Эдаец шумно хапнул воздуха, сдерживая несвязный поток междометий.
- Да, реакция, конечно, красочная… но всё равно поверят брату, - помассировала висок Ариана.
- Она сказала, что я… ?! – начал заводится пленный.
- Девушке и не надо ничего говорить, до двадцати лет она несовершеннолетняя, и за неё будет выступать ближайший родственник.
- Так не было же ничего! Вообще ничего! – парень, кажется, до сих пор не мог поверить, ошарашенно хлопая глазами.
- Ну, как же «ничего»? – со знанием дела подвела лейтенант. – Ты к ней ходил? От брата таился? На ночь оставался? Во-оо-от… Это уже совращение и посягательство на благочестие. На самом деле не особо страшная статья, - сделав паузу для осмысления, продолжила Ариана, - полагается публичная порка и полгода служения при храме, вразумительные беседы со святым отцом.
- Я не могу при храме! Эджес-Вух…
- Хорошо сказал, - хлопнула в ладоши девушка. – После таких заявлений на суде уже и доказывать ничего не надо будет. – Насиловал, не насиловал… Ты еретик! Уже можно к стенке ставить.
- Да, я… забыл, - замолкая, сглотнул эдаец. – Не верить нельзя…
Как ни торопилась тётка, а первым на кухне появился Дамир. По молчаливости и виноватым вздохам стало ясно, что затея с подкупом духовного лица не удалась.
- Вроде и свой, не из городских чистоплюев и понимать должен, - понуро вещал фермер, машинально отхлёбывая подставленный женою чай, - а всё одно… Даже слушать не стал.
- Слава Единому, что святой отец от подношений не отказался, - гнула свою линию Кора. – Раз взял в помощь голодающим, то может, хоть на небесах зачтётся. Ангелы – заступники, опустите очи светлые на нас грешных, смилуйтесь над рабами неразумными…
- Каким голодающим? – устало вздохнула Ариана. Слушать храмовые сказки на больную голову казалось чистым издевательством. – В каждом дворе – скотина, огороды у всех посажены…
- У нас в селе-то, конечно, - растерялась тётка. – Руки есть – земля прокормит. А в городе как? Там, небось, корову не заведёшь.
- Бабка, ну что ты как дитё малое, - сконфуженно вступился Дамир, понижая голос и, как будто между прочим, пробегаясь глазами по окнам. – Не в Ларут же Зальц гуся повезёт! И вино не для причастий оставил.
- А ты почём знаешь? – запыхтела фермерша, принимая воинственный вид. – По себе божьего человека судишь! Ставленника небесного хулишь!
- Акстись, бабка, кто хулит-то? – округлил глаза муж. – Я просто рассуждаю, что у святого отца есть более важные дела, чем возить убиенную, копчёную тушку в соседнюю епархию, и в его доме, наверняка, тоже есть голодающие…
- Ой, смотри… - сердито покачала головой фермерша, понемногу выдыхаясь. – Услышат тебя вестники крылатые…
Обсуждение давно перестало быть конструктивным. Девушка даже не пыталась встревать. Оскорблённый по самый не балуй эвнек, клянущийся тремя поколениями предков, избитый и опухший, но неизменно кладущий руку на несуществующий клинок. Кора, в святой простоте предлагающая прийти первыми с жалобой на избиение в храмовый совет и уповать на мудрость и справедливость «серых мантий». Дамир – деятельный, инициативный и наивный, не лучше жены. Разница лишь в том, что тётка несокрушимо верила в небесное заступничество, а он в силу земной протекции. За полчаса фермером были перебраны все друзья друзей на государственных постах, воскрешена в памяти дальняя, призрачная родня, могущая иметь хоть какое-то отношение к судебным процессам, а среди постоянных ярморочных покупателей припомнен храмовый дворник, как лицо безусловно сознательное и приближённое к священнослужащим особам. Насколько поняла Ариана, следующая взяточная делегация запланирована была именно к нему.
По окончанию совета лейтенант сделала самое умное, на что ещё была способна: покивала и завалилась спать. Глупости лучше вершить на трезвую голову.
Солнце пошло на убыль, село помаленьку затихало в преддверии вечерних хлопот. В своём доме, при хозяйстве заботы не переводятся, а всё ж подладиться можно. Большая часть работ с утра переделана, творческая мысль лениво дремлет, а скотину с пастбища гнать рано…
Ариана тоже дремала, привалившись в теньке к сараю, изредка, с неохотой обозревая пустой двор. Тишь и благодать. Может, надо было всё же досыпать в кровати? Или для поддержки поехать вместе со стариками в город? Так ведь нет же… Паранойя. Паранойя – великая вещь. С чего лейтенант решила, что он соберётся именно через эти ворота? Ведь вполне может спокойно с лестницы и… Да какая разница… вот он идёт.
- А ты всё-таки суицидник… - Тимур вздрогнул от неожиданности, напряжённо высматривая говорящего. Наткнулся взглядом на её импровизированную лёжку и выдохнул уже спокойнее. – Куда?! – зычный окрик заставил парня в очередной раз замереть у ворот.
- Я ненадолго. Всё равно сейчас на ферме не нужен.
- Давай я буду решать, где ты нужен, а где нет, - осадила Ариана. – Так что… кругом, родной. И до конца разбирательства в село ни шагу. Понял?
Пленный не шелохнулся.
- Я всё равно туда доберусь сейчас или ночью, через ворота или через забор, - задыхаясь, выпалил горец. – И что? Что теперь?
- А ничего, - вздохнула «стриженная», поднимаясь и пробираясь ближе. – Чёрт с тобой… Пошли.
Время оказалось удачным, прохожих было мало. Изредка попадались знакомые лица: короткое приветствие, улыбка, кивок… Эдайца привычно не замечали, но и вслед никто не плевался. Значит, танкист шумел только на ферме. Может, и заявления никакого нет? Ну, так в сердцах кулаком по столу постучал, поскандалил и угомонился… В самом деле, ведь если следил за парочкой, не мог не знать, что с сестрой всё полюбовно. А если из принципа… душу отвёл, морду начистил… Чего ещё надо?
- Зачем пошла? – выдал эдаец, хмуро оглядывая улицу. – Я мужчина. Я сам должен разобраться.
- Мужчина, воин, эвнек… Ну, да, я помню, - сдерживая улыбку, кивнула Ариана. – А чего ты вдруг смелый-то такой, мужчина? То садами-огородами к девчонке бегал, в роще дотемна сидел, а тут сдаваться – и на всех парусах!
- Позор главы – позор рода, - Тимур в растерянности замялся на перекрёстке, необходимость петлять отпала, и «стриженная» вела его непривычной, верхней дорогой.
- Дань традициям, значит, - хмыкнув, лейтенант направила его в нужную сторону. – А я-то уж решила, что у вас любовь…
Пленный искоса глянул на посмеивающуюся провожатую и промолчал.
- Понятно. Лихо ты на интерес попал… Неужели так приспичило?
Судя по стремительно краснеющим ушам, шутить на скабрезные темы горец намерен не был.
- Который дом? Показывай… - Придонная улица шла возле обмелевшего пруда и заканчивалась деревянным зданием сельской больницы, что ввиду цели их посещения было очень удобно.
- Вон тот, - мотнул головой парень, - где скамейка красная во дворе.
- Да… Метка так метка… - уважительно протянула Ариана, разглядывая поверх забора кричащий элемент приусадебного быта. – Зазноба твоя, что ли, постаралась? Чтоб не дай боже не промахнулся…
Пока обходили вышедшую из берегов лужу на дороге и подбирались к калитке, девушка поймала себя на том, что шутки у неё не кончались, и ведь не то чтобы ситуация располагала или эдайца хотелось позлить, нет… скорее нервы. Что там в доме? А чёрт знает! На чужую территорию без разведки лезть всегда чревато.
Тимур отработанным жестом откинул внутренний засов калитки и первым зашёл во двор. Назвался груздем, как любит повторять Кора, так нечего теперь с ноги на ногу переминаться. И эта смотрит… «стриженная»… хоть она и всякого его уже видела, а всё ж трусом прослыть не хотелось.
Разросшиеся кусты малины вдоль дорожки, бочка для дождевой воды, самодельный фонарь над крыльцом, скрипучая ступенька и дверь, которая открылась без предупреждения.
Первым гостей встретило дуло охотничьего ружья, а потом уж показался и сам хозяин.
- Мир – дому, - с заминкой выдал эдаец. Ко всему привыкнуть можно: раны, кровь, увечья… Но вот таких Тимуру видеть не приходилось. Лицо Огапа Кар-Вилл вызывало у него ступор и желудочные спазмы. – За сестру объясниться хочу…
Мужчина в дверях не спеша вскинул двустволку, целясь горцу в живот. Ариана перевела дыхание: Тимур, похоже, и правда, решил ответить за честь всего рода и даже что-то там доказать, а танкист… просто готовился к выстрелу. Поджатые губы, размеренные движения и холодная злость в глазах. Нет… напутственных слов не будет, и на красноречие «головешки» ему наплевать.
- Обоих шлёпнешь? – кашлянула лейтенант, перебивая эмоциональную речь эвнека.
- По-хорошему уйдёшь – не трону, - впервые разомкнул губы хозяин, глядя поверх мушки на приговорённого. – А эдаец кончился. Нечего тварей прикармливать. Так им и передай.
- Кому?
- Дурням этим старым с фермы или соцзащите, или административным лизоблюдам… от кого-то ведь ты припёрлась.
- Ну, не припёрлась, а направили… - оценив интерес, продолжила девушка. – Отдел миграции. И это наш клиент… уж извини, грядки им удобрить по-тихому не получится.
- Удостоверение покажи, - требовательно просипел обожжённый, не желая менять занятую стойку.
Ариана искренне порадовалась накрепко вбитой привычке постоянно иметь в нагрудном кармане документ. Хорошо хоть ума хватило своё ведомство назвать, а не пугнуть для острастки каким-нибудь высоким кабинетом. Мужчина изучал корочки въедливо и со знанием дела.
- Значит, ищейка пограничная… старший лейтенант, - Огап, хмыкнув, вернул удостоверение. – А я вот сержантом мобилизовался с такой-то рожей… мешки на овощебазе таскаю…
Тимур, приободрившийся отсрочкой расстрела, решил довести дело до конца.
- Уважаемый, если законы чести требуют, то я женюсь!
- Чего? – обомлев, вылупился на него Огап.
- Я, как у старшего, прошу у тебя сестру. Калым будет, я заработаю.
- Чего?! Лиргу за тебя отдать?! За вшивого козлятника?! Недоноска курчавого?! Ах ты, гадёныш! Да я тебя…
Ариана притормозила озверевшего и прущего на пролом танкиста, решившего не отказывать себе в удовольствии собственноручно забить наглеца прикладом.
- Уймись, сержант! Отставить! Тимур не лезь! – растаскивать двух озлобленных мужиков – дело не только энергозатратное, но и весьма небезопасное: миротворцу всегда прилетает в двойном размере. Но тут, слава богу, сцепиться не успели.
- Да забирай! – прошипел сквозь зубы танкист, мощным толчком в грудь чуть не опрокинув на неё эдайца. – И валите оба! А я суда подожду.
- Огап, не дури. Давай меж собой всё уладим…
- Пошли вон! – рыкнул хозяин, и приклад одним рывком упёрся в плечо.
Ариана хотела было снова вывести на диалог, но, подумав, только махнула рукой.
- Мир - дому, сестре – привет, - не удержалась она, хлопнув калиткой.