Часть первая. Странная находка
Вернувшись с работы домой, Назар был ожидаемо встречен громким восторженным лаем десятимесячного щенка западно-сибирской лайки. Радостно махая пушистым закрученным хвостом, собака, вскочив на задние лапы, заключила хозяина в символические объятия.
Эта собака умела улыбаться, причем не только сухими черными губами, обнажая при этом влажный язык и крепкие зубы, она улыбалась глазами, миндалевидными, раскосыми, густо подведенными природным колером. И эти глаза, находясь в состоянии постоянного прищура, дарили настоящую, самую искреннюю улыбку своему хозяину.
- Ну привет, привет, Аза, - Назар торопливо потрепал щенка по голове и, быстро застегнув красный кожаный ошейник на мохнатой шее своего питомца и сменив туфли на кроссовки, отправился на очередную вечернюю прогулку в ближайший парк.
Недавно Назару исполнилось тридцать два года. Имея медицинское образование, работал он представителем солидной фармацевтической компании, каждый день колесил по городу на собственном автомобиле, занимаясь активным продвижением безрецептурных препаратов. Назар во многом преуспел. Он легко общался с незнакомыми людьми, укреплял старые связи, всегда находил общий язык с начальством – одним словом, делал верные шаги вверх по карьерной лестнице.
Стильно одетый, с легкой, едва заметной искусственной небрежностью, он каждый день посещал кабинеты врачей, которых курировал по определенной лекарственной группе, ненавязчиво давая понять, что препараты его фирмы - самые лучшие, поэтому больным необходимо назначать именно их. Он ходил по аптекам, беседовал с руководством, объясняя, какие лекарства в каком объеме нужно заказывать, убедительно просил фармацевтов ставить нужные ему коробочки на самые лучшие места на витринах, подкрепляя свои просьбы незначительными презентами в виде блокнотов, ручек, кружек, а так же приглашениями на различные презентации, которые всегда заканчивались фуршетом.
Благодаря природному обаянию и отличной коммуникабельности, знанию психологии и периодическому применению НЛП на практике, Назар почти всегда на работе получал то, что хотел. Люди искренне верили ему, ведь глубокий и печальный взгляд его серых глаз не мог обманывать. Его взгляд был настолько открытым, честным и каким-то задумчиво-одухотворенным, что собеседник непроизвольно начинал верить всему, что говорил талантливый доктор.
Внешне Назар слегка походил на молодого Александра Блока – те же волнистые волосы, слегка удлиненный нос и пухлые губы. Возможно, если бы каким-то чудесным образом русскому поэту и русскому медицинскому представителю посчастливилось бы встретиться, то первый, вдохновившись системой современного насаждения чужих мыслей и чужих идей из корыстных побуждений, непременно создал бы произведение, полное горечи, боли и сожаления по этому поводу.
И теперь Назар в компании своего мохнатого друга отправлялся совершать вечерний променад по городскому парку.
Летний вечер был тихим. Ветер-озорник, играя в прятки с заходящим солнцем, замер где-то в зеленых кронах, любым неловким движением боясь выдать свое присутствие. Но густая листва, одобряя правила игры, приняла на себя роль молчаливого соучастника.
Посередине парка находилась просторная лужайка, где хозяева собак обычно спускали с поводков своих питомцев, вволю давая им порезвиться. Здесь были все свои. Люди, встречающиеся каждый вечер на этом месте, знали друг друга в лицо, знали собак, поэтому, ничего не опасаясь, предоставляли своим четвероногим друзьям временную свободу.
Назар неторопливо подошел к беседующим в стороне людям, поздоровался и отцепил поводок от ошейника. С радостным визгом Аза преодолела расстояние от хозяина до ближайшего знакомого щенка ротвейлера. Щенки играли с детским задором. Они приседали на передние лапы, наскакивали друг на друга, облизывали морды, одним словом, использовали предоставленную возможность наиграться друг с другом.
Однако западно-сибирская лайка – собака своенравная. Недаром волк является ее ближайшим предком. Поэтому, порезвившись двадцать минут и потеряв к этому занятию всякий интерес, Аза, постоянно принюхиваясь и периодически посматривая на хозяина, начала постепенно удаляться. Назар окликнул ее, на что Аза подняла голову, окинула его взглядом, красноречиво говорившим о бессмысленности покушения на ее свободу, развернулась и быстро побежала в сторону проезжей части.
- Опять сбежала! – с досадой заметила хозяйка американского бульдога, провожая взглядом удаляющийся пушистый хвост.
- Всем до свидания! Пойду догонять! – бросил Назар на ходу и понесся следом за собакой с криками: «Стой! Аза! Ко мне!»
Аза сбегала уже дважды, и каждый раз Назар обнаруживал ее в разных местах: то в кустах возле дома, подъедающую какой-то мусор, выброшенный из окна, то на окраине парка, раскапывающую очередную кротовую нору. Но на этот раз Азы не было видно нигде. Назар обошел весь парк и ближайшие дворы, звал собаку по имени, но все было бесполезно. После двух часов безрезультатных поисков он вернулся домой.
- Ну вы и гуляете! – донесся из кухни голос матери. – Я уже хотела тебе звонить.
Назар молча снял кроссовки, даже не развязывая шнурков, и поплелся в ванную комнату мыть руки. После этого он зашел на кухню и поздоровался с родителями. Отец неторопливо ужинал, периодически поглядывая на экран телевизора, а мать обжаривала котлеты на шипящей сковороде и периодически помешивала порывавшуюся выкипеть кашу.
- Аза сбежала, - расстроено сообщил Назар.
- Опять, - отец покачал головой. – Ничего, придет.
- Ты везде искал? – мать вытерла мокрые руки о вафельное полотенце.
- Везде, все обошел, и кричал, и звал – ничего, - Назар плюхнулся на табурет.
Ужинать совсем не хотелось. И, немного поковыряв в тарелке, Назар направился в свою комнату.
Назар не был женат. Конечно, он встречался с девушками, с одной он даже жил какое-то время на съемной квартире, но как только временная избранница начинала делать хотя бы какие-то незначительные намеки на замужество, Назар моментально к ней охладевал. Свою свободу и независимость он ставил превыше всего. Родители не лезли ни в его душу, ни в его комнату, тем самым позволяя сыну формировать личную жизнь по своему усмотрению.
Все друзья Назара уже были женаты и даже успели обзавестись детьми. Их дружеские связи постепенно ослабевали, подвергаясь ежедневному влиянию бытовой рутины. Общение было уже не то, дружба была уже не та. Бывшие одноклассники и бывшие одногруппники уже не собирались раньше, чтобы весело провести время, исполняя песни под гитару и неспеша потягивая холодное пиво. Ежедневные домашние обязанности сделали такие встречи редкими, а потом просто свели их на нет.
Поэтому Назар часто в полном одиночестве перебирал струны своей дорогой акустической гитары, терпеливо осваивая новые мелодии и повторяя уже изученные. Его игра и пение были далеки от совершенства, но они привносили умиротворение в его беспокойную душу, заставляя отрешаться от серых будней и впадать в некий транс задумчивости и философских размышлений.
Гитара и собака на данном жизненном этапе были самыми близкими и верными друзьями Назара.
Ему не спалось. Каждый час он поднимался с постели, натягивал джинсы и спускался во двор, где тихим голосом звал свою собаку. Около четырех утра он все же задремал и проснулся в шесть под звон будильника. Разбитый и невыспавшийся Назар направился на работу в дурном расположении духа.
Сегодня его все раздражало, плохое предчувствие не позволяло сосредотачиваться на производственных вопросах. Мысленно Назар уже находился возле дома, где, устав от ожидания хозяина, наверняка сидела его Аза и радостно улыбалась. И Назар часто поглядывал на часы, воображением подгоняя бесчувственное время.
Наконец, наступило пять вечера, и Назар лихо погнал свой автомобиль по кольцевой, мастерски лавируя из полосы в полосу, и нарушая все писаные и неписаные правила.
Но возле подъезда было пусто – никто не ждал его, а где-то, неизвестно где, бродила его Аза, голодная, возможно, побитая, заглядывая в лица проходящих мимо мужчин в надежде встретить своего хозяина.
Не заходя домой, Назар снова отправился на поиски собаки. Безрезультатно обойдя все окрестности в течение нескольких часов, он вернулся к своему подъезду, опустился на скамейку и задумался. Мимо проходили соседи, здоровались, интересовались, почему он здесь сидит, сочувствующе кивали головой и расходились по своим квартирам. Назар уже не знал, куда можно было еще пойти, как вдруг боковым зрением он заметил, что дверь, ведущая в подвал, обычно запертая на навесной замок, слегка приоткрыта. Подобное случалось периодически, когда невменяемая молодежь, находящаяся в поисках места для употребления наркотической продукции, сбивала замок и на ночь обустраивалась в подвальном помещении. Жильцы подъезда постоянно боролись с этим явлением, но все равно кощунственные действия периодически повторялись.
«Возможно, Аза учуяла в подвале крыс или мышей, - Назара осенила догадка. – Нужно проверить везде». С такими мыслями он поднялся со скамейки, подошел к подвальной двери и, распахнув ее настежь, нащупал на стене выключатель. Лампочка загорелась тусклым светом, скупо освещая лестницу и переднюю часть коридора.
- Аза! Аза! Ко мне! – голос Назара разнесся по темным закоулкам и постепенно утих, не вызывая никакой реакции у обитателей подвала.
Он спустился по лестнице и обследовал оба коридора, подсвечивая себе телефоном, но никаких следов пропавшей собаки так и не нашел. Уже возвращаясь к выходу, Назар вдруг заметил что-то разноцветное, торчащее из-под лестницы. Здесь нельзя было ничего хранить, поэтому он с удивлением приблизился к неожиданной находке.
Это были две большие картонные коробки из-под бананов, щедро обмотанные скотчем. Решив, что минировать и взрывать обычный среднестатистический дом в спальном районе вряд ли кто-то будет, Назар снял верхнюю коробку, показавшуюся ему достаточно легкой, поставил ее на пол в самом освещенном месте, надорвал скотч квартирным ключом и и распахнул картонные створки.
На дне, выложенном грязными тряпками, лежали котята: полосатые, рыжие, с пятнами… Маленькие лапки их как-то беспомощно подвернулись, пушистые хвосты откинулись в сторону, головы обессилено свесились на бок. Жизнь уже давно покинула маленькие тельца, найдя быстрый выход из жестокого мира. На шейках некоторых котят были надеты дешевые бантики на резинках, а на одной из створок коробки крупными буквами было выведено: «На корм животным. Спасибо. ГАФ-МЯУ!»
Назар замер. Он не мог не то, что шелохнуться, он даже не мог моргнуть. Широко распахнутыми от ужаса глазами он смотрел на холодные трупики, и сердце его застыло, замерло на какое-то время, не позволяя эмоциям овладеть им, потому что была вторая коробка, и ее нужно было тоже открыть. Назар двигался механически, как в дурном сне, окончательно не осознавая, что все это происходит именно с ним.
Он вытащил из-под лестницы вторую коробку и поставил ее рядом с первой. Нужно было заставить себя открыть и смотреть. Назар сжал кулаки до хруста, вздохнул и ткнул ключом в натянутую ленту липкой смерти, протыкая ее насквозь. Поспешно отодрав скотч, дрожащими руками Назар открыл крышку: в этой коробке нашли свой последний приют совсем еще маленькие щенки всевозможных пород. Лапы их были вытянуты и собраны вместе, как будто последним желанием щенков было ухватиться передними лапками до мягких подушечек задних ног. Глаза, некогда горящие детским восторгом, закрылись навсегда, а на крышке коробки красовалась надпись: «Беру щенков, котят».
Найдя в себе силы, Назар перевел взгляд на подвальную дверь. Через ее проем доносились голоса людей, шум машин, завывание сирен – все звуки вечернего города, который жил своей обычной жизнью, и пути в которую у этих несчастных щенков и котят уже не было. Их заживо закрыли в картонных гробах и оставили умирать в сыром подвале, найдя им на смену других, живых, маленьких, умилительно детских и подкупающе непосредственных одноразовых малышей.
Тяжело ступая по лестнице, Назар вышел из подвала и набрал номер полиции.
- Здравствуйте, по адресу: улица Замковая, дом пять, второй подъезд, обнаружены трупы животных в большом количестве. Обратился Антохин Назар Александрович, да, я здесь живу.
Потянулись мучительные минуты ожидания. Назар сидел на скамейке, подперев обеими руками голову, и смотрел себе под ноги, наблюдая за проворными муравьями, таскающими в свое укрытие, находящееся в расщелине между бордюром и тротуарной плиткой, природный строительный материал.
Захотелось курить. Назар не имел этой привычки и не понимал, почему вдруг возникло такое желание. Его размышления прервались появлением черных ботинок, распугавших трудолюбивых насекомых. Назар поднял голову и увидел молодого полицейского, представившегося местным участковым. Назар поднялся со скамейки и принялся рассказывать все с самого начала:
- Я потерял собаку, везде ее искал и решил, на всякий случай, проверить подвал. И вот там в коробках… мертвые животные, - срывающимся голосом сообщил он.
- Не надо было самому в коробки лезть, мало ли что там еще могло быть, - строго отчеканил участковый, буравя профессиональным взглядом растерянного мужчину. – Ладно, показывайте.
Назар начал спускаться первым. Полицейский спокойно следовал за ним, внимательно озираясь по сторонам. Увиденное заставило его заломить фуражку на бок и нервно почесать затылок.
- Опять «коробочники» дел наделали, - задумчиво произнес он. – Денег срубили в переходе, а зверей – на помойку.
- Я видел таких, - глухо отозвался Назар, глядя куда угодно, только не в коробки.
Участковый недовольно хмыкнул:
- Видели и не позвонили в полицию? Может еще и денег им подкинули «на пропитание»?
- Да, - Назар испуганно поежился. Ему стало не по себе, как будто он совершил какой-то постыдный поступок.
- Так вот, в следующий раз сразу звоните в полицию. За жестокое обращение с животными мы можем привлечь хозяев к уголовной ответственности, - с этими словами участковый отвернулся для того, чтобы осмотреть место преступления и все сфотографировать.
- Я вас наверху подожду, - не дожидаясь ответа, Назар направился к выходу.
- Идите, идите! Только на крыльце меня подождите, расписаться нужно будет! – не оборачиваясь ответил участковый.
Быстро осмотрев подвал, полицейский, сев на скамейку рядом с Назаром, что-то очень долго писал, время от времени в задумчивости пожевывая колпачок шариковой ручки, и снова продолжал записывать. За это время Назар носком кроссовка успел растереть нарисованное мелом желтое солнышко в бесформенный желтый круг.
Наконец, участковый протянул Назару бумагу и ручку. Поставив свою подпись, Назар задал вопрос, мучивший его последние двадцать минут:
- Скажите, я могу их, - он глянул в сторону подвала, - похоронить?
Участковый внимательно посмотрел на Назара, видимо, что-то обдумывая, и с некоторым облегчением, читаемым в его голосе, ответил:
- Можете, - и опустил глаза, словно устыдившись чего-то.
Назар поспешно поднялся в квартиру, чтобы взять ключи от подвала. Родители уже давно вернулись с работы и мирно смотрели новости в своей комнате.
- Аза нашлась? – спросила мать, привстав с дивана.
Назар вздохнул:
- Нет, я все снова обыскал, наверно нужно расклеивать объявления, - он снял с крючка связку ключей. – Я скоро вернусь!
Стараясь не смотреть на пустые миски Азы, сиротливо стоящие в коридоре, Назар вышел из квартиры.
- Будь на связи! – крикнула ему мать вслед. – Пожалуйста, снимай трубку, когда я тебе звоню!
Он ничего не сказал родителям про страшную находку в подвале: у матери – диабет, у отца – давление скачет, им незачем вникать в такие жуткие подробности. Поэтому Назар остался один на один со своими гнетущими мыслями. Он молод, здоров, он справится со всем этим самостоятельно.
Спустившись в подвал, Назар, собравшись с духом, заложил края обеих коробок крест-накрест, тем самым не позволяя им открываться, пошел в конец коридора и открыл дверь, ведущую в маленькое помещение, принадлежащее его семье. Номер на деревянных дверях, нарисованный масляной краской, соответствовал номеру квартиры, таким образом, у каждой семьи было свое собственное маленькое подвальное помещение, в котором хранилось все, начиная от пустых стеклянных банок и заканчивая колесными шинами.
С трудом отыскав лопату среди домашнего хлама, Назар снова закрыл деревянную дверь на замок. Теперь оставалось самое сложное.
Выйдя из подвала, он открыл багажник своей «Мазды», отодвинув в сторону пакеты с медицинскими брошюрами, тем самым освобождая больше места, затолкал подальше лопату и снова вернулся на страшное место. Погрузив коробки друг на друга, Назар начал подниматься по подвальной лестнице, мысленно молясь, чтобы не оступиться и не уронить несчастный груз. Наконец, бесконечные ступени закончились, и Назар вдохнул порцию свежего летнего воздуха. Он аккуратно поставил коробки в багажник, занял водительское место и завел мотор.
Назар решил ехать на пустырь, который находился в нескольких километрах от кольцевой. Наступило десять вечера, и, хотя было все еще достаточно светло, он решил начинать поскорее.
На месте пустыря раньше было болото. До сих пор кое-где земля «чавкала» и прогибалась под ногами, позволяя проступать мутной жиже. И только благодаря этому, большая площадь за кольцевой не застраивалась жилыми домами и бизнес-центрами, позволяя природе полностью царить на этом клочке земли, не затронутом урбанизацией.
Назар прошелся невдалеке от машины в поисках подходящего места, время от времени вонзая лопату в землю. Наконец, он остановился возле раскидистого кустарника – здесь было сухо, а земля оказалась мягкой и податливой. Назар начал копать. Рыхлая и легкая торфяная земля радушно раскрывала свои черные объятия навстречу новым гостям. Горсть за горстью она отлетала в сторону, скапливаясь остроконечным холмиком, похожим на лесной муравейник.
Оценив глубину ямы, Назар решил, что копать, пожалуй, хватит. Он воткнул лопату в землю и уже направился было к машине, как вдруг боковым зрением он уловил какое-то светлое пятно под соседними кустами. Подойдя поближе, Назар замер в оцепенении: на примятой траве, как на последней мягкой подстилке, лежала Аза. Ее пасть была перемотана веревкой, то тут, то там виднелась окровавленная обнаженная плоть, будто бы пушистую шкуру вырывали кусками, лапы были вытянуты в стороны, словно в последнем, предсмертном прыжке. Аза больше не могла улыбаться.
Внезапно зазвонил телефон. Абсолютно «на автомате» Назар ответил: «Да, мама, все хорошо, я с друзьями», а когда повесил трубку, то упал на колени и прижал собаку к себе.
Он никогда не плакал, только в детстве, и теперь слезы, копившиеся годами, дождались своего выхода. И свидетелями этому были только кусты, чахлая болотная трава и начинающее темнеть вечернее небо, а они всегда молчаливы и не выдают чужих тайн.
Назар похоронил их всех вместе: и котят, и щенков, и Азу. Вначале он хотел вырыть Азе отдельную могилу, но у него не нашлось на это сил. Перед тем, как начать забрасывать землей жертв человеческого насилия, Назар снял с Азы ее красный ошейник, чтоб хотя бы на том свете она была абсолютно свободной. Сначала он хотел оставить его на могиле, но потом, подумав, опустил в карман. К полуночи Назар был уже дома.
В голове прокручивались картинки, они анализировались, а выводы непроизвольно напрашивались сами собой. «Ей связали морду, значит не хотели, чтобы она лаяла или кусалась… Не хотели, чтоб кусалась. Сделали беспомощной. Все тело было поранено, словно ее рвали зубами, словно куски отгрызали… Скорее всего, другие собаки. Зачем все это нужно? Для забавы? Было интересно наблюдать за мучениями животного, которое не сможет ответить? Или, наоборот, действовали с холодным расчетом. Например, для тренировки кого-то, кого-то очень ценного, дорогого, чья шкура должна оставаться в ценности и сохранности. Как на тренировке бойцовских собак, чтобы они почувствовали вкус крови. Кажется, это происходит именно так. Значит, Азу поймали, обезвредили и бросили беспощадным псам в качестве тренировочного экземпляра. Недавно по телевизору как раз рассказывали про это. Значит, здесь орудовал кто-то, кто замешан в собачьих боях».
Назар долго не мог заснуть, он мучительно ворочался с боку на бок, потом нервно ходил по комнате, наконец, он вышел на кухню, включил приглушенный свет и начал рыться в корзинке с лекарствами матери. Цветные коробочки и серебристые блистеры шелестели, шуршали, путались, повторялись, а нужная упаковка все не находилась. Тогда Назар высыпал все содержимое корзинки на стол и начал разгребать лекарства руками. Отыскав снотворное, он тут же выдавил таблетку из блистера, но она оказалась такой маленькой и верткой, что тут же выскользнула из ладони и укатилась куда-то под кухонный диванчик.
Назар мысленно выругался, опустился на колени и принялся высматривать беглянку. Включать все освещение на кухне он не решился, чтобы случайно не разбудить родителей, и, промаявшись в потемках пару минут так ничего и не отыскав, он поднялся с пола, выдавил еще одну таблетку и запил ее холодной водой из-под крана. «Пусть валяется, все равно Азы больше нет», - подумал Назар, сгребая разбросанные по столу упаковки обратно в корзину. Затем он выключил свет, бесшумно вернулся в свою комнату и через сорок минут провалился в глубокий сон без сновидений. Уже наступила суббота, и можно было позволить себе поспать подольше.
Часть вторая. Хорошие руки
Назар проснулся в половине десятого и осознал, что никто не прыгал возле его постели, не вилял хвостом и не норовил лизнуть свесившуюся с кровати руку. Мгновенно прокрутив в голове события вчерашнего вечера, он болезненно зажмурился, зажмурился так сильно, что перед глазами замелькали расплывающиеся светлые и темные пятна, сменяющиеся медленно угасающими золотыми вспышками.
Назар хотел действовать немедленно. Он почти не надеялся найти виновника гибели Азы, но твердо решил разобраться во всей этой «кухне», именуемой собачьими боями. Главное – не выдать себя.
Назар потянулся к тумбочке и взял мобильный телефон. «Так, Максим Сазанчук, ищем, ищем, ага, вот он. Ты уже, наверняка, проснулся», - Назар нажал кнопку вызова.
Максим Сазанчук был его товарищем еще со школьной скамьи. Они сидели вместе, дружили; после школы их пути разошлись, когда парни поступили в разные учебные заведения: Назар пошел учиться на врача, а Максим – на ветеринара. Время от времени они встречались в компаниях, как правило, у костра или у кого-нибудь на квартире, где Назар пел и играл на гитаре, а Максим рассказывал бесконечные веселые анекдоты, но эти времена закончились несколько лет назад. Максим обзавелся женой и двумя детьми, работал в частной ветеринарной клинике, одним словом, был постоянно занят, потому что семейная жизнь занимала все его свободное время.
Назар решил попробовать обратиться к старому приятелю, не исключая возможность неожиданного везения.
Максим снял трубку после третьего гудка:
- Да, - послышался знакомый голос, немного хрипловатый, который затем сменился на непродолжительный сухой кашель, - слушаю.
- Максим, привет, это Назар, - Назар сел на край кровати и принял удобную позу для разговора, чтобы ни малейшей интонацией голоса не выдать свои бушующие эмоции.
В трубке повисла секундная тишина, которая, наконец, нарушилась обрадованным возгласом:
- Назар! Привет! Рад тебя слышать! Давненько не виделись!
- Слушай, у меня к тебе дело. Только это не телефонный разговор, можно я к тебе приеду сейчас?
- Прямо сейчас? Ну давай.
- Ты живешь там же?
- Нет, я купил квартиру. Записывай адрес.
Назар наспех позавтракал, кое-как расчесал кудрявую шевелюру, купил в ближайшем магазине первый попавшийся торт и поспешил за руль своего автомобиля. Квартира Максима находилась в новом районе, и Назару пришлось воспользоваться услугами навигатора, чтобы найти нужную улицу и нужный дом. Наконец, он прибыл к месту назначения и, оставив автомобиль прямо под знаком «Автостоянка только для жителей дома №8», устремился к подъезду.
Максим встретил его с улыбкой, раскрывая объятия и взлохмачивая волосы старого друга. В коридор выскочили две девочки, одной из них на вид можно было дать года три , а другой – пять. Они спрятались за спиной отца и с любопытством поглядывали на незнакомого дядю. Назар тысячу раз пожалел о том, что не догадался купить детям хотя бы конфет, ведь он знал, что у Максима две дочки, но совершенно не подумал о детском презенте.
За несколько лет Максим очень изменился. Это уже был не тот красавчик-ловелас, сводивший с ума многих девчонок. Его внешность приобрела солидный, «профессорский» вид, благодаря аккуратно подстриженной бородке и усикам, которые уже изрядно затронула ранняя седина. Взгляд его стал спокойным, излишне серьезным и каким-то «бывалым», словно большую часть своей жизни Максим уже прожил и теперь все остальное время, отпущенное ему судьбой, он собирался давать советы всем своим окружающим. Максим снова закашлялся и вытер нос платком, который тут же спрятал в карман спортивных штанов.
В коридоре появилась жена Максима – Оксана, красивая молодая женщина, слишком полная для своего возраста, белая и рыхлая, будто бы она и вовсе не выходила на улицу, а только тем и занималась, что лежала на диване и смотрела сериалы. Лицо ее было привлекательно, движения – плавны и медлительны, своей внешностью она напоминала девушку с картины Брюллова «Итальянский полдень», собирающую виноград, - та же легкая улыбка и наивный взгляд небольших карих глаз.
Максим представил супруге товарища и снова закашлялся, прикрываясь ладонью. Оксана кокетливо улыбнулась, одним пальчиком подцепила за веревку протянутый ей торт и продефилировала на кухню.
Первым делом Максим показал товарищу квартиру, все четыре комнаты и огромный балкон. Назару все понравилось: удачная планировка и дорогостоящий ремонт, шикарная мебель и современная бытовая техника – по всему было видно, что Максим и его семья живут в достатке, и он искренне порадовался за него. Наконец, Максим пригласил Назара на кухню пить чай и обсудить причину, по которой школьный товарищ решил проведать старого друга. Супруга с детьми ушли в детскую, и мужчины остались одни.
Назар сразу расположился на мягком табурете, заботливо пододвинутом гостеприимным хозяином, закинул ногу на ногу и принялся нервно выстукивать дробь по столу, собираясь с мыслями о том, каким образом плавно подойти к делу.
Визит Назара прервал увлекательное занятие опытного ветеринара – тот пек трубочки со сгущенкой, и аромат свежей выпечки и ванили разносился по всей квартире. В кастрюльке еще оставалось тесто, и Максим решил довести дело до конца, одновременно поддерживая диалог с Назаром.
- Что-то ты постоянно кашляешь, - заметил Назар, наблюдая за ловкими движениями Максима, - простыл?
- Да, и конкретно. Вчера даже пришлось идти кровь сдавать, палец до сих пор болит, так неудачно прокололи, - Максим потряс в воздухе левой рукой и опустил горячую крышку вафельницы – ошпаренное жидкое тесто возмущенно зашипело.
- А я вообще левую руку никогда колоть не даю, - Назар задумчиво осмотрел плоские кончики своих пальцев, покрытые толстым наработанным слоем «музыкальных» мозолей, - иначе несколько дней на гитаре играть не смогу, и меня сожрет грусть-тоска! – он хохотнул и перевел взгляд на Максима.
- А мое хобби на сегодняшний день – это выпечка. Знаешь, печешь или жаришь что-нибудь – и успокаиваешься. Тут тебе и ароматерапия и творческий процесс. На вот трубочку свеженькую, - Максим поставил перед Назаром большую тарелку, на которой аккуратным домиком выстроились румяные бревнышки со сладкой начинкой.
Назару не хотелось есть. Обычно он любил свежую выпечку, любил сладости, но сегодня этот благоухающий десерт вызывал у него раздражение и отвращение. Максим замер в удивлении, глядя на его секундное замешательство, их взгляды встретились: глубокий, заглядывающий в душу взгляд Максима и печальный, полный тоски и боли взгляд Назара.
«Не выдать себя, не выдать», - немедленно застучало в висках, и рука сама потянулась к угощению. Вафля оказалась приторно-сладкой, а вареная сгущенка – вязкой и липкой, как сосновая живица, вытекающая из сломанной ветки.
Глядя на страдальческое выражение лица Назара, медленно пережевывающего предложенное угощение, Максим решил, что трубочки каким-то чудесным образом оказались невкусными.
- Это… просто в зуб попало, - пояснил Назар с набитым ртом, отчаянно жестикулируя, - ты не подумай, очень вкусно.
- А-а-а, ну хорошо, так о чем ты хотел поговорить? – расслабился Максим и улыбнулся.
Назар поспешно проглотил сладкое месиво и приступил к делу.
- Слушай, у меня есть щенок западно-сибирской лайки, очень энергичный и, как мне кажется, достаточно сильный. Я вот подумал, может его как-нибудь обучить, чтобы он мог участвовать в собачьих боях, - Назар всеми силами заставлял себя сохранять спокойствие и хладнокровность.
Максим громко рассмеялся, усаживаясь напротив друга. Кожа вокруг его глаз покрылась сетью мелких морщинок, отчего выражение лица приобрело еще больший оттенок доброжелательности, – просто доктор Айболит во плоти.
- Лайки вообще не подходят для настоящих боев, на нормальном уровне там участвуют только собаки бойцовских пород, в основном, питбули. Я же не думаю, что ты хочешь участвовать в боях в подворотне. На нормальных боях и ставки нормальные, от тысячи баксов и выше, на такие тебя с твоей лайкой не пустят. Так что, если нечем на досуге заняться, натаскай свою собаку на утку или кабана, короче, используй охотничью собаку по назначению, - Максим усмехнулся, достал платок и энергично высморкался.
- Ну вот… - Назар задействовал все свои артистические способности, а, к слову сказать, они были у него немалые, чтобы изобразить глубокое сожаление, - я уже настроился свою Азу боевой сделать, а тут, видно, не судьба. А может все-таки стоит попробовать? – он с надеждой робко взглянул на друга.
- Нет же, говорю тебе, не получится, - развел руками Максим. – Слушай, я знаю тебя давно и абсолютно уверен в тебе. Завтра состоится один из таких боев, могу привести тебя как коллегу, который только набирается опыта в подобных делах.
- А что ты там будешь делать? – Назар задал логичный вопрос.
- Работать, - ухмыльнулся Максим. – Меня нанимают как частного ветеринара, чтобы оказывать помощь собаке сразу же после боя, если помощь понадобится вообще. Я отвечаю только за одну собаку, с хозяином которой договариваюсь заранее. Бои закрытые, посторонних туда не пускают, но я сумею договориться. У меня хорошая репутация, и никто ничего не заподозрит. Так что будет у тебя возможность лично убедиться в том, что такие бои – занятие только для собак определенной породы.
- Здорово! – оживился Назар, даже привстав с табурета. – Конечно я хочу посмотреть!
- Договорились, - Максим о чем-то задумался, - послушай, ты сегодня вечером занят?
Назар был занят. Нужно было сделать презентацию для очередной лекции, но мысли кружились совсем не вокруг работы.
- Нет, - попросту соврал он, - я абсолютно свободен.
- Я на выходные без машины остался, с самого утра хотел сгонять по делам – и не завелась, а сегодня вечером просто необходимо быть на автомобиле. Поможешь старому другу? Подвезешь меня?
- Да не вопрос, - утвердительно кивнул головой Назар. – Во сколько к тебе подъехать?
- Давай к пяти часам.
- Хорошо, - Назар поднялся с насиженного места. – Поеду домой, дела поделаю.
Максим проводил товарища до входной двери.
- Ну что, до вечера, - попрощался он.
- Да, я заеду, - ответил Назар, пожимая руку Максиму.
Назар понятия не имел, зачем Максиму понадобилась его помощь, по этому поводу у него не было ни единой мысли. Дома он попытался сосредоточиться на презентации, ведь ее нужно было состряпать к понедельнику, но получалось плохо. Ерунда получалась. Поэтому Назар решил отложить это дело до позднего вечера, до того времени, когда вернется домой, и взял в руки гитару. Сыграв ломаное арпеджио, он убедился, что музыкальный инструмент не нуждается в настройке, и задумался, прислушиваясь к звукам внутреннего голоса, подсказывающего ему нужные слова и аккорды.
«Возьми мое сердце, возьми мою душу,
Я так одинок в этот час, что хочу умереть.
Мне некуда деться, свой мир я разрушил,
По мне плачет только свеча на холодной заре».
Перебор на куплетах, бой на припевах, текст словно из глубины души – Назар впадал в необходимый ему транс, который обеспечивал временное успокоение и мимолетную умиротворенность. Песни сменяли друг друга, становясь медленней и печальней, голос порой переходил на шепот, перебор становился все тише… Кончики пальцев, закаленные постоянными объятиями с поющим металлом, не чувствовали боли - ее попросту не было. Боль была в душе, скудными каплями она проступала наружу с каждым ударом по струнам, улетучивалась, пропадала, но ее накопилось столько, что даже симфоническому оркестру было не под силу вытянуть ее наружу и развеять по ветру.
Когда стрелки часов приняли положение 16:00, Назар бережно спрятал гитару в чехол, туда же, в боковой карман, убрал тетрадь с аккордами и принялся одеваться. Куда он ехал, зачем он ехал – было неизвестно. На всякий случай, оделся неброско: обычные синие джинсы, футболка защитного цвета и черная джинсовая жилетка. Назар кожей чувствовал, что поедет не на бал, так что впечатление производить точно не придется.
Ровно в 17:00 его универсал подъехал к дому Максима. Ветеринар не заставил
себя долго ждать и через минуту спустился. Он попросил Назара подогнать машину к его «Ниссану», после чего принялся перегружать из своего багажника в багажник товарища деревянные ящики разных размеров, закрытые перфорированными крышками. Глядя на все это, Назар растерялся:
- Это еще зачем?
Поставив последний ящик, Максим отряхнул руки и ответил:
- Скоро поймешь. Сейчас поедем по адресам из интернета, я уже со всеми созвонился. Нас везде ждут, - он взглянул на часы и добавил, - погнали.
Назар пожал плечами и сел за руль, Максим продиктовал ему первый адрес, и они поехали по навигатору.
Первым пунктом назначения оказался обыкновенный частный дом, окруженный бетонным забором. Калитку открыла женщина средних лет в пестром махровом халате.
- Здравствуйте, проходите!
Максим вытащил из багажника один из ящиков, приглашающе махнул Назару, и все вместе они пошли к дому.
Двор был ухоженный, с красивым цветником возле главного фасада. Поодаль стояла крепкая будка, из которой виднелась черная лохматая голова крупной собаки. При виде гостей пес принюхался, широко зевнул и лениво отвернулся.
В доме тоже было достаточно аккуратно и чисто. Хозяйка сразу отвела мужчин в маленькую комнату, типа чулана, лишенную окон, которую освещала довольно яркая лампочка. На деревянном полу было расстелено широкое одеяло, на котором лежала обычная полосатая кошка, вылизывающая собственную лапу, возле нее возились и кувыркались четверо котят, четверо пушистых веселых комочков. Здесь же, на одеяле, сидели хозяйские дети. Девочка завлекала котят игрой с шуршащим фантиком на ниточке, в то время как мальчик, который был постарше, лежал на животе и, подперев подбородок обеими руками, просто смотрел на всю эту идиллию и счастливо улыбался.
- Ну вот, четыре котенка, - сказала хозяйка, - и так по нескольку раз в году.
-Да, всех берем, - поспешно кивнул Максим, присаживаясь возле одеяла, профессиональным взглядом окидывая котят. - Вроде здоровы, да, всех забираем.
- Мама! Мама! Наших котят хотят забрать? – дети повскакивали с пола и обступили мать.
- Да, забирают. Их отдадут другим деткам, у которых нет кошечки, - ласково ответила женщина, поглаживая по головам своих малышей, – унесите-ка Милку отсюда!
Мальчик послушно взял кошку на руки и вынес ее из комнаты. Максим открыл деревянный ящик, дно которого было выстлано газетами, и принялся пересаживать туда котят одного за другим. Назар стоял рядом и просто смотрел на все это, абсолютно не понимая, зачем Максиму эти котята.
Прежде чем крышка над котятами захлопнулась, он успел заглянуть в ящик: на него снизу вверх умоляюще смотрели четыре пары ярких живых глаз, глаз маленьких зверьков, у которых еще вся жизнь должна быть впереди. Предчувствуя недоброе, котята запищали все как один. Девочка заплакала и обняла мать за ноги.
Максим абсолютно хладнокровно захлопнул крышку и, поблагодарив хозяйку, направился к выходу. Назар поплелся за ним. Женщина проводила их до самой калитки.
- Это что еще такое? – нахмурился Назар, глядя, как Максим грубо запихивает коробку с живым грузом к нему в багажник.
- Это товар, - абсолютно спокойно ответил Максим, захлопывая дверцу. – Чего ты заводишься? Давай, поехали, по дороге все объясню.
Происходящее абсолютно не нравилось Назару, но он решил пойти до конца. Котята пищали из багажника, и Назар поспешил завести мотор, чтобы не слышать их плача.
Следующий адрес был в пятнадцати минутах езды, и Максим торопливо начал объяснять другу:
- Я не только выезжаю на собачьи бои в качестве ветеринара, но и собираю по бесплатным объявлениям, там, где «отдают в хорошие руки», котят и щенков, главное, чтобы они были здоровы.
- А потом их куда? – спросил Назар, не отрываясь от дороги.
- Смотри. На профессиональных собачьих боях делаются огромные ставки, можно выиграть крупную сумму, машину и даже квартиру. Люди там серьезные, их питомцы воспитываются в особых условиях: вначале просто вырабатывается агрессия к сородичу, и, пока не сменились зубы, им разрешают драться друг с другом. Когда щенки подрастают, их учат убивать. Основная цель дрессировщика – научить убивать собаку всех животных, которые попадают в ее поле зрения. При этом она должна беспрекословно подчиняться хозяину и быть адекватной к другим людям.
- Как их учат убивать? – голос Назара стал глухим, правый глаз предательски задергался.
- Да обыкновенно. Мышей бросают в вольер, хомячков. Щенок их убивает – его хвалят. Потом идут в ход котята, а бывает, и взрослые кошки. Чтобы они не могли каким-нибудь образом поранить дорогую собаку, им попросту вырывают зубы. Питбуль должен научиться убивать не мешкая, без малейших колебаний. Потом идут в ход щенки и мелкие собаки, потом более крупные собаки, и им всегда одевают намордники, чтобы они не могли ответить питбулю взаимностью.
Глаза наполнились слезами, губы побледнели, дрогнули и усилием воли сложились в тонкую нитку – все догадки Назара подтвердились. Его Аза стала одной из многочисленных объектов для подготовки элитных собак, тренировочным мясом, расходным материалом. Он должен был что-то сделать, как-то попытаться остановить страшный процесс.
- Ты чего? – Максим слегка похлопал его по плечу. – Впечатлился? Так жизнь у нас такая, всем тяжело. Да, жестоко, зато прибыльно.
- Это отвратительно, - тихо проговорил Назар.
- Отвратительно? – удивленно воскликнул Максим. – Все эти щеночки и котятки рано или поздно оказались бы на улице, или их закопали бы, или в унитазе утопили. Они плодятся каждые полгода, а то и чаще, друг мой, это же просто статистика!
- Ты себя вообще слышишь? – Назар резко затормозил на светофоре – коробки сзади загрохотали и рассыпались по багажнику, котята заорали еще громче.
- Я себя слышу. Не спорю, это не совсем правильно, но думаю, что такое «отвратительно», ты еще не знаешь, а я знаю! – Максим закашлялся и, отдышавшись, продолжил. – Отвратительно, когда к тебе приводят собаку, морда которой утыкана зубочистками, вот просто живого места нет – только глаза сверкают. Зубочистки везде: в щеках, в носу, в деснах. Отвратительно, когда к тебе приводят собаку, на шею которой надета жестяная банка, это как раз на днях было. Какие-то добряки подобрали псину на улице и решили забрать себе. Я все не понимал, каким образом через такую большую голову пролезла эта узкая банка, а когда я разрезал металл, то с трудом снял проклятую жестянку. Оказалось, что она уже давно вросла в шею, потому что надели ее на собаку, когда она была еще щенком. А еще по таким же объявлениям, как мы с тобой сейчас ездим, животных на опыты забирают. Вот что такое действительно отвратительно!
Назара начало подташнивать. Он медленно сделал несколько глубоких вдохов и полностью опустил боковое стекло.
Они съездили еще по пяти адресам. «Задаром в хорошие руки» отдавали всех: и котят, и щенков, предлагали даже, заодно уж, волнистого попугая, но Максим вежливо отказался. Из шести адресов только в одном месте поинтересовались, кому именно будут принадлежать их котята, и еще в одном месте сказали, что перезвонят через месяц и, если их щенку будет плохо, то они приедут и заберут его. В основном, людям было абсолютно все равно, какая судьба уготована их маленьким питомцам. Ведь, если бы каждый хозяин, отдающий щенка или котенка незнакомому человеку, хотя бы первое время регулярно интересовался его судьбой, например, просил присылать фотографии или лично приезжал бы удостовериться в благополучии своего питомца, подобных случаев жестокого использования животного материала стало бы намного меньше.
Теперь оставалось съездить в еще одно место, чтобы отдать живой груз.
- Слушай, а как же хозяева живут с такими кровожадными собаками? Мне было бы жутко находиться с ней в одной квартире, - Назар снова начал диалог, брезгливо передернув плечами, и поежился.
- Да живут и нормально живут, ночью выгуливают, когда поблизости никого нет. А большинство держит своих собак на расстоянии – они живут в специальных вольерах, и присматривают за ними профессионалы, они же и занимаются их подготовкой к предстоящим боям. Сейчас мы едем в такое место.
Машина остановилась возле высокого забора из металлопрофиля. Назар задрал голову и обратил внимание на то, что острая железная кромка не прикрыта специальной защитой.
Им открыл высокий здоровяк в спортивном костюме, серьезный и нахмуренный, он подозрительно взглянул на Назара, стоящего чуть в стороне, и велел выносить груз.
Назар открыл багажник. Максим достал первый ящик и понес его к калитке. Незнакомый мужчина просто стоял и смотрел, как ветеринар тягает ящики, но помогать не собирался, а, спрятав руки в карманы, всем своим видом давал понять, что он здесь главный.
- Помоги, чего стоишь, - зашипел Максим на Назара, вытаскивая из машины очередной ящик и протягивая его товарищу.
Назар встрепенулся и протянул руки. Под деревянной крышкой стучали детские сердца, через крупные отверстия виднелись мокрые носы взлохмаченных щенков и блестящие черные глаза. Они хотели жить, но какой-то дядька в спортивном костюме заранее вынес им приговор.
Первой мыслью Назара, осознававшего то, что он отдает всех этих животных на убой, было забрать ящики и уехать из этого места как можно скорее. Но, правильно оценив сложившуюся ситуацию, сравнив телосложение накачанного мужика со своим, Назар понял, что у него нет никаких шансов. Что он может сделать против двоих мужчин, если сам никогда не поднимал ничего тяжелее пакета с брошюрами, что он может сделать своими музыкальными пальцами, кроме как шелестеть клавишами на клавиатуре да перебирать гитарные струны…
Деревянный ящик обжигал руки своей шершавой поверхностью, шорох внутри и царапанье когтей заставляли барабанные перепонки трепетать от ужаса. Назар медленно прошел мимо хозяина всего этого места и поставил ящик на землю, рядом с остальными. Больше Назар не заглядывал в отверстия, собрав всю свою волю, он перенес последний ящик и поставил его сверху на предыдущие.
Теперь, получив свой заказ в полном объеме, мужчина заглянул под каждую крышку, пересчитал котят и щенков по отдельности, что-то прикинул в уме, достал из кармана деньги и протянул Максиму новые купюры. Все это происходило в атмосфере собачьего лая, доносящегося из вольеров, и приглушенного поскуливания и писка из ящиков. Назар окинул взглядом двор: вдалеке виднелся длинный ряд собачьих вольеров, немного в стороне расположился обычный дом из белого кирпича.
- Все правильно, - сказал Максим, пересчитав деньги. – До следующей встречи.
- Ага, - отозвался мужчина, издав первый звук за все время.
На прощание Назар внимательно посмотрел на него. Этот непробиваемый взгляд, взгляд человека, привыкшего видеть смерть, взгляд человека, воспринимающего жестокость как норму жизни. Это взгляд не говорил ничего, так же, как и его хозяин, он просто молчал.
Когда калитка за ними захлопнулась, Максим выдохнул с облегчением:
- Ух, жуткий тип. Но по работе со всякими приходится дело иметь. Ладно, поехали домой, с меня причитается. Завтра увидишь настоящий бой питбулей!
Всю дорогу Назар думал о том, что своими руками он отдал беспомощных зверьков настоящему живодеру и его безжалостным псам. Он мог хотя бы попробовать спасти этих, но где гарантия, что все не повторится снова?
«Нет, с этой системой нужно покончить по-другому, совсем другими методами», - решил Назар, высаживая Максима возле его дома.
- Все, завтра утром, в половине десятого, будь уже у меня. За нами заедут, - Максим протянул было Назару руку на прощание, но вдруг резко закашлялся и снова полез в карман за платком.
В этот момент Назар резко захлопнул дверцу автомобиля и нажал на газ. Домой он вернулся в одиннадцатом часу.
- Ну, хорошо погулял? – спросила мать из своей комнаты.
- Отлично! – отозвался Назар. – Завтра еще пойду!
- Азу нигде не нашел?
- Нет, наверно, уже все, забрал кто-то.
- А ты объявления расклеил? – спросил отец, пытаясь перекричать работающий телевизор.
- Да, - Назар появился в дверном проеме родительской комнаты. – Еще с утра. Никто не звонил. Ладно, я – ужинать и спать. Спокойной ночи!
- Спокойной, - отозвались родители, переводя взгляды на мерцающий экран.
Назар рысью устремился на кухню к заветной корзинке. Ему очень хотелось есть, но, чтобы снотворное подействовало побыстрее, он отбросил мысли о еде и снова вывернул на стол все содержимое домашней аптечки.
«Не думать, ни о чем не думать, только спать, спать без снов, без образов, без эмоций. Да где же эти чертовы таблетки?» - дрожащими руками Назар торопливо перебирал серебристые блистеры в поисках нужного лекарства. Наконец-то! Вот оно – белое спасение!
Назар запил таблетку стаканом воды. Чтобы заглушить чувство голода, выпил еще один. Тщательно почистив зубы и умывшись, он лег на кровать. Взгляд его упал на красный собачий ошейник, лежавший тут же, на прикроватной тумбочке, и Назар начал рассматривать его в тусклом лунном свете. Ему показалось, что ошейник еще теплый. Назар снял несколько рыжих шерстяных ворсинок, прилипших к ошейнику, и попытался растереть их между пальцами, а когда они рассыпались в прах, он уже крепко спал, положив красную полоску рядом с собой.
Часть третья. В бой
К назначенному времени Назар уже был у подъезда Максима. Максим уже стоял наготове возле скамейки и держал в руках чемоданчик для оказания первой помощи пострадавшему животному. Мужчины еще не успели поздороваться, как внезапно послышался резкий сигнальный гудок приближающегося «Мерседеса».
- О! Это за нами! – поспешно произнес Максим, подходя к краю тротуара.
- Нас повезут по-королевски! – воскликнул Назар, с восхищением разглядывая новенький автомобиль, недавно сошедший с конвейера.
За рулем сидел мужчина лет сорока с глубокими залысинами. Рядом расположилась его супруга, молодая девушка, одетая во все темное.
«Люди как люди, - решил Назар. – Никогда бы не подумал, что они увлекаются собачьими боями».
- Это мой коллега, - представил Назара Максим супружеской паре. – Я вам про него вчера говорил. Хочет набраться опыта.
- Ну пусть набирается, - одобрил хозяин автомобиля.
- А где же собака? – поинтересовался Назар, уже сидя в машине. – Кто будет сегодня драться?
- Дагера привезут отдельно. Он живет там, где мы были вчера, ест, спит и тренируется – все по специальной программе со специально обученным человеком, - ответил Максим, покашливая.
Машина выехала за город. Какое-то время они перемещались по трассе, а потом свернули на достаточно широкую проселочную дорогу, затем проехали еще несколько километров по лесу и, наконец, остановились.
Это был обычный дачный поселок с разномастными домиками, похуже и получше, из сруба и из кирпича, с заборами и без них. Дом, перед которым они остановились, представлял из себя целое поместье. Находился он на самой окраине поселка, совсем рядом с лесом. Рядом с огромным трехэтажным домом расположился фруктовый сад, в стороне раскинулся шикарный газон и цветник, а на самой окраине всей этой территории, в общей сложности охватывающей соток тридцать пять, находилась довольно большая постройка, без окон, очень массивная, похожая на большой сарай, но слишком красивая для него. Вся территория была обнесена изящным забором из металлических прутьев, заканчивающихся острыми пиками.
- Уже приехали, - констатировал факт хозяин «Мерседеса», - мы последние. Он взглянул на часы и добавил, - не опоздали, так что все нормально.
По пути к сомнительной постройке Назар осматривался по сторонам, тщетно пытаясь понять, где он находится. Он всегда очень плохо ориентировался на местности, везде ездил по навигатору и, выехав за город, был подобен слепому котенку, выброшенному из дома.
- Здесь даже стены с шумоизоляцией, - произнес Максим, видя замешательство Назара, с удивлением осматривающего помещение, когда они зашли вовнутрь.
Внимание Назара сразу привлек эпицентр ожидаемого события. Ринг представлял собой угол, с двух сторон отгороженный крепким деревянным заборчиком высотой чуть больше метра, пол был устелен чем-то светлым, то ли линолеумом, то ли ковровым покрытием – Назар сразу не понял.
Помещение начало заполняться людьми, пришедших было немного: несколько семейных пар, трое мужчин солидного возраста и один молодой парень. Затем в дверном проеме появился, по всей видимости, судья. Он деловито осмотрел присутствующих, поздоровался и попросил хозяина усадьбы показать, где находятся напольные весы. Пока судья проверял, верно ли они настроены, в помещение зашел первый участник состязаний, абсолютно черный питбуль по кличке Марс. Похоже, Марс был готов вступить в схватку прямо сейчас, с такой силой он натягивал брезентовый поводок, почти волоча за собой своего хозяина. Судья немедленно взвесил собаку.
Буквально через минуту появился второй участник предстоящего боя – питбуль, принадлежащий хозяину «Мерседеса». Его вел тот самый мужчина, которому вчера Назар наносил вечерний визит. Рыжий, с белой мордой и такой же белой грудью, Дагер выглядел немного крупнее Марса, но измерительный прибор показал почти одинаковый вес, и было решено начинать так называемые «тестовые соревнования».
Поначалу обе собаки, уши и хвосты которых были купированы, немного ошалело глядели по сторонам, для них, постоянно находящихся в вольере, общающихся только с дрессировщиком и беспомощными жертвами, это был своеобразный «выход в свет», возможность глотнуть «свежего воздуха».
Судья быстро проверил зубы бойцов, чтобы на них не было металлических коронок, затем к делу приступили ветеринары обеих сторон, осматривая собак на видимые признаки допинга. Когда все формальности были закончены, судья вышел в центр импровизированной арены, затем за барьер последовали питбули, удерживаемые ответственными за них людьми.
Судья оповестил:
- Прибытие собак! - и животных растащили по углам, давая присмотреться друг к другу и распалиться как следует.
Питбули рвались с поводков, грозно обнажая клыки, рычали и лаяли, раззадоривая друг друга и зрителей, выстроившихся вдоль ограждения.
По предварительной договоренности было решено продолжать бой до тех пор, пока одна из собак будет не в состоянии продолжать борьбу. Бойчатники опирались на деревянную перегородку, принимая удобные позы, обменивались своими предположениями по поводу боя и чуть ли не облизывались от предвкушения красочного зрелища.
Наконец, судья скомандовал:
- Отпустить собак! - и тут же борцы, освобожденные от ошейников, сцепились в жарком бою.
Широкой грудью Дагер сразу сбил с ног черного Марса, пытаясь ухватить его за горло, но тот ловко увернулся, поднялся с земли и с удвоенным бешенством набросился на Дагера. Стоя на задних лапах и обхватив друг друга передними, собаки сцепились в своеобразном «собачьем вальсе», норовя ухватить друг друга за самые незащищенные места. Марс сделал мощный бросок, все происходило совсем как у людей, и уложил Дагера на лопатки. Вцепившись в горло соперника мертвой хваткой, черный питбуль начал описывать круги вокруг него, заставляя свою жертву вертеться на спине и, высунув язык на бок, беспомощно кричать. Да, именно кричать – этот звук, настолько своеобразный, больше походил на крик какой-нибудь лесной птицы, но уж никак не на лай или скулеж собаки.
- Кружи его! Кружи! – подзадоривали борцов зрители.
- Давай! Давай! Работай! – слышалось со всех сторон.
Дагер изо всех сил подобрался и всеми четырьмя лапами уперся в морду противнику, стараясь оторвать его челюсти от своей шеи пусть даже ценой вырванной шкуры. Наконец, слегка задев когтем правый глаз Марса, Дагер, воспользовавшись его секундным замешательством, вырвался из захвата и, в свою очередь, вцепился в горло черному питбулю.
Зрители восторженно заревели. Они любили бои на равных, когда в течение первых двадцати минут победитель был совсем не очевиден.
Сомкнув стальные челюсти на горле Марса, Дагер придавил его всей массой, при этом левой передней лапой он зафиксировал голову соперника, а правой уперся в пол, для устойчивости расставив задние лапы как можно шире. Собаки замерли на несколько минут. Дагер продолжал удерживать противника в одной позиции, а тот отчаянно кричал и беспомощно перебирал лапами, стараясь оттолкнуть рассвирепевшего собрата. В конце концов, ему это удалось, и вновь оба пса сцепились в смертельном танце и закружились по рингу.
Вначале Назар не знал, куда перевести взгляд, чтобы вообще не смотреть на происходящее и не вызывать при этом подозрений, потом, мало-помалу успокоившись, он начал наблюдать за боем и за зрителями.
И мужчины, и женщины были очень возбуждены – происходящее на арене будоражило их кровь, вызывая гигантские выбросы адреналина. Лица их раскраснелись от криков, на лбах проступили капельки пота, руки с силой сжимали верхнюю доску деревянного ограждения. И если бы людские пальцы были чуть посильнее, а доска - чуть потоньше, она хрустнула бы, как обычная спичка, переломившись сразу в нескольких местах.
Бой уже длился полчаса. Морда Дагера, бывшая еще недавно белой, окрасилась в багряный цвет. Становилось неясно, чья это кровь, его или черного питбуля, главное – зрители были довольны. Светлый пол то тут, то там покрывался алыми разводами, обслюнявленная шерсть собак какими-то клочками торчала в разные стороны. Все взгляды были устремлены на арену, и Назар решил, что теперь настал подходящий момент.
- Я выйду, - шепнул он на ухо Максиму, внимательно наблюдающему за увлекательным зрелищем.
- Что, нервишки сдали? – усмехнулся тот.
- Типа того, - с этими словами Назар отделился от забора и вышел из помещения.
Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Зайдя за постройку с другой стороны, Назар набрал номер полиции:
- Здравствуйте, я хотел бы сообщить о собачьих боях. Да, точно собачьи бои, жестокие… Адрес не знаю, - он продиктовал координаты GPS. –Я не скажу вам свое имя, потому что боюсь последствий. Приезжайте, пожалуйста, быстрее, - с этими словами Назар нажал «отбой» и осмотрелся – вроде бы его никто не видел.
Вернувшись в помещение и заняв свое место, Назар понял, что за то время, пока он отсутствовал, ничего не изменилось: собаки продолжали таскать друг друга за шкуру, обмениваясь одними и теми же приемами, при этом их движения стали более скупыми. Собаки устали, они берегли силы для решающей схватки.
- Сколько это может продолжаться? – со вздохом спросил Назар у Максима.
- Обычно час, но бывает, что и до трех доходит. Видишь, уже прошло сорок минут, а до сих пор непонятно, кто победит. Может быть, одна из собак все же сдастся, да, да, они признают силу соперника и умеют проигрывать. В таком случае собака просто перестает сопротивляться, противник будет продолжать ее терзать как ненужную тряпку, пока ее хозяин не остановит бой, тем самым признав свое поражение. А еще, как вариант, хозяин победителя может поделиться выигрышем, если хозяин проигравшей собаки разрешит прикончить своего питомца, так сказать, позволит победителю доделать свою работу.
Назар не мог здесь больше находиться, он страдал плоскостопием, поэтому стоять на одном месте для него было подобно пытке. Да и смотреть на бесконечный бой собак с искалеченной психикой больше не осталось никаких сил. Он снова покинул ужасное помещение и уселся на уютной деревянной скамейке, находившейся неподалеку, вытянув вперед уставшие ноги.
Прошло еще двадцать минут. Июльское солнце начало уже сильно пригревать, и Назар уже хотел было переместиться в тенечек под раскидистую березу, как вдруг увидел вдалеке приближающуюся полицейскую машину.
«Ну наконец-то. Я уже заждался было. Раз они уже приехали, мне нет смысла здесь больше оставаться», - удовлетворенно хмыкнул Назар, радуясь удачному стечению обстоятельств, и, удостоверившись, что полиция включила правый поворотник и точно направляется сюда, быстро скрылся в ближайших кустах. Еще подъезжая к этому месту, Назар сразу продумал путь к отступлению: через островок леса – и прямо на трассу. Кто-нибудь да обязательно подберет.
Благодаря высокому росту, Назар без труда перелез через забор и нырнул в лес. Ветки кустарников больно хлестали по лицу, ноги утопали в мягком высоком мху, сухие ветви ломались под легкими кроссовками. На секунду Назару показалось, что не он бежит через лес, а лес бежит навстречу ему, жестоко пропуская его через свои дебри. На минуту остановившись, чтобы перевести дыхание, Назар прислушался – погони за ним вроде не было. Это хорошо. Это по плану.
Впереди лес начал редеть, издалека послышался шум проезжающих мимо машин. До трассы оставалось совсем чуть-чуть, и Назар, уже забывший, когда бегал в последний раз, с трудом преодолел расстояние до финишной прямой. Поток машин, подъезжающих к городу, был достаточно плотным, и очень скоро Назара подобрали и даже подвезли до ближайшей станции метро.
Уже к обеду он был дома. Родители уехали в гости, и квартира осталась в его полном распоряжении, но от этого становилось только хуже: снова приходилось оставаться со своими мыслями один на один. Конечно, он не собирался обо всем рассказывать родителям, но, если бы сейчас представилась возможность поговорить на любую отвлеченную тему, то он непременно воспользовался бы этим.
Назара мучила одна мысль. Словно кислота, она прожигала его мозг, вызывая головную боль и шум в ушах: «Что там? Что там? Что там?» Оставалось только догадываться, чем закончился собачий поединок, арестованы ли бойчатники, и где теперь находится Максим. Рука потянулась к мобильному телефону – пропущенных вызовов не было. Уже хороший знак. Наверняка виновники понесут заслуженное наказание и, возможно, тем самым будет остановлен хотя бы один конвейер смерти, смерти котят и щенков, отданных в «хорошие руки».
Понимая, что Азу уже не вернуть, Назар в первую очередь винил себя в ее смерти: не досмотрел, не догнал, не успел. И с самого начала его действиями руководила лишь жажда мести. Но потом, с головой окунувшись в болото манипуляций судьбами домашних животных, появилось нестерпимое желание предпринять хоть что-нибудь, посильное для обычного человека без влияния и связей.
Чувство тревоги усиливалось. Пытаясь отвлечься, Назар взял в руки гитару, но кисть так и повисла в воздухе, не решаясь ударить по струнам, - Назар не знал такой песни, которая смогла бы отразить нынешнее состояние его души. Обычный способ выхода из депрессии впервые подвел его. Назар убрал в чехол бесполезный музыкальный инструмент, накинул жилетку и покинул квартиру.
Выйдя из подъезда, Назару сразу показалось, что прохожие смотрят на него как-то не так, то ли с подозрением, то ли с удивлением, поэтому он отмел в сторону изначальную идею просто погулять по улицам и завернул в ближайший магазин. Он часто заходил в него за продуктами со списком, составленным матерью, знал в лицо всех продавцов и со всеми здоровался.
Сразу устремившись к стеллажу с алкогольной продукцией, Назар на секунду застыл в замешательстве, прислушиваясь к потребностям своего организма. Организм потребовал коньяк, и, взяв первую попавшуюся бутылку с пятью звездочками, Назар направился к кассе. Обычно, крепче пива он ничего не употреблял и уж тем более не покупал. И, привычно поздоровавшись с продавцом и положив бутылку на движущуюся ленту, Назар густо покраснел. Ему, тридцати двухлетнему мужчине, стало безумно стыдно, стыдно того, что он покупает крепкий алкоголь. На мгновение он почувствовал себя пятнадцатилетним пацаном, пытающимся купит сигареты, - а вдруг продадут?
Сканер привычно пискнул.
- С вас тысяча пятьсот, - дежурным тоном произнес продавец, и Назар вышел из транса.
- Да, да, конечно, - он поспешно достал кошелек из заднего кармана джинсов, расплатился и, ухватив бутылку за узкое горлышко, покинул магазин.
«Домой. Домой. Домой», - навязчиво стучало в мозгу.
Переступив порог квартиры, Назар скинул кроссовки и поспешил на кухню.
«Что там? Что там? Что там?»
Быстро достав бокал с верхней полки, Назар свинтил железную пробку и налил в прозрачную емкость янтарную жидкость почти доверху. Лимона Назар не нашел, зато наткнулся на целый лоток с киви, стоящий на подоконнике. Наспех разломив напополам несколько спелых плодов, он поднес бокал к губам и сделал несколько больших глотков. Назар не любил эту жгучую жидкость, но кроме нее вряд ли что-либо смогло бы помочь лучше. Выковыривая ложечкой податливую мякоть сочного плода, он почувствовал, как головная боль постепенно отступает.
Назар откинулся на спинку дивана и залпом осушил весь бокал. Стало легко и скучно. В течение получаса он занимал себя тем, что постоянно переключал телевизионные каналы, стучал кулаком по столу и довел объем содержимого бутылки ровно до половины. На нетренированный спиртом организм накатила жажда действия.
«Что там? Что там? Что там?»
И Назар, не задумываясь, набрал номер Максима.
- Да, - хрипло прозвучал из динамика знакомый голос, сменяющийся кашлем.
- Что там было? – Назар напрямую задал волновавший его все это время вопрос.
До его слуха донеслось жужжание, похожее на звук работающего кухонного комбайна. Максим что-то готовил, видимо, успокаивался.
- Приезжай, поговорим, - мужчина пытался перекричать бытовую технику. – Не бойся, здесь никого нет.
Назар усмехнулся. Сейчас он не боялся ничего.
- Скоро буду.
Со второго раза он поднялся с дивана и пошел в спальню. Там, на тумбочке, одиноко лежал красный ошейник. Назар хмыкнул, провел рукавом под носом, положил ошейник в карман жилета и вызвал такси.
Дверь ему открыл сам Максим. Под его правым глазом красовалась небольшая припухлость красного цвета. Дети сразу выбежали из комнаты, но Оксана, одарив Назара одним из своих самых презрительных взглядов, загнала девочек обратно в детскую. В квартире царил запах жареного картофеля.
- Пошли, - Максим приглашающе кивнул и направился в сторону кухни.
Почему-то забыв разуться, Назар последовал за ним.
На плите стояла большая серебристая кастрюля с кипящим маслом. Максим скатывал аккуратные шарики из светлой массы, похоже из картофельной, обваливал их в сухарях и опускал в кастрюлю.
Назар, едва не сев мимо табурета, схватился за стол обеими руками.
- Да вы, батенька, нажрались уже, - ехидно заметил Максим, поворачиваясь к Назару лицом. – Это же ты, - он начал угрожающе приближаться, - это ты позвонил в полицию, кроме тебя – некому, вот только объясни мне, несведущему, какого черта ты это сделал?!
Его тон, сначала спокойный, постепенно начал переходить на крик. С трудом приняв вертикальное положение, Назар присел на край стола, скрестив руки на груди.
- Да чтобы остановить весь этот беспредел! – воскликнул он, глядя Максиму прямо в глаза.
Ноздри Максима начали гневно раздуваться, пальцы, державшие шумовку, сжали пластиковую рукоятку до хруста суставов. Масло шипело и булькало в кастрюле, обжаривая со всех сторон картофельные кругляши, и Назар вспомнил, что терпеть не может жареную картошку.
- Ты думаешь, что там произошло что-то особенное? – Максим продолжал свое наступление. – Да, приехала полиция, осмотрела сарай. А что она сделает? Обе собаки живы, у нас – тестовые соревнования. Это не бои. Несовершеннолетних там не было. Ничто, обрати внимание, ничто не подходило под 245 статью! И теперь из-за такого идиота, как ты, меня отстранили от хорошей работы!
- Ты просто моральный урод, - выдохнул Назар ему прямо в лицо и помахал перед носом Максима красным ошейником. – Вот, вот все, что осталось от моей Азы! Ее как раз использовало такое быдло как ты! Ей связали морду, даже не давая возможности сопротивляться!
-А-а-а! – протянул Максим. – Так здесь есть личные мотивы! А я подумал было, что наш Назар, втюхивающий без зазрения совести любой товар, за который хорошо платят, вдруг начал действовать бескорыстно!
- Я и действовал бескорыстно! Очень жаль, что вас всех не посадили!
Голоса споривших мужчин разносились по всей квартире.
- Слушай, не всем же, как тебе, с родителями жить. Я вот живу нормально со своей семьей, в хорошей, заметь, очень хорошей квартире. И имею хорошую машину и кушаю вкусно, для полного счастья мне не хватает только фритюрницы, а, чтобы получить все это, мне приходилось крутиться на двух работах и делать отвратительные, по твоему мнению, вещи. Но каждый на своей работе выживает как может. И ты, в этом случае, не исключение.
Под влиянием выпитого алкоголя, Назар понимал не все слова, которые выкрикивал Максим, брызгая слюной. Он просто смотрел на открывающийся рот бывшего друга, на его выпученные от гнева глаза, на трясущийся подбородок, и понял, что совсем не узнает того Максима, который еще со школы твердил о том, что нужно помогать животным, который таскал домой кошек и собак, лечил их и потом пристраивал у знакомых. Он всегда мечтал стать хорошим ветеринаром. И, став им, в то же время он превратился в человека, потерявшего веру в добро и в духовную составляющую выбранной профессии.
Назар почувствовал, что его слегка повело в сторону. Где-то в глубинах подсознания какой-то тоненький голосок разума подсказывал ему, что пора уходить. Но гнев и пьяная бравада не позволяли уйти вот так просто. Отделившись от стола и обойдя Максима стороной, Назар приблизился к плите и заглянул в кастрюлю: картофельные шарики начинали подгорать, покрываясь неаппетитной черноватой корочкой.
- Пошел вон! – прошипел Максим сквозь зубы и швырнул шумовку на пол. – Вон отсюда! И никогда, слышишь, никогда не звони мне больше!
Назар перевел на Максима плавающий взгляд.
- Не буду, не переживай. И, да, приятного аппетита! – красный ошейник, брошенный Назаром, полетел в кастрюлю. Кожаная полоска, усыпанная металлическими заклепками, жалобно булькнула и опустилась на дно.
Максим заревел, как раненый зверь, как питбуль, которого схватили за горло, оскорбив его честь и достоинство. За доли секунды он преодолел расстояние от стола до плиты и мертвой хваткой сжал левую руку Назара.
- Доставай, сволочь! - с этими словами Максим погрузил пальцы заторможенного от опьянения Назара в бурлящую жидкость.
Дикий крик пронзил пространство, заставляя дрожать невидимые частицы. И если бы кухонная утварь имела возможность почувствовать хотя бы половину той боли, которую испытывал Назар, то наверняка стаканы бы лопнули, разрываясь на сотни острых осколков, а тарелки покрылись бы мелкими трещинами.
Все это длилось не дольше нескольких секунд. Затем схватив Назара за шиворот, Максим оттащил его от плиты и подтолкнул к мойке. Быстро открыв воду, он заставил бывшего друга вытянуть руку под холодную воду.
Пребывая в состоянии шока и не осознавая до конца, что именно сейчас произошло, Назар обессилено прислонился к стене, наблюдая, словно через мутное стекло, как прозрачные струи стекают с покрасневших пальцев.
В кухню грузно и неуклюже ввалилась Оксана, встревоженная всем этим шумом, но, оценив обстановку и осознав, что ее мужу ничего не угрожает, она снова закрыла дверь.
Откуда-то издалека, словно из соседней вселенной, до Назара донесся голос Максима:
- Алло, Скорая? У мужчины сильный ожог кипящим маслом. Пьяный полез пончики руками вытаскивать. Диктую адрес…
Тело колотило мелкой дрожью. Сознание начало постепенно проясняться, и последние слова, брошенные Максимом, Назар понял очень хорошо:
- Эх, мой друг, не скоро ты сыграешь на гитаре.
***
С тех пор прошло полгода. По воле судьбы Назар оказался на собрании волонтеров, о котором узнал из объявления, наклеенного возле подъезда. Он заинтересовался акцией под названием «Быть добру», где подробно рассказывалось о бескорыстной и тяжелой работе в приютах для животных.
Вернувшись с собрания, Назар оккупировал домашний интернет. Погружаясь в новую для себя информацию, Назар узнал, что приюты бывают разные: частные и муниципальные, что на их содержание выделяются огромные средства. Он узнал, как различные компании выигрывают аукционы на отлов и содержание бездомных кошек и собак, как разворовываются деньги честных налогоплательщиков, в каких условиях в некоторых приютах содержатся несчастные, никому не нужные животные.
Он смотрел видеоролики и фотографии, снятые зоозащитниками и активистами, видел зацветшую воду в погнутых жестяных ведрах и непонятную субстанцию вместо корма, видел те антисанитарные условия, в которых содержатся кошки и собаки. Некачественная еда, неоказание ветеринарной помощи – все это приводило к ежедневной мучительной гибели жителей питомников. Слезящиеся, затекшие гноем глаза, облезлая шерсть, покрасневшая обнажившаяся кожа, покрытая струпьями, – как последствия недобросовестного содержания ослабленных животных.
Конечно, так было далеко не в каждом питомнике, но увиденные жуткие картины оставили в душе Назара незаживающий шрам.
И, собравшись с духом, он, наконец, устроился волонтером в один из приютов. В его обязанности входил уход за тремя собаками – тремя симпатичными дворняжками, которых Назар выгуливал, вычесывал, мыл. Он занимался уборкой вольера, в котором содержались доверенные ему питомцы, выкладывал в интернете их фотографии в надежде найти собакам достойных хозяев.
Назар посещал приют несколько раз в неделю по расписанию. Когда он заходил в вольер и присаживался на корточки, его питомцы со всех ног бежали к нему, радостно взвизгивая, махая хвостами и облизывая его руки и лицо. И, глядя в эти полные радости блестящие глаза и осознавая всю ответственность, которую он несет за своих подопечных, Назар был твердо уверен в том, что сделает все, от него зависящее, чтобы эти трое были счастливы.