Звонок прямой связи c дежурным по УВД никогда не сулил ничего доброго – «или – или». Как говорил известный следователь Колобок из мультика – «или что-то случилось, или одно из двух!». В переводе на нормальный язык это означает, что или тебя ищут «сверху», или «снизу» - в первом случае, чтобы абсолютно точно не поинтересоваться твоим здоровьем, это однозначно, а во втором – что бы его немного испортить.
Вот и сейчас сообщение для Артова было из разряда самых неприятных «снизу»:
- Сергей Андреевич! Дежурный по УВД майор Дерека. У нас труп образовался. В виде всплывшей голой женщины на территории старого совхоза.
- Что значит «всплыл» и «в совхозе», Богдан Дмитриевич? Подводная лодка в степях Украины?
- Там у них пруд заброшенный, где захоронение было, оно уже давно как бы закрыто, так вот в этом пруду. Ну, проще, в скотомогильнике.
- Кто нашёл?
- Мужичок один ходил, собирал остатки навоза для огорода, вот он и увидел.
- Кого подняли?
- Судмедэксперта, машина за ним уже пошла, дежурного следователя прокуратуры, 2 отдел розыска - 5 этаж, уже собираются, техника-эксперта, Вам вот звоню.
- Кто эксперт?
- Из молодых, дежурный техник.
- Скажите начальнику ЭКО - пусть даст кого-нибудь из опытных экспертов – голые женщины просто так в скотомогильники не ныряют, а молодой техник пусть на месте происшествия ещё поучится. Мою машину вызвали?
- Вон, она уже возле входа в здание стоит, Кучерявый прогревает мотор.
- Ладно, выезжаем.
Через 5 минут эскорт из 3 машин ехал в сторону ГРЭС. На всякий случай захватили с собой и кинолога с собакой, но особой надежды на неё не было – и место, должно быть, сильно пахучим, да и времени прошло непонятно сколько. Но, чем черт не шутит, пока Бог спит?
День был красивым. Золотая сибирская осень раскрасила деревья в самые неимоверные цвета – от зелёного до чёрного и золотого, по всему спектру. Деревья ещё были усыпаны листьями, которые внимали солнечные лучи буквально последние деньки – конец августа в Западной Сибири – это уже преддверие зимы. Здесь в сентябре может пойти снег и резко перевести стрелку барометра с лета на зиму, минуя осень. А может снег пойти и в июне, превратив начавшееся уже буйное лето в зиму, буквально на три дня, а потом снова засветит солнце и температура поднимется до 40-42 градусов тепла. Север, однако!
Солнце сияло на небе так ярко, что если бы отделить вид солнца от вида земли, то показалось бы, что ты в середине лета где-нибудь в Краснодаре, а не в конце августа в Среднем Приобьи, не в самой настоящей Сибири.
В такие моменты жизни кажется, что всё плохое находится так далеко, что о нём и не вспомнишь, хочется просто смотреть на природу и ни о чём не думать – ни о плохом, ни о скорбном. Просто остановиться на бегу и внимать красоту природы во всём её великолепии и простоте.
Но всё красивое закончилось рутиной – с небес пришлось спускаться на землю и заниматься разбирательством чужих грехов. А признаки греха были явно налицо!
В середине прудика, на поверхности чёрной-пречёрной воды лежал труп женщины, на котором из одежды был только домашний халат. Именно лежал, потому что сам пруд представлял собой абсолютно чёрный водоем, заполненный желеобразной жижей, где ничего живого плавать не могло.
Пруд был за бетонным двухметровым забором, на территории старого и уже закрытого совхоза, и вокруг не было видно ни души. Да и откуда здесь быть людям? Вонища была такой, что в радиусе метров 200 казалось, что и мошка и комары улетают, а не только люди разбегаются.
Пруд был в диаметре метров 30, но подойти к пруду по берегу можно было только с одной стороны – с трёх сторон берега были заболочены всё той же чёрной жижей. До трупа от берега было метров около десяти, но такой длины орудия для вытаскивания объекта поблизости не было. Мысль о том, что можно провалиться в эту жижу уже поднимала волосы дыбом у видавших виды оперативников. А перспектива стать участником самого действа, первым делом вводила в ступор – как?
Эксперты сноровисто произвели видео- и фотосъемки, как водится, панорамную и обзорную, и стали в стороне, ожидая дальнейшего развития событий. Им ещё нужно было делать узловую и детальную съемки, но это после вылова объекта из этой лужи.
Потихоньку осмотревшись и подумав, Артов и опера стали думать, чтобы состроить нехитрое приспособление, которое можно было бы забросить и, зацепившись за край халата, притянуть тело к берегу.
Приехал прокурор города Алексей Петрович, который первым делом по-свойски нашумел на следователя, который ждал окончания действий сотрудников УР. Но это скорее для проформы, так как человек он был не злой, но не забывал о своей должности никогда. «Наверно и во сне с кем-нибудь воюет» – подумал Артов.
- Ну, что тут у вас, кого ждёте? – спросил прокурор у Артова.
- Да кого? Вот Русалочка, вот природа - вот и весь ребус. Надо осмотреть приметы, снять всё на плёнку, попытаться установить личность. А там и само пойдёт.
- Твоими бы устами да мёд бы пить, Андреич!
- Да, уж…
- Смотри, а она молодая была.
- Да, скорее даже очень.
- А что это кинолог собаку не применяет?
- В смысле?
- Ну, хоть пусть для вида туда-сюда побегает, хоть траву понюхает?
- Кто, кинолог?
- Собака!
- Так она не знает, что ей нюхать!
- Ну, так научите!
- Алексей Петрович! Нюхать она и так умеет, но здесь чего нюхать – воздух? Как ей объяснить, что нюхать, а что не нюхать? Я не Ходжа Насреддин, это он осла учил читать!
- А зачем тогда собаку взяли?
- На всякий случай.
- На какой «на всякий»?
- А вдруг преступника будем конвоировать?
- Вот именно, вдруг!- наконец успокоился прокурор. Ну что, доставать будете или нет?
- Вот думаем, каким Макаром её оттуда выманить. Что-то заплывать неохота туда, особенно вплавь.
Разговор был тихим, без надрыва или намёка на раздражения. Со стороны могло показаться, что два ценителя картин обсуждают тихонько достоинства объекта или мастерство автора.
Неожиданно подошёл к ним Бутаков Иван, старший опер убойного отдела.
- Сергей Андреевич! Если вытяну девчонку, отгул дадите?
- А зачем он тебе, Иван Николаевич? Тебе же скучно будет без работы.
- Да надо, вот и торгуюсь. Может правда, мне день надо для личных дел. А я вытяну её быстро, честное слово.
- Ну, ты спекулянт, а не торговец! Мы тут корячиться останемся, а ты по своим делам поедешь? Ох, спекулянт!
- Нет, мне малого своего к врачам надо свозить, болеет он, а времени почти нет.
- Ну, так что ты торгуешься? Сказал бы и давно бы решал свои вопросы. А эту даму мы и так вытащим, не впервой.
- Да я знаю, где лежит алюминиевый шест с крюком, он метров 6, а то и все 8, или даже длиннее, и лёгкий. Для чего он, я не знаю, но он есть, тут недалеко. Я сгоняю и привезу его, а потом положу на место. Я возьму машину?
- И куда же ты его привяжешь? С таким шестом долго не проскачешь, кого-нибудь заденешь. Или тебя вместе с ним сдует. Ты же не будешь изображать Дон Кихота с копьем, да и мельниц здесь нет ни хрена. Возьми кого-нибудь из ребят в форме и езжайте. А там машину любую тормознёте, если что – в путевом листе отметку сделаем, и я распишусь. Привезёте и увезёте сразу, здесь дел на 5 минут. Давай, двигай.
- Вот! - сказал прокурор, ухмыляясь,- без моего присутствия и дело не двигалось!
- А то! – ответил Артов и засмеялся. Так и быть должно! Пришёл, увидел, напугал!
- Ну, ты и ехидна, Сергей Андреевич! Прямо язва!
- Ну, конечно! Ехидна существо женского рода, а я не такой! Рыжий рыжего спросил, где ж ты бороду красил! А сам то!?
Отношения с прокурором города у Артова были нормально выстроены и он допускал маленькие вольности в общении с ним. Но никогда не переходил грань дозволенного – он знал меру всему и ценил имеющуюся возможность иногда поговорить с прокурором на равных. Когда-то в юности он прочитал «Дипломатического агента» Юлиана Семенова, где был описан процесс воспитания сына правителем Афганистана. Он поучал сына, чтобы тот никогда не держал себя, как с равным, ни с тем, кто выше него, ни с тем, кто ниже. Ибо тот, кто выше, не дай Бог, разгневается, а тот, кто ниже, спаси нас от этого Всевышний, возомнит себя тебе равным. Эту истину Артов усвоил накрепко и жил по ней.
Артов подозвал сотрудника и дал команду запросить по рации и собрать в дежурную часть данные без вести пропавших девушек за последние 2 недели, их приметы, другие данные. И, учитывая вечернее время, задержать на работе начальника розыскного отделения, так, на всякий случай.
Одного из сотрудников Артов направил в ближайшее строение, чтобы принести пару вёдер воды.
- А вода тебе зачем? – спросил прокурор.
- Да так, руки помыть, ноги, да и труп вытянем, что делать будем?
- А если следы какие смоешь?
- Да какие там следы? По берегу всё вроде бы прошли, особенностей никаких, везде трава. Волоски давно смыло, подногтевой состав – не знаю, вода из ведра не повлияет, а осматривать будет всё равно надо вчистую. Ногти можно и в морге будет взять, позднее. Так хоть работать можно будет нормально.
Минут через 20-30 вернулся с алюминиевым шестом Бутаков. При помощи нехитрой конструкции труп был притянут к берегу и вытащен на твёрдое место.
Из одежды на трупе был пёстрый в прошлом хлопчато-бумажный халат, сбившийся на спину. От воды он стал чёрным, так что его сразу заметить было невозможно.
По опыту прошлых осмотров, по внешнему виду трупа было видно, что тело попало сюда недавно. Уж чего-чего, а трупов Артов с сотрудниками видели-перевидели на своём веку достаточно. При чём, совершенно разных. Да и при наличии солнца и тепла, да ещё и при длительном пребывании в пруду всё было бы далеко не так.
Судмедэксперт, спокойный и немногословный человек, молча осматривала труп. Ничего, кроме того, что труп девушки с признаками удушения, она сразу сказать не могла. Душили не сразу, несколько странгуляционных борозд на шее говорили за то, что попыток душить было несколько. Время наступления смерти – в пределах 2 суток. Вот и вся информация. Всё остальное – после вскрытия.
Осмотр прилегающей территории длился не долго. Она ограничивалась забором, а за ним шёл пустырь, за которым был сосновый лес, а за ним – склады «Сургуттехопторга». Дыр в заборе было множество, так что гадать, откуда пролезли на территорию злоумышленники, смысла не имело. И тропинок в леске было немного, они в основном связывали базу с посёлком Кедровый, что начинался в 600 метрах, за дорогой. В нём проживало тысячи полторы жителей в 2 этажных БАМовских домах, были детские сады, школа, почта, ФАП, всё по-взрослому. Только маленького масштаба. Так что ничего особого или нужного следствию осмотр не дал. Да и ожидать было нечего…
По возвращении в УВД, Артов собрал у себя начальников подразделений УР и подвел итоги.
- Что мы имеем? А имеем мы труп девушки, максимум 3 дня сроку, голая, но есть халатик. Логика подсказывает, что если она имеет халатик, то должен быть и поясок. А раз так, то, значит, она вышла из дома и ненадолго. Женщины, уходя из дома надолго, причипуриваются, одеваются не в халатики, а здесь – халатик. Значит, жила она недалеко, или её привезли вроде бы как неожиданно. Женщина не пойдет из дома без нормальной одежды. А туту халатик. У нас в городе народ в халатиках не ходит. А жилое место недалеко – это Кедровый. Предположим, что она из Кедрового. Что у нас с пропавшими, Петр Васильевич?- спросил Артов сотрудника.
- Ничего нет. Таких заявлений не поступало за последнее время – доложил начальник отделения розыска без вести пропавших капитан Тышкевич. Отправил людей снимать отпечатки пальцев у трупа и взять образцы одежды.
- Хорошо. Только не образцы одежды, а сам халат. Он пригодится при опознании. А в горотделах в дежурках не «задинамили» ничего?
- Да нет, мы-то сразу подключаемся по заявам, без волокиты. Самим же потом кружиться придётся.
- Какие предложения?
- Разрешите, подполковник Тарабановский?
- Да, Виктор Петрович, конечно.
Тарабановский В.П. был аксакалом розыска, он проработал в уголовном розыске всю жизнь, от рядового опера до начальника «убойного» отдела.
- Я предлагаю сделать обращение по телевизору, снять лицо девушки, халат отмыть и дать в цвете, может, кто и откликнется. Я уже с телевизионщиками договорился. Черты лица еще угадываются, думаю, что узнают.
- Хорошо, кто будет заниматься?
- Вон, Кондаков Николай Иванович, дело за ним закрепим.
- Лады. Дайте информацию и в завтрашних газетах, в том числе и в малотиражках, с просьбой сообщить о пропавших или ушедших из дома и не вернувшихся. Тетрадочку завели, Виктор Петрович?
- Да, уже и расчертил.
- Ну и хорошо.
Артов по приезду в Сургут завёл порядок, по которому при возникновении криминального трупа заводилась тетрадка, обычная ученическая тетрадь в клеточку, в которой записывали все проводимые мероприятия с самого начала. Смысл этой тетрадочки заключался в том, чтобы скрупулёзно любым почерком заносить в неё не только всё, что было сделано по делу, но и кем, когда, и какой получен результат. Отметка об исполнении ставилась только тогда, когда был уже результат проведённого мероприятия. И писали мероприятия карандашом, потому что иногда на морозе на месте происшествия любые ручки просто застывали и не писали. И после того, как становилось ясно, что преступление остаётся не раскрытым, на основании этой самой тетрадки составлялся план мероприятий по раскрытию «зависшего» преступления. Но план всегда был живой, динамичный, осознанный, логически увязанный в общую канву, с конкретными результатами, подкреплённый скрупулёзной работой и, самое главное, документами. Практика показывает, что отсутствие документов о проведённых мероприятиях и результатах их проведения есть прямой путь потерять информацию на все времена. А с точки зрения преемственности или целесообразности – вообще вещь незаменимая. Так что тетрадочка стала неким символом правильного начала работы.
Вообще Артов был убеждён, что раскрывать преступления в одиночку – это пища для творчества писателей, сказка для непосвящённых. Раскрытие преступления есть результат творческой работы группы сотрудников, отработки скрупулёзно проверенных собранных сотрудниками фактов, на основании чего проводятся действия совершенно различного свойства, направленности и характера, позволяющие изобличить человека или группу лиц в содеянном. А вот анализировать информацию и направлять людей на цель – это уже дело единиц, аналитиков. Людей, кто умеет соединять все эти «различные свойства, направленность и характер» добытого и умеющих определять направление поиска. У преступника тысячи путей, у следствия только один – вслед за ним. И здесь работают толпой, здесь слушают всех, но определяет направление движения один. Он же и отвечает за организацию этой работы и за её результаты.
- Какие будут версии, господа сыскари?
- Может быть, какая-нибудь бытовуха с элементами попытки скрыть труп? – сказал Тарабановский.
- С бытовухой не клеится, Виктор Петрович – нет повреждений, характерных для скандалов - нет побоев ни на лице, ни на теле. Изнасилование тоже странное - без следов, ничего, что говорило бы об элементарном сопротивлении. Хотя изнасилование не исключается, как факт, предшествующий убийство. То, что пытались укрыть труп – яснее ясного. Через месяц при такой температуре и с учётом скотомогильника – косточки бы остались. Но люди неопытные, они не знают, что труп из-за раздутия всплывет в течение суток, тепло потому что. И вот что ещё понятно – место с прудом за забором. Его просто так приезжий или проезжий не найдёт, уж слишком спрятался прудик этот, будь он неладен. Место это надо знать. Следовательно, о нём знали те или тот, кто притащил сюда труп. А знали или местные люди, или тот, кто здесь работал, в совхозе. Значит, пока будем копытить землю, и собирать всю общую информацию, и в качестве версий о причастных к преступлению лицах оставим две – местные жители из Кедрового и работники совхоза. По поводу мотивов – или половое преступление, или сокрытие трупа. Но главное на сегодня – установить личность женщины. Это самая срочная задача – без этого мы не сможем двигаться вперёд. Без этого вряд ли мотив установим. Значит – максимальная информирование населения, работа участковых и инспекторов ИДН. Поэтому, прошу ориентировки немедленно всем подразделениям, всем нарядам, транспортникам, аэропорт, всё по схеме - закончил совещание Артов и отпустил сотрудников для подготовки документов и проведения мероприятий.
Доложив обстоятельства и информацию о результатах первых часов работы начальнику УВД, Артов возвратился в кабинет. Хуже нет, чем ждать! – пришло неожиданно на ум, но дальше этого не пошло. Ладно, утро вечера мудренее, как говорят герои русских народных сказок. А уважать чужой опыт надо, - подумал Артов и уехал домой.
На следующий день, часам к 3 дня, позвонил дежурный по УВД и сказал, что пришёл паренёк, житель Кедрового посёлка, по вчерашнему информационному блоку в новостях, по трупу женщины, хочет что-то сказать.
Зашедший в кабинет молодой парень был взволнован, но старался держаться. Он сказал, что фамилия его Мацко и что ему соседи сказали, что его сестру, Люську, показывали по телевизору голой и мёртвой, но сам он этого не видел. Соседи телефоны не записали, вот и он приехал на всякий случай прямо в УВД, может и правда она.
- А вообще, где она сейчас может быть? – спросил Артов и вызвал к себе розыскников.
- А кто её знает. Её уже дня 4 нет дома. Я думал, что где-нибудь у подруг загуляла, она такая.
- Сколько ей лет?
- 17. С половиной – добавил парень подумав.
- А тебе?
- Шестнадцать. Мы с ней погодки.
- Сам-то ты когда её видел последний раз?
- Я пытался вспомнить, но это трудно – я с ребятами на рыбалку ездил, на два дня, вернулись только вчера утром, часов в 10. Я спать завалился, а когда проснулся, то мне соседи как увидели, так и сказали. Она и раньше дня по 2-3 здесь, в Кедровом, у подруг зависала, и ничего. Я и подумал, что опять с девками замурилась. Тем более родителей нет дома, она и свободу почуяла. Может всё это не правда?
- Может и так. Только труп вот есть, а это правда. Сейчас ребята наши подойдут, и сам посмотришь видеосъемку.
Пришедшие в кабинет розыскники принесли с собой фотографии и кусок ткани, из которой был сшит халат. Посмотрев на всё, парень тихо сказал:
- Да, это Люська! И поясок от халатика на спинке её кровати висит.
- А где родители ваши?
- Они в ту субботу на неделю уехали на тепловозе со знакомым машинистом, грибы заготовлять в лес, вернутся в эту субботу, связи с ними нет. Да я и толком не знаю, кто машинист и куда он их отвёз. Они так каждый год в лес уезжают, заготовки делают на зиму, грибы сушат, варят потом неделю.
- А документы есть дома какие-нибудь Люськины?
- Есть где-то, наверное, надо смотреть. Мать где-то их хранит, я не знаю.
Артов отправил паренька с сотрудниками оформлять заявление и другие документы, вызывать следователя прокуратуры и проводить первоначальные действия.
«Значит, Мацко Людмила. 17 полных лет. Хорошо, есть отчего отталкиваться хотя бы. Если шебутная, то ИДН должна её знать, хоть связи выяснятся, склонности, характер, круг интересов. Уже легче. Можно будет расширить круг поиска, может быть что-то и появится. Конечно, легче!» – думал Артов.
Вошёл Тарабановский.
- Сергей Андреевич! У меня людей не ахти, мне бы, с учётом всего, в Кедровом поработать активно, хотя бы первые 5-7 дней, пока память есть у людей. Мне с моими орлами не справиться.
- Да, надо будет подключить участковых с территории, инспекторов ИДН, возьмёте мою машину, я пока буду в УВД, а вы покатайтесь, потрудитесь. Да, возьмите в работу сотрудника из компьютерного кабинета, там Вахитов Эльмир – он не опер, но фору любому даст – и знает много, и дотошный, и ответственный, и сам хочет. Ваших четверо, да ещё 5, уже сила. Загонять 30-40 человек – мало смысла, расплывается картина, а так 9-10 сотрудников в куче – и результат качественней. Сегодня на 17 часов соберите их через дежурку, телефонограммой, ко мне, подготовьте пока стандартные вопросы, потом соберёмся, обсудим. Из ГОМа вызовите ИНД с материалами по Мацко, если есть что из прошлого. Начнем отработку района в 18 часов, люди подойдут с работы домой, часам к восьми вечера вообще все дома будут.
- Понял. А сколько так поработаем?
- Сегодня до 22. Пока всё на 2-3 дня, а там посмотрим, что это нам даст. Информация в этой деревне разойдется быстро, там все друг друга знают, может, и начнут что-то вспоминать и рассказывать. Да обсуждение будет бурное, такое вынут из памяти, что только держись.
- Хорошо.
Вечером собрались сотрудники, которые должны были проработать участок, что называется, «по полной программе», собрать первичную информацию, на основании которой будут выдвигаться версии и определяться план раскрытия преступления. Задача была поставлена простая – кто и когда последний раз видел Мацко Людмилу, где, с кем, в чём. Распределение домов прошло быстро, сотрудники уехали в посёлок с задачей вернуться к 23-00 для написания рапортов о проделанной работе и передаче всех собранных документов во второй отдел.
Артов был спокоен – Тарабановский не даст никому улизнуть, не составив документ и не прочитав его. Его педантичность в этом вопросе была известна всем – не дай Бог, задолжаешь документ. Будет ходить и доставать, пока не бросишь всё и не составишь необходимый рапорт или справку о проделанной работе. Причём, независимо от того, кто задолжал – просто опер или начальник. Достанется каждому! А если, упаси Господи, что-то не доделает – будет жалеть долго и безостановочно.
Первые трое суток всегда давали наиболее весомые результаты – люди ещё помнили события, порядок и время их совершения, всю их динамику.
Именно в эти первые дни можно зафиксировать события в их взаимосвязи, составить картину жизни тех, кто в последствии никогда не вспомнит о необходимых следствию мелочах, без которых, при всём желании, в последствии не выстроится система доказательств. При выпадении какого-то, на первый взгляд, не ключевого узла или факта из общей картины, может произойти потеря логической взаимосвязи событий и явлений. А это может привести к тому, что проделанная работа не даст никакого результата. Работа на корзину никогда не давала результата. И удовлетворения тоже.
Вот и стараются опера в эти первые три дня провести максимум работы, чтобы потом, сортируя информацию, проверяя добытую всеми правдами и неправдами информацию находить несоответствия, нестыковки, ошибки или ложь, которые, в свою очередь, позволяют одним версиям жить, а другим полностью отсекаться.
А версий было мало. Простое изнасилование с последующим убийством – и всё. Но судмедэксперт говорил, что данных за это обнаружено не было. Да и что можно искать биологического в теле, если труп пролежал в такой агрессивной среде более суток-двух? Алкоголя ни в крови, ни в желудке не обнаружено, две странгуляционные борозды и их положение показывали, что её не вешали, а всё происходило в вертикальном положении, причем, душили девчонку со стороны спины. Ни борьбы, ни сопротивления – ничего. Такое было впечатление, что человек безропотно ждал своей участи. Но почему? Чувство самосохранения всегда заставляет человека бороться за жизнь, пусть даже пассивно, а здесь не связывали, не обездвиживали, ничего. Ребус, да и только!
В результате работы сотрудников в посёлке был очерчен круг общения Мацко, но ничего особенного в этом круге не происходило. Ну, были девчонки, парни, вечерами тусовались вместе, как все, в меру сплетничали, влюблялись, ругались, расходились, опять влюблялись. И ничего. Всё в пределах возрастных проблем. Родители не мешали детям совершать ошибки и дети с великой радостью этим пользовались. Да и родители практически всё время были на работе, в Кедровом мало кто мог себе позволить не работать, так что дети после школы были предоставлены сами себе.
Люся была смазливой, игривой девчонкой, водила шашни с некоторыми пацанами, иногда могла нагрубить не в меру, иногда приврать. Уходила из дома к подругам, но надолго не пропадала, а всё время фактически крутилась в посёлке. Так у них было принято – и одеждой менялись, и обувью. А уж остаться у подруги ночевать – так всё время. Что произошло такого, что привело к трагедии? Пока это были только вопросы. Время её исчезновения точно установить не удалось – была и пропала! А когда точно – непонятно!
Постепенно накал работы стал спадать, жизнь шла дальше, безразличная к горю или радости людей. Через неделю страсти утихли, и мало кто из жителей посёлка возвращал свою память к событиям того тёплого августовского дня.
И всё же двое сотрудников – Кондаков и Вахитов - не закончили изучение посёлка и его жителей. Каждый вечер, на стареньком «Запорожце» Вахитова они уезжали в посёлок Кедровый, где продолжали скрупулёзно искать, исследуя добываемые факты и разыскивая новые следы. И вот по прошествии двух недель на стол Артову лег рапорт, в котором мелким убористым почерком Вахитов описал следующее:
«Две подружки Мацко, Спиридонова и Дружкина, при обсуждении случившегося в присутствии Кузнецова Дмитрия неожиданно услышали от него, что к нему подъезжали парни из поселка Строитель и советовали передать девчонкам, что бы они меньше с ментами общались, а то с ними будет то же, что и с Люськой…»
«Правильно я Эльмира прицепил к Тарабановскому. Дотошный, скрупулёзный, цепкий и ответственный – вот и первый результат» – подумал и сам себя похвалил Артов. Он вообще уважал этого внешне невозмутимого, но всегда собранного капитана, который в короткий срок сумел помочь создать из ничего компьютерную систему учёта преступлений и происшествий, систематизировать все имеющие учёты. Для этого они с Эльмиром засиживались до 2 –3 часов ночи, когда обкатывали программы и формировали информационные потоки, которые нуждались в компьютерном обеспечении. Артов всегда ценил интеллект и умение им пользоваться. Вот таким человеком и был Вахитов Эльмир Хамитович.
Под стать Эльмиру был и его нынешний напарник – Кондаков Николай.
- Из молодых, да ранний, далеко пойдёт, если Фортуна не заартачится, -считал Артов. Крепко сбитый, спортсмен, боксёр, с явными признаками интеллекта в глазах. А глаза, как говорил кто-то из великих – зеркало души. Такой же цепкий, с отличной хваткой, но менее скрупулёзный. По части дотошности он мало походил на Вахитова. Так что их временный союз был на руку службе и давал, как выяснилось, неплохой результат.
Такой поворот был уже зацепкой. Но вызванный на допрос Кузнецов не хотел говорить о высказанных кем-то в адрес девчонок угрозах. Только после очных ставок с девчатами Кузнецов рассказал, что к нему подъезжали трое парней со Строителя на белых «Жигулях», справа битая фара, и просили передать девчонкам то, что он им и сказал. На вопрос: «Почему молчал?», Кузнецов сослался на то, что боялся мести тех пацанов, они наркоманы, девок возят на машине и т.д. Внешне было очень похоже, что этот немногословный парень боялся связываться с парнями со Строителя и не жаждал стать свидетелем по этому уголовному делу. Да мало ли кто не хочет связываться со следствием? Желающих влезать в такие вопросы обычно очень мало.
Отработка информации показала, что такая машина есть и есть такие парни. И то, что они наркоманы было правдой. И бывали они в Кедровом и весной, и летом. И девчонок катали на машине по ночам, и уговаривали тех порой с нажимом на больше, чем просто поцелуй – всё было. Такие совпадения обычно приводят к тому, что внутри сотрудника рассветает солнышко маленькой победы – всё в цвет, как говорят сотрудники УР. Тут и мотив просматривается, и цель явная – сокрытие изнасилования. Чем не готовая версия. Простых совпадений опера за свой век видят мало и больше всегда верят фактам. А факты были не в пользу пацанов со Строителя. Естественно, что всё внимание было сосредоточено именно на этих пацанах.
И вот во время приобретения наркотиков в очередной раз, группа сотрудников задержала парней, и через 5 часов они были рассортированы в изоляторах для отработки. Их сразу же, как говорят сыскари, «грузанули» по убийству Мацко.
Проведённые очные ставки с Кузнецовым дали свой результат – Кузнецов подтвердил всё, что говорил на допросе – что парни эти, что подъезжали, что просили передать. Но парни в один голос уверяли, что не подъезжали к Кузнецову ни разу и ничего такого не говорили. Самый тщательный осмотр автомашины тоже никаких результатов не дал.
Фортуна свои коррективы всегда вносит в события. И если она поворачивается тыльной стороной тела, то очень может быть, что она демонстрирует разнообразие изгибов, а не то, что она на что-то обиделась.
Пришел на прием отец одного из парней. Артов спокойно сказал, что сын его подозревается в убийстве девочки и что есть прямые показания свидетеля, которые нельзя отбросить. Но отец задержанного спросил о дате совершения преступления. Когда Артов назвал её, отец парня ответил, что в эти двое суток они с сыном добирались самолётом из Ташкента в Сургут. Он вынул из кармана билеты и предъявил их. Сомнений не могло быть – стояли даты и имелись следы обработки билетов в транзитных пунктах в аэропортах по маршруту движения. Артов пообещал срочно проверить и принять решение.
Через сутки парни были отпущены, так как без того человека, кто летел в самолёте, автомашина задействована быть не могла. А то, что подозреваемый летел с отцом, подтверждались всеми транзитными аэропортами. Дело снова зашло в тупик.
Один из парней после освобождения из изолятора попросил встречи с кем-либо из начальства. Сотрудники изолятора, понимая, что дело связано с убийством, немедленно доложили по команде наверх и парня привели к Артову.
Парень вошёл в кабинет, слегка помялся и спокойно спросил:
- А извиняться перед нами кто-нибудь будет?»
- А за что? – по-одесски, вопросом на вопрос ответил Артов:
- Да за то, что нас обвиняли в убийстве девчонки из Кедрового, вот за что!
- А-а-а! А я то думал, что извиниться следует за то, что вы все трое наркоманы, жизнь у вас не удалась, и вы от безысходности катаетесь на машине. Да, походя, девчонок по ночам снимаете, возите их то на ГРЭС, то в лес. Юноша! Я могу только констатировать - вся ваша жизнь в настоящее время – сплошное преступление по отношению к себе, к людям, к родителям, к обществу. И ваше счастье, что нет ни одного заявления об изнасиловании, вам просто везёт. Будет что-нибудь такое из Кедрового – искать никого не нужно будет, вот они вы тёпленькие, готовые к отсидке под завязку. А по статье за изнасилование несовершеннолетней следует максимальное наказание. И пребывание на зоне может оказаться совсем не вкусным, если сексуальная ориентация претендента на отсидку с момента рождения не менялась. Так что, любезный, сперва вас привлекут по статье за наркоманию, а уж потом, если сподобится, и за другое. И главное – не надо врать - в совершении убийства вас никто не обвинял, вас только подозревали в причастности к убийству. Сам слышал и видел, что о вас рассказывал парень из Кедрового.
Парень немного помолчал. Потом встал и сказал:
- Вы это убийство раскроете. И увидите, что мы к нему никакого отношения не имеем.
- Я сам знаю, что раскроем. А вот всё остальное – посмотрим. Вы пока остаётесь под подозрением, так что в Кедровом вам делать нечего. Да и с парнем с тем, не общайтесь – вам же лучше будет.
Повторные беседы сотрудников с Кузнецовым ничего не дали – он стоял на своём. Проведённое наружное наблюдение ничего не дало – дом, вялые прогулки, снова дом – и так всю неделю. Было предположено, что Кузнецов сфантазировал, похвастался перед девчонками своей причастностью к тайне, а потом упёрся в собственную ложь и не желает сознаваться во вранье. «Понты колотит», форс держит, как говорится. Такие случаи бывают, особенно в среде подростков. Этакий способ выделиться из серой толпы. Так и порешили.
Конечно же, в процессе работы по этому делу в поле зрения сотрудников попало много людей, заслуживающих внимания. И сосед сверху, Голубецкий, и уже упомянутый Кузнецов, и другие люди, чьё поведение вызывало некоторое подозрение, но это подозрение никак не формировалось в факты, улики, и поэтому конкретных действий с ними не проводили. Ну, живут люди странно, так таких по стране пруд пруди. Да, знали Люську, цапались с ней, потом мирились, и это не факт. Поводы и основания для того, чтобы доставить человеку неудобства или неприятности, должны быть вескими, серьезными, а не поверхностными или неопределёнными.
Однако ещё один факт, с виду явно не имеющий никакого отношения к убийству девушки, остался никем не замеченным. Уже по прошествии времени он стал некой отправной точкой в анализе событий и косвенным доказательством взаимосвязанности целого каскада происшествий и событий…
Рядом с посёлком располагалась ГРЭС-1, мощнейшая в Сибири электростанция, которая имела свою штатную военизированную охрану, в простонародье ВОХР. Она была огорожена бетонным забором и укреплена. Так вот на этой территории с завидным постоянством совершались кражи государственного имущества из закрытых помещений. То украдут партию телевизоров, то целую машину меховых изделий, то бытовую электротехнику, то компьютеры. И какого-либо алгоритма этих действий не было - ни направленности, ни специализации по проникновению – ничего! Как и следов – ни материальных, ни моральных – никто ничего не помнил и не видел. Кражи, как правило, совершались в дни праздников, совмещения выходных, в выходные, то есть точное время совершения установить было невозможно – от 8 часов до 2-3 суток. Но после обнаружения трупа и во время работы по установлению убийцы Люськи Мацко на ГРЭСовской территории не было совершено ни одной кражи. Как кто-то пошептал! И, опять же, какой-либо взаимосвязи между этими двумя фактами никто не увидел. Да и как их можно было состыковать? И только время, со свойственной ему лёгкостью и импровизацией, позволило крепко увязать всё в один огромный чёрный узел, оставив очень маленькие кончики для страждущих за них потянуть…
Уголовное дело по факту убийства Людмилы Мацко через два месяца было приостановлено следствием с безликой мотивировкой – за не установлением лица, совершившего преступление. Но это не означало, что больше никто не подойдёт к делу, и не будет заниматься его раскрытием.
Не все знают, что по каждому нераскрытому преступления ведутся два дела – основное - уголовное в следствии и вспомогательное - оперативно-поисковое в уголовном розыске. Здесь фактически отмечается вся проведённая и оперативная, и рутинная работа. Даже все «мертвые» версии хранятся в ОПД. Имеются копии основных допросов фигурантов или свидетелей. Это для того, что бы не дёргать следователя по пустякам, не ворошить дело, а при возникновении ситуации иметь возможность что-то проверить, уточнить, или просто правильно написать запрос по тому или иному вопросу. И вот за это-то дело спрос с сотрудников криминальной милиции производился в полном объёме. Изучив такое дело всегда можно сказать, работает ли кто-нибудь из сотрудников над раскрытием преступления, или нет. А там и до кедровой шишки за лень недалеко!
Все пункты планов ОПД по убийству Мацко были выполнены, но в поле зрения оперов никого из новых объектов не попадало. Были все те же – Кузнецов, Голубецкий, Вальков и ещё человек 5. Движений они особых не предпринимали, активности не проявляли, проводимые с ними мероприятия результатов не давали. Было ощущение, что не хватает какого-то маленького звена, что бы буксующая машина сдвинулась с мёртвой точки…
За последовавшее за этим происшествием время в Сургуте произошло ещё несколько преступлений, которые всколыхнули общественное мнение и стали поводом для разных слухов.
По знаменитому четверостишию Высоцкого, вся жизнь в уголовном розыске позволяет, как бы, смотреть на жизнь наоборот, так сказать, изнутри. У Высоцкого есть стихи, в которых это обстоятельство показано просто, но очень ёмко:
Хоть день побудьте в милицейской шкуре –
Вы жизнь увидите наоборот,
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе-
За тех, кто в МУРе никто не пьёт…
Точнее сказать невозможно!
Но среди всей мрачности жизни среди преступлений и преступников, происходили события, которые вносили особый колорит в жизнь сотрудников милиции, расцвечивая их жизнь необычными красками.
В один из поздних вечеров по телефону прямой связи позвонил помощник дежурного вышестоящего УВД некто Гасанов. Несколько раньше в городе было совершено убийство с расчленением трупа, но на протяжение нескольких недель то там, то там обнаруживались различные части человеческого тела.
Вот и в эти сутки была обнаружена одна из последних составляющих мужского тела – мошонка. Её, как положено, осмотрели, запаковали, отправили на экспертизу, дабы узаконить, объяснить или, если хотите, обосновать факт её появления на улице отдельно от владельца, зарегистрировали происшествие и, учитывая, что преступник установлен, никаких следственных или поисковых действий не производили. Как бы юридически привязали то, что нашли к тому, что было когда-то единым целым. Не более того!
И вот проявляя служебное рвение, некий лейтенант Гасанов решил установить, что происходит в Сургутском ГРУВД и почему никаких действий не производится.
- Слушаю, Артов.
- Издравия желаю, лейтенант Гасанов из УВД Округа. У меня тут вопрос имеется - лейтенант говорил с ярко выраженным натуральным азербайджанским акцентом.
- И какой вопрос?
- Это какой машонк там нашли у вас?
- Как какой? Человеческий, если в общем.
- Я понимаю, но чей он?
Артов начинал раздражать такой способ разговора и он съязвил:
- Ну, не моя точно!
- Я понимаю. Мне не понятно – это мужской или женский машонка?
- Э-э-э!?
Артов остолбенел. Он что угодно мог предвидеть, но такое!
- Гасанов, ты в баню ходишь?
- Ф каком смисле?- спросил Гасанов.
- Ну, паришься с мужиками, любишь парную?
- Канэчно, кито не лубит баню?
- Так ты с мужиками ходишь, или как?
- Канэчно, с друзиями! Ну, что Вы…
Артову надоело подходить издалека, и он простым русским языком объяснил все различия в строении тела мужчины и женщины, чем, очевидно, поверг в оцепенение Гасанова.
После многосекундного замешательства на другом конце провода прозвучало: «Извините, да!» и гудки отбоя завершили эту необычно весёлую беседу. Проложив трубку, Артов зашёлся от смеха и, просмеявшись от души, долго не мог успокоиться, то и дело, расплываясь в широкой улыбке. Чего только не бывает на этом свете?
Буквально на следующий день компьютерщики отчудили такую шутку, о которой после в УВД ходили самые различные слухи.
Всё начиналось банально – расширяя компьютерную сеть УВД, сотрудники решили сэкономить дорогой коаксиальный провод и провести линию связи «по воздуху». Для этого требовалось только прокинуть провод с пятого этажа здания вниз на второй, по диагонали тыльной стороны дома.
Провод был длинным и из-за того, что хранится и перевозится в скрученном состоянии, со временем превращается в пружину, которая ну никак не хотела долетать до другой стороны фасада и оставаться лежать на крыше изолятора.
Добросить провод нужно было до крыши ИВС – изолятора временного содержания арестованных, крыша которого была вровень со вторым этажом здания УВД.
А на втором этаже основного здания располагался кабинет начальника УВД. И именно в кабинете начальника УВД в это время шло плановое межведомственное совещание по проблемам преступности несовершеннолетних. На этом совещании собрались начальник УВД, председатель суда, прокурор с заместителем, весь цвет инспекции по делам несовершеннолетних, человек так 25.
Народ на совещании понимающе подрёмывал с открытыми глазами, шёл доклад – отчёт - раскаяние начальника ИДН, рабочий фон не нарушался ничем.
Прямо под окнами кабинета начальника УВД располагалась крыша здания изолятора, которая напоминала больше плац для строевых занятий, а не крышу какого-нибудь строения. Одновременно крыша как бы походила на громадный балкон для прогулок, пол которого располагался на уровне подоконника кабинета руководителя Управления.
Те сотрудники с пятого этажа, которые пытались протянуть провод, раз за разом пыжились сверху здания закинуть провод вниз, а Эльмир Вахитов снизу – его же и поймать. Крыша же здания и окна кабинета, находились как раз посередине того пространства, которое составляло поле их деятельности.
И вот один из участников акции, тот самый Вахитов Эльмир, неожиданно догадался – если пригрузить конец провода каким-нибудь достойным грузом, то провод не спружинит и не отлетит обратно. А дальше, со второго этажа сам Эльмир, по карнизу доберётся до крыши, заберёт пригруз с верёвкой, и протянет провод в свой компьютерный кабинет. Он по телефону и посоветовал снизу своему верхнему оппоненту это и сотворить.
Сказано – сделано. Первый специалист по протяжке провода безуспешно поискал груз в кабинете, и, не найдя ничего лучшего, верёвкой привязал к концу провода муляж оборонительной гранаты Ф-1, осколки которой, согласно тактико-техническим данным завода изготовителя в боевых условиях разлетаются в разные стороны на расстояние до 200 м. И это все, кто служил, естественно знают.
Так вот, среди этого тихого протекания совещания, внезапно под окно начальнику УВД падает со стуком такой предмет, как граната, привязанная к верёвочке.
Всё совещание, заинтересованное новым звуком просыпается и поворачивает головы в сторону происшествия, и … видит под окном на верёвочке привязанную гранату, весело покачивающуюся на своих рёбрах.
Естественно, все участники совещания сначала оцепенели, а потом дружно, как лягушки, попрыгали со стульев на пол, прикрывая затылки ладонями. Двое успели выскочить в приёмную, где, в свою очередь, сбили с ног одного сотрудника и перепугали остальных, тех, кто был там.
А «компьютерный бог» Вахитов, пробираясь по карнизу, тихо радовался, что наконец таки провод окажется у него в руках.
Но не тут-то было! Храбрый сотрудник из числа совещавшихся, прикрывая лицо и тело фалдой форменного пиджака, открыл окно и выскочил на крышу изолятора, и смело схватил гранату и откинул её прочь с крыши подальше!
Эльмир в это время пробирался по карнизу. Увидев действия храброго сотрудника, тут же проорал храбрецу всё, что о нём думает, так как они уже битый час пытались это сотворить, а тот…
Храбрецом оказался один из заместителей начальника УВД…
Последующий разбор полётов трудно было описать, не только представить! Что только не услышали в свой адрес те, кто протаскивал провод таким способом, от тех, кто поневоле участвовал в этом событии. При всей комичности ситуации, суровость слов и последовавшего наказания никак не соразмерялись со случившимся…
Так что милицейская жизнь имеет многие грани и иногда сверкает такими яркими вспышками юмора, что рассказ об этом впоследствии воспринимается неким вымыслом, мало похожем на реальность. Но ведь бывает же!
Неожиданно в деле по убийству Людмили Мацко появилось маленькое звено. Даже не маленьким звеном, а громадным подарком - Его Величество Случай на этот раз выбрал себе фаворитом маленький провинциальный город, затерянный в бескрайних просторах Западной Сибири…
В декабре, среди ночи в квартире Артова зазвонил телефон. Ничего неожиданного в таких звонках не было, они были и должны были быть – должность такая. Но привыкнуть спокойно относиться к подъёму мужа в любое время, жена Артова, Надежда, не могла. Да и что это такое! Не каждую ночь, конечно же, но два-три раза в неделю ночные звонки – как здрассте! Она в душе сердилась на мужа, когда тот называл эти звонки «поздравлением с добрым утром».
И всё же при всей ненависти к ночным звонкам в этом доме телефон на ночь никогда не отключался. А Надежда никогда не брала трубку, ибо звонить ночью ей никто не мог…
Артов же просыпался всегда быстро. Практически второй звонок не требовался никогда. Мозг просыпался четко, вместе с ногами и руками и голос всегда был удивительно бодрым и спокойным.
- Алло, Артов слушает.
- Доброй ночи, Сергей Андреевич! Дежурный по УВД майор Зайцев. Извиняюсь за такой ранний звонок, но из ГОМа 3 звонит участковый Хазиев. Он в наряде, просит срочно Вас разбудить и попросить немедленно связать с ним, что-то у него там горящее, говорить не хочет или неможет, но связано это с каким-то нераскрытым убийством. Не позвоню – Вы меня завтра отругаете, позвоню – сегодня. Лучше сегодня.
- Сколько времени, Валентин? – Артов знал имена сотрудников и всегда вёл себя с ними больше дружески-доверительно, так как по характеру никогда не был салдофонистым руководителем. Он всегда считал сотрудников коллегами, независимо от того, где они трудились – в паспортном, в дежурке, в ППС, в розыске или в ОБЭПе.
- Два сорок.
- Дай телефон кабинета, где Хазиев находится.
- 37-34-17.
- Спасибо, всё в порядке.
- Машину высылать?
- Подожди, я скажу.
- Есть!- коротко ответил дежурный и отбился.
На том конце провода звонка ждали. Участковый быстро взял трубку
- Хазиев слушает!
- Доброе утро, Гена – Артов хорошо знал этого крепко сбитого, умного и спокойного сотрудника. И он знал, что тот никогда не будет среди ночи будить начальника криминальной милиции УВД просто так. Или доброй ночи? Всё равно здравствуй. Что там случилось?
- Здравия желаю. Здесь есть один задержанный. У нас попытка кражи с территории ПМК. Я плохо знаю материалы дела, но он талдычит что-то по убийству девчонки. Мне кажется, что это по Мацко. До утра решение принимать по новому материалу надо – или-или. Следователь не хочет этого типа задерживать, может отпустить. По телефону всего не расскажешь, а кроме руководства никто не решит по материалу. Здесь надо повесомее меня кого-то, ну, вот и звоню, беспокою. Как быть?
- Хорошо, сейчас подъеду.
- Да, хорошо, ждём.
Артов набрал дежурную часть и сказал, чтобы машину высылали. Но дежурный, зная характер своего руководителя, сказал, что машина уже подъезжает к дому. Артов довольно хмыкнул и через 5 минут вышел из квартиры.
--------------------------*****---------------------------
Через полчаса Артов сидел в маленьком кабинетике в помещении третьего городского отдела милиции и рассматривал сидевшего перед ним мужчину.
«Лет 50 с лишним, не брит дня 3, одет слабовато по погоде, шарф тряпичный, не шерстяной, шапка-куцавейка. Держится спокойно, но осторожные всплески глаз выдают внутреннее напряжение. «Цветной», сидел часто и помногу, с малолетства» – осмотрев внешность и татуированные пальцы рук сидевшего напротив, определялся с поведением Артов.
Каждый характер требует соответствующего отношения и разговора, считал он. Так и здесь – разговор надо строить так, чтобы визави чувствовал не только компетентность, но и ощущал неистребимое желание общаться с оппонентом. Без должного контакта разговор может свернуться в одночасье и никакого толка от него не получится.
А суть событий была простая – кто-то неизвестный приехал к боксу на территории ПМК на какой-то громадной машине, зацепил тросом 8 метровые ворота и со всей машинной дури рванул всё сооружение. Ворота, естественно, упали, но громыхнули так, словно упала бомба. И все сторожа сопредельных предприятий отзвонились в милицию очень добросовестно, сообщив, что что-то взорвалось на территории ПМК. А сотрудники патрульно-постовой службы не отказали себе в удовольствии прилететь к месту происшествия со всеми мыслимыми и немыслимыми мигалками и дуделками. Ночью в мороз слышимость и видимость превосходная, в морозном воздухе все раздаётся даже с резонансом. Естественно, злоумышленники, услышав звуки, скрылись, а вот этого гражданина «зацепили» сотрудники ППС в районе автобазы и вразумительного ответа о причине столь неудобной для здоровья прогулки – во втором часу ночи, в районе промзоны и автохозяйств, в слабой для севера одежде, хотя температура была ниже 20 градусов мороза, - не смог. Плюс недавняя судимость за кражи – всё это давало основания попытаться затянуть поясок его Судьбе на горле, со всеми неимоверными последствиями.
Хазиев был в суточном наряде и человек попал к нему для беседы, так как территория эта была Хазиеву родной, то есть им же и обслуживаемой.
Мужичонка этот в разговоре с Хазиевым внезапно запросился на беседу с глазу на глаз. И когда они уединились, в качестве откупного от этого дела с попыткой кражи с автобазы пообещал рассказать, кто убил девчонку. Какую, где говорить отказался, требовал для беседы того, кто может воздействовать на ход следствия. Участковый, помня ориентировки и понимая, что он не вправе решать судьбу материала, и вынужден был звонить через дежурного по УВД руководству.
Хорошо, что дежурный правильно оценил ситуацию и всё-же позвонил ночью, не оставил всё до утра. В таких делах нельзя медлить – до утра всё может поменяться и человек просто не захочет говорить, смирившись с обстоятельствами.
Артов спокойно смотрел на мужика.
- Ну, дядя, расскажи-ка мне, что ты там знаешь про убийство?- сказал он.
- Да-а-а. Я тебе скажу, а ты меня все одно в цугундер? Мне-то какой резон? Я ведь просил того, в форме, пусть отмазывает меня от этих ворот, я и расскажу. Так что дашь-на-дашь!
- Слушай, мудрый человек, я с тобой не на базар пришёл ночью торговаться. Обещаний давать рано, а что ты там знаешь – может и я, то же самое знаю, да толку то что? Оно не нужно никому, мне надо что-то такое, что не вранье для отмазки, мне нужно «в цвет». Так что решай – или ты мне говоришь кусок, и я понимаю о чём речь, или я поехал спать. Мне с тобой в «Угадай мелодию» ночью охоты играть нет никакой.
- А ты кто, из оперов?
- Я начальник криминальной милиции УВД, Артов моя фамилия. Из оперов, не волнуйся.
- Слыхал про тебя. Ну, ладно - так что вот – тебе «Кузя», «Голубок» - ничего не говорят?
- Откуда они?
- Да ранние, малолетки с Кедрового.
- Кузнецов, что-ли, Дима?
- Да.
- Говорят, а что.
- Это они Люську убили! А остальное потом скажу – пообещай, что не тормознёте, дам полный расклад, там месиво хорошее, не пожалеешь. А ты слово держишь, я слыхал, братва не врёт!- неожиданно кинул леща задержанный.
- Не до реверансов сейчас! Знаешь, мне пока тебе чего-нибудь обещать грех – материала не видел. Пойду, посмотрю. А ты подумай лишний раз – если врёшь или записался в динамо – пожалеешь!
- Да век воли не видать, начальник, все точно!
- Ну, гляди – сказал Артов и вызвал сотрудника, чтобы тот остался с задержанным.
Разговор со следователем показал, что прямых улик на этого мужика не было. Согласно рапортам патрульных, они задержали мужика на подходе к автобазе, а не на отходе от неё. Следователь сказал, что задерживать его он не хочет, так как любой адвокат развалит попытку «притянуть» задержанного к покушению на кражу. Что есть – выломанные ворота? Да! Ночь? Да! Мужик рядом? Да! А дальше что? Ущерба от кражи – ноль! Ворота сегодня утром стоять будут на месте. А завтра этот мужик или его адвокат скажут, что шёл к другу в поселок ПМК, и вдруг какая-то машина рванула ворота, а он здесь - вот он я, здравствуйте! Не-е-ет! Зацепить мужика не удастся. Подержать здесь, в обезъяннике – ну до обеда, всё равно жаловаться не будет, у них не принято. И всё! Никаких задержаний! Следователь упёрся, как пьяный в забор и собрался противостоять уговорам и натиску начальника криминальной милиции УВД, в душе костеря вдоль и поперёк того, кто поднял «этого» среди ночи, обещая впоследствии отыграться «по-полной» на любителе перевести стрелки на бедного следователя.
Артову того и нужно было. Покружив ещё немного следователя по материалу для проформы, он как бы «сдался» и пошёл в кабинет.
- Ну, ладно, чёрт с тобой! Если что-нибудь дашь путного, даю слово, не будем тебя к этому делу притягивать. Но ещё условие – скажешь, кто бомбит боксы, без записи, без свидетелей. Просто дашь наводку. Всё, разбежимся. А нет – так нет. Люська у нас сама на подходе, сам знаешь, коли пацанов знаем, то долго им не гулять.
- Да знаю. Только чего ж это вы их так долго выгуливаете? Значит, хрен вы чего знаете. У вас просто так не отвертишься, по себе знаю. Было бы что – давно бы на киче парились – резюмировал мужичок.
- Ну, сговорились, что ли – спросил Артов.
- Про первое – сговорились. Про второе – подумаю.
Мужик явно тянул время, надеясь на то, что его рассказ будет иметь значение для Артова больше, чем всё остальное, и тот смилостивится, и не будет давить по этой чёртовой краже из хозяйства.
- Ладно, слушай. Люська ваша была, как-бы, не при делах в их деле. Там замешана целая кодла и рулит там один чёрт по жизни, Бухалов его фамилия. Юра. Он живёт на ЖД-Вокзале. Сам он из «шерстяных», он уже ходок, оттянул 8 лет за кражи. Причём, от звонка да звонка. На чём он попух, я не знаю, но просто так восмерик никто не отмерит, так ведь? И сказал он, что больше туда не сядет. Он сколотил группу, их там человек 7 или 8, они бомбят ГРЭС. А он мало того, что рулит, увозит все ворованное к сестре в Тобольск. Там сестра его живёт, барыжничает - что продаёт, что перешивает из того, что навезли, а потом сама и продаёт. Так вот, Люська, дура, каким-то образом пронюхала, что это они ГРЭС бомбят. То ли подслушала, то ли что увидела. Хрен его знает. И ляпнула как-то Кузьме, что пусть, мол, они ей платят отступное, часть выручки, что бы она молчала, а не то она их сдаст в ментовку. Она-то не знала всего расклада, кто и что там, что Кузя-то не с малолетками в доле, а с серьёзными людьми они повязаны. Пацан-то сразу и к Бухарику, так, мол, и так, запалит нас девка, трепать пойдёт. Тут Бухарик, видать, и решил, что они её грохнут. Да пацанов своих на этом деле повяжет круговой порукой – все будут причастны! Дождались, когда родители Люськи уехали, дали задание Кузе на своём мотоцикле её покатать, а сами поздним вечером собрались в леске, что недалеко от Кедрового, через дорогу. Ночи-то у нас светлые, солнечные. Народу никого, все спят. Кузя и выманил её из дому, мол, давай, покатаю, может, на ГРЭС на канал искупнуться съездим, мол. Та и согласилась, дурёха, раньше-то катал, купаться ездили, и ничего. Он и привёз её на полянку, где все собрались. Когда она их увидела, она поняла, что неспроста всё так сложилось. А они её там сперва отымели не по разу, да как угодно, а потом и убили. Просила она их, не убивайте, никому, мол, не скажу, до самой смерти всё забуду, но они её на верёвке по леску за собой водили, как собаку. А под конец она их попросила, дайте на посёлок хоть гляну, хоть одним глазком. Вывели, дали глянуть, а потом заставили еще раз там на одного из них сесть, сверху. Она села, начала двигаться на нём, видать, все надеялась, что натешатся да отпустят. Но пацаны по указке Бухарика за разные концы резко дёрнули, она и обоссала того, что был снизу. А додушил её Бухарик. И сказал подельникам, мол, кто что скажет – то же самое будет.
- Ты так рассказываешь, будто сам там был, - сказал Артов.
- Быть я там не был. Мне один из них сам всё рассказал, а кто – не скажу. Не дай бог, на меня подумают, мне тогда потом вилы, точно попишут. Как он говорил, так и я рассказываю.
- А сам ты Бухалова видел?
- Нет, только со слов. Но боятся они все его. Он вообще у них дисциплину создал – не пикнешь. Они о нём не имеют права говорить ни с кем. И сам с ними не появляется нигде. Когда надо, передаёт информацию, что собираемся тогда-то и там-то, и всё. Сам он никак не проявляется, умный. Пацаны-то были не конченые, он их как-то к себе подобрал, а потом и под себя, вот как. Это сейчас они вкус крови почуяли, дай срок вырастут во взрослых, там удержу не жди…
- А кто им помогает внутри ГРЭСа, там ведь человек внутри нужен, без наводки и помощи черта-с-два там погужуешь – там ВОХРы с карабинами, можно и «прохоря через край свесить»!
- Вот и тож! Есть там кент один, пожарник он на ГРЭСе. Он в их кодляк входит. В день кражи он или в отгулы уходит, или в отпуске, или больничный берёт, но его в день краж на смене не бывает.
- А главный этот Бухалов Юра у них?
- Он. Он себя самым умным считает, говорит, что сколько ворует, менты никак его не поймают. Английский учит, хочет в Болгарию сквозануть, как денег подсоберёт. У него там сестра, что ли, замужем за болгарином, их тут много раньше тасовалось, в смысле, работало их много в Сургуте. Он и Кузю вам подсунул, он там вас на наркош развёл, они-то не при чём. Кузя, говорят, роль такого лоха сыграл, что ой! Вы-то повязали тех пацанов, а там ничего и не было, ведь так?
- Почему? Их по наркоте приняли, осудили. Вот по убийству ничего не вышло.
- Вот и то! Он так не дурак, Бухарик-то, умный, но ум у него… - мужик не нашёл сравнение и просто покрутил ладонью возле уха, будто лампочку заворачивал.
Артов чувствовал, что мужчина знал ещё что-то большее, но говорить не стал, так как опасался, что случайно брошенная в последствии кем-то неосторожная фраза может привести к нему, а ему по блатной жизни такие экспромты точно ни жизнь не продлят, ни здоровье не поправят. И мужик понял, что это стало понятно Артову, но каждый из них, в свою очередь, понимал, что нет смысла давить друг на друга, и что дальнейшие расспросы, скорее всего, расстроят установившееся между ними понимание.
- Ладно, похоже на правду. Ну, а кто гаражи бомбит?
- Не, здесь я ни при делах. Не скажу. Настоящие воры на мокрое дело – никогда. А когда зверство да жадность – давить таких надо. Я ведь раньше, после малолетки, как отсидел, утихомирился, нормальный был. Женился, а вот как дочь умерла, в 4 года – так и закуролесил – запил, загулял, а там и тюрьма, и сидор, вот они, рядом. Так что я своих сдавать не буду. Вы ведь теперь через меня на всех остальных пойдёте, всех выщелкаете. Так что мне это ни к чему. Я лучше куда-нибудь уеду, не впервой. Хорош!
- Ну, ладно, как договорились, утром выйдешь.
- Нет, вечером. Хорошо бы ещё и синяк под глаз поставили, скажу, били менты, волки позорные, но я не сдался, вот и выпустили.
- Ну, про синяк ты в обезъяннике сам расстарайся, вас там человек 10 будет, пусть кто удружит, нам как-то тебе такой аргумент вешать на глаз не хочется.
- Нет. Надо с фингалом в обезьянник прихрять. Но до вечера подержите. Да поесть бы чего утром, а то как-то уже тоскливо. Чифирь хорошо, но пожрать охота, без этого колотун!
- Хорошо, сделает тот сотрудник, что меня вызвал, я распоряжусь. Ладно, вроде бы всё, оба довольны. Рассказал ты хорошо, сейчас кое-что проверю сразу же, ночью, сам понимаешь, наша контора на доверии только пролетать будет, как ведро над баней. Попробуем всё до конца докрутить. Смотри, что бы конфуза у тебя не вышло. Ты-то всё одно у нас пока. Может, и свидимся ещё. Ну, до свидания! – Артов поднялся и глянул на часы. Времени было без пятнадцати минут шесть.
- Не верите? Не, я всё правильно сказал. Так что, прощайте, гражданин начальник! Век бы не встречаться!
- Да по-хорошему чего бы с человеком не пообщаться?
- Нет уж! Нам это ни к чему. Занесла нелёгкая, хватит. Хорошего по- маленьку!
- Как знаешь, бывай!
Артов вышел из кабинета. Сна не было, наоборот, внутри пошла реакция на всё, что он услышал. Все действующие лица и исполнители были известны, кроме Бухалова, просто вся структура группировки и события как-то внезапно рассыпалась по полочкам и получалась стройная картина событий трёхмесячной давности. Практически все события выстраивались в стройный сюжет, в котором сыгранные участниками роли становились понятными до безобразия!
«Вот тебе и мотив! При таком раскладе всё становится ясным, как божий день! Как раз то, чего не хватало – мотив преступления!» - подумал Артов. Всё стало на свои места – и прудик, и место, и практически голая девушка, и причина того, что никто её исчезновения не заметил. Лихо исполнили!». Осталось просто отработать информацию – не торопясь, спокойно, грамотно, веско. И раздавить эту сложившуюся группировку так, чтобы никогда они вместе бы уже не соединились. Хотя бы в этой жизни.
Подойдя к Хазиеву, Артов пожал ему руку и сказал
- Молодец, Геннадий. Спасибо. Не зря будил. Всё нормально.
- Что, его отпускать?
- Нет, просится глаз ему подбить, да до вечера придержать. И поесть, видно голодный.
- Я его покормлю, у меня есть там хороший тормозок, жена меня хорошо собрала в наряд.
- Только чеснок не давай - не дай Бог свои в обезьяннике унюхают, потом будем разбираться с чем-нибудь ещё!
- Хорошо, понял.
- Ты его лучше сейчас покорми, он до вечера прокантуется, а после обеда по смене передам, его отпустят. Ты пока его подержи в кабинете, я кое-что сразу в УВД проверю по картотеке, дам знать. Понапрягай его, может, что ещё и скажет тебе.
- Хорошо, Сергей Андреевич, сделаю.
- Ну, ещё раз спасибо за службу, Гена, поеду в УВД.
Они попрощались, и Артов уехал в управление, забрав с собой все материалы о нераскрытых преступлениях за сутки и другие документы.
------------------------*****-------------------------
Картотека УВД дала результат сразу – есть такой Бухалов Юрий Николаевич, прибыл из Курганской области 6 лет назад, судим за кражу государственного имущества. «Часть третья, квалифицированная кража в группе. Вот и секрет 8 лет отсидки – за госимущество всегда карают строже, чем за личное!»- подумал Артов. И прописка и место жительства были в норме – жил человек с семьёй в районе ПИКСа, у железнодорожного вокзала, за городом. Значит, не врёт мужичок! Судя по рассказу всё так и было, может быть, нюансы какие не совпадают, а так – точно, вроде бы всё «в цвет».
Утром того же дня, обсудив с начальником УВД появившуюся информацию, Артов собрал у себя Тарабановского с его людьми, следователя прокуратуры, здесь же был и Вахитов Эльмир, так как он так же знал все материалы и был допущен к работе по раскрытию этого преступления. Кроме того, он знал всех фигурантов если не лучше всех, то уж не хуже – это точно.
Артов без ссылки на обстоятельства, подробно рассказал полученную информацию и результаты первичной проверки, и спросил соображения сотрудников. К тому времени он составил подробную справку о полученных сведениях и тут же рано утром через дежурную часть запросил всю информацию по Бухалову из Курганской области. Все материалы он передал Виктору Петровичу Тарабановскому.
Очень быстро пришли к выводу, что информация заслуживает доверия, и что её нужно проверять быстро, без опасности расшифровки источника информации.
Было решено составить подробный план реализации оперативно-розыскного дела, наметить исполнителей, определить время начала действий, количество необходимого транспорта, людей для конвоирования, охраны и тому подобной незаметной, но наиболее ёмкой рутинной части милицейского быта. Единственным неизвестным был пока Бухалов, так как в качестве организатора или соучастника он пока был в схеме хоть и наверху, но полным нулём.
Уже к вечеру всё было готово. Весь механизм сработал чётко и всё, что можно было собрать за один день по каждому участнику банды, было собрано. Тем более, что все были известны, только по Бухалову сначала было трудно сориентироваться, так как он был судим не в Тюменской, а в Курганской области, и о нём пришлось запрашивать дополнительную информацию по шифрограмме.
Действительно, у Бухалова была автомашина, «Маз»-бортовой, он стоял укрытый тентом возле дома. Было ли что внутри кузова, проверить было сложно, тент был зашнурован на совесть, а резать тент было нельзя. Судя по движению членов семьи, все, в том числе и хозяин, были дома. И чтобы не спугнуть «дичь», было принято решение не ездить по адресам и не проверять никого – все, исходя из ранее собранных материалов, были очень домашними. Неожиданностей не предвиделось. Когда в 22-12 в квартире Бухаловых погас свет, Артов распорядился снять наблюдение.
Только у Кузнецова дома не было никого. Как оказалось, его сутками раньше военкомат отправил на сборный пункт в Тюмень, так как он подлежал призыву в Армию. Вот и первый сюрприз!
А Кузнецов, как считали оперативники, был самым слабым звеном в этой схеме, с него нужно было начинать. Он не выдержал бы долгого нажима, обязательно сломался бы!
Интересный получался винегрет – возраст участников группы от 15 до 36 лет, судимый – только один, остальные – средние люди, ничем не выделяющиеся из общей массы. И, очевидно, только внутренние комплексы толкали этих людей внутри себя добиваться тайного превосходства над остальным, «серым» миром людишек, суетящихся, как им, наверное, казалось, у их ног... Или страх? Артов не мог ответить на этот вопрос. «Видимо, - решил он, - каждый решает для себя сам, почему он делает то, или другое. А объяснения? Врать умеют все. В том числе и себе. Иди проверь!» Но то, что они были умны и изворотливы, было правдой, не отнять у них. Ни в чём не проявились - ни в разбрасывании деньгами, ни в поведении. Даже сотрудников запустили на штрафной круг, как в биатлоне за промах в мишень назначается лишний круг метров 150 или 200. Как бы реализуется принцип – если плохая голова, то отвечают за это ноги. «Да, штрафной круг, именно, лучше не скажешь!»- подумал Артов.
Задерживать необходимо было 6 человек. Время задержания определили на 6 часов утра – и народу меньше, и мешать не будут, и понятых будить уже будет легко. Расписанные группы сотрудников получили задания и разъехались отдыхать.
Собравшиеся в 5 утра, сотрудники распределились по группам и готовы были ехать. И здесь Судьба преподнесла ещё один сюрприз – машины Бухалова возле дома не оказалось…
Связавшись с КПМ на выезде из района, получили информацию, что в 03–30 автомашина Маз с интересующими сотрудников УР номерами выехала на трассу Сургут – Тюмень. Водитель – Бухалов, собственник машины.
Такого никто не ожидал.
«Да-а-а-а! – подумал Артов. Вот тебе и экспромт!» А вслух сказал:
- В нашем деле «на авось» только ляпы получаем! На «хапок» только шапки воровать можно. Так что наш с вами конфуз есть результат плохой проработки материала, не более. Единственное, что оправдывает – недостаток времени. Тем не менее, попробуем получить максимальный результат из неудобного положения. И так, поехали: Виктор Петрович! Вам лично: немедленно телефонограмму в Тобольск – задержать автомашину с Бухаловым на подъезде к Тобольску, думаю, что его в Салыме тормознут, не уйдёт он дальше. У нас ещё в запасе есть часа 3-4, не больше. Опишите все необходимые действия – его максимально изолировать, машину на стоянку, груз не трогать, звонить не давать, пояснений тоже. Ваши сотрудники без Вас выезжают вслед за ним через 30 минут. Поручите взять с собой водителя, гнать его автомашину сюда. Там провести внешний осмотр, опечатать машину и особо не задерживаясь, обратно в Сургут. Может, ещё и лучше - его семья и практически никто здесь не будет знать, где он, а мы пока разберёмся и с ним, и с сестрой в Тобольске. Без шума и пыли.
Я уже связался с Тюменью и попросил утром задержать Кузнецова и первым рейсом этапировать его сюда. Его привезут быстрее. С ним начнут работать Кондаков и Вахитов. Вам он знаком лучше, чем остальным. Думаю, что он морально будет самым податливым – он ведь обманул нас, направил на других.
Где-нибудь часам к 3-4 утра Бухалов будет здесь, а остальных участников группы задерживаем завтра после обеда, и начинаем с ними беседовать по всем правилам чайной церемонии – спокойно и уверенно. Я думаю, что к тому времени мы получим результат, которого все так ждём. Всем всё ясно?
Ясно было всем. Ясно, что развязка событий наступит позже, и что ещё 24 часа ожиданий станут противно бередить мозг и душу, не оставляя ничего, кроме чувства досады на кого-то, кто так неожиданно вносит поправки в имеющиеся планы.
Кузнецова привезли самолётом из Тюмени очень быстро, так как взаимовыручка в уголовном розыске всегда была на высоте. Начальник УУР области Соболевский Иосиф Модестович так споро организовал задержание и вылет опергруппы, что в половине первого, в обеденное время, Кузнецова уже завели в кабинет Артова.
Это был высокий угловатый парень, со всё время опущенными книзу глазами, тихий и скромный. И мало у кого возникло бы предположение, что это участник какой-то преступной группы, какие-то кражи в особо крупных размерах, какое-то убийство? Ничего этого предположить было нельзя. Стоял большой молчаливый мальчишка с оттопыренными после стрижки наголо ушами, отчего казался ещё тише и скромнее. Он и сейчас источал покой.
- Ну, здравствуй, Дмитрий Кузнецов – сказал Артов.
- Здравствуйте,- тихо ответил тот.
- Ты понимаешь, почему это тебя вдруг из Тюмени самолётом привезли сюда, почему народ вдруг засуетился с твоей персоной?
- Нет, не понимаю.
- И рассказать ничего не хочешь из того, что душу гложет?
- Нет, не хочу.
- Совсем?
- Совсем.
- Ну, тогда я тебя спрошу – ты вот этого человека хорошо знаешь – и Артов показал Кузнецову фотографию Бухалова.
Кузнецов дёрнулся назад, как будто его ударило током. Лицо его резко изменилось, стало пунцовым, потом бледным, потом опять красным. Ответ явно запаздывал – Кузнецов понимал, что по нему видно, что знает, но автоматически отказывался сам в это верить и тем более признавать. Но то, что это придётся сделать, ему почему-то стало ясно. Пауза явно затягивалась.
- Вот и хорошо, видишь, а ты не хочешь разговаривать. А разговаривать тебе с нами придётся. И ты сам знаешь, что так оно и будет. Я-то с тобой говорить не буду, а вот Кондаков и Вахитов с тобой желают беседовать. Ты их хорошо знаешь, это ты в тот раз сумел им и мне лапши на уши навешать и подсунуть пацанов со Строителя. Теперь этот номер не пройдёт. У нас есть, что тебе предъявить. Иди, побеседуй с товарищами, они уж заждались тебя. А я потом почитаю, что ты напишешь. Только пойми, захлопнулся капкан! И ты не знаешь, кто и что пишет о ваших совместных кражах с ГРЭСа. О том, как ты Люську на своём мотоцикле привёз в лес, как вы там с ней по очереди и по всякому упражнялись, как последний раз посёлок показали, как на верёвке, словно собаку, водили по лесу, как душили по очереди, дёргая концы верёвки – ничего не знаешь! А я знаю! – Артов спокойно давил фразами, не давая времени задержанному даже предположить, что где-то спрятана ложь.
Он прекрасно знал главное – нужно создать у преступника иллюзию того, что кто-то из подельников уже полностью «сдал» его, что бы возбудить страх за себя, что он не успеет изложить все, что нужно следствию на бумаге. Он и говорил только те фразы, которые могли создать эту иллюзию, потому, что то, о чем рассказал Артову мужичонка ночью в третьем отделе милиции, вписывалось во всё, что было добыто в результате работы сотрудников. Но никто не должен был узнать от кого исходила информация, потому что за всем этим стояли жизнь другого человека, как бы это не звучало до пошлого банально. И у Кузнецова не было шансов понять, что Артов импровизирует по ходу дела, без подготовки, подавляя его внутреннее сопротивление внешним спокойствием человека, уверенного в том, что он знает и имеющего веские доказательства своим словам. Это не была изнурительная борьба умов – перед Артовым сидел мальчишка, глупый, слабый и запуганный - и самим собой, и Бухаловым, и всем тем, что он видел в лесу.
Артову надо было придавить информацией с такой силой, чтобы воля его не пыталась сопротивляться, изворачиваться. Чтобы всё, что он знал, вылезало бы из него полностью, до самых мелочей. Кузнецов и так был запуган своей памятью, страхом ответственности за содеянное, и что его пугало больше – ответственность перед законом или перед подельниками, уже разобрать было трудно. Но то, что он преступник, перечёркивало всё – и глупость, и страх, и саму жалость к нему.
- Только не опоздай, юноша, неудавшийся солдат! – сказал Кузнецову Артов, чувствуя, что тот уже готов к разговору.
- Иди, вон тебя ждут ребята, они с тобой будут беседовать, а нужно будет – сразу следователя позовут, как захочешь! Только не мытарь ты душу, Дима, ни себе, ни людям! Ты понимаешь, что всё уже с вами понятно – кто привёз на мотоцикле, кто верёвки тянул, кто команду давал, как, что и где воровали – абсолюдно всё! Тебе врать нет уже никакого резона. Поздно!
По Кузнецову было видно, что он был в шоке. Это не был тот глуповатый мальчик, который три месяца назад упрямо повторял рассказ о пацанах со Строителя. Это был забегавшийся, запутавшийся даже не зверь – зверёк, который боялся всего. И ни что-то конкретное его пугало – его душила неизвестность и внутреннее сопротивление чему-то страшному, что накатывалось на него неумолимо, медленно, безразлично к тому, хотел он этого или не хотел. И именно эта неумолимая безразличность своим объемом, неотвратимостью и медлительностью парализовала всё его желание сопротивляться. Ему очень хотелось просто упасть, уснуть, умереть, раствориться, ненадолго, не навсегда – до тех пор, пока все не забудут по ЭТО…
А вот остальные члены группы вели себя нагло. Голубецкий, 15 летний пацанёнок, грозил всех поувольнять за «беспредел», обещал писать жалобы в прокуратуру страны, в Совет министров и дальше.
Пожарник – тот суетливо и слёзно уповал на совесть сотрудников, на то, что он порядочный человек, и никогда не связался бы со шпаной. Что сотрудники ещё будут просить у него прощение за то, что подозревали его в каких-то кражах, каком-то убийстве. Что он, отец семейства, почти коллега сотрудникам МВД и тому подобную чушь. Ему пообещали, что его принадлежность к «почти МВД» зачтётся будущими коллегами по камере, там это не забывают! От этого он вообще ошалел и начал биться в каких-то странных конвульсиях. В конце концов сломался и дал правдивые показания.
Остальные были им под стать.
Первым, как и ожидалось, «поплыл» Кузнецов. Он рассказал под видеозапись всё подробно, описав действия всех участников событий в манере «обратного отсчёта», начиная с убийства Мацко и кончая всеми совершёнными кражами с его участием. Он подробно рассказал, как получил задание подсунуть операм наживку в виде парней-наркоманов, как получал инструктаж от Бухалова и команду не общаться с тем на весь период следствия. Даже сокровенное желание Бухалова рассказал – уехать в Болгарию на постоянное место жительства, для чего взялся учить английский язык, чтобы со временем путешествовать по миру.
А дальше, по одному, кто на очных ставках, кто на допросах, сломался каждый, видя, что один за другим рассказывали всё, что нужно было следствию…
Это было потом. А пока ждали Бухалова.
Бухалова привезли ночью. Все задействованные в мероприятиях опера оставались в кабинетах, ожидая завершения операции. Может для кого-то это была бы не операция, а вот они относились к этому делу именно так.
Когда задержанного завели в кабинет Артова, тот дал команду «наручники не снимать», конвою не уходить. Бухалов поднял глаза и, глядя в упор, спросил: «За что такая честь?»
- Да я бы вас, гражданин нехороший, и в наморднике водил бы, не то, что в наручниках. Что, говорят, английский язык учите, в солнечную Болгарию мечтаете попасть?
- Ну и что, что учу? Да, хочу туда уехать, что, нельзя?
- Почему, можно. Но, мне кажется, что как-то поторопились вы, сударь, с Болгарией. Лет, эдак, 15 еще придётся в Сибири пожить, минимум, на хозяйских харчах. А даст Бог – можете и в солнечный Магадан загреметь, там потеплее, говорят, и море рядом, как в Болгарии. Правда, вода в нём чуть похолоднее, да ветерок помокрее. А может и «лоб зелёнкой» придётся намазать, чем чёрт не шутит. И даже английский не понадобится.
- Я не понимаю, что произошло?
- Совсем? Занятно! А что у вас в кузове машины?
- Меня нанял какой-то азербайджанец, Мусой зовут, отвезти вещи в Тюмень. Я его встретил на дороге, недалеко от дома. Он меня нанял, заплатил деньги, привёз груз, его перегрузили на одной площадке, в посёлке. Ко мне, на въездном в Тюмени КПМе, сегодня вечером в 20 часов, должны были подойти его друзья, представители, и я должен был отвезти груз с ними по адресу, куда они скажут. Я что-то противозаконное сделал?
- А когда это случилось?
- Вчера, где-то около 20 часов вечера. Съездил, загрузился и вот в утро поехал!
- А фамилии, адреса, естественно, не знаете? Шапочное знакомство, одним словом?
- Да, именно так, - кивнул Бухалов.
-
Артов отметил этот факт для себя знаком плюс – у него были рапорта от сотрудников о том, что машина Бухалова стояла груженой еще утром предыдущего дня. И были сделаны фотографии груженой автомашины у дома Бухалова – при внесении в протокол допроса таких данных, Бухалов сам себе обрубал концы для маневра – есть документы, а они лучшие факты в доказательствах, так сказать, материализовавшиеся доказательства по делу!
- Складно врёте. Но есть ещё люди, которые говорят, что многое из рассказа не так. И до сестры в Тобольске вы не доехали, и здесь всех ваших уже повязали. Все уже ясно, Бухалов, не получится Болгарии. Люся Мацко не даст вам добраться до тёплых краёв. Теперь всё, можете молчать. С вашим прошлым вам это зачтётся. Всё, родимый, как говорят в некоторых деревнях - «тормози лаптёй, дярёвня рядом»! Только одно могу посоветовать – не меняйте показания до суда! Так и держись – ничего не знаю, ничего не скажу. Самое выгодное для нас, что можешь сделать. И адвоката не слушай, если начнёт уговаривать пойти на взаимодействие со следствием. С твоей помощью мы такую яму тебе выроем, что все позавидуют!
Артов «раскачивал» внутреннюю убеждённость Бухалова, который никак не мог ожидать от сотрудника милиции совета продолжать отпираться, это был нонсенс!
- Это лучшее, что вы сможете сделать для нас – у вас шансов на
снисходительность судей не останется. А это самое для нас приятное!
Ещё раз – не меняйте свои показание о том, что вы ничего не знаете. И
вам всё зачтётся! Тем более, вы, сударь, с таким букетом статей в суд
заявитесь, что по вам можно будет уголовный кодекс изучать,
минимум штук 8, 9. Да каких! И с учётом прошлых заслуг и с грузом
нынешних, вас, милейший, загрузят по самые борта, я так думаю. А,
может быть, загрузив, и притопят сразу же. Чтоб не мучался, так
сказать.
Было видно, что Бухалов как-то сник и замкнулся.
- Ну, что, разговор получится? – чуть подождав, спросил Артов.
- Нет, не получится, - тихо, но внятно ответил Бухалов.
- Ну, что ж, чудненько, так и разойдёмся! Это лучший подарок следствию – понятна роль каждого во всей вашей стае. Выводите его к следователю, если будет допрашивать – пусть допрашивает, если нет – в первый изолятор до утра. Будем соблюдать закон о вреде курения во время ночных допросов.
Утром собрались на «раздачу слонов магараджами». Все были уставшими от нагрузки, но довольными от результатов работы. Было ясно, что раскрытие убийства Людмилы Мацко и окончание расследования приведёт к раскрытию целой серии крупных краж, а может быть и ещё каких-нибудь неустановленных преступлений. Что была выявлена и задержана банда, промышлявшая кражами, что станет спокойнее на этой территории, пусть небольшой, но такой родной и близкой. Что где-то отомщённая душа, может быть, впервые успокоится, видя, что её обидчики несут заслуженное ими же наказание. И не важно, что Люська была не святой. Кто сейчас святой? И что такое святость? Кто-то сказал, что святой – это кто грешит меньше 7 раз на дню. Может и так, а может, и нет. Нам этого узнать не дано. Но такое соотношение как-то успокаивает человеческую душу – не всё так плохо, как могло бы быть! Наверное, это и есть оптимистичный подход к жизни – даже в плохом, уметь видеть рациональное.
Их осудили почти через год. Каждый получил свой срок, но самый большой достался Бухалову – сначала его приговорили к высшей мере наказания. Но впоследствии заменили на 15 лет особого режима, из которых первую половину он должен был отбывать в условиях тюрьмы, в так называемой «крытке», а вторую – в ИТК. А потом дополнительно – 5 лет колонии-поселения. Жить то он остался, но как можно было назвать жизнью пребывание в клетке?
Когда Бухалову сообщили, что расстрел ему заменили 15 годами лишения свободы, тот только и смог сказать фразу – «Лучше бы расстреляли».
Кому лучше, он не уточнил…