Подарок для Анатолия Несмияна
Профессор Чижевский вскинул на плечо абцужный шлях, перевитый по праздничному году гирляндами мумифицированных выпускниц школы самбы, кивнул чуть заметно тренированному глазу наблюдателя, свесившегося из фонаря пролетавшего мимо " Миража ", взревывающего турбиной, форсируемой пилотом, обмотанным пожелтевшей от невзгод ватой из авианосного утеплителя, надерганного впопыхах сподручной командой марокканских сабов, сменивших кавалерийских лошадок Легиона на розовые джипы " Лендроверы " и вступивших на аэродром подскока прямиком из развалин Карфагена, провел отросшим за минувшую неделю ногтем по каске и полез в люк. Через три ступеньки его схватили за ногу. Профессор не был бы собой, если б не испугался. Форель метнулась по ручью. Антонио Гудиани принес стакан вина. Хемингуэй об этом ничего не писал, он лежал с простреленной головой на барже, бороздящей дрейфом аквариум Диты фон Тиз, сотрясающийся невероятной силы ураганом под зловредным взглядом пишущего эти строки человека, звучащего гордо. Я тихо крикнул : " Ааааа ", прервав себя силой воли, и не допуская восклицаний. Недурно. Мой насмешливый хамелеонизм без Елдырина и Жилина - Костылина давал результат, я с ужасом, перечитывая " Колокол ", все ждал, когда бабахнет телеграфизм рыбака и охотника, вот : дождался. Слава Богу, что я не читаю Шаргунова. Тут никакие форели не помогут никому. Ну и мудизм.
Сходив покурить, я постарался избавиться от привычки юродствовать, незаметно для себя впитывая манеру и стиль читаемых книг, просмотренного кино, услышанной байды по радио или еще где, вываливаемую затем на читателей, сам не знаю отчего ценящих меня. Просто не понимаю, особенно наталкиваясь на рожи упырей, лезущих к чаепитию, не предназначенному для их унылых мозгов, атакующих меня ахинеей пятидесятилетних пэтэушников, галстухами невероятных расцветок, словами из звуков и прочей чепухой, бесящей и злящей до ненависти, но самое гадкое : зависание. Это когда симпатичная тебе девка или автор какой из инета начинает включать тупого, огорчаться на поток сознания, зависящий лишь от них самих, я уже сто раз объяснял, что сам не понимаю, как это у меня получается, сказки эти, но подозревая на грани уверенности, что ноли и единицы, наспех просмотренные мною, составляют основу чумного коктейля, наливаемого сейчас паре русских людей, оставшихся - несмотря на все угрозы - в сфере моих перманентных поползновений к е...ле мозга, только один из них понимает всю чепуховость информационной начинки, а вторая, по бабьей своей вздорности, глупит и тихарится, забыв о своей неповторимости и единичности, жует какую - то хренотень с книжкой, цена которой - фальшивый пражский грош, урезанный крулем Жигимонтом в разгар Таборизма и Чашничества. Между прочим, это можно не знать, о Таборе, чашниках, гуситах, не беда, много есть штучек, Горацио, что и не снились нашим и вашим, есть донный лед, был бродяга шалый на лугах Оберона, есть сибирская язва, звучит музыка весны, Республика Хема ждет в закладках, еноты - они такие.
У меня вновь получалась дичь, смысла и связности не вытанцовывалось, точнее, я мог бы замутить историю, но мне почему - то представлялось нужным объединить их двоих, инженера и бизнесвумен из экс - физкультурниц, не для интеллектуального махача или пинг - понга, а для ...
И для чего же ? Я прикинул разные варианты, нарисовался даже план добровольных пожертвований в Фонд помощи засохшим кактусам, всякое выходило, но не было драйва, хрен со смыслом и логикой, не было жизни в моих строчках, нечто механическое виделось мне в строчках, ползущих сверху экрана вниз к значкам и символам. Полная х...ня, если честно, а не сказочка. Бля, если б я был писателем, то, наверное, давал бы интервью, разъясняя свою пелевинскость из последних романов с ударением на первый слог, может, сослался бы на общий упадок и деградацию, присущие русской литературе последние пятьсот лет, со времен старца Опанаса Чигиринского, хрен знает, что гнал бы я почитателям и мудакам, не жалеющим десяти минут слушать всякую байду. Я раньше радио слушал. Невзорова, Латынину, прочих животных, смешных вкрай и тотально, как Геббельс, пока не надоело, времени - то до хера, но неохота. Можно сшибить самолеты или закрыть собой амбразуру вражеского дота, поймать триппер или рыбу, сунуть палец в жопу или прищемить его же дверью, много всего можно сделать, смысла не будет ни в чем, а уж в радиопередачах - тем более.
Капуста брокколи и заячья губа.
Меня прорубило, что я пародирую не Хема, а старинного Тарантино. Я пробежал первые абзацы и захохотал. Действительно. Именно гарвардский Дорвард и получается.
Мадонна, как всякая сморщенная тетка, прекрасно понимала, что век капусты брокколи ушел, сменившись пожираемыми тушеными в рагу стебельками спаржи. Она открыла энциклику Кеплера и увидела старинную гравюру, литохромированную на бумажной бумаге. В центре овала красовался какой - то тип в шапочке, слева летали непонятные фигуры, сверху был нимб и что - то похожее на разрыв противопехотной мины. Справа не было ничего, по причине предыдущего владельца инкунабулы, бежавшего из Польши в сороковом и использовавшего часть листа по прямому назначению.
- Луиза, - сказал в сторону Гай Ричи, находясь под Дувром.
По улице среднезападного городка прошел устремленной походкой негр. А в аптеке на углу Сороковой и тупика Энтузиастов зазвонил телефон.
- Возьмет кто - нибудь трубку ? - вяло ковыряя спагетти провизжал Багз Банни. Вынув " сорок пятый ", он выстрелил под ноги негру, проходившему по улице.
- Хрень какая - то, - засмеялся Роман Полански, перечитывая сценарий.
- Полнейшая, - как всегда кратко и строго согласился Иствуд, но добавил, памятуя о диктофоне во внутреннем кармане, - идиотия и лажа, но знаешь, что ? - Он сплюнул под ноги вошедшего в бар Самуэля Джексона, ходившего в сценарии по улицам. - Тысячи искусствоведов, кинокритиков и ценителей прекрасного сделают хорошие бабки на этой шняге, миллионы посмотрят, а Тарантино купит себе еще пару " Бугатти ".
- Но самое смешное, - задумчиво сказал Полански, вставая, - что, вроде, каждый так мог бы, но ведь это не так.
- Совсем не так, - присоединился к ним Джексон. - И никто еще не смог внятно объяснить слагаемых. Это как с любовью. Химия, физика, чувства, эмоции. А как происходит - х...й его знает.