Охотничьи баики.
Я вот как-то с завистью всю жизнь смотрю на людей, которые могут увлекаться чем-то одним, независимо от направленности, высоким для них делом, или какой-либо забавой.
У меня есть приятель, так он вся жизнь макеты парусников собирает. И в 60 лет на его юбилее его жена призналась, что у них ещё много коробочек с корабликами лежит на шкафчике, так что дел у него на этом свете невпроворот!
Есть люди, для которых какое-нибудь обычное, на первый взгляд, дело или незначительное увлечение становится сначала жизненной необходимостью, а потом, с годами, незаметно перерастает в диагноз, от которого избавится практически невозможно. Ни лечением, ни казнью! Как шизофрения – название все знают, а вот откуда она берётся и как от неё избавиться – не знает никто…
А вот у меня так не получается. Были марки, были старинные деньги, были увлечения фотографией – всё рассасывалось как-то незаметно.
Я интересовался многим, но ничего не стало (и, наверное, не станет) для меня таким увлечением, из-за чего я оставил бы что-нибудь другое, не менее интересное занятие. Это касается и бильярда, и шахмат, и азартных игр, коими я владею, но так, что бы отдать одному занятию всё своё драгоценное время, у меня не бывает. После двух-трёх партий или конов, в меня вползает понимание, что мне это уже не интересно, а, втянув во что-то других людей, мне неудобно увиливать от действа. Так что я мучаюсь, но продолжаю играть и, естественно, проигрываю. А там и настроение портится, и на душе погано.
Я и охотник так себе, хотя и стрелять умею, и добывал дичь не раз, но мне это занятие, как и многое другое, быстро надоедает. В моём понимании, плата в форме сожаления о потерянном времени несовместима с тем удовольствием, которое сулил поход на охоту. Даже просто пострелять из боевого или охотничьего оружия на стенде, так сказать, сугубо мужское баловство – и то, по-прошествию 15-20 минут становится неинтересным...
Но вот побывать в компании таких же, как я, обормотов, очень люблю. Потому, что мало кто понимает, как интересны компании людей, которые собираются просто пообщаться в лесу или на берегу озера, под водочку, хорошую закуску, да если ещё среди них окажутся два-три балагура, которые за вечер нарасскажут такого, что потом несколько лет согревает душу и бередит воображение – вот это здорово, ей-богу! Да и другим остаётся, что рассказать потом окружающим, повеселить какую-нибудь хорошую компанию. Можно и приврать, благо дело источник неизвестен! Слухом и земля полнится, как говорят у нас в народе.
Так вот! Как-то раз мы собрались с такой компанией где-то под Сургутом, в одном из укромных местечек на безымянном острове и, тихо попивая водочку и закусывая муксуном и прочими деликатесами Севера, вели непринужденную беседу «за жизнь», как говорят в Одессе.
В том числе и о тех случаях, которые происходили с нами или нашими друзьями на недолгом жизненном пути и которые оставили свой след в нашей памяти неизгладимый след. Или впечатление, как кому нравится.
Всех нас можно было смело относить к «бродягам Севера», так как прожили мы по десять и более лет на Тюменском Севере и знали, что такое Северное Сияние и Большая Земля не понаслышке. А я, так вообще шесть лет прожил на Полярном круге, много раз бывал в Заполярье, на Ямбурге, являясь одним из его первопроходцев.
Народ собрался разновозрастный и разнопрофильный, что называется, от пионеров до пенсионеров, от хулиганов до милиционеров, но это никоим образом не снижало интереса от общения. Наоборот! Связь времён и профессий прослеживалась капитально!
Мне трудно судить о правдивости всего, о чём я пишу, но охотничьи случаи эти мне рассказывали люди, в честности которых я не сомневаюсь. Разве только что чуть-чуть приврали, но в целом, по-моему, сюжет вырисовывается достоверный! И, хорошо!
Первую быль нам рассказал бывший капитан первого ранга, военный моряк, проплававший много и долго на подводном флоте, и прослуживший в разных частях нашей необъятной страны на всех мыслимых должностях – от командира боевой части до командира ракетного подводного крейсера. Как ему не поверить? Я бы и не рискнул!
Вот его рассказ:
«Было это на Крайнем Севере, под Мурманском, где стояла и стоять будет наша база подводного флота.
Прибывшие из длительного похода офицеры флота терпеливо маялись без дела, придумывая себе различные забавы, запас коих по причине суровости климата, оторванности базы от центра и ограниченности времени был, мягко говоря, «не очень». Рутинные задачи не очень напрягали комсостав, так что времени свободного было хоть отбавляй. Особенно с пятницы по понедельник.
В один из вечеров среди нас, мающихся от беззаботицы, созрел план выезда всей компанией на охоту, в тундру, куропаток пострелять, да и время провести на свежем воздухе – жизнь в подводных лодках как-то исподволь склоняет людей к прогулкам на воздухе. А заодно и время убить, коего, как нам казалось, было много и с большим запасом.
Собирались споро, и уже через день готовы были к двухдневному походу на природу. Как водится, первым делом все позаботились о спиртном, да не просто спиртном, а о спирте, который можно тащить с собой поменьше и разводить на месте, а не тратить место и силы на транспортировку водки. При наличии варенья можно и ликёр набодяжить, и вино крепленое – что хочешь! Был бы спрос, а доморощенные Кулибины (в смысле Менделеевы) всегда найдутся.
Как задумали, так и сделали. Отъехали на разумное во всех смыслах расстояние - когда и цивилизации не видно, и дикость ещё совсем не отъявленная, хотя энтузиазма и оптимизма – хоть отбавляй.
Как-то быстро и активно решили лечь спать, дабы день предстоящий обещал быть насыщенным, и подзарядить аккумуляторы следовало основательно.
Заночевали в палатках, машинах, кто как, но решили с утра заняться охотой серьёзно. По-взрослому.
Прогноз погоды на ближайшие два-три дня был великолепным, ребята всё предусмотрели. Ночь была длинной, без ветра и снега, но морозной, так что с подъема зарядку не делали, но согреться решили. А чем? Естественно, спиртом, по маленькой, по ней, родимой, по разминочной.
Потом как-то само собой пошёл интересный разговор, общих для всех тем, слава Богу, всегда было много. И так, потихоньку, вопрос об охоте незаметно стал рассасываться, отходить, что называется, на второй план, более превращая «выезд на охоту» в обычные «посиделки на природе» с выпивалками и поболталками.
А экипировка у народа, надо сказать, была соответствующая. Полярные моряки получали красивые комбинезоны супер-тёплые, на молниях. И молний этих на таком комбинезоне было пропасть, на все случаи жизни – и на передние, и на боковые, и на задние, и на верхние, и на нижние.
В качестве провианта использовались всевозможные консервы, в числе которых были банки с длинными, во всю банку, китайскими сосисками. Звалось это «Китайская Стена», просто и понятно. Просто потому, что вскрываешь длинную красивую банку, а там готовые к употреблению деликатесы! А понятно, соответственно, потому, что армянский коньяк «Китайской стеной» не назовут. Прелесть! И огромного размера.
Так вот! Спустя, эдак, часа три или четыре, когда компания стала доходить до среднего зоологического состояния, один из нагрузившихся по самую ватерлинию каперанг встал, совершенно ничего не соображая от выпитого. Он кое-как дошатался до низкорослой сосенки и, упёршись в неё лбом для устойчивости, широко расставил ноги. И стал медленно по очереди открывать молнии на комбинезоне – одну за другой, одну за другой, и так же медленно их застёгивать.
Я, который умел выпить 150 грамм спирта, (и абсолютно не желая больше этого делать, так как на меня обычно после превышения такой дозы нападала необъяснимая икота, которая длилась потом часов 5 или 6) увидев это, обратился к третьему собутыльнику с вопросом, что означают действия того, кто упёрся лбом в ствол сосны.
Тот, бросив быстрый взгляд в сторону стоящего у сосны, хмыкнул и сказал, что наверняка у того клапана снизу рвутся – выпил много, а вода рвётся наружу, вот он и ищет свой «кингстон».
Я стал как-то более целенаправленно наблюдать за уперевшимся лбом в сосенку человеком, который раз за разом медленно открывал молнии то на боку, то на животе, то на рукавах, то на штанинах и не найдя там ничего нужного, так же медленно их закрывал. Один раз открыл клапан даже на груди! Продолжалось это минут 15, причем, делал он это монотонно, как заведенный: с чувством, с тактом, с расстановочкой.
Лицо у него было сосредоточенное, озабоченное, глаза смотрели в одну точку, зубы стиснуты, весь он был как пружина, собранная для каких-то ответственных действий.
Я ещё раз спросил сидящего напротив собутыльника, долго ли так будет продолжаться, на что тот, смачно жуя что-то, лаконично ответил – «Пока не найдёт!»
И вправду, поиски продолжались в одном и том же медленном темпе, только сопение выдавало всю сосредоточенность действий человека, уверенного в том, что где-то должно быть то, что он так настойчиво ищет! Он-то это инстинктивно чувствует! И знает! Только плохо помнит где!
Второй мой собутыльник попытался завладеть моим вниманием, но я отмахнулся от него и упорно наблюдал за усилиями поисковика, упрямо и монотонно раскрывающего и закрывающего клапаны комбинезона.
Мой напарник, видя мою особенную заинтересованность, тоже обратил свой взор на страждущего. И мы уже вдвоём наблюдали поиск, тихо выясняя друг у друга один вопрос – надолго ли его хватит?
Неожиданно в голову моего собутыльника пришла шальная мысль! Ничего не говоря, он, деловито взял в руки банку с сосисками, вытянул из банки одну из них. Затем поставил банку на ящик, вытер сосиску салфеткой и, тихонько подойдя вплотную сбоку к страждущему поисковику, сунул сосиску ему без слов прямо в руку, стараясь не отвлекать затуманенное внимание товарища ненужными новыми мыслями и пейзажами.
Тот, почувствовав в руке нечто упругое, медленно, оцарапав головой сосну, опустил голову вниз, кое-как навёл резкость, оценил ситуацию, и так же медленно подняв голову вверх, сразу же затих. Лицо у него постепенно просветлело, сопение превратилось в мягкое похрюкивание.
Постояв так минут пять, он подёргался, потряс сосиской и опять начал рукой шарить по молниям, пытаясь произвести обратную операцию, но уже держа одной рукой сосиску.
А одной рукой расстёгивать молнии было уже затруднительно, как потом оказалось.
Мы ехидно переглянулись между собой, откровенно заржали, зажав рот, и немного отвлеклись, думая, что всё закончилось!
Так нет! Когда мы вновь обратили на него внимание, то увидели, что сосиска валяется на снегу, а по лицу уткнувшегося в сосну человека ручьём текут слёзы!
Когда мы, подойдя к нему вплотную, спросили, что случилось, он, пьяно растягивая буквы, нечётко сказал: «Отмёрз, жалко!».
Хохот накрыл нашу компанию с головой! Смеялись до колики в животе, представляя в голове картинки мужского времяпровождения, то и дело, всхлипывая и вытирая слёзы.
Небольшие обсуждения услышанного рассказа заняли минут десять, многие высказывались по тому или иному эпизоду рассказа, но тут Доктор попросил тишины и рассказал свою историю, свидетелем и участником которой он стал, живя раньше на Украине.
Доктор был заядлым охотником и рыбаком, человеком, которого поднять «на крыло» было очень легко. У него в Сургуте и свой кораблик был из разряда «Тюлькин флот», он его в период оголтелого раздербанивания государственного имущества успел купить по-дешовке.
Так вот рассказ Доктора в тот вечер.
«Мы с друзьями осенью, когда я жил на Украине, регулярно выезжали на Полонину за кабанами. Там их много, и к осени они отъедаются хорошо, мясо нежное, очень вкусное. Ездили мы всегда на ГАЗ-66, он проходит везде, даже по пашне. Было нас 10 человек, в числе которых был Аптекарь, Учитель, я (сам Доктор), Завгар, Военком и другие ребята. Мы и общались друг с другом именно так, вроде бы клички, но привязанные к профессии. Никакого подросткового вычура, так уж сложилось.
А надо сказать, что мы разнились не только по характеру, но и по отношению ко всему, что надо было делать на бивуаке – кто посачковее, кто потрудолюбивее, в общем, разные. Ясное дело, что Военком был сачковитее других в силу своего социального положения – начальник, да ещё военный.
Ну, вот, и в тот раз, проехав часов 6-7, и добравшись до места, стали разгружаться, раскладывая вещи, сообща готовя лагерь на 5-6 дней проживания. Что ездить на день? Нас-то было много, да и добывали мы кабанчиков порядочно, всё уходило без остатка. Зима всех спрашивает, где летом были!
Остановились мы на опушке леса, на убранном колхозниками поле. Работы у нас, как обычно было много. Вечерело. Кто рубил дрова, кто таскал валежник, кто-то пошёл за водой, кто разводил костёр, в общем, все как бы были заняты, и каждый что-то должен был делать без принуждения. Короче, работали.
Но вот Военком, как я уже сообщил, по натуре сачок и плут, решил, как обычно, потихоньку улизнуть от обязанностей по расквартировке компании. Он сначала проявлялся то в одном месте, то в другом, а потом как-то так боком-боком ушёл в кусты и отошёл от лагеря в низкорослый лесок метров на 60-80, нашёл в низинке в кустах укромную ложбинку и прилёг в неё. И вроде бы всё слышно, и при случае можно из леса появиться с какой-нибудь чепухой – иди, докажи, что сачковал?!
А, исповедуя основное правило охотников, ружьё не бросил, где ни попадя, а взял с собой и положил его под руку так, чтобы можно было без шума использовать его при необходимости. Лес есть лес.
Одет он был в военный утеплённый камуфляж и безболезненно мог лежать на земле сколько угодно. Он даже успел придремать, как вдруг услышал шарканье по листве и сразу же напрягся, взяв ружьё в руки.
- Чем чёрт не шутит, - подумал Военком, - тут кабаны могут с любой стороны вывалиться на поляну.
А кабаниха с выводком – это не шутка, я вам скажу!
И тут он увидел, что в его сторону идёт, озираясь по сторонам, Аптекарь, на ходу расстёгивая брюки. Видно натрясло мужика в машине, и его не очень крепкий организм не справился с тяготами жизни на колёсах. Да и по ходу движения ели потихоньку, могло и это дать отрицательный результат, кто ж его знает?
Военкома он по причине камуфляжа не мог заметить – тот лежал тихо, как мышь, да и смеркалось уже, а в лесу среди деревьев этот процесс идёт как-то особенно быстро. Подойдя фактически на расстояние вытянутой руки, Аптекарь повернулся к Военкому тылом собственного тела и стал присаживаться, намереваясь получить облегчение от мучившей его колики.
Естественно, что всё, чему положено свеситься, свесилось в соответствии с всемирным законом тяготения…
Военком же, не долго думая, аккуратно приложил холодный ствол ружья к появившейся перед ним висящей части тела, приподнял её и одновременно с этим негромко хрюкнул!
Результат получился просто ошеломляющий!
Аптекарь, как сидел, так и упал набок, как убитый наповал кабан, не сделав ни единого движения, издав один единственный протяжный гудок, похожий на тот, что будил раньше население всей страны на работу…
Военком подлетел из укрытия и кинулся сначала в сторону, но вернулся к товарищу, пытаясь понять, что же такого он сделал, что так сразил его. Аптекарь почти не дышал, только икал и захлёбывался, не в силах втянуть в себя воздух. Было видно, что его, скорее всего, прихватил сердечный приступ, и он нуждается в серьёзной помощи.
Военком помчался в лагерь и привёл своих товарищей, среди которых был Доктор. Тот осмотрел Аптекаря, пытаясь достучаться до его сознания.
Куда там! Тот пребывал в состоянии глубокого обморока и не собирался оттуда выбираться.
Принесли воду, аптечки, достали нашатырь, стали совершать с ним всяческие эксперименты, но толку от этого было мало.
Понемногу Аптекарь стал приходить в себя, но отказывался говорить и разгибаться, как его не пытались уговорить. Силу применять не стали, Доктор не разрешил, а то бы вытянули бы его во весь рост!
Понемногу компания стала интересоваться, почему это Аптекарь со спущенными штанами, в глубоком обмороке и наедине с Военкомом, вдалеке от лагеря, и что это так напугало Аптекаря, что он почти с жизнью простился.
Военком недолго помялся, а потом всё и рассказал.
Короче, на кабанов мы в тот раз не охотились. Аптекаря в скрюченном состоянии и при полном молчании пришлось везти в город. Мы всю дорогу думали, как объяснить в городе то, что произошло с Аптекарем, да так, чтобы потом ему из города не уезжать, ведь у него и семья есть! Так и соврали, что его прихватил непонятный приступ неизвестной болезни, в результате чего он упал в обморок, на что врачи недоумённо качали головой и долго тужились разгадать эту эскулапову загадку природы.
Так он потом ещё почти месяц не разговаривал. Потом постепенно пришёл в себя, но на охоту больше не ездил. Отшептал, наверное, кто-то…»
Когда компания в очередной раз просмеялась, вытерла слёзы и постепенно отошла от ржания, ещё один рассказчик, Виктор Ефимович, рассказал историю, которую, как он пояснил, ему рассказали другие лица, которые, в свою очередь, его клятвенно заверили, что это было на самом деле.
«Все вы знаете, что большая часть тех, кто приезжает жить на Север, сразу же в одночасье становится бывалыми охотниками. Всеми правдами и неправдами покупают охотничий билет и ружьё, стараясь не отстать от товарищей, дабы в старости было, что рассказать внукам о похождениях великого Следопыта.
Охотничий билет был в этом случае неоспоримым доказательством любой истории об охоте, исключая разве только охоту на мамонта или носорога.
И вот компания таких охотников собралась как-то раз на охоту в Надымском районе Тюменской области.
Было в компании 12 человек, каждый из них приехал на персональном УАЗике с водителем. Каждый водитель персонального автомобиля в такие моменты становился кем-то вроде оруженосца при рыцаре круглого бюрократического стола или живота, как кому нравится.
Водители же, как водится, тоже старались не отстать от своих Шефов и тянулись к охоте, как к модному этикету, участником которого они становились, как бы невзначай. По случаю, так сказать, но не без личного интереса.
Вот и тут, водитель одного из Руководителей, чтобы не отстать ото всех своих коллег, купил одноствольное ружьишко 32 калибра. Дешёвенькую ТОЗовку, но все же ружье! На прежних раутах его постоянно донимали подколками типа «мама не разрешает» или «боится, что отдача с мозгами что-то сотворит».
А компания как–то так перемигнулась, перешепталась и они решили разыграть молодого начинающего охотника с его ружьем самого мелкого калибра. Роли распределили очень быстро, так как на этот случай все были подготовлены очень хорощо.
Надо было сказать, что водитель этот был человеком мягким и очень исполнительным, больше даже угодливым, что ли. И все знали за ним такой грешок и всячески пытались его отучить от этой самой угодливости, сделать его проще и свободнее, чем он был на самом деле. Но получалось это плохо, а тут ещё случай такой выпал! Как пропустить?
Так вот, взяли тройку патронов, вытащили из них дробь и пыжи, а поставили просто кусок ваты, сверху прикрыв раструб патрона фирменной этикеткой с номером дроби, которая якобы находится в патроне.
Первым «раскатывать» своего водителя начал сам владелец автомашины.
«Ты что это, Виктор, такое ружьё купил, а?»- спросил Шеф, жуя колбасу, не глядя на собеседника.
« Какое это «такое»?»- отвечает несмело водитель.
« Да хилое, несерьёзное, что это за калибр такой, 32? Лучше бы уж рогатку купил американскую, и то сильнее бьёт, наверняка. Знаешь, такие рогатки в магазинах есть, с упором в предплечье, с квадратной резиной в палец толщиной и стальными шарами?»
Водитель засуетился, объясняя, что ружье хорошее, что бьёт точно, кучно, что он с братом проверял.
«Да что ты говоришь?», сказал другой участник розыгрыша. «Ты хоть знаешь, что такие ружья дальше 8 - 10 метров не стреляют?»
Водитель опешил: «Как не стреляют? Мне сказала продавщица, что стреляют и даже очень далеко».
«А какого года ружье?» не унимался товарищ.
«Я не знаю!»- растерялся Виктор.
«Вот и оно! Продавец тебе впарила устаревшее ружье, его никто не брал и она тебе его втюхала, дребедень, надо было брать 12 калибр, или на крайний случай 16. Вот у нас ты видел у кого-нибудь 32 калибр?»
«Нет, не видел» огорчился Виктор. И тут же взбодрился: «Да хорошее это ружьё, это не колбаса, что срок хранения имеет!».
Он по ходу разговора смотрел на лица присутствующих, пытаясь понять, серьёзно они говорят или шутят. Но ни один из участников событий не выдал какой-либо лишней или личной заинтересованности в этом вопросе, и Виктор как-то даже внешне расстроился из-за такого вот допущенного им конфуза.
Один из охотников зарядил патрон с ваткой, и выстрелил в стоящую метрах в 40 берёзку, в её листву. Листва даже не пошевелилась. Виктор, естественно, опешил от такого наглядного примера.
А тут стрелявший товарищ в ствол ружья Виктора сунул второй патрон с ваткой.
Руководитель веско и заключающе-громко сказал: «Ружьё у тебя хреновое, и стреляет не далее 10 метров, вот и весь сказ. Не веришь – давай я встану к тебе задом, наклонюсь, а ты с двадцати метров по стоячей мишени выстрелишь? Сколько дробин долетит до моей задницы, столько ящиков коньяку я тебе поставлю. А не долетит ни одного – ты нам выставишь один. Идёт?»
Виктор стал отнекиваться, мол, как это он будет стрелять в своего руководителя, так нельзя и т.д.
Но бывалая компания осуждающе загудела и стала говорить, что вот, мол, ты и проиграл, ты признаёшь, что у тебя ружье дрянное, и что ты не охотник. Кто-то расслабился и начал откровенно смеяться, чтобы Виктор принял их действия за откровенное над ним издевательство, кто-то смеялся от того, что понимал, чем это должно кончиться.
Тут и его Шеф надавил на своего подчиненного и тот, в конце концов, сдался Короче, доконали они парня, и он согласился стрелять. Стороны разошлись в разные стороны, занимая исходные рубежи.
Водитель, опустив голову, пошёл на исходный рубеж.
Компания отвлеклась на отмеривание расстояния, на установку мишени, а Виктора как-то необдуманно, как оказалось впоследствии, упустила из виду.
Вот все расставились и смотрели с ехидством в ожидании результата розыгрыша, предвидя недоумение водителя и рассчитывая, что и как надо будет говорить Виктору, чтобы развивать ситуацию дальше.
Виктор стал в стойку, поднял ружье и тщательно прицелился.
Надо сказать, что его хозяин был человеком не маленьким, так что попасть в мишень размером с половину квадратного метра с расстояния двадцати шагов труда особого не составляет. На нём были крепкие ватные штаны и поверх них ватная куртка с крепким покрытием. И когда он нагнулся, мишень оказалась достаточно хорошего масштаба.
Раздался выстрел.
А следом раздался крик любимого руководителя Виктора, который, схватившись за зад, стал прыгать и приседать, крича что-то невразумительное в адрес Виктора, чьей-то мамы и ещё кучи людей, не имеющих к свершившемуся факту никакого отношения.
Виктор выронил из рук ружье и прыгнул в кусты. Все кинулись к прыгающему на месте руководителю, пытаясь понять, шутит тот или нет, внутри себя с огромной надеждой принимая его движения и крики за продолжение розыгрыша.
Но не тут-то было! Когда они утихомирили потерпевшего и заголили пострадавшую часть, в самой середине левой булки кровоточили три мелких дырки!
Нехитрая операция позволила выковырнуть три мелкие дробины! Три маленьких кусочка железа, непонятно каким образом попавших в патрон!
Ранки залили йодом, прилепили пластырь и стали искать Виктора.
Через полчаса его удалось выманить из леса, но тот категорически не хотел идти к машине, ни под каким соусом! Как же, ранил руководителя!
Потом стали разбираться, как же так произошло, ведь подмену патронов делали специалисты, которые не раз разводили новичков и не на такое.
Когда же стали проверять патроны, оказалось, что оба оставшихся в запасе патрона с ватой оказались на месте!
«Ты каким номером стрелял, Витя?»- спросил один из охотников.
«Как каким? «Десяткой», на бекаса! Вы-то дали мне патрон с какой дробью? Два нуля! Я то и подумал, что если долетит такая дробь, то пораню Шефа, я и поменял патрон на тот, что с дробью на бекаса – если долетит, то хоть не убьёт!» - откровенно сказал Виктор.
Разводчики переглянулись и повалились от хохота, потому что поняли, что пока они отвлеклись на выбор расстояния и установку мишени, Виктор, по пути к исходному рубежу выбрал другой патрон и перезарядил ружьё. А они никак не ожидали такой продуманности от простого на первый взгляд человека...»
Компания в очередной раз отхохотала, перемыв кости недотёпам и постепенно успокоилась, перейдя к более насущным проблемам, связанным с очередным тостом, поднятым за всех, кто любит бродить по лесу, в том числе и не ради охоты, а и так просто, для доброй и весёлой компании!
Я ещё раз говорю - я записал лишь то, что услышал от других. За чистоту вопроса и схожесть ситуаций спрос с меня маленький! Как говорится, я не при делах…
23 июня 2006 г. г. Москва.