От нее не уйти, не уйти, не уйти. Но пробовать, все-таки, надо.
"Ты злая"- сказал Ниибацца, когда она явилась снова за своей бутылочкой. "Ты ошибаешься, я справедливая" - ответила она ему.
Но замешкавшаяся Воля вернулась как раз вовремя: Ниибацца собирался сводить с Судьбою счеты. Для этого он подполз к подоконнику и взбирался на него, подминая цветы, побеги и листья зубовные, и скрежет стоял там.
Воля пинком вернула Ниибацца на тележку и поволокла к выходу на волю, как муравей дохлую гусеницу. "Будешь мне подчиняться теперь" - сказала она Ниибацца. "Слушаюсь и повинуюсь, мой генерал" - обрадовался, все-таки, Ниибацца: решение Воли ему понравилось.
"А ну ее в х-уй, Судьбу эту, обращать внимание еще на шлюх всяких" - ободрился он.
И шли они сорок дней и сорок ночей, сорока сороков, и исчерпаны сроки твои, и нагие следы на песке, будь готов, я готов, как всегда и везде, не пускай ее в кровь, не напейся воды, сорока сороков, кто спасет от беды.
И каждый день был похож на следующий, а следующий в точности повторял предыдущий.
На песке спала нагая красавица: "Ниибацца, пупок!" - подумал Ниибацца. "Тебя как зовут?" - не выдержал он. "Наденька" - сладко вильнула пупком красавица.
"А кто это с тобой?" "Это моя Воля" - застеснялся Ниибацца. "Гони ее, грязнуля она, неряха, вон, тележка твоя совсем запылилась" - потребовала Наденька.
"А как же... мне ж двигаться как-то надо" - Ниибацца засомневался.
"А у тебя вырастут крылья" - обещала ему Наденька.
И пошли они вверх, отросли они вбок, на ветру его крылья запели, что же будет потом, чем нажмется курок, если будут они не при деле. Среди елей и хвой, среди синих дубрав, среди ветра и зноя и дали, они мчали стремглав, была песнь до небес, на колени там ангелы пали.
А Воля Ниибацца осталась в пустыне и затерялась в песках.