Совещание начиналось, как обычно. Сначала тянулись подчинённые, а потом и руководство, поддавшись принятому правилу, появилось одновременно с опозданием на 15 минут, друг за другом, привычно осматривая актовый зал, как полигон для экзекуций.
Кто дал такое идиотское название «актовый зал»? И что за акты в нём совершались, если там собиралось за редким исключением сугубо мужское общество? Но другого было не дано и зал называли странным именем «актовый», очевидно, таким образом воспринимая «натянутые» отношения руководства и подчиненными. Тьфу, прости меня, Господи!
Тем не менее, сбор был общим, и все грехи за неделю разбирали здесь - и свои, и чужие. Свои - в виде индивидуальных «точечных» моральных вливаний. И чужие – в виде приказов по УВД разных уровней.
Вот и Артов сидел, как обычно, возле телефона прямой связи с дежурным, так как если что и «прилетало» в виде невообразимых вводных, так в 95 % случаев – это к нему.
Вот и сейчас, только началась читка приказа по факту нарушения дисциплины, звонок выдернул из полудрёмы всех присутствующих в зале, а Артов, словно не давая ему разбудить всех, сидящих в самом конце зала, взял трубку.
- Слушаю, Артов.
- Товарищ подполковник! Только что позвонил гражданин, убит ребёнок в квартире на ул. Республики, разбойное нападение, владелец квартиры тяжело ранен, но позвонил сам, территория ГОМ-2. Выехал Тарабановский, два экипажа ПМГ, поднимаю опергруппу, но все на совещании в зале.
- Хорошо, сейчас подойду.
Начальник УВД г. Сургута и Сургутского района Хисматулин Василий Иванович, краем уха слушая начальника штаба, читавшего приказы на трибуне, напряжённо смотрел на Артова. Он понимал, что звонок и спокойный приглушённый разговор по телефону никоим образом не отражал того, что ему было не слышно. Он знал, что дежурный по УВД никогда не позволит себе позвонить на совещание по простому вопросу – что-то произошло из ряда вон выходящее, что действительно заслуживает внимания руководства Управления.
Артов взглядом попросил разрешения выйти. Хисматулин дал «добро», одновременно также взглядом спросив, насколько серьезно происшествие и получив ответ – «сложно», остановил начальника штаба.
- У вас что-то срочное, Сергей Андреевич?
- Да, товарищ полковник. Личный состав розыска и экспертов прошу немедленно отпустить на рабочее место. Срочный выезд. Разбойное нападение на квартиру с двойным убийством. Только что, опергруппа вся здесь.
- Так, уголовный розыск, начальник ЭКО и дежурный эксперт на рабочее место, остальные на месте. Доложите результаты немедленно через дежурного.
- Есть – ответил Артов и вышел через боковую дверь.
А вводная была не проста. Позвонил мужчина и, мыча от боли, сообщил, что только что на его квартиру было совершено нападение группой лиц, он ранен в спину, а бывший в квартире ребенок, его сын, 9 летний мальчуган, скорее всего, убит, так как не отвечает на крики отца.
И тут же, пока дежурный докладывал куцую информацию, в дежурную часть с места пришествия позвонил подполковник Тарабановский, начальник 2-го, «убойного» отдела, который сообщил, что ребёнок погиб на его руках, прямо в машине скорой помощи, отец ранен в спину, повреждение позвоночника. Преступники не далее, как полчаса-минут сорок, ушли с места происшествия, количество их не установлено, но не менее 4, славяне, рост - в пределах среднего, одежда тёмная. Время с момента нападения прошло минут 30-35.
Артов понимал, что при наличии автомашины времени у нападавших для бегства было предостаточно. Но он дал команду немедленно перекрыть выезды из города, информировать такси, городской транспорт, выставить посты на наиболее вероятных маршрутах движения преступников на постах КПМ-ов, тщательно дасматривать транспорт. Сразу же оповещались и подразделения транспортной милиции. Такие «стандартные», на первый взгляд, мероприятия частенько давали самые неожиданные результаты.
Однажды, работая по убийству мужчины во дворе школы №9, Артов в 11 часов вечера, дал команду стянуть работающие в городе посты в район посёлка Строителей и особо обратить внимание на лиц, у кого в руках будут удочки, или зачехленное оружие. Ровно через 30 минут дежурный экипаж ГАИ задержал неизвестного, который пытался по единственному имеющемуся мосточку прошмыгнуть через речку Сайма в посёлок Геологов. Преступление было из разряда ситуативных, безмотивных и каких-либо удобоваримых мотивов убийства не было, так что не дай Артов такой «стандартной» команды, кто знает, сколько бы лет искали оперативники человека, совершившего это убийство. А тут и орудие, и сам в крови, и всё-всё-всё. Как подарок судьбы!
Но Артов мало верил в подарки. Он знал, что комплекс мероприятий может ничего не дать. Но он даст одно – успокоение, что сделано всё, что должно быть сделано. Потом разберут, кому надо, что и как сделано, но как ни странно, набор мероприятий можно было назвать как угодно – корявыми, шаблонными, стереотипными – но без них было никуда!
Были зафиксированы выезжающие из города машины, были отработаны автобусы, автостанция. Но Артов понимал, что для такого города, как Сургут, 40-45 минут – гарантия уйти незамеченными из города почти 100 процентная. Но это для того, кто знает город, а не для того, кто в нём впервые. Следовательно, люди или местные, или в сопровождении местных жителей. Значит, не слепые и не глухие. Значит, имеют связи, общение. А такое преступление в себе не поносишь! Значит, нужно будет время…
Осмотр места происшествия ничего не дал. Стандартная квартира, в которой жила семья Соколовых, стандартные люди, квартира, где сам вид говорил любому идиоту – нет здесь излишеств! – никак не располагали к преступлению Отец семейства пояснил, что он накануне заболел, температура поднялась до 39, вызвал врача. Сынишка его, Андрей, ночевал у бабушки, чтобы не заразиться от отца.
Утром отец, вызвав врача, задремал сидя в кресле и звонок в дверь ему, дремавшему, мог пояснить одно – пришёл доктор. Кое-как собравшись, подошёл к двери, не спрашивая, открыл её, повернулся и пошёл в комнату. Неожиданно в прихожую ввалилась группа парней и один из них, приземистый и широкий резко спросил: «Где Марина!».
Марина была родной сестрой владельца квартиры и только вчера приехала из Питера в Сургут. Он сам не знал, где она ночевала – то ли у матери, то ли у кого из подруг, кто их, девок знает. Он ответил, что не знает, и в ответ спросил, а что случилось.
- Она нам бабки должна, где золото, бабки?
- О чём вы, я ничего не знаю!
И в это время зазвонил звонок в двери. Все сразу притихли, приземистый кивнул хозяину головой, открывай, мол. Тот открыл, и в прихожую влетел Андрей, сын хозяина квартиры. Тот на ходу скинул обувь и пальто, кинул портфель и только тут заметил посторонних. Андрейка сразу посерьёзнел, стал вглядываться в присутствующих, чувствую какую-то напряженность.
Приземистый схватил мальчишку за грудь и вскрикнул: «Ты чё зыришь, сучёнок!».
Этого было достаточно, чтобы напугать 9 летнего малыша, от чего тот истошно закричал. В ответ приземистый выхватил финку и ударил маленькое тельце раз, два, три, четыре, пять…
Отец, не соображая ничего, испуганный увиденным, резко бросился в кухню, очевидно надеясь схватить что-нибудь увесистое, дабы дать отпор налётчикам. Он не увидел, что приземистый звериным прыжком нагнал его в проходе и ударил в спину два раза, от чего тот повалился на пол, хрипя пробитыми легкими, не в силах пошевелить ни рукой, но ногой. На него навалилась боль и пустота, сквозь которую он успел услышать «Всё, хрипит!»… После этого он зафиксировал лишь топот и хлопок входной двери.
Такие исходные данные ни коим образом не разъясняли картину. Они сразу же позволяла выстроить версию, что сестра хозяина квартиры Соколова Марина, проживающая в Ленинграде, имела связь с какой-нибудь преступной группировкой и «кинула» кого-нибудь из «вожачков» группировки, отчего те решили её «вымолотить», будучи уверенными, что никто ничего не скажет. Дело усугублялось ещё и тем, что члены всей семьи Соколовых после гибели ребёнка и попадания отца в больницу, были в самой наименьшей степени адекватными и добиться что-либо вразумительного от них было очень сложно.
Однако, дело не ждало. Вся рутинная оперативно-поисковая работа велась целенаправленно и активно, но результатов не было никаких.
Судя по фразе, брошенной приземистым преступником, он был из категории судимых – не каждый в своей лексике носит слово «сучёнок», да и «зыришь» то же. Значит, это что-то из среды «сиделых», но чьих? Своих или пришлых?
Иногда в процессе работы создавалось впечатление, что такого происшествия в городе вовсе и не происходило. При наличии в городе довольно обширного оперативного аппарата – более 350 только оперативных сотрудников милиции, КГБ, ИТК, большого гарнизона сотрудников системы ГУИН МВД – ничего! Как будто ничего такого не происходило. Вот это и было странным! Однако, странность эта подсказывала, что в этом случае могла сработать проходная группа, не местных.
А тут ещё и профсоюзы «подсуетились» – неожиданно энергетики провели митинг, на котором вынесли резолюцию, что милиция не обеспечивает покой и сохранность жилища рабочего класса и это обстоятельство требует вмешательства партийных и советских органов. Час от часу не легче! К нервозности профессиональной добавлялась нервозность потусторонняя – нужно было тратить время на объяснения с руководством города, с населением. А что объяснять людям? Что работаем? Что спим по 3-4 часа в сутки, мотаемся по адресам, проверяя информацию за информацией? Что сами озабочены? Так это не объяснения. Все смотрят детективы и требуют Шерлока Холмса сюда, сейчас, немедленно. А он не едет! Это только в кино умный детектив-факир сидит неделю в кабинете и думает, а потом говорит, что убийца – самый из неприметных людишек, явно не имеющих отношения к преступлению, потому что у него дергается глаз, в который очень хочется врезать за все его проделки!
Слава богу, начальник Управления Хисматулин В.И. всю эту пальбу по милиции взял на себя, не дал «на откуп» своих оперативников, не позволил попусту мотать им нервы, своим спокойствием нивелируя возможные всплески особо нервозных личностей! В том числе и из руководителей городских и областных субъектов.
Между тем, информация отрабатывалась за информацией.
Версия с Мариной и её связями зашла в тупик. Ни Марина, ни кто-либо из её знакомых, никакого отношения к группировкам не имели, и конфликтов с кем-либо из знакомых у неё никогда не было. Казалось, что оперативники знали про неё все, что только можно – никакого намёка на причастность! Версию решили оставить в покое, как отработанную до конца отложили в сторону.
И вдруг, как гром среди ясного неба – через оперативного работника поступила информация от агента, что в одном из общежитий на улице Майской в комнате № 704 отсиживается группа лиц, которая совершила разбойное нападение на квартиру Соколовых, которая сегодня вечером должна уйти из города. Вечер - понятие растяжимое, и в два часа дня сидеть и рассуждать о трактовке понятий, смысла особого нет.
Опергруппы собралась довольно колоритная. Иван Николаевич Бутаков, почти 2 метровый спортивного вида майор, чуть пониже Геннадий Павлович Потехин, такого же размера, ярый боксёр Кондаков Николай Иванович, ещё два молодых опера из розыскного отделения, и с ними Артов – среднего роста, но шириной плеч шире любого из них – давал знать себя спорт в юности! Осматривая своих сотрудников перед выездом, Артов отметил про себя, что уверен в каждом из них, что бы там ни случилось – никто не подведёт!
В таком городе, как Сургут, всё рядом. Действия распределили быстро. До адреса доехали в течение 4 минут. Далее, как в кино – узнали расположение комнат, женщина-комендант, стук в дверь, просьба оплатить проживание, и дальше – рывок в квартиру!
Но что там было! Один перепуганный насмерть азербайджанец, отпрыгнув от двери, рванул в кухню. Опергруппа с рёвом «Стоять, милиция!!!» ворвалась в помещение, готовая смести всех, кто попадется на пути, не обещая пощады в случае сопротивления никому!
Азербайджанец был опрокинут в кухне на пол, на него навалились двое, пытаясь удержать на полу. Куда там! Тот извивался, блажил на одной ноте и, самое парадоксальное, вывёртывался из-под двух здоровенных сотрудников.
Быстро осмотрев помещение, опергруппа сбежалась в кухню, глядя на происходившую в кухне битву. На каждую руку и ногу азербайджанца навалилось по человеку, но он продолжал кричать на одной ноте и вырывался из рук! Артов вынул удостоверение и стал так же орать, пытаясь донести до замутненного сознания крикуна, что они из милиции. Постепенно крик начал стихать и азербайджанец затих. Когда стало ясно, что он воспринимает действительность, Артов дал команду отпустить крикуна.
- Ты кто, фамилия твоя как,- громко скомандовал Артов.
- А ти кито – с явным азербайджанским акцентом спросил задержанный.
- Мы из милиции, ты что так испугался?
- Я чесни слёво, думал меня убиват пришли, такие страшни люди, хотель в окно пригнут, думал всё, убиват будут…
- У тебя фамилия есть, как фамилия?
- Гусейнов Али, я приехал к брату, он мне суда пиривёс, говорит, побут тут, пока с работой договорится.
- И что ты так кричал?
- Так испугался, чесни слёво, так испугался, думал убиват будут – опять завёлся Гусейнов.
- Кто ещё есть в квартире или был с тобой?
- Нет, я один тут.
- Бери документы и поехали с нами, там разберёмся.
Было ясно, что произошла ошибка, от которой не застрахован никто. Слава Богу, что хоть так обошлось,- подумал Артов. Мысли его озабоченно скакали с одной на другую. Что это? Подстава или ошибка? Да что гадать?
Вернувшись в УВД он дал команду немедленно разобраться с информатором, который так коряво решил отличиться, направив опергруппу на адрес, понимая, или хотя бы предполагая, что может произойти!
Как и ожидалось, информация оказалась ложной, сводили счёты члены азербайджанской диаспоры между собой, и парень этот, Гусейнов, оказался заложником чьего-то злого умысла.
Проверив его полностью, Гусейнова отвезли обратно, предварительно извинившись.
А вот на утро позвонил начальник ГОМ-1 Цыгал Михаил. И спросил, что ему делать с материалом из травмпункта – Гусейнов обратился в травмотологию с жалобой на боли в теле, оказалось, что разрывы связок. При обращении Гусейнов пояснил, что это так с ним обошлась родная милиция.
- А что делать? Давай сюда материал, пойду к прокурору объясняться, что делать. Не по злому умыслу, а при проведении мероприятий, не надо было сопротивляться, было бы всё цело – как бы оправдываясь, ответил Артов.
- Я тогда передам с нарочным?
- Ты не передавай мне макулатуру! Ты мне отказной материал передай, подшитый, пронумерованный, у меня писарей тоже нет – заворчал Артов для проформы, хотя понимал, что идти к прокурору всё равно придётся ему.
- Понял – сник начальник ГОМа и положил трубку.
В милиции очень любят перепихнуть материал, чтобы не писать, как считается, лишних документов. А то потом, не дай Бог, придётся переделывать, собирать дополнительный материалы и т.д. Вот и тут, «пробросил» шайбу начальник ГОМа – авось, УВД заберёт материалы и будет с ним заморачиваться? Но не проскочило – если бы Артов сказал «Давай материалы» - тот бы со спокойной душой переправил бы пачку объяснений и справок. А так он получил указание – только готовый материал с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела! А жаль, как ему казалось.
Вопрос с прокурором решился быстро, так как действия сотрудников подкреплялись документами оперативно-поискового дела. Прокурор лишь поехидничал, мол, как это они целой опергруппой одного азербайджанца сумели поймать, а? Даже завидно ему стало, говорит.
Артов хотел было вернуть прокурору ехидство, но вовремя сообразил, что прокурор-то всё понял и не настаивает на ненужных трёпках и взбучках, дал добро на списание материала в архив. И хорошо! А что скипидару капнул – так даже бодрит, скипидар в малых дозах имеет лечебные свойства, говорят эскулапы.
А про себя вспомнил случай из детства, когда один его старший брат начал принимать скипидаровые ванны – купил медицинский скипидар, набирал ванну горячей воды, наливал ложки три - четыре и садился в неё получать удовольствие. И делал он это с завидной регулярностью – раз в неделю.
Но однажды брат нарушил очерёдность своих действий и оставил открытую бутылочку со скипидаром на ванне, а сам вышел из ванны. А санузел был совмещённым, вот Сергей Андреевич и заскочил в туалет, да увидел открытую бутылочку. Дальше всё ясно – от души плеснув скипидару, он вышел из ванной комнаты и уселся на кухне ждать результата.
А там уже сидел ещё один брат, Саша, средний между ним и старшим. Посидели они так, посидели, но Сергей не выдержал и сказал, что сейчас концерт будет. У второго брата глаза на лоб полезли, он не успел ничего сказать, как Сергей, весь горя от нетерпения, сказал, что налил в ванну скипидару, во будет картина!
«И ты ему тоже налил?» - успел спросить средний брат. Дальше, поняв, что каждый из них добавил скипидара старшему брату в ванну, они смеялись минут 5, предвкушая, как старший наскипидарит себе различные места.
Раздалось громогласное кряхтение, шипение, старшой, отдуваясь, вылетел из ванны, открыл дверь на балкон и выскочив туда, сел горячим телом прямо в снег. «Переборщил» - только и пояснял он это происшествие. Все весело гоготали, но проговориться о том, что подсуропили старшему брату не осмелились – можно было и схлопотать по шее!
Вот и прокурор так, накапал скипидару, взбодрил, так сказать, и спасибо!
На рабочем столе Артова лежал один небольшой документ – карточка учёта с фотографией. И лежала она давно, месяца уже 3, если не больше. Эту карточку-дубликат ему как-то по весне отдал начальник уголовного розыска отдела транспортной милиции Гвоздецкий Шура. Был такой думающий сотрудник, который, работая в милиции на железной дороге, не отрывал её от всей инфраструктуры, которая окружала эту самую дорогу. Он хорошо понимал, что железную дорогу от города отделяет только линия отвода, полоса, которая отделяет условно - географически железную дорогу от другого мира. Да и работали в этой системе в основном жители города, а не железной дороги. Вот и строил он взаимодействие с территориалами на вполне дружеских началах, без выгибаний и вздрагиваний.
Он как-то завёз в УВД Артову карточку на жителя посёлка ЖД-вокзала, на Бориса Панкратова и пояснил, что вернулся из зоны один интересный паренёк. Живёт на ЖД вокзале, вокруг себя формирует группировку из пацанов, но злой и очень пакостный, хотя и осторожный до непонятности. Как только кого-нибудь вызовут в милицию, он прекращает общаться с человеком, отгоняет такого парня от себя напрочь.
И карточка этого Бориса стояла у Артова на столе. Работая по делу об убийстве Соколова, он нет-нет, но посматривал на фотографию Панкратова, не понимая, что его к ней тянет. Даже старший следователь прокуратуры Серёга Шуть как-то раз спросил, что за карточка такая, на что Артов сказал, что не знает, но ему кажется, что этот человек имеет отношение к убийству. Следователь спросил, а с какой стороны имеет?
Да не знаю, с какой, вроде бы и ни с какой – ответил Артов, так и не понимая, что тянет его к этому куску картона.
Машина розыска крутилась на всех оборотах. Но результатов не было никаких. Из области прилетела группа сотрудников из ГУБОПа для оказания помощи, но что могут делать в чужом городе сотрудник, не имея связей, не зная самой территории, людей, обстановка. Разве что как контролирующая сила - не давала роздыху всем, кто крутился в работе. Хотя и местные опера вертелись изо всех сил, понимая, что от их работы зависит и настроение людей, и общая атмосфера в городе. Да и ребёнок погибший требовал полной отдачи сил – у всех были дети. А кто как не понимает, как сотрудники уголовного розыска, что такая беда без логического завершения может произойти ещё раз?!
Постепенно стало ясно, что «сургутские» городские группировки мало вероятно, что имеют отношение к событиям, так как даже слухи в воровской среде не ходили, не то, что информация. Создавалось впечатление, что не было такого убийства в городе, не было и всё!
Вот тут и помогли товарищи из Тюмени, так как раскинули они сети совсем уж широко по всей области!
Тут и информация поспела от тюменцев, что есть группировка некого Бульбаша, которая моталась недавно по Северам и что-то громкое начудила, связанное с двойным убийством то ли в Когалыме, то ли в Мегионе, то ли Сургуте.
Стали тюменские товарищи отрабатывать эту информацию, подняли дела бывших ЗК, списки, кто, где, как и когда сидел, что делал, и выяснилось, что связи то у Бульбаша по Сургуту были, и близкой связью его проходил некто… Панкратов Борис, вор и наркоман, полный «отрицало», не признающий власть и милицию человек! По крайней мере, такую характеристику дал отрядный Панкратову в ИТК в деле заключенного. А если люди сидели вместе и, как говорят блатные, «корефанили», значит что-то могло и продолжиться после освобождения из зоны.
Из Тюмени нарочным передали пакет с фотографиями членов группировки Бульбаша, на счету которых было немало краж, разбоев и грабежей.
Получив пакет, сотрудники решили идти напропалую, благо дело, и Гвоздецкий со своими кое-чем помог - сообщил, что последнее время Панкратов замкнулся, как бы, «осел на дно», а с чем связано такое поведение – неизвестно.
Потрудились и сургутские опера. Через сутки Бутаков с коллегами из ГОМ-4, будучи в засаде в «балке» по месту жительства Панкратова, задержали того со здоровым пакетом анаши и полными карманами денег, прям как по заказу!
Когда привели его в кабинет к Артову, было уже около половины одиннадцатого вечера.
Был Панкратов высоким худощавым парнем, одет в чёрное пальто, в норковой шапке, остро смотрел на присутствующих и молчал.
- Что стоишь, Борис, в дверях, проходи – запросто пригласил Артов Панкратова.
Увидев на столе у Артова стройные ряда фотографий, перевёрнутых изображением вниз, Панкратов криво усмехнулся: «Чё, гадает, что ли?»
- Да вот гадаем, как ты с нами вести будешь, по доброму или по плохому – подыгрывая Панкратову ответил Артов.
- А это как? – спросил Панкратов.
-А ты картинки попереворачивай, может, и проясним всё сразу – ты для себя, а мы – для себя,- посоветовал Артов.
Панкратов потянулся к первой от него и перевернул. Растерянно улыбнулся и сказал: «О, а это я здесь!»
- А ты другие переворачивай, не стесняйся – посоветовал Артов. Он знал, что человек, имеющий отношение к преступлению не сможет не полюбопытствовать, что дальше. И он не ошибся.
Переворачивая вторую фотографию, Панкратов побелел. Он стал лихорадочно переворачивать одну за другой фотографии, и на его лице выступили капли пота, размером с горошину. Он поднял глаза на Артова и уставился вникуда, не видя перед собой никого и ничего.
- Ну, что, Борис, будем разговаривать? – спросил спокойно Артов.
Панкратов хотел сказать нет, но вместо этого его голова стала кивать, соглашаясь с полученным предложением.
- О как тебя проняло-то! Иди, Борис, тебя вот люди ждут, побеседуй пока, а как созреешь, мы следователя позовём - и Артов отправил Панкратова с Бутаковым и Потехиным на 5 этаж Управления, для выяснения позиции и предварительного разговора.
Приехал следователь Шуть Сергей, который тут же решил бежать допрашивать Панкратова, но Артов попросил его подождать, так как момент истины – дело не следователей, а оперов. Они должны сразу вцепиться в душу ломающегося человека и вытащить из неё всё, что можно, пока она не закрылась от страха и человек стал бы упираться.
Но Шуть стоял на своём – пойду и всё!
- Ну, иди,- сказал Артов. Только не пиши протокол сразу сейчас, надо дать ему выговориться. Там люди опытные, не первый раз видят преступника, может он явку с повинной затеет, если получится. Нам лучше спокойно, без суеты, сам знаешь.
- Да я только послушаю, как идет, без особых вмешательств, честно – уговаривал беспокойный следователь.
Шуть ушёл, но через 10 минут вернулся и весело сказал – «Да он говорит быстрее, чем думает! С ним никаких проблем не будет! Я иду допрашивать, всё!»
Артов пришёл в кабинет утром следующего дня в половине девятого. Ему доложили, что только заканчивается допрос Панкратова, следователь с операми и задержанным работают всю ночь.
Когда Шуть спустился вниз, он сказал, что Панкратов сам захотел допрашиваться ночью, о чём сам расписался в протоколе допроса. И что он, следователь Шуть, настаивает на проведении вывода на место происшествия сейчас, с утра, что бы в течение дня застолбить всё, что можно.
А столбить было что.
Главное, Панкратов подтвердил, что группа Бульбаша была у него, и что он их встретил, как полагается – водка, наркотики, девки – всё было! А наутро Бульбаш решил пройтись по квартирам в Сургуте, он слышал, что город богатый.
Панкратов пообещал, что поведёт их в старый район, где живут богатые люди, видики в каждой квартире. В то время видики были синонимами достатка, народ только начинал привыкать к этим обычным сейчас плодам цивилизации. Стоимость видеомагнитофона доходила до баснословных цифр – до стоимости половины автомашины!
Он и привёл их в квартиру Соколовых, хотя никаких поводов идти именно к ним у него не было. Просто Случай выбрал эту квартиру в качестве места страшного действа, больше никто!
И никакой Марины они не знали – это было первое попавшееся на память женское имя, всплывшее в помутненном сознании Бульбаша. Опять же, Его Величество Случай ввернул в голову Бульбаша имя, которое потом пустило следствие по ложному пути.
Почему тот стал бить ребёнка финкой, Панкратов не знал. Бульбаш всегда был диким, а когда напивался, «по синьке» да ещё «по обкурке» – тем более.
Вот и в то утро озверел он. И ушли они быстро из квартиры, через пять минут была у Арболита, где в одну из труб, забитых в асфальт в качестве ограждения, Бульбаш и скинул финку, избавляясь от опасной для него улики.
Далее сели в такси и через 20 минут были в посёлке ЖД Вокзала. В тот же день группа разбилась на пары и выбралась из города.
«Прикинь, начальник, я ведь с того дня не сплю, день ещё кое-как прокантуюсь, а ночью нет покоя, всё пацан этот перед глазами, не могу уснуть – ни водка, ни наркота не берёт» - сказал Артову Панкратов.
- А сейчас как? – спросил Артов.
- Честно?
- Конечно, что кривляться то, какой смысл?
- Легче! Веришь, как–то легче внутри, комок с сердца упал – не думал я, что так всё обернётся.
Шуть тормошил Артова по пустякам, дёргая то с экспертами, то с понятыми, то с транспортом, а Артов, занимаясь другими делами, попутно решал и эти вопросы.
Когда Шуть в очередной раз докопался до вопроса поиска и выемки орудия преступления, Артов не выдержал и сказал, что получит тот свой нож, пусть не беспокоится.
- Когда? - спросил тут же Шуть.
- Отстанешь ты от меня, нет?! В 16-00, вот когда, -не думая ответил Артов.
Шуть умчался по делам, а Артов занялся поиском фонаря, при помощи которого можно было бы отыскать финку в трубах.
«Без хорошего света делать это было бы бессмысленно», - подумал Артов. «Надо у Покидько поискать, у того точно что-нибудь найдётся!»
Он знал этого хозяйственного предприимчивого начальника экспертно-криминалистического отдела. На любой вопрос тот всегда отвечал – «У мэнэ нiчого нема». Это всегда означало, что «Е, тiльки трохi и для сэбэ» что означало, что есть немного, но лишь для себя. Так было не раз, когда приходилось что-нибудь выдумывать или конструировать, и каждый раз было одно и то же. Только предложение залезть в сейф в кабинете у Покидько заставлял того сдаться и найти какой-нибудь выход.
Он пошёл к экспертам и стал допекать их вопросами о фонаре. У тех такого специального фонаря не было. Когда Артов пригрозил залезть в сейф к начальнику ЭКО, то Николай Васильевич вдруг сказал, что у них есть прибор НСП-2, ночного видения. На нем установлена мощнейшая лампа-фара с экраном-фильтром. Если снять фильтр, то получится фонарь, какого не отыскать – у него луч бьёт метров на 800 и такой мощности, что если «брызнуть» пучком света по глазам, то «зайчика словишь» однозначно. Не хуже сварщика.
Попробовали – верно, получилось, сноп света бил так ярко, что видно было даже пылинки на полу. Только Покидько предупредил, что фара хрупкая, её стряхнуть можно, надо осторожнее, всяким вахлакам в руки не надо фонарь давать. Артов клятвенно пообещал, что никому фонарь не даст и, довольный находкой, пошел к себе.
Когда первая группа вернулась с выводки на квартиру, где было совершено преступление, зафиксировав показания Панкратова на видеокамеру, Артов был готов с другой группой и с понятыми выезжать на новую выводку, в район, где была сброшена финка. Начали выводку, вывезя Панкратова в район Арболита.
Немного поплутав, Панкратов сказал, что где-то здесь, в этом месте была выброшена финка.
Все вышли из автобуса. Уже смеркалось, начиналась позёмка и погода обещала испортиться напрочь. Надо было торопиться, так как видеокамера не любит мороза, да и люди тоже мёрзли на ветру и снегу.
Следователь произнёс в видеокамеру стандартные слова о том, что и при ком будет делаться.
Артов, взяв в руку лампу-фару, закинул аккумуляторы на плечо и пошел по аллейке, попутно заглядывая в трубы и подсвечивая внутрь фонарём. Понятые семенили рядом, группа продвигалась вслед за ними.
В пятом или шестом по счету металлическом столбике, сделанным из труб 100 мм в диаметре, что-то блеснуло. Артов присмотрелся и увидел финку, стоящую «на попа», лезвием вверх.
Артов подозвал понятых и пояснил, как и куда надо посмотреть, чтобы убедиться, что там есть нечто, похожее на нож, стоящий на ручке, лезвием к смотрящим. Те посмотрели и зафиксировали в памяти то, что увидели.
Артов попросил кого-то из оперов поискать алюминиевый провод помягче, без оплётки, чтобы согнуть удобный крючок, подцепить находку и вытащить её наружу. Минут через 7-10 необходимый провод был найден и Артов осторожно опустил самодельный крючок в трубу.
Пошерудив крючком немного в трубе, он почувствовал, что зацепил более-менее крепко то, что находилось внутри, и стал медленно вытягивать обнаруженное наверх. Видеокамера фиксировала каждое движение, так как орудие преступления всегда было основой доказательства по убийствам, а выемка в данном случае и была самой главной «привязкой» Панкратов, Бульбаша и его группы к этому преступлению.
Вот показалось лезвие, вот появился упор, вот и ручка, вымазанная в крови. Финка охотничья, промышленного изготовления, - подумал Артов.
Следователь Шуть, поясняя в камеру суть происходящего, задрал рукав куртки, поднёс руку к глазам и сказал:
– «Финка охотничья обнаружена и извлечена из трубы по показаниям гражданина Панкратова в (глянул на часы) шестнадцать часов в присутствии понятых и участников оперативно-следственной группы».
А когда съёмка закончилась, обернулся к Артову, и глядя на него тихо сказал « Колдун!Колдун!»
- Ты что это, Сергей, какой я колдун – засмеялся Артов.
- Да я ещё с Панкратова понял, что колдун – ведь месяц смотрел на карточку, а никак он не привязывался к делу, никак. Но ведь привязали, да ещё как. Колдун! Колдун! – заговорил вновь Шуть, уходя к автобусу.
«Колдун, так колдун» – подумал Артов.
Осмотр финки дал многое. На кончике ножа обнаружили волокна органического происхождения, попросту - кусочки лёгкого хозяина квартиры, на ручке – следы крови малыша и отца, а самое главное, на морозе в закрытом цилиндре трубы на ручке сохранились отпечатки ладони основного преступника – Бульбаша…
А Панкратову, видимо, действительно после признания стало легче. Надо сказать, что убийство малыша Андрейки Соколова и покушение на убийство его отца, потрясшее весь город, было раскрыто лишь на 36 сутки. И всё это время человек, приведший в квартиру страшных гостей, не мог уснуть. А вот попав в камеру, он спал беспробудно полтора суток, не вставая даже на кормёжку…
------------------******-------------------
Их, конечно же, судили. Судили в Тюмени, где группа совершила не один десяток тяжких преступлений, от краж до убийств, не останавливаясь ни перед чем.
Бульбаша расстреляли. Суд тогда принимал такие решения. И они приводились в исполнение…