Дедуля

    Дмитрий Сергеевич Симаков - это Димкин дед.   Собственно,  родители назвали Димку - Димкой именно в его честь. Сам же Димка, также известный среди товарищей и приятелей, как Димон или Симак,  сколько себя помнил,  именовал Дмитрия Сергеевича - "дедой".

Иногда, на Димку вдруг накатывал приступ безотчетной  родственной нежности, и тогда он мог назвать "деду"    - "дедулечкой".  А если к этому примешивалось еще и чувство  благодарности, например при получении какого-нибудь особо желанного подарка, то  "деда"  мог превратиться  даже в "дедунечку"....

    Ну,  например:  "Привет, деда!" - или: "До свидания,  деда!  или,  вот так: "Как же я тебя люблю, дедулечка!" - ну и, наконец: "Дедунечка-а-а!!! Спасибо-о-о!!!" 

  Дед  у Димки был не вредный.   Не надоедал с нравоучениями,  а если  ему что-то не нравилось в поведении внука,  он просто говорил: "Послушай, мой дорогой! Вот это мне очень не нравится! Эти фокусы,  ты без меня  показывай, ладно?"  При этом у него не возбранялось спросить что-нибудь вроде: "Деда! А  почему так  нельзя? Чего такого-то я сделал?"   

Тогда Дмитрий Сергеевич мог пуститься и в объяснения, но при этом рассуждал не в общем, а обязательно откапывал в  собственной  прошлой детской, юношеской или даже взрослой  жизни какой-нибудь подходящий эпизод и на его примере объяснял,  почему он, Дмитрий Сергеевич, в сходной ситуации считал самого себя сильно не правым.  Точнее,  дед выражался  более определенно: "Представляешь, Димка,  какой я был тогда дурак!"  После таких историй  Димка, тоже начинал как-то по-другому смотреть на некоторые свои шалости и,   они переставали казаться ему  очень уж  остроумными, забавными и  безобидными...   
   
    Нет! Не вредный, а иногда даже очень полезный был у Димки дед!

Например,  он  мог помочь решить сложную задачку по математике, или с ходу, не залезая в словарь объяснить значение  какого-нибудь нового для Димки  непонятного слова. А еще с его помощью можно было утрясать и вполне мирно разрешать разные недоразумения с родителями.

Время от времени  такое обязательно  случается в любой семье. Родители не всегда способны  с первого раза правильно понять поступки своих умных (прямо,  как Димка!) детей.  Лучшего парламентера,  чем Дмитрий Сергеевич,  для подобных ситуаций найти было трудно. Дед в таких случаях, перво-наперво, выслушивал все Димкины сетования на несправедливые,  по его мнению,  притеснения. Потом  он объяснял внуку, в чем именно Димка  не вполне прав. Это было конечно не очень приятно. Но, зато, потом  Дмитрий Сергеевич   проводил какие-то таинственные тихие переговоры с папой или мамой, или сразу с обоими. Результат, как правило,  оказывался один: родители сильно смягчалась и  между поколениями в семье на какой-то срок восстанавливалось полное взаимопонимание.

    Еще одним замечательным качеством деда, было то что, он  умел  хорошо понимать тонкие намеки.
Стоило Димке пуститься в какие-нибудь  довольно путаные рассуждения по поводу его тяжелого материального положения в части хронической нехватки карманных денег,  как дед проникался  серьезностью проблемы и, обычно,  оказывал  внуку срочную, тайную  и безвозмездную финансовую помощь, в разумных, конечно, пределах. Правда,  Димка этой возможностью не злоупотреблял. С одной стороны он был весьма совестливым  мальчиком, а с другой  -  дед был  вечно  занят какими-то своими делами  и не так часто, как хотелось бы,  появлялся на Димкином горизонте.

     Совсем редко случалось,  если им вдвоем удавалось отправиться, как это называл дед, "в загул". Слишком много всего для этого  должно было совпасть.  Вот, попробуйте для настоящего "загула" найти полностью свободный день,  если,  кроме учебы в школе, вы еще дополнительно занимаетесь  музыкой, плаванием, танцами, борьбой,  рисованием, иностранным языком...
А дед - тоже не промах: преподает  математику в университете,  подрабатывает,   давая частные уроки студентам,  пишет  научные статьи,  ремонтирует свою старую дачу...

А еще ему нужно очень много времени на какую-то загадочную личную жизнь.

    У папы, например,  как понимает Димка, никакой личной жизни не имеется, потому, что у него есть мама.  А  у деда  бабушки  - нет. Она  умерла,  когда Димка еще не родился.  Вот с тех пор и мучается  бедный дед с этой самой личной жизнью...

    Короче говоря, не чаще чем два-три раза в год,  выпадал такой счастливый случай, когда деду и внуку удавалось провести целый день вместе.  Но зато,  такой день,  обязательно становился днем  исполнения желаний!   Может быть, даже  почище, чем день рождения!   

    В таких случаях они с самого утра садились в дедову "Мазду",  и отправлялись, как это называл Дмитрий Сергеевич,   "на разграбление захваченного города".  Особенно ценным было то, что вся добыча  от  их совместных  налетов  на  городские сокровища  поступала в Димкину пользу.
 
    Судя по всему, дед готовился к подобным экспедициям задолго и тщательно. Он основательно запасался  необходимыми ресурсами и,  поэтому,  иногда казался Димке всемогущим волшебником.

  "Хочу в "Макдональдс!"  - пожалуйста!
    "Хочу в игровой зал!"  -  ради Бога!
  "Хочу в музей военной техники!" -  нет проблем!
  "В боулинг!"  -  с нашим удовольствием!
  " Картинг!" - нате!
  " Мороженного! Пепси-колы!"  - получите!
  И так далее...

    А еще можно было,  как  всегда очень деликатно, намекнуть  деду  на затаившуюся где-то в глубине души внука тоску,  по поводу какой-нибудь нереализованной и весьма дорогостоящей мечты.  Представьте, и она могла сбыться!

    В  их совместный,   трехмесячной  уже давности,  "загул",  дед, почти не колеблясь, купил Димке  дорогущий смартфон  распоследней модели. Правда,  "разграбление" города после этого сразу же пришлось прекратить,  но, собственно,  и не до того уже было.  Димке не терпелось поскорее вернуться домой, раскрыть красочную коробку, извлечь из уютных упаковочных  гнезд сам подарок и всякие к нему великолепные причиндалы, подключить, попробовать в работе,  позвонить с нового устройства приятелям и,  как бы между прочим, сообщить им о новом великолепном приобретении...  Мобильники, конечно,  были у всех ребят, но такая штуковина, только еще у одной девочки в классе!

    Мама, к слову сказать, как всегда в таких случаях сделала деду выговор:
- Дмитрий Сергеевич! Сколько раз я вас просила, не  баловать его!  Вы мне ребенка испортите! Будет теперь ходить и хвастаться!

    А,  дед, тоже, как всегда, виновато улыбался, сокрушенно кивал головой,  и смущенно оправдывался:
-  Ну, не знаю, право... Как-то так уж вышло... Не удержался!  Себя в детстве, наверное, вспомнил... Иногда так чего-то хотелось! Ну, на разрыв души просто!  А он мальчик неглупый. Не будет уж так сильно хвастаться. А? Димка!  Не будешь?

    Димка в подтверждение дедовых слов, разумеется,  яростно мотал головой из стороны в сторону, в том смысле, что: "Не, нет, нет!  Конечно,  не буду!"  - и  давал маме какие-то  сбивчивые клятвы  по этому же поводу.
   
                *  *  *

    Вообще-то, насчет этого самого дедова детства  у Димки сложились довольно восторженные,     представления, рожденные рассказами самого Дмитрия Сергеевича.  Это было  что-то такое удивительно светлое и беззаботное. Вот скажем,  собственная  жизнь на этом фоне представлялась Димке  неизмеримо более  трудной и сложной.
 
    Посудите сами!  В Димкины годы  всего-то и  дел  было у деда, что  в школу сходить.   А потом - свобода!  Никаких тебе  дополнительных занятий, и никакого тебе постоянного конвоя из мамы, бабушки, или няни. Игры у них там во дворе были с удивительными названиями: "отрез земли",  "вышибалы",  "штандр" какой-то загадочный, и еще куча всякого...   Человек по двадцать,  а то и больше  на игру собиралось. И носились они там,  как очумелые,  до темноты в какие-нибудь "салочки по деревяшкам", прыгали на дальность с качелей,  искали в подвалах и на чердаках  кем-то спрятанные "секреты".  И все это, заметьте  безо всякого присмотра со стороны родителей! Воля, одним словом!

  А зимой - снежные крепости!  Дед рассказывал, что дворники в те времена нагребали во дворах огромной высоты снежные сугробы. И состояли  эти сугробы из чистого снега, потому что машин тогда было совсем мало и снег  пачкать было некому. Вот  в них-то ребята и устраивали  целые укрепрайоны с окопами, блиндажами из картона, и тоннелями. А потом - "войнушка"!  Такая, что небесам темно! Или еще в "царя горы"! Это ж,  какая куча снега нужна, чтобы в "царя горы" по-хорошему сыграть?!

    А летом - лагерь под названием "Звездочка".  Там, судя по рассказам деда, тоже  было много чего интересного -   игра "в  индейцев", самодельные луки,  восхитительные  битвы на подушках в отрядных спальнях,  изготовление  корабликов из толстой сосновой коры,  гигантский "пионерский костер"...

Правда, как догадался Димка  по дедовым интонациям,  главный кайф состоял в том, чтобы в узкой компании друзей  сбежать с территории лагеря  через тайный лаз в заборе и  провести  все свободное время от завтрака до обеда или  от полдника до ужина на воле, подальше от  вожатых и воспитателей.             
   
Там тебе и нелегальная рыбалка,  и тайный, собственноручно построенный в лесу шалаш, и  небольшой ласковый костерчик, и стянутый из лагерной из столовки хлеб, зажаренный на рябиновых прутиках...

    Дед  рассказывать умел,  и Димка слушал все эти повести с раскрытым ртом. А иногда ему страшно хотелось посмотреть на всю эту удивительную жизнь собственными глазами.
 
- Деда! - как-то спросил  Димка  - А если бы у тебя была машина времени, ты бы хотел вернуться в то время?

    Дед задумался.
  - Ну, если только ненадолго. На экскурсию. А всё "по новой" - не хочу. Вдруг что-то не так сложится?  И я не встречу твою бабушку? И у нас не родится сын - твой папа?   И у меня не будет такого замечательного внука?  Ну,  её к лешему эту машину времени! 
   
                *  *  *
      
       Почему тот разговор вспомнился Димке именно сегодня,  он объяснить себе не сумел. Мало ли по какой причине могут придти в голову к человеку те или иные мысли!  Просто компании подходящей в этот день у него не было, никаких интересных занятий не находилось и, поэтому,   оставалось лишь философствовать.  А философствовать только начни -  такое,  порою, в голову придет! Что там,  машина времени!

    Ну, крайне  неудачно все сложилось в этот день.
 
    Представьте!  Середина июня, очень жаркого в этом году.  Погода - класс!  Каникулы.  Дача. И как назло, в такое время Димка  остался без друзей. 

Колька позавчера перекупался,  заболел и теперь сидит дома весь в соплях и под арестом.  Севку и Никиту - братьев  близнецов  родители  только сегодня утром забрали из деревни. Они  всей семьей отправляются в туристическую поездку по Чехии.  Наконец, Ваську,  самого задушевного дружка,  тоже увезли на два дня в Москву.  Какой-то у него там тур соревнований по шахматам.

    Ну, и кто в деревне остался? Из Димкиного возраста только штуки три девчонки. Чего с ними делать-то?  Ходят за ручки, хихикают, секретничают...  Тю-тю-тю... Сю-сю-сю... . Скукота!  Потом -  совсем малышня. С этими еще хуже. Не куличи же с ними из песка лепить?  Ну а другие - совсем большие ребята. "Эти меня сами в компанию не возьмут...."  - справедливо подвел печальный баланс Димка.

    Эх, был бы папа! Они  бы тогда быстро сообразили что-нибудь интересное. Но  отпуск у папы только через три недели.  Дед? На деда надежды никакой. Он вечно на собственной даче возится,  и сюда только раза два за все время приезжал.

     "Вот,  если бы сейчас компьютер!" - отчаянно возмечтал Димка.
 
      Но компьютера тоже не было. Еще перед  выездом на дачу мама категорически пресекла всякие даже разговоры на, такую тему, чтобы завести там это достижение науки и техники. 
- Ни, ни, ни!!! И не думай, и не мысли!  Еще летом глаза ломать вздумал! Будешь у меня целыми днями на свежем воздухе.  С приятелями своими. Это лучше любого компьютера!

    "Если с приятелями, оно может быть и лучше... А если вот так,  как теперь получилось?" - горестно рассуждал сам с собою Димка.   
 
     Можно было бы, конечно,  что-нибудь почитать...

Вот, скажем, папа постоянно внушал ему в подобных случаях: "Мой дорогой сын! Если, как  ты утверждаешь, тебе  совершенно нечего делать,   сядь и почитай книжку.  Ну, очень полезно!"
 
    Это, разумеется,   совет хороший, но все стоящие книжки, от чтения которых дух захватывало, а воображение уносило в легендарные времена и волшебные страны, как назло остались дома. Зато мама не забыла привезти  сюда,  на дачу, то, что Димке  в школе задали  прочитать на лето. Мама при этом утверждала, что это совершенно замечательные произведения -  "настоящая классика", как она выражалась.

Димка,  в общем-то, доверял  маме -  мама ерунды не говорила..   Но уже первая из этих книжек про глухонемого дворника из позапрошлого века и  его собачку,  как-то его не вдохновляла.  Депрессуха, и никакого драйва, как  принято выражаться в наше просвещенное время.

    Короче, совсем не тянуло  затосковавшего Димку на  занятие внеклассным чтением.         
      
  Выходило так,  что, ввиду отпадения всех прочих вариантов,   оставалось только одно доступное развлечение,  а именно:  дедов подарок  - смартфон.  Это конечно не  полноценный компьютер,  и в "сетёвку"  с его помощью нормально не сыграешь.  Тем более что и денег на счете -  кот наплакал.  Однако кое-какие   встроенные игрушки там имеются. Вот только из дома нужно будет уйти. Мама вряд ли будет довольна -  совершенно справедливо рассудил Димка - если  застанет его  в каком-нибудь углу,  уставившимся  в маленький дисплей. Чего доброго опять смартфон отберет и спрячет до времени.  Плавали - знаем!

    Димка демонстративно показался перед мамой и громко заявил:
    - Мама! Я пойду погуляю... тут недалеко где-нибудь...
- А?  Ах, да!  Конечно!  - ответила мама,  оторвавшись на секунду от своего любимого пылесоса,  с помощью которого ежедневно преследовала  совершенно невидимую Димке пыль, по всем закоулкам дачного дома.
   
    И Димка отправился в свое любимое укромное местечко. 

                * * *
    
    Деревенская улица, на которой стояла дача Симаковых,   протянулась вдоль невысокого  берега реки,   который сначала  спускался к руслу пологой террасой, и только у самой воды круто обрывался вниз  не более  чем  двухметровой  ступенью.

    Речка, хотя и называлась Спешихой,  довольно неторопливо катила по своему ложу  чистую,  стеклянной прозрачности, воду.  Где-то вдалеке  она отдавала её другой,  более крупной,  реке, а еще дальше  добавляла свою совсем небольшую, но ценную долю  к огромной Волге.   
         
  Берег Спешихи почти целиком состоял из  толстенного слоя древнего песка, поверх которого  умудрился вырасти не слишком высокий,  но довольно частый и красивый сосняк. Между  рыжими чешуйчатыми стволами  раскинулись ковры чистого разноцветного мха, кое-где пробитого короткими темно зелеными пирамидками можжевельника. В этом светлом береговом лесу постоянно гулял легкий долинный ветер.  Он был теплым, приятно припахивал хвоей,   а еще чем-то немножко пряным  и одновременно сладким.  Кроме того,  его мягких порывов хватало, чтобы  выдувать прочь из этого замечательного места  занудных комаров и  докучливую мошку.  В общем,  не хуже чем в комнате с кондиционированным воздухом. Нет! Наверное, все-таки лучше! Определенно, лучше!

    Когда-то давно,  в прошлом веке,  через этот безмятежный  берег  прокатилась страшная война.  Среди  деревьев и сейчас, больше чем через семьдесят лет, можно было разглядеть длинные и  извилистые неглубокие  выемки  - все,  что осталось  от когда-то вырытых здесь  окопов. А были еще - большие прямоугольные углубления,  указывавшие на  места блиндажей,  и короткие лучи давно осыпавшихся  ходов к пулеметным гнездам...  И среди всего этого -  множество круглых,   беспорядочно разбросанных  ям самых разных размеров.  Папа говорил, что так  выглядят следы бомбежек и артиллерийских обстрелов.

    Но все это - очень давно! Сейчас  здесь -  мир, добрая тишина и спокойная красота.
               
    Дача Симаковых  своим фасадом смотрела на  улицу, а задняя калитка  выходила прямо в этот самый сосновый лес над берегом реки.  Этим  путем и устремился Димка к своему заветному месту.
 
    Прямо от калитки,  начиналась очень полого уходившая к речке тропинка, по которой, если бегом, за полминуты можно было добраться до небольшого травянистого пляжа, над песчаным береговым откосом. Но сейчас Димка туда не стремился. Примерно на полпути он резко свернул  влево  и пошел напрямик через лес, оставляя  берег реки по  правую руку. Русло в этом месте  поворачивало  к западу,  в сторону от деревни,  а невидимая за деревьями деревенская улица как раз заканчивалась,  переходя в песчаную лесную дорогу. Удобных мест  для  купания здесь уже не было и,   поэтому,  даже в самый наплыв дачников  сюда мало кто заходил. 

    Минут через пять или семь Димка вышел в такое место, где сосны подступали к самому речному обрыву. Чуть в глубине метрах всего в двадцати от берега  находилось небольшое прямоугольное углубление.  Может, когда-то здесь была стрелковая ячейка одинокого бойца, а,  может быть, даже  наблюдательный пункт - уж больно хороший вид открывался на  большой заливной луг на противоположном берегу  и  на  зеленую,  с вертикальными  красновато-рыжими прожилками стволов, стену соснового леса над ним. А может быть,  здесь кто-нибудь, когда-нибудь просто копал песок для  нехитрых хозяйственных нужд... 
 
    Как бы то ни было, ложбинка эта напоминала уютное кресло без ножек, выстланное пушистым моховым одеялом и густо присыпанное длинными, совсем не колючими сосновыми иглами.  Валик в головах, по валику справа и слева, а со стороны ног — ничего. Так, что если прилечь на эту естественную лежанку, можно было наслаждаться замечательным видом  открывавшимся за срезом берега.

    Димка завалился  на нагретую солнцем лесную подстилку так,  что ему под плечи как раз попала пружинистая моховая спинка «кресла».    Над его головой негромко шумели под легким ветром  просторно росшие в этом месте сосны,  а с боков и сзади прикрывали от посторонних глаз невысокие и довольно частые заросли можжевельника. Получался эдакий уютный зеленый кабинетик. 

    Димка сладко потянулся, лениво обвел глазами расстилавшийся перед ним вид,   а затем вытянул из кармана джинсов дедов подарок.

-  Вот я растяпа! - обругал сам себя Димка, посмотрев на дисплей. Индикатор заряда аккумулятора показывал, что смартфон может «вырубиться» в любую минуту.  Это означало — всласть поиграть вряд ли удастся. Только начнешь  -  и все, «кердык»!

    Нужно было тащиться домой и ставить устройство на зарядку, а страсть, как не хотелось. Лень было, прямо скажем.  Да и спешить особо некуда. Пять минут раньше — пять минут позже... Какая разница?  И Димка расслабленно  откинул голову на моховую подушку, а смартфон положил себе на грудь, прикрыв его ладонью правой руки. Левой рукой  вытянутой вдоль тела,  он нащупал какой-то пришедшийся кстати прутик и стал бессмысленно покручивать его в пальцах. Хорошо было, спокойно... 

Перед его глазами в большом,   причудливой  формы окне, между кронами сосен стояло высокое небо. Там в  голубой высоте  медленно плыло полупрозрачное облако. Оно всё время меняло свою форму, вытягивало в разные стороны  тощие щупальца, и постоянно теряло их вовсе, а те, едва отбежав в сторону,  быстро  и без следа таяли, растворяясь в огромном воздушном океане.  Негромко перекликались птицы, где-то недалеко, но не назойливо жужжал шмель,    солнечные пятна беззвучно перебегали  туда-сюда по  земле...

  На Димку начала наваливаться дремота.

    И тут  блямкнул сигнал смартфона,  означавший поступление какого-то сообщения.
         
    Димка расслаблено  поднес дисплей к глазам.  Там, появилось белое окно с простым черным текстом: «Вы желаете совершить путешествие во времени?». Ниже имелись еще два маленьких окошка — зеленое, в котором стояло «Да» и синее, в котором  значилось «Нет».

    «Опять реклама какая-нибудь дурацкая» -  равнодушно подумал Димка. Не иначе, как от делать нечего,  в его голове лениво шевельнулась мысль:    «Посмотреть, что ли?»

     Не делая никаких лишних движений и не выпуская из руки смартфона,  кончиком большого пальца Димка ткнул в  зеленое окошко.  Все сообщения исчезли, и больше на экране  ничего  не появлялось.

     - Тьфу на вас! - высказался по этому поводу Димка, а затем снова положил руку со смартфоном  на грудь и  уставился в небо. Дрема становилась неодолимой...

                * * *
        Он проснулся от того,  что озяб. Кроме того,  в щеку ему впился какой-то нахальный комар, а еще несколько таких же паразитов омерзительно ныли над самым ухом.  "Откуда их принесло столько сразу?" - поинтересовался сам у себя Димка, вставая на слегка,  затекшие  ноги и протирая глаза  тыльной стороной ладоней.

       Только теперь он заметил,  что вокруг стало как-то сумрачно и, перво-наперво, решил,  что небо затянуло  облаками.  Димка задрал голову кверху и... не увидел того самого большого неправильной  формы окна между кронами сосен.  Сосны были,  а окна - не было.  Там, над головой,  оказался непонятно откуда взявшийся   почти  сплошной шатер из ветвей.  Именно они, эти почти сомкнувшиеся в вышине ветви,   а вовсе не облака, заслоняли от Димки, и продолжавшее ярко светить солнце,  и остававшееся чистым небо.

    Димка широко открытыми глазами огляделся вокруг. Лес был другой! Те же сосны, например - совсем не те! Вовсе не такие росли в знакомом Димке месте по берегу Спешихи.  Вот эти - обступившие его сейчас со всех сторон,  заметно крупнее,  и растут гораздо чаще. Их ровные и прямые, толстенные у основания,  стволы, уносились на какую-то страшенную высоту, а самые нижние ветви, начинались, наверное, метрах в пятнадцати над землей.   Кроме того, к  соснам в изрядном числе были подмешаны такие же огромные березы.  Они стремились к солнечному свету напрегонки с хвойными соперниками и,  поэтому,  тоже утащили всю свою листву на самую верхотуру. Димка мог наблюдать только их,  совсем лишенные снизу сучьев,  могучие черно-белые ноги. Пирамидок можжевельника вокруг и вовсе не наблюдалось. Зато  между стволами сосен и берез в изобилии торчали молодые ели. Их темно зеленая хвоя, прибавляла лесу еще больше тени.  А еще ниже, образуя частый подлесок,  рос кустарник. Димка не слишком хорошо разбирался в  растениях но,  кажется,  это был лесной орех, и еще что-то,   с темно зелеными почти круглыми листьями и крохотными завязями  ягод  на  маленьких веничках бывших соцветий.  Ну, и,  наконец, здесь  почти не было мха. Зато кругом росла остроконечная трава. Она, склоняясь  к  земле,  упругими дугами  образовывала подобие ярко-зеленых глянцево отсвечивающих волн...

     В общем-то, надо признаться, Димка немного испугался.
 
"Как я сюда попал?"  - снова и снова задавал он себе вопрос,  одновременно  вертя по сторонам головой, - "Где это, место? Что-то я не помню такого поблизости от деревни".

  Нельзя сказать, чтобы Димка очень хорошо знал окрестности. Ни в одиночку, ни даже в компании с приятелями он никогда не отдалялся от дома более чем на километр. Но на том небольшом, освоенном им пространстве вокруг деревни  подобного места совершенно точно не было.

    "Может быть,  я сплю,  и вижу это во сне? - подумал Димка и приказал себе проснуться. Ничего не выходило. Он плотно зажмуривал и вновь открывал глаза, энергично тряс головой... Безо всякого успеха. Каждый раз он вновь находил себя  на том же самом месте,  в том же самом, казавшимся ему все более и более мрачным,  незнакомом лесу.

    "Может,  я сильно задумался... шел, шел... да и незаметно для себя забрел сюда? - выдвинул Димка новое предположение -  Может быть, где-то совсем рядом, вот за теми кустами, например, начинается тот самый знакомый  прозрачный сосновый лес над   Спешихой?" И Димка опрометью бросился в  том направлении, которое  почему-то внушало ему наибольшую надежду.

    Он  пробежал,  наверное, метров сто,  проламываясь прямо сквозь кусты и перескакивая через старые упавшие стволы деревьев,  пока не уперся в крутобокий лесной овраг. На той стороне распадка  стоял такой же густой  сумрачный лес,  и  ничего хоть немножечко похожего на какое-нибудь  знакомое место.

Тогда Димка судорожно, не рассуждая уже ни о чем, просто наугад, побежал в другую сторону...  Остановился .... Все то же!  Снова побежал,  снова остановился... Никакого толку, только еще больше запутался. Он  тяжело дышал, борясь со страшным желанием расплакаться.

  В руке, что-то пискнуло. Только сейчас Димка сообразил, что он носится по лесу судорожно стиснув в руке смартфон.  Сигнал  означал,  что заряда батарейки  осталось совсем  на чуть-чуть.
 
    "Вот дурак! - обругал Димка сам себя, - У меня же такая штука есть! Там же спутниковый навигатор! Он мне сразу покажет, где я нахожусь,  и даже подскажет,  в какую сторону нужно двигаться!"

    Смартфон снова пискнул,  и великолепная перспектива  быстрого и легкого выхода из сложившейся ситуации резко померкла.

  "Пока я буду включать  нужное приложение, - сообразил Димка,  -  пока оно загрузится, пока включится связь со спутником,  аккумулятор совсем сядет.  Я  даже понять, где  оказался,  не сумею...  Вот что! Нужно маме позвонить! У неё телефон всегда с собой!  Я успею ей сказать в какую сторону пошел и,  что немного заблудился... Она пойдет меня искать. Если нужно, кого-нибудь,  на помощь позовет... Будут мне кричать, я на крик и выйду! Точно!"

  Димка быстро набрал мамин телефон.  Смартфон пискнул и выдал сообщение: "Вы находитесь вне зоны покрытия сети".

    "Как вне зоны?!  -  поразился Димка, - Да быть такого не может!"

    Он посмотрел на индикатор сигнала. СЕТИ НЕ БЫЛО!

    Смартфон  последний раз трижды пискнул  и окончательно погасил дисплей.
 
                * * *
         
    Вот теперь Димка испугался не понарошку! 

    Каким-то образом,  он оказался неизвестно в каком лесу, совершенно один, не имея  никакой подсказки, о том  в какую сторону следует двигаться, чтобы выйти, даже не к своей деревне, а хотя бы просто к людям. Ни тебе  завалященькой тропинки,  ни просеки какой-нибудь самой паршивенькой, ни человеческих голосов вдалеке, ни собачьего лая из ближайшей деревни... Ни-че-го! Только ровный шум ветра в вершинах деревьев, да изредка - поскрипывание раскачивающихся огромных стволов.  Лишь пение птиц пробивалось через этот равнодушный голос леса, да назойливые комары продолжали ныть в самые уши.

    Снова очень захотелось расплакаться. Но это было бы вовсе уж негоже для  достаточно взрослого молодого человека, каким считал себя Димка.
   
Он  сунул совершенно бесполезный теперь смартфон в карман и яростно растер руками лицо, гоня прочь близкие слезы.

    Димка лихорадочно вспоминал, что ему говорил папа по поводу таких вот историй. Ну, не то, чтобы прямо вот  таких, но, вообще, о сложных ситуациях.

    «Перво-наперво, Димка — не паниковать! Если есть время подумать, значит нужно мозгами раскинуть, все знания,  какие есть,  применить. Глядишь и выход найдется...»
             
     Димка глубоко вздохнул и огляделся. Настолько спокойно, как смог. 

     Если, разобраться не такой уж  страшный  да мрачный стоял вокруг лес.  В одной стороне между высокими стволами деревьев,  между их кронами вроде бы даже виднелись просветы. «Может быть, там поляна или река?»  - мелькнула в голове у Димки догадка.

И только она мелькнула,  как раз со стороны просветов раздался,  хотя и отдаленный, но все же очень хорошо различимый резкий треск, через несколько секунд  перешедший в глухой ровный гул.  Это были очень хорошо знакомые Димке звуки.  Он слышал их каждый  раз,  когда дядя  Илья, лесник,  живший в той же деревне, где была дача Симаковых, заводил свой старенький трактор: вначале треск «пускача», а затем гулкий  рокот дизельного двигателя.
 
    Димка прямо подскочил на месте от радости  и со всех ног кинулся в сторону внезапно объявившегося звукового маяка.   

    Очень быстро он понял, что бежит вниз по склону, который постепенно становился все круче. Наверное от этого лес, уходивший под гору ступенями и  открывавший впереди все больше  неба, казался более редким и светлым. Вскоре Димке попалась первая поперечная тропинка, потом еще одна. Затем он услышал принесенный порывом ветра заливистый собачий лай и даже,  кажется, петушиный крик.

    Димка почти совсем успокоился, хотя и понимал уже,  что находится где-то достаточно далеко от своего дома. «Ну, да ничего! Люди близко. Там разберемся!» - обнадеживал он сам себя.

    Ему пришло в голову, что теперь вовсе не нужно  так быстро, не разбирая дороги, бежать через лес с риском разбить себе нос,  в случае неудачного падения,  или разодрать в кровь лицо  в густом кустарнике. В конце-то концов - не на Луне же он! Не в «Парке юрского периода»!  Да и времени еще  совсем мало, часов одиннадцать - не больше. До обеда, когда мама начнет беспокоиться, можно будет десять раз до дома дойти, или, по крайней мере, попросить у кого-нибудь позвонить по телефону. 

    Поэтому Димка перешел с бега на энергичный шаг, а когда ему попалась натоптанная тропинка,  косо уходившая вниз по склону, он, не сомневаясь,  двинулся по ней.  Буквально через минуту  дорожка сбежала  прямо на дно лесного оврага, по которому весной,  наверное, тёк бурный ручей из талой воды, а сейчас осталось только глинистое русло с торчащими из него редкими камнями.  Здесь было влажно и сумрачно, зато впереди,  в арке сомкнувшихся ветвей,  ярко светилось  солнцем открытое пространство,  в котором угадывался берег реки.      
               
                * * *
             

    Река  оказалась раза  в четыре, а то и в пять шире Спешхи, и Димка никак не мог сообразить,  откуда она такая здесь взялась.     На другом берегу  он увидел рыбака, который, похоже, дремал  перед двумя удочками,  положенными на примитивные деревянные мостки, а вправо,  примерно в  километре ниже по течению,  также на той стороне реки,   виднелись деревенские дома.  За ними,  видимо основательно разрушенная,   возвышалась церковь с ободранными куполами без крестов. Где-то там, около деревни продолжал  рокотать  трактор,  звук которого помог Димке найти дорогу из леса.  Однако ничего  похожего на то место, где находилась дача Симаковых, не обнаруживалось.
 
    В обе стороны  от Димки  вдоль берега разбегалась углубленная в  дерн тропинка.

  "Напротив деревни, наверняка должен быть мост, -   здраво рассудил Димка,  - Если я никого не встречу раньше, то перейду по нему на ту сторону реки в деревню.  Там я  выясню, куда  это меня занесло, и как мне  вернуться домой. Ну, и позвоню маме, конечно...".   

    С этими мыслями  Димка быстро пошел по тропинке  вниз по течению реки.

  Метров через триста,  прямой путь  перегородило довольно глубокое, с крутыми берегами,    русло ручья,  впадавшего в реку, и   натоптанная дорожка резко вильнула  к лесу,  по всей видимости,  к  переправе.  Обход оказался довольно длинным.  Хлипкие мостки   из четырех круглых  жердей  скрепленных двумя короткими  поперечными палками  прятались  среди  каких-то корявых деревьев,  росших вдоль ручья. Прямо к их стволам была прибита большими  ржавыми гвоздями  еще одна  длиннющая жердина,  служившая  перилами.

  Димка вместе с тропинкой спустился  к мосткам, легко перелетел по ним через маленький поток и    взбежал   на  другой берег.  Тропа здесь снова резко поворачивала влево к реке,  а справа,  совсем рядом,  оказалась нарядная опушка леса.  Мощные  сосны  очень живописно протягивали   длинные  и толстые нижние ветви  почти параллельно земле,   образуя  как бы ажурный полог  над частью береговой поляны, над  еще невысоким июньским разнотравьем. Под этим пологом   устроились молодые и  кустистые  деревца рябины.  Приятное было место. Уютное такое. Димка даже  приостановился, заглядевшись.  А,  заглядевшись,  он увидел, как откуда-то из-за сосновых  стволов и молодых рябинок вытекает  почти совершенно прозрачный  дымок. Он казался слегка  сизоватым, и был  заметен только в косых струях солнечного света  часто пробивавших  лесную опушку. Почти тотчас слегка повеяло   запахом горящего костра и еще чем-то вкусным,  вроде бы,  печеным, отчего сразу захотелось есть.

    Димка бросил взгляд на тропинку, обещавшую легкий путь до деревни, но все-таки решил сойти с нее. Уж очень хотелось поскорее встретится с людьми, которые,   по его разумению,  непременно должны были находится у невидимого пока костра. 

    Так как  папа и мама много раз объясняли,  что с незнакомцами  нужно вести себя предельно осторожно (мало ли что у них на уме!),  Димка не  бросился  вперед  очертя  голову. Нет! Он,   осторожно ступая, чтобы не слишком шуметь,  двинулся  внутрь леса, в направлении большого куста, кажется,  орешника,   из-за которого тянуло дымком и  даже слышалось легкое потрескивание  горящих в огне сучьев. 

    Димка решил  обойти  куст  и костер  за ним подальше справа, чтобы для начала со стороны  и с приличного расстояния разглядеть того или тех, кто  там находился.  В случае чего,  можно будет просто задать стрекача до деревни.
 
    Наверное,  он взял слишком далеко в сторону, потому что обзор на маленькую полянку с костром на ней,  все время закрывали толстые стволы сосен.  Разглядеть,  что там происходило,  никак не удавалось. Для этого следовало подобраться поближе,  и Димка  двинулся вперед,  перебегая от  дерева к дереву.  Наконец он подкрался к костру  настолько близко, что  для завершения разведки оставалось только  осторожно высунуться из-за  здоровенного соснового ствола.   Димка уже собрался это сделать, как чуть ли не над самым его ухом раздался звонкий мальчишеский  голос:
- Симак!!  Ну, где ты шляешься?!   Сколько ждать можно?! Давай, иди сюда скорее!
            
     Димка совершенно,  обалдевший  от того,  что услышал свое школьное прозвище,  и ровным счетом ничего не понимая,  выступил из-за  укрытия...

                * * * 

     На полянке он увидел двух мальчишек, своего примерно возраста.  Один - стоял к нему спиной,  уперев руки,  в бока, а другой - сидел на  невысоком пеньке перед небольшим костерком,   но тоже смотрел не на   Димку, как можно было бы ожидать,  а совершенно в противоположную сторону.  Оттуда  из   кустов рябины  вынырнул третий  парнишка,  также по виду лет десяти-одиннадцати не больше.  Пацаны, как пацаны, вроде  ничего особенного.  Только что-то в их облике было странное и непривычное, хотя Димка никак не мог понять, что именно. Но, по ощущению, это было что-то такое...  не опасное,  не слишком существенное...

    Мальчишка, который выскочил к костру с противоположной стороны  полянки,  удивленно и немного насторожено уставился на  вышедшего из-за  дерева Димку. Двое других ребят, увидев,   что их  приятель пялится  куда-то им за спины,  повернулись в ту же сторону.  На несколько секунд  у костерка установилось недоуменное молчание. Этого  времени было совершенно достаточно, чтобы Димка мог окончательно убедиться: ни один  из этих  троих ребят ему совершенно точно не знаком. Тем не менее, он решился первым прервать паузу. Знакомы - не знакомы! Какая разница? В конце-концов, ему нужно,  понять,  где он оказался. Это  - главное. 
 
       -  А откуда вы меня знаете? -   первым  начал разговор Димка.
     - С чего это ты решил, будто  мы тебя знаем? - ответил вопросом на вопрос, как это нередко водится у мальчишек, тот, который сначала стоял к Димке спиной.
       -  Ну,  ведь позвали: "Симак, иди сюда скорее!"
       - А ты-то тут причем? - поинтересовался рыжеватый паренек, который раньше сидел на пеньке. Теперь он встал и, вертя в руках какой-то прутик с обгорелым  концом,  внимательно разглядывал Димку с ног до головы, - Это не ты, это вот он Симак!  -  заявил рыжеватый, ткнув  своим  прутиком в сторону подошедшего  одновременно с Димкой  мальчика.
    - Ну-у..., - немного смутился Димка, - просто меня в школе ребята тоже иногда Симаком называют... Вот я и подумал... - пояснил  он, пожав плечами. 
-  Да-а? - удивленно и,  при этом,   вполне доброжелательно протянул,  обладатель одинакового с Димкой прозвища, -  А чего это  тебя так прозвали?

    Димка не видел ничего обидного в своем школьном прозвище, и не считал необходимым делать тайну из его происхождения.
- Да так... - пояснил  он   пренебрежительно, несколько скривив  набок физиономию, - Ничего особенного... Фамилия у меня Симаков - вот и Симак!
   
    Все трое ребят как-то по-особенному переглянулись, и рыжеватый мальчик очень заинтересованно,  спросил:
    - А зовут? Имя твое,  как?   
  -  Димкой...  механически ответил Димка, но тут же солидно поправился, - Дмитрием!
-  Оба-на! - возбужденно  вскричал  вопрошавший и, обращаясь к тому, кого он только что сам назвал "Симаком",  радостно  заключил,   -  Слышал,  Димыч?  Вы же полные тезки! Во  здорово!  Да вы похожи даже!  Не, правда,  похожи! Может вы родственники?!

    Только теперь до Димки вполне дошло, что  стоявшего напротив него мальчишку по странному совпадению звали точно также,  как и его самого - Дмитрием Симаковым.

    Это обстоятельство, пришлось очень по душе всем, кто находился на лесной полянке,  и дальнейшее знакомство состоялось моментально.
 
    Рыжеватый паренек с прутиком  оказался Михаилом  Авсеневым, или попроще -Михой, а также Овсом,  а  третий  из компании был представлен  как  Серега, он же Серый, он же Седой, но это не от фамилии, а от того,  того, что имел неосторожность  родиться платиновым блондином.

    За оживленной церемонией знакомства, Димка  даже как-то забыл о той цели, которая привела его на эту полянку, к этим ребятам, но место, в котором он непонятным образом оказался,  как бы само напомнило ему,  что приключение далеко еще не закончилось.

  Что-то почти неуловимо мелькнуло над кронами сосен,  и воздух буквально распороло страшным ревом реактивных двигателей.  Димка аж присел, а его новые знакомые, кажется,  не обратили  на  весь этот грохот никакого внимания.

    - Что это? - спросил Димка.
    - Как что? - удивился вопросу Седой,  -  Самолеты.
    - Да я понимаю, что самолеты. А чего это они так низко?
    -  Ты чего? Только сегодня приехал? -  включился в разговор Миха.   
-  Ага, - на всякий случай то ли соврал, то ли не  соврал Димка. Он и вправду не знал как в этом месте и в его положении следует отвечать на такой вопрос.
 
- Ну, тогда все ясно! - успокоил Седой, - Не бойсь! Дня через два привыкнешь. Здесь Кубинский  аэродром  совсем рядом.  Три километра. Военный.  А сейчас у них полеты  начались. Это еще что! Они  и в пять часов утра  могут начать. У нас в корпусах стекла трясутся!  Я первые дни  в лагере из-за этого до подъема просыпался,   а сейчас уже привык. Все привыкли. Уже и не замечаем...
   
    Димка никогда не слышал, чтобы в окрестностях, деревни,  где была дача Симаковых, присутствовал  хоть  какой-нибудь  аэродром, не говоря уже о  военном.  Самолеты изредка пролетали над тихой Спешихой  на  такой страшной высоте, что их и разглядеть толком не удавалось.  Разве только кипенно-белый  след,  тянувшийся  через полнеба,   выдавал  движение крылатой машины в холодной голубизне. А звук до земли, вообще, не доходил.
    - А как эта река называется? - спросил Димка ни к кому специально не обращаясь, и показал пальцем в сторону недалекого берега.  Он почему-то заранее опасался ответа, который может услышать.
-  Да тут одна река  - Москва! - ответил ему тезка.

    Димка ожидал чего-то в этом роде,  но все равно растерялся.
 
    - А Спешиха? -  жалобно спросил он,  прекрасно понимая,   что та находится от Москвы-реки,  по крайней мере, километрах в   двухстах, и одновременно совершенно не понимая как он мог оказаться в такой страшной дали от своего дома, от мамы...
- Спешиха? - переспросил тезка, - А мы, кроме Москвы-реки мы здесь других речек не знаем. Это,  приток, наверное, какой-нибудь?  У местных, у деревенских,  нужно спросить. Вот они, наверное,   знают...
 
    Димка мучительно соображал, как ему следует вести себя и даже,  что говорить дальше.   Поведать новым знакомым, что он непонятным образом в какие-то мгновения перенесся из одного места в другое на пару сотен километров, он почему-то не решился. Кто в такое поверит? Он и сам в это поверить окончательно не мог, и потому на всяких случай переспросил:
- Ребята! А вы, правда,  не врете?  Это точно Москва-река?
      
    Вся троица удивленно переглянулась.

  - Ну, ты, паря, даешь! Чего нам тебя дурить?  - несколько даже возмущенно ответил ему Седой, а Миха добавил:
- Это ты сам нас дуришь! Так я и поверил, что тебе родители не сказали, куда тебя привезли! Тебя же родители сюда привезли?  Ты ведь не из лагеря?
   
  А Седой, видимо не слишком интересуясь этой темой, тут же перебил разговор  нетерпеливым вопросом, обращенным к Димкиному тезке:
    - Слышь, Симак! Ну, ты принес?
  - Принес! 
  - Ну так доставай!
- Ща, - деловито отозвался тезка и начал доставать из-за пазухи  нарезанные куски черного и белого хлеба,  рассовывая их в руки Седого и Овса. Всего кусков оказалось десять  штук.

  - Надо было побольше натырить! - высказал претензию Седой, но Димкин тезка огрызнулся:
- Сам пойди,  да  натырь! Я и так в столовку еле попал. Там дежурные «секут»...

  В следующую  минуту ребята - Седой и  Димкин тезка -  выломали себе из ближайшего куста рябины тонкие прутики, наподобие того, который уже имелся у Михи,  очистили их  от листвы и расположились вокруг костра. Миха вновь устроился на своем пеньке а Седой и «Симак», как мысленно стал называть своего тезку Димка просто присели на корточки.
 
    - А ты чего?  — обратился  Симак к Димке — Будешь?
    - Что  буду?  -  механически спросил Димка.      
    -  Хлеб печеный, говорю, будешь?
- А можно?
    
  Димке вдруг действительно страшно захотелось есть.

  - Дикий, ты какой-то, все-таки... - заключил Симак, -  Конечно, можно! Только,  вон, прут себе какой-нибудь выломай...

                * * * 
    Горячие кусочки хлеба, слегка прихваченные огнем, казались необыкновенно ароматными и вкусными. Только очень быстро кончились. Это было досадно, но, если честно, Димку гораздо более волновал другой вопрос:  как он здесь, на Москве-реке,  оказался, и как отсюда выбираться до дому? 

Для начала следовало совершенно точно   установить,  в каком именно месте он находился. Москва-река – она большая. А  единственное название,  находившейся поблизости конкретной  географической точки  - «Кубинский военный аэродром» - ничего ему не говорило.

Димка стал обдумывать, как бы  поаккуратнее выяснить  свое точное местонахождение, чтобы при этом  не показаться, ребятам, принявшим его в свою компанию, совсем недоумком. Он  был готов  уже открыть рот, но его опередил Седой с довольно неожиданным вопросом:
    - У тебя, что родители, за границей работают?
    - У меня? – переспросил  Димка, - Нет! С чего ты взял?
-  Да вот «техасы» у тебя зэконские!  И футболка... Кто у тебя там нарисован?  И вот на ногах тоже… необычные какие-то… Это как называется?
 
    Димка с недоумением быстро оглядел себя.  Одежда на нем была, по его мнению,  самая прозаическая: джинсы, зеленая футболка с несколько вылинявшим изображением Человека-Паука, ну и кроссовки на толстой подошве с синими и красными пластиковыми  вставками. Как у всех, одним словом.

Димка вновь  поднял голову, посмотрел  на ребят и только теперь  вдруг понял, что ему  показалось странным, когда он их еще только увидел.  Одежда!

    Ведь он к чему привык?  Главная  повседневная  одежда, как ему представлялось,  для всех людей от мала до велика,   женская или мужская -  джинсы.  А обувь - кроссовки.   Димка сам носил джинсы и кроссовки, и все его приятели носили джинсы и кроссовки,  и мама с папой тоже,  и все их знакомые,  и дети их знакомых, и так далее...  Даже дедушки и бабушки сплошь и рядом одевались и обувались также!

  А  встреченные у костра  ребята (как же он сразу  этого не понял!) были одеты совсем по-другому. 

    Наряд Седого составляли  немного мешковатые, основательно вытянутые на коленках,  сильно зауженные книзу брюки со штрипками. Сшитые  из какого-то тонкого,  очень невзрачного по виду и  частично полинявшего синего материала,  они держались на поясе резинкой. Впереди на брючинах,  наверное, «для красоты»  когда-то были застрочены складки.  Теперь нитки строчек частично вытрепались и  болтались неаккуратными хвостиками, а сами складки  от этого во многих местах разошлись и  теперь представляли собою некий неравномерный пунктир. И футболка с длинными рукавами,  надетая на Седого, была, похоже,  из одного комплекта с брюками: такая же унылая и тусклая. На ногах у него имелось что-то среднее между  кедами и тапочками. Обрежьте нормальные кеды ниже щиколоток - и  получится как раз то самое. 
    Михины брюки, были почти совершенным подобием тех, которыми обладал Седой, но только черного цвета. Его наряд дополняла белая без какого-либо рисунка футболка,  а обувью ему служили, по-видимому, совершенно новые  короткие резиновые сапоги,  сверкавшие  угольно-черными, как бы лакированными,  голенищами. 

    И,  наконец, Симак  был облачен в  довольно неуклюжие,  даже без карманов, черные шорты и  байковую клетчатую рубашку, в эти самые шорты заправленную.  Ноги же  его оказались обутыми в потертые и стоптанные набок кожаные коричневые сандалии со сплошными  задниками и ремешками на пряжках, охватывавшими щиколотки. Димка  ни на ком из своих приятелей таких не видел. Правда  восьмидесятилетняя баба Вера,   жившая  через  два дома  от симаковской дачи,  носила почти   такие же  и даже считала их лучшей  из возможной обуви. 
               
  В общем,  странный у ребят был прикид. Но и Димкино одеяние, судя по всему,  не давало его новым знакомым покоя.

    - Американские "техасы"?  -  подключился к расспросам Миха-Овёс. 
    -  Техасы? -  не понял Димка, -  Что-то я не врубаюсь. А что это такое?
    -  Ты чего?  Не знаешь,  как  твои собственные штаны называются?
    -  Мои?
  -  Ну не мои же!
    -  Вообще-то,  у меня джинсы... - пояснил Димка.
    - Как?
    - Джинсы, говорю!
    -  Хм... Странно... У нас  такие "техасами"  называются.
    - У вас, это где?
- У нас - это в Москве!

       Димка удивился, но, будучи человеком уступчивым, примирительно произнес:
-  Да ладно! Джинсы, "техасы",  - какая разница?  Штаны они и есть штаны.

- Ну, так американские, «техасы»? - продолжал требовать ответа Миха.

       Димку  никогда особенно не интересовало, в какой именно стране сделаны предметы  одежды и обуви, которыми снабжали его родители, и поэтому, он совершенно искренно ответил:
- Не знаю. Хотя вряд ли. Могут и турецкими быть, а могут  и китайскими.  Сейчас, вообще,  почти все из Китая.

  Это ничем не примечательное Димкино заявление, почему-то вызвало очень сильное недоверие у   присутствующих. 
   
- Ни фига себе! - воскликнул Седой,  -  Ты и сказанул!  Все из Китая!  Да из Китая только кеды и   фонарики... и еще эти... как их... термосы!

    Димка был поражен таким уничижительным отношением его новых знакомых к промышленной мощи азиатского гиганта, и  хотел было вступить в дискуссию… но осекся. Какие-то смутные догадки, начали искорками  проскакивать у него в мозгу.  Они-то и заставили его воздержаться от того, чтобы заспорить.
 
    До Димки уже дошло, что сегодня с ним случилось совершенно невероятное событие, в результате которого он оказался  в сотнях километров от того места, где задремал не более полутора часов назад.  Такое явное чудо заставляло его допустить, что и место в котором он очутился, вполне возможно, какое-нибудь тоже волшебное. Например, такое, что здесь  и вправду нет китайских товаров.  Это, конечно совершенно уже из ряда вон, но чего только не бывает в сказках?

     Решив оставить до времени скользкую китайскую тему в стороне, Димка попробовал перейти к неизмеримо более важным для него чисто практическим вопросам.  Он достал из заднего кармана джинсов  смартфон, тускло блеснувший безжизненным дисплеем,  и слегка покачивая его в руке, поинтересовался:      
- Ребята, а почему у вас здесь сети нет?

  Реакция, на этот совершенно естественный и, казалось бы,   абсолютно понятный вопрос получилась  самая неожиданная.

    Миха,  Седой и Симак  недоуменно переглянулись,  после чего Димкин тезка, выдал:
    - Так сетью только деревенские ловят! А мы - удочкой.  Вон,  у Седого в лагере есть и леска и крючки… 
- Да, - добавил Седой, - мы тут два дня назад пробовали, но не поймали ничего. Сетью, наверное лучше, только ведь,  для этого и  лодка нужна, и вообще… А ты что - умеешь сетью ловить?

    Димка, несколько ошарашенный такой непонятливостью всей этой троицы, демонстративно потряс перед ними своим смартфоном и пояснил, как для маленьких:
- Да не! Вы чего? Я про телефон! Про сотовую сеть!

    Ребята смотрели на него,   как будто  он говорил на каком-то неведомом им языке.   
    -  Сотовая сеть?  - переспросил Седой, - Это что такое? 
- А телефон здесь причем? -  добавил Овёс.

    Димка совсем растерялся и промямлил:
    - Ну,  как же?  Чтобы по телефону поговорить сеть нужна…  сотовая…
  -  Ты чего, совсем больной?  - насмешливо заметил Симак и красноречиво покрутил пальцем  у своего виска, -  Шарики за ролики заехали?  Чтобы по телефону позвонить, телефон нужен!  И больше ничего!
-  Ну, так у вас есть телефоны? –  еще на что-то надеясь,  спросил  Димка.

  Ребята снова изумленно переглянулись, как будто  перед ними стоял и говорил  что-то непонятное  только что вылезший из джунглей дикарь.

    -  Ну, есть,  конечно!  -  все-таки решил объяснить  положение вещей для дикого мальчика Седой, -  Но не здесь же! Дома!  В Москве! – и на всякий случай добавил: Понимаешь? 
    -  А вы, что  с собою их не носите?  -  ошарашено поинтересовался Димка.
  - Ты что, правда,  псих? -  уже с каким-то даже раздражением  спросил  Симак -  Кто это  мне разрешит телефон из  квартиры уволочь?   Он же общий! На три семьи!
  -  Ага! На три! – горячо вступил в разъяснение Миха-Овёс, - А на семь не хочешь?  У нас в квартире семь комнат и семь семей!
  -  Не,  робя, вы представляете! -  с восторгом вмешался ярко представивший себе эту картину Седой, -  Телефон со стены хвать, и в кошелку!  Чудик, - обратился он к Димке, - Что ты будешь с ним в лесу делать? Провод, село ты дремучее, куда воткнешь?  В дупло?
    Димке показался очень обидным этот грубый намек на его малую образованность,  а кроме того, было очень сложно представить себе  мир, в котором в одной квартире живут по семь семей, имея на всех один приколоченный к стенке телефон. 

    Чтобы, наконец,  внести какую-то ясность в этот, казалось бы, совершенно простой вопрос, вдруг вызвавший такие сложности, Димка решил прибегнуть к наглядной демонстрации. Он протянул  ребятам на раскрытой ладони  свой смартфон, на который они до этого не обратили никакого внимания,  и  заявил:
    - Ну вот же!
    -  Что?
    -  Телефон!
  -  Где?
-  Да вот же!! На ладони у меня!

  Седой, скривил  физиономию в скептической гримасе, и коротко взглянув на приятелей, взял с Димкиной ладони смартфон.  Он повертел в пальцах  то, что показалось ему просто какой-то прямоугольной пластмассовой пластинкой, взвесил её на руке. Тяжеленькая!   Была она тусклого черного цвета, причем с одной стороны, как бы стеклянная,  а с другой – матовая с  непонятного назначения глазком.  Еще по бокам у неё можно было разглядеть несколько маленьких отверстий разной формы и, вроде как пару кнопок. «Вроде как»  - это потому, что Седой привык называть кнопкой, что-то такое вполне осязаемое, на что можно солидно   надавить,  ощутив при этом  пальцем  заметное сопротивление и поступательное движение.  А тут - не пойми что. То ли нажал, то ли  - нет! Комарам, наверное, хорошо на такие кнопки нажимать...  А еще  на этой  штуковине  Седой увидел небольшие,  как бы  отсвечивавшие белым металлом латинские буквы: SAMSUNG. 
 
- Дай, дай поглядеть! - наперебой загалдели Симак с Михой,  протягивая к смартфону руки и чуть не сталкиваясь лбами.
 
    Придирчивый осмотр занял минуты две-три, после чего консилиум в лице Симака, вынес свой суровых приговор:    
- Фигня это какая-то иностранная, а не телефон! Мы тебе что?  Малышня  какая-нибудь?  Ты прям  как девчонка! Это они когда в дочки-матери  играются,  найдут себе какую-нибудь дрянь и воображают...

    Тут Симак скорчил очень противную рожу и  чуть ли не извиваясь всем телом,  загнусавил тонким коверканным  голоском: "Ой, девочки! Вот эта палочка у нас будет телефончиком, а вот эта картоночка - газовой плиточкой  а вот эта стекляшечка - окошечком... Тфу! 

    Димке стало еще обиднее. Теперь,  его - взрослого, можно сказать, мужика,  не просто  обвинили в незнании элементарных вещей, а сравнили с девчонкой,  развлекающейся дурацкой игрой!  Кроме того,  Симак гримасничал и пищал так противно, что очень захотелось съездить ему по физиономии.  Хотеться-то хотелось…, но Димка прекрасно понимал,  к чему сразу же приведет такое его действие. Не имея ни малейшего желания драться сразу с тремя соперниками, он,   скрепя сердце,  решил  еще раз попробовать достучаться до разума своих новых знакомых.

    - Не! Ребята! - воззвал он, -  Ну, кончайте меня разводить! Так я и поверил, что вы сотового телефона никогда не  видели!
    -  Ах, вот оно что! -  притворно-взволновано вскричал Симак. В его  интонации звучала даже не ирония,  а злой сарказм: - Ну,  теперь все понятно!  Это же не просто телефон,  а  со-о-о-отовый телефон! Понимаете?  Со-о-о-товый!
  -  А где у твоего телефона трубка? -  голосом следователя, только что уличившего воришку,  поинтересовался  Миха.
  - Какая  еще трубка?  - не понял вначале Димка, но потом спохватился, - Да вот же все здесь! Ты что? Это и есть трубка! – и он стал тыкать всей пятерней в смартфон, который  продолжал оставаться в руке у Седого. 
  - Ага!  А диск? – не унимался Миха.
  - Какой еще диск?  Жесткий, что ли? – теперь уже совершенно точно не понял Димка.
- Ну, да, жесткий, конечно, а какой же еще?  Такой,  - и  Миха сделал странное движение указательным пальцем,  будто крутил им что-то, - которым номер набирают!

  Тут Димка вспомнил, что действительно видел в  каком-то старом фильме этот самый «жесткий»  диск, который, чтобы набрать телефонный номер, нужно было крутить, засунув в него палец.
 
    - Не-е-е… растеряно протянул Димка, - Такого нет. Тут же  сенсорный набор.
    - Какой, какой?!
    - Ну,  сенсорный-же! Пальцем в дисплей тыкаешь, и все…
    -  Во что пальцем тыкаешь?
    -  Ну, в дисплей же! – начиная раздражаться, продолжал разъяснять своим  до странности малопонятливым собеседникам очевидные истины Димка - Если тебе дисплей непонятно, могу сказать -  в экран. Тебе экран - понятнее?
    -  В экра-а-а-н?  - снова вставился в своей,  бесившей Димку,  язвительной манере Симак, - Может у тебя там, в телефоне и кино показывают?
    -  Показывают! – с вызовом ответил Димка.
-  Может твоим волшебным телефоном и снимать кино можно?

    Уже по тону вопроса было совершенно ясно, что Симак никак не рассчитывал и  в этом случае услышать утвердительный  ответ, а лишь надеялся смутить Димку.
-  Ну, можно! А чего тут такого?  И кино снимать и фотографии делать…

    Тут, вообще, начался какой-то дикий спектакль.
    В то время, как на лицах Седого и Михи расцвели  недоверчивые, а, может быть,  даже презрительные улыбки, Симак,  согнувшись пополам и хватаясь за живот,  стал (опять же очень противно) изображать приступ неудержимого смеха. 

    - Ой, не могу-у-у! Ха-ха-ха! Хе-хе-хе! -  подвывал и подвизгивал он -  Кино телефоном, он снима-а-ает!  Хо-хо-хо!  Ой, вру-у-ун!  Ну, покажи! Покажи, как ты этой фигней кино снимаешь! Ну?! Слабо?!
- Я бы показал,  - срывающимся голосом  попытался объяснить положение Димка, - но  аккумулятор сел…

    Симаку, судя по всему,  только того и надо было, чтобы продолжить свое выступление.  Он, как-то по дурацки (видимо от избытка эмоций)   приседая,    показывал на Димку пальцем и вопил:
- Не, робя! Вы слыхали?! Теперь у него аккумулятор сел! Сам ты  сел!  В лужу! Ха-ха-ха!  Врун! Болтун! Трепло!
 
    Димка озверел. В глазах у него потемнело и он,  забыв от обиды обо всем, с истошным криком: «Сам!!! Сам врун!!!»  -  кинулся на Симака с кулаками.

                * * *
             
    Сказать по правде, ни тот,  ни другой толком драться не умели.  Они,  не успев нанести друг-другу ни одного порядочного удара,  сцепились между собой и,   при этом, каждый, натужно кряхтя,   старался сбить  своего соперника с ног, чтобы самому оказаться сверху.  В результате, конечно же,  упали оба и,   как это замечательно сказано у  великого поэта,  «сплетясь как пара змей, обнявшись крепче двух друзей», стали неуклюже кататься по земле.  В какой-то момент Симак изловчился, вырвал руку из захвата и как был,  лежа, коротко двинул Димку  кулаком прямо в левый глаз.  Димка,  яростно рванулся и, тут же, в ответ залепил  Симаку по физиономии, куда пришлось. Пришлось по носу. 

    После этого Симак вновь вцепился клещом  в Димкино запястье, так что свободными конечностями для нанесения новых ударов никто из борцов более не располагал. И вообще сил для решающей атаки ни у одного,  ни у другого  уже не было.  Еще  пару минут,  а может и больше,  они продолжали бестолково лежать на земле, обхватив друг-друга за  шеи и  тяжело сопя.  Каждый из них уже понимал, что окончательной победы одержать не удастся,  и думал больше о том,   как бы   все это  поскорее прекратить, сохранив при этом,  хотя бы минимум собственного достоинства.

    Димка,  напрягая последние силы для удержания в захвате своего противника, тем не менее,  уже  обрел способность соображать и оценивать окружающую обстановку.  Прежде всего,  он отметил, что  Седой и Овёс против его ожидания не бросились на помощь к своему товарищу,  а стояли  с двух сторон от дерущихся и с напряженным вниманием следили за схваткой.  Тут Димка вспомнил какие-то слова… Что-то такое,  выкрикнутое  то ли Михой то ли Седым, в тот момент,  когда они с Симаком еще только сцепились… Ага! «Двое дерутся – третий не лезь!»  Вот что это было! «Это хорошо.  В общем-то,  правильные ребята. Справедливые.  А то бы  плохо мне пришлось!»  -  заключил про себя Димка, а еще подумал,  что запал злобы на  Симака у него, уже весь прогорел,   и пора бы, пожалуй, им расцепиться. Только как это сделать?  Не просить же мира первому? Да еще из такого неудобного положения. «Это может быть расценено как  капитуляция  - определился Димка и решил, - Не! Полежу еще. Силы удерживать Симака пока еще есть, а там видно будет. Он, вот тоже не дергается больше,  а только меня держит.  Вот и посмотрим -  кто  кого передержит!»

    А Симак, тем временем, тоже тратя последние силы  на то,  чтобы держать Димку, который из последних сил держал его самого, с некоторым раздражением думал о своих друзьях – Овсе и Седом.  Нет! Он вовсе не винил их за то, что они не набросились скопом на этого странного «психа».  Такого  - кодекс их мальчишеской чести не дозволял. Он просто считал, что нужно бы им уже давно сообразить, что  дерущихся, ввиду явной ничьей,   пора разнять. А то стоят, бестолочи,  и пялятся, когда у него от долгого напряжения  руки совсем свело!

- Все! Хорош! Хватит!  – услышал  Димка над своим ухом громкий голос Седого,  - До первой крови! Вон,  у Симака из носа кровь пошла!

     Затем он почувствовал, как его кто-то  схватил  за плечо и пытается оттащить от Симака. Это было самое то, что надо,  и  Димка легко поддался Седому, который тянул его  из свалки.  Симак в это же самое время тоже расцепил  свой захват,  уступая  миротворческим усилиям Михи.
 
    Некоторое время Димка с Симаком, под бдительным присмотром своих самозванных секундантов сидели на земле,  хмуро поглядывая  друг на друга и,   на всякий случай, сердито сопя.  Симак, при этом,  тыльной стороной руки размазывал по физиономии  кровь, которая уже практически перестала идти у него из носа, а Димка трогал пальцами  у себя под  левым глазом. Там побаливало, и как бы  немного пекло:  в общем-то - ерунда. 

    Но тут Димка снова вспомнил  то,  что составляло главный кошмар всей ситуации: он, совершенно очевидно, находился,  Бог знает,  в какой дали от дома,  а надежда поскорее сообщить родителям (маме,  прежде всего!) о своем  отчаянном  положении  как-то странно ускользала, будто издеваясь над ним.

Это как в страшном  сне бывает: бежишь, бежишь, кажется,  изо всех сил, от какой-нибудь опасности, а ноги, будто по колено в густом киселе... И спасение - вот оно, а добежать до него - никак!  И жутко и обидно.   А тут еще, вруном ни за что,  ни про что обозвали,  да и глаз, похоже,  подбили...  В горле у Димки,  второй раз за последний час,  опять сделалось колко, лицо у него задергалось, а из глаз покатились слезы, сколь непрошеные, столь и неудержимые.

    Нет, он не заревел, конечно,  во весь голос, как девчонка или  малыш несмышленый какой-нибудь (хотя, надо сказать,  очень хотелось!), но только уткнулся лицом в собственные колени,  и плечи у него  стали вздрагивать, одновременно с судорожными всхлипываниями. 
 
    - Эй,  ты чего?  -  ободряющим голосом  спросил Седой,  встряхивая  его за плечо, -  Подумаешь! В глаз получил! Вон,  ты Симаку  нос разбил,  и то, он не ревет!
- Да ну вас всех! -  дернув плечо из под  сочувственной руки и  подавляя  рвавшееся наружу рыдание, ответил Димка, - Я вовсе не из-за этого... Не из-за глаза... Глаз - ерунда! Мне домой позвонить надо! Понимаете?  Я... я... потерялся!

    Это было первое, что пришло ему в голову. Он вдруг совершенно ясно осознал, что чем больше станет говорить настоящей,  кристальной правды, тем большим вруном  покажется этим ребятам.

    - Так ты не с дач? -  догадался Миха  - А как же ты сюда попал?
- От поезда отстал!  - бухнул Димка  наобум и,  как оказалось,  на удивление удачно. Почему-то  такое событие  представлялось  ребятам  значительно более вероятным, чем  возможность "снимать кино" с помощью телефона. Тем более, что как бы в подтверждение  Димкиных слов  откуда-то  издалека  донеслось низкое гудение локомотивного сигнала.

- Так тебе нужно было на станции оставаться! Вот уж там точно телефон есть! -  не вдаваясь в выяснение точных обстоятельств печального происшествия  заявил  Седой, - Чего тебя сюда-то понесло?

-  Я... растерялся...  -   продолжал уже более уверенно сочинять Димка, сообразив, что его вынужденное вранье, сошло за правду,  -  Не догадался,  в общем....  А тут живот схватило...  Вижу лес рядом...  Я туда.  И вот  - заблудился.

    И  это  прокатило!  Теперь Седой и Миха смотрели  на него с явным сочувствием и даже Симак,  прислушивавшийся к разговору,  вроде  как, помягчал лицом.

- На, возьми,   этот твой… эту штуковину твою, - сказал Седой, протягивая Димке безжизненный смартфон, который во время всей драки продержал у себя.

    Димка, горестно шмыгнув носом, поднялся с земли,  взял в руки ставшее вдруг таким бесполезным  замечательное устройство, и сунул его в задний карман джинсов.

- А в деревне телефон у кого-нибудь может быть?  -  задал Димка вопрос, который еще час назад ему самому показался бы просто нелепым.

    Седой пожал плечами, и вопросительно глянул на Миху, а также на Симака, который к этому моменту тоже встал с земли и подошел вплотную ко всей компании,  хотя и старался изображать лицом отсутствующий вид.

- Может  быть в Сельсовете? – высказал солидное предположение Овёс, - Или в медпункте?

    Димка прикинул в уме перспективу искать в деревне  какой-то загадочный «Сельсовет» или медпункт. Вот, например,  в деревне,  где была дача Симаковых,  ни того,  ни другого совершенно точно не водилось, зато телефонов было - как грязи. Почему-то ему расхотелось идти в деревню, которая в этой странной местности сулила, судя по всему, массу новых  сюрпризов,  в то время как Димка и без того уже был сыт ими по горло.

- А на станцию, вы меня можете проводить? -  спросил он, переводя беспомощный взгляд с одного мальчишки на другого.
- Не-е-е… протянул в ответ Седой, - Мы туда дороги не знаем. Нас ведь в лагерь на автобусах прямо из Москвы привезли. Вообще-то она где-то тут недалеко, -  и  он неопределенно махнул рукой  в сторону лесной чащобы.

    Димка с тоской посмотрел туда же. Ломиться в одиночку через совершенно незнакомый лес, ради совершенно не очевидного результата,  тоже представлялось  ему не лучшим выходом.
   
- Робя! Ну, вы чего?  Да в лагере же! У директора  нашего есть телефон!

  Это вклинился в разговор Симак. Его уже давно распирало от блестящей идеи пришедшей ему в голову, но  от немедленного вмешательства  удерживало  какое-то внутреннее убеждение.  Оно  состояло в том что, с того момента, когда ты с кем-нибудь подрался, до той минуты,   когда ты бросаешься к этому же человеку  на помощь, следует выдержать приличествующую ситуации паузу.  А то еще подумает, будто ты себя виноватым чувствуешь,  да подлизаться хочешь.  Однако, начавший набухать у Димки под глазом синяк,  давал Симаку веские основания считать, что он нанес своему противнику достаточный урон, чтобы теперь можно было без ущерба для собственного достоинства проявить подобающие благородство и великодушие.

  А Димка, будучи уже  полностью  занят проблемой возвращения домой из этого странного до дикости и слишком  затянувшегося  приключения, уже  и забыл, о том,  как всего несколько минут назад бросился на Симака с кулаками, и как получил от него изрядную плюху.  Теперь он видел в нем только человека, который, возможно, поможет ему.  Он так и смотрел теперь на своего недавнего противника – с  отчаянной надеждой.    
   
                * * *
    Дорога к тайному лазу  в заборе  заняла не больше десяти минут.  Путешествие проходило по каким-то  еле заметным тропкам, в том числе, по самой чащобе  кустарника лесного ореха,  который надежно прикрывал своей густой листвой секретное место перехода. Это делалось, как успел понять Димка из коротких реплик своих проводников, чтобы их возвращение из незаконной отлучки с территории лагеря не смогли засечь ни  дежурные, ни вожатые.

    У Димки в иной ситуации возникла бы к его новым знакомым  целая куча вопросов, например: что за лагерь такой?  Какие такие вожатые?  Почему у них так строго с выходом? Однако он, наученный горьким опытом  поразительного  взаимонепонимания  с Седым,  Михой,  и Симаком,  на всякий случай воздерживался от того, чтобы  спрашивать  у них даже самые элементарные,  на его взгляд,  вещи.  Слишком  уж часто получалось так, что ответы ребят казались ему какими-то дикими, а он, отвечая на их вопросы, почему-то выглядел  фантазером и вруном.

    Правда,  за время короткого путешествия по «партизанской тропе» удалось подписать окончательный мирной договор с тезкой - автором замечательного проекта Димкиного спасения.

       Но сначала, пока они  еще оставались около маленького костерка на лесной полянке,  Симак,  изложил свой план по использованию, видимо,  единственного в данной, местности директорского телефона для спасательной операции.
      
     - Мы, значит, сейчас в лагерь вернемся… все равно ведь обед скоро, - тростил скороговоркой Симак, как будто боясь, что его перебьют, - и к директору! 
    -  Может быть,  лучше сперва к Наташе? – предложил осторожный Миха-Овёс.
    -  Точно!  - поддержал его Седой, - Она вожатая, её точно послушают!    
- Лады! – торопливо согласился Симак,  - А потом с нею к директору! Ведь не может же он отказать, если человек потерялся!  А ты… Как тебя… Ну да, ведь!  Ладно! Димоном будешь! Так вот, а ты, Димон,  не дрейфь! Найдем мы твоих родителей!  В Советской стране живем - не в Америке!
 
    Это последнее, произнесенное Симаком с большим подъемом  и гордостью высказывание, Димка  вовсе  не понял, да и не придал ему большого значения. Главным было другое – про то, что родители найдутся!  Так уверено обнадежить, как это получилось у Симака – уметь нужно!  Димке вдруг  сразу стало легче.  Жуткая тревога, стискивавшая грудь куда-то отлетела,  ком в горле бесследно растворился,  а слезы больше не просились наружу. Одновременно откуда-то возникла железная уверенность в том, что эту самую загадочную Наташу-вожатую всенепременно «послушают», а грозный  директор обладающий единственным  в округе телефоном, конечно же не откажет,  «если человек потерялся»… И,  наконец, как только удастся  набрать заветный мамин номер, пусть даже с помощью дурацкого круглого диска, все встанет на свои места в одну минуту!

     И вот тут когда они еще только  двинулись, за Седым  по направлению к лагерю, Симак  шедший впереди Димки, приостановился обернулся к нему и скроив забавную рожицу  предложил:
- Да! И это еще… Ну, как его…  Мир, что ли?

    Говоря это,  он протянул Димке руку,  а Димка с благодарностью принял рукопожатие и с чувством ответил:
    - Мир!       
             
                * * *               
 
     Проходивший прямо через лес забор не был сплошным,  а состоял из  довольно узких штакетин прибитых через каждые пятнадцать сантиметров к параллельным  земле поперечинам, которые, в свою очередь,  крепились  к  деревянным столбам,  врытым в землю и кое-где уже слегка подгнившим.

    Седой точно подвел всю компанию в тому месту,  где  выкрашенное в зеленый цвет ограждение имело  пробоину,  через которую любой  желающий, если он не был слишком толстым,  мог легко перемещаться  туда и сюда.  Строго говоря,  особого труда не составило бы и просто перемахнуть через ограду,  едва достигавшую человеческого роста, но сообщение через дыру предоставляло гораздо больший комфорт и безопасность.

    Сразу за забором продолжался все тот же лес,  все с тем же густым подлеском из кустов орешника и бузины, но впереди,  между стволами сосен,  уже ясно угадывались просветы. Оттуда доносились звуки,   какие всегда можно услышать,  приближаясь издали к любому месту,  где сосредоточено большое число  детей: то звонкий выкрик в неясной и оживленной перекличке голосов, то звон мяча,  то громкий топот азартной пробежки, а еще - скрип качелей,  хлопанье какой-то двери, неумелое пение, смех и еще что-то,   сливающееся в беззаботную какофонию.
   
  Через пару  десятков метров кустарник, наконец, закончился   и вся компания  вышла в тылы к какому-то  небольшому дощатому строению с  односкатной крышей, выкрашенному, также как и забор, в тёмно зеленый цвет.  От сооружения резко и малоаппетитно припахивало хлоркой.   Метрах в десяти влево  находилась еще одна удивительная конструкция  - совсем узенький навес,   под которым  на уровне пояса  был закреплен длинный, метров в пять,   желоб из оцинкованного железа. Над желобом протянулась  водопроводная труба из которой на разные стороны  торчало больше десятка примитивных  водопроводных кранов.  Димка догадался, что это умывальник, хотя видеть такого раньше ему никогда не приходилось.

    А дальше под  огромными,  но редкими  соснами виднелись  несколько  одноэтажных   домиков.  Они были обшиты досками, имели разные цвета  - желтый, синий, зеленый - и выглядели  довольно приветливо.  Там же  в пространстве между домами  наблюдалось довольно оживленное движение: то мелькнет стайка мальчишек,  то покажется чинно прогуливающаяся под ручку парочка девчонок,  то метнется в сторону зеленного дощатого  сооружения одинокая детская фигурка… 

                * * *
       Под прикрытием  последних  кустов орешника состоялся короткий военный совет, в ходе которого  Симак,  Овёс и Седой определили диспозицию и план дальнейших действий.

-  Понимаешь, Димон, - объяснил Симак  - на территорию лагеря без разрешения приводить никого нельзя.  Ты здесь с  ребятами побудь, а я пока сбегаю Наташу найду и поговорю с ней насчет тебя.

    После этого он подошел к  необыкновенному  умывальному приспособлению, смыл с лица остатки размазанной крови, а затем, встряхнувшись, как собака,  кинулся в проход между двумя ближайшими домиками.

    Прошло совсем немного времени -  минуты  две, а может, три -  как в воздухе раздался громкий звук трубы.  Это была, несколько раз повторенная короткая и отрывисто звучащая мелодия с четким ритмом.
 
  Седой и Овёс недоуменно переглянулись.

    - Это что, на обед уже? -   высказал предположение Миха.
- Не! Ты чего! – возразил Седой – На обед: «Бери ложку, бери хлеб…», а это - «Общий сбор»!
          
  Как понял Димка,  ребят этот сигнал не на шутку взволновал.

- Так бежать надо! -  предложил Миха
- А он? – кивнул Седой на Димку.

  Овёс замялся с ответом  и лишь  обеспокоено поглядел в сторону  домиков. Там явно началась какая-то суета. Замелькали фигурки ребят стремившихся куда-то явно в одном направлении.

    Тут из-за угла ближайшего домика вылетел Симак. Он,  радостно возбужденный с сияющими глазами,  подбежал к ребятам.  Димка сразу заметил,  что под воротником   байковой рубашки Симака появился завязанный двойным узлом ярко алый платок. Еще два таких же платка он  держал в руке. 
   
    - Вот! Я ваши захватил… надевайте быстрее!  -  запыхавшимся голосом сообщил Симак, распихивая красные платки  в руки Седому и Овсу.
-  А чего? Чего случилось?  - спрашивали они наперебой,  механически обвязывая свои шеи треугольными лоскутами красной материи.  По всему было видно, что ребята уже забыли  обо  всех Димкиных проблемах.
 
    Симак молчал, однако чувствовалось, что его просто распирает желание закричать: «А я знаю! А я знаю!»  - и поделиться «секретом».
- Да говори, ты, Симак! – сердито потребовал Седой,  -  Не выкобенивайся!

    Это требование было последней каплей, которая прорвала плотину Симаковской выдержки, и   он с восторгом завопил:
    - Робя!!! Наши снова полетели!!! 
    - Не, правда?!  - Седой аж присел, судя по всему от восторга, а Миха в ту же самую секунду заорал:
- Ура-а-а-а!!!

    Димка смотрел на весь это неожиданный выплеск эмоций  раскрыв рот и ничего не понимая.  Какие наши? Куда полетели?   

- Ты что? -  обратился к нему Симак, - Так и не понял?

    Димка недоуменно покачал головой из стороны в сторону. Тогда Седой от избытка чувств  по-дружески, толкнул его рукой в плечо и  радостным голосом пояснил:
- Космонавт! Еще одного запустили!  Понял?!  Второго за три дня!

     Димка переводил растерянный взгляд с Симака на Миху, с Михи на Седого и обратно. Он  пытался понять,   чему они так восторгаются?  Ну,  полетел космонавт. Ну,  пусть,  даже второй раз за три дня.  А фишка-то, в чем?  Работа у людей такая - в космос летать. И наши летают, туда-сюда и америкосы, и  китайцы.  Подумаешь,  событие!  Вот если бы наши  чемпионат мира по футболу выиграли - это было бы событие!  А то  - "космонавт  полетел!" Детский сад какой-то! 
 
     Симак, видя, что  Димка почему-то не хочет разделить вместе со всеми бурную радость по поводу второго за три дня космического полета, быстро выдвинул свою версию, относительно  такого странного поведения нового знакомого:
- Эх, робя! Да я же совсем забыл. Он же потерялся!  Я ж, тебе говорю, Димон - не дрейфь!  Разберемся!  Сейчас мы на линейку сбегаем и вернемся! Это недолго. И не расстраивайся ты так! Ты же мужик! Найдем мы твоих родителей.  Айда, ребята!

    И неразлучная  троица унеслась в том направлении, куда стремились все обитатели этого странного места.               
               
                * * *
     На Димку опять накатила тоска.  Очень ему сейчас не хотелось оставаться одному, в какой-то  дурацкой засаде,   между дощатым туалетом и  умывальником.

    "А чего такого будет, если я  посмотрю на эту их линейку?  -  побежали в Димкиной голове быстрые мысли, -   Правда,  Симак сказал, что посторонним на территории лагеря находиться не разрешается... А кто  знает,  что я посторонний? Да и, похоже, сейчас  здесь не до меня.  Во! Всех будто вымело. Ничего! Переживут как-нибудь, если я тут немножечко разведаю..."
 
    И  Димка  осторожно двинулся вперед,  туда, где за разноцветными домиками и   за величественными стволами огромных сосен,  ощущалось какое-то большое открытое пространство и откуда,  разносимые громкоговорителем,   гулко звучали   плохо различимые  слова.
 
    Выглянув из-за угла ближайшего, желтого цвета,  одноэтажного корпуса, он увидел метрах в тридцати перед собою  подиум открытой сцены, задняя часть которой была ограничена  деревянной аркой-раковиной. Перед сценой  для зрителей были устроены длинные  скамьи  без спинок, врытые  в землю, а "стены"   этого театрика под открытым небом составляли все те же морщинистые стволы сосен.  Ни одного человека на скамьях  не было,  зато дальше, за   сценой,   сосны расступались,  и там открывалась большая залитая солнцем площадка,  на которой находилось множество людей.  Однако, как следует рассмотреть, что там делается,   мешали деревья и  раковина эстрады.  Нужно было подобраться поближе.

    Никем не замеченный, Димка  проскочил  до сцены и,   не раздумывая,  взлетел,  на неё по короткой крутой  лесенке. Сначала он хотел выглянуть из-за края арки,  но тут же увидел в самой глубокой части раковины  дверь, через которую, наверное,  во время представлений и концертов должны были выходить к публике артисты.  Из дверной филенки, скорее всего, специально  была выломана  небольшая дощечка. Через эту импровизированную амбразуру из-за сцены можно было великолепно наблюдать за всем,  что творилось в "зале".  А что касается Димки, то он, оставаясь никем не замеченным,  мог через ту же дыру отлично видеть и слышать все, что происходило  позади   летнего театра.
Его наблюдательный пункт, поднятый метра на полтора от земли давал, великолепный обзор.      
               
                * * *    

    Ничего особенно потрясающего он не увидел.
 
    Зрелище более всего напоминало ему торжественную линейку в школьном дворе перед началом учебного года. 

    По трем сторонам большой прямоугольной площадки отрядами разных возрастов выстроились  ребята. Каждый отряд возглавлялся молодым парнем или девушкой лет двадцати.

    На одной из коротких сторон площадки  возвышалась небольшая деревянная трибуна, рядом с которой  высоченный флагшток  уносил в голубое небо красный флаг.  На трибуне стояло человек пять  вполне взрослых людей. Лица их  светились радостным возбуждением.
 
    Некоторую странность картине придавала только одежда, в которую были  облачены все, находившиеся на линейке. Опять же - никаких тебе джинсов или кроссовок. Всё больше,   какие-то мешковатые брюки, простых цветов футболки или рубашки, блеклые платьица, сандалии, кеды…  На  головах у многих  Димка увидел смешные белые панамки,    зато на шеях у всех  -  и у ребят,  и у взрослых -   были повязаны  красные платки.

  «Погоди, погоди…  - вдруг сообразил Димка, - Да это же не платки! Это… Как их…  Галстуки!»

  Ему тут же припомнилось,  как дед рассказывал, кажется,  что-то такое про эти самые красные галстуки. В его детстве их носили члены какой-то детской организации. А еще дома у Димки хранилась первая, прочитанная им самостоятельно года три назад, иллюстрированная книжка «Старик Хоттабыч». Там, на цветных картинках,  главный герой – Волька Костыльков – как раз изображался в красном галстуке. 

    «Ну, да!  - окончательно вспомнил Димка,   -   Пионерами они еще назывались. Но это ж когда было! А эти-то чего вырядились?»
 
    Между тем  перед Димкиным взором  происходил целый  ритуал. От каждого отряда какой-нибудь мальчик или девочка подходили к трибуне и рапортовали, стоящему там дяденьке (может быть, тому самому директору) о том, что такой-то отряд построен.

    «А то без этого не видно!» - мелькнула в голове у Димки ехидная мысль.

    Каждый  рапортующий, остановившись перед трибуной,  поднимал согнутую в локте руку с распрямленной ладонью чуть выше лба и так держал её во все время своего краткого доклада. Димка сначала решил, что они глаза от солнца загораживают,  но потом  догадался – это у них приветствие  такое прикольное!

  Наконец,  докладчики кончились,  и над площадкой воцарилась тишина.   
   
    «Ребята! -  с подъемом произнес в микрофон, тот, кого Димка окрестил про себя «директором»,  – Второй раз  за три дня я собираю общий сбор лагеря, чтобы сделать  новое,  очень важное и радостное сообщение!»

    По рядам ребят после этих слов, как будто прошелестел ветер. 

    Выдержав маленькую паузу, директор продолжил свою речь с еще большим чувством, и было совершенно ясно, что чувство это не надумано,  не сыграно, а действительно идет у него из души.

    «Сегодня…,  - почти срывающимся от радости и одновременно торжественным голосом  бросал он в ряды мальчишек и девчонок  разделенные интригующими паузами слова, -  шестнадцатого июня… тысяча девятьсот шестьдесят  третьего года… в Советском Союзе…   вновь осуществлен запуск космического корабля…  с человеком на борту!»

    Тут весь строй ребят просто взорвался радостными криками, многие от восторга буквально подпрыгивали на месте,  бросали в воздух свои белые панамки, а некоторые даже обнимались…

    На Димку начала находить оторопь. Но,  не от того,  что он видел, хотя это и было странно, а от того,  что он услышал  и что начало доходить до его сознания.

     «СЕГОДНЯ,  ШЕСТНАДЦАТОГО ИЮНЯ ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО ГОДА…»,  «СЕГОДНЯ,  ШЕСТНАДЦАТОГО ИЮНЯ ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО ГОДА…», «СЕГОДНЯ,  ШЕСТНАДЦАТОГО ИЮНЯ ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО ГОДА…» - бухало будто колоколом у него в мозгу.

    Оратор между тем   поднял руку,   призывая всех успокоится и, когда  установилась относительная тишина,   продолжил с ликованием:  «Корабль пилотирует…  первая в мире женщина-космонавт… гражданка Советского Союза… Терешкова Валентина  Владимировна!!!»
 
    Что тут опять началось! 

  А Димка повернулся к  своей наблюдательной амбразуре  спиной и,  как будто лишившись последних сил,  сел на корточки,   обхватив голову руками.
 
    «...Тысяча девятьсот шестьдесят третьего года… Советский Союз… Первая в мире женщина-космонавт…»
 
  «Нет!!! Не может этого быть!!!» - хотелось закричать Димке, но то,  что продолжало доноситься из репродуктора, словно специально хотело убедить его в обратном.
 
  «Совет пионерской дружины лагеря, - звучал уверенный голос директора -  решил обратиться  к дирекции, партийному  и профсоюзному  комитету завода на котором славно трудятся ваши родители с предложением о переименовании лагеря. Предлагается переименовать наш пионерский лагерь из «Звездочки» - в пионерский лагерь имени Валентины Терешковой!!! Согласны, ребята?!»
  «Да-а-а-а!!!»  -  радостным криком ответили сотни детских голосов…       

                * * *

     Он бежал. Не  в какое-либо  определенное место, не  с каким-нибудь обдуманным намерением, а просто  так, от отчаяния - куда глаза глядят.  Механически   он ловил взглядом на бегу  все новые и новые подтверждения того невероятного обстоятельства, что каким-то манером ему удалось провалиться во времени  почти на пятьдесят лет в прошлое.

    Вот он  миновал аллею, вдоль которой, справа и слева  были установлены  стенды с портретами каких-то мальчиков  в красных галстуках.  Под портретами имелись довольно пространные тексты, но Димка сейчас  находился не в том состоянии, чтобы их читать.  В глаза бросились только  написанные крупными черными буквами  имена и фамилии: Володя Дубинин, Леня Голиков, Валя Котик, Марат Казей... Они ровным счетом ни о чем Димке не говорили. В конце аллеи, который, скорее всего,  был её началом,   имелся транспарант, извещавший: "Аллея  пионеров-героев".  Димка понял, что ничего не знает об их подвигах.

    Вот он выскочил к большой круглой клумбе,   от которой во все стороны,  лучами разной длинны,  расходились между аккуратно подстриженными  кустами хорошо  утрамбованные дорожки. Димка бросился по той из них, которая выводила к площадке перед  обширным одноэтажным корпусом. Это светло-голубого  цвета строение было тоже деревянным, и имело  большие  высокие  окна. Через широко открытые двустворчатые двери,   можно было видеть  множество накрытых белыми скатертями столов, на  который стояли батареи фаянсовых бокалов, лежали кучками ложки и вилки  а также возвышались  большие тарелки с нарезанными кусками черного и белого хлеба.  У дверей монументально поместилась на стуле невысокая  толстая  женщина, одетая в  обширный белый халат. Волосы её были упрятаны под белой косынкой.   Она, откинувшись на спинку стула, всем  своим видом демонстрировала благодушие и  обмахивалась белым же вафельным полотенцем.
 
  Краем сознания Димка отметил, что, скорее всего,  его занесло к той самой столовой, откуда ребята "тырили" хлеб для своего нелегального костра.  Но это его сейчас совсем не интересовало. Он бросился  к  установленному при входе в столовую стенду, похожему на  небольшую вертикально стоящую   витрину. Там,  за застекленными дверцами, были пришпилены канцелярским кнопками к фанерной основе  развороты газетных листов. 

    Здесь Димка   остановился и заставил себя  прочитать названия  газет и, главное, даты их выпуска.  Одна  - называлась  "Пионерская правда", а другая "Комсомольская правда" Обе - черно-белые. Первая была от  14  июня 1963 года, а вторая - от  16 июня  1963 года. Сегодняшняя!

    Дальше Димка не побежал,  а поплелся.  Он обогнул столовую и оказался на хозяйственном дворе, который  замыкался уже знакомым ему зеленым забором. Только здесь присутствовали еще и здоровенные въездные ворота. Рядом с ними имелся выкрашенный под мухомор  небольшой навес-грибок, около которого на маленькой скамейке маялись два пионера.

  "Наверное,  те самые дежурные  - решил про себя Димка, - Стерегут территорию от посторонних"

  Ему вдруг страшно захотелось остаться одному.  Наверное,  от того, что он почувствовал себя  слишком  посторонним в этом мире.  Настолько посторонним,  насколько может быть только инопланетянин,  заблудившийся в незнакомой галактике. Одному в таком случае даже легче.  Хотя бы не нужно никому объяснять необъяснимое.  Кто он? Откуда? Как  сюда попал?  Никто, ни один человек не поверит!  Даже его собственный дед...

                * * *

    Как только  Димка  окончательно убедился, что его занесло в 1963 год, он  быстро сообразил, что этот самый пацан,  который  совсем недавно  подбил ему глаз и  которому он сам  расквасил нос,  и есть его  любимый дедулечка!  Все совпадало: и имя и фамилия, и возраст деда в том далеком году из прошлого века,  и название пионерского лагеря...  Да и похожи они!  Это даже Овёс заметил. 

    Ну и что это дает?  Представьте  сами: вам десять или одиннадцать,  лет. И тут подваливает среди леса или даже просто на улице  какой-то чудик такого же примерно возраста и заявляет, что-нибудь вроде: "Слышь, пацан,   я твой внук,  а ты мой дедушка!"  Дурдом.   Допустим даже,  что дед поверит.  Ведь ему сейчас  около одиннадцати,  а  мальчишка в таком возрасте, иногда, может поверить в несообразные ни с чем вещи. И что дальше?   Приходят, этак,   они на пару, например,  к директору  пионерского лагеря. "Товарищ директор! Это, вот,  мой внук  из будущего!" Представляете? Прямая дорога в детскую психиатрическую больницу и для деда и для потомка.
 
     А если к родственникам? В смысле,  к   прабабушке и к прадедушке?  Ведь папы с мамой еще и в проекте нет. Путь, скорее всего,  будет чуть подольше, но в итоге  приведет туда же...

    Такие или примерно такие безнадежные мысли бились в мозгу у Димки,  когда он, совершенно оцепенелый,  тоскливо созерцал  унылый хозяйственный двор  в тылах пионерской столовой.
 
    Вот, решительно  не знал он,  что ему делать,   как,  с кем, и о чем говорить. Даже с тем же дедом.

    Поэтому  Димка не вернулся на условленное с ребятами место и не стал дожидаться,  пока возвратится с торжественной пионерской линейки  Симак,  которой   ему то ли  дед, то ли еще не дед.  Поскольку,  как может быть дедом человек,  у которого, пока что,   нет детей?  С другой стороны как ты можешь не быть дедом,  если уже имеешь внука? 

    И вот с этими дежурными под грибком, которые сторожили калитку рядом с воротами,   Димке тоже никак не хотелось объясняться.  Зато очень хотелось поскорее выскочить с  огороженной территории лагеря  и найти такое место,  где бы можно было хотя и на время забыть о том, что он  умудрился залететь  на несколько десятков лет в прошлый век,  и  лишь только представить себя  рядом со своей деревней,  и со своей мамой. 

    В глазах у Димки опять стало горячо. Но он сжал зубы и,  тяжело дыша носом,  стал осматриваться в поисках выхода.  Проще всего было  двинуться вдоль забора.   Через пару десятков метров влево от ворот ограда уходила в заросли кустарника  и густую крапиву. Там  наверняка можно будет найти подходящую дыру или просто перелезть  через не слишком высокий штакетник.  Наверное, придется,  и ободраться,  и ожечься,  но, зато,  дорога верная.

    Димка уже собрался сорваться со своего места, однако в то же мгновение из-за ворот раздались рычание двигателя и  громкий автомобильный сигнал. Соскучившиеся от безделья дежурные  бросились открывать ворота. Когда  здоровенные створки  раскатились в стороны, пионеры отбежали с дороги под свой "мухомор", а  во двор стал медленно вкатываться небольшой грузовик.  Димка таких  раньше никогда не видел.  А если и  видел,  то  только мельком в каком-нибудь старом кино. Грузовик имел небольшую кабину, довольно длинный, почти прямоугольный,  капот моторного отсека, и был выкрашен в темно-темно-зеленый цвет. И номер у него оказался необычным. Цифры и буквы  были написаны  не черным по белому, а наоборот - белым по черному полю.   Кузов грузовика был накрыт высоким  брезентовым тентом. Над крышей кабины на вертикальной стенке тента  имелось маленькое окошко с откинутым вниз  матерчатым клапаном, а над окошком красовалась выполненная белой краской надпись: "п/л  Звездочка".

     Димке  было не до дальнейших подробностей.  Грузовик, едва въехав в ворота, приостановился и   своим кузовом  закрыл дежурных от Димки, а те, разумеется, больше не могли видеть его.   Водитель  тоже отвернулся в другую сторону, так как высунул голову через окно кабины и о чем-то расспрашивал ребят. Димка, воспользовался неожиданно открывшейся ему дорогой и,  не долго думая,   нырнул в узкое пространство, остававшееся между задней частью кузова грузовика и  высоким воротным столбом.
               
                * * *   

    Высокая сосна росла на краю крутой береговой ступени. Димка сидел на не небольшой площадке, остававшейся между  стволом дерева и обрывистым склоном.  Сам берег лежал узкой и неровной травяной полосой  метрах в десяти ниже. Там плавно катила  свои стеклистые,  с коричневатым  отливом воды,  Москва-река.
      
  Правее Димки  в высокой береговой террасе находился глубокий почти круглой формы провал, имевший   почти вертикальные стены  по виду похожие на самые настоящие скалы. Напротив, за рекой,   сколько хватало глаз, расстилалось  нежно зеленое поле,  ограниченное где-то вдали неровной щеточкой темного хвойного леса.  И никаких звуков, кроме  шума листвы под ветром, поскрипывания деревьев, редкой переклички птиц,  жужжания шмелей...

  Чтобы забраться сюда,  Димка  потратил, наверно,  минут сорок.  После того, как ему удалось без помех выскочить за ворота, он  побежал по  пыльной грунтовой  дороге проходившей вдоль лагерной территории.  Здесь ему  встретились двое  людей: немолодая женщина в темно синем платье, повязанная белым платком, в сандалиях  на босу ногу и мальчишка лет тринадцати, босой,  в закатанных по колено серых штанах, в майке без рукавов и в засаленной кепке. Оба они бойко прокатили мимо на допотопных велосипедах.

    В том месте,  где лагерный забор под прямым углом встретился со стеной леса,  дорога  разошлась надвое. Более накатанная и пыльная ветка её - круто повернула влево, вдоль лесной опушки, а другая  - с еле заметной колеёй -  нырнула  под прохладный полог деревьев.  Лагерный забор в этом месте тоже резко отворачивал - только вправо - и уходил в лес по едва заметному склону к реке.

    Димка довольно долго шел по лесной дороге  основательно присыпанной  опавшей и пожухлой сосновой хвоей, из-под которой, как вены из-под кожи,  выступали на поверхность  извилистые и узловатые корни огромных деревьев. В пути ему попался небольшой и прозрачный ручей,  из которого он напился, несмотря на то, что помнил строгое мамино наставление -  "ни в коем случае не пить воды из случайных источников". Однако жажда была просто необоримая.   Потом, в зеленом сумраке леса,  справа, он увидел, что между  высоченными стволами сосен над густым подлеском просвечивает небо,  и двинулся в том направлении по первой подвернувшейся тропинке, бравшей начало от лесной дороги.
 
  Тропика вывела Димку сначала к  тому самому странному  провалу с выходами, камня похожими на скалы, а затем,  по его  краю -  к сосне над обрывистым берегом...

  Здесь не было никого, и Димка мог не сдерживаться. Перво-наперво, он вдоволь наревелся над своим неожиданным  круглым сиротством. Никого у него в этом мире не было. Ни мамы, ни папы, ни деда, который, впрочем,  вроде как есть,  но его все равно, что нет.  Лет сорок ему еще до деда расти.
 
    Однако, всему приходит конец.  И рыдать нельзя бесконечно - не получается. И слезы, в конце концов,  иссякают. Видимо, их запас в человеческом организме все-таки ограничен.   
         
    Очень кстати Димке пришла в голову та трезвая   мысль, что его сиротство - сиротство особого рода. Фантастическое оно,  какое-то. Вот он, например,  точно знает что,   никто не погиб. И мама, и папа,  и дед,  и он сам  - все живы и здоровы.  Маме с папой даже труднее чем ему. Они-то, когда обнаружат что он пропал,  непременно решат,  что с ним случилось что-нибудь совершенно непоправимое. 

Тут Димке  стало очень жалко собственных родителей, но снова заплакать он не мог. Не было сил. Только скуксился лицом.  Что делать дальше,  он придумать пока  не мог. В самых общих чертах получалось, что волей-неволей нужно будет выходить к людям и сочинять какую-нибудь дикую историю, в которую все равно никто не поверит.  В детский дом, наверное, отправят. Точно - отправят! И потом нужно будет всю жизнь мыкаться среди чужих людей и все врать,  врать чего-то про себя...
 
    "Стоп! - подумал Димка, - А что если показать каким-нибудь понимающим людям в этом времени, ну, например ученым, мой смартфон?  Должны же  он понять, что это совершенно необычная  вещь? Кстати, где он?"  - и Димка сунул руку в задний карман джинсов. Смартфона не было!  Димка вскочил на ноги  и стал судорожно шарить по всем имевшимся у него карманам.   Нет!!!  Осмотрел все вокруг под ногами. Нет!!!

    Куда бежать? Где искать? Димка понятия не имел, в каком месте он мог его выронить.

    Может, сунул мимо кармана, когда Седой вернул ему смартфон после драки с дедом? Может,  он выпал из кармана,  когда  пришлось  протискиваться  через дыру в заборе?   Может, это произошло, когда Димка сидел на корточках на сцене?  Может, когда пил воду из ручья? Может,  еще где... Последняя ниточка, связывавшая его с собственным миром, оборвалась. Правда,  были еще кроссовки, джинсы, Человек-Паук на футболке... Но идти с этим к ученым?  Несерьезно!

    Первым побуждением у Димки, было пробежать по всему своему сегодняшнему пути и отыскать пропажу, но тут он почувствовал,  как  сильно устал.  Ноги казались чугунными, а дышалось, даже при небольшом напряжении,  тяжело.
 
  "Нет! - решил Димка, - Сначала отдохну, а потом пойду искать. Найду - хорошо. Не найду - будь, что будет! Хоть детдом. И там люди живут".
               
    Он поудобнее устроился   между  корнями сосны,  притулившись плечами и затылком к её могучему стволу,  отмахнул от лица  случившуюся муху, вытянул ноги и прикрыл глаза. Димка хотел просто немного посидеть, но его организм отозвался на все  переживания  и напряжение последних  часов по-своему.  Сон свалился на Димку,  как в финале спектакля на сцену падает тяжелый непроницаемый занавес...   

                * * *      
          ... Какое-то неприятное ощущение на лице заставило его проснуться. Он с трудом приоткрыл левое веко и в то же мгновение  увидел  мутный  контур здоровенного крылатого насекомого, расположившегося у него прямо под глазом.

Не рассчитав спросонья силы, Димка со всей мочи  шлепнул по этой твари кулаком и тут же  с воплем вскочил на ноги.  Мало того, что он засветил сам себе прямо по тому месту, куда ему не так давно врезал родной дедушка, так еще туда же  будто шило воткнули.  Димка как сумасшедший   вертелся на месте и вопил, дрыгая от боли даже ногами. Одну руку он прижал ладонью к  крепко зажмуренному левому глазу, а другой судорожно махал во все стороны,  отбиваясь от новых воображаемых напастей. Правый глаз хоть и был открыт,  но то тоже почти ничего не видел. В нем со сна застряла какая-то мутная пленка,   которая сильно мешала зрению.

    Наконец, боль начала понемножку утихать,  а новых покушений  со стороны неизвестных врагов  не наблюдалось.
 
    Димка прекратил свою дикую пляску  и,   присев на корточки  стал осторожно протирать глаза. Особенно бережно он обращался с левым -  вокруг которого начал образовываться заметный отек.

  Первое,  что  Димка увидел прямо перед глазами,  на совсем близкой, усыпанной сухими сосновыми иголками земле - была  полураздавленная  оса. Удивительное дело, как это он не  затоптал её совсем, пока прыгал тут,   не видя ничего от боли!
"Так вот, кто меня жиганул!" - догадался Димка. Он стал,  болезненно морщась,  поднимать взгляд выше и тут же среди хвойной подстилки что-то тускло блеснуло. Боясь поверить сам себе,   Димка сунулся рукой в сухие сосновые иголки... И точно! Вот он -  его собственный смартфон!! Нашелся!!!  Как же он его раньше  просмотрел? Ведь, все вокруг обыскал.
 
    Димка  высоко подпрыгнул, теперь уже от радости,  а  приземлившись,  замер от изумления.   
            
    Он стоял в небольшом прямоугольном  углублении, напоминавшем своей формой уютное кресло без ножек...  Валик в головах, по валику справа и слева...  С боков и сзади    заросли можжевельника... Вокруг невысокие сосны...  Над головой  в большом,   причудливой  формы окне, образованном их ветвями  - далекое голубое небо...  А там, впереди,  на открытом пространстве,  угадывался срез берега, который заслонял собою невидимую отсюда реку...  Дальше  был  замечательный вид   на большой заливной луг на противоположном берегу  и  на  зеленую,  с вертикальными  красновато-рыжими прожилками стволов, стену соснового леса над ним...

    Димка бросился к берегу и глянул с него вниз. Ну,  конечно же! Под невысоким песчаным обрывом  выгнутой тонкой саблей лежала самая  что ни на есть родная  тихая Спешиха,  а не какая-нибудь там Москва-река!  Димка еще раз оглянулся (на всякий случай, знаете ли...) Да! Никаких  сомнений не оставалось.  Это было его любимое заветное место. 

  С ощущением безудержного, буквально разрывавшего грудь,  счастья, Димка бросился знакомой дорогой к недалекому дому. 

                * * *
    
    Первое, что он увидел, когда влетел во двор через заднюю калитку - была дедова "Мазда".   Она стояла на гравийной площадке,  перед гаражом.

    Это был сюрприз!  Приятный сюрприз. Правда, Димку  тут же  пронзило беспокойство: "Не случилось ли чего?" Ведь, насколько ему было известно,  дед с визитом на дачу к внуку не собирался.

    По лестнице он взлетел на  остеклённую веранду, огибавшую  теплую часть дома буквой  "Г" и громко позвал:
  - Мама!
-  Димочка, мы здесь! - немедленно отозвался мамин голос с невидимой для него части помещения.

    Димка немедля кинулся туда.

    Через большие распахнутые окна, завешенные слегка колыхавшимися на слабом сквозняке кисейными занавесями,   на веранду вливались  чистый воздух близкого леса и спокойный белый свет. 
    
    Дед возлежал на диване. Его переносицу прикрывало  скомканное мокрое полотенце, которое он придерживал левой рукой, а в правой - вытянутой вдоль тела,  был зажат испачканный кровью носовой платок.  Мама сидела здесь же,  на диване,  в ногах у деда и держала на коленях небольшую миску с водой, в которой, видимо,  мочила полотенце.

- Деда! Это, кто тебя так?  Неужели я?  -  бухнул Димка, еще не до конца расставшийся с тем миром,  из которого возвратился в своё  джинсово-кроссовочное и мобильно-телефонное  время только несколько минут назад.
   
    Дед не поворачивая головы,   скосил  на Димку  насмешливые глаза и ответил:
- Чего-то я не помню,  чтобы мы с тобой дрались когда-нибудь.  А вот кто тебя так разукрасил, мой дорогой? -  и дед, подняв руку с зажатым в ней окровавленным платком, ткнул указательным пальцем воздух в направлении  основательно заплывшего синяком Димкиного глаза.

    Димка еле удержался,  чтобы не брякнуть в ответ: "Да, это ты мне, дедулечка,  сам и засветил  лет так пятьдесят назад!"

    Но тут Димкину "блямбу" под глазом, наконец,  заметила  мама.

- Господи! - вскрикнула она - Где это тебя так угораздило? Ты с кем-то подрался?

  "Сказать тебе,  мамулечка, чистую  правду,  - подумал про себя Димка, одновременно хитро поглядывая на деда,  - так ты же меня  первым вруном назовешь!"
-  Да нет! Что ты мама!  Это  оса у меня  под глазом  уселась, а я её сдуру кулаком, кэ-э-эк треснул! А она меня  еще и ужалить успела...

  Мама, стремительно поставила мисочку с водой на пол и,  всплеснув руками, подлетела к сыну.

  - Дай! Дай, посмотрю! -  она схватила Димкину голову ладонями за виски и,  повернув его к свету,   стала всматриваться в опухшую, затекавшую сизым синяком глазницу
-   Ну,  точно! - продолжила она  очень обеспокоено,  - Вот оно, место укуса, под самым глазом!  Это ведь очень опасно!  А  вдруг  аллергия?  А вдруг отёк Квинке?  Может его в больницу?  - и она  поглядела на деда тревожно-вопросительным взглядом.

  Дед, не переменяя позы, вновь скосил  глаз на внука и  спросил:
  - Э-э-э... Молодой человек! А когда с вами  произошло сие прискорбное событие? Как давно?
  -  Минут десять назад...  - сообщил Димка.
-  Э-э-э... А вы убеждены, молодой человек, что это была именно оса, а не пчела?
- Так, деда!  Я же её дохлую.. ну, почти дохлую видел!
  -  Ну, в таком случае, -  обращаясь теперь к Димкиной маме, заключил дед, -  Поезд уже ушел. Э-э-э... В смысле, он и не приходил.  Это в основном на пчелиный яд такая реакция случается. Кроме того, она развивается почти мгновенно. Если, бы что-то такое имело место,  то  нашего Димона  уже раздуло бы  как  дирижабль!
    - Господи! Какие ужасы вы говорите! - воскликнула мама, однако по её тону чувствовалось, что она начала успокаиваться. Мнения деда пользовались у мамы  авторитетом. Все-таки он был доцентом. Хотя и не  кафедры медицины,  а математики, но - доцентом же!
  - Так вы думаете,  - на всякий случай, еще раз уточнила она у деда, -  к врачу точно не нужно?
  - Абсолютно! - отрезал дед.         
  -  Кстати, Димка! - вдруг вспомнила о новой заботе мама, -  Где это ты разгуливал столько времени? Часа четыре, если не больше. Давно обедать пора. Я уже волноваться начала!  Звоню тебе на  телефон, а он не отвечает.  Отключен! Что я думать должна?
  - Ой, мам! Да, я его просто зарядить забыл! Аккумулятор сел!
- Бестолочь! - резюмировала мама,  самым наимягчайшим тоном, какой имела в запасе, и ласково шлепнула  сына  ладонью по лбу, -  А я тут - с ума сходи!

    Она усадила Димку  на то самое  место на диване,  в ногах у деда, где еще недавно сидела сама, и  вручила ему еще одно намоченное в воде полотенце, настрого приказав держать его прижатым к опухшему глазу.

- Потом зеленкой обработаем! - пообещала она, и отправилась на кухню собирать обед.

     Пройдя несколько шагов, она обернулась, окинула  командирским оком представшую её глазам картину и, удовлетворенно произнеся - "Лазарет!", - скрылась за углом.               
               
                * * *

  - Деда! А, деда!  Правда, а кто тебе нос разбил?  -  поинтересовался Димка, глядя на Дмитрия Сергеевича по-кутузовски, одним глазом.
- Я, мой  дорогой внук, - велеречиво ответствовал  дед  из-под мокрого полотенца, - достиг того почтенного возраста, когда могу позволить себе пролитие крови из собственного носа, без предварительного получения по морде.

    Да. Дмитрий Сергеевич излагать умел. Много лет тренировался на студентах.

    - Давление, наверное, скакануло.  - продолжил он значительно проще,  - вот и потекло. Прямо здесь уже, когда из машины вылезал. Жара, понимаешь,  в этом июне, июльская какая-то. Чувствую себя - не очень...
  - А в детстве ты дрался? - приставал настырный внук.
  - Ну, было конечно... Не часто.
  - А в лагере?
  -  Что в лагере? В каком еще  лагере?
    - Ну,  в пионерском, в "Звездочке". Его еще потом переименовали в честь Терешковой. Которая в космос летала.
-  Переименовали,  говоришь?  - засомневался вроде дед, а потом спохватился, - Ах, ну да, ну да! Действительно,  помню... Было такое. А ты откуда знаешь?

  Димка было стушевался, поняв что сказал что-то лишнее, но быстро сообразил  и соврал совершенно искренно, как это умеют делать только десятилетние мальчишки:
- Да ты мне сам рассказывал! А то, откуда бы мне знать?

    Дед на пару секунд  приподнял полотенце с переносицы, подозрительно глянул на внука, но вынужден был согласиться:
  - М-да... Действительно. Откуда бы?  Эх! Что с памятью делается!
 
Пройдя  этот неожиданный поворот,  Димка снова вырулил разговор на интересовавшую его тему:
  - Ну, деда!  Так дрался ты в пионерском лагере?
    - Ну,  дрался, наверное... Кто же в детстве не дерется?
- А вот тот день,  когда Терешкова в космос полетела,  ты помнишь?

  Дед снова оторвал уже почти высохшее полотенце от лица, с изумлением поглядел на Димку, но, по своему обыкновению,  не посчитал возможным оставить вопрос представителя младшего поколения без ответа.
   
- Смутно, Димка, смутно... Я,  кажется,  как раз в лагере был... Точно! В лагере! Еще помню, линейка, вроде была... Радовались все...
  - А  именно в тот день -  дрался?  - прервал  Димка дедов заплыв по волнам  ветеранской памяти.
   
Тут Дмитрий Сергеевич даже несколько ошалел. Он  окончательно отбросил полотенце на сиденье ближайшего стула, выдернул из-за  Дмкиной  спины ноги, сел на диване, упершись руками в колени и, в довершении всего,  потряс головой, как будто отгонял надоевшую муху.

  - Ну и задачки ты мне ставишь, любезный внук!  Это-то тебе зачем, скажи мне, ради всего святого! Ну,  как ты думаешь? Могу я  все помнить?
  - Ну дедунечка! Ну любименький! -  взмолился  Димка, - Ну, вспомни, пожалуйста! Ну, мне очень нужно! Очень, очень, очень!
- Ну, если только  очень, очень, очень... -  обреченно повторил Дмитрий Сергеевич, - Тогда попробую.

    На какое-то время дед, задрав голову, уставился  глазами в потолок.  Он даже раскачивался от напряжения взад-перед, временами болезненно мычал  и  морщил лицо, как от кислого. Димке на секундочку показалось, будто он слышит,  как в голове  у деда с трудным хрустом проворачиваются какие-то давно не вращавшиеся шестеренки.
 
  Наконец, видимо, откуда-то с потолка, Дмитрий Сергеевич начал собирать обрывки воспоминаний,  и по мере  их поступления, стал  транслировать результаты  настырному внуку, в несколько необычной для себя  пародийно-просторечной манере:   
- Да-а... Чой-то, чой-то такое, кажись,  было...  Вроде пацанчик, какой-то... Лагерный?  Не... Кажись - не лагерный... М-м-м...

    Прямо физически ощущалось, как извлекаемые дедом из потаенных закоулков разума  лоскуты  ветхой ткани воспоминаний никак не хотят складываться в единое полотно, а,  напротив, норовят,  расползтись на отдельные нити,  а то и вовсе рассыпаться в прах, в невидимую и неощутимую пыль. Но Дмитрий Сергеевич старался от души:
- Кто-то там еще был со мной....  Приятели какие-то, что ли... М-м-м... Нет,   не могу вспомнить... -  и он  вновь закрыл глаза,   изо всех сил напрягая память.

    -  Овёс - еле-слышно даже для себя  прошептал, как будто выдохнул,   Димка. 
   
Дед,  замер,  широко открыл глаза,  изумленно огляделся вокруг и радостно  сообщил:
  - Вспомнил! Вспомнил Димка! Ты представляешь! Вспомнил!  Как будто,  прям, услышал!  Овёс - у него кликуха была!  У моего приятеля, то есть!  А у другого - Седой! Надо же! Вспомнил! - восторгался дед собственными способностями.            
   
Дальше пошло легче.      
   
- Вот все-таки, откуда этот пацанчик взялся?  - уже  даже с некоторым азартом стал допрашивать сам себя Дмитрий  Сергеевич -  Теперь точно помню, что не из лагеря... Может с дач? Или из военного городка?  Там,  Димка,  аэродром военный рядом находился...
    - А может, он вообще посторонний был? - голосом  опытного провокатора подбросил деду  новую версию Димка, -  Заблудился, например, потерялся.
 
У Дмитрия Сергеевича  сделался такой вид, какой бывает у человека с ходу налетевшего на стеклянную дверь.  Он даже потер ладонью лоб.
   
-  Правильно, Димка! Молодец!  И это я вспомнил! Он, действительно, потерялся. От поезда отстал! Вот! 
   
Чувствовалось, что дед очень доволен собой.
  - Как же у меня сегодня замечательно память работает!  Даже самому приятно. Не зря мне доктор эти таблетки прописал... Как их?  Тьфу, черт! Забыл!  Ну и бог сними!   Давай дальше!  Вот с ним-то я и подрался! Из-за чего? Хвастал он, кажется,  много. Как  именно?  Ну, вот этого, хоть убей, не вспомню!  Ишь ты! Вспомни ему,  что плел какой-то  первый встречный мальчишка полвека назад! Ты меня не переоценивай! Что хвастал  - помню. И что я наподдал ему - тоже  помню. Вот и все.
    - А он тебе? -  ехидно спросил Димка.
    - Что -  он мне?
    - Наподдал?
  -  Мне?
    - Тебе,  деда, тебе!
  -  М-м-м... Замялся Дмитрий Сергеевич. - Не помню точно... Может,  и наподдал... А тебя-то что это так волнует?
   
"Наподдал, наподдал!"  -  благодушно  и с некоторым  даже чувством гордости  подтвердил  Димка про себя,  но  вслух  сказал:
    - Да так, просто. А вообще, люблю я  тебя, дедулечка,  страшно! 
    При этом внук порывисто обнял  деда за шею.
    -  Ах ты, подлиза! - только и нашелся,  что ответить на это Дмитрий Сергеевич.
   
Дальнейшее  общение деда и внука с глазу на глаз, было пресечено решительным требованием мамы пожаловать за стол.

                * * *

  - Да вот, так просто приехал,  - ковыряя вилкой в тарелке с салатом,  объяснял Дмитрий Сергеевич свой неожиданный визит на дачу к внуку,  - Соскучился. Хочешь - верь, хочешь - не верь. Проснулся утром,  ни свет,  ни заря... Спать больше не могу, хоть тресни.  Тебя вспомнил. Вдруг захотелось увидеть.  Слеза, знаешь такая, глупая стариковская начала наружу проситься. Ни с того,  ни сего...  Ну, вот... Сел на машину, да и поехал. Сам знаешь, летом - я человек свободный, и на подъем легкий. Пока ехал, вспомнил, что давненько мы с тобой набегов на московскую ярмарку развлечений не совершали. А? Как думаешь?
   
Димка от радости и предвкушения  грядущих удовольствий, вскочил из-за стола, забыв про недоеденные макароны,  и как был, с вилкой в руке, на которой  оставалась наколотой половина котлеты, снова бросился к деду на шею.
   
Дмитрий Сергеевич попытался уклониться, не столько от объятий внука, сколько от котлеты, угрожавшей чистоте его рубашки, но это ему не удалось. К счастью, обладавшая, прямо-таки вратарской реакцией мама, бросилась на выручку и успела выдернуть из руки не в меру  эмоционального сына опасное для чистоты одежд орудие.
 
- Сядь на место немедленно! - скомандовала она Димке,  сжимая в руке вилку с куском котлеты наподобие маршальского жезла.  Дмитрию Сергеевичу, при этом,  от неё достался только слегка укоризненный взгляд.
 
Когда Димка был усмирен, и загнан на свой стул и  за свою тарелку, обсуждение неожиданно возникшей темы продолжилось вновь.
 
-  Я, в общем-то, не против, -  говорила мама обращаясь  к Дмитрию Сергеевичу, -  Кроме того,  все Димкины приятели,  разъехались. Как сговорились!  Он тут затосковал у меня совсем. Только ведь сегодня уже поздно...
  - Не поздно! Не поздно!  Ну, мамочка! - запричитал Димка,  вновь вскакивая со своего стула.
  - Сидеть! -  стальным голосом вновь скомандовала мама, - Тебя пока не спрашивают. Я с дедушкой разговариваю. А ты,  макароны, давай, домучивай скорее...
   
Димка обиженно уткнулся в тарелку, и стал отлавливать с неё последние макаронины,  преувеличено-громко стуча  вилкой,  а мама продолжила разговор с Дмитрием Сергеевичем:
    - Так вот, я и говорю,  пока доедете, уже совсем поздно будет. Может,  переночуете и поедете утром?
    - Нет, -  к Димкиной радости возразил маме Дмитрий Сергеевич, - Если утром поедем, пока доберемся,  полдня пройдет. А налет на город нужно начинать с утра, со свежими силами. Верно я говорю? -  спросил он подтверждения у внука.
   
Тот,  судорожно проглотив последний кусок еды, яростно закивал головой, поскольку высказываться вслух все еще не осмеливался,  имея ввиду близкое присутствие взыскательного командования.      
   
- У меня, в Москве переночуем, а утром - в поход!
   
Тут уже Димка не сдержался, снова вскочил и заорал:
  -  Ура-а-а!!!
   
Мама, попыталась  было, нахмуриться, но не выдержала необходимой серьезности, и расхохоталась.
                * * *
    Когда они уже уселись в машину  и  пристегнулись ремнями, в подсумке на поясе у деда дважды  резко пискнул сотовый телефон. Он был, конечно,  не чета Димкиному смартфону, но тоже ничего себе...

    Дед поднес его к глазам,  безнадежно сморщился, выдернул из  нагрудного кармана рубашки очки, нацепил их на нос и снова уставился в дисплей.
 
- Ха! Димка! Смотри! Предлагают, не много ни мало,  путешествие во времени!  - и он показал  внуку сообщение.
   
Димка,  оторопев от изумления,  увидел знакомый текст: «Вы желаете совершить путешествие во времени?». А ниже,  как и в прошлый раз - два маленьких окошка - зеленое, в котором стояло «Да» и синее, в котором  значилось «Нет».

    - Ну что?  - спросил Дмитрий Сергеевич,  - Может, ну её, Москву! А махнем куда-нибудь лет на сто назад или вперед! А? - И он занес палец над  дисплеем.
  - Не-е-е-ет!!! -  испуганно завопил Димка - Не надо!  Дедунечка, миленький, не надо!   
 
Это было настолько искренно,  что дед  тут же отдернул руку  и начал успокаивать внука:
  - Димка! Да,  что ты, в самом деле? Это, наверное, какая-нибудь рекламная акция дурацкая, только и всего...
  - Все равно не надо! - буквально умолял, готовый заплакать Димка, - Мне с тобой и здесь хорошо! Не надо ни в прошлое, ни в будущее! Даже понарошку! Ну, деда же!
  - Хорошо, хорошо! Успокойся... - несколько ошарашенный реакцией внука на такую, казалось бы,  чепуху, стал уговаривать его Дмитрий Сергеевич,  - Хорошо.  Сейчас мы дадим им отбой...
  - Дай я! Я дам отбой...  - попросил Димка.
   
Дед,  пожав плечами,  передал телефон внуку, а тот тщательно прицелившись,  ткнул пальцем в синее окошко. Опасная надпись немедленно исчезла. Димка облегченно вздохнул и возвратил телефон  деду, который все не мог оправиться от удивления...

                * * *
    "Мазда"  неслась по залитому солнцем широкому шоссе. К голубому шатру небосвода в живописном беспорядке на невидимых нитях были подвешены  небольшие и очень аккуратные крутобокие облака - кипенно-белые сверху с чуть более темными, почти круглыми,  днищами.  Они отбрасывали  редкие пятна тени на  проплывавшие мимо окон машины  далекие  невысокие холмы,  покрытые где - нежно-зеленым плюшевым покрывалом лиственного леса, а где -  жесткой  и  темной  щетиной ельников.

  Димке было очень хорошо, спокойно, и знакомо.
 
Навстречу проносились редкие машины, все,  как на подбор,  хорошо известных ему марок, в них сидели люди одетые по преимуществу в джинсы и кроссовки; они бесперечь переговаривались друг с другом по мобильным телефонам и все это благолепие, вне всякого сомнения,  пронизывала незримая, но великая и почти всемогущая сеть Интернета.

     Дед, всматриваясь в дорогу, уверенно держал руль, и чему-то улыбался.

- Ты знаешь, Димка! - сказал он,  вынырнув из каких-то своих, скорее всего, приятных мыслей,  - Действительно! Нам и здесь хорошо!  Как говориться "времена не выбирают!"
 
    Сказал - и прибавил газу.          
               
                К О Н Е Ц