В КРАСНОЯРСКОМ Ачинске дядя Толя, брат мамин, рассказал мне с полвека назад историю тамошней тюрьмы, в которой и сам родственник перед войной был «сидельцем» за «колоски» по сталинскому повелению. В отличие от старшего брата Степана, сложившего голову под Смоленском, Анатолий Алексеевич бла-гополучно пережил тяготы второй мировой и в конце войны даже был оставлен в войсках охраны Бухенвальда № 2. Так называли уже советский концлагерь на базе освобождённого советскими войсками.
Заметил дядька, заменявший мне, малолетнему, отца, что тюрьмы в стране – самая устойчивая и по сути вечная структура. Ачинская – из красного кирпича почти в метр толщиной и решётками с детскую руку в каждом пруте – являла собой пример незыблемости со времён активной работы царской охранки.
Здесь некогда отбывали сибирскую ссылку декабристы, томились в разные годы сотни тысяч политических зеков. Город в лихие годы гражданской войны переходил от белых к красным и обратно, обеими сторонами разрушался, сжигался… Но ни один прицельный выстрел не угодил в стены лаконичной красной лепнины. Цитаделью и оплотом порядка являлась она тем, кому в конкретном историческом времени служила: поочерёдно сидели там белые, красные, серо-буро-малиновые…
Нечто подобное происходило с Бухенвальдом. Образцово построенная с точки зрения прагматизма, эта машина исполнения наказания работала после войны ещё несколько лет. В победном мае сорок пятого концлагерь только поменял местами противоборствующих людей.
На союзническом уровне было решено помимо сотрудников СС и гестапо посадить за решётку функционеров Национал-социалистической германской рабочей партии (НСГРП), её организаций и примыкавших к ней объединений, а также сотрудников государственного аппарата.
В советской зоне оккупации (СЗО) полномочия высшей власти взяла на себя наша военная администрация. Она же создала и свои секретные службы. Были разрешены некоторые прокоммунистические партии и движения, которые приобрели решающее значение при поддержке советских оккупационных властей.
Позднее, во времена холодной войны, спецлагерь Бухенвальд №2 стал символом несправедливого характера коммунистической системы. В западной прессе об этом много писалось. Наша – помалкивала. Только с 1947 года стали появляться отдельные статьи, в которых преуменьшалась серьёзность существующих условий содержания зеков.
С весны 45-го расформированный лагерь перешёл во владение Советской Армии. И лишь в декабре 51-го, в день рождения Сталина, власть Страны Советов передала территорию лагеря в ГДР. Молодая демократическая немецкая страна создала в Бухенвальде первый «Национальный мемориальный комплекс».
Теперь немцы заново объединённой Германии воспринимают бывший концлагерь как поучительный пример возвратности всякого злодеяния. Уже никогда в этой зоне не будут меняться местами заключённые и охранники. Извлекая уроки из прошлого, народ Германии оставил лагерь как память о великом противостоянии народов мира, где победитель известен, а капитулировавшим дана возможность строить новые отношения со всеми людьми планеты.