Агония
Лес. Тишина. Стою у помойки. Над ней проплывают белоснежные облака. Ждите! За вами уже идут! Куда ещё не ступала нога человека? Кажется, нет пустого места.
На краю безумия лежит плюшевый мишка, старая игрушка. Одной лапы нет, вторая — полу оторвана, глаза-пуговицы — смотрят в разные стороны...
.....Я родился на фабрике. Уже тогда мне казалось - для высокой идеи детской радости. Смотрел на мир широко счастливыми глазами. Меня долго везли в магазин. Стоял на прилавке около солдатиков и кукол. Считал себя лучше, чем они. Купили быстро....
Она постоянно визжала. В дороге, в ванне, в туалете, в спальне. Всю свою детскую, нездоровую ненависть, выплескивала на мне. Истязала, как могла. Била. Топила в воде. Бросала об пол и стены. Лечила, играя в больницу. «Выгуливала» также, как родители выгуливали её, с пинками и криками «Поторапливайся!» Не знаю. Может они и виноваты во всем этом. Потому, как её младший братик по ночам прокрадывался ко мне, разрезал живот ножницами и вынимал вату. Утром, мама зашивала меня обратно... Потом, на меня переключились домашние питомцы, кот и собака. Ох, и досталось мне! Естественно, что обделанного, вонючего и без лапы, отвезли на свалку. И вот я здесь. Узнал, что такое леденящий холод безразличия...
- Что же ты хочешь?
- Похороните меня, как человека. Поставьте памятник. Хочу, чтобы помнили. Всё таки какую то толику радости и познания мира мы привносим в детское сознание...
Сходил за лопатой. Четыре часа копал яму. Ещё три часа сгребал в неё весь этот много-десятилетний хлам безумия. Сверху положил букет полевых цветов. Сел на камень. Наверное, глупо. На свете ещё много помоек и старых игрушек. Всё не закопаешь...
Через год проходил мимо. Остановился, как вкопанный. На том же самом месте красовались новые продукты человеческого невежества. Да ещё больше, чем прежде.
- Ну, вот... - кисло усмехнулся я, обращаясь к праху мишки, - А, ты боялся, что тебе не поставят памятник. Не бойся. Люди тебя никогда не забудут!