«Война - узаконенное убийство», эта фраза широко известна. Другими словами, ее можно трактовать так: «Ах, нехорошо. Убийство – преступление, но война, куда ж деваться, сие деяние оправдывает». И оно уже не является преступлением за исключением отдельных случаев, когда и при официальном разрешении уничтожать себе подобных, таковое все же выходит за рамки дозволенного.
Говоря языком обывательским, получается, что вот здесь – то можно, оправданно, а вот здесь, извините, уже нельзя. И это легко объяснить. Одно дело из окопа расстреливать цепь атакующего тебя врага, другое - без чьего –либо официального разрешения расстреливать, например, пленных, мирных жителей (хотя при этом бомбить их или закидывать снарядами, минами нечаянно, а часто и не нечаянно, можно). Без чьего либо официального разрешения… Начальника какого – нибудь.
Как – будто тот семи пядей во лбу, уполномочен решать судьбы людей почему-то. Ему это тоже в свою очередь разрешили делать. А кто разрешил? Да те, у кого, видимо, этих пядей двадцать семь.
Вопрос возникает. Узаконенное? Кем? Богом, чертом, марсианином, инопланетянином? Да нет же. Людьми, конечно. Людьми, только уполномоченными. Теми, у кого прав настолько много, что они позволяют себе узаконивать, дозволять, позволять.
И всех это на протяжении тысячелетий, похоже, устраивало и устраивает. Ну а как же? Плохо, конечно. Но куда ж от этого деться? Вот такие мы сякие, несовершенные, все воюем да воюем. Нехорошо. Ну да ладно. Всегда воевали и сейчас продолжаем.
Особенно хорошо так рассуждать, когда тебя это не касается. Где-то воюют туземцы с какими-то аборигенами или целые армии, в которых с обеих сторон здравые, любящие своих близких, читающие, пишущие стихи, поющие хорошие песни, добрые, честные, ничего против человечества в целом не имеющие, вполне порядочные люди. Солдаты.
Они выполняют свой долг. Особенно, когда эта война справедливая, освободительная. За добро, за справедливость, за демократию, за суверенитет. Можно долго перечислять эти добрые и справедливые мотивы и цели.
И я не из тех, кто против этих войн, увы. Не из пацифистов, к сожалению, а может, к счастью.
Но одно покоя не дает. Ведь все люди-то одинаковые в своей сущности. Рождаются, живут, мечтают, стремятся к чему-то.
Абсолютное большинство хочет жить, видеть свой край процветающим, а своих детей и внуков счастливыми.
Все хотят мира и счастья. И все друг другу всегда именно это желают: здоровья, благополучия, счастья, мирного неба.
Парадокс. Все этого хотят, мира-то. И все время идут войны.
«Счастье всего человечества не стоит слезы одного младенца»,- написал однажды Достоевский.
Вроде все просто, а вроде и сложно. Как понять? Счастье целого человечества и слеза младенца. Да мало ли дети плачут?
И если понимать буквально, то да. Но Достоевский на то и был великим писателем, что на основании одной только этой фразы можно развить несколько противоположных теорий. Ну, да я не теоретик.
Однако и я тоже способен задуматься над тем, а важно ли ребенку, маленькому такому, лет двух или пяти, какую войну ведут взрослые дяди и тети, и почему, когда он ложится спать, то гремит не гром, а залпы от разрыва снарядов? Хотя он – то еще не понимает, что гремит, но он понимает, что это страшно, и что вокруг рушатся дома, разлетаются стекла.
И когда бомбили Киев в сорок первом году, и когда бомбили Берлин, то везде были дети маленькие, которые не начинали ни одну из войн, они вообще кроме кукол или маленьких машинок игрушечных, нарисованных картинок с солнышком вверху в жизни своей более ощущаемого и не понимали.
Да, конечно, взрослые такие-сякие виноваты. Они настолько серьезные и умные, у них такие мысли в голове, они такие глобальные цели преследуют, что когда им подумать о каких-то детях, тем более не своих. Уж они-то уверены, что своих детей в обиду не дадут. Это касается, конечно, тех, кто все эти войны развязывает.
Рука не поднимается хоть одним словом плохо написать о тех, кто вынужден защищать свой дом, свою страну, своих детей от армий, направленных на них вот такими дядьками.
Но ведь детям-то все - равно, точнее, они вообще ни при чем, ни сном, ни духом о том, кто начал стрелять, а кто вынужден был ответить.
И они во всех странах одинаковые. Совершенно. Играют себе, рисуют, поют, плачут, когда их обижают, когда им страшно, когда мама от них уйдет вдруг куда-то, смеются, когда с ними играют, веселятся, когда им хорошо.
И хочется сказать: эх люди, люди. Как же мы глупы… Всевышний сотворил такое чудо, нашу красавицу планету, маленькую, кругленькую, но очень красивую, очень красивую и очень комфортную. Леса, озера, реки, моря, горы, поля – все для нас. Для людей, зверей, птиц, рыб, комариков, лягушек и паучков. Она маленькая и кругленькая сверху, оттуда, из космоса, но очень большая, если жить на ней мирно, в радости и созидании, в благородном труде и с благостными стремлениями.
Эх, люди, люди. Что ж нам всегда чего-то мало? Чего? Всем ведь места хватит под этим солнцем. Только если всем вместе создавать, а не разрушать, договариваться, а не воевать, уважать друг друга и себя в первую очередь.
Вот прочитает кто-то это и скажет: «Какая банальность. Писал, писал, чтобы написать: «Ребята, давайте жить дружно». И Кот Леопольд даже это говорил, повторил слова мультяшного героя. И не только он. Все говорят: «Хотим мира во всем мире». И что? Что нового сказал? Что предлагаешь?»
Да, действительно. Что я могу еще сказать, что предложить? Да ничего. Ничего нового, ребята. «Все старо, как мир».
Как жили, так и живем. И все-таки желаю всем, всем нам мирного неба над головой, добра, благополучия и счастья. Мира и добра!
Все-таки с годами я начинаю понимать пацифистов. Еще бы научиться понимать вегетарианцев. Ой, к сожалению, или, к счастью, я и к этому уже очень, очень близок, увы.