Назад ехали молча. Тамара отчего-то злилась, а Лена не стала выяснять причину. Тамара не пошла веселиться в купе к пассажирам. Возможно, потому, что на сей раз назад ехали как на подбор семьями и никто к проводнице не клеился. Во всяком случае откровенно. Тамара читала или делала вид, что читает детектив Марининой, и тоже ни о чём не спрашивала напарницу. Так и доехали, двух слов не сказав друг другу и даже этого не заметив. Быстро сдали дежурство, и Лена поехала к Клаве. Но сначала ей позвонила. Та сказала, что всё у неё в порядке, она ходит в поликлинику на уколы, гуляет в парке, а выписать обещали на следующей неделе. Лена спросила, что захватить из еды. Клава ответила, что дома всё есть, не хватает только Лены, без неё и скучно и грустно…
Встретились так, будто сто лет не виделись, за столом не могли наговориться.
- Ну как тебе Тамара?
- Никак. Мы с ней по гороскопу несовместимы. – После этих слов обе грохнули от смеха.
- А ты в тот храм-то ездила?
- Ездила, подала за тебя и Лёшу записочку. Мне в крещении снова отказали, Клав. Другой был священник, отец Димитрий, такой, знаешь, не от мира сего. Но тоже велел прочитать Евангелие, подумать как следует и пойти в храм по месту жительства, потому что креститься – не воды напиться. Приглашал на службу утреннюю, да я вечером уезжала, говорил про какие-то беседы. В общем, это дело долгое… Знаешь, мне показалось, что меня как бы что-то отводит от крещения, Клав…
- Что, что… Лукавый и отводит. Он всегда начеку…
- Ну, ладно, скажешь тоже. Батюшки сами противятся, и один, и второй. Значит, есть в этом какой-то знак, я думаю.
- Знак один: раз советуют в наш храм пойти, так мы с тобой и сходим. Я пока дома, время есть. И мне не мешает поисповедоваться и причаститься, а то грехов накопилось… Завтра и пойдём. А то хочешь, сейчас на вечерню ещё успеем. Там, может, и помазание будет. Это когда батюшка тебе на лбу кисточкой с освящённым маслицем ставит крестик. Сам он при этом молится за тебя. Не каждый раз так бывает, но перед большими праздниками и по субботам всегда. Давай сходим.
- Ну, давай… А ещё приходила на вокзал моя Ира и сказала, что мать с отчимом и сестрой на юг укатили и меня вовсе не ищут…
- Это ж надо, какое у твоей матери каменное сердце! Нужно за неё молебен заказать иконе Божьей Матери «Умягчение злых сердец»… В заблуждении она, не понимает, что творит. Опомнится, да, может, поздно будет.
- Почему поздно, Клав?
- Потому поздно, что ты, может, и не захочешь с ней больше видеться. А тот кобелёк возьмёт да и усвистит от неё. Другая поманит, посулит чего-нибудь – и только его и видели. Останется она с Динкой одна несолоно хлебавши, вспомнит о тебе – и что? А где ты – она понятия не имеет.
- Захочет найти – найдёт, это для неё не проблема. Она, знаешь, шустрая какая…
- И всё равно, плохо она с тобой поступила. Ну да Бог ей судья… Видела я тут того Витю, отругала, хоть и не собиралась вроде, а как увидела, так и понеслась по кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам, в ямку – бух!
Лена рассмеялась:
- Так бабушка и папа со мной играли в детстве. На коленки посадят и давай подкидывать… А я хохотать, а почему мне так было смешно – не знаю…
- А в детстве всё смешно, палец покажи - ребёнок заливается. А чего, спрашивается… Не скажет… А мне совестно теперь, что отругала этого Витю. Как написано в Библии, вот, почитай, я потом дома увидела и поразилась! - Она протянула Лене зелёную потрёпанную Библию, где Лена прочитала: "Наказуяй злыя приимет себе безчестие… обличения бо нечестивому раны ему. Не обличай злых, да не возненавидят тебе: обличай премудра, и возлюбит тя" (Притч. 9, 7-8). - Вот как, Леночка. Не моё это дело - осуждать да ругать. Теперь надо исповедоваться да грех замаливать…
Они посидели в задумчивости, каждая по-своему переживая сказанное и прочитанное. Потом Клава сказала:
- Деньги твои, Леночка, я не трогала, свои получила. Щи ты мне оставила знатные, я всё нахваливала их да тебя благодарила. Ты мясо-то где брала?
- А тут в продуктовом, где же ещё?
- Это тебе, Лен, по блату за красивые глазки мясник такое мясо дал, мне такого ни за что не взвесит. А я тут гречки наварила, да с молочком – так душевно, знаешь. Хотела пирожков напечь, да что-то передумала. А! Дрожжи кончились, купить надо палочку…
Лена стала переодеваться, и Клава обратила внимание на её спину:
- Это кто ж тебя так отходил?
- Не поверишь – кот!
И Лена рассказала Клаве и про кота Боба и про его хозяина Кира.
- И вы что же, с этим Кирой договорились о встрече, да? – с ревнивой ноткой в голосе спросила Клава.
- Да нет, мы не договаривались ни о чём.
- И телефон он тебе свой не дал, скажешь?
- Дал.
- А ты ему?
- И я тоже… Ну и что из этого? Ты прямо выводы какие-то делаешь далекоидущие, Клав… Разве плохо, когда у тебя есть друзья?
- Друзья – это, конечно, хорошо. Только бы эти друзья врагами потом не стали…
- Клав, разве это с ходу угадаешь? Люди годами вместе живут, а потом оказываются врагами. Никто не знает, с кем тебя сводит судьба…
- Тут ты тоже права, девочка. Я и подумать не могла, что судьба мне преподнесёт такой подарок – тебя – в трудную для меня минуту. Это я просто так ворчу, боюсь, как бы тебя кто не обидел. Охочих на это дело пруд пруди, сама знаешь.
- Клав, у меня Ира адрес просила, ты разрешишь ей написать мне сюда письмо? Говорит, что рассказать на бегу не может, слишком серьёзная тема. Кажется, она влюбилась, хочет поделиться.
- Пусть пишет, Ира девочка хорошая. Я тебе сейчас дам Лёшин конверт, ты с него и спишешь адрес.
Лена набрала Клавин адрес и отправила по телефону подруге в родной город. Та сразу же отозвалась:
- Привет, Ленусик! Получила адрес, жди письмо. У меня всё хорошо, бегу в театр…
- С ним?
- Ага!
- Как зовут-то?
- Никита. Он такой!!! Ленка, я тебе передать не могу! Всё-всё напишу и фото пришлю, ладно? Целую!
- Удачи тебе, Ирочка! Пока!
Пришли в храм и неожиданно попали на вечернюю службу в канун великого праздника Успения Пресвятой Богородицы. Церковь по такому случаю была украшена цветами. Народу в храме много, служба длинная, с выносом Плащаницы. Лена такую службу видела впервые, ей всё было интересно, ново и таинственно. Клава тоже радовалась, что Господь привёл в храм и Богородичный праздник не пропустила, хоть и не постилась этим строгим Успенским постом, но больным разрешается послабление, а она просто забыла про пост, столько на неё за эти две недели навалилось событий.
Конечно, с батюшкой им поговорить не удалось – батюшки были нарасхват, всем хотелось исповедаться и завтра на праздничной литургии причаститься. Зато лбы им помазали крестом и они приложились к Плащанице Богородицы, вышли из церкви довольные и пошли домой, чтобы утром пораньше встать и успеть на праздничную службу. Ноги у обеих гудели с непривычки – около трёх часов простояли на ногах, а это не так легко, да и душно было в храме, зато на улице прохлада, дождь накрапывал.
- Клав, а мне можно было лоб-то мазать? Я же вроде некрещёная… - уже дома, лежа в постели, спросила Лена.
- Ну теперь чего спрашивать, теперь уж всё, освятили тебя, ты теперь у нас как куличик пасхальный свячёный, - тихонько засмеялась Клава…
Окончание http://www.proza.ru/2017/10/12/416