Когда Маше было лет пять или шесть ее, как в прочем и остальных детей в этом возрасте, мучили многочисленные вопросы. И один из них касался странного, как казалось тогда юной особе, поведения бабушки. Однажды девочка спросила:
— Мама, почему, когда бабуля поет песню: «Что, стоишь, качаясь, тонкая рябина…», она всегда плачет? Это страшная песня, да?
— Нет, песня не страшная, а со смыслом, — ответила мама и пустилась в долгие рассуждения о трудной судьбе женщин, потерявших во время Великой Отечественной войны мужей. О том, какие невыносимые испытания выпали на их долю.
— И бабушка твоя осталась после войны вдовой с двумя детьми, и не было у нее заступника, как у этой тонкой рябины из песни нет дуба, — закончила мама и вздохнула, — потому она и плачет, что она такая же беззащитная, как рябинка.
— Значит, она плачет над собой? — тут же спросила смышленая девочка.
— Да, доченька, над своей судьбой вдовьей…
После этого Машка долго думала, а какое дерево она и, вообще, нужен ли ей дуб или нет? Но, вспомнив слова мамы, которая для нее была непререкаемым авторитетом, решила, что рябинкой быть плохо, но уж, если не повезло, то надо обязательно найти какое-нибудь надежное дерево. Чтоб было к кому «прислониться».
Шли годы. Маша росла в обычной советской семье, в которой были достаток и любовь. Летом с родителями ездили на море, осенью собирали грибы в лесу, зимой ходили на городской каток кататься на коньках. На праздник Первомая папа надувал разноцветные шарики, потом сажал дочку на плечи, и они всей семьей шли на демонстрацию, дружно крича в ответ репродуктору: «Ура!» Они были как все.
Мама работала инженером в конструкторском бюро на автомобильном заводе, папа там же — начальником отдела по снабжению. Маша не знала, чем он конкретно занимался, но считала, что должность у него хорошая. Из частых командировок по стране он привозил ей разные гостинцы: московские сосиски, киевский торт, рижские конфеты. На работу папа всегда ходил в строгом костюме и белой рубашке с полосатым галстуком, а дома — в смешной пижаме. Если звонили с завода, он отвечал строгим голосом и, по обыкновению, сведя брови к переносице, посматривал на часы. Но как только он клал телефонную трубку на место, сразу преображался. Папа улыбался и, весело потирая руки, обращался к своему любимому чаду:
— Машулька, какие у нас планы на вечер?
Однажды, когда Маша училась в шестом классе, папа принес на новый год огромную плоскую коробку и положил ее на стол. Потом, как фокусник, раскрыл ее на глазах заинтригованных жены и дочери, и они увидели настольный хоккей. Дочка радостно взвизгнула, а мама обиженно поджала губы, разочаровавшись в подарке.
— Это игра — не для девочки, — твердо сказала она и ушла на кухню продолжать готовить угощения к праздничному столу.
А папа подмигнул Машке:
— Ну что, поиграем? — и, взяв с белого поля одну фигурку, спрятал ее за спиной, — Угадай, в какой руке?
Маша, конечно же, угадала. Она была везучая и ей досталась команда «красных». Так и повелось с тех пор, в свободное время играть дома в хоккей. Проворно покручивая спицами, девочка руководила целой командой пластмассовых спортсменов в красной форме с маленькими металлическими клюшками в руках. Шайба стремительно меняла направление, азарт возрастал с каждым мгновением, и «хоккеисты» оглушительно кричали «Гол!» после очередного победного броска, сопровождаемого зажиганием лампочки у ворот побежденного. Иногда уставшая мама, возвращаясь вечером домой, прямо с порога начинала строго увещевать мужа:
— Вас на улице слышно, как кричите! Ну, ладно, Мария, она еще ребенок! Но ты, Владимир, взрослый человек, а ведешь себя хуже маленького! Тоже мне, нашел занятие! Есть более интеллектуальные игры для развития подростка: например, шахматы!
Но Машке и папе в умные игры играть не хотелось, и они продолжали сражаться на пластмассовом поле.
Может быть отец и вел себя несолидно, как считала его жена, но для Машки он был самым добрым и заботливым папой. С ним было интересно подурачиться, как со своим ровесником, а иногда и посоветоваться по серьезным вопросам. Мама была слишком строгая и всегда занята. Иногда Машке казалось, что маму больше волнуют мировые проблемы, а не их семейные. Она с азартом говорила о решениях очередного съезда партии, о выборах председателя профкома на их заводе, безапелляционно критикуя лентяев, беспартийных и всех, кто по ее мнению выходил за рамки законов советского общества.
И однажды, наверное, папа вдруг повзрослел. В тот памятный день, на свою беду, Маша пришла из школы раньше обычного и увидела, как он смущенно, не поднимая глаз, складывает в большой чемодан свои вещи. Потом виновато посмотрел на дочь, обнял ее за плечи и, неловко чмокнув в щеку, тихо произнес:
— Прости, Машулька, я полюбил другую женщину. Так бывает в жизни, — и, пожав плечами, стремительно ушел, неслышно прикрыв за собой входную дверь.
Мама сидела на кухне, закрыв лицо руками. По вздрагивающим плечам Машка поняла, что она плачет.
— Мамочка, не надо, — жалобно попросила ее дочь, но женщина, не поворачиваясь, махнула рукой.
— Иди отсюда!
И Машка, как послушная девочка, ушла. Нет, она не ушла «куда глаза глядят», она просто закрылась в своей комнате и впервые в жизни почувствовала себя одинокой и несчастной.
Первое время после развода папа навещал дочь, но потом он со своей новой женой переехал в другой город, и Машка надолго потеряла его из вида. Лишь красочные открытки на праздники напоминали о том, что где-то живет ее родитель и иногда вспоминает о ней. В их квартире перестал раздаваться звонкий смех, а крышка коробки с настольным хоккеем, заботливо убранная под диван, незаметно покрылась слоем пыли.
Отец появился неожиданно после школьного выпускного вечера, и повзрослевшая дочь с удивлением обнаружила, что за какие-то два года из веселого и уверенного в себе человека, ее любимый родитель превратился в неухоженного мужичка. Он пришел в потертых джинсах и клетчатой рубашке с проступившими мокрыми пятнами на спине, то ли от волнения, то ли от июльского знойного солнца. Тем не менее, она обрадовалась его приезду, надеясь, что он посоветует, в какой институт ей поступать и поддержит Машку в ее выборе: оценки в аттестате были отличные. Стараясь быть внимательным, отец выслушал эмоциональную речь дочери о творческих планах и растерянно буркнул:
— Ты, Мария, слушайся мать, — потом смущенно добавил, — она лучше знает, на кого тебе учиться!
Девушка с досадой поняла, что ее мнение никому не интересно. Ее дальнейшую судьбу будет решать только мама, которая категорично заявила, что после школы ей дорога только в технический университет.
— Курсовые работы будешь делать в нашем конструкторском бюро. Я всегда тебе помогу, — тоном, не терпящим возражений, родительница проговорила, — продолжишь нашу династию инженеров-автомобилистов.
Конечно, творческая Машкина натура рвалась в театральное училище, тем более, что в школьном драмкружке ее всегда хвалили. В девятом классе она даже сыграла главную роль — падчерицы в спектакле «Двенадцать месяцев». Она помнит бессознательное состояние невесомости, когда ей аплодировали после выступления. И невероятный восторг от чувства своей власти над зрителями, сидящими в актовом зале. А дома, когда никого не было, ей нравилось перед зеркалом примерять на себя роли самых разных героинь: от доверчивой Джульетты до отчаявшейся Анны Карениной. Юной девушке всегда импонировали неординарные люди, которые (как писали в учебниках литературы) бросали вызов обществу. Мария знала, что она-то никогда не сможет постоять за себя. Но ей совсем не хотелось учиться в техническом вузе. Поэтому, Машка впервые в жизни решила возразить строгой маме, которая, выслушав все доводы, уверено произнесла судьбоносную фразу:
— Лучше быть посредственным инженером, чем бездарным актером!
Она с горечью сообщила дочери, что актерская профессия требует самоотречения, таланта и неординарной внешности. Потом она жестом показала в сторону трельяжа.
— Ну, посмотри, Мария, в зеркало: какая из тебя актриса?
И девушка уяснила для себя, что она — посредственность, поэтому уныло побрела в университет и подала документы на механический факультет. На втором курсе мама убедила ее перевестись на вечернее отделение, чтобы днем работать, потому что маминой зарплаты катастрофически не хватало. Так веселая студенческая жизнь для Машки закончилась, а началась взрослая суета из дома на работу, с работы — в институт, потом опять домой, волоча усталые ноги до кровати.
Однажды, учась на последнем курсе, Маша заметила, что мама изменилась: стала чаще смотреться в зеркало, покупать обновки и даже включать старенький катушечный магнитофон, пританцовывая рядом. Объяснилось все очень просто, у еще нестарой родительницы завязался любовный роман с сотрудником. А когда Василий Николаевич стал появляться у них в квартире, мама становилась добрая и заботливая, часто смеялась, и Маша всерьез поверила, что в их маленькой семье наконец-то наладились взаимоотношения. Мама стала советоваться с повзрослевшей дочерью по самым разным вопросам, иногда дарить подарки и интересоваться ее жизнью. В день получения диплома она устроила настоящий праздник, накрыв в большой комнате стол белой скатертью и приготовив любимое блюдо дочери — запеченную утку с яблоками. На семейное торжество мама пригласила в гости свою подругу молодости Алевтину Матвеевну, которая как раз приехала в отпуск в родной город. Машка помнила тетю Алю с детства: ее выжженные перекисью водорода «букли», вечно красные ногти и нарисованные брови. Но самое главное — у нее был колючий взгляд, и даже будучи маленькой девочкой, Маша старалась не попадаться этой тете на глаза.
Вернувшись из института и радостно помахивая синей картонной книжечкой, Машка влетела в квартиру и увидела, что застолье в полном разгаре. Она вежливо поздоровалась с гостьей и села напротив.
— Она у тебя очень даже ничего, — с набитым ртом проговорила Алевтина Матвеевна, придирчиво разглядывая девушку, — да у нас в военном гарнизоне замуж выходят и не такие! — уверенно резюмировала она.
«Спасибо!» — про себя вздохнула Машка, и без того невысокого мнения о своей наружности.
С этого дня мама настоятельно начала убеждать дочь поехать в военный городок, где жила ее подруга.
— Маруся, смотри, как хорошо все получается: первое время есть, где жить. У Алевтины двухкомнатная квартира, она тебя и на работу к себе в часть устроит. А там офицеры, среди которых полно холостых. Выйдешь замуж за лейтенантика, дадут вам квартиру, и будешь жить, как у Христа за пазухой. У офицеров зарплата хорошая и всяких льгот полно!
Сначала Машка отнекивалась, потом все-таки нехотя согласилась на ежедневные уговоры матери и подала на работе заявление на увольнение. В день выдачи трудовой книжки ей стало так грустно, что она решила пройти по городу и попрощаться с любимыми местами. Она прогулялась по родному парку, прошлась мимо своей школы и грустная вернулась домой.
Мама гладила Машкины вещи, собранные для поездки и казалась такой заботливой и любящей, что девушка нежно обняла ее и, поцеловав в щеку, предложила:
— Мамочка, а давай я никуда не поеду? Вот сейчас быстро сгоняю на вокзал и сдам билет, — она, улыбаясь, посмотрела на мать, — я так люблю тебя, наш дом, город…
Девушка не успела перечислить все, что ей не хотелось покидать, как мать, бросив утюг, резко повернулась к ней и с нескрываемым раздражением гневно крикнула:
— А мне до старости одной оставаться? Я тоже хочу быть счастливой — я еще не старуха! И так, из-за тебя, как дети, прячемся в подъезде, ходим с Васей в кино на последний сеанс! А мне еще только сорок три!
Машка совсем не ожидала такой яростной тирады со стороны самого близкого ей человека. Она лишь беспомощно развела руки, а мама, не глядя на нее, добавила:
— Сил моих больше нет! Сколько можно тебя уговаривать?
Городок, куда приехала Мария, был не таким, каким она себе представляла по фильмам. Здесь не было бараков для военнослужащих и их семей, а стояли современные двух и пятиэтажные дома, красивый парк и Дом офицеров с колоннами в центре городка. Здесь было все, как полагается в любом среднестатистическом провинциальном городе Советского Союза. Несмотря на высшее техническое образование, тетя Аля устроила Машу в войсковую часть счетоводом в бухгалтерию, попутно добавив, чтобы звала ее не «тетей», а официально: по имени-отчеству. Первое, что ей сказала при встрече главный бухгалтер, оценивающе посмотрев на молодого специалиста сверху опушенных очков:
— Примчалась очередная, — и снисходительно процитировала великого поэта, — «на ловлю счастья и чинов»…
Машка, привыкшая к пренебрежительному отношению к своей особе, все равно обиделась, но не стала доказывать невоспитанной даме, что ни о счастье, ни о чинах она не думала, оставив родные места.
Однако в женском коллективе бухгалтерии оказались совсем неплохие люди: к «новенькой» многие отнеслись доброжелательно, а некоторые — участливо и по-матерински. Спустя пару месяцев с начала трудовой деятельности в воинской части, одна сотрудница подошла к Маше и спросила:
— А где ты живешь?
— У Алевтины Матвеевны, — тихо проговорила Машка и вздохнула.
С каждым днем ей все сложнее было находиться в квартире маминой подруги: постоянные придирки и упреки выносить было трудно, но положение было безвыходное, и Машка терпела, по ночам глотая от обиды слезы.
— А у меня одна знакомая девушка ищет себе соседку по квартире, одной ей дороговато, — продолжила сотрудница и понимающе кивнула, — да и тебе жить с этой Алевтиной, наверное, хуже ада, — она усмехнулась, — в ее отделе все девчата от нее воют!
Деликатная Маша не стала комментировать недостатки маминой подруги, хотя про себя отметила, что она тоже воет от недоброжелательного характера своей «покровительницы».
— А где работает эта девушка? — с надеждой спросила она.
— В городской библиотеке, — улыбнулась женщина и пообещала, — я вас на днях познакомлю.
Уже через три дня Маша переехала на квартиру к Наташе — яркой, ухоженной красавице, которая при знакомстве сразу ей понравилась.
Под чутким руководством своей новой подруги, Машка купила в «Военторге» модные кофточки и джинсы, и, смотрясь в зеркало перед выходом на работу, себе понравилась. Наташа каждый день говорила своей соседке, что она очень симпатичная барышня, и пора им завести себе женихов. Она не скрывала, что именно для этого и приехала в «эту глушь». Но не успели девушки заняться личной жизнью, как хозяйка квартиры предупредила их, что в следующем месяце надо освободить эту жилплощадь: ее сын женится и переедет сюда с молодой супругой. Подружки растерялись. В военном городке найти свободную квартиру сложно, но, на счастье, об этой проблеме узнала Алевтина Матвеевна. Скорее всего, она испугалась, что девушка попросится к ней обратно, поэтому развела бурную деятельность по поиску жилья и быстро нашла квартиру. Да еще такую шикарную: в новом доме с улучшенной планировкой и большой лоджией! Единственный минус — в ней не было никакой мебели. Целых три комнаты и хоть в футбол гоняй! Теперь проявила себя Наташа, она попросила у каких-то знакомых два ватных полосатых матраца, в прокат оформила телевизор и проигрыватель. Заведующая библиотекой разрешила ей взять со склада старомодный письменный стол, который подруги водрузили на кухне. Он выполнял все функции кухонного гарнитура. Выходные дни девушки потратили на благоустройство своего жилья. После того, как все расставили и повесили шторы на окна, получилось даже уютно.
По утрам инициативная соседка ставила пластинку Владимира Высоцкого и на всю квартиру звучали оптимистичные слова известного барда:
— Если вы в своей квартире — лягте на пол, три-четыре!
На что заспанная Машка, привстав с матраца, смеясь, неизменно шутливо отвечала:
— А я с пола еще и не вставала!
Неумолимо приближались новогодние праздники, и две подружки задумались, как их отметить, а главное с кем? Машка предложила пойти тридцать первого декабря в Дом офицеров.
— Ну, не дома, в самом деле, торчать вдвоем?
Единственную «меблированную» комнату они украсили новогодними игрушками и гирляндами. Покрыв большую коробку от лампового телевизора скатертью, девушки заставили ее салатиками и закусками: получился такой импровизированный праздничный столик. Перекусив дома и нарядившись, они отправились к единственному в городе очагу культуры. В вестибюле, раздевшись и сдав свои вещи в гардероб, Мария посмотрела по сторонам и с удовольствием обнаружила, что молодые мужчины с интересом смотрят на нее и на подругу. Наташа уговорила соседку зайти в буфет и выпить для храбрости шампанского. Не успели девушки встать в очередь, как к ним подскочили два парня и пригласили за свой столик. По стандартной стрижке и выправке было понятно, что новые знакомые — военнослужащие. Они охотно ухаживали за симпатичными дамами, а когда громкая музыка послышалась и в буфете, пригласили девушек в танцевальный зал. Машка, разгоряченная вниманием мужчин и бокалом шампанского, бесшабашно танцевала под новомодных «итальянцев». Вдруг зазвучала спокойная песня в исполнении Рикардо Фольи, и она увидела боковым зрением, как к ней идет симпатичный молодой мужчина, которого она заприметила еще при входе в танцзал. Парень, с которым она только что познакомилась в буфете, настойчиво взял ее руку выше локтя и потянул в сторону топчущихся пар рядом с эстрадой. Однако Машка легонько оттолкнула назойливого кавалера и повернулась к незнакомцу. Он подошел совсем близко и улыбнулся, а она сделала шаг навстречу его протянутой руке.
— Виталий, — назвался партнер по танцу и возбужденно дыхнул в самое ухо, — а вы тут самая красивая и веселая, — тихо добавил он и еще крепче прижал Машку за талию.
— Ну, что? Что было потом? — переспрашивала свою подругу утром любопытная Наташа.
Машка, закатив глаза от счастья, с удовольствием рассказывала о новом знакомом, о том, как они гуляли по ночному заснеженному городу, как он ее трогательно обнял и поцеловал на прощанье у подъезда, когда уже почти рассвело…
— Все ясно, любовь с первого взгляда, — подвела итог подруга, — он тебе назначил свидание?
— Нет, — вдруг растерялась девушка, — Наташа, он был выпивши, а если он меня сегодня и не вспомнит?
— Вспомнит — вспомнит, — успокоила подруга.
Но закончились праздники, а Виталик так и не объявился. Сначала Машка надеялась, что он найдет ее на территории воинской части, но прошла целая рабочая неделя, а ее никто не разыскивал и не встречал. И только в субботу, возвращаясь из кино, подруги неожиданно увидели темный силуэт в слабо освещенном подъезде.
— Маша? — прозвучал знакомый голос, и мужчина протянул три заледеневших алых гвоздики, заботливо завернутых в газету, — Здравствуй!
Эмоциональная Машка была готова прыгнуть в объятия к пропавшему возлюбленному, но сдержала себя и тихо ответила:
— Здравствуй.
— У вас не найдется горячего чая? — посмотрев на обеих девушек, скромно спросил Виталий, — А то я тут уже часа два стою, очень замерз.
Машка, готовая на радостях ответить: «У нас не только чай, у нас есть борщ и пирожные, и…» скромно произнесла:
— Конечно, найдется. Пойдем.
Расслабившись от горячего напитка, Виталий рассказал подругам, что сразу после праздников, третьего января его отправили в командировку.
— Армия, — виновато оправдался он, взяв Машину руку, — прости, приехал только сегодня утром.
— Понимаю, — улыбнувшись, произнесла девушка и посмотрела в синие глаза молодому мужчине. Посмотрела и утонула в них навсегда…
Еще никогда Машка не была так счастлива. За короткое время Виталик стал самым родным и дорогим человеком в ее жизни. Он с интересом слушал ее воспоминания о детстве и сам, смеясь, рассказывал занятные случаи о себе. Им было хорошо даже просто сидеть у телевизора, обнявшись под клетчатым мохнатым пледом. У Наташи тоже появился кавалер, и девушки наперебой делились впечатлениями и планами. Но перед самым Международным женским днем Машка и Виталик впервые разругались. Началось все из-за пустяка (как часто бывает у влюбленных), но девушка обиделась на слова мужчины и ушла со свиданья, не попрощавшись. Утром восьмого марта она проснулась от неожиданного звонка в дверь. На пороге, ежась от холода, стояла расстроенная Наташа со слезами на глазах.
— Козел, ненавижу! — зло произнесла она и, стремительно перешагнув через порог, обняла подругу.
Оказалось, что и она поссорилась со своим женихом. Провалявшись в постели до обеда, заспанная Наташка заглянула на кухню и, увидев у плиты хлопочущую подругу, буркнула:
— Все ясно, — и удалилась.
Через полчаса она вернулась и принесла водку.
— Представляешь, все магазины закрыты, пришлось в ресторане покупать! — сообщала она, тряся бутылкой перед соседкой.
— Я эту гадость не пью, — замахав головой, отказалась Машка.
Но подруга налила в их единственные два фужера прозрачную жидкость и торжественно произнесла:
— С Международным женским днем!
Она залпом выпила содержимое до дна, зачерпнула из тарелки ложку свекольного салата и кивнула подруге:
— Пей, станет легче!
Машка безучастно пожала плечами и поднесла фужер к лицу: запах был мерзкий. Она еще никогда не пила водку, но решив, что лучше: «Напиться и забыться», как посоветовала подруга, приоткрыла рот. Именно в этот момент требовательно прозвучал звонок в дверь. Со словами:
— Пей, я открою, — Наташа вылезла из-за праздничного стола и побежала в коридор.
Через минуту в дверном проеме кухни показался Виталий. На погонах его шинели отчаянно таяли редкие снежинки, а в руке из газетного кулька выглядывали желтые пушистые горошины мимозы.
Маша посмотрела на жениха и, как ни в чем не бывало, маленькими глотками, на глазах у изумленного мужчины, осушила хрустальную емкость, поставив пустой фужер на стол. Она с трудом понимала, что он говорит. Как будто голову сдавил мощный пресс. Все вокруг поплыло вместе с ней… Последнее, что осталось в памяти, это ощущение на своем лице глупой улыбки. Проснулась Машка ночью, медленно соображая, что же произошло днем. Оглядевшись в темной комнате, при холодном свете бледной луны, она увидела рядом сопящую Наташку. Маша хотела повернуться на другой бок, но, прислушавшись, поняла, что рядом лежит не подруга: дыхание не то, да и рука, лежащая поверх одеяла принадлежала не женщине. Она провела ладонью по голове спящего и улыбнулась, уткнувшись ему в затылок — рядом лежал Виталик! Она жадно вдохнула запах его обнаженного тела и замерла. Ее подсознание издало внутренний крик наслаждения от близости любимого мужчины. Виталий повернулся к ней лицом и прошептал с легкой иронией:
— Что, проснулся юный алкоголик?
— Да, — кивнула она, сдерживая сумасшедшее возбуждение.
— Голова болит?
— Немного, — прошептала девушка и, нечаянно коснувшись губами его уха, добавила, — а где Наташа?
— Спит в соседней комнате, — усмехнулся он и бесстыдно просунул свою руку под одеяло.
У Машки опять закружилась голова, но не от спиртного, а от его откровенного прикосновения, как будто это не рука Виталика, а совершенно отдельный организм, который по-хозяйски что-то ищет на ее теле, проверяя каждый квадратный сантиметр, идет дальше, то опускаясь, то поднимаясь по спине, переходя к ее упругому животу и совершенно парализованным ногам. Маша никогда не оставалась на ночь с мужчиной, но она точно знала, что Виталик — самый нежный и самый ласковый на свете. Она хотела слабо возразить, но он провел ладонью по ее лицу, взял за подбородок и требовательно поцеловал в губы. Это был самый сладостный поцелуй в ее жизни. Он поднялся над ней и казался таким большим и прекрасным. Ей почему-то сразу захотелось подчиниться ему. Маша восхищенно ахнула и ощутила выступившие на глазах слезы от переизбытка чувств. Было так хорошо, что она забыла обо всем. Только он, первый и единственный. За ним она готова идти куда угодно!
Проснувшись утром, ей было почему-то стыдно смотреть и на Виталия, и на Наташу. Они же, наоборот, вели себя, как обычно.
— Ребята, идите завтракать! — крикнула из кухни подруга, а Виталий шепнул:
— Лично я проголодался! А ты, любимая? — он улыбнулся и нежно куснул ее за мочку уха.
Она кивнула и, застенчиво прикрываясь простынею, убежала в ванную комнату.
С этого момента мужчина проводил у Маши каждую ночь. Им было хорошо вместе, и она была уверена, что он скоро сделает ей предложение.
Однако предложение поступило совсем с другой стороны и отнюдь не руки и сердца.
— Тебя замполит к себе вызывает! — заглянув в бухгалтерию, девушка из соседнего отдела кивнула Маше.
Все женщины притихли, с опаской посмотрев на молодую сотрудницу. Как правило, это не предвещало ничего хорошего. Когда Маша вошла в просторный кабинет к подполковнику Пошивалову, он лениво поднял тяжелые веки и свысока посмотрел на подчиненную. Потом, указывая волосатым пальцем на лежащий лист бумаги, важно сказал:
— Вот, пиши объяснительную записку: где живешь, с кем и сколько платишь за съем жилья!
— Это мое личное дело, — смело произнесла девушка и не тронулась с места.
На лоснящемся одутловатом лице старшего офицера выразилось крайнее удивление. Он недовольно буркнул:
— Ты — военнообязанная?
— Нет, я — вольнонаемная!
— Ладно, тогда иди на свое рабочее место! — он махнул головой в сторону двери и снисходительно добавил, — Пока, — и потянулся к одному из телефонов, стоящих на столе.
Не успела Машка обдумать, из-за чего ее вызывал замполит, как в бухгалтерию влетела разгневанная Алевтина Матвеевна и, больно схватив Машку за плечо, вытащила ее в коридор.
— Ты, мерзавка, почему хамишь начальству? — зло прошипела она, — Я тебя сюда устроила не для того, чтоб ты меня позорила перед командованием части и портила мне репутацию!
— Я не хамила, — начала растерянно оправдываться Машка, но разъяренная Алевтина ее даже не выслушала.
— Мне Пошивалов только что сообщил, что, если ты не напишешь, то, что он тебе сказал — я свой партийный билет ему на стол положу! — она, как удав, уставилась на девушку, — Ты поняла, чем мне это грозит?
— А зачем ему знать: с кем я живу? — произнесла та, готовая в любую минуту расплакаться от обиды.
— Дурочка, ему, в первую очередь, надо знать: у кого снимаешь квартиру и сколько платишь хозяевам!
— Зачем? — еще не осмыслив ситуацию, спросила Маша.
— Чтобы отобрать квартиру у владельцев, которые там не живут и дать своим! — выпалила мамина подружка и хитро прищурилась.
Девушка стала понемногу понимать, почему начальство заинтересовала роскошная квартира, где она живет. Спустя минуту, гнев Алевтины остыл, и она цинично рассудила:
— Перед Васильевыми будет, конечно, неловко. Получается, что ты их подставила. А что делать? Мы в армии, — она поджала губы и покачала головой, — они уехали из военного городка и в Москве получили квартиру. А тут сдавали! Это противозаконно!
— У них будут неприятности? — несмело произнесла девушка.
— Будут, конечно!
— Может, все-таки, не писать объяснительную? — Машка с надеждой посмотрела на Алевтину Матвеевну.
— Они-то выкрутятся, ты о себе думай! Быстро иди в кабинет к Пошивалову, извинись и напиши все, что он тебе скажет!
Машка не знала этих Васильевых, но почему ей стало очень неловко перед ними, все-таки, именно благодаря этим людям, они с Наташей жили в хорошей квартире. Поэтому, в объяснительной записке она написала, что платила хозяевам ежемесячно не пятнадцать рублей, а только пять. Ну, хоть так она смягчала их неприятности, помня, что это же «Армия».
Пошивалов забрал листок, пробежал взглядом сверху вниз и что-то хрюкнул про себя. Потом аккуратно положил объяснительную записку в папку и довольно посмотрел на девушку:
— Теперь тебе негде будет жить, да?
Машка махнула головой, собираясь поскорее уйти из кабинета этого неприятного человека.
— Тогда пиши заявление! — он ухмыльнулся и протянул девушке очередной лист бумаги.
— О чем? — растерянно спросила Машка, опасаясь какого-нибудь нового разоблачения.
— Пиши на имя командира части, что нуждаешься в жилье! У нас тут комната освободилась в квартире с общей кухней, — он жестко посмотрел на гостью, будто оценивая, — пойдешь в коммуналку жить?
— Конечно, пойду! — обрадовалась Машка и стремительно начала писать новое заявление.
— И вот что. Пока будут разборки по поводу той квартиры, — он кивнул на объемную папку, в которую положил первый лист, — живи там, где живешь. Думаю, еще месяц можно. А вот, — он протянул девушке бумажку, — адрес, где дадим тебе квартиру. Ты после работы сходи туда, посмотри, познакомься с будущими соседями.
Из кабинета замполита Машка сразу отправилась к Алевтине Матвеевне и все ей рассказала.
— Один Бог видит, сколько я сделала для тебя! — театрально закатив глаза, произнесла она, выслушав девушку.
Вернувшись вечером домой, Машка тут же поделилась приятной новостью с подругой.
— Представляешь, у меня будет собственная квартира, пусть даже с общей кухней. Но моя! Правда, здорово?
— А как же я? — Наташа совсем не разделила радость соседки.
— Ты со мной! Мы же, как сестры! — удивилась девушка неуместному вопросу.
Однако, уже к обеду следующего дня в части разгорелся скандал по поводу этой несчастной коммуналки. Одна старая дева сходила к командиру и пожаловалась, что служит в солдатской должности уже восемь лет и не имеет собственного жилья, а эта «приезжая» (имея в виду Машку) уже получает квартиру. К вечеру справедливость была восстановлена, и ордер с ключами от комнаты торжественно был вручен жалобщице. Маша вернулась домой понурая и разрыдалась, войдя к себе в комнату. Наташа тихо вошла за ней и присела рядом.
— Успокойся и плюнь на все эти разборки, — она махнула рукой, — а этот замполит ваш — сволочь и интриган: и квартиру отобрал и перед коллективом тебя выставил этакой «захватчицей» казенного жилья! Нашли «стрелочника»!
Машка жалобно всхлипнула:
— Что будем делать?
— Заниматься поиском новой квартиры! — уверенно произнесла соседка и подмигнула.
Позже пришел Виталик и, выслушав все злоключения с этой неполученной коммуналкой, прижал Машку к себе и прошептал:
— Не переживай, будет у тебя собственная квартира!
— Когда? — с надеждой спросила девушка, вытирая слезы.
— Скоро! — Виталик шутливо поцеловал ее в нос и серьезно добавил, — Думаю, в этом году!
В конце апреля она получила письмо, в котором мама пригласила ее на свою свадьбу с Василием Николаевичем. Не поехать, значит, расстроить маму, решила Маша и предложила Виталию отпроситься со службы и отправиться вместе на семейный праздник. Но любимый мужчина категорично отказался.
— Машенька, ну сама посуди, что я напишу в докладной записке командиру части? «Отпустите меня на свадьбу к незнакомым людям»? Это же армия, — он, как обычно, развел руки, — а ты, моя милая, съезди, повеселись и поздравь свою маму от нас обоих!
Машка, конечно, расстроилась, но возражать не стала, купила билет на поезд и поехала к матери, которую не видела уже восемь месяцев и очень соскучилась. Мама тоже была рада приезду дочери. Встретив, она крепко обняла ее прямо на пороге и поцеловала. Но когда Машка направилась в свою комнату, схватила ее за руку и приложила указательный палец к губам.
— Туда не ходи, — она виновато улыбнулась, — теперь там живет дочь Василия Николаевича.
— Ну, это же моя комната? — тихо возразила Машка.
Мама пожала плечами.
— Мария, ну ты же здесь не живешь! Скоро замуж выйдешь, сама писала, что у тебя есть жених! А Леночка будет жить с нами. Она еще школьница, и ей нужны условия для подготовки к выпускным экзаменам.
Конечно, Машка планировала полазить по своим ящикам в шкафу и в письменном столе, достать запыленную коробку с настольным хоккеем, поиграть и вспомнить свое безмятежное детство в этой комнате. Но теперь она и в этой квартире была лишь гостьей. Она искренне пожалела, что отпросилась с работы на целую неделю. Мама всегда была занята, уделяя внимание новым родственникам и гостям, суетясь на кухне и ухаживая за «хозяином», так она любовно называла Василия Николаевича.
Когда Машка, вернувшись в военный городок, вышла из вагона поезда, она вдохнула ароматный майский воздух и вдруг поняла, что здесь ей хорошо. Свежесть раннего утра бодрила, первые лучи солнца ласкали ее за плечи. Прохожие, большей частью офицеры, спешили на службу. Она тоже прибавила шаг. За какие-то восемь месяцев этот город стал ей родным, ее ждет близкая подруга и любимый мужчина, здесь ее дом (пусть пока и съемная квартира), работа и перспективы на будущее. Она лихо вбежала на пятый этаж и требовательно позвонила в дверь. Наташа быстро открыла, обняла ее и усадила за стол.
— Давай сначала позавтракаем, — предложила с улыбкой она и потянулась к плите, — а потом все разговоры.
— Нет, ты мне только скажи: Виталик как? — нетерпеливо перебила ее подруга, — Ты его видела?
Наташа кивнула и разлила по чашкам горячий кофе.
— Знаешь, я так по нему соскучилась! — эмоционально проговорила Машка и закрыла глаза.
— Ты только не волнуйся, — Наташа задумчиво перевела взгляд в сторону окна, — но, он больше не придет к тебе.
— Что ты сказала? — на Машку будто вылили ушат ледяной воды.
Она вскочила со стула и стремительно подошла к Наташе.
— Почему?
Та лишь пожала плечами.
— Что случилось? — упавшим голосом спросила девушка и, сдерживая нервную дрожь, добавила, — Он здоров?
— Здоров, успокойся! — собеседница сделала глоток кофе и посмотрела на Машку, вернувшуюся на свое место и неотрывно смотрящую на нее.
— Слава Богу! — тихо произнесла та.
— Я не могу тебе врать, Маша, — соседка по квартире опустила глаза, — мы полюбили друг друга. Так бывает…
— Кто это «мы»? — дрогнув от догадки, переспросила подруга, хотя смысл сказанного ей был уже ясен.
— Мы — это я и Виталик, — прозвучал хладнокровный ответ, как смертельный приговор.
— Не верю! Не верю! — закричала в отчаянии Машка, — Этого просто не может быть! — и стремительно выбежала из кухни.
Спустя полчаса, Наташа постучала в дверь ее комнаты и, просунув голову, спросила:
— Можно к тебе?
— Заходи, — подняв зареванное лицо от подушки, ответила Маша и пристально посмотрела на вошедшую.
— Ну, прости нас! Вот увидишь, и у тебя все наладится, встретишь хорошего парня…
— Как ЭТО произошло? — не дослушав соседку, строго спросила девушка.
— Он пришел на следующий день после твоего отъезда, — Наташа села рядом на матрац, — мы выпила вина, — она спокойно провела ладонью по одеялу, как будто по лежащему под ним мужчине, и бесстыдно посмотрела на опухшее лицо подруги, — мы — взрослые люди. Нас потянуло друг к другу…
— Значит, вы переспали в первый же вечер, — медленно проговорила Машка, обхватив голову руками, — а потом? Что же случилось потом?
— А потом мы начали встречаться! — Наташа встала с постели и пошла к двери, — Он любит меня!
— Ты уверена? — с иронией спросила несчастная девушка.
— Да, я уверена! Он скучает, звонит мне на работу, каждый вечер с цветами приходит, а к тебе приходил через день, — пожала плечами «подруга» и снисходительно добавила, — без цветов…
— Наташа, а ты его любишь?
— Естественно, — самодовольно ответила разлучница.
— Я хочу это видеть, — сурово выпалила Маша, не обращая внимания на сарказм своей соседки.
— Что видеть?
— Как он к тебе приходит! — уточнила она и вытерла ладошкой набежавшую слезу, — Сегодня он здесь будет?
— Ну, он же знает, что ты должна приехать, поэтому мы встретимся у соседнего дома и пойдем в гости к его друзьям. Виталик — интеллигентный человек и чувствует себя виноватым перед тобой! — убедительно ответила Наташа и опять собралась уходить.
— Постой! — девушка на минуту задумалась, — Выполни напоследок мою просьбу, пожалуйста!
— Какую?
— Пройди сегодня вместе с Виталиком здесь, — Машка пальцем махнула в сторону окошка.
— Зачем тебе это нужно, Мария? Что ты еще придумала? — раздраженно спросила Наташа.
— Я хочу это видеть, чтобы успокоиться! — Машка тоже встала и в упор посмотрела на недавнюю подругу.
— Хорошо, — Наташа пожала плечами и вышла из комнаты.
— Во сколько встречаетесь? — крикнула вдогонку Маша.
— В семь, — раздался равнодушный голос из коридора.
Было так солнечно и тепло, что Машка раскрыла окно нараспашку: даже до пятого этажа доносился запах цветущей сирени. Она посмотрела по сторонам. Ничего не изменилось вокруг, только она стала другая. Мария красиво уложила свои русые волосы, сделала яркий макияж и надела любимое платье.
«Хороша!» — посмотрев на себя в зеркало, она улыбнулась. Потом перевела взгляд на настенные часы: было без пяти семь. Пора! Она встала у окна, спрятавшись за плотную штору со смутной надеждой, что Виталик не придет на свидание к Наташе. Разве мог ее любимый мужчина, самый ласковый и самый нежный, совершить по отношению к ней такую подлость? Она почему-то вспомнила отца и его слова: «Я полюбил. Так бывает…» Через дорогу Машка увидела спешащего Виталика с букетом сирени. Она так соскучилась по нему, что чуть не крикнула его имя. Сколько раз за последние дни Маша представляла своего любимого, идущего к ней навстречу! К ней. Но сегодня к нему шагала Наташа. Они подошли друг к другу, он вручил ей цветы и поцеловал. Потом она взяла его под руку, и парочка направилась прочь. Машка не успела раздраженно хмыкнуть (не сдержала предательница обещания), как Наташа, по-видимому, вспомнив утренний разговор, потянула Виталика к дому, где они жили. Ничего не понимающий мужчина кивнул, и они все ближе и ближе приближались к Машкиному наблюдательному пункту. Вот они поравнялись с окном, за занавеской которого она спряталась, и медленно прошли мимо.
«Вот и все», — проговорила девушка и, сев на подоконник, полной грудью вдохнула весенний воздух. Вдруг вспомнилась бабушкина песня, и девушка тихо запела:
— Что, стоишь, качаясь, тонкая рябина,
Головой склоняясь до самого тына.
А через дорогу, за рекой широкой,
Также одиноко дуб стоит высокий.
Как бы мне, рябине, к дубу перебраться,
Я тогда б не стала гнуться и качаться.
Тонкими ветвями я б к нему прижалась
И с его листвою день и ночь шепталась.
Но нельзя рябине к дубу перебраться,
Знать, ей сиротине век одной качаться.
Машке было больно так сильно, что трудно передать словами: где болит и что. Ныло все тело и место, где, как говорят, располагается душа. Потом, будто мощным прессом с головы до ног прокатилась по ней какая-то необъяснимая сила. Она почувствовала в теле необыкновенную воздушность и легкость.
«Надоели вы мне все, предатели!» — подумала она и, подавшись вперед, выпорхнула из окна…
Март 2015 г.