Воцарилась напряжённая тишина. Первым опомнился всё тот же Ортис Фейн.
— Это всё безумно интересно, конечно, все эти... цитаты из священных книг, но вопроса это не снимает. Гарт, как вы объясните то, что этот человек копирует ваших киборгов?
— Я уже объяснил, — поморщился Рифус Гарт, — цель организаторов вовсе не царство божие во Внешнем мире и не единение с буйством природы, вдали от пустынь Ойкумены и её надзорных органов. Цель проста и прекрасна, как орех. Кому-то сильно не нравлюсь я лично как глава министерства специальных служб, и этот кто-то вознамерился дискредитировать меня и моих подчинённых самым оригинальным способом из всех возможных.
— И кому вы так насолили? — ядовито поинтересовался Ортис Фейн, бросив ещё один быстрый взгляд на молчавшего проповедника. — Что тут плетутся интриги, достойные пера лучших беллетристов? Или вы считаете себя настолько значимой персоной, что ради вашего смещения кто-то будет организовывать целый незаконный культ?
— А хоть бы и вам, — пожал плечами Гарт, чем вызвал недоумённый и одновременно заинтересованный взгляд премьера, заметил который только Дор. И ещё один человек. — Ваша неприязнь ко мне общеизвестна. Вы же спите и видите, как занимаете мой кабинет. Свой минпром вы переросли, всё, потолок. А тут я, модифицированный выскочка из "Красного", о котором только немой не распускает сплетни.
Ортис Фейн побагровел. Гарт действительно был выскочкой, молодым оборзевшим щенком, для которого не существовало авторитетов, и то, что он сосредоточил в своих руках абсолютную власть надо всеми ведомствами специального назначения, Ортиса Фейна пугало. Гарт бывал во Внешнем мире. Гарт был переделан настолько, что Фейн даже не мог представить себе картины вскрытия. Вполне возможно, что у этого выродка сердце справа, а вместо глаз импланты. И титаново-органический скелет вместо костей. И Фейн боялся этого урода, как боятся дети монстров в темноте. Потому что Рифус Гарт был чуждым, был неизвестной переменной, он был пришельцем извне и устанавливал в мраморном зиккурате свои законы.
— Вы забываетесь! — Глава минпрома кое-как взял себя в руки. — Вы осмеливаетесь обвинять меня...
— Я ещё не дошёл до обвинений в чей-либо адрес, — заметил Гарт и покосился на Артура Пейнза, — мы пока выслушали отца Никласа и одну пафосную цитату нашего миссионера. Пейнз!
Артур молча перевёл взгляд с пола на государственного канцлера. Он подозревал, что сейчас опять получит град ударов из ниоткуда, чтобы продемонстрировать умения настоящих модификантов. Но Гарт рассудил иначе.
— Рассказывай господам министрам, как ты скатился до жизни такой. Что заставило перспективного научного сотрудника бросить свою работу и ухнуть с головой в религиозный омут? Да ещё со столь оригинальной концепцией? Говори, Пейнз, не заставляй меня, — он выделил последнее слово, — возвращать тебе память.
Артур-Хал чуть заметно выпрямился, перехватил взгляд чёрных немигающих глаз и тихо начал говорить.
* * *
— Не хочешь больше в пыточную, будешь говорить только то, что я позволю. — Дор стоял, облокотившись о тёмно-зелёную стену изолятора, скрестив руки и изучающе глядя на исхудавшего проповедника. — От казни тебя это не спасёт, но хоть зубы при тебе останутся. Расскажешь про ангела, про Верного, про все свои заморочки с собраниями и проповедями. Про Беллу Райт ни звука. Это тебя не касается. Отдельно расскажешь, как ты откатил назад. — Чёрные глаза вперились в заросшее щетиной лицо. — И учти. Это не заседание суда. Это комиссия генерального расследования, так что ты будешь говорить правду, только правду и ничего кроме правды... в тех пределах, которые я укажу. Никакой отсебятины. Твоё дело рассказать, как тебя завербовали и как ты, в свою очередь, набирал свою паству. А так же как тебя арестовали, пытали и допрашивали. Всё.
Артур Пейнз кивнул. Собственная жизнь ему уже давно была не дорога. Но он мечтал увидеть падение своего искусителя перед тем, как ему в вену войдёт шприц с ядом. Он поднял глаза на Дора.
— Меня казните вы?
Дор удивлённо повернул голову.
— В Ойкумене только моё ведомство имеет право на ликвидацию. Я, как командир, тоже могу исполнить приговор. Тебе не всё равно, кто станет твоим палачом?
— Лучше вы, — тихо ответил Артур, — это было бы... логично.
— Это ты выскажешь в своём последнем желании. Ты удивишься, но я понимаю твоё решение. Но перед этим будешь свидетельствовать на комиссии. Перед ответом на любой вопрос смотришь на меня. Если моргну, отвечаешь. Если нет — переходи на свои божественные изречения. Тебе всё понятно?
— Да, — по-прежнему тихо ответил Артур Пейнз, — я сделаю всё, как вы сказали. Всё равно уже ничего не изменишь.
— В этом ты прав, — кивнул Дор, — жди конвоя.
И капитан вышел из изолятора, оставив Артура с тоской смотреть на тусклые блики из-за решётки.
* * *
— Перерыв. — буркнул премьер, утирая вспотевшую лысину. Такого стены зала заседаний ещё не слышали. Во время рассказа Пейнза поднялся такой гвалт, что не было слышно даже слов проповедника. Артур скрупулёзно следовал инструкциям Дора и периодически разбавлял свою речь цитатами из Библии и других священных книг, вследствие чего в головах у министров была форменная каша. Несчастный отец Никлас с ужасом взирал на Артура-Хала из своего угла и периодически крестился, что-то беззвучно шепча. Глаза у священника блестели от слёз. А пресс-секретарь находился в состоянии, близком к обмороку, безостановочно стенографируя откровения "Истоков". Наконец не выдержал даже Магнус Спайт.
— Перерыв. Иначе мы здесь сойдём с ума вслед за вашим сектантом. А после этого фарса, Гарт, вы будете объяснять лично мне, какого чёрта мы тратим своё время на выслушивания этих противозаконных речей. Ваше право на расследование никто не отменял, но потом нам предстоит очень серьёзный разговор. Надеюсь, свою должность вы после этого сохраните.
— Я тоже на это надеюсь, господин премьер-министр. — Дор так и не понял, был ли в словах Гарта сарказм или нет.
* * *
В курительной комнате было безлюдно, в Доме Правительства не поощрялись вредные привычки, но Рифус Гарт плевать хотел на здоровый образ жизни господ министров. Он сел на мягкий диванчик, закурил и уставился в потолок. Первый раунд остался за ним, противостояние отца Никласа и Артура-Хала здорово выбило кабмин из колеи, никто в здравом рассудке и предположить не мог, куда заведут бывшего научного сотрудника его искания, а рассказ об откровении в церкви святого Иеронима был встречен потрясёнными возгласами. Гарт хмыкнул про себя. Спайту придётся попотеть, доказывая причастность канцлера к этим проповедям. Кабмин убедился, что Хал не имеет отношения к модификантам, Стайн доказал это быстро и без церемоний, но дальше будет сложнее. Ворох, мысленно признал про себя Гарт, ворох косвенных улик, свидетели-маргиналы и в запасе всего один козырь. "Не подведи меня. Только не подведи. У нас всех счёт к Магнусу Спайту, но у тебя особо крупный. Такое не прощают. Такие как ты... такое не прощают..." Он прикрыл глаза, сквозь ресницы наблюдая за распадающимися струйками дыма, как вдруг услышал шаги. Насколько Рифус Гарт знал, кроме него в правительстве курил лишь один человек.
— Господин Кейл? — Гарт из вежливости привстал, но министр транспорта чуть раздражённо отмахнулся, присел рядом и тоже закурил. Несколько минут прошли в слегка напряжённом молчании. Наконец Дин Кейл протёр старомодные очки и повернул голову к канцлеру.
— Впечатляющая демонстрация. Этого человека и впрямь хорошо подготовили. Сходство с вашими людьми... я могу понять эмоции Фейна.
— А ваши эмоции? — Визит Кейла Гарта насторожил. Министр транспорта всегда был деловым и замкнутым, занимался исключительно делами своего ведомства и не требовал, по примеру других, внеочередной аудиенции премьера или создания каких-нибудь комиссий. Да и само министерство в табели о рангах занимало последнюю строчку, получая меньше всего денег из бюджета. Но Дин Кейл занимал своё место уже девятнадцать лет, что при бесконечных перестановках в правительстве могло считаться чуть ли не бессмертием.
— Мои эмоции? Гарт, бога ради. Мы оба не слепые. — Кейл задумчиво наблюдал, как потрескивает тлеющий табак. — В зале трое настоящих модификантов, думаете, этого несчастного трудно отличить?
— У вас большой опыт общения с модификантами? — Рифус Гарт был некоторым образом обескуражен. Он затушил окурок и вперился немигающими глазами в лицо Дина Кейла. — Откуда?
— Я не такой специалист в этом вопросе, как вы, — усмехнулся министр транспорта, — но кое-что знаю, как и все в правительстве. Общие сведения. После... м-м-м... процедур эти люди теряют способность к ментальному воздействию.
— Вы эмпат, — прошептал Гарт, ещё пристальнее вглядываясь в усталое лицо, покрытое сеточкой морщин. Дин Кейл кивнул.
— Плохонький. Слабый середнячок, если уж начистоту. Никакого сравнения с менталистами из "Красного". Но кое-что я могу уловить. Я чувствовал напряжение и тревогу, исходившие от этого человека. Эмпат всегда вычислит эмпата. Артур Пейнз эмпат. Поэтому он не может быть модификантом, как бы его ни раскрашивали.
Гарт кивнул, по большей части сам себе. Как много незаметных ниточек, малозначимых деталей, о которых он даже не успел подумать. Он не знал, как относиться к Дину Кейлу, не знал, чью сторону примет самый долгоиграющий из министров и самый незначительный. Вот только сейчас любая, даже самая крошечная зацепка могла кардинально изменить ход событий.
— Думаю, вы догадываетесь, что я вряд ли имею отношение к этому уверовавшему.
Дин Кейл ещё немного помолчал, а потом вдруг спросил:
— Сколько вам лет, Гарт?
— Сорок, — несколько удивлённо ответил Рифус. Дин Кейл улыбнулся краешками губ и чуть заметно кивнул.
— Сорок... Вы ещё совсем мальчик, Гарт, молодой и порывистый, и вы уж точно не политик и не прожжённый интриган. Не смотрите так, я в правительстве девятнадцать лет. Вы не политик. Вы хороший канцлер, возможно, лучший за всё время, и всё же вы обычный опер. Пусть и модифицированный. Вам не под силу создать... это. О чём говорил арестованный сектант. Вам это не под силу. Вы можете найти и задержать преступников, но вы мыслите не как преступник. Вы чересчур прямолинейны, хоть и не настолько, как ваш бывший начальник, Гир. Вы более гибкий. Но у вас безнадёжно убогая фантазия. Вы даже по пьяни не придумаете столь изощрённую схему, как религиозная секта, покоряющая Внешний мир. Простите, Гарт, но я повторюсь, я эмпат. И вы всегда были мне интересны. А свои наблюдения я вам только что изложил.
Рифус Гарт слушал молча, с бешеной скоростью прокручивая в голове варианты ответа. Кейл считает его непричастным к созданию секты, это плюс. Но он пытается прощупать его, Гарта, мысли, а это минус. Зачем он пришёл в курительную? По своей воле? Или Спайт пытается прозондировать почву, отправив для задушевной беседы безобидного пожилого министра транспорта? Дин Кейл тем временем вставил в мундштук новую сигарету и сообщил, глядя куда-то сквозь Гарта:
— Тяжеловато выбирать между дураком и мерзавцем.
— И я, видимо, не дурак. — Гарт призвал на помощь всю свою выдержку. Он не мог прочесть мыслей господина Кейла и не знал, чем вызваны столь оригинальные слова... чуть ли не поддержки. Либо его колода пополнится пусть невеликим, но козырем, либо ему сейчас предстоит скинуть все карты. Исход этой игры Рифус Гарт предугадать не мог.
— Далеко не дурак. — Теперь уже Дин Кейл смотрел на Гарта в упор. — Дурак у нас сами знаете кто.
— Какие... опасные речи. — тихо заметил канцлер и услышал быстрый смешок.
— Кто бы рассуждал об опасности, господин государственный канцлер. Магнус Спайт идиот, если хотите знать моё мнение. Идиот, роющий себе могилу на глазах всего кабмина. Я знаю. Я видел. Вместе с вашим протеже, этим роботом в костюме.
— Высокий рост и отсутствие волос ещё не делают из Стайна инопланетянина, — заметил Гарт, судорожно пытаясь выстроить в голове стратегию разговора. Кейл снова тихонько усмехнулся.
— Мне плевать, с какой стороны у него сердце и сколько он может не дышать под водой. Ваш цепной пёс наблюдал за Спайтом, только за ним. И я тоже наблюдал, пока остальные любовались этим сбрендившим проповедником. Мне даже не пришлось задействовать свои жалкие задатки эмпата. Спайт боится. Этот страх окутывает его, как липкая, мерзкая паутина. Он упустил инициативу и теперь будет вынужден не нападать на вас, а защищаться самому. Ох, Гарт, вы совсем не политик. Думаете, отношение премьера к вам это государственная тайна? Вас не любят в принципе, кто-то это демонстрирует открыто, как Ортис Фейн, кто-то, как наш душка-премьер, будет выжидать, чтобы скинуть вас максимально эффектно. Кому понравится называться "карманным"? В ваших руках слишком много власти, Рифус Гарт. Здесь такое не прощают.
— На чьей вы стороне? — Гарт приблизился почти вплотную, его ноздрей достигал едва уловимый аромат дорогого парфюма.
— Я предпочёл бы не занимать ничьих сторон. — Кейл поправил очки. — К сожалению, регламент вынуждает меня присутствовать на заседании. Скажем так: с дураками мне точно не по пути.
— А с чего вдруг я стал для вас мерзавцем? — полюбопытствовал Гарт.
— Вы убийца. — Дин Кейл удивлённо покосился на собеседника сквозь стёкла очков. — Как же мне к вам относиться? Я понимаю, что ваша бывшая служба не давала вам времени на размышления о ценности человеческой жизни...
— Я убил двух своих напарников. — Гарт смотрел в глаза министру, и тому было нелегко выдерживать этот взгляд. — Во Внешнем мире. Избавил их от участи худшей, чем смерть. Я убивал из милосердия, господин Кейл. Или во имя правосудия. Кайла Эррета я убил, чтобы его не сожрал заживо болотный гнус, пока того затягивало в трясину. А Дирка Хаулза я убил, чтобы тот не стал парализованной добычей для тамошних любителей свежего мяса. Увы, тритон не оставил мне выбора. А мразь типа сталкеров я отстреливал согласно первому параграфу. Вы знаете законы, господин Кейл.
— Да. — Дин Кейл встал, подошёл к окну и задумчиво забарабанил пальцами по зеленоватому палладиевому стеклу. — Я никогда не смогу принять ваши рассуждения... оправдания... — он обернулся, и Гарт поневоле задумался, сколько же Дину Кейлу лет. Шестьдесят? Семьдесят? Семьдесят пять? — но я, в силу возраста, уже на многое смотрю иначе. В вас есть стержень. Ойкумене нужны люди со стержнем. Что вы будете делать, — он снова повернулся к окну, — когда займёте премьерский пост? С чего начнёте?
— Я не собираюсь занимать этот пост. — Гарт курил уже третью сигарету, но даже не чувствовал вкуса дыма. — Я нахожусь на своём месте, рассчитываю и впредь остаться в должности государственного канцлера. Вы действительно плохой эмпат, господин Кейл. Уж эту-то мысль вы могли уловить?
— Наверное вы правы. — Кейл бросил взгляд на массивные наручные часы, винтажный аксессуар времён второй войны. — Перерыв заканчивается. И чтобы между нами не было недопониманий, скажу: я не буду помогать вам расправляться с Магнусом Спайтом. Это ваша война, не моя. Но я не буду задавать вам неудобных вопросов. Вопросов... — он прищурился. — Неудобных вам.
— Почему? — Гарта этот вопрос мучил по-настоящему. Слишком хорошо он знал истинное отношение кабмина к модифицированному уроду во главе самого одиозного из министерств.
— Я уже всё сказал вам, Гарт, учитесь читать между строк. Кто бы ни возглавил правительство после этого заседания, дуракам там не место. Подмахивать законопроекты способен даже ваш лысый мутант, если он умеет писать, конечно. Этого мало для поста премьер-министра. Это понимают все, кроме Спайта. Если вы утопите его по своим личным соображениям, Ойкумена не заплачет. А вы... Aut non tentaris, aut perfice*. — И Дин Кейл вышел из курительной комнаты, оставив Гарта вспоминать латинские цитаты своего бывшего вербовщика.
* * *
— Если у кого-то за время перерыва появились вопросы, я отвечу. — Теперь Рифус Гарт смотрел только на премьер-министра, хоть и обращался к правительству в целом. Премьер недовольно пошевелил пальчиками-сардельками.
— Заканчивайте этот балаган. Все всё поняли. Миссионера и его пособников ждёт суд и казнь, святого отца его молитвы, а нас текущая работа. Что до вас, через час я жду вас в своём кабинете. У меня накопились вопросы лично к вам, господин канцлер. Потому что проморгать целую секту у себя под носом — это надо уметь.
— Господин Спайт, — подал со своего места голос Дин Кейл, — я думаю, нам надо дослушать канцлера и его подчинённого до конца. Я уверен, нас ждёт ещё немало сюрпризов.
Магнус Спайт повернулся к министру транспорта и удивлённо уставился на того маленькими поросячьими глазками.
— Вам чего-то не хватает, господин Кейл? Всё уже сказано. Культ ликвидирован, его основатель публично признал свою вину. Дело, конечно, неслыханное, но такова уж наша жизнь. Всем хочется ощущений поострее. Что вы ещё хотите услышать от канцлера?
— Он инициировал генеральное расследование. У меня много вопросов к Рифусу Гарту, господин Спайт, и к капитану тоже. Вы позволите?
— Задавайте. — Магнус Спайт откинулся в кресле, которое обиженно заскрипело. Он не мог наложить вето на расследование, но надеялся дать понять кабмину, что канцлер проявил преступную халатность, не задушив противозаконный культ в зародыше. Обвинить Гарта прямым текстом в создании секты уже не получалось. Чёртов Кейл со своими старомодными понятиями. И где, интересно, он был весь перерыв?
— Господин канцлер. — Дин Кейл задумчиво потёр переносицу, словно формулируя вопрос. — Могу я задать вопрос капитану?
— Конечно. — Гарт краем глаза покосился на Дора. Вот теперь посмотрим... чего ты стоишь... протеже.
— Господин Стайн, вы утверждали, что ваш заместитель проделал большой объём работ, дабы выйти на этих... фанатиков... ездил по храмам, выспрашивал... Но ведь в вашем распоряжении есть гораздо более эффективные методы поимки, нежели втирание в доверие какой-то женщине... я не прав?
Спайт пошевелился в кресле с видимым неудовольствием, но, кажется, немного успокоился и даже пригубил свежезаваренный чай.
— Так точно. — При звуках капитанского голоса бедняга пресс-секретарь вновь покрылся холодным потом. — После визита лейтенанта Альда Дира в церковь святого Михаила я распорядился подключить к этому дело специалистов проекта "Гипнос", который и предназначен для быстрого поиска нужной информации.
— И что же?
— Проект был взломан. Погружение не удалось, хотя сновидица смогла уловить несколько важных эпизодов.
— Как такое возможно? — Кейлу пришлось повысить голос из-за шума в зале. Эффективность "Гипноса" была таким же непреложным фактом, как то, что Земля круглая, а Внешний мир смертельно опасен.
— Облачная часть программы была взломана одним талантливым хакером. Мои специалисты смогли определить и язык, которым пользовался взломщик, и способ проникновения в код. Хакер не знал, что помимо компьютерной программы в проект так же входят электромагнитная стимуляция мозга и предварительное употребление радиоактивного изотопа для замены водородных связей на гелиевые. Поэтому полностью сорвать погружение злоумышленник не смог. Но он смог проникнуть, помимо всего прочего, на сервер Государственной библиотеки, в спецхран, куда доступа нет практически ни у кого. Он проник туда и уничтожил все следы запроса об общине "Лесное утро", которой вдохновлялся "ангел" из видения Артура Пейнза...
— Какой хакер?! — вскочил со своего места Ортис Фейн. — Какой спецхран?! Какое, к чёртовой матери, "Лесное утро"?! Что вы несёте, капитан, это какой-то бред! Я понял лишь, что ваш хвалёный "Гипнос" на этот раз дал сбой, ну так и признайтесь в этом честно и спокойно, а не наводите тень на плетень.
— Фейн, ну почему ваше отношение ко мне автоматом переходит на Стайна? — поинтересовался со своего места Гарт. — Дайте ему договорить, в конце концов,
— Я договорил. — Дор незаметно сделал глубокий вдох. — Теперь говорить будет хакер. Но вынужден предупредить: это весьма своеобразный человек. Я надеюсь, нам не придётся применять бесконтактную технику.
— Простите, перебью, — министр юстиции нервно ослабил галстук, — вы упомянули спецхран? Если мне память не изменяет...
— Туда есть допуск у премьер-министра, государственного канцлера и командира особой бригады. — Гарт сидел и улыбался чему-то своему. — И все трое... — тут он рассмеялся странным, каркающим смехом, — там не были. Удивительно, не правда ли? — Рифус Гарт даже утёр выступившую на глазу слезинку.
— Что?! — вытаращился министр юстиции. — Да что здесь происходит?
— Введите. — Гарт уже отсмеялся и был до странности серьёзен. — Господа, позвольте представить вам мадемуазель Лору Грис, лучшего инженера Ойкумены, блестящего программиста и специалиста по киберсистемам. Я бы даже встал в присутствии дамы, но, боюсь, она не оценит.
Лора вошла, вернее, влетела в зал заседаний, куда её рывком втащил Сид Кайт. Сопротивляться девушка не могла, скованные руки не давали удержать равновесие, а ненавистные жёсткие пальцы до боли сжимали локоть. Она едва успела окинуть взглядом зал, знакомый ей по телевизионной картинке из далёкого прошлого, как Сид всё тем же рывком заставил её остановиться. Лора пискнула от острого спазма, пронзившего руку. Кайт знал, куда давить, чтобы у заключённой не было даже мысли вырваться. Серая тюремная хламида была ужасно колючей, и Лоре безумно хотелось почесаться во всех местах сразу. Но она не могла даже пошевелить руками.
— Господи... — потрясённо выдохнул Ортис Фейн и даже прикрыл рот рукой. — Это... что?
Лора подняла на говорившего мутные от боли глаза.
— Никогда не видели пожизненно осуждённую? Ха. Ну смотрите. Никто не знает, что нас ждёт завтра. Верно, господин Магнус Спайт? — Последнее слово она выговорила с трудом, получив от Сида увесистую затрещину и тихо заскулив.
— Будешь говорить, когда к тебе обратятся, шваль.
— Ну Сид, — развёл руками канцлер, снова чему-то улыбаясь, — ну выйдите уже из образа тюремщика. Мадемуазель Грис никому не причинит вреда, она прекрасно знает, зачем её пригласили. В любом случае женщин бить недопустимо. Пользуйтесь бесконтактным, это гуманнее и гораздо эффектнее. Лора, посмотри на меня.
Лора перевела взгляд на Гарта и скривилась. Он покачал головой, точно соглашаясь сам с собой.
— Ты тоже не майский василёк. Ну расскажи, в честь какого праздника весь кабинет министров должен смотреть на эдакую красоту, да ещё в браслетах.
Она несколько раз судорожно вдохнула, пытаясь выровнять сбившееся от стальной хватки дыхание. На неё смотрели несколько десятков пар глаз, одни со страхом, другие с брезгливостью. И только отец Никлас смотрел в пол, шепча свои молитвы.
— Ваш капитан, — Лора почти выплюнула эти слова, — сказал, вы считаете, я достаточно наказана.
— Это правда, — кивнул Рифус Гарт.
— А ещё он сказал, — она покосилась на Дора и быстро отвела взгляд, — что он будет вместе с вами ходатайствовать о моём помиловании перед следующим премьером. Раз нынешний способен только обещать.
— Что?! — Магнус Спайт аж привстал с кресла, сопровождаемый потрясёнными перешёптываниями. Пресс-секретарь икнул и чуть было нечаянно не стёр протокол заседания. Лица министров же выражали самую причудливую гамму эмоций, от недоверия до настоящего шока.
— Лора, ты всегда блистательна, — заметил Гарт, — я скоро подумаю, что ты писала свою речь заранее.
— Думайте, что хотите. Вы меня засадили в тюрьму, а теперь играете в светлого рыцаря. И ваш урод такой же. И ваш премьер. Все вы кончите там же, где и я. Особенно вы, — её глаза впились в лицо побагровевшего Магнуса Спайта, — вы тоже сядете. За убийства. И за первый параграф.
Внезапно откуда-то издали донёсся странный глухой звук, точно что-то грузно упало на пол. Это потерял сознание пресс-секретарь главы правительства.
* — "или не берись, или доводи до конца" (лат.)
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/10/14/1173