Из серии "Ковровские байки".
История эта произошла у нас во Владимирской области, в одном из удаленных сел, стоящих в лоне прекрасных, хвойных, дремучих лесов. Названия селения никто не помнил. Впрочем, сын, рассказывая, называл, но и я не запомнила. Рядом с этим небольшим селом был довольно просторный и многоводный пруд, вероятно, подпитывавшийся подземными родниками. В пруду водилась всевозможная мелкая рыбешка и местные старички, как и ребятишки самозабвенно круглый год ее ловили.
Недалеко от пруда стояло подворье деда Гаврилы и его жены Анастасии. У этой престарелой семейной пары был сын, который уже давно работал и проживал с семьей в Москве. Старики имели все необходимое для жизни в деревне: дом в две комнаты с кухней, большой двор, сарайку с курочками, великолепную, необыкновенной доброты немецкую овчарку Рекса и черную, блестящую, как сама ночь, кошку Маврушку. В Москву они не хотели, как сын с невесткой их не прельщали своим просторным двухэтажным коттеджем. Но скучали, особенно в длинные, зимние вечера, когда не пойдешь ни в лес по грибы, ни на пруд ловить рыбу – по причине не особо хорошего здоровья.
Именно в такие вечера, когда по телевизору смотреть было нечего, Гаврила любил почитать. И не что- нибудь обычное, как то детективы, или про войну, а мифы древней Греции. Читал он вслух, чтобы Настасья внимала ему, сидя в глубоком кресле. Он улыбался, когда она удивлялась происходящему, или возмущалась вслух, перебивая его и выражая словами свои чувства. Особенно нравились ему подвиги Геракла. И так, однажды, уже начитавшись перед сном, Настасья сказала мужу:
- Гаврюш! Зима идет на убыль, скоро весна, давай съездим в Ковров на рынок, купим штук семь гусяток? Глядишь к следующему Новому году будет чем сына потчевать с невесткой. А уж внучек - то как рад будет: у нас вон какая горка на склоне, накатается с мальчишками. А то и пригласить к нам стыдно. А ведь они обещали на следующий год приехать.
- Ой, Настя, у нас куры есть…
- Ну, кур и в Москве полно, а гусей домашних еще поискать под Новый год – не найдешь!
- Да я не против. Давай!
По весне на рынке дед купил семь маленьких пушистых гусяток и привез домой. Бабка Настасья, увидев это желтое, пищащее чудо в коробке, просто умилилась:
- Какие…! А когда они вырастут, они будут серыми?
- Нет, они будут белыми.
- Понятно… Жили у дедуси семь веселых гусей. Нету серых, только белых семь веселых гусей.
Они смеялись, и решали, где же будут жить эти семь веселых гусей. Подумали, что со временем их квочка Пеструшка выведет цыплят, ведь сколько уже сидит! И они попробуют отдать под ее материнское крыло своих гусяток, может не прогонит. А пока на улице еще холодно, они будут в просторной коробочке на кухне. Кошка Мавра с интересом заглядывала в коробку и могла часами наблюдать за возней птенцов. Дед ее предупреждал:
- Мавруша! Смотри у меня, не вздумай их трогать! Иначе будет порка!
И кормил кошку до отвала молоком, сметаной и кошачьим магазинным кормом. И все сначала шло прекрасно. Но, через несколько дней дед заметил, что один из птенцов не так подвижен, как остальные. Он не пищал, а сидел нахохлившись в уголочке коробки. Ничего не ел и не пил.
- Заболел! -
Подумал Гаврила.
- Настасья! Что делать?
- А что ты сделаешь? Наверное, помрет. Затоптали мальца совсем! Смотри, какие здоровые стали, а этот совсем не растет. Они же недавно все нормальными были!
- Может ему без мамки плохо?
- Гаврюш, так где ж ты ему мамку возьмешь?
- Где, где… Я ему мамкой буду! Давай сюда свою старую пушистую шаль, что мне спину завязываешь от радикулита. Я его к себе возьму, будет со мной спать.
- Старый, ты совсем спятил! Это же гусь!
- И что, что гусь. Он ребенок, а любому ребенку нужна любовь и материнское, или отцовское тепло.
И стал гусенок спать у деда на груди, смешно щекотал, топтался, попискивая. А когда затихал, Гаврила нежно перекладывал его в гнездо из старой пушистой шали. По утрам сам варил ему вкрутую куриное яйцо, меленько рубил ножом и кормил отдельно от других. Носил на улицу погулять на нежной весенней травке. Мало того, он дал гусенку имя Антей. Бабка Настасья громко смеялась:
- Да какой же он Антей! Во - первых он белый, а Антей был мавром. Во – вторых, Антей был великаном, а этот заморыш из заморышей!
- Знаешь что! Как мы лодку называем, так она и поплывет, - парировал Гаврила.
Время шло, Антей стал выправляться и прибавлять в весе. У Пеструшки вывелись цыплята и она с удовольствием приняла гусят в число своих чад. Дед постоянно наблюдал за своим протеже, повесив ему на шейку красную ниточку, чтобы не перепутать с остальными. На улице стало совсем тепло и гусят с Пеструшкой перевели в сарай. Дед скучал за Антеем, иногда приходил в сарай и забирал его к себе, уже большенького. На улице Антей, как привязанный ходил за дедом, как за мамкой и ел прямо из его рук резаное яйцо. Однажды вечерком дед не нашел в сарае Антея. Он запаниковал, думая, что это Маврушка могла его задрать, все - таки она хищница. Во дворе с надеждой отчаянно звал:
- Антей, ты где!! И, вдруг, увидел, что его гусенок с красной ниткой на шее вылазит из просторной будки Рекса, а следом за ним и сам Рекс.
- Батюшки! Антей! Ты что, теперь с Рексом жить будешь? Ладно, живите. Рекс, смотри за ним.
Когда совсем потеплело, гусят всем стадом стали выгонять на пруд вместе с цыплятами. Пеструха, привыкшая считать гусят своими, первое время в ужасе кудахтала на берегу, когда они с размаху бросались в воду и с удовольствием стайкой плавали по водной глади. Гаврила брал с собой удочку, раскладной стульчик и ловил Маврушке карасиков, с удовольствием наблюдая за гусятами. К концу лета гусята превратились в больших и увесистых белых гусей. Как же красивы были они на глади пруда! Рекс приходил на берег и отчаянно лаял, чтобы они подплыли ближе, с размаху бросался в воду и плыл за ними. Вечером бабка Настасья приходила забрать их домой, звала:
- Гули, гули!! Домой!
- Рекс лаял и гуси выходили из воды. Овчарка бегала вокруг, подгоняя их в сторону двора, они шипели, пытаясь ущипнуть собаку. Рекс отбегал подальше от греха и гуси тогда строем спокойно шли за Настасьей. Антею Гаврила на шею повязал новую красную ленточку с маленьким колокольчиком, он теперь был огромным и важным.
Прошло жаркое лето, наступила осень, с деревьев посыпались листья. Ребетня пошла в школу. Прошел и сентябрь, в конце октября ударили первые ночные морозы. К югу потянулись караваны птиц. Дед Гаврила решил в последний раз сходить в лес за грибами с утра. Они после первых морозов стоят в полегшей траве все целенькие, как один, без червей. Они с Настасьей их не только солили, а и морозили в холодильнике. Как же было чудесно зимой вот так разморозить пару белых грибков и поджарить с картошечкой!
- Настасья! Я пошел, а ты отведи гусей на пруд, пусть наплаваются, а то скоро уже и лед станет.
К обеду Гаврила принес большую корзину грибов, пообедал и лег отдохнуть. Проснувшись, решил пройтись к пруду, посмотреть на гусей и пообщаться с другом Санькой, с которым они были приятелями чуть ли не с самого детства. Александр был моложе Гаврилы на год и в свое время был одним из претендентов на руку прекрасной Анастасии. Но она выбрала его, Гаврилу. И этот факт не помешал друзьям остаться друзьями. Дед Саня любил порыбачить на пруду. Даже зимой, в лютые морозы его можно было увидеть с удочкой у лунки. Ну, а летом, и осенью до самых морозов, он на берегу надувал свою маленькую резиновую лодочку и всю ночь под луной на глади темной воды можно было лицезреть его согбенную фигурку.
Дед Гаврила шел по знакомой тропинке. С обрыва открывался прекрасный вид на раскинутое по обеим сторонам село, стоящее в багрянце и золоте осенней листвы на деревьях. Чудесный пруд. И что-то у него так нехорошо защимило сердце.
- Что-то произошло, -
подумал он.
На пруду виднелась лодка Александра. А гусей не было. Гаврила заспешил к берегу… Гусей не было видно и с берега.
- Санька!!-
Замахал ему отчаянно Гаврила:
- Ты давно здесь?!
- Да с утра!
- Ты не видел, куда гуси мои делись?
- Видел! Я сейчас!!
Он сел на весла и через пару минут был у берега.
- Утром прилетели дикие, серые, они тут плавали вместе с твоими. А к обеду снялись и все вместе большой стаей улетели.
- Как улетели? Они же домашние… Они и летать не умеют…
У Гаврилы подкосились ноги.
- Улетели… Антей улетел… Как же так?
- 6 -
- Как же, не умеют летать! – констатировал Саня – Еще как умеют!
- Гаврила, ты вот дожил до седых волос и не знаешь, что все гуси умеют летать. И, чтобы они не улетели, им подрезать крылья нужно.
- Санька! Да они ведь мясные, мне еще на рынке эта баба сказала, что их продавала. Они и на пруд и с пруда пешком ходили, отродясь не летали.
- Ха,ха,ха!! Смеялся дед Александр, вот и доходились… На юг улетели!
- Ну тебя к черту! Смешно ему, когда у человека горе!
Гаврила поплелся домой. Настроение было жуткое. Так обидно!
- Крылья обрезать? Да как же я Антею могу их обрезать?! Я что, живодер? А он, видать, гуску серую как увидел, про все и забыл. И всех своих за ней увел. Мужик… что тут скажешь! Бабы нас делают безвольными, хвостом повела и все! Даже не простился…
По дороге он зашел в сельмаг и купил шкалик, засунул во внутренний карман куртки, по привычке, чтобы жена не увидела. Пил Гаврила беспробудно с неделю. Бабка Настасья не знала, что с ним делать. Позвонила сыну.
- Гаврюш, слышь меня, сын звонит, возьми телефон!
- Уйди… Никого не хочу!
- Ну, ты видать не Гаврила, а в гаврика уже совсем превратился. Бери трубку, сказала!!
- Алё. Чего тебе?
- 7
- Батя, привет! Ты что там из - за гусей с ума сходишь? Перестань! Я тебе их привезу в готовом виде – ощипанными и осмаленными.
- Не нужны мне ощипанные! Ты ничего не понимаешь! Антей, он ведь спал у меня на груди, ел из моих рук. Я ж его так любил, а он за дикой гуской на юг враз… Все забыл! Я его больше никогда не увижу. Я ведь к нему привык. Обидно…
- Так вовремя нужно было крылья им подрезать и на суп. И Антея твоего тоже! Ты его любил? Да у них нет никаких чувств, у них одни инстинкты – поесть, поспать, к теплу поближе. За компанию на юг улететь – это все инстинкты, заложенные природой и все. Они не умеют как мы любить. Поэтому мы их и едим.
- Все… Не хочу больше говорить!
Гаврила бросил на стол телефон.
- Нужно как-то жить дальше. Все забыть. Настя, давай, неси нашу книжку. Почитаем про Геракла!
Прошла долгая осень, прошла и зима, настала долгожданная весна. День увеличился, солнце пригревало почву, на которой зеленела нежная травка. Кое где появились желтые цветочки первоцвета. Набухли почки на деревьях, мальчишки подвесили к березам бутылочки для сбора сока. Прилетели грачи. Они так важно выхаживали по вспаханной пашне полей и огородов. Сердце у деда зарубцевалось. Обида прошла, он даже был рад, тому, что ему не пришлось сражаться с практичной Анастасией, отвоевывая для гусей свободу жить и не стать жертвой на Новогодний стол. Сейчас он даже представить себе не мог, как бы рубил им головы! Главное, что Антей жив и где – то там, на юге, в дикой природе, с любимой гуской и своими сородичами счастлив.
Было солнечное весеннее утро. Гаврила спал и ему снился странный сон. Он видел себя сидящим в глубоком кресле Настасьи, на носу у него были очки, а в руках его любимая книга «Мифы древней Греции». Вокруг стояли гуси, белые и серые, как видно дикие, их было много. Впереди стоял Антей. А он, Гаврила, читал им «Подвиги Геракла», и они внимательно слушали. Сквозь сон он слышал голос жены:
- Гаврюша, проснись!!
- 8 –
Настасья неистово трясла его за плечо. Он открыл глаза, и ничего еще не понимая, удивленно смотрел на ее испуганное лицо. За окном слышался какой-то гвалт. Рекс истошно лаял.
- Что случилось?
- Случилось… Наши прилетели..
- Кто?
- Гуси наши прилетели и за собой целый колхоз диких привели. Я не знаю, что с ними делать? Вставай!!
Гаврила выскочил на порог в одних подштанниках. На пороге стоял Рекс и громко лаял, видимо не решаясь спуститься вниз. А внизу, во дворе, было что-то невообразимое. Гусей прилетело так много, что сразу сосчитать их не представлялось возможным, может, штук сорок. Вперемешку белые, серые, но больше серые. Они гоготали и требовали еды, видимо, обещанной белыми. Некоторые что-то выскребывали из куриного лотка. Кошка Мавра забралась на воротный столбик и с интересом наблюдала за происходящим.
- Батюшки! Рекс, замолчи!
Деда ноги плохо держали и он присел на порожек.
- Антей!! Ты где?- позвал Гаврила.
И увидел, как навстречу ему, переваливаясь лапами, идет большущий белый гусь с красной обтрепанной ленточкой на груди и колокольчиком.
Дед вскочил навстречу, подхватил его на руки.
- Ах ты, разбойник!! Да какой же ты тяжеленный!!
Гусь в руках у деда расправил огромные крылья и резко замахал ими.
- Антей!! Что же ты делаешь! Меня в небо унести хочешь? Так я же летать не умею!
Гусь смиренно сложил крылья и своей длинной и гибкой шеей обвил шею деда. И они так стояли обнявшись.
По щекам бабки Настасьи медленно текли слезы. Рекс молча смотрел на эту сцену, поворачивая голову то на один бок, то на другой. Маврушка слезла со столба и терлась о ноги Настасьи. А Гаврила, всхлипывая, повторял:
- И они говорят, что гуси не умеют, да как же!!
История умалчивает, плакал ли при этом сам Антей. Но что никто уже отрицать не мог, так это то, что гуси умеют любить и быть благодарными. С тех пор так и бродит по Владимирской области эта байка про деда Гаврилу и его ежегодичную летнюю гусиную ферму и ее предводителя гусака Антея.