Вера и надежда, чем это может быть?

Что возможно понять и принять за веру, если не видеть в этом только религиозную мотивацию, то есть устойчиво понимаемое восприятие этого явления, в распространённом видение? Что бы начать рассуждать об этом, необходимо вспомнить и другие мотивации общественных взаимодействий, таких, к примеру, как вера в свою или чью-либо правоту, вера в "светлое будущее", вера в непогрешимость лидера или кого-либо вообще и так далее. И на более воздействующем уровне, вера в победу на войне, что уже определённо относится к духовной силе людей. Ведь такая вера толкает и на самопожертвование во имя общей цели, то есть подавляет индивидуальный инстинкт самосохранения. Отсюда очевидно, что вера - это нечто придающее импульс усиления к запланированным или неизбежным действиям, во всём многообразии возможных жизненных ситуаций. То есть такие ситуации - это случающееся, а вера есть наша готовность действовать в достижение благоприятного для себя результата, а точнее того, что мы за такое принимаем. Тогда возможно предполагать, что Вера в Бога - это готовность человека действовать для достижения тех благих для себя результатов, что обещаны, в связи с исполнением служения Богу и, соответственно, дабы избежать всяческих бед, как противоположного тому. Такие толкования, конечно, очень поверхностны, но возможны, в такой степени размышлений о видение излагаемого. Есть ещё у людей и понимание слова надежда, которая, как считается, умирает последней. Что же возможно принять за то? Похоже, что это вера на грани краха, то есть, когда вера, во что бы то ни было, утрачивает способность быть импульсом к активным действиям, то от неё сохраняется лишь остаточная сила в форме надежды. Таким образом, возможно объяснить надежду, как веру утратившую энергию побуждающую к действиям. Но это не утраченная вера, так как в силу различных обстоятельств возможно и восстановление энергетической составляющей надежды до уровня  веры. Выводом возможно представить, что надежда это та же вера, но в энергетически опустошённом состояние, то есть когда объект воздействия исчерпал все свои возможности к активным проявлениям. От того, похоже, и бытует утверждение, что последней умирает надежда, то есть путь угасания веры обязательно проходит через состояние надежды. Значит надежда - это всего лишь угасающая вера в возможность достижения чего-либо. Однако эта возможность не всегда заключена только в поле физических возможностей. Есть и духовное межчеловеческие взаимоотношения. Всё же оба этих явления, и вера, и надежда, одинаково не конкретны без привязки к определённому признаку, вне которых они не обнаруживаемы. Невольно приходит сравнение с фундаментальными исследованиями в физике, как признанной науке, которые обнаруживают некие необъяснённые явления только через воздействие их на принятое за известное. Вроде их нет, в понимаемом физическом состоянии, но они и есть, так как способны воздействовать на обнаруживаемое. И в этом возможно усмотреть некое подобие с верой, что указывает на подобие всего во всём в основной сути своей. Тогда к чему же можно отнести веру, физически не обнаруживаемую, но влияющую на физические действия людей? Не есть ли вера некая скрытая от прямого объяснения сила Сущего? Возможно,  уже по признакам обнаруживаемости веры только в привязке к конкретизируемым действиям людей, так же, как и наблюдение скрытых сил взаимодействий по результатам их воздействия в исследованиях физики, как науки.