Служила как то в одном солидном госпитале. Территория обширная. Тенистый парк, лавочки через каждые десять шагов. По молодости любила работу динамичную, потому курсировала по всему периметру и диагоналям госпиталя с документами, заодно и присесть на лавочках - поболтать с такими же бегунками.
Смотрю спешит старшая медицинская сестра в определённом направлении, не дождавшись гонца ( меня то-есть).
Как оказалось нужно срочно из ПАО (паталогоанатомического отделения) забрать результаты вскрытия. Ну и я решила по пути составить ей компанию. Путь наш пролегал мимо кухни, где запахи приятно щекотали ноздри.
И вдруг ни с того ни с сего, уже когда мы заходили в царство мёртвых, она вдруг оживлённо сказала, с яростным огоньком в глазах:
- Что то так печёночки захотелось с лучком и гречкой.
- Это вы к чему, Галина Николаевна?!!- ужаснулась я.
И тут мы обе прыснули от смеха.
-Навстречу начальник ПАО:-
Девочки, уже обед. Вам что то срочное...
-Да нам печёночки... И тут немая сцена.
Просто паталогоанатом у нас там был - Печёнкин Аркадий Борисович.
Начинала служить в ургентной хирургии. Но случались там и плановые больные. Перед плановой операцией куча анализов и исследований- и все натощак. Вечером клизмы и тоже воздержания всяческие. Врачи в основном военные, но и гражданских приобщали. Был у нас такой кадр- Сергей Петрович Добрынин. Молодой и весёлый, весёлый до безобразия.
С утра сам себя стимулировал и подзадоривал- на кухне любил пробу снимать и кофейком себя баловать перед планёркой. А потом пробежиться по больным и с них тоже пробу снимет и анамнез. Шустрый малый. Идёт в быстром темпе, нагоняет меня( а я с утра как сонная муха) и назидает мне:
-Шире, шире амплитудку движений, шнеле, шнеле, цигель, цигель, ай лю-лю-лю. И тут я окончательно просыпаюсь, а он мне начинает перечислять:
-Вот я уже и пробы снял и анализы посмотрел и обход провёл.
-Ну, думаю, жучара,- минимум затрат энергетических, при столь важных делах.
А сама так назидательно:
-Негоже себя самому хвалить и выставлять напоказ дела ратные...
-Тю,- говорит он, с утра себя сам не похвалишь- весь день как обо.раный.
Так я познавала мудрость службы из первых уст.
Едва завидев лечащего врача, больные хватают его за рукава и заглядывая ему в глаза рассказывают о своих тяготах и чаяниях., о нестерпимых муках ожидания операции, о самих предшествующих и трудоёмких и болезненных исследованиях. Ректороманоскопия- это вам не шутка!
На что доктор невозмутимо парирует и уничижает их негодования:
-Трудно в лечении- легко в гробу! Вот такой он медицинский юмор. Вот оно- выгорание профессии,
Сначала мне это казалось кощунственным, а потом привыкла. Да и категории больных
наших- вояки, а их юмор тоже не слаще.
Подруга моя , с которой служили в госпитале, иногда встречает меня и сетует:
-Недавно опять госпиталь приснился- проснулась в холодном поту.
А я потом в Генштаб перевелась. В хозяйственную комендатуру. А там свои байки.
После планёрки Сергей Петрович заходил в сестринскую к старшей медицинской сестре подписать рецепты и полакомиться домашненьким и сладеньким, оное приносила ему в судочках заботливая и одинокая, но очень весёлая вдовушка Галинушка Николавна и потчевала своего любимчика прямо с ложечки и клювик ему вытирала марлевыми салфеточками предназначенными для перевязочной, которые я так старательно нарезала в тихий час. Потом они закрывались на ключик и вероятно играли в ладушки, потому как потом дверь распахивалась, а они с масляными и довольными мордами имитировали рабочую обстановку.. Спешу вас предупредить "Птенчик" был годочков на 10 моложе пташки, фамилия у неё как раз и была- Синицына. Это была её третья фамили по последнему мужу. Девичья фамилиеё была- Петухова, по первому мужу Чайкина, а по-второму Воробьёва. Вот такая пташка.
А у меня женщина в гнойной перевязочной лежит, после полостной операции и нужно, чтобы доктор визуально сначала осмотрел рану и возможно обработал самолично. Температура в такой перевязочной довольна низкая для соблюдения особого режима, стол на котором она лежит металлический и только лёгкая пелёнка под пациенткой. А доктора нет.
_Сергей Петрович,- взываю к его совести,-женщина уже давно лежит в перевязочной и ждёт вас...
- Когда женщина лежит, она всегда должна ждать!- нашёлся наш эскулап.
Ой, Сергей Петрович, а в чём это у вас брюки. На зелёных чистейших медицинских форменных брюках подозрительные пятна....
-Ой, так это я блинчики со сметаной ел,- смутился Сергей Петрович.
-А когда едите блинчики со сметаной брюки нужно снимать...
Один раз мне преподали хороший жизненный и профессиональный урок. Помню как сейчас. Суточное дежурство близилось к вечерним процедурам. А скажу я вам контингент пациентов у нас был самый разнообразный- кадровые военные, отставники, -все в основном офицеры, не ниже майора. Если случались молодые лейтенанты, так это те, у которых папы из высшего офицерского состава или генералы, жёны и другие родственники. Но был ещё один контингент- иностранные слушатели военных академий, среди них встречались и африканцы.
Обычно в смене такие молодые как я ставились с опытной наставницей , в основном с возрастными. А мы так- на побегушках. Все интимные процедуры- бритьё паха,катетеризация, клизмы молодым( те сами категорически требовали пожилую медсестру)совершались возрастными медсёстрами по молчаливому согласию.
Дежурство как дежурство, но дежурантом был сам начальник отделения- Коновалов Виталий Вадимович- врач от Бога, строгий, но справедливый, чистейшей души человек!
Накануне как раз было принятие присяги, но я уже освоилась на этом поприще и хорошо ориентировалась на службе.
В тот день я была палатная медсестра. А Зоя Александровна- процедурной. А по традиции некоторую нагрузку , где требовались резвые ножки брала на себя я , а она брала на себя некоторые мои не совсем лицеприяные процедуры.
И тут я ей напомнила , что больному Мбабве из Анголы нужно поставить катетер.
-Хорошо, сказала она автоматом. Но как опрометчиво это было сказано при Виталии Вадимовиче!
Командир мой смекнул и оценил обстановку. Командным голосом приказал мне собственноручно сделать процедуру безоговорочно и безапелляционно.
Всё помутилось в моих глазах, я представляла себя Александром Матросовым, которому нужно было закрыть дзот своей грудью.
Тут я начала юлить и предлагать себя во всех остальных процедурах и даже взвалить на себя половину работы Зои Александровны. Но командир был неумолим:
- А если война, ранение, у больного серьёзная травма, а мочевой пузырь полон. И только из-за моей халатности молодой человек погибнет. А клятва Гиппократа! А присяга! И тут он стал меня прессовать присягой и военным трибуналом.
Я даже представила как меня на рассвете поведут на расстрел и случится это непременно в хозяйственном дворе. Сначала прочитают приговор, а солдаты срочники исполнят его с презрительным хладнокровием. А Мбабве накроют белой простынёй и мимо меня с почётным караулом пронесут в ПАО.
Немного порыдав и ещё надеясь, что жестокая шутка наконец закончится я с остервенением натянула резиновые перчатки, приготовила лоток и катетер, корцанг , тампон и асептическое средство. Почему то решила надеть марлевую повязку и натянуть колпак как можно ниже бровей. Мои конвоиры проследовали за мной.
Это был путь к амбразуре. Вот сейчас-сейчас...и через десять минут я буду свободна. Но вдруг грохот в палате, а конкретно в палатном туалете и крики:
-Мадам! Мадам! Наша процессия ускорилась молниеносно.
-Да, сэр,- только и смогла сказать я.
Это Мбабве после операции решил справить нужду без посторонный помощи и свалился от слабости. И тут я проявила такую невиданную прыть и взвалив его на плечи потащила к кровати и сразу стала осматривать рану.
А сразу в палате разразился гомерический хохот своих вояк. Почему я назвала его "сэром" мне и самой не понятно. Так, что процедура не понадобилась, но у хохотавших разошлись швы и мы с начальником уже весело шутя, штопали их.
А Мбабве подарил мне офигительный кофе, такого кофе я больше нигде не пила, а начальнику- виски из "Берёзки". Зое Александровне коробку конфет.
А урок я запомнила на всю жизнь. Человеческая жизнь- важнее всяких предрассудков.