"Та нация которая чтит и помнит свою историю, какой бы горькой она не была, достойна уважения и ведущего места в цивилизованном мире".Ницше
В рассказе « Таран Тухачевского» я упоминал о кавкорпусе, которым командовал комкор Гай. Писал о том что кавкорпус по приказу Тухачевского ворвался в польский коридор чтоб громом копыт пробудить германский пролетариат и поднять его на борьбу против мирового капитала. Во как!! Получилась как комиссарская агитка!
Ну а теперь о самом корпусе и его командире. Судьба 3-го Кавказского кавалерийского корпуса должна была немеркнущим золотом славы войти в историю Красной Армии, так как писалась кровью, гарью, дымом побед и поражений. Должна бы- но не вошла. Случилось так что о подвигах его тысяч бойцов и командирах просто забыли. Как забыли и о Советско- Польской войне. В учебниках истории о событиях той войны всего несколько строк. Вспоминать о проигранной войне, о людских, материальных и территориальных потерях не любит никто. И это не правильно! Потому-что из 1920-года родилось 17-е сентября 1939-года, когда за поражение в 20-году мы рассчитались с ляхами сполна и вернули, да еще и с довеском свои территории и славу победителей.
А вот теперь надо более подробно рассказать о самом кавкорпусе – его боях и походах, и о его легендарном Гай –хане, командире конного корпуса. Почему Гай-хан? Так о нем писали в то время все польские и европейские газеты, подразумевая что на Европу движется страшная сила всадников из калмыцких степей и предгорий Кавказских гор. Во многом правы были эти столетней давности писаки. И на самом деле в корпусе были калмыки, черкесы, казаки донцы и кубанцы, терцы, и просто русские мужики из крестьян волей революции и гражданской войны севшие в седло на коня.
Теперь о Гай –хане. Настоящее имя и фамилия Гайк Бжишкянц, армянин по происхождению, прапорщик великой войны, эсер и партизан, принявший всем пылким сердцем революцию и преданно служивший ей. Занимал в РККА разные командные должности. Стал знаменит тем что послал в 1918-году из освобожденного его «железной бригадой» Симбирска родного города Ленина, в Кремль телеграмму выздоравливающему после ранения Ленину. В которой от имени бойцов бригады клялся до последней капли крови стоять за революцию и дело Ленина.
В 1937-году арестован НКВД и по приговору тройки расстрелян как германский шпион. На самом деле попал в переплет по обвинению в «Заговоре военных», который якобы организовывал Тухачевский. Ну это все вкратце.
А теперь о Гае и его деятельности в годы Великой Гражданской войне попробую рассказать более подробно. Те героические события и люди которые в них участвовали стоят того чтоб о них знали, помнили и ими гордились.
Итак, начнем 9-сентября 1918-года 1-й армии Тухачевского удалось с большим трудом вырвать инициативу у белых в сражение за Симбирск, на фланге у деревень Прислонихи и Игнатовки. Тухачевский бросил в бой свою лучшею железную бригаду которой командовал бывший левый эсер, прапорщик и армянин Гайк Бжинкянц.
Над Симбирском грохотала, стонала артиллерия. Симбирский пехотный полк сформированный из добровольцев города, чешский батальон, сербский отряд, аэропланы, артиллерия, броневики. Это была очень серьезная сила которую чтоб взять Симбирск надо было сломать. Надо было преодолеть отчаянное сопротивление белых и взять город до 12-го сентября. Командарм Тухачевский обещал тов. Троцкому, отужинать в гостинице « Бристоль» 12-го сентября, как когда-то Конвенту обещал молодой Наполеон что он возьмет Тулон и отужинает вечером в « Королевском ковчеге», Лучшей харчевне Тулона. Своё обещание Наполеон исполнил, город взял и отужинал. А вот у Тухачевского дела шли не очень и «Барин» мог остаться без ужина. И он торопил Гая с приступом, уже взяты пригородные деревни Тетюшское,Елшанка,Шумовка, Баратевка. Но тут контратакой Симбирского полка белые вернули свои позиции, выбив красных из Шумовки и Баратевки. Вспыхнула паника, которую удалось погасить беспощадными расстрелами. Русский «Наполеон» 25-ти лет, слава богу несентиментален. Непреклонности, решимости, жестокости и спокойствию Тухачевского дивились даже видавшие виды партийцы- пролетарии. Потери огромны но красные все-же продвигались. 11-го взяли железнодорожный мост на Синяге. Белые мост взорвать не успели, бросились было в атаку, чтоб вернуть мост, но красные его удержали. В срок обещанный Троцкому 12-го сентября бои пошли уже под самим городом. Волга бурлила от падавших в неё снарядов разнося эхом гул орудийной канонады к Жигулям. В 10-00 красные окружили город с трех сторон, у белых осталась свободной только переправа через Волгу. К 12-00 не выдержав белые начали отступление а в улицы уже врывались красные. Опережая своих конников, на большом автомобиле в петлице с Георгиевской лентой еще с мировой войны, в бурке и черкеске в город на центральную улицу влетел Гай. Теперь уже шел не бой за город а разгром города. Его магазинов, контор. банков. Красные громили и грабили город и его жителей. Любивший все эффектное Гай метался по городу то на коне, то на автомобиле. В захваченных военных складах нашлась форма царских уланов. Мундиры, рейтузы, кивера. Гай приказал своим оборванным бойцам надеть полную уланскую форму. Мобилизовал всех симбирских портных на подгонку формы под каждого бойца бригады и на другой день в пестрых сине-красных мундирах с киверами на голове бойцы его кавбригады прошли парадным маршем по улицам взятого с бою Симбирска.
Когда в Симбирске начались массовые грабежи распоясанных от победы красных солдат. « Барин» отдал приказ о расстреле патрулями всех пойманных на месте грабителей и насильников. В патрули назначались наёмники большевиков -латыши и австрийцы, с теми не забалуешь. Всего было расстреляно около сотни грабителей. В том числе два десятка новоявленных уланов Гая за изнасилование местных девушек и мародерство. Горячий кавказский парень и партизан Гай ворвался в штабной поезд, своего друга и командира Тухачевского и потребовал от него прекратить безобразие, и отстрел бойцов его бригады. С криком доказывал что его бойцы кровью заслужили немного солдатского счастья грабежа. Тухачевскому пришлось горячего парня арестовать и посадить под замок. Чтоб остыл и малость подумал о своем партизанском прошлом и о своем будущем в регулярной Красной Армии.
Таким был Гайк Бжинкянц- эсер, партизан и горячий армянин в сентябре 1918-года. В августе 1920-года это был уже другой человек и командир. Два года гражданской войны сделали его совершенно другим человеком. Щенячьи восторги исчезли, партизан из Гая улетучился, ну это как сказать. В два года он прошел большой боевой путь и поднялся до высоких командных должностей в РККА и даже в какой-то мере смог соперничать в славе и военной удаче с Семеном Буденным легендарном командарме 1-й конной армии.
В 1920-году Красная армия потерпела тяжкое поражение на пороге Европы под Варшавой. Остатки разбитых армий уже вышли из соприкосновения с противником и остановились под Минском. Пропал только овеянный легендами 3-й кавказский кавалерийский корпус Гая, слава фронта Тухачевского. Прижатый поляками к Пруссии он еще дерется не хочет сдаваться, отрезанный от матушки России, он хочет прорваться, прорубиться на Родину.
Храбрецы мои! Не сдаваться, не складывать оружия! Кричит неукротимый Гай-хан своим выстроившимся перед ним бойцам, матерится солеными русскими и армянскими ругательствами. МЫ ЕЩЕ ПОИМЕЕМ ЭТУ ПОЛЬСКУЮ КАЛЕЧЬ !!!. К ночи прихватив с собой несколько рот польских коммунистов на тачанках, бросился Гай со своими конниками на Млаву прорубаться назад на Родину сквозь польскую пехоту и кавалерию. С изумлением и восхищением наблюдали в Европе эту последнею страницу славянского боя. На головные дивизии 5-й польской армии пришелся удар легенды РККА 3-го Кавказского конного корпуса.
На бешеном карьере, рубя шашками направо и налево текинцы, казаки, калмыки, черкесы Гай –хана прорезали дорогу себе на Родину, наводя ужас на польские войска. Вырвался из тисков 5-й армии Гай на вольный простор, пошел было по Польше, но не надолго. Снова попал корпус в окружение, с тыла на пятки наступает 5-я армия, впереди стеной встали войска 4-й армии. И снова густой лавой несется в атаке сквозь огонь и дым разрывов конница Гая, воскрешая наполеоновские времена. Вырубили полностью 49-й полк, прорубаются через боевые порядки 19-й дивизии, взяли обоз и пушки. Взят Грабов, пошли дальше. А за Грабовом вырос как из под земли 202-й полк. Но не успели поляки подготовить оборону как предписывали уставы и всадники Гая легко опрокинули вставшую на пути польскую пехоту. Толпы перепуганных пленных согнали в кучу. Ненависть была такова что каменели лица бойцов, тяжелой кровью наливалась рука. Готовы были порубать пленных за друзей наскоро зарытых в польской земле, за раны свои и утерянную победу. Но Гай –хан запретил расправу над пленными. Чем несказанно удивил бойцов. Но еще больше удивились тому что командир приказал отпустить пленных на все четыре стороны. И понурые пленные поляки уже было распрощавшиеся с жизнью не сразу поверили в своё спасение. А поверив падали на колени и благодарили свою «матку боску». А благодарить надо было красного комкора Гая.
И опять по Польше все дальше на восток, на Родину в Россию уходили конники. Уже повеяло Русью, но тут у местечка Хоржеле новый заслон, встретили Гая два пехотных полка с артиллерией. Целый день рубились бойцы. Атаки следовали одна за другой, к вечеру пробились и пошли карьером дальше на встречу солнцу. А за корпусом мчались табуны коней потерявших своих седоков.
Поймать Гай –хана уничтожить красную конницу стало делом польской чести. Уланы, гусары, шволежеры пошли ловить калмыцко-казацко-кавказскую вольницу. У города Ковно снова вступил корпус в неравный бой с поляками. Кончились патроны, захлебнули свои глотки без патронов пулеметы, в артиллерии нет снарядов. И только окровавленные в рубке шашки в мозолистых руках и вера в ПОБЕДУ, в прорыв на РОДИНУ, в РОССИЮ. Двое суток яростно гремел бой, земля стонала от грохота конских копыт и ветер разносил далеко окрест звуки кровавой битвы. Прорубился третий Кавказский снова и вышел к железной дороге Ковно-Варшава. Ждали здесь конников польские бронепоезда.
Впереди бронепоезда с тыла и флангов нависли уланы и гусары. Собрав все силы и волю в кулак, ударил Гай-хан со своими конниками по левофланговым конным польским полкам и произошло чудо. Не выдержали уланы и гусары неистового сабельного удара, дрогнули и побежали заворотив коней и подставив под сабельный удар свои спины. Кто там считал порубанных польских гусаров? Не знаю! А было их много, кулями валялись в еще зеленой траве забрызганной кровью, синея мундирами и краснея чакчирами, многие без щегольских гусарских сапожек со шпорами. Можно было только дивиться тому как ловко придержав бег коня натянутой уздой, переобувались казаки, калмыки, текинцы – бойцы Гай –хана.
25-августа после десятидневных яростных боев снова прижали поляки Гая к границе Восточной Пруссии и ничего не осталось делать как перейти Прусскую границу чтобы спасти своих бойцов и тех польских коммунистов что прилепились к его корпусу и стали в доску своими в боях.
В 1920-году гаевцы жили под Берлином в лагере Вюнсдорф. Свободно передвигаясь по определенной территории бойцы 3-го интернационала приезжали и в столицу Германии и как вкопанные останавливались на улицах перед идущими на Курфюрстендам живыми буржуями, такого в России уже не водилось. Да!!! Не удалось гаевцам расправиться с Европой по своему. Сотворил чудо на Висле старенький французский генерал Вейган а если бы не сотворил, то показал бы Европе Тухачевский что такое марксистские формулы на Буденновском языке.
Западные военные спецы говорили: что красные прошли кульминацию победы не заметив того. ПОЛНОСТЬЮ СОГЛАСЕН С ЭТИМ МНЕНИЕМ!!!!