Другого нет на свете корифея,
Уж столько лет на золотой галере
По морю, по Валютному плывет,
Не покладая рук, веслом гребет.
Галера — не дымящий "Кузя",
Она с валютой, не военным грузом.
Чтоб снова приумножить капитал,
Заброшен в воду кошельковый трал,
И удочки, и спиннинги, и сети,
Большой улов валюты светит.
Как одержимый, все равно гребет.
Опасен перегруз — на дно пойдет,
Вселенское тогда настигнет горе,
Погибнут все сокровища в оффшорах,
Что непосильным нажиты трудом,
И хитростью, и потом, и горбом.
Наемный, почитай, работник.
И с функциями сжился он охотно.
Галеру не намерен покидать,
Рук от весла уже не оторвать,
Ведь, где еще такая благодать?
Одна печаль, живет, не видя денег,
На скудном гособеспечении.
Да, кризис всех схватил за горло
И пировать чиновникам зазорно.
Балов нет, ни фуршетов и банкетов,
На «черный день» копят монеты.
Парит он безмятежно над народом,
И бронзовеет с каждым годом.
Над ним лишь небеса и Бог
Потянет вождь четвертый, пятый срок.
Не камера ведь — царские палаты,
Как кролики, послушны бюрократы.
Услужливы, радушны, льстивы,
Приятно жить и сытно, и красиво.
Поэтому владыке . не перечат,
Заздравные везде толкают речи.
Под кованным роятся каблуком.
Возникнет кто, тот пациент в дурдом
Или же явный кандидат —на нары.
Режим умеет фильтровать базары.
Отправит по приказу в преисподнею
Того, кто неподкупен, неугоден.
Чтоб не застряла в горле кость,
Преставился, аминь или авось.
Сердечный приступ или же инсульт
И на погост под траур унесут.
Сто лет ЧК, ее бойцы не дремлют,
Накажут, словно крот, нароют землю.
Поднаторел на судне кормчий,
Финансы контролирует он молча.
Коль под рукою недра и ресурсы,
То уникальным овладел искусством
По превращению вожделенной власти,
Не в общее — в семейное богатство.
Но дядя Сэм в итоге заберет,
Зачем же, как безумец, он гребет?
Ведь эта гребля, что сизифов труд,
Нашли счета и скоро отберут.
Есть истина Евангелие от Матфея:
«Там, где сокровище ваше,
Там и сердце будет ваше»
И потому он «на галерах пашет»,
Пока совсем не истощилась Раша.
К галере цепью алчности прикован
И обречен влачит свои оковы.
Они — и талисман, и плата
За страсть слепую к роскоши и злату.
Держаться за весло, сказал, не будет,
Давно не верят в эту сказку люди.
Рабы с галеры редко уходили,
Их ожидали мрачные глубины.
Прикованы к посудине цепями,
На дно ложились, будто камень.
Пожалуй, кормчий это понимает,
Но странно, что галер не покидает.
Спасательный, поди, имеет круг,
Если галера захлебнется вдруг.
Что до рабов, у них такая участь,
На смену им гребцы всегда найдутся.
Дела у миллионов очень плохи,
Они готовы вкалывать за крохи.
Подавлены, запуганы и робки,
Довольны жиденькой похлебкой.
И в этом горемычных их беда:
Нет силы воли, зрелости сознания,
Хотя рабы способны на восстание,
Трусливые холопы — никогда!
Под стать вождю гребцы другие,
Богатства прихватили дармовые.
Таков у упырей в крови устав:
Где власть, там криминал и капитал
Нет совести остановиться,
Грабеж «элитный» длится.
У каждого теперь своя галера,
И клептоманов не берет холера.