Гл.3
Наташа закрылась изнутри в кабинете, но Ирина Игоревна продолжала орать на весь коридор. Тогда девушка вытащила из кармана юбки телефон и сделала нужный звонок. Ровно через десять минут Волкову забрали в машину люди Кузнецова, ссылаясь, что Вадим Георгиевич пригласил их с мужем для срочного разговора. Когда явилась Ирина Игоревна, Ярослав Михайлович уже находился там.
Кузнецов пребывал без настроения, это они сразу про себя отметили. Начальник ОБХСС с минуту их разглядывал, а потом сказал в весьма грубой форме.
- Значит так, слушайте оба. Если хоть один волосок упадёт с головы моей будущей снохи или тем более, с моего сына, я вас живьём закопаю, понятно?
Волковы на время потеряли дар речи, они и понятия не имели, что у Кузнецова, кроме дочери, ещё есть и сын.
"Так вот почему Наташка так смело вела с ней беседу, и вот почему она устроилась в администрацию. Точнее, её туда устроили и теперь ясно кто." - с неудовольствием подумала Ирина Игоревна.
- Нет, сначала я закопаю вашего калеченого ублюдка, который тут стольких девиц сделал несчастными, а следом и вас кину в яму. И всё, в этом городе на несколько мразей станет меньше. Не ожидали, что я с вами заговорю таким тоном? С некоторых пор я изучал вашу придурковатую семейку и снизошёл к такому выводу: таких как вы, надо давить, как клопов без всякой жалости. Я смотрю, вы тут уже себя почувствовали настоящими рабовладельцами. Не рановато? Мы все живём за счёт трудового народа, а вы что тут устроили, казни показательные, издевательства? Прямо, управы нету на вашего сынка. Нашлась! Вернее, он сам её нашёл, Бог есть на свете. Всё, убирайтесь отсюда! Вы мне слишком противны, чтобы уделять вам много времени. И глядите мне, сидеть ниже травы и тише росы, иначе посажу. Далеко и надолго. Уяснили?
Волковы, словно неживые выползли из кабинета и не помнили как добрались до дома. Ярослав Михайлович догадался, что ему уже не получить прибыль за обещанные акции, но хоть бы своё вернуть. Жадность обладания пятью миллионами перевесила страх и через неделю он позвонил Кузнецову.
- Какие ещё пять миллионов? - возмутился тот. - Ты мне ничего не давал. Бредите, Ярослав Михайлович?
- Ну как же? - проблеял убитый горем директор завода. - Вы же сами говорили: прибыль, нефть...
- Считай, тебе это приснилось. А кому ты докажешь обратное? У тебя есть, чем подкрепить твои претензии? Или твой охранник осмелится перечить начальнику ОБХСС? Не думаю, что он такой дурак. Всё, разговор окончен.
- Вадим Георгиевич, не бросайте трубку, пожалуйста! - взмолился Волков. - Не за себя прошу, а за сына. На лечение требуется много средств, а я вам отдал последнее.
- Это твои проблемы. Кажется, так ты сказал дочери моего сокурсника Лёвы Меренкова, Катюше, когда та попросила у тебя денег на сложную операцию на лице. А изувечил её твой сыночек, между прочим! Или думал, что всегда вам будет всё с рук сходить, с ваших окровавленных? Нет, дорогой, над тобой уже давно тучки сгустились, а ты и не заметил.
Вадим Георгиевич положил трубку на рычаг, но по инерции продолжал выговаривать вслух:
- Это не я, Ярослав Михайлович, злой и плохой, это бумеранг к тебе прилетел. И не забирал я себе твоих денег, Ярослав Михайлович, а честно отдал их в благотворительность. Ой, ну можно думать, что ты их заработал честным путём! Не, ну у всех у нас случаются ляпы, но не до такой же степени. Развёл тут опричнину, понимаешь ли, и хоть бы за пятилетку удалось всё разгрести. Обнаглел ты, братец, сильно обнаглел. Не из ведра, а из бочки чёрную икорку ложкой черпаешь. Даже я себе подобного не позволяю. Скромнее надо быть, скромнее, доложу тебе. А то народ у нас всё подмечает. Да-да... Он, народец-то, глазастый у нас. Вот так-то, Ярослав Михайлович.
А Волков, после разговора с Кузнецовым, схватился за сердце. Огромной ладонью он растирал себе грудь, но болевые ощущения не проходили. Пришлось из приёмной вызвать к себе секретаршу.
- Симочка, у нас там есть валидол?
- А что случилось, Ярослав Михайлович?
- Симочка, я лекарство попросил!
- Ой, простите, я мигом.
Неприятности не замедлили являться каждый день. Вечером вернулась жена с работы вся зарёванная и сообщила, что её уволили, а она занимала пост заведующей санэпидемстанции. А на её место поставили Екатерину Казанцеву, маму Наташи.
"Ну да, и свашеньку Кузнецов пристроил." - злорадно предполагал Ярослав Михайлович.
Ирина теперь стала ухаживать за сыном, к облегчению сиделки, и вскоре снова потеряла внешний лоск и былую ухоженность. Она лишь недавно мало-мальски начала приходить в себя после трагедии с Артёмом, а тут новая напасть. Женщина бродила по комнатам в мятом халате не первой свежести, а о причёске и макияже уже и речи не могло быть.
Волкову и домой иногда не хотелось ехать, но Ярослав Михайлович твёрдо знал, что кроме этих двоих людей, он никому больше не нужен в этой жизни. Можно, конечно, найти любовницу, но это всё временно и только благодаря деньгам, которыми директор её будет обеспечивать, но как бы что ни сложилось наихудшим образом, а близкими Волков дорожил. Он безумно любил Ирину и своего вздорного, но такого родного сынишку.
Тут и так с настроением не лады, а к нему в кабинет ещё и инженер пожаловал. И не с планами и разработками на будущее, а с требованиями. Принялся намекать на повышение зарплаты.
- С чего я тебе её добавлю, со своей, что ли? Ты видишь, что наши запчасти уже никому не нужны, редкий случай кто проявляет к ним интерес. Страна вырастила массу арендаторов, которые за бугром покупают технику дешевле нашей. А как я могу снизить цену, чем я получку людям буду выплачивать?
- Но вы же обещали. - настаивал специалист. - Вы проживёте на эти гроши, что я в семью приношу?
- Мне бы твои проблемы! Зато у тебя дети здравые, а это всего дороже.
- Да, но этих детей нужно одевать, обувать и кормить. И что получается, я для того в институте учился, чтобы потом вести нищенский образ жизни? Ярослав Михайлович, я хочу вас предупредить, если в ближайший месяц вы не поднимете мой заработок, то я...
- Уволишься? - перебил его Волков. - Да хоть сейчас подпишу твоё заявление. Пугать он меня вздумал. Да в стране тяжёлое экономическое положение и завтра же на твою должность тысяча таких инженеров придёт и рады-радёшеньки будут данному тарифу.
Инженер, как-то отрешённо глянул на Волкова и, развернувшись, удалился из кабинета. А ровно через час Симочка соединила его с начальником ОБХСС.
- Ты что там, совсем распоясался? - кричал в трубку Кузнецов. - Почему у тебя главный инженер получает копейки? Позволь спросить, а какой оклад у тебя самого?
- Вадим Георгиевич, но такая ставка уже давно...
- Какая к чёрту ставка? И кто её придумал? Ты же и придумал. Чтобы себе полные карманы набить, а рабочие у тебя дошли до грани вымирания. Надоел ты мне, Волков, ох надоел! Если за неделю не исправишь положение, то вылетишь со своего кресла, как ота пробка из-под шампанского. Я давно бы тебя спихнул да пожалел твоего сына увечного. Хоть и шумел на него, кстати, заслуженно, но всё же и недругу не пожелаешь такое, если по-человечески. А ты борзеешь и борзеешь, и всё тебе не кается. В общем, я сказал, а ты меня услышал.
Ничего не оставалось, как сделать надбавку рабочим за их труд и заодно всем ведущим специалистам. Теперь его личная прибыль уменьшилась в разы. Сердце Ярослава Михайловича дало сбой и его увезли в больницу в предынфарктном состоянии.
Когда директору полегчало, то он огляделся по сторонам и очень удивился тому факту, что даже сюда дошли слухи о его немилости в высших кругах. Медсестра Кира, которая раньше бежала к нему навстречу сломя голову, нынче оставалась совершенно равнодушной к его появлению. Она даже уколы не поставила ему в палате, слава Богу, хоть положили директора не в общую, а в отдельную комнату. И на вопрос, почему ему инъекции не принесли, Кира ответила:
- А вы, Ярослав Михайлович, у нас ходячий. Так что, сами доберётесь до процедурной.
Обида сильно захлестнула его душу, но он пересилил себя и побрёл сам до процедурной, но всё же не выдержал:
- Помню, Кирочка, ты готова была руки мне целовать, а теперь и через губу не переплюнешь. Как же люди быстро меняются.
- Вы думаете, это уважение было, да, Ярослав Михайлович? Нет, это была боязнь за себя и своих родных. Вы же тут такую монополию развели, что мы и слово лишнее не смели сболтнуть, вроде бесправные. Никогда не забуду, как вы поступили с моей коллегой, Варей Нуштайкиной. Она, на свою беду, не узнала вас однажды и огрызнулась, так потом бедная женщина нигде в городе не могла устроиться по своей профессии и ей пришлось уезжать с насиженного места, где она родилась, училась и начинала трудовую деятельность. И всё из-за вас. - медсестра надавила на поршень шприца и по иголке потекли прозрачные капельки лекарства. - Да вы не волнуйтесь, Ярослав Михайлович, я не стану на вас зло вымещать, но и выделять от остальных тоже не буду. Вы для меня - один из пациентов. Не более. Заголяйтесь, Ярослав Михайлович! - Кира шлёпнула ладошкой по ягодице и директор скривился. Нет, не от боли, Кира знала своё дело, просто с детства терпеть не мог уколов.
Мужчина молчал, он не перечил ей. Потому что по существу, даже и оправдаться нечем. Медсестра говорила чистую правду. А он и забыл уже, весь этот обиженный им народ, а они, вон как напоминаются, через слова совсем посторонних людей.
Да, тяжело сменять царские одежды на обыкновенную холщовую рубаху.