Еще три дня, всего три дня, и....
Но все получилось, все свершилось вовремя, и не просто вовремя, а во время... Нет, лучше все по порядку. Да уж, порядка тут не было и в помине, все произошло так, как никогда и никто не мог бы предсказать, то есть, не как в кино, а именно как в жизни, ибо именно в жизни могут происходить невероятные истории, ведь жизнь, это когда человек ЖИВ!
Когда я впервые увидела малыша, в окружении папы и мамы, которые сами еще только-только окончили институт, я не могла отвести от него взгляда. Не потому, что малыши, как правило, все забавные, не потому, что он был какой-то особенный. Его взгляд вмещал в себя столько всего, что вся окружающая жизнь одновременно переставала существовать.
За время своей работы с пациентами, да и просто в силу некоего жизненного опыта, я пришла уже давно к выводу, что болезнь не меняет человека, она обнажает его, как на рентгене. Здоровый человек может, сделав определенные усилия, преподносить себя с той стороны, которая больше соответствует ситуации. У больного человека этих сил нет. А если это ребенок, которому всего – то три годика от роду....
Вот и у моего малыша осталось очень немного детского – ни в поведении, ни в разговоре, ни в отношении к окружающим и соприкасающимся с ним людям. Он не был диким, и в то же время никого не допускал до себя. Как будто в этом малюсеньком Маугли срабатывало какое-то реле, сможет тот или иной человек приобрести его благосклонность или нет. Как только некто чужой хотел приблизиться к нему, у него тут же «восставали» все иголки и он нахохливался, как щенок, охраняющий свою территорию. Обычный детский мир, состоящий из двух половинок – злой и добрый- был у него намного сложнее и в то же время намного проще. Добрые слова, произнесенные человеком в белом халате, не производили на него никакого утешающего эффекта. Любое проявление нежности или ласки он воспринимал как подкрадывающуюся опасность, и в то же время он вовсю старался быть настоящим мужчиной, которым никакие опасности не страшны, в джунглях сентименты не признают!
Лечение предстояло быть не только долгим, но и настолько тяжелым, что и не всякий взрослый мог бы его вынести. Маугли совершенно не понимал, что с ним должно происходить, он позволял себя лечить и с затаенным любопытством наблюдал за действиями врачей, как будто со стороны. Со стороны, потому что напрямую с ним разговаривали только мама с папой, а все прочие через меня.
Шесть месяцев длилась борьба за жизнь Маугли, цифра как бы не маленькая, но она становится еще более объемной, если подумать, что каждый день состоял из 24 часов, а в течение почти каждого часа дрожащее передвижение стрелки барометра здоровья сопровождалось страшными перепадами от уверенности и надежды до падения в бездну боли и страдания. Для Маугли все эти этапы стали определенным ритмом его жизни в чужой стране, чужом городе, где все говорят на совершенно не понятном ему языке.
Как-то раз он мне показал картинку, на которой было нарисовано нечто вроде радуг, никаких человечков, только сплошные радуги. Его комментарий меня полностью ошарашил – это СЛОВА. «Врач говорит фиолетовыми словами, медсестра жёлтыми, ты зелеными, а папа с мамой голубыми», - объяснил мне Маугли. Разумеется, что мой вопрос, почему именно эти цвета, был абсолютно глупый, собственно, как все вопросы незнакомых взрослых для малышей. Но сдержаться от разъедающего любопытства мне было не под силу, и я все же отважилась на диалог. И вот, что я получила в ответ: «фиолетовый – это ни красный и ни розовый, и ни оранжевый, то есть, непонятный. Жёлтый, это как солнышко, зеленый мне просто нравится, а голубой – это просто потому, что мама с папой этот цвет любят». Оказывается, все так просто... Позже оказалось, что Маугли даже буквы и слова запоминает по цветам: А-синее, Б-оранжевое, В-розовое и т.д. Спасибо по-русски было у него серое, а по-немецки коричневое. Но тут уж я перестала предаваться своему любопытству, а принимала его утверждения также точно безаппеляционно, как они и высказывались.
На день рождения я решила сделать Маугли подарок, разумеется, сюрприз. До сих пор за каждый цикл лечения он получал машинки. Но мне захотелось его чем-то поразить, и я купила ему плюшевого, огромных размеров бурундучка. Увидев плюшевое существо, малыш абсолютно не проявил чисто детской радости, он не захлопал в ладоши и даже не произнес ничего в знак благодарности – он растерянно воззрился на бурундучка и вдруг совершенно неожиданно спросил: « а как он меня будет понимать?»
Однако еще больший сюрприз для Маугли преподнесли ему его родители.
Его мама была беременна, и через несколько запрограммированных природой месяцев его монополии на родителей предстояло закончится, причем сразу очень круто – должны были родиться близнецы, двое мальчишек! Растеряны были все, каждый по-своему: родители, сообщив Маугли благую весть, а Маугли с трудом осознавал появление конкурентов.
И тут произошло то, чего не ожидал никто! Маугли собрал все свои машинки, убрал их под свою кроватку, у него появился аппетит, он стал улыбаться всем врачам, перестал бояться обследований – теперь он стал СТАРШИМ братом, теперь у него есть, о ком заботиться, кого опекать... Когда я как-то через пару дней с ним увиделась, он мне гордо сообщил: «Мне теперь не нужен бурундучок, я скоро буду очень занят, и мне некогда будет в него играть».
И тут впервые я чуть ли не кожей ощутила на себе огненно-алый цвет его слов – наверное, это цвет будущего.