Сиреневый туман

Лауреаты Фонда Всм
ТАМАРА АВРАМЕНКО - http://www.proza.ru/avtor/tavriya1949 - ПЯТОЕ МЕСТО В 4-М КОНКУРСЕ НА СВОБОДНУЮ ТЕМУ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

Сиреневый туман
- Подходим, Назар. Врубать песню? – спрашивал машиниста его помощник Митя.
В поездной бригаде он был новичком, но уже знал: перед Прокопьевском должен звучать «Сиреневый туман». Так повелось с тех пор, как Назар перешёл на ветку, пролегавшую через эту станцию, оставившую зарубку в его сердце. Тысячу раз задавал себе один и тот же вопрос: «Что особенного было в той девчонке?» Но ответа не находил.
- Дадут зелёный - тогда, - ответил Назар и сбавил скорость.
Мигнул зелёный глаз семафора, и по вагонам понеслось из динамика:
- Сиреневый туман над нами проплывает, над тамбуром горит полночная звезда…
Бывает, одна случайная встреча оставляет неизгладимый след в душе. Проходит время, память услужливо рисует всё до мелочей. И кажется, повторись заново, сказал бы не те слова, поступил бы иначе, не потерял в водовороте жизни человека, подаренного случаем…

Состав дёрнулся и лениво протянулся вдоль перрона. Замелькали лица провожающих,  суетящихся торговцев домашней снедью, потных носильщиков с тележками.
- Прокопьевск, - крикнула проводница.
По узкому коридору затопали пассажиры с вещами. Парень, стоявший у окна, зашёл в купе, чтобы не мешать, забравшись на верхнюю полку, раскрыл книгу и тут же захлопнул: слишком тусклым был свет.
- Вот наши места, заходи, - женщина с  высокой причёской втащила чемодан и дорожную сумку. – Добрый вечер всем.
Её спутница, девушка лет семнадцати, кивнула головой и тихонько сказала:
-  Я же говорила, нижняя будет занята.
Женщина, подняв полку, стала укладывать поклажу.
 Девушка обратилась к тётке, лежавшей на нижней полке напротив:
- Можно присесть?
- Садись, чего уж, - сказала та, подтягивая ноги.
Проводница принесла бельё, и женщина стала стелить постели.
- Помогла бы, - упрекнула девушку тётка. – Ну и молодёжь пошла.
- Я сама, сама, - поспешно сказала женщина. – Ложись, - обратилась она к дочке. Та осторожно села и бочком-бочком медленно улеглась.
- А Вы, значит, наверх полезете? – выпучила глаза тётка.
- Да, полезу, - в голосе женщины чувствовалось неприкрытое раздражение.
- Вот сами их портим, потом локти кусаем.
- Нельзя ей наверх. После операции, - решила объяснить женщина.
- Ой! Извините! Язык – мой враг, - оправдывалась тётка. – Меня Гавриловной кличут.
- Софья Аркадьевна. Дочка моя, Люба.
- Слышь, дембель, - постучала Гавриловна в полку над головой. – Вишь, знакомимся. Ехать-то далеко.
Парень спрыгнул вниз, надел рубашку.
- Назар.
- К мамке едешь? – допытывалась тётка.
- Отслужил, и домой, - улыбнулся парень, глядя на девушку.
Завязалась беседа, обычная для попутчиков. Говорили женщины, молодёжь помалкивала, поглядывая друг на друга.
- Захотелось Любочке самостоятельности, романтики, - рассказывала Софья Аркадьевна. – Уехала за тридевять земель. А тут аппендицит прихватил да ещё гнойным оказался. Пришлось ехать, забирать. Не до экзаменов.
- Всё равно поступлю! – надула губы Люба и приподнялась, пытаясь сесть. Мать бросилась помогать. - Я постою немного в тамбуре. Здесь душно.
- Осторожно, чтоб шов не повредить.
- Я присмотрю, с вашего разрешения, - сказал Назар и вышел вслед за девушкой.

- Чем будешь заниматься на гражданке? – спросила Люба.
 -Пойду работать и на подготовительные курсы. Хочу в железнодорожный попробовать.
- Здорово!
- Тебе не холодно? Я мигом.
Назар принёс кофточку и набросил девушке на плечи.
Она смотрела в окно, за которым мелькали полевые цветы, росшие вдоль колеи.
- Люблю ромашки. Они такие чистые, трогательные.  Смотри, сколько их. Так бы нарвала охапку!
- Хочешь, сочиню про них стихотворение?
- А ты умеешь?
- Сейчас-сейчас… - Назар прикрыл глаза, задумался и выдал: - А мне милей ромашки полевые, их незатейливая простота. Прекрасны незабудки голубые, но нежность их совсем не та.
- Впечатлил.
- Транзистор прихватил. Послушаем? – он стал искать подходящую волну. Сквозь треск и писк прорвалось:
- … кондуктор не спешит, кондуктор понимает, что с девушкою я  прощаюсь навсегда…
- Это же моя любимая, «Сиреневый туман»! – воскликнула  Люба.
Они болтали о том о сём, как старые приятели. Назару представлялось, он вернулся к девушке, которая ждала его из армии. В Любиных глазах парень казался взрослым и надёжным. С таким интересно и не скучно. Ей хотелось прижаться к Назару, ощутить его тепло и силу.
Вышла проводница.
- Сейчас стоянка пять минут, - сказала она, открывая дверь. – Только на ходу не прыгать.
- Хочешь мороженого? – оживился Назар.
- Хочу.
- Я мигом, - он помчался к киоскам.
Люба вернулась в купе. На лице улыбка, в душе песня. Софья Аркадьевна подозрительно посмотрела на дочь и спросила:
- Как ты?
- Прекрасно. Просто замечательно, - тихо сказала Люба, стараясь не разбудить сопевшую во сне Гавриловну.
Бежали минуты, а Назар не возвращался. Девушка заволновалась и вернулась в тамбур. Проводница уже закрыла дверь, состав тронулся.
- Остановите! Надо сорвать стоп-кран! – крикнула Люба.
- Не положено! – отмахнулась проводница и хотела уйти.
- Тогда я сама, - девушка решительно ухватилась за ручку стоп-крана.
- Сдурела, что ли! Успокойся, или я вызову наряд! – пригрозила проводница.
- Поймите, человек отстал, без документов, без денег, вещи здесь! Он там один! Ну, пожалуйста! – заплакала Люба. – Сердца у Вас нет!
Дверь соседнего вагона распахнулась, и появился запыхавшийся Назар.
- Вот он, твой герой! Чего ему станется! – проводница ушла, продолжая ворчать: - Сердца у меня нет… как же!
- Запрыгнул в последний вагон, - похвастался Назар, протягивая мороженое. – Ты  плачешь?
Люба прильнула к нему, обхватив крепкую загорелую шею, и вовсе разрыдалась.
- Испугалась за тебя.
- Маленькая моя, не плачь, - шептал Назар. Его вдруг пронзила небывалая нежность к этой худенькой девчонке со своим внутренним миром любимых цветов и песен, такой не похожей на тех, какие встречались ему до сих пор. – Я с тобой. Я рядом. Всё хорошо.
Он наклонился и нежно  поцеловал тёмное родимое пятнышко на её шее.
- Утром мы сойдём, и я больше не увижу тебя, - ужаснулась Люба.
- Я приеду. Оставь адрес и телефон. Обязательно приеду.
- Пойду, мама волнуется. Адрес я напишу. Спокойной ночи.

Начало светать. Вагон мягко покачивало, просыпаться не хотелось. Софья Аркадьевна поторапливала. Люба сунула записку под транзистор, стоявший на столике, и поспешила за матерью. Она не стала будить Назара, опасаясь бурного прощания в присутствии матери.
Проводница начала уборку, пока пассажиры в основном спали и не мешали. Она приподняла транзистор и, смахнув на пол крошки и какую-то бумажку, стала мести пол.
 Народ потихоньку просыпался. В соседнем купе заплакал ребёнок. Назар открыл глаза и, увидев пустые полки,  побежал искать проводницу.
- Где она?
- Кто? Барышня твоя? Так они сошли только начало светать. Чай будешь?
- Она что-нибудь оставила для меня? – женщина пожала плечами. – Может, на словах?
- Нет, парень. Да не расстраивайся. На твой век девчонок хватит.
***
Назар выглянул в окно. Вот и Прокопьевск. Можно прогуляться.
- Митяй, я за сигаретами, - сказал он напарнику.
 Шла посадка. Приехавший люд  потянулся к выходу в город. В третьем купе пятнадцатого вагона оставалась одна пассажирка. Женщина, видимо, задумалась и вздрогнула, когда к ней заглянул проводник.
- Ваша станция. Билет будете забирать?
Она поправила шарфик, прикрывавший тёмное родимое пятнышко на шее, и покатила чемодан к выходу. В ушах звучала песня:
- … а может, навсегда ты друга потеряешь, ещё один звонок, и уезжаю я.
Назар посмотрел на привокзальные часы. Время есть. Успеет.
Люба глазами поискала таксофон. Надо позвонить маме, чтоб не волновалась.
Они шли навстречу друг другу, не подозревая, что через несколько секунд их пути пересекутся.