Утро выходного дня выдалось хмурым и холодным. Зловещие и почти черные тучи тяжело и низко нависли над городом, предостерегая любителей отдохнуть и потрудиться от возможных неприятностей, связанных с выездом на природу.
Это обстоятельство, однако, судя по длинным вереницам подтягивающихся к автовокзалу любителей-садоводов, нисколько не смущало обладателей собственности, именуемой кем-то дгромким словом "дача" или попросту огородом.
Тяжело ступая и натужно дыша, некоторые огородницы никак не могли преодолеть небольшоепрепятствие в виде маленького бордюра, в связи с чем, шбабушкам приходилось щостанавливаться и с
осторожностью делать неимоверные усилия для того, чтобы на него подняться. Их старые, давно износившиеся тележки, при этом с силой громыхали об асфальт, а иные даже и переворачивались, заставляя старушек чертыхаться и с большим трудом нагибаться, чтобы их поднять. Кое-как, собравшись с силами, энтузиастки, постукивая палочками по асфальту и при этом с трудом выпрямляя спины с громоздящимися на них рюкзаками или сумками, потихоньку продолжали путь к заветной цели - автобусной остановке.
- Слышь, Ивановна! - обратилась одна пенсионерка лет под 80 к своей знакомой попутчице, по виду ровеснице, - кажись, скоро дождь будет.
- О, Господи, - вздыхает та в ответ. - Как же морковку дергать буду? Ведь ее опосля подсушивать надо. А в домик таскать тяжело, ноги почти не ходють. Сегодня еле встала, ночью давление поднималось, видать на погоду. Голова как чугунная, сердце так и трепещется, спину после четверга разогнуть не могу. Но ехать-то надо! Ведь морковку дергать давно пора. Ведра два, наверное, соберу, если никто не украл.
- Ты, тово, поскорее что-ли ноги двигай, - зовет ее подружка, - автобус нас с тобой ждать не будет. Вишь, скоко народу собралось, даром, что погода никудышная. Ты смотри, как автобус подойдет, охай погромче, да костылем стучи, что есть мочи. Может как-нибудь залезем. Я сзади встану, тебя подсажу, а ты тележку свою со всей силой тяни, да не вздумай руки разжать, как тогда. Хорошо, что еще тот бугай, которому колесом в мурло заехала, добрый оказался, железку твою в сторону отбросил, а тебя пожалел, только матом и покрыл.
- Давай постоим хоть маленько, - тяжело вздыхает Ивановна. - Тележка у меня сегодня тяжелая, да еще в сумку всего наложила. Посмотри, какой там автобус стоит, не наш ли?
- Не-е, - щурится ее товарка, - не наш. Я его только по цвету и узнаю. Наш длинный и зеленый, а этот не наш. Вон уже и наш под'езжает, счас его штурмовать начнут. Ну, пошли, что-ли быстрей...
Обе старушки, с трудом ковыляя, наконец, сделали последний рывок и оказались а толпе садоводов-любителей, напряженно ожидающих своего рейса.
Еще минуту назад мирно разговаривающие соседи, почти мгновенно стали похожими на спортсменов-конкурентов, готовящихся к старту, едва увидев под'езжающий к остановке автобус. Пестрая людская толпа наперегонки бросилась к пыхтящему зеленому перевозчику и возле самых его дверей оказались здоровенные рыболовы с громадными заплечными рюкзаками, своим видом сильно смахивающие на толстых неуклюжих моржей. Их свирепые лица и сильные руки не оставляли никаких надежд на первоочередной заход и возможность занять места.
Следом за рыбаками автобус стал заполняться пассажирами, которые могли передвигаться по жизни вполне самостоятельно, то бишь "молодыми" пенсионерами, женщинами с детьми и без оных. Среди всеобщего шума то и дело были слышны резкие звуки, издаваемые от падающих тележек, тяпок, лопат, досок, ящиков и прочего инвентаря, столь необходимого для огородной деятельности.
- Эй, вы, там в дверях, пошевеливайтесь, - послышался голос кондукторши, толстой тетки со злобным выражением лица, еле держайщейся на ногах от грубого натиска пассажиров.
- Ивановна! Ты где? - резкий визгливый голос старушки, пытающейся втиснуться в автобус, заглушил все остальные звуки пассажиропотока.
- Здеся я, Петровна! - ответствовал ей хриплый старушечий голос из другого конца автобуса.
- Ну, слава Богу, стало быть, таперича и поедем. Ты там сидишь или как? - не унималась голосистая подружка Ивановны.
- Сидю я на подножке, и тележка моя здеся же. Ты-то как?
- У окошка я, тута меня прислонили мужики и на рюкзак и посадили, - прохрипел в ответ голос Петровны.
"Интересно, как эти старушки работают у себя на участках, если с таким трудом влезают в автобус?" - подумала про себя женщина лет 50, стоящая недалеко от группы пенсионеров преклонного возраста и тут же глубоко вздохнула. "И моя мать еще совсем недавно делала то же самое. Еле ходила, болезней был воз и маленькая тележка, а в огород продолжала ездить".
Женщина невольно закрыла глеаза и увидела перед собой знакомую до боли картину: себя и свою престарелую мать, держащуюся за локоть дочери, с трудом передвигающую ноги и волочащую за собой дребезжащую тележку. Две огромные ее сумки , набитые словно кирпичами, Людмила (так звали нашу пассажирку), стиснув зубы, несла в одной руке и делала вид, что ей нетяжело.
"Господи, как быстро летит время! Вот уже полгода прошло, как мать живет в ином мире, а в нашем ничего не меняется", - горестно вздохнула женщина и открыла глаза.
В этот момент на задней площадке автобуса начала разгораться настоящая баталия, заставившая пассажиров отвлечься от своих мыслей.
"И как не стыдно молодым перед нами, людьми в возрасте, - начала свою излюбленную дорожную тему старушка со слезящимися глазами, вплотную прижатая к задним дверям. - Ишь, сидит и хоть бы хны. Глаза бесстыжие отвернула, в уши провода затолкала, а мы - старики еле на ногах стоим. Я вот еще в войну девчонкой работала, звание ветерина...ой, то есть...ветерана имею, можно сказать, еле живая, а вот стою, а эта выдерга молодая сидит!" - не унимался дребезжащий старушечий голос.
- Так они, молодые, счас живут только для себя, - подхватила благодатную тему ее соседка, возрастом далеко за 70, - в телевизоре каждый день только и видно: какую программу не включи - везде только оттянись, да оторвись! А молодежь все это видит и оттягивается! А мы что! Нам, старикам, уже ничего и не надо. Отжили, значит! Пенсии копеечные, лекарства дорогие!...
- Ну, хватит, бабуля, свои лекции оставь при себе, - резко обернувшись назад, к пенсионеркам, возмутилась женщина средних лет. - Вы свои пенсии за просто так имеете, а мы за такие же деньги день и ночь пашем, и еще неизвестно, если доживем, какие крохи нам государство подкинет.
- А ты бы помолчала лучше, сама скоро такая будешь! - поднялась на нее старушка с маленьким сморщенным птичьим личиком, - ишь защитница выискалась. Ты с наше поживи, да поработай. Я вот, почитай, полвека отработала и теперь почти ничего не вижу, да на костыле, а в огород езжу. Тебе...
- А зачем в таком состоянии вы в огород ездите? - оборвала ее не в шутку разозлившаяся попутчица. - Места только занимаете. Какие из вас работники, прости Господи, если на ногах еле держитесь? Так на ходу и помереть можно. Лучше бы возле дома на лавках сидели, да судачили. А на земле работать, так силу иметь надо. Что, и сказать в ответ нечего? - закончила женщина и отвернулась.
"А что, ведь она права! - поддержала в мыслях попутчицу Людмила. - Зачем таким старым и немощным людям рисковать своим слабым здоровьем и жизнью, отправляясь так далеко от дома. И куда смотрят их дети или соцзащита? А, впрочем, моей матери тоже было нельзя ничего доказать! Возрастные изменения, то есть маразм играет с человеком злую шутку".
Снова закрыв глаза, женщина представила перед собой маленькую сгорбленную фигурку матери, склонившуюся над огуречной грядкой. Вот она с большим трудом распрямляет уставшую спину и смотрит слезящимися глазами на свою дочь, ритмично махающую тяпкой, ее сморщенное лицо преображается счастливой улыбкой.
- Люда, сегодня еще морковку продергать надо, грядки полить и там, возле домика площадку прополоть. Так что ты быстрей работай, а то мне с огурцами еще долго возиться надо.
Вместо ответа дочь, тяжело дыша, на минуту останавливается, молча вытирает красное, потное лицо и снова продолжает свою тяжелую работу.
"Господи, за что мне такое наказание? - мрачно думает она про себя. - Ведь почти никакого урожая на такой земле не собираем, а работать приходится как ломовой лошади ради того, чтобы потешить обманчивые иллюзии матери. Скоро обед, за которым она начнет разглагольствовать на свою излюбленную тему:"Землю надо любить и на ней работать до седьмого пота, а что урожай не велик, так и что! Главное - выращиваем свое, не покупное! А что платим за этот выращенный мизер слава богу - так и что! Главное - воздух здесь чистый, птички поют, и с соседками поговорить можно!
- Только не мне, - осторожно заявляет Людмила. - Мне разговаривать здесь некогда.
- И правда, - сразу поддерживает ее довольная мать. - Ты у меня как трактор, за день столько делаешь, сколько мне за год не сделать.
- Вот уж не говори, - раздражается дочь. - Только мне эта "тракторная" работа дорогой ценой дается. Сама знаешь, что мне с больным позвоночником так работать нельзя, а исследоваться и лечиться ого-го за какие деньги приходится!
- А что же делать, ведь землю не бросишь, - возражает ей мать, - и я уже такая старая, что еле хожу. Вспомни отца, как он тебе говорил:"Земля - всему голова! Ее никак бросать нельзя!" Ты посмотри, какая здесь красота! На следующий год у нашей яблони хороший урожай будет, да может, вишня заплодоносит. А птички-то как поют, слышишь?
- Некогда мне твоих птичек слушать, пойду полоть, - мрачно вздыхает дочь и выходит из домика.
- Может, ты еще кружку чая выпьешь? - кричит ей вдогонку мать и тут же, спохватившись, добавляет: - Ты там не забудь про жуков на картошке, пошевели их маленько, а то всю ботву сожрут, гады...
"А вот еще какой случай тебе расскажу, - слышит вдруг Людмила у себя за спиной громкий голос одной из престарелых огородниц и тут же возвращается из прошлого в настоящее. - У моего соседа родственник недавно...того...помер, то есть его колесом автобуса придавило. Ехал из сада, да на обратном пути стал выходить из задней двери и споткнулся. Сам-то он с палочкой ходил, сильно хромал, а шофер его и не заметил. Росточку он маленького был, да и последним выходил из автобуса.
-Воь беда! Сколько ж ему было лет? - удивляется соседка говорящей пенсионерки.
- Да уж почти 84 года, царство ему небесное, - крестится старушка.
"Вот еще один пример человеческой глупости, смешанной с жадностью, - услышав обрывок разговора, подумала Людмила. - Человек погиб за ведро морковки или свеклы, которую мог бы без проблем купить на соседнем базаре и при этом живым и невредимым вернуться домой. А там бы вечерком, сидя на лавочке возле дома, обсуждал бы с соседями свежие новости из телевизора".
Отвернувшись к окну от старушек, женщина с тоской смотрит на забрызганные дождевыми каплями стекла автобусных окон и снова видит перед собой маленькую фигурку матери.
- Люда, я завтра в сад хочу с'ездить по одному делу с подружкой, так ты меня не теряй, - знакомый до боли голос матери напомнил женщине о недавней утрате.
- Мам, да зачем же вы туда поедете? Ведь конец ноября на дворе, каждый день холод да дождь. А как же вы назад добираться будете? Ведь все автобусы, кроме одного отменили, - чуть не плачет дочь в телефонную трубку.
- Да хватит ты меня учить, - сердится мать, - мы быстро с Аней дойдем до участка и тут же назад и повернем. Она у меня отростки от вишни возьмет, и все дела. На этом рейсе же и приедем. Я тебе вечером позвоню.
"Ну что с ней будешь делать!" - в сердцах ругает свою престарелую мать Людмила. - Никакого чувства реальности у человека! Кое-как ходит под руку со мной в магазин, да в больницу, а тут - на тебе: в такую погоду собралась за тридцать километров проветриться! И подружка хороша: тоже ничего не соображает. Ради какого-то прутика зовет мать в такую рискованную поездку".
Тяжело вздохнув, женщина вспоминает, как до самого позднего вечера пыталась дозвониться матери по телефону и пила успокоительные лекарства. Сильные порывы ветра с дождем и непроглядная осенняя темень подсказывали ей, что про изошло несчастье.
Только когда в девять часов вечера она услышала по телефону знакомый голос, несчастная дочь, наконец, смогла свободно вздохнуть.
- Люд, а я только что приехала домой на попутке, - быстро заговорила мать. - Представь, на рейсовый автобус мы опоздали. Сама знаешь, как я хожу. Так вот, пришлось три километра нам с Анькой переть до трассы. Там нас один мужик на легковушке и подобрал, даже и денег не взял за проезд, увидев, как мы выглядим. Сотовый у Аньки разрядился, а свой я взять забыла, хоть ты меня и ругаешь за него. Нога у меня сильно болит, вот что.
- Мам, что у тебя с ней? Быстрее говори! - кричит в трубку дочь и чувствует сильный толчок в сердце.
- Не знаю, распухла она у меня и покраснела. Я, видишь ли, сильно оступилась, нога и подвернулась. Потом, вроде как прошло, а вот приехала, она у меня сильно и заболела.
- Слушай, мам, я сейчас к тебе приду, тебя соберу, вызову такси, давай с'ездим в травмпункт, вдруг у тебя перелом.
- Да ты что говоришь-то, - сердится мать, - никакого перелома и нет! Я устала до смерти, счас помоюсь, перекушу, да спать лягу...
"Ну вот, почти до поворота и доехали, - раздался за спиной у Людмилы низкий голос стоящей бабульки, - как же выходить будем?"
- Эй, - тут же послышался чей-то крик с задней площадки, - бабули, давайте двери освобождать, а то через ваши мешки мне не выйти!
"Мне, пожалуй, тоже надо к выходу готовиться, - думает про себя Людмила и поворачивается от окна. Почти в тот же момент на передней площадке происходит какое-то непонятное замешательство:слышно, как громкие женские голоса тревожно переговариваются и просят остановить автобус.
"Интересно, что там случилось? - волнуется женщина и поворачивает голову в сторону переполоха.
- У кого есть вода рядом? - кричит пассажирка, стоящая в куче столпившегося народа на передней площадке. - Бабушке плохо, может, есть кто-нибудь из медиков?
"Ну, дела! - мелькает мысль в голове у Людмилы, и она пытается протиснуться вперед сквозь плотный строй огородников. Опустив руку в сумку, женщина сразу же нащупывает небольшую бутылочку с водой.
- А, может, у нее где-нибудь таблетки есть? - громко говорит еще одна пассажирка.
- Да она минут десять назад что-то в рот взяла, - вставляет в разговор фразу соседка заболевшей и тут же добавляет. - Мы, как только с трассы свернули, ей сразу и плохо стало. Вижу, полезла в карман, видно за таблеткой, и тут же изо рта у ней пена пошла. Господи, Боже мой, что делать -то? Воды быстрее!
В этот момент Людмила передает бутылку с водой через головы пассажиров, и одна из них пытается напоить бесчувственную старушку.
- Что делать-то теперь? - волнуются огородницы, - ей "скорая" нужна. - Эй, - стучит одна из них в кабину водителя, - останови автобус, женщине одной плохо!
От громких криков и оглушительного стука виновница переполоха вдруг внезапно открывает глаза и со страхом смотрит по сторонам.
- Ну, слава Богу, пришла в себя! - радостно восклицают столпившиеся возле нее пенсионерки и сразу же на перебой задают вопросы.
"Ну все, моя остановка, - оглядываясь на пришедшую в себя огородницу и одновременно опуская ногу на ступеньку автобуса, подумала про себя наша героиня.
Быстрым, спортивным шагом женщина пошла по направлению к своей садовой аллее. Уже через семь минут она открывала дверь маленького деревянного домика, стоящего у разветвления двух узких гравийных дорог.
"Здравствуйте, Таисия Петровна! - обратилась она к немолодой, интеллигентного вида женщине, сидящей за маленьким столиком и что-то пишущей. - У меня к Вам дело. Хотелось бы с Вами порешать вопрос о продаже участка моей умершей матери," - тихо озвучила она тяжелую для себя миссию и при этом вздохнула.