3. афганистан гора шабан

                повесть  «АФГАНИСТАН ГОРА ШАБАН»
                (начало февраля 1988 года)




                Светлой памяти РГ №632 и её командира  Ахметшина И.А.
                Посвящается…




   ПРОЛОГ

   Задолго до рассвета молодых солдат разбудил внезапный грохот. Он оказался таким неожиданным и очень громким, что мы даже повскакивали со своих кроватей. Спросонок было трудно разобраться в причинах столь тревожного шума и несколько бойцов, соскочив вниз, стали торопливо одеваться… Остальные продолжали сидеть в своих койках, в-полуха прислушиваясь к тревожным бухающим звукам…
   -Ну, и чего вы повскакивали? –послышалось от тумбочки дневального. – Это артиллерия долбит.  «Гиацинт» работает… Отбой!
   И в самом-то деле… Почти весь личный состав нашей первой роты продолжал спать и только мы – молодые бойцы подорвались со своих кроватей, даже не разобравшись в причине ночного шума. Однако стоящий у тумбочки дневального младший сержант Малый разъяснил нам в чём же собственно дело. Это был вроде бы обычный артиллерийский залп, правда, самый первый… Который и прогремел в ночной тишине очень уж внезапно…
   -Да ложитесь, я сказал! – строгим тоном произнёс дневальный Микола. –До подъёма ещё час.
   А полусонные тела уже откинулись на свои персональные койки и быстро прикрылись собственными солдатскими одеялами. В том числе и я. Но заснуть сладким сном теперь было трудновато.
   Ведь шесть или даже двенадцать орудий «Гиацинт» не скучали. Выпустив хором, то есть выстрелив первым залпом свои пристрелочные снаряды дивизион дальнобойных гаубиц затем принялся работать по площадям беглым огнём. И этот разрозненный грохот доносился до нас очень даже хорошо. Не помогла и вторая подушка, которую я взял с соседней пустой койки, чтобы прикрыть свою голову. Артиллерийская канонада проникала сквозь толстый слой ваты и совершенно не давала мне уснуть дальше… Но я всё ещё не терял надежды наверстать упущенное счастье, ведь до неминуемого подъёма осталось не так уж и мало времени… Минут пятьдесят, а может и целый час…
   Однако грохот мощных выстрелов продолжался и спустя какое-то время я понял всю бесполезность своих попыток заснуть. Как часто это бывало, война внесла свои коррективы. С каким-то щемяще-тоскливым чувством я нехотя распрощался с последней надеждой на короткий приятный сон. Которого всегда так не хватает молодому солдату…
   «Э-эх… - мысленно вздохнул я. –Целый час пропал. Который можно было бы поспать.»               
   Но с этим досаднейшим обстоятельством уже ничего нельзя было поделать. Оставалось просто полежать под одеялом и с закрытыми глазами.
   -Я-а-а! –громко зевнул заскучавший дневальный Малый, после чего высказался уже вполне осмысленно. –Началось.
   Сидящий напротив него дежурный по роте ответил ему коротко и неразборчиво. Затем у тумбочки дневального вообще замолчали, и только тусклый дежурный свет синей лампочки продолжал озарять пространство у входа в казарму нашей первой роты.
   А я всё лежал с закрытыми глазами и вслушивался в грохот артиллерийских выстрелов. Дальнобойные орудия всё долбили и долбили по далёкому врагу. 152-миллиметровые снаряды улетали куда-то за тридцать или даже все сорок километров, где и разрывались с ещё большим грохотом… Взметая ввысь огромные фонтаны огня, камней и земли… Уничтожая случайно или неслучайно попавшиеся глинобитные дома, редкие здесь деревья, такие же глинобитные ограды - дувалы и горные скалы... С пронзительным визгом прошивая окружающее пространство своими смертоносными осколками… И оставляя на месте взрыва внушительные воронки…
   «На-ча-лось… -повторил я в мыслях. –По северу работают… По Муса-кале…»
   Так назывался вражеский укрепрайон, расположенный на севере провинции Гильменд. Нашей провинции Гильменд, в главном городе которой, то есть в Лашкаргахе и размещался отдалённый советский военный гарнизон, где служил я. А вот там, то есть на северной окраине этой афганской провинции всё ещё находились душманы. Как, впрочем, и во всех остальных уездах провинции Гильменд… Однако сейчас наша дальнобойная артиллерия посылала снаряд за снарядом именно по укрепрайону Муса-кала…          
   Так было надо… И вовсе не потому, что нашим артиллеристам следовало хоть куда-нибудь, но обязательно тратить свои бесчисленные снаряды. А ровно потому, что наше славное советское командование вместе со своими афганскими коллегами-сарбозами разработало целую войсковую операцию. И её главной задачей являлось полнейшее уничтожение закоренелых моджахедов, просто тёмных душманов и конечно же иностранных наёмников с их инструкторами. Ведь вся эта орава непримиримых противников Апрельской революции не только засела, но ещё и закрепилась в районе Мусса-кала. Уже одним только своим присутствием создавая вполне реальную угрозу всем демократическим завоеваниям афганского народа и его советских братьев…
   Так что теперь дошла очередь и до укрепрайона Мусса-калы… А начавшаяся в пять утра канонада дальнобойных орудий являлась ничем иным, как самой настоящей массированной артподготовкой. Ведь сейчас по духовскому укрепрайону долбила не только наша лашкарёвская гаубичная артиллерия, но и другие дальнобойные дивизионы, стянутые сюда из остальных гарнизонов. И именно под этим артиллерийским прикрытием афганистанские войска и советские боевые подразделения начали выдвигаться на север провинции Гильменд. Чтобы завоевать и этот укрепрайон… Завершив тем самым ещё одно достижение Апрельской революции.
   А пока афганские львы-сарбозы и их бародарон-е-шурави(* прим. Автора: советские братья) начинали своё совместное наступление… Наша первая рота продолжала спать… Вернее, лежала в койках с закрытыми глазами… И в этом полудремлющем состоянии ожидала неизбежной команды «подъём». Кому как… А лично для нас эта война должна была начаться на час позже… То есть в шесть часов утра. Ведь три разведгруппы первой роты шестого батальона спецназа должны были прикрывать с воздуха наступающие по земле советско-афганские полки… Но это было возможно только в светлое время суток… А поэтому мы сейчас холодной февральской ночью по-прежнему нежились в тёплых кроватях и вроде бы спали…             
   Но время шло и шло… А с каждой истёкшей минутой близился не только подъём всего личного состава… На всех нас неумолимо надвигалась очередная война… То есть крупномасштабная войсковая операция… С её кодовым обозначением «Юг-88».
   А время шло… И шло…
*
   Глава 1.  ЭТА ДЕЖУРНАЯ БРОНЕГРУППА.
   Было утро.
   -«Ох-хо-хо…»
   Словно повинуясь этому незабвенному закону военной подлости, минуты ожидания тянулись ужасающе долгие-предолгие… Даже давным-давно поднявшееся над горизонтом солнце оказалось неспособным пронзить своими лучами серую пелену афганистанских облаков… И поэтому потенциально горячее земное светило абсолютно не могло согреть даже наши задубевшие лица…
   «Ну, когда же…» -опять промелькнула мысль.
   Более того!.. Это прославленное поэтами всех веков жгучее светило сейчас выгледело как издевательски слабоватое подобие кружочка солдатского сливочного масла… Что ещё сильнее усугубляло тоскливую и сосущую пустоту на месте моего желудка…   
   -«Ох-хо-хо… -мысленно изнывало всё моё иззябшее и оголодавшее существо. -Ну, когда же?!.. Прозвучит эта команда…»
   Но всё вокруг оставалось прежним… Гарнизонный плац, неравномернно покрытый крупными булыжниками и кое-где серыми замёрзшими лужицами... Одетые в практически одинаковую желтовато-зелёную форму солдаты, прапорщики и офицеры... И эта белая облупившаяся трибуна с очередным пламенным оратором… То есть с горячо выступающим военачальником… 
   «Ну-у… Сколько же можно?!»
   Увы, ничто не помогало… И все мы по-прежнему терпеливо стояли на промозглом февральском ветру… И стойко, словно  бравые оловянные солдатики, дожидались окончания утреннего развода подразделений: кому на учебные занятия, кому на хозработы или подготовку к боевым… 
   -«Э-э-эх…»
   Мы – это наш 6-ой батальон спецназа, выстроившийся на плацу, как и положено справа налево, начиная с штабной коробки. Сегодня перед нами выступали прибывшие на войсковую операцию начальники и поэтому сейчас справа стояли почти все офицеры управления нашего батальона. Рядом с ними и находилась в колонну по-три  моя первая рота. Далее таким же длинным вытянувшимся порядком стояли вторая и третья роты, потом укороченный строй минёров и зенитно-артиллерийская группа, колонна роты связи и РМО… Даже батальон дальней тропосферной спецсвязи и тот присутствовал сейчас на плацу… 
   -Ну, сколько ж можно?! – послышался сзади приглушённый знакомый фальцет.
   Это не выдержал молодой солдат Виталик Билык и высказал вслух давным-давно терзавшую всех нас мысль. На его нетерпеливый возглас обернулся не только командир нашего третьего взвода, который тутже нахмурил свои рыжеватые брови… Но и несколько бойцов из стоявшего перед нами второго взвода… На смуглом таджикском лице механика Мухи даже сверкнула белозубая улыбка.
   -Тихо! –приказал старший лейтенант Веселков.
   Ведь справа в непосредственной близости находилось наше бдительное и зоркое батальонное начальство… Ведь на переполненной трибуне сейчас стояло не только всё командование нашей 22-ой бригады спецназа, но и прилетевшие из Москвы высокопоставленные генштабовские военачальники. Именно ради них сегодня и было организовано столь масштабное построение, для чего на наш плац притопало практически каждое подразделение лашкарёвского гарнизона.
   -Билык! –предупреждающе-строго произнёс наш взводный и на всякий случай внимательно оглядел каждого из нас.
   Понимая всю важность происходящего на наших глазах военно-политического события, мы и так уж стояли без движения. То есть вообще не меняя положений приподнятых по уставу голов или прижатых по швам рук… У каждого из нас имелось личное оружие, но и оно не издало ни одного звонкого металлического бряцанья. В общем мы стояли практически не шелохнувшись… Разве что изредка ослабляя одну ногу взамен другой, как впрочем и положено делать по общей команде «Вольно». В таком же строевом положении сейчас находилось около тысячи замерших вокруг военнослужащих.   
   Плац был переполнен подразделениями. Потому-то наша первая рота оказалась сдвинутой далеко вправо от своего обычного местоположения, то есть почти впритык к большущей полузамёрзшей луже. В которую, судя по свежей грязи и взбаламученной воде,  кому-то уже «посчастливилось» угодить… Плац тут имел некоторый уклон, да и булыжника здесь было очень мало… Так что стоявшие в последней шеренге штабные прапора старательно оглядывались на эту лужу, чтобы не ступить свеженачищенной обувью в её грязное месиво. Ведь по окончанию развода всем нам следовало промаршировать парадным строем как раз перед этой самой трибуной… То есть перед всеми местными и московскими начальниками…
   -Тихо! – опять приказал наш старший лейтенант и повернулся лицом к трибуне.
   Как оказалось, сегодня на наш спецназовский плац прибыли даже такие диковинные подразделения как отшельники-«гиацинтщики», вертолётная ОРАТО и спецпропагандистский ОПА. Не хватало только мотострелкового батальона охранения, который, надо полагать, ещё с рассвета занял боевые позиции на своих заставах, в блиндажах, ДОТах и окопах.
   -Внимание! –вполголоса произнёс командир нашего взвода.
   При этом он даже не обернулся на нас. Но мы и так уже увидели, что стоявшие впереди солдаты все разом подобрались и вытянулись словно по команде «Смирно!». Штабная коробка справа тоже шевельнулась и замерла.
   -Ур-ра-а-а! –послышалось спереди.
   Это означало долгожданное окончание всеобщего построения.
   -Ур-ра-а-а! –дружно подхватили и мы этот повторный крик всеобщей солдатской радости.
   Наконец-то заканчивалось это наше ротное мучение на промозглом холодном ветру, да на бездонно-пустые желудки.
   -Ур-р-ра-а-а! –дружно и неудержимо громыхнуло над всем плацем в завершающе третий раз.
   Наверняка от нашего крика эти генштабовские начальники почувствовали себя как на трибуне Мавзолея во время военного парада на Красной Площади… Тогда как все мы искренне радовались тому, что через несколько минут попадём в тёплые казармы.
   -Бригада-а-а! –донёсся слева и спереди по-военному громкий командный голос. -Равняйсь!
   Мои руки привычно взяли тяжёлый пулемёт в положение «на плечо». То же самое сделали остальные наши трое пулемётчиков и один-единственный гранатомётчик со своей громоздкой «шайтан-трубой».
   -Смирно! Управление – прямо! Остальные – напра-ВО!
   Мы естесственно выполнили все эти команды и… Как и следовало того ожидать… Нам, то есть подчинённым старшего лейтенанта Веселкова и четвёртому взводу первой роты теперь предстояло преодолеть эту огромную, кем-то уже взбаламученную лужу…
   -Шагом!.. –повелительно гремело от трибуны.
   Командующему нашим Лашкарёвским парадом не было видно этой грязнющей лужи… Тогда как мы уже ужаснулись своей предстоящей участи… Взявшись покрепче за ремень, я даже поднял свой пулемёт повыше… Ведь после поворота направо моё положение кардинально изменилось и теперь я оказался в первой шеренге… То есть лицом к этому препротивнейшему месиву…
   -МАРШ!
   И мы дружно сделали первый шаг к этой луже…
   -Третий, четвёртый взводы – на месте!
   Эту спасительную для нас команду подал командир первой роты. Мы дружно затопали на месте. Первый и второй взводы беспечно шагали по сухому дальше.
   -Нале-ВО! -продолжал командовать наш ротный отец и командир.
   Мы дружно выполнили эту команду и быстро потопали вперёд, чтобы догнать хвост второго взвода…
   Тем временем штабная коробка уже вышла на бетонную дорогу, развернулась к трибуне и замерла во главе с комбатом… Чтобы через пару-тройку секунд  дружно зашагать парадным строем по направлению к высокопоставленному начальству. Остальные подразделения Лашкарёвского гарнизона выдвигались к правому флангу…
   -Правое плечо – вперёд! –слышался голос ротного.
   Это означало, что первый взвод нашей роты уже ступил на бетонную часть плаца и стал разворачиваться к трибуне. Остальным взводам следовало здорово поторопиться…
   -Управление – Смирно! –донёсся слева голос комбата. –Равнение – напра-ВО!
   По этой команде марширующие офицеры и прапорщики штаба батальона дружно перешли на парадный шаг, при этом они все разом прижали руки по швам и одновременно повернули головы к трибуне. Раньше я уже видел это впечатляющее зрелище и поэтому не отвлекался. Ведь мне сейчас надо было ускорить шаг и никоим образом не отставать от своих товарищей… В общем, прижимать пулемёт ПКМ к себе покрепче и держать своё место в строю... Чтобы оно – драгоценное не ушло вперёд без меня.   
   -Первая рота, равняйсь! Смирно! –командовал наш капитан Перемитин.
   Мой третий взвод только-только занял своё место в ротной колонне… Тогда как следовавший за нами четвёртый взвод явно запаздывал…
   -Шагом МАРШ!
   И мы дружно тронулись парадным шагом… До трибуны было метров пятьдесят-шестьдесят… Вот сзади затопали сапоги четвёртого взвода… Слева по плацу смещались остальные подразделения…
   -Первый взвод, смирно! Равнение – напра-ВО!
   Вот дошла очередь и до головного взвода нашей первой роты… Солдатские сапоги вышагивали по бетонной поверхности очень дружно и чётко…
   -Второй взвод!..
   Секунд через двадцать точно такую же команду подали и нам…
   -Равнение – напра-ВО!
   Наш взводный Веселков не оплошал и подал завершающую команду «ВО!» как раз в тот момент, когда мы дружно попытались впечатать свои левые сапоги в бетонную поверхность плаца. В ту же секунду левая рука заученно прижалась к телу, правая ещё сильнее сжала ремень пулемёта, а голова одновременно со всеми остальными повернулась к трибуне… Причём, с высоко поднятым подбородком и особенным парадным взглядом…
   «Раз, раз, раз, два, три!» -отсчитывая шаги, бухало в моём мозгу.
   Наверняка, точно так же думали и мои товарищи… Дружно чеканя свой парадный шаг в едином замершем строю… Не совершая никаких неуставных движений руками или головой… Ни разу не шелохнувшись и преданно пожирая своих военачальников по-уставному горящими глазами… Словно слившись в едином порыве своими солдатскими телами в монолитную глыбу очередного советского взвода… Уже морально изготовившегося уничтожить любого потенциального противника на любой земле в любом боестолкновении…
   «Раз! Раз! Раз, два, три!»
   А с трибуны на нас смотрели сороколетние и пожилые мужчины в такой же военной форме… Смотрели внимательными, строгими и зоркими глазами… Держа правую руку у виска, они как бы проверяли каждого из нас по-отдельности и весь взвод целиком… Проверяли бескомпромиссно и по-настоящему… Как бы заглядывая в каждую солдатскую душу… Причём через направленные на них солдатские взгляды…
   «Раз! Раз!»
   И эти многое повидавшие немолодые мужчины тоже отдавали нам честь… Приветствуя наши по-юношески прямые взгляды и наши сплочённые ряды… То есть нашу готовность отважно действовать в любой боевой ситуации… А если понадобится… То и отдать свои восемнадцати-девятнадцати-двадцатилетние жизни ради выполнения поставленной боевой задачи.
   «Раз! Раз! Раз, два, три!» -продолжало бухать в голове.
   Вот белая трибуна осталась позади…
   -Вольно! –вдруг скомандовал старший лейтенант Веселков.
   На этом и закончился военный пафос обычного вроде бы ритуала… Непроизвольно заставившего всех нас вытянуться в струнку и взметнувшего в наших душах всё самое лучшее… После чего и продолжилась привычная наша солдатская жизнь…
   -Четвёртый-то взвод… -проворчал вполголоса сержант Сорокин. –Идут… Как горох сыпят…
   -Балбесы! –так же негромко откликнулся другой дембель. –Даже шагать не умеют!
   На наше молодое солдатское счастье мы промаршировали перед трибуной, как принято говорить, без сучка, без задоринки… То есть несмотря на различия в росте, массе тела и длине ног, невзирая на разницу в сроках службы, опытность в строевой подготовке и другие моменты, наши солдатские подошвы опускались на бетонную поверхность одновременно и по-военному чётко… Так что наш взвод из двадцати двух бойцов издавал один-единственный звук, как будто этот шаг делал один великан…
      А вот шагавший за нами четвёртый взвод хоть и старался изо всех своих силёнок… Однако там солдатские подошвы выбивали такой разнобой… Что его слышали не только мы, но и все остальные… Включая и московских военачальников… А остановившийся в конце бетонки капитан Перемитин даже болезненно морщился, слушая эти строевые потуги наших косолапых АГээСчиков и таких же огнемётчиков.
   -Это «лашкарёвские страдания»! – негромко сказал командир первой роты, когда четвёртый взвод проходил мимо него. –Когда плохо с руками – это называется рукосуи… А вот когда с ногами нелады…
   Эти насмешливые слова услышали и в первом взводе, и во втором, и разумеется в нашем третьем… Кое-где раздались приглушённые смешки дембелей… Они были довольны, что сейчас на плацу прилюдно проштрафился не их, а четвёртый взвод. Почти всегда недотёпистый и несобранный.
   А военный парад продолжался и сейчас перед трибуной маршировала третья рота… К нашему удивлению она прошагала лучше всех… То есть лучше нашей первой роты и второй… На оставшиеся подразделения можно было не смотреть…
   -Рота минирования ещё может что-то изобразить… -проворчал на ходу сержант Сорокин. –Да и то…
   -На уровне нашего четвёртого взвода… -сказал сержант Ермаков, со смехом оглянувшись назад.
   Мы уже подошли к привычному месту построения нашей первой роты, тихо предвкушая радость встречи с тёплой казармой. Первый и второй взвода уже стояли на своих местах…
   -Стой! –скомандовал нам старший лейтенант Веселков.
   И мы все как один остановились, причём в аккурат перед дверью родной казармы. До которой нам оставалось каких-то десять шагов… Вот командир третьего взвода огляделся по сторонам… И мы дружно навострили свои уши, чтобы без лишней задержки услышать слова долгожданной команды…
   Но, увы… Наши ожидания пошли прахом… Закон военной подлости не заставил себя долго ждать!..
   -Капитан зай… -послышалось от трибуны.
   Можно было считать последние секундочки… Военный парад уже закончился. Трибуна опустела, военачальники неспешно шли к штабу бригады, отмаршировавшие подразделения ускоренным шагом расходились к местам своих обычных построений… Плац стремительно пустел…
   -Капитан Зайцев!
   Этот громоподобный рык был нам давно знаком… Так военный комендант Лашкарёвского гарнизона каждый раз после бригадного построения подзывал к себе начальника Службы РАВ… Вообще-то этот здоровенный полковник Бабийчук был из управления бригады, тогда как невысокий и щуплый капитан Зайцев из Штаба нашего 6-го батальона…
   -Чья сегодня бронегруппа? – доносилось от трибуны.
   Мы невольно напряглись. Ибо этот вопрос полковника Бабийчук был не очень-то и хорошим…
   -Капитан Перемитин, дежурная бронегруппа сегодня от вас?
   Я оглянулся назад. Полковник Бабийчук вместе с капитаном Зайцевым шли по плацу как раз к нашей казарме… То есть к нашему строю…
   -Так точно! –бодро отвечал голос командира первой роты. –Третья группа!
   -Где она? –приближался к нам начальственный баритон товарища полковника.
   Мы буквально замерли… Ибо нам не светило ничего хорошего…
   -Здесь, товарищ полковник! –уже в свою очередь подал свой командирский голос старший лейтенант Веселков.   
   -Отличненько!.. –обрадованным тоном заявил полковник Бабийчук. –Через десять минут мы ждём тебя у склада РАВ! Всё понял?
   -Так точно! –бодренько отвечал командир третьей группы. -Только нам нужно сдать оружие.
   -Ну-у… Тогда я жду вас через двадцать минут! Только не опаздывать!
   Ознакомив всех нас со своим начальственным решением, товарищ полковник решительно развернулся и энергично зашагал к автопарку в сопровождении капитана Зайцева… Который на всём протяжении этого трагического для нас действия не произнёс ни одного слова.
   -Товарищ старшнант! –сказал наш замкомвзвод сержант Ермаков. –Мы целый час стояли на морозе, на ветру… Нам бы обогреться в казарме…
   Это было в-общем-то справедливым предложением… Однако товарищ полковник, как оказалось,  обладал не только массивной комплекцией, но и очень уж утончённым слухом…
   -Вот на складе РАВ вы и согреетесь! –донёсся слева его громоподобный голос.
   Больше никто из нас не сказал ничего. А то мало ли что…
   -Ой-ё… -тяжко вздохнул гранатомётчик Коля Малый. –Свалился нам на голову… Со своим складом РАВ!
   Мы сейчас шли по длинному проходу между казармами первой и второй рот… Так что уж здесь-то нас никто не мог подслушать… Отдав нам команду о сдаче оружия, старший лейтенант Веселков естесственно пошёл в казарму. Как только он скрылся за входной дверью, наши дембеля быстро поотдавали свои автоматы молодым соратникам и тоже юркнули в тёплое нутро родной казармы… И теперь мы топали к ружпарку под руководством Коли Малого, который был на полгода старше нас по призыву.
   -А что там может быть? – послышался сзади голос Виталика Билыка.
   -Да ничего хорошего. –отвечал на ходу Коля Малый. –Или землю копать, или ящики с боеприпасами перетаскивать… Или ещё чего…
   -А может территорию убирать? –предположил Виталик. –Начальство ведь приехало…
   -Вот увидишь… -отвечал Коля. –Целую бронегруппу не станут вызывать для уборки территории.
   Коля Малый прослужил здесь, в Афгане почти десять месяцев и потому обладал гораздо бОльшим нежели мы жизненным опытом… Однако даже он не смог предположить истинные размеры постигшего нас бедствия.
   Когда мы сдали оружие и построившись направились в сторону автопарка… Когда наши дембеля по пути встретили знакомого им солдата со склада ГСМ, который вроде бы видел какой-то КАМАЗ у ворот склада РАВ… Когда мы прошли мимо водонасосной станции и завернули за глинобитный забор автопарка и увидели кабины уже трёх КАМАЗов, стоявших у ворот склада Ракетно-Артиллерийского Вооружения… Когда мы подошли чуть поближе и обнаружили полнейшее отсутствие брезентовых тентов на этих грузовиках… Даже тогда мы ещё надеялись на нечто среднестатистическое… То есть не совсем страшное…
   Но когда пыльная афганистанская дорога чуть завернула и нам открылся вид сбоку… Только теперь мы увидели то, что все эти три КАМАЗа были длиннющими шаландами, с горкой загруженными какими-то непривычными военными ящиками…
   -Ой-ё-о-о!.. –горестно вздохнул Коля Малый. –Ну, так шо я казав?!.. Амбец…
   Поставленная нам боевая задача оказалась до ужаса простой: разгрузить к вечеру все три КАМАЗа, попутно перетащив эти ящики с унитарными танковыми снарядами в подземные закрома склада РАВ. Самого полковника Бабийчука здесь уже не было, но его боевой приказ озвучил капитан Зайцев.
   -Мы не успеем! –возмущённо сказал сержант Ермаков. –В лучшем случае…
   Он привычно опёрся ногой о колесо и, ухватившись за край борта, быстро подтянулся на руках… Оказавшись в кузове, наш замкомвзвод тоже вздохнул…
   -Не успеем, товарищ капитан! Каждый ящик надо подавать сверху вдвоём… Два человека принимают ящик снизу и сразу же тащат на склад.. Там, на входе их будут ваши кладовщики принимать или ящики нам придётся дальше тащить?   
   -Дальше тащить. –кратко ответил посиневший от холода начальник службы РАВ.
   Сержант Ермаков озадаченно присвистнул…
   -Не успеем, товарищ капитан… Вы сами постойте рядом и посмотрите… Сколько времени уйдёт на один-единственный снаряд… А их тут, в кузове… Сами посмотрите!.. Тыщи полторы…
   Капитан Зайцев похлопал себя по карманам, поискал в них какие-то бумаги с точным количеством снарядов… Но так ничего и не нашёл… Поэтому начальник Службы РАВ быстренько так ушёл к себе на склад… Наверняка, чтобы отогреться…
   -Да-а… -вздохнул наш замкомвзвод. –Удружил нам товарищ полковник… Бабий чук!
   -Да не-ет! –с лёгким смешком сказал дембель Лебедев. –Это «Бабий Гек»!
   Все остальные просто молчали, думая каждый о своём… Три КАМАЗа-шаланды с танковыми боеприпасами буквально принуждали мозговые извилины размышлять с удвоенной энергией…
   Когда-то советский писатель Аркадий Гайдар написал развесёленькую детскую книжку «Чук и Гек», в которой два маленьких мальчика со столь необычными именами постоянно попадали в какие-то невероятные истории. С той поры уже прошло много-много лет… Эти Чук и Гек уже выросли, возмужали и даже состарились… Однако, судя по нынешней ситуации, их генеалогическое дерево все эти годы размножалось и разрасталось… Буравя землю длиннющими корнями, чтобы пробиться наружу новым стволом… Отпочковываясь при каждом удобном случае размножения… Ну, и разносясь по свету страшно летучими семенами…
   -Вот принесло его нам на наши головы! Этого полкана…
   -Малый! –нетерпеливо спросил товарищ замкомвзвод. –А как это переводится? Бабий чук или бабий гек!
   -Да кто его знает?!.. –отозвался наш гарный хлопец. –В общем… Что-то женское…
   Прошло ещё несколько долгих томительных минут. Но товарищ капитан всё не появлялся.
   -Ну, что?! –проворчал сержант Сорокин. –Будем дальше ждать или начнём?
   -Начнём… -сказал товарищ замкомвзвод и оглядел нас. –Разбиться по парам! Зарипов, полезай в кузов! Будешь подавать снаряды…
   -Один? –спросил я, не веря своим ушам.
   Ведь только что был разговор, что снаряды из кузова будут подавать двое… 
   -Со мной! –рассмеялся товарищ сержант.
   И мне оставалось только ужаснуться… А через мгновенье молча лезть в этот длиннющий кузов.
   -Все готовы? –вопрошал сержант Ермаков. –Ну… Тогда… Вперёд!
   И пошла работа… Все ящики оказались одинаковыми. Каждый из них весил килограмм сорок или даже все пятьдесят… Во всяком случае так мне стало казаться через полчаса. Я работал за двоих: брал длинный ящик за один конец и разворачивал его так, чтобы он оказался поверх борта шаланды. Когда снизу подходила пара грузчиков и протягивала вверх руки, я брался за другой конец снарядного ящика и, приподнимая его, осторожно толкал вперёд… Когда этот ящик был принят снизу двумя парами рук… Тогда я спешил взяться за следующий… Ведь подходила уже другая пара юных носильщиков…
   -Осторожней берите! –командовал им сверху сержант Ермаков. –Не уроните!
   Находясь в кузове, он по праву замкомвзвода осуществлял общее руководство всеми нашими разгрузочными работами, зорко наблюдая за соблюдением техники безопасности и попутно контролируя мои личные старания по перетаскиванию снарядных ящиков из штабеля к борту… Другой товарищ сержант находился на земле и добросовестно следил за соблюдением всё той же техники безопасности при переноске взрывоопасных ящиков неопытной молодёжью…
   -Аккуратней-аккуратней! –командовал сержант Сорокин. –Внутри ящика есть гильза с порохом и капсюлем… А с другого края – снаряд со взрывчатым веществом и уже вкрученным взрывателем!
   Третий наш дембель по фамилии Лебедев контролировал перетаскивание снарядов внутри складского подземелья и поэтому я не слышал, что он говорил торопливо семенящим грузчикам…
   -Ермаков, Сорокин! А вы почему не работаете? – строго спрашивал появившийся старший лейтенант Веселков. –Бездельничаете?
   -А мы контролируем работу и технику безопасности! –бодро отвечал ему товарищ замкомвзвод. –Тут унитарные танковые снаряды!То есть уже полностью снаряжённые… А если кто-то из молодых вдруг уронит ящик на один торец?!.. То или капсюль сработает… Или взрыватель… Сами поимаете… Что будет…
   Командир взвода невольно поморщился и пошёл на склад…
   -Перекур! –объявил сержант Ермаков, взглянув на свои часы. –Десять минут отдыхаем.
   Я устало сел на ближайший ящик. Неподалёку лежит мой распахнувшийся бушлат, который я скинул в самом начале. Его надо бы переложить на другое место… Но сейчас нет никакого желания делать лишние движения.
   Руки и ноги мои стали словно чугунные. Пока я брался за снаряды, лежавшие вдоль борта, то моя работа ещё не казалась мне такой трудной… А вот когда я выбрал весь первый боковой ряд, где снаряды лежали вдоль борта, и потом взялся за следующий ряд… То теперь мне приходилось поднимать двумя руками весь ящик… Затем, топчась на одном месте,  я разворачивался на сто восемьдесят градусов и осторожно опускал снаряд на борт… Если носильщиков внизу не было, то я мог немного отдохнуть… Правда, придерживая ящик… Чтобы он не каюкнулся вниз… Если снизу уже тянулись руки, то надо было аккуратно подавать им этот ящик… И тутже браться за очередной…
   А сейчас было целых десять минут перекура и я просто сидел на снарядном ящике... При этом мне не хотелось смотреть на соседний КАМАЗ… Там, в новенькой кабине с большой табличкой «ЦЕНТРПОДВОЗ» под лобовым стеклом, беспечно положив руки на руль, сидел здоровенный солдат-водитель… Который, лениво пережёвывая жевательную резинку, пренебрежительно посматривал на нашу работу и вновь прикрывал свои бесстыжие глазки… Пока мы тут надрывали пупок и, откровенно говоря,  ишачили… Он попросту балдел, слушая какую-то музыку через наушники… И главной заботой для него сейчас была своевременная замена кончившейся кассеты на другую… Причём, как я успел заметить, плеер у него был хороший, то есть третьего поколения… Который работает всего от двух пальчиковых батареек…
   -Ну, и рожу наел… Сидит себе преспокойненько, музычку слушает… Плеер свой выставил на всеобщее обозрение…
   Это внизу наши боевые дембеля перемывают косточки, как им кажется, вконец обнаглевшего водителя…
   -Интересно… На что он этот плеер сменял?! Зарипов, глянь-ка там в кузове!.. Нету там остатков муки просыпанной или чего-нибудь ещё?
   Я внимательно осматриваю ребристое днище шаланды, но не вижу ничего такого… Что могло бы послужить отличнейшим товаром в бартерной сделке между афганистанским дуканщиком и советским военным водителем…
   -Ну, значит соляры слил…
   Потом наши всезнающие дембеля основательно берутся за полковника Бабийчука… Который как комендант гарнизона имеет под своим личным командованием целый комендантский взвод… И эти его собственные лоботрясы целыми днями занимаются самой настоящей ерундой… Правда, комендачи каждый вечер выставляют наряд на центральный КПП, но ведь это всего три человека: один дежурный и два дневальных… Тогда как оставшиеся двадцать семь человек занимаются ровно тем, чем забавляет себя всякий отъевшийся кот, когда ему нечего делать… То есть вроде бы чистят своё сплошь автоматное оружие и приводят свой внешний вид в порядок, драют мокрой тряпкой бетонный пол и вылизывают свою небольшую территорию…
      -Ермаков, а где все механики и наводчики? – спрашивает внезапно появившийся командир взвода.
   Он побывал на складе и попутно успел пересчитать всех, скажем так, присутствующих… И теперь решил задать вполне резонный вопрос… Ведь снарядные ящики перетаскивают всего четыре пары носильщиков: Дереш со Шпетным, Билык с Малым, Агапеич с Костиком, ну, и Каток с Сальником… 
   -А их всех забрал зампотех роты. –отвечает Ермаков. -Когда мы проходили мимо автопарка.
   Наверняка, кто-то из ушлых старших солдат-наводчиков умудрился сообщить ротному зампотеху, что их сейчас посылают на целый день на какие-то непонятные работы, тогда как они не успели… Дальнейшее было легко предсказуемым: либо они быстро наврали ему с три короба, либо товарищ майор сразу всё понял и стал готовиться к засаде… А потом он выскочил из КТП как чёртик из табакерки… И увёл за собой всех наших механиков и наводчиков… Которые, уходя от нас,  усиленно хмурились и поджимали губы, чтобы ненароком не заулыбаться… В общем, старательно делали «умные лица», чтобы сержант Ермаков не заподозрил их в тайном сговоре со своим техническим начальством.
   -А ты сказал ему? –начал было командир взвода.
   Сержант Ермаков уже был готов к этому вопросу.
   -Я конечно же ему говорил о приказе полковника Бабийчука… Но товарищ майор всё равно их забрал… Он сказал, что им технику надо обслуживать.
   -«Конечно»…
   Наш взводный командир негромко чертыхается и ещё раз оглядывает две непочатые шаланды… Там эти унитарные танковые снаряды точно такими же плотными рядами уложены чуть повыше уровня бортов… а те метровые «ящички», которые не поместились в общий аккуратный штабель… Они возвышались горкой по всей длине кузова…
   -Товарищ старшнант, надо бы сказать товарищу полковнику!.. –говорит сержант Ермаков. –Что одна наша дежурная бронегруппа не справится с тремя шаландами… Надо бы ещё людей…
   -Тут их… -начинаю было я, но вовремя замечаю сердитый дембельский взгляд и тутже замолкаю.
   -Со второй роты или с третьей… -продолжает товарищ сержант. –А ещё лучше – его комендантский взвод бы сюда!
   Старший лейтенант Веселков ничего не говорит в ответ и после короткого раздумья уходит по направлению к военному городку… А мы принимаемся опять за «свою» работу… Трудно конечно… Но других вариантов у нас попросту не было.
      -Что, языком любишь болтать? – недружелюбным тоном спрашивает меня сержант Ермаков.
   Я только что положил снарядный ящик на край борта и собрался опустить один его конец…
   -Да я только хотел сказать… -оправдываюсь я. –Что их тут слишком много… Он же снизу смотрел… А если бы глянул сверху… Как они тут плотно уложены…
   -Подавайбыстрей! –перебивает меня товарищ сержант. –Тебя уже ждут, а ты всё болтаешь и болтаешь!
   Без лишних слов я подал вниз этот ящик и торопливо развернулся за следующим… С земли его поджидала уже вторая пара носильщиков… А за нею – третья и четвёртая… Тогда как наверху я был по-прежнему один-одинёшенек…
   -Быстрей подавай! И аккуратней… Если уроните взрывателем вниз… То от этого одного снаряда сдетонируют все остальные!.. Понятно вам?!.. Даже пикнуть не успеете!.. А за нашей шаландой сдетонируют и две остальные…
   Застращав всех молодых бойцов своими авторитетными предостережениями… Периодически затем посматривая на мои метания по кузову и торопливые старания носильщиков… Наши заслуженные дембеля начинают свой извечный разговор о военной несправедливости вообще и о законе подлости в частности…
   Ведь на этом самом складе РАВ сейчас внаглую бездельничали целых два солдата, причём один из них был молодым и второй всего-навсего фАзаном, то есть не дембеля… И следовательно они вполне могли бы добросовестно поработать вместе с нами…
   -А эти водилы?!.. –возмущённо говорил сержант Ермаков. –Их же на каждом КАМАЗе наверняка по-двое… А это уже шесть человек!
   -И откуда они только взялись?! –недовольно ворчит дембель Лебедев. –Ведь колонна из Союза была на прошлой неделе…
   Сержант Ермаков никак не реагирует на это отвлечённое высказывание и начинает подсчёт личного состава в подразделениях нашего гарнизона.
   -В комендантском взводе – тридцать раздолбаев! Рота матобеспечения – больше ста балбесов!.. В зенитно-артиллерийской группе – человек сорок… Лентяев… В роте минирования около пятидесяти… Не меньше!.. Наш батальонный автовзвод – тридцать!..  Мазутеев… В нашей роте связи – человек сто… В батальоне связи – человек триста… Гиацинтщики – человек сто пятьдесят… ОРАТО приблизительно столько же… В пехотном батальоне- человек пятьсот или шестьсот… Сколько всего выходит?..
   -Серёга, ты про ОПА забыл… -смеясь подсказывает сержант Сорокин.
   То был разнесчастный Отряд Пропаганды и Агитации, который мы знали по нашей солдатской столовой. Неизвестно, чем они занимались там, то есть у себя в расположении… Но здесь им оставалось только ловить мух своими лицами… Ведь их один-единственный стол располагался перед столами нашей первой роты. Поэтому когда ОПА запаздывал или дневальный хлопал ушами, с их стола быстро исчезали сперва сахар с маслом, затем хлеб, а потом и всё остальное. Так что мы часто наблюдали знакомую нам картину: пустой стол с одиноким чайником, растерянный дневальный и грустные-прегрустные лица опоздавшего ОПА…
   -Ну, ладно… -снисходительно кивает сержант Ермаков. –Приплюсуем к общей куче и этот десяток бездельников… Сколько всего-то выходит?!
   -А наши три боевые роты?! –опять говорит дембель Сорокин. –На войну же не все ходят…
   -Не мешай…
   Неторопливые подсчёты и перепроверки занимают минут пять… За это же время я успел подать вниз четыре снарядных ящика… Эти носильщики опять примчались к шаланде как угорелые и стояли внизу в колонну по-два…
   -Выходит не меньше полутора тысяч бездельников! –торжествующимголосом возвещает сержант Ермаков. -И всё это не считая наших товарищей офицеров, прапорщиков и гражданских служащих! Которых тем более не загонишь на разгрузку этих танковых снарядов…
   -А ты ещё забыл продавщиц из Военторга… -смеётся дембель Лебедев. –И женщин из штаба бригады…
   Тут подаваемый мной ящик издаёт резкий скрежещущий звук. Поэтому я не слышу ответа нашего замкомвзвода. Но, надо полагать, местная женская добропорядочность нисколечко не пострадала…
   За полчаса до времени обедать появляется наш старший лейтенант Веселков. Сержант ермаков попытался было схитрить…
   -Товарищ старшнант, разрешите нам всем здесь остаться и отдохнуть!.. А за обедом отправим трёх-четырёх бойцов… Дадим им свои котелки и они еду сюда принесут… А мы пока тут отдохнём… А то мы… Так устали…
   Командир взвода скептически оглядывает сержанта Ермакова:
   -По тебе этого не скажешь! Ты ведь даже не вспотел!
   -Так я же не сколько за себя говорю… -быстро отвечает всегда находчивый товарищ сержант и показывает рукой на уходящих с ящиком носильщиков. –Вон они сколько снарядов поперетаскали… Еле идут, бедняги… Или вот!.. посмотрите наЗарипова!
   А я в этот момент как раз отдыхал, устало присев на верхний ящик и отрешённо положив руки на борт… Для полноты картины не хватало лишь языка, высунутого на всю длину и безвольно заброшенного на плечо…
   -Нет. –ответил командир взвода. –Идёте наобед в столовую и сразу же возвращаетесь. Строем туда и строем обратно.
   -А кто будет охранять? –скорей по привычке спросил Ермаков.
   -Кого тут охранять? –переспрашивает Веселков. –Эти ящики?!.. Их водители посторожат…
   Сержант Ермаков молча поджал губы и наверняка при этом скрипнул своими челюстями. Однако с командирским решением приходится считаться даже ему…
   Минут через пятнадцать мы построились и медленно потопали в свою солдатскую столовую. Если бы мы пришли туда отдельно и чуть пораньше, то испытали тогда ни с чем несравнимое блаженство… Но, увы… Проскользнуть мимо нашей казармы нам не удалось и в столовую мы отправились в составе ротной колонны… По пути нам пришлось несколько раз пройтись по плацу туда-сюда-обратно… Потом мы вошли в столовую и через несколько минут вышли обратно… После чего доблестная первая рота с пустыми желудками, голодным блеском в глазах и со строевой песней на устах бодро возвратилась в родную казарму… Там все разбрелись кто куда… А голодный третий взвод медленно направился к складу РАВ…
   А там около изгороди из колючей проволоки и таких же ворот по-прежнему стояли три КАМАЗа-шаланды, доверху нагруженные всё теми же танковыми снарядами…
   -А вы не можете заехать на склад и остановиться около входа в хранилище? –раздражённо спросил сержант Ермаков, открыв дверцу водителя.
   В это время в кабине первой шаланды сидело трое солдат и они как раз объедались своим «центрподвозовским» сухим пайком. На приборной доске горделиво возвышалас надрезанная сверху буханка хлеба… Рядом стояли три вскрытые консервные банки. Как я успел заметить, две из них были большие с тушёнкой и только одна с какой-то кашей.
   -Не-а! –сказал водитель, сидевший за рулём. –Нас туда… Просто не пустят… По технике безопасности… Честное слово… Мужики… Мы бы заехали… Нам это не трудно… Давным-давно бы заехали…
   Он жевал и говорил… Говорил и продолжал жевать… Видать, сердитый вопрос сержанта Ермакова застал его в тот самый момент, когда он только-только отправил в рот большой кусок тушённого мяса…
   -Ну, ладно…
   Наш замкомвзвод понял, что эти военные водители ни в чём не виноваты… Разве что в приёме своей «центрподвозовской» пищи на глазах голодных солдат ОКСВА. (ПРИМ. АВТОРА: УСЛОВНОЕ СОКРАЩЕНИЕ Ограниченного Контингента Советских Войск в Афганистане) Поэтому Ермаков просто, без лишних эмоций закрыл дверь КАМАЗа и лишь затем огорчённо сплюнул на землю.
   -Перекур – десять минут! А потом… Вперёд!
   Эти десять минут промчались быстро и незаметно. Я поначалу было понадеялся на то, что теперь меня заменят в кузове… Как мне теперь казалось, уж лучше таскать вдвоём эти ящики на склад. Однако мои надежды не оправдались… Мне приказали опять лезть наверх и подавать оттуда снаряды вниз.
   -Да-а… -проворчал сержант Ермаков, тоже взобравшись в кузов шаланды. –«Никто не хотел умирать!..»
   Я молчал и устало подавал ящики… Дембеля Сорокин и Лебедев ушли на свои, так сказать, участки работ… Четыре пары носильщиков обречённо перетаскивали на склад ящик за ящиком… И мне казалось, этим снарядам не будет конца…
   Но минут пять спустя именно сержант Ермаков заметил два отдельных солдатских строя, которые неспешно выдвигались в нашу сторону.
   -Неужели это на разгрузку? –негромко произнёс наш замкомвзвод. –Да не может такого быть!
   Я хотел было развернуться в ту сторону и тоже посмотреть… Но тутже передумал… Чтобы случайно не сглазить… Или чтобы не обнадёживаться попусту…
   -И этот Зайцев идёт!
   А я по-прежнему не поворачивался… Хотя сердце уже забилось в радостном ожидании… Даже непослушные пальцы начали чуть подрагивать…
   -Ну… Наконец-то!.. –говорит Ермаков радостным и довольным тоном. –А то бы мы тут три дня…
   Уже отчётливо слышен шум подходящих к нам людей. Я не выдерживаю и оглядываюсь… Это прибыли две разгрузочные команды. По знакомым лицам молодых солдат я сразу узнаю вторую и третью роты. Причём старослужащих среди них практически нет. Разве что командовавшие ими два сержанта. Поэтому работа на второй и третьей шаланде закипела так энергично, что нам оставалось только радоваться…
   Вскоре на горизонте объявились ещё три фигуры. Это шла подмога уже именно к нам. Два молодых механика и один хитрован, который в последнее время «подрабатывал» штабным писарем… Сегодня утром он ещё до развода ускользнул от бдительного ока нашего замкомвзвода…
   -Ах, ты-ы… Такой, сякой да разэтакий!.. –встречает его сержант Ермаков негромкой и горячей тирадой. –Ты куда это утром смылся?.. Опять в свой любимый штаб?
   -За мной дневального прислали! –отвечает штабной писарь уже подготовленной фразой. –Вот я и пошёл.
   Его писарская отговорка на первый взгляд кажется железобетонной… Но только на первый взгляд.
   -А почему ты ко мне не подошёл? –злится товарищ сержант. –Я же тебе уже говорил… Если тебя вызывают, то надо ко мне подойти с дневальным или кем там ещё…
   -Да я ему говорил! –отвечает штабной хитрован уже второй заранее заученной фразой. –Но этот дневальный куда-то торопился и сразу же убежал!
   -Залазь сюда! –командует товарищ сержант. –Будешь снаряды подавать! А вы вдвоём берите ящик и тащите…
   Штабной работник неуклюже пытается взобраться к нам в кузов. Оставшиеся внизу механики вздыхают и оглядываются по сторонам.
   -А куда тащить-то? –скороговоркой выпаливает простодушный механик Ямбаев.
   Я подумал, что товарищ сержант сейчас взорвётся… Ведь вариантов ответа было крайне мало. Три гипотетических (из тех мест, что ниже пояса) и один неизбежно точный… То есть в калитку из колючей проволоки… Но наш замкомвзвод лишь улыбается…
   -Вот куда все тащат, туда и вы тащите!
   -А-а, теперь понятно! –также простодушно отвечает молодой механ, оглянувшись вправо и только теперь заметив вереницы носильщиков.
      Отважный штабной воин уже вскарабкался наверх и товарищ сержант приказывает ему в-одиночку подавать снарядные ящики… Судя по расширившемуся взгляду писарь тихо ужасается, но всё же пытается взяться за один конец ящика. Как и следовало того ожидать, действия его неумелы и неуклюжи. А снарядный ящик как лежал, так и остаётся на своём месте в штабеле.
   -Зарипов, покажи этому писарчуку как надо подавать снаряды! –с затаённо-злорадным пафосом командует товарищ сержант. –А то он в своём штабе от всего отучился…
   Мои руки быстро и привычно берутся за торцы верхнего снарядного ящика, после чего я одним движением перекладываю его из штабеля на борт. Новичок пытается сделать то же самое… Но ему это не удаётся сделать…
   -Ты сперва один конец выдвинь из штабеля. –советует ему товарищ сержант. –Чтобы на той стороне щель образовалась… Тогда-то и хватайся обеими руками…
   Штабной воин наконец-то одолел свой первый ящик… Потом он справился со вторым и третьим…
   -Что вы там так долго ходите? –спрашивает Ермаков у подошедших носильщиков. –Тут вас уже целых два ящика дожидаются…
   Но причина задержки была до банальности проста. Узкий проход в подземные хранилища не мог быстро пропускать резко увеличившееся количество грузчиков.
   Как бы то ни было… Но работа теперь шла намного быстрее. Так что наши озябшие на ветру дембеля рассчитывали на то, что мы закончим разгрузку первыми… А мы просто работали и работали… Уж кто-кто, но мы не мёрзли от безделья…
   -Ничего-ничего! –подбадривает всех нас сержант Ермаков. –Для вас это только первый КАМАЗ!..
   Это в общем-то бесспорное умозаключение… Но и наверняка не последний для нас случай разгрузки…
   -Мы в своё время столько этих ящиков перетаскали… Что вам это не приснится в самом страшном сне… Правда, Юрок?
   Дембель Лебедев лишь кивает головой… Год назад они ведь тоже были такими же как и мы молодыми солдатами… Наверняка им тоже доставалось… И всяких боевых задач от штабного начальства… И тяжёлой работы от борта и до вечера… И крепких тумаков от своих старших товарищей…
   -И у нас были ТАКИЕ дембеля!.. Что –продолжает балагурить сержант Ермаков. –Как вспомнишь… Так сразу и…
   -Так сразу в пот бросает! – смеётся сержант Сорокин.
   -Вот-вот!.. И мы носились и шуршали… Как не знаю кто…
   -Не то что вы… -добавляет дембель Лебедев.
   Все эти разговоры старослужащих конечно же не предполагали нашего участия… И мы продолжали молча работать. Просто наши дембеля смотрели на всё вокруг происходящее и беспечно вспоминали эпизоды своей «духанки», то есть того периода службы, когда они были молодыми и зелёными духами. Которые только о том и мечтали, как бы поскорей стать хоть на полгодика старше.
   -Да-а… Было время…
   -А помнишь, мы со стрельбища тащили?!
   -Ой, вот только об этом… Не надо… А то опять… Повыворачивает наизнанку!
   -Ну, ладно…
   Потом мы с писарчуком стали таскать ящики уже вдвоём… Так было легче и мне, и ему… Мои пальцы меня почти уже не слушались. Они саднили, ныли и горели. Так что теперь мне приходилось браться за самый низ ящика… Причём, согнутыми ладонями… 
   -Перекур!
   И мы садились отдыхать…
   -Вперёд!.. Труба зовёт!
   Мы медленно поднимались и опять принимались за эти тяжеленные ящики… Которые лежали в своих штабелях один на другом… Которые, как мне казалось, практически не уменьшались… И на которые мы уже не могли смотреть…
   -Всё!.. Последний…
   И закончили мы свою разгрузку поздним вечером, когда уже совсем стемнело. Вторая и третья роты нас почти догнали. И со склада РАВ они ушли привычным маршрутом… А мы почему-то не спешили за ними вслед…
   Так было надо!.. Чтобы не повторять ошибки, ккоторую мы совершили на обеде… Чтобы не попасться на глаза вездесущему начальству и по-благородному рискнуть… Сержант Ермаков повёл нас в обход автопарка слева…
   -Только шагать потише!.. –приказал замкомвзвод. -И без разговорчиков… И не курить!
   Стараясь не шуметь, мы прошагали метров на пятьсот больше, причём в основном по ночному бездорожью… Наши сапоги то глубоко погружались в мягкую пыль, то шаркали по твёрдой утоптанной поверхности дорог… В таком же режиме секретности мы прошли между санчастью слева и гаубичным парком справа… До заветной цели оставалось совсем чуть-чуть… Но потом товарищ сержант круто повернул и мы стали обходить с тыла обе столовые, эти два длинных паралельных сооружения ангарного типа.
   -А как же мы мимо офицерской столовки пройдём? –проворчал Ермаков в ответ на неудовольствие своих друзей-дембелей. –Там же над входом такая яркая лампа горит!.. Сразу попалимся!.. Мы сейчас обойдём их с тыла… И выйдем сбоку солдатской столовой! Быстрей только! И сапоги на ходу… Обтрясите или потопайте… Чтобы пыли стало меньше…
   Так оно и вышло. У входа в солдатскую столовую была обычная кутерьма… Там стояло несколько колонн, которых не впускали во-внутрь. Дежурный по части стоял на самом свету под лампочкой, терпеливо дожидаясь подхода остальных подразделений… С каждой минутой шум и гомон становился всё сильней и сильней. Насущный голод и вечерний холод брали своё.
   -ВзвО-од, приготовить котелки! –привычным будничным тоном приказал сержант ермаков, когда мы проходили мимо входа в столовую.
   Манёвр вроде бы удался и дежурный на нас даже не взглянул. Когда мы опять оказались в спасительной темноте и бовернули вправо, незаметно пристраиваясь к самому крайнему строю… Когда дежурный по части отошёл в сторону и в столовую начали заходить солдаты, прибывшие самыми первыми…   
   -Вперёд! –скомандовал сержант Ермаков. –Поодиночке!
   Так вместе с другим подразделением мы незаметно проникли в нашу родную солдатскую столовую. Внутри мы зашагали ещё быстрее. На столах первой роты вполне благополучно красовались бачки с кашей и чайники с горячим чаем, хлебные буханки и плоские тарелки со сливочным маслом и сахаром. За дальним столом сидел дежурный по первой роте и один дневальный… Увидев нас, они испуганно вытаращили глаза и чуть было не подавились…
   -Да не бойтесь! –пошутил сержант Ермаков. –Мы сами по себе пришли! Кушайте себе… Не обляпайтесь!
   Каждый стол был рассчитан на десять человек и мы быстро уселись на свои места. Пока раздатчики поспешно раскладывали кашу по котелкам и подкотельникам… Пока один боец торопливо разливал чай по солдатским кружкам… Пока другой кормилец судорожно разрезал буханки хлеба… Мы не теряли ни одной драгоценной секунды: дрожащими от вожделения руками размазывая порцайки масла на персонально свои ломти хлеба, блаженно погружая личные ложки в кашу и тутже отправляя её – родимую в радостно раскрытые рты… Успевая при этом ещё передавать дальше другие котелки, подкотельники и разлитый по кружкам чай…
   -Ну, вы как из голодного края! –напускным сердитым тоном выговаривал нам сержант Ермаков. –Не спешите… А то ещё подавитесь… Время пока есть…
   Но мы ему почему-то не особо так верили… Мало ли что может произойти в следующую минуту?!.. Придёт наша первая рота в столовую… И усё!.. Амбец!.. Как мудро выражается наш коля Малый…
   Через пять минут всё было кончено. Мы облегчённо завздыхали и ещё раз облизнули свои аллюминиевые ложки… Будь наша воля мы с таким же усердием слопали бы ещё столько же… Но, увы… Мы уже были большими мальчиками… И поэтому в такие наивные сказки больше не верили…
   -появились! –негромко произнёс сержант Сорокин. –Слышь, Ермак!?
   -Вижу… -недовольно буркнул замкомвзвод.
   В дверях показались «первые ласточки». Только теперь, то есть с сытым желудком, я вдруг обратил внимание на то, какие были неестесственно напряжённые лица бойцов первого взвода… Но главная опасность пока что отсутствовала…
   -Уходим! –негромко скомандовал товарищ сержант. –Вместе с этими!..
   К дверям столовой уже потянулись старослужащие того подразделения, которое вошло первым… Ведь всем дембелям уже до смерти надоела обычная солдатская каша и они на ужине съедали лишь тушенку, хлеб с маслом и чай… Так что мы обошли этих дембелей с другой стороны, а потом… Когда вся первая рота вошла в столовую… Мы  под прикрытием этих пресытившихся пищей дембелей прошмыгнули в открытую дверь. 
   Так наступило наше долгожданное счастье… Ночная тьма надёжно скрыла третий взвод от посторонних глаз и предстоящая до отбоя жизнь показалась нам почти прекрасной… Оставалось только привести себя в более-менее нормальный вид.
   -Всем в умывальник! – послышался хорошо знакомый нам голос. –Умыться и почиститься… Сапоги надраить так… Чтоб блестели как у кота…
   -Глазки! –подсказал со смехом другой, не менее знакомый нам голос.
   - На вечерней поверке проверю!
   Мы без лишних слов отправились выполнять приказание… День, что ни говори, выдался сегодня ужасно трудный… Но его завершение было очень приятным... Всё тело болело и ныло… И тем не менее сытная тяжесть в желудках поднимала наши настроения до заоблачных высот…
   Увы… Именно оттуда на нас и свалилась очередная напасть… Закон военной подлости продолжал своё чёрное дело… 
   Сперва снаружи послышался гул приближающегося вертолёта… Обычное в общемо-то дело… До отбоя оставалось около часа и в такое время прилетали вертушки из Кандагара. Но в этом вертолётном отзвуке было что-то такое… Что привлекло внимание Коли Малого и он поспешил к выходу из казармы…
   -О-о!.. Это пит-пилюу… Пит-пилюу прилетел…
   Малый стоял в открытом дверном проёме… И продолжал вслушиваться в характерный посвист вертолётных лопастей…
   -Это «корова» прилетела! –безаппелляционным тоном говорил Коля. -Афганцы называют её «пит-пилюу»…
   Мы уже слышали от Малого это название… Поэтому никак не реагировали на колины высказывания… Нам сейчас вполне хватало того, что мы просто сидели на своих табуретах…. Как говорится, без задних ног.
   -Ой, блин!
   Внезапно голос гарного хлопца стал серьёзным…
   -А что же такого эдакого привезла эта корова?
   Мы сразу же насторожились… Ведь до блаженного момента отбоя оставалось минут шестьдесят… А бремя дежурной бронегруппы с нас ещё не сняли… Так что теперь мы были бы страшно рады-радёшеньки просто посидеть в казарме на своих личных табуретах…
   -Может афганских сарбозов… -гадал Коля Малый, медленно закрыв дверь. –Или нашу пехоту на операцию… А может… Ещё чего…
   Мы сидели и молчали… Пока не услышали снаружи топот солдатских сапог… Дверь внезапно распахнулась и на пороге возник какой-то запыхавшийся солдат. И нам в глаза сразу же бросилась его красная повязка на рукаве…
   -Вот бисова корова! –выругался наш гранатомётчик. –Шоб ей…
   -Дежурная бронегруппа! –прокричал с порога этот солдат с повязкой дневального по штабу. –На взлётку! На разгрузку!
   И он тутже исчез… А в закрывшуюся дверь шмякнулся чей-то сапог…
   -Третий взвод, строиться… -послышался из глубины казармы голос сержанта ермакова.
   Он лежал на своей кровати и, судя по голосу, даже успел прикемарить. В ответ послышались недовольные возгласы остальных наших дембелей… А через несколько секунд и  возмущённый крик Коли Малого.
   -Где мой сапог? Какая подлюка…
   Он не договорил… А через пару секунд смеющийся голос Витальки Билыка озвучил то, что можно было и утаить…
   -Так ты же сам его и запульнул!.. В дневального по штабу!
   –Дежурная бронегруппа… -поторапливал нас уже поднявшийся товарищ замкомвзвод. -Вперёд! Строиться!
   Минут через десять мы брели от освещённого штабного входа в ночную мглу… Очень уж быстро получив указание Дежурного по ЦБУ… И теперь устало волоча свои ноги по металлической обрешётке взлётно-посадочной полосы… Где-то впереди слышался свист вертолётных турбин… Там же мелькали красные огни проблесковых маячков…
   -Ну… Где эта шестёрка? –вполголоса ругался дембель Лебедев. –Куда её загнали?.. И спрашивается, зачем?.. Что она там такого суперсекретного привезла?
   -Кар-рова проклятая!
   -Малый! –подал свой командирский голос сержант Ермаков. –Чего ты там? Возмущаешься?!
   -Молчу-у… -отозвался наш гранатомётчик Микола, добавив чуть потише.-Шоб она сдохла… Бурёнка с крылышками…
   Наконец-то мы добрались до здоровенного вертолёта Ми-6, который здесь, в Афгане  и называли «коровой» за её большие размеры и раздутые бока… Рядом с вертушкой стоял грузовой Урал с тентованным кузовом. Замкомвзвод ушёл искать старшего военачальника, а мы стали молча ждать…
   -Так, внимание! –послышался почему-то возбуждённый голос сержанта Ермакова. –Сейчас Урал подъедет задом к рампе! Надо перетащить груз из коровы прямиком в Урал! Нужно восемь человек!.. Самых-пресамых…  Раз, два, три, четыре…
   Как и все остальные молодые бойцы… Я просто стоял и ждал… Приближающийся голос сержанта Ермакова досчитал до восьми и находившийся передо мной солдат резко подался вперёд… Если бы наш замкомвзвод продолжил свой счёт, то я оказался девятым или десятым… В общем, мне повезло…
   Как оказалась, этот военно-транспортный вертолёт МИ-6 привёз импортный ширпотреб: парочку больших цветных телевизоров «Панасоник», несколько страшно дефицитнейших японских видеомагнитофонов, некоторое количество фирменных джинсов с прочей заграничной одежды и сколько-то простых двухкассетных магнитофонов «Шарп»… Всевозможная мелочь была не в счёт.
   Но больше всего в этой «корове» оказалось продуктов питания: ящиков с различными жестяными коробками и аллюминиевыми банками, внутри которых находилось и консервированная ветчина, и газированные напитки, и длинные полукопчёные колбасы, и нежно розовые сосиски, и возможно даже импортное пиво… А то и советская водка в дорогом экспортном варианте…
   Но и на ней не заканчивался список привезённого дефицита… Были там маринованные огурцы с помидорами в банках и натуральные фруктовые соки в хрупких стеклянных бутылках… Большие картонные коробки с печеньем, конфетами и прочими сладостями оказались самыми лёгкими… В общем… Разгрузка «коровы» закончилась очень быстро… 
   Военный Урал аккуратно и медленно отъехал от распахнутой вертолётной рампы, потом этот грузовик с драгоценнейшим содержимым так же бережно развернулся и скрылся в тёмной афганистанской ночи… А мы побрели по направлению к военторговскому магазину… Там из нашей бронегруппы отобрали всего четырёх человек… Мне повезло опять… Теперь замкомвзвод отсчитывал с хвоста… И я остался ждать вместе со всеми прочими «счастливчиками»…
      Из этой четверки двоим приказали забраться в кузов, а ещё двум встать у открытого борта. Солдат во-внутрь святая святых военного магазина запустить не рискнули и дорогостоящий товар должны были принимать аж на пороге надёжные, проверенные люди… Причём, здесь разгрузка проходила при ярком свете и под бдительнеейшим контролем тыловых начальников, которые стояли с двух сторон и неотрывно следили за каждым движением солдатских рук.   
   -Только овчарок не хватает… -проворчал кто-то из наших.
   Не знаю, услышали ли эти негромкие слова местные начальники… Но через минуту-другую нас попросили отойти подальше от места разгрузки… Наверное, это было сделано всё с тойже целью… Либо чтобы сберечь всё привезённое в целости и сохранности… Либо чтобы уберечь солдатиков от великого соблазна…
   -Ого-го… Сколько сюда народу понабежало…
   Дембель Юрка Лебедев высказался так буднично и иронично, потому что вокруг Лашкарёвского военного магазина, несмотря на позднее время,  собралось достаточно большое количество офицеров, прапорщиков, гражданских служащих и естесственно «товарищей женщин»… Всех их, взволнованных словно охотники при виде дичи, сейчас интересовало всего два вопроса: «Что привезли?» и «Когда будут распределять?»
   Ведь дорогостоящие заграничные товары были страшным дефицитом в Советском Союзе и даже здесь, в Афганистане их могли купить только те «везунчики», которые окажутся в заветном списке самых достойных… И этот список завтра в штабе бригады будет составлять специально созданная комиссия…
   Только после этого японская электроника, западноевропейские дублёнки, моднявые женские сапоги, новенькие джинсы и что-то там ещё… Только после официального распределения эти соблазнительные предметы материального поощрения достанутся тем офицерам и прапорщикам, которые доказали вышестоящему командованию свою служебную эффективность, военную дисциплинированность и партийную преданность великому делу… Немногочисленные же «товарищи женщины» и гражданские служащие, если у них не было личных связей или так называемого блата, могли расссчитывать разве что на принципы равноправия полов и социальной справедливости… Ведь у наших офицеров и прапорщиков имеются свои собственные жёны, которые ждут их в Союзе и которые будут рады-радёшеньки облачиться в импортные обновки…
   Нам же… Обладателям казённых кирзовых сапог… Вернее, военнослужащим срочной службы из привезённых сегодня богатств могли перепасть лишь некоторые, то есть недорогие продукты питания… Да и то… Если повезёт раздобыть чеки и прорваться во-внутрь магазина… Завтра после обеда здесь будет целое столпотворение… Наверняка опять специальный патруль станет охранять заветный вход от многочисленной солдатской толпы…
   -Строиться!
   Сердитый и раздражённый голос сержанта Ермакова созывает нас, чтобы образовать наречённое Строевым Уставом «расположение военнослужащих для совместных действий в пешем порядке…» Мы быстро строимся и после соответствующей команды бредём в свою казарму… Не знаю, как все остальные… Но я иду и шатаюсь на ходу… Глаза сами собой слипаются и никак не хотят раскрываться…
   -Вот олухи! Ничего не смогли свистнуть! Кроме одной несчастной баночки…
   Знакомый нам голос сердито ругает всех тех, кто только что разгружал буржуинские продукты питания… Кому-то из них удалось стибрить одну-единственную аллюминиевую баночку… Наши дембеля поначалу было обрадовались, понадеявшись на то, что в ней окажутся консервированные сосиски… Но при свете электрических фонарей выяснилась обескуражившая их правда!.. Это была баночка газированного напитка под названием «Си-Си»…
   -И кто только придумал такое?! –доносилось сзади. -Фирма «Си-Си»! Тьфу, бл-лин…
   -Слышь, Ермак!.. Мы думали, это сосиски… А оказалось… Ха-ха-ха-а!.. А оказалось… Си… Си-сиски!
   -Тьфу!.. Похабщина…
   -Да не-ет… Это называется… Ха-ха!.. Другим словом!..
   -Каким же?.. Ну, давай!.. Говори!
   -Это «сИ-си»! И внутри там… Наверняка женское грудное молоко!.. 
   Заслуженные дембеля третьей группы шли вразвалку в последней шеренге нашего строя, вполголоса смеясь и весело ругая буржуинских бизнесменов… А мы шагали строем в темноте, спотыкаясь и шатаясь от усталости… Полусонно мечтая только об одном… Как бы поскорей попАдать в свои солдатские постели…
      На наше всеобщее счастье… Когда мы вошли в казарму, там уже было темно. Доблестная первая рота уже возлежала в своих кроватях… Нудная вечерняя поверка и раздевание молодых за сорок пять секунд, торопливый поход в холоднющих тапочках на босу ногу в умывальник и ускоренное журчание в одних кальсонах на промозглом ветру, сержантская проверка уложенности обмундирования и санинструкторский розыск вошек с грибками… Ну, и самая лучшая команда «Отбой»… Все эти моменты уже произошли в нашем подлунном мире… Чему мы были только рады-радёшеньки… Можно было просто раздеться, влезть на верхние кровати и, наконец-то, рухнуть в постель…
   -И что за день сегодня такой выдался?! –возмущается внизу Малый, обращаясь к своему соседу. –Слышь, Лука!.. Сперва построение на таком ветру и на таком морозе… Потом разгрузка целой шаланды с танковыми снарядами… Обед – псу под хвост… И под самым отбоем… Ещё и эта корова прилетела!
   Его сосед и земляк Мишка Лукачина был механиком-водителем и таким же фАзаном. Поэтому ему удалось благополучно избежать всех погрузочно-разгрузочных работ… Так что в ответ он сперва только посмеивается.
   -Ты мне решил пожаловаться?!.. Так я ж тебе не замполит…
   -НикОгда такОго не було!.. –продолжал жаловаться Коля. –А сегодня… НА вот тебе! Усё разом!
   -Получил нежданку? –опять смеётся Лукачина. –А кто весь ужин сожрал?
   -Хто-хто?!.. Дед Пихто!.. Кто ж ещё?!
   -Это вы что ли? А то мы приходим…
   -А что?!.. Другие взвода похАвали?!
   -Да нет, конечно…
   -Ну, а шо ты… Тогда…
   -Не поверишь… Ха-ха-ха… Не так обидно было…
   -Ну, и ладненько… А то… «Кто сожрал, кто сожрал?!» Надо было… На разгрузку… Пойти…
   -Да у нас там… В автопарке…
   -Да знаю я… Ваш…   
   Их голоса постепенно затихают и я наконец-то засыпаю… Или наоборот… Я засыпаю и перестаю слышать их голоса…
   Что тут ни говори… А наша дежурная бронегруппа поставленные задачи наконец-то выполнила.
*
   Глава 2. РАЗВЕДГРУППА СпецНаза №613.
   Пока не начинались какие-либо боевые действия мы являлись, пожалуй,  обыкновенным мотострелковым взводом штатного состава на трёх БМП-2. И в Ограниченном Контингенте Советских Войск в Афганистане таких взводов насчитывалось наверное пять-шесть… А может быть и семь или даже все восемь тысяч. В нашей первой роте было целых четыре взвода, во второй и третьей ротах ровно по столько же, правда, с той лишь разницей, что мы ездили по Афгану на лязгающих гусеницами БМПешках, а они почти бесшумно катались на новеньких колёсных бронетранспортёрах БТР-80.
   В нашем 6-ом батальоне также имелись и другие боевые подразделения, также поделённые по-взводно и оснащённые своей собственной колёсно-гусеничной бронетехникой. Например, рота минирования с БТРами и бронированным гусеничным тягачом БТС. Также у нас были зенитно-артиллерийская группа с устрашающе четырёхствольной Шилкой, рота связи со специализированными БМП и некое загадочно-непонятное подразделеньице на стареньком и одиноком танке Т-… Кажется, 55.
   Однако все эти взвода и взводики здесь являлись лишь вспомогательными… Рота материального обеспечения вообще не считалась боевым подразделением… Хотя её водители, вооружённые автоматом с несколькими магазинами, ездили на своих Уралах в составе колонн аж до советской границы и обратно. Батальон тропосферной связи тем более не брался в расчёт. Даже устаревшие БТР-60 отряда ОПА хоть изредка, но всё-таки выезжали куда-то в близлежащие кишлаки… Тогда как с нескольких бронетранспортёров этого батальона тропосферно-дальнобойной связи лишь протирали пыль… Ежедневно приносимую сильными афганистанскими ветрами…
          Так что самыми настоящими здесь, в Лашкаргахе были только мы: по четыре мотострелковых взвода в трёх строевых ротах. Причём, это только в штабных документах нас постоянно называли разведгруппами специального назначения. В обыденной жизни мы именовались просто взводами, а потому поочерёдно ходили в гарнизонные караулы и наряды по столовой, беспрекословно разгружали боеприпасы и всевозможные грузы, старательно тащили наряды по роте и периодически выполняли различные хозяйственные работы.
   Но стоило лишь кому-нибудь в штабе 6-го батальона вспомнить о нашем существовании, затем почесать карандашиком за ухом и внести соответствующие сведения в Книгу Приказов по части… Стоило лишь нашему комбату Еремееву утвердить принятое им окончательное решение и поставить свою личную подпись под ежесуточным приказом по части… Как все мы дружно и безоговорочно перевоплощались в потенциальную боевую единицу с устрашающе коротким названием РГСпН №613.
   -Группа, равняйсь!.. –командовал старший лейтенант Веселков. –Смирно! Слушай боевой приказ!
   И мы в зависимости от конкретно поставленной задачи становились то дежурной бронегруппой, всегда готовой выехать на БМПешках или БТРах в близлежащий район… Но гораздо чаще используемой в качестве погрузочно-разгрузочной команды… Намного приятней и интересней было то, когда нас отправляли в качестве облётной разведгруппой… Вылетавшей часа на два-три для авиационного прочёсывания более отдалённой афганистанской местности…
   А вот самым трудным и долгим было наше превращение в просто разведгруппу спецназа №613 с радиопозывным «Океан». Это означало два-три дня подготовки, включавшей в себя получение дополнительных боеприпасов и сухого пайка, проверку средств связи и наблюдения, подгонку амуниции и обязательную пристрелку оружия. А потом нашу РГСпН №613 ожидал либо семидневный пеший выход, либо десятидневный рейд на броне. Естесственно из родного советского гарнизона в полностью окруживший нас Афганистан... Причём, в самостоятельном порядке и очень далеко. Куда не долетали даже дальнобойные снаряды Гиацинта.
   Сейчас нам предстояло самое короткое и всё же тягостное путешествие…
   -В пешем порядке выдвинуться на войсковое стрельбище с задачей: обнаружить и уничтожить немногочисленные силы противника. На маршруте передвижения каждому вести наблюдение в указанных секторах наблюдения. В случае обнаружения противника докладывать мне по радиосвязи или голосом. Напра-во! Шагом… Марш!
   Боевой приказ был укороченным и потому занял совсем немного времени. Что нас только порадовало. Ведь мы уже давно надели на себя оружие, всевозможную амуницию и тяжёлые рюкзаки с боеприпасами…
   -В походный порядок!
  Выйдя из внутреннего дворика нашей первой роты, группа привычно перестроилась в походно-боевой порядок. Головной дозор ускоренным шагом выдвинулся вперёд метров на десять. Ядро группы разделилось на две колонны, которые тутже набрали нужную дистанцию. Тыловой дозор пока что оставался на месте, чтобы втихаря закурить и двинуться дальше тогда, когда интервал между ним и  ушедшим вперёд ядром станет метров в десять-пятнадцать.
   Самым кайфовым, если можно так сказать, месторасположением пулемётчика был именно этот тыловой дозор. Бдительный командир группы идёт где-то далеко впереди. Наш до ужаса строгий сержант Ермаков почти всё своё внимание уделяет головному дозору, двум колоннам ядра группы и окружающей обстановке. Поэтому пулемётчику из тылового дозора можно просто идти вперёд, чуть сгибаясь под тяжестью боеприпасов и лишь иногда зорко всматриваясь в окружающую обстановку.
   Мне сегодня повезло и я топал на стрельбище именно в тыловом дозоре. Такое случалось нечасто. Просто старшим дозора был назначен сержант Сорокин, то есть командир отделения, в котором мне – младшему сержанту Зарипову выпала тяжкая доля служить старшим разведчиком с пулемётом ПКМ.
   -Ма-алый! –проворчал сержант Сорокин немного недовольным тоном.
   Третьим в нашем тыловом дозоре был разведчик Коля Малый и только что прозвучавшее командирское неудовольствие было адресовано именно ему.
   -Серёга, да я потихонечку! Никто ж не бачит! 
   Разведчик Малый быстро показал товарищу сержанту умело спрятанную в кулаке сигарету, которую он только что закурил.
   -Когда увидят, тогда поздно будет. –предупреждающим тоном сказал старший дозора и через секунду-другую скомандовал. –Вперёд!
   И мы привычно тронулись в путь. Как и положено всем дозорам в мире в виде неправильного треугольника. Первым слева шёл сержант Сорокин, справа на удалении в два-три метра и чуть отстав вышагивал я. Замыкающим в дозоре был Коля Малый. Стараясь делать это незаметно, он на ходу курил свою «Охотничью» сигарету и ловко выпускал дым себе под ноги… Если колино самоуправство заметит командир группы или того хуже его заместитель сержант Ермаков, то Малому точно не поздоровится… Но Коля был уже опытным солдатом, как говорится, третьего периода службы и поэтому он мог позволить себе некоторые вольности. Втихаря конечно…
   -Ох-хо-хо!.. –негромко выдохнул Коля. –Когда ж на дембель?!
   Сержант Сорокин насмешливо фыркнул, но не стал отзываться на эти колины переживания. Ведь Малому до его дембеля ещё топать и топать… Перебегать и прыгать… Маршировать в строю и ползать по-пластунски… То есть служить здесь в Афгане ещё месяцев девять-десять… Тогда как товарищу сержанту предстояло уволиться в запас где-то в мае… Стало быть месяца через три…
   «А вот я…» -с внезапной тоской подумалось мне.
   Увы… Лично мне о моей демобилизации в запас сейчас даже думать было страшновато… Ведь я прослужил в армии всего лишь восемь месяцев, две недели и несколько дней…
   «Ого…» -промелькнула внезапная и радостная мысль.
   Это мой зоркий взгляд заметил впереди торчащий вверх пулемётный приклад. Значит настроение у наших командиров сейчас более-менее нормальное и поэтому кто-то из молодых бойцов перебросил свой ПКМ на плечо. До границы боевого охранения оставалось около километра и мне тоже захотелось пройти это расстояние в более приятном состоянии… Ведь мой ПКМ весил семь с половиной килограммов, а его боекомплект в тысячу патронов в лентах тянул под все двадцать… И это без учёта веса четырёх гранат и ракетно-сигнальной пиротехники…
   Вообще-то мой 7,62-миллиметровый Пулемёт Калашникова Модернизированный полагалось носить на ремне. В пешем строю это следовало делать с торчащим к небу стволом. Таковы были требования пехотного Боевого Устава и обычной техники безопасности. В Советском Союзе или в заграничных группах наших войск более-менее опытные пулемётчики, подражая бывалым охотникам, иногда носили своё громоздкое оружие стволом вниз. Но здесь, в боевых условиях Афганистана… Когда одному-единственному солдату приходилось подолгу шагать не просто с тяжёлым пулемётом ПКМ и с пристёгнутой коробкой с заправленной в лентоприёмник лентой в сотню патронов… Но ещё и с носимым в рюкзаке боекомплектом… Что в итоге составляло одну тысячу патронов, который в общем-то должен таскать помощник пулемётчика…
   При таких условиях мне было намного удобней нести свой пулемёт по-походному, то есть забросив его на правое плечо и держа опущенный под углом ствол за пламегаситель. Пристёгнутая к ПКМу пулемётная коробка лежала на моей спине чуть выше правой лопатки, основание ствола давило на плечо сверху и поэтому тяжесть оружия ощущалась не так сильно. Правда, массивный приклад высоко торчал в небо, что выглядело не очень-то и красиво. Но зато так нам легче было идти.
   Эту солдатскую хитрость я узнал одной из первых, когда мы ещё будучи в карантине смотрели на возвращавшиеся с облётов или выходов разведгруппы. Некоторым другим премудростям пулемётчикской жизни меня затем научил Коля Малый. Ведь раньше именно он был обладателем пулемёта Калашникова с номером ВН380. Который затем достался мне…
   -О-хо-хо-хо-хо-о-о… -послышался сзади знакомый вздох.
   Это в нашем тыловом дозоре опять распереживался Коля Малый. Мы сейчас как раз проходили мимо санчасти. Минуту назад на крыльце показалась белая фигура медсестры Сабрины. Мне конечно же тоже захотелось взглянуть хоть краешком глаза на её неестесственно выдающиеся вперёд прелести…
   -Ма-алый! –строгим тоном произнёс сержант Сорокин.
   Бдительный командирский контроль был тут как тут. И если бы на этом визуально-эротическом прегрешении попался я, то дело не ограничилось бы лишь оглашением моей фамилии… Ведь я был из молодых и зелёных…
   -А шо такое?.. Уже и побачить не можно?
   Это Коле Малому можно было и поглазеть на легендарные формы медсестры Сабрины, и вновь оценить её «багатства» шестого или даже седьмого размера, и даже повозмущаться по поводу чрезмерного сержантского контроля.
   -Ты лучше налево посмотри! –насмешливо сказал старший нашего дозора.
   Там был автопарк гаубичного артдивизиона. Над невысокой глинобитной стеной виднелись крыши самоходок «гиацинт», тоненькие прутики радиоантенн и конечно же толстенные длиннющие стволы.
   -Да шо я там не бачив?! –продолжал возмущаться Малый. –Вот Сабрина… Совсем другое дело!
   Однако знаменитая на весь гарнизон медсестра уже скрылась за дверью санчасти. Так что сегодняшняя тема для солдатских разговоров исчезла сама по себе. Как я успел подметить, не только наш коля Малый, но и многие бойцы из ядра группы вовремя развернули головы вправо и успели вволю поглазеть на Сабрину. Пока не прозвучал грозный окрик товарища замкомвзвода.
   Затем мы минут десять шли и шли привычным маршрутом по открытому пространству. Наши ботинки погружались в пыльные глубины почти до самого верха. Здесь обычно разворачивались самоходки, выезжавшие из своего автопарка на боевые позиции и возвращавшиеся несколько часов спустя обратно. Так что стальные гусеницы регулярно перемалывали афганистанский грунт в мельчайшую пыль… По которой мы теперь и вышагивали размеренным верблюжьим шагом… То есть делая шаги побольше и аккуратненько подымая ботинки ровно настолько, чтобы они не касались этой «растреклятой пылюки»…
   Но вот впереди послышался характерный топот – это разведчики головного дозора наконец-то выбрались на плотно утрамбованную почву и сразу же стали обтряхивать афганистанскую пыль со своих побелевших ботинок. Обычно наши дембеля обували трофейные кроссовки. Но сегодня все они были в ботинках с высоким берцем. Так что наши молодые бойцы старательно топали и топали о твёрдый грунт безо всякой опаски услышать недовольные реплики старослужащих ветеранов... Которые везде и во всём стремились к наведению должного порядка.
   Вскоре и наш тыловой дозор оказался на утрамбованной тропе, которая ровно и без всяких там буераков пролегала вдоль неглубокой сточной канавы и забора из колючей проволоки. Я привычно и споро обтряхнул свою обувь, чтобы опять поглазеть на расчудесную картину по правую руку. Что ни говори… Но это того стоило…
   Здесь была задняя граница территории Отдельной роты аэродромно-технического обслуживания. Перебрасывавшие нас – спецназовцев Ми-8 и вертолёты прикрытия Ми-24 благополучно взлетали и приземлялись на взлётку лашкарёвского аэродрома наверняка лишь благодаря ежедневным стараниям именно этих военных из ОРАТО… Которые заправляли перед вылетом вертушки авиационным керосином и подавали на борт сжатый воздух для запуска турбин. Они следили за работоспособностью и по мере необходимости ремонтировали сигнальные огни. Возможно они делали что-то ещё на полевом аэродроме… Но здесь…
   -Вообще тащатся!.. Слышь, Серёга!.. Побачь… Посмотри на них… Облепили как мураши…
   Это Коля Малый опять стал возмущаться по поводу вселенской несправедливости… Справа метрах в тридцати группа авиационных солдат обступила какой-то предмет, разглядывая его и увлечённо о чём-то разговаривая…
   -Ну, и что?! – спокойным и будничным тоном отвечал сержант Сорокин. –Что-то перетаскивают… Тебе-то что?
   Наш дозор сейчас шёл гуськом по хорошо утрамбованной и выровненной тропе шириной около метра. Мы уже прошли половину этого дорожного удовольствия и нам оставалось прошагать ещё столько же…
   -Как шо, как шо?! – затараторил Малый. –Это они такой толпой одну-единственную штуковину перетащить не могут… Стоят и лясы точат… У нас Ермак рявкнул бы один раз… Так наши бы вдвоём упёрли!
   Сержант Сорокин опять посмотрел вправо:
   -А может там что-то тяжёлое?!.. Или какую-нибудь свою авиабомбу перетаскивают?!
   Но дозорный Малый имел совершенно другое мнение:
   -Какая-такая авиабомба?!.. Они бы разом по полям разбежались… Пустой ящик, скорей всего, кантуют… Да и вон они… Лежат эти две несчастные бомбы на своём привычном месте… Мохом поросли…
   Эти две авиационные бомбы ФАБ-500 действительно оказались на своих местах. То есть друг за дружкой и вдоль заднего забора… Причём, всё из той же колючей проволоки… Так что если бы афганистанские душманы захотели уничтожить советскую авиационную угрозу и подорвать ночью эти пятисоткилограммовые бомбы… То им достаточно было перешагнуть через канаву с грязной водой, просунуть руку сквозь колючую проволоку и подложить хотя бы одну ручную гранату впритык к серому корпусу ФАБ-500. Тем более что эти бомбы находились не в закрытых ящиках, а в открытой деревянной обрешётке.
   -Я ж говорю… Тащатся они тут… Совсем службы не нюхали… Настоящей службы… Даже нормальный забор не сделали… Как у всех… Из глины…   
   Все эти колины страдания я слушал вполуха… Мне сейчас было очень хорошо идти по нормальной дорожке… А ещё мои мысли беспрестанно крутились вокруг того, что эти солдаты-летуны действительно балдеют… То есть регулярно питаются из своей отдельной столовой… То что онине несут наряды и караулы по гарнизону… В любой день могут помыться в своей отдельной бане… Ходят в военторговский магазин когда им вздумается… Все эти моменты сейчас были второстепенными… Главным было то, что они питались из своей и только своей столовой…
   -И баня у них топится!.. Сейчас утро ещё… А у них уже баню раскочегаривают!.. Ну, как так можно?!.. Разве это военная служба?!.. Их бы сейчас к нам… Хотя бы до обеда… Вот я бы им показал… Где тут раки на зиму спать ложатся!
   Мы уже подходили к самому углу огороженной территории ОРАТО. Здесь находилась большая автоцистерна, возвышавшаяся на металлических трубах на двухметровой высоте. Самой авиабани я так и не заметил. Но у Коли глаз был намётан. Поэтому оставалось верить ему на слово.
   Вот закончилась ровная и утрамбованная тропа вдоль забора ОРАТО. После которой нам пришлось топать поместному грунту… Изобиловавшему то ямами, то буграми, то полузасыпанными канавками, то торчащими проводами, то разбросанными повсюду кучками военного мусора. Слева тянулся высокий глинобитный дувал лашкарёвского батальона охранения… То есть Отдельного мотострелкового батальона… Где также была своя столовая и баня… О регулярном питании местных пехотинцев я старался не думать… В пустом желудке сейчас было особенно тоскливо и даже больно.
   -Вот она! –заговорил Коля и оглянулся на меня. –Вот эта цистерна!.. Из которой мы Бельмандо вытаскивали!
   За углом пехотного забора стояла относительно небольшая цистерна, предназначенная для хранения каких-то жидкостей в грунте. Вообще-то для неё следовало бы вырыть яму глубиной метра полтора-два, аккуратно опустить туда цистерну и засыпать её землёй. Однако здесь и сейчас эта металлическая ёмкость просто стояла на поверхности Афганистана.
   -Во-от она… -приговаривал Коля, не сводя с неё глаз. -Родимая… 
   В обычных автоцистернах горловина торчит сверху сантиметров на десять. Здесь же горловина была поуже и длиной около метра.
   -Как он из неё кричал! – рассказывал мне Малый. –Ай-яй-яй!.. Как он кричал!.. Мы чуток отхлебнули… И затихли… Как будто ушли… А он оттудова… А-а-а!.. Вытащите меня-а!
  Я уже знал эту историю. Прошлым летом разведгруппа №613 возвращалась со стрельбища и, проходя мимо этой цистерны, кто-то из молодых учуял чудесный аромат. Он был очень слабым… Но перепутать его с каким-то другим- это было невозможно!
   Поздним вечером, когда почти стемнело, сюда незаметно подобрались три тени. Самая маленькая опустилась в горловину и обнаружила внутри цистерны пластмассовые фляжки с пехотной бражкой… Это была неслыханная удача… Ведь за долгий летний день афганистанское солнце нагревало металлическую ёмкость до 70-80 градусов… Так что бражка дошла, как говорится, до очень хорошей кондиции…
   И всё было вроде бы хорошо!.. Вкусная брага, тёмная ночь, никакого контроля… Пей – не хочу!.. И вдруг этот самый мелкий разведчик, как медвежонок Винни-Пух застрял в узкой горловине.
   -Мы его и так пробовали вытянуть… И по другому пытались.. И ремнями тянули… Ни хрена не выходит… Целый час промучались… Или почти час… Горловина-то вверх торчит… На бок цистерну не развернёшь… Шо делать?!.. Не знаем… Бельмандо уже до трусов разделся… Один хрен!.. Не вмещается в горловину и всё тут!..
   -Ну, и как вы его вытянули? – спрашиваю я.
   Мы уже отошли метров на сто от этой цистерны. Скоро дорога пойдёт на спуск к свалке.
   -Сами не знаем… Как оно всё получилось… Сперва нам показалось, что пехота нас услышала… Мы-то что?!.. Ноги в руки и вперёд!.. А Бельмандо-то внутри кукует… Потом мы сказали… Что пойдём за электросваркой… Мол, подгоним БМПешку и разрежем эту цистерну… Тут Бельмандо совсем перетрухал...
   -И что?! – спрашивает сержант Сорокин.
   -А потом мы ка-ак его рванули!.. Ка-ак потянули… Ободрался он конечно… Со всех сторон… Но всё-таки вылез…
   -А его форма?
   -Это ж Бельмандо!.. Он сперва всю одёжу свою нам выбросил… И только потом мы его вытянули…
   Это была очень хорошая и очень интересная история… Наверное, её можно было бы слушать раз десять или все двадцать… Особенно где-нибудь в курилке или в казарме… Но сейчас мы уже спускались вниз и наши ботинки опять погрузились в глубокую афганистанскую пыль…
   -Ну, что ты с ней поделаешь!.. Как будто муку тут просеяли.
   Пыль была такой глубокой, что наши ботинки с высокими берцами погружались в неё практически полностью. И вся эта перемолотая в мельчайший порошок взвесь запросто просыпалась во-внутрь нашей обуви. Я конечно же подумал, что было бы совсем неплохо остановиться и выпустить штанины поверх ботинок. Ведь они своими плотными резинками обхватят берцы и пыли в них окажется намного меньше.
   Но мысль – это всего лишь мысль… Ведь останавливаться нам было нельзя и сейчас единственным спасением от вездесущей пыли оставалось только идти след в след. Стараясь наступить туда, где уже прошли впереди идущие.
   Эта трудная дорога шла по нашей лашкарёвской свалке. Сюда уже несколько лет привозили самый разнообразный мусор со всех концов нашего гарнизона, начиная конечно же со столовых, из всех мусорных контейнеров и заканчивая автопарками.
   И имено здесь обитало бесчисленное количество чаек… Этих обыкновенных беловато-серых морских чаек… Которые оказались меж двух афганистанских пустынь за тысячи километров от ближайшего моря… Которые сейчас пролетали над нами с самым наглым видом… Словно мы шли по берегу Чёрного или Каспийского моря… И просто летать они конечно же не могли… Безостановочно оглашая всю местность режущими слух звуками…
   Но вот наш тыловой дозор поравнялся с двумя длинными штуковинами... Как я уже знал, это было всё, что осталось от военно-транспортного вертолёта Ми-8мт… Который упал прошлой весной прямо на эту свалку… И который сгорел вместе со всеми людьми… Наши дембеля Ермак, Сорокин, Лебедев тогда были ещё зелёными и молодыми… Поэтому именно им и досталась вся работа по вытаскиванию и переноске обгоревших тел… Эти воспоминания оставались для них самыми тягостными…
   Теперь эти две искорёженные вертолётные турбины лежали неподалёку от нашей дороги словно два толстенных металлических бревна... Торчащие из них трубочки и какие-то детали создавали видимость старой и почерневшей от времени коры… Я невольно вздохнул и повернул голову в другую сторону… Смотреть на эти обгоревшие и теперь проржавевшие «брёвна» было не очень приятно…
   А с другой стороны дороги картина была лишь немногим лучше… То ли вчера, то ли сегодня утром сюда привезли и вывалили отходы из нашей солдатской столовой… Здоровенная, в метр высотой гора каши из сечки… Бросающиеся в глаза тёмнокрасные пятна мясной подливки из тушёнки… Реденькая светлая зелень мелко нашинкованных помидоров… Конечно же целенькие консервные банки с новенькими этикетками… Бледные картофельные очистки, оранжевая луковая шелуха…
   Я опять вздохнул, мысленно выругался и стал вести наблюдение строго вперёд… Смотреть с хронически пустым желудком на всё то, что вчера или позавчера предназначалось нам… Вернее на то, что в солдатской столовой могла бы преспокойно съесть именно наша первая рота… Это было… Как говорится… Выше моих сил…
   Хорошо, что хоть выброшенного хлеба не было видно… Или его уже растащили эти проклятущие чайки… Они слетелись на эту свежую кучу чуть ли не со всей лашкарёвской свалки…
   Минут через десять горы окаменевших отходов, мусорные бугры и взлохмаченные пригорки остались позади. Метров через стопятьдесят я посмотрел влево. Там  небольшим плоским холмом возвышалась пехотная застава… Предназначенная то ли для передового охранения, то ли для прикрытия с тыла всего лашкарёвского гарнизона. В общем… Для боевого дежурства… Вернее, для бездельничайния и ничегонеделания целого мотострелкового взвода.
   -Сколько тут хожу… Никогда никОго не бачил… На этой заставе…
   Не сговариваясь сержант Сорокин и я почти одновременно повернули головы влево. До пехотной заставы было метров триста. И как мы ни напрягали зрение… Как мы ни старались отыскать хотя бы один признак присутствия военного человека в этом насыпном возвышении… Но мы так никого не обнаружили… Хотя пару месяцев назад я побывал на этой заставе и конечно же видел пехотных солдат.
   -Там сейчас наверное тридцать рыл балдеют! –заявил Коля Малый. –А может даже и все сорок… Усиленный взвод боевого охранения…
   -Тебе-то что?! – усмехнулся товарищ сержант.
   Разведчик-гранатомётчик Малый тутже вскипел:
   -Ну, как что?! Как что?! Они там всей пехотой балдеют… Жрут сколько хотят… Спят и днём, и ночью… В магАзин после обеда ходят… Только мы тут… Как придурки… Бредём по этой треклятой дороге… Как голодные собаки…
   -Почему «как»?! – коротко рассмеялся наш старший.
   Коля Малый ничего не ответил и лишь смачно сплюнул…
   –Идём мы… -продолжал товарищ сержант. -Точно голодные… Но не собаки!   
   Я опять промолчал… Если нам как молодым, вставая из-за стола,  было нисколечко незазорно положить в карман свой же кусок хлеба... Правда, стараясь сделать это незаметно для старослужащих… То в столовой нашим дембелям приходилось просто встать и молча выйти… Иначе их бы засмеяли другие старики из остальных групп нашей первой роты.
   Вот и пехотная застава осталась позади. Я снял с плеча пулемёт и взял его на-ремень. Наша разведгруппа окончательно вышла на оперативно-тактический простор. До стрельбища было около километра… Сейчас могла прозвучать любая команда…
   «Противник справа!.. Противник слева!.. Сзади!.. Спереди… Противник справа под углом сорок пять градусов… Обстрел эРэСами… Газы…»
   Я мысленно перебирал эти боевые команды и на всякий случай вспоминал весь алгоритм своих действий по каждой из них… Самыми лёгкими, то есть нетруднозатратными были «Противник спереди!», а за нею – «Противник сзади!». При последней нам всем своим тыловым дозором полагалось быстро занять боевые позиции лицом к этому самому противнику… Причём никуда не перебегая, никого огнём не прикрывая и даже не отползая к близлежащему укрытию.
   Но мы шли и шли… Преодолевая метр за метром… Всё топали и топали по пыльной афганистанской дороге… С каждой минутой приближаясь к батальонному стрельбищу… А потенциальные наши супостаты ещё ни разу не потревожили боевую готовность разведгруппы номер шестьсот тринадцать.
   -Шо-то тут не то-о! –изрёк Коля Малый с самым многозначительным видом. –Не нравится мне эта тишина.
   -Да-а… -сказал сержант Сорокин.
   Я привычно промолчал. Мне как молодому и зелёному бойцу дозволялось разговаривать в присутствии старослужащих только тогда, когда этого требовала окружающая обстановка или когда они меня о чём-то спрашивали.
   -Что там Веселков задумал?!
   Этот сержантский вопрос прозвучал как-то неопределённо. Минут через пять наш головной дозор окажется на стрельбище… А командирский голос старшего лейтенанта Веселкова ни одним звуком не оповестил нас и окружающую местность о нападении врага.   
   -Нда-а… -проворчал сержант Сорокин и привычно огляделся на все триста шестьдесят градусов.
   -Нема никОго! –сказал Коля Малый, тоже оглядевшись по сторонам.
      Вскоре и наш тыловой дозор достиг пределов войскового стрельбища. Под ногами захрустели вдавливаемые в твёрдый грунт стреляные гильзы. А противника как не было… Так и не было.
   -Стой! –наконец-то скомандовал самый главный в группе разведчик. –Перекур пять минут.
   Это была очень даже хорошая команда… Она разрешала всем и в том числе нам - молодым хоть короткий, но всё-таки  отдых. И я тут же снял с себя тяжеленный РД с боеприпасами. И моим плечам, и спине сразу же стало намного лучше…   
   А потом перекур всё-таки закончился и мы стали всей группой отрабатывать тактику своих действий в самых разных боевых ситуациях.
   -Противник справа! –командовал старший лейтенант Веселков.
   И мы тутже бросались врассыпную… Чтобы через полминуты залечь за естесственными укрытиями стволом к супостату справа… После чего командир группы проходил позади изготовившихся к стрельбе бойцов и проверял правильность их действий…
   -Отбой!.. В походный порядок!
   И мы поднимались с земли, чтобы тутже выстроиться в прежнее местоположение: головной дозор, две колонны в качестве ядра группы и тыловой дозор.
   -Вперёд! –приказывал командир.
   Мы одновременно начинали выдвижение… Уже заранее зная о том, что произойдёт в окружающем мире через минуту-другую… Неизвестным оставалось лишь направление…
   -Противник спереди! –командовал Веселков.
   Он оставался на том же самом месте и, пока мы разбегались по своим позициям, успевал заметить многие оплошности… Потом командир подходил к каждому солдату и делал замечания провинившимся…
   -Противник слева!
   И наша разведгруппа оставляла свои только что занятые позиции… И короткими перебежками занимала огневой рубеж в том направлении, откуда и объявился очередной наш неприятель… То есть в сторону далёкой пехотной заставы…
   -Малый! –скомандовал сержант Сорокин громким шёпотом. –Ползи к нам!
   Это было самым трудным: когда разведгруппа отражает нападение с одной стороны и внезапно обявляется уже другой противник, после чего бойцы оставляют свои позиции и занимают новые огневые рубежи… Во всеобщей передислокации очень легко сбиться и залечь среди другой подгруппы.
   -Ползи быстрей! –тихо командует Сорокин.
   -Да ползу я, ползу!
   Коля Малый и так уже старается изо всех сил… Он ошибся и занял позицию с разведчиками другой тройки… То есть затесался в соседний коллектив и оставил наш тыловой дозор без своей огневой мощи…
   -Ну… -пыхтит подползая Микола. –Вот и я!
   Он занял позицию сбоку от Сорокина. Так что товарищ сержант оказался в самом центре нашей боевой тройки.
   -Усё! –выдыхает наш проштрафившийся товарищ и оглядывается в сторону начальства.
   Командир группы видел эти колины переползания и изготовку к бою… Но ничего не говорит… Ведь старший тройки Сорокин отреагировал вовремя, гранатомётчик Малый постарался и допущенная им оплошность уже исправлена.
   -Отбой! В походный порядок!
   И мы уже не так быстро поднимаемся с земли… Всё-таки на голодный желудок особо так не побегаешь…
   -Вперёд!..
   Разведгруппа №613 опять начинала своё дальнейшее движение… И с каждым шагом далёкий горизонт Афгана отодвигался на точно такое же расстояние…
   -Противник сзади!
   А вот сейчас прозвучала самая лучшая команда… Ведь наш тыловой дозор наконец-то оказывался ближайшим к противнику и потому нам следовало сделать две вещи: просто развернуться и занять огневые рубежи на этом самом месте… То есть никуда не перебегая с выпученными глазами, ни с кем по дороге не сталкиваясь и тем более не переползая по-пластунски из точки А до точки Б…
   -Красота! –тихонечко произносит наш противотанковый гранатометатель.
   Мы просто молчим, лежим на своих выбранных местах и в душе наслаждаемся наконец-то выпавшим на нашу долю кратковременным счастьем… Тогда как все остальные разведчики несутся вперёд по уже известному правилу… Левая колонна ядра залегает слева от нас, а правая соответственно справа… Головной дозор теперь болтается где-то позади…
   -Противник справа! –бесстрастно командует старший лейтенант Веселков.
   Так и заканчивается наше мимолётное счастье… Мы всем своим тыловым дозором подрываемся с уже полюбившихся позиций и привычно мчимся туда, куда нам и следует мчаться…
   Потом звучит долгожданная команда.
   -Отбой! Перекур десять минут!
   Мы устало разбрелись в разные стороны и расселись кто куда… Когда я с трудом снимал свой РД с боеприпасами, то теперь его вес показался мне вдвойне тяжелее.
   -Товарищ старшнант, а мы пристрелку оружия будем сегодня делать?
   Это сержант Ермаков как бы промежду прочим попытался выяснить нашу дальнейшую участь. Ведь мы уже целый час отрабатывали тактику действий группы, что естесственно отразилось на нашем общем физическом состоянии.
   -Конечно будем. –ответил Веселков и посмотрел на часы. –Скоро прибудет командир роты… И вот тогда…
   Он не договорил… Но все мы уже поняли его недосказанность. Когда здесь появится капитан Перемитин, то тогда только ему дозволено определять характер наших дальнейших действий… Скажет он «пристреливать оружие», мы и займёмся проверкой боя и пристрелкой стволов.
   -А если он прикажет что-то другое? –спросил Ермаков.
   -Тогда будем делать что-нибудь другое. –философски изрёк командир нашей группы.
   Однако они ошиблись оба… Командир первой роты капитан Перемитин приказал нам заняться тем же самым, чем мы уже были сыты по самое горло.
   -Отрабатываем тактику действий группы при встрече с противником!
   Наверняка… От этих простых слов… Ледяной холодок пробежал не только по моей взмокшей спине…
   Товарищ капитан, а пристрелка? –выкрикнул из строя сержант Ермаков.
   Командир роты посмотрел на него и ответил также кратко.
   -А пристрелка потом!
   Так под руководством товарища капитана начались наши дальнейшие мучения: построения в походный порядок, внезапные встречи с вездесущим противником, короткие перебежки и занятие позиций, перегруппировки подгрупп и переползания для замены «засвеченных» рубежей… Потом возвращение на исходную… И так далее… И тому подобное…
   -Живей-живей! –командовал ротный, потом болезненно морщился и отыскивал взглядом замкомгруппы. –Ермаков, что это вы как сонные мухи?! Побыстрей надо выполнять приказания! Побыстрей! А вы?!
   -Да мы стараемся, товарищ капитан. –оправдывался на бегу Ермак.
   -Плоховато стараетесь! –громко возмущался командир первой роты спецназа. –Плюхаетесь на землю как замученные тюлени… Ползать не умеете… Перебегаете словно тараканы беременные… А изготовка к бою… Это вообще стыд и срам!.. Чем вы тут занимались?! Балду гоняли?!.. В кармане…
   -Никак нет! –отвечал сержант Ермаков.
   Он уже был зол как никогда… Это чувствовалось по выражению его лица, прищуренным глазам и крепко стиснутым зубам… Но больше всего по тону его голоса…
   -Противник… -начал было ротный и огляделся по сторонам…
   Мы продолжали идти в походном порядке… Хотя внутри у каждого всё замирало как перед решительным броском в страшноватую неизвестность…
   -Воздух! Низколетящие цели!   
   Это было что-то совершенно новенькое… Конечно врядли афганские моджахеды смогут освоить небольшие самолёты или другие малые летательные аппараты… Но команду «Воздух!» многие из нас уже знали по учебке…
   -А вам особое приглашение нужно?! –кричал ротный.
   И замешкавшиеся бойцы делали то, что уже выполнили другие, более сообразительные… То есть падали на землю и поднимали стволы для стрельбы по воздушным целям…
   -А откуда летят?
   Это ценное уточнение выкрикнул сержант Сорокин. Ведь ротный не указал нам самое главное, то есть наиболее опасное направление…
   -Даю целеуказание! –командовал товарищ капитан. -Звук приближающихся самолётов… Со всех сторон! Цели пока не видны!.. Они приближается скрытно! Используя складки местности! 
   Ротный замолчал… И осмотрелся по сторонам… Причём его взгляд не поднимался выше горизонта… Товарища капитана сейчас не интересовали подлетающие самолёты противника… Капитану Перемитину хотелось посмотреть на наши действия.
   -командир группы убит или тяжело ранен! –закричал ротный. –Командование переходит к замкомгруппы!
   Старший лейтенант Веселков так и остался лежать на своём месте. Теперь дальнейшее зависело от его заместителя.
   -Занять круговую оборону! –приказывал сержант Ермаков. –При обнаружении воздушной цели огонь открывать самостоятельно!
   Мы отреагировали на его команду вроде бы неплохо… Кто-то перебежал в нужную сторону… Несколько человек отползло и развернулось…
   -Да-а-а… -произнёс товарищ капитан и печально покачал головой.
   Сержант Ермаков тутже рявкнул на тех, кто своими неуклюжими или неверными действиями портили всеобщую картину: одиночную подготовку каждого разведчика, скоординированность действий боевых троек и двоек, сержантское мастерство дембелей и сплочённость всей группы в целом…
   -Ах, вы!.. Такие да разэтакие!
   Свирепый голос замкомвзвода тутже подействовал… Через минуту мы образовали более-менее правильную окружность, грозно ощетинившуюся поднятыми вверх стволами.
   -Цели атакуют от солнца!
   Новое целеуказание заставило нас одним дружным порывом развернуться ногами к светилу и, подняв оружие, опять прижать приклад к плечу. У автоматчиков это получилось конечно же быстрее… Это я хорошо видел боковым зрением… Тогда как нам – пулемётчикам было гораздо трудней… Ведь снаряжённый лентой ПКМ весит килограмм девять… А долго держать его стволом вверх и под углом в сорок пять градусов… Лёжа на спине, прижав приклад к плечу и придерживая вытянутой левой рукой пулемётную коробку… Это было ещё труднее… Так что пламегаситель качался в разные стороны…
   -Как вести огонь по воздушной цели?
   Командир роты спрашивал это у ближайшего к нему разведчика.
   -Надо стрелять чуть вперёд. –отвечал тот.
   -Правильней будет – брать упреждение на полкорпуса самолёта по курсу движения!
   На этом душманский авианалёт закончился. И мы стали носиться как угорелые, безостановочно отражая нападения только наземного противника... Который, если верить ротному, уже форсировал реку Аргандаб справа… Потом стремительным манёвром обошёл нас и теперь атаковал спереди…
   -Быстрее-быстрее! –поторапливал нас капитан Перемитин. –Они уже на дальности прямого выстрела!
   А мы и так уже неслись вперёд…
   -Пулемётчики!.. –кричал ротный. -Так вас и разэтак… Вы уже должны вести огонь!.. Прикрывая товарищей… А вы как объевшиеся отравой тараканы… Еле ноги передвигаете… Позиции даже не заняли!
   Я успеваю понять, что эти слова командира первой роты адресованы не только всем нашим четверым пулемётчикам… Но и мне лично… Поэтому моё тело падает за малюсенький бугорок и я стараюсь побыстрей изготовиться к стрельбе…
   «Как было хорошо… -устало и обречённо фиксирует мой мозг. -Когда мы бегали тут… Под командованием Веселкова!»
   Но всё это было уже в прошлом… Теперь нашими действиями руководил капитан Перемитин… А «убитый или тяжелораненый» старший лейтенант Веселков находился рядом с группой и бесстрастно наблюдал за всем происходящим…
   Прошло время… Мы стояли взмокшие и вконец измученные… Слушая энергичные и дотошные наставления командира роты… Когда из мусорной свалки на оперативный простор выехало несколько УАЗиков…
   -Товарищ капитан! –сказал сержант Ермаков и показал рукой на УАЗики.
   Теперь был виден и бронетранспортёр с бойцами…
   -Итак!.. –продолжал командир роты, лишь мельком взглянув на приближающуюся колонну. –Действуете вы в общем-то хорошо… Но вяловато… Поэнергичней надо, поэнергичней!.. Особенно пулемётчикам… Кстати, а где ваш штатный гранатомётчик?    
   Теперь в нашем тыловом дозоре напрягся уже Коля Малый…
   -Товарищ капитан, меня поставили в тыловой дозор!.. Вот я и подумал…
   Командир роты посмотрел на Малого таким строгим взглядом… Что у бедного Миколы тутже иссякли все остальные оправдания…
   -Я потом тоже подумаю! –произнёс капитан Перемитин очень уж многообещающим тоном. –И насчёт твоего самовольства… И о некоторых ваших тормозах… И насчёт всего остального личного состава!.. Понятно?!
   -Так точно! –дружным хором ответили мы.
   Как и следовало того ожидать, самым громким был голос Коли Малого… Ведь он действительно допустил серьёзнейшую провинность, не взяв с собой свой штатный гранатомёт РПГ-7д и портплед с тремя выстрелами.
   -А теперь… -продолжал ротный чуть помягче. –На наше стрельбище прибыла комиссия из Генштаба! Чтобы посмотреть на боевую слаженность обыкновенной разведгруппы спецназа!.. Без предварительной подготовки и всего остального… Чтобы оценить качество вашего…
   Тут мы услышали скрип тормозов… А командир роты посмотрел на останавливающиеся УАЗики...
   -Остальное потом! –бросил нам ротный и быстрым шагом пошёл к начальству.
   -Равняйсь! –скомандовал нам враз оживший и тутже заступивший на боевую вахту старший лейтенант Веселков. –Смирно!..
   Наш строй привычно выполнил эти команды.
   -Вольно! –приказал Веселков.
   Погода стала чуть лучше… Сквозь белёсую голубоватую дымку почти светило солнце. Лёгкий ветерок обвевал наши разгорячённые лица и шеи. Бескрайние просторы Афганистана просматривались до самого горизонта. Окружающая обстановка была спокойной и умиротворяющей.
   А мы по-прежнему стояли в две шеренги и наблюдали, как из штабных УАЗиков появляются пожилые товарищи генералы… Остановившийся поодаль БТР был из третьей роты. Это я заметил сперва по бортовому номеру, а потом и по знакомым лицам бойцов. В охране было всего полгруппы. 
   -Как хорошо начиналось утро… -проворчал стоявший рядом пулемётчик Билык.
   -Как хорошо нам было с капитаном Перемитиным! –громким шёпотом ответил ему Коля Малый. –Просто себе бегали… Туда… Сюда…
   Они как заправские земляки болтали друг с дружкой при каждом удобном случае.
   -Особенно без шайтан-трубы!
   При этом Виталик Билык даже фыркнул.
   -А ты возьми и сам попробуй… -предложил Малый уже привычным тоном. -И автомат с полным боекомплектом… И шайтан-трубу с портпледом с тремя противотанковыми выстрелами.
   -У меня своего добра хватает. –также привычно ответил Билык. –Целый ПКМ и тысяча патронов.
   -Ой, как будто я пулемётчиком не был?! Помолчал бы уж…
   Тут командир группы посмотрел в их сторону и два хлопца замолчали. Но ненадолго…
   -Я с ПК ходил… -прошептал Микола. -Когда ты ещё домашними пирожками… Объедался!
   Билык опять фыркнул… Наверное, он ожидал другого окончания колиной фразы…
   -Тихо! –скомандовал сержант Сорокин. –Ротный идёт.
   К нам действительно шёл капитан Перемитин.
   -Внимание! –произнёс он бодрым голосом. -Сейчас мы будем отрабатывать уже знакомую вам тактику действий при внезапной встрече с противником. А потом всё то же самое… Но с боевой стрельбой! Понятно?
   -Так точно! –дружно отозвалась группа.
   Эти действия с внезапным противником мы уже отрабатывали… А боевую стрельбу проводили на каждой пристрелке оружия.
   -В походный порядок! –скомандовал старший лейтенант Веселков.
   Мы быстро организовали нужный порядок выдвижения.
   -Правое плечо, марш! –приказал ротный. –Сперва отойдём назад…
   Группа развернулась в противоположную сторону. Как я понял, ротный хотел предоставить нам побольше места для манёвра…
   -Головной дозор!
   И трое разведчиков двинулись в даль неправильным треугольником…
   -Вперёд! –скомандовал Веселков. –Наблюдение!
   Командир нашей группы был на своём привычном месте… То есть в голове правой колонны ядра. Которое уже начало движение… Причём разведчики зашагали не все сразу, а порознь… Набирая необходимый интервал между собой… Тогда как две колонны ядра медленно разошлись в стороны на определённую дистанцию. Вот затопали и замыкающие…
   -На-ча-лось… -проворчал сержант Сорокин.
   Наш тыловой дозор всё ещё стоял на месте… Мы ждали, пока ядро не отойдёт метров на двадцать пять - тридцать… Ведь сейчас все действия должны быть самыми настоящими… Как это и происходит на реальном боевом выходе…
   -Пошёл! –скомандовал сержант Сорокин.
   И я послушно шагнул вперёд. Сейчас моё место было в верхнем углу. Сержант Сорокин шёл сзади и слева. Крайним шагал опять Коля Малый. Он и замыкал наш неправильный треугольник.
   Дальнейшее было делом знакомым и привычным. Наша разведгруппа бодро продефилировала в походном порядке мимо молчащих военачальников, затем метров через пятьдесят развернулась и направилась обратно…
   -Видели бы они… -пробурчал Микола. -Как мы на самом деле по пустыне ходим… Як те верблюды…
   Малый был конечно же прав. Ведь сейчас мы тащили на себе только своё оружие и боеприпасы. Одноразовые РПГ, сухой паёк, фляги с водой, радиостанции и аккумуляторы к ним, ночные бинокли и простые, ночные прицелы, спальники, плащ-палатки, сапёрные лопатки и прочая мелочёвка… Со всем этим добром разведчик идёт согнувшись в три погибели…
   А сейчас мы шагали очень даже бодро и, можно сказать, почти непринуждённо… Так что все эти московские генералы смотрели на нас и наверняка думали, что мы и по афганистанской пустыне ходим с таким же бравым видом. Причём, совсем без матюков, без звездЮлин и поджопников.
   -Противник!..
   Это командир первой роты подал нам предварительную команду и сделал малюсенькую паузу… Чтобы мы все встрепенулись и очнулись от сладких тараканьих грёз…
   -Справа!
   «Ну, конечно… Где же ему ещё быть… Этому зловредному противнику… Если слева почти впритык стоят московские военачальники… Только справа и есть более-менее свободное место… Для противника… А вот мы… Блин… УАЗики… И БТР этот… Встал посреди дороги…»
   Пока эти мои мысли сумбурно роились и разлетались во все стороны… Правая колонна ядра группы развернулась, разбежалась на три-четыре метра  и тутже заняла позиции… Передняя часть левой колонны помчалась дальше, а задняя половина рванулась в обратную сторону… Чтобы побыстрей залечь справа от своих товарищей по несчастью… Тогда как наш тыловой дозор побежал конечно же в тыл… Оставив справа всех военачальников и попутно обогнув УАЗики с БТРом…
   -Здесь! –выдохнул Сорокин и упал в небольшую ложбинку.
   Я занял позицию слева от него… Малый рухнул где-то справа и коротко матюкнулся.
   Наступила тишина. Наша разведгруппа в течении полминуты заняла позиции и была полностью боеготова отразить нападение любого противника. Да ещё таким образом что все эти товарищи генералы с УАЗиками и БТРом охранения оказались в самой середине боевого расположения разведгруппы. Что им наверняка понравилось… Ведь не каждый день им доводится оказаться в самой гуще таких интересных событий… 
   Прошла долгая и томительная минута… Наверняка сейчас командир первой роты ожидает или даже уже выслушивает ценные указания московских военачальников.
   -Отбой, в походный порядок!
   Мы послушно встали со своих мест и обтряхиваясь на ходу направились обратно. Малый шагал сзади и негромко ругался.
   -Чуть было в это самое не вляпался! И какой паскуде приспичило обделаться именно в этой самой ямке?!
   -Тихо! –процедил сквозь зубы сержант Сорокин. –Не видишь что ли?
   Малый конечно же видел этих самых генералов… Но бойцы третьей роты сидели на своей броне и даже не думали скрыть ехидные улыбочки.
   -Шо, Микола?!.. –негромко спросил один из них. –Никак вляпался?
   Малый лишь зыркнул на него своим свирепым взглядом и промолчал. Надо было соблюдать воинскую дисциплину и уставной порядок… То есть видимость приличной и благовоспитанной разведгруппы.
   -Вперёд!.. –скомандовал ротный, едва мы заняли походный порядок.
   -противник, спереди! –выкрикнул ротный, как только мы отошли от генералов метров на двадцать.
   Это была полнейшая, так сказать, неожиданность… Ведь наш тыловой дозор оказался на самом что ни на есть ровнёхоньком месте… Где не было ни малейшей ямки, ни одного еле заметного бугорочка или хотя бы чахлого кустика саксаула… Так что нам пришлось развернуться на сто восемьдесят градусов и залечь здесь самым бесстыжим образом. Благо, мы хоть додумались развернуть стволы чуть в сторону, чтобы не целиться в эту ораву московских полководцев.
      -Отбой, в походный порядок!
   Разведгруппа только-только выстроилась… Как вдруг прозвучала новая команда.
   -Противник справа!
   Мы быстро разбежались по своим направлениям и залегли.
   -Огонь! –скомандовал ротный.
   Сразу же защёлкали опускаемые предохранители автоматов… Я быстро передёрнул затвор своего пулемёта. Хоть сейчас моё место было в тыловом дозоре, но прозвучавшая команда предназначалась всем без исключения. 
   -Огонь!
   Сзади послышалась дружная стрельба. Это основная часть нашей разведгруппы открыла огонь по противнику. Там его сейчас было много… Особенно заметным был овал вертикально установленной танковой башни с зияющим отверстием люка. Я оглянулся и увидел, как по этой танковой броне заплясали огоньки попаданий пуль-БЗТшек.
   -Сорокин! –послышался голос ротного. –Вперёд на усиление!
   Это была команда уже нашему дозору. Мы тутже помчались на рубеж открытия огня. Правда, Коля Малый и я побежали вправо… А сержант Сорокин как опытный и мудрый воин умчался куда-то на левый фланг… То есть подальше от начальства…
   Так мы с Малым поневоле стали отдельной боевой двойкой. Которая заняла огневые позиции на самом крае нашей обороны. Мы сами выбрали себе цели и открыли по ним безостановочный огонь. Причём опять в непосредственной близости к московским военачальникам.   
   -Пулемётчикам обстрелять дальние цели! –крикнул ротный.
   До этого целеуказания я преспокойненько обстреливал то грудные мишени на щитах в сотне метров, то остатки цинковых коробок, то танковую башню, которая возвышалась метрах в четырехстах. Теперь же мне следовало поразить несколько легковых автомашин, которые виднелись в самой дали. 
   -Прицел поменяй! –подсказал мне Малый и выпустил очередь из своего автомата.
   -Знаю. –ответил я и потянулся рукой к прицельной планке.
   До новой цели было около полутора километров… То есть сейчас мне следовало стрелять на максимальную дальность огня из пулемёта ПКМ… Так что прицел был сдвинут до самого упора…
   Вот приклад прижат к плечу… Правая рука взялась за рукоятку и указательный палец лёг на спусковой крючок… Прицельная выемка, мушка и сама цель… Наконец-то оказались на одной линии… И я плавно нажал на спуск.
   Пулемёт прогрохотал, выпустив около пяти-шести пуль… И мой взгляд попытался уловить в далёкой дали… Попали мои пули по этим автомобилям… Или нет… Увы… Они пролетели мимо…
   -БЗТешки есть? –выкрикнул Малый.
   Он умудрялся не только стрелять из своего АКСа, но ещё и отслеживать мои действия. Сейчас его интересовало, имеются ли в моей пулемётной ленте бронебойно-зажигательно-трассирующие патроны…
   -Есть!
   Наконечники таких пуль окрашены чёрно-красным цветом. И они как раз-то имелись в моей ленте…
   -Меняй дальность!
   -Щас!
   Я вновь прицелился и выпустил длинную очередь. В ленте были и просто трассирующие пули. По их полёту можно проследить всю траекторию… И понять: недолёт или перелёт.
   -Выше бери!
   -Вижу! –отозвался я вполголоса.
   Меня уже начинало злить… То, что я беру неверный прицел… То, что мои пули недолетают или проносятся мимо цели… А также то, что Коля Малый комментирует вслух каждое моё действие…
   Но вот я выпустил ещё одну длиннющую очередь… И через несколько секунд мой взгляд увидел огоньки попаданий… Это были именно мои пули… Ведь трое других наших пулемётчиков сейчас не стреляли.
   -Маладэц!
   -Сам такой! –откликнулся я.
   Дальше было легче. Я наконец-то уловил то, каким образом мне следует целиться… Чтобы после длинных очередей на металлических корпусах вражеских автомашин разрывались мои БЗТешки…
   Надо думать, что и командиру первой роты были видны и улетающие вдаль трассера, и эти самые огоньки попаданий… Так что капитан Перемитин мог самолично оценить эффективность стрельбы каждого нашего пулемётчика. 
   -Отбой!
   Однако стрельба продолжалась и продолжалась… Ведь пулемётчики обстреливали самые дальние цели и уверенно в них попадали… Автоматчики долбили одиночными выстрелами и короткими очередями по целям на средних дистанциях… Там попадания были заметны тоже… Так что командиру первой роты пришлось несколько раз прокричать своё «Отбой!»…
   Через минуту на стрельбище стало тихо.
    -Оружие к осмотру!
   Я поднял крышку ствольной коробки и быстро вытащил патрон. Капитан Перемитин шёл к нашему краю, чтобы начать осмотр разряженного оружия.
   -Осмотрено! –сказал он, взглянув на Колин автомат и отсоединённый магазин. 
   После этого Малому оставалось лишь отпустить затвор, щёлкнуть предохранителем, присоединить магазин и просто ждать всех остальных.   
   -Осмотрено! –сказал мне ротный и пошёл дальше.
   Мой палец быстро нажал на спуск и затворная рама с резким клацаньем заняла переднее положение. Потом я вставил в пустое звено патрон, воткнул донную часть его гильзы в извлекатель и захлопнул крышку… Теперь пришла и моя очередь побалдеть. Правда, сзади стояли товарищи генералы и они крайне отрицательно восприняли бы любую мою фривольную позу… Поэтому я не завалился набок и не подпёр ладошкой уставшую головушку… Мне было достаточно и этого своего положения… 
   Через минуту-другую прозвучала долгожданная команда…
   -Отбой!..
   Но через секунду мы услышали ещё один приказ:
   -В походный порядок!
   Я мысленно выругался и скосил глаза на комиссию. Неужели ей было маловато всего того,что мы уже показали во всём блеске огня и стали?! Искренне надеясь на немедленное и благополучное окончание всего этого марлизонского кордебалета…
   Как оказалось… Ма-ло-ва-то!.. Как тому неказистому мужичонке из мультфильма про падавший прошлогодний снег.
   -Внимание! –объявил нам возвратившийся командир первой роты. –Сейчас отрабатываем всё то же самое… Но с выдвижением вперёд!
   Мы тихо ужаснулись.
   -Это в атаку что ли? –спросил сержант ермаков.
   -Всей группой? –уточнил дембель Лебедев.
   Командир роты скривился как от зубной боли и даже посмотрел куда-то вверх.
   -Повторяю! Отрабатываем всё то же самое… С боевой стрельбой и выдвижением вперёд всей разведгруппы… Делая короткие перебежки и прикрывая огнём передвижение своих соседей по двойке или тройке! Понятно?
   -Так точно! –ответила группа.
   Нам было видно, что и самому ротному не нравится новая задача… Видать, мотострелковым генералам захотелось посмотреть на то, как бравые ребята-разведчики обстреляют проклятого противника и потом побегут на него в атаку… Чтобы захватить в плен уцелевших врагов и оказать первую медицинскую помощь раненым душманам…
   -Интервалы между стреляющими сделать побольше! –добавил капитан Перемитин и ещё раз обвёл всех нас своим внимательным взглядом. –Понятно?
   -Так точно! –ответили мы.
   Всё было действительно ясно и даже понятно… Товарищи генералы уже привыкли инспектировать военные учения на просторах Советского Союза… Теперь им захотелось пощекотать нервы потенциальным супостатам и среди бескрайних пустынь Афганистана…
   -Вперёд!
   И разведгруппа №613 опять двинулась в путь… Метров через сто она развернулась и зашагала обратно…
   -Противник слева!
   Всё повторилось как и в первый раз… Разведгруппа залегла и открыла ответный огонь… Противник оказался намного сильней… После чего наш тыловой дозор был переброшен на подмогу товарищам... Теперь мы все трое лежали на самом краю левого фланга…
   -Короткими перебежками… До рубежа грудных мишеней... Вперёд!
   Первым поднялся и рванулся вперёд Коля Малый. Согнувшись и петляя из стороны в сторону он пробежал метров десять и упал за пустым цинком… Пока он мчался вперёд, мы с Сорокиным продолжали стрелять… Задрав ствол, мой ПКМ поливал очередями дальние цели… Товарищ сержант обстреливал из своего автомата цели поближе.
   -Пошёл! –приказал он.
   И я понял, что пришёл уже мой черёд… Видать, это только в кино старые солдаты бегут в бой самыми первыми… Ведь там все стреляют холостыми патронами… А вот здесь был Афган… Тут стреляют настоящими пулями… И нашим дембелям не хотелось поймать своим седалищем нежданкуот сослуживцев помоложе…
   -Вперёд! Крикнул сержант Сорокин.
   И я подхватил свой пулемёт… Метнул вдаль взгляд… Побежал вперёд на полусогнутых от страха ногах… Согнувшись как можно ниже… На бегу отмечая посвист пролетающих рядышком пуль… И тарахтенье автоматов где-то сзади…
   -Падай!
   Это мне кричал полуобернувшись Коля… Я посмотрел вправо и через пару метров упал наземь… После чего посмотрел вперёд… И открыл огонь. Первая очередь ушла куда-то в никуда… Вторая и третья очередь полетели к дальним автомобилям.
   Вскоре к нам присоединился  сержант Сорокин… После чего разведчик Микола помчался дальше…
   -Ты почему не стрелял? –выкрикнул мне товарищ сержант.
   -Кто?.. Я-а?! –выпалил я в ответ. -Стрелял я!
   Но Сорокин мотнул головой и опять закричал мне:
   -На бегу ты не стрелял! Потом только!
   Я кивнул головой… На бегу мне было трудно стрелять из пулемёта. Ведь раньше я такого никогда не делал.
   -Пошёл!
   Мои рукипривычно схватили ПКМ, тело уже приподнялось, ноги согнулись и я рванул вперёд… И уже на бегу мне вдруг стало непонятно… Отчего меня прошиб холодный пот… Как же вести огонь на бегу, если я должен совершать зигзаги?.. Тогда ведь мои пули будут разлетаться чуть ли не веером!.. Одно дело бежать и стрелять из автомата… Который намного короче пулемёта… И совсем другое дело… Бежать, петлять и стрелять из длиннющего ПКМа. 
   В общем… Я умудрился выпустить одну короткую очередь в самый последний момент… Когда уже двигался к выбранной позиции… И на этом отрезке не было никаких зигзагов.   
   -Опять ты не стрелял!
   Товарищ сержант всё-таки заметил мои телодвижения и ухищрения…
   -Под конец я стрелял! И вообще… Как же стрелять на бегу?.. Если надо делать зигзаги?
   Сержант Сорокин посмотрел на меня насмешливо и как бы укоризненно… Мол, как ты с такой ерундой не можешь справиться?!..
   -Зигзаги надо делать ногами… А корпус и оружие должны быть всегда в одном направлении… То есть вперёд!
   И вдруг мне вспомнилась наша учебка… Чирчикское стрельбище и ростовые мишени, которые надо было с ходу обстрелять первой ещё неприцельной очередью… То есть практически на бегу… Ведь я уже тогда умел всё это делать… Но здесь из-за хронического недоедания стал хуже соображать… И это открытие меня конечно же огорчило…
   -Понятно, да? –выкрикнул сержант Сорокин.
   Не глядя на своего старшего товарища, я понимающе кивнул и побежал дальше… Это была уже третья моя перебежка и мне следовало побыстрей приноровиться к имеющимся обстоятельствам. Первый испуг уже прошёл… Надо было постараться и выпустить на бегу хотя бы одну хорошую очередь…
   «В учебке был автома-а-а-ат… Блин… Там каждый завтрак сгущёнку дава-а-а-али… А здесь у меня пулемё-ё-ё-о-о-от-т!.. Как же… Жрать охота!.. Бля-а-а-а-а…»
   И у меня вроде бы получалось… Я бежал зигзагами… Пулемёт коротко трясся в моих руках как живой… Выпущенная под конец длинная трассирующая очередь понеслась по направлению автомашин… И потом я плюхнулся неподалёку от Малого…
   -Коля!.. Видел, да? –выкрикнул я ему.
   -Шо такое? –спросил он.
   -Я на бегу стрелял! –радостно крикнул я и выпустил очередь.
   -Ну, и шо?!
   Малому уже надоели все эти наши манёвры и стрельбы… Ему хотелось побыстрей возвратиться в тёплую казарму.
   -Как что? –прокричал я. –Получилось!
   Но Коля лишь покачал головой:
   -Ты, главное, смотри получше!.. И потом нажимай на курок! Понятно?
   -Да понятно – понятно!
   Вот к нам прибежал сержант Сорокин и Малый тутже оставил свою огневую позицию… А потом вдаль понёсся и я…
   В душе творилось что-то неописуемое и восхитительное… Мои ноги ловко совершали резкие повороты то влево, то вправо… Отчего моё тело смещалось в разные стороны и потому вероятному противнику становилось трудней поймать мою согнутую фигуру на свою меткую мушку… Ведь афганцы во все времена славились как бьющие без промаха стрелки.
   А я бежал и бежал… Пулемёт уже привычно трясся в моих окрепших руках… Длинные и короткие очереди послушно вылетали из извергающего пламень ствола… И чёткие пунктиры трассеров были отлично видны всем… И я радовался в душе… Что у меня так удачно получается всё это делать…
   До заветного рубежа с грудными мишенями оставалось метров двадцать-тридцать… Это расстояние мы покроем в два-три броска… А потом ротный крикнет «Отбой!»… И на сегодня все эти учения тире мучения будут закончены…
   -Ну, как? –крикнул я сержанту Сорокину.
   Он только что упал неподалёку от меня…  Малый побежал дальше, строча короткими очередями… Так что у меня ещё оставалось немного времени…
   -Не отвлекайся! –ответил Сорокин. –Сколько лент израсходовал?
   Сам он сейчас почему-то стрелял одиночными…
   -Это уже третья… Заканчивается…
   Утром у меня имелось десять лент по сто патронов в каждой… Так что заниматься экономией мне пока ещё рановато… Но приготовить следующую ленту – это было в самый раз. И я осторожно потянул из бокового кармана РД длинный металлический язычок.
   -Сколько осталось патронов в этой ленте? –спросил Сорокин.
   Я перестал стрелять, приоткрыл узенькую крышку на углу коробки и энергично подёргал остаток ленты.
   -Штук десять-пятнадцать!
   -Достреляй их здесь и на бегу. –приказал мне сержант. –А новую ленту уже там вставишь.
   Так я и сделал… Выпустил на бегу несколько коротких очередей и занял позицию с уже пустой коробкой… А потом быстро вытянул из РД следующую ленту и вставил чёрный язычок в лентоприёмник… Потом дёрнул затвор, спустил курок… Раздалось резкое клацанье… Теперь патрон был захвачен извлекателем… И я опять дёрнул рукоятку затвора… Мой пулемёт был готов к бою…
   -Огонь! –тихо скомандовал я и нажал на спуск.
   Пулемёт выпустил длинную очередь… На заряжание ушло секунд семь-восемь… Правда, пулемётная лента болталась снаружи… Но возиться сейчас с коробкой и укладывать в неё целую ленту… На все эти манипуляции времени не было совсем…
   А потом я побежал вперёд… Уже привычно стреляя на бегу… И стараясь не обращать внимания на эту болтающуюся ленту с патронами… Главным сейчас для меня было добежать до последнего рубежа с остатками грудных мишеней… До этого невысокого бруствера, за которым уже лежал Коля Малый.
   «Ой, блин!»
   И вдруг я увидел, как на гребне этого бруствера взметнулся фонтанчик, причём в каких-то тридцати-сорока сантиметрах от головы моего сражавшегося товарища… Едва не убив Колю Малого!.. И я с ужасом понял, что это сделала пуля из моего пулемёта.
   -Ты шо?! –заорал он, повернув ко мне своё запорошённое землёй лицо. –Зовсим!?
   Коля не закончил свою тираду. Стрельба вокруг быстро почему-то затихла и надо было продолжать бой. Поэтому автомат моего напарника затарахтел с ещё большей интенсивностью. А я испугался от той мысли, что все остальные разведчики увидали мою оплошность и именно поэтому прекратили огонь…
   -Коля! –выдохнул я, падая на выбранную позицию и отползая на метр вправо.
   Только теперь я вспомнил слова ротного про увеличенный интервал между стрелками.
   -Шо «Коля-Коля»!? –заорал он, не оборачиваясь на меня и продолжая стрелять. -Не бачишь, куда стреляешь?!
   -Бля буду! –выкрикивал я в ответ уже в промежутки своих очередей. –Не хотел!.. Так получилось!.. На бегу…
   -Ох, я тебе покажу… -обещал фазан Малый. –«На бегу»!
   Он был старше меня на полгода и потому имел право ругать младших. Тогда как я молчал и выстреливал короткие очереди.
   -Кулэметчик…
   Это Коля продолжал поругивать меня… Как бы давая понять… Что до мастерства настоящего пулемётчика ПКМщика мне ещё очень далеко…   
   Внезапно вокруг стало тихо… Мы посмотрели вправо и влево… Чтобы понять… Какая команда уже прозвучала или вот-вот должна прозвучать…
   -Отбой, что ли? –спросил Малый и со вздохом обтёр лицо ладонью.
   Я молчал. Лежавший дальше сержант Сорокин пока что не ругался. Ведь он наверняка видел всё, что тут произошло.
   -Отходим!.. –послышалось издалека. –В каждой тройке по одному раненому. Эвакуировать раненого под прикрытием огня! 
   Мы переглянулись… Надо было срочно выяснять, кто же у нас ранен…
   -Малый! –произнёс сержант Сорокин. –Эвакуируешь Зарипова! Он у нас раненый.
   -Огонь! –послышался далёкий голос ротного. –Всем отход!
   Я выпустил ещё одну очередь и поставил пулемёт на предохранитель. Пока было затишье вся лента была убрана в коробку. Так что теперь она не будет болтаться на весу и цепляться за ноги.
   -Малый! –выкрикнул сержант Сорокин. –Побыстрей!
   -Вот ёлкины! –возмущался мой спаситель. –Ведь ни носилок… Ни хрена нету…
   -Малый! –рявкнул сержант Сорокин.
   -Да иду я, иду! –отозвался Микола и на четвереньках перебрался ко мне поближе.
   По его приказанию я встал на колени и подал ему свою правую руку. Он примерился и как-то быстро поднял меня… Правда, безостановочно при этом ругаясь…
   -Да ты шо?! Совсем сдурел?! Сам залез мне… Рюкзак твой полный боеприпасов… А ты ещё и пулемёт за собой тащишь?.. Только его мне сейчас не хватает!
   -А шо мне делать? –отвечал я. –Не бросать же его.
   -Погодь!.. –проворчал Малый. –Я щас…
   Он быстро перебросил ремень своего автомата на шею – теперь его АКС болтался в воздухе. Не теряя ни секунды Коля подхватил мой пулемёт, взглянул в сторону врага и выпустил туда хорошую длинную очередь.
   -Теперь… Можно смываться…
   Через десяток метров Коля опять развернулся и, не обращая никакого внимания на меня, как впрочем и на всё остальное показушное смертоубийство… Ведь другие наши разведчики продолжали отстреливаться из всех стволов и даже бабахнули пару раз из «мух»… В общем… Коля Малый остановился и выпустил из моего пулемёта ещё две очереди… Пока в коробке не закончилась лента…
   -Ну… Теперь можно и побежать!   
   А я скорчился на его горбу… То есть на РД, набитом колиными боеприпасами… И стойко терпел очередные солдатские мучения… Моя правая рука свисала вниз и Коля тянул её к земле так сильно, что его плечо врезалось в подмышку… А набитое эРДэ упиралось мне в живот чем-то таким твёрдым и угловатым… Что я мог дышать лишь сквозь стиснутые зубы…
   Так меня спасал мой боевой товарищ Коля Малый… Метров пятьдесят он мужественно тащил меня на себе… Пока не прозвучала другая команда… После которой раненым оказался уже сам Коля…
   -Ну, шо?! –произнёс он вконец уставшим голосом. –Будешь меня спасать или нет?
   -Куда же я денусь! –отвечал ему я. –Только вот как тебя тащить? Так как ты меня… Не советую! И живот отдавишь, и грудь…
   -Да я знаю…
   Тут к нам прибежал сержант Сорокин и мы быстро прекратили споры… Начались деловые разговоры.
   -Давай на закорках! –предложил Коля.
   -А оружие как нести? В зубах?
   Коля всё-таки настоял на своём. Он быстро взгромоздился на мой РД и спину, после чего опустил вниз свои ручищи, которыми держал и свой автомат, и мой пулемёт… А я подхватил его под колени и сразу же побежал… Боясь упасть и напрягая все свои силы… Шатаясь в разные стороны и обливаясь потом, я бежал и бежал… Пока мы наконец-то не оказались на рубеже открытия огня…    
   Там всех нас встречал командир первой роты… Который и объявил десятиминутный перекур.
   -А что потом? –спросил сержант Ермаков.
   -Через десять минут узнаете. –сказал капитан Перемитин и как-то загадочно улыбнулся.
   Так мы поняли… Что на этом наши мучения ещё не закончились. Да и товарищи генералы продолжали стоять около УАЗиков, переговариваясь друг с другом и периодически на нас поглядывая.
   -Товарищ капитан, а пристрелка оружия сегодня будет? –опять спросил Ермаков.
   Ему бы поинтересоваться насчёт обеда… Во всяком случае и надо полагать я не был одинок в данном умозаключении, именно этот вопрос сейчас более всего волновал желудки молодых бойцов и одного-единственного фАзана…
   Но товарищ капитан не стал отвечать по поводу пристрелки оружия… Он лишь пожал плечами и просто отошёл в сторону…
   Мы молча сидели и просто отдыхали… Кто-то курил, наконец-то дорвавшись до этого сладковатого дыма… Некоторые бойцы полулежали, устало откинувшись на свои рюкзаки РД-54…
   -В походный порядок! –скомандовал ротный как-то очень даже внезапно.
   Мы встряхнули с себя остатки дремоты и усталости… Пора было заняться продолжением марлизонского кордебалета.
   -Сейчас отрабатываем выдвижение группы на заданный рубеж и эвакуацию тяжелораненых.
   Мы выслушали очередную директиву вышестоящего командования и восприняли её как неизбежную данность... От которой нельзя избавиться никоим другим образом… кроме как выполнив её со всем усердием.
   -Вперёд!
   И мы пошли…
   -Противник справа!
   И мы разбежались, чтобы тутже открыть ответный огонь.
   -На рубеж… Короткими перебежками… Вперёд!
   И мы стали перебегать, выпуская очередь за очередью…
   -Эвакуировать тяжелораненых!
   И мы конечно же приступили к эвакуации тяжелораненых товарищей…
   -Кто? –не сговариваясь спросило двое бойцов одного сержанта с птичьей фамилией.
   -Я. –ответил товарищ сержант. –Моя очередь.
      Коля Малый взял автомат тяжелораненого командира и забросил его правую руку себе на плечи. Я таким же способом подхватил товарища сержанта с другой стороны.
   -И побежали! –скомандовал Микола.
   И мы действительно побежали обратно… Сзади ещё раздавались короткие и длинные очереди... Может быть и нам следовало остановиться, чтобы лупануть по противнику из двух оставшихся стволов… Но мы бежали и бежали без остановки…
   -Стой! –скомандовал «тяжелораненый» очень уж бодрым тоном.
   Мы достигли исходного рубежа…
   -Ну, во-о-от… -сказал Коля, тяжело отдуваясь. –Тильки замполита… Не хватает…
   Он замолчал…
   -А замполит здесь зачем? –спросил Сорокин.
   -А с фотоаппаратом… -ответил Малый. –Шоб заснял… Нас усих… Как один татарский пулемётчик… И один украинский хлопчик… Спасают своего русского командира отделения… 
   Сержант Сорокин глубоко вздохнул и ничего не сказал. А мы с Колей были до такой степени уставшими… Что больше и не могли разговаривать.
   А ведь наш солдатский день ещё не заканчивался… Он только-только перевалил за свой срединный меридиан.
   И вдруг мы услышали звук заводимого мотора… Это товарищи генералы засобирались обратно в Н.П. Лашкаргах.
   Мы равнодушными глазами смотрели на отъезжающие УАЗики и разворачивающийся за ними вслед бронетранспортёр третьей роты. Такими же отрешёнными взглядами мы встретили вернувшегося к нам капитана Перемитина. Командир группы встал и подошёл к ротному.
   -А теперь… -улыбнулся товарищ капитан. –Дискотека!.. Пулемётчик Ганс прокрутит пару дисков! 
   Но лишь немногие из наших разведчиков смогли поддержать весёлое настроение командира первой роты. За это утро мы выложились на девяносто девять процентов… Оставшихся силёнок хватало лишь на работу лёгких… На эту работу по вдыханию и выдыханию воздуха.
   -А сейчас пристрелка оружия. –сказал ротный простым и будничным тоном. –Смогёте?
   Группа молчала.
   -Куда ж мы денемся? –запоздало ответил за всех Коля Малый.
   И тяжело вздохнул… Наверное… Тоже за всех нас.
   Пока после отбоя в казарме горел свет, я медленно разделся и уже собрался влезть на свою верхнюю кровать… Как вдруг увидел в проходе на полу какую-то красочную этикетку. И уже укрываясь одеялом, я вспомнил вчерашнюю разгрузку коровы… Стало быть, кому-то из солдат первой роты удалось прорваться в местный Военторг.
   Ладно… У кого-то служба, как говорится, не бей лежачего… Некоторые затихарились в штабе или на складе… Кто-то каждый день ест и пьёт от пуза…
   Зато мы всегда готовы к участию в настоящем деле… И очень многое уже умеем… А потому только нам доверено оказаться на самом острие событий…
   И вспыхивающие звёздочки в местах попаданий… Это НАШИ звёздочки!.. 
   И у других таких нет.
*   
   Глава 3. ГОРНЫЕ ОРЛЫ КАНДАГАРА И ЛЬВЫ ЛАШКАРЁВСКИХ ПУСТЫНЬ!
   Хмурым февральским утром на наш Лашкарёвский аэродром прилетело несколько бортов из Кандагара. Обычное вроде бы дело… Ведь связь с внешним миром мы поддерживали в основном именно через Кандагарский международный аэропорт… Когда-то построенный первоклассными американскими строителями, а нынче временно арендованный бравыми советскими военными.   
   Но из прилетевших вертушек-«восьмёрок» высадилось три боеготовые разведгруппы. Они соответственно были из состава Кандагарского батальона спецназа. И это обстоятельство не вызывало никакого удивления. Ведь дислоцирующийся в Кандагаре третий батальон спецназа являлся одной из четырёх составных частей, которые и создавали боевую мощь 22-ой бригады спецназа… Наряду с тремя другими батальонами: 8-ым Фарахским, 7-ым Шахджойским и нашим 6-ым, то есть Лашкарёвским…
   И появление наших боевых товарищей, вооружённых таким же оружием, одетых в легко узнаваемые горки и облачённых в уже привычные глазу китайские лифчики с десантными РД-54… Словом, всё это казалось нам вполне естественным и даже обыденным явлением. Ведь облётные группы из Кандагарского батальона иногда прилетали в Лашкарёвку, чтобы дозаправиться и улететь обратно. Да и наша РГ №613 уже два раза успела побывать в аэропорту Кандагара. Тогда-то мы вволю налюбовались почти что стрельчатыми стеклянными фронтонами заморского чуда авиационной архитектуры. Особенно привлекательно выглядели листы фанеры вместо выбитых стёкол.               
   А теперь уже кандагарские спецназовцы прибыли в нашу Лашкарёвку… Но вовсе не для того, чтобы услаждать свои любознательные взоры окрестными красотами да нашими глинобитными строениями… И не для того, чтобы съездить в качестве туристической группы в самый центр древнего города Лашкаргах, где возвышается старинная мечеть с не тускнеющим глянцем голубого купола… И кандагарцы прибыли сюда не лакомиться местным шашлыком… Отнюдь!..
   Три разведгруппы Кандагарского батальона спецназа прилетели вЛашкаргах на войну. На очередную свою войну, которая уже была разработана-спланирована в нескольких штабах и окончательно утверждена соответствующей резолюцией одного вышестоящего военачальника.
   Кандагарцы прибыли сюда на  свою следующую войну, которая должна была начаться со дня на день… И место предстоящих боевых действий находилось на севере провинции Гильменд. Как раз там, где и  располагался укрепрайон Мусса-кала.
   Однако появление кандагарских спецназовцев вызвало нешуточный переполох… Нет… Не среди моджахедов или наёмников – «Чёрных аистов»… Серьёзный ажиотаж случился в нашей первой роте… Да ещё и среди дембелей!..
   -Панин идёт! –послышался негромкий сигнал предупреждения. –Панин!
   Этот явно встревоженный возглас раздался с самого правого фланга и вечно неугомонный сержант Ермаков даже вытянул свою голову вперёд, развернув лицо в правую сторону. Он даже небольшой шаг сделал… И будто ужаленный подался назад в строй… А потом и того глубже…
   -Атас! –пробурчал не только наш борзый дембель, но ещё и заместитель командира РГ №613. –Панин идёт!         
   Сержант Ермаков уже выставил вперёд вместо себя молодого бойца, а сам встал во вторую шеренгу. Спустя две-три секунды точно такой же манёвр проделали все остальные дембеля нашей разведгруппы. Но они не только выставили в качестве спасительного заслона фигуры молодых солдат. Наши старослужащие товарищи даже стали ниже ростом… Лишь бы не попасться на глаза этому самому Панину…
   А по центральному проходу первой роты шёл никакой не монстр, питающийся исключительно дембельским составом… Никакой не садюга со звероподобным выражением на лице… А обычный вроде бы офицер… Не такого уж и высокого роста и не столь внушительной комплекции… Но зато в трофейной американской камуфлированной куртке, как и у нашего командира роты… Да ещё и в ладно подогнанном добротном китайском лифчике, набитом шестью магазинами, четырьмя гранатами и тремя ракетницами. Ну, ничего страшного… Разве что эти три ракетницы прижаты новыми широкими резинками, явно от подтяжек,  и на лямках аккуратно закреплены две сигнальные шашки…  Обычный дым да огонь…
   -Атас! – прошептал в последний раз Ермак.
   Ведь этот самый Панин уже дошёл до строя нашей третьей группы. Вытолкнутый в первую шеренгу я стоял на своём новом месте и во все глаза смотрел на него… На этот источник дембельского ужаса и страха… Который , в общем-то, даже не обращал никакого внимания на стоящих в строю солдат… Ведь он только что обнаружил того, кого именно и искал… То есть командира нашей первой роты…
   -Андрей Иваныч! – воскликнул Панин. –Гостей принимаете?
   -А як же! – отвечал капитан Перемитин.
   Он только-только вошёл в казарму через парадный вход и теперь двигался навстречу этому самому Панину. На уровне левого фланга нашей группы они и встретились… Сначала пожали друг другу руки, затем обнялись как старые товарищи… Ну, а потом и вовсе направились в обитель командира роты…
   -Дежурный! – крикнул капитан Перемитин перед тем, как закрыть за собой дверь. –Меня в роте нет! Ни для кого! Кроме…
   Он так и не договорил… Дверь в комнату ротного захлопнулась…
   -кроме кого? –запоздало выкрикнул дежурный.
   Однако вместо капитана Перемитина ответил заместитель командира роты.
   -Кроме комбата и комбрига! –уточнил старший лейтенант Барышник. –Рота, равняйсь! Смирно! Вольно! Слушай мою команду…
   Замкомроты быстро взял на себя все бразды управления подразделением, которые так легко ему передоверил капитан Перемитин… И наша военная жизнь пошла-поехала в привычном русле… Сначала ценные указания выдал непосредственно сам Барышник… Потом руководить войсками поручили командирам групп. И наш старший лейтенант Веселков принялся добросовестно выполнять свои служебные обязанности…
   Наконец-то строй распустили…               
   -Уф-ф… -пробормотал дембель Юрка Лебедев. –Пронесло…
   -Во-во! –ответил ему Серёга Сорокин. – У меня аж спина вспотела… От одного только его вида.
   Старослужащие уже чувствовали себя в безопасности… Но не потому, что они уселись в проходике меж двухъярусных солдатских кроватей… А потому что их сейчас не мог увидеть тот самый Панин… который и нагнал на них столько ужаса и страха…
   -Так! Чего вы ещё тут вошкаетесь!
   Это воспрявший своим духом сержант Ермаков прикрикнул на нас – молодых солдат. Которые оказались невольными свидетелями столь необычного поведения, в общем-то, борзого дембельского состава. И заместитель командира нашей группы теперь решил привести нас в соответствующее состояние… Очень уж чётко давая нам понять то, что случайно появившаяся угроза уже их миновала… А потому всё возвратилось «на круги своя».   
   -Да мы сейчас только котелки положим. –оправдывался за всех боец Билык. –И сразу ж пойдём.
   Только что на построении всему нашему молодому сословию приказали отправиться на склад РАВ. Где командир группы должен был получить боеприпасы: одноразовые гранатомёты, патроны и ракетницы. После чего всё это имущество предстояло тащить именно нам – молодым силачам… Тогда как у старых дедов были дела поважней: готовить средства связи и наблюдения. Старательно протирая их от пыли и возможно даже грязи.   
   Это часа через два, когда мы донесли на себе все  ящики и ящички… Когда металлические коробки и цинки были вскрыты резаком… Когда вся наша разведгруппа принялась дружненько снаряжать патронами автоматные магазины и пулемётные ленты… Вот тогда-то и можно было полюбопытствовать.
   -Слышь, Серёг! –обратился всегда любознательный Виталик Билык к нашему замку. –А Панин?! Кто это такой?
   Сержант Ермаков на всякий случай оглянулся по сторонам. Но во внутреннем дворике первой роты сейчас находились только солдаты. А наша группа вообще разместилась в курилке, то есть в самом дальнем углу огороженной дувалом территории подразделения…
   -Этот Панин… -начал было дед Ермак, но ещё раз оглянулся.
   Однако вокруг было по-прежнему. Тихо и спокойно…
   -Это зверь, а не командир! –быстро докончил товарищ сержант. –Я таких нигде ещё не видел… Ни в нашем батальоне… Нигде!
   Дембель Юрка Лебедев даже рассмеялся счастливым и довольным смехом.
   -Хорошо, что его в Кандагар перевели. –произнёс он спустя секунд десять. –На повышение пошёл.
   Мы, то есть зелёная молодёжь  споро снаряжали патроны и всё же прислушивались к разговорам старших товарищей.
   -А он что? – неторопливо выговаривая слова, спросил Лёха Шпетный. –Раньше нашей группой командовал? Этот Панин-то?!
   Наш командир отделения Серёга Сорокин по прозвищу Кар-Карыч только усмехнулся и лишь затем пояснил:
   -Хе!.. Командовал… Не то слово!.. Лютовал и зверствовал! Гонял нас как… Даже и не знаю, кого… А ты говоришь… «Командовал»…       
   Несколько минут все молчали. Слышалось только клацанье патронов, умело и быстро вгоняемых в магазины. Пулемётчики снаряжали свои ленты вручную и потому без особого шума.   
   -А как было при Панине? – не удержался любопытный Билык. –В группе-то?
   Он с неподдельным интересом взглянул на сержанта Ермакова. На Серёгу посмотрели и другие молодые бойцы. Будто только лишь дед Ермак мог дать очень точный и достоверный ответ. Хотя… Ведь он-то и являлся заместителем командира нашей разведгруппы. То есть самым главным дедушкой.
   Но товарищ сержант не спешил. Он уверенно вбил тридцатый патрон в свой АКМовский магазин, заглянул для проверки в маленькое отверстие на его внешней грани, чтобы убедиться в наличии в этой дырочке капсюля первого патрона… И только потом стал говорить.
   -С этим Паниным служить было очень интересно, но дюже трудно. Он гонял всех без разбору! У него все носились как электровеники: и молодые, и фазаны, и дембеля. Но зато группа была самой боевой во всём батальоне. Почти что никогда мы не возвращались без трофеев. Хоть с облёта, хоть с такой войны. И погибших… Почти что не было… кроме Серёги Бабуцкого. Это его кровать была перевязана красно-чёрной полосой…    
   Тут дед Ермак замолчал и взял из цинка новую пачку трассирующих патронов. А мы молчали и продолжали снаряжать свои магазины и ленты…
   Да… Эта опустевшая солдатская кровать, перехваченная наискосок траурной красно-чёрной полосой нам была знакома. Как и большая фотография бравого парня в тельняшке и десантном берете… Это его глаза спокойно и уверенно смотрели на нас из-за стекла в чёрной рамочке. А потом… Когда в первую роту прибыло очередное молодое пополнение и на бойцов не стало хватать имеющихся мест… С кровати покойного убрали чёрно-красную перевязь… И эту фотографию… Когда-то прислонённую к туго взбитой солдатской подушке…
   «И всё! –внезапно подумал я. –Больше об этом человеке в роте ничего не напоминает… Разве что в памяти его сослуживцев… Да и то… Не у всех!..»
   Такова была наша солдатская доля. Но в родительском доме – это уж обязательно… Там о погибшем будут помнить всегда!.. Покуда будут живы отец и мать, братья и сёстры.    
   Пока я думал о возвышенном и вечном, мои огрубевшие пальцы закончили снаряжать уже четвёртую ленту на сто патронов.  Но это был ещё не предел… Далеко не предел… Я взялся было за пятую, чтобы довести общее количество снаряжённых патронами лент до половины своего носимого боекомплекта. Но  затем, загнав в пустые гнёзда с десяток чуть маслянистых патронов, я передумал… И решил отдохнуть.
   Тем временем наши дембеля заспорили о том, кто кого отчаяннее и боевитей. Этот свежеприбывший капитан Панин или же заместитель командира нашего 6-го батальона капитан Брестлавский. Который тоже оказался выходцем из нашей первой роты.
   -Да я тебе говорю!.. –горячился дед Ермак. – Что Брест и есть самый безбашенный! Ты забыл, как он?..
   Однако Сергея Ермакова перебил его тёзка – Серёга Сорокин.
   -Да это ты забыл, как мы с Паниным на подскок летали!
   Внезапно из-за спины послышался лёгкий скрип и голос Коли Малого:
   -Да это Брест самый!..
   Дед Ермак быстро оглянулся на высунувшееся из окошка «личико» дневального и рявкнул:
   -Малый! Ты чего сюда вылез?
   Младший сержант Микола Малый сегодня был опять в наряде по роте, а потому сердитое высказывание замка подействовало на него очень быстро. Микола тут же скрылся в темноте казармы первой роты… Но спустя минуту Малый вновь осмелел и опять выглянул в окошко.
   -Серёг! –обратился хохол Коля к старшему начальнику. –Я только хотел рассказать… Как Брест по мне стрелял бесшумными патронами.
   На несколько секунд в курилке воцарилась полная тишина…
   -Ну, и когда же это было? –недоверчиво спросил заместитель командира группы. –Брешешь поди!?
   -Да шоб я сдох! –горячо поклялся Малый и тут же перешёл к главной сути. –Мы тогда на этот аэродром подскока… Я лежу на фишке и вдруг надо мной пули!.. Фьють да фьють! Я пригнулся ещё ниже, оглядываюсь назад, чтобы доложить… А внизу Брест стоит с бесшумным пистолетом, показывает мне рукой… Чтоб я пониже голову держал… Я поначалу не понял… Тихонечко так спрашиваю: Чего? А он мне тоже так негромко кричит: Не высовывайся! Ты же на фишке! А голова торчит…   
   Дембель Кар-Карыч со скепсисом оглядел ту часть Колиного организма, которая еле-еле вмещалась в отворённом настежь оконце… И всё же не смог удержаться от подковыристой шуточки…
   -Да-а, Малый!.. А будка-то у тебя – будь здоров!
   Под лёгкие смешки окружающих сержант Ермаков выдал ещё одну подначку.
   -Если уж на то пошло… То по тебе надо из гаубицы лупить!.. Чтобы ты поглубже в землю зарылся и лучше замаскировался…
   В курилке послышался негромкий смех…
   -Ну, конечно! – с обидой сказала голова из окошка и медленно исчезла в глубине казармы.
   -Куда ты? – рассмеялся Кар-Карыч.
   Но Коля Малый уже отправился по своим делам дневального по первой роте, а потому на окрик сержанта Сорокина никто не отозвался.
   Когда дембеля забили все свои магазины патронами, они ушли в тёплое помещение. А наша зелёная военная молодёжь осталась в курилке, чтобы завершить  насущные дела по подготовке оружия и боеприпасов. Четверо пулемётчиков, в том числе и я, продолжали монотонно забивать в бесконечные ленты патроны, которые, казалось, никак не уменьшались в своём количестве.
   Кое-кто из автоматчиков уже закончил снаряжать свои магазины и теперь просто сидел на лавке с сигаретой, спрятанной в согнутой ладошке. Остальные по-прежнему трудились почти что не покладая рук. Правда, немного медленнее. Ведь старших наших товарищей рядом уже не наблюдалось. А значит и подгонять нас было некому…
   -А мы в сентябре на одном облёте были. –важным тоном произнёс Вовка Сальников, откладывая в сторону полный магазин. –Вот там-то Брест показал себя во всей красе.
   -Как это? –неторопливо поинтересовался Лёха Шпетный.
   -Щас!.. –изрёк свидетель боевой славы замкомбата, достав из кармана пачку сигарет и отыскивая спички.
   Мы продолжали работать и всё же ждали… Чего же нам сейчас могут рассказать о том самом Брестлавском…
   Разведчик-автоматчик Володя Сальников был одного с нами призыва «весна-87». Однако мы сперва попали в Чирчикский учебный полк спецназа, где нас полгода готовили к отправке в Афганистан. А вот новобранцу Сальнику повезло чуток поменьше – он оказался в Ашхабаде, то есть в трёхмесячной пехотной учебке, после окончания которой его сразу же перебросили сюда, как говорится, «за речку».
   Так зелёный, вернее, суперзелёный солдат Вовка Сальников очутился в первой роте Лашкарёвского спецназа. Вместе с ним сюда попало ещё двое таких же трёхмесячников. Но крепенького Серёгу Гудкова почти сразу же забрал к себе командир роты, то есть в отделение управления, где не имелось ни одного дембеля. А вот Витька Бельмас и Вовка Сальников оказались в нашей РГ №613, в которой им довелось хлебнуть «духанского» лиха через край.
   Ведь в первой роте, как впрочем и везде, служили не обезличенные уставом рядовые солдаты, а самоорганизовавшиеся строго по боевому ранжиру военные. На самом почётном месте были уважаемые всеми дембеля, за спинами которых имелось уже полтора года военной жизни. Чуть ниже их по армейской в негласной иерархии шли фазаны, «отпахавшие» в Советской Армии уже двенадцать долгих месяцев. 
   Ну, и на самой нижней ступеньке стояли «зелёные духи», то есть молодые солдаты, которые прослужили всего лишь с полгода. Именно на их юных плечах держалась вся тяжесть не только общего солдатского быта в виде нарядов, караулов и разнообразных хозработ… Но ещё и серьёзные боевые мероприятия: недельные пешие выходы, облёты вражеских территорий и выезды на броне сроком на десять суток.               
   А тут в жёсткий и бескомпромиссный мужской коллектив попали двое трёхмесячников, над которыми сразу же стали «шефствовать» не только дембеля и фАзаны ( * прим. Автора: с ударением на первую букву А), но и молодые духи. Таким вот образом Вовка Сальников и Витька Бельмас, прослужившие к началу августа всего-то навсего по три месяца на каждого… Они оказались в самых незавидных условиях. Сальник и Бельмандо пахали и вкалывали почти что наравне с молодыми солдатами Колей Малым, Мишкой Лукачиной да нынешним банщиком Клочковым. Ведь тогда в третьей группе насчитывалось аж двенадцать дембелей, которых следовало «уважать» денно и нощно. То есть на трёх молодых и парочку трёхмесячников приходилось  почтичто по три дембеля на каждого духа…      
   И на свою первую войну  зелёненькие бойцы Сальников с Бельмасом отправились без всяких поблажек на столь юный возраст. Затем был второй пеший выход… А в третьем рейде случилось самое неприятное: разведчик Бельмас морально сломался и даже отказался идти дальше. Беспощадно палящее солнце, острейшая нехватка воды,  тяжеленная ноша и нескончаемые сыпучие пески… Они сделали своё чёрное дело… Совсем ещё недавно энергичный и толковый боец Витя сдался… Он просто сидел с рюкзаком за спиной и ни на что не реагировал.
   Разведгруппа всё-таки продолжила выполнение боевой задачи. Но после этого третьего  возвращения из песков суровая жизнь расставила всё  и всех по своим законным местам. Ведь рядовой Витенька утратил доверие к своей персоне и вдобавок к этому он практически сразу же стал «косить», то есть попросту отлынивать… Вернее, под самыми различными предлогами или отговорками предпочитал увильнуть от прямого своего участия в ведении боевых действий.
   Как говорили наши дембеля, Бельманде ужасно не нравилось топтать своими ножками афганские пустыни… Ему гораздо комфортнее было обеспечивать любые интересы старослужащих, то есть шнырять по соседним подразделениям в поисках всевозможных материальных ценностей и благ. Он сам выбрал себе участь менялы и доставальщика, дневного караульщика и затем ночного воровальщика. (* ПРИМ. АВТОРА: Жизненные эпитеты  утреннего обходчика-подмечальщика и вечернего спекулянтщика при этом подразумеваются. Ну, и иногда по-роже-получальщика!)      
   А вот молодой разведчик Володя Сальников пошёл и на следующий пеший выход, потом на другой… И так далее… Не говоря уж про многочисленные облётно-поисковые действия… Он был родом то ли из Сибири, толь с Алтая… А выходцы из тех суровых краёв предпочитают не ныть и не жаловаться, а просто тянуть тяжёлую солдатскую лямку, невзирая ни на какие трудности…
   А спустя ещё три месяца для него наступило почти что счастье… В ноябре месяце все двенадцать дембелей отправились по домам. После этого на их место старослужащих воинов заступили бывшие фАзаны Ермак, Кар-Карыч, Юрка Лебедев, Абдулла и Лёнька Тетюкин. Вчерашние молодые Микола Малый и Миша Лукачина обзавелись горделивым званием фАзана… Их удачливый коллега Клочок подался в банщики… А Сальников и Бельмандо хоть и остались по-прежнему в положении молодых  да зелёных… Но теперь в третью группу попали служить двенадцать новеньких духов. А потому двум трёхмесячникам было малость полегче. Бывшие сотоварищи Малый и Лука их не трогали, а дембеля особо не загружали работами. Правда, Бельмандо всё так же использовался на полную катушку, «рожая» для очередных старослужащих новенькие береты, тельники, парадки и значки…
   Правда, поначалу Вовка Сальников пытался было вести себя несколько странновато, самолично избрав для себя средненькую диспозицию между фазаньим поголовьем и нашим зелёным молодняком… Ведь он, дескать, прибыл в Афган всего лишь на три месяца позже Миколы Малого и Луки… А тем паче… На целых три месяца раньше нас…
   Однако наши дембеля быстренько вернули всё на свои законные места, приструнив Сальника не так, чтобы очень уж сильно, но вполне доходчиво… Да и наше молодое солдатское большинство не пожелало считать Вовку каким-то слишком уж важным человеком, которому следует непременно заглядывать в рот и всячески его почитать…
   И всё же… Хоть и вернувшись в наш призыв «весна-87», разведчик Сальников предпочитал хоть и иногда, но  обязательно подчеркнуть своё некоторое превосходство… Вернее, свою многоопытность и даже «бывалость»… Ведь ему уже столько раз довелось поучаствовать в самых разнообразных Афганистанских ситуациях. К этим его заскокам мы уже привыкли и особо так внимания на них не обращали… Ведь Сало хоть и выпендривался, но так себе… Не слишком уж сильно.
   Вот и сейчас… Мы по-прежнему занимались своими отдельными делами, тогда как ветеран Сальник с незажжённой сигареткой в зубах старательно искал по карманам куда-то запропастившиеся спички. Наконец-то он не выдержал столь затянувшейся паузы и прикурил от огонька папиросы Лёхи. Солдат Шпетный неспешно вернул свой ещё недокуренный до конца бычок на его временное место, то есть в уголок рта, после чего стал опять возиться с магазинами…
   А Вовка Сальников сделал две долгие затяжки, потом выпустил в небо несколько лёгких клубов дыма… Но сотворить колечки ему не удалось и Сало тутже вспомнил про тот момент, на котором он  прервался…
   -Мы тогда к одному кишлаку подлетели… -начал он. –А неподалёку от него на горке заметили пулемётную точку. Прямо на самой вершине. Вертушки приземляются, духовский пулемёт лупит по нам с горки, а Брест орёт: Вперёд!.. Вот мы и побежали в атаку. Брестлавский чуток впереди несётся, а я слегка сзади… Пули свистя-ат… Мама рОдная!... Но я бегу за ним со своим пулемётом ПК… Да ещё и на бегу пытаюсь стрелять из него… Тяжеловато, конечно… Бежать и стрелять из ПК… Но короткие очереди всё-таки выпускаю…
   -А Брест? – спросил Лёха Шпетный. –У него-то что было?
   -Автомат! –быстро ответил Сальник. –А что же ещё? Не АГээС же!
   -Ну… -рассмеялся Юрка Дереш. –Может он с одним только пистолетом побежал?!.. Как в кино про Великую Отечественную…               
   -Да ты что! – всерьёз обиделся Вовка. –У Бреста всё было как положено: автомат, лифчик с магазинами, РД… И пистолет! Только он у него на поясе висел… Брест его так и не достал…
   -А дальше-то что? – не сдержавшись я всё же перебил словоохотливого рассказчика. –Вы бежите… А дальше?
   Бывалый разведчик Сальников тут слегка ухмыльнулся и оглянулся в сторону дворика… Как это совсем недавно делал дед Ермак… Но и сейчас… Никакой опасности не наблюдалось и можно было говорить дальше…
   -И вдруг я замечаю… -тут Сальник даже голос понизил. –Что на горку-то мы бежим только вдвоём! Брест и я! А вся группа залегла около вертушек… И прямо оттуда стреляет по духовскому пулемёту. То есть поверх нас… А сами духи  с вершины долбят по группе… И по нам тоже!.. Ведь пули-то не только свистят… Но и фонтанчики поднимают совсем уж неподалёку… От нас!.. А мы с Брестом уже половину расстояния пробежали! И только теперь я это всё увидал!    
   -Понятно! –прокомментировал Дереш. –Ну, а потом?
   Однако Володя сделал ещё две хорошие затяжки, и не сразу продолжил своё повествование о минувшем бое…
   -Я остановился, чтобы залечь… -затараторил Сальник. -А тут Брест орёт на меня! Вперёд!.. Да ещё и Матюков добавил… А глаза-то у него таки-ие!.. Ну, прям как бешенные!.. И я… Побежал дальше!
   -И что? –кратко уточнил Шпетный.
   Однако Володе то ли не понравилось столь недоверчивое отношение слушателей… То ли говорить об этом ему  расхотелось… И поэтому концовка оказалась несколько смазанной…
   -Короче говоря… -со вздохом произнёс свидетель Сальников. –Забежали мы на эту горку… Всё также… Вдвоём! Один душара лежит убитый или тяжелораненый… Пулемёт ДШК стоит… А два других духа уже сбежали вниз с обратной стороны… И в кяриз занырнули… А Брест… Вот только теперь он увидел, что вместе с ним один лишь я побежал… Самый молодой и зелёный… Бля-а!.. Как он тогда матерился!.. Мы с ним вдвоём этот трофейный ДШК тащим вниз по склону… А Брестлавский всех матом кроет… Потом к нам подбежали наши и пулемёт забрали… ДШК-то тяжеленный такой!
   -А станок забрали? –спросил Юрка.
   Его уточнение было вполне закономерным. Ведь крупнокалиберный пулемёт ДШК устанавливается на массивной треноге, которая тоже весит немалое количество килограммов…
   -И станок мы забрали… -ответил Сальник. –И оставшиеся ленты с патронами… А потом… Когда мы вернулись… Брест прямо на аэродроме стал всю группу драть… Кроме меня. Я иду спокойно… А все остальные… Они и джамбу прыгали, и ползали, и отжимались… Друг дружку на себе перетаскивали… По кругу бегали… И всёэто соружием, с боеприпасами… С РД-пятьдесят четыре!.. В общем… От взлётки и до роты мы шли часа два… И всё это время Брестлавский гонял всех солдат…То есть всех дембелей, фазанов и молодых…
   -Чего ты физдишь? –послышалось из окошка. –Молодым там только я один был.
   Это вступил в беседу всё тот же дневальный по первой роте, то есть младший сержант Коля Малый.
   -Ну, оговорился… -тут же поправился Володя. –Но гонял-то он всех… Без исключений!
   Из окошка сначала послышался тяжкий вздох…
   -Что да, то да!    
   Видать, слишком ещё свежи были воспоминания о том облёте… Причём, не только у фазана Малого, но и у молодого солдата Вовки Сальникова…
   -А когда мы всё-таки пришли в роту… -Сальник решил дорассказать всё до конца. –Когда Брестлавский ушёл… То потом мне дембеля таких звездюлей навешали!..
   -Это за то, что ты побежал на горку? –поразился солдат Агапеев.
   -Ну, да! –пояснил Володя. –Ведь дембелям всего-то пару месяцев осталось до отправки домой… И им не хотелось рисковать понапрасну… А я же был молодой и зелёный! Ни хрена ни в чём не разбирался… Вот поэтому и побежал вслед за командиром… А дембеля… Им же надо было на ком-то свою злость сорвать… Ведь Брестлавский загонял их очень уж здорово!.. Вот потом эти дедушки мне по шее и надавали… Чтобы впредь не лез куда попало… А сначала на дембелей посмотрел.
   -Да-а… -проворчал солдат Шпетный.
   Более от нас не последовало никаких комментариев к очень уж поучительному рассказу Вовки Сальникова. Поскольку и так уж было всё ясно… Что, в общем-то, военно-боевое  дело приобрело тогда несколько иной оборот… Который теперь распространялся и на всех нас. У командиров были свои задачи и цели… А у дембелей имелись уже свои замашки и интересы… Но между ними… То есть между офицерскими требованиями и дембельскими предпочтениями остаться в живых… Меж этих двух жерновов оказались мы… молодые и зелёные солдаты… Прослужившие в этом Афганистане всего-то два месяца…
   И в имеющихся условиях нам следовало не только остаться в живых, но ещё  и не сломаться… В общем… Крутиться, вертеться и всегда держать ухо востро… Чтобы не оказаться стёртым в мельчайший порошок.
   Словом… Из огня да в полымя… Именно так… Туда, сюда и обратно… Либо пока сам не сгоришь… Либо пока не затопчешь эти огонь да пламя… Или же пока не пройдут-пролетят эти шесть месяцев нашей духанки… То есть пока не истечёт весь срок нашего пребывания в статусе молодых солдат… То есть пока мы не закалимся до нужной кондиции!
   Иных вариантов не имелось… Кроме как закосить по болезни в госпиталь или же самому причинить себе какое-либо незначительное увечье… Но это не являлось тем выходом из сложившейся ситуации, чем потом сможет гордиться настоящий мужик.
   Терпели до нас… Вытерпим и мы!
*
   Глава 4. ВЕЧЕРНИЕ ХЛОПОТЫ.
   Ближе к вечеру прилетевшие из Кандагара разведгруппы были направлены в боевые роты Лашкарёвского батальона, где гостям и предстояло разместиться на ночлег. Что оказалось крайне актуальным. Пока военным главнокомандованием решался вопрос об их временном расквартировании, кандагарцы почти весь этот февральский день провели в большой офицерской курилке. Но вот начало смеркаться и решение насущного для них вопроса резко ускорилось.               
   Сперва все три кандагарские группы переместились во внутренний дворик нашей первой роты, где они по отдельности выложили на длинные столы своё оружие, боеприпасы и амуницию. Затем гости принялись погруппно сдавать всё это своё добро в наш ружпарк. После того как одно кандагарское подразделение оставило своё вооружение под полную ответственность дежурного по нашей первой роте, оно отправилось в казарму третьей роты, где им выделялось какое-то количество кроватей.
   Следующая разведгруппа после сдачи оружия пошла устраиваться на ночлег во вторую роту. Её казарма стояла по соседству с нашей. И соответственно, третья разведгруппа Кандагарского батальона спецназа осталась у нас.
   -Заходим в казарму! – командовал высокий сержант. –Сейчас нам покажут кроватки. Тихо-тихо!.. Не спешите… А то успеете.
   Мы, то есть молодые солдаты уже давно заприметили среди кандагарцев своих недавних друзей-товарищей по Чирчикской учебке. Однако нас всё ещё озадачивали нынешние военные нюансы.
   Согласно наших правил армейского этикета и норм приличия по отношению к дембелям, мы не могли взять и просто так побросать все наши младосолдатские дела. Лашкарёвские старики не простили бы нам столь опрометчивого поступка. Иначе говоря, как бы потом выглядели наши дембеля в глазах кандагарских дедушек?!.. Коль в лашкарёвских группах эдакое творится безобразие… Ведь молодой солдат и шагу не может сделать самостоятельного… Без соответствующей санкции более старшего своего товарища…
   Такие же порядки  наблюдались и в кандагарской группе. Мы только и смогли обменяться с нашими молодыми коллегами короткими взглядами и приветливыми взмахами трудолюбивых рук. Это дембеля и фазаны, что с одной стороны, что с другой… Это они без всяких формальностей подходили, встречались, обнимались и делились всякими впечатлениями… У нас же такого права пока что не было. Поскольку мы являлись молодыми солдатами, то есть духами. А духи должны всегда шуршать… Стало быть, работать, работать и только работать. То есть трудиться не разгибая спины и не покладая своих мозолистых рук.               
   Поэтому  наша лашкарёвская молодёжь уже в который раз наводила порядок в расположении группы: подметала бетонный пол, выравнивала табуреты, отбивала ровненькую кромку на внешних сгибах солдатских одеял… Придавала подушкам прямоугольную форму… Подправляла лицевые и ножные полотенца… В общем… Молодёжь шуршала.
   Зато после ужина… Когда нам предоставили вроде бы свободное время… В течении которого молодых могли озадачить новой работёнкой практически в любую минуту… Вот в это-то относительно свободное время мы наконец-то повстречались…
   В кандагарской группе оказались Андрей Бухта и Миша Суслов, с которыми я целых полгода прослужил-проучился в первой сержантской роте Чирчикского полка спецназа. А если уж быть совсем точным… То прямо здесь и именно в этот час в нашей казарме встретилось четыре курсанта третьего взвода первой Чирчикской роты младших командиров. Ведь к нашей троице присоединился и Андрюха Корнев, оказавшийся по воле судьбы в нашем  взводе АГС-чиков…    
   Вот так… На короткое время и в не очень-то завидном положении молодых солдат… Мы тем не менее были рады этой встрече. Минут с десять  вспоминались другие наши товарищи, которых разбросало по всему Афгану… Но затем поступило одно предложение, оказавшееся очень даже дельным…
   -Мы с Мишкой сегодня банку джема прикупили в вашем магазине. –негромко говорил Андрей Бухта. –Где бы?..
   Он не договорил… Дальше можно было попросту промолчать. Поскольку от столь хорошего предложения  отказаться было невозможно. Ведь молодой солдат практически всегда хочет есть… Особенно сейчас… Оставалось только обговорить кое-какие детали… Технические и несколько другие… То есть из сферы личной безопасности молодых духов…    
   -Ну, что?! – произнёс Мишка.
   Вокруг нас было столько народу… Слишком уж много.
   -Пошли… -вполголоса сказал разведчик Корнев. –Покурим…
   Наша четвёрка всем своим составом поднялась с табуретов и потянулась к выходу из казармы. Ни кандагарские дембеля-наставники, ни их лашкарёвские коллеги-дедушки… Словом, никто не возражал… Предлог был самый заурядный и крайне подходящий… Просто мы захотели подышать свежим афганистанским воздухом… А заодно и отравиться всякими там никотиновыми смолами, столь обильно напичканными в военные сигареты… Хоть и «Охотничьи», но всё же четвёртого или даже пятого сорта… 
   А вот на свободе мы вздохнули полной грудью, и военная мысль заработала очень быстро. Местом для желанной вечерней трапезы был избран наш «летний» кинотеатр. Сейчас в феврале месяце именно он являлся наиболее безлюдным, а значит и относительно безопасным  пристанищем для молодых бойцов. Так сказать, наилучшим и спокойным местом для проведения излюбленного солдатского досуга… То есть быстрого утоления элементарного чувства вечного голода… Которым страдают и мучаются почти что все молодые солдаты… Причём, не только нашего великого и могучего Советского Союза…
   Так что… Открытый летний кинотеатр афганистанского образца подходил для нашего мероприятия более всего. Правда, идти до него было несколько далековато…  Однако какие-то триста или четыреста метров нас ничуть не испугали… Это обстоятельство, то есть относительная удалённость, только разожгло наш аппетит ещё больше. Его отсутствием мы, в общем-то, никогда и не страдали, а теперь и подавно…
   По дороге мы с Корнем заскочили в нашу солдатскую столовую, где знакомый солдат-хлеборез уступил нашим продублированным и вполне понятным просьбам… И две свежеиспечённые буханки, быстро оказавшись за пазухами, так приятно согрели не только наши бока, но и молодые солдатские души.         
   Окольным маршрутом мы вполне благополучно достигли нужного нам места. Военно-полевой кинотеатр, или же говоря официальным языком, солдатский клуб представлял собой небольшую прямоугольную котловину, огороженную с одной стороны высокой белой стеной, а с трёх других – земляной обваловкой. То есть своеобразным бруствером в метр-полтора высотой. По узкой тропке мы спустились в «кинозал» и разместились на самой дальней скамейке. Здесь было безопаснее всего. Поскольку наш военный «кинозал» тоже соответствовал общепринятым мировым стандартам. То есть наш земляной «пол» также спускался с небольшим уклоном к «якобы сцене», за которой возвышался «вроде бы экран». Такой бесприютно пустой и какой-то осиротелый… Под зимним ночным небом Афганистана…
   Итак-с… Разместившись в самой нижней точке  «закрытого» клубного пространства, мы выложили на железную скамейку все наши съестные припасы: литровую банку клубничного джема, две буханки хрустящего хлеба и пару фляжек с водой. Без дополнительных команд были извлечены четыре солдатские ложки… Которые сразу же пошли в ход…
   -Хороший у вас тут хлеб. - произнёс Андрей Бухта спустя несколько минут. –У нас не такой.
   -Обычный… -ответил я, погружая свою ложку за следующей порцией сладкого лакомства.
   Кандагарский разведчик Мишка Суслов  сначала усмехнулся…
   -Ты ещё наш хлеб не ел. – проворчал он, с хрустом отламывая от полбуханки новый кусок. –В нашей пекарне только корочка успевает… Запечься… А внутри тесто так и остаётся… Сырое…
   -Они туда дрожжей мало добавляют. –пояснил Андрей Бухта. –Пускают его на бражку… Или меняют… А тесто не успевает подняться… Вот и получается… Только корочку и можно есть…
   Несколько минут мы ели молча…
   -Когда мы съедим корочку… -продолжил Андрей Бухта. -То оставшееся тесто можно кинуть в стену…
   -И что? – дружно спросили мы с Корнем.
   -И оно прилипает! –коротко рассмеявшись подтвердил Мишка. –Уже столько раз! Прикалывались… Ну, как сырая резина…
   Когда наш всеобщий голод был немного утолён, мы стали орудовать ложками гораздо медленнее… Чтобы подольше растянуть это вкусняцкое удовольствие… А также… Чтобы не выглядеть в глазах друг друга чересчур уж оголодавшими обжорами… Правда, я и Андрей Корнев… словом, хоть мы и были вроде как хозяевами… Однако лашкарёвская «яма»(* прим. Автора: то есть чувство голода) оказалась поглубже кандагарской…
   -А мы сейчас только одним хлебом и питаемся. – честно признался  мой товарищ Корень.
   -Остальной хавчик… - подтвердил я со вздохом. –Выбрасываем…
   Наши кандагарские коллеги поначалу было не поняли…
   -Как это выбрасываете? – переспросил молодой солдат Бухта.          
   -А вот так! – ухмыльнулся Андрей Корнев. –Только-только из общего бачка раскидаем хавчик по котелкам… И сразу же обратно вываливаем…
   Гости молчали, никак не врубаясь в суть…
   -Ну, по одной-то ложке супа или каши всё-таки перепадает. –сказал я. –И всё!.. Команда «Встать! Выходи строиться!»
   -Ни хрена не понял! – заявил Миша Суслов. – почему так?
   Поочерёдно выдавая информацию, мы с Андреем Корневым рассказали нашу ротную беду… Которая длилась уже целых две недели… И окончание этой напасти было не скорым…
   Всё дело обстояло в том, что наш штатный старшина роты  прапорщик Акименко убыл в свой ежегодный отпуск, а исполнять его обязанности назначили старшего сержанта Алиева. Этот рослый и плечистый азербайджанец являлся заместителем командира второй группы и уже успел зарекомендовать себя перед ротным начальством только лишь с положительной стороны. На боевых выходах Алиев был отличным замкомгруппы. Что уже считалось достойным качеством. Он даже был ранен в бою, а затем и награждён правительственным орденом Красной Звезды. Которым за просто так не награждают. И в  его группе дисциплина была железной… Поддерживаемая не только авторитетом сержанта Алиева, но и его же крепким кулаком…
   И всё бы ничего!.. Пока наш прапор Акименко Николай свет Батькович взял, да и уехал в отпуск в свой родной город Таганрог…
   -Он там сейчас водку пьёт со своими таганрогцами… -всерьёз жаловался Андрей Корнев. – И с этими трахается… Ну, как их там?!..
   -Таганрожицами! –засмеялся Мишка Суслов. –Ну… Не с таган… Роженицами же!       
   Мы конечно посмеялись над его незамысловатой шуточкой… Да только вот у двоих солдат смех получился не очень-то и весёлым…
   -короче говоря… -продолжал уже я. –Алиев теперь свои порядки и в роте устанавливает. Дисциплину наводит. Книгу Вечерней поверки по три-четыре раза зачитывает… Добивается того, чтобы не только фазаны стояли по стойке «Смирно», но и все остальные дембеля. Добивается… Чтобы деды тоже отвечали «Я»… Как положено…
   К этому моменту банка клубничного джема, увы, но закончилась… И теперь можно было поболтать без всяких приятных обременений…
   -А хавать это он вам не даёт? – спросил Мишка, убирая свежеоблизанную ложку в боковой карман.
   -Ну, да –ответил Корень, доставая сигарету. –До столовой со второго или третьего захода добираемся. Вечно ему что-то не нравится. Добивается, чтобы и дембеля «ножку тянули». А когда зайдём в столовую и рассядемся по своим столам, тогда и начинается… «Встать, садись, встать, садись!» Пока вся рота одновременно не сядет. Дембелям-то полегче… Они же по одному или по два сидят за столом на десятерых… А вот мы: фазаны и молодые… То встаём, то садимся…
   Тут он затянулся  свежеприкуренной сигаретой, предоставив уже мне возможность излить нашу общую обиду и злость.
   -А когда всё-таки рассядемся. Он командует дальше. «Раздатчики пищи – встать! Приступить к раздаче пищи!» А этот Алиев ходит вдоль столов и смотрит… Зараза! Как только общие бачки с супом опустеют… Он и командует: «Закончить приём пищи! Встать! Выходи строиться!» Вот и приходится нам выполнять команду. То есть выливать суп из своих котелков обратно в бачок. Дембеля хоть кашу-то  успевают попробовать. Вернее, всю тушёнку сверху слопать. Она-то тёплая. А суп – горячий… Только одну ложку и успеешь проглотить.  Вот и остаётся нам только сухой хлеб жевать. Иногда с маслом. Если успеешь намазать на хлеб… И дожевать… По дороге к выходу…
   -А что же дежурный по части? – вполне резонно уточнял Андрей Бухта. –А ротный?
   Этот белорусский парень всегда отличался  повышенным чувством справедливости… Однако наши ответы были очень банальны и просты.
   -Дежурный по батальону стоит только на крыльце столовой. –пояснял я. –Он следит только за тем, чтобы роты вовремя прибыли на приём пищи. Ну, и зашли в столовую без бардака. А внутри командует товарищ сержант… Он ведь действует почти что по Уставу. Отдаёт команды… Какие следует… Так что… В этом деле к нему почти не придерёшься.          
   -А командир роты ничего об этом не знает. – произнёс Корень, выпуская в ночное небо сизоватый дымок. –Никто из солдат  к нему не пойдёт… Чтобы не стать стукачом. Его же потом зачмырят. Чтобы больше не жаловался на сержанта Алиева… Такого же и быть-то не может… Что товарищ сержант злоупотребляет своими обязанностями… Это же заслуженный человек!.. С орденом Красной Звезды!..
   Андрюха Бухта всё же решил уточнить ещё один момент наших злоключений…
   -И как же вы обходитесь? А что же он сам кушает?
   Мы с Корнем даже рассмеялись. Потому что и так уж чересчур красочно описали нашу молодую жизнь. Что успеваем проглотить всего-то по одной ложке обжигающего супа… А раздатчику пищи, который черпаком разливает суп по нашим котелкам… Ему и этого не достаётся… Хорошо, что хоть буханку хлеба успеваем разделить на всех… Почти что поровну.   
   -Когда Алиев приведёт роту из столовой в казарму, он распускает строй. А за полчаса свободного времени… Или он сам идёт в столовую… Повара-то ему не откажут… Или же товарищу сержанту что-то раздобудут молодые из его взвода. Из столовки принесут, а может и в магазине прикупят. В общем, не дадут ему умереть с голоду…
   Я замолчал. Но потом всё ж не выдержал и сплюнул с досады… Андрей Корнев в это время уже докуривал свою сигаретку. Иначе он бы тоже… Сплюнул от искренней неприязни и накопившейся злости. 
   А потом о своей нелёгкой солдатской жизни рассказывали кандагарские духи. По большей степени говорил Мишка Суслов… Андрей Бухта был немногословен… Как оказалось, на это у него имелись очень уж веские причины… До сих пор не сошедшие с его тела…
   -На прошлой неделе дембеля так его отметелили… - возмущался Миша. – Андрюха почти сутки отлёживался… Живого места не было.
   -Да это что?! –отмахнулся, в общем-то крепкий, белорус. –Мелочи…
   -Это он сейчас так говорит… -пояснял почти что его земляк из Брянской области. –Я ему хавчик приносил… А он даже есть не мог… Ни хрена себе!.. «Мелочи»...
   Нам и так уж было понятно то, что Андрюха Бухта очень «скромничает», предпочитая умолчать о своих неприятностях. До призыва в армию он долгое время занимался борьбой самбо и в случае схватки «один на один» смог бы одолеть своего противника. А может быть и не смог… Как бы то ни было, но такой поединок имел бы определение более или менее честного боя. Однако, увы…  Не только в армии, но и в гражданской жизни случаются такие драки, когда на одного  «имеют честь» навалиться сразу несколько человек… Кандагарские дембеля оказались «ребятами не промах»…         
   -Да и наши не лучше! – на всякий случай понизив голос, произнёс Корень. –Нам рассказывали, как три дембеля… Ну, которые уже уволились… Они завели в ружпарк одного духа… Слишком  уж непокорного… Да и отделали его так, что он совсем… Короче… В  госпиталь его отправили…
   Я тоже слышал про этот случай, о котором нам по большому секрету говорил Коля Малый… Они же были одного призыва… Но я даже знал о дальнейшей судьбе этого солдата… Чуток побольше, чем Андрей Корнев…   
   -Он там умер. – сказал я негромко. –Не приходя в сознание. А когда начали разбираться… То оказалось много свидетелей того, как на голову покойного упал полный цинк патронов. Прямо с верха пирамиды…
   -Ага… - со скепсисом заявил Мишка. –И так три раза… Цинк всё падал и падал… А он подставлял голову снова и снова.
   Больше сказать по этому поводу нам было нечего. Поскольку круговая порука старослужащих солдат и всяческое стремление командиров замять этот «досадный» инцидент… Всё это поспособствовало тому, что смерть молодого бойца от рук своих же сослуживцев останется безнаказанной… Что в свою очередь приведёт в будущем к повторению таких случаев… Или же ему подобных…
   После непродолжительного молчания мы уточнили время… До вечерней поверки оставалось почти полтора часа и мы могли ещё чуть-чуть посидеть в своей кампании. Минут с пятнадцать или двадцать… Потом нам следовало возвратиться в роту… Ведь наши заболтавшиеся друг с другом дембеля могли хватиться своих молодых бойцов… Да и начать наши поиски…
   Но у нас ещё оставалось полбуханки хлеба и мы поделили её на четыре части, после чего принялись медленно его «уничтожать». По ходу этого действа Мишка Суслов костерил одного нашего знакомого… Который в Чирчикской роте был в первом взводе, а в Кандагаре оказался в одной группе с Мишкой…
   -Да этот!.. –горячился Суслов. –Такой паскудой оказался! Настоящий жополиз!.. Перед дембелями выслуживается, на нас стучит… На своих же пацанов… То есть из нашего же призыва!.. Ох… Бля-а… Если бы я в Чирчике знал… То я ему бы всю рожу набил! Ни одного здорового места не оставил бы… Ну, такая это сволочь…
   -Уже и на нас покрикивает… - усмехнулся солдат Бухта.
   -Во-во! –подтвердил Мишка. –Начальник выискался… Быстрей бы эти дембеля ушли!..
   В этом вожделении он был  явно не одинок…
   -Да-а… - согласился с ним я. –Побыстрей бы они уволились…
   Наверное, эта мысль являлась, является и будет являться самой главной мечтой всех молодых солдат. Ведь с исчезновением из их жизни всех дембелей… Которые рано или поздно, но всё-таки должны отправиться по своим домам… Именно тогда для молодого духовского сословия настанет очень уж существенное облегчение их условий военной службы. Хоть и на одну социально-армейскую прослойку, но всё же старших товарищей станет гораздо меньше. Да и молодёжь поднимется на следующую ступеньку суровой солдатской иерархии… Пока  они сами не превратятся в дембелей… Самых настоящих дедов… Паразитов и не очень… Но всё равно стариков…
   Не обошлось и без горьковатой иронии…
   -А у вас в Лашкарёвке замполиты читают эту книжку? – со смехом спросил Мишка. –Ну, про «страшную армейскую дедовщину»? Писателя Рыбакова, который…
   Рассмеялись и мы… Поскольку слабенький ветерок великих перемен уже долетел не только до их Кандагара, но даже до нашей отдалённой Лашкарёвки… И в самом-то деле… Уж коль по всей стране Советов зашагала перестройка, да ещё и наперегонки со всеобщей гласностью… Вот и Главное Политическое Управление Советской Армии решило не отставать… Вот и получилось так, что по указивке сверху все ротные замполиты бросились вдогонку…
   Именно об этом и говорил Мишка Суслов…
   -Два раза в неделю на политинформации вслух зачитывают эту повесть «Сто дней до приказа»… Про то, как страшные дембеля заставляют молодых всякой ерундой заниматься! Кровати после отбоя трясти, как будто старики домой в поезде едут… Сказки всякие рассказывать… А по телевизору-то?!.. Там все из-за этой книжки распереживались… «Дедовщина!.. Ах, как это ужасно!»
   Все эти детали были известны и в нашем гарнизоне… Вернее, в первой нашей роте…    
   -Ну, да… А в конце… -Тут я даже фыркнул. -А в конце политинформации замполит спрашивает: «А у нас в роте нету таких издевательств?»
   Как выяснилось тут же… Хоть между нашими гарнизонами расстояние в пятьсот километров, но… Мысли и повадки замполитов оказались очень уж похожими…   
   -И у нас точно так же спрашивают!.. –подтвердил Андрей Бухта. –А мы ему честно отвечаем, что  таких «издевательств» у нас нет.
   -Потому что такой ерунды у нас действительно нет. – со вздохом произнёс Суслов. –Наши дембеля в сто раз похуже будут… Чем эти книжные…
   -А что?.. Ваши замполиты до сих пор ничего не знают? – спросил я гостей. –Ну, про Кандагарский Мостик и всё такое прочее?
   -Да всё они знают! – криво усмехнулся Андрей Корнев. – Только вот… Ничего не делают.
   -Ну, да-а… -проворчал я, широко зевая. –Им лишь бы языком помолоть… Вот и вся работа…      
   Как-то сама по себе, но наша беседа перешла к другим темам. Наверное, мы уже достаточно нажаловались друг другу на имеющиеся у нас военные неприятности…
   О неминуемо надвигающейся на нас войне, то есть о предстоящих боевых действиях в Укрепрайоне Мусакала, мы почти не говорили. Придёт время и каждый узнает про новые боевые задачи: кому куда и как следует выдвигаться,  где надо занять позиции и что делать дальше… А пока мы болтали о подготовке лашкарёвских и кандагарских разведгрупп… Как в общем плане, так и в отдельности…               
   Андрей Бухта был пулемётчиком, как и я. Но если в мой носимый боекомплект входила тысяча патронов в десяти лентах, то у него на двести штук было больше.
   -А куда их укладывать-то? – спрашивал я. –В Рд только восемьсот штук влезает. Если гранаты, ракеты, сигнальные шашки по карманам распихать. Ну, в коробке ещё одна лента. Это девятьсот. А ещё три ленты куда?
   -А мы обматываемся ими как революционные матросы. – с коротким смехом объяснил мой коллега-пулемётчик. –Через плечи две ленты. И третья на поясе.
   -Вот это да! – воскликнул я без всякой тени смущения или фальши. –А остальной груз? Сухпай, воду, спальник?
   Одним словом… Спасение утопающих являлось делом самих утопающих. Причём, без какой-либо надежды на постороннюю помощь… Которая может оказаться не самой лучшей…
   Это мы выяснили  уже на обратном пути в казарму…
   -Приезжал к нам какой-то генерал из Москвы… - вспоминал Мишка. –Всё ходил, проверял. А потом созвали всех нас на одно собрание. Генерал и спрашивает: Есть ли какие-нибудь жалобы, просьбы или предложения? Мол, говорите, ничего не стесняясь… Встаёт один наш крендель и говорит про то, что на войну неудобно ходить в сапогах или в берцах. Нам же когда-то выдавали «кимры»… Ну, кроссовки наши советские, которые  в городе Кимры выпускаются.
   -Да знаем мы… - отозвался Андрей Корнев. –Деревянненькие такие…
   Эти кроссовки родного отечественного производства иногда завозились в наш военторговский магазин, из которого они же «разлетались» как горячие пирожки в базарный день. Недорогая цена в двадцать пять рублей-чеков и основательная  добротность тире крепость… Всё это делало «кимры» очень даже желанной обувью для боевых выходов.
   -В наш ВОЕНТОРГ их тоже привозят… говорил Мишка с плохо скрытым сожалением. –Только эти кроссовки разбираются очень быстро. Даже до прилавка не доходят.  Офицеры раскупают.
   -Ну, а дальше-то что? –напомнил я. –С генералом-то?
   Мы уже прошли больше половины пути, и мне очень хотелось узнать о концовке данной истории.
   -Генерал сначала не понял. Говорит: А зачем вам  какие-то кроссовки? Ему ещё раз объясняют, что по пустыне гораздо удобней ходить не в кирзачах или ботинках с высоким берцем, а в лёгких кроссовках. Хотя бы в «кимрах». Которых страшно не хватает. Что мы вынуждены снимать с мёртвых духов их обувку… Тут генерал, наконец-то врубился… Да и спрашивает: А кто это вам разрешил снимать с убитых душманов обувь?  И ещё… А почему это вы на войну в каких-то кроссовках ходите? Кто вам это дело разрешил?            
   -Вот это поворот! – изумился я. –Прям так и сказал?
   -А дальше ещё хуже! –всерьёз заявил солдат Суслов. –Этот генерал слегка так рассердился и заявляет следующее: «На боевые действия надо отправляться в военной форме одежды! В кирзовых сапогах… В шинелях! И с автоматом наперевес бежать в атаку! Как это делали мы в Великую Отечественную!.. Чтобы душманы от одного только вашего вида приходили в ужас!»
   Мы были поражены ещё больше… Даже и сказать-то было абсолютно нечего…
   -А этот наш умник… -продолжал Михаил. –Что-то ещё хотел сказать, но его сзади долбанули по спине… Чтоб заткнулся и сел на своё место… А то мало ли чего этот старый пердун удумает!..
   -Вот нам только того и не хватает… -рассмеялся Андрюха Бухта. –Чтобы мы в сапогах и шинелях высаживались из вертушек, а потом с рюкзаками за спиной и автоматами наперевес бежали в атаку на духовские огневые точки! Представляешь, какая была бы картина?!
   -Да-а… -ответил я.
   Мы уже дошли до казармы первой роты… И наше возвращение оказалось очень даже своевременным… Не успели курильщики запалить свои сигареты, как из дверей вышел мой замкомгруппы…
   -Зарипов! – с некоторым напором произнёс  сержант Ермаков. –Где это ты был?
   -Да я тут находился… - стараясь говорить увереннее, ответил я.
   -Чего ты свистишь? – рассердился дембель. –Я выходил минут пятнадцать назад, тебя здесь не было. И другие духи не знали, куда ты подевался.
   Тут на моё счастье в разговор вступил Андрей Корнев. Кандагарские же ребята молчали и на всякий случай ни во что не вмешивались. 
   -Да мы минут на пять отошли к третьей роте. – бесстрашно заявил Корень. –Там тоже наши пацаны…
   -Из Чирчика… -подтвердил разведчик Бухта.
   В первой кандагарской группе действительно находился наш общий сослуживец Ванька Денисов… Так что Андрейка говорил  почти правду. Ведь мы и в самом-то деле могли на коротенькое время отойти к другу-товарищу…
   -Ну, ладно… -проворчал дед Ермак. –Смотри! Больше не пропадай!
   -Есть! –ответил я.
   Сержант Ермаков уже скрылся за дверью, а мы всё ещё стояли у крыльца казармы. Я вкратце объяснил пацанам, что это был мой замкомгруппы.
   -Самый крутой наш дембель…   
   Ребята понимающе кивнули… Ведь все мы сейчас являлись молодыми солдатами и у каждого из нас теперь имелся свой старший начальник… А по совместительству и дембель… Или же старослужащий наставник…   
   В общем… Наш дедушка.
*
   Глава 5.  НАКАНУНЕ ВОЙНЫ.
   В шесть часов утра дневальный прокричал своё извечное… «Рота, подъём! Выходи строиться на утреннюю физическую зарядку!»
   Минут через пять мы уже стояли перед казармой. Оттуда мы и побежали к санчасти, где началась обычная процедура по самостоятельному выявлению больных желтухой. Сперва требовалось взять из цинка с хлорным раствором маленький пузырёк из-под лекарств. Затем в эту миниатюрную посудинку следовало помочиться, заполнив её только до половины и слив остальные излишки в привычном режиме. И только потом  надо было подойти к крыльцу санчасти… Там под тусклой лампочкой стоял санинструктор нашей первой роты и внимательно осматривал подносимые для визуальной экспертизы пузырёчки. Как правило, у заболевших желтухой или же, говоря по научному,  вирусным гепатитом Це моча приобретала характерный тёмножёлтый цвет… Именно так и выявлялось в наших полевых условиях это опасненькое инфекционное заболевание…
   -Ну, живей-живей подходим! –торопил молодых бойцов ротный санинструктор Чух. –Шевелись-шевелись!.. А то вон уже… Вторая рота несётся!.. Уже на бегу свои шланги достают! Шевелись!
   От казарм действительно доносился нарастающий топот…
   -Хорошо служить в первой роте! –балагурил Микола Малый. –Чистенькие пузырёчки достаются…
   Что верно, то и было верно… Но санинструктор Чухарев был из фазанов, как и наш Микола… А потому разговор у них получился почти на равных…
   -Коля! –прикрикнул ротный эскулап-смотритель. –Шуруй-ка отседова побыстрей! Пока ты у меня другие анализы сдавать не начал…
   -чух! –отозвался издалека фазан Малый. –Для тебя ничёго не жалко! Ты только свистни!
   -Я те ща! – грозно пообещал санинструктор. –Где ты там?
   Однако в предрассветной мгле обнаружить Миколу было не так-то легко. Да и набежавшая к санчасти вторая рота вынуждала поторопиться не только остатки нашего подразделения, но и санинструктора Чухарева…
   А потом мы бежали уже знакомым нам маршрутом обязательные три километра. Эта ежедневная физическая повинность была доверена только нам… То есть молодым солдатам. Тогда как полусонные наши дембеля и два фазана Коля да Лука предпочитали переждать это трудное время где-то в стороне… Обычно в помещении солдатской бани, где не так холодно и ветрено… Да и в банщиках их старый знакомый Клочков…       
   Когда мы прибежали обратно в казарму нашей доблестной первой роты спецназа, кандагарские разведгруппы уже полным ходом получали в ружпарке своё вооружение, боеприпасы и другое имущество. Физзарядка им сегодня не требовалась, поскольку за время относительно спокойного сна они уже набрались сил… И сегодня кандагарцам предстояло найти своей энергии достойное применение… Не иначе, как со здоровым оптимизмом отправиться на свою очередную войну.
   А после нашего завтрака… Столь скоротечного и потому не очень-то и весёлого… Выяснилось, что все три кандагарские группы уже куда-то отправились. Возможно на наш аэродром, где с самого раннего утра вовсю гудели мощные вертолётные движки… Скорей всего так оно и было… Поскольку до начала боевой операции «Юг-88» оставалось уже менее суток. А ведь разведка всегда выдвигается самой первой. 
   А во внутреннем дворике нашей роты теперь располагалось совсем другое воинство. Там стояли строем славные мотострелки. Они не сидели в курилке, не прислонялись к стенкам, не опирались на наши длинные деревянные столы для чистки оружия. Терпеливая пехота просто стояла… Причём, совершенно безмолвно и практически неподвижно…
   -Ты глянь-ка! –Лёха Шпетный в неподдельном восторге показал на одного мотострелка. –Да у них маузеры! В деревянной кобуре! Это атас!
   -Ребята, а где же ваши трёхлинейки? – с весёлой ухмылкой полюбопытствовал механик-водитель Лукачина.
   Сохраняя привычный строй, пехота продолжала стоять… Всё так же молча и без лишних телодвижений… Так что на вопрос Луки никто из них и не подумал отзываться.
   -Батюшки! – догадавшись кое о чём, воскликнул Малый. –Да они же спят! Стоя! Как лошадки в нашем колгоспе!(* прим.автора: колгосп – сокращённое от коллективное господарство, то есть обычный колхоз. Только в переводе на украинский язык.)         
   Однако разведчик Малый оказался не прав. Да, действительно… У многих мотострелков были закрытые глазки и очень даже сонные лица. Но это обстоятельство явилось прямым следствием того, что это пехотное подразделение прилетело в нашу Лашкарёвку ранним-преранним утром. Стало быть, бедолаги-мотострелки ещё с вечера ожидали погрузки на военно-транспортные борта… Да ещё и летели к нам полночи…
   Постигло разочарование и младшего сержанта Шпетного. То вооружение, которое он поначалу принял за старинные пистолеты системы Маузера, да ещё и в деревянной кобуре… На самом-то деле это были обычные пистолеты Стечкина… Но именно в деревянной кобуре. Которая могла пристёгиваться к этому многозарядному пистолету  в качестве надёжного приклада. Однако такие чудо-пистолеты находились на вооружении не рядовых бойцов, а только лишь у командного состава. Однако господ офицеров сейчас нигде не было видно и поэтому их тяжёлые пистолеты находились на солдатских телах.
   -Я балдею с нашей пехоты! –возмущался разведчик Малый.
   Мы уже выстраивались перед нашей казармой, чтобы своевременно потопать на развод. Но подразделение капитана Перемитина находилось пока что не в полном составе и поэтому можно было потравить всякие байки…
   Однако Микола продолжал жаловаться на свою судьбу-кручину:
   -Вот к моей шайтан-трубе должен по штату прилагаться пистолет Стечкина! А мне вместо него выдали целый автомат Калашникова. Да ещё и с кучей магазинов. И с хреновой тучей патронов. И я должен теперь всё это таскать на своём горбу!  И как всё это называется?!
   -Это называется разведчик-гранатомётчик Малый! –подсказал сержант Сорокин.   
   -Серёга! – обиженно заявил Коля. –Ну, зачем ты так? Мне уже по ночам снится, как я сдаю на склад РАВ свой РПГ-7. Или вручаю его молодому товарищу! Ну, сколько можно? Как ишак какой-то!.. Таскаю на себе всякую всячину! РПГ-7, портплед с тремя выстрелами и одним прицелом. Автомат Калашникова, семь магазинов и четыреста пятьдесят патронов. Четыре гранаты, ракетницы, дымы и огни… И что я сейчас вижу?! Какая-то задрипанная пехота ходит с пистолетами Стечкина! Тогда как у меня такого нет и никогда не было. Скажи, Серёг!.. Где же справедливость?!
   Пулемётчик Билык попытался было успокоить разобидевшегося гранатомётчика…
   -Микола! Зато у них автоматы АК-74 с деревянными прикладами. 
   -Да на фига они мне сдались? –возмущался Малый. –Нехай они за собой хоть пушку на верёвочке тягают. Дайте мне мой пистолет Стечкина! И мне больше ничого не треба.
   Он бы ещё долго жаловался на свою горькую участь и автоматчика, и гранатомётчика с шайтан-трубой… Однако прозвучала долгожданная команда и первая рота стала выдвигаться к месту своего построения. Ведь как раз для всех нас и было оставлено это пустое пространство…
   В общем… Всё шло как обычно…   
   После развода стало известно то, что кому-то из батальонного командования страшно захотелось построить себе отдельное жилище глинобитно-саманного типа. И как назло добросовестные рабочие руки должна была выделить именно первая рота. Дальше было ещё хуже… Капитан Перемитин подошёл именно к нашей третьей группе…
   А тучи продолжали сгущаться… Старший лейтенант Веселков повернулся в сторону именно сержанта Сорокина… И ведь надо же было случиться такому наинелепейшему совпадению всех трагических деталей!?.. Что именно за нашим командиром отделения Кар-Карычем стояли двое «добровольцев»: сначала я, а уже за мной разведчик Шпетный. 
   Так военная судьба выбрала именно нас - младших сержантов Зарипова и Шпетного. Мы восприняли всё это как очередную нашу солдатскую данность, от которой не застрахован ни один молодой боец. Ведь пахать или работать, вкалывать или трудиться, горбатиться или просто выполнять поставленную задачу… Все эти моменты в той или иной степени непременно должны сопровождать самую бескомпромиссную нашу прослойку духов…
   «Иначе какие ж мы  духи? Если не шуршим день и ночь?!»    
   Мы с Лёхой безропотно отправились на выделенный только нам… Участок фронта земляных работ… Доверенный нам только лишь благодаря нашим неоспоримым заслугам в деле достижения успешных результатов…Словом, все четыре часа два бойца старательно долбили  упорно сопротивляющуюся афганскую землю.   
   А на предобеденном построении случилась одна совершенно непредвиденная история. Чересчур уж добросовестно исполняющий обязанности старшины первой роты сержант Алиев уже стоял перед строем  и сурово подгонял опоздавших… Как раз в этот-то момент он и обнаружил отсутствие на противопожарном щите самого важного инструмента…
   -Та-ак! – временный старшина первой роты стремительно обернулся к почти что построившемуся подразделению. –Куда делся лом?
   Сержант Алиев любил порядок  во всём и по всем статьям. Поэтому он очень рьяно относился практически ко всему ротному имуществу… В связи с этой чертой его характера брать что-либо без разрешения товарища сержанта… Это было очень опрометчиво и крайне небезопасно…
   Но этот проклятый лом сейчас самым подлым образом отсутствовал на своём законном месте, обозначенном дополнительно-поясняющей надписью в списке имущества… А ответственность за сохранность всего этого противопожарного инструмента нёс наш наряд по роте… Именно его и вызвал в первую очередь сержант Алиев…
   -Гиде лом? – начал допытываться старшина.
   Дежурный по роте ничего не знал. Точно такие же показания дали и все три его дневальных… Повторный опрос, Слава Богу, не принёс иных результатов…
   -может кто-то на работы взял?
   Этот полувопрос и он же полунамёк прозвучал очень негромко. Я даже и не понял, чей же голосок только что это пропищал… Но у двух молодых бойцов душа ушла в пятки. Потому что на работы от нашей первой роты сегодня утром было выделено  всего-то ничего…
   -Кого отправили на работу? –сержант Алиев говорил уже сердитым тоном. -Выйти из строя! 
   Так  мл.с-т Зарипов и мл.с-т Шпетный оказались не только перед строем всей нашей первой роты, но и перед  суровым лицом временного нашего старшины. Всё это разбирательство уже не сулило нам ничего хорошего и у меня противно засосало под ложечкой…
   -Вы взяли лом? –грозным тоном спросил нас Алиев.
   -Нет… Никак нет…
   Наш недружный ответ прозвучал очень уж неубедительно… И всё же какая-то надежда на благополучный исход оставалась… Ведь этот злосчастный лом находился сейчас совсем неподалёку… И потребовалось бы всего несколько минут, чтобы незаметно возвратить его на своё место…
   Но, увы… Всё дальнейшее произошло слишком быстро… И проводивший своё самостоятельное дознание тире следствие старшина даже не успел перейти к следующей фазе допроса…
   -Алик! –один из дневальных по роте повернулся ко мне и продолжил свою изобличительную речь. –Ну, чего ты молчишь? Это же ты взял лом!
   Вот так настал финал… Мой молодой коллега рядовой Ковтонюк решился… И сдал меня со всеми моими потрохами… То есть с одним-единственным грехом… Который неотвратимо потянул за собой другие сопутствующие моменты…
   -Это ты брал лом? –спросил сержант Алиев, подойдя прямо ко мне.
   Отпираться уже было бессмысленно… Да и дальнейший отказ от признательных показаний против самого же себя мог только усугубить мою вину перед строгими органами дембельского правосудия…
   -Да, я! –мой голос упал до самого тусклого своего звучания. –Я сейчас принесу…
   Однако моя попытка оказалась бесполезной. Военно-полевой допрос был окончен и сержант-старшина быстро оглянулся влево-вправо. Я уже знал, что сейчас последует…
   «Ба-бах!» -взорвалось в моей голове.
   Это мне отвесили мощную оплеуху… Голова моя хоть и качнулась сильно вправо, но я всё же устоял…
   -Синок! –произнёс товарищ сержант. –Бигом марш за ломом!
   Моё левое ухо из-за непрекращающегося звона этих слов никак не могло услышать. Что было в общем-то неудивительно… Поскольку силищи в алиевских руках имелось огромное количество. Однако моё правое ухо продолжало функционировать в нормальном режиме… Поэтому я услышал приказ очень хорошо и тут же бросился его выполнять… Пока меня не оглушили уже с правой стороны…
   Вот так я и бежал… Со звенящей головой и багровым слева лицом… За две-три минуты я домчался до того самого места, где мы рыли траншею под фундамент, быстро выдернул торчащий из земли лом и понёсся с ним обратно… Кляня себя за то, что это именно я взял с противопожарного щита длинную и тяжёлую железяку… И откровенно матеря одного дневального по первой роте… У которого от страха сдали нервы и развязался язык…
   А ведь всё это разбирательство могло окончиться вполне благополучно. То есть без всяких печальных для меня последствий… Если б наряд продолжал молчать в своём полном составе, да и мы с Лёхой не выдали б персональную военную тайну… В этом случае старшина  Алиев промурыжыл бы мозги нашего общего подразделения ещё какое-то время, а потом всё равно бы повёл нашу первую роту на обед. Ведь на плацу уже стоял не только дежурный по батальону, который и контролирует своевременность построения всей нашей части на обед… Там уже находилась вторая рота, группа ЗАГ и автовзвод… А значит на проведение допроса без пристрастия у сержанта-старшины оставалось минут так с пять. Ну, или десять.
    А потом наша первая рота всё равно бы отправилась на приём солдатской пищи. Старшина представил бы своё подразделение строгому дежурному по части, после чего повёл бы роту дальше в столовую. Ведь сейчас на плацу стоял тот самый капитан Брестлавский, с которым особо не пошуткуешь. А в общей толчее перед входом в столовую я смог бы ускользнуть от бдительного взора сержанта Алиева или же внимательного взгляда своего замкомгруппы Ермакова, чтобы затем на всех парах помчаться за этим разнесчастным ломиком. Пока наша рота, скажем так, принимала свою положенную пищу,  мне бы удалось вполне благополучно возвратить тяжёлую железяку на противопожарный щит. И весь инцидент оказался бы исчерпанным целиком и полностью…
   «Смог Бы… Удалось Бы… Оказался БЫ… Везде это «бы»… -думал я на бегу. –А вышло именно так, как и вышло… »
   Действительно… Всё сложилось совершенно иным образом. Дневальный Ковтонюк сболтнул лишнего. Вот я и схлопотал… Хорошо, что только одну затрещину. Строй первой роты хоть и прикрывал старшину и меня от всевидящего ока капитана Брестлавского, но этого было явно недостаточно для полной дембельской безопасности. Поэтому Алиев ограничился только одной  мерой воспитательного характера… В ином случае я вполне предсказуемо огрёб бы не только за то, что без разрешения взял лом, но ещё и за своё враньё… Которым я так безуспешно пытался защититься… Вернее, безрезультатно прикрыться!
   «А если б я признался сразу?! –промелькнула мысль. –То что тогда?.. А-а… Всё равно бы получил своё наказание. Потому что взял имущество роты без разрешения старшины. А также из-за того, что Алиев является дембелем, а я всего лишь навсего молодым духом… вот так! Ой-ё-о!.. Рота-то до сих пор стоит!.. Наверняка ждут именно меня!»
   Завернув за угол штаба и сразу же посмотрев вперёд, я увидел всё ещё стоящую перед казармой роту. И мне пришлось ускорить своё возвращение.
   «Быстрей-быстрей!» -подгонял я свои уставшие ноги.
   Пока я бегал за ломом и обратно, наша доблестная первая рота стояла перед казармой. На плацу перед дежурным по части выстроилось почти всё батальонное войско. Третья рота, рота минирования и РМО заняли свои места. Не хватало только первой роты… Но строгий капитан Брестлавский ещё не проявлял никаких признаков своего неудовольствия… Наверное, из-за того, что он и сам недавно служил именно в первой роте…
   Как бы то ни было, но мне следовало поторопиться. Причём не напоказ, а самым настоящим образом… Я очень расторопно закрепил лом на противопожарном щите, после чего подбежал к старшине-сержанту Алиеву и доложил ему о выполнении его приказания.
   -Бигом в строй! – скомандовал мне дембель и сразу же переключился на всех остальных. –Рота, равняйсь! Смирно!
   Пока наше подразделение равнялось, смирнялось и начинало выдвижение к месту общего построения... Я не только занял своё место в строю группы, но и осведомился у Шпетного о дальнейших событиях, которые происходили в моё отсутствие. Но , как оказалось, после моего экстренного убытия за ломиком в роте ничего интересного не случилось… То есть моему напарнику по земляным работам сержант Алиев не причинил никакого вреда. Стало быть,  наказание понёс только лишь я…
   «Ну, и ладно… -думал я, дружно шагая в ногу со всем строем. –Это же я додумался до того, чтобы захватить на работу лом. Чтобы было легче землю долбить… Вот и получил…»         
   Как часто это бывает в наших славных вооружённых силах, вроде бы логичная инициатива долбанула по голове именно самого инициатора. То есть в аккурат того, кто и придумал её… В данном конкретном случае это был я.
   А далее всё пошло уже по знакомому нам сценарию… Прибытие роты в солдатскую столовую, рассаживание по своим столам, раздача горячей пищи, две ложки обжигающего супа… И гортанно-звучащая команда «Закончить приём пищи! Выходи строиться!»… Тоскливые взгляды молодёжи… И благополучно спрятанный в карман кусок хлеба… Всего лишь с одним надкусанным краем… И всё.
   Потом… То есть оказавшись в безопасной обстановке… Точнее говоря, на своём рабочем месте по отрывке траншеи под фундамент… Тогда-то я и разломил этот кусок хлеба на две половины. Надкусанную мной краюху я оставил себе, что было вполне естественным делом… А вторую отдал Лёхе…
   Ведь в столовой моему напарнику немного не повезло. Поскольку Шпетному досталось место за той половиной стола, которая постоянно находилась в поле зрения сержанта Алиева. И бдительно контролирующий «порядок» дембель мог заметить то, как молодой солдат Лёха прячет в карман свой недоедённый кусок хлеба.
   А вот это уже являлось грубейшим нарушением Устава внутренней службы. Ведь солдат может принимать пищу только в столовой… Чтобы ненароком не подвергнуть свою драгоценную жизнь опасности заражения какой-нибудь кишечной инфекцией… Ибо только лишь в столовой для солдата созданы самые благоприятные условия для поедания «простой, неприхотливой, но очень полезной» пищи. Только так и никак иначе…
   Именно поэтому, вставая из-за стола с почти что пустым желудком, молодой солдат Лёха Шпетный не стал рисковать понапрасну… Чтобы не подхватить дизентерийную палочку где-то на стороне… И чтобы не схлопотать по шее прямо здесь. То есть в солдатской столовой , да ещё и от самого «добросовестного и заботливого» старшины роты, а тем паче из-за своего же куска хлеба… К тому ж и надкусанного… Который так и остался на нашем общем столе.
   А я в столовой сидел  спиной к сержанту Алиеву, вследствие чего мой риск был почти оправдан. Ведь доразведка окружающей обстановки была положительная. Практически незаметно я опустил свой хлеб в правый карман и вместе со всеми поспешил к выходу из столовой… Зато теперь… Мы смогли «вдоволь полакомиться» тем немалым богатством, которое мне удалось спрятать от строгого дембельского контроля.
   -Что-о? –начал было говорить Лёха…
   Он внезапно закашлялся… И мне удалось продолжить недосказанную фразу…
-Не наедаешься? –подражая по-дембельски грубому голосу, спросил я солдата Шпетного.
   Хоть мы и шутили, но в каждой шутке есть своя доля истины. Ведь именно эту фразу произносили наши  старослужащие товарищи, когда обнаруживали молодого бойца с жующим ртом… Судорожно двигающиеся челюсти и испуганный вид «оголодавшего духа», застуканного прямо на месте совершаемого им преступления… Уже только этого было достаточно для дембельского «удара возмездия». И вовсе не потому, что старый воин-ветеран  к концу своей службы окончательно превратился в лютого зверя-психопата… А потому что… В общем… Потому что!
   Потому что каждому молодому солдату всегда хочется есть, чтобы хоть так-то восполнить свои жизненные силы, катастрофически убывающие не только из-за физических нагрузок, но и постоянного стрессового состояния, в котором он находится…
   Потому что затем этот дух постепенно перерождается в закоренелого дембеля, отлично помнящего все свои былые мытарства и лишения, вследствие чего и пытающегося отыграться уже на других молодых…
   Потому что некоторые командиры и большинство начальников тыловых служб относятся наплевательски ко всем солдатским нуждам, из-за чего и возникает острая потребность не только в парадках-беретах-значках, но и в обычном куске хлеба…
   Потому что это армия, где пофигизм командования неминуемо приводит к вседозволенности старослужащих солдат, а уж как следствие и к злоключениям молодых бойцов.
   Потому что это уже была система…            
   «Так сказать… Система сдержек и противовесов… Типа того, что… Придёт и ваше время! А пока…»      
   Однако до нашего с Лёхой благоденствия ещё было далековато… Ой, как далеко… И мы продолжали стучать тупыми лопатами по афганистанской тверди. Другого рабочего инструмента у нас теперь уже не имелось. А поэтому мы трудились с тем, что и было в самом начале…
   Спустя час за нами прибежал молодой солдат Билык.
   -Там построение срочное! – выкрикнул он и тут же помчался обратно.
   Мы с Лёхой уже были научены моим личным опытом… А потому с двумя лопатами наперевес бросились догонять ефрейтора-невидимку… Как мы иногда поддразнивали этого «старшего солдата»… Ведь он на самом деле какое-то время носил на погонах по одной сиротливой полоске… Выслуженных в Чирчикской учебке… И стыдливо уничтоженных Билыком уже здесь…
   Перед нашей казармой стояла вся первая рота, выстроенная повзводно. У крыльца находился капитан Перемитин и терпеливо ждал того счастливого момента, когда окончательно соберётся всё его подразделение… Вскоре это и произошло…
   -Равняйсь! Смирно! – скомандовал ротный, обводя строй своими смеющимися глазами. –Рядовой Меликян, выйти из строя!
   -Я! Есть! –послышалось из строя второй нашей разведгруппы.
   Вперёд вышел долговязый и худой дембель-армянин. Вид у него был самый понурый, да и двигался он не очень-то бодро… Видимо, этот молчаливый наводчик-оператор уже чувствовал свою вину…
   А вся наша рота замерла в тревожном ожидании. Ведь Мелик никогда не отличался очень уж агрессивным нравом и почти всегда обходился самостоятельными усилиями. То есть без помощи молодых…
   Командир роты уже поднял к виску свою прямую правую ладонь и вроде бы удовлетворил всеобщий интерес:   
   -За самовольную стрельбу по низколетящим самолётам объявляю вам трое суток ареста!
   -Есть трое суток ареста! –уныло повторил рядовой Меликян.
   Потом командир роты вполне благосклонно разрешил проштрафившемуся дембелю встать обратно в строй. Тот благополучно возвратился на своё законное место в хвосте второй группы… А вся наша первая рота не то, что бы «продолжала стоять на ушах»… То есть чуть ли не умирая от внезапно разгоревшегося любопытства… Она попросту изнемогала от полного отсутствия какой-либо информации…
   Наконец-то… Капитан Перемитин выдал свою последнюю вводную и распустил строй. Командиры групп тоже не стали задерживать личный состав… После чего наши любознательные дембеля буквально окружили арестанта-губаря Мелика…
   Как оказалось, командир роты нисколечко не шутил. После обеда все механики-водители и их наводчики-операторы отправились в свой любимый автопарк. Ну, чтобы как всегда заняться обслуживанием и даже ремонтом боевых машин пехоты. А поскольку этим грязным и очень неблагодарным делом в основном занимались только лишь механы, то их башенные напарники откровенно скучали… Все закалённо-оптические стёкла были протёрты тряпочками уже не один десяток раз, а лезть в перепачканный маслом двигательный отсек им не хотелось… Разве что наводчик Абдуллаев, который помогал механу Лукачине… Когда у того под рукой не окажется ни нужного ключа, ни молодого помощничка…
   Одним словом, наводчик-оператор Меликян скучал. Как и все его дембеля-коллеги… А потом свободолюбивому сыну армянского народа надоело впустую бить баклуши и он решил заняться полезным делом. То есть включить бортовое электропитание и потренироваться в точном прицеливании. Естественно, никто ему не мешал… Однако не только аппетит приходит во время еды… Минут через десять Мелику уже надоело как отсутствиединамизма, так  и то, что на его мушке находились только лишь бронетранспортёры второй роты, выстроенные в ряд напротив БМПешек первой роты.   
   Неподвижные БТРы уже не интересовали горбоносого наводчика… Ведь откуда-то сверху слышался нарастающий гул авиационных двигателей… Поэтому рядовой Меликян быстренько развернул свою стальную башню в противоположную сторону и очень даже своевременно поймал в прицел военно-транспортный самолёт Ан-12, который как раз заходил на посадку…
   Горячий армянский парень несколько секунд подержал в перекрестии кабину лётчиков, пребывающих в полном спокойствии духа и ещё ни о чём не подозревающих… Потом острый взгляд чёрных глаз вместе со скорострельной пушкой 2А42 сместился по фюзеляжу вправо… И вот боевой прицел замер на маленьком флаге, нарисованном на вертикально торчащем стабилизаторе… Там красовался не красный советский флаг, а несколько другой… 
  -«Вах-вах!.. Савсем не наш!»
   Этот нарисованный флаг вместе с самолётом быстро смещался влево… Но боевой оптический прицел не отставал от него ни на йоту… Передвигаясь очень даже синхронно… В общем… класс!
   «Вах-вах!.. Уходит!»
   И вот тут-то армянский наводчик пришёл в неописуемый восторг от своего высочайшего военного мастерства… И в ту же секунду его эмоционально-возбуждённое состояние перешло почти что в экстаз… И в столь сладострастном упоении своими возможностями…Мелик нажал большим пальцем на маленькую кнопку… И тут раздались выстрелы…
  На внезапно прозвучавшую короткую очередь к его БМПешке сбежалось всё население автопарка… Поскольку большинство солдат и несколько присутствующих здесь офицеров мигом обернулись на грохот стрельбы и быстро обнаружили развёрнутую назад башню, причём с нацеленной в приземляющийся Ан-12 пушкой. Некоторые присутствующие очень отчётливо увидели то, что в самолётном хвосте образовалось несколько пробоин…  После чего Ан-двенадцатый круто спикировал вниз,  чтобы выйти из зоны армянского поражения и оказаться поближе к родной афганистанской земле…
   Здорово напуганный столь неожиданными результатами своей случайной стрельбы, за которую ему могло влететь по самой полной программе… Рядовой Меликян быстренько развернул башню в её первоначальное положение и какое-то время отсиживался внутри БМПешки.
   -Меликян!.. –кричали снаружи. -Вылазь!.. Так тебя да разэтак! Вылезай, тебе говорят!
   Из башни не доносилось ни единого звука. Мелик решил отсидеться.
   -Открой люк!
   -«Зачем?.. Вах-вах!» -мысленно отвечал скромный армянский парень.
   Но затем по броне стали колотить чем-то железным и наводчику пришлось сдаться… Он осторожно открыл свой люк и медленно выбрался наружу… А там его уже поджидал зампотех нашей первой роты, как обычно вооружённый деревянным банником… То есть длинной и крепкой палочкой… Воспиталочкой и обучалочкой…
   Но и это было ещё не всё!.. Всего-то несколько десятков метров оставалось пробежать майору Зайнуллину, являвшемуся заместителем командира батальона по технической части… Стремительным галопом в автопарк нёсся  чуть ли не весь штаб нашего шестого батальона… Чтобы застать военного преступника прямо-таки на месте его коварного злодейства… Размеренным шагом в сторону всё того же автопарка шёл сам комбат майор Еремеев… И у штаба 22-ой бригады спецназа проснулся просто-таки жгучий интерес к виновнику произошедшего…
   Ведь заходивший на посадку Ан-12 принадлежал Военно-Воздушным Силам  Афганистана. Он летел из Кабула в нашу Лашкарёвку, перевозя на своём борту несколько сотен «коммандос»… То есть сто-двести или даже триста солдат из состава самых боеспособных подразделений афганской армии.
   Но на всеобщее счастье наводчик-оператор Меликян нажал на спусковую кнопку не скорострельной авиационной пушки 2А42, 30-миллиметровые снаряды которой могли разнести самолётный хвост вмелкие клочки… Горячий армянский парень надавил пальцем на электроспуск спаренного пулемёта ПКТ и в самолёт попало всего несколько пуль калибра 7,62 миллиметра. Они проделали в хвостовом оперении Ан-двенадцатого небольшие отверстия, не повредив однако ни одной рулевой тяги… И благодаря этому совпадению военный транспортник совершил очень даже удачную посадку.
   И всё же дело приняло нешуточный оборот. Из кабины  Ан-12выскочило несколько таких же по-восточному вспыльчивых лётчиков, которые направились прямиком к контрольно-пропускному пункту нашей бригады. Дальше их конечно же не пустили. Но к этой афганской военной делегации вышел кто-то из штаба 22-ой ОБРСпН и переговоры, в общем-то, дружественных сторон прошли в более-менее спокойной обстановке.
   Отходчивые афганские пилоты конечно же пожаловались на свою нелёгкую жизнь. Ведь большой и тихоходный военно-транспортный Ан-12 является самой лакомой добычей для местных моджахедов, практически до зубов вооружённых современными средствами противовоздушной обороны: американскими ПЗРК «Стингер» или же английскими ракетами «Блоупайп»… У них же имеются чуть устаревшие переносные зенитно-ракетные комплексы типа «Ред Ай». Да и крупнокалиберные пулемёты ДШК отлично стреляют по всевозможным воздушным целям…
   А тут ещё и советские братья – шурави стали лупить по афганским транспортным самолётам. Да ещё и при заходе на посадку, когда самолёт наиболее уязвим. Причём сбоку! А тем паче прямой наводкой и с близкого расстояния! Метров так с трёхсот! В общем… Именно этого «удовольствия» и не доставало лётчикам ВВС Афганистана для их полного счастья!             
   Однако все вопросы были улажены и этот небольшой инцидент не получил дальнейшего хода. Афганские лётчики и советские спецназовцы договорились о ещё более повышенных мерах авиационной безопасности, затем поклялись друг другу в вечной дружбе и крепко пожали братские руки.
   А вот когда высокая советская делегация возвратилась в штаб 22-ой бригады спецназа… Вот там-то всё и продолжилось… Наводчик-оператор Меликян уже успел предстать перед очами командования 6-го батальона и вот теперь ему выпала огромная удача встретиться с самим комбригом… Полковник Сапалов внимательно выслушал сбивчивый рассказ явно погорячившегося армянского юноши, посмотрел на него же своими умными и чуть усталыми глазами… Да и отпустил солдата на все четыре стороны… Поскольку никакого злодейского умысла в действиях рядового Меликяна обнаружено не было.
   Но гордый сын кавказских гор не пожелал отправляться на все четыре стороны. Поскольку это было невозможно сделать… Ну, не разорваться же ему на четыре части!.. Да и Афганистан-то ведь кругом! Поэтому дембель Меликян прямиком потопал в свою первую роту… То есть в наше общее боевое подразделение… Которое уже начало выстраиваться перед казармой для встречи одного доброго  и, главное, очень меткого товарища…
   Дальнейшее было уже известно… Капитан Перемитин, проявив своё командирское терпение, всё-таки  дождался того момента, когда вся его рота с  нарядом выстроится повзводно перед казармой. После чего он приступил к «торжественной части»… То есть к объявлению рядовому Меликяну  своего строжайшего наказания в виде трёх суток ареста.
   Вот здесь-то конфликт был исчерпан полностью. Военная халатность, граничащая с солдатской расхлябанностью получила суровую оценку. Что было вполне закономерно и логически оправданно. Дабы подобные случаи более не повторялись. Поскольку этот инцидент надолго западёт во впечатлительные солдатские души. И никто из них больше не захочет баловаться боевым оружием.
   «В аккурат до следующего раза!..»
   Провинившийся наводчик-оператор воспринял всё это как вполне заслуженную меру… Слава Богу, что не высшую…            
   -А-а! Как будто я на губе не сидел!
    Измотанный свежими переживаниями Мелик даже рукой махнул. Но как-то не очень убедительно. После чего безропотно пошёл собираться в свой одиночный трёхсуточный поход.
   А военно-транспортные самолёты всё взлетали и садились. На грунтовое покрытие близлежащего афганского аэродрома приземлялись Ан-двенадцатые и Ан-двадцать четвёртые. На нашу металлизированную взлётку тяжело опускались Ми-6 и их меньшие  собратья Ми-8… Все эти воздушные борта привозили и привозили  новые партии личного состава…
   Ведь война была уже слишком близко…
*
   Глава 6.  КОМУ В ПОХОД, КОМУ  В ПОЛЁТ…      
  В то памятное утро, когда нас в пять часов разбудила артиллерийская канонада, наша разведгруппа не побежала на физзарядку. И в столовую мы пошли отдельно, то есть на полчаса раньше, чем вся остальная рота… Так что приём здоровой солдатской пищи у нас выдался на славу…
   -Боже мой! – выдохнул молодой солдат Шпетный, находясь уже на крыльце столовой. –Хорошо-то как!
   -Да-а… -в тон ему  произнёс боец Вовка Агапеев. –Не то что…
   Ему одним своим видом не дали договорить наши дембеля, которые тоже вышли на свежий воздух. Сержант Ермаков сразу  принялся застраивать группу, чтобы по самому короткому маршруту дойти до внутреннего дворика первой роты, где уже находилось наше имущество: оружие, РД-54 и лифчики с магазинами. 
   Сегодня был первый день войсковой операции «Юг-88» и нашей разведгруппе сейчас предстояло отправиться на облёт враждебной территории перед тем, как туда вклинятся советские и афганские войска. В нашу боевую задачу входило обнаружение огневых точек противника или же его живой силы, затаившейся на заранее подготовленных позициях.
   Уже было светло, когда наши вертушки взлетели с аэродрома и понеслись на север. Под нами в который уже раз промелькнули глинобитные дома и дувалы города Лашкаргах, через несколько минут они остались где-то далеко позади. А впереди нас ожидала пустыня Дашти-Марго.
   В планы наступательной операции «Юг-88» входило не только уничтожение вражеского Укрепрайона Мусакала, но ещё и освобождение от душманов какого-то немаловажного гидротехнического сооружения. Самым примечательным было то обстоятельство, что после этой войсковой операции должен был начаться вывод советских подразделений с территории Демократической Республики Афганистан. В это конечно же верилось слабовато… Ведь коварные душманы могут нанести подлый удар в любое время и тогда вывод советских войск будет отложен на неопределённый срок.
   Как бы то ни было… Вернее, как бы они там наверху не планировали… Но тем не менее об этом выводе войск мы слышали из телевизионных новостей и даже от нашего ротного замполита Кандейкина. А пока, как говорится, суть да дело… Всех нас ждала очередная война.   
   Поскольку наша РГ №613 не принимала прямого и самого непосредственного участия в этой кампании, а всего лишь обеспечивала ведение воздушной разведки… То нашей группе дозволялось… Ну, если нам конечно же повезёт кого-нибудь встретить, то и подстрелить эту коварную вражину… Причём очень даже самостоятельно… Причём этой вражине было бы желательно быть в количестве от одного и до десяти автоматных стволов…
   В общем, в стратегические планы наземного наступления нас так и не посвятили… А потому мы знали только лишь то, что нынешняя война имеет как душмано-истребительное предназначение, так и экономически-освободительные цели. Ведь благородные шурави и не менее великодушные афганцы-сарбозы намеревались любой ценой выбить  непримиримых своих врагов  то ли с гидроэлектростанции, то ли водонакопительной плотины, то ли с чего-то там ещё гидротехнического… Словом, чтобы затем вернуть холодную и кристально чистую воду благодарному афганскому народу…
   Так что не просто какая-то, а явно немаловажная часть этой высокогуманной миссии выпала на долю и нашей отважной разведгруппы №613. Что говорило об очень многом… И не только это… Ведь именно нам доверили самый первый вылет на воздушное прикрытие наступающих советско-афганистанских войск. А на выполнение столь важного задания наше мудрое командование не отправит абы кого… Ну, например очень боевой комендантский взвод или всю лашкарёвскую роту матобеспечения… Мудрые отцы-командиры пошлют вперёд только лишь старшего лейтенанта Веселкова с его отлично подготовленным личным составом…
   «Вот-вот… -думал я, обозревая в иллюминатор пустынные просторы. –И это вам не хухры-мухры!.. А наша РГСпН номер шестьсот тринадцать!»      
   Так… То есть очень отважно и даже смело… Мы летели минут с двадцать… А потом в моём секторе наблюдения появилась какая-то пыльная завеса. Она была настолько широкой, что поначалу мне не удалось определить её границы… А тем более и причину происхождения столь масштабного пыльного шлейфа… Который с каждой секундой становился всё гуще и гуще…
   А ещё через несколько минут мы увидали поистине фантастическую картину... Как с моей стороны, так и по левому борту нашего Ми-восьмого… Буквально всё пространство афганской пустыни Дашти-марго было заполнено советской боевой техникой и всевозможными грузовыми автомобилями…
   Такого грандиознейшего зрелища я никогда ещё не видел… И мне сразу же вспомнились кадры из эпохальной киноэпопеи «Освобождение», на которых  с документальной точностью воспроизводилась величайшая битва на Курской Дуге. В этой съёмке тогда принимало участие  очень уж большое количество танков, которые сплошной лавиной двигались навстречу друг другу… Наши Т-34 и КВ противостояли наступающим немецким «тиграм» и «пантерам»… Чтобы затем прямо перед телекамерами столкнуться в жесточайшем танковом сражении…
   А сейчас перед моими глазами находилась афганская каменистая пустыня,  по которой отдельными колоннами двигались советские танки, дальнобойные Самоходки, бронетранспортёры и боевые машины пехоты. Но эта броня была лишь небольшой частью каждой колонны… Всяких разных автомобилей и спецмашин было больше в несколько десятков раз. Крытые брезентом КАМАЗы и Уралы с сидящими внутри солдатами, тентованные и открытые грузовики с боеприпасами и прочим имуществом, пузатые МАЗы-топливозаправщики и низенькие командно-штабные машины, ЗИЛы с длинными колбасами (* прим. Автора: автомобиль с длинным КУНГом, внутри которого размещены стационарные радиостанции), несколько командирских УАЗиков, гусеничные тягачи-БТСы и естественно с десяток санитарных спецавтомобилей Ульяновского автозавода.
   Вся эта военно-техническая армада выдвигалась очень упорядоченно и весьма слаженно. Насколько мне хватало обзора с летящего вертолёта, везде были  нескончаемые колонны, колонны и ещё раз колонны… В которых не останавливаясь ехали самые разнообразные автомобили и боевая техника. Вот мне на глаза попались длинные узкие тягачи-МТЛБ с буксируемыми артиллерийскими орудиями, кажется, среднего калибра… За ними шло десять-двенадцать БМПешек… Людей на броне не было видно. Наши спецназовские группы так никогда не ездили.
   А мы всё летели и летели… Расстояние между этими непрерывными колоннами составляло метров  по сто. Наверное, чтобы уменьшить площадь поражения при внезапном вражеском обстреле безоткатными орудиями, 82-мм миномётами или шести-восьмиствольными реактивными установками… Ну, и чтобы вездесущая афганская пылюка досаждала не так сильно…
   Вот в ближайшей колонне за лобовым стеклом новенькой санитарной «таблетке» промелькнула белая женская фигура с таким же белоснежным платком вместо лица... Как я успел заметить, все боковые окна и треугольные форточки были наглухо закрыты, но молодая медсестра или врачиха закрыла лицо по-восточному платком… Так она старалась спастись от въедливой афганской пыли…
   Что сейчас творилась в закрытых кузовах автомашин с личным составом… Всем им оставалось только посочувствовать… Таким вот душегубским образом мы тем более не ездили! 
   А мы всё летели… Таким же курсом, но метров на сто выше… И сейчас все эти десятки колонн представляли собой какой-то бронированно-механизированный рок… Который вскоре навалится и сметёт с лица земли и этот духовский укрепрайон Мусакала, и все враждебные кишлаки… А то и то самое гидротехническое сооружение… Если оно конечно не успеет увернуться или отодвинуться в сторону…
   Мы уже подлетали к началу всей этой армады… Пыльная завеса стала уменьшаться… И именно сейчас мы отчётливо увидели то, как несколько колонн, сместившись влево, объезжали плавными изгибами небольшую ложбинку… Но это было только три или четыре колонны, которые хоть и встретились с неожиданным препятствием, всё же совершили успешный манёвр… Причём не останавливаясь и «не разрывая нитку»… А вот все остальные колонны продолжали свой прямолинейный и массированный поход на север…
   Вот мы пронеслись над самым началом этой советско-афганской военной махины… Я постарался было подсчитать общее количество этих колонн… Ну, хотя бы с моей стороны… Однако мне так и не удалось это сделать… Слишком уж много было  этих авто-броне-колонн… Я сбился где-то на десятой или одиннадцатой… Вот что мне  удалось заметить, так это то, что во главе каждой колонны двигался танк с противоминным тралом…
   А потом вся эта картина осталась  позади нашего вертолёта и теперь перед моим взором находилась каменистая пустыня Дашти-Марго. Прямо по курсу и на расстоянии в несколько десятков километров возвышались горные массивы… Вот к ним-то мы и мчались…
   Оказавшись в нужном районе, наша пара Ми-восьмых и двойка Ми-24-ых стали прочёсывать вражескую территорию в поисках чего-нибудь подозрительного и очень агрессивного. Однако  всё оказалось почти безрезультатным… Почти…
   В пустыне Дашти-Марго очень развита система подземных водооросительных коммуникаций под названием кяризы. Выкопанные в одну линию колодцы соединялись внизу штольней, которая шла под наклоном от гор в нужном направлении. В горных массивах, кроме лета, очень часто бывают дожди, да и весенний снег там тает дольше… Подземные источники тоже делают своё благое дело…
   В общем, у подножия гор почти всегда имеются  грунтовые воды. Они-то и стекают по наклонным штольням кяризов именно в том направлении, куда и требуется доставить подземную водичку. К великой радости местных крестьян, кропотливо обрабатывающих свои скудные наделы… Да ещё и в столь неблагоприятных климатических условиях в виде постоянной засухи…
   С воздуха же эти кяризы выглядят в виде редкой цепи небольших воронок с чёрной дырой в центре. Расстояние между ними в зависимости от местности составляло от нескольких сот метров до километра. Нам были известны случаи, когда афганские моджахеды прятались от советских подразделений именно в этих подземных коммуникациях. Ведь в своём подавляющем большинстве душманы являлись бывшими дехканами, то есть местными крестьянами, раньше черпавших воду из кяризов, а потом взявшимися за оружие в силу тех или иных обстоятельств. Поэтому афганцы очень хорошо знали устройство кяризов… Чем и пользовались… Причём, самым наглым и коварным образом… Будто проваливаясь под свою спасительную землю… Чтобы затем появиться совершенно другом месте.
   Во время этого нашего облёта мне и удалось увидеть скрюченное тело человека. Он лежал в небольшой выемке, образовавшейся естественным путём в отвесной стеночке углубления с чёрной горловиной колодца-кяриза… Этот афганец находился всего несколько секунд в моём секторе наблюдения, ведь наш вертолёт летел на малой высоте и с большой скоростью. И всё же я доложил командиру группы об этом факте…
   -Оружие было? –спросил старший лейтенант Веселков.
   -Нет! –прокричал я в ответ. –Не было видно. Может, под себя положил?!
   -Ладно! Летим дальше! – произнёс командир и вернулся в кабину  экипажа.
   Я уселся на своё место у первого иллюминатора по правому борту. Дальше, так дальше… С командиром-то не поспоришь… Вернее, его никогда не переспоришь…               
   И наш полёт продолжался… Я привычно шарил взглядом по афганским просторам… То же самое делали все остальные наши разведчики-спецназовцы… Если один солдат что-либо упустит из виду, то другой боец непременно заметит эту «пропажу»… Если не второй, так третий… Или же четвёртый… В общем, все наши разведчики усиленно вели наблюдение за местностью…
   А я хоть и смотрел в свой иллюминатор, шаря взглядом словно змейкой… Но всё же какое-то время думал об этом человеке, который схоронился в воронке кяриза. Если  то был душман, очень уж предусмотрительно укрывшийся в подходящем местечке, да ещё и спрятавший оружие под собой… В этом случае всё  казалось понятным… Ему очень даже повезло…
   А ведь в этой выемке мог укрыться от советских вертолётов и обычный крестьянин… Который предпочёл забраться куда угодно, лишь бы не попасться на глаза шурави… Мало ли что у них на уме?!.. Впрочем… Как у тех, так и у других… У этих… Тёмных и запуганных дехкан тире землепашцев… Кочевников и пастухов…
   Но вполне возможным было и то, что я увидал уже мёртвого афганца. Ведь в прошлом месяце январе мы прямо-таки посреди Дашти-Марго встретили одну семью, состоявшую из отца, матери и четверых малолетних детей... С грудным ребятёнком на руках измождённой женщины, очень плохо одетых и всего лишь с небольшой котомочкой у мужчины… Как потом рассказал наш военный переводчик, эта семья вот так спасалась от голода, бросив свой дом и пешком направляясь через пустыню в другой кишлак, где у них имелись родственники. Мы тогда им дали хлеба, галет, штук семь консервных банок… Правда, небольших… То есть из пятого сухпайка… Которым мы и сами не были особо богаты…               
   Помнится… Наш механ Лукачина не только поделился с беженцами своими съестными припасами, но ещё и спрыгнул на землю и собственноручно продемонстрировал отцу семейства то, как при помощи маленького резака вскрывается консервная банка. Ведь афганцу было невдомёк то, как же следует обращаться с маленькими плоскими банками. Этот резак мы им оставили. И несколько минут смотрели… Как жадно набросились дети на эту малюсенькую стограммовую баночку. Мужчина что-то говорил им… А женщина просто стояла и молчала.
   Потом мы поехали дальше… Афганская семья ещё какое-то время виднелась позади нашей брони… Но затем все они пропали из вида… А мы так и не узнали про то, дошла эта семья до своего конечного пункта назначения?.. Или же навечно осталась в этой бескрайней пустыне Дашти-Марго...      
   «Может быть и этот афганец… Шёл по пустыне, попал под дождь с ветром, из-за чего и укрылся в этой пещерочке. Да там и замёрз холодной февральской ночью. Хотя… Кто это знает?!.. Мы же не приземлились для досмотра этого кяриза…»
   Пока я вспоминал былые события и думал над нынешними… Глядя в иллюминатор и привычно шаря взором по своему сектору наблюдения… Прошло время, отведённое для воздушной разведки местности… Вернее, у вертолётов Ми-8 стал заканчиваться авиационный керосин… поэтому наши четыре борта своевременно повернули обратно. То есть, домой… В Лашкарёвку!
   Когда мы приземлились на взлётку, зарулили на нужную стоянку и высадились из вертушек, проверили оружие на разряженность, да и потопали в нашу первую роту… То по дороге выяснилось следующее: полчаса назад РГ №612 вылетела на облёт тех же самых вражеских территорий.
   Сперва водитель топливозаправщика сказал Ермаку про то, что минут тридцать назад кто-то из спецназа улетел на двух Ми-восьмых и в сопровождении Ми-двадцать четвёртых. Застигнутый врасплох около своего «спецобъекта» солдат-банщик Клочков на громогласный окрик Коли Малого рассерженно отвечал, что это улетела вторая группа нашей первой роты. Ну, и дневальный у тыльного входа казармы поведал нам о том, что это разведгруппа старшего лейтенанта Фролова направилась на облёт в район проводимой операции «Юг-88».
   Так сошлось всё!..
   -А у вас-то как? –поинтересовался служитель внутреннего наряда по первой роте спецназа.
   -Да-а! –небрежно отмахнулся Микола. –Ничего не споймали.
   Наша разведгруппа уже вошла во внутренний дворик и принялась по команде Веселкова выкладывать оружие с амуницией на длинный стол для чистки оружия. Как оказалось, его только что освободила вторая группа, которая полетела заменять нас в районе поиска. На другом столе, таком же длинном и тоже для чистки оружия, находились автоматы, пулемёты и снайперка первого взвода.
   -Мы часа через полтора полетим! –то ли похвастался, то ли просто так сказал молодой боец Белов. –Когда вторая группа обратно полетит. А после нас опять вы… 
   Я вполуха слушал его слова, укладывая поплотнее на столе свой пулемёт ПКМ, а также носимый боекомплект: рюкзак РД-54 с гранатами, ракетами, семью сотнями патронов и нагрудный мешочек с двумястами БЗТшек. Получалось так, что три разведгруппы первой роты будут поочерёдно летать на боевые облёты вражеской территории в течении всего светового дня. На каждую группу выходило не менее двух вылетов. 
   «По два часа каждый вылет… Итого около четырёх часов в день!.. Хотя… Светает около восьми и темнеет в пять-шесть… Наша группа сегодня летала с восьми до десяти с половиной. Вторая вылетела в десять и вернётся после двенадцати. Первая группа, скорей всего, отправится в облёт около полудня. Ну, и так далее… Мы – с двух и до четырёх… Вторая – с четырёх и до пяти-шести. А вот первой повезло… Вылетят всего один раз. Но это сегодня! А завтра именно они и полетят самыми первыми. И так по очереди… Плохо только то, что сегодня мы на обед пойдём наверняка вместе со всей ротой. Будет опять… «Сесть-Встать-Выходи строиться!» Как это всё надоело! Когда же прапорщик Акименко приедет из своего Таганрога?»
   Однако мои очень уж пессимистические прогнозы не сбылись. Чему я оказался рад не меньше остальных наших бойцов. Заместитель командира разведгруппы №613 сержант Ермаков повёл своих подчинённых в столовую на сорок минут раньше. Наша молодая братия с удовольствием проглотила обжигающе-горячий перловый суп, после чего жадно утрамбовала в свои желудки макароны с тушёнкой. На солдатский десерт был так и не успевший остыть компот из сухофруктов.   
   Когда мы вышли из столовой, то выяснилась одна приятная вещь. Настроение у всех молодых солдат было не столько хорошее… Ибо это не совсем соответствовало действительности…  Наше всеобщее настроение было обалденное. Не хотелось ни говорить, ни перекуривать, ни чего-то там ещё… Поскольку нашими молодыми организмами овладели ощущение сытости и даже осоловелости…
   Но на горизонте уже показалась наша родная первая рота, которую вёл временный «старшина» Алиев. Чисто на всякий случай… Наша объевшаяся группа быстренько построилась и в ускоренном режиме направилась прямо во внутренний дворик. Где нас по-прежнему поджидало оружие и амуниция с боеприпасами.
   Через полчаса мы опять находились в воздухе. Полёт начался вполне нормально, и я вместе со всеми надеялся на дальнейшее наше благополучие. Ведь теперь мы летели на бреющем… Чуть ли не коснувшись колёсами верхушек невысоких тополей на лашкарёвской окраине… Что нас и встревожило… Ведь низколетящая вертушка-восьмёрка могла упасть вместе со всеми нами не только из-за своих технических неполадок… Она могла быть сбитой прицельными выстрелами с земли. Да и нашей разведгруппе может попасться очень достойный противник… Если нам, конечно же, удастся его обнаружить…   
   «Повезёт или нет… Это уж как получится…» -философствовал я в своих мыслях.
   Именно сейчас мне менее всего хотелось воевать. Приятная тяжесть в желудке создавала очень благостное состояние души и тела. И меня в данную минуту страшно тянуло ко сну… То есть к здоровому и полноценному послеобеденному отдыху на спине и с закрытыми глазами. Вполне естественное пожелание хорошо поевшего молодого солдата…   
   Полёт проходил в привычном режиме… Пустыня Дашти-Марго как обычно простиралась на десятки километров во все стороны... Натужный гул авиационных турбин казался таким убаюкивающим… И я стал тихонечко клевать носом…
   Вдруг наш вертолёт резко «поднырнул» вниз… Да ещё так сильно и внезапно, что я на несколько секунд потерял равновесие… Но Ми-восьмой выровнял полёт, и моё положение в окружающем пространстве наконец-то обрело стабильность. Тут из кабины лётчиков послышалась короткая пулемётная очередь… Это стрелял курсовой пулемёт ПКТ, расположенный в центре кабины…
   Я выглянул в свой иллюминатор и ахнул. Прямо под нашим бортом по каменистой пустыне Дашти-Марго мчался мотоцикл с двумя афганцами. У первого, который крепко держался за руль, на груди висел автомат Калашникова с пристёгнутым магазином. А у второго, то есть заднего пассажира, за спиной торчал ручной противотанковый гранатомёт с кумулятивной гранатой в стволе…
   -Духи! –выкрикнул кто-то из бойцов нашей группы.
   И в самом-то деле! На мотоцикле ехали самые настоящие душманы. У мотоциклиста помимо автомата имелся ещё и лифчик с запасом магазинов. А вот у второго был только лишь РПГ… Но зато уже с боеготовой гранатой в стволе!
   -Ну… -выдохнул я, глядя в хвост вертолёта…
   Там за брезентовой занавеской располагался кормовой пулемёт ПКТ. За ним сейчас находился пулемётчик Билык, который должен знать как обращаться с этим вооружением… Однако… Кормовой пулемёт продолжал молчать… А ведь из него можно было почти что спокойно расстрелять этих вооружённых до зубов мотоциклистов-любителей.
   Но на корме никто не стрелял… Так и не дождавшись этих выстрелов, я побежал в хвост вертолёта. За брезентовой перегородочкой я обнаружил Виталика… который старался и мучался… Но, увы…
   -Да перезарядить не могу! – с отчаяньем заорал  пулемётчик Билык. –Слышь?!
   Я не стал вдаваться в полемику, ведь счёт сейчас шёл на секунды… Из-за Виталькиной спины я потянулся вперёд… Моя правая рука ухватилась за пулемётный затвор и резко дёрнула его на себя. Но  с первого раза это не получилось сделать. А Билык уже встал со своего места, уступая его мне. Я мигом уселся за пулемёт и дёрнул затвор сильнее. На этот раз мне удалось перезарядить ПКТ  и я сразу же метнул свой взор наружу в поисках цели…
   Афганские духи продолжали мчаться на мотоцикле… Я быстро подвёл ствол и нажал на электроспуск… Пулемёт молчал… Тогда я взялся за механический спуск… Пулемёт затрясся, выпустив с пяток пуль… Но они пролетели мимо… Я прицелился поточнее, но и вторая очередь оказалась безрезультатной…
   -Упреждение бери! –прокричал мне Билык.
   -Да знаю я! – проорал я в ответ, не отрываясь от кормового ПКТ.
   Тут я зло выругался. Потому что мои глаза продолжали видеть противника, но вот пулемёт… Закреплённый на кормовой вертолётной турели ПКТ добрался до самого крайнего своего положения… То есть до правого упора. И теперь пулемёт не мог довернуть чуть вправо и таким образом «достать» мотоциклистов… Они оказались вне зоны поражения этого заднего бортового пулемёта… А бежать вперёд за своим ПКМом было слишком поздно…    
   Вертолёт резко накренился влево. Это лётчики свернули с курса и пошли на второй заход. Потому что эти мотоциклисты остались позади нас… Но теперь на них стала охотиться вторая наша «восьмёрка»… Почти все мы прильнули к иллюминаторам, чтобы не упустить из вида самое интересное, что сейчас может произойти… Однако к нашему разочарованию… Из второго Ми-восьмого хоть и стрелял курсовой пулемёт, установленный на самом носу вертушки… Но длинные очереди лишь вздымали песчаные фонтанчики вокруг мчащихся афганцев… Ни одна пуля не попала во врага… Видать, стрелок на том Ми-8 был слишком уж никудышный… Как правило, этим делом мог заняться только прапорщик-борттехник… У которого руки «заточены» только лишь на ремонтно-восстановительные работы своего винтокрылого любимца…
   А вот у нас… Наши руки, откровенно говоря, уже чесались… От нестерпимого зуда пострелять по реальной живой мишени… А тем более по самым настоящим духам… Ведь наши спецназовские руки были «заточены» именно для этих целей…
   -Сейчас второй заход будет! –выкрикнул командир группы, выглянув из кабины. –Всем- внимание!
   Он мог бы этого и не говорить. Ведь всё наше вооружённое воинство только того и ждало… Кто-то умудрился открыть иллюминатор, предназначенный для ведения огня с борта вертолёта.  Все другие окошки, которые продолжали оставаться наглухо задраенными в силу своих конструктивных особенностей… Они позволяли всем остальным бойцам только лишь наблюдать за воздушной охотой на отчаянных мотоциклистов…    
   Лично я продолжал сидеть за кормовым пулемётом, даже и не думая уступать это место кому-либо ещё. Ни пулемётчику Билыку, занявшему его сразу после посадки на борт… Ни фазану Коле Малому, который называл себя самым опытным пулемётчиком нашей разведгруппы. Ни даже дембелям… Ну, разве что Ермаку… Но он сидел на своём месте, вполне благоразумно предоставив стрельбу из ПкТ непосредственно самим пулемётчикам… То есть, мне…
   Потому  я сидел и ждал, внимательно наблюдая за проносящейся внизу местностью… единственное, что меня сейчас беспокоило… Так это то, что на кормовом пулемёте отсутствовал авиационный прицел… Ведь благодаря этим кружочкам разной величины, перекрещённых горизонтальной и вертикальной  осями… словом, стрелять  мне было бы гораздо удобнее… То есть, более результативней получился бы итог…
   Вертолёт опять «поднырнул» вниз, и я стиснул зубы, крепко держась за обе рукоятки и уже положив пальцы на механические гашетки… Однако передо мной внезапно возникло какое-то пламя… А уши пронзило оглушительным скрежетом…
   Это наши вертолётчики дали залп НУРСами по мотоциклистам из своей правой пусковой установки. Борт качнуло… Но через секунду-другую точно такое же пламя появилось по левому борту… Шум и скрежет был почти аналогичным… Правда, чуть потише… Нежели с моей правой стороны… Поскольку передо мной сейчас находился открытый кормовой люк… Именно поэтому при первом залпе и огонь, и грохот оказались для меня очень уж впечатляющими…
   И тут я откровенно заскучал… потому что выпущенные с обоих бортов неуправляемые реактивные снаряды взметнули вверх перед нашим вертолётом такое огромное облако песка и пыли… Что оно полностью поглотило всё!.. В том числе и этих мотоциклистов… Которые… Вернее, от которых наверняка остались только рожки да ножки…
   Наш вертолёт в данную минуту пролетал именно над этим длиннющим шлейфом песка и пыли… Разглядеть в нём хоть что-нибудь было невозможно… Сплошное облако… Очень плотное и потому непроницаемое взгляду… Так что… Можно было считать эту войнушку оконченной…
   Увы… Но дальнейшее было вполне предсказуемо… Сейчас наша группа минут десять покружит вокруг да около… А когда облако пыли исчезнет, мы приземлимся и побежим собирать мотоциклетные останки и остатки вооружения…
   Я продолжал смотреть на эту пылюку… Наш Ми-восьмой стал плавно крениться влево… Теперь можно было не торопиться… И вдруг!..
   И вдруг я увидел то, как из этого облака да на открытое пространство вылетел всё тот же мотоцикл… Вытянув вверх свои шеи… Ну, точь-в-точь как деревенские гусаки… Оба афганца хоть и щурились от песка да пыли… Но продолжали мчаться вдаль…
   Мои большие пальцы сразу же нажали на механический спуск. Пулемёт затрясся, выпуская одну длиннющую очередь… А я, очень внимательно следя за «своими» фонтанчиками на земле, стал подводить воображаемую точку попадания к конкретно имеющейся мишени… Получалась большая дуга… Вернее, спираль, поднявшаяся от меня и вверх, а потом плавно закрученная вправо… Я продолжал корректировать огонь… До мотоцикла оставалось совсем чуть-чуть… Но тут…
   -Ах, ты! Сука! –выругался я сквозь зубы.
   Мне не хватило совсем чуть-чуть… Всего-то десять-пятнадцать секунд… Чтобы поразить эту движущуюся цель!.. Если бы вертолёт продолжал лететь всё так же по прямой линии… И тогда бы я точно «достал» пулями этот мотоцикл. Однако всё повернулось  иначе… Наш борт, плавно разворачиваясь влево, накренился уже настолько, что мой ПКТ опять упёрся в правый конец кронштейна… И эти душманы вновь оказались вне зоны поражения…
   -Сиди! –приказал мне сержант Ермаков, оказавшийся позади меня. –Сейчас ещё раз завернём!.. Жди!
   Я кивнул головой, не оборачиваясь, и стал ждать…
   Однако этим отчаянным мотоциклистам всё-таки удалось от нас улизнуть… Ведь они со всей скоростью, какую только могло развить их двухколёсное транспортное средство… То есть на самой максимальной скорости… Оба моджахеда упорно мчались напрямую к кишлаку…
   Это был их единственный шанс спастись!.. Пока мы упражнялись в стрельбе по бешено движущейся мишени, что с первого захода, что со второй попытки… Афганцы на своём лёгком мотоцикле приблизились к кишлаку настолько, что это обстоятельство их и спасло…
   -По нам лупят! – раздался крик из кабины лётчиков. –смотри!
   Видимо, один из пилотов обращался к другому… А может быть это кричал борттехник… Но в сторону кишлака посмотрели мы все. Кто-то через открытую дверь кабины… Но большинство через иллюминаторы.
   С окраины афганского кишлака действительно вели огонь по воздушным целям… То есть по нашим вертолётам… Самих выстрелов не было видно… Но в чистом небе очень хорошо просматривались белые облачка разрывов… Может быть от артиллерийских снарядов со шрапнелью… А может и от самоликвидирующихся боезарядов, выпущенных из какой-нибудь скорострельной пушки… Наподобие нашей 2А42…
   Как бы то ни было… Однако двое духов продолжали нестись к своему родному кишлаку, с окраины которого по нашим вертолётам открыли предупредительно-заградительный огонь… Поэтому  наши пилоты не стали рисковать… А просто повернули в сторону и полетели дальше. Ведь пустыня Дашти-Марго такая огромная. Может быть повезёт в другом месте…               
   -Кто стрелял? –спросил командир группы, выйдя из кабины.
   Он обращался, прежде всего, к сержанту Ермакову, который сразу указал пальцем на меня. Застигнутый на полпути к своему месту у первого иллюминатора, я молчал, даже не зная, что и сказать…
   -Молодец! –громко произнёс старший лейтенант Веселков.
   -Служу Советскому Союзу! –пробормотал я вполголоса от смущения.
   Мне конечно же было приятно то, что меня похвалил сам командир группы. Да ещё и при всех… Однако я считал свои действия чем-то обыденным и не заслуживающими столь высокого внимания нашего начальства. Ведь мне удалось всего-то ничего: перезарядить кормовой пулемёт и обстрелять противника. Вот если бы я попал в этих духов или хотя бы в мотоцикл… Вот тогда было бы другое дело.
   «Надо было мне сразу усесться у кормового люка… -думал я про недавнюю эпопею. –То есть при посадке подгруппы в вертушку. Тогда мне удалось бы гораздо быстрее зарядить этот ПКТ. А то Билык возился – возился, да так и не смог передёрнуть затвор… Наверняка, самый первый патрон уже так долго находился в пулемётной ленте, что приржавел к своему гнезду… Поэтому первый патрон не выдернулся с первой попытки. А только со второй… Или даже третьей… Да и электроспуск не работает!.. А ведь за всё это отвечает экипаж… Вернее, борттехник… Которому тоже не повезло. Выпустил три-четыре патрона из переднего курсового пулемёта… Да и всё!.. ПКТ то ли заклинило, то ли ещё чего… В общем, ни курсовой пулемёт не был готов к стрельбе, ни задний кормовой… А то бы мы этих мотоциклистов почикали как миленьких…И взяли б у них один автомат и впридачу РПГ…»
   Мы летели и летели… Минут через двадцать-тридцать от долгого пребывания в одной и той же позе заныло тело. Очень хотелось пересесть к другому краю моего иллюминатора, но в этом случае мой взгляд мог обозревать местность в заднем  секторе… То есть я смотрел бы влево на «убегающую» от меня пустыню… А это было неправильно… На свой сектор наблюдения следовало смотреть так, чтобы окружающая местность надвигалась на меня… Чтобы я смог своевременно обнаружить подозрительный объект… Чтобы успеть доложить командиру задолго до того момента, когда наш вертолёт поравняется с этой странной целью или даже мишенью…       
   Поэтому я продолжал сидеть на своём месте и смотреть именно туда, куда следовало… Разве что прислонился правым плечом к борту… И сами собой появились мысли о недавнем боевом инциденте… Боем его назвать было нельзя… Перестрелкой тоже язык не поворачивался…   
   «Всё-таки хорошо, что духи не остановились, а ехали себе и ехали… Не отвлекаясь по мелочам… А ведь они могли притормозить на минуту, да и влупить по подлетающему Ми-восьмому из своего гранатомёта! Не промахнулись бы!.. Экипаж убит или контужен, а неуправляемый вертолёт по инерции пролетел бы над афганцами, да и взорвался б… От падения… Моджахедам на радость!.. А потом они перезарядили бы РПГ новой гранатой и долбанули б уже по второму борту… Вот была бы «потеха»!.. Но потом за духов принялись бы наши Ми-24! От этих «крокодилов» ни один дух не ушёл бы!.. И чего это наши лётчики полезли?!.. Надо было сразу навести на духов «двадцать четвёрки» с их спаренными пушками!.. Ан, нет!.. Наши «восьмёрочники»тоже захотели покрасоваться… Вот и обделались…»
   Не взирая на столь неутешительный итог,  мои мысли были вполне объективными. Ведь на войне побеждает тот, у кого лучше вооружение и более подготовленный личный состав. А на Ми-24 имелось и то, и другое… Две спаренные скорострельные авиационные пушки 2а42 и штурман-стрелок, которому ничего не стоило бы подкорректировать полёт и навести перекрестие на движущуюся мотоциклетную цель… Да и нажать на спуск… Хоть один снаряд, но обязательно бы попал… Сразив обоих духов вместе с их мотоциклом.
   «Однако этого не произошло… И духи спокойно умотали в свой кишлак. А все мы остались у разбитого корыта! Вот так-то!.. «Пироги пёк сапожник!.. Сапоги тачал пирожник…» Увы… Так оно и бывает, когда кто-то займётся явно не своим делом!..»      
   С такими вот невесёлыми мыслями я продолжал смотреть вперёд и вправо… Но больше нам ничего не попадалось… И наш облёт закончился без каких-либо боевых достижений…
   «А ведь всё могло повернуться иначе!.. Могло!.. Но не повернулось…»   
*
   Глава 7. БЛАГОДАРСТВЕННОЕ ПИСЬМО
   Как известно всему нашему любознательному населению… У эскимосов Аляски имеется двадцать слов для обозначения снега. В общем-то, обычного снега… Целых двадцать слов!
   Наша Советская Армия хоть и не блещет столь обильным количеством синонимов к одному и тому же предмету(* прим. Автора: Но-но! Только не надо сейчас же вспоминать нашу богатейшую ненормативную лексику!.. Я же говорю об армии, а значит об Уставе прежде всего!.. Вот то-то… Же!.. )… Однако и у нас в превеликом достатке всего да сразу, а также по отдельности и в частности… Так для обозначения той или иной степени командирской благодарности имеется довольно-таки большое количество официально утверждённых слов и терминов…
   Как то:
-объявление благодарности и снятие ранее наложенного взыскания;
-объявление благодарности с занесением её в личное дело воина и предоставление удальцу дополнительного времени для вполне заслуженного отдыха;
-направление родителям солдата благодарственного письма или же извещение его комсомольской организации об успехах их питомца в боевой тире политической подготовке;
-фотографирование бравого молодца на фоне развёрнутого Боевого Знамени части и предоставление ему же внеочередного увольнения за пределы всё той же воинской части;
-присвоение бойцу очередного или же внеочередного воинского звания, начиная от ефрейтора, младшего сержанта, продолжая сержантом и старшим сержантом, ну, и завершая длинной продольной широченной полоской старшины;
-назначение грамотного специалиста на вышестоящую должность и присвоение ему следующего уровня профессиональной классности, то есть третьего, второго и первого класса;
-награждение физически подтянутого солдата таким красивым нагрудным значком «Воин-спортсмен» с цифрами 3 или 2, а ещё лучше 1 разряда
-запечатление на фотокарточку вместе с его боевой техникой и занесение имени столь отличившегося военнослужащего в Книгу Почёта воинской части;
-награждение таким солидным значком «Отличник Советской Армии» или же вручение ему перед строем ценного подарка;
-награждение (* прим. Автора: Всё того же… Карьериста! Рвача и хапуги…) юбилейной медалью либо же премирование денежной суммой…
-Предоставление ему внеочередного краткосрочного отпуска с убытием на свою историческую Родину…
-ну, и увольнение в запас в числе наипервейших…
   Вот и получается более двадцати наименований всяких поощрений в адрес одного добросовестно служащего советского воина…
   «Так что кое в чём и мы могём!.. Утереть нос каким-то там эскимосам… Хоть и из Северной Америки… Наш, то есть самый южный советский военный гарнизон, тоже не лыком шит!»
   А поскольку вчера в ходе выполнения планового боевого задания сумел-таки отличиться один молодой пулемётчик, то следовательно он вполне так заслужил кое-какое поощрение… Ведь вариантов имеется превеликое множество… Однако об этом ещё никто не знал, даже не думал и естесственно не догадывался.         
   На следующее утро старший лейтенант Веселков построил нашу разведгруппу и достал из внутреннего кармана кителя сложенный вчетверо листок бумаги.
   -Уважаемые Рашида Андреевна и Марат Закиевич… -начал читать командир.
   От неожиданности я даже вздрогнул. Ведь Веселков только что прочёл имена и отчества моих родителей. И продолжал читать далее…
   -Ваш сын младший сержант Зарипов Альберт Маратович проходит военную службу в третьем взводе первой роты войсковая часть полевая почта номер 83428…
   Я то краснел от ужаса, то бледнел от всей неловкости ситуации, в которой оказался. Как я понял, без всяких задних мыслей командир группы сейчас зачитывал написанное им письмо, предназначенное для отправки на мою Родину. Старший лейтенант Веселков намеревался сообщить моим родителям и землякам то, что я успешно овладел вверенной мне боевой техникой, вооружением, средствами связи и наблюдения… Это было ещё не всё!.. Далеко не всё…
   Как оказалось, я очень умело применяю свой накопленный опыт и изученные на «отлично» боевую технику, личное вооружение при осуществлении боевых задач, то есть при выполнении интернационального долга в Демократической Республике Афганистан… Попутно моим родителям сообщалось то, что старший разведчик-пулемётчик Зарипов А.М. в перерывах, стало быть,  между тяжёлыми боями, многодневными сражениями и ночными перестрелками… Словом, он успевает «неуклонно повышать свою физическую подготовку, пользоваться заслуженным авторитетом среди товарищей по службе, беречь вверенное имущество и один раз в неделю заполнять «Боевой листок третьей группы».         
   -В связи с этим командование войсковой части выражает вам свою благодарность за то, что вы воспитали и вырастили такого сына… С уважением… Старший лейтенант Веселков. Число и подпись… Моя! 
   На некоторое время в общении командира с подчинёнными возникла томительная пауза… Но длилась она недолго.
  -Может, не надо? – с какой-то непонятной мне опаской спросил я.
   -Как это «Не надо»?! –возмутился командир группы. –Это благодарственное письмо на Родину! То есть родителям солдата! А ты тут мне!.. «Не надо…» Как следует отвечать, когда объявляют поощрение?
   -Служу Советскому Союзу! – громко произнёс я предусмотренную Уставом фразу.
   -Вот так-то… - проворчал старший лейтенант Веселков. –А теперь… Сейчас получить оружие. Часам к двенадцати нам объявлен вылет. А потом… Кто заступает в наряд по роте – готовятся к дежурству. Остальным – чистить оружие! Завтра они полетят с другой группой.
   -А с какой, товарищ старшнант? – сразу же поинтересовался сержант Ермаков.
   -Пока не знаю! –признался командир. –С первой или со второй… Вечером ясно будет, с кем именно…
   Все служебные вопросы  были исчерпаны, и наша разведгруппа пошла-потопала в ружпарк получать оружие. Сегодня самой первой на облёт отправилась  РГ №611… Вторая группа уже была наготове… стало быть,  нам выпала участь вылететь в пустыню где-то в полдень…
   Но меня сейчас одолевали иные заботы и печали…
   -Слышь, Вовка! –обратился я вполголоса к солдату Агапееву. –Подойди к Весёлому, попроси его, чтобы он не отправлял это письмо…
   Мы сейчас стояли около двери в комнату хранения оружия, дожидаясь её вскрытия дежурным по роте… А значит, можно было слегка так переговорить… Вернее, высказать мою просьбу… Поскольку что боец Владимир Владимирович Агапеев, что старший лейтенант Веселков… словом, они оба были земляками из Усть-Каменогорска. А потому должны понять друг друга с полуслова.
   Однако мне сразу же возразили…
   -Да ты что?! –таким же полушёпотом отвечал Володя. –Как я ему это скажу? Ты сам не можешь? 
   -Ну, как я скажу? – объяснил я. –Вы же зёмы!.. А у меня мама сердечница… И давление у неё высокое… Я ей всё время пишу в письмах, что мы тут занимаемся всякой ерундой… Ну, типа… В колхозах помогаем… Дома строим… Школы… Деревья сажаем.
   -Ага! –тут же осклабился Коля Малый, стоявший по соседству. –Афганским пионеркам галстуки помогаем завязывать… И уроки делать!
   -Колян, ну, не лезь не в своё дело! – попросил я нашего фазана, после чего вновь повернулся к Агапеичу. –А Весёлый отправит такое письмо… С этим вооружением и боевыми заданиями… Она прочитает и начнёт нервничать, переживать…
   А гапеев понимающе вздохнул, но не сказал мне ни одного слова.
  -А у нас в селе уже был случай… -продолжал я. -Когда из Афгана привезли единственного сына учительницы русского языка и литературы. Моя-то мама тоже в школе работает. Причём, в этой же школе!.. И она тоже!.. Преподаёт русский и литературу! Слышь?!.. Вован?!..
   Последние слова я произнёс чуть погромче. Наконец-то появился дежурный по роте, который сразу же принялся вскрывать замки и печати на двери в ружпарк. Из-за чего вокруг возникла привычная суматоха.
   -Ладно, подойду! –пообещал мне Володя. –Но не сейчас, а чуток попозже! 
   Меня это в принципе устраивало. Раз солдат Агапеев пообещал что-то сделать, то он обязательно сдержит своё слово. И тут главным являлся лишь временной фактор… Чтобы Володя не протянул время до последнего.
   Прошло часа полтора-два… В течении которых я буквально измаялся… Мы находились во дворике первой роты. А вот нашего командира всё не было и не было…
   Солдат Агапеев подошёл к своему высокопоставленному земляку в тот момент, когда дневальный уже прокричал о готовности к облёту. Старший лейтенант Веселков вышел из ружпарка с личным АКСом в руках. Наша разведгруппа уже начала выстраиваться во внутреннем дворике и у Володи имелось несколько минут, чтобы переговорить с командиром по поводу моей просьбы. Я был в первой шеренге  и отлично видел то, как «Усть-Каманцы» стояли чуть поодаль и обменивались короткими фразами. Суть их переговоров я, естественно, не слышал, но вполне догадывался… И вдруг меня как будто током шибануло… Старший лейтенант Веселков посмотрел на меня и обескуражено развёл руками… Дескать, ничего уж не поделаешь…
   -Он уже отправил его! – сообщил мне Вова последние известия. –Ну, то есть уже положил в этот почтовый ящик.
   -Понятно… -вздохнул я и сразу же перешёл к следующей фазе своих действий. –А когда почтальон забирает письма?
   -Не знаю. –ответил Агапеич. –Тихо!
   Ясное дело… Ведь его землячок, то есть старший лейтенант Веселков уже командовал своим боевым подразделением. Сначала прозвучали знакомые «Равняйсь! Смирно!», затем «Слушай Боевой Приказ». Ну, и так далее…
   Пока командир группы доводил до нас содержание своего Боевого Приказа, я в мыслях обдумывал всё то, как же мне удастся перехватить это письмо. Можно поговорить с солдатом-почтальоном, который в определённый час вынимает из ящика все письма в Союз. Я бы сказал ему, что командиру нужно кое-что дописать  в своём письме, вот он и послал меня за ним. Ну, а потом…
   «А потом я сам подойду к Веселкову и постараюсь ему всё объяснить. –думал я, внимательно наблюдая за своим же военачальником. –Попрошу переписать это благодарственное письмо… Чтобы оно выглядело чуток поделикатнее… Самое главное – это убрать предложение о том, что я «успешно использую свои знания и опыт при выполнении боевых заданий…» Данная фраза самая ключевая. Именно на неё и обратят внимание в первую очередь.»   
   Тут прозвучала команда «Напра-ВО!» и «Шагом-МАРШ!». Я привычно вскинул на плечо свой пулемёт ПКМ и вместе со всеми потопал к аэродрому.
   Сейчас мы шли к своей военно-транспортной авиации, чтобы с её непосредственной помощью совершить очередной двухчасовой облёт вражеской территории. А пока мы дойдём, пока «досыта облетаемся», пока притопаем обратно в роту и сдадим почищенное оружие… Словом, пройдёт уйма времени… Поэтому мои почтовые противодействия откладывались часика эдак на три… Если не на четыре…
   Облёт проходил в обычном режиме. А я всё думал про это Благодарственное письмо, которое могло наделать немало шума в моём посёлочке Бустон… Особенно в нашей «средней школе №1 им. М.Горького». Ведь именно в ней трудились две учительницы русского языка и литературы, которые имели самое прямое отношение к Демократической Республике Афганистан… Поскольку именно их сыновья…
   Улановская Раиса Васильевна преподавала в классах с русской формой обучения. И когда-то давным-давно она учила ещё мою маму. Это было где-то в пятидесятые годы. А потом моя мама окончила Бухарский педагогический институт и вернулась в свою же школу, чтобы обучать узбекских детей Великому и Могучему Русскому Языку. Ведь в нашей школе преподавание велось на двух языках. Так  у нас были как русскоязычные классы, так и обучающиеся на узбекском языке. Но как бы то ни было, русский язык и литература преподавались и там, и тут.    
   И случилось так… Что Раиса Васильевна учила уже меня… Когда её единственного сына Максима призвали в армию… Он попал в Афганистан… Здесь он служил военным водителем… Здесь он и погиб… Автоколонна с его КАМАЗом попала вдуховскую засаду где-то на перевале Саланг… И военный водитель рядовой Улановский Максим Васильевич сначала вроде бы получил ранение… Однако…
   «Но было бы гораздо лучше… Если б его убило сразу!.. Прости меня, Господи… За такие слова!» 
   Я никоим образом не хотел кощунствовать… Но сейчас  мне уже были знакомы многие аспекты выполнения нашими солдатами благородного интернационального долга… И иногда высокий советский гуманизм шёл вразрез с жестокостью афганской войны… Когда даже бесчеловечный цинизм обретал некий здравый смысл.
   «Ведь Максима потом нашли за своим рулём… И военный КАМАЗ, и его солдат-водитель… Они оба!.. Сгорели вместе… »
   Вот поэтому… Выполнившего до конца свой интернациональный долг… Военного водителя рядового Улановского Максима Васильевича хоронили в цинковом гробу с закрашенным окошком… И все три дня, пока покойный СОЛДАТ находился в доме своих родителей… Перед тем, как навсегда лечь в сырую землю… Этот цинковый гроб продолжал оставаться закрытым…
   Мне по-прежнему отчётливо помнилось всё то, о чём  по нашему посёлку ходили слухи… Как почерневшая от горя Раиса Васильевна вместе с мужем Василь Петровичем попытались было вскрыть этот казённый цинковый ящик… Может быть для того, чтобы переложить тело сына в нормальный деревянный гроб и похоронить его по всем православным канонам… До ближайшей церкви, находившейся аж в Бухаре, было чуть больше шестидесяти километров… Однако христианский Священник всё же приехал в дом родителей убитого на необъявленной войне русского солдата…
   В наше далёкое село Бустон этот православный батюшка приехал сам, причём несмотря ни на что и вопреки всему… Поскольку отвезти гроб с телом навечно упокоенного защитника в церковь не разрешали ни военные представители, ни гражданские руководители, ни тем более партийные секретари. Поэтому погибшего воина отпевали дома… Почти скрытно… В присутствии лишь отца с матерью и трёх его сестёр… 
   А потом… Болтали и такое… В последнюю ночь, то есть накануне самих похорон… Василий Петрович втайне от всех попытался при помощи своих инструментов вскрыть цинковый гроб… Наверняка, чтобы самолично убедиться в том… Что это именно его сын Максим лежит мёртвым… Но на подозрительный стук сбежались военные, которые неотлучно находились в их доме, и они сразу же пресекли эту попытку…   
   На следующий день состоялись похороны… От своего родительского дома и до самой могилы  гроб несли на руках… Проводить в последний путь погибшего солдата пришло почти всё население нашего Бустона. В длинной траурной процессии находились люди всех национальностей, проживавших в нашем посёлке… В общем скорбном потоке шли русские и узбеки, татары и таджики… Среди них были супруги Финкельштейны и дагестанец Гасанов… Шли все… потому что горе семьи Улановских стало всеобщим…         
   За всем этим мы молча наблюдали со своего школьного двора… Старший девятый класс захотел было целиком присоединиться к похоронной процессии… Как и мой восьмой… Да и десятый класс тоже… Однако оставшийся один на всю школу преподаватель физики воспрепятствовал нашему общему желанию… Он сказал нам, что мыне так одеты… И отправил нас по своим классам… Несмотря на большую перемену, которая закончилась раньше обычного…
   А потом в нашу школу возвратились все учителя… Занятия продолжились… Хоть и в какой-то странной атмосфере… То ли напряжённости, то ли угнетённости… То ли какой-то недосказанности…
   И жизнь вроде бы пошла своим чередом… Но всё равно… По посёлку ходило столько всяких слухов и разговоров. Не только о погибшем Максиме и горе его семьи… Но и про далёкий Афганистан. Про коварных душман и наших солдат, воюющих друг против друга… Про официальные сообщения о нашей братской помощи афганскому народу… И о том, что будто бы происходило на самом деле… Что афганцы – это не такой уж и братский нам народ… Что они встречают наших военных не только цветами… А всё больше пулями, минами и снарядами… И даже откровенной ненавистью… Хоть наши воины пришли им помогать…
   Но более всего вспоминали Максима… Как он учился в школе, как хорошо рисовал… Ведь его отец Василий Петрович был не абы кем, а самым настоящим художником… Прежде всего обучавшим рисованию бустонских детей в нашем Доме пионеров… И выполнявшим всевозможные заказы разных руководителей… Когда они поручали ему нарисовать какие-нибудь плакаты, лозунги и транспаранты во славу Коммунистической Партии Советского Союза…
   В школе мы вспоминали и то, как Улановский-младший добросовестно занимался не совсем привычным для себя делом, то есть сбором хлопка… Как он играл на бас-гитаре в нашем школьном вокально-инструментальном ансамбле… И всё это время, пока я учился в школе и ходил в наш спортзал на «только-старшеклассницкие» дискотеки… У самой стенки одиноко стоял стул с прислонённой к нему бас-гитарой… Словно Максим отошёл за угол, чтобы там перекурить… И вот-вот должен вернуться.   
   А месяца через два для меня настали трудные времена… Причём, по школьной программе… Почему-то  именно меня невзлюбила одна учительница русского языка и литературы. Наверное, из-за того, что мой отец работал в районном военном комиссариате, который и призывает молодых граждан мужского пола для дальнейшей отправки в ряды Советской Армии. Хоть мой батя являлся заместителем райвоенкома по финансово-хозяйской части, мне довелось немало попотеть, исправляя посыпавшиеся на меня градом «двойки» и «тройки».      
   Испытание оказалось не из лёгких… Хоть моя мама и возмущалась столь повышенным вниманием своей бывшей, а ныне моей учительницы… Однако только дома… Идти к директору школы она и не собиралась… Мой отец молчал, иногда кряхтел  и лишь изредка советовал готовиться к каждому занятию… Что я, в общем-то, и делал… Корпел над учебниками по правописанию и старательно зубрил очередные отрывки из поэм наших великих классиков…
   А потом практически на каждом уроке русского языка и литературы я вставал, причём порой уже без вызова учительницы в чёрном… А только лишь по её первому взгляду… Я молча вставал и шёл к доске… У которой потом либо декламировал целые куски литературных шедевров, либо дотошно объяснял всем присутствующим одноклассникам правила грамматики русского языка. Не всегда удачно, конечно же, но всё же…
   И так повторялось день за днём… Неделя за неделей…  Весь мой класс теперь готовился к занятиям спустя рукава, тогда как мне приходилось вкалывать чуть ли не «по-чёрному»… Причём, одним из моих одноклассников являлся сын нашего райвоенкома и отношение к нему было прежним… Его спрашивали без особых пристрастий, да и то раза два в месяц… Не в пример моим мучениям…
   «Ведь я же татарин… А значит молча всё стерплю и пойду дальше своей дорогой…»
   Как бы то ни было… Но забросить уроки я себе не мог позволить… Тем более что меня поддерживали родители и иногда помогали друзья… Все всё понимали и при этом никто ничего не мог поделать… По древним восточным традициям всех учителей полагалось только уважать и беспрекословно почитать… Именно поэтому я упорно терпел и старательно корпел.          
   Шло время… Проходили занятия. Постепенно из моего дневника исчезли «двойки», а затем и «тройки»… Потом настала очередь и «четвёрок»… Хоть я и не успел исправить такую же отметку в табеле за третью четверть… Однако за весь восьмой год обучения мне поставили «отлично». Потому что эту «пятёрку» я заработал очень честно… Слишком трудно и крайне тяжело… Но всё-таки заслужил…
   Затем наступила оттепель… Меня оставили в относительном покое… Ведь летом были трёхмесячные каникулы, а с третьего сентября и по 25 декабря мы каждый день собирали хлопок… В общем, всё вернулось на свои места… Моё долгое мучение и не менее значимое терпение не прошли стороной… Вознаграждение состоялось в виде моей отличной успеваемости и, соответственно, учительской благосклонности…
   По прошествию почти года, что не могло ей не помочь… Ведь время – это какой-никакой, но всё-таки лекарь… Наша учительница Раиса Васильевна оттаяла и сердцем, и душой. Ежедневные занятия стали проходить в привычной дружественной атмосфере. Возобновились и репетиции школьных спектаклей… Где меня уже не забывали в ином аспекте… Если в прошлом, то есть в Гоголевском «Ревизоре» я играл какого-то заштатного чиновника… То теперь мне доверили роль свободолюбивого борца Данко… Естественно, что и к этому амплуа я готовился не на шутку… Поэтому на спектакле не только мои реплики и монологи впечатлили зрителей… «Вырванное» из моей груди картонное сердце пылало на сцене самым натуральным образом… Рассыпая вокруг искры бенгальского огня…
   «Да ещё так сильно!.. –усмехнулся я от столь приятных воспоминаний. –Что все мои попутчики, «как бар-раны!», так и остались на своих местах… Они-то думали, что будет две-три искорки… А «моё» сердце пылало и пылало… Пока не погасло… Но всё ещё дымилось, обжигая мне руку…»
   Алюминиевая вставка тогда чуть было не расплавилась, но всё же выдержала…
   «Сигнальный огонь, конечно же, держать гораздо удобнее… Но у нас же такого добра тогда не имелось. Вот и приходилось обходиться своими знаниями и кое-какими опытами… Экспериментами! А Раиса Васильевна тогда была очень довольна спектаклем… Что да, то да… Ведь потом мы всей нашей театральной труппой пошли пить чай в её кабинете… Довольные сами собой и ею лично…»       
   Действительно… Наша учительница русского языка и литературы была крайне довольна самодеятельной постановкой спектакля «Данко» по произведению Максима Горького. Ведь мы тогда постарались на славу…
   А спустя какое-то время к родителям Улановским заехали двое солдат, которые служили в Афганистане с их сыном Максимом. После своей демобилизации они не смогли проехать мимо родительского дома погибшего товарища… Загорелые парни гостили всего один вечер и одну ночь. Утром они уехали к себе домой… Но Раиса Васильевна была счастлива, как никогда… 
   Говорили, что эти демобилизованные солдаты привезли родителям какое-то известие… Очень секретное… Что будто бы молодой водитель Улановский не погиб в той горной засаде… Что вместо него в цинковый гроб положили другое тело… Неизвестного, то есть так и неопознанного солдата-водителя… Сгоревшего вместе со своим автомобилем КАМАЗ. Что на самом-то деле их Максим попал в плен к афганским душманам… А значит, он до сих пор жив! Хоть и в стане врагов. Что Советское правительство предпринимает все меры по освобождению наших военнопленных… Что уже кого-то из советских солдат моджахеды отпустили… Вернее, обменяли на своих. И, следовательно, скоро они освободят и Улановского Максима Васильевича!
   Мы этого ещё не знали… Но проводив двух своих гостей до автобусной остановки и дождавшись вместе с ними приезда маршрутки… Раиса Васильевна потом долго-долго махала им вслед платочком… И плакала… Ничуть не стесняясь своих слёз… А потом она вернулась домой, привела себя в порядок и пошла в школу… По дороге седая учительница зашла в продовольственный магазин и накупила в нём всяких конфет…
   Наш класс оказался первым… Кому Раиса Васильевна стала раздавать сладкие гостинцы… Мы хоть и являлись старшеклассниками, но сразу же съели эти три-четыре конфеты, доставшиеся каждому из нас… Мы ничегошеньки не понимали, что же произошло… Но по счастливым глазам учительницы догадывались о том, что случилось нечто особенное… Вернее, что-то хорошее и замечательное…
   Но затем начался обычный урок… А светящаяся радостью Раиса Васильевна ничего нам не сказала… Как впрочем и другим школьным классам, которым она раздарила все конфеты… Да и у нас хватило такта, чтобы не лезть к ней со всякими расспросами или неуёмным своим детским любопытством… Ведь все мы жили в солнечном Узбекистане, где по старому узбекскому обычаю после получения очень хорошей весточки принято раздавать гостинцы. Так называемые, суюнчи.
   Все мы отлично понимали то, что нашей учительнице привезли какую-то хорошую весточку… А какую именно – об этом мы только догадывались… Но все боялись сглазить… И поэтому все дружно молчали… Но втайне тоже радовались…
   Так Раиса Васильевна стала ждать… Она по-прежнему ходила на кладбище, то есть на ту могилку… То ли к своему сыну Максиму, то ли к неизвестному ей советскому солдату… Такому же военному водителю. Как бы то ни было, но продолговатый холмик и небольшой обелиск с красной звездой всегда находились в ухоженном состоянии. И всегда с цветами…
   Шли недели… Затем месяцы… Прошёл год… Я окончил школу и уехал из нашего посёлка… Минуло уже несколько лет… Но мои родители в своих письмах сначала в далёкую Рязань, а затем в Чирчик… И вот теперь уже в Афганистан… Они писали мне о том, что в нашем Бустоне жизнь идёт в привычном русле… Кто-то из одноклассников уже женился и даже обзавёлся первенцем… Кто-то учится… Кто-то работает в райцентре… В школе тоже без изменений… Знакомые мне учителя по-прежнему учат детей…
   «А Раиса Васильевна всё также… Ходит на работу, проверяет домашние задания, выдаёт новые… И всё это время… Ждёт!.. Ждёт возвращения своего Максима… Ждёт во что бы то ни стало… Ждёт, всему вопреки… В общем… Ждёт!»               
   А ведь прошло уже четыре года… Четыре долгих-предолгих года… Почти что полторы тысячи томительных дней и тяжёлых ночей… Бессонных и тревожных… Мучительных и горьких… Отчаявшихся и покорно-терпеливых…
   «А вот теперь и моя мама… -думал я, глядя в вертолётный иллюминатор. –Ждёт меня… Тоже солдата… И также из Афганистана… Да-а… Дела-а… Что-то надо предпринять, чтобы это «Благодарственное письмо» не дошло… Но что?»
   Этого я пока что не знал… Да и сделать сейчас не мог ничего… Ведь наша разведгруппа находилась в полёте… То есть на боевом задании командования… То есть на облёте вражеской территории… стало быть, прочёсывая на сверхмалой высоте бесконечные квадратные километры бескрайних афганских пространств…
      «Змейкой вперёд… Потом змейкой назад… Змейкой вперёд... И обратно… Такой же визуальной змейкой… »
   Вертушка летела и летела… Пустынная поверхность всё набегала и набегала… Турбины гудели и гудели… Мой взгляд привычно обшаривал эту стремительно проносящуюся внизу пустыню… А мысли были далеко-далеко…
   То есть дома.
*
   Глава 8.  ВНУТРЕННИЙ НАРЯД ПО РОТЕ.
   Однако перехватить нашего военного почтальона мне не удалось. Хотя я очень старался. 
   Когда мы прилетели обратно в Лашкарёвку… Когда наша группа привычно топала в роту… Тогда я отпросился у сержанта Ермакова и, отдав свой ПКМ разведчику Агапееву, побежал к заветному почтовому ящику…
   -Только быстрей давай! –крикнул мне вслед замкомвзвод. –На обед…
   Он почему-то недоговорил… А я уже подбегал к этому почтовому ящику… Причём со своим пулемётчикским РД за спиной и дополнительным мешочком с двумя лентами впереди…
   -Эх, ёлкины!.. –выругался я вполголоса.
   Почтовый ящик был совершенно пуст. Все сегодняшние письма уже оказались вынуты и унесены в неизвестном мне направлении.
   Я постоял пару минут и пытался было что-нибудь придумать. Но более-менее подходящих вариантов в моём голодном мозгу не оказалось. А идти в таком военно-полевом виде к дежурному авиадиспетчеру было не совсем правильно. Поэтому я побежал в наш ротный дворик…
   А там третий взвод уже готовился к укороченному походу на обед.
   -Быстрей в строй! –скомандовал мне сержант Ермаков и повернулся к остальным. –Шагом арш!
   Подбежав к краю стола, я торопливо скинул с себя всю свою амуницию и помчался догонять строй. Дембель Ермаков повёл взвод напрямую.
   Как оказалось, наша первая рота уже побывала в столовой… А потом даже повстречалась с возвращающейся облётной группой… Потому-то и торопился сержант Ермаков, чтобы поспеть к столам одного законно отсутствовавшего взвода. 
   Но, увы… Все столы первой роты уже были пусты. И поэтому нам пришлось уйти обратно, как говорится, ни с чем в желудках!
   -Сейчас – чистка оружия! Через полчаса приду проверить! Р-разойдись!
   Товарищ сержант был раздосадован столь неудачным походом в столовую и потому отдавал команды очень уж рассерженным голосом. Мы конечно же принялись чистить своё вооружение… А все наши дембеля ушли в родную казарму. Во дворике им пока что нечего было делать.
   -Бельмас! –послышался ермаковский голос уже из казармы. –ко мне бегом марш!
   Это означало только одно: сейчас старослужащие озадачат нашего доставальщика и тот умчится, куда глаза глядят, чтобы разыскать для дедушек что-нибудь пожрать.
   Так у меня наконец-то появилась свободная минутка и я сбегал к солдату-почтальону. Мой стремительный рейд к вертолётному диспетчеру тоже не принёс положительных результатов. Наша лашкарёвская корреспонденция уже отправилась в полёт… Сейчас до Кандагара, а потом и в Советский Союз…
   Я повздыхал-повздыхал, погоревал-погоревал, да и решил написать домой очень подробное письмо… Чтобы как можно красочнее описать нашу службу в далёком Афганистане… Дескать, мы действительно занимаемся здесь всякой боевой подготовкой, но только лишь на тот случай, если на нас всё-таки нападут эти самые душманы… Чего однако до сих пор ещё не было… Что в принципе-то являлось самой настоящей правдой. Ведь моджахеды на нас до сих пор не нападали… Разве что выпустят один реактивный снарядик, да и то… Раз в месяц… А вот про наши нападения и засады против этих самых душман писать я не собирался…
   «Ну, зачем им всё это знать?! – рассуждал я, возвращаясь в свою казарму очень быстрым бегом. –Меньше знают про солдата, спокойнее спят его родители».   
   Что правда, то правда… Но в моём отдельно взятом случае командир группы написал очень официальное и по-военному лаконичное письмо. Однако мои гражданские родственники добавят к нему чрезвычайно много надуманного и, наверняка, слишком уж кровожадного. Особенно моя мама… Которой, скорей всего, чуть ли не в каждом слове почудятся военные ужасы… И она, конечно же, в меру своей богатой литературоведческой фантазии понапридумывает столько всякой всячины… Поэтому мне было крайне необходимо разбавить командирское письмо своими солдатскими интерпретациями…
   «Да, я и в самом деле изучаю боевую технику! Но так и надо делать в армии. Вполне естественно то, что я постоянно совершенствую свою физическую подготовку!.. А как же без этого в наших вооружённых силах?! Ведь обычная утренняя физзарядка – это оно и есть!.. попробывал бы я не посовершенствоваться в беге на три километра… Вздуют так, что все десять промчишься как угорелый… Вернее, как наскипидаренный!.. Угорелые-то еле передвигаются… Им уже не до бега…»
   С такими отвлечёнными мыслями я прибыл в ротный дворик. Но заняться чисткой своего пулемёта у меня не получилось.
   -Алик! –сказал мне Вовка Агапеев. –Может в столовку сгоняем?!
   -Да там же пусто. –ответил я, уже понимая всё остальное.
   -К поварам подойдём! Или к хлеборезу! А то жрать так охота!
   Агапеич конечно же говорил вполголоса… Но его слышали все наши молодые. И я огляделся по сторонам.
   -Слышь, пацаны! Мы с Вовчиком сходим на пару минут! Если что… Скажете Ермаку… Что мы в туалет пошли… Ладно?!
   -Ладно. –проворчали с дальнего края стола. –Идите.
   -Мы на всех попробуем достать! –пообещал Агапеич.
   Стало тихо… Но ненадолго.
  -Да идите уж поскорей! –сказал Билык. –А то уж всю душу вымотали!
   -Как кота за яйца тянете! –добавил разведчик Шпетный.
   И боевая двойка Зарипов-Агапеев тутже умчалась в солдатскую столовую. Там у меня были знакомые повара-узбеки. Они-то и могли помочь нам поддержать боеготовность одной разведгруппы...
   -Может быть повезёт и в этот раз?! –выдохнул Вовка, когда мы подбежали к заднему входу.
   Но узбекских поваров в столовой уже не было. Оба обеденных зала оказались абсолютно пустыми. В овощерезке тоже было безнадёжно и грустно. В варочном цехе наряд домывал котлы и огромные кастрюли.
   -Пошли в хлеборезку. –предложил я упавшим голосом. –Может он на месте?!
   Солдат-хлеборез действительно был на своём месте. Мы начали было ему объяснять… А он без лишних слов повернулся к своим хлебным лоткам и всё также молча протянул нам сразу две буханки.
   -Спасибо! –сказал Агапеич чуть дрогнувшим голосом.
   Честно говоря, мы оба обалдели от такого везения.
   -А можно ещё? –спросил я. –Мы на всю группу…
   -Можно! –прозвучало в ответ.
   И хлеборез выдал нам ещё одну буханку свежевыпечённого хлеба.
   -Вот спасибо! –говорили мы с Вовкой, торопливо пряча хлеб за пазухи. –Большое спасибо! А то… Мы там… Только прилетели…
   -Да мы всё знаем. –сказал нам хлеборез.
   И мы с Вовкой почему-то сконфузились и замолчали.
   –Приходите ещё!.. –продолжал хлеборез. -Если сможем, то обязательно поможем! Сегодня хлеба много. 
   Как оказалось… И узбеки-повара, и этот русский парень из хлеборезки… Все они уже знали про наше голодное противостояние… Как сержант Алиев упорно добивается своего… И как вся первая рота стойко отражает эти алиевские издевательства. Причём, на каждом завтраке, каждом обеде и каждом ужине!
   -И ведь ещё никто не стуканул офицерам! –радостно говорил Агапеич, когда мы как на крыльях помчались обратно.
   -Никто! –ворчливо отвечал ему я. –Да и эти офицеры…
   На этом наши разглагольствования подошли к концу. Надо было принять единственно верное решение.
   -Во дворик опасно! Или дембеля увидят, или офицеры попалят!
   -Или сам Алиев заметит!
   И мы побежали к нашему солдатскому умывальнику. Это было самое укромное место, где мы могли в более-менее безопасности подождать своих голодных друзей-товарищей. 
   Так мы и сделали. Благо, что у входа во дворик уже дежурил один глазастый наблюдатель… Который ипримчался к нам самым первым.
   -О-о-о! –выдохнул он, принимая здоровенную краюху хлеба.
   -Да тише ты! –сказал я. –А то ещё Ермак услышит!
   Как оказалось, наши дембеля сейчас занимались более приятным делом.
   -Они там в казарме хавают. –торопливо рассказывал наблюдатель Сальников. -Бельмандо им банку джема приволок… Ещё печенье… И консервированную ветчину… Эту «Хаму»!
   Тут к нам прибежали ещё двое голодных бойцов… Через пару минут уже трое… И вскоре всё наше молодое сословие стояло за умывальником… Старательно разламывая хлеб на куски поменьше… И ускоренно их поглощая… Кто-то запивал хлеб водой из котелка, некоторые заходили в умывальник и пили воду из краников…
   Наше нежданное пиршество уже подходило к благополучному завершению… Когда всех нас попалил дед Ермак.
   -Что, духи?!.. –воскликнул он, внезапно появляясь из-за угла. -Не наедаетесь?!
   От этого громкого и до ужаса знакомого голоса… Мы сразу же замерли… Ведь сержант Ермаков появился словно тот самый чёртик из табакерки!
   -Ну, чего молчите?!
   Мы по-прежнему стояли кучей и безмолвствовали… У кого-то рот ещё был забит хлебом… Кто-то просто молчал… Не зная, что и ответить нашему строгому замкомвзводу.
   -Кто хлеб притащил? –спросил товарищ сержант.
   Мы молчали.
   -Ещё раз спрашиваю: кто принёс хлеб?
   Судя по его развесёлому голосу и насмешливому выражению лица, сержант Ермаков сейчас пребывал в хорошем расположении духа… Значит, Витька Бельмас постарался на славу… И поэтому можно было рискнуть.
   -Я принёс хлеб. –сказал я и даже сделал шаг вперёд.
   Но этот мой поступок привёл к совершенно другому результату.
   -Ну, во-от… -сказал дед Ермак и даже ухмыльнулся. -Командир группы пишет благодарственные письма твоим родителям… За то, что они воспитали такого хорошего сына… А ты тут в-одиночку по столовым бегаешь за хлебом?!
   Товарищ сержант решил повернуть дело таким образом, что будто бы я совершил самый аморальный солдатский проступок…
   -Я тоже ходил за хлебом! –вдруг заявил солдат Агапеев.
   Он тоже сделал шаг вперёд. И это ещё больше рассмешило нашего замкомвзвода.
   -Ну, кто ещё за хлебом бегал? –спросил дед Ермак. –Кто бросил своё оружие и тоже решил в одну харю пожрать хлебушка?!.. Вот здесь, за умывальником…
   Мы молчали, как знаменитые брянские партизаны.
   -И когда только они успели? –спрашивал дембель Лебедев. –Мы только-только в казарму ушли… А они уже порассосались!
   Сержант Сорокин просто молчал, ни во что не вмешиваясь.
  -Ну, да! –сказал наш замкомвзвод. –Кто куда!
   Наступила долгая тишина…
   -Мы вдвоём бегали! –признался я. –И принесли три буханки!
   Наши дембеля на несколько секунд замерли… Они-то ведь знали здесь всё!.. Что в хлеборезке можно иногда раздобыть одну буханку хлеба… А если повезёт или пообещать что-нибудь взамен – то даже две буханки… Но чтобы хлеборез, как говорится, «за просто так» выдал незнакомым духам сразу три буханки хлеба!.. Такое не могло быть в принципе!
   -И за что вам хлеборез выдал целых три буханки? –произнёс товарищ сержант более строгим тоном. –Что вы ему дали? Или пообещали?
   Мы заговорили разом.
   -Он сам столько хлеба дал!
   -Ничего мы ему не обещали! Чес-слово!
   -И ничего ему не давали!
   -Просто он уже знает… Как мы всей ротой голодаем!
   От этих наших чистосердечных признаний дембеля и вовсе прибалдели.
   -И поэтому хлеборез дал вам три буханки? –недоверчиво спрашивал дед Ермак.
   Мы с Вовкой объяснили, что хлеба сегодня было много и только лишь поэтому солдат-хлеборез выдал нам такое огромное количество буханок.
   -И вот вы стоите тут… -сержант Ермаков быстро пересчитал всех нас по головам. –Пять-шесть-семь… Всей своей оравой!.. В одиннадцать ртов… И втихаря жрёте этот хлеб… А про тех, кто остался на охране даже и не подумали?
   Тут солдат Сальников и достал из-за пазухи последние полбуханки хлеба.
   -Вот! –сказал он. –Это на охрану…
   Этот факт нашей солдатской взаимовыручки окончательно убедил дембелей в благородстве помыслов всего молодого сословия.
   -Ну, ладно! –проворчал сержант Ермаков. –Дочищайте оружие и сдавайте его в ружпарк!
   Так состоялось наше всеобщее прощение… Хоть всегда и везде считалось, что мы совершили воинское правонарушение… Причём за этот непростительный  грех солдатского чревоугодия мы должны были поплатиться либо отжиманием в упоре лёжа, либо прыжками джамбы, либо каким-нибудь иным физическим упражнением…
   Но сегодня нам всё это сошло с рук!
   Правда, когда мы стали заходить во дворик…
   -Ну, где вы там ходите? –завопил охранник Билык. –Все куда-то подевались!.. А я тут один…
   Он наверняка слышал голос замкомвзвода и теперь решил подстраховаться… Мол, Виталик Билык совершенно здесь ни при чём!
   -Стою тут и всё охраняю!.. Один за всех!.. Мучаюсь…
   Тут Сальник показал ему хлеб и наш «возмущённый охранник» сразу же замолчал. 
   -Это всё мне?
   Теперь разведчик-пулемётчик Билык говорил спокойным и даже деловым тоном.
   -Нет. –ответил за всех солдат Шпетный и отломил кусочек от этой полбуханки.
   Рядом с нами дембелей пока что не наблюдалось и некоторым захотелось продолжить хлебное пиршество.
   -А мне сколько? –чуть ли не завопил Виталик Билык.
   Ему отломили всю горбушку…
   -Шпашибо. –пробормотал Виталик и на всякий случай отошёл к своему полуразобранному пулемёту.
   К хлебу уже тянулось столько рук… И оставшуюся часть буханки доели в течении одной минуты.
   -Хорошо! –сказал Юрка Дереш. –Но всё равно… Маловато!
   Тут дневальный стал кричать нам, чтобы мы начали сдавать оружие в ружпарк… И РГ №613 вразнобой заклацала затворными рамами, защёлкала спусковыми курками, захлопала крышками ствольных коробок и даже заскрежетала вставляемыми в пазы шомполами…
   А потом пришёл сержант Ермаков и объявил нам состав нового наряда по первой роте:
   -Малый, Зарипов, Агапеев, Катков!.. Вы заступаете сегодня дневальными по роте! Всё ясно?
   -Так точно! –ответили мы вчетвером.
   Так мы стали готовиться к заступлению в наряд. То есть сперва сдали своё боевое оружие, затем занесли в ружпарк боеприпасы, убрали за собой столы… В общем, о каком-либо отдыхе лёжа в кровати… Об этом не могло быть и речи.
   Однако ж… До вечернего развода суточного наряда и внутреннего караула оставалось часа полтора… За это время мне «удалось» переделать кучу всяких дел, на которые столь богата дембельская братия… Но потом мне всё-таки подвернулись пятнадцать минут, в течении которых мои сапоги оказались свеженачищенными, а новенький подворотничок просто-таки засиял нетронутой белизной…
   -Вован, спасибо! –пробормотал я, резво откусывая нитку от беленькой полоски подшивы.   
   -Да не за что… -отвечал солдат Агапеев. –Заходите ещё!
   Он сидел рядом и тоже подшивался…
   -Обязательно! –пообещал ему я. –Завтра вечерком.
   Владимир Владимирович лишь усмехнулся, поскольку именно он снабжал меня белоснежной материей, когда у меня не оставалось своего подшивочного материала.
   Всё дело было в том, что агапеевская семья научилась пересылать в Афганистан не только сложенные пополам чистые конверты… Ну, чтобы их разлюбимый Володенька не утруждал себя блужданиями среди местных барханов в поисках новых почтовых конвертов… Чтобы быстро написать и тутже отправить ответное письмо на Родину – Усть-Каменогорщину…
   С эдакими военно-почтовыми хитростями мы сталкивались очень часто. Ведь у солдата порой нет ни времени, ни денег, нидаже элементарной возможности сбегатьв магазин за новыми конвертами. А вот более предприимчивые бойцы получали такие «чистые» конверты, где уже были написаны адреса: как солдата-отправителя, так и родителей-письмополучателей. Ну, чтобы этим конвертом мог воспользоваться именно их сыночек… А не кто-нибудь ещё… Скажем так, представитель конкурирующей фирмы…
   Однако Агапеевская фамилия очень высоко держала свою Усть-Каменогорскую марку «письмом-снабженцев»… Они по-прежнему присылали своему Володе как абсолютно чистые конверты, которыми он щедро делился со всеми нуждающимися, но и кое-что другое… Причём не только запасные лезвия к безопасной бритве!..
   Так, например, помимо исписанного листочка с текстом самого письма солдат Агапеев доставал оттуда же тщательно проглаженную и аккуратно уложенную белую полоску подшивы… Да ещё и с тоненькой иголочкой, в которую уже была вдета белая нитка…
   И образцово-показательному бойцу Вовочке оставалось лишь отодрать от своего кителя грязный подворотничок и пришить на его место только что присланный. Чтобы потом мысленно сказать своей маме большое солдатское «Спасибо!».             
   Наш заместитель командира группы сержант Ермаков однажды впал в самый настоящий ступор, когда Вова Агапеев на завтраке достал из внутреннего кармана очередной конверт. Внутри оказался небольшой полиэтиленовый прямоугольник, тщательно запаянный по краям горячим утюгом. Молодой солдат Бадодя преспокойненько надорвал зубами один край странного пакетика и выдавил в свою кружку чая добрую порцию малинового варенья…
   -Вот это да!
   Только это и смог произнести ошеломлённый происходящим дед Ермак. На наше молодосолдатское, то есть голодно-духовское счастье, Володе никто не помешал… Ведь остальные дембеля нашего десятиместного стола тоже переживали своеобразное потрясение от столь необычного вида родительской заботы…
   А боец Агапеич великодушно передал загадочный пакетик своим молодым товарищам… Большая ложка малиновой радости досталась и мне… Так что я тоже был несказанно доволен… Ведь мне уже стали забываться те счастливые случаи, когда я ел добротное домашнее варенье. Да ещё и из крупной малины.   
   Помимо этого домашнего удовольствия Володе присылали в письмах и аптечные пакетики с лимонной кислотой, но затем несколько конвертов пропало по дороге. Наверное, отощавшие от подножного корма солдатики из фельдъегерской службы пронюхали о столь вкусном содержимом конвертов в адрес некоего ряд. Агапеева В.В. Да и принялись их потрошить… Чтобы пить не просто сладкий чай, а с приятным вкусом лимона.
   Увы… Но на какое-то время витаминные поставки прекратились, но потом возобновились… Агапеевские родственники стали наклеивать эти пакетики с лимонной кислотой более-менее равномерно по всей площади небольшого куска тонкого картона, оборачивая его впоследствии самим письмом… Недели две мы пили вкусный чаёк «с лимоном»… Но фельдъегери срочной службы…
   -Вот скоты… -ругался боец Агапеев, читая исключительно духовное письмо. –Они выслали три конверта с лимонной кислотой… Ни один не дошёл… Собаки бешенные…
   Кое-кто из наших молодых товарищей высказался более откровенно… Увы… Но любитель русского мата оказался  очень прав… Военных передастов тут не за что было уважать…
   -А может быть, они и в самом-то деле собак привлекают? –предположил я. –Варенье-то доходит. Оно же в полиэтилене…
   -Одно варенье тоже… -грустно сообщил Вова. –Пропало. Моим-то не жалко… Лишь бы доходило…
   Мы тут же подтвердили всю правоту его слов. Поскольку нашим родителям пока что не удавалось достичь того «Агапеевского» высочайшего профессионализма по отправке в письмах предметов первой солдатской необходимости. Ну, хотя бы чистой белой материи… По каким-то непонятным причинам и она не доходила до нас… Наверное, наши мамы плохо её гладили перед тем, как положить в конверт с письмом.          
   Поэтому Владимир Владимирович оставался единственным поставщиком белой материи. Но, увы, не всегда… Поскольку о его чудодейственных возможностях по добыванию подшивы уже прознали наши дембеля, которые так любят ходить в свеженьких подворотничках. Они-то и подрывали материальное могущество бывшего жителя Усть-Камана… Но иногда кое-что перепадало и мне… За что я был безмерно благодарен как самому Агапеичу, так и его умелым родителям…
   Вот и сейчас… Я высказал своё искреннее»Спасибо!» Володе не только за оказанную мне помощь в виде беленькой подшивы, но и за своевременность этого великодушного акта солдатской взаимовыручки. Ведь до развода оставалось совсем чуть-чуть… И я даже не представлял себе то, где же именно мне удалось бы раздобыть чистенькую хлопчатобумажную полоску. Но меня выручил мой боевой товарищ, напарник и друг… Агапеев Владимир Владимирович или же Бадодя Бадодиевич, а также солдат Агапеич, но чаще всего Володя…
   В строго назначенный час наряд по первой роте уже стоял на плацу в ожидании начала торжественной церемонии по предоставлению нам высочайшего доверия партии с правительством по бдительной охране как покоя личного состава подразделения капитана Перемитина, так и всего материального имущества почти что принадлежащего прапорщику Акименко… Который, к нашему всеобщему несчастью, продолжает балдеть и просто-таки «тащиться» от разнообразных Таганрожьих удовольствий… Бросив всю нашу роту на произвол военной судьбы… То есть на полнейшее попечение сержанта Алиева… В смысле, на его абсолютное растерзание…
   Со старшим военачальником внутреннего наряда по первой роте нам несказанно повезло. Ведь дежурным являлся никто иной, как наш старый дембель Кар-Карыч. Сержант Сорокин, по вполне обоснованному мнению молодых бойцов, считался самым нормальным человеком среди всевозможного старческого отребь…(* прим. Автора: Ой! Блин!.. А вдруг они услышат?! Вот ведь оказия получится!.. Ай, яй, яй… Альберт Маратович!.. Нехорошо…) Стало быть, среди дембельского отродь…(* прим. Автора: Да что такое?! Не понос, так золотуха…) В общем, среди наших стареньких де-ду-шек.(* прим. Автора: Уф-ф!.. Всё-таки получилось… Назвать поприличнее этих выро… Тьфу, ты!.. Вы-со-ко-у-ва-жа-е-мы-х-х… Пи-да…Гогов-наставников! Всё! Больше ни слова!.. Про этих сволочей…)
   Пока я мысленно воздавал должное нашим старшим товарищам, начался развод. Вскоре к нам подошёл помощник дежурного по части и сразу же принялся мучить молодых дневальных самыми пренеприятнейшими расспросами… Вполне понятно то, что этого штабного капитана в первую очередь интересовали обязанности должностных лиц суточного наряда по подразделению, то есть полнейший перечень всех действий дневального по роте в самых разнообразных случаях нашей страшно тяжёлой и чрезвычайно насыщенной армейской жизни.
   Я стоял вторым в колонне дневальных по нашей первой роте и почти без запинки продекламировал помощнику дежурного по части все  параграфы да пункты своих непосредственных обязанностей. Пресытившись моим подробным ответом, товарищ капитан пошёл пить кровушку другого нашего дневального, а именно Бадодия Бадодиевича.
   Как и следовало того ожидать, солдат Агапеев произносил слова не очень так торопливо… Вернее, крайне медленно и абсолютно размеренно… В общем-то, Володя знал всё!.. Просто у него привычка была такая: произносить слова тягуче, нараспев, да ещё и подымать свои преданные глазки как можно выше…
   Увы… Ему не повезло… Товарищ капитан уже на втором пункте не выдержал столь мучительной пытки и без лишних слов перебрался к следующему дневальному по первой роте.
   -Но я вам ещё не всё рассказал… -заявил солдат Агапеев, повернувшись к помдежу вполоборота.
   -Хватит! –отрезал тот. –Потом… Ночью расскажешь!
   Однако в это тёмное время суток наш Владимир Владимирович хотел от всей души предаться излюбленному солдатскому развлечению, то есть сон - тренажу. А потому рационализаторское предложение товарища капитана его нисколечко не заинтересовало. Вследствие чего незаслуженно оскорблённый боец Агапеев тут же сделал возвышенно-обиженное лицо и больше помдежа не беспокоил… Но кое-что о нём наверняка подумал… Мол…»Вы ходите по другим ротам… Вот там и разговаривайте с дневальными хоть всю ночь… А мне тут голову не морочьте! Ишь!»               
   Однако обо всём этом знал лишь солдат Агапеев… Ну, кое о чём догадывался я… Сержант Сорокин вообще не подозревал об истинных мыслях своих молодых дневальных… Ну, а помощник дежурного по части тем более… Товарищ капитан продолжал проверять личный состав суточного наряда. Ведь кроме нашей первой роты в Лашкарёвском гарнизоне существовало множество других подразделений, в которых также имелись дежурные и дневальные. 
   По окончанию развода все солдаты, сержанты и офицеры быстренько разбрелись по тёплым помещениям: казармам, контрольным пунктам, штабам и Дежуркам. Внутренний караул потопал соответственно своему предназначению прямо в караульное помещение, чтобы уже оттуда посменно отправиться на боевые посты.
   Наш наряд тоже не терял драгоценных секунд. Мы бегом примчались в свою первую роту. Стоять на февральском ветру, да ещё и неподвижно – это была самая настоящая каторга. Не сибирская или камчатская, конечно же… Но всё-таки афганистанская. 
   Оказавшись в долгожданном тепле, мы сразу же занялись приёмом дежурства, которое так не терпелось сдать старому наряду по роте. Для начала один новый дневальный встал на тумбочку у парадного входа. Сержант Сорокин вместе со старым дежурным по роте пошли в ружпарк, где им предстояло пересчитать по описи все стволы в пирамидах, сверить это оружие по номерам, прийти к одной итоговой цифре, проверить печати на спецящиках и в самом конце данной проверки сделать соответствующие записи в Книге Сдачи-приёма Дежурства по первой роте. И только лишь потом отправиться на доклад к капитану Перемитину.
   У нас, то есть у дневальных задачи и заботы были не столь ответственными перед судом военного трибунала. Если из ружпарка пропадёт какое-нибудь оружие, то за это в первую очередь будет страдать и мучаться дежурный по роте… Ну, может быть и один дневальный, при котором и произошло несанкционированное проникновение в комнату хранения оружия. Но это было практически невозможно… Ведь дневальный не только вооружён ночью автоматом и одет в бронежилет… Он бдительно несёт свою боевую вахту и в случае необходимости сразу же даст достойный отпор… Если конечно же он не спит… Причём, стоя… То есть, прислонившись к холодной стеночке...
   Именно здесь… То есть около этой самой стеночки и предстояло провести целые сутки двум молодым бойцам: мне и Вове Агапееву. Причём, в силу нашего юного по армейским меркам возраста, отсутствия крыши над головой  и наличия в непосредственной близости ружпарка… Словом, нас обоих ждало трудное испытание…
   Ведь казарма первой роты представляла собой длинное глинобитное здание, которое одним своим торцом выходило на наш батальонный плац. В этой части казармы имелся парадный вход-выход. То есть обычная двустворчатая дверь… А второй наш вход-выход был в тыльном торце казармы. Через парадное крыльцо рота выходила на всякие построения, а через заднюю дверь – для получения оружия в ружпарке или имущества в каптёрке, а также для многих других военно-бытовых моментов, начиная от удовлетворения санитарно-гигиенических привычек и непрекращающихся походов в солдатский сортир. Ну, и так далее…    
   Таким образом, наша казарма имела два входа-выхода и на каждом должны были стоять бдительные дневальные. Как минимум по одному, но зато круглосуточно. Точно такое же глинобитное строение принадлежало второй роте, расположившейся по соседству с нашей. В аналогичном военно-архитектурном стиле и в параллельном порядке были построены жилые помещения для третьей роты спецназа, а также роты матобеспечения… Ну, и всех остальных тыловых подразделений: зенитно-артиллерийской группы, роты минирования и автовзвода. Но по причине своей малочисленности эти тыловые структуры делили однотипные и длинные строения пополам, проживая в отдельности на своей части.
   Тогда как первая, вторая и третья боевые роты занимали целиком одно здание на каждое подразделение. Именно поэтому наши наряды были многочисленнее. Ведь в каждой из этих трёх казарм по-прежнему, то есть день за днём и ночь за ночью имелось по два входа-выхода.       
   Поэтому наряд по нашей первой роте состоял из одного дежурного и четырёх дневальных, которые разбивались попарно на каждый из двух входов-выходов родной казармы. Однако внутренняя служба возле парадного крыльца была гораздо приятнее. Ведь в той части казармы тумбочка дневального располагалась внутри тёплого помещения, тогда как наш «пост» находился снаружи казармы. То есть, «там» было сухо и тепло, а «тут» холодно и сыро.
   Но и это ещё было не всё!.. Дневальные с парадно-лицевого торца казармы обладали, в общем-то, привычным набором служебных обязанностей: иметь опрятный внешний вид, отдавать воинское приветствие всем командирам, вызывать в случае необходимости дежурного по первой роте, следить за сохранностью имущества подразделения да поддерживать везде чистоту и порядок. Вот и всё!.. Причём, эти функции»тем» дневальным полагалось выполнять в повседневной форме одежды. То есть без бушлатов… Утепляться им разрешалось только после отбоя…               
   А вот дневальные у второго выхода имели не только тот же самый перечень служебных обязанностей, но и дополнительные трудовые повинности. А именно: поддержание чистоты и порядка во внутреннем дворике первой роты, а также вокруг и внутри солдатского умывальника, своевременный контроль за наличием воды и солярки в «поларисе»(* прим. Автора: Это, скажем так, наипримитивнейшееводогрейное устройство для солдатского умывальника.) и, самое главное,  бдительнейшее наблюдение за целостностью пластилиновых оттисков печатей: дежурного по роте на двери ружпарка и старшины подразделения на входе в каптёрку. Ну, вот теперь в принципе и всё…    
   Мы с Агапеичем прибыли к тыльному выходу. Володя «встал на тумбочку», то есть на небольшой деревянный квадрат семьдесят на семьдесят сантиметров, который и выполнял роль той самой «тумбочки дневального». Так началась наша внутренняя служба в составе наряда по первой роте.
   Но сперва следовало принять наряд. Со старым дневальным я прошёлся по территории подразделения, проверяя чистоту и порядок. В темноте это было так нетрудно сделать… Ведь электрическое освещение имелось только над входом… Именно в том тусклом свете сейчас и «красовался» дневальный Агапеев.
   Но по истечению одного часа я заменил своего напарника на этом боевом «посту». Володя направился в столовую, великодушно пообещав мне «принести что-нибудь вкусненькое»… Ну, хотя бы кашки из той самой сечки…
   -А то надоело одним хлебом питаться! –проворчал я вполголоса.
   Ведь наши относительно сытные облёты на время закончились.
   -Постараюсь, – отвечал Вова, отойдя уже метров на десять.
   Солдат Агапеев сейчас спешил. Ведь сержант Сорокин уже подходил к столовой. А там уже вовсю трудился один наш дневальный, который таскал на столы бачки с кашей и чайники с вроде бы чаем. Дежурному же по роте полагалось самолично получить в хлеборезке лоток с буханками хлеба и тарелки с маслом да сахаром. Чтобы потом распределить все эти деликатесы по столам первой роты. Данный алгоритм мне уже был давным-давно знаком… Вот потому-то становилось неприятно… Ведь прапорщик Акименко до сих пор ещё не приехал…
   Минут тридцать спустя я со своего поста наблюдал до боли знакомую картину: общая колонна первой роты под управлением сержанта Алиева подошла к столовой, остановилась и по команде двумя длинными вереницами справа-слева вошла в столовую. А через пяток минут наши солдаты стали выходить обратно… Первая рота, так сказать, уже поужинала…       
   -Строиться в общую колонну! –послышалась гортанная команда.
   Это приказание, набившее голодную оскомину почти что уже всем... От одного звука громкого алиевского голоса, произносящего эти слова с характерным акцентом… От одного только вида нашего бравого «старшины»… От всего этого, как вместе взятых, так и по отдельности… Мой хронически пустой желудок начинала сводить голодная и долгая судорога.      
   Но именно таковыми были суровые реалии беспросветной молодосолдатской жизни… Нам досаждали не столько подлые и коварные душманы… А сколько свои… Большие командиры и малые начальнички… Безответственные руководители и прочие тыловые разгильдяи… Но самыми кровожадными и наиболее ненасытными являлись наши старослужащие «друзья-товарищи»… То есть, наши дембеля…
   Моё голодное и тоскливое ожидание было вознаграждено появлением Бадодия Бадодиевича, который прилетел из столовой на бреющем полёте и, самое главное, не с пустыми руками. Ему каким-то невообразимым чудом удалось раздобыть котелок картофельного пюре, фляжку чая, две банки «красной рыбы» и даже два жёлтеньких кружочка сливочного масла.   
   -Хлеб у меня за пазухой! –говорил солдат Агапеев, завернув во дворик и лишь на мгновенье приостановившись за углом казармы. –Я в курилке зарубаю свою половину, а твою там же и оставлю.
   Я не успел ему ответить, как Володя понёсся дальше. Он и из столовой-то примчался короткими  и стремительными перебежками, чтобы никто не заметил того, как молодой боец несёт из столовой какую-то еду. А оказавшись в спасительном полумраке нашего двора, где Вован спрятался от электрического света… Уж здесь-то риск должен быть самым минимальным… И поэтому мой напарник как на крыльях летел в курилку…
   Минут через пять-десять рядовой Агапеев заменил дневального Зарипова…
   -Там!.. В самом углу! –сказал Вова вполголоса.
   Я понимающе кивнул и без промедлений отправился в нашу курилку. Свой  поистине царский ужин я обнаружил почти сразу. Под сплошным пологом масксети было темно, но зато тихо и безлюдно. Я быстро вскрыл резаком консервную банку «красной рыбы» и принялся есть. Килька в томатном соусе да картофельное пюре… Хоть и остывшее… Эта еда показалась мне верхом солдатского кулинарного искусства… Которое закончилось слишком рано… Но у меня ещё оставался  тёплый чай… Правда, без сахара… Зато ведь с куском хлеба и порцайкой масла.
   Проглотив всё это великолепие, я наконец-то почувствовал себя сытым. Данное ощущение казалось таким приятным, что даже не хотелось думать о завтрашнем утре… Вернее, о том каким именно окажется следующее утро… Сытым или же нет.
   Но наше дежурство продолжалось. Перед отбоем мы бросили жребий, чтобы определить очерёдность нашей ночной вахты. Мне выпало бдение до двух часов ночи. Вторая половина – соответственно… Всё тому же солдату Агапееву.
   Пока шла вечерняя поверка, сержант Сорокин выдал на своих дневальных два укороченных автомата Калашникова с парочкой магазинов на каждый ствол. Он же выделил нам по комплекту спецзащиты, так сказать, персональный боевой панцырь… Поверх бушлата я надел тяжёленький бронежилет… На свою солдатскую шапку нахлобучил понадёжней стальную каску… И вот в таком боевом снаряжении началась моя ночная вахта…
   Моё дежурство поначалу шло в нормальном русле… Однако через час сверху стал накрапывать противный февральский дождик… Увы… Но эти мелкие капли донимали меня почти всё время… Надо мной хоть и была натянута маскировочная сетка, но она не спасала абсолютно. У меня, конечно же, имелся под рукой огромный соблазн – открыть дверь и встать в этот проём… Но подразделение капитана Перемитина ещё не спало… Да и наши командиры… Нет-нет, но изредка выходили из казармы… Чтобы перекурить на свежем воздухе, да и вернуться обратно в тепло…
   А с полуночи возникла опасность появления дополнительной проверки в лице помдежа или же самого дежурного по батальону. Вот и приходилось мне… Лишь поглядывать на плотно затворённые двери казармы… Да и мерить своими шагами то небольшое пространство между двумя нашими зданиями… Помещением казарменного типа, где проживали солдаты и офицеры. Да ружпарком с каптёркой.
   «Где раньше проживал товарищ прапорщик!.. Что бы он сказал, узнав о таких наших мучениях?!.. Если конечно он узнает об «этом»!.. Ведь ему сейчас наверняка очень хорошо в своём Таганроге… Тогда как мы тут… Э-эх…»
   А дождик всё капал и капал…
*
   Глава 9.  КАРАВАННОЕ ВЕЗЕНИЕ.      
   Около семи часов утра дежурный по роте вскрыл ружпарк и стал выдавать оружие. Желающих им обзавестись было предостаточно. Полусонных и голодных… Готовых поубивать любого врага… А потом разорвать его голыми руками… И тутже сожрать всё это его сырое мясо.   
   -«Смех конечно смехом…»
   Но невзирая на всякие там внутренние наряды, афганистанская война продолжалась. И сегодня от нашей первой роты на облёт должна была отправиться одна сборная разведгруппа. Со всех наших четырёх взводов насобирали по несколько человек… Вот и получилась одна облётная группа. Которая и отправилась в очередное воздушное прочёсывание…
   На аэродром  наши разведчики пошли пешком… А вот возвратились в первую роту на грузовике Урал…
   -Мы караван забили! –послышалось радостно-возбуждённое многоголосие. –Эй, дневальный! Зови сюда дежурного! Трофеи принимайте!
   Я заглянул в казарму и громко крикнул вовнутрь:
   -Дежурный по роте, на выход!
   Сержант Сорокин не отзывался. Ведь сейчас шёл одиннадцатый час и это было время его отдыха. Скорей всего, Кар-Карыч в данную минуту просто спал. Я позвал дежурного ещё раз… Но опять безуспешно…
   А из сдавшего назад Урала уже выпрыгивали наши разведчики. По их радостным и возбуждённым лицам было ясно, что сегодняшний облёт выдался на славу… И трофеи они захватили самые что ни на есть богатые… Из кузова грузовика выгружали и подносили к ружпарку незнакомое мне вооружение…
   -Это  безоткатки! – гордо заявил боец Чуб из второй группы. –Две штуки!      
   Напротив меня, то есть к стене около двери ружпарка прислонили две длинные и внушительные трубы. Это были стволы безоткатных пушек. Сюда же принесли треноги к ним. Следующим из Урала выгрузили крупнокалиберный пулемёт ДШК. Из-за его солидной тяжести этот экземпляр тяжёлого стрелкового оружия несло четверо бойцов. Затем настал черёд 82-миллиметрового миномёта с опорной плитой... Остальной улов был меньше весом и калибром... Разве что, 40-миллиметровый ручной противотанковый гранатомёт РПГ, причём явно несоветского производства. И трофейный пулемёт на сошках, который хоть и был очень уж похож на мой ПКМ, но и он имел какие-то внешние отличия. Разместившиеся рядом с ним три 7,62 мм автомата Калашникова однозначно не являлись советским вооружением…    
   А вокруг уже было столько голосов!.. Громких криков и вопросов, ответных возгласов и откровенного солдатского удовольствия…
   -Безоткатки!.. Вот это да! Глянь-ка!.. Ну, вы и даёте!.. Это базуки, да?.. Ни ф-фига себе!.. А снаряды где? И мины?.. Обалдеть!.. А ты думал!.. Да они с таким вооружением могли отбиваться целый день!.. А то!.. Тебе лишь бы каркать!.. Они и отстреливались!.. Будь здоров, как отбивались!.. Вон, на АКМСе!.. До сих пор мозги!.. Не высохли!.. Юра-Юра-Юра, покажь-ка!.. ПеКаэМ даже!.. Дереш, «своего» покажь!.. А снаряды и мины мы прямо там подорвали!.. Вместе с трактором!.. Фу, бля-а!.. Протереть не могли, что ли?!..
   Я продолжал стоять на своей подставке, то есть тумбочке дневального, с которой не имел почти что никакого права сойти на нашу грешную землю. Но зато мне очень хорошо было видно всё то, что сейчас происходило на небольшом бетонном пятачке у тыльного торца казармы первой роты. Да и слышал я тоже неплохо… Правда, разобрать что-либо конкретное было сложновато… Ведь в эту минуту говорили все: и только что вернувшиеся с облёта разведчики, и встретившие их товарищи…
   -ДШКа-то какой! И охлаждение у него другое… А РПГ!.. Простая труба!.. Без расширительной камеры!.. Аскер, где это вы забили?.. Вот этот АКМС с мозгами!.. Гля-а! Это я его!.. Фу-у-у…
   Другие обсуждали другое…
   -А безоткатки какие лёгкие!.. И всё в масле!.. Нулёвое… Да мы их всё там же обнаружили! Они за ночь, наверное, рейса два или три сделали. Колея широкая и свежая… А под утро они запоздали… Вот и нарвались на вас, да?! Чётко сработано… А сколько же они за ночь успели перевезти?!.. Да ладно тебе!.. Хорошо, что хоть это захватили!.. Нет, ну, конечно… Молодцы… Столько всего и сразу!    
   Внезапно кое-кто из бойцов притих и вытянулся…
   -Та-ак, что тут у вас?
   Это из дверей казармы вышел командир нашей первой роты… Я, как дневальный хоть и замешкался, но только на секунду-другую, после чего громким голосом подал команду «Смирно!».  Все присутствующие тут же замолчали и, мигом обернувшись к начальнику, вытянулись по строевой стойке…   
   -Вольно-вольно… -произнёс капитан Перемитин, подходя к безоткаткам. –Оп-па-на!.. Хаар-рошие пукалки… Стрелялки… Где взяли?
   Эти слова, произнесённые ротным в своей привычной насмешливо-добродушной манере, вызвали почти что взрыв всевозможных солдатских эмоций: начиная от внезапного смеха и заканчивая громкими возгласами… Ведь находящиеся вокруг трофейного оружия бойцы и так уже пребывали в приподнято-радостном настроении… А после одобрительных высказываний самого ротного… Наша разведчицкая братия загалдела-затараторила ещё больше…
   Ну, разумеется… Все присутствующие одним хором обращались именно к командиру первой роты…
   -Классно, да! Товарищ капитан, это мы задолбили караван! Трёх духов… Столько оружия и даже ни одного раненого из наших!.. Один трактор «Форд» с прицепом… Самый настоящий бой был!.. Там ещё столько боеприпасов было!.. Вместе с тремя трактористами задолбили! Но мы всё подорвали: снаряды, мины и патроны… Они в нас стреляли, а мы в них!.. Товарищ капитан, вы только сюда посмотрите!.. Чтоб сюда не тащить! Но сперва сфотографировали, а потом заложили заряды!.. Во-от на этот автомат!.. Духи отстреливались из трёх стволов!.. А  когда мы улетали, там кА-ак взорвётся!.. Наш борт аж тряхнуло!.. А осколки!.. Вот АКМСЛ с мозгами!.. Чуть было до нас не долетели!.. Фу-у… Вернее, долетели, но мимо… Просвистели рядом с вертушкой!.. Да я сам слышал, у открытого люка сидел!.. Так «фьють-фьють!»    
   Командир подразделения молча слушал весь этот шумный базарный гвалт и тщательно изучал захваченное вооружение. Сперва его заинтересовали безоткатные орудия. Потом ротный оглядел ДШК. Сейчас он сидел на корточках и пытался провернуть вокруг своей оси тяжёлый миномётный ствол…
   -Чьё это? – наконец-то произнёс наш главный командир. –Откель дровишки?
   Понятное дело… Ведь капитана Перемитина теперь заинтересовало не только само оружие, которое уже находится в его командирско-хозяйских руках, но и непосредственный производитель… Как оказалось, участвовавшие в налёте разведчики уже успели полюбопытствовать на этот счёт…
   -Чайна! –быстро ответил сержант Мусаллобагамаев. –Мы уже посмотрели! Безоткатки вроде бы тоже… А вот остальное- точно китайское! «Маде ин Чина».
   -Нулёвое!- поддакнул кто-то из бойцов. –Ещё в заводской смазке!
   -Это точно… -проворчал командир роты, перебираясь от миномёта к лежащему на бетонном полу чудо-произведению Дегтярёва и Шпагина. –И ДэШэКа тоже? Какой-то он странноватый… Модернизированный что ли?
   Как я успел заметить со своего непокидаемого поста, этот крупнокалиберный пулемёт действительно отличался от своих ранее выпущенных собратьев. У тех по всей длине ствола имелось своеобразное воздушное охлаждение в виде нанизанных на него металлических шайб… Что и делало данный вид ДШК легкоузнаваемым… А вот у этого представителя знаменитейшего семейства крупнокалиберных пулемётов длинный ствол не обладал характерными рёбрами естественного охлаждения. Вместо этих поперечных колец по всему стволу имелось чередование продольных впадин и гребней, постепенно сужающихся к мушке…
   Несколько минут капитан Перемитин рассматривал столь диковинный экземпляр пулемёта ДШК, после чего перевёл своё внимание на две базуки… Тоже ненашенского производства, но очень уж похожих…
   -Как  наши РПГ-7Д! – рассказывал разведчик Малый, невесть каким образом оказавшийся в непосредственной близости с трофеями. –Только ствол не разбирается! И Камеры внутренней нема…
   Вообще-то, Микола являлся дневальным по первой роте и сейчас он должен был находиться на своём посту у парадного входа. Но, судя по всему, кто-то подменил его на той тумбочке и теперь доблестный спецназовец Малый  старательно объяснял капитану Перемитину только что обнаруженные особенности вражеского вооружения…
   -Да ты шо! – с затаённым лукавством переспрашивал Ротный. –Неужели?
   -Честное слово! –горячился Малый. –Скопировали с нашего старого РПГ!.. Зуб даю, товарищ капитан!
   Честно говоря, мне вполне так обоснованно думалось… Что командир нашего подразделения спецназа за годы своего пребывания в Советской Армии, начиная с курсантских времён и заканчивая капитанскими звёздочками, уже успел в предостаточной мере обзавестись обширнейшими знаниями о тактико-технических характеристиках чуть ли не по всем видам образцов отечественного гранатомётостроения… И всё же… Перемитин Андрей Иванович внимательно слушал радостно-возбуждённые высказывания разведчика Малого… Нисколечко не перебивая Миколу и лишь изредка кивая ему головой…
   -Ну, прям как у нашего… -заливался соловьём хмельницкий хохол.
   -Как у РПГ-два! – подсказал командир роты.
   -Так точно, товарищ капитан, – бесхитростный Малый стал ещё счастливее. – Вот и я говорю… Как у нашего РПГ-2! Точь-в-точь…
   Стоявший поодаль сержант Хацуков не выдержал и вступил в беседу…
   -Коля! –заявил он своим размеренным голосом. –Ты кому это всё рассказываешь?! Иди к молодым и им… Чеши языком по ушам… А товарищ капитан уже этого добра насмотрелся… Ты ещё в первый класс ходил, когда он в армии служить начал… Я правильно говорю, товарищ капитан?
   Не отнимая рук от странноватого пулемёта, наш ротный оглянулся на сержанта Хацукова и лишь усмехнулся в свои усы… Но затем всё-таки обозначил личную точку зрения в данном вопросе…
   -Почти… Мне кажется, Микола во второй класс пошёл… Когда я поступил в Рязанское воздушно-десантное…
   -Хорошо… - тут же согласился сержант-кабардинец. –Но это не так уж важно… Пусть молодым…
   -Аскер, -возмутился разведчик Малый. –Чего ты мне тут поговорить не даёшь?.. Я здесь со всей душой… Беседую с товарищем капитаном… А ты?!.. Нехорошо как-то… Ой, как нехорошо!..
   Сержант Хацуков и разведчик Микола были из одного сословия, то есть всё из того же фазаньего поголовья… И поэтому могли разговаривать друг с другом на равных… Однако Аскер на этом удачном облёте являлся заместителем командира группы, что в общем-то давало ему чуток побольше прав…         
   А капитан Перемитин уже сместился к трофейному пулемёту, очень уж похожему на наш ПКМ, и к вражеским автоматам Калашникова… К одному из АКМСов и постарался привлечь внимание ротного наш молодой коллега-пулемётчик Билык…
   -А вы вот сюда гляньте! – предлагал он ротному. –Вот на этом… Ещё мозги остались… Это Дереша работа… Позвать его, товарищ капитан? Юра!..
   И не дождавшись ответной реакции высочайшего начальства, Виталик принялся звать младшего сержанта Дереша… Который оказался самым непосредственным участником сегодняшнего боестолкновения…
   -Я, товарищ капитан! –представился Юра, спешно прибывший на зов Билыка из двора первой роты. –Вызывали?
   Командир поднялся на ноги, отряхивая слегка запачканные пальцы, и оглянулся на Дереша.
   -Ну, что… Аврора ты наша! –усмехнувшись, поинтересовался ротный. –Твоя рука? Мозгами тут всё забрызгала?
   Младший сержант Дереш поначалу было оробел от столь повышенного внимания к своей молодой персоне, однако не стушевался окончательно и даже кое-что произнёс в ответ…
   -Так точно, моя!
   -Ну, и как это всё произошло? –продолжал улыбаться командир роты.
   Всё ещё волнуясь, Юра Дереш зачем-то показал на «свой» трофей и стал сбивчиво пояснять:
   -Ну… Сначала он в меня стрелял… Потом я… И так по очереди… Он в меня, а я в него… Так я в него и попал… Первым!
   Капитан Перемитин остался доволен столь содержательным ответом своего молодого подчинённого.
   -Молодец! –сказал ротный. –Представим к награде! Не против?
   -Никак нет! –бодро доложил младший сержант Дереш, всё же заливаясь краской смущения.
   -Вот и хорошо… -произнёс капитан Перемитин и оглянулся по сторонам. –А где же дежурный? Где этот Папа-Ворон?
   -Я здесь! –отозвался сержант Сорокин. –Жду, когда вы закончите осматривать оружие…
   -Кар-кар-кар… -пошутил ротный. –Так я тебе и поверил! Спал, поди?
   -Самую малость! –признался дембель Кар-Карыч, уже вскрывая дверь в комнату хранения оружия. –Мне же положено… С девяти утра и до часу дня…
   Командир подразделения приказал ему принять трофеи и внести соответствующие записи в служебную документацию. Особое внимание при этом немаловажном деле было обращено на точность в указании оружейных номеров. Что ни говори, а капитан Перемитин во всём любил строгий порядок, обязательный учёт и военный контроль.
   -Смотри! –предупредил командир роты, стоя уже в дверях казармы. –Чтобы все цифры сходились! Сам проверь… И потом ко мне с книгами!
   -Так точно, товарищ капитан! Сам этим займусь. –пообещал ему сержант Сорокин и тут же перешёл от слов к делу. –Эй, облётчики! Заносите своё богатство!               
   Однако с перемещением трофеев в ружпарк произошла некоторая заминка. Кто-то из солдат принёс фотоаппарат, и сразу же нашлось превеликое множество желающих запечатлеть «себя - любимого» на фоне самого настоящего вражеского оружия. Один лишь ДШК остался лежать на бетонном полу… Поскольку»красоваться» со столь тяжеленным вооружением, да на своих собственных руках… Это было просто невозможно… А вот безоткатки, китайский аналог ПК, базуки-РПГ-2 и трофейные автоматы Калашникова – всё это оружие мигом пошло по ненасытным солдатским рукам…
   -Давайка теперь нас!..
   -Куда без очереди?! Подождите малость…
   Старенький фотоаппарат «Смена» без передышки щёлкал и щёлкал… Занося в мировую историю довольные лица молодых бойцов и фазанов нашей первой роты спецназа… Не говоря уж о благодушных ликах наших славных ветеранов… Вполне так заслуженных дембелей и вдоволь навоевавшихся дедушек…
   Когда вселенский ажиотаж с фотографированием на память немного спал, я отважился покинуть свою подставку-тумбочку. Ведь мне тоже не терпелось… Через несколько секунд я благополучно вернулся на свой персональный пост, но уже с внушительным стволом безоткатной пушки. К моему удивлению вес этого орудия оказался не таким уж и тяжёлым…
   «Килограмм под десять… Не больше…»
   По моей просьбе наш внештатный фотограф повернулся  ко мне и сделал очередной свой снимок… Именно таким образом молодой дневальный по первой роте мл.с-т Зарипов А.М. был навечно запечатлён в хроники афганской войны… С трофейной безоткатной пушкой в руках… Да ещё и мужественно стоя на своём боевом посту… То есть на тумбочке у тыльного входа нашей солдатско-офицерской казармы.            
   Когда старенький фотоаппарат «Смена» вместе с военным фотографом исчез в недрах нашего родного подразделения... Тогда практически все любители боевого оружия разбрелись кто куда. Ведь иностранные образцы весили слишком много… Чтобы  «с радостью» перетаскивать их в ружпарк… Да и на длинных столах всё ещё продолжало лежать наше отечественное вооружение, которое просто-таки остро нуждалось в тщательном уходе… А также в хорошей чистке и непременной смазке тонким слоем ружейного масла… И только потом в бережной сборке… В общем… Трофейные стволы пришлось таскать именно нам, то есть дневальным. 
   Мы с Володей без особого труда внесли в ружпарк две безоткатные пушки. Их толстенные стволы и находящиеся отдельно треногие станины весили не так уж много. Гораздо тяжелее было с 82-миллиметровым миномётом, особенно с его толстенной опорной плитой…
   -Тяжёлая… Зараза! – пыхтел покрасневший Бадодя.
   Большущий стальной «блин», в самый центр которого и упирался нижний конец миномётного ствола, обладал солидным весом.
   -Ага… - соглашался  я. -В Китае теперь железа много добывают… Вот и не пожалели стали на эту плиту… А ведь там ещё ДШК…
   Этот крупнокалиберный 12,7-миллиметровый пулемёт мы тащили уже втроём. Дежурный по роте решил всё же помочь своим молодым дневальным… Чему мы были только рады… Сержант Сорокин держал округлый пламегаситель, а мы надрывали пупки над двумя деревянными рукоятками… Вернее, дембель Кар-Карыч взялся за самый «торец» длинного ребристого ствола, а его юные товарищи подхватили массивный корпус пулемёта ДэШеКа. Общими усилиями одного деда и двух молодых бойцов задача была выполнена. «Дегтярёв-Шпагин-Крупнокалиберный» оказался на бетонном полу ружпарка первой роты. Рядышком примостилась такая же тяжеленная тренога…
   -Серёг, может, перекурим? –предложил солдат Агапеев.
   Однако никто из нас не имел стойкого пристрастия к столь пагубной привычке. Поэтому это малодушное предложение было сразу же отвергнуто дежурным по роте. Ведь ему сейчас хотелось побыстрей закрыть ружпарк и отправиться досыпать… То есть досмотреть тот самый заветный дембельский сон, в котором так отчётливо присутствуют «баба с пышною «ЗВЕздой», пива море, водки таз и об увольнении приказ!»
   Пожелание дембеля уже само по себе является своеобразным законом для молодых его подчинённых. Поэтому никаких обсуждений не проводилось. Без перекуров, перерывов и отдыха мы с Володей перетащили всё остальное вооружение. Но это ещёбыло не всё.
   Как заправский разведчик-пулемётчик Я не смог оставить без своего ревностно-бдительного внимания один трофей. Словом, я не прошёл мимо импортного аналога моего родного Пулемёта Калашникова… Тем более что мне никто не мешал… Дежурный по роте заполнял свои книги… Так что немного времени у меня всё-таки имелось…
   -Ну-ка! –пробормотал я, поднимая крышку ствольной коробки. –Что тут у них?
   Увиденное меня и разочаровало, и порадовало одновременно. Китайская подделка советского пулемёта ПКМ или даже ПК являлась всего лишь хорошей копией. Хоть и выполненной на добротном таком уровне. Все детали узлы почти что идеально соответствовали советским образцам, но только лишь «почти что»… Китайский ствол оказался гораздо толще, а значит, и тяжелее. Другие детали выглядели слишком грубыми… Что не могло навести на некоторые догадки…
   -Это у них наверняка сталь похуже нашей… -проворчал я с видом знатока с Тульского Оружейного Завода. –Китайская сталь не такая крепкая… Поэтому там где это можно, они детали делают потолще… Чтобы выдержала…
   -У китайских автоматов стволы хуже наших. – сказал сержант Сорокин, не отрываясь от своих записей. –Наши стволы выдерживают десять тысяч выстрелов… А все остальные – китайские, румынские… Они выдерживают только три тысячи. Или четыре… Но очень редко.
   -Наша сталь более легированная. –добавил Бадодя Бадодиевич. –Износостойкость поэтому выше…
   А я уже захлопнул пулемётную крышку и посмотрел на то место, где обычно указывается маркировка… Товарищи китайцы и в этом моменте не отстали от своих советских «когда-то братьев». Маркировка была на том же месте. Однако наименование оружия выглядело несколько иначе…
   -Ишь ты! –недовольным тоном пробурчал я. –Этот пулемёт обозначается как эМ-80. Под американцев косят… У них же есть пулемёт М60… С такими широкими сошками в круглых дырочках… а тут… Всё содрали с нашего старого ПК, но назвали по-другому…
   Хоть я и высказывал своё явное неудовольствие… Мои ловкие пальчики нащупали в торце деревянного приклада маленький тайничок… Я привычно надавил на круглую заслонку и наружу тут же выскочил пенал с принадлежностями. У меня сердце так и ёкнуло… Предчувствия меня не обманули… В новеньком вкладыше-пенале оказались не только девственно-нетронутые ёршик, отвёрточка и выколотка… Там был и запасной пулемётный боёк!
   «Вот это да! –обрадованно подумалось мне. –Ударник! И пулемётчики с облётной группы… Прозевали этот момент!.. И молодцы! Это ж запасной ударник! Надо бы его…»
   Мои пулемётчицкие аппетиты возросли моментально… Я аккуратно сложил все железочки в пенал… Который тут же погрузился в мой правый карман. Хоть я и присвоил это «богатство» без соответствующего разрешения моего командира отделения сержанта Сорокина… Но, на мой совершенно объективный взгляд, я поступил очень правильно. Ведь трофейное оружие если не сегодня, так завтра свезут на склад РАВ, откуда оно отправится неизвестно куда… Скорей всего, к афганским военнослужащим из Народной Армии ДРА...    
   «Которые и так скажут нам «Моташаккерим» (* прим. Автора: Благодарствуем!) – рассуждал я здраво и вполне логично. –За всё это вооружение! И на отсутствие какого-то пенальчика они не обратят никакого внимания! А также… Чего уж тут мелочиться?!.. И на отсутствие шомпола… И на неналичие крышки маслёнки… Ах, блин!..»
   К моей несказанной досаде китайские оружейники-экспортёры-подделочники проявили себя в качестве добропорядочных производителей пулемёта М80. В специальной ёмкости в верхней части приклада оказалось самое настоящее ружейное масло… Правда, всё того же поддельного разлива… То есть не вполне соответствующим высочайшим советским стандартам…
   «Оно ж разольётся!.. Когда пулемётик понесутна склад… Непорядочек!.. И его следует избежать… Во-от так!»
   Чтобы эта импортная гадость не запачкала собой бетонный пол ружпарка первой роты… Мне пришлось подойти к пирамиде третьей группы и открутить со своего личного пулемёта крышку маслёнки. Торчащий  из внутренней стороны ёршик был почти что облезлым… Ведь мой ПКМ побывал во многих «путешествиях» по афганской пустыне. Поэтому щетинки и ворсинки советского ёршика порядком поизносились, едва выглядывая сейчас из стальных «объятий» закрученной спиралью сдвоенной проволоки. А поскольку полагавшейся замены на советский аналог не предвиделось… То в мою маслёнку с родным советским маслицем была вкручена китайская крышка с новеньким ёршиком…
   Пока наша пирамида была гостеприимно распахнута для всевозможных дополнений и модернизаций… Я решил тут же доукомплектовать свой родной пулемёт новым «приобретением». С неменьшей радостью, чем в случаях с маслёнкой и ударником,  я умело вставил в сошку моего пулемёта свежедобытый китайский шомпол. В виде трёх коротких отрезков. Они навинчивались один на другой, и в результате этого действия на белый свет появлялся длиннющий шомпол, способный насквозь «пронзить» ствол ПКМа по всей его длине.
   Увы, но на эту вынужденную меру я не мог «не пойтить». Хоть у предприимчивых товарищей-«чайнанцев» оружейная сталь была похуже нашей… Но своего шомпола у меня не было никогда… Да и на всю нашу разведгруппу №613, то есть на все четыре пулемёта ПКМ имелся всего лишь один соответственно длинный шомпол… Остальные же… Куда-то подевались…      
    «Скажем так, про… Гребались в ходе непрекращающихся боевых действий… Ну… Вот и всё!»    
   С хорошим таким чувством добросовестно выполненного солдатского долга… Я закрыл нашу пирамиду, вкрутил свою старенькую крышечку в маслёнку китайского пулемёта… Какое-то время я размышлял над тем…
   «А не открутить ли мне ещё дульный пламегаситель?»
    Но чувство гордости за советскую оружейную промышленность всё-таки взяло верх… Одно дело, всякий там расходный материал в виде импортного ёршика с новенькой щетинкой… Ну, ещё длиннющий пулемётный шомпол, какового у меня не имелось никогда… Как и запасного бойка-ударника… Но мой родной дульный пламегаситель оказался практически настоящей святыней… По сравнению с какой-то китайской подделкой.
   Запасной ударник у меня ведь тоже отсутствовал. В затворе моего пулемёта, конечно же, имелся свой родной боёк… Без которого пулемёт превратился бы в длинный кусок немого железа. Но второго бойка, то есть запасного… На моём ПКМе его не было… То есть в мои руки этот пулемёт попал только с одним ударником… Запасного не было изначально.
   «А ведь меня ещё тогда предупреждал Коля Малый… Ну, когда делился своим пулемётчицким опытом… Что у каждого пулемётчика должен быть ещё один ударник. Ведь основной боёк может куда-нибудь потеряться… Или же запропаститься… Как в ходе плановой чистки оружия… Когда у него могут «вырасти ножки»… Так и в бою, когда понадобится устранить какую-нибудь неисправность при стрельбе… Выскочит этот ударник из затвора… Совершенно случайно и крайне незаметно… Да и затеряется среди песка и камней… А запасного бойка не окажется… Вот и перестанет пулемёт стрелять… Когда это нужно позарез!.. Поэтому, как говорил мне Малый, запасной боёк должен быть всегда под рукой!»
   Я отлично помнил наставления фазана Миколы. Поэтому я после некоторых раздумий вынул из бокового кармана трофейный пенал, достал из него ударник и переложил его в свои документы… А уж потом все мои»богатства» укрылись в моём внутреннем кармане кителя. Чтобы этот запасной боёк оказался поближе к моему сердцу… Чтобы меня грела даже одна мысль о том, что у меня теперь появился запасной ударник.
   «Когда я пойду на следующий выход, тогда этот боёк окажется в пенале и прикладе. А пока… Пусть он побудет вместе с моими личными вещами.»
   С этими благодушными раздумьями я закончил все свои дела… С китайского пулемёта М80 уже нечего было снимать… Остальное оружие меня не интересовало… Поскольку их съёмные детали абсолютно не подходили к моему родному ПКМу… Так что… Ружпарк можно было закрывать со спокойной совестью.
   Но дежурный по роте всё ещё записывал что-то в Книгу приёма и выдачи оружия… А солдат Агапеев…
   -Что там? – спросил я, подходя к распахнутой настеж двери.
   А солдат Агапеев уже впал в самый настоящий садо-мазохистский транс… Или же в какой-то другой душераздирающий экстаз… В его руках сейчас находился трофейный автомат АКМС… Который в сегодняшнем утреннем бою добыл младший сержант Дереш… И при ярком свете афганского дня Бадодий Бадодиевич молча «любовался» остатками вражеского серого вещества… То есть мельчайшими кусочками человеческих мозгов… Так густо разбрызганных по всей поверхности трофейного автомата…
   -Бр-р-р!.. – вырвалось у меня. –Ф-фу!   
   Зрелище было явно не для слабонервных!.. Ведь раньше мы никогда не видели то… Что остаётся после разлетевшегося на мельчайшие кусочки человеческого черепа… То есть его внутреннего содержания. А тут всё выглядело более чем наглядно! Особенно чётко это было заметно на никелированном затворе… На его почти зеркально блестящей поверхности эти частички мозговых тканей выглядели зеленовато-серенькими крупинками… С красно-бурым оттенком…
   -Они его совсем что ли?- наконец-то отозвался Володя.- Не протёрли даже?
   Брезгливо поморщившись… Я лишь криво усмехнулся… Мне и смотреть-то на всё это было… Скажем так, противно и неприятно… Не говоря уж про то, чтобы взять в руки этот духовский автомат со следами человеческих мозгов… Вернее, с хорошо различимыми остатками левых и правых полушарий его прежнего владельца.   
   -Возьми тряпку и протри! – произнёс сержант Сорокин, захлопывая свою здоровенную амбарную книгу.
   -Нет! Спасибо! – быстро ответил боец Агапеев и, не дожидаясь дополнительных указаний, тут же понёс автомат обратно.
   Мы даже рассмеялись, наблюдая со стороны за тем, как слишком уж щепетильный солдат Бадодя нёс этот экзотично и ужасающе выглядящий автомат… Ведь Вова держал его лишь кончиками пальцев… причём, за маленькую кромку АКМСовского отбойника-компенсатора, навинченного на самый торец автоматного ствола. А с другой стороны – за угол затыльника…    
   -Давай быстрей! – поторопил Агапеича дежурный.
   -Иду-иду-иду! –отозвался дневальный  Бадодий.
   Он как ошпаренный выскочил из ружпарка и сразу же помчался в умывальник… Чтобы немедленно отмыть свои беленькие ручки. Сержант Сорокин закрыл дверь на замок и опечатал её своей печатью дежурного по роте. К этому моменту я уже стоял на своём «излюбленном» месте. То есть всё на той же подставке – тумбочке. Дембель Кар-Карыч отправился досыпать свой последний, то есть четвёртый час. А я остался на своём наиважнейшем посту.      
   Затем большая стрелка всё-таки добралась до цифры 12… В связи с чем на дежурную вахту заступил солдат Агапеев, обладавший не только огромным чувством интернационального долга, но и свежеотмытыми руками. Я искренне пожелал ему «всего хорошего» и пошёл «погреть свои уши»… То есть послушать что-нибудь о недавнем боестолкновении. Первым же делом я направился во внутренний дворик, где наша удачливая облётная группа всё ещё чистила своё боевое оружие… И моё появление оказалось как нельзя кстати…
   Весьма довольный собой командир третьего отделения третьей группы первой роты младший сержант Дереш как раз начал рассказывать про свой боевой подвиг… Про свой самый первый… Скажем так, по-настоящему крутой эпизод… Про персонально свой фрагмент афганской войны.
   -Вот лежим мы в своих ямках… - говорил Юрка, степенно выпуская в небо сигаретный дымок. –Он в своей, а я в своей ямке… И стреляем друг в дружку… Когда душара лупит из автомата по мне – я прячусь… Он перестаёт стрелять – я начинаю… И уже он от меня тарится (* прим. Автора:  прячется)…
   -А остальная группа? – спросил Лёха Шпетный. –Другие-то где были?
   Дереш немного поморщился, но всё же стал разъяснять всю боевую обстановку… То есть с самого её начала…
   -Когда вертушка приземлилась и все повыпрыгивали… То вперёд только подгруппа захвата побежала… А нас-то всего четверо… Вот мы и бежали себе, бежали… Пока духи по нам лупить не начали… Двое с той стороны трактора залегли. Кхе-кхе-кхе… А мой… То есть третий… Он в яме залёг и оттуда долбил… Метров с тридцати или сорока…
   Естественно, что от столь точных и ужасающих подробностей моментально оживились все слушатели… Ибо расстояние в 30-40 метров – это даже не ближний бой.
   -Выжидали… -произнёс Вовка Сальников. –Подпустили поближе и лупанули… Почти в упор!
   И этобыла самая настоящая правда…
   -Ну, да… -согласился Юра. –Я когда увидел впереди себя вспышки, то на лету в свою ямку… Рыбкой прыгнул! Короче говоря, лежу и пули над собой слушаю… Как только они перестали над головой свистеть, я начал из своего АКМСЛа долбить… И теперь уже душок от меня прячется… Пока у меня патроны в магазине не закончились… И ведь все тридцать штук вылетели за несколько секунд… Вроде бы только-только стрелять начал… Как вдруг… Жму на курок и всё!.. Тишина… Но ненадолго…
   О дальнейшем повороте событий можно было нетрудно догадаться… И не только своё личное, но и наше общее нетерпение озвучил Лёха Шпетный. 
   -Это душара стал стрелять?      
   -А то как же? – усмехнулся Юра Дереш с самым таким невозмутимым видом. –Он-то уже перезарядил свой автомат новым магазином. Вот и принялся палить… Прямо в меня… Зар-раза… Чуть было не подстрелил! Пули так и цвинькали… Об камни что ли?!.. Но очень уж близко… Вот!.. Правую руку посекло чем-то…
   В доказательство своих слов он неторопливо продемонстрировал правый кулак. На побелевших костяшках и огрубевшей коже были чётко видны свежие царапины… Их имелось не так уж и много… Но они действительно были. Что уже само по себе вызывало огромное уважение.
   -Ну, а потом-то? – проявляя весь свой внезапно вспыхнувший интерес,  затараторил молодой пулемётчик Глухарь. –А дальше-дальше?
   -Вот я и говорю… -деловито произнёс рассказчик. –Стреляем мы друг в дружку… Потом я зарядил уже третий свой магазин… Два пустых рядом валяются… Дождался, когда у него патроны закончатся… И тут я выскакиваю из своей ямки и бегу к нему…
   -Да ты что?! –испуганно произнёс кто-то сзади.
   -Ну, да! – на полном серьёзе ответил Дереш. –Только я всё это время стрелял короткими очередями! Первую дал ещё из ямки… Чтобы душара спрятался… А уже остальные очереди я на бегу выпускал!.. Сначала всё мимо и мимо… А когда поближе подбежал… То вижу уже этого… Он лежит уткнувшись… А из его головы… В общем… Отлетает что-то!
   -Мозги!? – подсказал боец Шпетный.
   -Ну, да! – коротко пояснил Юрка.
   Он гулко откашлялся… Мы продолжали ждать… Вот Дереш подчёркнуто демонстративно запульнул свой бычок за глинобитное ограждение нашего дворика… Что ранее он себе никогда бы не позволил… Ведь там была территория нашей роты, а мы оставались всё теми же молодыми бойцами, которым край как не разрешены отдельные вольности… Но только не сейчас… Вернее, не для младшего сержанта Юры Дереша…   
   -А когда у меня все патроны закончились… -продолжал он. –Я-то ведь в него на бегу весь магазин выпустил… То я залёг за первый попавшийся камушек… Потому что больше никаких ямок не было… Кроме той, где дух лежал… Вот я лежу… А он передо мной метрах в семи… Лежит… Дёргается в агонии… Пока не затих… Тут я слышу, как с другой стороны этого трактора наши орут… «Быстрей-быстрей!» То Муса и Аскер подзывали остальных… От вертушки значит…  Я тут смотрю… Вокруг тихо… Никто больше не стреляет… Только «крокодилы» по кругу летают… И две наши «восьмёрки» на земле воздух молотят винтами… Встал и подошёл…   
   -За автоматом? – спросил я.
   -А как же! – просто и буднично ответил Юрка. –И не только… Я с него лифчик с магазинами снял… Пустые подобрал… Он в меня три рожка выпустил… Хорошие магазины… Плоские и железные… Мои теперь… Трофейные…
   -А лифчик где? – поинтересовался Лёха. –Что-то его не видно!..
   Юрка опять поморщился, как от надоевшей зубной боли… Но вопрос Шпетного оказался небезосновательным… Магазины магазинами, но для автоматчика гораздо большее значение имеет трофейный лифчик… В который можно уложить и наши пластмассовые рожки…
   -Забрали… - с лёгким вздохом сказал Дереш. –Но пообещали другой дать…
   Хоть он и не пояснил… Кто же именно «экспроприировал» у него трофейную амуницию… Добытую им лично не абы где, а в самом настоящем бою… То есть доставшуюся Юрке на самом что ни на есть законном основании… И всё же мы понимали… Что на такое посягательство на законную добычу молодого разведчика мог пойти только его старший товарищ… То есть либо отъявленно-борзый фазан, либо закоренелый дембель…
   И всё же это были мелочи солдатской жизни.
   -Хорошо, что живой остался! – проворчал Володя Сальников. –А лифчик… Можно и в старом магазины таскать… Лишь бы не дырявый дали…
   Он недоговорил… Снаружи послышался громкий голос сержанта Ермакова, который в данную минуту искал именно его, то есть Сальника… Поэтому Вовка быстро умчался на трубный зов нашего строгого замкомвзвода…
   Но дед Ермак разыскивал только одного своего духа, а другие его молодые подчинённые остались во внутреннем дворике. Хотя и затаились в непродолжительном молчании. Так… На всякий пожарный…
   -А я с этого духа ещё ботинки снял…
   И прервавшаяся было беседа мигом возобновилась. Ведь это почти что проговорился сам Юрка, словно не выдержав испытания столь страшной тайной. Он даже огляделся по сторонам, словно желая убедиться в том, что его слова сейчас не могли услышать ни щепетильные офицеры-командиры, ни «жадные до чужого добра» дембеля и фазаны…
   -Покажь! – тут же предложил Лёха Шпетный.
   Дереш помялся несколько секунд, но затем всё же пошёл к выложенным в ряд рюкзачкам. Он вытащил свой РД и направился дальше. Подойдя к макету афганской местности, то есть к большущему деревянному коробу с метр высотой и наполненному до самого верха землёй, песком и мелкими камнями… Юра установил рюкзак на эту мини-пустыню, как на обыкновенный стол…
   Затем Дереш опять осмотрелся…Но остальные бойцы облётной группы по-прежнему копошились со своими автоматами и пулемётами, которые в разобранном виде находились на длинных столах для чистки оружия. Дембеля отсутствовали. Офицеры тоже… А значит, никакой серьёзной опасности сейчас не наблюдалось…
   -Вот! –пробормотал Юрка, вытягивая из РД один за другим трофейные ботинки.
   Какое-то время мы внимательно рассматривали военную добычу нашего товарища. Это были добротные полуботинки из толстой кожи на очень твёрдой подошве...   
   -Это конечно не кроссовки…-высказался боец Шпетный, усиленно пытаясь согнуть, в общем-то, несгибаемую подошву.
   -Да!.. –признался новый обладатель «заморской» обуви. –Но всё-таки получше будут… Чем кирзачи или берцы.
   -«Маде ин Покистон». –прочёл я отчётливо выдавленную на подошве надпись, гордо красовавшуюся между рифлёным протектором и твёрдокаменным каблуком. –Фирма!
   -А ты думал!.. – усмехнулся Дереш. –Всякую дрянь… Не снимаем…
   Вообще-то, я ничего такого и не думал. Вернее, где-то на отдалённых задних извилинах блуждала скромненькая мыслишка… Что снимать с покойника… Причём, ещё тёпленького… Да к тому же и отправленного на тот свет собственноручно, то есть уже новым хозяином ботинок… Это выглядело несколько негуманно…
   Однако мы сейчас находились на самой настоящей войне, где каждый её участник не только должен, но и почти что обязан самостоятельно заботиться о своей боевой экипировке. Начиная от носимой на себе амуниции, в которой и следует таскать патроны, гранаты, а также  сигнальную пиротехнику… И заканчивая более удобной обувью и даже трофейной одеждой… Ведь боевые задачи могут быть самыми разнообразными. И иногда разведчикам просто-таки жизненно необходимо выглядеть как всамделишные афганские жители… Хоть и с явно не азиатскими чертами лица, но всё же в традиционных национальных одеждах.    
   У нашего замкомгруппы Ермакова были лёгкие кроссовки на толстой подошве из микропористой резины. Они достались ему по наследству от «ещё тех дембелей». Дед Ермак обувал эти кроссовки только на боевые выходы и иногда на облёты, когда погода была относительно сухая.
   Наш главный дембель очень берёг свою неармейскую обувку. Поскольку ей и так уж довелось прошагать-протопать не один десяток километров. На пятках микропористая подошва уже начала крошиться. Но данное обстоятельство ничуть не умаляло имеющихся достоинств… Среди которых на первых местах были лёгкость и удобство при ходьбе… Но самой главной их особенностью являлась бесшумность… Дембель Ермаков мог подкрасться в них практически неслышно… Чем иногда нас и огорчал…            
   Но мы искренне верили ВТО, что когда-нибудь и у нас появятся удобные кроссовки. В которых можно будет без особого труда и кровавых мозолей преодолевать бесконечные афганские километры… Причём, пешкодралом и с большущим весом на молодом солдатском теле… Сегодня повезло Юрке Дерешу… А завтра может подфартить  кому-нибудь другому…
   Надо только в это верить… В свою военную удачу. Которая поможет именно тебе… А вовсе не твоему противнику…
   -Аллаверды!
*
   Глава 10. БУДНИ МОЛОДЫХ ДНЕВАЛЬНЫХ.
   -Дневальный Зарипов – на выход!
   Это на своей тумбочке надрывался истосковавшийся по свободе боец агапеев. Скорей всего, подошло время заменить его на этом ответственном посту. Я оставил приятную кампанию, которая продолжила любоваться трофейной «обновкой» Юрки Дереша, и быстро зашагал квыходу из дворика.
   -Ну, где ты ходишь? –возмущался Бадодий Бадодиевич. -Я уже лишние пять минут простоял.
   Увы… Но это было действительно так. Астрономический час в шестьдесят минут пролетел как стремительный метеор…
   -Учтём при смене! –философски изрёк я и с лёгким вздохом взошёл на квадратную подставку-тумбочку. 
   Это означало то, что Вовка меня сменит на пять минут позже. Что в принципе являлось нормальным выходом из внезапно возникшего кризиса. Ведь среди молодых солдат всё должно происходить на очень паритетных началах.
   Сойдя с уже порядком надоевшей тумбочки, Агапеич хотел было отправиться во внутренний двор, чтобы тоже полюбоваться на пакистанские ботинки и послушать боевые рассказы бывалого разведчика Дереша… Ведь именно Юрка самым первым из нашего молодого состава открыл свой персональный счёт убитым духам… Да ещё и в такой классической ситуации… когда автоматная перестрелка, почти что боевая дуэль, закончилась чистой победой нашего собрата…
   Но тут появился наш дежурный по роте, то есть явно невыспавшийся сержант Сорокин, который без всяких разговоров озадачил молодого дневального Агапеева. Ведь именно Вовка отвечал за порядок в Ленинской комнате нашей казармы. Мой напарник вздохнул еле слышно, но беспрекословно отправился за ведром, водой и половой тряпкой… И минут через пять Бадодя принялся елозить мокрой тряпкой по бетонному полу нашей Ленкомнаты.
   Но когда Агапеич выполнил половину своей работы по увлажнению цементного покрытия… Откуда-то возник сержант Ермаков…
   -Как вот я ни приду! – сердитым тоном заявил наш замкомвзвод, стоя в дверях казармы. –Так Зарипов вечно стоит на тумбочке, а Агапеев постоянно моет пол! В чём дело? А-а?
  От такой неожиданности у меня пропал дар речи… Бадодя Бадодиевич тоже ошарашенно молчал, не зная что сказать в ответ… Причём, он продолжал сидеть на корточках, ухватившись вытянутыми руками за замершую на полу тряпку, и оторопело моргая своими глазками…
   -Чего молчите? Нечего сказать, да-а?
   Я хотел было кое-что объяснить… Но было уже слишком поздно… Сержант Ермаков окончательно и бесповоротно впал в свою ярость… Уже нам знакомую…
   -Ну-ка, поменяться! –свирепо заявил наш дембель. –Агапеев – на тумбочку! А Зарипов – вымыть пол! Весь! Через десять минут приду проверить! Вперёд! Время пошло!
   Мы молча принялись выполнять приказ. Я сделал первый шаг с тумбочки. Солдат Агапеич уже поднялся на ноги, когда дед Ермак проходил мимо… Без лишних слов рассерженная ветеранская нога пнула по ведру… Которое также безропотно опрокинулось… Залив водой пол… Причём, именно там, где Вовка уже приложил свои немалые усилия…
   -И воду чистую налейте! – прорычал дед Ермак, уже выходя из Ленкомнаты через смежную дверь.
   Володя, на которого не попало ни единой капельки из опрокинутого ведра, быстренько заступил на всё ту же подставку-тумбочку. А я подхватил ведро и помчался в умывальник за водой… Минуты через две-три я вернулся обратно…
   -Ты что, сказать ему немог? – громким шёпотом поинтересовался Бадодя.
   Как это говорится снезапамятных времён… Уж чья бы корова мычала…
   -А ты? – полюбопытствовал я на бегу. –Варишься, как…
   Хоть я употребил возвратный глагол второго лица единственного числа настоящего времени, а вовсе не прилагательное мужского рода единственного числа - «Варёный»… Вот чего-чего… А именно эту устную, так метко подмеченную Юркой Дерешем,  характеристику своего периодически внутреннего состояния Бадодя не любил более всего…
   -Сам ты варишься! –обиделся Агапеич, но всё же успокоился и даже попытался оправдаться. –На меня как будто столбняк напал! В первый раз… Его таким злым вижу…
   Лично я эту нашу беседу игнорировал… То есть попросту молчал… Это Агапеич может сейчас болтать всё что ему будет угодно произнести… Стоя на тумбочке и периодически заглядывая в открытую дверь… Чтобы высказать мне очередную порцию накопившихся слов…
   -Ты слышишь или нет?
   Я по-прежнему молчал, чтобы не отвлечься в самый напряжённый момент: левая рука уже приподняла боковую стойку углового стола и теперь моя правая рука быстро-быстро протирала под нею пол. Я торопился. Ведь это был дальний угол ленкомнаты, где вдоль глухой стены находились два стола, а сбоку под окошком была фанерная конструкция с висящими в ней подшивками газет. Именно сюда заглянет сержант Ермаков, чтобы окончательно к нам придраться и тем самым успокоить свою измаявшуюся душу.
   -Слышь, Алик?!.. –произнёс сзади приглушённый голос Бадодия Бадодиевича. –Это он бесится… Потому-что облётная группа такой большой караван забила…
   Я тоже понимал причины истинного недовольства сержанта Ермакова. Ведь вчера вечером все дембеля роты не захотели лететь на облёт так рано… Поэтому старшими в ней были исключительно фазаны… Которым теперь и достанутся командирские поощрения… Как минимум в виде боевых орденов…
   -У него же… -чуть обиженным тоном ябедничал мне молодой солдат Бадодий. –Нету ничего… Скоро ему домой ехать… А тут такой караван…
   Я молчал. В данную минуту меня более всего заботил временной фактор: успеют ли мои рученьки вымыть весь этот бетонный пол за оставшиеся минуты?.. Или же нет? Поэтому я перемещался по Ленкомнате стремительными перебежками… А чтобы сэкономить время и силы, часть воды была выплеснута на свободное пространство…
   -Осталось… -начал было Вовка, но тутже замолчал.
   Теперь мои трудозатраты сократились до предела и руки даже не отжимали воду из тряпки… Лишь бы успеть… К приходу крайне рассерженного дембеля… Причём, без случайно упущенных соринок на бетонной поверхности… 
   «Лишь бы управиться с этим чёртовым полом…»   
   Я успел. Мои руки уже поднимали половую тряпку со свежепомытого  порога тыльного выхода, когда в других дверях показался дед Ермак. Он медленно прошёлся по всей Ленкомнате и придирчиво заглянул во все углы… И даже под столы… А когда товарищ сержант приподнял именно боковую стойку самого углового стола, то я поначалу замер и лишь через минуту задышал опять…
   Затем дембель Ермаков не поленился приподнять и другие столы, чтобы найти под боковинами хоть какую-то грязь… Которая там обязательно останется, если туповатый дневальный не пожелает утруждаться лишними телодвижениями… Но как ни старался наш особо въедливый старший товарищ… Везде был мокрый порядок… Боевая задача  оказалась выполненной не только в срок, но и на все сто процентов…
   После этого сержант Ермаков вышел  к нам…
   -Так в чём дело, Зарипов? –всё с тем же чувством повышенной справедливостьи спросил дембель. –А-а? Чего молчишь?            
   Но теперь я уже был наготове…
   -Мы ещё вчера распределили между собой! – ответил я. –Агапеичу досталось наведение порядка в Ленкомнате… А мне снаружи: на входе казармы, в умывальнике и во дворике! Мы спички тянули. Всё честно!
   -Так точно! – подтвердил Владимир Владимирович, уже изнемогая от своей бессменной вахты на подставке. –Мне – Ленкомната, а Алику – двор, умывальник и эта площадка.
   Заместитель командира третьей разведгруппы подумал немного и опять проявил свою сержантско-дембельскую бдительность.
   -А почему так непоровну? Ведь Ленинская комната гораздо меньше всего остального.
   На это у нас имелся вполне резонный ответ.
   -Так ведь в Ленкомнате надо полы мыть несколько разв день. –пояснил солдат Агапеев. –А во дворике…
   Бадодя замолчал, уступая мне право голоса… Но дед Ермак уже заподозрил что-то неладное…
   -А что во дворике? –нахмурившись спросил он. –Полы не надо мыть?
   -Там же бычки и спички… -пояснял я, уже на ходу дополняя объём своих трудовых забот новыми деталями. – Курилку подмести надо. Из урны весь мусор выгрести. Из пустого бассейна тоже. В холодной каптёрке порядок надо соблюдать! Канаву прочистить! На столах тоже порядок надо навести, а то постоянно там бумажки и тряпки остаются… после чистки оружия… А потом весь этот мусор надо отнести в контейнер… Так что здесь работы тоже хватает…
   Боец Агапеев почуял какой-то дисбаланс в наших трудовых обязанностях и решил кое-что подправить… Ну, чтобы у строгого товарища сержанта не сложилось крайне необъективное мнение о  насущных трудах молодых дневальных.
   -Просто… - начал Володя немного неуверенно, но затем всё же набрал нужную скорость произношения. – Я Ленкомнату раза четыре мою в день… Или даже пять! Смотря как здесь грязи натаскают.
   -Сюда натаскают! – подправил его дед Ермак.
   -Ну, да! – подтвердил Бадодя Бадодиевич. –А то насвинячат… А мне потом корячиться…
   Тут уже я почувствовал некоторый перекос…
   -А дворик надо убирать тоже хорошо! – заявил я без всякой тени смущения. –Чтобы ни одной спички не было. А убирать надо утром, в обед и вечером. То есть перед сдачей наряда.
   Внимательно слушая наши сбивчивые росскозни об извечных трудностях службы молодых дневальных… Сержант Ермаков прошёлся по бетонной площадке перед входом и затем заглянул во дворик… Как будто это трудообъёмное пространство он увидел в наипервейший раз… Словно ему самому никогда не доводилось стоять дневальным у тыльного выхода казармы первой роты… Вроде бы ему никогда не приходилось наводить должный порядок и в Ленкомнате, и на входе, и во дворике…
   Потому-то мы и замерли…
   Как бы то ни было, но наш замкомвзвод уже успокоился и никаких признаков агрессии более не выказывал… И всё же…
   -Нечего мне тут голову морочить! –заявил он безапелляционным тоном. – Убирайте поровну и по очереди! Чтобы на каждого выпадало одинаковое количество… Как территории, так и работы… Ясно?
   -Так точно! –хором ответили дневальные Зарипов и Агапеев.
   -Вот так… - проворчал Ермак с более миролюбивыми нотками.
   Он ушёл куда-то в сторону столовой… А мы остались… Чтобы вновь поменяться местами: Бадодя с тумбочки, я – на подставку… И уж затем с удовольствием перемолоть все косточки одному товарищу сержанту… Благо, что рядом никого сейчас не было…      
   -А чего ты ему про умывальник ничего не сказал?
   -А ты сам почему промолчал?
   -И про Поларис этот!?..
   -Ни одного слова!
   -«Ага»…
   -«Угу-у»
   За полчаса до обеда из автопарка прибыли наши чумазые мазутеи : механики-водители и наводчики-операторы. Долговязый таджикский фазан по кличке Муха подошёл ко мне и торжественно вручил два котелка в сборе… То есть парочку фляжек с надетыми на них котелками, а уж потом с насаженными снизу подкотельниками.
   -Абдулла сказал, чтобы кто-нибудь из наряда принёс им похавать. –заявил вечно развесёлый механик Мухаммадиев. -Он со Смирновым остался в парке. На охране.
   -Чего там охранять? – безрадостным тоном проворчал я. –Гусеницы и катки?
   Ни мне, ни Агапеичу вовсе не улыбалось переться в такую даль… Да ещё и с полными котелками с первым, вторым и третьим…  И разумеется, с хлебушком…
   Однако высокий и худой таджик уже посчитал свою миссию выполненной.
   -Делайте, что хотите! –заявил он. –Я вам котелки передал. Слова Абдуллы тоже… В общем, я пошёл…
   -Иди-иди… - произнёс солдат Агапеич.
   Механик-водитель рядовой Мухаммадиев был вполне добродушным и беззлобным фазаном… Но вот оставшийся в автопарке наводчик Абдулла являлся дембелем из нашего взвода… И с его авторитетным мнением нам следовало считаться…
    Поэтому один из нас, отправляясь в солдатскую столовую накрывать столы для всей первой роты, заодно прихватил с собой и два алюминиевых котелка в сборе… Для старого наводчика-оператора Абдуллы и его молодого механика-водителя Вовы Смирнова… Которые остались в своём родном автопарке, чтобы охранять неопечатанную и не сданную караулу боевую технику. То есть, БМПешки нашего общего подразделения…
   Этим дневальным оказался я. Своей собственной персоной! Я вполне рассчитывал на то, что сумею своевременно накрыть все десять столов нашей роты, а затем и наложить еду в два котелка… И возможно поесть самому… Однако я жестоко просчитался… Причём, независимо от всех моих усилий тире стараний… Пока я носился с горячими бачками и чайниками от окна раздачи к столам роты… Обжигаясь и рискуя упасть на скользком полу… Эта самая голодная первая рота уже прибыла на обед…
   -Дневальный! – повышенным тоном спросил старшина. –Почему не все столы накрыты?
   А ведь мне оставалось принести всего-то навсего два бачка с супом, парочку бачков со вторым блюдом и два чайника с компотом…
   -Там очередь! –оправдываясь, произнёс я и тутже помчался к кухне. –Я сейчас принесу!
   Но сержант Алиев никуда не торопился и поэтому решил потренироваться… Но, Слава Богу, не на мне – дневальном… А в произношении уставных команд… Со всё тем же стремлением  приучить первую роту к чёткому выполнению его приказаний…
   -Первая рота, садись! – разносилось по всей столовой. –Отставить! Смирна! Садись! Отставить! Не чётко… «Встать!» команда была!.. Вы что?.. Не слышите?
   Я уже подбежал к предпоследнему столу, где обычно сидела четвёртая группа… Осторожно установил на столешницу сначала пятилитровую кастрюлю с горячим супом, а затем и трёхлитровый бачок с рисовой кашей и подливкой из тушёнки…  При этом я успел заметить то, что старшина роты Алиев обращался к нашему замкомвзводу…
   -Сержант Ермаков! Ты не слышишь? Команда «Встать!» была!
   А наш дембель уже запустил свою ложку в суп… Но на Алиевское обращение всё же отреагировал…
   -Али! Чего ты орёшь? – весьма резонно спросил дед Ермак. -Молодого что ли нашёл?
   Однако старшина подразделения отлично знал и сроки солдатской службы у каждого бойца первой роты, и порядок выполнения его команд…
   -Сержант Ермаков! – ещё громче  заявил Алиев. –Команда «Встать!» была!
   И действительно… Вся наша первая рота в данную минуту стояла по стойке «Смирно!», абсолютно не притрагиваясь ни к хлебу, ни к супу, ни к каше… И только лишь дед Ермак  по-прежнему вылавливал из горячего борща мясные деликатесы… Но над ним уже начали сгущаться грозовые тучи… Не столько в виде здоровенного старшины Алиева… А сколько в виде подходящего на шум и крик дежурного по части…
   А ведь это был никто иной, как тот самый капитан Брестлавский… Который очень уж щепетильно относился к армейскому порядку и воинской субординации…
   Но надвигающуюся опасность заметил и сержант Ермаков… Он небрежно положил ложку на стол и медленно встал…
   -Вот так! – гордо заявил старшина первой роты. –Смирно!
   Его «прогиб» перед вышестоящим начальством был тутже оценён…
   -Вольно-вольно… -проронил дежурный по части и прошёл дальше.
   Сержант Алиев ещё несколько раз посадил и поднял всю первую роту, добиваясь однообразного выполнения своих команд… К этому моменту я приблизился к последнему столу, крепко держа пальцами кастрюлю с супом, а прижатыми локтями бачок с кашей… На этом моя работа была закончена… Поскольку два чайника с обжигающим компотом я принёс в предпоследний свой рейс…
   -Садись! –громко скомандовал сержант Алиев. –Приступить к приёму пищи!
   У всех наших солдат уже были приготовлены ложки и над столами послышались привычные звуки: приглушённые голоса, лязганье металлической посуды…
   А сержант Алиев в это время смотрел в сторону дежурного по части… Явно дожидаясь того момента, когда капитан Брестлавский скроется в служебных помещениях поваров… Я уже понимал, чем это грозит… И стал быстро наполнять едой принесённые с собой котелки… Но не успел…
   Дежурный по части скрылся за поворотом и над столами первой роты прозвучало до боли знакомое…
   -Закончить приём пищи! Выходи строиться!
   Приказание старшины роты стало выполняться сразу… Кое-кто из молодых солдат нашей третьей группы потянулся к бачкам, чтобы вылить в них  так и несъедённую порцию супа или каши… Но я быстро отодвинул кастрюлю с супом в сторону…
   -Подожди! –предупредил я. –Мне надо набрать на двоих!
   И как назло… Рядом со мной проходил старшина…
   -Кому набираешь? –грозно спросил сержант Алиев.
   -На Абдуллу и Смирнова! –быстро ответил я, замерев на месте. –Они в автопарке остались! На охране!
   Сержант Алиев колебался лишь секунду…
   -Только на Абдуллу! –заявил он кратко.
   Спорить с ним было бесполезно… Да и небезопасно… поэтому я сразу же согласился…
   -Есть! Только на Абдуллу!               
   И я стал заполнять котелки дальше… На Абдуллу, значит только лишь на него… Ведь сержант Алиев и наводчик Абдуллаев не только являлись двумя дембелями-погодками… Они ещё были земляками… А также и азербайджанцами…
   Поэтому я беспрекословно набирал еду только на одного охранника… Но зато в повышенных объёмах… Один котелок я наполнил до самых краёв  багровым борщом… Причём, выбирая самую гущу и, разумеется, мясо… второй котелок я полностью наполнил компотом… В подкотельник наложил не только рисовой каши, но и тушённой мясной подливки… Ну, и полбуханки хлеба…
   «Всё равно… Ведь выбросят…»
   Мои невесёлые размышления, которые дополнялись судорожными движениями  дико оголодавшего кадыка… возможно, и с тоскливым выражением глаз… Всё это являлось лишь моей личной проблемой… Как впрочем и всех остальных солдат первой роты… которым в очередной раз «посчастливилось» утолить голод лишь двумя-тремя ложками обжигающего супа или же каши...
   -Серёг, я пойду? –спросил я дежурного по роте Сорокина.
   Мой начальник, стоявший около стола, лишь кивнул мне головой… Я бы набрал побольше каши… Ведь второй подкотельник оставался свободным… Да и хлеба прихватил бы не в пример больше… Но, увы…
   Неподалёку стоял старшина первой роты сержант Алиев. Он-то и наблюдал за всем происходящим с повышенной бдительностью… Чтобы кто-либо из фазанов или духов не припрятал кусок хлеба в карман… Чтобы побыстрей выливалось в кастрюли и бачки содержимое их котелков… Чтобы личный состав первой роты энергичнее покидал длинные столы, рассчитанные на десять, скажем так, едоков… Ну, и… Чтобы молодой дневальный Зарипов не взял с собой чего-то лишнего…
   Поэтому… Под громогласные окрики Алиева, который подгонял - поторапливал отставших и всё ещё дожёвывавших… В этой всеобщей суматохе я направился к выходу из столовой, всячески стараясь не расплескать содержимое обоих котелков…
   Минуты через три я остановился около тумбочки дневального у тыльного входа казармы… Солдат Агапеев оказался донельзя разочарован всем случившимся…
   -Ну, ты что? – по-детски обиженным голосом говорил он. –Не мог мне?.. Хоть что-нибудь набрать?
   Я стоял рядом с ним и тоже ощущал воистину препоганейшее чувство…
   -Вова… Ну, разве я бы тебе не набрал? –дрогнувшим тоном произнёс я. –Он стоял прямо рядом со мной! И сказал, чтобы я набрал хавчика только Абдулле! Понимаешь?!.. Даже Володьке Смирнову не разрешил ничего взять… Вот!.. Отломи себе хлеба… А я пошёл… Может быть попозже?!.. Сбегаем по очереди в столовку… Или вдвоём к поварам махнём и у них чего-нибудь раздобудем?!
   Солдат агапеич лишь вздыхал… Когда аккуратно отрезал себе краюху…
   Затем я отправился в автопарк… чтобы как можно быстрее отнести еду наводчику Абдулле, который может быть и поделится со своим молодым механиком…
   «Ведь Абдулла –это совсем другое дело… Чем… Этот Техран Алиевич!.. Тоже злой… Как и Ермаков!.. Бадодя правильно говорил… Вчера никто не захотел лететь так рано… А теперь бесятся… Что тот… Что этот!» 
   Так я и шёл… Думая о всякой всячине… И стараясь идти как можно плавнее. То есть не выпрямляя ноги в коленях… Правда, из-за этого шаг становился гораздо короче и мне приходилось почти что семенить… Но только при таком способе ходьбы мне удавалось идти предельно ровнее… Чтобы не расплескать ни суп, ни компот…
   В автопарке я ещё на подходе к стоянке техники первой роты успел заприметить две открытые дверцы десанта… В левом сидел наводчик Абдулла, а в правом его молодой механик Смирнов… Весело о чём-то болтая, они поджидали кормильца и поильца.
   -Вот… -произнёс я, подходя к ним поближе. –Куда поставить? Абдулла! Это тебе…
   Вовочка сразу же уставился на меня чуть ли не в упор…
   -А мне? –спросил он кратко.
   Я осторожно установил котелок с борщом на деревянный ящик, на который мне указал Абдулла… Затем второй котелок с компотом… И в самом конце этого действа подкотельник с кашей и хлеб…
   -Вова… -начал я, стараясь говорить поделикатнее. –Тебе нету…
   -Как это «нету»? –быстро вспыхнув, затараторил Смирнов. –Я же тоже… Здесь на охране остался! Как это?..
   -А вот так это! – заявил я с некоторой долей злости и отчаянья. –Не разрешили мне! Чтобы и тебе набрать. Сказали, чтобы только Абдулле! Понимаешь?
   Однако этот хитроватый и мелкорослый житель Курской области никак не мог уяснить всю суть моих слов… Видать, он так рассчитывал покушать здесь, в автопарке…
   -Кто не разрешил? –спросил Вован. –Я же остался тут… На охране! И Мухе мы сказали…
   моё терпение тоже стало заканчиваться…
   -а ты не знаешь, кто может разрешить или не разрешить? –резко спросил я.
   Мне не хотелось произносить фамилию старшины роты… Ведь наводчик Абдуллаев мог потом передать мои слова самому Алиеву… Именно поэтому я и не договаривал…
   Но Володя Смирнов наконец-то всё понял… Он замолчал и больше глупых вопросов мне не задавал… Таким вот образом наша словесная перепалка подошла к концу…
   Однако теперь стал задавать вопросы наводчик Абдуллаев.
   -Это Али не разрешил?
   Я посмотрел ему прямо в глаза и понял, что могу сказать правду… Что Абдулла меня потом не выдаст… Или же не сдаст… Что, в общем-то, не меняло сути…
   -Да! –признался я. –Это Али не разрешил.
   -Понятно. –вздохнул наводчик-азербайджанец.
   Тут я собрался уходить, ведь моя работа уже была выполнена… Но меня задержали… Сначала дембель Абдулла…
   -Подожди… -сказал он, взявшись за котелок с компотом. –Есть куда отлить?
   Я сначала запустил руку за спину и ношёл там на своём ремне мой котелок, затем привычно передвинул его на бедро, чтобы достать… Но тутже вспомнил кое-что и молча показал на второй подкотельник, который я принёс пустым и чистым. 
   -Я только компот попью. –бесстрастным тоном произнёс Абдулла и отломил небольшой кусочек хлеба. –Вова… Садись… Кушай… Пожалуйста… Я ничего не трогал…
   Наводчик действительно не притронулся ни к супу, ни к каше. Он только лишь отлил себе грамм двести горячего компота… Который и начал пить мелкими глотками… Заедая кусочком хлеба…
   Потом я опомнился и опять было повернул к воротам автопарка… Однако теперь меня остановил уже механик Смирнов.
   -А ты сам-то ел? – спросил он, быстро доставая свою ложку.
   -Я?!.. –мои губы скривились в невесёлой усмешке. –Нет… Да мы сейчас может быть…
   -Садись давай! –заявил курский парень Вовка. –Мне тут много будет…
   Я несколько секунд стоял на своём месте, прикидывая самые различные версии… Ведь в роте сейчас оставался Агапеич, который может ждать именно моего возвращения… Чтобы затем по-одиночке сбегать в столовую… Или же вдвоём отправиться на поиски съестного к узбекам-поварам… Ведь именно я знал их…
   Однако волчий мой голод взял своё… И я после повторного предложения щупленького механа Вовки быстро подсел к импровизированному столу… Вдвоём  мы лихо зарубали весь борщ… Затем с тем же азартом расправились с рисовой кашей… Которая была до неприличной степени сдобрена мясной подливой… Причём, с такими хорошими кусочками тушёнки…
   Дембель Абдуллаев всё это время сидел в правом проёме десантного отделения, неторопливо отпивая из подкотельника всё ещё горячий компот и также неспешно поедая хлеб… Я мельком взглянул на его спокойное и умиротворённое лицо с тонкими чертами… И почему-то подумал, что древние персидские поэты обязательно назвали бы наводчика Абдуллу никем иным… А только как прекрасным луноликим юношей…
   «А вот сержанта Алиева… Даже не знаю… Интересно… Были ли в древней Персии хоть какие-нибудь драконы?!.. Или двуногие динозавры?!.. Типа того звероящера… С мощным корпусом и огромной зубастой пастью… Как его там называют?!  Типа тиранозавра что ли… Та-ак… Хватит… А то меня там… Самого сейчас слопают!»
   Я быстро отломил ещё кусок хлебушка и встал, продолжая активно работать челюстями. Солдатское счастье не бывает долгим и для его повторения следовало знать не только честь, но и меру. А вдруг меня сейчас действительно хватятся в роте?!.. И поэтому мне нужно было поторапливаться. А посему по-прежнему горячий компот я пить не стал… Вернее, у меня сейчас не было времени дожидаться того блаженного момента, когда он всё-таки остынет… Хотя бы до того более-менее безопасного для молодой жизни состояния, чтобы не обжечь губы и не ошпарить внутренности.
   -Спасибо! –сказал я им на прощанье и ускоренным бегом помчался в первую роту.
   Моя спешка оказалась никому ненужной. На тумбочке дневального у тыльного входа стоял фазан Малый. Вообще-то, он должен был сейчас дежурить около парадного крыльца… Но, как выяснилось из с трудом произносимых слов одного явно объевшегося бойца Малютки, дежурный по первой роте сержант Сорокин проявил самое настоящее человеколюбие… Он оставил на наш наряд  и суп, и кашу, и компот, и хлеб…
   -Дуй сейчас в столовку! –приказал мне Микола и громко икнул. –О-о!.. До сих пор… Ещё вспоминают!.. Быстренько там харч… Заметай… И сразу же сюда. Агапеев уже там давно… Поторопи этого… Бадодю!
   Нечего и говорить… Что я понёсся в столовую как на крыльях… Хоть меня и угостили в автопарке…
   «Но разве этого достаточно для молодого солдатского организма?! Это ведь так… Затравка…»
   В столовой я обнаружил и дежурного по первой роте, и двух наших молодых дневальных… Довольный своей военной жизнью боец Агапеев с блаженной улыбкой хлебал компот… Рядом с ним сидел не менее счастливый дневальный Катков… Всё ещё орудующий своей ложкой-черпалкой… И если бы не еда, остававшаяся на столе… То мои молодые товарищи не задумываясь откинулись бы назад… Чтобы уподобиться римским голодранцам, случайно так добравшихся до банкетного стола патрициев… Которые только на минутку-другую решили отойти к подружкам-гетерам…
   В общем, сейчас мои коллеги  также не сочли бы за грех откровенно прибалдеть на лавках в блаженной и сытой истоме… Чтобы тутже всхрапнуть минуток на сто… Но на длинном столе всё ещё оставалась армейская «снедь»… Да и дежурное наше начальство присутствовало тут же… Причём, не утратившее своей бдительности и строгости! 
   Едва завидев меня, сержант Сорокин поднялся из-за стола:
   -Зарипов! Тут и на тебя отложили… Потом быстренько наведёте порядок и бегом в роту!.. Ясно?
   -Так точно! Ответило разом трое молодых бойцов.
   Раздобревший дембель Кар-Карыч привычными движениями больших пальцев «прошёлся» по своему солдатскому ремню, расправляя спереди обмундирование и сгоняя назад неуставные складки одежды. После чего бравым и подтянутым сержантом Сорокиным неторопливо зашагал к выходу…
   А мы остались… Пока я уничтожал  свою порцию супа, каши и компота… Что мне давалось без особых усилий… Агапеич вместе с Катком сходили на кухню и возвратились оттуда с полным бачком рисовой каши… Так что… Наше солдатское пиршество продолжилось…
   Минут через тридцать мы устало добрели до казармы… Ещё минут пять мы с Бадодей спорили… Еле перебирая своими языками… Но потом  опять был брошен жребий… И по велению надломленной спички именно мне выпала высокая честь… Взгромоздиться на деревянную подставку тире тумбочку…
   Остаток дня прошёл без особых происшествий… К вечернему разводу мы уже отошли от сытного недомогания и даже навели практически образцовый порядок по всей нашей территории: и в Ленкомнате, и перед входом, и во дворике, и даже вокруг умывальника. Не обошлось и без случайных находок… Ведь день-то сегодня выдался такой интересный и очень результативный.      
   Пока Бадодий Бадодиевич старательно давил всем своим весом на квадратную подставку дневального… Пока он там молодцевато принимал строевые стойки, прикладывал правую руку к виску и привычно орал ненатуральным голосом… То «Дежурный по роте – на выход!».. То «Смирно!»… И потом «Вольно!»… В общем… Пока он там изображал собой дневального по роте… Мне удалось переделать целую кучу полезных дел.   
   Сперва я сбегал за столовую к цистерне с соляркой и набрал её почти с полведра. Потом аккуратно заливал эту синеватотёмную тягучую от холода жидкость в Поларис… Так мы называли примитивнейшее водонагревательное устройство, то есть толстенную вертикальную трубу с заваренным дном и множеством отверстий для доступа воздуха. Верхняя часть Полариса пронзала насквозь поднятую над землёй огромную цистерну с водой. Её-то и следовало подогреть к ужину, то есть к времени сдачи наряда…
   Работала эта система очень просто. Надо было умудриться залить солярку через заливную трубку диаметром в два-три сантиметра до нужного уровня, то есть до нижнего ряда сквозных отверстий… Потом во-внутрь Полариса следовало набросать щепок покрупнее и какого-нибудь другого горючего материала… А затем постараться всё это поджечь. Холодная солярка сама по себе не загорится… Но всё то, что плавало на её поверхности… Вся эта дребедень должна была загореться во что бы то ни стало!
   -Фу-у-у-у! Фу-у-у-у!
   Мне повезло с четвёртой или пятой спички… Которые я бросал в отверстия, целясь попасть в кусок плавающего в солярке картона, мелких щепок или чуть торчащую тряпку… Как бы то ни было… Моя самая удачливая спичка не погасла… А полминутки погодя она смогла поджечь краешек картонки… Потом я старательно дул на это разгорающееся пламя… Такое маленькое и столь желанное…
   Убедившись, что огонь над поверхностью солярки разгорелся более-менее уверенно… Я помчался в умывальник. Электричества здесь никогда не было и поэтому в дальнем его конце пришлось зажечь спичку. Как и следовало того ожидать… Вконец зажравшиеся бойцы остальных подразделений набросали в лоток всё то, что они не успели слопать в столовой, по дороге сюда и даже внутри умывальника… И теперь эта разбухшая масса забила собой сливную трубу…
   «которая успешно прочищалась только вот этой длиннющей палочкой… Выручалочкой!»
   Вскоре внутри умывальника был наведён относительный порядок… Пока я отсутствовал, Поларис начал гореть с ещё большей интенсивностью. Конечно можно было постоять рядом с ним подольше… Чтобы дождаться того благословенного момента, когда пламя разгорится ещё больше и станет монотонно гудеть… Когда стенки нашего Полариса покраснеют от жара… Когда эта вертикально торчащая труба станет похожа на межконтинентальную ракету «Поларис»… Зависшую рядом с нашим умывальником… И тогда рядом с этим пламенем станет так тепло и приятно…
   Но времени было в обрез. Дневальный Бадодя пока ещё не взывал в мой персональный адрес. И всё же следовало поторапливаться. Поэтому я порадовался тому, что погрел возле Полариса свои озябшие пальцы. Потом я ещё раз огляделся вокруг и собрался было бежать дальше. Но вспомнил прошлый наряд и решил проверить торцы горизонтальных труб, на которых и возлежала эта здоровенная бочка.
   Дело было привычное. Я подпрыгнул и ухватился кончиками пальцев за край трубы. Теперь следовало обхватить скользкую опору ногами и постараться взобраться ещё повыше… И в самой верхней точке запустить руку как можно глубже в эту растреклятую горизонтальную трубу… В которой тогда новый наряд нашёл столько мусора…
   Мои старания, хоть и не сразу, но всё-таки оказались успешными. Внешние торцы труб были вполне благопристойными, ибо внутри них не нашлось ничего подозрительного. А вот третий заход оказался…
   «Та-ак… Что это такое?»
   Мои пальцы вытянули из трубы какую-то материю… Развернув её и оглядев со всех сторон, я быстро понял, что же мне удалось вытащить из столь укромного места. То была утепляющая подкладка гражданской куртки. Самой её конечно же в трубе не оказалось… Как я ни пытался просунуть руку ещё глубже… Как я ни старался пошуровать там палкой… Но мне досталась только эта отстёгиваемая подкладка.
   «Ну… Ладно!»
   Моё разочарование было явно неуместным и потому недолгим. Ведь на предстоящем боевом выходе эту ворсистую подкладку можно будет надеть под горное обмундирование и тогда она хоть немного, но всё-таки согреет моё озябшее тело. На прошлом десятидневном выходе в Гиришк-Мандехе мы здорово намучались, спасаясь от промозглого январского холода, непрекращающегося дождя и неутихающего ветра. Поэтому я аккуратно сложил эту подкладку и убрал её за пазуху.
   «Да-а-а… Кому-то не повезёт… Когда он полезет по трубе за своей заначкой… Зато сегодня повезло мне… Як говОрит наш Микола… Це ж се ля ви!..»
   Когда я приступил к уборке внутреннего дворика, уже начало темнеть и мне следовало поторопиться ещё сильнее, чтобы потом с наступлением темноты не пропустить какой-нибудь завалящийся мусор. Если его обнаружит новый наряд, то они придравшись заставят меня опять убирать весь дворик. А мне этого сейчас страсть как не хотелось… Ведь все мои мысли были уже об отдыхе…
   И я спешил… Прежде всего надо было навести порядок на двух длинных столах для чистки оружия, на которых сегодня обихаживала свои автоматы и пулемёты довольная боевыми успехами облётная группа. Войдя во дворик и сразу же начав уборку с торца левого стола, я быстро собрал с поверхности и из-под стола весь мусор, щедро оставленный этими облётчиками на долю ротных дневальных. Набирая в руку и забрасывая промасленные тряпки, бумажные обрывки, спички и окурки в ведро… Ну, и попутно поругивая опухших от радости облётчиков… Я закончил с левым столом и развернулся направо, чтобы заняться вторым…
   Но тут я вспомнил то, как мне не повезло уже недельки две назад… Ведь эти сколоченные из досок столы хоть и сходились здесь, то есть в углу забора… Однако их торцы не примыкали ни к глинобитной стене, ни к соседней боковине. Эти столы лишь соприкасались друг с другом углами, оставляя открытыми свои торцы. И под поверхностью стола имелось пустое пространство, ограниченное снизу несколькими поперечными досками, приколоченными для большей устойчивости и надёжности. Вот как раз-то в это пространство и любили прятать всевозможный мусор вконец разленившиеся душары других разведгрупп…
   «Им-то что?!.. – думал я, привычно запуская руку под левый стол. -После чистки оружия им неохота убирать за собой… Засунут сюда… Всякую дрянь… А дневальные потом мучаются… Ходят… По второму разу… Убирают… Оп-па-да-на!.. Что это такое?» .      
   Под другой столешницей мои пальцы сразу же нащупали что-то округлое и металлическое… От радостного предчувствия у меня даже ёкнуло сердце… Но оглянувшись по сторонам и вытащив цилиндрическую банку наружу, я раздосадованно вздохнул… Это была явно не тушёнка.
   «Вот… Блин… Что же это такое?»
   Моей находкой оказалась металлическая банка странновато зелёного цвета. На ней не было никаких надписей или хотя бы рисунков. Даже на обоих торцах отсутствовали номера партии или чего-то там ещё. Я потряс банку и внутри неё ударилось что—то твёрдое. Это ещё больше меня разочаровало… Значит там нет ничего съестного…
   Я быстро оглянулся по сторонам и убедившись в отсутствии любопытствующих глаз, засунул найденную банку себе за пазуху. Её конечно же можно было попросту бросить в мусорное ведро… Но всё ещё оставалась слабенькая надежда на то, что внутри этой банки окажется что-то хорошее или хотя бы полезное для обмена на ту же самую тушёнку.   
   «А вдруг?!.. Вот мы тогда с Бадодей Бадодиевичем… Попируем!..»
   Убираясь уже в солдатской курилке, я обнаружил под лавками четыре цинка. Поначалу мне показалось, что это наши старые аКМовские 7,62 миллиметровые патроны образца 43-го года. Их в своё время понавыпускали столько, что этих патронов хватило Советской Армии аж до афганистанских времён. Даже сейчас нашим автоматчикам выдавали  эти неуклюжие и угловатые оцинкованные коробки тёмно-серого цвета.    
   Я почти не ошибся. В этих старинных цинках действительно были АКМовские патроны. Но всё того же китайского производства. Облётная группа вместе с оружием прихватила и эти патроны, втайне надеясь на свою военную удачу… Судя по всему, уже в курилке первой роты бойцы-автоматчики с явным нетерпением вскрыли оцинкованную тару и к величайшей своей досаде обнаружили внутри самые обыкновенные патроны «обр.43г.». Правда, такую пояснительную надпись делали на наших советских цинках. А вот китайские товарищи всю необходимую информацию выполнили при помощи своих замысловатых иероглифов. Специалистов по китайской письменности среди облётной группы не оказалось и эти четыре цинка были выбраны наобум… Но, увы…    
   -Зря надрывались! –заявил Бадодя Бадодиевич, когда я притащил эти цинки из курилки ко входу в ружпарк. –Обыкновенные это патроны. А они думали, что нашли разрывные.
   -Пусть здесь пока полежат. –проворчал я, оставив четыре патронные упаковки у двери в комнату хранения оружия. –А то на мусорку тащить далеко. Если что, возьмут их на стрельбище. Надо будет занести в ружпарк, когда Карыч откроет его. Хорошо?
   -Ла-адно! – проворчал дневальный Агапеев.
   Обыкновенные патроны, да ещё и китайского производства… Они не представляли для нас особой ценности. Вот если бы это были разрывные АКМовские патроны – тогда совершенно другое дело! Эти китайские боеприпасы отличались от обычных округлым ободком на кончике пули, наконечник которой окрашивался в чёрный цвет. Советская патронная промышленность не выпускала разрывные пули, да и во всём мире их почти что не делали. Поскольку  такие разрывные пули были запрещены международными конвенциями ещё в двадцатые годы, то есть сразу по окончанию первой мировой войны. Тогда немецкие пули «дум-дум» попортили немало здоровья английским и французским солдатикам.
   Однако современному Китаю было глубоко наплевать на какие-то Женевские конвенции, а потому его военная промышленность преспокойно выпускала автоматные разрывные пули. Причём, не только для своей Народно-Освободительной Армии Китая, но и для других… Скажем так, национально-освободительных формирований… Например, таких как афганские моджахеды.
   Местные духи закупали эти разрывные пули где-то за границей, а потом вполне успешно перевозили на территорию Афганистана. И уже на своих родных просторах душманы применяли разрывные пули против правительственных войск и советских подразделений. Чем сильно осложняли жизнь наших солдат, но зато  чрезвычайно облегчали работу госпитальных хирургов…
   Ведь обыкновенная пуля с диаметром в 7,62 миллиметра при попадании, например, в голень человека выбивала около двух сантиметров его кости. Такие ранения впоследствии успешно лечились путём сращивания уцелевших фрагментов кости, а спустя какое-то время укороченная голень вытягивалась до нужных размеров при помощи Аппарата Профессора Елизарова… И в конце-то концов подстреленный обычной пулей солдат возвращался в уже гражданский строй… Причём, вполне себе здоровым человеком.
   А вот разрывная пуля… Она хоть и имеет точно такой же диаметр в 7,62 миллиметра… Но при встрече с любым препятствием внутри этой пули взрывается очень чувствительная адская смесь… Таким образом  разрывная пуля срабатывает как мини-граната… И соответственно этой боевой характеристике ущерб человеческому здоровью становится гораздо страшнее… Такая пуля при «удачном» попадании в кость может запросто оторвать руку или ногу… Вот потому-то и сокращается время пребывания бедолаги в военном госпитале…   
   «Ведь врачам с культяпкой возни намного меньше… Но зато этому бедолаге… Уже на всю оставшуюся жизнь!»            
   А поскольку «на войне как на войне»… То разрывные пули применялись и нашими разведчиками-спецназовцами. Правда, китайские экспортёры поставляли эти антигуманные боеприпасы только лишь тёмным афганским моджахедам… У которых этих разрывных патронов было очень уж много. Но кое-что перепадало и нам… Увы, только лишь в качестве боевых трофеев. Данный тип боеприпасов  разведчики-автоматчики берегли как зеницу ока, «используя» только на конкретных боевых выходах или облётах. Ведь для пристрелки оружия и тренировочных стрельб вполне годились обычные патроны.
   Вот именно поэтому… Бойцы нашей облётной группы перед уничтожением каравана взяли с собой четыре цинка с автоматными патронами в надежде на то, что это дефицитные разрывные. Но они горько просчитались… А потому пренебрежительно забросили свои трофеи под лавки курилки. И всё же эти патроны  вполне подходили для учебно-тренировочных стрельб. Когда обладатели АКМов всласть лупят по консервным банкам и уже изрешечённым цинкам…
   -Ну, не выбрасывать же китайские товары народного потребления! –пошутил я, старательно перемещая эти цинки по-очерёдными движениями ноги.
   Ружпарк уже был вскрыт и теперь следовало позаботиться о новой партии трофеев…
   -Куда ты их мне под стол? – возмутился сержант Сорокин. –Вон!.. В дальний угол их! Да руками-руками!
   Вот и пришлось мне… Наклониться аж четыре раза, чтобы поднять  каждый цинк… Да и перенести эту очередную китайскую подделку в самый дальний угол нашего ружпарка… Хотя… Стол дежурного по роте находится прямо у двери… Но приказ есть приказ…   
   -Серёга! – позвал дневальный Агапеев дежурного. –Там тебя, кажется, зовут!
   Кар-Карыч недовольно вздохнул и вышел из оружейки. Но он не стал закрывать дверь, а просто подошёл к тыльному входу казармы… Пока он там перекрикивался с кем-то из дембелей… Пока Серёга там с кем-то переругивался… Я быстро подошёл к пирамиде нашей третьей группы и открыл нижний отсек, где хранились РД с боеприпасами.
   Вытащив наполовину рюкзак пулемётчика Зарипова, я хотел было сразу же переложить в него сегодняшние подарки своей солдатской судьбы. С подкладкой всё было ясней некуда. А вот с круглой металлической банкой… Дело обстояло намного загадочней!
   «Что же там такое?»
   Я осторожно потряс свою нечаянную находку. Она отозвалась тем же отчётливым твёрдым звуком. Я потряс банку посильнее. Отзвук был не совсем уж металлическим и не стопроцентно пластмассовым… Это было явно несъедобное… И наверняка небезопасное. Врядли зарубежные производители будут упаковывать какую-нибудь ерунду в металлическую банку, причём подозрительного однотонно зелёного цвета.
   «Что же это… Такое… Эдакое?»
   Но чувство голода взяло верх над инстинктом самосохранения. Достав из кармана консервный резак я не без труда вскрыл зелёную банку и обнаружил внутри обыкновенную ручную гранату, хоть и явно заокеанского производства. Она была уже в собранном виде, то есть с вкрученным запалом и потому готовая к бою. По внешнему виду граната была похожа на большую пластмассовую шишку, предохранительная пластина оказалась пошире, да и запал не торчал вверх так сильно, как на советских запалах УЗРГМ.   
   «Ладно… Может пригодится… -подумал я, быстро пряча заморскую гранату в самую глубину бокового кармана с пиротехникой. –Может поменяю на что-то…»
   Мои мысли сейчас были только об одном… Ведь скоро мы будем сдавать наряд и если это дело затянется… То с нашим советским ужином придётся попрощаться. Поэтому я не стал думать ни о тайных поставках афганским моджахедам ручных гранат наверняка американского производства… Ни о подлючей сущности западных империалистов, которые публично призывают к миру во всём мире… Тогда как сами втихаря предоставляют вооружение и боеприпасы афганским душманам… Которые изо всех сил мешают построению нового светлого будущего…
   -Алиев там разоряется! –проворчал дежурный по роте сержант Сорокин. –У вас там везде порядок?! А то он хочет оставить наряд на вторые сутки…
   -Да у нас везде порядок. –сказал я товарищу сержанту.
   -На всякий случай… - устало приказал Кар-Карыч. –Обойдите всё ещё разик! А то…
   Мы с Агапеичем переглянулись и без лишних слов приступили к окончательному наведению порядка. Старшина Алиев вкогнец обзавидовался боевым успехам облётной группы… И поэтому решил отыграться на внутреннем наряде по первой роте… 
    Вскоре военный порядок был наведён совсем уж окончательно… Старшина Алиев куда-то отлучился… И мы дождались своего звёздного часа - новый наряд по роте сменил нас без лишних придирок. После чего мы с Агапеичем сбегали на пару в столовую… И потом медленно пошли отдыхать.
   Однако за час до отбоя выяснилось то, что наряд из нашей третьей группы до сих пор отвечает за поддержание высокой температуры горения в двух печках-буржуйках… В которых сейчас не горело ни-че-го… И поэтому температура воздуха в нашей казарме оставляла желать лучшего.      
   -Если через полчаса печки не будут гореть… -грозно предупреждал нас временный старшина роты. –старый наряд останется ещё на одни сутки.
   Вот это была засада!.. Ведь после сегодняшнего дежурства всем нам страсть как хотелось поспать. Особенно после столь сытного обеда и довольно неплохого ужина… Но над нашим спокойным сном сейчас нависла очередная угроза… И мы сразу же отправились на поиски любого горючего материала… Будь то куски картона или бумаги, деревянные ящики из-под боеприпасов, какие-нибудь дровишки… С которыми здесь всегда страшная напряжёнка…
   -Может быть ты к своему земляку сходишь? За углём?!
   Я внимательнейшим образом посмотрел на Бадодия Бадодиевича… Ведь это именно он только что предложил мне сходить неизвестно куда… Но обязательно принести оттуда не абы что-нибудь, а самый настоящий каменный уголь… Который завозится сюда в Афганистан только лишь грузовыми автомобилями… Что составляет путь не в одну тысячу километров… Из-за чего этот самый уголёк превращался во что-то несуразно драгоценное… Особенно сейчас, то есть в феврале месяце… Практически в конце зимы.
   Но делать было нечего. И в словах солдата Агапеева имелся свой определённый резон… Ведь этот уголь хранится на складе ГСМ, который охраняет караул от пехотного батальона… В котором сейчас служит мой земляк Акмаль… Да к тому же и дембель… И сержант… Периодически заступающий в этот самый караул, который и охраняет две заветные кучи уголька…
   «Нда… Круг замкнулся…»
   А ведь старшина Алиев сдержит своё обещание. Поэтому рисковать ужас как не хотелось… Чтобы не заступить в наряд по первой роте уже по второму заходу… И я решился…
   -Ну, вы тут поищите чего-нибудь… -сказал я бойцу Агапееву. –А вдруг мне не повезёт! Что тогда?!
   -Ну, ты постарайся! – предложил и одновременно с этим попросил Володя. –А то…
   -Ладно… -проворчал я, но без всякой надежды на успех. –Попробую…
   С пустым ведром я отправился в холодную и тёмную ночь. Сначала мой путь пролёг до продовольственного склада, где пехотинец-часовой сообщил мне ошеломительную новость. Как выяснилось, мой земляк сержант Дехканов сейчас находится вэтом самом карауле… Правда, не разводящим, как обычно… А простым часовым, но на сержантском посту… который охраняет…
   -Топливный склад? – переспросил я, никак не веря своим ушам.
   -Да! –подтвердил часовой с продсклада. –На складе ГСМ. Сейчас он как раз там… Через час сменится…
   Я тутже побежал на поиски этого самого склада ГСМ. Мне приблизительно было известно только то, что это хранилище находится слева от нашего склада РАВ…Точного расположения на местности я не знал, поскольку никогда не был на этом складе горюче-смазочных материалов…
   Но надо было идти… И я шёл… В темноте было трудно определиться с ориентирами… Но всё же я добрёл до склада ракетно-артиллерийского вооружения… Грозный окрик часового помог мне понять многое. Сместившись влево вдоль заграждения из колючей проволоки, я дошёл до угла и повернул направо…
   Вскоре передо мной показалось что-то непонятное… И я остановился…
   -Акмаль! –негромко позвал я в темноту. –Акма-аль!
   Через минуту мне ответили… После благополучно проведённой процедуры опознавания меня позвали вперёд… Натыкаясь на бугры и проваливаясь в ямы, я добрался до входа на пост…
  -Акмаль, выручай! – попросил я земляка. – Уголь нужен. Хотя бы ведро. А то у нас печки топить нечем. Вот меня и отправили.
   Пехотный сержант и он же часовой помолчал сначала…
   -А ведро у тебя есть?
   Это было хорошим знаком и я даже обрадовался…
   -Конечно есть! –заявил я и даже громыхнул ведром.
   Моя подготовленность сыграла нам обоим на руку… Следуя подсказкам земляка, я поднырнул сначала под внешнее заграждение из колючей проволоки, где она более всего провисла… На нейтральной полосе мы успели обменяться крепким рукопожатием, после чего я сразу же продолжил свой путь… Затем мне удалось быстро преодолеть и внутренний забор из всё той же «колючки».
   -Иди вперёд метров десять! –корректировал меня часовой. –Увидишь кучу… Это уголь. Набирай сколько нужно. Хоть два ведра!
   Я благополучно добрался до угольной кучи и стал наполнять своё ведро, когда произошла одна досаднейшая неприятность…
   -Алик! –услышал я свистящий шёпот часового. Ложись и не шевелись! Проверка идёт!
   Я мигом пригнулся к земле… А может быть и к углю… чтобы не запачкать своё обмундирование, я принял горизонтальное положение в упоре лёжа… То есть опираясь только на сжатые кулаки и не касаясь телом земли… Или угля… Что, в общем-то, было здесь одним и тем же…
   Я ждал… Минут пять или все десять… Если не больше… Часовой Дехканов и прибывшая на его пост проверка находились  с той же стороны, что и наш Лашкарёвский гарнизон. И я отчётливо различал несколько тёмных фигур, которые перемещаясь из стороны в сторону загораживали собой далёкий свет электрических ламп освещения… Я продолжал ждать… Находясь в положении упора лёжа и внимательно наблюдая исподлобья за всем происходящим…
   На моё солдатское счастье, проверка происходила лишь у входа на территорию поста. Если бы начальник пехотного караула или же другой проверяющий вздумали пройтись по складу… То они вполне возможно обнаружили бы и меня, прижавшегося к земле… Или к углю… И моё ведро, лишь наполовину заполненное чёрным или же бурым топливом… Ведь у них наверняка имелся электрический фонарик…
   Но вскоре проверка удалилась на другой пост… И для меня прозвучал новый сигнал… После получения которого я продолжил работать руками, засыпая уголёк в своё ведро как пригоршнями, так и целыми кусками…
   Когда ведро наполнилось до самых своих краёв и даже с горкой… Я медленно пошёл к выходу… Преодолев внутреннее проволочное заграждение, я остановился на нейтралке… Мы поболтали несколько минут о том и о сём… Затем я поблагодарил земляка и направился дальше…
   Сейчас для меня главной задачей являлась как моя личная безопасность, так и сохранность ведра с углём… Ведь именно ради этого топлива мне пришлось столько промучаться… И мне  очень не хотелось споткнуться о какое-нибудь естесственное препятствие, чтобы не рассыпать мой драгоценный улов… А ещё мне не хотелось именно сейчас попасться на глаза какому-нибудь бдительному офицеру или хозяйственному прапорщику… Которые непременно захотят выяснить то, откуда я сейчас иду и где это мне удалось раздобыть целое ведро угля… Все эти разбирательства закончились бы тем, что меня отвели бы к дежурному по нашему батальону спецназа, который обязательно пригласит к себе командира первой роты…А стоять с грязными руками перед капитаном Перемитиным… Этого я тоже не хотел…
   «Да и уголь отберут! –думал я на ходу. –Отберут вместе с ведром… Что я потом буду делать? Не-ет… Не хочу… Никуда не хочу!.. Только в свою первую роту! Только туда…»               
   Но мне повезло и с этим… Хоть «задами да огородами»… Хоть и в кромешной темноте… Однако  Я всё-таки добрался до нашей казармы… И вручил это ведро угля своим заждавшимся товарищам. Они тутже помчались к буржуйкам, в которых еле-еле догорали щепки, промасленные тряпки и куски картонной упаковки. После этого счастливого момента я пошёл в умывальник, чтобы отмыть свои перепачканные руки и привести в порядок сапоги да форму…
   Когда я возвратился в казарму, в обеих печках-буржуйках весело гудело жаркое пламя… А раскалённые чугунные бока приятно радовали глаз… Да и тепла было гораздо больше…
   Так военная гроза и алиевская угроза прошли-проплыли стороной… И мы всё-таки окончательно сдали свой наряд по первой роте…
   И Слава Богу!.. А ещё спасибо всем, кто мне помог… И часовому у продсклада, и сержанту Акмалю… И даже проверяющим пехотный караул… За то, что меня «не почикали»…
   С этими приятными мыслями я и заснул… До самого утра.
*
   Глава 11. МЫ ДЕЛИЛИ РАДОСТИ И ГОРЕ…
   При построении на завтрак выяснилось, что на углу плаца стоит сам комбат Еремеев, очевидно решивший лично понаблюдать за тем, как родные ему роты выдвигаются в солдатскую столовую. Временный наш старшина подразделения сразу же смекнул в чём дело и тут же принял необходимые меры.
   -Где Джурик? –спросил сержант Алиев.
   Рядовой Джурилло являлся ротным запевалой, и его присутствие в строю именно сейчас было просто-таки обязательным.
   -Он сегодня в наряде . –ответили Алиеву из первой группы. –На тумбочке стоит. У заднего входа.
   Но гортанное слово старшины оказалось убедительнее всех прочих обстоятельств. Дневального Джурика срочно вызвали на переднюю линейку и после короткого целеуказания он занял своё место в самом центре родной ротной колонны.
   А комбат продолжал стоять и ждать… И его нельзя было не уважить…
   -Джурик! –вполголоса произнёс старшина. –чтобы песня!.. Понятно?
   -Понятно! –со вздохом отвечал дневальный тире запевала.
   Рядовому Джурилло сейчас очень многое было понятно… Что комбат стоит здесь не просто так… Что строевую песню следует спеть очень хорошо… Что потом он, то есть Джурик  вместе с ротой усядется за столы и, вполне возможно, вместе с нею же встанет… Что и на обратном пути в казарму ему придётся опять исполнять свою обязательную арию… В общем,что его мечтам наесться хоть в наряде… С этим ему придётся подождать до обеда или даже до самого вечера.
   Тут прозвучала соответствующая команда «Шагом-Марш!» и первая наша рота дружно потопала к противоположному углу плаца, чтобы именно оттуда отправиться как навстречу «вперёд-смотрящему» комбату,так и далее в столовую.         
   Вскоре наше подразделение добралось до этой крохотной точки на карте Афганистана, на ходу развернулосьв нужную сторону и затем остановилось, чтобы выровнять продольные колонны с поперечными шеренгами.
   -Равняйсь! Смирно! Шаго-ом… Марш!
   Последнюю команду сержант Алиев рявкнул громче обычного… Но первая наша рота и без этого однообразно шагнула вперёд, как и положено,левой ногой… Да и замаршировала далее…
   -Песню! –прокричал старшина. –Запе-вай!
   Ротная колонна сделала ещё два шага, после чего в сырой утренний воздух взвился хрустально чистый и звонкий голос рядового Джурилло…      
       Отзвучали песни нашего полка
   Попадание было тютелька в тютельку!.. В этой строевой песне, столь удачно переделанной из невесёлой песни Булата Окуджавы, и без того уже полным полно грустной лирики… А тут ещё и запевала Джурик добавил в неё свою личную печаль-кручину… Ведь ему ещё долго ждать этого момента, когда наконец-то отзвучат все его военные песни… 
       Отстучали конские копыта
   Выводил запевала Джурик… Безутешно и явно смирившись со своей участью… Ибо ему ещё предстояло целый год топать и топать своими солдатскими сапогами.   
       Пулею пробито днище котелка
   И эта солдатская тоска по окончательно уничтоженной походной посуде… А значит и по безвозвратно утраченной возможности поесть… То есть позавтракать… Как, например, сейчас… Эта тоска по еде прозвучала особенно сильно.
       Маркитантка юная уби-и-ита!      
   Ну, допустим… Наши продавщицы из ВОЕНТОРГовского магазина были не столь юными… Да и убить их можно было разве что бронебойным снарядом из танкового орудия… Но всё равно… Воображаемую в мыслях и озвученную на устах «маркитантку юную»… Словом, молоденькую девушку из походной лавчонки было жалко… Могла ж ещё пожить…И поэтому рядовой Джурик вложил всю свою оголодавшую и истосковавшуюся по женщинам душу в трагически-печальное слово «уби-и-и-ита!»
   Ну, а ещё через два шага в песенное дело вступила вся наша первая рота. Причём, без всякой лиричности и прочей мелодичности…
       Пулею пробито днище котелка
   Дружно рявкнула колонна первой роты… Ну, и далее…
       Маркитантка юная уби-и-ита.
   Грубоватый ротный хор был совершенно лишён какой-либо задушевности… Что впрочем своим контрастом только улучшало джуриковское соло… Ведь запевала вкладывал в слово «уби-ита» искреннюю свою жалость и кристально чистое юношеское сочувствие… Тогда как вся остальная рота пела это слово утверждающе и бесповоротно… Мол, убита и всё тут! Ничем здесь ей не поможешь… Разве что спеть про эту юную лавочницу…
   Когда рядовой Джурилло принялся за второй куплет, наша первая рота как раз поравнялась с командиром батальона.
       Нас осталось ма-ло… Мы да наша боль!
   Джурик выводил слова таким чистейшим проникновенным голосом… Что это могло выжать скупую мужскую слезу даже из самого очерствелого сердца самого старого служаки!.. Причём даже заматеревшего прапора из финчасти… Ну, никак не преминувшего пустить крокодильи слёзы по поводу всего лишь нескольких уцелевших получателей солдатской получки… Конечно же умолчав про то, сколько же останется ТАМ… В уме…
        Нас немного и врагов немного...
   Прапорщики и делопроизводительницы из продслужбы… Вообще бы обрыдались!.. Жалеючи наших бедненьких солда-атиков…
        Живы мы покуда…
   Майору Еремееву, если судить по его довольному выражению лица,наше военно-горловое пение очень даже понравилось… Видать, все мы не зря старались… Комбат даже крикнул что-то нам вослед, но мы этого так и не разобрали… Вся первая рота дружно орала припев, то есть две последние строчки из второго куплета… Ну, про то, что покуда мы живы, то мы всё ещё являемся фронтовой голью… А вот когда мы все погибнем… Вот тогда-то перед нами и откроется райская «доро-ога»…  (* прим. автора: Вот так!.. И никак не меньше. А вы как думали?!( 
   Затем Джурик пропел третий и четвёртый куплеты. На этом песня и закончилась. Что ни говори, но сегодня наш ротный запевала был явно «в ударе» и поэтому строевая песня прозвучала в его исполнении без единой фальши. Ведь общая тональность этой, почти-что гражданской песни оказалась очень даже соответствующей нашей афганистанской действительности. А она здесь была очень строгой и подчас слишком уж суровой.
   «Но ведь нам к этим трудностям не привыкать…»
   Завтрак оказался «так себе». Просто мы успели слопать на две-три ложки больше, чем обычно. И вовсе не потому что наше подразделение очень хорошо спело строевую песню. Причина была более чем элементарной – неподалёку от старшины Алиева какое-то непродолжительное время маячила рослая фигура зампотыла батальона. А ведь именно он и отвечалза всё наше солдатское обеспечение, в том числе и продовольственное. Именно поэтому сержантом Алиевым овладели некоторая робость и даже смущение… В общем, победила элементарная осторожность…
   Но когда рослый и явно не худенький старлей Ханнолайнен пошёл к своим непосредственным подчинённым, то есть к узбекам-поварам… Вот тогда-то и прозвучала особо ненавистная в первой роте команда… «Закончить приём пищи! Встать! Выходи строиться!»               
   И на обратном пути дневальному Джурилло пришлось петь строевую песню. Правда, на этот раз сольное исполнение было ещё более тоскливое… Если не сказать, запредельно-унылое… Ротный аккомпанемент также не отличался бодростьюи жизнерадостностью.
   А вот на утреннем разводе командир батальона похвалил нашу первую роту за отличное исполнение строевой песни. И ещё майор Еремеев объявил свою личную комбатовскую благодарность нашему задушевному запевале.
   Однако в этот момент рядовой Джурилло находился в казарме, то есть на своей тумбочке-подставке. А потому отвечать положенное «служу Советскому Союзу!»было некому. пришлось это сделать командиру первой роты. Но капитан Перемитин этим ничуть не огорчился… Скорее, наоборот… Неожиданный успех одного запевалы воодушевил ротного на ещё большие свершения…
   -Взводные запевалы – ко мне! – скомандовал Перемитин по возвращению к казарме. – Командиры групп! Войска – в вашем распоряжении!
   Как и следовало того ожидать, командиры разведгрупп никак не стали упускать такой наисладчайшей возможности поруководить своими собственными войсками… Тогда как к ротному недружным шагом направились взводные запевалы… В их числе был и я.
   -Кого не хватает? –полюбопытствовал ротный, оглядывая нашу троицу.
   И опять за рядовым Джурилло отправили быстроногого гонца. Ведь Джурик по совместительству исполнял обязанности запевалы первого взвода. Это когда вся первая рота маршировала общей колонной, именно тогда он являлся ротным запевалой. А когда мы шагали по-взводно, то есть четыре взвода один за другим, вот тогда Джурилло надрывал своё горло наравне с остальными взводными запевалами. И всё же его первая группа начинала своё выдвижение самой первой. Поэтому Джурику выпадала роль первой скрипки во всём нашем оркестре. Ну, а потом начинали петь уже все остальные…
   Вскоре перед капитаном Перемитиным выстроилось четверо солдат с самыми лучшими вокальными данными. Первую группу представлял Джурилло. Из второй  был молодой солдат Михальчук. Честь РГ №613 защищал я. Ну, а четвёртый взвод предстал в лице старого бойца Саньки Богомолова.
   -Итак! – начал ротный. –Сейчас мы будем разучивать новую строевую песню! Ясно?
   -Так точно! – дружно ответили мы.
   -Отлично! – улыбнулся наш ротный дирижёр. Я вам сейчас напою первый куплет и припев. А вы его запоминайте!
   Капитан перемитин звучно прокашлялся и начал петь…
       Как на Поле Куликовом   
           Прокричали кулики
       То в порядке бестолковом
          Вышли русские полки
       Как дыхнули перегаром –
          За версту разит!
       Значит выпили недаром
          Будет враг разбит!
   Командир роты на секунду остановился, чтобы набрать побольше воздуха в лёгкие, после чего приступил непосредственно к самому припеву…
       И слева наша ра-ать! И справа наша рать!
       Хорошо в чистом по-о-оле мечём помаха-а-ать!   
   На этом музыкальные способности нашего командира закончились и он перешёл к устному разговорному…
   -И так - два раза! –сказал ротный. –То есть куплет… Тьфу, ты… То есть припев повторяем. Ясно?!
   Мы молчали, отказываясь верить своим ушам и глазам… Капитан Перемитин воспринял эту явно затянувшуюся паузу как заурядную солдатскую невнимательность… Вследствии чего нам попросту не удалось запомнить с первого раза всю эту, так сказать, строевую песню.
   -Повторяю ещё раз. – заявил нам ротный перед тем, как запеть снова.
   И опять… Почти что на весь наш батальонный плац… Да что там плац! Чуть ли не на весь Афганистан!.. Вернее, на весь земной шар!.. Понеслись просто-таки кощунственные слова… И про Куликовское поле, которое вообще-то имеет немаловажное значение для нашей истории. И про русские полки, которые с явного будуна вышли в «порядке бестолковом» на это самое поле.  И про разящий за версту перегар, что категорически противоречило проводимой ГенСеком Горбачёвым антиалкогольной кампании. Единственное, что невызывало антипатий, - это были слова припева, в которых чётко и вполне нейтрально озвучивались обычные и понятные вещи… Ну, что хорошо в чистом поле мечём помахать… Особенно когда и справа, и слева имеется по целой рати…
   «Действительно… -думал я с нарастающей тоской. –Чего б мечом не помахать, когда с обоих флангов такая мощная поддержка? И всё же… Где он такую «песню» откопал?»   
   Командир первой роты уже закончил свои вокально-музыкальные упражнения, а четверо его подчинённых смотрели на товарища капитана с явным таким непониманием. Ведь всё это музыкально-театрализованное действо происходило хоть и напротив нашей казармы, но всё-таки на батальонном плацу. А вокруг сейчас ходило, бродило и шныряло столько нашего военного люда!.. Да и от других, то есть соседних казарм на нас пялилось немало бойцов… Которые, наверняка и почти что точно… Одним словом, втайне потешались над всеми нами…
   Однако капитану Перемитину было наплевать на окружающие его обстоятельства и прочие условности военно-солдатского нашего бытия. Ему, наверное, хотелось поразить всех офицеров батальона и даже командование бригады столь неординарными песенными способностями своего подразделения. Поэтому  командир первой роты не терял время даром.
   -Больше повторять не буду! – заявил он и тут же перешёл кнашей части выступления. –А теперь-с… Приступим! На месте шагом марш!
   Как и положено при такой команде, мы вчетвером затопали на одном месте, чётко размахивая руками и высоко поднимая колени. Наша строевая исполнительность ротному начальству пришлась  по душе…
   -Песню запе… -произнёс командир, подстраиваясь под то, когда левые наши сапоги дружно бухнут по земле. –Вай!
   Как и предписано Строевым Уставом, исполнительная часть команды в виде слога «Вай!» была отдана в момент касания земной поверхности четырёх наших левых ног. Далее солдатам-запевалам полагалось топнуть один разик правой ножкой… И в тот самый момент, когда громыхнёт уже левый сапог… Вот тогда-то и начать своё сольное выступление…
   Однако… Мы продолжали шагать на месте… Поочерёдно топча афганистанскую твердь то левой, то правой ногой… А песни всё не было.
   -Запе-ВАЙ! – ещё раз приказал командир роты.
   Наш солдатский квартет продолжал маршировать на месте. Подбородки оставались высоко поднятыми... Глаза всё также бесстрастно смотрели вперёд и вдаль… Восемь рук по очереди выносились перед корпусом и резко откидывались назад…Ноги ходили ходуном…А песни…   
   -Вы чего? – не выдержал товарищ капитан. –Оглохли? Я уже в третий раз командую… Запе-ВАЙ!
   Но и третья попытка оказалась безуспешной… Мы дружно шагали на месте… Но спеть эту песню… У нас никак не получалось…
   -Ясно! –произнёс капитан Перемитин. –Стой! Раз-два! Если неполучается хором… Будем отрабатывать по-отдельности. Джурилло! На месте…
   Запевала первой группы и всей нашей роты оказался очень смышленым малым.Он чётко и беспрекословно замаршировал на месте. А после команды ротного запел эти крамольные слова и целые строчки… То ли шутки-прибаутки, то ли издёвки и даже надругательства… В общем, нашей новой строевой песни.
   -Молодец! –похвалил Джурика ротный, когда прозвучал и припев. –Стой! Михальчук!
   Молодой запевала второй группы тоже исполнил свою сольную партию. До джуриковского уровня он конечно же не дотягивал, но тем не менее… Его срывающийся от волнения голос рано или поздно, но всё-таки должен был окрепнуть…    
   -Зарипов! –приказал ротный. –На месте шагом МАРШ! Песню запе-ВАЙ!
   Невзирая на текущий по спине холодный пот и поднимающиеся дыбом волосы… Я всё же переборол весь этот ужас… То есть надвигающийся кошмар похабной военной песни… Сначала замаршировали мои руки и ноги… А затем прорезался и голос…
   -Молодец! – по ходу действия похвалил меня ротный.
   Мой голос тутже осёкся и замолчал… Я как раз закончил исполнение строчки про, в общем-то, безобидных птичек куликов… Одобрение командира меня сбило с уже набранного темпа… Поэтому моё выступление было сорвано. И мне пришлось начинатьвсё заново.   
   Со второго захода я спел всё и сразу. То есть без остановки и до самого припева, повторённого дважды… Однакож… Во время моего пения на душе с каждым слогом и с каждой  произнесённой буквой становилось погано и тошно. И к финалу своей партии я уже успел проклясть всё!.. И подневольную свою участь солдата… И умение петь строевые песни. И всю эту задумку ротного. И даже свои трёхлетние занятия в музыкальной школе… Два года скрипки и один баяна.   
   Я закончил петь и остановился, готовый провалиться от стыда сквозь землю. А капитан Перемитин уже перешёл к запевале четвёртого взвода. Вот здесь-то он мог не волноваться. Санька Богомол уже был дембелем и поэтому пропел свою сольную арию, как говорится, без сучка без задоринки.
 -Молодцы! – похвалил нас всех самодеятельный дирижёр первой роты. – А теперь все хором! На месте шагом МАРШ!
   Мы вчетвером опять зашагали на месте. Но когда товарищ капитан скомандовал своё «Запе-ВАЙ!»… Ни единого звука не вырвалось из четырёх наших солдатских глоток… Ни даже малейшей попытки… Слышалось только буханье наших сапог… И больше ничего…
   -Так вас и сяк да разэтак! – в сердцах выругался командир после третьей попытки. –Вы что, дебилы что ли?.. Поодному поёте, а все вместе… Не можете!
   Мы угрюмо молчали. Затем товарищ капитан резко развернулся к казармам и одним своим рыком разогнал всю скопившуюся там публику. Когда эти втихомолку смеявшиеся зеваки разбежались и в тылу стало пусто, ротный вновь вернулся к своей затее…
   -Начинаем всё заново! –объявил музыкальный наш руководитель тире мучитель. –Рядовой Джурилло!
   Но увы… Не помогло и отсутствие сторонних наблюдателей, и уже официальное обращение. По отдельности мы кое-как, но всё-таки пели всю эту похабщину… А вот все вместе… Что называется, песня не шла…
   С капитана Перемитина уже слетела вся его развесёлость. Что случалось крайне редко и только в самых тяжёлых случаях. Теперь ему уже как командиру хотелось проявить всю свою командирскую состоятельность. Чтобы все узнали многое… И другие офицеры… Что он пользуется в роте таким непререкаемым авторитетом и уважением, что подчинённые готовы исполнить любую его волю. И остальные солдаты батальона… Что в первой роте всё обстоит очень строго и практически беспрекословно начальству… Да и мы тоже… Что во всём нашем родном подразделении имеется только один… И Бог, и царь, и командир…
   Но всё-таки… Как говорится, нашла коса на камень… Мы всё это отлично понимали… Как и то, что теперь нас могут ожидать бесконечные наряды и ночные работы, утомительные занятия по строевой подготовке и физические упражнения на выносливость… И даже тяжкая арестантская доля афганистанского губаря… Несмотря на все эти «прелести», мы продолжали стоять на своём… Каждый из нас по-отдельности ещё мог спеть всю эту пошлость… А вот вчетвером – ни в какую!..
   Товарищ капитан пробовал и так, и эдак… Меняя и стратегию строевого хорового искусства, и тактику объединённого вокального исполнения... Ротный даже пел акапелло, но с каждым из нас по- отдельности… Что получалось довольно-таки неплохо… Но когда четыре запевалы должны были слиться в один солдатский квартет, да ещё и в сопровождении целого капитанского тенора…Вот тут-то всё повторялось вновь и вновь… Мы вчетвером молча маршировали на месте. А вот товарищ командир первой роты…
   Вскоре и нашему начальству надоело надрывать в-одиночку своё командирское горло…
   -Напра-ВО! – скомандовал ротный. –Туда… За умывальник! Шагом марш!
   По дороге мы естественно приуныли. Ведь на плацу товарищ капитан может только обещать нам все кары небесные и земные «блага». Поскольку все мы оставались на всеобщем обозрении: как из окон штаба бригады, так и всего Лашкарёвского гарнизона. А вот за солдатским нашим умывальником почти безлюдно, а значит и практически безнаказанно… И вот здесь-то мы за своё молчаливое упорство сможем вволю напрыгаться «джамбы», наползаться по-пластунски по февральской грязюке, да и мало ли чего… Ведь в нашей солдатской жизни имеется столько всего «интересного».
   Но и в совершенно безлюдном месте, то есть в абсолютно бесконтрольном пространстве всё повторилось опять. Не помог и наш солдатский умывальник… Мы устало маршировали на месте, но петь эту музыкальную пакость не могли…    
   -Вы хоть можете объяснить в чём дело? – не выдержал ротный. –Что здесь такого заподлянского?          
   Мы молчали. Ведь товарищ капитан лет на восемь нас старше, и следовательно сам должен понимать… Что негоже солдатам Советской Армии петь такие иронично-издевательские песенки про нашу общую историю. Одно дело –исполнять её в составе хорошо так подвыпившей мужской компании. И совершенно другое – петь такую похабщину в качестве строевой песни, да ещё и самого настоящего боевого подразделения советского спецназа.
   А ещё имелись тут другие нюансы. Не столь глобальные, но всё же имеющие немаловажное значение для каждого из нас. Лично мне как татарину было неприятно петь эту песню, где так откровенно опошляется Куликовская битва, в которой русские полки под командованием князя Дмитрия сражались с монголо-татарскими войсками. И победили… А если уж в первом куплете содержится такая издёвка над одними участниками, то в конце песни может быть всё что угодно про других… Вплоть до откровенного глумления над проигравшими…
   Может быть именно из-за этого, то есть по причине неизвестного содержания остальных куплетов… А может и вследствии общей издевательской тональности этой якобы песни… Или же от нежелания оказаться посмешищем в глазах остальных солдат как первой роты, так и всех бойцов шестого батальона… Или же исключительно из уважения к Памяти… Как бы то ни было, но петь хором мы отказывались.
   Самым любопытным было то, что наше молчаливое противодействие оказалось совершенно спонтанным. Мы ни о чём не договаривались друг с дружкой, что в принципе  было невозможным, поскольку стояли в одной шеренге и прямо перед командиром роты. По этой же причине у нас не имелось малейшей возможности хотя бы переглянуться, чтобы передать какую-нибудь условную информацию взглядом или же мимикой. Поначалу наше негласное сопротивление было неосознанным и почти интуитивным. Получалось так, что первой не приняла эту песню душа каждого из нас. А уж потом забастовал и разум.
   Да… Когда каждый запевала исполнял эту песню в одиночку, то есть перед самим командиром роты… Стало быть перед товарищем капитаном. То здесь всё ещё были возможны сепаратные сделки с каждой отдельно взятой совестью. Ведь все мы являлись солдатами срочной службы, и сейчас нами командовал сам капитан Перемитин. И под пристальным взглядом ротного каждый из нас эту песню пел.
   Но когда четыре солдата-срочника объединялись в одно целое… Хоть и маленькое, но всё-таки воинское подразделение. Вот тут-то четыре наши души, а также четыре совести, четыре сердца, четыре голоса и четыре тела… Вот тут-то мы сливалисьв одну маленькую, но практически непобедимую силу. И нас в этом случае не могло одолеть ничто на свете! Ни всякая там заморская зараза или же афганистанская напасть. Ни суровые климатические условия или бытовые трудности. Ни командир первой роты, ни его обещания тире угрозы, ни даже комбат Еремеев… Который, наверняка, даже и мысли не допустит о таком воинском кощунстве… Чтобы вот так, то есть в солдатском строю распевать похабно-пошлые песенки про нашу Великую Историю.
   Что ни говори, но командир нашего батальона майор Еремеев был русским по национальности. Однако родился он в узбекском городе Чирчике. Капитан Перемитин тоже был русским и родом из Сибири. То ли из Омской, то ли из Томской области. Из присутствующих здесь запевал и дембель Санька Богомолов был русским. Молодой солдат Михальчук являлся украинцем и стало быть родом «С Украйны». Фазан Джурилло вроде бы был из Закарпатья. Ну, и я – татарин, родившийся неподалёку от узбекистанского города Бухары. С отцовскими корнями из Башкирии и материнскими – из Пензенской области.
   Все мы отличались друг от друга различными и немаловажными моментами: и национальностью, и местом рождения, и даже говором… То есть манерой произношения русских слов. Но тем не менее… Все мы ощущали себя хоть и небольшой, но всё-таки частичкой одного единого целого – великого и могучего Советского Союза.               
   Действительно, в нашем прошлом переплелось великое множество различных событий, исторических связей и человеческих судеб. Было там и не столь радостное и светлое. Но всё это осталось в далёкой древности. Это уже стало нашей общей историей, которую нам нельзя забывать, чтобы не повторить в будущем прошлых ошибок. Поэтому нашу общую историю следует помнить, чтить и уважать. А тем более нашей историей нельзя злоупотреблять. Чтобы ненароком не противопоставить нас друг напротив друга и тем самым разобщить нашу сплочённую державу. Чтобы не разрушить нашу общую на всех страну – Союз Советских Социалистических Республик.
   «А тут… Э-эх…»   
   А здесь товарищу капитану вздумалось потешить себя и окружающих, скажем так, не самым подобающим образом. Своего командира роты мы уважали очень сильно. Однако существует нечто большее, о котором нельзя даже думать плохо… А тем более говорить… А тут нас заставляли петь!..
   «Ведь и наш государственный Гимн не во всех местах можно исполнять! Если конечно же человек уважает себя как Человека и Гражданина!»
   Мои мысли пока что оставались только лишь моими мыслями. Высказать их вслух я никак не решался. А наши мучения всё продолжались.
   Вскоре, то есть после очередного этапа разучивания строевой песни… То есть после неизбежного финала выступления нашего военного квартета, которое закончилось так и не начавшись… Капитан Перемитин разочарованно вздохнул… Он понял всю тщетность своих усилий и стараний… Мы лишь топтались на месте, но только не пели…
   -Стой! –скомандовал ротный и устало махнул рукой. –Напра-ВО! Шагом марш в казарму.
   Четверо его подчинённых послушно развернулись в нужном направлении и вразнобой зачавкали по февральской грязи. К всеобщей радости, наше молчаливое сопротивление не обернулось никаким военным наказанием. Во всяком случае здесь, то есть за солдатским умывальником.
   Но и в родном подразделении ничего такого с нами не произошло. Капитан Перемитин скрылся в своей комнате, а мы занялись своими делами.
   Во время дневного путешествия в заветно-сказочную Страну Столовую наша первая рота повзводно горланила четыре разные песни. В первой группе всё вспоминали утреннюю маркитантку и прострелянное днище. Во второй хлопцы распрягали коней да ложились «спочивать». В доблестной РГ №613 с моей подачи пели про славные солдатские дела и боевые будни, заглушая тем самым еле доносящиеся сзади голоса четвёртого взвода. Словом, всё шло в прежнем русле.
   И после обеда… То есть после того, как вся наша первая рота встала из-за переполненных столов с «лёгким» чувством голода. И на обратном пути всё обстояло в духе последних времён. В первой РГ ещё больше тосковали о юной покойнице и изувеченной посуде. Во втором взводе все хлопцы уже забылись в голодном сне, тогда как запевала продолжал надрываться из последних сил… Всё копая и копая свою криницу… Шатаясь от усталости и отсутствия Маруси с чем-нибудь вкусненьким. Грустновато было и у нас. Четвёртый взвод вообще молчал, видимо, уже не имея никаких сил.
   В казарме наше молодое солдатское сословие занялось обычным наведением порядка: отбиванием канта на одеялах и выравниванием табуретов. По причине отсутствия в роте офицеров все дембеля дружно завалились на свои нижние кровати. Они отдыхали… Изредка переговариваясь и широко зевая… Ведь сейчас было время послеобеденного отдыха.
   Минут через десять в дверях Ленкомнаты показался дневальный Джурик. Он несмело подошёл к расположению второй группы, где и остановился с самым виноватым видом.
   -Али… -начал он. –Повара сказали, что у них ничего нет.
   Лежавший на кровати сержант стал сердиться:
   -Джурик, ты чо?! Ты им говорил что это для меня?
   Как оказалось, старшина роты недавно отправил в столовую дневального Джурилло, чтобы тот набрал для него здоровой солдатской пищи. Сытой и полезной. Однако Джурик не только не справился с этим очень ответственным поручением…Он ещё и осмелился самолично появиться в казарме, да ещё и с пустым бачком… Подрывая тем самым безупречную и блестящую дембельскую репутацию сержанта Алиева.         
   -Да я им говорил… - безрадостно сообщал Джурик.
   Но тут его перебили…
   -Али, ты что? Тоже голодаешь? Не наедаешься в столовой?
   Это под громкий хохот прокричал дембель Матвеев. Причём, из своего четвёртого взвода, располагавшегося в противоположном конце казармы. Так что его откровенно надсмехающийся голос услышали все… Как дембеля, так и фазаны с молодёжью…
   -Матвей!.. –начал было Алиев, но тут вся его агрессия переключилась на невысокого дневального с бесполезным бачком. –Джурик! Если через десять минут поляны не будет, то ты у меня…
   Рядовой Джурилло безропотно выслушал дембельские угрозы, но со своего места так и не тронулся.
   -Да нету там у них ничего. –произнёс он и для вящей убедительности показал дно пустого бачка. –Я же сам смотрел.
   Его унылый тон и безрадостный жест вызвали вполне понятную ответную реакцию. 
   -Опоздал, сучара… -выругался старшина. –Меня это не гребёт! Ищи хавчик где хочешь! Впирёд!
   -Ну, где я найду? –забормотал Джурик.
   Уже знакомый его ответ, а ещё больше упрямая неподвижность окончательно разозлили сержанта Алиева. Какое-то время он материл дневального Джурилло, распаляясь всё сильнее и сильнее. Невысокий Джурик молчал и не возражал…
   В этот момент из дверей Ленкомнаты в казарму шагнул фазан Галиуллин, держа обоими руками кипу постельного белья. Джурилло слегка посторонился, чтобы пропустить своего товарища по призыву… Тот двинулся было в образовавшийся проход, но тут…
   Сержант Алиев перестал ругаться и решил наказать провинившегося более эффективно:
   -Эй, Галиуллин! Ну-ка, дай Джурику звездюлей! Слышь!?
   Все в казарме затихли. Так и не успевший прошмыгнуть мимо опасного места, то есть практически застигнутый врасплох Галиуллин поначалу было остолбенел, выпучив от удивления глазки. Но только на секунду. Он стремительно метнул свой взгляд на рассерженного сержанта Алиева, затем уже на беззащитно-растерявшегося Джурика… Но ослушаться Алиевского приказа Галиуллин не посмел… То ли побоялся его дальнейшего гнева, то ли чего ещё…
   -Ты чёменя не понял? –прорычал с койки старшина. –Бей его!
   Галиуллин ловко перебросил стопку простыней себе подмышку и принялся бить Джурика. А тот прижался спиной к стенке и даже не думал отбиваться… И при этом продолжал улыбаться… Всё также беспомощно и растерянно…
   -Галиуллин, ты чо?! – взревел Алиев, одним рывком поднимаясь с кровати. –Нагребать меня хочешь?
   -Кто? Я? – удивился Галиуллин. –когда?
   Но было уже поздно. Вне себя от злости сержант Алиев вышел из межкроватного прохода и сразу же стал раздавать свои размашистые оплеухи. Первому досталось Галиуллину, а уж потом и Джурику…
   -Забери своё бельё! –приказал напоследок Алиев и пинком ноги отбросил упавшие на пол простыни.       
   Отлетевшее в сторону постельное бельё собирали двое: дневальный Джурилло и его «истязатель» Галиуллин.  У обоих алым цветом горели щёки и уши. Но им сейчас было не до этих мелочей.Они проворно собрали простыни и наволочки, после чего отнесли их в расположение первой группы.
   Я стоял как раз напротив и хорошо видел их обоих. Джурик и Галиуллин даже не ругались, а сосредоточенно продолжали заниматься своими простынями и наволочками: быстро отряхивая их от мелкого мусора и заново складывая в стопку. 
   -Чего смотришь? – не прекращая работать, спросил меня Галиуллин.
   Он поймал на себе мой взгляд и теперь с некоторым вызовом интересовался у меня причиной моего любопытства.
   -Да нет. –ответил я. –Ничего.
   Я конечно же не считал себя отчаянно смелым, чтобы лезть на рожон, то есть против сержанта Алиева. Однако в аналогичной ситуации предпочёл бы решительно отказаться… Даже под страхом неизбежного алиевского наказания. Уж лучше я огрёб бы посвоей шее, чем стал бы послушным исполнителем чьей-то чужой воли…
   «Это конечно же хорошо так думать в спокойной обстановке… -рассеянно размышлял я. –Но поднимать руку на своего же товарища… И в угоду этому Алиеву!.. Я бы ни за что не стал… Ни за что.»
   Однако это была только лишь моя категоричность. Ведь сержант Алиев отличался повышенной жестокостью по отношению к виновным или же к непокорным. Да и Галиуллин не был бы казанским татарином, если бы не попытался найти другую лазейку из столь неоднозначной ситуации. Чтобы, как говорится в пословице, и волки были б сыты, и овцы остались целы. Ведь у него под правой подмышкой находилась стопка постельного белья, которую Галиуллин придерживал ещё и снизу. Так что бить Джурика ему приходилось одной левой. Да и то… Это были не удары, а всего лишь тычки кулаком… Которые попадали дневальному Джурилло то в плечо, то в грудь… Причём, без особой такой силы…
   Оттого-то Джурик и улыбался, продолжая оставаться на своём месте. И всё может быть обошлось. Если бы дневальный скорчил хотя бы нейтрально-невозмутимую гримасу. Но Джурилло улыбался, явно растерявшись от столь неожиданного оборота. Ведь его вроде бы и бил товарищ по призыву, но и никакой ощутимой боли Джурик от этого не испытывал. В общем, его улыбка всё и испортила. Сержант Алиев вконец рассвирепел и тогда досталось им обоим: как рядовому Джурилло, так и рядовому Галиуллину.
   А первая рота продолжала жить своей обыденной жизнью. Этот недавний инцидент был всего лишь заурядной и досадной неприятностью, испортившей настроение только Джурику и Галиуллину. Подобные происшествия являлись не такой уж и редкостью. Ведь осторожные и многоопытные наши дембеля предпочитали не рисковать понапрасну, и наказание провинившихся молодых бойцов руками более старших фазанов… Здесь это было явно не в диковинку. Правда, в нынешнем случае участвовали два фазана. Но ведь всё и так уж было ясно, что Галиуллин лишь исполняет номер… Ну, и получили потом они оба.
   Минут через десять в роту примчались молодые гонцы из второй группы. Они выполнили алиевское поручение на все сто процентов, сбегав в магазин за деликатесами для своего строгого дембеля. Консервированное мясо «ДАК», банка сгущённого молока, пара пачек печенья и две банки газированного напитка «Си-си» по их мнению должны были утихомирить проголодавшегося дедушку. Но не тут-то было… Али несколько раз прорычал из своего угла… Но из Ленкомнаты уже выбежал ещё один посланец со свежедобытой буханкой хлеба…
   И вот только теперь всё окончательно успокоилось и  полностью утихомирилось.
   «Овцы конечно же немного пострадали, но волк всё же был накормлен.»      
   Остаток дня прошёл как обычно… Не так стремительно и безрадостно… На облёты сегодня летала вторая рота… Таким же «обычным» оказался и ужин… Товарищ прапорщик наверное уже обикался в своём родном Таганроге… Так часто мы его теперь вспоминали…
   -Рота, строиться на вечернюю прогулку! –закричал невесёлый дневальный.
   Мы устало потянулись к Месту своего построения… Наших сил оставалось лишь дотопать до кроватей… Так мы устали за день… А нас ещё заставляют маршировать перед отбоем…
   -Побыстрей-побыстрей! –поторапливал дежурный по роте.   
   На обязательную к исполнению вечернюю прогулку вместе с нами вышел и командир роты. Я поначалу было решил, что капитан Перемитин неспроста выбрался подышать холодным свежим воздухом и вполне возможно попытается возобновить свои музыкально-песенные тренировки. Однако мои догадки и предположения оказались как верными, так и не очень уж точными.
   Когда наша рота дружно зашагала по плацу, командир роты подал не совсем уставную команду.
   -Санька! Бражкин! Давай!
   Ротный сейчас обращался к дембелю Богомолову, который хоть и попался в прошлом году при тайной попытке изготовить самодельное алкогольное средство, но всё же являлся своеобразным любимчиком нашего начальства. Поэтому Санька тутже откликнулся на своё незлое прозвище Бражкин… Но сперва Санька выкрикнул положенное «Я!» и «Есть!». А уж затем он начал петь…
   Это была новая строевая песня. Она тоже не отличалась строгой торжественностью или же какой-то иной помпезностью. Санька Богомол пел про то, как он с кем-то встретился… Как потом они резвились как дети… Про небосвод голубой… И море… Это ласковое чудо на ладонях земли.
   Надо полагать, что не только я один, но и Джурилло с Михальчуком… Мы тутже уловили знакомые нотки мелодии популярной рок-группы «Электро-клуб». И хоть нам было далековато до пронзительного голоса вокалиста Вити Салтыкова… Но мытоже решили взять всех за душу этой гражданской песней… А потому следующий куплет мы пели уже всем своим составом взводных запевал… То есть вчетвером.
     Мы делили радости и горе
      с той поры, как встретились с тобой
   Ты как островокв открытом море
     Щедро мне подаренный судьбой
   Через недолгую паузу по плацу громыхнуло многоголосое…
    Астравок!
   Этот незамысловатый припев подхватила уже вся наша первая рота. Ведь сейчас это была не просто песня… А самая настоящая песня!.. На время исполнения которой все мы могли хоть на немного, но всё-таки позабыть про военную нашу действительность…
   И через положенные несколько секунд припев грянул ещё громче…
   Астраво-о-ок!
   Ну, разумеется… В это слово «астравок» наши солдаты вложили всю силу своих голосов. Ведь это было не просто одно-единственное слово, а целый припев!.. Но громче всего орали последний слог… Это хоть и коротенькое, но такое долгое «во-о-о-о-ок!».
   Что ни говори, но исполнение строевой песни нынешним вечером удалось нам на славу. Первая рота не подвела командирские ожидания капитана Перемитина… Так что никаких разочарований он, надо думать, больше не испытал.
   А на вечерней поверке нам объявили, что завтра три облётные группы вновь полетят на войну. Как оказалось, она там у них ещё не закончилась.
   -И без нас им никак! –сказал ротный напоследок.
   Солдаты восприняли всё это очень буднично и даже привычно. Война так война. Если там наши без нас не справляются, то мы им обязательно поможем. Война ведь всё-таки.   
*
   Глава 12. АФГАНИСТАН… ШЕСТОЕ ФЕВРАЛЯ… ГОРА ШАБАН…
   В то субботнее утро наша славная разведгруппа опять отправилась на облёт самой первой. День 6 февраля обещал быть вполне приятным. Солнца хоть и не наблюдалось, но зато отсутствовали тяжёлые дождевые тучи.
   И всё же… Только эти сезонно-климатические условия доставляли с утра какую-то радость. К нашему младосолдатскому сожалению мы не пошли на завтрак отдельным строем… В первом пункте нашего дневного расписания значилась война… Приём утренней пищи  был на второй строчке… Что и вызывало вполне искреннюю досаду…
   Целых два часа наша группа летала над афганистанской пустыней Дашти-марго… Всё с тем же боевым заданием обнаружения и уничтожения мелких очагов душманского сопротивления. По причине совершенно пустых желудков это полётное время показалось почти что бесконечным…
   Но, как оказалось, практически всему в мире приходит свой срок… Это небольшое и всё же немаловажное обстоятельство неотвратимо подталкивало некую беленькую стрелку к крайнему делению с цифрой «0».  Смелые советские пилоты периодически поглядывали на этот авиационный прибор, и когда запаса высокооктанового керосинового топлива осталось только на обратную дорогу, наши вертолёты сразу же повернули домой.   
   Мы вернулись в роту, выложили оружие и боеприпасы во внутреннем дворике, после чего спешно направились в солдатскую столовую. Через два с половиной часа нам предстояло опять подняться в воздух… Надо было поторапливаться…
   А в столовой нас ждала полная засада. Все десять столов первой роты были совершенно пусты. Даже дневального не наблюдалось…
   -Где этот урод? – свирепо вопрошал сержант Ермаков. –Я ему лично голову откручу! Пидару! Я же предупреждал этот грёбанный наряд по роте! Чтобы оставили на нас завтрак!
   Наш замкомвзвод хоть и рвал да метал… Но всё впустую… Проштрафившийся дневальный не появлялся... Столы продолжали оставаться совершенно пустыми… Затем дембеля решили действовать по уже отработанному годами солдатскому алгоритму… И вот… На поиски хоть какого-нибудь пропитания были направлены самые лучшие добытчики-промысловики… То есть, мы!.. Самые энергичные и находчивые солдаты… Молодые бойцы советско-афганского спецназа…
   Наши действия оказались небезрезультатными. Мне удалось уговорить хлебореза, чтобы он выделил на всех нас одну буханку хлеба… Лёха Шпетный вместе с Вовой Агапеевым проникли в кухонное помещение, где наскребли по стенкам одного из баков целых две тарелки военно-полевого салата из твёрдых зелёных помидоров.
   -И это всё? –сердился дед Ермак. –Вы что?! Духи!.. Обурели? Что вы нам тут принесли? А-а? Я вас спрашиваю?!
   Второй этап напряжённых поисков принёс на наш стол чайник, до середины наполненный остывшим светлокоричневым напитком…
   -То ли кава, то ли какава… - усмехнулся фазан Малый.
   Он конечно же пошутил, превратив русское слово «кофе» в украинское «кава»… Но колин юмор оказался не к месту... За это его тутже отправили в персонально-ответственый полёт…
   -И чтобы без хавчика не возвращался! – кричал сержант Ермаков вдогонку удаляющемуся фазану Коле. –А то… Блин!.. Будешь мне тут хиханьки да хаханьки разводить… Ты понял, Малый?
   -Понял-понял! – доносилось уже из-за поворота на кухню.
   Через минуту Микола шёл уже обратно… Вернее, хитроватый фазан сопровождал добытчика Сальникова… Володя нёс в руках большой пятилитровый бачок… Который вполне так мог выпасть из его ослабевших от внезапного счастья ладоней… поэтому рядышком шагал разведчик Малый… Чтобы в случае чего быстро подстраховать торопыгу Сальника…
   -Да ты не спеши! –приговаривал Коля. –Не спеши… А то упадёшь!
   Однако Вовка Сальников нигде не подскользнулся и благополучно добрался до нашего стола.
   -Вот! –гордо сказал он. –В офицерской столовой достал! Молочный суп! С гречкой!
   Бачок действительно был до самых краёв заполнен чем-то съедобным… На мой взгляд, это был либо очень густой молочный суп… Или же жидкая гречневая каша с молоком…               
   -В первый раз слышу… -проворчал дед Ермак. –Чтобы молочный суп варили с гречкой…
   -Но делают же гречневую кашу с молоком! –быстро возразил смекалистый Сальник. –Может это одна гуща осталась…
   -Ага! – поддакнул дембель Кар-Карыч. –А наши офицеры сегодня одну только молочную юшку хлебали! А гречку оставили…
   Как бы то ни было, но бачок с молочным супом тире кашей с молоком уже придвинули надальний край стола. То есть поближе к стареньким воинам… Но они оказались очень даже справедливыми  пацанами…
   -Чего вы стоите? –спросил сержант Ермаков. –Тащите половник! Отсыпайте себе в котелки…
   Вот именно половник нашёлся очень быстро. Чего-чего, а этого добра в солдатской столовой всегда навалом…
   Вскоре вся облётная группа в одном едином порыве уничтожала импровизированный свой завтрак. Правда, порции были не столь уж большими… Да и салат из зелёных помидоров не очень-то сочетался с молочным блюдом… Хлеба вообще было мало… Но тем не менее… Солдатские ложки трудились без остановки…
   Пока наши дембеля не доскреблись до самого дна бачка…
   -Баля! – возмутился дед Ермак. –Сало! Чо это такое?
   С высоко поднятой ложки свисало две или три вермишелины… Наступила зловещая тишина…
   -Это? – переспросил Вовка Сальников. – Наверное…
   Он хоть и был очень находчивым, но тут… Назвать эти уныло свисающие вермишелины чем-то другим… Наподобии самоудлинившейся гречки… У Сальника просто язык не поворачивался… потому что врать было не только бессмысленно, но и опасно…
   -Ах, ты… Сук-ка! –размеренно выругался дембель Ермаков, бросая свою ложку прямо в бачок. –Ты же нам парашу принёс!
   Это было убийственным обвинением… Ведь парашей называли ту общую смесь, когда в один бак высыпалось всё… Что оставалось по окончанию обеда… Или ужина… В нашем случае – завтрака.
   -Да ты чего, Серёг? – обиженно завопил Сальник. –Мне это наряд дал! Из офицерки!
   Наше молодое сословие так и замерло… Ведь у нас на памяти всё ещё хорошим уроком оставалась та незабвеннейшая история с головкой сыра… Когда мы усиленно качались до трёх часов ночи…
   -Ты нам принёс молочный суп с лапшой… -сердито констатировал сержант Ермаков. –Вместе с гречневой кашей!
   -Но там же не было мяса! –отбивался Сальников. –Никому же не попалось!
   Это было настоящей правдой… Никто из нас так и не выловил в этой молочной субстанции ни малейшего кусочка мясопродуктов… А если бы и выловил, то всё равно бы не сказал…
   -Я сейчас сам схожу в офицерку! –заявил дембель Лебедев, вставая из-за стола. – узнаю, что у них там было на завтрак.
   Он ушёл… А все мы продолжали сидеть… Дед Ермак терпеливо ожидал возвращения Юрки Лебедева. Сержант Сорокин молча жевал свой кусок хлеба,запивая его «кавой-какавой»… На которое, Слава Богу, никто ещё не обратил своего внимания…
   Один лишь Сальников продолжал орудовать своей ложкой, быстро доедая персональную порцию спорного блюда… Сначала он сделал одну попытку… За что его даже не одёрнули… Затем произошло ещё два подхода… Потом он так увлёкся, что опустошил свой подкотельник как раз к приходу дембеля Лебедева…
   Он подошёл к нашему столу в полной тишине… Все ждали…
   -У офицеров сегодня был молочный суп с вермишелью! А на второе – гречневая каша с мясной подливкой.
   Дембель Юра произнёс эти две фразы очень спокойным тоном… А вот сержант Ермаков сразу же перешёл к воспитательно-профилактическим мерам…
   -Сало! –выпалил замкомвзвод. -Вспышка!
   Володя Сальников сидел в середине стола и сразу же принялся выполнять приказание. Он медленно выбрался на свободное пространство и уже собрался было упасть на пол… Как вдруг в беседу вступил сержант Сорокин…
   -Да ладно тебе, Ермак! –заявил он с беспечной улыбкой. -Там же мяса всё равно не было! А значит всё нормально!
   Сальник в этот момент уже согнулся… Да так и замер с повёрнутой в нашу сторону головой…
   -Сало! Вспышка!
   Сержант Ермаков, как и положено младшему командному составу, предпочёл сначала добиться полного выполнения своего приказа… И только лишь потом выслушать мнение своих товарищей – дембелей.
   Естественно… Молодой солдат Сальников мгновенно рухнул на грязный пол лицом вниз и быстро накрыл голову руками. Так он выполнил самую излюбленную всеми сержантами команду «Вспышка!». Которую следует отдавать при яркой световой вспышке… То есть в самый кульминационный момент обыкновенного ядерного взрыва…
   -Встать! – приказал дед Ермак. 
   Сальник тутже поднялся и угрюмо-выжидающе посмотрел на замкомвзвода.
   -Чего ты ещё смотришь на меня? – рассердился Ермак.-Так оно было или нет?
   Вовка быстро отвёл взгляд в сторону, чтобы не смотреть на сержанта Ермакова… Так, чисто на всякий случай… Однако отвечал всё в той же интерпретации.
   -Мне солдат из наряда сказал! Что молочный суп с гречкой! Я сам туда не заходил и ничего не трогал! Ну, честное слово!.. И не видел ничего! Нафига мне вас обманывать?
   Было видно, что Володя говорит правду… Врядли бы наряд пустил его в офицерскую столовку... Однако сержант Ермаков всё ещё колебался…
   -Да ладно… -проворчал Кар-Карыч. –Почти всё уже съели! Так чего сейчас кипеш поднимать?
   Дембель Сорокин был прав как никогда… Это понимали все: и молодые духи, и единственный наш фазан Малый, и остальные деды. Ведь вся эта молочно-гречнево-вермишелевая бурда уже была съедена практически полностью. Небольшое её количество оставалось лишь на дне бачка, из которого и ели наши уважаемые ветераны… Очень уж заботящиеся о чистоте своих котелков и подкотельников.
   -Ну, ладно… -проворчал сержант Ермаков. –Хрен с вами… Съели, так съели!.. Но чтоб не свистели… Узнаю…
   Дембель хоть и не договорил свою угрожающе-зловещую мысль до её логического окончания, однако содержавшийся в ней смысл мы поняли очень даже хорошо. Дед Ермак хотел слегка подстраховаться… Ведь если бы другие старослужащие из остальных групп узнают о том, как же именно опростоволосились достопочтенные ветераны РГ №613… То над нашими дембелями будут потешаться не только их сверстники из первой роты, но и старички из других подразделений нашего шестого батальона. А такой поворот событий был крайне нежелателен как Ермаку, Кар-Карычу и Юрке Лебедеву… Так и всем остальным бойцам младших призывов…
   Поэтому мы всё поняли и… Шустро доели остававшуюся в своих подкотельниках «супчик-кашку»… После чего спокойно допили холодный какао-кофейный напиток.
   А через час с небольшим мы опять взлетели… Вертолёты резко набрали нужную высоту и стремительно понеслись на север…  Туда, где сейчас шла широкомасштабная войсковая операция… Сколько бы там не насчитывалось личного состава, артиллерии и танков… Всё равно эта советско-афганистанская армада никак не могла обойтись без авиационной разведки, а тем более  без надёжнейшего воздушного прикрытия… словом, без нашей славной РГ №613…
   «Отважные солдаты которой… Вопреки своей врождённой скромности… Ну и так далее…»         
   Полёт проходил нормально… На этот раз наша группа досматривала уже горно-пустынный участок Дашти-Марго. Раньше мы так далеко не забирались… В прошлые облёты афганские горы возвышались либо на горизонте, либо на почтительном удалении в несколько десятков километров… А теперь мы летели меж самих гор… 
   -красиво! – прокричал мне Бадодя, указывая взглядом на окружающую местность.
   Я и сам видел в иллюминатор почти весь горно-пустынный ландшафт. От одного только вида захватывало дух… В большей мере здесь доминировали открытые ровные пространства… Как, впрочем, и по всей пустыне Дашти-Марго. И прямо из этой ровной поверхности подымались чёрные скалистые горы… Они были как в виде вытянутых хребтов… Совершенно лишённых какой-либо растительности… Так и отдельно стоящими горами…
   -Одни только скалы… -проорал я Агапеичу. –Ничего интересного…
   Под этим я подразумевал только лишь то, что на обозреваемых нами горах не растёт ни единого кустика и ни одного дерева. Но лично мне было достаточно и этих голых скал, чтобы почувствовать себя крайне неуютно…
   Наши четыре вертолёта сейчас летели над длинной долиной с ровной поверхностью. Слева и справа тянулись горные хребты. Я так и не смог определить их среднюю высоту. Вершины в два-три километра часто чередовались с горными «пиками» от пятисот до тысячи метров… Но все эти высоты образовывали две длинные гряды, меж которых и проходил наш полёт. А ведь вертушки неслись на сверхмалой высоте… Поэтому мрачно-неприступные хребты намного превышали наш воздушный маршрут…
   «Да и расстояния от нас до этих гор не такие уж большие, а значит не очень-то и безопасные. С километр влево… И столько же вправо… Если захотят сбить нас, то им нетрудно будет это сделать… Дальность позволяет… Осталось за малым – за меткостью и опытностью стрелка…»               
   Мои опасения были обоснованы как познаниями в тактико-технических характеристиках вражеского вооружения, так и окружающей нас, не совсем благоприятной обстановкой. Это над совершенно открытой пустыней летать – милое дело. А вот с горами будет посложней. Чем выше находится противник, тем легче ему вести огонь. Это уже военная аксиома, которая не требует каких-либо доказательств. Поскольку пуле гораздо легче лететь сверху вниз, чем наоборот…
   Да и прицельная дальность духовских средств поражения воздушных целей даёт моджахедам очень хорошие шансы порадоваться своей победе. Переносные зенитно-ракетные комплексы: «Стингер», «Блоупайп» и «Ред Ай», догоняют пойманную воздушную цель на удалении до 6-7 километров. Это если нам вдогонку влупят.
   А сбоку вертушки с облётной группой №613 могут поразить как крупнокалиберные пулемёты ДШК, особенно с авиационным прицелом… Так и старенькие, но очень уж дальнобойные винтовки Бур. Прицельная дальность Дегтярёвско-Шпагинского пулемёта составляет четыре километра… Причём, убойная дальность полёта пули равна семи километрам. А столетний Бур способен прицеливаться на два километра, но убойная сила пули сохраняется на все четыре тысячи метров.   
   «Итак… ДШК  лупит на семь километров, а Бур на четыре кэмэ… А от гор до нас около километра… Маловато будет! »
   Однако, несмотря ни на что, наш полёт проходил нормально… Ни с одной горы в вертолёты с РГ №613 не выстрелила ни одна дальнобойная английская винтовка-снайперка… Ни с одного склона не замерцал очередями крупнокалиберный пулемёт… Но до окончания полёта ещё было рановато…
   Тут из кабины пилотов высунулся командир группы и прокричал нам новую вводную:
   -Впереди кишлак! Смотреть за возможными выстрелами!
   Как говорится, час от часу становилось не легче… Если на какой-нибудь горной вершине может находиться специально подготовленная огневая точка духов, выставленная там всвязи с определённой необходимостью… То в афганском кишлаке теперь почти всегда найдётся достаточное количество желающих пострелять по невесть откуда взявшимся советским вертолётам… Так называемым, геликуптар-е шурави…
   Если раньше… Несколько лет назад или же позавчера…  Если этот самый кишлак когда-то бомбила-бомбила наша славная авиация… Да и не добомбила… Или же наши дальнобойные гаубицы… Работали по этому враждебно настроенному поселению, работали… Да и не успели доровнять его с землёй… Так что… Уцелевшие жители завсегда будут рады-радёшеньки побросать все свои сельскохозяйственные заботы да домашние хлопоты… Лишь бы пострелять по летающим шурави-товарищам…   
   Да и эта операция «Юг-88»… О которой наверняка тут уже прознали… Поэтому вся наша подгруппа очень даже усилила своё и без того уж наибдительнейшее внимание, чтобы полностью сконцентрировать его на отдалённом афганском кишлаке…
   Я не утерпел и заглянул в открытую дверь кабины пилотов, чтобы посмотреть вперёд по курсу… Километра через полтора должна была закончиться горная гряда справа… Слева горный хребет тоже пошёл на уклон… Но он оканчивался не пологим спуском, а отдельно стоящей горой высотой метров в шестьсот-семьсот. И именно у подножия этой горы находился афганский кишлак…
   Я ещё какое-то время»полюбовался»  открывшимся мне горно-пустынным пейзажем, внимательно осматривая очень уж живописные скалистые склоны… Но затем вновь стал обозревать быстро приближающееся селение…
   Оно состояло из множества глинобитных строений с плоскими крышами и невысоких заборов-дувалов… Нашей облётной группе, на мой взгляд, было бы очень желательно обогнуть этот кишлак стороной… А то ведь нам совсем неизвестны истинные настроения его обитателей… Поскольку неумолимо надвигающаяся на них войсковая лавина «Юг-88» могла настроить проживавших здесь афганцев самым различным образом… Как сепаратно-пораженческим настроем, так и агрессивно-боевым духом…
   Но пока что всё было тихо… Как на подъездах к этому селению не наблюдалось ни людей, ни какого-либо автотранспорта, ни хотя бы повозок… Так и на плоских крышах или же на улочках не было ни единой души… Казалось, что кишлак будто вымер…    
   Вот наш вертолёт поравнялся с окраиной кишлака, а я так и не увидал внизу хотя бы одного человека. Мне даже подумалось, что местные жители в полном своём составе покинули это селение, лишь бы уйти подальше от надвигающейся на них войны. Внизу начали мелькать внутренние дворы, но и в них не было ни людей, ни даже домашних животных…
   Тут старший лейтенант Веселков встал перед дверью и закрыл мне весь обзор. Я развернулся и сделал два шага вперёд, чтобы усесться на своё привычное место…
   Как вдруг вертолётный пол ушёл из-под моих ног. А я полетел куда-то вверх… Затем меня швырнуло вправо и я больно ударился головой о вродебы мягкую обшивку салона. Через секунду снизу появилось моё сиденье и тоже врезало… Ну, разумеется… По этому самомуседалищу…
   К моему ужасу я понял то, что мне практически не за что ухватиться!.. Чтобы хоть как-то, но всё же остановить это моё беспорядочное кувырканье… кроме меня, по всему салону «летали» остальные наши разведчики… И в страшный рёв вертолётного двигателя врезались как еле слышные крики боли да матюки… Так и железный грохот нашего боевого оружия… 
   -Ах, сук-ка!
   Даже в такой сложной ситуации дед Ермак умудрился ругнуться в своей излюбленной манере. Но только лишь раз… Другие страдальцы выражали своё негодование и боль гораздо невнятнее… Но вполне возможно… Что от всего своего сердца… Или же от всей своей солдатской души…   
   Самым «лучшим» моментом… Если так это можно было назвать… Так вот… Самым «лучшим» моментом во всей этой круговерти было то, что иногда пол резко бросало вверх… Тогда он очень сильно давил на нас снизу… И мы врезались не только в поверхность пола… Но и в наше собственное оружие… Когда-то выложенное в безмятежной  нашей беспечности на этот самый пол… А теперь вот… Автоматы и пулемёты вонзались в людские тела… Которые, впрочем, сами налетали на них…
   В общем… Мы болтались в военно-транспортном вертолёте-«восьмёрке» словно в огромной грохочущей бочке, которую неведомая сила без устали швыряет как вверх-вниз, так и влево-вправо… Насчёт вперёд-назад сказать что-либо определённое не представлялось возможным…
   И всё же мы летели… Убийственного удара о землю не было… Да и в гору мы не врезались… Катастрофы так и не произошло… Весь ужас и одновременно с этим воздушный кошмар… Словом, всё закончилось… Как-то внезапно… Словно ничего и не было…
   Я понял это… Но всё ещё продолжал находиться на полу, опираясь верхней частью спины на что-то твёрдое и намертво вцепившись обеими руками всиденье. Это вертолётное приспособление, конечно же, являлось слабым утешением… Но всё-таки это была хоть какая-то, но опора… За которую я и схватился во время страшной болтанки… Хоть и инстинктивно, однако вполне своевременно… А то ещё было бы неизвестно… Куда бы меня зашвырнуло…
   Затем я быстро поднялся и сразу же уселся на сиденье. Тут  мне вспомнилось кое-что… Я поднял с пола личный РД с патронами и затем разыскал свой родной пулемёт в общей железной куче… Половина моих друзей-товарищей уже пришла в себя… Часть бойцов разобралась со своим местоположением и оружием… Вскоре все мы сидели на своих местах… Однако автоматы и пулемёты находились у нас на руках… А то мало ли чего…
   А из двери кабины пилотов на всех нас смотрел командир группы…
   -Что это было?
   Это сержант Ермаков озвучил давным-давно мучавший всех нас вопрос… Ведь с эдакой катавасией мы столкнулись впервые.
   -Противозенитный манёвр! –прокричал Веселков.   
   Получалось так, что наш командир сообщил всем своим бойцам всего лишь наименование последствия… Ведь пилоты не станут «за-просто-так!» совершать  этот самый противозенитный манёвр… Значит, с земли по нам вели огонь…
   -Там с крайней горы ДеШеКа лупил! –продолжал радовать нас старший лейтенант Веселков. –Во второй «восьмёрке» есть попадания. Всем – усилить наблюдение!
   Уговаривать нас вторично ему не пришлось.Самая настоящая боевая обстановка требовала не только этого… Сейчас нужно было…
   -БэТэРы! –заорал кто-то из наших разведчиков.
   В своём иллюминаторе я не обнаружил ничего… Но быстро подойдя к вертолётной двери, в которой тоже имелось смотровое окошко, я сразу же увидел три бронетранспортёра… Они ехали по пустыне один за другим, оставляя за собой три густых пыльных шлейфа…
   -Это наши! – заявил Ермак. –Наверное, из третьей роты. БТРы новые…
   Я продолжал смотреть на три бронетранспортёра, которые быстро смещались назад… То есть они изначально ехали навстречу вертушкам… Несколько секунд назад наша облётная группа №613 проскочила над ними, хоть и в стороне… И теперь эти бронетранспортёры с вооружёнными пассажирами на броне мчались туда, откуда мы и прилетели…
   -Да-да! –доносился из кабины голос одного из пилотов. –Там около кишлака стоит гора… Кишлак Шабан… Гора тоже… Шабан… Вот с её вершины по нам работал один ДШК! Только один…
   Я быстро сообразил, что в данную минуту экипаж нашего вертолёта ведёт радиопереговоры… Но не со своим контрольно-диспетчерским пунктом, что в самой Лашкарёвке. А с кем-то поблизости… Ведь пилоты давали целеуказание на местности…
   -Да-да-да! –продолжал тараторить вертолётчик. –Кишлак пустой. Людей не видно! Ни одного человека мы не заметили! Но на этой горе стоит ДШК! Есть попадания во вторую нашу «восьмёрку»! В хвостовой отсек! Будьте осторожны! Мы – на базу!
   На этом радиосеанс закончился… Бронетранспортёры уже скрылись где-то далеко сзади. Мы сейчас летели прямиком на Лашкарёвский аэродром. Ведь один наш борт получил повреждения, которые влюбую минуту могли сказаться на его лётных свойствах. А также на жизнях не только членов экипажа, но и судьбах солдат-пассажиров.   Ведь именно на повреждённой «восьмёрке» находилась вторая наша подгруппа во главе с сержантом Сорокиным…
   А три бронетранспортёра продолжали мчаться по пустыне Дашти-Марго к этой самой горе Шабан… Как выяснилось из радиопереговоров, это была разведгруппа из третьей роты нашего шестого батальона спецназа. Не «безлошадные» кандагарцы, а именно наши…Лашкарёвские пацаны…
   -Ну, сейчас наши им покажут! – усмехнулся дед Ермак. –Окружат эту горку с трёх сторон… Да и влупят сразу из трёх КПВТ… Так, что духам мало не покажется!         
   По моему, это был очень хороший сценарий предстоящего боя. Крупнокалиберный пулемёт ДШК, конечно же, является грозной силой, да ещё и установленной на тактически выгодной позиции. То есть на вершине этой горы Шабан, с которой вся окружающая местность просматривается на десятки километров. Духи издалека заметят приближение трёх единиц советской бронетехники… Но скрыться не успеют… Разве что бросив свой тяжеленный пулемёт прямо на горной вершине…
   Ну, а если же афганские моджахеды отважатся принять бой сразу с тремя нашими бронетранспортёрами… То духам не позавидуешь… Ведь на каждом БТРе имеется крупнокалиберный башенный пулемёт КПВТ, не говоря уж о спаренном с ним7,62-миллиметровом ПКТ. Так что наша Лашкарёвская разведгруппа будет иметь тройной численный перевес… Да и 14,5-миллиметровые пули башенных КПВТ чуток поэффективнее вражеских 12,7-миллиметровых пуль…   
   Минут через сорок наши вертолёты стали садиться на взлётку аэродрома Н.П. Лашкаргах.  Приземление осуществлялось по-самолётному… То есть наша «восьмёрка» не зависла над своей стоянкой, чтобы затем плавно на неё опуститься… Наш Ми-восьмой на бреющем полёте приблизился кначалу взлётно-посадочной полосы и в определённом месте его шасси коснулось металлического покрытия полевого аэродрома…
   От резкого толчка я подскочил… Но не сел обратно на своё сиденье, а помчался в хвост вертолёта… Меня туда толкала очень даже понятная сила… Вернее, позывы…
   -Чего ты? – испуганно спросил Билык.
   Он сначала отшатнулся от меня, но затем даже схватил мой рукав… Наверное, решил, что я хочу выброситься из вертолёта… Который всё ещё на большой скорости катился по взлётке…
   -У-у-а!.. У-у-а-а…
   Это я… «Пугал» всю лашкарёвскую округу… Предусмотрительно сдвинув кормовой пулемёт вправо… И чуть ли не перевесившись через турель… В общем… Я «метал харч» прямо на ходу… Извергая из себя, да прямо на мелькающую взлётку всё то, что успел съесть пару часов назад… И эту молочно-гречневую кашу… И Молочный супчик с вермишелью… И даже военный кофе с какао…
   -Ты ещё долго? –наполном серьёзе спросил пулемётчик Билык.
   А ведь свежий ветерок так приятно освежал мою прихворавшую сущность… Однако ж… Пора было и честь знать…
   -Вроде бы всё! – с тяжким вздохом ответил я. –Кажись… «Усё!»   
   Это было очень даже хорошо… Что мои рвотные позывы прекратились за минуту до того, как наш вертолёт окончательно замер на своей стоянке. А то бы мне… Дали в руки веничек и отправили подметать всю взлётно-посадочную полосу...
   Но всё обошлось вполне благополучно. Наши разведчики спокойно выгрузились из вертушки. Сержант Ермаков не проявил абсолютно никакого своего дембельского интереса к тому, что один из его молодых подчинённых забрызгал аэродромное пространство, скажем так, молочно-кислыми бактериями…
   Борттехник вертолёта оказался очень доброжелательным и всё понимающим человеком. Он вынес небольшую канистру с водой, после чего полил мне на руки, чтобы я хорошенько прополоскал горло и даже умылся… Так я пришёл в более или менее нормальное состояние.
   -Бывает… -добродушно проворчал борттехник, закручивая пробку канистры. –Когда вот так поболтаешься… По всему салону.
   -Ага… -отвечал я, утирая мокрое лицо холодным рукавом. –Надо же!.. Как укачало!.. Спасибо большое!
   -Да не за что… - сказал пожилой вертолётчик и пошёл к себе на борт. 
   Пока я занимался водно-гигиеническими процедурами, все наши разведчики отправились ко второй «восьмёрке», чтобы своими собственными глазами убедиться в недавнем существовании вполне реальной опасности. В хвостовом отсеке вертолётного корпуса действительно имелось четыре пробоины. Входные отверстия, как и полагается, были аккуратно-округлыми… А вот выходные выглядели гораздо безобразнее.
   -Глянь-ка… -восторжено орал Коля Малый. –Даже мой кулак пролазиет…
   Одна из крупнокалиберных пуль угодила в какой-то авиационный прибор, закреплённый в задней части Ми-восьмого. Молодой борттехник уже вооружился нужными ключами и собирался приступить к демонтажным работам… Чтобы снять повреждённый пулей ящик с аппаратурой и установить на его место другой. То есть совершенно новый, который должны были вот-вот подвезти…
   А наша разведгруппа продолжала «любоваться» свежими пробоинами и по ходу этого приятного дела обсуждать любопытные моменты недавней боевой ситуации.       
   К нашему всеобщему счастью, четыре вражеские пули попали в заднюю нижнюю часть вертолётного корпуса, где не имелось «жизненно важных» приборов или механизмов. Вот если бы афганский крупнокалиберный пулемётчик взял чуток повыше… То эти четыре пули угодили бвхвостовую балку Ми-восьмого. А внутри неё проходят как рулевые тяги… Вернее, длинный вал маленького рулевого винта, расположенного в самом хвосте. Помимо этого существовали и другие опасные варианты. Ведь внутри этой хвостовой балки имеется что-нибудь ещё… Например, силовые кабели или другая электропроводка. И в случае своей удачи моджахеды повредили бы не только наружную обшивку советского военно-транспортного вертолёта, а очень ценные электроузлы и детали…
   -Так и навернулись бы… -проворчал дембель Лебедев, который летал именно на втором Ми-восьмом.
   -Типун тебе на язык! – возразил сержант Сорокин. –Нечего тут…
   -Каркать что ли? – ухмыльнулся дед Ермак.
   Дембель Кар-Карыч понял намёк на своё откровенно-воронье прозвище, но обсуждать данную тему не стал… Ведь вокруг столпилось столько военного персонала. А поспорить можно было и в роте…
   Повреждённый борт уже ремонтировали. Простреленный прибор, оказавшийся вертолётным «чёрным ящиком» увезли насклад и умелые технари уже устанавливали новый. Другие авиационные умельцы вовсю латали пробоины. Для этого они установили высокую оранжевую стремянку. Один техник влез на самый её верх и теперь прикладывал к круглым дыркам различные дюралюминиевые заплатки. Другой «мастер Левша» находился внутри вертолёта… Как оказалось, очень даже наготове…
   -Давай! –сказали со стремянки.
   Сразу же послышался сильный стук. Современную авиационную технику ремонтировали старинным дедовским способом… Не явно кузнечным, конечно… Но очень уж похожим, так сказать, проверенным веками способом. На пробоину накладывалась дюралевая заплатка, которую закрепляли по краям обыкновенными заклёпками… Вот потому-то над афганскими просторами разносился грохот старинной российской кузни…
   -Та-ак… - в перерывах между ударами послышался голос командира облётной группы. –Ермаков! Строй личный состав… Проверим оружие и в роту! Нечего тут мух ловить…
   -Щас, товарищ старшнант! Нам сюда должны фотоаппарат принести… -пояснил дед Ермак. –Минут пять назад отправили за ним…
   Однако старший лейтенант Веселков был неумолим. И через пять минут наша группа уже выстроилась в одну шеренгу… после проверки оружия на разряженность прозвучала команда «Напра-ВО!»… И наша  доблестная РГ №613 гуськом потопала в родную первую роту…
   Но мы успели лишь войти во внутренний дворик и приступить к разэкипировке… Как вдруг…
   -Тревога!
*
   Глава 13. АФГАНСКИЙ КИШЛАК ШАБАН.
   Разведывательная группа специального назначения №632, которой командовал старший лейтенант Ильдар Ахметшин, в этот день выдвигалась по заранее оговорённому маршруту и кишлак Шабан должен был остаться далеко в стороне. Новенькие бронетранспортёры неслись вперёд легко и почти беззвучно, если не брать в расчёт еле слышного гудения сильного двигателя и характерно-хрустящего шума массивных колёс, мощно взрывающих каменистую почву… Да свиста ветра в ушах…
   -Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду… 
   Это специфически басовитое и быстро узнаваемое «дудуканье» крупнокалиберного пулемёта ДШК послышалось слева… Спустя секунды оттуда же донеслось надрывное завыванье вертолётных турбин… И командир группы тутже обнаружил четыре небольшие точки, суматошно мечущиеся по серому афганскому небу… Попавшие под вражеский обстрел советские вертушки хоть и летели чуть наискосок, но почти что в сторону второй разведгруппы третьей роты. А это прерывистое «ду-ду-ду» продолжалось и продолжалось…
   -Булыга! Руль влево! – быстро скомандовал водителю старший лейтенант Ахметшин. –Вертушки видишь? Вот на них давай!
   -Есть… -ответил солдат сквозь стиснутые зубы, резко сбрасывая скорость и ловко перебирая руками по большому рулю.
   Головной бронетранспортёр стал плавно поворачивать влево. Следуя за ним, остальные БТры повторили этот манёвр и теперь все три брони, набирая скорость, стремительно  мчались на отдалённые звуки пулемётной стрельбы… Чтобы своевременно уточнить обстановку, старший лейтенант Ахметшин взялся за радиостанцию «Ромашка», предназначенную для связи с авиацией.
   -Воздух! Воздух! Я – земля! Я – земля! Вижу вас! –ровным голосом говорил командир группы. –Что у вас такое? Я нахожусь на трёх БеТеРах прямо по вашему курсу! Видите меня? Я вас наблюдаю! Откуда…
   Заблаговременно выставленная дежурная радиочастота откликнулась почти мгновенно, даже не дав ему договорить…
   -Вижу-вижу! –отозвался хриплый голос лётчика. –По нам…
   И тут связь прервалась…
   -Воздух! Я – земля! –вновь начал Ахметшин. –Откуда ведётся огонь? Откуда стреляют?      
   Однако радиостанция молчала… Было хорошо видно, как стремительно приближающиеся вертолёты выписывают в воздухе какие-то фигуры… Что-то типа полубочек… Но самым главным было то, что все четыре винтокрылые машины продолжали лететь… Причём, не оставляя за собой ни дымного следа, ни разлетающихся во все стороны обломков… Да и открытого пламени на их корпусах не наблюдалось…
   Однако оставшиеся позади чёрные горы представляли собой не только визуально-мрачную картину, а самую настоящую угрозу…
   -Ду-ду-ду-ду-ду…
   Этот вражеский пулемёт продолжал и продолжал стрелять… И вертушки по-прежнему нервно описывали полудуги то влево, то вправо… Иногда борта стремительно ныряли… Чтобы затем резко взмыть вверх… Но все эти противозенитные манёвры выполнялись, естественно, вразнобой… И от того, что вертолётный строй отсутствовал как таковой… Вместо чего имелось какое-то беспорядочно-хаотичное движение… От одного только этого вида сердце сжималось в тревоге за своих…
   Но сейчас следовало действовать…
   -Воздух! Я – земля! –говорил Ахметшин в микрофон. – Рг –шесть три два! Я нахожусь под вами! Дайте целеуказание! Откуда вёлся огонь?!      
   На этот раз радиостанция ожила очень быстро.
   -Вижу вас! Вижу! –говорил один из пилотов.
   Это означало то, что у экипажа появилась возможность поговорить с землёй без всякой опаски за свою судьбу и участь пассажиров на борту.
   -У вас всё нормально? – спросили с земли. –Целеуказание можете дать?
   -Да-да-да! Всё в норме! –прохрипела скороговоркой радиостанция. –Кишлак Шабан! Рядом гора! Тоже обозначена как Шабан! С её вершины по нам работал один ДеШеКа! Только один!.. Других огневых точек не обнаружено!
   Командирская рука быстро и привычно полезла за топокартой… Она уже заранее была сложена таким образом, что на внешней стороне имелось рельефное обозначение именно данной местности… Над которой сейчас пролетали вертушки… Где в эту же минуту мчались три бронетранспортёра.
   -А из самого кишлака? – уточнял старший лейтенант Ахметшин. –Из него не стреляли?   
   Он уже нашёл на карте указанный кишлак и непосредственно саму гору, с которой вёлся пулемётный огонь. Теперь следовало  выяснить все остальные обстоятельства, имеющие важное значение. Ведь если на близлежащей высоте  уже имеется огневая пулемётная точка, то и в расположенном ниже селении может находиться всё что «им» будет угодно…
   Однако с пролетевших вертушек послышались новые уточнения:
   -Кишлак Шабан пустой! Ни одного человека не видели! ДШК стоит на горе! У нас есть попадания во вторую «восьмёрку»! В хвостовой отсек! Мы сейчас направляемся на базу!
   Радиостанция замолчала и на этом сеанс связи был окончен. Вертолёты уже умчались куда-то вдаль и от них в воздухе оставался лишь постепенно слабеющий гул…
   Но впереди чёрной громадой возвышалась гора Шабан и расстояние до неё было километра полтора-два. Это по визуальной прямой… Также был хорошо виден сам кишлак Шабан, разместившийся у горного подножия… И ничто не напоминало сейчас о том скоротечном боестолкновении, которое разыгралось над данной местностью всего лишь несколько минут назад. Одиноко стоящая чёрная гора Шабан угрюмо молчала…
   Для начала командир группы провёл короткое уточнение боевой задачи. По бортовой радиостанции Ахметшин вызвал на связь офицеров, находящихся на двух остальных БТРах. Старший лейтенант Польских и штатный переводчик третьей роты отозвались практически сразу.
   -Довожу новую обстановку! –начал командир. –Наши вертолёты только что были обстреляны из ДШК. Пулемёт был на этой горе. Засечь его по вспышкам не удалось. На фоне неба огонь был практически незаметен. Да и там, скорей всего, только камни, поэтому пыли тоже не было видно.   
   Ахметшин замолчал, чтобы перевести дыхание и выслушать мнение своих боевых товарищей – офицеров.
   -Они не могли далеко уйти! – сказал в радиоэфир старший лейтенант Польских. –Не успели!
   Переводчик роты был человеком новым в спецназовских делах и поэтому предпочёл скромно промолчать.   
   -Знаю! –сперва отвечая коллеге, произнёс командир группы. –Они сложили треногу и опустили пулемёт на землю!.. Выжидают. Придётся прочесать всю гору. А теперь… Слушай Боевой Приказ…
   Замысел командира группы был по-солдатски прост и вполне понятен. Но лишь на первый взгляд, поскольку Ильдар Ахметшин в самом начале 80-х годов уже успел повоевать в Афганистане в качестве солдата срочной службы. По успешному окончанию спецназовского факультета Рязанского воздушно-десантного училища он вновь оказался на этой же войне… Зато уже в качестве опытного офицера и в звании старшего лейтенанта.
   А потому Ильдар Ахметшин отлично знал, что Боевой Приказ следует доводить до подчинённых простым и понятным языком… Чтобы его солдаты сначала уяснили предстоящую задачу в своих головах, а уж затем спокойно и грамотно реализовали её на незнакомой местности…   
   Командир РГ №632 решил сначала объехать кишлак стороной и остановиться у горного подножия именно там, где проходит наикратчайший путь от вершины к афганскому селению. Ведь гора Шабан стоит отдельно. Практически со всех сторон раскинулась каменистая пустыня, на абсолютно ровной поверхности которой негде скрыться. И если духи вздумают где-нибудь спрятаться, то они либо сделают это среди горных скал и расщелин, либо же попросту спустятся в кишлак. Правда, им в этом случае придётся бросить свой тяжеленный пулемёт ДШК… Который стоит слишком уж больших по здешним меркам денег…
   Как бы то ни было… Но по прибытию к точке десантирования его разведгруппа спешивается и личный состав приступает к прочёсыванию горных склонов. Бронетранспортёры в это время объезжают гору и рассредотачиваются так, чтобы вести наблюдение практически за всей её поверхностью. И в случае острой необходимости, то есть если противник откроет по пешим разведчикам автоматно-пулемётный огонь, контролирующие ситуацию бронетранспортёры смогут прикрыть залёгших бойцов огнём своих крупнокалиберных башенных пулемётов КПВТ. Всё остальное было делом спецназовской тактики и некоторого количества времени…
   -Всем всё ясно? –спросил напоследок командир группы. –Ну, тогда вперёд! 
   До кишлака Шабан оставалось уже метров пятьсот… Ведь уточнение обстановки и отдание Боевого приказа осуществлялось на ходу. И вот теперь афганское селение было совсем рядом. Бронетранспортёры уже сбавили скорость до средней.
   -Лёня! –произнёс Ахметшин. –Будь повнимательней на дороге.
   Водитель молча кивнул головой. Он прослужил в Афгане уже девять месяцев и десять дней. А потому отлично знал про всевозможные минные сюрпризы на грунтовых дорогах. Ведь война убивает по разному. И именно на такую грунтовку им и пришлось повернуть, чтобы объехать кишлак Шабан. Вокруг него было вырыто много водооросительных канав и более глубоких арыков, которые оказались непреодолимым препятствием для бронетранспортёров. Поэтому советской разведгруппе пришлось воспользоваться уже имеющейся грунтовой дорогой.
   -Больше не сбавляй скорость. –приказал командир группы.
   До этого почти что вымершего кишлака оставалось не более сотни метров… И Ахметшин собирался было указать бойцам на те особенности афганских глинобитных селений, где возможны скрытые вражеские позиции… Ведь перед самым кишлаком грунтовка раздваивалась. Броня сможет повернуть вправо и им придётся ехать в непосредственной близости от дувалов…   
   Командир только-только поднял свою руку и вдруг увидел…    
    Как впереди и с обоих боков… То есть с двух сторон грунтовки внезапно поднялись чёрные фигурки…
   -Товарищ старшнант! –раздался крик одного из бойцов…
   -Ба-бах! Ба-бах!
   Выстрелы вражеских гранатомётов грянули почти одновременно… Через секунды сдвоенный взрыв прозвучал в советской боевой колонне… Две кумулятивные гранаты точно поразили головной и второй бронетранспортёр…
   -А-а-а… -заорал кто-то  из солдат.
   -К бою! К машине! – командовал Ахметшин, стремительно перевалившись набок и вытащив ноги из открытого люка.
   Бронетранспортёр всё ещё нёсся вперёд…
   -Занять оборону! –кричал командир, бросаясь с брони на обочину.
   Ему удалось на ходу спрыгнуть со своего БТРа, который продолжал двигаться вперёд… Но уже только по инерции… Водитель Булыга после взрыва остался в живых, но получил сильнейшую контузию. Остальные разведчики… Кто-то так и остался лежать на броне… Но большинство всё же соскочило с бронетранспортёра… И по приказанию командира, но больше повинуясь солдатскому инстинкту самосохранения, укрылось в придорожных канавах.
   А духовские гранатомётчики поднялись вновь… чтобы поразить и третий БТР… Но его водитель успел резко притормозить сразу же после первых выстрелов… И теперь замыкающая боевая машина ревела своим двигателем, чтобы как можно быстрее отъехать от опасного места задним ходом…  Залёгшие прямо на броне солдаты стреляли и стреляли… Из канав тоже открыли огонь… Это вступили в бой уцелевшие спецназовцы с первых двух БТРов…
   Может быть именно вследствии начавшейся перестрелки… Моджахеды-гранатомётчики промахнулись… И третий советский БТР остался невредим.
   Но первые два… Они уже занялись дымком… Открытых языков пламени ещё не было видно… Но из распахнутых люков уже шёл сизый дымок…
   Уцелевшие после взрывов разведчики рассредотачивались по канавам, занимая огневые позиции. Вокруг них уже начали раздаваться взрывы… А в воздухе густо свистели вражеские пули… Внезапно начавшийся бой разгорался…
   Последним в придорожную канаву скатился контуженный водитель Булыга… Из ушей и носа текли тоненькие ручейки крови… Его спрашивали про башнёра, то есть второго члена экипажа… Но тяжело контуженный Булыга почти ничего не слышал…
   -Там… Он… -глухо простонал Булыга, когда понял вопрос.   
   Внезапно из бокового люка бронетранспортёра кулем вывалился ещё один контуженный солдат. Это был башенный стрелок. Он упал на землю, но затем принялся ползти… Хоть и не очень умело, но боец всё-таки пытался отползти подальше от горящего БТРа… Замершего поперёк грунтовки и способного взорваться в любую секунду… Контузия была наверняка тяжёлой и стрелок отползал очень медленно.
   -Куда? Сюда давай! –проорали ему из канавы.
   Однако башенный стрелок, судя по всему, находился в полуобморочном состоянии… И поэтому полз прямо на кишлак…
   -Заберите его! –приказал Ахметшин, морщась от боли в простреленном бедре. –Не видит же… куда ползёт…
   Но спасти тяжело контуженного стрелка так и не успели… Рядом с ним раздался ослепительно-яркий взрыв, от которого во все стороны разлетелись горящие сгустки… Какая-то их часть угодила на БТР и спустя несколько секунд ярким пламенем занялись колёса правого борта…
   А два или три больших огненных сгустка попали на замершего башнёра… Который от нестерпимой боли сначала закричал жутким нечеловеческим голосом… А затем стал кататься по сырой земле, инстинктивно стараясь сбить с себя пламя… Но яркий огонь оказался сильнее…
   И спустя несколько минут… Этих долгих-предолгих для остальных разведчиков минут… Горящий солдат перестал кричать… И кататься… Его тело свернулось клубком… И больше не подавало никаких признаков жизни… Но при этом продолжало гореть…
   А всё это время…
   С расстояния в полтора десятка метров за последними мучениями своего горящего заживо товарища… За всем этим в беспомощном отчаяньи наблюдало несколько бойцов… Но только в те редкие мгновенья, когда плотный огонь противника немного ослабевал… И тогда они могли выглянуть из канавы, чтобы оценить ситуацию и хоть что-нибудь… Но всё-таки сделать… Для своего друга… Но… Едва кто-то пытался выбраться наружу, как рядом с ним начинали густо ложиться пули…
   Но жуткие крики заживо сгорающего человека слышали все… Все оставшиеся в живых разведчики.
   -Баля-а! –заорал один из них в ещё большем отчаянье. –Ну что-то надо  сделать! Хоть что-то!..
   Командир группы отреагировал очень быстро:
   -Приготовить дымы! Перебросить через него! И под завесой…
   Залёгшие рядом бойцы мгновенно поняли всё… Ахметшин приказал подготовить дымовые шашки, чтобы по команде метнуть их вперёд и таким образом выставить завесу, под прикрытием которой можно было эвакуировать контуженного башнёра… И уже в канаве попытаться сбить с него пламя…    
   Но когда сигнальные дымы перебросили залёгшим с краю бойцам, которым было ближе всех до горящего солдата… Когда командир группы дождался момента, чтобы выглянуть из канавы… Когда он увидел неподвижное и скрюченное тело… Продолжавшее гореть…
   Прозвучала другая команда:      
   -Отставить! Он уже всё!.. Это фосфор!..
   Действительно… На склоне канавы горело несколько маленьких комочков, долетевших сюда от эпицентра взрыва… Пламя этих сгустков имело необычно яркий цвет… И оно продолжало гореть даже тогда… Когда Ахметшин попытался затушить его попавшимся под руку камнем…
   Неестественно яркое пламя горело с прежней силой… Ведь оно не погасло и там… То есть на дороге… Когда несчастный стрелок-башнёр катался по земле… Все его попытки сбить пламя оказались безрезультатными… Он и сейчас… Горел…
   А командиру группы следовало беречь своих подчинённых, которых у него осталось не так уж и много. А потому он не хотел рисковать… Ведь до горящего бойца надо было проползти метров пятнадцать, которые со всех  сторон простреливаются противником. Тут не поможет и дымовая завеса, которая лишь привлечёт дополнительное внимание духов. И любая попытка неминуемо привела бы к новым жертвам… Да и заживо сгорающему башнёру уже ничем нельзя было помочь… Горящая фосфорная смесь уже покрыла большую часть его тела… Которое лежало  уже неподвижно… Распространяя вокруг себя тошнотворный запах… 
   Надо было сохранить остальные солдатские жизни.
   -Занять оборону! –словно встряхнувшись от оцепенения, прокричал старший лейтенант. –Огонь! Огонь, я сказал!
   Командир группы продолжал руководить своими отстреливающимися подчинёнными… Он понимал… Надо сражаться дальше… Несмотря ни на что… Эта страшная смерть... Сначала дикие крики охваченного пламенем солдата… Которые быстро перешли в жуткие хрипы и стоны… А затем и вид горящего человеческого тела… Всё это конечно же очень сильно повлияло на оставшихся  в живых бойцов…
   Однако надо было вести бой. И способные держать вруках оружие разведчики продолжали отстреливаться от врага… Все понимали… Что положение очень отчаянное… И многочисленный противник слишком хорошо подготовился к этому бою…
   -Так! Слушать меня! – прокричал командир. –Надо продержаться! Полчаса! А сейчас… Надо отползать от БеТеРов! Подальше! Пока они не взорвались… Вперёд…               
   Охрипший голос Ахметшина расслышали не все… Но те, до кого всё-таки долетели эти слова… Они стали ползком перемещаться в  противоположную кишлаку сторону…а несколько разведчиков своим ответным огнём прикрывали их отход. Тяжелее всего было раненым… Их тащили по дну канавы, крепко ухватившись за вытянутые вперёд руки… Перемещать обездвиженные тела каким-нибудь иным способом было просто невозможно… Вернее, крайне опасно… Ведь противник вёл не только плотный огонь, но и очень меткий… Практически любой участочек местности, прилегающий к кишлаку Шабан, был заранее пристрелян укрепившимися в нём духами…
   Но насколько это позволяли сложившиеся вокруг обстоятельства, уцелевшие бойцы стреляли по врагам. Это было трудно… Над головами часто свистели пули, совсем рядом гулко ухали разрывы мин и снарядов, с визгом разлетались смертоносные осколки… Иногда издавая металлически-звонкие звуки рикошетов о корпус горящего БТРа. Бой продолжался, не ослабевая…
   Ведь противник по-прежнему вёл массированный огонь. Он обстреливал залёгших шурави не только из стрелкового оружия: автоматов, винтовок и пулемётов… Духи активно использовали и гранатомёты, и миномёты, и безоткатные пушки… Даже установленный на горе ДШК периодически издавал своё характерно-прерывистое «ду-ду-ду-ду-ду»…
   «По нашему третьему БеТеРу долбит… -подумал Ахметшин со внезапно вспыхнувшей злостью. –Вот сволочуга!»      
   Единственный уцелевший бронетранспортёр отъехал в поле на безопасное расстояние и уже оттуда открыл огонь из своего башенного пулемёта КПВТ. Обливаясь холодным потом, стрелок отыскивал в оптическом прицеле новые и новые цели… После чего с яростью давил на спуск… И крупнокалиберный пулемёт выпускал очередь за очередью... То по целям в кишлаке… То по вершине горы…
   Враг тоже не бездействовал. Вокруг остановившегося БТРа часто появлялись земляные фонтанчики. Это были пристрелочные промахи… Вражеский ДШК с горы упорно пытался поймать в свой прицел советскую бронецель… Чтобы поразить её прямым попаданием в корпус… Ведь даже с такого большого расстояния крупнокалиберные пули ДШК были способны пробить броню БТРа…
   Но залёгшие в круговой обороне разведчики кричали водителю, когда фонтанчики от попаданий вражеских пуль приближались к бронетранспортёру… И Бетер отъезжал то вперёд, то назад, чтобы сманеврировать хоть таким примитивным образом…
   Обстреляв вершину горы, башенный стрелок переводил свой огонь на кишлак, чтобы помочь остававшимся там товарищам… Но затем он возвращался к прежней цели, поскольку этот вражеский ДШК представлял собой серьёзную опасность. Но на фоне неба было трудно обнаружить заранее оборудованную огневую позицию противника… И своеобразная дуэль двух крупнокалиберных пулемётов: вражеского  12,7 мм ДШК и советского 14,5 мм КПВТ оканчивалась «боевой ничьёй»…
   По бортовой радиостанции уже была вызвана помощь… К ним на выручку сразу же выдвинулась дежурная бронегруппа… Поначалу было возникла заминка с определением точных координат… Ведь разведгруппа старшего лейтенанта Ахметшина должна была выставить предварительно спланированную засаду у совершенно другого афганского кишлака, однако без согласований со штабом самостоятельно  изменила свой маршрут… И сама оказалась во вражеской засаде у кишлака Шабан…               
   Но скоротечная афганская война вновь всё расставила по своим местам и внезапно возникшая проблема с уточнением координат разрешилась сама собой…   
   -Вижу два дыма! –запрашивали из полевого ЦБу. –Это от вас?
   -Да-да-да! –кричали в ответ. –Это наши!.. Это наши два БеТеРа горят! Они около кишлака!.. Их подбили в самом начале! Из засады! А мы сдали назад! И они промахнулись! Мы сейчас стоим в поле! И прямо отсюда долбим по этому грёбаному кишлаку! Давайте быстрей! Там пацаны остались! Около тех двух БеТеРов! Понимаете?! Быстрей!
   На базе всё понимали… И принимали все необходимые меры… Два чёрных дыма уже были видны и здесь… Неестесственно чёрные столбы резко выделялись на фоне серого афганского неба. Это и было самое точное обозначение на местности попавшей в засаду разведгруппы №632…
   Но это ещё и был сигнал бедствия… А также чёрный знак смерти… И предвестник чьего-то семейного горя…   
   А бой у кишлака Шабан всё продолжался…
   -Духи в атаку пошли! –раздался чей-то отчаянный вопль.
   Командир группы  осторожно выглянул из канавы и вновь вжался в  осыпающийся  откос. За эти секунды он увидел многое… И окраину кишлака, где часто вспыхивали огоньки вражеских выстрелов… И около десятка чёрных фигурок, быстро перемещающихся вправо… И приблизительно такое же количество духов, перебегающих влево… Выпускающих на ходу даже не короткие очереди… А одиночные выстрелы…
   Окружающая обстановка складывалась не в их пользу… Она и раньше-то была не из лучших… Но теперь… Дело принимало самый худший оборот…
   -Внимание! – выкрикнул Ахметшин. –Духи пытаются нас обойти слева и справа! По кишлаку больше не стрелять!  Огонь вести по атакующим! Стрелять одиночными!.. Или по два патрона!
   Тот же голос, который перед этим кричал о духовской атаке…  Тот же боец истошно орал уже о другом…
   -С-суки! Со спины ремней нарежут! ****и-и!
   Это ещё не являлось паникой… Просто это был крик отчаянья и ожидания неминуемой смерти… Но всё-таки подобные настроения следовало пресечь…
   -Отставить! – привычным тоном приказал Ахметшин. –Помощь уже едет! Нам надо продержаться! Чут-чуть! А теперь… Огонь!
   Последняя команда была, вообще-то, излишней…  Залёгшие в канаве разведчики и так уже стреляли по перебегающим фигуркам… Однако  уверенный тон командирского приказа должен был успокоить… Хоть как-то успокоить его подчинённых…
   -Если духи залегли кучно… - вновь выкрикнул Ахметшин. –Поражать их «Мухами»… Только стрелять поточнее…
   Командир видел, что в результате огня его бойцов враги совершают совсем уж коротенькие перебежки и стараются спрятаться в складках местности… Вскоре с позиции справа раздался гулкий выстрел… Первая «муха» полетела в цель…            
   «Мухи… Это конечно хорошо… Но их у нас мало… Зато ручных гранат будет поболе… Но это уже на самый крайний случай… На самый-самый…»
   Выстрел из одноразового гранатомёта грянул уже слева… И Ахметшин заметил, что кумулятивная граната разорвалась как раз там, где только что сверкало два автоматных огонька…
   «Хоть один, но точно есть!.. А теперь и мы… Ильдар Агзамович!.. Бисмилля!»
   Раздался очередной гулкий выстрел… И уже командирская «муха»  понеслась вдаль… К трём чёрным фигуркам… Только что укрывшимся в одной низинке…   
   Бой продолжался… Тяжёлый и страшный бой продолжался… Невзирая ни на что…
   Советская разведгруппа держалась… Держалась из последних сил.
*
     Глава 14. НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ!
   -Тревога! Облётная группа – на вылет! –выкрикнул забежавший во дворик солдат с красной повязкой посыльного. –Там группа Ахметшина в засаду попала!       
   Это был боец из наряда по штабу батальона. Там же находился и наш Центр Боевого Управления…
   -К бою! – скомандовал Веселков, быстро набрасывая на себя тяжёлый лифчик.
   Но мы уже без дополнительных приказаний хватали оружие и амуницию… Ведь слово «Тревога!» говорило о многом… Что где-то наши боевые товарищи попали в беду… Что там сейчас они погибают… Что им срочно нужна помощь… Наша помощь!.. Ведь именно наша разведгруппа №613 в данную минуту находится в полной боевой готовности… Это другим группам потребуется какое-то время на получение оружия и боеприпасов… А мы…
   «На… Помощь… На… помощь!.. На!.. Помощь!»
   А мы уже бежали изо всех сил… Ни о каком строе или упорядоченном передвижении сейчас не могло быть и речи… Наша группа рванула с места в карьер и теперь неслась вытянувшейся на бегу оравой… Прямиком к штабу батальона… К нашему ЦБУ…
   «На… помощь… На!.. Помощь!..»
   Я бежал где-то в середине и по уже выработанной привычке моё дыхание подстраивалось к темпу ускоренного передвижения… Но если раньше я считал «Раз-два!» на вздохе и «три-четыре!» на выдохе… То теперь вместо цифр в голове проносилось одно и то же… Но гораздо важное… «На!» - это резкий вздох… «Помощь!» - это энергичный выдох…
   Ведь бежать изо всех сил нам предстояло метров пятьсот… Да ещё и при всей своей боевой экипировке, состоящей не только из оружия, но также полуторного боекомплекта и приборов связи… У кого радиостанция, у кого поисковый приёмник… У некоторых даже бинокли…
   «На!.. Помощь!.. На!.. Помощь!..» 
   У входа в штаб батальона нас уже ждал дежурный по ЦБУ. Он что-то сообщил старшему лейтенанту Веселкову, который тутже кивнул головой и помчался дальше… То есть прямиком на аэродром… Остальная часть разведгруппы неслась за ним следом…
   Я хоть и прилагал все свои усилия, но слегка отстал… Вернее, моё место в бегущей веренице солдат сместилось из серединки ближе к хвосту… Конечно не так, что в самом конце… Это основная масса нашего личного состава бойцов преодолевала расстояние до вертушек почти что как спортсмены – любители военизированных видов состязаний… С автоматами в руках и в лифчиках… У меня же имелся пулемёт ПКМ, который в два с половиной раза тяжелее любого автомата… Да ещё РД за спиной с семью сотнями патронов, гранатами и ракетницами… И на груди «мешочек» с двумя сотнями патронов в лентах… И сотней патронов в пулемётной коробке. Так что… Бежать мне приходилось с некоторыми утяжелениями…
   Однако я не был одинок в своих пулемётчикских мучениях… Вместе со мной в арьергарде группы бежали остальные ПКМщики: высокий Билык, толстоватый Глухарь и мелкорослый Васятка…
   «Этот наш… Богатырёк!»
  Пулемётчик Вася Васильев был самым маленьким из нас… То есть из четырёх ПКМщиков РГ №613. Он хоть и бежал самым последним, однако не отставал… Хоть и «умирал» на бегу от чрезмерных перегрузок… О чём свидетельствовала мучительная гримаса на худом лице… И тем не менее… Наш Васятка не отставал…         
   «Быс! Трей! Быс! Трей! Быс! Трей!»
   Мы уже громыхали сапогами по сборно-металлической поверхности взлётно-посадочной полосы… До спасительного «финиша», то есть до наших «восьмёрок» оставалось метров с пятьдесят… Но мы никак не сбавляли своего высокого темпа… Ведь уже были слышны все аэродромные звуки, свидетельствующие о скором взлёте. Бешено гудели вертолётные турбины, лопасти со свистом рассекали воздух… Натужно ревел спешно отъезжающий топливозаправщик. Вот нас обдало горячей струёй из его выхлопной трубы… Это был почти что финал…
   Наконец-то мы остановились около Ми-восьмого…
   Я с трудом переводил дыхание, дожидаясь своей очереди… И через пяток-десяток секунд мои ноги быстро вбежали по лесенке в салон вертушки. Я устало плюхнулся на сиденье и выложил свой пулемёт на пол… Как и положено… Стволом к хвосту…
   -У всех всё на месте? –выкрикнул Веселков.
   В ответ послышалась разноголосица положительных  реплик. Я молча кивнул головой… Мне всё ещё не хватало воздуха и я старался побыстрееотдышаться… Чтобы поскорей прийти в нормальное состояние…
   Наш Ми-восьмой уже выруливал со своей стоянки на взлётку… После стремительного разбега вертушка взмыла в небо и мы вновь помчались на север… Но на этот раз – уже не на плановый облёт… А выручать и спасать… Выручать из беды разведгруппу старшего лейтенанта Ахметшина… И спасать жизни разведчиков-спецназовцев из третьей роты нашего шестого батальона.
   «Вот так!.. –думал я. –Мы уже летим!»
   Впереди нас ждала неизвестность. Ведь мы знали только то, что разведгруппа старшего лейтенанта Ахметшина попала в засаду и там сейчас идёт ожесточённый бой. Вполне возможно, что и нам придётся несладко… Что и наша разведгруппа окажется под огнём противника… Что кому-то из нас в этом бою может достаться как вражеская пуля, так и духовская кумулятивная граната… Что кто-то из состава РГ №613 будет убит… Но…
   НО ТАК БЫЛО НАДО ! НА – ДО!
   Надо было срочно лететь на помощь разведгруппе старлея Ахметшина… Надо было спасать своих товарищей из третьей роты, хоть мы и не знали их всех по именам… Надо было обязательно оказать поддержку погибающим бойцам спецназа, ибо в точно такой же ситуации могла оказаться и наша группа… И вообще… Нам надо было так действовать, потому что мы были на войне… На этой жестокой и бескомпромиссной афганистанской войне.      
   И вся важность этого дела состояла даже не в том, что мы здесь оказываем братскую военную помощь афганскому народу и поэтому должны проявлять себя исключительно с самой положительной стороны, демонстрируя всему миру чудеса отваги и героизма… И вся необходимость наших действий обуславливалась не только требованиями Боевых Уставов и тем более положениями Инструкции по боевому применению разведывательных подразделений специального назначения, на страницах которых лишь упорядочивается и узаконивается обязательность оказания мер поддержки, взаимовыручки и самой непосредственной помощи…
   «САМОЕ ГЛАВНОЕ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ И ОБЯЗАНЫ ПОСТУПАТЬ ИМЕННО ТАК ! Как настоящие мужчины! ТО ЕСТЬ СПАСАТЬ СВОИХ ТОВАРИЩЕЙ, НЕВЗИРАЯ НИ НА КАКИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА! ИНАЧЕ НЕ ВЫЖИТЬ И НАМ!»       
   И это были не громкие слова… Поскольку мы сейчас находились не на комсомольском собрании, а внутри военно-транспортного вертолёта, мчащегося на малой высоте прямо на север афганской провинции Гильменд, где в данную минуту идёт настоящий бой… Где гибнут наши солдаты и офицеры… Где очень нужна наша помощь и поддержка… И мы были обязаны прийти к ним на помощь… Как в силу своего высоко патриотичного воспитания и непременного чувства солдатского долга… Так и в связи с нашей разведчикской солидарностью…
   А ещё мы должны были лететь на выручку по той простой причине, что мы не только считали себя настоящими мужчинами и воинами… Мы уже вели себя как и подобает честным и сильным мужикам… Что бы там ни ожидало всех нас: преждевременная смерть, тяжкое увечье, ранение средней или лёгкой степени… А может и контузия… Мы всё равно летели туда, поскольку всё остальное мы узнаем уже на месте боя… И как бы там ни сложилась наша военная судьба: пропадём ли мы вместе с группой Ахметшина, либо они сами выйдут из боестолкновения, окажут ли им помощь другие наши наземные подразделения или же афганские моджахеды сами прекратят стрельбу, чтобы скрыться… Что бы там ни случилось, но наша РГ №613 выполнит всё, что от неё потребует боевая обстановка…
   «И как бы там ни было тяжело или легко… Мы будем потом всю свою жизнь жить со спокойной совестью и чистой душой!.. Что мы были на войне и, когда погибающей разведгруппе потребовалась срочная помощь, мы приложили максимум усилий для этого. И потом ни одна сволочь не сможет нас упрекнуть втом, что разведгруппа №613 струсила и отсиделась в безопасном месте. Со словами, что мы только-только вернулись с облёта и теперь пусть другие слетают… Ни-фи-га подобного! Мы летим туда самыми первыми… Это другие группы сейчас получают оружие и боеприпасы, спешно экипируются и стремительно бегут на взлётку к следующим парам вертушек-«восьмёрок». Они может быть будут оказывать помощь уже нам… Но на выручку группы Ахметшина мы летим первые… Наша РГ №613! »         
   Тут я невольно улыбнулся, вспомнив рассказы своих старослужащих товарищей… Хоть и с изрядной долей чёрного юмора. Когда прошлой весной сразу же за нашим лашкарёвским стрельбищем упала вертушка с только что уволенными в запас дембелями… То на звук глухого взрыва и чёрные клубы дыма бросился  почти весь шестой батальон… Причём, по полной боевой экипировке и с оружием… Поскольку поначалу решили, что нашу вертушку сбили затаившиеся на местности духи… К казармам срочно прибыли БТРы и БМПешки, на которые немедленно стали загружаться боевые группы…
    И туда же, то есть к отъезжающим БТРам и БМПешкам, прибежало несколько солдат-поваров. Эти узбеки забросили свои кухонно-разделочные дела, выбежали из столовой и уже на ходу снимали с себя белые фартуки… Но они прибыли к броне не с пустыми руками, а с длинными разделочными ножами… Развоевавшихся узбеков, конечно же, отправили обратно в столовую… И потом долго ещё над ними посмеивались… Но с большим таким уважением.
   «Если уж тогда солдаты-повара побежали оказывать помощь… То сейчас нам тем более… Надо выручать своих братанов-спецназовцев… А тем более группу Ахметшина!»          
   Я знал старшего лейтенанта Ахметшина. Хоть мне и не доводилось сталкиваться с ним лично. Ведь он был командиром разведгруппы в третьей роте, а я служил обычным разведчиком-пулемётчиком в первой роте. Да ещё и молодым духом… Если б я был уже бывалым дембелем, то тогда ещё имелась возможность познакомиться с ним, как со своим земляком-татарином.
   «Да И то… С большой такой осторожностью…»
  После того памятного случая с зампотехом батальона майором Зайнуллиным… Когда мне ни за что, ни про что объявили трое суток гауптвахты, от чего меня спасло только личное решение капитана Перемитина... После того случая я предпочитал держаться подальше от якобы своих землячков – начальничков. Тогда мне вполне хватало мысленного осознания того, что старший лейтенант Ильдар Ахметшин является командиром боевой разведгруппы спецназа. Причём, очень даже неплохим… Если не сказать, хорошим… То есть отличным…
   «Тьфу-тьфу-тьфу!.. Чтоб не сглазить… В третьей роте его сильно уважают… Как молодые солдаты, фазаны  с дембелями, так и остальные его коллеги - командиры… И что там у него стряслось?!..»   
   Прошёл почти час полёта… За это время на месте боя могло произойти большое количество событий…Причём, самых разнообразных, как очень трагических, так и вполне нормальных… Предполагать о развитии весьма хороших событий – об этом даже и думать не хотелось… Поскольку разведгруппа третьей роты уже попала во вражескую засаду, и одно только это перечёркивало всё то, что могло случиться далее… Поскольку попадание нашего подразделения во вражескую засаду автоматически означало неминуемые человеческие жертвы.
   Командир нашей РГ уже довёл до нас краткую информацию о боевой обстановке. Как оказалось, разведгруппа старшего лейтенанта Ахметшина подверглась духовскому нападению на окраине кишлака Шабан. То есть того самого будто вымершего афганского селения, над которым сегодня нас и обстрелял крупнокалиберный ДШК. Получив четыре пробоины мы благополучно унесли оттуда свои ноги, вполне так понадеявшись на три бронетранспортёра, которые мчались  к месту нашего воздушного боестолкновения. Коллеги-разведчики из третьей роты могли слышатьстрельбу пулемёта ДШК и могли подумать, что там на горе находится одна-единственная огневая точка духов. С ней-то они справились бы в два счёта… Однако спецназовцы не успелиподняться и прочесать эту гору… Их встретили у её подножия…
   -Два БТРа подбиты. Есть убитые и тяжелораненые. –доводил до нас обстановку старший лейтенант Веселков. –Мы сначала проведём воздушную доразведку. А потом пойдём вниз. Приготовиться к бою.
   Мы и так уже были наготове. Однако сейчас командир подразумевал воздушный бой. Ведь вражеский ДШК, с которым мы уже имели дело, наверняка продолжает оставаться на своей выигрышной огневой позиции. С этой горной вершины духам-пулемётчикам очень удобно вести стрельбу как по наземным целям, так и по воздушным... Тем более что у них  уже была возможность, так сказать, набить руку на советских вертушках-«восьмёрках». Сегодня афганские моджахеды уже потренировались… Причём,не на кошечках и птичках, а именно на нас.
   Чтобы не оконфузиться ещё раз… Ведь днём мы улепётывали из этих мест со всей запредельной скоростью… То есть даже не открыв ответный огонь. Что нас совершенно не красило как перед всеми силами афганистанской самообороны, так и перед местными защитниками  отдельно стоящей горы Шабан и кишлака с одноимённым названием. В общем, мы принимали меры по повышению своих боевых возможностей. Были открыты три иллюминатора, специально предназначенные для ведения огня прямо с борта летящего вертолёта. Четвёртый иллюминатор упорно отказывался предоставить нам такую хорошую возможность популять прямо из него и, к сожалению, все наши попытки отодрать-отворить окошечко были безрезультатны.
   Пришлось обходиться тем, что имелось. В эти три открытых иллюминатора установили, то есть закрепили на кронштейнах, пулемёт Билыка и два автомата. Меня, как уже получившего опыт стрельбы с Ми-8, посадили за кормовой пулемёт ПКТ. Я поначалу воспринял это моё назначение вполне так спокойно, но через парочку минут  во мне взыграло самое настоящее волнение…
   -А если летуны опять применят свой противозенитный манёвр? – спросил я сержанта Ермакова. –Что тогда? Я же могу кувыркнуться и вылететь через этот люк!
   Мой старший товарищ раздумывал самую малость…
   -А ты пристегнись к чему-нибудь! –посоветовал он.
   Я хотел было уточнить кой-какие детали… Например, к чему именно мне следует пристегнуться и каким именно образом… Но товарищ сержант уже скрылся за брезентовой перегородочкой. Однако спустя минуту ко мне заглянул Коля Малый и протянул свой кожаный солдатский ремень.
   -На! –заявил он. –Пристёгивайся!
   Я конечно же поблагодарил нашего фазана громким «Спасибо!», но применить его ремень с пользой для общего дела… Увы, мне так и не удалось. Скрутить надёжный узел на одном из его концов было практически невозможно. А в обычном режиме, то есть зацепив скобу за бляху, в данном случае  ремень оказывался слишком коротким.
   Я отодвинул брезентовую перегородочку и вернул ремень Миколе.
   -Не получается! Бери обратно.
   -Лады! –ответил Малый, принимая свой кожаный поясок. –А то уже штаны спадают. Наверное, худею со страшной силой.               
   Я промолчал и быстро вернулся на своё боевое место. Сегодня днём этот кормовой пулемётный люк был закрыт и, возможно именно поэтому обошлось без человеческих жертв. Теперь же он был открыт, хоть и перегорожен пулемётной турелью. Вылететь наружу с первой попытки, конечно же, будет сложновато… Но ведь кто его знает?!.. Какая может быть болтанка именно в хвостовом отсеке?! Ведь почти у всех транспортных средств задняя часть всегда виляет в разные стороны с наибольшей интенсивностью…
   «А тут болтать будет не только влево-вправо… Здесь ещё и вверх-вниз станет мотать… А может даже и по кругу!.. Так что… Эффективность тут повыше…»   
   Постепенно я смирился с открытым кормовым люком… Вернее, с той опасностью, которая поджидала именно меня в случае очередного применения «легендарного» противозенитного манёвра. Ведь здесь имеется пулемётная турель, за которую можно ухватиться крепко-накрепко… И опять-таки оставался «счастливый шанс», то есть возможность удачно так  перекувыркнуться через эту самую турель… Да и повиснуть снаружи… Хоть и ненадолго…
   «Минут на пять… Пока руки сами собой не разожмутся…»
   Чтобы отвлечься от мрачно-тревожных мыслей, я принялся старательно изучать афганистанскую местность через тот же самый кормовой люк. Пейзажи поначалу открывались самые замечательные… То есть без каких-либо признаков антигуманной человеческой деятельности:ни боевых машин, ни военной техники, ни людей с оружием… Самым лучшим было то, что не  наблюдалось дымных шлейфов от горящих бронетранспортёров… А ведь они вот-вот должны были появиться…
   Но затем, то есть по мере приближения к опасному району горы и кишлака Шабан, вертолётчики стали набирать высоту. Когда мы оказались над теми горными хребтами, что наблюдали днём, наши борта находились над землёй так высоко… Что у меня не то чтобы захватывало дух… Мне по-настоящему стало страшно… Ведь мы сейчас находились на высоте в четыре-пять, а может и все шесть километров…
   Из-за открытого люка стало жутко холодно и у меня замёрзли пальцы, державшие пулемётные рукоятки… Но убирать свои «озябшие» ладошки в карманы я не стал, потому что не хотел рисковать понапрасну…
   -Мало ли?! –пробормотал я вслух для самоуспокоения. –Хвост занесётв сторону… И айда!..
   Но затем я всё-таки осмелел и стал посматривать вниз. Сначала я бросал на землю короткие взгляды… Как это обычно делают те, кто уже находится на невероятно большой высоте, но всё ещё не решается посмотреть вниз… Однако после нескольких тренировочных попыток я убедился в том, что смотреть вниз с высоты пяти-шести километров не так-то и страшно… просто сердце ёкает от невольного испуга… И душа леденеет…
   А на грешной нашей матушке-земле всё казалось фантастически нереальным… То есть слишком уж миниатюрным… Словно и не земная это поверхность, а какая-то детская песочница… Сквозь сизую атмосферную дымку эти огромные чёрные горы выглядели маленькими кучками тёмносерого и тёмнокоричневого цвета, выделяющимися на блёкло-жёлтом фоне остальной пустыни.   
   Я уже освоился с местными достопримечательностями и стал выискивать взглядом ту самую гору Шабан.  Ведь она находилась на самом окончании одного горного хребта, параллельно которому вытянулся другой… А ещё я надеялся определить это место по кишлаку у подножия…
   И вдруг я увидел два дыма. Они поднимались от самой земли на высоту в полтора километра, где и рассеивались. Самих горящих БТРов  я не видел, но отлично понимал то, что это именно они… Продолжают гореть и гореть… Отчего в небо поднимаются два чёрных  и жирных дымных шлейфа.
   Затем наши вертолёты стали по крутой спирали опускаться всё ниже и ниже… Внутреннее напряжение всё нарастало и нарастало… Я уже размял свои окоченевшие руки и теперь мне ничто бы не помешало вести прицельный огонь… Сперва из этого кормового пулемёта с боезапасом в пятьсот патронов… Что уложены в большой пулемётной коробке.  А затем уже из моего ПКМа с тысячью патронов… Но уже с поверхности земли…   
   Однако пострелять мне так и не довелось. Ни с воздуха, то есть из кормового пулемёта, ни  из моего родного ПКМа. Как выяснилось, бой у кишлака Шабан уже закончился. Там остались догорать лишь два подбитых бронетранспортёра. Всю группу старшего лейтенанта Ахметшина уже эвакуировали… То есть, говоря спецназовским языком, вытащили из боя… Как мёртвых и раненых… Так и тех, кому посчастливилось уцелеть…
   Но это произошло не сразу…
   Спустя какое-то время после начала боестолкновения к кишлаку Шабан прибыла бронегруппа командира третьей роты капитана Федина. Это боевое подразделение находилось в режиме постоянной готовности оказать поддержку… Поэтому дежурная бронегруппа на двух БТРах и в сопровождении  Шилки первой пришла на помощь. Однако подобраться вплотную к горящей технике, чтобы эвакуировать людей, никак не удавалось. Вражеские гранатомётчики были начеку и как только им выпадала такая возможность, они пытались уничтожить новые цели. Да и из самого кишлака по прибывшему советскому подразделению били безоткатные пушки и миномёты.    
   Бой принимал затяжной характер. 
   По всем имеющимся признакам было видно, что этот кишлак Шабан духи заранее подготовили к долговременной обороне. Причём, всё было организовано по классической схеме ведения боевых действий при долговременной защите афганистанского населённого пункта. На вершине горы расположился крупнокалиберный ДШК, предназначенный прежде всего для поражения воздушных целей. Он конечно же мог в случае необходимости «работать» и по наземной бронетехнике, однако на столь большой высоте этот пулемёт приобретал максимальную эффективность при обстреле именно авиацелей! Хоть это и был один-единственный пулемёт ДШК…
   «А может быть их там два… Ведь стрелять по нашим вертушкам они могли только из одного пулемёта. Чтобы не выдать месторасположение других огневых своих точек. Вполне грамотно и логично.» 
   Так на горе расположились средства поражения воздушных целей. Ведь в случае наземного боестолкновения к этому кишлаку обязательно прилетели бы либо боевые вертолёты Ми-24, либо штурмовики Сушки с кандагарского аэродрома. Вот против них-то и предназначался этот зенитный ДШК… Но эти пулемётчики не удержались от соблазна обстрелять четвёрку наших вертолётов, которая и прочёсывала неизвестный район в поисках огневых точек противника. Духи обстреляли вертолёты с РГ №613 на борту и даже попали в один из них. Но нам повезло и мы спокойно улетели в Лашкарёвку.
   Но эту стрельбу услышал командир наземной разведгруппы и три бронетранспортёра старшего лейтенанта Ахметшина сразу же помчались к кишлаку Шабан. Вот здесь-то они и попали вовражескую засаду. Сначала по ним открыли огонь затаившиеся в канавах гранатомётчики, которым удалось подбить два БТРа. В результате этого советское подразделение очень сильно потеряло в своих боевых возможностях… А затем по залёгшим разведчикам стали бить безоткатки и миномёты… Не говоря уж о ожесточённом огне вражеских автоматчиков и пулемётчиков…
   Прибывшая на помощь бронегруппа капитана Федина тоже оказалась под плотным огнём противника. Но командиру третьей роты хоть и не удалось забрать с поля боя личный состав разведгруппы Ахметшина… Чему мешала высокая плотность  вражеского огня… Но капитан Федин сохранил свои бронетранспортёры и Шилку. Они отъехали на некоторое удаление от кишлака Шабан и уже с этих позиций принялись вести огонь.
   Зенитно-артиллерийская установка Шилка с четырьмя скорострельными пушками 23-го калибра била прямой наводкой… От её снарядов в кишлаке Шабан рассыпались глинобитные стены дувалов и домов… Но высокая скорострельность этой счетверённой артустановки очень быстро привела к тому, что у неё попросту закончились все снаряды. И через пятнадцать-двадцать минут боя наша Лашкарёвская Шилка  замолчала…
   Но по противнику продолжали бить два бронетранспортёра капитана Федина. Крупнокалиберные башенные пулемёты вели прицельный огонь… И тем не менее личный состав разведгруппы старшего лейтенанта Ахметшина продолжал оставаться около своих горящих БТРов…
   Спасение пришло чуть погодя… Когда к месту боя приехали две боевые единицы из5-ой мотострелковой дивизии. Шиндандская пехота не подвела… Один танк Т-62 и БМпешка разведроты принялись методично расстреливать кишлак Шабан… Мощная 125-миллиметровая танковая пушка била прямо по вражеским огневым точкам, поражая живую силу врага как прямыми попаданиями, так и разлетающимися осколками. Скорострельная 30-миллиметровая пушка БМП-2 также не отставала от своего собрата - танка. Осколочно-фугасные и бронебойно-зажигательные снаряды выстреливались очередями, кроша и уничтожая всё то, во что они попадали…
   Не стала отсиживаться на своих позициях и наша артиллерия… После нескольких пристрелочных выстрелов, а если быть точнее, то после корректировки первых попаданий… Дальнобойные самоходки «Гиацинты» вместе с закалёнными в войнах гаубицами Д30… Все артиллерийские орудия принялись «работать по площадям», то есть беглым огнём долбить по всему кишлаку Шабан… 155-миллиметровые снаряды без остановки разрывались на кривых улочках и внутри дворов… В одно мгновение превращали жилые глинобитные дома в груды развалин… И одновременно с этим уничтожали вражеские огневые позиции, на которых находились те самые безоткатки и миномёты… Где располагались духовские гранатомётчики, пулемётчики и автоматчики… Не оставляя им ни малейшего шанса уцелеть на открытом пространстве… И заставляя афганцев покинуть свои огневые точки, чтобы скрыться от всепоражающего огня советской артиллерии в подземных укрытиях или кяризах…
   И только лишь под массированным прикрытием нашей дальнобойной артиллерии удалось эвакуировать с поля боя всех разведчиков группы Ахметшина. Всех живых и всех раненых… И всех погибших… Не оставив на залитой их кровью афганской земле ни одного советского солдата…   
   Затем вся бронетехника покинула окрестности кишлака Шабан… А советская артиллерия продолжала «работать по площадям». С прежним ожесточением стирая с лица земли это растреклятое селение. Где погибли наши ребята.
   Но таковы были последствия военных действий… Ведь этот афганский кишлак уже был заблаговременно покинут своими мирными жителями. И теперь в нём оставались только те афганцы, которые решились вступить в бой… Сначала с четырьмя случайно пролетающими вертолётами, а уж затем и с тремя подъехавшими бронетранспортёрами.
   Вполне возможно, что моджахеды надеялись на своё боевое мастерство, ведь они уже восьмой год ведут партизанскую борьбу с вторгшимися в Афганистан советскими вооружёнными подразделениями. Это раньше у афганцев были старенькие винтовки Бур, кремневые охотничьи ружья и редкие автоматы Калашникова… За годы войны у них появились крупнокалиберные пулемёты и безоткатные пушки, миномёты и переносные зенитные ракетные комплексы. Автоматы Калашникова стали вполне обычным вооружением каждого борца за независимость… Молодые моджахеды стали проходить хорошую военную подготовку в заграничных лагерях…               
   И вот теперь они решили дать бой… Искренне надеясь на то, что им удастся с максимальной боевой эффективностью применить против наступающих советских подразделений крупнокалиберные пулемёты и безоткатные пушки, батальонные миномёты и противотанковые гранатомёты… И надо отдать должное афганским моджахедам… Им удалось проделать четыре сквозные пробоины в одном военно-транспортном Ми-восьмом… У них получилось внезапным огнём подбить два советских бронетранспортёра… А ещё… Душманы убили несколько советских солдат… И именно эти потери в живой силе были самыми болезненными… Ведь военное железо хоть и стоит дорого… Однако оно не идёт ни в какое сравнение с живыми парнями… Чья жизнь бесценна!
   Именно поэтому «Боги войны! Продолжали»работать по площадям».
   А мы летали над этим злополучным районом на страшно большой высоте… Мёрзли от ужасно неприятного холода… Тряслись вместе с вертушкой, ходившей ходуном от сильнейших порывов ветра… И смотрели вниз… Где мерцали крохотные искорки разрывов…
   Война продолжалась.
*
   Глава 15. И ВСЁ-ТАКИ… КАТАСТРОФА !
   Разведгруппу третьей роты везли в безопасное место… Везли в полном её составе. Мёртвые тела разведчиков тряслись на броне рядом с ранеными товарищами… Чудом уцелевшие спецназовцы всё ещё пребывали в том самом состоянии, в котором они находились во время недавнего боя.   
   -Ну, Агзамыч!.. Так чего вы туда поехали? –выговаривал командир третьей роты своему раненому подчинённому. –У вас же задача была по другому кишлаку!
   -Мы туда и направлялись… -объяснял старший лейтенант Ахметшин. –По дороге услышали стрельбу… Это духи из ДШК по нашим вертушкам долбили… вот мы и свернули… Чтобы прочесать эту гору…
   Капитан Федин оглянулся назад на эту злосчастную вершину… Как в самом кишлаке Шабан, так и вокруг него… Везде рвались снаряды… Наша артиллерия продолжала свою работу…
   -Ну, вот и прочесали… - с горечью констатировал командир третьей роты.
   За их спинами лежали погибшие и раненые… Безмолвные трупы и те… В чьих телах ещё теплилась жизнь.   
   -Да кто же знал… -оправдывался командир группы. –Что они нас на окраине будут ждать?!.. Ведь всё так быстро произошло! Слишком мало времени прошло после обстрела вертушек… Никакого подвоха… Не могло быть… А там… «Чёрные аисты» оказались…
   -Они заранее кишлак подготовили к обороне… -вновь констатировал Федин. –Мы только-только сунулись к вам… Как их миномётчики стали нас в вилку брать… Еле убрались…
   -Да я видел… - произнёс Ахметшин. –Они и по нам долбили… Башенный стрелок сгорел прямо на глазах… Рядом с ним фосфорная мина разорвалась… Или снаряд из безоткатки… Духи по БеТеру целились… А задели и его.
   -Это точно, что с фосфором? –уточнял командир роты Федин. –Ошибки нет?
   -Там столько горящих ошмётков разлетелось… -говорил Ахметшин. –Это была не зажигательная… Мина или снаряд… А самая настоящая фосфорная… Зараза… И горела она очень уж ярко!   
   Какое-то время они ехали молча… Бронетранспортёр мчался вперёд на самой максимальной скорости и поэтому ощущалась сильная тряска… Она, конечно же, доставляла раненым дополнительные страдания… Но надо было торопиться, чтобы побыстрей перебросить пострадавших в военный госпиталь… 
   Сейчас конечной точкой их маршрута была небольшая взлётная площадка, располагавшаяся неподалёку от штаба проводимой войсковой операции. Там стояли вертолёты, уже готовые к срочному вылету в Кандагарский госпиталь… Туда же пришли многие наши солдаты и офицеры… Чтобы узнать о судьбе своих товарищей и просто знакомых… А может и незнакомых… Но своих… Наших…
   Поэтому когда бронетранспортёры  затормозили у вертолётной площадки, раненых бойцов принимали прямо с брони и на руках несли к МИ-восьмому… После настал черёд и погибших… Их тела уложили на пол вертушки… А сгоревшего башнёра так и внесли завёрнутым в плащ-палатку…
   -Так его и оставьте… Пусть пока побудет в плащ-палатке…
   Это была суровая реальность войны… Ведь на сиденьях находились раненые… Кто-то полулежал, кто-то сидел… Им и так уже досталось в этом бою… Поэтому раненых следовало поберечь… Уже и от этого ужасного зрелища.   
   -Агзамыч! –кричал капитан Федин под свист вертолётных турбин. –Ты чего? Давай-ка на борт!
   Однако раненый в бедро Командир РГ №632 продолжал оставаться на своём месте… Хоть и придерживаясь рукой за стоящий рядом бронетранспортёр.
   -Нет! –отказывался Ахметшин. –Не хочу!.. Я в нашей медсанчасти подлечусь! Мне в Лашкарёвку!
   -Да чего ты здесь ерундой маешься? –сердился  ротный. –Тебе в госпиталь надо!
   Федин даже потянул за рукав перепачканной горки… 
   -Нет! – твёрдо ответил раненый командир группы. –У меня сквозное… Артерии не задеты. Заживёт…
   К капитану Федину присоединился и командир батальона. Однако их уговоры не подействовали на внезапно заупрямившегося старлея. Не помогли и приказания… Всё было тщетным… Ахметшин собирался лететь только в свой родной 6-ой батальон.
   -Ну… -с досадой заявил комбат. –Как знаешь… Давай!
   Крайнее слово было адресовано экипажу. В вертушку уже внесли последнее тело… И сразу же была дана команда «На взлёт!»… Борттехник убрал лесенку и вертолёт стал набирать обороты… Вокруг быстро поднялась пыль с песком…
   -Зря ты… -выговаривал капитан Федин своему упрямому командиру группы. –Могут осложнения начаться… А в госпитале…
   -Если начнутся, тогда и полечу… -твёрдым голосом возражал Ахметшин. –А пока мне и в Лашкарёвке будет нормально…   
   -Да у нашего переводчика мочку уха задело… -ворчал ротный. –И то… полетел ведь… Тоже не хотел… Но всё-таки согласился… А ты!?.. С таким-то ранением!
   -Не хочу… - вновь повторил  командир группы и вдруг осёкся…
   Вертолёт с ранеными и телами погибших поднялся на необходимую высоту и полетел вперёд… Он быстро набрал горизонтальную скорость… Но пилоты, видимо, очень торопились в Кандагарский госпиталь… И на крутом вираже винтокрылая машина резко потеряла в высоте… В результате чего накренившийся борт… Вернее, бешено вращающиеся лопасти основного винта задели за вершину холма…
   -А-а-а-а!
   Это была авиационная катастрофа!
   У всех стоявших на земле вырвался невольный крик… Ведь только что взлетевший вертолёт упал на холм… От сильного удара борт перевернулся… И по инерции заскользил вниз по склону… Переворачиваясь и деформируясь… 
   Все бросились бежать к упавшей «восьмёрке»… Даже несмотря на то, что она  уже горела и в любую секунду мог прозвучать мощный взрыв… Ведь в полностью заправленных топливных баках находилось столько авиационного горючего…
   Но внутри упавшей вертушки были живые люди! И им требовалась срочная помощь!.. Поэтому к месту падения бежали почти все…
   А горящая «восьмёрка» всё ещё скользила вниз по склону… Переворачиваясь и уменьшаясь… Оставляя за собой широкий след… И теряя скорость…
   Когда исковерканный  вертолётный корпус замер,  он уже полностью был объят пламенем… Горел авиационный керосин, разлившийся из повреждённых баков… Горела внутренняя обшивка салона и кабины пилотов… Горели пластмассовые детали и приборы…
   -А-А-А-А!.. А-А-А!
   Но самым страшным было то… Что внутри вертолёта горели живые люди… Раненые в бою… И охваченные пламенем уже здесь… Фактически на своей территории… Они кричали от ужаса и страшной нестерпимой боли… И продолжали гореть… Вместесо своими мёртвыми товарищами…
   -А-а-а…
   Так они исгорели… Почти все…
   Погиб и экипаж… Обоих пилотов в момент удара об землю выбросило из кабины… От полученных травм они умерли, так и не прийдя в сознание… Вместе с ними в кабине находился легко раненый переводчик третьей роты… У которого пулей была задета лишь ушная мочка… В момент падения переводчика тоже вышвырнуло наружу через окна кабины… Погиб и он…
   Из всех тех, кто находился в салоне вертолёта… Из них удалось спасти только двоих: старшего лейтенанта Польских и водителя Булыгу… Они были ранены в бою у кишлака Шабан… И вот теперь им пришлось пережить новое испытание…
   А остальные… Борттехник и другие раненые… Их спасти не удалось…
   По воле злого случая даже тела погибших в бою… Эти советские солдаты умерли уже во второй раз… Под кишлаком Шабан разведчиков сразили вражеские пули и осколки… А затем… Их тела добило всепожирающее пламя…
   Это всепожирающее пламя афганской войны!.. (* прим. Автора: Будь она проклята!)               
   Увы… Но война продолжалась и здесь… Почти что в самом центре войсковой группировки…
   Спасённых из горящего вертолёта старшего лейтенанта Польских и рядового Булыгу  срочно загрузили на другую «восьмёрку», которая взлетела уже со всеми мерами предосторожности… Вскоре она скрылась в направлении Кандагара…
   Другим бортом в Лашкарёвку отправили раненого командира разведгруппы №632. Старший лейтенант Ахметшин, избежавший страшной гибели благодаря своему упорному нежеланию отправиться в Кандагарский госпиталь… Он полетел вЛашкарёвку, то есть в медсанчасть нашего шестого батальона…
   Так уж получилось, что наша разведгруппа №613 приземлилась на этот временный полевой аэродром минут десять спустя… Старший лейтенант Веселков уже знал от экипажа о случившейся трагедии и поэтому категорически запретил своему личному составу покидать вертолёты.
   Наша подгруппа сидела в салоне и даже дед Ермак не выходил наружу. Чуя что-то неладное, мы неотрывно смотрели в иллюминаторы… Вокруг вертушек ходили наши советские военнослужащие, которых с каждой минутой становилось всё больше и больше… Оставив свои стоянки, они сами по себе шли к взлётной полосе… И вид у них всех был крайне подавленный…
   -Что-то здесь произошло. –сказал нам сержант Ермаков.
   Мы молчали и продолжали смотреть в иллюминаторы. Ничего такого не было видно… Кроме этих сотен растерянных и чем-то огорчённых лиц.
   -Может в группе Ахметшина много погибших? –предположил Виталик Билык.
   Тогда у нас не было даже такой мысли… Что разведгруппа третьей роты погибла почти вся! Минут десять-пятнадцать назад… На глазах этих сотен людей…
   -Как их много стало… Как на митинге… Или демонстрации.
   Советских военнослужащих действительно стало очень много. Несколько часов назад все они конечно же были взбудоражены известием о начавшемся боестолкновении у какой-то горы Шабан. Затем они узнали о том, что туда выдвинулась помощь… Да и дальнобойная артиллерия заработала так, что её услышали все… Потом наши солдаты и офицеры были обнадёжены тем сообщением, что попавшую в засаду разведгруппу спасли и теперь везут на взлётку…
   Наши военные конечно же знали, где находится взлётно-посадочная полоса… Они смотрели на то, как поднималась вверх «восьмёрка» с ранеными… Как она понеслась вперёд… И вдруг пропала!.. Оставив им вместо рёва турбин глухой звук падения… И несильный дым… 
   Не желая верить в такую чудовищную несправедливость… Этой произошедшей на их глазах трагедии… Стремясь узнать побольше… И по возможности оказать хоть какую-нибудь помощь… Наши советские люди бросили свои дела и пошли к взлётке…
   Это был массовый шок!.. Который они испытали все… Ведь вертушка несла в своём салоне уцелевших в бою раненых… Которым требовалась экстренная медицинская помощь… Однако все они погибли в течении тридцати-сорока секунд… Оказавшись в самом эпицентре столь страшной авиакатастрофы…
  -Гляньте-ка!.. –воскликнул вдруг Виталик. –Кажется, это наша пожарка поехала!.. И чего она тут делает?
   Мы по-прежнему безвылазно сидели в салоне и ничего ещё не знали… В своём иллюминаторе я вдруг увидал знакомых кандагарцев: Мишку Суслова и Андрея Бухту… Запылённые и небритые лица друзей выглядели очень хмуро… Они меня так и не заметили… Медленно ушли куда-то за машины…
   Затем открылась дверь и в салон поднялся наш борттехник, упорно молчавший и тоже какой-то потерянный… Он-то и сообщил сержанту Ермакову, причём по большому секрету это известие… Которое ужаснуло каждого из нас…
   -Вертушка упала… -мрачно сказал дед Ермак. –И все сгорели.
   Мы испытали такой сильный шок… Который… Увы… Который нельзя описать никакими словами.
   А когда наш Ми-восьмой взлетел… То мы увидали в иллюминаторах перепаханный и чёрный склон… Вернее, такую широченную полосу обугленной и взрыхленной земли… А внизу дымящиеся и догорающие фрагменты… Это были разорваннные останки упавшей  вертушки…       
   Тогда я просто оцепенел… Ведь одно дело – когда разведгруппа попала в засаду… Такое бывает на каждой войне… То, что в этой группе были убитые и тяжелораненые… Это тоже является чем-то закономерным… Если можно так сказать… Ведь на войне… Всё происходит как и установлено законами войны…
   Но когда попавшую во вражескую засаду разведгруппу сперва прикрыли огнём и затем эвакуировали… Когда всех уцелевших, всех раненых и всех погибших вывезли в безопасное место… Когда эту спасённую разведгруппу погрузили в вертолёт, чтобы как можно быстрей доставить в госпиталь… Где им окажут всю необходимую помощь… И когда взлетевший вертолёт вместе с выжившими разведчиками упал и сгорел… Причём на глазах у тысяч военнослужащих, которые ничем не могли помочь… Им… Заживо сгорающим…
   Это было самым вопиющим беззаконием войны!
   Причём за несколько дней до начала вывода наших советских войск с территории Афганистана. То есть практически накануне процесса сворачивания боевых действий в этой Демократической Республике Афганистан. Стало быть за несколько дней до начала окончания этой самой войны. Которая всё-таки успела напоследок сотворить ещё одно чёрное дело.
   Увы… Но это было именно так.
   Обратно мы летели на большой скорости и, видимо, именно поэтому нагнали ранее вылетевший борт. Вот так на наш Лашкарёвский аэродром почти одновременно приземлились и разведгруппа №613, возвратившаяся из облёта, и вертушка с раненым старшим лейтенантом Ахметшиным.
   Мы уже проверили своё оружие на разряженность, когда увидели большую толпу военных, идущих от соседней вертолётной стоянки в сторону нашего батальона. Сильно хромая на перевязанную ногу, впереди шёл старший лейтенант Ахметшин. Ему предлагали улечься на носилки, но он возмущённо отказывался…
   -Да вы что?! – слышался голос командира второй разведгруппы третьей роты. –Я и сам дойду! Иваныч, ты только мой автомат сдай в ружпарк… И лифчик прихвати…
   -Да сдам я всё! –горячился пожилой прапорщик. –Ты давай-ка на носилки! Ильдар! Ну!..
   Но старший лейтенант Ахметшин опять отказывался и шёл дальше… Тут подъехала санитарка… На медицинском УАЗике распахнули широкую дверь и раненый офицер всё-таки уступил настойчивым предложениям… Однако во-внутрь он забрался сам и поехал сидя…
   Часа через два в наш батальон прилетела ещё одна печальная новость… Вертолёт, на котором в Кандагарский госпиталь везли старшего лейтенанта Польских и водителя  БТРа Булыгу… Этот борт вполне благополучно долетел до площадки приземления. Однако на самом подлёте к госпиталю сердце раненого офицера не выдержало перенесённых в один день испытаний… И остановилось… Старший лейтенант Польских умер за несколько минут до посадки рядом с военным госпиталем Кандагарского гарнизона.            
   Водителя Лёню Булыгу передали в руки врачей и медсестёр,  и мы искренне надеялись на его исцеление. В Чирчикской учебке он окончил первую роту. Как и все мы: Малый, Бухта, Шпетный, Суслов, Дереш, Корнев, я и многие-многие другие. 
   Досаднейшей неприятностью являлось то, что разведгруппа старшего лейтенанта Ахметшина попала во вражескую засаду практически в последние дни проводимой  в тех краях войсковой операции. Широкомасштабное наступление советско-афганских сил на духовский укрепрайон Мусакала и на стратегически важный гидроузел, конечно же, принесло определённые результаты… От бандформирований было очищено какое-то количество небольших кишлаков и селений покрупнее. Оказались уничтоженными десятки афганских моджахедов… Были захвачены как вражеское оружие, так и внушительное количество боеприпасов. Однако… Несмотря на эти достижения…   
   Однако советско-афганскими войсками поставленная боевая задача не была выполнена в полном объёме. И укрепрайон Мусакала остался в руках афганистанских моджахедов… Как и тот самый гидроузел…
   Именно поэтому злые языки мигом окрестили операцию «Юг-88» столь нелицеприятным прозвищем «Позор-88».
   «Клеветали… Наверное.»      
   А может быть это была очередная шуточка-прибауточка нашего командира первой роты. Капитан Перемитин ведь очень любит всякие разные приколы и хохмы. Хоть и с чёрно-юморным подтекстом. Поскольку на войне многое видится несколько иначе…
   Когда стало известно об «окончательном окончании» боевых действий на севере провинции Гильменд, наш ротный первым подвёл итоги минувшей войны. Вернее, исторически важные результаты деятельности подчинённых ему разведгрупп. Как и следовало того ожидать, самой богатой на трофейную добычу оказалась «сборная солянка», в состав которой входили бойцы из всех наших разведгрупп. Это им удалось забить вражеский караван в виде американского трактора «Форд», на котором духи перевозили своё вооружение: неопознанные по национальной принадлежности две безоткатки, китайские «имитацию» пулемёта ДШК и 82-мм миномёта, такие же узкоглазые базуки-гранатомёты, почти добротную подделку виде пулемёта М80, три «натурально действующих» автомата афганской самообороны, а также немереное количество боеприпасов. Всё того же массового китайского производства. 
   За то, что всё это вооружение и боеприпасы не попали вруки самым настоящим душманам… За то, что наши храбрые пацаны не побоялись отобрать всё это добро у зловредных духов-караванщиков, да ещё и посреди пустыни Дашти-Марго… За то, что наши труженики спецназовской войны не поленились перегрузить захваченное оружие из никому уже ненужного прицепа в советский вертолёт Ми-8… За то, что оставшиеся в караване боеприпасы были старательно подорваны несколькими накладными зарядами… А также за то, что сборная облётная группа своими действиями бесспорно спаслане одну жизнь советских солдат…   
   За все эти добрые дела многие бойцы этой  группы были представлены к награждению правительственными орденами и боевыми медалями. Младший сержант Юра Дереш, который лично уничтожил одного коварного душмана… Чтобы затем забрать у поверженного врага его автомат, а также стащить с него же китайский лифчик с магазинами и пакистанские ботинки… За эту самую настоящую победу над одним отдельно залёгшим противником и за подрыв вражеской военной инфраструктуры Юрке теперь полагалась медаль «За отвагу». Ведь не каждому удастся совершить так много хороших и, главное, полезных дел.
   -Ну, Аврора! – шутил командир роты, зачитывая список награждённых. –Будешь ты у нас теперь с медалью.
   Как ротный тогда обещал, так он и выполнил своё обещание. То есть внёс соответствующую фамилию в список представленных к наградам.   
   -Спасибо, товарищ капитан. – отвечал смущённый разведчик Дереш. –Постараюсь оправдать ваше доверие.
   -Ну-ну! – проворчал капитан Перемитин и продолжил читать список.   
   Сержант Хацуков и разведчик Мусаллобагамаев, которые в том бою уничтожили двух духов по другую сторону американского трактора Форд… Им, как гораздо старшим товарищам полагались более высокие награды. Поскольку Аскер в том облёте являлся заместителем командира группы, который осуществлял командование подгруппой захвата… Который лично уничтожил своего отстреливающегося противника… Поскольку Аскер потом участвовал в ликвидации столь крупной партии вооружения с боеприпасами… Словом, сержант Хацуков был представлен к правительственному ордену Красной Звезды. А его кавказскому соратнику Мусе выпала сразу двойная честь: как медаль «За отвагу», так и внеочередное звание младшего сержанта.
   Но лично для меня самым удивительным в этой боевой истории было то, что лично командир сборной облётной группы старший лейтенант Фролов никоим образом не был упомянут в числе представленных к наградам. А ведь получалось так, что он будто бы не имел никакого отношения к тому, что его сборное подразделение уничтожило столь солидный караван.
   К слову… Спустя месяц в газете «Красная звезда» появилась коротенькая заметка об этом боестолкновении. Военный корреспондент был сух и немногословен. Ведь речь шлао секретном подразделении специального назначения. Но и в этих строчках можно было узнать только то, что группой командовал сержант Аскер Хацуков…       
   А про настоящего командира группы не говорилось ни одного слова. Но это всё были офицерские дела… Они там между собой всегда разберутся, чтобы прийти к одному консенсусу…
   Нас же, то есть молодых, искренне радовало то, что командир третьего отделения третьей группы первой роты мл.с-т Юрий Дереш самым достойным образом заслужил солдатскую медаль «За отвагу». Причём, самым первым из нас.   
   В общем… Всё наше подразделение внимательно слушало капитана Перемитина, который на утреннем разводе подвёл окончательные итоги участия первой роты в данной операции «Юг-88». Мы негромко радовались тому, что часть личного состава разведгрупп получит вполне заслуженные награды. Но мы ещё больше «ликовали тире торжествовали» от того, что эта война обошлась первой роте без убитых и раненых. Что боевые действия на севере провинции Гильменд подошли к концу.(* прим. Автора: А пеший выход в пустыню Регистан будет не скоро… Денька через три-четыре. Но об этом мы пока что не знали.)
   К вечеру этого дня в Лашкарёвку вернулись все те, кто оказался задействован в проводимой операции. Кандагарские разведгруппы просидели несколько часов в большой офицерской курилке на углу нашего плаца, а затем улетели к себе домой. Так что мне даже не удалось встретиться ни с Мишкой, ни с Андреем, чтобы перекинуться хотя бы парой слов… Нет… Меня озадачили персонально моими делами… А их никуда не отпускали те дембеля…
   С этой «войны» в Лашкарёвку прибыла почти вся рота матобеспечения 22-ой бригады, а также отдельный автовзвод нашего шестого батальона. Словом, все водители грузовых автотранспортных средств, доставивших в район операции «Юг-88» самое разнообразное военное имущество, начиная от боеприпасов и заканчивая продуктами питания. Была среди них и пожарная машина, которая тушила упавшую вертушку.
   Немногочисленная Зенитно-Артиллерийская Группа ЗАГ пришла почти вся к водонасосной станции и долго отмывала под мощной струёй свою ненаглядную Шилку. Ведь она наконец-то побывала в самом настоящем бою. Про быстро израсходованные боекомплекты четырёх пушек никто из остававшихся на базе пока что не знал… Да и прибывшие «с войны» тоже особо так не распространялись на эту тему…
   Потом свежепомытую зенитную установку насухо протёрли чистыми тряпками и она на самом малом ходу, чтобы не заляпаться грязью, тихонечко прокралась в автопарк… Где и заняла самым аккуратным образом свою законную стоянку.
   А как раз по соседству находилась стоянка бронетранспортёров третьей роты. Страшно запылённые и даже грязные БТРы были выстроены в один длинный ряд… Но каждая единица бронетехники размещалась на своей персональной стоянке и поэтому…
    И поэтому там, где должны были находиться два бронетранспортёра второй разведгруппы… Эти опустевшие стоянки зияли как самые настоящие провалы… И очень многим думалось о том, что эти два БТРа ахметшинской группы подчистую сожрала распроклятая афганская война…
   Но это были потери в боевой технике… Как никак, но всё-таки железо…
   А вот в казарме третьей роты появилось полтора десятка траурных чёрно-красных полос, которые наискось охватили солдатские кровати погибших бойцов. Через несколько дней к каждой подушке прислонили и фотографию бывшего хозяина… Тоже окаймлённую чёрной рамкой… Так в третьей роте спецназа хранили память об убитых товарищах… До тех пор… Пока им на замену не прибудет свежее пополнение.         
   В эти же дни в небольшой квадратной палатке, одиноко стоявшей возле нашей лашкарёвской медсанчасти… В этом военно-полевом морге находились носилки с телами погибших спецназовцев, тщательно завёрнутые в тонкую шелестящую фольгу… То была лишь малая часть разведгруппы №632… Остальные солдаты уже были переправлены в кандагарский морг… Там они и дожидались… Своих подзадержавшихся в родном батальоне… Друзей… Товарищей…   
   Раненого командира второй группы старшего лейтенанта Ахметшина на следующий же день отправили вертолётом в Кандагарский госпиталь. В медсанчасти нашего 6-го батальона не имелось достаточных условий для нормального лечения. А сквозная рана в его бедре оказалась не такой уж и лёгкой. Ведь в подобных случаях никто не застрахован от побочных факторов, таких как заражение крови или гангрена… И поэтому… Невзирая на его просьбы оставить в Лашкарёвке и даже некоторое сопротивление, Ахметшина в приказном порядке направили в более подходящие условия. Сначала в Кандагар, а уже оттуда и в Союз.
   Также из Кандагара и тоже в Советский Союз… Этим же воздушным маршрутом на Родину полетели его погибшие солдаты. Вот только вёз их не белоснежный Ил-семьдесят шестой… Они летели домой на тёмно-сером самолёте Ан-двадцать четвёртом. То есть на, так называемом, «чёрном тюльпане». Хотя…
   Погибшим ребятам теперь уже было всё равно… В кандагарском морге каждого из них уложили в оцинкованный гроб, который затем запаяли и поместили в большой длинный деревянный ящик. Теперь всё было одинаковым и стандартным. И только маленькая табличка с фамилией и инициалами, а также другими данными… Пожалуй, только эти надписи отличали их друг от друга. И всё же номер воинской части был на всех один. Полевая почта №83428…
   И из Кандагара погибшие разведчики-спецназовцы вылетели вместе. Это был их последний маршрут, на протяжении которого все они находились рядом друг с другом… Локоть к локтю… Как и при жизни… Как и в последнем бою…
   А уж по прибытию в Советский Союз все погибшие солдаты молча разлетелись по своим адресам… То есть по своим домам… Что на Малой Родине. То есть к своим родителям… Возможно… Ни о чём ещё не подозревающим.          
   Мы как-то обсуждали всвоём узком кругу молодых бойцов то, что могло произойти в районе кишлака Шабан, если бы туда случайно не залетела наша облётная группа. Ведь именно после того, как мы были обстреляны с той горы, сюда прибыла разведгруппа старшего лейтенанта Ахметшина… Здесь она и попала во вражескую засаду со всеми произошедшими затем последствиями.
   Но если бы не наша облётная группа и РГ №632… То  вкишлаке Шабан всё равно произошло бы самое настоящее боестолкновение.  Поскольку местные жители вполне сознательно покинули своё глинобитное селение, а после их массового исхода в кишлаке обосновались моджахеды. Вполне возможно, что среди них были и мужчины из этого же кишлака Шабан, которые решили принять самое непосредственное участие в сражении с советскими войсками.
   Такой патриотический момент абсолютно не исключался, но всё же основную часть отряда моджахедов здесь составляли очень опытные и профессионально подготовленные воины, способные обращаться не только с лёгким стрелковым оружием, но и с тяжёлым вооружением. Ведь не каждое бандформирование афганских духов  может позволить себе иметь миномёты, безоткатные пушки и крупнокалиберные пулемёты. Это ведь очень дорогостоящее удовольствие. И вряд ли местные жители смогли закупить столько оружия, да ещё и научиться столь хорошо сним обращаться.
   Я не был силён в тактике ведения боевых действий нашими мотострелковыми подразделениями, которым здесь тоже не занимать боевого духа. И очень даже возможно то, что советская пехота отлично ходит в атаку не только на телеэкранах… Причём, в самый что ни на есть полный рост. Но эту чересчур уж военизированную передачу «Служу Советскому Союзу!» смотрят и тут, то есть в демократическом Афганистане. И поэтому нашим доблестным мотострелкам тоже страсть как хочется повоевать: побегать в атаку, пострелять из автоматов… Ну, и так далее.
   Вполне вероятно, что наши сухопутные войска неминуемо наткнулись бы на этот кишлак Шабан. И В данном случае возникало два варианта развития событий… Либо духи сразу проявили бы свою агрессивность и тогда советская пехота пошла  в атаку на этот вражеский опорный пункт… Да ещё и при поддержке БМПешек, БТРов и даже танков… Афганские моджахеды подпустили бы эту ораву поближе, да и влупили бы по ней из всего своего вооружения… Безоткатки долбили бы по танкам и БМПешкам, ДШК по очереди «приговаривал» бы БТры, а миномёты отлично бы швыряли свои осколочные мины прямо по пешему атакующему строю… Подлетела б советская вертолётная авиация, духовский ДШК тутже переключился бы на воздушные цели…
   «А вот насчёт штурмовиков… Не знаю… Они-то может быть и разбомбили бы сначала эту гору, а затем расколошматили весь кишлак… До самого его основания…»    
   А во втором варианте коварные душманы вели бы себя тише воды, ниже травы… Когда мотострелковое подразделение вздумало бы прочесать кишлак Шабан на предмет обнаружения затаившихся врагов Апрельской революции, то нашу пехоту, конечно же, впустили… Да прямо там и начали б её уничтожать… Ведь авиацию в этом случае применять рискованно, поскольку  бомбами можно накрыть и своих… Артиллерия тоже отпадает и всё по той же причине…
    «Своего-то…  Не убий!»
    Вот и сражались бы наши ребята-пехотинцы один на один с афганскими партизанами, отлично знающими все ходы и выходы из кишлака Шабан, а также все улочки и внутренние дворики… И ещёглинобитные домики… Не говоря уж про подземные коммуникации в виде кяризов.
   Мудрое советское командование, опасаясь слишком уж больших потерь личного состава,  наслало бы на кишлак танки, боевые машины пехоты и бронетранспортёры… Вот тогда-то хитрющие моджахеды и пустили бы против советской бронетехники все свои безоткатки, миномёты, ДШК и базуки-гранатомёты… А ведь внутри боевых машин сидят всё те же советские солдаты… И в случае прямых попаданий именно они и погибнут в наипервейшую очередь…
   «А ведь эти восемнадцати летние, девятнадцатилетние и двадцатилетние парни совершенно не хотят умирать в этом Афганистане, да ещё и под какой-то горой Шабан… И их родители ждут не дождутся возвращения своих сыновей… Однако ж… Кто их спрашивает?!.. Этих пацанов, «а также их родителей»?!.. Кому важны их личные и семейные интересы?!.. Кроме них самих!.. Э-э-эх!»
   Вот и получалось так, что этот кишлак Шабан неминуемо превратился бы в поле сражения. И с нашей  советской стороны вся разница заключалась бы в том, кому именно выпала бы поначалу великая честь, а уж потом и страшная участь  - вести бой в окрестностях кишлака Шабан.
   А вот афганским моджахедам вообще всё было бы без разницы: какой род советских войск атакует их село, сколько солдат идёт в наступление на их кишлак, какое количество танков, БМПешек и БТРов вползает в их прицелы… Истинным моджахедам требуется только одно – сражаться с советскими агрессорами. Всё остальное – это уже детализация их боевых возможностей. Ведь советские танки можно уничтожать как из засады, так и в открытом бою, как миной-фугасом, так и точным кумулятивным выстрелом издалека… А с живой силой шурави и того легче!.. для этого достаточно и китайского аналога автомата Калашникова, и английской нарезной винтовки Бур, и заграничного пулемётика М80.
   По оперативным данным на севере нашей провинции Гильменд располагалось несколько достаточно крупных бандформирований. Все они были хорошо вооружены и контролировали обширные территории, куда правительственным войскам «вход – заказан!»
   Но самым опасным считалось то селение, где дислоцировался полк «чёрных аистов». Так называли наиболее подготовленных афганских моджахедов, составлявших самые боеспособные формирования антиправительственных сил. Кое-кто из наших называл их наёмниками… Однако наёмные воины вряд ли будут так хорошо воевать за чужую землю…
   На мой взгляд «чёрными аистами» были отлично обученные и отчаянно храбрые афганцы, которые заметно отличались от остальных моджахедов своей высокой боевой активностью и умением грамотно воевать. Чтобы выделяться на общем сером фоне, они всегда носили только чёрные одежды, за что и получили своё прозвище «чёрные аисты».
   И очень даже возможно то, что именно подразделение «чёрных аистов» закрепилось в кишлаке Шабан… А когда настало время, они и дали бой… Легче всех  тут отделалась наша разведгруппа №613… Вернее, одна из наших вертушек, получившая четыре сквозные пробоины. Но более всего пострадала вторая группа третьей роты нашего шестого батальона спецназа. Старшему лейтенанту Ахметшину и его подчинённым досталось больше всех…      
   Конечно же… Было б очень интересно узнать про то, какой урон в живой силе и вооружениях понесли сами моджахеды. Сколько духов погибло от огня наших уцелевших разведчиков… Какое количество афганских непримиримых воинов осталось под руинами кишлака Шабан… Кому из всего их отряда удалось остаться в живых и уйти дальше на север… То естьв более безопасные районы…
   Узнать обо всём этом было крайне затруднительно… Почти что невозможно… Ведь там на севере провинции Гильменд вряд ли имелся наш тайный агент… Скрытно симпатизирующий борцам за победу Апрельско-Саурской  революции…
   «Да!.. Такого явного подпольщика у нас там нету… Хотя… Есть несколько иной!.. Не лазутчик, конечно же, и даже не разведчик… Хотя нет… Он же был нашим разведчиком… Но потом стал дезертиром – перебежчиком!..»
   Действительно… У командования 22-ой бригады спецназа имелись очень точные данные о том, что в одном из афганских кишлаков на севере нашей провинции Гильменд находится один бывший советский солдат. Он дезертировал из нашего шестого батальона спецназначения. Просто ушёл куда-то ночью, да так и не Вернулся. А спустя какое-то время бывший боец Советской Армии объявился среди местных моджахедов. 
   Что именно побудило его переметнуться к афганским душманам – этого в нашем батальоне вроде бы не знал никто. Поговаривали втихаря, что этот слабак не выдержал издевательств со стороны старослужащих… Что его тут будто бы очень сильно избивали… Что его здесь унижали и оскорбляли… В общем… Он не выдержал и дезертировалк духам…
   «Так может быть, этот сбежавший солдат когда-нибудь захочет возвратиться в наш Советский Союз?!.. Ведь здесь он на чужбине, а там, то есть на Родине, у него остались родители и другие родственники, школьные друзья и уличные товарищи… Вот когда он вернётся, то может и расскажет про духовские потери в бою у кишлака Шабан… Хотя… Вряд ли!.. Побоится!..»
   Ну, и… Ладно… Как говорится…
   Бог ему судья!
*
     Глава 16. РАСПЛАТА, РАСПРАВА ИЛЬ ВОЗМЕЗДИЕ?!..
   Как известно уже многим… Человеческое сообщество развивается практически по одним и тем же законам… На каком бы континенте не проживали люди… На каком бы языке они не разговаривали… Какими бы моральными ценностями не дорожили бы… Но людская история повторяется вновь и вновь… А потому многие события их нынешней жизни уже случались раньше.
   В старом штатовском кинофильме «Однажды в Америке» был один очень примечательный персонаж – рыжий и долговязый психопат, который почти что возглавлял уличную банду чикагских подростков. Со временем эта шайка гангстеров, вымогателей и головорезов весьма даже преуспела в своём «деле»… Но однажды в Америке предупреждённые полисмены расстреляли на входе в банк неких налётчиков… Чудом выживший киногерой с родинкой Роберта де Ниро решил покинуть город, прихватив весь капитал, являвшийся общим достоянием уже погибшей банды… Но заветная ячейка камеры хранения оказалась пуста.  Их «общак» в размере нескольких миллионов долларов исчез.      
   И только спустя много-много лет этот бедолага Робби де Ниро опознал в министре труда Соединённых Штатов того самого рыжеволосого подельника… Который и подставил всю свою группировку под полицейские автоматы, после чего скрылся с их общими миллионами… Да ещё и заделал ребёночка той балеринке, которую любил персонаж де Ниро… В общем… История не столько о гангстерских приключениях,  сколько об обыкновенном человеческом предательстве…
   Дембель Ёжик служил в нашей первой роте спецназа, а вовсе не в чикагских преступных кланах. Он хоть и был откуда-то «с-под-Адессы», однако бандитом никаким не являлся… Иначе не попал бы в нашу Советскую Армию… Разве что в военно-строительные отряды… 
   И всё-таки старослужащий солдат Ежеленко чем-то неуловимо смахивал на того рыжего чикагского гангстера… Может быть таким же цветом волос, аналогичной же долговязостью и выщербленным оспинками лицом… Всё это у него присутствовало тоже… Но, скорей всего, дембель Ёжик был похож на того рыжего своими повадками…
   Злой он был… А ещё какой-то психованный… Помнится, как-то собираясь в наряд по столовой, я чуть опоздал… Так Ёжик заехал по моей спине большой связкой ключей… Вроде бы мелочь… Но если эта связка железок находится на длинном кожаном ремешке… Да ещё со всего размаха… И с его-то озлобленностью… Особенно к нерусским… Словом, тот синяк долго напоминал мне о своём существовании на моей же спине…
   «А тогда… После отбоя… Когда Ёжик так стукнул меня по голове моим же котелком!.. В сборе!.. То есть вместе с фляжкой внутри и подкотельником снаружи… Что я просто вырубился!»
   Утром мне сначала показалось, что всё это приснилось… Пока не заныло… Тогда-то я поднял руку и нащупал на своей голове здоровенный такой шишмак… А ведь моя головушка и так уж пострадала в автоаварии лет с десять назад…
   Рядового Ежеленко втихаря недолюбливал наш прапорщик Акименко, который по многим характерным приметам почти что в каждом бойце старался опознать тайного представителя еврейского сионизма в доблестной Советской Армии. Я не знал, чем же вызвано столь рьяное рвение… Но однажды товарищ прапорщик докопался и до моего имени Альберт… Я тогда был оправдан по имеющимся у меня на лице татарским чертам и далёкими-предалёкими англо-саксонскими корнями столь «подозрительного» имени… Дотошный прапор ухватился было за Бухарские окрестности, но потом махнул рукой и на это… После чего всё-таки выдал мне комплекты постельного белья на всю нашу группу.
   А вот длинного и рыжеволосого дембеля Ёжика наш старшина не долюбливал не просто так… Может у него сходились многие характерные приметы, то ли у прапоров имеется вечная антипатия ко всем красноголовым бойцам, то ли рядовой Ежеленко когда-то насыпал крупнозернистой соли на что-то старшинское… Не знаю… Но крепкой мужской дружбы между ними явно не наблюдалось…
   Помимо моей персоны, старослужащий Ёжик испытывал откровенную неприязнь к другим нерусским солдатам. Точнее говоря, к молодым и потому беззащитным бойцам  явно неславянской внешности. То есть к нам - молодым мусульманам… К примеру, фазана Галиуллина дембель Ежеленко не трогал, поскольку этот казанский татарин был старше призывом и к тому же обладал хорошими физическими данными со всеми вытекающими из этого последствиями. А сержанта Алиева рыжевласый Ёж уважал более всех… Наверное, не только за широкие плечи с сильными руками, но и за азербайджанский акцент. Ведь рядовой Ежеленко тоже разговаривал на почти что чистом и правильном русском языке…
   «Как рыбак рыбака… Так и один «знакток» русского языка превосходно найдёт что-то общее с другим точно таким же специалистом-«русофилом»… Это факт.»
   Как бы то ни было, Однако старослужащий Ежеленко отрывался не только на мне, но и на остальных молодых солдатах. Причём, чуть ли не по полной программе. Духи из первой группы хоть и не стонали… Открыто и громко… Но упорно молчали… Безропотно вынося всё… И тем самым толкая разбушевавшегося Ёжика на дальнейшие издевательства… А посему… Всего лишь за один месяц этот рыжый ветеран быстро вошёл во вкус крови, после чего окончательно почувствовал себя Великим и Ужасным Дембелем.               
   В прошлом месяце январе будучи помощником начальника караула Ежеленко избил одного молодого солдата. Узбек Ойбек не смог оказать достойного сопротивления, поскольку был очень небольшого роста… Где-то метр пятьдесят… Да ещё и в сапогах… А также в стальной каске… И комплекция у «Айбека» была явно не та… Словом, дембель Ёжик избил мелкорослого узбека очень «здорово»… Так, что тот потом недели две ходил с синяками не только на теле, но и на лице…
   Само собой разумеется, что начальник караула старший лейтенант Фролов «не заметил» на одном из своих караульных никаких синяков и никаких кровоподтёков… Особенно крупного фингала под глазом… А потом Фрол даже стал поддевать Ойбека тем, что он, мол, всё знает… И что тот получил вполне по заслугам… Картина в общем итоге вырисовывалась очень уж нелицеприятная… Пострадавший Ойбек мрачнел и всё больше замыкался в себе…
   Поэтому как-то вечером… Вернее, однажды в Афганистане… Маленький узбек Ойбек  решился и позвал обидчика Ёжика за солдатскую баню для повторного мужского разговора. Это дело вовремя заметил другой узбек – Юлдашев Бахтиёр и сразу же поспешил на помощь своему малорослому земляку. Предложили и мне… Я сначала было испугался. Ведь меня позвали драться с дембелем! Мне – молодому против старослужащего!.. Но потом я вспомнил то, как этот самый Ёжик довёл меня до пугающе навязчивой идеи: дождаться случая и подбросить озверевшему рыжему дембелю гранатку эФ-один… И я тоже пошёл за баню…
   Идти тогда конечно было страшновато. Но не только из-за дембельского статуса Ёжика. И не потому что он был крепче, выше и массивнее любого из нас. Да и в ленкомнате на стенде висела фотография, на которой сержант Ежеленко проводил занятие по рукопашному бою. То есть в качестве инструктора. А это явно было не шуткой…
   Нас выходило трое на одного. А это точно вызовет ответные действия других дембелей, если они узнают об этом… А то, что это произойдёт… В этом я ничуть не сомневался!.. Дембель Ёжик обязательно сообщит им всё и вдобавок со своей колокольни. И тогда старослужащие ветераны не посмотрят ни на мелкий рост, ни на малосильность каждого в по-отдельности…   
   И всё же… Я шёл… Потому что понимал одну простую истину, что поодиночке этот Ёжик точно доведёт нас до самых нехороших последствий… И ему нужно было дать сдачи просто-таки обязательно! Пока эта моя ужасающе-пугающая мысль с эФкой не превратилась во что-то реальное и страшное.    
   Но драки как таковой тогда не получилось. Хоть нас и было трое молодых солдатиков на одного дембеля покрупнее… Ёжик бросился именно на меня… Я тогда хоть и струхнул, но всё же запустил изо всей своей мочи камнем в подбегающего врага… после чего мои ноги сами по себе понеслись в ночную даль… прихватив и меня с собой…
   Несколько минут старый опытный Ёжик гнался за молодым духом, но  затем отстал, свернув в нужном месте к казарме первой роты. Я в-одиночку добежал до КПП, где и отсиживался с полчасика… Затем я направился к первой роте и побродил вокруг неё в ночной мгле, чтобы узнать обстановку... Потом возвратился врасположение, где меня уже поджидал тот самый рыжий…
   Однако тогда за меня заступился мой замкомгруппы. Сержант Ермаков не позволял дембелям из других взводов трогать его молодых подчинённых. Поэтому тогда всё обошлось почти что благополучно. Дембель Ёжик присмирел и больше не выделывался… Но злобу всё же затаил… Вполне понятно, на кого именно…            
   «И вот теперь… Пришла расплата…»
   Спустя какое-то время этот конфликт получил своё дальнейшее продолжение… Увы… Сначала в роту возвратился дембель Цыганков, который ездил в свою Москву из-за каких-то семейных неурядиц, постигших его любимую девушку. Смуглый и кучерявый ветеран оказался очень уж горячих кровей и поэтому, когда разобиженный Ёжик рассказал своему другу-товарищу о недавних злоключениях… Словом, дедушка Цыган моментально вспыхнул как порох… Ведь молодые духи осмелились поднять руку на дембеля!.. После чего Цыганков сразу же бросился искать справедливости…
   «Ну, разумеется, алчущая возмездия натура Ежеленко и настойчивость Цыгана в восторжествовании дембельской правды… Всё это нашло самый горячий отклик в истинно-кавказской душе сержанта Алиева… Причём не просто отклик…»
   В этот вечер я уже обратил внимание на чрезмерно взбудораженную чем-то парочку… То есть Ёжика и Цыгана… Уже по одному торжествующему взгляду, брошенному рыжим дембелем на меня лично, можно было догадаться о том, что дело начинает попахивать керосинчиком… Настроение у меня естественно ухудшилось… Да и под ложечкой стало особенно неприятно…
   Но вот наша первая рота возвратиласьв казарму после очередного, так называемого, ужина. И личный состав был распущен восвояси… Настало свободное время… Но не только оно…
   Однако начиналось всё как-то просто и даже ненавязчиво…
   -Зарипов! –послышалось из ленинской комнаты. –Тебя зовут! Во дворик!
   Напряжённый голос молодого дневального, который дежурил у тыльного выхода казармы, тоже не предвещал ничего хорошего. Видать, он уже что-то знал… Я поискал глазами по  спальному помещению роты, но ни Ойбека, ни Бахтиёра нигде не было видно… А меня уже звали во второй раз… И я на еле гнущихся ногах побрёл туда, куда меня так настойчиво «приглашали»…
   Не успел я дойти до входа в ленинскую комнату, как всё тот же дневальный принялся вызывать Ойбека. Но из-за моей спины послышался голос фазана Джуриллы, который сообщал то, что этот маленький узбек вместе со всем первым взводом находится в карауле. Молодой солдат Жека Чуб тут же передал это известие кому-то вправо…
   И тут из дверей казармы показался я…
   -А-а! Иди сюда! –произнёс довольный-предовольный Ёжик.
   Пока я шёл эти несколько метров, рыжий дембель отправил дневального в караулку, чтобы тот в срочном порядке вызвал в роту Ойбека…
   -Скажи начкару, что на десять минут! –напутствовал  посыльного долговязый Ёж. –Что надо в каптёрке получить… Бельё… Нательное… Слышишь?!
   Дневальный уже мчался в сторону караульного помещения, но на последний вопрос заботливого дембеля отозвался громким «Да!». А я уже стоял рядом со входом во внутренний дворик и краем глаза видел там какие-то фигуры…
   -Пошли! - почти ласково заявил мне дембель Ёжик, берясь рукой за мой правый рукав у предплечья. –Иди! Не бойся…
   Хоть меня и тянули… Из тусклого света электролампочки над входом в тёмную глубину двора… Я хотел было ответить… Что не боюсь… И уже иду… Но у меня в горле всё пересохло… Ноги стали как ватные… А глаза уже различали то, как два человека методично бьют третьего… Это были дембеля Али и Цыган… А также молодой боец Юлдашев…
   -Говори, с-сука! –требовал кучерявый и смуглый «москвич». –Кто вас послал?
   -Нет! – произнёс худощавый и невысокий Бахтиёр и тутже его голос осёкся. –Ник…
   Это ему в грудь двинул кулаком сержант Алиев. Солдат Юлдашев отлетел назад и, падая, ударился спиной об стол для чистки оружия… Пока он принимал более-менее устойчивое положение…
   -Али! –радостно-торжествующе сказал Ежеленко. –А вот ещё один!
   И вконец рассвирепевший азербайджанец сразу же повернулся в нашу сторону. Пока он шёл эти разнесчастные метры… У меня замерло всё… И моё тело молодого солдата уже само по себе повернулось в-полоборота… Чтобы первый удар, самый сильный и крайне болезненный… Не пришёлся мне в живот… Чтобы от этого не разорвались внутренние органы… Ведь этот рослый азербайджанец с фигурой тяжелоатлета…
   -Стой прямо!
   Ведь рядом со мной находился всё тот же заботливый дембель Ёжик… Который и развернул мой корпус обратно…            
   «Ба-бах!» - вспыхнуло в моей голове.
   Это сержант Алиев с ходу залепил свою размашистую оплеуху… Ну, разумеется… Именно по уху… По моему левому…
   «Ба-бах!»
   А вот вторая алиевская «подача» пришлась уже по правому уху… А также по всему тому… Что и окружает моё правое ухо… Стоит ли говорить… Что «ладошка» сержанта Алиева была как две моей… Да и тяжелей… И с размаха… В общем… Мои ощущения были такими… Как будто бы меня сначала ударили лопатой с одной стороны… И через секунду – с другой… И всё это «счастье» - в одну и ту же голову… То есть в мою…
   Со звенящей головой я уже не различал ничего… Но всё ещё стоял на ногах… «Помогал» добрый дедушка Ёжик… Потом меня сильно тряхнуло… С неменьшей силой… И от этого удара в грудь я тут же включился в окружающую действительность…
   -Говори! –со всей своей злостью произнёс сержант Алиев. –Кто вас на Ёжика послал?               
   Я понял всё…
   -Никто!
   Это слово я успел произнести за секунду до новой оплеухи… Хотя… Нет… Вместо жёсткой мозолистой ладони на мою голову теперь обрушился крепко сжатый алиевский кулак… Эдакий молот… И всё с тем же сильным размахом…
   От этого удара я даже застонал… Не так, чтобы очень сильно… Но это услышал молодой солдат Юлдашев… Которого самого сейчас продолжал «обрабатывать» чернявый дембель Цыган.   
   -Али! –с трудом выдохнул Бахтиёр. –Урма уны!(* прим. Автора: Не бей его!)
   Азербайджанец Алиев конечно же понял эти узбекские слова… Однако… Же…
   «Ба-бах!»
   Это опять откликнулась моя бедная головушка… Лучше бы Бахтиёр промолчал… Сержант Алиев врезал мне… А Цыган – молодому солдату Юлдашеву… Причём, почти одновременно… Чтобы узбек Бахтиёр больше не разговаривал на своём нерусском языке… А мне досталось… В общем… Чтобы наши отдельные страдания не объединились в одно молчаливое сопротивление… Словом, чтобы нас разъединить и далее выбивать нужные им показания по-одиночке…
   -Скажи, с-синок! –свирепо произнёс Али, подняв свой правый кулак для очередного удара. –Кто научил вас? Кузя?
   -Мы же знаем! –поддакнул справа дембель Ежеленко, по прежнему держа меня за плечо. –Что это был Кузя!
   Удар!.. Но я молчал… А «разговор» всё продолжался…
   -Говори! –прорычал Али. –Кузьмин?
   Я уже был… Готов…
   -Нет! - упрямо ответил мой язык.
   За что мне моментально врезали прямо в середину груди… От сильного удара я даже выдохнул из себя весь воздух… После чего глухо закашлял… Потом меня опять спросили про Кузю… А я вновь… Сказал «Нет»…
   Александр Кузьмин тоже являлся дембелем… Причём, всё из того же первого взвода, что и старослужащий Ёжик… Но Кузя был родом из солнечного города Ташкента… То есть из столицы Узбекистана… стало быть нашим общим земляком… Моим и Бахтиёра… А значит именно Саша Кузьмин и был способен подговорить нас… Хотя… В первом взводе…
   Мне вломили ещё раз… Опять вгрудину… Я уже шатался, но моё тело «поддерживала» рука рыжего дембеля Ежеленко… Потом прозвучал всё тот же вопрос… А затем уже знакомый ответ… После чего… Новый удар… Ночной допрос с пристрастием продолжался…
   Меня бил только сержант Алиев. Всего лишь один… Дембель Ёжик лишь придерживал меня справа… Заботливо так… Чтобы я не свалился раньше времени… Так что Ежеленко пока оставался в стороне. Но мне было достаточно и одного… Этого здоровенного азера… Который упорно добивался своего… Чтобы я указал на Кузьмина… И ведь моя персона интересовала их не просто так… Потому что я был несколько слабее духом… Чем худой и жилистый Бахтиёр. Он-то молча переносил удары дембеля Цыганкова… А я… Увы, но… Я непроизвольно стонал… Сдавленно и глухо… После очередного удара Алиевского кулака…
   -Говори! Убью!
   Сержант уже окончательно озверел… И следующий удар должен был прийтись мне прямо в лицо… Чего все дембеля пытаются избежать… Почти всегда… Чтобы командиры не увидали синяк, после чего могло начаться служебное разбирательство…
    -Кузя… Нас… Не… -прохрипел я. –Не посылал… Мамой клянусь!   
   Уже замахнувшийся азербайджанец несколько помедлил… Однако затем всё же врезал… Но… По голове… Слева…
   -Тогда кто? –свирепо спросил рослый дембель Али. –Говори!
   -Никто! – ответил я, с трудом переводя дыхание.
   Да… Мне уже и дышать-то было тяжело… Но надо было…
   -Али! –послышался предостерегающий возглас Ёжика.
   Но их опасения оказались напрасными. Это не офицеры вошли в наш тёмный двор, заслышав подозрительные звуки. То был дневальный… Вернее, посыльный.
   -Ойбек сейчас на посту стоит! – доложил молодой боец Жека. –Сменится через час.
   Дембеля опять… «Рассердились…» Сначала их вспугнул топот забежавшего во дворик дневального… А теперь они разозлились… Из-за того, что маленький узбек Ойбек оказался для них недоступен…
   Однако… Же… Ойбекскую «порцию» мы с Бахтиёром приняли на себя. Вроде бы пополам…
   Потом произошло маленькое чудо… Сержанту Алиеву надоело колотить упрямого татарина Альберта… И он возвратился к упорно молчащему узбеку Юлдашеву… Чернявый Цыган устал бить свою жертву в-одиночку… Требовалась подмога…
    оДля меня как будто бы наступило затишье… Однако… Ж…
   Не только… «Свято место пусто не бывает!» И теперь передо мной стоял дембель Ежеленко… Как оказалось, моё затишье обернулось всего лишь сменой…
   -Ну, что?! – поинтересовался дед Ёжик, процеживая свою злость сквозь сжатые зубы.
   Я молчал… Но продолжал стоять… Падать было нельзя… Категорически!.. Чтобы меня… Не начали пинать сапогами…
   Но дембель Ежеленко меня не тронул… То есть, не ударил ни разу. Может быть он увидел, что я не выражаю абсолютно никаких признаков сопротивления… А может его мстительному самолюбию было достаточно того, что Ёжик только что наблюдал своими собственными глазами. Вполне возможно, имелась какая-то другая причина… Ведь в случае чего вина может пасть и на него…   
   Как бы то ни было… Но Ежеленко оставил меня и тоже направился к Бахтиёру… Молодого солдата Юлдашева теперь били двое: Али и Цыган.  Оба с двух, то есть противоположных сторон… Но Баха держался… Всё также молча… Не издав ни единого звука… Ни стона, ни слов признаний… Ни-че-го!
   Слава Богу… Наши мучения подходили к концу. Я понял это хотя бы по тому, что двое дембелей уже выдохлись. Они «вложили» в наши тела почти что всю свою озлобленность… А заодно и силу…
   И вот… Удары прекратились… На какое-то время во дворике воцарилась тишина… Почти тишина… Я слышал только тяжёлое дыхание обоих дембелей… Хитрожопый рыжий Ёжик по-прежнему предпочёл остаться в стороне… Его вполне удовлетворяла роль зачинщика и организатора масс.
   Затем сержант Алиев развернулся и медленно зашагал к выходу… Следом за ним направились Цыганков и Ежеленко… Хоть вся эта троица проходила мимо меня,  я опять замер…
   -Ещё раз узнаю! –пообещал напоследок Алиев. –Убью! С-синки…
   Мы с Бахтиёром… И вполне благоразумно… Словом, мы не произнесли ни слова.            
   Наконец-то трое дембелей ушли… Скрылись из вида…  Покинули тёмный дворик, промелькнули в тусклом свете лампочки и по-очерёдно вошли в казарму… Мы остались одни…
   «И Слава Богу…»
   Какое-то время мы молчали. Приходили в себя после только что перенесённой экзекуции… Восстанавливали своё нормальное дыхание… И собирались с мыслями… Хотя… И то, и другое… Дышать было по прежнему тяжело… А сгонять мысли в одну кучу… Тоже не удавалось. 
   Сейчас мне ужасно хотелось взять, да и улечься прямо на землю. Пусть холодную и хлюпающую зимней слякотью… Чтобы хоть немного отдохнуть и набраться сил… Но я продолжал стоять и опираться обоими рукамио стол для чистки оружия. Конечно же… Можно было пойти в курилку и лечь на длинные лавки. Однако чтобы добраться до них… Мне понадобилось бы проделать долгий и мучительный путь… Метров пятнадцать или двадцать… А на это у меня не имелось  никаких сил…
   У дальнего края другого стола чистки оружия страдал и мучался Бахтиёр. Он долго откашливался… Изредка сплёвывая что-то… А потом он даже заговорил…
   -А-а?! Как?!–спросил  молодой солдат Юлдашев.
   Я криво усмехнулся… Хоть и было больно дышать, но всё же ответил…
   -Сой-дёт…
   Бахтиёр то ли фыркнул… То ли издал коротенький и приглушенный смешок… Я бы тоже сейчас посмеялся… Как над своей незавидной молодосолдатской участью… Так и над нашими первыми словами… Столь многозначимыми по своей сути и не менее содержательными по смыслу…   
   Но, увы… Нам обоим сейчас было явно не до смеха… Наступил тяжёлый «отходняк»…
   Я не выдержал и попытался было откинуться назад, чтобы улечься спиной на деревянный стол для чистки оружия. Но эта конструкция имела слишком большую высоту и чрезвычайно недостаточную ширину. А залезать на стол, чтобы вытянуться на нём в длину… Не было сил… Я подумал ещё чуть-чуть и, пошарив рукой, сместился на метр влево. Там как раз находилась средняя ножка стола. Я осторожно присел и устало опёрся об неё спиной. На некоторое время стало полегче…
   -Ка-ак де-е-ла? – спросил я Бахтиёра.
   Теперь была моя очередь интересоваться… Или  же просто поддержать беседу. Соблюдая, так сказать, общепринятые правила приличия.
   -Нормально. – произнёс в ответ солдат Юлдашев. –тоже… Сойдёт.
   Я лишь вздохнул… Было б гораздо лучше, если бы мы избежали этой расправы. Но как случилось, так оно и произошло. Ничего изменить мы теперь не могли. Вот и оставалось нам лишь зализывать полученные раны…
   А наша первая рота спецназа продолжала жить своей обыденной жизнью. Сквозь окна ленкомнаты доносился приглушённый шум. Там смеялись и просто разговаривали. Из казармы то и дело выходили бойцы: старые, средние да молодые. Затем кто-то возвращался в тёплое помещение. Несколько человек перекуривало на входе. В общем, всё было как обычно. Словом, ничего экстраординарного…   
   Это означало то, что ушедшие из дворика трое дембелей зашли в казарму и занялись своими обыденными делами. То есть сержант Алиев вместе с Ёжиком и Цыганом не стали разыскивать того самого Кузю, которого они и подозревали в подготовке покушения на одну важную персону.Некую особу с рыжей шевелюрой. Следовательно дембель Александр Кузьмин остался в целости и сохранности. В противном случае мы бы точно услышали бы его громогласный голос. А то и шум начавшейся в казарме драки…
   В четвёртом взводе нашей роты насчитывалось всего трое дембелей: Матвей, Маслов и Санька Богомол. Ну, и ещё один – очень спокойный и немногословный крымтатарин Исмаил Халилов. В моей РГ №613 имелось пятеро ветеранов: Ермак, Кар-Карыч, Абдулла, Юрка Лебедев и Лёнька Тетюкин. Во второй группе было трое: Алиев, Меликян и Останков по кличке Старый. Так что на этих дедов приходилось вполне достаточное количество молодых друзей-товарищей.
   А вот в первом взводе насчитывалось аж семь дембелей: Емеля, Пан, Кузя, Ахмад, Касьян, Цыган и тот самый Ёжик. А с учётом почти «нетрудоспособных» фазанов получалось так, что на этих старослужащих приходилось менее всего молодых. А именно пять бойцов: Киря, Разум, Белов, Ойбек и грузин Важа Банетишвили. Но горячий парень Важа как дальний родственник Иосифа Виссарионовича ни на какие незапланированные работы не привлекался. Так что на семерых дембелей первой группы доводилось всего-то четверо молодых духов. Которых почти что разрывали на части… Ведь у каждого дедушки имеются свои старческие маразмы… Принеси то, сделай это, убери там, приготовь сям…
   А молодые бойцы естественно не успевали «помочь» всем дембелям сразу. Поэтому уважаемые ветераны периодически между собой спорили и выясняли отношения. Кто кого афганистанистее, кто кем был «на своей духанке», ну и так далее…
   Замкомвзводом  первой группы являлся Ежеленко, к нему же примыкали Панченко и Цыганков. В другую группировку старичков-разведчиков входили Кузьмин, Емельянов и Ахмедов. Вечно медлительный дед Касьянов не относился ни к Ёжиковской шайке-лейке, ни к другой… Пока его старческий ум сообразит… Что, где да как… В общем, Касьян всегда был сам по себе… И именно на него не могли нарадоваться все молодые духи первой группы… Все четверо бойцов…         
   Но потом… То есть когда Ёжик избил маленького Ойбека… После этого случая дембель Ахмад взял своего молодого земляка под личную опеку, жёстко пресекая любые попытки других дембелей припахать очень уж мелкорослого наводчика Ойбека. Что естественно не могло понравиться «конкурирующей фирме «Ёж и К..»» Какое-то время  рыжий босс выжидал… А когда приехал из отпуска его сотоварищ Цыган… Ежеленко решил действовать…   
   И думалось мне… Что хитровы_банный Ёжик хотел не только поквитаться с нами, то есть с Бахтиёром, Ойбеком и мной… При помощи вспыльчивого сержанта Алиева, а если уж быть предельно точным, то посредством его сильных кулаков… Рыжий замок намеревался разгромить явно неподконтрольную группировку Кузя-Ахмад-Емеля. То есть под благовидным предлогом защиты дембельского состава спровоцировать драку с Кузьминым, за которого непременно вступится дед Ахмад, а затем и сам Емельянов. Тогда как против них будут сержант Алиев, Ёжик, Панченко и Цыган. То есть четверо против троих… И главную ударную силу здесь представлял здоровый азер Али, против которого мало кто устоит…
   И получилось именно так, Что кое-кому из рыжих срочно потребовался достойный повод к внутренней междуусобице… Что кто-то огненноголовый прямо-таки постарался создать «уважительную» причину для открытого конфликта… что между этими противоборствующими группировками дембелей оказалось трое молодых солдат. Вернее, двое… За что нам и досталось.
   «Но… -думал я, сидя на корточках и прислонившись к ножке стола. –Мы выдержали… Не сказали…»
   Действительно… Мы с Бахтиёром вроде как выстояли. То есть не дали никаких признательных показаний, которые так усиленно выбивали из нас.  А значит у них не появилось ни одного повода, чтобы развязать междоусобную распрю, в которой достанется многим. Я нисколечко не ощущал себя партизаном, вполне благополучно уцелевшим после фашистского допроса. Но всё-таки…
   «Это всё мелочи… Пройдёт! –думалось мне с какой-то непонятною тоскою. –Что-то здесь не то… Как-то плохо мне… Гадко и противно… Где-то я смалодушничал… Только вот когда и как?..»
   Мою израненную душу сейчас терзало какое-то смутное чувство. Наконец-то я понял, в чём же собственно дело. Ведь в самый решающий момент, когда озверевший дембель уже занёс свой кулак, я поклялся своей мамой… В том, что дембель Кузьмин не посылал нас  на драку с этим чёртовым Ёжиком. И мне казалось, что я этой своей неумышленной клятвой дал слабину перед сержантом Алиевым. Вроде как попытался прикрыться не просто женщиной, а моей МАМОЙ…
   «Да ещё и перед кем?! – подумал я со внезапно вспыхнувшей ненавистью. –Перед этим чурбаном Алиевым?! Ах!.. С-сука!.. «Синок!»… Сам ты синок! Образина тупорылая!..»
   Но, увы… Мне сейчас только и оставалось, что гореть тихой ненавистью к озверевшим дембелям-садистам: Алиеву, Ёжику, Цыгану… А также кдеду Ермаку, Юрке Лебедеву и даже Лёньке Пайпе… Этот долговязый и трусоватый «дембил» как-то тоже пытался поизгаляться надо мной и другими молодыми…
   «Вот суки, а?! И откуда только они такие берутся?.. Самые натуральные садюги – живодёры! Ветераны спецназа! Ё_ вашу мать!.. Скоты…»   
   Вот так… Мысленно матеря всех своих обидчиков-мучителей… Я постепенно успокаивался. В моих мыслях наступал относительный порядок. Да и сил прибавлялось.
   Тут я почувствовал то, как же сильно затекли мои ноги. Взявшись за стол правой рукой, я осторожно поднялся и медленно побрёл в курилку. По дороге позвал туда и Бахтиёра. Он подумал малость, но тоже решился… Да и заковылял в курилку.
    Потом мы минут десять-пятнадцать… А может быть и все полчаса… В общем, мы молча сидели на лавках, устало привалившись к стене и слушая доносящиеся из-за оконца приглушённые голоса солдат нашей роты. Было холодно… Но мы сидели и ждали.
   Мы молча ждали того момента, когда наша рота начнёт строиться на вечернюю поверку. Если мы сейчас пойдём в казарму, то нас могут заметить командиры. То есть сразу же обратить своё бдительное внимание на две опухшие физиономии. Скорее всего, с кровоподтёками или даже фингалами. В темноте мы не могли обозреть себя во всей своей «красе», а из оконца лил такой неяркий свет, что можно было разглядеть только припухлости… Хотя они и так уже были ощутимы… Как на ощупь, так и лицевыми мышцами… Которые очень болезненно реагировали на любое раздражение, будь то лёгкие касания кончиками пальцев, или же изменения мимики.
   Поэтому мы выжидали… Если офицеры ненароком обнаружат наши побои, то сразу же начнётся служебное расследование. И главным вопросом будет: Кто вас избил? Если мы поддадимся на посулы, обещания или даже угрозы, что вполне возможно, и укажем на Алиева, Ёжика и Цыгана… То нам может даже и поверят. Но и только.
   Ведь Алиев и Ежеленко являются не просто заслуженными ветеранами, но ещё и заместителями командиров разведгрупп. То есть наипервейшими помощниками офицеров в славном деле руководства личным составом. Потому-то служебное расследование  потихоньку замнут… Ну, может быть объявят выговоры этим дембелям… Вот и всё!      
   Но потом… Сержант Алиев и замок Ежеленко обязательно начнут чмырить меня и Бахтиёра. То есть создавать для нас такие невыносимые условия службы, что хоть в петлю лезь… Естественно, остальные дембеля их поддержат в этом благом деле. Ведь мы – духи стуканули офицерам на трёх уважаемых в роте ветеранов. И эти последующие дни станут для нас самыми чёрными в нашей молодой жизни… Такое «сотрудничество» нам не простят никогда. А когда уволятся дембеля, настанет черёд борзых фазанов, которые также будут относиться к нам… стукачкам…
   «Наподобие того случая…»
   Как-то Коля Малый рассказал нам про одного бедолагу-солдата, который имел очень хорошие отношения со своим же командиром группы. Поскольку они оба были из одного города. Но затем этот офицер уехал по замене в Союз, а боец остался… И его сразу же стали чмырить… Не только старший призыв в виде дембелей, но и свои же собратья – фазаны… За то, что он поддерживал с командиром группы слишком уж хорошие отношения. Вот за это его и гнобили… Да так, что этот бедняга не выдержал и перевёлся в другой батальон спецназа…
   Там он и погиб… Спустя всего лишь месяц… На боевом выходе… Вместе со своими новыми товарищами… А ведь этот солдат был того же призыва, что и наш дед Ермак… То есть ему до дембеля оставалось месяцев шесть – семь…
   «А был он из нашей второй группы! –вспомнил я слова Малого. –То есть из взвода сержанта Алиева… И скорей всего именно Алиев… Наверняка это был он… Кто чмырил того парня… Которому до отправки домой оставалось всего –то дней двести… Но он погиб. Потому что ему здесь не давали нормально дослужить свой срок… Вот разведчик Федоренков сам и попросился в другой батальон… То есть напросился на свою же погибель… Э-э-эх!»
   Такой судьбы я не хотел. Даже если наши офицеры сами переведут меня в другой батальон спецназа, чтобы на всякий случай оградить от постоянных издевательств и унижений… Раз я здесь начал свою службу в этом долбанном Афганистане, то тут её и надо заканчивать. Поскольку здесь мне уже многое известно. Да и знаю многих людей. Кто на что способен и чего именно можно ожидать от кого-нибудь.
   «А на новом месте… Пока разберёшься… Пока притрёшься…»   
   Короче говоря, уезжать мне отсюда не хотелось. А сегодняшний случай… Я очень надеялся на то, что подобное больше не повторится. Надо только обходить самой дальней стороной как сержанта Алиева, так и рыжего Ёжика с кучерявым Цыганом. Остальные наши дембеля, в общем-то, являются нормальными мужиками. Не без греха, конечно… Но всё же не такие изверги и звери… Как эти…
   Сержант Ермаков конечно же гонял нас – молодых духов, однако в основном за наши же военные оплошности и реальные провинности при выполнении поставленной задачи. Правда, он и рук своих не распускал… Разве что тогда с Бельмондо, когда тот возвратился из госпиталя и дед Ермак вдарил Витька в плечо, как было при этом сказано… «За то, что целый месяц в госпитале тарился, а все остальные здесь пахали как Папы Карло!»
   Дембеля Сорокин, Лебедев и Абдулла тоже своими руками не размахивали… Особенно, Кар-Карыч и Абдулла. А вот всегда пришибленный Пайпа как-то осмелел и даже ударил ногой в пах стоящего в строю молодого солдата.
   «Удар-то был неожиданный… Я тогда промолчал и никак не отреагировал… Разве что… Согнулся от резкой боли…»
   Когда сержант Сорокин заметил это и сердито что-то крикнул Пайпе, тот сразу же присмирел… Лёнька в первую минуту даже испугался… Хотя потом он постарался принять более важный вид… И по всем этим признакам выходило так… Что самыми лютыми дембелями являются те… Кто на своей духанке был самым зачуханным чмошником…
   Про дембеля Алиева такое конечно же не скажешь… Он как вошёл молодым и неопытным солдатом в эту систему суровых взаимоотношений, да так в ней и развивался… Приобретая с каждым прожитым месяцем опыт и знания, силу и авторитет… Пока он не превратился в сержанта Алиева: жёсткого замкомгруппы и бесжалостного охранителя существующих традиций.
   А вот с дембелем Ежеленко было намного сложнее. Ведь в декабре прошлого года, когда в первую роту пришло наше молодое пополнение, в том числе и я… Тогда Он вёл себя намного спокойней и даже миролюбивей… А сейчас был уже февраль месяц, то есть за это время дембель Ёжик не только почувствовал свою власть над безропотным беззащитным молодняком… Сейчас он уже вошёл во вкус… Причём, во вкус крови… Наверняка испытывая мстительное и приятное удовольствие от чужих страданий…
   И теперь дембеля Ежеленко уже не устраивал просто статус заслуженного ветерана и даже заместителя командира первой группы... Этот почуявший свою безнаказанную власть и сладковато-возбуждающую кровь молодого пополнения… Этот Ёжик теперь стремился стать не просто одним из самых уважаемых дедов нашей первой роты… Он пытался втихаря перевоплотиться в самого главного идейного вдохновителя и тайного организатора всех процессов в жизни нашего подразделения. Сейчас этого рыжего Ёжика могла устроить только роль эдакого серого кардинала… Очень хитрого и крайне циничного… Готового на всё ради достижения задуманной цели…
   «Тогда бы все узнали каков Ёжик на самом-то деле!.. Да только вот чересчур уж поздно… Тогда бы они втроём или вчетвером с Паном забили любого… Кто встал бы поперёк их дороги… Вот так вызывали бы ночью во дворик… Или поджидали бы где-нибудь и наваливались бы толпой на одного, чтобы наверняка… А все остальные солдаты просто бы молчалиИ и делали отстранённый вид… Мол, всё ведь нормально… Это их личные разборки… Пока Ёжик, Али, Цыган и Пан не доберутся до каждого… Постепенно и неотвратимо… Всё ж известно… Как это происходит… В общем… все всё понимают… И никто ничего не может поделать…»
   В нашей первой роте насчитывалось больше сотни солдат… Если исходить из рассчёта тридцать бойцов в четырёх взводах, то получалось аж сто двадцать… «Штыков» Тогда как дембелей было всего девятнадцать… Всё-таки человек… Ведь их основную часть составляли в общем-то нормальные мужики…
   Фазанов насчитывалось человек двадцать пять… Тоже вроде бы немного… Некоторые из них теперь лишь числились в роте, удачно перебравшись обслуживать солдатскую баню,склад или дизель-электростанцию…
   Остальную часть первой роты составляли молодые солдаты… Число которых всё уменьшалось и уменьшалось… Причём, не в результате боевых столкновений с афганскими моджахедами... А от бесправного своего положения… Когда товарищи офицеры занимаются исключительно боевой подготовкой и не обращают особого внимания на бытовые нужды солдат... Переложив эту ношу на плечи дембелей-сержантов и просто дембелей… Добивающихся выполнения приказов всеми возможными и невозможными способами.
   Вот потому-то и убывало наше молодое пополнение самым что ни на есть естесственным образом… Кто-то старался любой ценой попасть в госпиталь… Один молодой солдат ещё в декабре стал членовредителем, взорвав запал УЗРГМ в своей собственной руке… Кому-то удавалось затесаться в штабные писаря… Некоторые счастливчики попадали на какие-то работы, в основном строительные и потому долгоиграющие. 
   А ведь в первой роте пока что верховодили четыре дембеля-замкомвзвода и пара-тройка особо борзых дедушек типа Кузи… Которые правили на своих территориях, соответственно не вторгаясь в дела других взводов… И если бы этот рыжий Ёжик постепенно прибрал к своим рукам все бразды негласного управления целой ротой… Если бы он вместе с сержантом Алиевым и Цыганом подмяли под себя всех остальных дембелей с фазаньим поголовьем… То тогда в нашей первой роте настали бы трудные времена.
   Тогда бы все молодые солдаты безропотно отдавали целиком свою получку, то есть особо желанные чеки лишь в руки Ёжика, Алиева и Цыгана… Чтобы эта тройка по прибытию в Союз смогла шикарно затовариться в спецмагазинах «Берёзка»… Тогда бы молодые доставальщики-воровальщики во главе с нашим Бельмондо каждую ночь рыскали по охраняемым складам, автопаркам и всем прочим закоулкам советского гарнизона в поисках любой добычи, которую можно переправить в Лашкаргах местным афганцам-дуканщикам в обмен на импортный ширпотреб… Который так ценится советскими обывателями…
   «Тогда бы все наши молодые… Что же ещё?.. Да мало ли что могло прийти на хитрый ум столь предприимчивого рыжего Ёжика?! Он бы обязательно что-нибудь придумал… Чтобы обратить всё своё положение в реальную выгоду… Избивая и отбирая… Угрожая и принуждая… Унижая и заставляя… Как и тот рыжий чикагский гангстер…»
   Однако же… Помощник начкара Ежеленко избил до крови маленького Ойбека… Повинуясь чувству солдатского землячества и даже братства… А также чувству настоящей мужской справедливости, мы попытались тогда заступиться за своего товарища… Чтобы осадить этого кровососа-Ёжика от дальнейших издевательств над молодыми… Вот и огребли теперь от озверевших дембелей таких полновесных звездюлей… Как говорится, огребли по полной программе…
   Правда, несмотря на столь печальные итоги… Наша совесть всё-таки была чиста… В нас ещё тогда возникло и окрепло ощущение правильности своих поступков… А теперь оно стало более прочным… Ведь тогда мы дополнили свои мужские понятия конкретными действиями… А сейчас прошли сквозь это непростое испытание…
   «А я всё-таки струсил… - внезапно подумал я о себе в очень уж уничижительной форме. –Испугался…  Даже мамой поклялся… Эх, ты… То есть, я…»
   Моя душевная горечь вновь залила всё моё нутро. Наверное, потому что сболтнул лишнего… Но затем я принялся оценивать ситуацию с независимой стороны. На тот момент мне и так уже досталось немало… Оплеух по голове и прямых ударов в грудь. Не хватало лишь того, что вконец озверевший дембель заехал бы мне кулаком именно в лицо… Тогда последствия оказались бы самыми печальными… И выходило так, что я не сколько прикрылся упоминанием о своей маме…
   «Это она меня… Защитила и спасла!.. А то что бы они со мной сделали?! Эти уроды моральные!.. Спасибо… Мама!»
   В моём сознании всё прояснилось. А в душе наступил относительный мир и порядок. Ничего крамольного я не совершил. Просто в самый критический момент я уже на подсознательном уровне… Постарался сделать так, чтобы и самому остаться целым… Да и чтобы потом… Словом, чтобы не огорчать родителей своим прибытием домой в оцинкованном железном ящике.
   «И поклялся я в том, что этот Кузя нас не посылал драться с Ёжиком. Просто тогда дембель Ахмад предложил мне пойти помочь Ойбеку. Он не посылал меня, а только лишь сообщил мне о том, что я могу либо пойти, либо остаться. То есть на моё усмотрение! И дальнейший выбор я сделал самостоятельно! Вспомнил про гранату, да и пошёл. Уж лучше так разобраться с чёртовым Ёжиком, чем подбрасывать ему эФку!.. А вот обернулось всё вот так… Тогда у нас ничего не вышло, зато сейчас мы огребли звездюлей по полной программе. И лживую клятву я не давал! Ведь Кузя – это Кузя! А Ахмад – это Ахмад… Про него речи вообще не было. Когда меня спросили в последний раз, то я сказал «Никто!». Но клятвы при этом я не давал. Так что совесть моя чистая. И никого я…»
   Вроде бы выходило так, что я не стал клятвопреступником. По дотошно проанализированной мной логике вещей получалась вполне нормальная картина… Скорей всего, я так поступил с учётом недавних событий в том нашем незабываемом наряде по столовой.
   Когда молодой снайпер Константинов признался в том, чего он никак не мог сделать… Дембеля чуть было не нахлобучили ему по шапке. За то, что он испоганил уверенность заслуженных воинов в своей достойной смене, то есть в нас. За то, что в самом начале экзекуции Костя поклялся своей семьёй в том, что он этого не делал. Как впрочем и все мы… А уже через два часа молодой снайпер признался в обратном…   
   «Хоть его потом дембеля и стали гонять да чмырить… Но мы-то знаем… Что костя действительно не делал этого. Просто он взял всю ответственность на себя… То есть Костя своим признанием остановил дальнейший допрос с пристрастием. Пожертвовав собой ради всех остальных молодых… Молодец! Ничего не скажешь… А я?.. Вроде бы не сболтнул ничего зазорного… А всё равно!.. Как-то мерзопакостно на душе… Наверняка из-за того, что я всё-таки дал слабину перед этим…»   
   Тут меня осторожно толкнули в плечо…
   -Пошли?! –предложил Бахтиёр, медленно вставая с лавки. –На проверку кричат.
   За окошком действительно слышались вопли дневального о построении на вечернюю проверку. Кряхтя как старый… То есть, очень пожилой человек… Я поднялся со скамьи. Деликатно так распрямился… И придерживаясь рукой за сильно ноющую грудь, я пошёл за Бахой.
   Чтобы не попасться на глаза офицерам, мы зашли в казарму не с тыльного входа… Чтобы не проходить мимо тех трёх комнат, где и проживали наши командиры…
   «Не-ет…»
   Мы вели себя очень осторожно: сначала обошли роту и проскользнули к парадному крыльцу, после чего тихонько приоткрыли дверь и заглянули во-внутрь. Первая рота уже стояла на центральном проходе в двухшереножном строю. Мы как можно незаметнее вошли в казарму и стали пробираться позади строя на свои места.
   -Зарипов! Где ты был? –сердито спросил  сержант Ермаков, едва только завидев меня, но сразу же изменился в лице. –Кто это тебя?
   По его выражению было понятно то, что моя личина очень изменилась…
   -Кто? – повторил Ермак.
   -Алиев! –ответил я и, не дожидаясь уточнений, добавил. – За Ёжика.
   Мой замкомгруппы поджал губы и двинул желваками. Но идти к сержанту Алиеву для разбирательства… словом, он промолчал… Ведь вечерняя поверка почти что началась.
   Зато мне разрешили встать не на своё место, то есть в первую шеренгу, а занять скрытую позицию за широкой спиной Кости-снайпера. Чтобы моё лицо не светило «фонарями» на всю округу. Меня это вполне устраивало.
   -Ухо вытри… -полушёпотом произнёс боец Шпетный, стоявший слева.
   Я быстро протёр пальцем ушную раковину, но Лёха опять покачал головой… Тогда я послюнявил палец и вновь прошёлся им по внутренним закоулочкам моего левого уха… Со второго захода всё пришло в норму и молодой солдат Шпетный своим сочувствующим взглядом дал мне понять то, что теперь-то у меня ухо чистое-пречистое. Я машинально посмотрел на свой указательный палец… Окрасившийся во что-то тёмно-бурое… И всё так же машинально вытер его об изнанку своей формы.      
   «Эх… Бля-а!.. Что за жизнь такая?!.. Молодая и солдатская…»
   На правом фланге роты стоял сержант Алиев. Вид у него был самый что ни на есть горделивый и победно-торжествующий. Дембель Ежеленко тоже выглядел довольным-предовольным. А вот Цыгана нигде не было видно. Как и того самого Саши Кузьмина. Однако дед Ахмад находился в роте. Он о чём-то спросил Бахтиёра, стоявшего в своём четвёртом взводе. Когда рядовой Ахмедов проходил мимо моей группы, он понимающе посмотрел на меня и ободряюще кивнул головой. Как бы говоря мне, что всё пройдёт и станет нормально… Я легонечко усмехнулся и на секунду закрыл свои глаза. Давая понять то, что я… Скажем так, в норме.   
   Вскоре появился дембель Цыган, а затем и Александр Кузьмин. Он вёл себя как ни в чём не бывало. Может быть действительно… Эта буря пронеслась только над двумя молодыми бойцами.  Что ж… Жизнь солдатская- это своеобразная лотерея. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.
   Уже прозвучала первая гортанная команда «Равняйсь!»… Наши две шеренги зашевелились и выравнялись по правофланговому. Сейчас вроде бы должна начаться вечерняя поверка… Однако товарищ прапорщик Акименко всё ещё отсутствовал… И потому нас ожидал ставший обычным церемониал.   
   Ведь перед тем, как начать зачитывать Книгу Вечерней Поверки со списком личного состава, временно исполняющий обязанности старшины подразделения сержант Алиев отправился обходить строй роты. Чтобы проверить наличие свежеподшитых белых подворотничков и начищенность солдатских сапог. Чтобы в случае чего сразу же наказать провинившегося… Причём, собственноручно… То есть заехать всё тем же кулаком…
   А у меня-а-а… Не наблюдалось ни свежего подворотничка, ни начищенной обуви… Естественно, «старшина первой роты» тутже заметил этот мой непорядок. Поэтому… Когда Костя быстро шагнул вперёд и принял в сторону, освобождая Алиеву пространство для удара… Я опять напрягся и замер… Не глядя в глаза своего «старшего товарища»…
   Отсчёт уже шёл на секунды… То, что я не смотрел прямо в алиевские глаза, это тоже являлось моей ошибкой… Но было уже слишком поздно…
   Вот Алиев с радостно-плотоядной улыбочкой быстро оглянулся влево-вправо… Чтобы убедиться в отсутствии офицерского контроля… И поднял правую руку…
   -Вурма вуны! –послышалось сбоку.
   Это сказал дембель Абдулла. Он ведь тоже был азербайджанцем и говорил Алиеву на его же языке… Что меня и спасло от неминуемого удара в грудь…
   Занесённый было кулак опустился. Снайпер Костя быстро встал на своё место… И сержант Алиев пошёл дальше. А я тихонечко перевёл дух…
   «Пронесло…»
   Но вот «строгий старшина» поравнялся с молодым солдатом Юлдашевым. У Бахи тоже не было беленького воротничка… И кирзовые сапоги его оказались заляпанными свежей грязью… Однако ж… Бахтиёр смотрел прямо в глаза Алиеву. Смотрел с вызовом, дерзко и бесстрашно… У меня внутри опять всё сжалось… Но сержант Алиев лишь усмехнулся и отправился дальше…            
   «И Бахе повезло. –подумал я с некоторым облегчением. –Видать… Этот Алиев уважает сильных духом… А я… Э-э-эх…»
   Мне стало очень жаль… Ведь в моём радиоинституте имелась хорошая секция бокса. Где я вполне мог научиться хоть одному-единственному, но зато отточено-верному удару… Посредством которого можно было завалить кого угодно. Даже этого быка Алиева… Отлично поставленный удар правой – это ведь самое лучшее средство армейской самозащиты… Оно бы мне сейчас пригодилось более всего…
   Но, увы… Моё юношеское увлечение боксом так и осталось на уровне лёгонького такого «спортсменчика-любителя». О чём я сейчас сожалел очень сильно.
   А вечерняя поверка уже шла полным ходом. Когда старшина-сержант Алиев произнёс мою фамилию, я опять напрягся и чётко ответил «Я!». После чего азербайджанский чтец двинулся в сторону четвёртого взвода. А когда закончился список личного состава, то всей роте объявили десять минут на всякие там приготовления ко сну.
   Я только этого и дожидался… Быстро разделся, аккуратно уложил форму на табурет, кое-как взобрался на свою верхнюю кровать и почти без промедлений занырнул под солдатское одеяло. «Ушибленные» места болели и не позволяли двигаться с былой ловкостью. И всё-таки я оказался в своей кроватке. Дальше меня ждал сладкий солдатский сон.
   Но спустя минуты две моё тело перевернулось на живот, после чего я накрыл подушкой свою многострадальную голову, очень предусмотрительно повёрнутую в сторону соседней кровати. Ведь в нашей казарме всё ещё горел свет и по центральному проходу могли пропутешествовать любознательные офицеры.
   «Мало ли чего!.. –думал я с тяжёлым чувством горечи и досады. –Вот и день прошёл. Ну, и хрен с ним! Слишком уж долгий он был… И очень страшный… Не дай Бог такого никому!.. Не дай Бог!»
   А потом мне вспомнилось то, что на сегодняшней вечерней поверке дембель Абдулла уже во второй раз заступился за меня. Месяца полтора назад, когда молодые духи проходили «обкатку», сержант Алиев так же собирался вломить мне в грудь. Не за что-либо, а просто так… Как говорится, чтобы духи знали своё духовское место.
   «Не-ет… У меня ж тогда пуговица была… Новенькая! Вот и повод для дембельского удара!»
   А ведь и в самом-то деле!.. У меня тогда латунная пуговица на кителе была в первозданном своём виде. То есть соблазнительно выпуклая. Причём, на уровне груди… Не абы какая, а вторая сверху… То есть та, которую изнутри подпирает грудная кость. И как это обычно бывает… Выпуклая пуговица является хорошим раздражителем для господ «дембелей Афгана», которые бросаются на неё словно испанские быки на красную тряпку.
   Вот сержант Алиев тогда и вознамерился на вечерней проверке вдарить своим «кулачком» как по пуговке, так и по моей грудине… Чтобы и выпуклую поверхность пуговицы вмять поглубже, и продемонстрировать всей роте своё дембельское мастерство по «проламыванию»… Как мягкой латуни, так и молодого духа…
   И вот… Я тогда стоял в первой шеренге, Усиленно так напрягшись. а дембель уже занёс свою руку…
   «Не-ет… Абдулла всё-таки молодец! Уже во второй раз говорит Алиеву «Вурма вуны!»… И оба раза Али послушался своего земляка. Это на слова Бахтиёра ему было начхать… А вот Абдулла – это другое дело! Нормальный он мужик, хоть и азербайджанец!.. Как этот Алиев Тегран Алиевич… Может быть потому, что Абдулла тоже получал звездюлей по своей духанке. Он же рассказывал про то, как его били аж четырнадцать дембелей… Навалились всей оравой… Потому что Абдулла отбивался… Но потом всё-таки его забили руками и запинали ногами… Говорит, что он потом четыре дня лежал. Не вставая. Так что, Абдулла знает нашу духовскую жизнь. Не дай Бог такого никому! Не дай-то Бог! Испытать такое на своей шкуре!» 
   Что ж… Дембельский реванш всё-таки состоялся. Ну, и ладно… Хорошо, что не убили… «Уронив несколько раз с пирамиды полный цинк с патронами…» Ведь нас было двое: я и Баха. А цинк-то… Всего один… «Повезло!»
   Но моя бедная голова… Она гудела долго… Почти сутки… Что ж… Видать, что-то в ней болело… А значит это «что-то» в ней всё-таки осталось…
   Грудь моя тоже пострадала… Но эти большие синяки почти что не были видны… Если не снимать с себя белую нательную рубаху… И наглухо застегнув её ворот… На все три пуговички.   
   Дай Бог здоровья… Всем этим озверелым дембелям! Откровенным садюгам и просто сволочам… Именно из-за них всё и начинается… Вся эта неуставщина… Будь она неладна!..
*
   Глава 17.  А ЖИЗНЬ-ТО ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
   На следующее утро мне вновь пришлось испытать сильнейшее волнение. По окончанию обычного вроде бы утреннего развода подразделений на занятия, что являлось в общем-то заурядным делом с обязательным парадным маршем перед комбригом и дальнейшим разбреданием по родным казармам… Этот порядок был отменён… Причём, только лишь для одного подразделения… И не абы какого…
   Ведь самолично командир батальона приказал нашей первой роте остаться на своём месте. Уже одно только это выглядело недобрым предзнаменованием… Такие команды отдаются лишь тогда, когда высокое начальство желает «пообщаться» с провинившемся в чём-то солдатским коллективом.
   И дальнейшее развитие событий пошло по неотвратимо ухудшающемуся сценарию. Майор Еремеев кратенько переговорил о чём-то с капитаном Перемитиным. Затем комбат с ротным обошли наше подразделение с правого фланга и остановились.
   Ну, разумеется… Вся первая рота замерла в напряжённом ожидании.
   -Напра-ВО! – скомандовал товарищ капитан.
   До этого удручающе-опечаливающего момента всё наше войско стояло по-взводно и в одну колонну. То есть в голове общего строя находилась первая группа. С интервалом в метр-полтора за ней размещалась вторая… Следующей была наша доблестная РГ №613. И в самом хвосте ротной колонны скромненько так ютилась «четвёртая якобы разведгруппа»…
   Но после команды «Напра-ВО!» все дружно повернулись, ну, естественно, направо… И теперь вместо стоящей к ним боком длинной колонны перед командирами оказался очень уж широкий трёхшереножный строй. Так что… Майор Еремеев и капитан Перемитин теперь могли без труда рассматривать всю первую роту… Да ещё стакими визуальными возможностями, что практически любое телодвижение какого-нибудь явно занервничавшего бойца не окажется незамеченным…
   А я теперь стоял как раз-то в первой шеренге… Да ещё и с моей опухшей после вчерашнего физиономией… Мало того, что личико у меня по-татарски округлённое… Оно ещё и слегка увеличилось в размерах… Это после Алиевских рукоприкладств…
   «Э-эх… Бля-а… -думал я с нарастающей тоской. –Что же дела-ать?.. Надо было в казарме остаться…»
   Но отступать уже было слишком поздно, да и практически некуда. Ведь на батальонном плацу сейчас оставалась только лишь наша первая рота. И любая моя попытка скрыться от всевидящих глаз начальства была заранее обречена на провал.
   А капитан Перемитин уже подал вторую команду:
   -Всем дембелям – выйти из строя! Встать в одну шеренгу лицом ко мне!
   С лёгким ропотом непонимания причин происходящего, к которому они конечно же не имеют абсолютно никакого отношения… Наши старослужащие товарищи стали выходить из общего строя роты и, сделав положенные два шага, принялись выстраиваться в одну шеренгу. Вскоре дембеля образовали одну сплошную линию, обращённую лицами к комбату и ротному. После обязательных команд «Равняйсь! Смирно! Вольно!» началось самое интересное…
   -Внимание! –произнёс строгим голосом майор Еремеев. –Кто из вас вчера вечером ворвался вкомнату к военнослужащим – женщинам?
   От столь неожиданного обвинения замерли не только наши ветераны спецназа, но и разномастные фазаны, а также молодые духи… Ведь это было так шокирующе-необычно… Поскольку подавляющее большинство оторванных от мирной жизни солдат уже почти что позабыло про… «Что же это такое – женщины?» А тут…
    Как оказалось… Неуёмную нашу юношескую гипер… Скажем так, половозрелую потребность… В общем, её можно было удовлетворять не только посредством рассматривания от входа казармы случайно проходящих в штаб бригады женских фигурок… Или же старательно запоминая хотя бы одну из двух продавщиц из ВОЕНТОРГовского магазина… Особенно ту, что помоложе…          
   А тут… Выяснилось, что к этим «военнослужащим тире женщинам, можно было и врываться… Да ещё и в столь поздний час… Когда они…
   -Равняйсь! Смирно! – очень уж своевременно скомандовал ротный.
   Мгновенно было вспыхнувшая буйная солдатская фантазия завяла так же быстро… И наше поголовное внимание сразу же переключилось от полуодетых женских тел к товарищу майору… который уже повторно задавал тот же самый вопрос…
   -Кто из вас вчера вечером ворвался к военнослужащим – женщинам?
   И при этом как комбат, так и капитан Перемитин, они самым внимательнейшим образом всматривались в лица дембелей… Наверное, всё же ожидая увидеть на чьих-то физиономиях либо красную краску смущения и стыда за содеянное… Либо растерянность и страх… Всё за то же «содеянное»…
   Самым примечательным в данной ситуации было то, что перед строем нашей роты и следовательно перед шеренгой дембелей находилась длинное сборно-щитовое строение под коротким названием «модуль». В левой половине этого здания проживал батальон связи, а в правой обитали вертолётчики и прочие военнослужащие Лашкарёвского гарнизона. И если из незанавешанных окон слева изредка выглядывали любопытные лица солдат-связистов… То окна справа были замаскированы всевозможными шторами, гардинами и занавесками… Из-за которых на честные лица дембелей первой роты могли беззастенчиво смотреть все желающие… В том числе и те самые «военнослужащие-женщины».
   -Итак… -произнёс комбат уже в третий раз. -Кто из вас вчера вечером ворвался к военнослужащим – женщинам?
   Однако на этот раз наша первая рота прекратила безмолствовать… На смену мечтам молодых духов сожрать без остатка все съестные припасы военнослужащих-женщин… Взамен тайным эротическим фантазиям наших фазанов подержаться обеими руками за одну полураздетую бабскую коленку… Вопреки почти что непреодолимому стремлению заматеревших ветеранов всё-таки поддаться извечному зову живой природы… И наперекор тайным инстинктам мужской породы… Словом, наши дембеля высказались за всех…
   Они заявили просто и прямо:
   -А чо мы?!
   Этот контрвопрос оказался самым первым аргументом, который им подсказала солдатская солидарность… Эта общность всех дембелей в защите своих интересов в плане личной безопасности… То есть с целью поиска спасения как для всех разом, так и для каждого в отдельности… Ведь любое посягательство на их предстоящее увольнение должно иметь вполне обоснованные причины… Или же мотивы, доводы, факты, доказательства, а также результаты следственных экспериментов…
   Поэтому наши ветераны хоть и не были сильны в уголовно-процессуальных познаниях, но всё же постарались отвести от себя любые подозрения…
   -А почему именно мы? Что мы, самые голодные что ли?
   Этот ропот искреннего недовольства был прерван коротким взмахом руки капитана Перемитина. Как и следовало того ожидать, порядок в дембельской шеренге был восстановленн очень быстро.
   -Это они сами сказали… -произнёс майор Еремеев. –Те, которые ворвались…
   Нашего командира батальона спецназа уважали все солдаты. Особенно, из дембельского состава. Поскольку именно старослужащие знали его дольше фазанов и тем паче молодых бойцов… Но тем не менее… Эта комбатовская фраза вызвала не только открытое негодование… А спустя несколько секунд… Даже и весёлый смех…
   -Товарищ майор!.. А они свои военные билеты не показали? Этим женщинам?!..
   Командир первой роты опять подал команды… Чтобы «заровнять и засмирнять» своих не в меру развеселившихся подчинённых… Однако это ему удалось не сразу… Ведь теперь улыбался и сам майор Еремеев…
   -Нет! Не показали! – заявил комбат.-Но сказали, что они – дембеля из первой роты!
   Смех, конечно же, смехом… Но теперь наши ветераны проявили всю свою сознательность и серьёзность. Ведь они были старыми воинами. И самый убедительный контрдовод выдвинул сержант Ермаков.
   -А пусть эти женщины сюда придут! –отважно заявил наш дед. –И посмотрят каждому из нас в лицо!
   -Правильно! –донёсся слева громкий голос Кузи-Кузьмина. –Проведём следственный эксперимент не отходя откассы! Пускай они опознают…
   -Вас всех? – кратко поинтересовался ротный Перемитин.
   Его простодушный вопрос и еле сдерживаемая улыбка произвели на всех присутствующих ещё большее впечатление… Нежели ранее прозвучавшие обвинения… Под всеобщий смех и даже хохот послышались ответные реплики…
   -Так точно, товарищ капитан! – кричал дембель Кузя. –Пускай меня первым смотрят! Я их всех разом… Смог бы!    
   -И я тоже! –вдруг поддакнул Лёнька Тетюкин.
   Столь неожиданное признание-возжелание длинного и вечно нескладного дембеля Лёни-Пайпы вызвало новый приступ всеобщего веселья.
   -Ну, если уж и Лёня осмелел… -произнёс улыбающийся ротный. –То… Я пас!               
   Долговязый наводчик Тетюхин тутже сконфузился и даже покраснел. Через несколько минут затихли и все остальные дембеля.
   Комбат Еремеев вновь взял слово:
   -Ну, если это сотворили не вы?.. То кто же тогда мог пойти на эту мерзость?
   А вот это уже был совершенно иной разговор…
   Ну, разумеется… У незаслуженно оскорблённых и ни в чём невиновных ветеранов первой роты сразу же нашлось великое множество самых разнообразных версий,начиная от в доску обкурившихся пехотных Дон Жуанов, продолжая тему упившимися самодельной бражкой бойцами тылового фронта изаканчивая опухшими от безделья «стукачками-телеграфистами» из батальона связи… Причём, на последнем обвинении упорно настаивал дембель Кузя…
   -Это только связистские твари могли сделать! –надрывался он. –Я к ним столько раз приходил, чтобы в соседний…  Ну, да!.. В соседний гарнизон позвонить… Так они ни разу!.. Гады!.. А теперь…
   Его перебил насмешливый вопрос ротного Перемитина:
   -«В соседний…» Это в Ташкент что ли?    
   Однако рядовому Кузьмину уже терять было нечего и он продолжил свою гневную речь:
   -Ну, а куда же мне ещё звонить, товарищ капитан?! Не в Кабул же!.. Тут всего-то ничего… А они… Теперь уже по военным бабам начали шастать! Поубиваю!.. Всех насмерть!.. Когда поймаю! Вот сучата, а?!
   Тут в дело вмешался не капитан Перемитин, а уже командир первой группы :
   -Кузьмин! Отставить разговорчики!
   Но ташкентский драчун тире забияка уже разошёлся не на шутку и с ходу попытался «наехать» на своего непосредственного военачальника…
   -Ну, товарищ лейтенант! Чего вы мне всего лишь два слова не даёте сказать? Мне тут товарищ капитан не мешает разговаривать, а тут вы ещё вмешиваетесь!
   Но командир первой группы хоть и являлся «товарищем лейтенантом», однако имел хорошо так перебитый нос и очень внушительные кулаки… Он никогда не хвастал своими боксёрскими заслугами, но уже этих внешних признаков вполне хватало для поддержания командирского авторитета на очень высоком уровне. Поэтому после повторной фразы своего командира рядовой Кузьмин вполне благоразумно предпочёл замолчать…
   Через несколько минут внезапное служебное расследование было закончено. Командир батальона убедился в полной непричастности дембелей первой роты к столь опасному военному преступлению, после чего отправился прямиком в батальон связи… Чем несказанно порадовал одного нашего дембеля… Упорно хранившего военную тайну…
   Но когда нашу роту распустили уже перед казармой, то рядового Кузю опять прорвало…
   -Вот пи… Дагоги! Всю жизнь привыкли считать с цифры один… Вот и назвали самое первое, что  пришло в их безмозглые черепушки… Ах, скоты!.. «Мы – дембеля первой роты!» Сказал бы я кто они есть такие!.. Да только не хочу… Мне ваши уши жалко…
   Последняя фраза, видимо, была адресована товарищам командирам, которые всё ещё находились перед крыльцом казармы. Больше дембель Кузя рисковать своим краснобайством не стал и скрылся в недрах казармы.
   -Ах, заразы! –доносилось уже изнутри. –Дембеля!.. Вчетвером трёх баб не могут выдрючить!.. Салабоны… А ещё!.. «Мы дембеля первой роты!» Тьфу!
   Вскоре стали известны почти все детали вчерашнего происшествия. В небольшой комнатёнке, примыкавшей к обители солдатских поваров, проживало три военнослужащие Василисы. Самая старшая бухгалтерша из финчасти считалась Василисой Премудрой… Младшенькая была Василисой Прекрасной и по совместительству трудилась тоже в какой-то штабной службе. Средненькая Василиса являлась просто Василисой Делопроизводителем. И свои дела она производила в штабном отделе… Скорей всего, отделе делопроизводства… Иначе она не получила бы столь деликатное наименование…
   Вчера вечером в их незапертую дверь вломилось аж четверо рослых солдат, которые с ходу обозвали себя дембелями первой роты, только что возвратившимися с войны… И потому все они срочно нуждались в женском понимании, а ещё лучше – в явно немужской теплоте и даже ласке…
   Но не тут-то было!..
   От испуга три Василисы попрятались было под свои одеяла… Но незваные ухажёры-любители проявили настойчивость и чрезмерную настырность… Три хрупкие «ягодки-красавицы» продолжали держать глухую оборону… Тут вечерние  визитёры решились продемонстрировать не только своё гусарское благородство, но и неслыханную щедрость…
   Однако при виде денег три военные Василисы тут же перешли в контратаку! Они хором подняли страшный крик… Может быть этот поистине душераздирающий визг служил условным сигналом, на который сбежались бы все узбеки-повара, проживавшие по соседству… Да ещё со своими удлинёнными боевыми ножами… С которыми они когда-то хотели пойти на афганских моджахедов…
   Одним словом, военнослужащие тире женщины дико завизжали, отчего четверо половых гигантов страшно перепугались и быстренько умчались в ночное пространство.         
   Вот в принципе и вся сексуально-криминальная история… А наутро началось экстренное служебное дознание. В отличие от замудрённых телевизионных сыщиков, так любящих всякие навороченные сюжеты… За это щепетильное дело взялся сам комбат, который просто пришёл в подразделение капитана Перемитина и без всяких замысловатостей предложил виновникам сдаться. Однако  настоящие дембеля первой роты проявили себя с самой лучшей стороны… Они, конечно же, малость поиздевались над всей ситуацией, однако не стали брать на себя чужие грехи…
   Даже отважный наводчик Лёнька Тетюкин по прозвищу Пайпа, и тот предпочёл довольствоваться случайным словесным выпадом… Прослыть на всю бригаду половым богатырём… Нет… Такой «славы» он не захотел…
   А жизнь тем не менее всё продолжалась.
   В десять часов утра нашу РГ №613 в срочном порядке отправили во внеочередной полёт. На этот раз мы не производили воздушную разведку афганских просторов. Всё оказалось гораздо прозаичнее. Просто какому-то нашему военачальнику потребовалось слетать в штаб правительственных войск, которые всё ещё продолжали ту самую войсковую операцию «Юг-88». Ну, разумеется… Советскому генералу было скучновато лететь одному… Вот он и «пригласил» всех нас, чтобы мы какое-то время побыли его авиа попутчиками…
   Что ж… Генеральское предложение, равно как и его же просьба, всегда является негласным законом для нижестоящих подчинённых. А посему наша доблестная разведгруппа в полном своём составе дружненько потопала уже донельзя знакомым путём на ставшую такой родной взлётно-посадочную полосу… Причём, всё к той же вертолётной стоянке.
   Мы минут с десять прождали в салоне… Вскоре подъехал штабной УАЗик и по лесенке бодро вбежал моложавый военный дяденька. Никаких знаков воинского отличия на нём не имелось. Разве что овальная офицерская кокарда защитного цвета. Но и она не помогла нам определить истинное воинское звание того человека, которого мы сейчас сопровождаем.
   Через час с небольшим наши борта приземлились на том полевом аэродроме, с которого… В общем… На той самой площадке приземления, на которой мы уже были  несколько дней назад. Неподалёку стоял одинокий и запылённый Ми-8, но с опознавательными знаками ВВС ДРА. Вокруг также находилось большое количество военной техники советского производства. Однако теперь она принадлежала национальной армии Афганистана. Около знакомых глазу ЗИЛов с КУНГами, КАМАЗов с тентами и Уралов с открытыми кузовами ходили не наши солдаты в советской военной форме, а афганские сарбозы в обмундировании серовато-зелёного цвета.
   -Дери меня за ногу!.. –возмущался Коля Малый, глядя на всю эту армию. –У них тут народу до _бени матери!.. И какого ж хрена нас сюда?.. Вызвали?            
   -Им тут скучно без тебя… -проворчал дед Ермак. –Без тебя тут никак…
   -Да я о другом! –слёгкой обидой заявил Микола. –Боролись бы сами со своими душманами! А мы бы в Союзе спокойненько служили!
   -Вот и я… -проворчал наш замкомвзвод. –Всё о том же!
   Мы ждали минут сорок или даже все пятьдесят… Наконец-то  «наш» товарищ генерал прибыл к вертолёту. Его провожали дородные афганские военачальники… Наверное, тоже в генеральском звании и также совершенно секретные.
   Но вот официальные церемонии подошли к концу. Боевые братья тире генералы стали прощаться. Все они крепко пожали друг дружке руки… Даже приобнялись кое с кем… Затем  советский военный руководитель поднялся на борт и молча прошёл в кабину пилотов.
   -Там ему… -начал было ворчать борттехник, выйдя из кабины в салон.
   Но затем он просто махнул рукой и пошёл в конец салона. Вертолёт уже набрал высокие обороты и поднялся в воздух прямо со своего места. Но затем наша «восьмёрка» чуть наклонилась вперёд и медленно полетела по горизонтали…
   А я сидел на своём привычном месте напротив входной двери и упорно изучал внешний вид личного пулемёта ПКМ. Минут через пять полёта я выглянул в иллюминатор и вздохнул… Просто на взлёте мне страшно не хотелось смотреть наружу… Чтобы не видеть перепаханный при падении склон и обгоревшие останки той самой вертушки… Хоть меня и тянула к иллюминатору какая-то неведомая сила… Но я всё-таки одолел её… И таким образом не потешил своё солдатское любопытство…
   А около дворика первой роты вся наша разведгруппа пришла в чувство трудноописуемого восторга… Причём, очень постепенно… Ведь с аэродрома мы шли в колонну по-одному, а потом  из-за всеобщей усталости вся группа растянулась в длинную вереницу. Но когда мы поочерёдно заворачивали за угол ротного забора… Когда часть группы уже оказалась в зоне прямой видимости…  То есть, в самой непосредственной близости к тыльному входу казармы… То напротив…
   Там медленно отворилась дверь каптёрки и из неё вышел прапорщик Акименко… Своей собственной персоной!.. Весь такой посвежевший и отдохнувший…
   А мы продолжали идти вперёд и всё ещё не верили своим глазам… Вот старший лейтенант Веселков прошёл чуть дальше и поздоровался со старшиной за руку…
   -С прибытием, Николай! – произнёс наш старлей.
   -Спасибо, Сергей Иваныч! – отвечал товарищ штатный старшина роты.    
   И вот тут-то мы окончательно поверили в то, что в нашу первую роту наконец-то возвратился товарищ прапорщик Акименко… Не-ет… Мы не бросились к нему всей группой, чтобы поочерёдно пожать ему руку… А то и обняться-расцеловаться… Просто мы принялись его приветствовать…
   -Здравия желаю, товарищ прапорщик! – радостно воскликнул сержант Ермаков, поворачивая налево во внутренний дворик роты.
   -Здорово, Ермаков! – ответил Акименко.
   Следующим поворачивал сержант Сорокин, который тоже не преминул проявить всю свою дембельскую вежливость…
   -Ну, здравствуй, Сорокин… -произнёс старшина первой роты.
   Третьим в нашей колонне шагал Коля Малый и он решил отличиться перед всеми нами, а перед старшиной в особенности…
   -Здра… Жла… Таащ… Старшина первой роты! –гаркнул тёзка Коля.
   Обычно так здороваются на военном параде, да ещё и с очень уж большим начальником, стоящим в открытом автомобиле «Чайка»… Поэтому товарищ прапорщик Акименко посмотрел на бравого разведчика Малого… Подумал две-три секунды… Но всё же ответил…
   -Здоровеньки буллы…
   Страшно обрадованный Микола даже издал радостный крик «Ура-а!». Впрочем, этого ему показалось мало…
   -Слава городу Таганрогу!
   Это своё неподдельное ликование хохол Малый продемонстрировал уже из внутреннего дворика… А потому ещё больше удивил старшину… Который силился понять в чём же дело… Ведь раньше Коля-Микола прославлял только лишь свой родной город Хмельницкий…
   А следом за Малым шло ещё одиннадцать бойцов-разведчиков РГ №613… И каждый из них, следуя образцовому примеру своих старших товарищей, бодро и громко приветствовал товарища прапорщика…
   -Здравия желаю, товарищ прапорщик!   
   -Ну, здравствуй…
   -Здравия желаю!.. Товарищ прапорщик!
   -Ну-у…
   На шестом или седьмом приветствии Старшина Акименко заподозрил что-то неладное и больше хороших слов в ответ не говорил… Как впрочем и плохих… Он просто стоял и молчал… Ведь он отлично видел то, что каждый из нас здоровался с такой искренней и неописуемой радостью… Чего ранее никогда не бывало! Даже при выдаче новеньких зимних портянок…
   После одиннадцатого истошно-радостного крика, который издал ефрейтор-пулемётчик Билык… Товарищ прапорщик не выдержал и вошёл во внутренний дворик…
   -Ермаков! – вкрадчивым тоном произнёс старшина. – Чего это у тебя с подчинёнными творится?
   Наш   сержант всё понял сразу, но истинной сути происходящего так и не раскрыл… Ну, не будет же уважаемый дембель говорить про то, что за время отсутствия товарища прапорщика страшно оголодали все… Не только молодые солдаты РГ №613, а вся первая рота…
   Вместо этого сержант Ермаков пояснил вполне нейтрально:
   -Мы соскучились по вам, товарищ прапорщик!
   -Да не может быть! – всё ещё недоверчиво произнёс старшина Акименко. – Вся группа сразу?
   В разговор старших опять встрял Коля Малый:
   -Не то слово, товарищ прапорщик! – гаркнул порядком отощавший фазан. -Вся наша рота!   
   -Ну-ну… - проворчал старшина подразделения. – посмотрим-посмотрим…
   -Так точно! –опять заорал Малый. –Честное слово!
   -Вы только не уезжайте больше никуда! –попросил солдат Шпетный.
   -Ни в свой Таганрог… -поддержал своего товарища Юра Дереш. –И вообще…
   -Никуда! – сказало хором сразу несколько молодых голосов.
   Конечно же, товарищ прапорщик поначалу нам не поверил… Но затем… Когда первая рота быстренько построилась на обед… Когда всё наше подразделение дружно  орало строевую песню… Когда от нашего парадного шага дрожала земля… Тогда-то старшина Акименко поверил в то, что всё подразделение действительно по нему заскучало.
   Товарищу прапорщику было невдомёк… Что на самом-то деле вся первая рота радовалась возвращению привычного уклада армейской жизни… А сейчас мы демонстрировали ему всё то, чего нам совершенно не хотелось показывать одному «временно исполняющему обязанности старшины первой роты»… То есть этому сержанту Алиеву…
   А вот ради товарища прапорщика мы могли всё!.. И пройтись чётким строевым шагом… И образцово пропеть военную песню… И на счёт «Стой – раз - два!» замереть перед столовой всем подразделением… Будто сейчас остановилось не сто солдат, а всего лишь один…
   И в столовой нашего старшину поджидало большое удивление… Ведь все молодые бойцы поуже  укоренившейся привычке не садились за столы без соответствующей команды товарища прапорщика… Что и для раздатчиков пищи требуется его личное приказание… Что во время приёма пищи практически никто не разговаривает… А только лишь…
   ЕСТ-ЕСТ-ЕСТ…
   Ну, естественно… Товарищ прапорщик поражался всеобщему аппетиту… Поэтому он нисколечко не возражал, когда у него попросили разрешения сбегать за добавкой…
   -Супчик очень уж вкусный… - пояснил Билык.
   -Пожалуйста, пожалуйста! – говорил Акименко. – Сколько хотите…
   В сторону кухни потянулись добровольцы и с других столов… Даже молодые бойцы из второй группы покосились-покосились на своего сержанта Алиева, который невозмутимо поедал супчик - борщик… Словом, даже духи из Алиевской группы умчались за добавкой.
   Наш обед продлился минут тридцать… А старшина роты всё ждал и ждал… Когда же мы, наконец-то, насытимся… И всё-таки он этого дождался… Борщ закончился и на кухне… Гречневая каша тоже… «Приказала долго жить…» На компот добавки не было в принципе… Даже сухофрукты, остававшиеся на дне большого варочного котла… И те выскребли… А потом и съели…
   -Всё! Хватит! – скомандовал старшина роты. –Сколько можно жрать?! Выходи строиться!
   -Мы не жрали… - нахально заявил дембель Тетюкин. – Мы ели…
   Товарищ прапорщик за острым словом в карман не полез…
   -Эх, ты! Видел бы ты себя со стороны! Пайпа долговязая… Иди-иди! Не мешай движению…
   Сытый и довольный дембель Лёнька побрёл к выходу… Вскоре вся рота построилась в общую колонну, чтобы отправиться в казарму…
   -Левое плечо, шагом - марш!
   От этой команды старшины Акименко мы пришли в самое настоящее умиление. Дело было в том, что до начала нашего свободного времени оставалось всего пять минут… Поэтому товарищ прапорщик решил вести роту не дальней кружной дорогой, то есть через плац к парадному входу казармы… А самой короткой… То есть к тыльному входу… До которого было всего-то пятьдесят метров…
   -Стой! Раз-два! – скомандовал прапорщик Акименко, когда мы были у конечной точки нашего пути. –Разойдись!      
   И мы разошлись… То есть дружно бросились врассыпную… То есть с огромной радостью выполнили команду родного ротного старшины.
   Спустя три-четыре минуты у входа в каптёрку столпилось несколько солдат, которым позарез нужно было что-то выпросить-выклянчить и даже получить. Ведь во времена старшины Алиева почти все наши солдаты обходили каптёрку стороной… Зато теперь… Когда в роту возвратился настоящий старшина первой роты, у которого можно было получить «Охотничьи» папиросы, чистые портянки или хотя бы банку с чёрной ваксой…
   -Товарищ прапорщик!.. –взывал Коля Малый, смело отстукивая по двери спартаковскую отбивку. -дайте нам подворотнички!
   Но всех почитателей товарища прапорщика поджидал сильнейший конфуз. На их нетерпеливые постукивания в дверь вышел сам прапорщик Акименко… Но он вышел на Свет Божий с книгой нарядов в руках… И ничего такого не подозревая, наивные просители тутже обступили настоящего хозяина каптёрки…
   -Товарищ прапорщик, нам бы «Охотничьи» папиросы!.. А то так курить охота…
   -А на кожаной флейте не хотите поиграть?!
   -Товарищ старшина, дайте мне пожалуйста…
   -Залупу на воротник?!
   -Ну, товарищ прапорщик!.. У нас ни портянок чистых нема, ни подворотничков!..
   -Стирайте!.. А если не умеете… То делайте друг дружке моргушу!
   -Так мыла ведь тоже нету!
   Спустя пару минут бурных препирательств и объяснений, на что старшина отвечал неизменным своим предложением «поиграть на кожаной флейте»… У хозяина каптёрки терпение истощилось и он тутже принялся заполнять свою любимую книгу… Благо, что кандидатуры стояли совсем рядом.
   -Да я же только что в наряде по роте стоял! –возмущался Коля Малый.   
   Он уже по-настоящему жалел о своём намерении получить что-то у товарища прапорщика и боец Микола с самым разобиженным видом пошёл в казарму.
   -Ничего не знаю! –хладнокровно говорил ему вслед товарищ старшина. –Я уже давно тебя не видел на тумбочке!
   -Так вас же не было! –обескураженно произнёс ещё один свежезаписанный дневальный.
   -Тем более! –сказал, как отрезал, прапор.
   На этом вся наша солдатская эйфория почти что закончилась. Всё вернулось «на круги свая». Товарищ прапорщик вернулся из отпуска весьма отдохнувшим и крайне энергичным… А посему за свои служебные обязанности он взялся с повышенной ответственностью… Правда, на ужине он вёл себя очень хорошо.
   -Товарищ прапорщик! –обратился к нему чуть погодя сержант Ермаков. –Можно я свой дипломат поставлю?
   -Ермаков, а ты разве не знаешь? – с еле уловимой вкрадчивостью уточнял старшина Акименко. –Кого и где… «Можно»?
   Дед Ермак сразу всё вспомнил.
   -Можно Машку через ляжку и козу на возу!   
   -Молодец, Ермаков! –похвалил дембеля хозяин каптёрки.
   -Ну, так как, товарищ прапорщик?! –продолжал допытываться сержант Ермаков. –Разрешите поставить дипломат?
   Товарищ прапорщик открыл дверь в каптёрку и посмотрел на почти пустые полки, сделанные у входа специально для хранения дембельского имущества.
   -Ну, неси-неси… -отвечал старшина Акименко и крикнул уже в след. –Ермаков, скажи остальным, чтобы тоже несли!
   -Есть! –послышалось уже из ленкомнаты.
   Так сержант Ермаков без промедления отправился в казарму, чтобы разыскать Кузю, Кар-Карыча и Юрку Лебедева… Чтобы тутже помчаться за столовую в глинобитное жилище узбеков-поваров, у которых и хранилось драгоценнейшее имущество наших дембелей.
   Ведь полтора месяца назад, когда товарищ прапорщик засобирался в свой отпуск… И когда было объявлено о временном назначении на эту должность сержанта Алиева… То тогда почти все дембеля первой роты позабирали из родной каптёрки свои чемоданчики-дипломаты. Как говорится, от греха подальше…
   И все эти полтора месяца пока сержант Алиев исполнял обязанности старшины первой роты в каптёрке на дембельских полках находилось лишь четыре дипломата… То было имущество дембелей Ежеленко, Панченко, Цыганкова и самого Алиева. Наверняка это всеобщее недоверие практически всего дембельского состава и вызывало у временного старшины роты чувство оскорблённого достоинства.
   Хотя вероятнее всего дело здесь обстояло лишь в ответственности… Если бы из каптёрки что-либо пропало из личного имущества дембелей… То товарищ прапорщик мог возместить пропажу ходовым военным товаром: новенькой парадкой, ненадёванными сапогами, «нулёвым» беретом, белым ремнём и многим другим… Тогда как у сержанта Алиева можно было получить… В лучшем случае, возмущённые матерные возгласы… Причём, с характерным кавказским акцентом.
   Зато теперь… Когда товарищ прапорщик возвратился в родную каптёрку и был объявлен всеобщий клич… То подавляющее большинство старослужащих тутже бросилось в разные стороны: кто к землякам-вертолётчикам, кто к знакомым офицерам и прапорщикам, а кто и к друзьям-кладовщикам... На хранение которым и было отдано драгоценнейшее дембельское имущество.
   Вскоре к каптёрке первой роты потянулись ходоки и четыре полки быстро заполнились дембельским имуществом. Перед этим каждый ветеран бережно раскрывал свой дипломат и показывал товарищу прапорщику всё его содержимое. Оно было конечно же не столь богатым… Ведь рядовые солдаты получали в месяц всего лишь двадцать два чека и лишь замкомвзвода чуть-чуть побольше – тридцать шесть. Тогда как офицеры получали зарплату под триста чеков с красной полоской… И это без учёта их второй зарплаты, ежемесячно поступающей на сберкнижку в Союзе.
   Товарищ прапорщик осматривал содержимое дембельских чемоданчиков, чтобы в них случайно не завелось чего-нибудь недостойного советского солдата. Затем заслуженный ветеран аккуратно закрывал свой дипломат и бережно надевал на него мягкий байковый чехол, сшитый специально для этого случая из новеньких зимних портянок. И только в таком упакованном виде личный чемоданчик водружался на своё законное место на дембельской полке такой-то группы. Причём, чтобы была видна фамилия его обладателя, старательно написанная крупными буквами на боковой грани… 
   Это был не просто чемоданчик-дипломат, купленный на чеки в нашем военторговском магазине. В нём хранилось небогатое солдатское добро, приобретённое лично себе и родственникам. Многие старались привезти матери красивые японские платки. У кого-то хватило денег на фирменные джинсы. Кому-то удалось обзавестись яркими кроссовками. Некоторым посчастливилось купить небольшой кассетный магнитофон-«мыльницу». Для родственников в-основном приобреталась всевозможная мелочь: магнитные браслеты от артериального давления, брелоки с часами, китайские фонарики с узконаправленным лучом… Любимым девушкам стремились подарить новомодные косметические наборы.
   В общем… Это была самая настоящая мечта!.. А не просто дипломат из тёмнокоричневой или чёрной кожи. Ведь каждый старослужащий буквально мечтал о том… Чтобы как можно скорей уволиться в запас и ещё быстрей пересечь советско-афганскую… То есть афганистанско-советскую границу… Чтобы потом лететь как на крыльях к своему родному дому… К заждавшимся его маме и папе… К любимой девушке и друзьям-товарищам… И олицетворением столь необычайной дембельской мечты здесь являлся именно этот чемоданчик-дипломат. 
   Однако до всего этого счастья дембелям ещё было не близко… Им оставалось дослужить каких-то три месяца с небольшим… Тогда как нам – молодым и зелёным бойцам предстояло отдавать свой интернациональный долг в пять раз дольше… То есть мы должны были прослужить ещё месяцев пятнадцать… Причём, тоже с небольшим.   
   Про то, что мы находились на войне… Об этом можно было и не упоминать... Каждый из дембелей и фазанов, а тем более из молодых солдат, всё ещё не обладающих достаточной обученностью и практическим опытом… Каждый из всех нас мог погибнуть почти на любом облёте и тем более на боевом выходе…
   Возможность остаться в живых напрямую зависела от нескольких факторов: от тактически грамотного планирования штабными начальниками предстоящих операций и от профессиональной подготовленности наших непосредственных командиров… А также от слаженности действий всей разведгруппы и личной выучки каждого спецназовца.
   «Ну, и естесственно от благосклонности к нам той самой Госпожи Удачи!»
   На вечерней поверке старшина роты зачитывал список личного состава спокойно и размеренно. То есть без придирок к форме одежды или к ответному возгласу… Под его поистине убаюкивающий голос всё наше подразделение вело себя очень тихо. Может быть потому, что всех объевшихся на ужине солдат страшно тянуло в сон. Но нам – молодым нельзя было клевать носом и мы стойко терпели последние минуты перед долгожданной командой»Отбой!».   
   Вот товарищ прапорщик остановился напротив меня, прочёл мою фамилию и я бодро ответил положенное «Я!». Но перед тем как поставить отметочку напротив моих данных, Акименко ещё раз взглянул  на меня и осуждающе так изрёк…
   -Ну, ты и пачку наел!..
   Я слегка так растерялся от столь повышенного внимания к своей явно скромной персоне, но потом всё-таки нашёлся…
   -Так точно, товарищ прапорщик! Наел!
   Старшина роты посмотрел на меня более пристальней… Но так и не обнаружил во мне каких-либо дополнительных признаков солдатской нагловатости… После чего принялся дальше зачитывать список вечерней поверки.
   Когда всё закончилось и прозвучала команда «Разойдись!», наш сержант Ермаков не спешил её продублировать…   
   -Зарипов! – заявил он, подходя прямо ко мне. –Ты чего так борзо со старшиной разговариваешь? А-а?
   -Да я ничего такого не сказал, Серёг! – возразил я. – Только «Так точно!»…
   Но замком взвод продолжал настаивать… Дескать, если я сейчас так себя веду с товарищем прапорщиком, то завтра вообще «опухну»… Я молчал, не зная что и ответить… Однако тут за меня заступился сержант Сорокин.
   -Ермак, ну, чего ты докопался?! – произнёс Кар - Карыч со смехом. – просто прапор давно его не видел… с такой опухшей физиономией… вот и присмотрелся повнимательней…
   Дембель Сорокин уже вышел из строя… Вслед за ним разбрелись Юрка Лебедев, Абдулла и даже Лёнька Пайпа…
   -Ну, ладно… -проворчал сержант Ермаков. – Смотри у меня!.. Отбой, третий взвод!      
   Мы без всяких промедлений стали раздеваться… Затем в одних кальсонах и тапочках побежали в умывальник, чтобы помыть на ночь свои босые ноженьки… Когда мы уже лежали в кроватях, наш ротный санинструктор Чух вспомнил кое о чём и тутже отправился выполнять свои служебные обязанности.
   -Ноги поверх одеял! – командовал он. – Пальцы растопырить! Живо! 
   Военная наша молодёжь быстро выполнила приказание и Чухарев медленно пошёл вдоль кроватей, старательно всматриваясь в растопыренные пальчики… А поскольку все молодые спали на верхних ярусах, то наш санинструктор путешествовал прямо по табуретам, на которых уже были аккуратно уложены наши кителя и брюки…Благо, что он сам тоже, вроде бы, помыл свои ноги…
   Вскоре ежевечерняя проверка солдат на соблюдение санитарно-гигиенических норм закончилась. Свежих грибков-паразитов меж пальцев обнаружено не было… И теперь разрешалось преспокойненько улечься под солдатское одеяло…   
   И наконец-то, в казарме потушили свет, оставив гореть только тусклую синюю лампочку дежурного освещения…
   -От - бой! – страшным басом произнёс новый дневальный Малый.
   Теперь можно было и уснуть… Хотя нет… Ещё не все ритуалы были соблюдены…
   -Духи! –проворчал суровый голос дедушки дембеля. –Вот и день прошёл!
   -Ну, и хрен с ним! – дружным хором отвечали молодые духи.
   Вот теперь-то точно можно было уснуть. Что мы исделали.
   Закончился очередной день войны.   
*
   Глава 18. ТАКИЕ, БРАТ, ДЕЛА… ДЕЛИШКИ.
   Несколько дней спустя мы с Бахтиёром опять сидели в курилке и в надвигающихся вечерних сумерках разговаривали о недавнем… Синяки всё ещё оставались на наших лицах и телах… Но травмированные места почти уже не болели… Если их конечно не задевать…
   -Не понимаю я всего этого… -говорил Баха, устало откинувшись на стенку. –Ведь эти начальники всегда и везде… По телевизору и на собраниях нам говорят одно… А в действительности они делают другое… И потом… То есть на самом деле получается уже третье… То есть совсем не то… Что они нам обещали…
   Я на всякий случай оглянулся влево… Но наш внутренний дворик был пуст…
   -Пока мы в школе учились… -продолжал мой товарищ и друг. –То нас учили быть честными и трудолюбивыми… Добросовестными и бескорыстными… Октябрята, пионеры… Комсомол… У нас ведь семьи большие… Работаем с рассвета и до заката… Всё равно живём… Не так хорошо…
   Бахтиёр хотел было сказать о том, что они в своём узбекском кишлаке живут бедновато и не очень сытно… Но всё же постеснялся это признать вслух… Хотя мне и так уже было известно очень многое…
   -А эти раисы, то есть председатели и начальники… Сами почти не работают, а нас заставляют… Но живут они в сто раз лучше… Чем мы… Я думал, что хоть в армии всё будет по другому… Но и здесь… Всё то же самое…
   Я вздохнул и всё же решил возразить…
   -В российских деревнях люди живут тоже небогато… Там даже асфальтовых дорог нету… Вместо магазина приезжает автолавка… В деревнях даже газа нету… Правда, и детей в семьях немного… А в армии… Дедовщина везде… Тебе разве не рассказывали те, кто отслужил и вернулся домой?
   -Я это конечно же слышал… Но всё равно ведь думал… Что в армии будет получше… Ведь здесь командуют офицеры… Тем более тут, в Афганистане… Здесь такая дисциплина должна быть…
   Я негромко рассмеялся… А потом опять вздохнул и осторожно потрогал кончиками пальцев свою самую большую припухлость.
   -Да… -сказал я некоторое время спустя. –Таких звездюлей я никогда не получал.
   Бахтиёр лишь усмехнулся.
   -А я получал… И не раз… А очень много раз… Но не потому, что люблю драться… Просто я не могу терпеть несправедливость… Всегда дрался, если видел, когда большие старшеклассники обижают маленьких… Когда сильные бьют слабых… Или издеваются…
   Я тоже был за справедливость… Но мне не всегда удавалось отстоять свою точку зрения. Не хватало силы духа или простой физической силы. Такое ведь тоже бывает.
   -Просто везде… Как бы это сказать… Такие же дела происходят везде… Снаружи вроде бы красиво и очень хорошо… А чуть копнёшь, то внутри уже по-другому…
   -Как с яблоком, да?! –воскликнул Бахтиёр. –Доберёшься до сердцевины… А там уже жирный червяк сидит!
   -Не-ет… Не совсем так! Просто… Сейчас везде такие порядки установлены… Что у нас нет возможности жить по-настоящему… Вот, например, когда рождается ребёнок, то он несколько лет живёт своей собственной жизнью… Его все любят, заботятся о нём, учат самому хорошему… Причём, все взрослые делают это по настоящему! То есть без притворства или обмана… И без всяких там дополнительных условий… Это потом уже… Начинается… «Если ты будешь себя хорошо вести, то я тебе куплю конфетку!»
   Бахтиёр негромко рассмеялся… Видимо, мне удалось хорошо скопировать назидательные интонации взрослых умников по отношению к малолетним простофилям…
   -Может быть я ошибаюсь… -продолжал я. –Но потом с первого класса на каждого ребёнка как бы накидывают невидимый арканчик. И он вместе с другими детьми подчиняется тому, кто дёргает за верёвочку… Понимаешь, да?! «Ты ведь октябрёнок, а они всех старших слушаются и поэтому ты должен делать одно, второе, третье…» 
   -А потом пионеры, комсомольцы… -сказал Бахтиёр. –Вроде бы ничего плохого… Ведь старших надо действительно уважать.
   -Плохо то, что детей с малолетства приучают к разным ярлыкам и кличкам… Сунут ему одну этикетку – вот ты и пионер!.. Дадут другую книжечку – вот ты уже комсомолец!.. И при этом забывают или не хотят вспоминать про то, что он с самого рождения является человеком!.. Просто пока ему мало лет, тогда это маленький человечек… Слабенький и беззащитный… Которому взрослые помогают выживать… И он должен их слушаться, потому что старшие знают больше чем он сам… Потому что взрослые хотят научить его тому, что они сами умеют делать… Чтобы потом он смог дальше жить самостоятельно…
   Несколько минут мы молчали…
   -А здесь… То есть в армии… -говорил я. -Нас уже в школе приучили действовать по таким правилам, которые нам набросили на шею… Как пионеры… Как комсомольцы… Теперь вот мы тут воины-интернационалисты… А по настоящему мы живём только тогда, когда нам дают возможность делать настоящее дело… Когда мы на облёт летаем… Когда действуем на боевом выходе… Ведь там по-другому нельзя! Там всё должно быть по настоящему…
    -А там разве нет никаких правил? –спросил Баха.
   Он был из четвёртого взвода АГСчиков и его ещё ни одного раза не брали на боевой выход. Поэтому он не знал всего того, что бывает «там»…
   -На БОЕВОМ выходе правила тем более… То есть почти  настоящие! Там и звездюлей можно по-настоящему получить… Если заснул на фишке… Или качаться можно полдня… Если провинился… Но там это нормальное дело! Если виноват - получи! Это ведь война… Там почти всё настоящее…
   -А почему «почти настоящие»?
   Я вздохнул и немного подумал…
   -Вот когда начинается настоящий бой… Понимаешь, да?.. Когда душманы стреляют по-настоящему и когда ты тоже стреляешь в них… Не просто так… А по-настоящему… Вот там всё происходит на сто процентов настоящее! И мы действуем тоже на сто процентов по-настоящему!.. А когда всё кончается… Когда мы возвращаемся обратно… То настоящее из нас куда-то исчезает… Не совсем конечно… Но где-то наполовину… Представляешь, да?
   Но Бахтиёр лишь рассмеялся.   
   -Ну, вот пришли мы с выхода… -говорил я. –На нас сразу же начинают навешивать разные обязанности, работы, нааряды, караулы… Нормально отдохнуть не дадут. И каждый начальник накидывает на шею свой собственный аркан. Например, замполит на политинформации требует писать конспекты… А сам ни хрена не делает, чтобы дедовщину в роте уменьшить. Ну, и так далее.
   Во внутренний дворик роты вошло несколько бойцов из первого взвода… Они зачем-то выложили на стол свои РД с боеприпасами и куда-то ушли, оставив одного человека на охране. Затем во дворик вошёл невысокий солдатик.
   -Салам алейкум! –крикнул он нам.
   Это был тот маленький наводчик Ойбек.
   -Валейкум ассалом! –ответили мы с Бахтиёром.
   Ойбек уже знал о том, что с нами произошло. Однако посидеть втроём и просто поговорить… Увы… Но  у нас ещё не было возможности.
   -Как у вас дела? –спросил он.
   -Нормально. –ответили мы. –Идите к нам!
   Но из ружпарка послышался голос молодого солдата Белова:
   -Айбе-е-Ек! Ты где?
   -Ай, иду-иду! –отозвался маленький узбекский солдат.
   Так и закончился наш едва начавшийся разговор. Наводчика Ойбека срочно позвали в ружпарк и он конечно же ушёл. Судя по доносящимся голосам, первая группа вытаскивала боеприпасы.
   -Арканом его потянули. –сказал Бахтиёр и тихо засмеялся.
   -Ну, да… -ответил я и опять вздохнул.
   Маленького солдата Ойбека сейчас потянули самым тоненьким и потому неопасным арканчиком. Тащить ящики с боеприпасами из нашего ружпарка на стоянку БМПешек первой роты – это конечно же трудноватая работа для невысокого парнишки. Однако он будет тащить тяжеленные ящики вместе с другими наводчиками и механиками первой группы. И сообща они донесут свой груз… Хоть до самого Кандагара… А ещё лучше до Советского Союза… Если им конечно прикажут это сделать…
   Более опасными были те арканы… Которые тянули бОрзые фАзаны, обнаглевшие дембелЯ, иногда старшина первой роты, периодически командиры взводов и даже заместители командира роты… А также все остальные начальники и штабные полководцы.
   Некоторое время назад маленький солдатик Ойбек оказался в такой угнетающей и даже опасной ситуации, когда один аркан тянул рыжий дембель Ежеленко… Другую петлю затягивал целый командир взвода… Причём с противоположной стороны… И тогда Ойбек всё-таки нашёл в себе силу духа, чтобы защитить своё человеческое право на нормальную жизнь… И мы с Бахой тогда его поддержали.
   Ведь одно дело, когда дембеля заставляют качаться всех молодых или одного из них за какую-нибудь конкретную провинность… И совсем другое, когда несколько озверевших старослужащих целенаправленно гнобят одного слабого молодого, стремясь сломмать его как личность… То есть пытаясь уничтожить в нём Человека…
   -Вот я всё равно не понимаю… -говорил мне Бахтиёр. –Вот эти русские ребята… Ну, наши молодые… Их же в роте очень много… И все они такие высокие, крепкие… А ведут себя как зашуганные… Всегда всё выполняют… Делают всё, что им скажут дембеля или фазаны… Вот ваш Шпетный… У него такая мощная комплекция… Он ведь такой сильный… А летает как…
   Бахтиёр замолчал.
   -Мы все здесь летаем как душары! И шуршим как электровеники…
    Сейчас я сказал то, что постеснялся договорить мой узбекский друг. Ведь все мы были молодыми солдатами, которых постоянно припахивают наши дембеля и даже некоторые фазаны… А если сравнивать меня с размеренно-медлительным Лёхой Шпетным… То я летал с ещё бОльшей скоростью.
   Бахтиёр опять поделикатничал и промолчал… И я продолжал…
   –просто в вашем четвёртом взводе служба намного легче… У вас и командир лейтенант Белов не злой… То есть не такой требовательный… И его заместитель Матвей такой же… То есть добродушный… И даже ещё лучше… Чем Белов… У вас только дембель Маслов вредноватый… Да и молодых солдат у вас больше всего...
   Это была истинная правда. Ведь при распределении молодого пополнения Бахтиёру крупно повезло в том плане, что он оказался в четвёртом взводе, то есть среди штатных АГСчиков и огнемётчиков первой роты… Этот взвод не являлся такой полноценной боевой разведгруппой, какой была наша и две соседние…
   Например, когда мы отправлялись на боевой выход, то четвёртый взвод выделял нам в подмогу три рассчёта АГС-17 по два человека в каждом. Эти солдаты ходили в составе наших групп, причём старшими АГСчиками были замкомвзвод Матвеев, дембель Маслов и даже Санька Богомол… А вот вторыми номерами являлись всегда молодые бойцы: Мацыга, Андрюха Корнев, Немаев… 
   Так что этот четвёртый взвод выполнял лишь вспомогательные функции. Он хоть и назывался в штабных бумагах как РГ №614, но на самом деле полновесной боевой разведгруппой не являлся. Поэтому солдатская жизнь там проходила намного проще и гораздо легче. Да и молодых в четвёртом взводе насчитывалось около двадцати.
   В первой же группе было всего несколько молодых. Там иногда появлялся один диковатого вида кавказец. Ну, очень уж похожий на горного абрека из кинофильма «Дато Туташхиа». По своему призыву он тоже был молодым солдатом. Однако его поведение настолько соответствовало многовековому образу жизни гордых и независимых горцев… Что этот солдат отказывался выполнять не только поручения старослужащих, но даже и приказания самого командира группы. То ли гордый кавказец действительно не понимал русского языка… То ли он просто прикидывался… То ли его так подучили горячие земляки из тыловых рот… То ли ему понравилось отвечать одним-единственным словом «Нэт»… 
   В общем… Такое поведение терпели недолго. Молодой диковатый солдат как-то опять отказался выполнить команду товарища офицера и тутже на построении получил трое суток ареста. На гарнизонной гауптвахте ему тем более не захотелось попирать своё национальное самоуважение… То есть выполнять средь бела дня грязные работы по уборке общих туалетов и загрузке мусора совковой лопатой… А поскольку начальник гауптвахты носил фамилию Лютый… То гордый сын кавказских гор беспрепятственно получил ещё трое суток… А по их окончанию вновь дополнительные семьдесят два часа ареста… потом опять трое суток… И ещё столько же… Затем новые трое суток ареста…
   -Ну, и так далее… -рассказывал я. –Начгуб его иногда конечно выпускает… Чтобы он в баню сходил, кальсоны чистые получил, форму постирал свою… Этот дикий придёт в роту… Глазами зыркает… Ничего вроде бы не понимает… Снова говорит командиру взвода своё коронное «НЭТ»!.. И опять отправляется на губу. А там его ждёт капитан Лютый…    
   -Да-а… -говорит Бахтиёр и тяжело вздыхает.
   -Мы же в караул ходим… -продолжаю я. - А губа рядом и мы всё это сами видим. Такая вот у него служба. Потом он конечно на дембель пойдёт… Как и все мы… А командир взвода ему такую характеристику напишет… Что с ней… Только опять в горах колхозных баранов пасти.
   Бахтиёр помолчал… А потом всё-таки спросил…
   -А вы всё это терпите… Чтобы получить хорошую характеристику?
   Я подумал немного… И всё же ответил…
   -Не только из-за этой характеристики… Мы ведь служим в спецназе… Такая здесь сложилась обстановка… Что молодых солдат гоняют со страшной силой… Кто не выдерживает… Те или сами начинают косить… Или их чмырят… Или же их переводят из боевых рот в тыловые подразделения… Остаются самые выносливые и самые крепкие… Вот их и берут на настоящие боевые выходы… А ТАМ может случиться всё… И собачий холод, и постоянный голод, и зимний дождь… И всё остальное…
   -А у тебя такое уже было? –спросил Баха. –И холод, и голод…
   В его голосе чувствовалось лёгкое недоверие.
   -Конечно было. –ответил я и улыбнулся. –Когда в январе постоянно шёл дождь, то спальник мокрый и холодный… Дров нету, а нам пятый сухпай выдали… Там четыре стограммовые баночки и суп в пакетике, который варить надо. А огня нету. Хлеба тоже. Ночью дежуришь на фишке, а глаза от усталости сами слипаются. А спать нельзя! Если Ермак поймает… Звездюлей навешает. Причём обоим, кто дежурит.
   Бахтиёр посмотрел на меня несколько удивлённым взглядом:
   -И вы уже получали?
   -Да пока что нет. Я ведь был в паре со Шпетным. Ермак уже столько раз хотел нас почикать… Всех уже подловил… Все уже качались или по шеям получили… Только нас он не может поймать спящими. В декабре он даже ботинки снимал, чтобы тихонечко подобраться… А носки у него шерстяные белые… Я смотрю в ночной бинокль и не могу понять: что это там такое впереди мельтешит? А это его носки мелькают… Обойти нас хотел… Я ему: «Стой, кто идёт?!»   
   -И что?
   -И всё!.. Мы его обнаружили. Он подошёл, проверил нас и ушёл.
   -А страшно было когда-нибудь? –спрашивает Баха.
   -Конечно было!.. Когда мы ночью с фишки увидели крадущуюся фигуру и решили, что всё!.. Душманы нас обнаружили и вся группа вырезана... Я пошёл проверить и чуть было не умер от страха… Это же самый первый выход… Шпетный сзади прикрывает… А я иду и боюсь… Темно же…
   Я помолчал немного…
   -Потом было страшно, когда вертолёт делал противозенитный манёвр… Душманы из ДШК стреляют, а лётчики на лету уворачиваются… Мы внутри салона кувыркаемся… Не знаем: где верх, где низ… Где руки, где ноги… И каждую секунду можем в землю врезаться… В баках авиационный керосин, который сильнее бензина… Мы и сгореть могли… Как та вертушка с ахметшинской группой… Конечно страшно было… И когда лётчики от ДШК уворачивались… И когда мы ту сгоревшую «восьмёрку» увидели…
   А потом я вспомнил совершенно другое… И не удержался от чистосердечного признания…
   -Но самое страшное было… Когда мы здесь… От дембелей получали… Этот Алиев тогда такой озверевший был… И бил он меня по голове… А я ведь в детстве попал в аварию… Головой об машину ударился… До сих пор шрам есть… А тут этот «товарищ сержант»… С Ёжиком и Цыганом…
   Я замолчал… Опять переживая ту ночную историю…
   -Вот когда мы бежали на взлётку и летели на помощь третьей роте… Тогда вообще не было страшно. Хотя наша вертушка тоже могла попасть под обстрел, могла упасть и сгореть вместе с нами. Мы тогда знали, что мы делаем и зачем туда летим… 
   -А здесь? –негромко спросил Бахтиёр.
   -А здесь… Самое страшное… Это когда просто стоишь и молча ждёшь следующего удара!.. Как будто парализованный… Или загипнотизированный… Понимаешь, да?..
   Тут я немного устыдился… Ведь тогда Бахтиёру досталось гораздо больше… Причём, его одновременно избивали двое дембелей… И я ещё спрашиваю об этом именно его!..
   -Понимаю… -сказал Бахтиёр. –Стоишь как ягнёнок… И ждёшь…
   -И вот эти все правила… Которые в нас вдалбливали с самого детства… Все остальные порядки, которыми жил дальше… Причём всё же идёт по спирали… То есть по кругу, но с каждым разом гораздо хуже… В школе заставляют слушаться взрослых и бояться старшеклассников… А вот здесь… Стоишь как кролик перед удавом, крокодилом и шакалом… И ждёшь… Кто же тебя первым сожрёт…   
   -А как же арканы? –спросил меня мой друг и товарищ. –Их уже сняли?
   Во мне внезапно вспыхнули острейшая досада и даже злость… Причём в основном на самого себя!
   -Самый главный аркан – это наш собственный страх!.. Который в нас вдалбливают с первого класса… Этот страх потом становится всё больше и больше… Он давит всё сильней и сильней!.. И мы своих мучителей боимся гораздо больше, чем внешних врагов! Поэтому мы и не можем жить своей собственной, то есть настоящей жизнью! Нам намного легче воевать с иностранными моджахедами… Чем наладить свою нормальную полноценную жизнь! Ну, разве не так?
   Мы надолго замолчали… Слишком уж свежими были наши впечатления от той ночной расправы…
   -А если бы вырваться и крикнуть в окошко?.. –вдруг спросил Бахтиёр. –То есть позвать на помощь всех наших молодых… Вот как ты думаешь?.. Кто-нибудь прибежал бы сюда?!.. Чтобы нас выручить… Только честно!
   Вчера я уже думал над этим вопросом… И потому ответил очень честно…
   -Не знаю!
   В нашей роте было много молодых солдат из самых разных краёв Советского Союза. Больше всех конечно же насчитывалось русских ребят. Много было украинцев и белорусов. В первом взводе служил грузин Банетишвили. Иногда там появлялся тот диковатый абрек. Во второй группе припеваючи служил один молодой солдат-азербайджанец, которому под алиевским прикрытием жилось очень даже неплохо. Юрка Дереш по национальности вообще был венгром. А вот молодых мусульман было всего трое: Бахтиёр, Ойбек и я. То есть два узбека и один татарин.
   -Может прибежал бы кто-нибудь… -говорил я. -А может быть и нет! Это же дембеля…
   Действительно… Независимо от национальности, все мы являлись мощной и сплочённой силой против местных афганистанских моджахедов. А вот против своих внутренних мучителей и кровососов… Вся наша сплочённость рассыпалась как карточный домик…
   «Этим и пользуются… Рыжий Ёжик… Сержант Алиев… И им подобные…»
   Через минуту, вспомнив свои вчерашние мысли, я заговорил опять.
   -Может быть Ермакову сказали бы… И тогда он возможно пришёл бы сюда… С Алиевым он конечно не стал бы драться… Но за своего молодого может быть заступился… Да и твой замкомвзвод Матвеев… Он бы точно пришёл… Он Алиева не боится.
   -Ахмад бы стал драться. –сказал Бахтиёр спокойным и убеждённым тоном. –Он бы за нас точно заступился.
   -Это да… -ответил я. –А там… Кто знает, что было бы?!
Потом мы молчали очень долго… Вокруг уже стемнело... Из казармы сквозь закрытое окно доносился неясный шум… Но на построение ещё не кричали…
   Складывалась такая парадоксальнейшая ситуация… Вернее, она уже образовалась, сформировалась и укрепилась задолго до нашего появления в первой роте… Когда молодые солдаты безропотно работают за старослужащих и беспрекословно им подчиняются… Когда дембеля гоняют зелёных бойцов и заставляют их доставать почти всё, что пожелают дедушки…
   И при всём этом мы ещё отдавали им почти всю нашу солдатскую получку!.. Ведь каждый молодой боец каждый месяц отдавал дембелям по двадцать чеков, которые в Советском Союзе котировались по два с половиной, а то и по три рубля за один чек Внешпосылторга. Причём рядовые советские инженеры получали зарплату в сто двенадцать рублей в месяц… Тогда как мы – четырнадцать молодых солдат отдавали дембелям в общей сумме двести восемьдесят чеков… Что в перерасчёте составляло от семисот до восьмисот сорока рублей… На нескольких дембелей…
   И при всех этих обстоятельствах… Как старослужащие, так и молодые солдаты… Все мы находились в одной-единственной упряжке!.. Наши дембеля являлись самыми опытными, по-настоящему проверенными в боях и даже матёрыми разведчиками-спецназовцами, на которых мы равнялись безо всяких оговорок или условностей. Мы шагали рядом с ними… Чаще мы шли следом за ними… И все мы отлично понимали… Что пройдёт время и мы займём места наших дембелей… Надо только выдержать и вытерпеть… Вынести свою тяжкую ношу и не сломаться…
   Такая вот была непростая ситуация… Которую мы старались перетерпеть и пережить… Чтобы в конце-то концов оставить её позади себя… Идущих дальше по жизни.
   -А характеристика… -вспомнив, заговорил я. - Она нужна тому, кто хочет в институт поступить или в техникум хотя бы… Если кто-то после армии захочет в милиции работать, то там тем более характеристику спросят... И звание сразу присвоят, какое в армии заслужил.   
   -Милиция… Это да… -сказал Бахтиёр. –Я бы пошёл туда работать… Чтобы справедливость защищать… Но не пойду…
   Я улыбнулся…
   -Потому что у старого милиционера свои сыновья подрастают?
   -Не-ет… -ответил Бахтиёр. -Потому что там люди другими становятся. Власть почувствуют… И всё!.. Как эти становятся… Ну… Одамхур.
   Я знал это узбекское слово.
   -Людоедами?
   -Ну, да… -сказал Баха. -Нормальному человеку там очень трудно работать.
   Какое-то время мы просто молчали… Голоса в казарме звучали как обычно. Меня никто не искал… Бахтиёра тем более. Поэтому мы сидели в нашей ротной курилке и наслаждались покоем. Нечаянно выпавшем на наши солдатские доли.   
   -Везде арканы. –сказал я чуть погодя. –Всё у нас связано и перевязано… Чтобы поступить в хороший институт, надо принести отличные характеристики. Одну комсомольскую, а вторую - служебную. Чтобы получить на дембеле такие характеристики, надо два года служить безо всяких наказаний. Чтобы быть на хорошем счету у офицеров, надо стать очень хорошим специалистом!.. Настоящим мастером своего дела… А из-за этого дембеля могут сказать… Что выслуживаешься перед офицерами…
   -Но они ведь тоже хотят пойти домой с хорошими характеристиками.
   -Конечно хотят… Но им же надо друг перед дружкой фасон держать… Дескать, такие вот мы борзые!.. То есть такие вот мы крутые и самостоятельные… Мол, все эти офицеры нам не указ!
   -Как это «не указ»?! –переспросил вдруг Бахтиёр. –Офицеры - это же командиры!
   -Но дембеля ведь тоже командиры… -ответил я. -Они назначены на должность командиров отделений. Остальные дембеля их поддерживают. И вместе они диктуют свои условия молодым солдатам и фазанам. Вот и получается… Что наши дембеля держат на своих арканах остальных… Кто помоложе их… Отбирают получку, заставляют хавчик искать, чужую работу делать, что-нибудь нужное рожать… А если кому-то это не нравится… То тогда они…
   -Тогда они дают по шее… -сказал Бахтиёр и кривовато усмехнулся. –А кто получил по шее… Потом они сидят в курилке… И жалуются друг с другом…
   -Ну, да. –сказал я и невесело рассмеялся. –Просто мы попытались снять с себя эти дембельские арканы… Вот и получили по мозгам… Чтобы больше не рыпались!   
   Кажись… Так оно и было…
   -И всё равно… -сказал Бахтиёр, вставая. –Мы тогда поступили правильно!
   -Ну, да!.. –согласился я и тоже встал. –Только надо было… И там, за баней довести дело до конца… И здесь что-нибудь придумать… Если уж решились… То надо действовать… По настоящему…
   -Ладно-ладно… -проворчал молодой солдат Юлдашев. –Сам же знаешь… После пожара и хрен насос!.. Пошли…
   И мы отправились на радостный зов дневального…
   -Первая рота! Строиться на ужин!
*   
               ЭПИЛОГ
   Вот так в далёком Афганистане проходила моя срочная солдатская служба. Я был никак и ничем не выделяющимся из общей массы старшим разведчиком-пулемётчиком в составе штатной разведгруппы спецназа в обычном советском гарнизоне и на средне статистически заурядной войне.
   Я не совершал обязательных ежедневных подвигов  … Не поднимался каждый раз в атаку, причём непременно во весь рост и как всегда под шквальным вражеским огнём… Не брал по ночам в плен толпы душманов, пока они не успели разбежаться… Не захватывал средь бела дня голыми руками главарей вражеских бандформирований… Не оставался один на один с наступающим и численно превосходящим противником, чтобы из последних сил прикрыть отход своих боевых товарищей… Не проползал с дыхательным прибором по полузатопленным тоннелям-кяризам, чтобы как в кинофильме «Тегеран-43» подобраться к самому логову моджахедов… Не отстреливался из своего пулемёта последними случайно найденными в кармане патронами… И не писал прощальных писем родным, да ещё и на сапоге убитого товарища…
   Я просто служил. Когда этого требовала обстановка, выполнял свои воинские обязанности… Стреляя по врагу из пулемёта… Когда было трудно, терпел… «Стойко перенося все тяготы военной службы…» Когда наступала моя очередь или назначал командир, тащил лямку дневального по внутреннему наряду или караульную службу… Постоянно недосыпая и подчас не доедая… Когда «просили» дембеля, старался их не разочаровать… Когда возникала необходимость в моей поддержке, помогал своим молодым коллегам-бойцам… Борясь вместе с ними то с голодом, то с холодом, то с последствиями начальственного самодурства… Когда попадал в неприятные ситуации, огребал по шее… И не только по ней…
   Словом, я просто служил… Как и многие другие… Чтобы честно отслужить обязательное для гражданских лиц мужского пола два года воинской повинности… То есть двадцать четыре месяца своей действительной солдатской службы… Эти семьсот тридцать дней в сапогах…
   Служил, чтобы всё вытерпеть и выдержать… Чтобы стать закалённее и крепче. Чтобы стать настоящим мужчиной. Чтобы стать действительно защитником своей Родины.
   Но и ничего при этом не забыв. Что да как… Где именно и по какой причине… Кому и по какому месту… А тем более… Кто есть кто… В нашем бренном мире. 
   Ну… Вот и всё!    




ПОСТСКРИПТУМ: Маленький солдатик-узбек всё-таки… Испьёт свою горькую чашу… Это произойдёт в апреле месяце… В самом центре пустыни Регистан… Уже без участия дембеля Ежеленко и сержанта Алиева… Наброшенные арканы сделают своё чёрное дело… И невысокий наводчик Ойбек… Но об этом… В другой раз… 
   Кстати… В Афганистане около 70 –ти процентов наших потерь в живой силе  приходилось на всё остальное…
   И только лишь 30-%   убитых и изувеченных являлись непосредственно боевыми потерями. Увы…  Афганистанская, понимаете ли, война.
   А вот теперь точно всё!
   Хотя… А у вас в жизни разве не так?! Ведь очень многие и поныне… Всё понимают и ничего с этим не могут поделать…
   Наверное… Молодые ещё…
06 июля 2016 года