Самые красивые девушки живут в Великом Новгороде.
Великий Новый Город – название-то какое! словно из какого-нибудь фэнтази.
Питер прекрасен, но двулик. На его болотах и в его подвалах скрыто много всяких темных тайн.
Новгород широк и светел, в нем нет тьмы, а есть лишь светлая грусть.
Нева холодна и беспокойна. Волхов спокоен и мудр.
И Небо над Новгородом то же самое, что и Небо над Очером.
Может поэтому я и влюбился в этот город в конце 80х и люблю его до сих пор, хотя не был там с 94 года.
В 1988 году я приехал в Питер после послушания в Псковско-Печорском монастыре и встретил прекрасную девушку Марину Варенцову и Александра Ефремова. Марина приехала в Питер из Новгорода, чтобы учиться на художника в Питерской Академии, а Алекс приехал из Североморска тоже, типа, учиться, хотя на самом деле он приехал, чтобы тусоваться и стать моим другом.
Стать чьим-то другом – разве это не самое главное в нашей жизни.
Как говорил Уильям Блейк =Птице – гнездо, человеку дружба= Одинокий человек, будь он хоть трижды семи пядей во лбу, по сути своей – никто.
Случилось так, что мы вместе вышли из метро и направились в одном направлении. Оба были волосатые и ,как выяснилось, оба шли в одну коммуну питерских хиппи. Где согласились нас вписать на одну ночь….
Нас троих вписали на кухне, больше места не было, и мы проболтали всю ночь о любимых книгах, музыке с Алексом. А с Мариной мы сожгли все спички, которые были там, она тоже была влюблена в огонь.
И я влюбился в нее.
В нее не возможно было не влюбиться…..
(читать - Легко увидеть свет, имея глаза)….. но в этом файле я хочу рассказать о своей жизни в Юрьевом Монастыре, который находится под Великим Новгородом на берегу Волхова.
В те годы его еще даже не передали Православной церкви, реставрационные работы только начинались. Все было довольно запущено, жила парочка художников-реставраторов, но одна келья была официально отдана новгородским молодым художникам (т.е. – тусовке).
Они называли ее Палата номер 6.
Невероятно толстые стены монастырского корпуса делали ее весьма прохладным в жару, но в холода Палату можно было согреть одной электрической плиткой, ведь стены не выпускали тепло.
Все стены ее были исписаны всякими хипповскими лозунгами, типа Дайте миру шанс или
Все в этом мире фигня, кроме пчел, но, если подумать – то и пчелы – это такая фигня.
Или Аквариум и тд…..
Весной в Питере хорошо, но как только начинается лето, влажное, душное, дождливое, то сразу хочется смотаться куда-нибудь, может быть и не особенно далеко, но лишь бы из Питера.
Новгород в этом отношении идеален.
Он рядом и он совсем другой, там уже нет этой балтийской сырости и мрачной духоты.
А первый раз я поехал в Новгород вместе со своей питерской подружкой Юлией. Это было так романтично.
Мы познакомились с ней на Казани (так тогда называлась на хипповском сленге площадь у Казанского Собора, где тусовались всяческие неформалы). Она просто подошла ко мне, чтобы стрельнуть сигарету и
я ей дал.
Вся жизнь тогда начиналась с этого. Ведь сказал же БГ –
Все пути начинались от наших дверей,
Но мы только вышли, чтобы стрельнуть сигарет.
Ей еще и 16 не было. Она только что закончила 8ми-летку и решила уйти в хиппи. Она была очень симпатичной девчонкой с прямо-таки джокондовской улыбкой
Из музыки она любила только Битлз и Аквариум. Все остальное ее просто не интересовало. Одевалась она просто – джинсы и свитер. Или ее помню такой – одетой в джинсы и свитер. Помню по той черно-белой фотографии, которую давно уже сжег, пытаясь достичь серебристого обжига своих глиняных изделий (черно-белые фотографии содержат очень много серебра и при правильном обжиге в кучу старых фоток, глиняные изделия становятся серебристыми) (см Моя глина)
Из Питера в Новгород довольно сложно выехать по трассе, намного проще Витебского вокзала доехать на электричке до станции Новолисино, Это небольшая деревня в Тосненском районе, а оттуда еще до какой-то станции (возможно – Тосно) а оттуда уже до Новгорода. Так мы тогда ездили, сейчас, наверно, как-то иначе. Витебский вокзал был хорош еще тем, что ментов там было мало и была большая столовка для уезжающих, где можно было спокойно поништяковать.
Ништяковать (хипповский сленг) – поесть недоеденные блюда. Оставленные на столе или взятые у того, кто их купил, но не успевал поесть.
Это практика по лишению себя собственной важности. Тот, кто доедает объедки не может сказать о себе. Что он важная персона. Все это ведет к просветлению сознания. Ну и кормит, конечно! В голодные 80ые и 90ые – пожрать было немаловажно, денег всегда хватало только на сигареты.
Мне очень нравилось ездить с Джулией на электричках (собаках- хип.сленг). У ней были какие-то особенные колени, положишь на них свою голову и спишь под ровный стук колес, и сны тебе сняться какие-то хорошие-прехорошие, как у счастливого ребенка. Наверное, потому, что она сама была еще ребенком. Мы все тогда были детьми. Мы так себя и называли – Children oF the SKY (Дети Неба)
Была такая песенка на альбоме Мэйка Бэттса – Охота Снарка –
В первый раз мы с Джулией поехали до Новолисино на какой-то довольно поздней электричке,и, когда приехали в Н оволисино, то выяснили, что до Новгорода уже ничего не идет, а только очень поздно, фактически ночью, идет до Тосно по узкоколейке поезд. У нас в запасе было часов шесть, и мы решили погулять по окраине Новолисино, Пока мы гуляли, изрядно потемнело, и началась страшная гроза. Мы забрались на какой-то очень большой бездомный сеновал, где и провалялись, целуясь, до того времени, когда нам нужно было ехать. Когда мы пришли на станцию, то увидели там невероятно старинный, скорей всего еще дореволюционный. Поезд с двумя вагонами. А, когда мы зашли внутрь, то вообще прифигели – внутри стояли самые настоящие мягкие просто огромные кресла, не было никаких контролеров, никто никаких билетов не продавал. В салоне было полутемно.
Нам показалось, что мы очутились в сказке. Наверно, так оно и было.
Из трубы повалил черный дым, и мы поехали. Я подумал тогда, что всю жизнь свою согласен просто ехать на этом поезде. Положив свою голову на колени Джулии, но, увы, мы приехали в Тосно уже часа через три. А какие могут быть сказки в городке под названием Тосно? Конечно, никаких! Нам надо было просидеть на этой станции часов шесть до первой электрички до Новгорода.
Джулия уснула, а мне не спалось, я все выходил покурить. У меня тогда балы пачка знаменитых кубинских сигарет Лигерос, да тех, с маленьким парусным корабликом, и я так накурился, до никотинового передоза, кружилась голова, и я ничего не соображал, но был в состоянии двигаться.
Ранним утром мы сели на собаку до Новгорода. Никакой сказки в ней не было. А было очень много народа. Обыкновенного, советского, кто – на дачу, кто за грибами, кто в Новгород. Когда мы приехали в Новгород, то тут же познакомились на вокзале с одной хиппушкой. Она путешествовала в компании своей маленькой крысы, которая жила у ней в сумке, и гитары. Она поиграла нам свои песни, название одной я помню до сих пор. Она называлась – Я не живая! - (Потом мы с ней довольно часто встречались в Питере, и она всегда пела эту песню) Мы проводили ее на электричку в сторону Питера, а сами стали названивать по телефонам знакомых новгородских хиппи. Отозвался наш друг долговязый Макс (сейчас он довольно известный художник), и мы, купив что-то перекусить, сразу же поехали на окраину Новгорода в Юрьев Монастырь, где, как он сказал, мы можем без проблем вписаться. (вписаться – значит – пожить, переночевать -хипповский сленг). Так мы тогда, даже не увидев Новгород, оказались в еще одной сказке, в Юрьевом монастыре.
Наверно, те, кто сейчас посещать Юрьев монастырь даже представить себе не могут, как выглядел он в конце 80ых. Ну а я не знаю, как он выглядит сейчас, думаю, что все там чисто, гладко, красиво, но тогда его стены были в трещинах, колокольня выглядела вообще полуразрушенной, особенно внутри, в монастырском дворе был заброшенный сад с одичавшими кустарниками крыжовника, яблонями, смородинами, тропы заросли травой, но зато – божий дух витал там без всяких помех. Я сразу понял – это место станет моим на всю жизнь, как и Питерская лавра, как очерский пруд.
Знаете, любимые места – они остаются внутри нашего сердца неизменными, и мы там остаемся неизменными – это и есть параллельная вселенная. Самое удивительное – что там смерть не властна над нами!
Не знаю – осталась ли там все еще беседка в этом таинственном саду, но тогда она там была, или она мне приснилась?
Довольно часто я сидел там читал книжки или просто курил.
Очень часто гулял по берегу Волхова, но купаться редко, когда отваживался -----вода в Волхове особой теплотой не отличается. Как-то раз вместе с компанией моих новгородских друзей мы полезли на колокольню. Причем, я довольно долго отказывался – колокольня была полуразрушена, забираться на нее было опасно для жизни, причем я катастрофически боялся всякой высоты, но они стали прикалываться надо – пришлось лезть, но не зря – вид оттуда был потрясающий,
Новгородчина не богата на такие хвойные леса, как у нас на Урале – леса на ней лиственные, болотистые, зато равнина – и с колокольни было видно так далеко, как только может допустить человеческий взор.
Как-то раз, когда мы с Вадимом (моим другом и гитаристом нашей группы) приехали поздно в Юрьев Монастырь, то обнаружили, что палата заперта. Это был облом – последний автобус в Новгород уже ушел. Мы заночевали в небольших стожках внутри монастырского дворика, сена там было не очень много, а утрами очень холодно, и я замерз, а когда стало греть солнце. вылез и увидел огромные старинные русские качели, поставленные там – вроде праздновали ильин день, а рядом с качелями Марину Варенцову, это было так неожиданно.
Она предложила покачаться, и мы качались и улыбались другу, как качаются и улыбаются влюбленные, ибо по старинным славянским поверьям – только влюбленные могут качаться вместе на качелях. Мы даже чуть было не сделали солнце.
Никаких магазинов рядом с Юрьевом тогда не было, и я ездил в Новгород и немножко подворовывал в супермаркетах. Видио-камер тогда еще не было, и у меня прокатывало. Я покупал хлеб или что-то объемное, а что поменьше засовывал под куртку. Правда один раз меня поймали и уже хотели сдать ментам, но кто-то добросердечный из очереди заплатил за меня.
Меня отпустили, но сказали, чтобы я больше не показывался в этом магазине, иногда из новгородского пипла кто-нибудь привозил чай и что-нибудь к чаю.
Времена тогда были не богатые и у многих даже дома не было еды. А мы были молодые и постоянно хотели есть. Причем некоторые ухитрялись быть вегетарианцами, хотя, если пельменями тогда еще можно было подзаправиться в пельменных, то с овощами, а уж с фруктами был полный голяк. Солидная порция пельменей стоила всего 20 копеек, столько же стоила чашечка маленького двойного в кафешках. Буханку хлеба черного можно было купить за 14-16 копеек, белый также стоил 20 копеек. Если у тебя в кармане был рубль – ты мог считать себя богатейшим из смертных.
А если еще и пачка сигарет…..
Не буду цитировать Цоя, но это правда.
Не знаю, как сейчас там, но в те, уже далекие времена, в Юрьевом Монастыре было так божественно светло, что ничего было не надо.
Там кто-то написал на стене палаты номер 6 стих Хлебникова – это точно отражало суть этого места и людей, которые тусовались там
Мне мало надо!
Краюшку хлеба
И каплю молока.
Да это небо,
Да эти облака!
Как-то мы с Хомсом месяц прожили там в октябре, обогреваясь электроплиткой, слушая одну кассету – 10 стрел Аквариума и куря древнюю советскую махорку. Помните, такие квадратные мягкие бумажные пачки с надписью махорка. Ее закручивали с газету и курили, она постоянно обваливалась и сильно прожигала кожу. Или одежду и кашель с нее был просто дикий. С едой мы не напрягались, но чифирь варили тоже из какого-то противного советского чая. Но мы просто балдели от того света, который окружал и проникал в нас.
А все-таки самые красивые девушки живут в Великом Новгороде!!!!