ГЛАВА 4.
ШИРОКА СТРАНА…
– Думаешь?.. – остановилась, помедлила. – Зайди.
Когда вышла из комнаты в домашнем, увидела на столе обильный ужин.
– Не таращи глаза. Сядь и поешь плотно. Нам предстоит ехать всю ночь. Уедем пока отсюда, – был строг и решителен.
– Я всё собрала. Мы мыслим в одном направлении. Правда, моего воображения для такого пиршества не хватило, – криво улыбнулась.
Села на свой стул, осмотрела блюда, выбрала мясное рагу с гречкой – пристрастилась тут.
Старик пододвинул к ней салатник с мясным русским салатом со смешным названием «Оливье», налил смородиновый компот в стакан.
– Спасибо, угадал. Налетай…
Погодя час, сели в незнакомую машину, помахали руками на прощание Жене и расстроенной Дине и ринулись в ночную мглу.
Вскоре на «хвост» села «Лада».
– Свои, – успокоил. – Помнишь нашу теорию «лепестков» «Кольца»? Начнём с самого дальнего и недавно открытого для туристов – Нижегородского. Да, его нет в плане и контракте, но никто строго не запрещал мест и городов сверх оговоренного – нам на руку. И новому маршруту не помешает дополнительная реклама. Пропадём на время.
– Думаешь, смогут вычислить? По машине?
– Дохлый номер – в прокат была взята на постороннего, он уже за бугром. Час назад улетел в длительную загранку. Будут искать супружескую пару – такой слушок наши там распустили. Вспотеют рыть отели – нынче модно ездить с богатыми престарелыми мужьями! – расхохотался.
– В чём не откажешь системе разведки вообще, и вашей в частности – в стройности «легенд». Убедилась не раз. Уверена – не найдут.
– Мы всё для этого делаем. Слушай новости криминальные – сейчас начнутся крутые разборки и горы трупов. Такие бабки бандюганы потеряли – много голов покатится. Не жалей – там любой этого стоит. Собакам собачья смерть. Чище общество станет, а то грязные деньги уж не только карманы разъели, но и души. Они уже их давно потеряли, пора вернуть кое-кому кое-куда. Срок.
– Жаль только их домашних…
– Лес рубят – щепки летят. Допустимые потери бывают при любом конфликте – азбука войны.
– Понимаю, но так гадко на душе…
– Думай проще: тобой руководил Бог – Его и ответ.
– Доболтался… – тяжело вздохнула, перекрестилась, поникла головой. – Кощунство.
– Ничуть. Без Его воли и волос с головы не упадёт, разве не так? – метнул взглядом, вздёрнул седой бровью.
Кивнула, засопев носом.
– Не заливай слезами их путь к свету – туда нужно идти посуху.
– Почему? – повернулась бледным личиком, смахнула слезу.
– Груз грехов тяжёл – поскользнутся.
Не рассмеялись, смолкли. Больше не говорили – силы иссякли.
День выдался не просто трудным, а опасным до предела, и последствия свершённого поступка не сулили ничего хорошего в будущем.
На рассвете 12-го мая под мелким дождём въехали в спальный район Владимира.
Квартира находилась на седьмом этаже новостройки, полностью меблированная и укомплектованная для нужд проживающих.
С радостью ополоснулись под душем и долго пили кофе и чай на чистенькой просторной кухне, внимательно слушая новости по телевизору – пока тишина.
Напившись, занялись своими делами: Семён пошёл спать, а Нике не хотелось – тревога ещё не прогнала адреналин из крови.
Посопев недовольно, забралась на широкий подоконник с ногами и оперлась спиной об откос, стала бездумно смотреть во двор с высоты, греться на солнце – день обещал быть тёплым. С помощью света и живительной энергии справилась со страхом, поселившимся под сердцем с того жуткого момента в бойцовском клубе.
Покачала головой: «Вот так развеялись… Ужель он прав, и мы только марионетки в Его руках? Саймону вдруг пришла информация о клубе и боях, во мне вовремя разбудили зверя и милосердную душу… Получается, каждый из нас сыграл свою роль в спасении парня. Значит, он очень нужен кому-то в этом мире? Настолько важен, что даже опасность для нас не стала помехой делу, – покаянно выдохнула, машинально взяла в руку крестик. – Не ропщу, Господи. Принимаю волю Твою и обещаю не бояться. Да и что, в принципе, стоит моя поганая жизнь? Картины? Пссс… Жалкие потуги отразить великолепие мира и жизни. Мне никогда не сравниться с мамой, не говоря уже о великих».
Повздыхала, подняла лицо, зажмурилась, греясь в лучах, опомнилась.
«Веснушки! Дура… Да, надо бы отбелить и волосы освежить. Так, где-то попался справочник по городу…»
Соскочила, кинулась босиком в холл, нашла брошюру, вернулась с телефоном, обзвонила несколько салонов, проверила отзывы о них в Сети и выбрала лучший.
Через час на кухне был высококлассный мастер.
Когда проснулся старик, даже запахи парикмахерской уже улетучились. Но он сразу всё понял по сияющему чистому личику девочки.
– Я проспал что-то важное?
Сел напротив, дождался, когда нальёт чай и присядет. Рассмотрел, заулыбался.
– Тайна того стоила – чудесно выглядишь! Честное слово – другой человек, – протянул руку над столом, мягко повернул её лицо к свету. – Ни следа. Мраморная и прозрачная кожа, волосы ещё больше оттеняют чистоту и невинность. Теперь ещё моложе выглядишь – лет на шестнадцать. На дочь не тянешь – внучка.
– Дочь. Поздняя. Любимая, – хохотнула, успокоилась, посерьёзнела. – Мы тут надолго?
– Сутки. Если не захочешь начать здесь работать. Город в плане, музеев пропасть, красиво, ухоженно, грамотно выстроено и распланировано, богатая история.
– Что предлагаешь?
– Самый дальний уголок «лепестка» – Городец. Удобное местоположение – можно ездить по округе в любых направлениях. Волга, Горьковское водохранилище – сотни пристаней и городков. Край музеев, исторических усадеб, мастеров – кладезь для тебя. Можно там на полгода пропасть!
– Едем.
Замолкли разом – криминальные новости. Вскинули глаза друг на друга: «Началось!»
Диктор напряжённым голосом читал сообщение из Подмосковья – массовая перестрелка возле элитного спортивного клуба! Восемь трупов, несколько тяжелораненых, толпа полиции, испуганные местные жители.
– Да, мой дом ближе всех к этой даче, – мужичонка неопределённого вида и возраста пытается перед камерой держаться личностью. – Я сразу понял, что там нечистые дела творятся. Сигнализировал участковому – приезжал он, ничего не нашёл противозаконного. Мол, друзья хозяина развлекаются. Какой там «развлекаются»? Там людей убивают!
– Что Вас заставило так думать? – молодой репортёр рад – сенсацию освещает.
– Тачки сюда шастали богатые, и парни молодые, с виду спортсмены, мелькали часто. Да не надо быть гением, чтобы не понять – там бои на деньги проводились! Такой крик стоял порой, словно на футбольном поле гол победный забили! До утра суета там была с пятницы до понедельника, а днём-то и по будням тихо…
Мелькание силовиков с надписью на спинах «ОМОН», обыск за высоким каменным забором, зеваки, несколько «Скорых» и микроавтобусов с чёрными окнами.
– Вот и новости. Теперь эта волна далеко пойдёт. Вовремя мы уехали.
Семён встал, прибрал посуду, протёр стол.
– Готова?
Спустя шесть, часов прибыли в Городец, в полусотне километров от Нижнего Новгорода.
Проехали Боголюбово, Гороховец, Дзержинск и Новгород…
Повсюду красота, очарование провинции, старинные дома, ухоженность европейская и чистота. Это больше всего и поразило – порядок.
– Заметил, да?
Ника удивлённо вскидывала чёрные безупречные бровки, заметив что-то особенное.
– Не зря же есть поговорка: «Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят». Вот и эта мамаша помнит о ней – как рявкнула на дитя! А пацан ничего – с радостью обёртку от мороженого в урну понёс. Важный такой…
Смеялись по-доброму, радовались переменам в стране, любовались отреставрированными зданиями и бережно сохранёнными объектами культуры, ахали, удивлялись, но пока не задерживались, стремясь в Городец.
– «Городец (Малый Китеж) известен не только как древнейший город Нижегородского края, центр народных промыслов (резьба по дереву, роспись), но и как город-музей. Он единственный из городов области, который имеет свой музейный квартал. Центральное место в нём занимает краеведческий музей. Рядом с ним и на соседних – улице Андрея Рублёва, набережной Революции и Александровской набережной, находятся ещё несколько музеев: Детский музей на Купеческой, музей “Городецкий пряник”, музей “Дом графини Паниной”, музей самоваров, музей “Город мастеров”, музей Добра, Краеведческий музей…» И прочая, прочая, – шумно вздохнув, оторвалась от брошюры. – Мы в гостинице остановимся? Или в отеле?
– Нельзя. Там в первую очередь проверят. Нашёлся лучше вариант – съёмное жильё. Тут наши уже пошерстили, нашли старый деревянный дом в слободе на берегу реки. Хозяин продаёт, но пока нет покупателей, согласился сдать…
Свернул на широкую гравийную улицу со старыми домами: и деревянные, и щитовые, и на каменных основаниях со вторыми этажами из дерева. Но каким бы не был ветхим дом, везде окна украшали резные ставни и наличники-кокошники, на крышах фризы, ветровые и карнизные доски украшены деревянными кружевами, как и конёк, причелины, шеломы, «курицы» и «полотенца», на трубах красовались изысканные дымари – колпаки-флюгарки, мастерски выкованные в виде животных и сказочных персонажей – старина, такие же нарядные желоба, водосточные трубы и отливы по углам и под крышами строений.
– Чудо! Ты это видел? Дом старенький, но как заботливо выкрашены ворота, наличники и ставни! Все эти фронтоны, подзоры, кисти, свесы, пробоины… Даже спинки скамеек с резьбой! И каждая штакетина фигурная!
– Этим и славен Городец и край – мастерами резьбы по дереву, жестяным делам, росписи, игрушкам и утвари. Тебе здесь найдётся, чем заняться: хоть учись, хоть пиши, хоть лепи, хоть преподаванием займись – школа искусств есть и не одна.
Остановил машину возле ветхого домика, кивнул ободрительно.
– Нас ждут.
Вышли вдвоём, заметили идущую от дома женщину.
– Здравствуйте, гости дорогие! С приездом в наш городок!
Молодуха лет сорока слегка окала, чем приятно удивила канадку. Заметив интерес, мельком осмотрела прибывших.
– Спасибо, что не опоздали, а то мне детей из школы скоро забирать. Вторая смена.
По-крестьянски крепко пожала руки, пригласила за ворота, повела в дом.
– Я Антонина Малькова, можно Нина. Дом тётки Поли – померла полтора года назад. Жила одна, с нами не зналась – в ссоре с мамой была. Унаследовали, как ближайшие родичи. Немного отремонтировали с мужем, потом решили продать.
– Не жаль? Район зелёный, красиво здесь, – Ника старалась говорить на русском чисто.
– Жалко, конечно, и огород есть, сад хороший… – Нина погрустнела. – Муж и дети просят. Пора в квартире ремонт делать, да и машину поменять, наша «Ока» развалилась уж. Сдалась я. Может, нормальная семья купит, будут тут радоваться, деток родят. Поля так и не вышла замуж, прожила бобылкой. Пришло время дому и другую жизнь узнать. Семейную… По божеским законам…
Проводив славную женщину, осмотрели владение: на высоком основании, кругляк, маленькие окошки с дуговыми верхними переборками и красивыми резными наличниками, небольшие комнатки, современное убранство кухни – очевидно, её первой отремонтировали супруги; оборудовали в бывшей кладовке душевую и туалет, сменили лестницу на чердак, газифицировали, провели водопровод, заменили электропроводку.
Забравшись под крышу, Ника рассмеялась открыто и громко.
– Смотри! Чисто и светло, даже окошечко вымыто. А тут кто-то хотел личное пространство обустроить. Не взрослеющая ли дочь Нины?
Дождалась, пока Семён заберётся, услышав её весёлый смех.
– А? Видишь?
– Или сын. Иль муж? – осмотрелся. – Да… Сюда бы кровать и пару стульев, гвоздики в стену для одёжки, сундук, столик под окошко, и гнездо готово.
Подошёл к окну, осторожно раскрыл одиночную раму, выглянул, присвистнул.
– Красота-то какая… Пейзаж. Картина готовая. Обрамить и на стену повесить.
– Заметила. Тут и начну работать. Поможешь студию оборудовать?
– Не вопрос. Набросай требования, нарисуй план – ребятам отдам, быстро тут всё сделают. Пойдём на улицу? Осмотримся. Может, захочешь в земле поковыряться? Там есть сарай и погреб…
В палисаднике цвели крокусы, гиацинты, нарциссы и тюльпаны – одичавшие, но прекрасные, набирали цвет несколько кустов пионов, под окном и на углу участка распускалась сирень трёх видов, в саду десятки старых вишен и яблонь, груш и слив – всё цвело и отцветало, стволы сияли побеленной корой, что очень красило деревья; огород был мал, но вскопан под зиму, даже взошёл лук и чеснок озимый на ближней к дому грядке, ещё зелень: щавель, укроп, петрушка и салат; дверь погреба приоткрыта – проветривалось… Не хватало лишь хозяев.
Почему-то стало грустно. Вернулись – пора ужинать.
…Вторая неделя была на исходе.
Городок изъезжен и исхожен не по одному разу, выявлены точки наилучших видов для пленэра.
Этим Ника и занималась – рисовала, писала, набрасывала, а по субботам и воскресеньям ходила в музей прикладного искусства и участвовала в мастер-классах и как ученица, и как педагог для детей. Вместе лепили игрушки, раскрашивали доски и деревянные поделки, шили забавные тряпичные куклы и мастерили коврики из лоскутов.
Девушка понравилась местным, завелись знакомства.
– Никогда не думала, что так могу удивляться…
Пила чай с мёдом, отщипывала тоненькими пальчиками плюшку, непонятно посматривала на Семёна.
– Я по поводу мая. Сначала, эта сумасшедшая демонстрация трудящихся: радость, шарики-флажки, транспаранты и оголтелая одержимость быть в массе, – вздохнула. – Словно Союз вернулся. А ведь просто радовались весне и труду – пора огородов и уборок. В России всё непривычно. Даже коммунисты остались, пионеры с галстуками ходят, и тут же волонтёры и молодёжные объединения какие-то – Содом! – рассмеялась.
Покачала головой, подала мужчине чашку для добавки, кивнула, благодаря.
Не мешал рассуждать, наблюдал и радовался, что не делает из всего проблему.
– Потом, Пасха – все ринулись на кладбища с цветами и крашенками, толпы монахов и священников, крестные ходы и песнопения молитв… Дома всё скромное, словно с оглядкой, а здесь… Что значит, ортодоксальная церковь и вера – довлеет и правит по-прежнему, хоть и в праздники только. Как всё отреставрировали! Да что там – заново полгорода отстроили! – фыркнула, покраснела личиком. – А наши-то умники американские: изоляция, санкции, обструкция… Ага. Да для русских это – манна небесная! Здесь, чем хуже, тем лучше! Чем сильнее изоляция, тем сильнее сплачиваетесь и преодолеваете трудности! И стоило всю эту бодягу заводить… Кретины забугорные… Тупые. Прав Задорнов… Хронические идиоты…
– За что и говорим им спасибо. Если б ни санкции, сколько бы ещё раскачивались? А теперь такой серьёзный повод проснуться и вспомнить, кто мы и что сделали для мира!
– Пссс… глухой номер. Сама едва поверила, когда своими глазами увидела празднование Девятого мая: всенародный праздник, военный парад, искреннее уважение к Президенту, всеобщий подъём, гордость, цветы ветеранам, бережное отношение к памяти павших… Тысячи имён на обелисках, молебны, всенощные, грусть неподдельная в глазах… А сколько фильмов новых сняли по этой теме! Куда нашим хвалёным боевикам браться. Один против всех, вечно одиночка спасает мир. Чушь собачья. Вы снимаете без прикрас – победили, но заплатив морем крови, миллионами потерь… – подперла кулачком щёку совсем по-русски, по-бабьи. – Чистые чувства, никакой «радужности» и отклонений в нетрадиционность, только натурализм и верность традициям. Истинная вера в обязательное чудо, ответную любовь. Простое человеческое счастье…
– Мне показалось? Хочешь написать цикл по войне? А примут? Там иное мнение: Америка войну выиграла.
– Начхать. Имею право на своё мнение и видение страны и истории.
– Совет: не горячись, дай теме устояться в своей душе, вызреть, как вино. Годы подскажут, когда и в каком виде эти материалы выставить, – круто сменил тему. – Идёшь к Ольге на день рождения 26-го числа?
– Да. Наверное. Надо отвлечься – мозги устали от картин и образов, пора просто напиться!
– Будь предельно осторожна. Кого с собой возьмёшь? Там ещё пяток парней на очереди имеется, – рассмеялся, забавляясь пунцовым лицом девочки.
– Тебя возьму.
– Испортишь девушке праздник. Бери молодого. Кому звонить?
Посерьёзнел, выпрямился, строго посмотрел в глаза, терпеливо ожидая решения.
Шумно выдохнув, ругнулась под нос и выдавила: «Олега».
Кивнул, тайком вздохнул облегчённо: «Хорошо, что Кирилла не решилась взять – “поплыл” парень. Жаль умника, но придётся отослать».
– Верное решение. Одобряю по всем статьям. Надёжен, «как весь гражданский флот». Профи. Успокоила.
Через два дня потерял дар речи, когда после прекрасного заката вернулся из сада в дом.
Первое, что увидел в коридоре – туфли на шпильке, шёлковая лента с волос Ники и сумочка. Всё на полу в небрежности, словно швыряла в безумии. Рыкнув «чёрт…», кинулся в спальню – пусто. Вдруг ощутил аромат сигарет, вскинул брови: «Это что за фортели?», пошёл по шлейфу…
Он привёл на чердак.
Там на диване лежала в неглиже виновница беспорядка и, запрокинув голову на боковую спинку, курила, пуская колечки под скошенный потолок. На журнальном столике стояла початая бутылка красного вина и бокал, наполовину полный.
– Ну-ну… что-то новенькое. Или забытое старое?
– Сгинь. И без тебя погано, – новая струйка дыма в потолок.
– Что сорвало, моя фурия? – сел на диван, подвинув её бёдра, одёрнул кружевную комбинацию. – Рассказывай. Кто и где проштрафился?
– Ты сам виноват!
– С какого перепуга? – быстро блокировал рукой её порыв соскочить. – Чётко излагай. Ну?
Попыталась вывернуться – прижал локтем к спинке, сделал больно, смотрел жёстко, став чужим. Выматерившись, вновь легла, докурила сигарету, положила на столик в пепельницу, выдохнула со стоном:
– «Надёжен», «Профи», «Флот»… Как же. Такой же слабак!
– Чем спровоцировала? – глаз не сводил, тепла в лице не добавил.
– Ничем! Клянусь! Держалась ровно, как оговорено: пара, друзья, учились вместе… Не знаю, что сорвало его. Весна, похоже. Гормоны по штанам побежали…
– В чём суть? Что и в каком виде?
– Было обычно: подарили, поздравили, выпили, посидели за столом. Тосты, шутки, танцы… Хрен его знает!
Резко отбросила его руку, села, сложив ноги калачиком.
Оглянулся, взял плед с сундука в углу, встряхнул, укутал её, сел рядом на табурет. Ждал терпеливо.
Посопев, продолжила:
– Вино привезли дорогое откуда-то, пару тортов, кофе в джезве сварили, перешли в павильон во дворе. Я замешкалась в гостиной, Олег вошёл с таинственным видом, поставил на стол пирог со свежей клубникой, зажёг свечу, погасил свет. Я не дура – сообразила сразу…
– Ну? Не скрывай.
– А нечего рассказывать. Зажал не по-детски. Пришлось применить один приём – папа показал. Озверел. Мне просто повезло, что парень Ольги вернулся за чем-то в комнату… Воспользовалась, выскочила, попрощалась и…
– И?..
– Странное дело… Только сейчас дошло… Тогда вылетело из памяти… – почесала лоб, потрясла головой, рассыпая волосы. – За воротами меня перехватил кто-то из твоих, засунул в машину и домой привёз. Всё. Сам разбирайся.
Безмолвно встал и вышел.
Ника долго молчала, потом вслух зарычала и разрыдалась…
Сутки капризничала, не хотела спускаться вниз, курила и пила.
Наутро второго дня Семён силой заставил взять себя в руки и вымыться:
– Амбре уже добралось до кухни.
Когда выползла из душа в полотенце цвета шоколада, взял на руки, отнёс в гостиную, сел, усадил себе на колени, обнял, как маленькую девочку.
Засопев носом, прижалась, затихла, закрыла глаза.
Долго молчали. Что-то тёплое и родное поселилось в комнате, не хотели спугнуть. Мерзости и без того хватало.
– Открой глаза, бунтарка наша, – не укорял, просто отодвинул происшествие в прошлое. – Что видишь?
Сначала противилась, затем уступила, распахнула синь-лазурь, замерла, поражённо оторвалась от груди Семёна, захлопала глазами: на краю стола стоял бокал розового вина, возле ножки лежала роза. Одна. Едва распустившаяся. Бледно-розовая.
Выдохнула, вскрикнула беззвучно: «И ты, Брут?»
«Услышал», покачал головой, серьёзно смотря в лицо.
– Опохмел вчерашнему. Роза – извинение от наших служб. От меня – не здесь.
Удивившись ещё больше, со вздохом выпила вино, посмаковала, улыбнулась: «Вкусно!», взяла розу, понюхала, покачала головой: «Как пахнет!», почему-то едва сдержала слёзы.
Опять пожурил взором безмолвно, понёс в спальню, посадил на кровать, отошёл с таинственным видом к двери.
– Час. Потом на маршрут. Буду на кухне.
Проводив его удивлёнными глазами, осмотрела комнату и ахнула: на столе в керамической вазе стоял букет пионов, садовых васильков и ромашек! Ошалев, подошла, понюхала, убедилась, что живые, еле сообразила: «А… на рынке купил. Романтик оказался. Вот тебе и сухарь…»
Через час выехали в район, началась работа: Дзержинск, Богородск, Новгород.
Спустя неделю, в Нижнем, произошла одна волнительная встреча.
– …Устала сегодня. Виды исключительные, река огромна и настолько величественна, а уж водохранилище вообще волшебно. Так хочется просто сесть на пароход и проплыть все пристани, выходить, жить по нескольку дней, беседовать, проникнуться… Не получится – и так полно работы. Увлекаюсь, всё хочется запечатлеть…
– Ну, план по портретам и жанровым сценкам ты точно перевыполнила, – усмехнулся, собирая амуницию. – Можно пока на натюрмортах оторваться. Или по пейзажам ещё скучаешь? – тепло рассмеялся. – Не пора развлечься? Тут в отеле иностранцы что-то национальное затевают…
– Пивную вечеринку, что ли? – расхохоталась. – Опять нажрутся…
– Зато под их вакханалию можно многое сделать…
– Нас там кто-то ждёт? – остановилась, обернулась. – Надеюсь, встреча приятная.
– И желанная.
Как только вечером 4-го июня вошли в номер милого компактного отеля, Семён деликатно отступил.
– Я буду в баре.
Удивилась, но оставила побег старика без комментариев. Вздохнув, отчего-то заволновалась, пригладила отросшее каре, прошла в гостиную.
Стильная обстановка приятно удивила, хотя была несколько тяжеловата и мрачновата – номер для мужчин явно. Не потому ли сразу не заметила того, кто стоял возле портьеры у темнеющего окна?
Едва молодой хозяин обернулся, замерла, не узнавая. Рост и стать были знакомы, но…
– Широка страна, а потеряться невозможно.
Густой голос тоже был знаком. Кажется.
Подошёл мягкими кошачьими шагами, поднял лицо, тихо проговорил, почти прошептал:
– Зачем спасла?
– Ты?.. – ахнула и… потеряла сознание.
Октябрь 2017 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2017/10/09/1096