Не успела активная Интернет-общественность переварить отчет о судебном заседании 2 октября и прийти в себя то ли от вранья свидетелей, то ли от ляпов корреспондентов, как ей подкинули новую порцию пищи для размышлений и одновременно нанесли упреждающий удар: «Газета» в статье «Дело «пьяного мальчика»: Алисова нашла крайнего» www.gazeta.ru/auto/2017/10/04_a_10916569.shtml# обнародовала протоколы допросов Алисовой, которая, как отмечает сам автор статьи, в ходе идущего сейчас судебного процесса показаний еще не давала.
И оказалось – БАРАБАННАЯ ДРОБЬ!!! – «что с каждым последующим допросом Алисова добавляет все больше важных подробностей, которые порой не только дополняют предыдущие объяснения, но и ОТЛИЧАЮТСЯ от них». («Велик могучим русский языка!» Журналист не знает, что в результате ДОПОЛНЕНИЙ новые показания уже будут отличаться от исходных, а слово «ПРОТИВОРЕЧАТ» ему, похоже, неведомо. Как подробности можно сравнивать с объяснениями, тоже большая загадка).
Собственно, весь тон статьи определяется заголовком: Дело «пьяного мальчика»: Алисова нашла крайнего
Уж сколько раз твердили миру… что выражение «пьяный мальчик» оскорбительно для памяти погибшего ребенка и для его родных, но оно уже давно стало чем-то вроде бренда: и, правда, кто будет читать что-то о «Деле Алисовой – Шимко»!
«Алисова меняет показания» - звучит зловеще, но если прочесть статью внимательно, а еще лучше, свести все данные в таблицу, дело выглядит далеко не так.
А именно: в день ДТП (23 апреля) Алисова указала место наезда – у 1-го подъезда, 24 апреля – у 2-го подъезда (как и было), 18 мая, т. е. спустя три с лишним недели – «доехав до середины дома», т. е. между 2-м и 3-м подъездами 4-подъездного дома. Но неудивительно, что человек, оказавшийся в стрессовой ситуации в незнакомом месте, не может назвать точно номер подъезда (они, как можно судить по многочисленным снимкам с места происшествия, крупными цифрами не пронумерованы), а через три недели не может вспомнить точно, случилось все у 2-го подъезда или при приближении к нему.
А потом, 18 мая, после вступления в дело адвоката, Алисова вот как ИЗМЕНИЛА ПОКАЗАНИЯ по сравнению с данными ей 24 апреля:
ПОДТВЕРДИЛА заявленную в показаниях 24 апреля скорость 20-25 км/час (23 апреля была указана 15-20 км/час), что, вообще говоря, было ей «невыгодно»;
ПОДТВЕРДИЛА ширину проезда 5-6 метров, но
ОПРОВЕРГЛА, что на оставшемся от припаркованных машин пространстве могут разъехаться две машины – впрочем, эти два обстоятельства в данном случае никакой роли не играют;
ПОДТВЕРДИЛА, что «вдоль дворовой дороги с одной стороны практически вплотную друг к другу стоят припаркованные автомобили», что и так видно из снимков с места ДТП, и
ДОБАВИЛА: «при этом высота припаркованных автомобилей не позволяла мне видеть людей, объекты и обстановку за данными автомобилями», что также легко понять из снимка.
Да, она еще обвинила дедушку мальчика, что он потребовал «сдать назад», и призналась, что, прежде чем вызвать «Скорую», позвонила своему знакомому Артуру.
Про Артура чуть позже, сперва про дедушку. Из сочувствия к старому человеку не принято говорить о его вине, но с внуком гулял он, и именно он за него отвечал. Ну а кто и почему требовал «сдать назад», суд, будем надеяться, разберется.
На первый взгляд сумбурное и противоречивое, описание событий сразу после наезда все же выстраивается во вполне четкую линию:
Поняв, что что-то произошло, но не поняв, что именно, Алисова остановилась. Ее с криками и бранью нагнал дед. Она вышла из машины, увидела сбитого ей ребенка и вернулась в машину, чтобы взять мобильный телефон и вызвать «Скорую». Тут подбежали жильцы дома и, увидев Алисову, ВО ВТОРОЙ РАЗ выходящую из машины, с телефоном в руке, мгновенно и навсегда прониклись убежденностью, что во время езды она разговаривала по телефону. Оказавшись среди разъяренной, готовой на самосуд толпы, Алисова сперва позвонила знакомому, и только потом вызвала «Скорую помощь».
В статье, довольно неожиданно, разоблачается всеобщее убеждение, что «уголовное дело не возбуждали более месяца». Написано там следующее: «…вечером 14 мая она (Алисова) заключила соглашение с адвокатом Натальей Куракиной. 17 мая Куракина передала ордер о своем участии в деле в качестве защитника Алисовой и получила копию постановления о возбуждении уголовного дела». Иными словами, уголовное дело было возбуждено не позднее 16 мая, через 3 недели после ДТП. Для родных, жаждущих справедливости и желающих дать показания, это большой срок, но говорить и распространять неправду, тем не менее, не следует.
Автор пишет: «В протоколах допроса водитель Hyundai путается в показаниях, но считает, что мальчик споткнулся и сам упал ей под колеса (…) Как Алисова «путается в показаниях», здесь уже показано, а вот где она утверждает, что мальчик споткнулся и сам упал ей под колеса, из статьи не видно.
Хочется разоблачить еще одно, скажем так, всеобщее заблуждение: Алисова «переехала ребенка передними и задними колесами». Но расстояние как между передними, так и между задними колесами «Соляриса» составляет около 1.5 м, а рост 6-летнего ребенка – 1.2 м. И уже напоследок: «Алисова переехала голову ребенка». Если бы машина весом более тонны наехала ребенку на голову, трудно описать, что за месиво там бы было. Короче, не надо врать.