– Я не знаю, как одеваться. Людей не вижу внизу!
Пришлось тащиться на лоджию, где за стеклом висит термометр, который показывает +15. На уровне девятого этажа. В тени, конечно. Солнце уже спряталось за угол дома. Всё катится к вечеру.
– Куртку надо надевать.
Открыл все окна, чтоб выветрить накопившуюся за день спёртость.
– Возьми пакеты!
Список покупок шелестит в кармане.
Зелёный подъезд: панели, ступени, двери... Лето в одном, отдельно взятом подъезде продолжается.
На улице – начало октября. Зелёные деревья, зелёная трава, цветут глупые летние цветы.
Лаская слух, листва зашелестела
Под лёгким шаловливым ветерком.
Встречая осень тихим шепотком,
Она ещё совсем не пожелтела.*
Наша ростовская осень – как припозднившаяся состариться женщина: очаровывает красотой зрелости, щедро делится теплом, но не разбрасывается чувствами, как лето... И за этой привлекательностью разве разглядишь несколько морщинок и седых волос? Это когда ещё она внезапно и безнадёжно сгорбится, а одежды поблекнут и ответшают!?
Но как печально и осиротело
Спустя лишь месяц будет всё кругом,
Когда сгребут в небрежный рыжий ком
Листву, что песню осени отпела.
Осень всё-таки не чувствуется. А впереди ещё бабье лето... Впрочем, для нашей осени – бабье лето ненавязчиво продолжится от просто лета до самого конца.
Всю клумбу оккупировали густые тёмные кустики ялапы-зорьки с разноцветными огоньками на «лапах». И нелепо над ними возвышаются стебли с редкими лиловыми полузакрытыми звёздами. Вспомнил: семена табака привёз три года назад из Крыма, рассыпал здесь. Цвести он будет даже в ноябре, думая, что ещё тепло... А чуть дальше усердные старушки уже успели выдернуть чахлые летние растения, оголили землю.
– Поторопились наши «юннатки»! Не дали цветам умереть своей смертью!
Идём по дорожке мимо школы, где черёмуха засыпала землю чёрными точками, шагаем по широкому «плацу» перед парадным крыльцом – к липам, на которых ещё ни одного жёлтого листка, а потом обходим стороной каштаны с ржавеющей листвой, чтоб не топтаться на ёжиках и гладышах плодов, осторожно переступаем по неудобной лестнице, бредём мимо уставших за лето чуть пыльных жердёл и вишен.
На полянке, вырезанной среди домов, в низкой траве смешались воробьи и голуби. Какое-то птичье братство. Что там выклёвывают. Что-то там в траве вызрело. Или насыпано? Трава стелется, не мешает птицам бродить и скакать.
И вдруг задуло холодом. И оказалось, что на зелёной траве полно зелёных же листьев, которые подняты ветром и несутся на другое, более спокойное место. Разве там будет лучше?
– Хорошо, что куртки надели. Смотри как похолодало!
Дык скоро вечер!
Переходим мостовую бульвара. Автомобили вежливо останавливаются, пропускают. Широкий тротуар перед магазином выложен крупной серо-зелёной плиткой. Идём по ней. Замечаю, что моя старушенция, совсем как ребёнок, старается не наступить на стыки.
И напомнила мне нашу южную острожную осень. Походка становится семенящей, но зато устойчивой.
Заходим в гипермаркет. Бродим среди народа. «Стаи» людей слетелись сюда, на эту «полянку». Тут ведь что-то тут «вызрело», и что-то каждый «выклёвывает» с полок... Вот такое покупательское братство.
– Возьму-ка я своих любимых вареников!
Свои вареники лепить руки уже не могут, не слушаются...
Кладёт вареники в тележку.
И вспомнилось. Однажды взяла этих самых любимых вареников с картошкой и грибами. Сварили, смешали с жареным луком. Куснул – а оттуда густой вишнёвый сок. Так и сжевали. Я даже похвалил за оригинальный рецепт.
Побродили, оплатили на кассе. Сегодня было немало смешных скидок. Катим тележку к «стоянке» «транспортных средств», а она – возле огромного окна-стены. И за ним, как в другой жизни, – девушка на гироскутере. Лихо проехала. Не сразу заметил сидящую на лавочке под зелёным клёном-подростком одинокую женщину в тёмно-жёлтом слегка потёртом пальто и красном берете. Солнце освещает её ярко. Она одна была в сквере по-настоящему осенней. Собачка, сидящая рядом, рванула было по охотничьей привычке за мчащейся фигурой девушки, но тут же вяло остановилась и, переваливаясь на ходу влево-вправо, вернулась к лавочке. Села, подняла глаза на хозяйку. Та наклонилась и потрепала собачку по голове. И задумалась опять о своём.
Не такова ли смена зрелых лет
Почтенными преклонными годами,
Когда за обнажёнными садами
Встаёт закат, похожий на рассвет,
Бредём к дверям, которые услужливо открываются. В лицо бьёт холодное западное ветреное солнце. Пакеты лёгкие, не впиваются в ладони, как когда-то. Но всё равно: в тележке было тащить это сподручнее. Сколько нам нужно-то?
И мы, отягощённые трудами,
Уходим, оставляя светлый след.
Точно. Оставили тут светлый след в виде части пенсии. А вот отягощёнными – не очень...
Идём назад. Вспомнилась та женщина с собачкой. Она как осень – сидит и чего-то ждёт. Люди мельтешат, а она жалеет их, не напускает туману, не заливает дождями, не сечёт снежной крупой. Или думает, когда, наконец, встать и показать, на что она способна?
Добрели домой. В квартире свежо. Срочно закрываю все окна. Разгребаю пакеты, рассовываю продукты по полкам холодильника. Вижу в прозрачной плёнке вареники. Читаю: с вишнями. Это даже хорошо: лето вспомним, оно тут, с нами, и никакого протеста. За одно посмеёмся, вспомнив тот самый случай...
Слышу из комнаты:
– Не забыл? На ужин – вареники с картошкой и грибами!..
Осень, одним словом.
Октябрь 2017
--------------------------------
* Здесь и далее цитируется стихотворение Николая Скрёбова