Новая квартира, ещё одна беременность.
Через месяц мы уже переезжали на новое место. До маминой работы здесь было ничуть не дальше, но в мою школу наши дети уже не попадут. Хотя комнат в квартире прибавилось, нам пришлось расселяться, как и прежде. Самую большую комнату отдали детям. Хотя им было чуть рано, комнату начали заполнять игрушками и приспособлениями.
Только успели разобраться с переселением, как позвонили из платной поликлиники. Им дали квоту на операцию для Оксаны. Звонившим нужен ответ, согласна ли больная на операцию. Мама ответила, что согласна. Но Оксана вдруг воспротивилась. Она привыкла быть бесплодной. У неё даже месячных нет. Только дня три в месяц бывает недомогание. Но она к нему привыкла. Три дня мы убеждали женщину в необходимости операции. Все, даже мужчины. Они даже пообещали не трогать её, чтобы забеременела от кого захочет.
-- А как же вы? Как вы переживёте, когда у ваших жён месячные будут?
-- Разве это главное? Главное, чтобы такая восхитительная женщина, как ты, стала настоящей женщиной. Если очень нужно будет, мы потерпим.
-- Это мужикам нас то мало, то много. А мы легко, и излишество, и отсутствие переносим. Потерпим, Зой?
-- Да без вопросов! Одна операция, и ты станешь матерью. Ты же так любишь детей!
Через две недели её уже выписали. На животе был небольшой шрам. Ещё две недели мы оберегали её от всяческих нагрузок. А после очередного посещения врача ей даже сексом разрешили заниматься. Встал вопрос, кто будет отцом. Оксана сразу объявила, что за всю её жизнь у неё было только три мужчины: муж Пётр, Михалыч и Юра. Она бы хотела стать матерью ребёнка Петра, но это невозможно. А получится от Михалыча или Юры, ей абсолютно всё равно. Ребёнок точно будет её. Никаких претензий по отцовству у неё не будет.
Мужики в первую ночь после её возвращения будто с цепи сорвались. Мы с мамой сразу послали их к Оксане. Была пятница. Завтра у всех выходной. Оксана утром призналась, что они до самого утра не давали ей покоя. Однако, как и прежде, она приготовила завтрак и протёрла пыль в кухне, умыла малышей и поменяли им подгузники.
Прошло полтора года после операции, а она не забеременела. Зато появились регулярные месячные. Периодические посещения гинеколога ничего не давали. Оксана уже сама изъявляла желание завести ребёнка. Мама даже предположила, что мужики бесплодными стали. Я убрала спираль. Но и у меня ничего не получалось. Послали на обследование мужиков. К обоим никаких претензий. Даже у Михалыча сперматозоиды были такими же подвижными, как у Юры.
Маме дали две путёвки в санаторий. Без особых обсуждений мы решили, что она поедет с Михалычем.
Мой Юра успешно справлялся со мной и Оксаной. После первого подхода, я каждую ночь отправляла его к ней. Да и подпускала к себе не каждую ночь. Всякий раз давала наказ, чтобы не подводил себя. Похоже, он не подводил. Вместе с Михалычем они не доводили Оксану до такого. Оксана взвывала так, как не бывало прежде. Да и вопли её порой длились непривычно долго.
Первым вопросом каждое утро был: «Не очень он тебя?». Оксана смущалась, но отрицательно мотала головой. А за два дня до возвращения Михалыча и мамы неожиданно заявила, что Юра совсем её заездил. Прежде она отдыхала, когда мужики менялись. А теперь Юра иногда до утра даже не вынимает из неё свой инструмент. Сам кончает три-четыре раза за ночь, зато, когда начинается оргазм у неё, он будто с ума сходит. Бедная женщина едва сознание не теряет. Это приём Михалыча. Наверно опытом поделился.
После возвращения отдыхавших всё вернулось на прежний режим. Но вдруг я поняла, что не пришли месячные. Через неделю о том же прошептала мне Оксана. Значит, залетели! Была мысль сделать аборт. Но домашние напустились: материнский капитал дадут, а нам не помешает квартиру расширить. Первый ребёнок уже достаточно взрослый, сама восстановилась, даже полнеть начала. Так что никаких препятствий.
С сомнениями дожила до той поры, когда аборт делать поздно. Теперь мы с Оксаной ходили пузатыми. Вместе попали и в родилку. Правда, родили в разные дни. Мама взяла очередной отпуск, ведь теперь Оксаны не было. Надо было не только детьми заниматься, но и готовить еду, убирать квартиру. При посещениях она жаловалась, что ничего не успевает. Как Оксана со всем управляется?
Из роддома нас забирали всей семьёй. Только первых детей оставили на соседей. Ко мне отнеслись много слабее, чем в прошлый раз. Зато Оксану только на руках не носили. Она смущалась, краснела, но видно было, что довольна. После родов Оксана преобразилась. Теперь она выглядела настоящей идеальной матерью, почти копией «Мадонны с младенцем». Мужики так на неё уставились, что меня даже ревность кольнула. Перед выпиской я не успела даже минимальный макияж сделать. Да в родилке и не разрешали его делать. Поэтому рядом с ней я выглядела обезьяной.
Зря мы приучали мужиков к нашей безотказности. Не стесняясь нашего присутствия, они донимали маму, пока не подключились мы. Хотя у Оксаны было разрывов даже больше, чем у мамы (поздние первые роды), она стала принимать мужиков даже на день раньше, чем я. Вот такой у неё был тихий темперамент.
Через пару ночей мужчины успокоились. Теперь им хватало перепихнуться с каждой по разу и уснуть. Михалыч тянулся ко мне и старался уснуть, обнимая меня. Несколько раз пытался оставить свой инструмент во мне, но довольно скоро он расслаблялся и вываливался. Зато если последним был Юра, он оставлял свой до самого утра. Во сне я чувствовала, как в средине ночи он иногда двигал им, будто хотел кончить. Но скоро останавливался – во сне, наверно.
Мы с мамой так и спали вместе. Звали к себе Оксану, но она смущалась и отказывалась. Поэтому мужикам приходилось уходить к ней. Однако, при всём этом она оказывалась очень заботливой матерью. Её ребёнок никогда не плакал больше нескольких секунд. Мама пыталась поступать так же, как когда-то Оксана – вставать к её плачущему ребёнку, но всегда опаздывала.
Я неожиданно нашла в интернете ответ, почему мы с Оксаной не предохраняясь долго не могли забеременеть. Оказывается, сперма одного мужчины борется со спермой другого. Там были даже фотографии, как один спермий захватывает и уничтожает другой.
Я так никуда и не устроилась. Нам хватало зарплаты мамы и мужчин. Наши мужики остепенились и перестали по десятку раз кончать. Теперь им хватало по разу попользоваться каждой. Иногда Оксана умудрялась соблазнить Юру на повтор. Мы предлагали найти ей мужа, но она категорически отказывалась. Говорит, привыкла к нашей жизни и минимальному разнообразию. Но спать в общей постели категорически отказывается. А мы с мамой так привыкли спать вместе, что иначе не получается.
Кто читает моё повествование, думает, наверно, «Разврат! Содомия!». Пусть думает. Этот человек не был в нашем положении, когда при разговоре с тобой отворачиваются, чтобы рожу страшную не видеть. Когда нет ни подруг, ни ухажёров, когда, кроме мамы, поговорить не с кем. Когда, кроме собаки, к тебе никто прикоснуться не хочет. Я удивляюсь, как мама сумела мной забеременеть. Она в молодости была даже страшней меня. Думаю, или мой отец её в темноте с кем-то перепутал, или слепым был. Или нашёлся и в те времена какой-нибудь «Юра», которому жена подолгу не давала. Мама об этом никогда не рассказывала и всячески уходила от ответа.
Мы все пятеро счастливы. Попробуйте хоть кого-то из нашей семьи выгнать. Ни за какие коврижки никто не уйдёт.
Михалычу уходить куда-либо поздно, не те годы. Да и кто его так обласкает, как мы? За свою жизнь он многое пережил, многое видел. Всегда говорит, что ни у кого в семье такого мира не видел. Теперь двое детей у него здесь. Оксаниного ребёнка тоже на него записали. Он хоть и Юрин, но любит его не меньше своих.
Юра тоже к нам так прикипел, что вряд ли куда-то помыслит уйти. Ему с работы до дома минут пятнадцать ходьбы. А он уже через 10 минут домой прибегает. Моих детей обоих на него записали, хотя первый Михалыча. А они с ним их не делят. Только по личикам видно, чей ребёнок от кого. А в остальном оба всех своими считают. Михалыч и меня часто дочкой называет, а спать всегда хочет ложиться со мной. Уходит только, когда я пошлю его к маме или Оксане. А Юра так же к маме рвётся.
Оксана – истинная мать и не менее истинная домработница. Попробуйте найти хоть где-то пылинку или пятнышко. Она ночью встанет, если с вечера мужики долго в кровати продержат, а уберёт и вычистит. Дома всё, как новенькое. Когда только успевает? И всем четырём детишкам и сопли подотрёт, и вовремя памперсы поменяет, и постирает, и заштопает. Да ещё и поиграть с ними сумеет. И из мужиков никто на неё за отказ не жаловался. Ребёнок у неё хоть и Юрин, она к нему ни чуть не лучше относится, чем к Михалычу. Говорит, это Петя ей через Юру ребёнка сделал.
А про нас с мамой и говорить нечего. Никогда такого взаимного уважения ни у мамы на работе, ни у меня в школе не было. Не скажу, что люблю кого-то сильнее, чем маму. Для меня, что Юра, что Михалыч, оба одинаковы. Могу обоих расцеловать, обоим дать. Кому вперёд, пусть сами решают. Если заставят выбирать, то выберу Михалыча. Судя по маме, она – Юру. А когда сами решают, то нам без разницы. Единственное только установили, что нас в первую очередь обслуживают. А то, как уйдут к Оксане под настроение, так после полночи только вернуться могут. Тут вся похоть пройдёт, пока их дождёшься.
За всё время нашей совместной жизни ни разу даже маленькой ссоры не было. Если какой спор, идем к Оксане. Она всегда так скажет, что ни убавить, ни прибавить. Все праздники дома отмечаем. Если куда сходить, всегда всей гурьбой идём. Поначалу сплетней и пересудов про нас было, как в районной газете. А теперь все завидуют, как мы классно живём. Я материнский капитал получить должна, Оксана получила вид на жительство, а гражданство менять не хочет, а об Украине вспоминает, когда по телевизору показывает. Из-за их Майдана теперь часто показывают. Переживает, но даже съездить туда не хочет. Как российская гражданка получала бы сейчас пособие одинокой матери. Но она даже там его получать не хочет.
С нас пример брать даже не пытайтесь. Жили тут две семьи очень дружно. Уж так дружно, что решили объединиться, как мы. Дня не прошло, как мужики передрались, бабы друг другу волосы повырывали. То ли бабы мужиков не поделили, то ли мужики баб. Теперь при встрече на другую сторону улицы переходят, чтобы даже не приветствовать друг друга. Чтобы по-нашему жить, надо прожить нашу жизнь, испытать на себе, и уважение, и презрение, и трудности, и радости. Оксана с Михалычем даже лихо пережили. А теперь нам никакое лихо не страшно, кроме атомной войны.