Лесбиянство.
На следующий вечер мама удивила меня, предложив лечь с ней.
-- Нехорошо себя чувствуешь?
-- Нет. Всё нормально. Понимаешь, с Мишкой я себя чувствую как-то по-скотски. Женщина, и во время секса, и после хочет ласки, нежности, поцелуев. Не с собакой же целоваться? Он был мне нужен, чтобы избавиться от миомы. А теперь я здорова, и просто секс мне не очень нужен. Если ты не против, можно, я поласкаюсь к тебе? Ты ведь тоже женщина, человек, а не животное.
-- А я как себя должна вести?
-- Как тебе нравится. Только больно не делай. Ну, для начала повторяй мои действия.
Мама поцеловала меня, я ответила. Её руки забегали по моей спине, по бокам. Было очень приятно. Я постаралась делать ей так же. Скоро мы, как настоящие лесбиянки, ласкали и гладили друг друга, обнимались, целовались. Мне понравились поглаживания и поцелуи грудей и живота. Кажется, то же было и с мамой. Скоро я почувствовала руку мамы у себя между ног.
По сравнению с моим, у неё между ног мне показалось большим и более мягким, почти рыхлым. Но клитор хоть и был крупнее, вызывал у неё ощущения, подобные моим. Текла я, текла и мама. Её пальцы сунулись мне во влагалище. Я ещё не полностью отошла от дневной близости с Мишкой, поэтому ощущения были не самыми лучшими. Зато моё повторение маминых действий, похоже, действовали на неё слишком зажигательно. Она начала биться в моих руках, яростно целовать и ещё сильнее стала возбуждать моё влагалище и клитор. Я повторяла за ней.
Не убирая свою руку, она стала убегать от моей. Мне вырываться не давала спинка дивана, зато она ногами сползла с дивана. Я, едва доставая кончиками пальцев до входа, большее воздействие перенесла на её клитор.
Мишка, весь вечер стоявший около в ожидании очередного совокупления, тут же воспользовался ситуацией. Мне кажется, мама в том состоянии даже не поняла, что он успел лизнуть её вагину пару раз. Видимо, он счёл её готовой к спариванию, тут же заскочил передними лапами на диван и почти вонзил в маму свою морковину.
Мама на миг замерла, а потом засосом вцепилась в мои губы поцелуем. По колебаниям её тела поняла, что Мишка действует. Пока он накачивал её, мама, как сумасшедшая целовала меня, обнимала, ласкала мои груди. Каждый раз, когда её чувства доходили до запредельных, она едва не отрывала мои губы в засосе. И каждый раз, когда Мишка кончал не во время её оргазма, она закидывала назад голову и издавала какие-то нечленораздельные звуки.
Когда атаки пса кончились, мама бессильно упала головой мне на грудь, тяжело дыша.
-- Так… со мной… никогда… ещё… не бывало…!
-- Хорошо было?
-- Даже больше…, чем хорошо…! Такое впечатление…, что мы с тобой… сношались…. Спасибо тебе…! Наконец-то, хоть более… по-человечески…, хоть и с собакой.
-- А я-то причём?
-- Ласкаться было можно. А это, оказывается, так необходимо! Ай! Ай!
По рывкам мамы поняла, что Мишка пытается разъединиться.
-- Мама! Ты ступнями ему в лапы упрись, чтобы он тебя по комнате не таскал.
Мама оглянулась в одну сторону, в другую – на ощупь не смогла.
-- Мама! Ты расслабься, не зажимай его. Тогда он скорее выскочит.
-- Я же тебя родила. А с ним точно такие же ощущения. Почти час тебя рожала. А с ним только в последнее время подольше получается. А в начале пара рывков, и я свободна. Привык, наверно.
Мама даже не догадалась, что более длительное склещивание началось после того, как я стала пользоваться Мишкой.
С того вечера у нас начались тройственные отношения. Мама сходила с ума до, во время и после совокупления. Хорошо, что её засосы оказались не на шее, а на груди. Не скоро она стала более пассивной.
Прошло около месяца. Во время моих месячных они разъединялись с Мишкой минут через пять-десять. Но она это не осознала. Наверно, её любовные чувства ко мне отвлекли. А ко мне она стала относиться, как к любимому партнёру. Всегда приносила что-то вкусное, стала ещё заботливее и нежнее. Как женщина, она понимала, когда и что надо делать, чтобы довести меня до оргазма. Я старательно училась у неё.
Начались месячные у неё.
-- Девочка моя! Я тут целый месяц издевалась над тобой. Теперь твоя очередь побыть на моём месте. Сегодня я лягу к стене.
Мы на следующий день после начала нашего лесбиянства стали раскладывать диван, чтобы не тесниться. Мама, похоже, не догадывалась, что я каждый раз после возвращения из школы пользуюсь Мишкой. Разочаровывать её не хотелось.
Теперь я была на её месте. Ежедневные упражнения стали привычными, уже не очень чувствовалась растёртость и растянутость влагалища после мишкиных атак. Но по два сношения в сутки у меня ещё не бывало.
С мамой, действительно, получилось многократно слаще. Создавалось ощущение, что не Мишка атакует мою задницу, а каким-то образом мама, перемежая толчки поцелуями и ласками. Мне и без того секс понравился, а в нашей троице он оказался просто безумно сладким.
Зато последствия были довольно тяжёлыми. После дневной случки Мишкина морковина и узел стали больше. Меня так заклинило, что его член не сразу провернулся. Пришлось простоять на карачках не меньше двух часов. Мама сходила с ума, переживая за меня. Она перепробовала всё, что знала, чтобы сначала ускорить наше разъединение. А когда поняла тщетность своих усилий, чтобы уменьшить мою боль.
Пока узел был в глубине, было не больно. Боль появлялась, когда узел начинал вырываться наружу. Мама научила удерживать его в себе, пока мы не созрели, а потом выталкивать мышцами живота и влагалища. Только я никак не могла понять, когда мы созревали для этого.
Следующие два вечера мы с мамой хотели только полесбиянить, но как-то получалось, что Мишка оказывался на мне.
Наверно, он растянул нужные места, да и я привыкла, приспособилась. Теперь и днём получалось стоять сцепленными не больше часа.
С того вечера мама, надеясь не обижать меня, в выходные устраивала для меня дневные случки. Всё было, как вечером. Только под Мишкой была я, а вечером мама. Именно в выходные я поняла истинную разницу между простым трахом и настоящим сексом с поцелуями и ласками. Но в будние дни мама была на работе, а звать для этого Зину или кого-то другого было опасно: засмеют и опозорят. Да и сами себе могут запросить такое удовольствие. А Мишка сможет?
Будто извиняясь, мама в ближайшее время купила компьютер. Самый современный. Мне сказала, что выплатила все кредиты, поэтому появились свободные деньги. Мне бы больше хотелось планшет или, на худой конец, ноутбук. Но расстраивать её своими желаниями не стала. Зато у нашего компьютера был очень большой монитор. Такого не может быть у ноутбука, а тем более у планшета.
Наша сексуальная жизнь стала привычной. Без извинений и смущений мы ложились спать вместе. Как будто так и должно быть. Не обходилось без поцелуев и объятий и днём. А вечером в постели мы ими, просто, упивались, доводя друг друга почти до оргазма. Оргазмами ведал Мишка, завершая эту любовную идиллию. Мама только иногда высказывала, не мало ли мне секса только в выходные. Успокоилась, когда узнала, что я пользуюсь Мишкой после школы. Но только в выходные, когда мама была дома, у меня получалось настоящее любовное совокупление с поцелуями и ласками.
Может быть из-за ранней половой жизни, может, время пришло. Моя фигура становилась довольно привлекательной. Мне и самой она нравилась. Нравилась высокая грудь, тонкая талия и широкий таз. Будь у меня красивое лицо, парни замучили бы приставаниями. А с возрастом лицо становилось ещё менее красивым. Но меня это расстраивало меньше всего. Ни у кого из одноклассниц не было столько секса, сколько у меня. К десятому классу среди одноклассниц уже не было девственниц. Наиболее активные пользовались разными контрацептивами. И всё равно кто-нибудь «залетал». Делали аборты, бросали школу. Только одна из забеременевших вышла замуж. И лишь я не боялась беременности и измены.
Бывали времена, когда не очень хотелось близости. Но Мишка не понимал это и так доставал приставаниями, что приходилось сдаваться. Так и приучил к регулярности.
Ничто в жизни не менялось. Всё стало привычным и даже чуть скучным. Даже ласки до и после секса стали короче и менее страстны. Не менялись только Мишкины «атаки» и последующие за ними склещивания. Но и они стали привычными и обязательными.
Меня перевели в одиннадцатый класс и начались летние каникулы. В городе появились гости. Те молодые мужчины, кто не знаком со мной, восхищались моей фигурой. Не видя лица, пытались познакомиться. Но стоило его увидеть, как знакомство заканчивалось. Более приличные просили номер телефона, но ни один потом не позвонил. Я давно привыкла к этому и не обращала внимания.