Дефлорация.
Едва дождалась, когда закончатся уроки. Настроение было такое, что больше всего боялась протечки похоти. Хорошо, что в ранце осталась запасная прокладка с последних месячных. Пришлось на перемене сменить в туалете.
Вернувшись домой, в первую очередь пошла купаться. Мишка, будто догадавшись о моём настрое, несколько раз ткнул меня носом между ног. Едва отогнала его.
После душа, на ванну не хватило бы терпения, одела на голое тело халат. Прежде всего проверила запоры входной двери. На всякий случай накинула цепочку. Мишка встретил меня у маминой двери. Он редко выходил без разрешения, а сегодня стоял, помахивая хвостом в коридоре. Я присела перед его мордой, погладила его большущую голову, почесала за ушами. Заглянула под его живот.
Красная морковина Мишки вылезла из чехла сантиметров на 5. Неужели он догадывается о моём намерении?
-- Пойдём, Миша! Ты должен сегодня сделать меня женщиной. Только сделай не больно. Ладно?
Мишка наклонял голову то в одну сторону, то в другую, будто понимая, о чём я говорю. Моей решительности хватило только до дивана. На последнем шаге перед неизвестностью задрожали колени и руки.
-- Мишка! Страшно! Девчонки говорят, первый раз больно бывает!
Я повернулась спиной к дивану. Мишка опять сунул свой нос мне между ног под живот. Наверно, я слишком боялась, шагнула назад, запнулась за диван и бухнулась на сиденье. Мишка приблизился и снова сунул голову мне под живот. Умная скотина – носом поднял полы халата! Его влажный нос ткнулся в мой лобок. И тут же почувствовала нежную шершавость его языка на своём клиторе.
Мишка начал вылизывать мою половую щель, засовывая язык почти до входа во влагалище. Я невольно вывернула в его сторону таз – само получилось. Его язык теперь гулял по всей длине половых губ. Я чувствовала, как они набухают и раскрываются. Колени сами раздвинулись, открывая псу полный доступ. Язык не только перевозбудил клитор, но и пытался заскочить во влагалище. Я едва не кричала от невыносимого удовольствия.
Не помню, что заставило перевернуться и встать в ту стойку, какую занимали мама и Зина. Мишка ещё пару раз провёл языком между половых губ и заскочил передними лапами на сиденье дивана. В поле моего зрения на мгновение мелькнула красная морковина собаки. Она показалась мне не тоньше моего запястья. Тут же почувствовала тычки в половые губы – он не мог сразу попасть.
Вдруг накатило какое-то озарение: ЗАЧЕМ? Я не успела даже сдвинуться, как почувствовала, что Мишка попал. Мой испуг и рывок совпали с его толчком. Горячая морковина даже в этом случае ворвалась до самого дна. Подсознание подсказывало, что теперь поздно что-либо предпринимать: Мишка не отпустит, пока не разрядится.
Короткая резкая боль, будто меня щипнули между половых губ. И тут же возникло ощущение, что во мне раскалённый толстый металлический прут. Мишка, не обращая внимания на мои вскрики и вопли (хорошо, что ещё кричала не громко – соседи могли бы вызвать МЧС), начал двигаться.
Однажды, выйдя с уроков, я увидела рабочих, ремонтировавших асфальт напротив школы. В руках рабочего был отбойный молоток, которым он обкалывал край ямы. Когда молоток заработал, толстое копьё на его конце стало рывками впиваться в асфальт. Рывки сопровождались звуками ударов. Прямо на моих глазах копьё такими рывками погрузилось в асфальт на краю колдобины на всю длину.
Что-то подобное я ощущала сейчас. Только толчки были значительно реже, да звуков ударов не было, но мишкино копьё так же рывками погружалось в меня при каждом его толчке. При этом меня сдвигало к спинке дивана. Мне казалось, что все мои внутренности слегка сопротивлялись проникновению. Но копьё Мишки, не давая времени на осознание происходящего, пробивалось всё глубже. Было чуть больно и страшно. Я попробовала вылезть из под него. Двинулась в сторону и тут же почувствовала боль на входе. Там будто порвалась что-то. И сразу боль, возникшая в начале, убавилась. С этой стороны оказался подлокотник. Рванулась в другую сторону. Твёрдая мишкина морковина опять порвала что-то на входе. Мишка перестал двигаться и негромко сердито зарычал. Я поняла, что это серьёзное предупреждение. Замерла.
Толчки возобновились. Теперь прислушивалась к своим ощущениям. Кажется, нигде не больно. Только на входе пощипывает, будто волоски попали и режут нежные ткани. А Мишкин горячий стержень всё глубже и глубже погружался в меня. Я уже чувствовала, что его меховой чехол прижался с одной стороны ко клитору и нежно массирует его. Так не смогла бы даже я. С другой стороны вдоль клитора туда-сюда елозил Мишкин член, массируя неровностями. Это было так приятно, что как-то отодвинулись все опасения. Я только чувствовала толчкообразное погружение в меня горячего стержня, то ли растягивающего моё влагалище, то ли безболезненно прорывающего его. Мне уже казалось, что я ощущаю его у себя где-то в районе желудка.
Мохнатые ноги собаки уперлись мне в ягодицы. Заметное погружение прекратилось. Наверно, мне показалось, в моём животе выше пупка появилось что-то горячее, будто растекающееся от стержня. Толстый шар, который в книгах назывался узлом, стал массировать клитор вместо мехового чехла. Его воздействие было значительнее и результативнее.
Клитор дошёл до оргазма. Моё сознание стало меркнуть. Я лишь не на много дольше могла его массировать. А Мишка не сбавлял ни темпа, ни глубины. Дойдя до предела проникновения, стал двигаться шире, щекоча что-то в самой глубине.
Между тем, клитор дошёл до предела возбуждения. До такого состояния я никогда не могла дойти. Мир сузился до одной светлой точки, мироощущение – до невыносимой очаровательной щекотки на клиторе. Это был оргазм. Я едва осознавала происходящее.
Но в животе, там, где предполагала окончание Мишкиного стержня, началось что-то подобное, что было на клиторе. Когда почувствовала движение на спине, больше осознала, чем поняла, что моя спина выгнулась. Оргазм в глубине разрастался, становясь острее, чем на клиторе. Ко всему добавилась похожая щекотка ещё и между клитором и дальней глубиной. Я уже подсознанием понимала, что всё влагалище становится источником оргазма. Меня начало трясти.
А Мишка, не обращая внимания на мои мучении, всё долбил меня. Мне начало казаться, что внутри началось распирание. Меня будто раздувало. Оргазм разрастался, перекрывая сознание и ощущения. И, не смотря на отключение сознания, ощутила, как в меня брызнула горячая струя. При очередном толчке впрыснутая жидкость расплеснулась по верхней части живота. Она будто взорвала оргазм. Я полностью отключилась.
Мне казалось, что оргазм терзал моё тело не только в животе, но и по всему телу. Оргазм был даже в пальцах ног.
Сколько длилось это состояние, не знаю. Более-менее пришла в себя. Мишка всё ещё двигался. Я не осознавала ничего, не чувствовала ничего, кроме непривычных бесконечно сладких ощущения в животе, которые волнами разбегались по всему телу.
Пара резких толчков, горячая струя, и я опять проваливаюсь в безмерное наслаждение. Мне показалось, что я не скоро начала возвращаться в реальность. Но едва вернулись ощущения, как меня опять сотрясла и выбросила обратно очередная порция невыносимых ощущений.
Я не могла ни считать, ни мыслить. Наверно, поэтому мне показалось, что я не меньше десяти раз пыталась вернуться в этот мир, а Мишкины старания возвращали и возвращали меня обратно. Я уже не чувствовала живота, не чувствовала движений ни в нём, ни снаружи. Только улётные ощущения непереносимых сладостных волн, бегающих по телу во всех направлениях.
Мишка замер, вжавшись в мои ягодицы. Он лишь чуть повизгивал, быстро по-собачьи дыша. Я начала приходить в себя. В животе чувствовалось присутствие чего-то горячего, разлившегося по всему верху. Все внутренности будто дрожали, в теле было полное бессилие. Я бы упала на диван, но понимала и чувствовала, что почти вишу на Мишкином члене.
-- Мишка! Хватит! Фу!
Мишка расслабился, перестав вдавливаться в меня. И мне показалось, что внутренности моего живота качнулись в сторону таза вместе с Мишкиным стержнем. Я чуть качнулась вперёд и не ощутила сопротивление. Похоже, что мы не склещились. Наверно, его узел не смог в меня проникнуть. Это даже обрадовало. Пёс отделился от меня и ушёл на свой коврик.
На следующий день я побоялась повторить близость – мне показалось, что было много крови при первом разе. Зато через день удержаться не смогла.
Всё произошло так же, только крови и боли уже не было. Меня радовало, что мы не склещиваемся, как мама или Зина. Я сделала вывод, что Мишка не может затолкнуть в меня узел. Наверно, я ещё не дозрела до этого – родовые пути ещё узки.
Мама не заметила, что я тоже стала пользоваться её собакой. По ночам, когда не спалось, стала замечать, что мама, как когда-то Зина, подолгу не могла разделиться. Видимо, после меня узел не успевал восстановиться, поэтому распухал больше обычного. Но, кажется, секс с Мишкой ей не перестал нравиться. Зато я теперь не могла удержаться, получая необычайно сладостные ощущения.
Так продолжалось месяца три. Порой мне казалось, что наслаждение с каждым днём становились всё притягательнее. Видимо, я так увлеклась сексом, что перестала контролировать себя. Однажды во время оргазма, видимо, так расслабилась и раскрылась, что Мишка, всё-таки, затолкнул в меня узел. Кажется, я тогда потеряла сознание от излишне сладостных ощущений. Отключилась на пару секунд. Когда пришла в себя, Мишка ещё дёргался, изливая обжигающее семя под самое сердце. Это было так запредельно, что не думалось ни о чём. Я лишь впитывала новые ощущения. Поэтому даже не поняла, что и последствия будут иными. Не поняла это даже тогда, когда пёс развернулся, провернув во мне узел. Я опять едва не потеряла сознание от новых ощущений.
Лишь когда Мишка стал дёргать из меня свой член, поняла, что я «на крючке». В первый момент даже напугалась: а вдруг он не сможет выдернуть? Особенно страшно стало часа через полтора. У меня затекли колени и спина, ныло между ног, а разделения не происходило. Я расплакалась. Рассердившись на себя, дёрнулась вперёд, как могла, в тот момент, когда Мишка в очередной раз повторил попытку вырваться из плена. От резанувшей боли едва не лишилась сознания. Наверно поэтому не сразу обратила внимание на стекающую по ноге струйку. Надеясь, что это сперма, посмотрела на ногу не сразу, а когда чуть отдохнула. Вид струйки крови привёл в ужас.
Лишь в ванне осознала, что это была не струйка, а несколько капель. Неужели что-то повредилось? Пока подмывалась, лихорадочно раздумывала, что делать, как объяснить кровотечение маме. Но к моему удивлению кровотечение быстро остановилось. Тогда дошло, что мишкин узел окончательно уничтожил остатки девственной плевы.
Через день я забыла о случившейся неприятности и снова была под Мишкой. На этот раз «не пустила» в себя узел. Наверно, неделю у меня получалось. То ли опять забылась, то ли было слишком сладко, но до сих пор не поняла, как узел оказался во мне. С ним ощущения были многократно слаще. Но и последствия были соответствующие.
Постепенно привыкла. Всё реже удавалось обходиться без склещивания. Зато оргазмы с ним были просто одуряющими. Чаще всего разделение происходило в конце второго часа. Только когда у мамы были месячные, удавалось освободиться раньше.
Я привыкла к этим склещиваниям. Боль чувствовала только в момент выхода узла, да и то лишь мгновение. Зато начало было одуряющим. Чтобы не терять время, я брала с собой учебник и, пока приходилось выжидать вынужденное безделье, читала заданное на дом. К тому же приспособилась упираться ступнями в задние лапы собаки. В этом случае он не тащил меня по комнате.
До моих пятнадцати лет мама не замечала, что я тоже пользуюсь Мишкой. Никогда не бывало, чтобы мама приходила рано, а тут пришла. А мы с Мишкой только сцепились. В этом состоянии он мог порвать мне всю промежность. Мама бросила пакеты и закричала. Мы с Мишкой в испуге рванулись в разные стороны. Боль была такая, что я потеряла сознание. Очнулась лежащей на диване. Мама шлёпала меня по щекам и причитала:
-- Доченька! Прости меня! Прости! Прости! Накатило что-то!
-- Это ты меня прости. А тебя-то за что?
-- Из-за меня ты чуть не умерла. Не знаю, что накатило. Ревность какая-то. Представляешь? К собаке! Я не подумала, что ты взрослой становишься. Тебе очень больно было?
-- Я не поняла. Испугалась.
-- Не очень больно я тебя ударила?
-- Ты? Я не почувствовала, не видела.
-- Ну, и слава богу! Как ты себя чувствуешь?
-- Нормально. А ты что так рано пришла?
-- Отпустили с работы. У нас юбилей фирмы, вот и отпустили. Я сейчас поесть приготовлю. Ты полежи ещё.
Мама упорхнула на кухню. По разговору поняла, что мама меня ударила, но у меня болело между ног, а больше никаких посторонних ощущений. Попробовала подняться. Если не считать боли больше привычной, то все ощущения были прежними.
После обеда мама завела разговор о случившемся. Я узнала, что у мамы несколько лет назад обнаружили миому матки. Попытки медикаментозного лечения результата не давали. Опухоль разрасталась, грозя перерасти в злокачественную. По какой-то причине удалять её хирургическим путём было нельзя. Когда её величина приблизилась к размерам пятимесячной беременности, врачи заявили: либо срочно находить мужика, либо удалять матку. После такого приговора к ней подошла одна из присутствовавших на консилиуме медсестёр и предложила связать маму с одной из знакомых, которая вылечилась с помощью собаки. Мама ухватилась за её предложение, как утопающий за соломинку. Ведь при её внешности рассчитывать найти приличного мужчину нереально, а дурной мужик может стать лишь обузой. Хорошие мужчины живут в семьях, остались только отбросы. Так появился в нашей семье Мишка.
Собака прошла специальную дрессировку и стоила бешеные деньги. С ним был даже паспорт, где были указаны его основные данные и возраст. Мне показалось, что он не очень соответствовал паспортным данным. Для полутора годовалого пса, каким привела его мама, он был слишком умным и умелым. Хотя, может порода такая.