Теплым июньским утром с первыми петухами просыпалась деревня, несмотря на субботний день. У всех свои заботы и каждый выходной для сельчан на вес золота. Слишком много работы нужно успеть сделать: выгнать в стадо коров, накормить поросят и кур, успеть прополоть траву в огороде. Едва начинает светать и люди уже на ногах – у каждого полон рот забот.
Рано сегодня поднялся и Александр Пантелеевич, уже стучит молотком и пилит ножовкой доски. Встали вместе с женой Надеждой ни свет ни заря и принялись во дворе строить навес. Старшая дочь Людмила выходила замуж, и к полудню нужно было оборудовать место для гостей. Чтобы не светило солнце в глаза приглашенным, сверху навеса растянули большую палатку. Расставили столы, а из плах соорудили длинные скамейки, укрыв их половиками. Пантелеевич оценивающе оглядел свадебный навес и, оставшись довольным, с размаху вогнал топор в огромную чурку.
- «Ну, вроде бы все готово. Можно за столы садиться. Надя, а может, нальешь сто грамм?» – видя, как резко изменилось лицо жены, он громко рассмеялся, обнажив при этом свои крепкие широкие зубы, которыми он очень гордился. Иногда, будучи в подпитии, Пантелеевич удивлял деревенских мужиков крепостью своих зубов. Мог на спор разжевать лампочку или несколько бритвочек (нисколько не поранившись при этом), а иной раз, выпив из граненого стакана водку, сгрызть его до самого донышка. Хруст стекла во рту будоражил мужиков, женщины не могли смотреть на это представление, со страхом и ужасом они отворачивались и уходили прочь. Любил Пантелеевич и поскрипеть зубами, делал он это так громко и оригинально, будто играл на губной гармошке. По характеру своему он был добрым и отзывчивым человеком, но напившись, становился диким и неуправляемым.
Надежда, после слов мужа, тяжело вздохнула: - «Саша, не надо с утра начинать. Гости придут, тогда и выпьешь» - она, взяв пустой подойник, присела рядом с ним на крыльцо. - «Ладно, я просто так сказал. Пойдем, перекусим чего-нибудь, я есть захотел».
Пришел из города рейсовый автобус, приехало несколько долгожданных гостей. Первыми зашли в дом жених с невестой. Людмила была худенькой девушкой маленького роста с длинной черной косой. Ее муж Алексей рядом с ней смотрелся настоящим великаном – ростом она не доходила ему и до плеч.
Пантелеевич с первого взгляда невзлюбил будущего зятя за его глубоко посаженные глаза (скрывающиеся за толстыми линзами очков), и за тонкий, почти женский голос, вырывающийся из довольно мощной грудной клетки. Также не любил его за лишнюю болтливость, когда тот, чуть выпив, начинал трепать языком. Рассказывал про свои подвиги в молодости, частые драки и друзей-боксеров. Приехали из города и другие родственники, двоюродные братья с женами, родные сестры с мужьями, сватья, а также друзья жениха и невесты. Пришла на свадьбу родная племянница Надежды Алла, недавно приехавшая из Тамбова. За короткое время она успела прославиться на всю деревню своими неразборчивыми связями с холостыми парнями, а также не обходила стороной и женатых мужчин. Вскоре прибыли два брата – племянники Пантелеевича. Старший, Виктор, был настоящим щеголем , ходил всегда чисто выбритым и наглаженным, тряся огромной шевелюрой вьющихся на голове волос. Младший, Васька, был полной противоположностью брата. Худой и очень смуглый на вид (чем-то похожий на папуаса), он с детства был неряшлив и постоянно грыз на руках ногти. Бог наградил его талантом – Васька в совершенстве владел художественным свистом, его даже записывали на магнитофоны. С измальства он мучился чирьями, и сейчас его тонкая шея была сплошь усеяна фурункулами. Пантелеевича братья называли не иначе, как Леля Шура.
На крыльце послышались звуки гармони, это появился кум Николай с женой Раисой. Музыкант он был от бога, играл на любом музыкальном инструменте, хотя был самоучкой. Пока невеста переодевалась в спальне, подошел весь приглашенный народ. Видя, что все в сборе, Пантелеевич дал отмашку. Надежда пригласила гостей за свадебные столы.
Начались бесконечные поздравления, каждый хотел выпить с женихом. Не часто деревенские девушки выходили замуж за городского парня. Невеста лишь поднимала бокал с шампанским, зато жених старался за двоих, не пропуская не единой стопки. Необхватная в талии женщина, с пятым размером груди, переваливаясь с боку на бок, словно осенняя утка, вынесла к столам на огромном блюде целую гору золотистых в масле блинов. Поддев блин на вилку, женщина наливала стопку водки и толстой ручищей подносила ее ко рту гостя. Выпив и закусив, каждый обязан был сделать подарок молодой паре. Во времена семидесятых годов денег у деревенских жителей попросту не хватало, подавали кто что мог. Клали на блины по пять-десять рублей, а иные, не имея и этого, кидали на блюдо трешку. Кто-то подарил подушки, другие положили тонкое верблюжье одеяло, а третьи покрывало или скатерть. Опоздавшим к столу наливали полный стакан самогонки и люди, морщась, цедили сквозь зубы противную вонючую жидкость белесого цвета.
Пантелеевич, еще до начала свадьбы убрал со двора свою собаку Альфу и привязал ее цепью у скотной постройки. Непривыкшая к шуму собака рвалась с привязи, лая на всех подряд, однако, когда кум Николай заиграл на гармошке, она сразу умолкла. Под звуки музыки народ запел песню «бродяга», Альфа во весь голос начала подвывать. Старые люди поспешно стали креститься, молодежь довольно похохатывала. Пьяный жених подсел на скамью к своему тестю и начал его обнимать. Пантелеевич, не терпевший телячьих нежностей, не долго думая, коротко ударил зятя головой. Взбрыкнув ногами, жених свалился на землю, ободрав себе пьяную харю. Началось всеобщее веселье, не зря говорят пожилые люди – свадьба без драки не бывает. Жених Алексей решил сорвать злость на ком-нибудь другом и увел гармониста Николая в палисадник. Желая показать себя, начал демонстрировать знание приемов самбо. Подкачала замедленная реакция и оба борца , обнявшись, свалились вниз лицами в большой куст полусухой смородины. Изрядно помятые и исцарапанные с трудом вылезли из куста. Племяш Пантелеевича, Васька, не разобравшись в чем дело, решил защитить жениха. Попавшимся под руку березовым поленом он шарахнул кума по голове. Гармонист опять завалился в смородину. Полежав минуту, Николай встал, держась за голову и со словами: - «А теперь держи, племянник» - подошел вплотную к Ваське. Костистый кулак с изображением якоря, описав дугу, звучно прилип к Васькиной сопатке. Словно юла, племянник Пантелеевича пошел винтом, приземлившись у забора. Из носа потекла красная юшка, а из глаз от обиды ручьем побежали слезы.
- «Вы что, сучьи потрохи, делаете. Васька, а ну марш в дом. Я вас сейчас в бога душу мать…» - крикнул Пантелеевич и загнул матом. Подошедший Виктор взял брата за руки и повел в дом, Васька шел, размазывая по щекам красные сопли.
Племянница Алла в это время сидела под большой черемухой с другом жениха Юркой. Остаться наедине не было никакой возможности, то и дело подходили люди и затевали разговор. Девушка стреляла глазами по сторонам в надежде найти укромное место для уединения. Неожиданно ее взгляд наткнулся на высокую лестницу, ведущую на чердак дома. В летнее время на крыше ночевал младший брат невесты. Алла была девушкой боевой и не страдала комплексами. Подойдя к столу, она взяла бутылку вина и потянула за руку парня: - «Юра, пойдем на чердак, нам там никто не помешает». Сунув пачку сигарет в вырез платья, девушка смело подошла к лестнице, увлекая за собой Юрия. Страсти разгорались от выпитого спиртного, все приличия были забыты. Быстро взобравшись наверх, молодые люди закрыли двери чердака на крючок.
За свадебным столом веселье было в полном разгаре. Седая пьяная старуха, с единственным зубом во рту, плакала за столом: - «Альфы нет на месте, наверное, съели. Мяса то вон сколько на столе. Лешка, где Альфа? - это была мать жениха - Люда, дочка, где же Альфа?». Людмила брезгливо отворачивалась, не желая встречаться взглядом с пьяной свекровью.
Александр Пантелеевич был уже изрядно пьян и решил немного прилечь отдохнуть. Зайдя в зал, увидел своих племянников, сидящих на диване. – «Сидите, племянники?» – спросил он и по-дружески шлепнул ладонью по тонкой шее Васьки, сплошь покрытую чирьями. – «Ой, оё, ёй» - благим матом заорал Васька. От нестерпимой боли он едва не потерял сознание. – «Ты что орешь, засранец?» - спросил ничего не понявший дядька и присел рядом на диван. Пантелеевич еще раз крепко шлепнул его по шее. – «Ой, ой» - пуще прежнего закричал племянник. Витька соскочил с дивана и нагнулся над Пантелеевичем: - «Лелька, ты что делаешь? За такое по морде можно получить. Совсем чокнулся старый».
- «Меня по морде? Ах ты, щенок! Да я сейчас вас обоих… - бешено сверкая глазами стал материться Пантелеевич – ты на меня руку поднимать, потрох собачий» – громко заскрипел он зубами. Откинувшись назад и подтянув к себе ноги, Пантелеевич с силой ударил каблуками по лицу Виктора. Ударившись о стену, старший племянник сполз на пол, усевшись на задницу. Достав из кармана маленькое круглое зеркальце, он принялся рассматривать свой ободранный нос. Прикладывая носовой платок, он сокрушенно бормотал: - «Как же я теперь на улицу выйду с таким носом. Меня засмеют. Ах, Лелька, Лелька. Я же со злости так сказал, а ты… Ты уж прости». Но Пантелеевич уже озверел и не хотел примирения. Только с помощью жены Надежды двум братьям удалось успокоить взбесившегося дядьку. Кое-как уговорили его опять идти к столу.
Веселье продолжалось, некоторые гости едва стояли на ногах, а кое-кто уже спал, уронив голову в тарелку. Жаркое июньское солнце беспощадно палило своими лучами затуманенные головы приглашенных. Внезапно раздался громкий, похожий на выстрел, хлопок, за ним еще один. Люди выбежали из-под навеса, в недоумении озираясь вокруг. И вдруг, из-под шифера дома на углу вырвался язык пламени. Женский визг резко оборвал веселье, народ бросился к загоревшемуся дому. – «Пожар, пожар! Крыша горит. Скорее воды». Юрка с Алкой первыми бросились тушить пламя. Благо, что водопровод был в пяти метрах от огня. Юрик, раздевшись до трусов, уже поднимался по лестнице с полным ведром воды. Люди встали в цепочку и передавали друг другу ведра с водой. Пантелеевич в это время был уже настолько пьян, что, увидев как горит его дом, безразлично махнул рукой и сказал: - «Мать его ети. Гори оно все синим пламенем» - и, повернувшись, пошел в дом спать.
Еще раздалось несколько громких хлопков, это от температуры взрывался шифер. Лишь только жена хозяина дома, Надежда, стояла с бледным лицом и поистине переживала за свой кров. Наконец кто-то догадался подсоединить водопроводный шланг, и Юрка, как настоящий пожарный, смело кинулся наперекор огню. Видимо догадавшись, что пожар возник по причине брошенного непотушенного окурка, он почувствовал свою вину и вел себя по геройски. Ведь это они с Аллой находились на крыше дома и были там довольно долгое время. Сам Юрка не курил, но не снимал с себя ответственности, хотя во всем была виновата девушка. Во время своих действий он получил несколько легких ожогов и подпалил волосы на голове, и ногах. Справившись с огнем, он слез с чердака и принялся отмывать с себя копоть. Поискал глазами Аллу, но не нашел ее в толпе гостей. Видимо, почуяв свою вину, Алка моментально исчезла из поля зрения.
Переживший небольшой стресс, народ с радостью сел за столы. Выпивали за чудесное спасение дома и гостеприимство хозяев. Уже стало темнеть, а гости продолжали гулять, и никакой силой нельзя их было вытащить из-за столов, пока на них еще стояло спиртное. И только в полночь уставшая хозяйка дома смогла выпроводить последнего гостя, просившего выпить на посошок еще хоть сто грамм.