«Папа, папа-это Дед Мороз!», - кричал мальчик, указывая пальчиком на памятник писателю. А бронзовую фигуру певца он принял за Бетмана!
А дело было так...
Иногда в полночь, когда улицы уездного старинного Бежецка, погружаются в беспроглядную темноту, в тайных уголках городских аллей происходят необычные, странные вещи…
Человеку увидеть это невозможно, разве что почувствовать душой...
- Лева! Голубчик, прекратите шутить! В вашем возрасте не солидно нас так разыгрывать!- обращаясь в пустоту говорит Вячеслав Яковлевич Шишков и в растерянности разводит руками.
- Ну, право же, мы вас ждем, ждем, озябли! Где вы?! Ау!- шмыгая носом кричит на весь бульвар Анна Андреевна Ахматова.
- Лев Николаевич, дорогой, извольте объясниться! - поправляя пенсне, настаивает Антон Павлович Чехов.
- Ответственно заявляю вам, господа, старик как всегда взбаламутил всех , а сам где-то чаи гоняет! - подытоживает Луначарский, посматривая на именные часы.
- Зачем наговариваете на человека, может занемог, радикулит или мигрень! - бросился защищать коллегу Николай Гаврилович Чернышевский.
- Милостивый государь, вы всему найдете оправдание, тогда соизвольте дать нам совет: как долго ждать Льва Николаевича? Что нам делать?-
резко выпалил Николай Степанович Гумилев.
- Господа, не надо ссориться, не гоже. Посмотрите, какая чудная ночь, парк, присаживайтесь на лавочки , давайте побеседуем, столько лет не виделись! Вспомним приятные моменты жизни! - успокаивает собравшихся Александр Николаевич Радищев.
- Верно, с прошлого века, голубчики мои, я не играл на своем фортепьяно! Вот бы сейчас в зал консерватории переместиться! - мечтательно произнес Чайковский.
Он провел пальцами по воздуху и промурлыкал мелодию из "Лебединого озера". А вслед за великим композитором листочки берез и вековых лип прошуршали « Осеннюю песню» из цикла « Времена года»
- Прошу прощение за опоздание! - снимая на ходу для приветствия шляпу , к компании великих призраков присоединился Александр Сергеевич Пушкин. Говорит быстро, торжественно:
- У друга в Теблешах гостил, премилые места, а воздух, воздух- « люблю я пышное природы увяданье!» В сотый раз подписывал Петру Плетневу экземпляр поэмы « Евгений Онегин»…
Старик Шишков вздрогнул и забубнил себе под нос:
- А мы, любезный вы наш, Александр Сергеевич, и не заметили, что вы опаздывает. Вы всегда с нами, везде и повсюду, золотое перо Российской поэзии! Можно сказать, с томиком ваших стихов под мышкой живет весь мир! Хотя, рады видеть в полном здравии!
Пушкин почтенно поклонился скульптурным знаменитостям и старожилам бежецких парков и подумал, а почему в этом городе нет памятника Пушкину? Только переулок в мою честь назвали! Надо будет замолвить о себе словечко городскому голове.
Его далеко идущие планы нарушил голос полководца.
- Эй, что мы попусту теряем время! - заявил Чапаев, и отодвинув Пушкина, приблизился к Шишкову:
- Мне интересно, почему Лев Николаевич побеспокоил всех нас - заставил вот вас, к примеру, господина Шишкова, идти из городского парка по темным улицам Бежецка на Липовую аллею! Сам-то где! Шутить с нами изволил!
Василий Васильевич Чапаев проверил на месте ли револьвер.
Луначарский в этот момент обвел суровым взглядом кроны темных деревьев.
- Я лично на Льва Николаевича не в обиде, с удовольствием размяла свои ножки, а-то все сижу нога на ногу, спина затекла!- пританцовывая и стуча каблучками по новенькой брусчатке, прогундосила Ахматова.
- И я не тороплюсь ! Пятнадцать лет стою в сквере один, смотрю на работяг, идущих на завод , - доложил окружающим великий баритон Алексей Петрович Иванов, гордо вытянув подбородок, и продолжил:
- Благо, что хоть окурки от сигарет о мои туфли не тушат, иногда правда, у каблука оставляют пустую бутылку пива. Омерзительно!
Он готов был уже исполнить арию «Демона», но осёкся. Не стоит будить и пугать спящих горожан! Решил , что утром тихонько споет: "Широка страна моя родная…»
Бронзовая интеллигенция беззвучно, авансом зааплодировала народному артисту СССР, в свое время солисту Большого театра.
- Хорошо вам, Алексей Петрович, у вас руки и ноги есть, а у меня одна голова - бюст называется, и на балалайке -то не поиграешь! - жалобно произнес Василий Васильевич Андреев, - как чудно было бы разместить здесь под липами мой русский оркестр народных инструментов, и ух, заиграть, чтоб звезды заплясали!
- Дорогие мои, не жалуйтесь, я сижу в парке уже семьдесят лет в задумчивой позе, а потому с трепетом в душе прошелся сегодня по родной улице, посмотрел на дом отчий, школу, где учился,-
вздохнул Вячеслав Яковлевич Шишков и продолжил:
- Здания сохранились, но обвешали! Заглянул в библиотеку, моим именем названную: полистал свои книги- «Угрюм река», « Емельян Пугачев», «Сибириада». На видном месте размещены. А вот читают ли меня сегодня?!
Шишков нахмурил брови. Его раздумья прервал язвительный голос Чернышевский:
- Что это мы, разболтались и забыли о нашем великом литераторе-зеркале народной души!
- Я серьезно обеспокоена: мы ведь не перепутали, назначенное Львом Николаевичем место для встречи ? - тревожно спросила Ахматова, -
Лев, сыночек, пройдись вглубь аллеи, может там где-то наш писатель заблудился?!
- С учетом возраста, а также в силу своей вредности , дедушка Толстой мог и перепутать - где начинается улица, названная в его честь - справа или с лево от места встречи?! - сказал Лев Гумилев , и быстро пошел в сторону набережной реки Остречина.
- Други мои, а почему я вижу здесь , в самом начале Липовой аллеи деревянную балалайку, мне помниться Лев Николаевич возвышался именно на этом месте!- осведомленно произнес Чайковский.
Почтенная публика изумленно посмотрела на метровое сооружение. Деревянная балалайка, почерневшая от времени, с порванными струнами и отвалившимися буквами на адресной табличке стыдливо пропела « трям-брям».
- Действительно, музыкальный инструмент! - утвердительно промолвил Василий Андреев.
Виртуоз балалаечник 20 века, прикоснулся к грифу инструмента и вздохнул:
- Согласно выцветшей надписи, Памятник балалайке установлен здесь в 2011 году, в год моего 150-летия.
- Это очееень интересно, очень интересно! А где же тогда наш Лев Николаевич? Его памятник тут стоял! - огорченно выпалил Николай Степанович Гумилев.
Он припомнил свои детские годы и прогулки с мамой, сестрами и братьями по родному Бежецку. Вспомнил и свою вторую жену Анну Энгельгард, доченьку Леночку и тайно взглянул на дорогую, вечно любимую Анну Ахматову.
Ахматова пресекла его желание возобновить отношения, прекрасно зная, что он в очередной раз прочитает ей свое лирическое стихотворение:
« Я сам над собой насмеялся,и сам я себя обманул, когда мог подумать, что в мире, есть что-нибудь кроме тебя».
Анна первая решила начать разговор и обратилась к своему бывшему мужу:
- Мы и так навечно вместе с 2003 года - благодаря монументальной композиции установленной на Большой улице Бежецка в парке ветеранов. Ты, Николай изображен молодым, а наш сын- в возрасте, когда уже был историком. Горожане проходя мимо, почему-то говорят, что он похож на Ельцина, но не помню такого писателя в нашем окружении! Ну а я, напряженно сижу, смотрю на этот деревянный город , хотя мне так порой хочется сбежать в Питер или Париж!
Ее мечты прервал скрипучий простуженный голос Василия Ивановича Чапаева:
- Что вы так переживаете, памятник Льву Николаевичу Толстому , скорее всего обведшал, развалился и его снесли, а на восстановление в бюджете - денег нет!- смело подытожил Чапаев.
- Господа, какие дикие нравы у современников! Стоял старик и напоминал своим постаментом людям о "Войне и мире", заставлял задуматься о « Детстве», « Отрочестве», « Юности», а его, как Анну Каренину -под поезд, сглаз долой! - возмутился Радищев.
- Вам Александр Николаевич, только бы всех обвинять, город большой, палисадников много, может куда и переместили скульптуру Толстого, подождем Леву Гумилева, может он и найдет старика,- пропел баритоном Иванов.
Между тем, силуэты призраков: писателей, поэтов, композиторов и российских знаменитостей 19-20 века, в растерянности продолжали смотреть на деревянную балалайку.
Пушкин поправлял пелерину своего черного плаща, рядом с ним по стойке смирно стоял Лермонтов, Шишков присел на лавочку, Радищев, Чернышевский и Луначарский объединились в небольшую парт- ячейку, а Чапаев разминал папиросу и стеснялся закурить при столь важных персонах, Чайковский, Иванов и Андреев вслушивались в музыку осенней листвы, Николай Гумилев все-таки обнял Ахматову за плечи, а их сын медленно шел по аллее, разводя руками, показывая всем своим видом, что поиски оказались напрасны.
Светало. Пора возвращаться на прежние места , чтобы не испугать до полусмерти горожан.
Раздосадованные призраки великих людей медленно направились по своим адресам прописки в городе Бежецке.
И возможно, каждый печально думал о том, как бы так устроить, чтобы новые люди не забывали их имена, и их творчество.
Чтобы малыш на плечах у отца не тыкал пальчиком в сторону памятника Шишкова с радостным возгласом: «папа, папа-это Дед Мороз!», и бронзовую фигуру певца Иванова не принимал за Бетмана!
Тем временем Лев Николаевич Толстой, перемещенный после демонтажа в заводской ангар, писал новый роман " Время кривых зеркал" и скрежет железного пера по бетонному листу раздавался эхом по всему городу.
Вот так , иногда по ночам , пока не горят фонари, скрепит минувшая жизнь.
Слышат ли это горожане! Не знаю! Но я услышала...