Квадрат-2-Балзверей

Из управления Блэйку позвонили как раз в тот момент, когда он, с полагающейся вечерней чашечкой жасминового чая, уселся в любимое кресло перед телевизором.
Такой чай обязательно нужно наливать очень горячим и ставить поблизости, потому что приятно, пока он стынет, улавливать в воздухе этот таинственный аромат Востока, а потом, прикоснувшись губами, почувствовать глубину и покой чего-то такого, что несет на себе отпечаток тысячелетий.
– Где убийство, вы говорите?.. В каком «Леопарде»?.. Ах, в клубе «Леопард».
Повесив трубку, он посмотрел на чашку и понял, что она еще так горяча, что даже не удастся сделать маленького глоточка.
Переодеваться в служебную форму не было времени, да и особой необходимости, поэтому, по причине ночного прохладного воздуха, он только накинул кожаную куртку, а остальное по-домашнему – тертые джинсы и такого же синего цвета хлопковая рубашка.
Ждать у крыльца не пришлось, с дальней стороны улицы почти тут же вынырнула и двинулась к нему машина с полицейской мигалкой.
– Ты уже здесь, Макс? – открывая заднюю дверцу, произнес он в ответ на обычную белозубую улыбку своего помощника. – Интересно, когда это ты успел напялить форму?
– Пятнадцать секунд, патрон. Вы бы тоже смогли, если б послужили в свое время в морской пехоте.
– А жвачка во рту зачем? Ты же ее не выносишь.
– Пивка хватанул. Кто же знал, что на ночь глядя вызовут.
– Ишь, все успел, – недовольно проворчал лейтенант, вспоминая про оставленный дома чай, и обратился уже к полицейскому за рулем: – Сколько нам езды до этого «Леопарда»?
– Минут пятнадцать, сэр. Он на краю озер. Но вдоль них хорошая дорога.
– Да, я примерно себе представляю.
– Вы там бывали, патрон? – сразу поинтересовался помощник.
– Нет. Это же клуб для богатых людей. И преступлений, на моей памяти, там никогда не случалось.
Минут через семь они выехали из города, дорога немного пошла вниз под уклон и почти сразу же впереди засверкали огоньки набережной и отражающая их свет вода. Здесь допоздна работал большой популярный в городе ресторан, а ярдах в ста от него – молодежная дискотека.
– Туда тебе сейчас больше хочется, а, Макс?
Тот отрицательно мотнул головой.
– Что так, к девушкам пропал интерес?
– Не пропал, а... был я тут как-то...
Лейтенант повернул голову и внимательно на него взглянул.
– Натворил что-нибудь?
– Как вы можете, патрон, вы ж меня знаете.
– Поэтому и спрашиваю.
– Не натворил, а так...
– Ну-ну, раскалывайся.
– Да, идиот один привязался к девице. Я в гражданском, естественно, был, и без документов.
– И что?
– Ничего. Стукнул всего пару раз.
– А физиономию почему сейчас в сторону воротишь?
Помощник вздохнул и неопределенно повел плечами:
– Там еще его приятель вмешался, и охранник пытался меня на выходе задержать.
Полицейский на переднем сиденье весело хмыкнул, а лейтенант укоризненно качнул головой.
– Припоминаю, числилась у нас в сводке месяца два назад драка на дискотеке.
– Ну, дело прошлое, патрон, чего вспоминать.
Теперь они выехали уже на дальнюю от города сторону озер. И все гуще по бокам дороги становился освещаемый фарами благородный сосновый лес.
– Красивое местечко подобрал себе этот клуб, – поделился впечатлениями водитель.
Место действительно было очень красивое. Они прошли поворот и почти сразу оказались на большой, залитой электрическим светом площадке для автомашин. А дальше, заметил Блейк, за длинной решетчатой оградой, начиналась просторная и превосходно оформленная зона отдыха, с большим двухэтажным, видимо, главным клубным зданием, кортами и очень ухоженными аллейками и дорожками. В придачу – со своей собственной набережной, не такой широкой, конечно, как общая городская, но тоже не маленькой.
– Красиво жить – не запретишь, – опять высказал свою точку зрения водитель.
– И морды здесь, должно быть, не бьют, – согласился Блейк.
– Однако же убивают, патрон.
– Убийство в таком шикарном местечке, Макс, наверняка не из пошлого обывательского разряда.
– А из какого?
– Скоро узнаем.
Клуб явно закончил свою работу, потому что машин на площадке было всего лишь несколько. И среди них, две полицейские, от успевшей уже приехать оперативной бригады.
Пока Блейк не спеша вылезал, какой-то человек в дорогом вечернем костюме подбежал к Максу и представился главным администратором клуба.
– Прошу вас сюда, офицер. Мы, конечно, если хотите, откроем ворота, но проехать вы все равно сможете только до набережной. А идти придется в беседку, что на самом краю нашей территории. Там все произошло. – Потом он окинул подозрительным взглядом Блейка. – Это с вами?
– Это начальник отдела по насильственным преступлениям лейтенант Блейк.
– Ах, простите, сэр. Сегодня такой ненормальный день, вернее, такой вечер, что я уже плохо соображаю.
– Ничего. Пойдемте. Так вы здесь администратор?
– Да-да, сэр.
– Погибший был членом клуба «Леопард»?
– Совершенно верно. Его имя Стаут, Джон Стаут.
Прогулка к месту преступления оказалась не очень быстрой. Сначала они дошли по дорожке почти до набережной, потом, параллельно, шли по другой еще ярдов триста, на самый край территории, где, среди редких опрятных елочек, поместилась небольшая округлой формы беседка.
Блейк, не доходя, остановился и осмотрел ее и местность вокруг.
Рядом внизу заканчивалась набережная.
Он, когда еще шел сюда, отметил, что на этом участке очень много швартованных катеров и лодок.
– А там, – он указал вглубь на кроны сосен, – уже не ваша территория?
– Нет, там уже близко забор.
– Через который может перебраться любой желающий?
– Совсем нет, сэр. Это только на участке перед центральным зданием у нас поставлено чисто декоративное ограждение, но там всегда дежурит охрана. А на остальном протяжении – высокий глухой забор, и по внутренней линии от него стоит сетка из колючей проволоки. Так что, перебравшись через забор, человек окажется между ним и непроходимым препятствием. К тому же, еще и под обзором одной из телекамер.
– Камеры сегодня ничего не зафиксировали?
– Ничего, сэр.
– Все равно, пошлите своих людей проверить проволоку на всем этом участке.
Администратор послушно вынул из кармана мобильный телефон и что-то стал в него наговаривать.
А Блейк, тем временем, снова взглянул на беседку. Она была хорошо освещена изнутри, но даже с близкого расстояния едва просматривались силуэты уже работавших там полицейских. Стекла очень странные – толстые и раскрашенные... ага, витражи.
Да, людей внутри практически не видно. И вообще удобное для убийства местечко.
– Ну, пошли, – посмотрев на переминающегося от нетерпения помощника, наконец, сказал он. – Как у тебя, Макс, с полицейским нюхом, пивом «не заварил»?

Криминалисты приступили к работе совсем недавно, поэтому Блейк не стал тормошить их вопросами, а только поздоровался. Труп он увидел сразу, как только они оказались внутри.
Макс тут же к нему направился, а лейтенант сделал лишь несколько шагов от порога.
Вдоль всей внутренней окружности беседки шел бархатный обводной диван. На нем, прямо напротив входа, откинув на округлый верх голову, полулежал человек, или полусидел – одинаково правильно.
Костюм темно-серого цвета. C блестящим немного оттенком. Дорогой, элегантный... Две дырочки видны с левой стороны.
– Две пули в сердце, – тут же сообщил помощник. – И... одна в нижнюю часть живота.
– Судя по гильзам, лейтенант, – добавил кто-то из криминалистов, – стреляли отсюда, от середины беседки. Двенадцатый калибр.
Блейк, продолжая разглядывать издали труп, сел на диван и слегка поерзал.
– Стоял он во время выстрелов или сидел? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он, продолжая опробовать диванчик.
– По наклону входных от пуль завтра ответим точно.
– А примерное время смерти?
– Подождите немного, лейтенант, – попросил медэксперт, который уже возился с препаратами в своем чемоданчике, – через минуту скажу.

Оказалось, смерть произошла полтора часа назад, плюс-минус пятнадцать минут.
– Значит, – лейтенант посмотрел на часы, – раз сейчас половина первого, убийство произошло в одиннадцать вечера. Плюс-минус пятнадцать минут? За эти пределы можно ручаться?
– За эти можно. Но точнее сказать нельзя.
Макс уже поднял что-то, лежавшее на диванчике рядом с трупом.
– Маска, патрон. Детская волчья маска.
Он продел через голову резиновое крепление и натянул ее на себя.
– Тебе идет. Только, хоть ты и в перчатках, не залапывай ее слишком.
– Это не детская маска, сэр, – возразил администратор, деликатно оставшийся стоять у порога. – Это карнавальная маска. У нас сегодня вечером происходил так называемый «Бал зверей».
– Расскажите, пожалуйста, что это такое.
– Попробую, сэр... Это очень веселый праздник. Мы проводим его каждый год в середине августа.
– Один раз в год?
– Совершенно верно.
– Извините, что перебил.
– Собираются, обычно, все члены клуба. Каждый придумывает себе маску. Какого-нибудь животного. Потом люди пытаются узнать друг друга. И до одиннадцати часов составляют свои списки. В одиннадцать маски снимаются, затем фейерверк и легкий ужин. Ну а потом выясняют, кто кого опознал. Опознанный должен опознавшему выпивку.
– А если оба опознали друг друга?
– Задолженность гасится. Это игра, сэр. Хотя в прошлом году два члена клуба пили потом за счет других целый месяц. Но все равно, это только игра. Потому что, вы понимаете, они все богатые люди.
– А в котором часу всё это началось?
– Съезжались с девяти до десяти вечера. У нас тут развлекательные программы, шуточные соревнования на катерах, очень хорошие артисты, ну и… пьют немного, разумеется.
Лейтенант, внимательно слушая, тем не менее, все время пробовал диван, слегка имитируя мертвое тело напротив.
Фотограф уже сделал снимки во всех нужных ракурсах, и Макс с двумя другими криминалистами принялcя осторожно исследовать карманы.
– Теперь, – попросил Блейк, – когда и как был обнаружен труп?
– В пять минут первого ночи. В двенадцать все стали разъезжаться. А наша охранная служба всегда начинает осмотр с концов территорий.
– Никто из гостей не слышал выстрелов и не сообщал ни о чем подозрительном?
Администратор решительно мотнул головой:
– Нет, сэр, никто. К тому же, в одиннадцать часов начался трехминутный фейерверк: хлопки, свист, громкая музыка.
– Ха, любопытно, патрон! – раздался вдруг голос помощника. – В кармане пиджака убитого еще одна маска. Он помахал чем-то в воздухе. – Маска поросенка. И видите, в отличие от той первой, которая закрывает только лицо, она сплошная, натягивается на всю голову.
– Удивительно! – обескуражено произнес администратор.
– А что вы находите удивительным?
– Как, сэр? Эту вторую маску. Неужели мистер Стаут вел двойную игру?
– Вы же сами сказали, что это всего лишь игра.
– Простите, сэр, но играть надо по правилам. А это... как бы сказать, совершенно противоречит общему джентельменскому духу нашего клуба.
Лейтенант посмотрел на администратора и, по выражению его лица, понял, что тот и на самом деле шокирован.
– Расскажите мне про этого Джона Стаута. Кто он, как давно в клубе?
– Почти с момента его образования. Но клуб молодой, пять лет всего. Что же касается рода деятельности членов клуба, администрация не допускается к такой информации.
– Ну, это не проблема, – лейтенант встал, наконец, с диванчика, – и так узнаем. А чисто человеческие впечатления о нем?
– Очень приятные. Веселый, оптимистичный, хорошо по-спортивному сложен, как видите... – человек смолк, почувствовав несуразность последних слов в отношении мертвого.
– Из карманов мы все уже выгребли, – доложил помощник, – труп можно увозить.
– Спасибо, Макс. И сними, бога ради, эту глупенькую поросячью маску.
Сотрудники громко заржали.
– Примитивная шутка, патрон. К тому же, из известного армейского анекдота с противогазом.
– В крови убитого есть алкоголь, – сообщил медэксперт, – но в небольшом количестве.
– В каком, если перевести на виски?
– Примерно сто миллилитров.
– Это совсем немного для мистера Стаута, – прокомментировал услышанное администратор. – Обычно он пил больше. Но я никогда не видел его при этом пьяным.
Зазвонил его мобильный телефон…
– Лейтенант, охрана проверила проволоку. Она в полном порядке, и нигде никаких лоскутков одежды.

Следующее утро Блейк начал с просмотра списка членов клуба.
Здесь значились очень многие известные городские имена. Но были и неизвестные. Впрочем, что удивляться? Город за последние годы заметно вырос. И сильно двинулся по линии промышленного и всякого прочего бизнеса.
Семьдесят два человека в списке. Значит, придется посадить как минимум трех сотрудников на телефоны, чтобы провести предварительный опрос всех присутствовавших. Вряд ли стоит рассчитывать здесь на ценную информацию, но такой опрос – обязательная часть любых следственных действий, сколько бы опрашиваемых не было.
Личные вещи, обнаруженные у покойного: водительские права, бумажник с двадцатью долларами, носовой платок, ключи, авторучка, записная книжка – небольшая, изящная и совсем не потертая, почти новая.
Лейтенант было начал листать, но, увидев в дверях помощника, отложил в сторону.
– Как дела, Макс, что обнаружилось по этому Стауту?
– Сначала хочется вспомнить, патрон, как тот вчерашний администратор, опытный, несомненно, человек, принял меня за старшего в нашей полицейской группе. Я до сих пор под впечатлением.
– Понимаю, место мое занять не терпится?
– Терпится. К тому же, ох, трудно мне будет без вас.
– Макс, не нахальничай, а говори по делу.
– По делу почти ничего интересного, патрон. Стауту тридцать пять лет. Практически вырос в этом городе, закончил школу, потом Колумбийский университет, вернулся и занялся бизнесом. Пару раз лопнул, хотя, не по крупному. Потом установился. В последние годы являлся хозяином небольшой фирмы по продаже подержанных автомобилей. В офисе кроме него три сотрудника. Фирма, по банковскому счету, из очень средненьких. Проживает в собственном доме с женой и ребенком двенадцати лет. С полицией никогда проблем не имел. – Помощник захлопнул папку и с выжидающей хитринкой взглянул на начальника. – Не чувствуете ничего странного?
– Смышленый ты у меня, – спокойно отреагировал тот. – Хочешь сказать, странность в том, что владелец небольшой фирмы состоит членом элитного клуба?
– Сразу поняли.
– Ну, ты не спеши за такое цепляться.
– А как вы это объясните?
– Возможно, у него жена какая-нибудь непростая. Или пожалуйста: он платит за то, чтобы иметь контакты с богатыми людьми в городе и при случае покупать автомобили, которые они часто меняют.
Помощник в ответ только разочаровано потрогал короткие, ежиком волосы.
Доставленное заключение полной медэкспертизы отвлекло их внимание.
Блейк пробежал глазами страницы.
…
– Ну, в общем, то же самое, что эксперт сказал вчера вечером: время – одиннадцать вечера, плюс-минус двенадцать минут...
– Чуточку уточнили, двенадцать, а не пятнадцать?
– Да. Алкоголь в крови – порядка ста миллилитров в пересчете на виски. Калибр, оружие... это ты знаешь. Оружие, из которого стреляли, в розыске не значится... Вот, что касается каналов от пуль: жертва не стояла, а сидела. Это я, впрочем, вчера и так понял.
– Каким образом?
– Да примерялся все на том диванчике. В тебя ведь пули не попадали.
– А в вас дважды.
– Угу, один раз в бронежилет, второй – по живому. И тоже из двенадцатого калибра. Я все примерялся, можно ли при ударе двух пуль в левую сторону, плюхнуться назад так, чтобы не свалиться набок. И не получалось.
– А может быть, ему сначала залепили в живот, и он, скорчившись, сел на диван, а потом добили выстрелами в сердце?
– Ты представь себе преступника, который стоит посередине беседки и стреляет в скорчившегося человека. Под таким углом он бы не в сердце, а разве что в плечи ему попал.
– Ваша правда, патрон.
Лейтенант замолчал и с полминуты безразлично посматривал мимо помощника, что обычно свидетельствовало о какой-то потревожившей мысли. Потом, возвращаясь к делам, неопределенно двинул бровями.
– Это вы про что, патрон?
– Да так…
– Не скажите, значит?
– Мы с тобой в начале пути, не торопись. – Он встал из-за стола, показывая, что им обоим пора «на выход». – Значит, ты отправляешься по его домашнему адресу, опросишь вдову убитого. А я, в его офис, поговорю с сотрудниками.
– Ну что вы в самом деле, патрон, – жалобно засуетился помощник, – я молодой, неопытный, как вести себя с родственниками, в таких жутких случаях, не знаю. А вы одним своим положительным видом успокоительно действуете. Вспомните, как вчера тот глупый администратор сначала ошибся, а потом понял – кто главный – и просто шагу от вас не ступал.
– Ладно, я поеду к вдове, а ты в офис. И порасспрашивай там их, кто его деловые партнеры, и как вообще он с людьми в бизнесе ладит.

Оказавшись на нужной улице, Блейк сразу обратил внимание, что дома здесь из недорогого разряда, и участочки вокруг них тесноватые, маленькие.
Поэтому очень странным на таком фоне выглядел шикарный, цвета «электро», спортивный автомобиль, припаркованный именно там, куда он сейчас направлялся.
Лейтенант поставил свою машину рядом, а когда вылез, сразу же увидел мальчика в инвалидной коляске, которая стояла почти у входной двери в дом. Мальчик спокойно и без особого любопытства смотрел в его сторону.
«Бедный ребенок, – подумал Блейк, – и еще убили отца».
Он собрался ласково улыбнуться и спросить – как его зовут, но дверь дома за спиной мальчика резко открылась и появившаяся на пороге женщина, взглянув на Блейка, быстро поднесла палец к губам.
Он понял: малыш не знает и при нем нельзя говорить о случившемся.
– Здравствуйте, миссис Стаут, – он улыбнулся ребенку, – здравствуй. Простите, мэм, не могли бы мы где-нибудь поговорить?
Она жестом пригласила его войти в дом и обратилась к мальчику:
– Посидишь еще немного на воздухе?.. А потом я принесу тебе сок.
Блейк вошел в комнату, представлявшую собой, видимо, небольшую гостиную, и женщина показала ему на кресло. Потом села напротив и сразу вытащила сигарету из лежавшей на столике пачки.
Лицо осунувшееся и какое-то очень уставшее. Трудно понять сколько ей лет, но, скорее всего, она моложе, чем выглядит. Под глазами небольшая отечность, однако не та, что бывает от слез, а хроническая, как у почечников или людей нервно измотанных, утомленных от неблагополучия.
А глаза красивые, небольшие темно-карие.
В темном как-то вообще сильнее отражается грусть...
И у мальчика такие же мамины глаза.
– Миссис Стаут, я очень соболезную вашему горю, но профессия заставляет беспокоить вас в эти минуты. Я задам только несколько вопросов и скоро уйду.
– Задавайте сколько хотите. Теперь некуда торопиться.
– Спасибо. У вашего мужа были враги? Я имею в виду не просто людей, ему в силу каких-то причин не симпатизировавших...
– Я поняла. Полагаю, что не было.
– А других нападений раньше? Может быть, просто уличных?
– Нет.
– И никто в последнее время ему не угрожал? Он не говорил вам об этом?
Она вдруг коротко рассмеялась.
– Лейтенант, лучше я о другом скажу. В последнее время за Джоном следили.
– Следили, кто? Объясните, пожалуйста.
– Не знаю кто, – она уже докурила сигарету почти до фильтра, затушила ее и вынула новую. – Не знаю кто, человек из автомобиля. – И, прикуривая, быстро добавила: – Я сейчас расскажу... Три дня назад я с сыном гуляла в парке. Джон, как всегда был в это время на работе. Там в середине небольшой ресторан, а я катила коляску по ближней к улице аллее. Увидела вдруг, как останавливается его машина.
– Та, что у дома?
– Да, ее пригнали от «Леопарда» сегодня утром... Все это было впереди меня ярдах в пятидесяти. Джон вышел из автомобиля и направился в ресторан. А рядом со мной остановился другой автомобиль, и человек оттуда, не торопясь, в тот ресторан направился... Ну, я не очень обратила на него внимание, а так, как-то, запомнила. И поехала с коляской в обратную сторону. Там тихо на этой аллее, и никого нет людей...
– Муж вас не видел?
– Нет. Он любит встречаться с клиентами за рюмкой чего-нибудь... Какое мне дело? И я поехала в обратную сторону. Там, в начале парка, кафе. Купила сыну мороженного, посидела, выкурила пару сигарет, и снова мы двинулись по аллее. И снова, почти в том же месте я вижу вдруг, Джон выходит из ресторана и быстро идет к своему автомобилю. А тот же самый человек выходит вслед, и уже очень торопится к своему. Потом обе машины двинулись, и я заметила что вторая, хоть и на некотором расстоянии, прицепилась к первой. Естественно, стала смотреть им вслед. Джон повернул в переулок, я отчетливо видела – вторая машина, нарушив на светофоре правила, проскочила за ним следом. – Она вдруг обеспокоено встала из кресла. – Я на минуту, отнесу только сыну сок.
Блейка опять потревожила мысль, что явилась полчаса назад в кабинете.
– Странно... – произнес он самому себе и тут же услышал ее голос.
– Мне тоже это показалось очень странным, лейтенант.
– А как ваш муж отреагировал на это событие?
Она вернулась в свое кресло напротив, взяла со столика сигаретную пачку, подержала и положила обратно.
– Я не стала ему рассказывать.
– Не понял, мэм. Могу я спросить – почему?
Было видно, что ей не хочется курить, и она тянет руку чисто автоматически.
– Вы женаты, лейтенант?
– Был.
– Развелись? – она все-таки щелкнула зажигалкой.
– Нет. Очень давно, более тридцати лет назад, моя жена погибла в автокатастрофе. Вместе с будущим ребенком.
Женщина коротко на него взглянула.
– И вы все время об этом помните, да? Живете, делаете что-то, а помните все время одно и то же.
Последние ее слова прозвучали уже не в форме вопроса, и она сама утвердительно кивнула себе головой.
– Видимо, так, мэм, – помолчав, проговорил Блейк.
– Определенно так, лейтенант, – она опять взглянула ему прямо в глаза и чуть улыбнулась. – Хотите чего-нибудь выпить? Или, может быть, кофе?
– Благодарю вас, не нужно. И так очень неловко приставать к вам с вопросами. Но только еще один: вы бы могли описать того человека или назвать марку его автомобиля? Еще лучше – номер.
Она качнула головой:
– Номер я не заметила, а в марках я вообще не разбираюсь. Но знаете, я немного рисую, по любительски, это у меня с детства. Постараюсь вам набросать, и его, и автомобиль. Только понадобится время. Сумеете заехать ко мне завтра поближе к вечеру?
– Обязательно буду. И очень благодарю вас, мэм.
Она проводила его до двери, и там он снова увидел в коляске мальчика с недопитым стаканом сока в руках.
Очень милое немного бледное личико, и видно как бессильно покоятся на подставке ноги.
– Пока, – чуть помявшись, сказал ему Блейк, – мы скоро увидимся.
– Пока. А вам нравится автомобиль моего папы? Он уехал, к сожалению, по делам в Европу. У него разные хорошие автомобили.
– Прекрасный автомобиль, – Блейк, не зная, что еще сказать, улыбнулся, а потом помахал ему от своей машины рукой.

– Патрон, вы обедали? А я, только один раз, пойдемте, сходим.
Лейтенант посмотрел на часы.
– Рановато еще, ну ладно, сходим. Только сначала: что у тебя там в офисе вышло?
– Есть интересная информация. Но вы не велели цепляться за странности. Или немножко можно?
– Высказывайся.
– Фирма, действительно, маленькая. Работает уже восемь лет, но, что называется, «ни тпру ни ну». Не развивается, короче говоря. Заработная плата служащих – незначительная. Поэтому сменилось уже много людей, но последний состав около года работает. Там девица одна... ну об этом потом. Их убиенный шеф, в своем деле отнюдь не профан. Работоспособный, при всей нелюбви к нему, малый.
– Постой, Макс, при чьей нелюбви?
– Да, не любят его сотрудники. За то, что сок выжимает.
– Только за это?
– Не только. Потому что люди чувствуют разницу. Сам – весь из себя, пальцы веером...
– Перестань, я тебя прошу, и говори толком.
– Ну, короче, впечатление у людей, что дела шефа обстоят гораздо лучше, чем при этом обычно платят.
Лейтенант раздраженно повел плечами.
– Пользованные автомобили, – не смущаясь этим, продолжил помощник, – которые он покупал у богатых людей в городе, прибыли практически не давали. На них хороший рыночный спрос, и две более крупные фирмы, чем у Стаута, тоже в городе на этом специализируются. Так что дорогие и еще новые марки он просто использовал для себя. Покатается месяц-полтора, пока автомобиль находится на балансовом счету, и практически за те же деньги продаст.
– Понятно, ты бы на его месте не попользовался?
– Патрон, не мое ведь убийство расследуется пока?.. Едем дальше. Любил выпить. Крепкий физически малый, много мог внутрь поместить, хотя сильно не напивался. С женщинами тоже, патрон. Не то, чтобы бабник, а интересовался.
Лейтенант коротко взглянул на помощника, и тот мгновенно парировал:
– А я холостой человек.
Блейк примирительно кивнул.
– Так вот, помимо нормативных представительских расходов, их шеф много тратил. А люди у нас приметливые, зря не скажут. В общем, смертью его никто особо не огорчен, траур не носят.
– Макс, я тебя просил узнать о его деловых связях. Кому-нибудь он мог дорогу перейти. Теневой денежный оборот? Краденые автомобили у него могли появляться?
– Нет, патрон. Надо полагать, он в таких делах не марался. Как и в налогах. Тут, сами знаете, нужно в соучастники крепкого бухгалтера брать. А они у него за последние два года четверо уже сменились. Вернемся к женщинам. Молодая его сотрудница мне намекнула, что может продолжить разговор в неформальной обстановке. Нужна небольшая оперативная разработка.
– То есть оплата твоего похода с ней в ресторан?
– Девушка основательная, патрон, с воспитанными манерами. Ну, не на лавочке же с ней в парке беседовать?
– Макс, в прошлый раз твое оперативное наблюдение в кафе-мороженом обошлось казне в девяносто долларов. Если бы не мой авторитет в управлении...
– Патрон, это был просто несчастный случай.
– Ты ее уже пригласил?
– На восемь вечера.
– Тогда, и правда, пойдем как следует пообедаем. Может быть, благодаря этому удастся потом не очень краснеть перед начальством. И вот что, в оставшуюся часть дня, подготовь мне список всех частных сыскных агентств в городе и людей, которые выполняют деликатные услуги по найму.
– Это зачем, патрон?
– Потом объясню. Руководи, в общем, тут. А я в «Леопард» проеду. Нужно как следует там разобраться.

Красивое место. Опять эта дорога, но только теперь лучи от готовящегося к закату солнца сделали все вокруг золотисто-прозрачным. Еще не думающая об осени зелень нежится и отдыхает, а великолепные сосны словно гордятся красноватым оттенком своих стройных могучих тел.
Площадка перед территорией клуба, как и вчерашним вечером, оказалась почти пустая.
Не съехались еще? Или, после известия об убийстве, людей сюда сейчас не очень-то тянет?
Один из охранников предупредительно поспешил к его полицейской машине и даже открыл дверку.
– Пожалуйста, лейтенант, вас ждут. Я провожу вас к главному администратору.
Вход в центральное здание клуба располагался со стороны набережной. Блейк, глядя на нее при ярком еще дневном свете, приостановился у входа и просто залюбовался: как здесь изящно все и «с иголочки». И такая огромная впереди озерная гладь, тоже с лесом на другой стороне. Домик бы вон там, напротив, иметь... Может и вправду, купить там себе маленький участок и построить бунгало. Через два месяца ведь уже на пенсию. Зимой здорово, здесь, наверное, по замерзшему озеру на самоходах кататься.
– Как у вас тут зимой? – спросил он охранника. – На самоходах катаются?
– Любимое занятие членов клуба, сэр. Соревнования даже устраиваем.
– Вот и я думаю, что если купить участок на той стороне?
– Увы, сэр. Там заповедная зона. Чуть дальше к городу, можно. А здесь, напротив, не продают.
– Жаль, – искренне произнес лейтенант. И опять где-то внутри подумалось: «Жизнь движется уже к концу, а все в ней, как-то, не складывается».
Тот самый знакомый ему по вчерашнему вечеру администратор, любезно вышел, чтобы встретить его у входа.
– Здравствуйте, лейтенант, весь к вашим услугам. – Блейк пожал протянутую ему руку. – Члены клуба очень обеспокоены случившимся.
– Я вижу. Почти никого нет?
– Только две пары на теннисных кортах, сэр. Желаете осмотреть помещения нашего клуба?
– Нет, это как-нибудь в следующий раз. Хочу порасспросить ваших служащих. Кто, где, когда видел Стаута вчера вечером.
– Позвольте, сэр, – сразу же начал охранник. – Я видел его среди гостей одним из первых. Ровно в девять.
– Он еще был без маски?
– Нет, в маске, сэр. Приезжавшие надевали их сразу в автомобилях, а потом проходили на территорию. Но, во-первых, я знаю почти все автомобили. А, во-вторых, мистер Стаут, проходя мимо, приподнял маску и сострил: «Ну, что мне больше идет, своя физиономия или волчья?».
– Да, вы знаете, – включился администратор, – он тоже поприветствовал меня именно этой шуткой. – Но мы же не участвуем в игре, перед нами можно раскрыться.
– Когда это было?
– Чуть позже, девяти. Я стоял как раз здесь у входа и здоровался с появлявшимися гостями.
– Они все шли сразу сюда?
– Нет, некоторые сперва прогуливались по набережной.
– А Стаут куда направился?
– Думаю, прямо в бар. Он всегда с этого начинал.
– Бармен сейчас на месте?
– Конечно, на месте. Прошу вас, пройдемте.
Блейк не очень рассматривал дорогие внутренние помещения, хотя администратор клуба предлагал ему все время на что-то взглянуть. И с особой гордостью рассказал, что, не без его коммерческой жилки, клуб очень успешно меняет и расширяет постоянно действующую у них экспозицию современной живописи.
Лейтенант уже подумал: «Не слишком ли сильно с ним здесь носятся?», когда услышал вполне понятное объяснение по этому поводу.
– Мы все очень заинтересованы, сэр, чтобы это убийство было раскрыто как можно скорее. Ужасное пятно на репутацию клуба. И было бы очень хорошо, получить от вас какие-нибудь версии или разъяснения. Чем скорее, тем лучше. Это бы несколько успокоило, вы понимаете? Для людей высшего круга нет ничего хуже, чем неопределенность и неизвестность.
В баре тоже было совсем пусто.
Блейк сам представился человеку за стойкой, но прежде, чем успел что-то спросить, услышал предложение администратора:
– Как гостя клуба, я имею официальное право вас здесь угостить, лейтенант. Будьте любезны, что вы себе закажите?
– Ну... может быть пива? – немного смутившись, согласился Блейк.
– Пива? – разочарованно произнес тот, и бармен в унисон с его словами снисходительно улыбнулся. – Зачем же пива?.. Попробуйте, например, вон то французское шампанское, – он указал на бутылку. – Оно очень сухое, можно детям давать.
Бармен кивнул и с явным удовольствием наполнил бокалы, которые достал не с полки, а из специальной, охлаждавшей их холодильной камеры.
– Попробуйте, лейтенант, а потом будете задавать вопросы.
Блейк сделал небольшой глоток...
Конечно, он множество раз в своей жизни пил шампанское, не очень обращая внимания на вкус – одно покислее, другое послаще. Но это вот, он сделал еще глоточек, не поддавалось подобным характеристикам. Необычайный вкус зелени. Ощущение винограда, листьев, чуть горьковатых косточек и, кажется, самой лозы, подставляющей себя солнцу. Светлая и прозрачная влага заставляла вдруг чувствовать зеленый цвет.
– Поразительно! – он не выдержал и еще сделал глоток. – Значит, и это называется шампанским?
– Именно это так называется, лейтенант.
– Спасибо, – он поставил еще не допитый бокал на стойку, и бармен снова ловко наполнил его, несмотря на протестующе поднятую руку.
– Спасибо, – еще раз повторил он, – оно, наверное, ужасно дорого.
– Не думайте об этом, лейтенант, вы гость.
– Я, да, – возвращаясь к своим мыслям, начал он. – Но вот, мистер Стаут, он ведь, как мы уже выяснили, не был богатым человеком. Всего лишь владел небольшой фирмой по перепродаже автомашин. Членство в клубе... Я не спрашиваю о размерах ваших взносов, но полагаю, они очень немаленькие.
Администратор в ответ кивнул.
– И, вы говорите, он не ограничивал себя здесь, в баре?
– Не ограничивал, сэр, – вежливо сообщил бармен. – Хотя всегда был в порядке. Хороший от природы организм, дай бог всякому.
«А вчера выпил совсем немного», – отметил про себя Блейк.
– Скажите, – обратился он к бармену, – когда Стаут здесь вчера первый раз появился?
– Что-нибудь, в самом начале десятого, сэр.
– И вы его узнали, хотя он был в маске?
– Да, сэр. Потому что мы немного поговорили о подержанных автомобилях дорогих марок. Моему брату приспичило вдруг что-то такое приобрести.
– А позже?
– Да, он еще подходил. Появлялся здесь.
– Когда, примерно, в последний раз?
– Могу сказать не примерно, а точно. В одиннадцать часов, прямо перед фейерверком и снятием масок. Он быстро выпил порцию «Скотча» и поспешил к выходу, потому что как раз ударило одиннадцать часов и заиграла музыка.
– Благодарю вас, – Блейк с некоторым почтением взял в руки бокал. – Ну, даже не знал, что есть такое на свете.


Главный администратор счел необходимым проводить его до выхода.
– Скажите, любой обеспеченный человек нашего города может заплатить взносы и стать членом клуба «Леопард»?
– Нет, лейтенант, без рекомендаций двух членов клуба этого сделать нельзя.
Блейк насторожился.
– А кто давал рекомендации покойному Стауту вы сейчас не помните?
– Конечно, помню. Его рекомендовал мистер Данфорд. Он член правления клуба. В таких случаях достаточно не двух, а одной рекомендации.


– Данфорд, кто этот Данфорд, член «Леопарда»? Узнайте, пожалуйста.
На обратном пути в управление он вспомнил, что так и не поработал с той самой записной книжкой.
Записная книжка – это открытое окно в общество. В то самое, из которого выстрелили в Стаута. Потому что вооруженный грабитель, не смог бы пролезть, да и сам бы не сунулся на ту территорию. И уж конечно, не оставил бы в бумажнике убитого деньги. И Стаут сидел, когда в него начали стрелять с пяти или четырех шагов. Значит, скорее всего, он знал человека, который пришел за его жизнью. Не исключено, что даже ждал, ни о чем не подозревая...
– Сэр, пока что только маленькая информация из справочника, – сунувшись в кабинет, сообщил кто-то из сотрудников. Хью Данфорд, тридцать пять лет, глава финансовой корпорации, которая входит в первую национальную двадцатку. Вам нужен адрес, сэр?
– Спасибо, пока не нужен.
Блейк чуть подумал и решил, что лучше заняться записной книжкой не здесь, а дома. В удобном кресле и за чашечкой жасминового чая. Тем более что рабочий подошел к концу.


Пуля... эта третья пуля в живот... Со вчерашнего дня она постоянно заставляет о себе думать. Именно третья, иначе убийца не попал бы Стауту в сердце... Если она выпущена на всякий случай, то почему не в голову? Или убийца после двух первых, запланированных выстрелов, потерял нервный самоконтроль и пальнул просто так?.. Тоже, в общем-то, возможно.


А вторая маска в кармане покойного, так удивившая джентльмена-администратора? Чтобы, пользуясь сразу двумя, морочить другим членам клуба голову?
Что-то еще... Еще что-то ему показалось не очень нормальным после сегодняшних разговоров в клубе...
И эта слежка за Стаутом. Не могла ли его жена ошибиться?.. Вряд ли.
Следили. Кто?.. Все-таки перепродажа краденых автомобилей? Потом нерасплата с преступной группой и кара за это?
Почему тогда они выбрали такое неудобное место?.. Или, наоборот, удобное, потому что один из богатых людей города связан с криминальным миром?
Ладно, завтра миссис Стаут покажет ему рисунки, и если у нее выйдет не слишком плохо, можно будет проверить местных частных сыщиков и подходящих по внешнему виду преступников по федеральному банку данных.
Мотивы, мотивы... вот, что совсем неясно в этой истории.

Весь вечер Блейк просидел дома, изучая записную книжку, и только два раза ненадолго включал телевизор, чтобы посмотреть политические и спортивные новости.

Утром перед работой он позвонил в управление и сказал, что задержится. Потом, отыскав в городском справочнике телефон финансовой корпорации Данфорда, связался с секретарем.
Та попросила его подождать, и очень скоро сообщила: «Да, приезжайте, мистер Данфорд готов с вами встретиться».


Он прекрасно знал это едва ли не самое лучшее офисное здание в центре, проезжал тут мимо почти каждый день. А построено оно, кажется, всего лет семь назад.
И внутри хорошо, цветы... воздух прохладный и будто даже чем-то ароматизированный.
«Красиво жить не запретишь, – как сказал его полицейский. – А зачем запрещать, лишь бы жили при этом честно».
Его проводили к лифту, а когда двери нужного этажа раскрылись, он сразу же оказался в большой приемной с двумя девушками-секретаршами – чернокожей красавицей и не менее привлекательной англо-сакского типа белой. И снова везде цветы.
«Опять красиво, – подумал Блейк, – и даже очень».
– К сожалению, мистер Данфорд должен будет принять вас непосредственно на рабочем месте. Утреннее время у нас горячее.
Он понял суть сказанного только когда очутился в очень большом овальном кабинете, двери в который оказались прямо за спиной сидящего за столом человека.
Нет, это был не стол, а скорее пульт управления с несколькими панелями кнопок, микрофоном и еще какой технической связью. А всю верхнюю полукруглую стену напротив занимал экран. Скорее, туда проецировалась целая система экранов, потому что одни сектора были заняты колонками цифр, на других электроника показывала странные ломкие диаграммы...
– Садитесь, лейтенант, – показывая ему жестом обойти пульт и сесть в кресло напротив, предложил мистер Данфорд. – И не обращайте внимания, если в беседе с вами, я буду коротко разговаривать с кем-то еще.
Блейк устроился в кресле, и как раз в этот момент его визави, получил какое-то сообщение, но оно прозвучало так, что лейтенант не смог ни слова понять.
Данфорд ответил, успев при этом ему приветливо улыбнуться.
Приятное лицо, симпатичное, если не сказать, привлекательное. Выглядит еще моложе своего возраста. С короткой стрижкой, хорошо выделяющей высокий лоб. Глаза очень ясные. Приятная в целом физиономия.
– Вы ведь по поводу этого страшного убийства, лейтенант? Прошу вас, спрашивайте.
– Насколько я понимаю, сэр, вы неплохо знали покойного, дали ему в свое время рекомендацию в клуб.
– Я знал Джона Стаута по Колумбийскому университету. Оба мы заканчивали школы в этом городе, но познакомились только там, учились на одном и том же курсе одного и того же факультета.
– Дружили, сэр?
– В молодые годы проводили время в одной и той же компании. После окончания несколько лет не виделись. Он занимался бизнесом здесь, я проработал в Нью-Йорке пять лет, прежде чем удалось основать тут свою корпорацию.
Блейк заметил, что Данфорд умудряется сразу смотреть и на него, и на экраны, и, кажется, это не составляет для него затруднений.
– Встречались с ним в «Леопарде», перебрасывались словами... – продолжил тот и, нажав на одну из кнопок, быстро проговорил: – Триста опционов «Моторс», шестимесячных, если отдадут на четверть пункта ниже.
– Значит, в остальном вы никак не были связаны?
– Никак. И ничего общего по бизнесу.
– Следовательно, вы и не можете знать, были ли у Стаута враги...
– Теперь совершенно ясно, что были.
– Тогда, вспомните, пожалуйста, позавчерашний вечер, этот ваш маскарад.
– Прекрасно все помню, – ему вдруг что-то не понравилось там, на экранах, и, двинув к себе микрофон, он приказал: – Закрыть половину коротких! – И снова перевел взгляд на лейтенанта. – Джона вчера я заметил где-то в начале одиннадцатого. Мне-то его не узнать. Мелькал позже повсюду.
– А в последний раз?
– И это хорошо помню. Он проследовал в бар, почти в одиннадцать. Потому что буквально через минуту дали положенный фейерверк.
– Потом вы его не видели?
– Нет, сразу же после снятия масок я поехал домой. Жена была не очень здорова.
И опять он отметил что-то случившееся на экранах.
– Не буду больше мешать, – поднимаясь, произнес Блейк. – спасибо, что уделили мне время.
– К вашим услугам, лейтенант. По вторникам и четвергам я вечером всегда в клубе. Приезжайте, будете моим гостем.
Помощника Блейк застал за перелистыванием бумажек у себя в кабинете, да еще в собственном кресле.
– Убирайся, Макс. Все приноравливаешься, два месяца подождать не можешь?
Тот пересел в другое, напротив, и помахал бумажками в воздухе.
– Обзвонка всех членов клуба, патрон. Здесь ничего нет. Стаута очень многие видели до одиннадцати и никто – после. Он был не только хорошо узнаваем в маске, но и лез ко многим с разговорами.
– Кучу штрафов набрал, значит, – лейтенант сразу вспомнил вчерашнее чудо-шампанское. – А напиточки-то у них в баре дорогие.
– Вот именно, патрон, деньги. Здесь у меня есть кое-какие результаты.
– Поход в ресторан с его служащей?
– Да, исключительно милая девушка. Съела-то всего по ложечке от двух салатов.
– Остальное тебе досталось?
– Я не об этом. Девица из тех, которые ищут серьезных отношений. Патрон, ну почему я им так нравлюсь? Вот и вчера, в ресторане...
– Полагаю, глядя на то, как ты ешь, они думают, что так же делаешь все остальное. Продолжай.
– Никогда доброго словечка от вас... Глядит она, значит, на меня во все глаза, а я ем, и так это все про мистера Стаута. Не очень приятный с ее слов вырисовывается тип, патрон. Вкусы пошлые: женщины, выпить и закусить, такая нехитрая схема... А что вы на меня смотрите?
– Ничего, просто слушаю.
– Да, к ней он тоже клеился, хотя не по-хамски, не принуждал. В рестораны приглашал. В последний раз четыре дня назад. И разгулявшись, продемонстрировал ей бумажник, когда расплачивался. Там стобаксовые купюры, она сказала, не меньше, чем пара тысяч. Как вам нравится такая обиходная наличность?
– Красиво.
– Вот именно. Удивительная эстетика денег, патрон: красивые, когда их много и очень некрасивые, когда их слишком мало. А, время, между прочим, для ланча.
– Не наелся вчера?
– Так, это было вчера. Знаете, что Стаут ей тогда, демонстрируя деньги, заявил?.. «Скоро у меня будет куча денег, моя дорогая». Ей не понравилось.
– Что именно?
– Что «дорогой» раньше времени называет.
– Макс, насчет реализации краденых машин ты ее щупал?
– Не очень она дается, в смысле пощупать. Честная девушка, патрон. – Помощник сменил выражение с беззаботного на серьезное. – Нет там краденых, я больше чем уверен. Другое что-то. И мне она дала понять, что у него вообще всегда был крупный наличняк.
– Не знает и не догадывается откуда?
Макс отрицательно повел головой:
– Непростое это дело, патрон. И пуля, третья, ему в живот, какая-то очень дурацкая. И маска другая в кармане. Зачем, если он будто нарочно везде там светился?
– Еще меня что-то тревожит. Понять не могу, а вроде бы рядом... – Недовольный самим собой, Блейк встал и прошелся по кабинету. – Ты прав, дело странное, ни на что не похожее. И вот что мне удалось выяснить, покопавшись в его записной книжке. Там телефонные номера всех членов клуба «Леопард». Всех, кроме одного. Ты обратил внимание, книжка совсем новая? Телефоны туда, значит, переписаны из предыдущей. Этот он переписывать не стал.
– Кто же составил исключение?
– Глава очень крупной финансовой корпорации Хью Данфорд. Я был у него сегодня утром. Говорит, что вместе учились в Колумбийском университете и водили в то время одну компанию. Потом Данфорд работал в Нью-Йорке, и только семь лет назад основал здесь свою корпорацию. Он тоже родом из нашего города. Но утверждает, никаких близких отношений между ним и Стаутом уже не было. Просто иногда пересекались в клубе.
– Так-так, патрон, вы хотите сказать... раз в записной книжке были все прочие номера, но не было телефона Данфорда, Стаут просто очень хорошо помнил его наизусть? Еще точнее: мы не записываем телефоны, которыми долго и регулярно пользуемся?
– Вот именно. Теперь второе. Бармен утверждает, что Стаут хватанул у него последнюю порцию почти в одиннадцать. Следовательно, убит он был где-то в начале двенадцатого. А значит, почти не задерживаясь, проследовал из бара в беседку.
– Правильно. Подтверждается тем, что после одиннадцати его уже никто не видел. А где в это время был Данфорд?
– Заявил, что сразу после одиннадцати уехал из клуба. Ну, это его алиби я еще завтра проверю. А ты повозись, собери любую возможную информацию о нем. И кроме того, мы не сделали еще подробный осмотр одежды покойного, возьми это на себя, будь любезен.
– Понял, патрон, пойдемте теперь пожуем?

Знакомый спортивный «электро», сориентировал Блейка, когда он въехал на уже знакомую улицу. И опять лейтенант отметил недорогой уровень здешнего жилья и того дома, у которого сейчас остановился.
Мальчика в коляске не было. Наверное, читает или смотрит телевизор.
А жалко, что он не захватил ему какую-нибудь безделушку в подарок. Такая славная мордочка, и эти мамины глаза...
– Здравствуйте, лейтенант, – послышалось откуда-то сбоку. – А я тут прошла в магазин. Хорошо, что вам ждать не пришлось.
Глупая полицейская привычка – все примечать. В пакете у нее дешевая курятина, лук, несколько морковок и свекл, недорогое подсолнечное масло и две пачки сигарет. Он, хоть давно не курил, но понял – сигареты тоже дешевые. В управлении рядовой состав что-нибудь получше употребляет.
Она пошла вперед, вынула ключ и открыла дверь. И вдруг, обеспокоено обернувшись, спросила:
– Сейчас начались непонятные мне процедуры – остановка деятельности фирмы, балансы какие-то. Вы не знаете, лейтенант, вот этот автомобиль, он будет хотя бы нам оставлен?
– Если он официально приобретен вашим мужем, то безусловно, мэм. Неважно, на себя он зарегистрировал автомобиль или на принадлежавшую ему фирму.
– Сколько он, по-вашему, стоит? – Она посмотрела на Блейка так, будто ждала очень важного для себя ответа.
– Полагаю, что тысяч сорок не меньше. Модель позапрошлого года. Возможно, новые модификации с тех пор даже еще не выпускались.
– Хорошо бы, – с облегчением произнесла она... – И опять уголки ее губ нервно дернулись. – Только все ведь сожрут долги.
– Вы про какие долги, мэм?
– Ну, мужа, разумеется.
– Мой помощник уже просмотрел балансовые счета. Фирма вполне стабильна. Задолженность только по кредитному обороту.
– Что это такое?
– Маленькие проценты с текущего счета, грубо говоря. Как у любой компании. По основным суммам ваш муж никому ничего не должен.
– Это правда? – она поставила пакет у ног и посмотрела на лейтенанта.
Какие странно открытые глаза, как будто душа выглядывает наружу.
– Мэм, почему вы подумали, что должны быть разорены? Откуда могли быть долги у вашего мужа?
Она чуть задумалась и, не ответив, показала Блейку рукой – войти.
– Присаживайтесь, я только на минуту зайду навестить сына.
И очень скоро вернулась в гостиную с картонной папкой в руках.
– Вот, мои обещанные рисунки.
Блейк открыл папку и увидел большой карандашный портрет.
Но прежде, чем рассмотреть лицо, он сразу обратил внимание на очень умелую и, как ему показалось, совершенно профессиональную работу.
Портрет был штриховой, длинными легкими линиями, и ими же, нигде не растирая карандаш, она очень ловко изобразила тени.
– Вы учились рисованию, мэм?
– Нет, я, кажется, говорила, у меня это с детства.
– Могли бы стать художником, да и сейчас, я думаю, вам этим заняться не поздно.
Она стояла чуть сбоку с уже дымящейся сигаретой в руках и смотрела на свой рисунок.
– Когда-то я решала кем стать, художником или медиком. Выбрала не первое, а второе.
– У вас медицинское образование?
– Нет, всего лишь два курса. Потом я бросила.
Она перешла и села в кресло напротив.
На другом рисунке был очень хорошо изображен автомобиль.
– Прекрасно, мэм, это форд. Не сомневаюсь, консультанты сразу же определят модель.
– Еще хотела вам рассказать, лейтенант, не знаю, может быть это и не существенно... Один странный звонок...
– Вам, мэм?
– Нет, мужу. Ровно неделю назад.
– Что за звонок?
– Вечером, довольно поздно. А я была тут же. Он взял телефонную трубку и вдруг резко выкрикнул: «Какого черта ты здесь?!». Оглянулся на меня, как будто не хотел, чтобы я присутствовала при разговоре.
– Что было дальше, мэм?
– Ничего. Слушал некоторое время, потом сказал: «Завтра у тебя».
– Вы не помните, следующим вечером он был дома или куда-то отъехал?
– Да, именно так, как вы сказали.
– А слежку за ним вы обнаружили через день после звонка? То есть, на следующий день после состоявшейся у вашего мужа с кем-то встречи?
Она энергично кивнула.
– Спасибо, мэм. И все-таки, почему вы решили, что можете быть разорены? Фирма, как я уже сказал, хоть небольшая, но в полном порядке. Кроме того, нам удалось выяснить, что у него нередко бывали крупные наличные деньги.
– Я это знаю.
– Он никогда не говорил, зачем ему такие суммы наличными?
– Муж вообще о них не говорил, – она вытащила из пачки новую сигарету, – и у нас были сложные отношения из-за денег, лейтенант.
– Материально он вас плохо обеспечивал, если я правильно догадываюсь?
Она, глядя перед собой, кивнула. Потом пожала плечами:
– Ладно бы я, тем более, брак давно стал формальным... Но он всегда очень ограничивал сына. Хотя тот так любил его, так стремился к контактам. Даже, стыдно сказать, въедливо узнавал у меня – насколько ему нужны очередные лекарства или платные медицинские процедуры. – Она подавила какое-то слово, готовое слететь с губ, и вместо этого зло выпустила через ноздри две быстрые струйки дыма. И почти тут же продолжила: – Сам страшно много на себя тратил. Недавно, например, пролил в клубе вино на костюм. Костюм просто можно было сдать в чистку. Так тут же купил себе новый. И отказал мне в деньгах на массажистку для сына.
Блейк взял папку с рисунками.
– Я послезавтра верну их вам, мэм. И поверьте, вам нужно всерьез этим заниматься.
Она, прощаясь, благодарно ему кивнула.
Оставались еще два с половиной часа рабочего дня, и он велел просмотреть все портретные сходства по федеральным и местным городским данным. Попросив, если не уложатся, задержаться. Потому что, здесь главная сейчас зацепка.
Трое сотрудников сели у компьютеров за работу, а сам лейтенант, не гнушавшийся мелочами во время пауз, снова сел в машину, чтобы проехать в местный фордовский автомобильный салон.


– Триста седьмая модель, сэр, – взглянув на рисунок, сразу же заявил ему старший продавец. – Последние два года такие машины уже не выпускаются, но до того производились в течение пяти лет. Не дорогой, надежный. Хорошо продавался. Но конкуренты спокойно жить не дают, поэтому на линию пришлось поставить более современный в дизайновом отношении автомобиль.
– Какого года выпуск вы по рисунку сказать не можете?
– Смог бы лишь по фотографии. Они отличимы дверными ручками и еще кое-какими мелочами.


Макс уже был в его кабинете. Только не на его в этот раз кресле. Блейк любезно указал ему туда глазами.
– А солнце с той стороны, патрон.
– Одежду осматривал?
– Угу. Нет никаких признаков борьбы – разрывов, помятостей. Но убитый снимал на какое-то время пиджак.
– Поясни.
– Две хвойные иголочки застряли со стороны спины на рубашке.
– М-да, значит, снимал. Какая информация по Данфорду?
– Незначительная. Видимо талантливый парень, потому что после окончания экономического факультета, и уже работая, он в течение трех лет получил еще и экстерном-математическое образование. В Нью-Йорке сначала трудился в фирме своего отца. Финансиста, так сказать, средней руки. После смерти отца возглавил дело, разросся, а потом создал уже очень крупную корпорацию со штаб-квартирой в нашем городе. Женился пять лет назад, есть маленькая дочка. Разумеется, никаких дел с полицией, патрон. Я даже проверил его юношеские и студенческие годы.
Блейк, выслушав, помолчал, потом, взглянул на часы и решил, что нужно пойти посмотреть – как идут «портретные» дела, но в дверях его кабинета вдруг появился обеспокоенный дежурный.
– Найден труп, сэр!
– Ну-у, вот, – недовольно процедил помощник. – Не хватает нам еще и второго дела. То по два месяца к ряду на мелочах сидим, и на тебе, разобрало...
– Где найден?
– В заповедной зоне, у наших озер.
– Лето, патрон, убийц к воде потянуло.
– Макс, юмор сразу кончается там, где начинается цинизм.


Они сели в машину раньше, чем выездная бригада успела упаковаться в соседнюю. «Стало быть, это как раз напротив «Леопарда», – вспомнив красивый противоположный берег, подумал Блейк. – Странное совпадение».

– Кто обнаружил? – спросил он полицейского, который ожидал их в лесной местности на небольшой здесь совсем дороге.
– Служащие, сэр. Раз в три дня они делают тут обходы. И бог знает, сколько труп здесь еще бы лежал, если бы не их собака.
– Мы уже в заповеднике?
– Нет, он по ту сторону дороги. Видите, столбики, а там предупреждающая надпись.
Всем гуртом они двинулись через лес. Полицейский попробовал взять на себя роль следопыта, но ярдов через двести засомневался...
– Эге-ге! – набрав воздух в легкие, заорал он. И таким же звуком им откуда-то издали ответили.
Пока добрались, пришлось еще два раза перекликаться. А когда оказались на месте, Блейк увидел впереди между деревьев воду. Близко совсем, ярдах в пятидесяти.
– Вот здесь, сэр, среди орехового кустарника, – доложил другой полицейский, дежуривший на охране.
Блейк даже не сразу разглядел тело. Трава выше колен и еще этот кустарник.
– Они его трогали? Те обходчики...
– Только пощупали пульс, сэр.
Лейтенант кивнул медэксперту и отошел в сторону. Ему самому пока делать нечего. К тому же Макс со своей хваткой и острым зрением тут более полезен, чем он.
А берег в этом месте обязательно нужно рассмотреть.
Блейк спустился немного вниз и оказался у травянистой пологой кромки.
Интересно как, он пригляделся... Левее, на той стороне, главное здание клуба, набережная хорошо видна, с маленькими, будто беленькие букашки, катерами и лодками. И хоть с трудом, но можно разглядеть чуть возвышающуюся среди елок беседку. Она – почти что напротив.
У берега мелко совсем, по колено... песчаное дно.
Стайка коричневатых мальков явилась невесть откуда, застыла... и также мгновенно вдруг унеслась.
Блейк опустил в воду руку. Совсем не холодная.


Макс, спустившись к воде, сначала очень удивился, увидев комом валявшуюся на траве одежду. А потом весело хмыкнул и сам начал быстро раздеваться. Голова начальника торчала уже далеко от берега.
– Ох, хорошо, патрон, – разгребая воду и переворачиваясь рядом на спину, промурлыкал он. – И до чего же жить хорошо!
Блейк тоже с удовольствием покачивался на воде, окуная в нее голову и отфыркиваясь.
– А что если нам почаще вот так, Макс? Заезжать сюда как раз в это время после работы? Пока лето не кончилось.
– Ой, надо! А то пиво, танцульки эти, девица еще потом продинамит... фу, славно как... Стренгуляционная борозда, патрон. Удушен.
– Давно?
– Медэксперт говорит, двое суток назад, плюс-минус четыре часа.
– Документов с собой никаких?
Помощник мотнул головой и выпустил струйкой изо рта воду.
– Кредитная карточка?
– Тоже нет, и это странно. Парень определенно не из бродяг. По всяким признакам – стрижка, одежда, ногти. На вид, лет не более сорока.
– Других следов насильственных действий нет?
– Нет, накинули просто удавку сзади.

И хотя, когда они вернулись в управление, рабочий день час как закончился, сотрудники, трудившиеся по компьютерному опознанию, еще не разошлись, но закончили уже работу и пили кофе.
– Нашли! – радостно доложил один из них. – Всего полчаса назад. И знаете, какая у него марка автомобиля, сэр? Форд триста седьмой модели. Частный детектив, вот его адрес, офисный и домашний.
– Спасибо за отличную работу, – Блейк пожал всем троим руки. – Завтра с утра получите фотографии убитого в заповеднике человека, нужно для установления личности проверить все гостиницы и мотели, в том числе те, что недалеко за городом. – Макс, ты тоже свободен.
– А вы, патрон?
– Съезжу к этому детективу.
– Может быть, лучше вызвать его сюда?
– Вряд ли. Напряжется, чего доброго. И если у него все в порядке с лицензией, давить нам нечем.


Лейтенант сначала проехал по более близкому служебному адресу. Но большое офисное здание, помещавшее в себе кучу разных контор, было уже на запоре.
Домашний адрес оказался квартирным, в жилом доме в другой части города, и когда Блейк приехал туда на улицах уже зажглись фонари.
Он поднялся на лифте, прошел по коридору и, отыскав нужный номер, нажал на звонок.
Открывший дверь человек оказался очень похожим на рисованный свой портрет, но выглядел рослее и крепче, чем можно было предполагать. Летняя маечка с короткими рукавами была натянута на хорошо накаченный торс и обнажала сильные бицепсы.
Человек, вопросительно глядя на него, быстро дожевывал.
– Помешал вашему ужину? Извините...
– Ничего, лейтенант, а вы именно ко мне?
– Именно к вам.
– Ну, проходите, – тот показал ему внутрь. – Я, правда, только сел есть. Составьте компанию.
– Спасибо, не нужно, – Блейку сразу понравилась такая простая манера. – Я ненадолго, только задам, если позволите, пару вопросов.
– Давайте, давайте, вы же с работы, – он, не дожидаясь пока гость сядет, плюхнул ему в тарелку большую ложку салата и пододвинул блюдо с бобами и бараньим рагу. А вы из «уголовной», так?
– Правильно, – улыбнулся Блейк, – как вы поняли?
– Своих за версту видать. Сам прослужил пятнадцать лет в уголовной полиции Далласа. Потом получил сильное ножевое ранение. А тут дядя, как раз, доработал до пенсии, и предложил мне свой офис. Вы, ешьте.
– Спасибо. Не жалеете, что перешли в частные детективы?
– Нет. С деньгами не намного, но больше. Работаю со страховыми компаниями по старым дядиным связям. Знаете, ухищрений ведь масса, чтоб выбить с них незаконно максимум по страховому полису.
– А наблюдение за Джоном Стаутом вы тоже от страховой компании проводили?
– Вы по этому поводу?.. – Он слегка двинул вверх бровью. – Нет, это совсем другое дело.
– Стаут три дня назад был убит.
Поднесенная уже ко рту ложка вернулась в тарелку.
– Кем?
– К сожалению, у нас нет никаких концов, – честно сознался Блейк. – Надеемся, вы поможете.
– А как же вы, в таком случае, меня засекли?
– Его жена, гуляя в парке, случайно заметила слежку.
Человек чуть задумался, а потом протянул:
– Это когда Стаут там посещал ресторан. Понял...
– Ну так, поможете?
– Убийство, значит, – опять протянул он и снова вернулся к еде. – Конечно, помогу... но, думаю, не будет большого толка.
И сделал, прожевывая, знак рукой, прося небольшую паузу. Потом сходил на кухню и принес две бутылки пива.
– Странный был заказ, мне и самому показалось, но такая работа... Пейте, пожалуйста... Восемь дней назад получил в свой офис письмо. Конверт и текст написан от руки, печатными буквами. Думаю, левой рукой, с нарочитым искажением графики. Суть проста: вести трехдневное фотонаблюдение за Джоном Стаутом – домашний адрес и адрес офиса указаны – с подробным отчетом о передвижении по городу, включая: в каких ресторанах был, в каких магазинах что покупал, фотографии людей, с которыми вне своей фирмы встречался. Аванс в размере... – он чуть подумал. – Хороший аванс, но не буду его называть, ведь заплачено было наличными, и я не регистрировал ничего по налоговой ведомости.
Блейк только махнул в ответ рукой.
– Да, – продолжил тот, отхлебнув пива, – номер и шифр ящика на автобусной станции. В нем аванс. Туда же положить отчет и забрать при этом прочую часть гонорара.
– Чистенько, – невесело произнес лейтенант.
– И не сомневаюсь, что на конверте, который у меня сохранился, нет отпечатков пальцев пославшего. Зря только потратите время, путаясь в отпечатках почтовых работников.
– А что-нибудь примечательное при наблюдении за Стаутом заметили?
Детектив отрицательно покачал головой.
– Ничего, что бы привлекло мое профессиональное внимание. Но копию фотоотчета я вам предоставлю.
– Что если этот детектив прикрывает клиента, патрон?
– Уверен, что нет, Макс.
Новый день приходилось начинать неторопливо. Все сотрудники были заняты гостиницами и мотелями, а полное заключение медэкспертизы лишь добавило к известному неинтересные мелочи: убитый в меру пил, не подвергался медицинским операциям, которые могли бы дать след для идентификации личности, его отпечатки не содержатся в федеральной картотеке…
– Уверены просто по общему впечатлению?
– Не только. Заказчик наверняка не видел детектива, к которому обращался, и выбрал его, скорее всего, ткнув пальцем в справочник. Парень очень уж не подходит своими внешними данными для слежки: крупный, приметный и физиономия типичного оперативника.
– Возможно, заказчик сотрудничал ранее с его дядей, и просто не знает, что место занял племянник?
– Вряд ли. Доверенным детективам звонят в офис или назначают встречу. Зачем посылать письмо с каракулями. – Блейк задумчиво постучал пальцами по столу. – Я договорился, что этот парень предоставит нам на некоторое время дубликат фотоотчета. Съезди, пожалуйста, и забери. Ну, и просмотри его.
– На что в первую очередь обратить внимание?
– Не знаю. Побегай глазами...
– Вы что-то обдумываете, патрон, по лицу вижу.
– Да, одну мелочь... – Он поднял глаза на помощника. – Зачем Стаут снимал в тот вечер пиджак?
– Жарко стало.
– Вечер совсем не был жарким. И главное, – где он его снимал?
– Не понял последний вопрос.
– В беседке он был в пиджаке. А снимать его где-нибудь в другом месте, то есть на публике, Стаут не мог. Это же респектабельный клуб, Макс, там так не делают.

Лейтенант решил, пока нечего делать, съездить к миссис Стаут и, как было обещано, вернуть ей рисунки. Вечером он не сможет, потому что нужно обязательно посетить «Леопард». Сегодня вторник, значит, и мистер Хью Данфорд должен быть там.
А вот, что привезти в подарок больному мальчику? Блейк долго думал... По возрасту игрушки уже не очень подходят. Тогда, решил он, надо купить конфет. Пусть небольшую коробку, но очень хороших.

Как в первый его визит, ребенок сидел в коляске перед домом. И сразу помахал Блейку. Потом улыбнулся белами по-детски еще неоформленными зубами.
– Это тебе.
– Мне? – мальчик неуверенно взял коробку.
– Ты ведь ешь конфеты?
Он неопределенно кивнул головой:
– Иногда...
– Здравствуйте, лейтенант. А ты поблагодарил гостя за такой прекрасный подарок?
– Не успел. – Мальчик поднял от коробки голову и посмотрел на Блейка смущенно и трогательно. – Спасибо, сэр.
– Не хочешь отдать ее мне, я отнесу в твою комнату?
Ребенок отрицательно мотнул головой.
Они вошли в дом.
– Это ведь дорогие конфеты, лейтенант. Я не могу себе такое для него позволить. – Она взяла из его рук папку с рисунками. – Пригодилось?
– Да, мэм.
– Зовите меня по имени – Мэри.
– Хорошо, Мэри. Мы нашли человека, который следил за вашим мужем. Нет, он не убивал, – в ответ на ее вскинувшиеся глаза поспешно добавил он. – Это всего лишь нанятый кем-то частный детектив. Но кем, нам не удалось пока выяснить.
– Опять деньги... – еле слышно произнесла она.
– Вы про какие деньги?
– Частным детективам много платят, лейтенант, разве не так?
– Довольно много, но...
– Значит, кто-то очень потратился. Не просто же так?
– Вы все-таки подозреваете, что ваш муж был кому-то должен?
– А откуда тогда у него... – она осеклась и пошла к столику за сигаретой; потом, стоя к нему в полуоборота, произнесла: – Траты, которые Джон делал... Я все время думаю, что кто-то явится и у меня с сыном не будет уже ничего, кроме маленькой государственной пенсии по уходу. И еще я боюсь, – она вдруг затушила сигарету резкими тычками об пепельницу, – что не проживу долго. Что будет с моим сыном, лейтенант? Через десять... через двадцать лет? Каким будет его несчастная жизнь, когда рядом нет никого из близких?.. Я все время стараюсь увидеть это страшное будущее, смотрю в него как в черное, нарисованное для меня кем-то окно...

– Установили личность убитого, патрон! Феликс Риччи! Он остановился семь дней назад в мотеле в пригороде. Я сразу же приказал запросить аэропорт – данные пассажиров, прибывших в день, когда он вселился, и попал в самую точку. Парень прилетел сюда из Сан-Диего. Туда уже послан запрос. И знаете, что еще интересно?.. Он уроженец нашего города. Я тоже сразу проверил. И вот еще какая маленькая деталь. В день своей гибели Риччи передал дежурному по мотелю письмо. Сказал, если он не явится ночевать, значит, уедет ненадолго в соседний город, и письмо в таком случае нужно бросить с утра в ящик.
– Этот работник мотеля не обратил внимания на адрес?
– Разумеется, нет.
– Неплохо, Макс. Займись тогда его родственниками, соседями по старому месту жительства. Ну, сам знаешь, что тебя учить.
– А отчет по слежке за Стаутом?
– Давай, я сам его посмотрю.
Помощник помялся...
– Неплохо бы предварительно нам для пополнения сил похрупать.
– В зеркало на себя посмотри.
– А что?
– А то.
Макс фыркнул и улетел, а лейтенант, усевшись в кресло, перелистал сброшюрованные с подклеенными фотографиями страницы отчета...
Добросовестная работа.
Теперь каждое фото придется в деталях рассмотреть.
Паршиво, что два таких тяжелых дела приходится вести сразу вместе.
Два убийства у озера...
«Потянуло к воде»? – сострил Макс...
И напротив друг друга.
Совпадение, конечно, вряд ли что-нибудь большее.
Однако вот, Риччи появляется в городе, и в тот же вечер Мэри слышит странный телефонный звонок ее мужу. «Какого черта ты здесь?!»... так ведь он произнес?
И еще.
Риччи, к моменту обнаружения трупа, был убит около 48 часов назад. То есть в день бала в клубе. Если плюс два-три часа, то как раз в это самое время.
Впрочем, нужно перейти к отчету, а не фантазировать, пока у них так мало данных.

Два часа пролетели, и от напряженного всматривания стало немного ломить глаза.
Очень добросовестный отчет. Но среди фото людей, с которыми Стаут встречался, нет ни Хью Данфорда, ни этого убитого Риччи.
А вообще, очень подробно.
По ресторанным фотографиям, можно даже понять что именно Стаут, предпочитал из выпивки. «Скотч», чаще всего.
Несколько магазинных снимков. Вот, он покупает костюм. Тот самый, который, видимо, надел потом только раз.
Здесь покупает какие-то туалетные принадлежности...
И везде под фотографиями подписи – где и когда.
Всех, кто фигурирует на фото рядом со Стаутом, придется найти и проверить. Это не будет сложно, поскольку детектив почти в каждом случае записывал их автомобильные номера. Проверить на наличие алиби в тот вечер, между одиннадцатью и началом двенадцатого. И обязательно нужно показать эти снимки сегодня администратору клуба. Возможно, кто-то из попавшихся в объектив тоже член «Леопарда».
Блейк уже хотел отложить отчет, но вдруг вернулся в начало и принялся, напряженно вглядываясь, отлистывать.
Что-то опять его обеспокоило, как тогда после визита в клуб, и какая-то мысль все время блуждает, не попадая в фокус сознания.
Но ввалился Макс. Радостный, счастливый почти.
– Вот теперь точно можно поесть!
– А... ты по этому поводу?
– Не только, патрон! Сейчас будете удивляться. Феликс Риччи и Джон Стаут одноклассники. Больше того, они и позже, когда Стаут учился в университете, а Риччи работал автомехаником, часто встречались. Тусовались, короче говоря, вместе.
– Начни с начала. Откуда ты это узнал?
– От его родной тетки. Он, пока не закончил школу и не стал зарабатывать, у нее воспитывался. Потому что мать умерла, а отец еще раньше с ними развелся. Так вот, она старая уже, но с хорошей памятью. И рассказала, во-первых, про его со Стаутом дружбу. Во-вторых, удивляйтесь, патрон, удивляйтесь, тринадцать лет назад Риччи из города вдруг исчезает. И очень скоро она получает от него письмо, где говорится, что Феликс очень хорошо устроился на юге тихоокеанского побережья, но просит ее никому ни в коем случае об этом не сообщать. Написал, что, связавшись с дурной компанией, проиграл много в карты. Тетка, естественно, закрыла рот на замок, да и мне бы не рассказала, если бы не узнала, что карточные долги ее племяннику больше не угрожают.
– Порадовал, значит, старушку?
– Ой, как же я есть хочу! Понимаете теперь раскладку? Парень исчезает из города с какими-то карточными долгами, а у нас ведь казино никогда не было, стало быть – притон. В день его приезда сюда кто-то вечером звонит Стауту, у которого, всегда полно левых наличных денег, и тот отвечает: «Какого черта ты здесь?!». На следующий день частный детектив получает заказ на трехдневную слежку. А на другой день после ее окончания – два трупа. Ну как, есть нам теперь, что доложить руководству? Стройно выходит, да?
– Стройно-то, стройно...
– А что вас смущает?
Блейк неопределенно качнул головой...
– Ну, время, например. Тринадцать лет все же прошло.
– А откуда мы знаем, какие именно деньги Риччи со Стаутом из этого притона увели? Может быть такие, что и через пятьдесят лет голову оторвут.
– Макс, я работаю здесь черт знает сколько. Почему этот притон ни разу не попадался нам в поле зрения?
– Хорошо законспирирован, и значит, играют там очень по крупному.
– А Стаута почему все это время не трогали?
– Сумел тогда все свалить на Риччи. А тот вдруг высветился, и они что-то поняли.
Лейтенант снова неопределенно качнул головой, но скорее уже в утвердительной форме.
– Письма из мотеля она не получала?
– Клянется, что не получала. Зачем бы в такой ситуации она стала врать?
– Ответ из Сан-Диего, сэр, – вошедший дежурный положил на его стол лист наполовину занятый текстом.


– Что там, патрон?
– Хм, да кое-что подтверждается... Он приехал в Сан-Диего тринадцать лет назад и сразу приобрел авторемонтную станцию.
– Это на какие шиши молодой автомеханик купил себе станцию?!
– Ну, погоди, я же с тобой не спорю. Перед полицией чист... Два года назад развелся с женой, оказался ей по брачному контракту прилично должен. Пытался быстрее расплатиться и одновременно расширить дело. Начал накапливаться кредит. В последнем кредите банк ему уже отказал.
– Вот почему он очутился здесь, – довольно констатировал помощник. – Приехал за деньгами к Стауту.

Лейтенант решил отправиться в «Леопард» пораньше, пока члены клуба не соберутся, чтобы спокойно поговорить со служащими.
Подъехав, он начал с того, что поздоровался за руку со знакомым уже охранником и немного постоял с ним рядом, обмениваясь замечаниями о погоде.
– Помнится, вы говорили, что маскарад не помешал вам распознавать гостей. Вы узнавали их по автомобилям.
– В большинстве случаев, сэр.
– А мистера Хью Данфорда тоже видели?
Охранник на секунду поднял к небу глаза.
– Да. На нем был костюм летучей мыши. Темная длинная накидка и маска.
– Когда он приехал?
– В десять или в начале одиннадцатого.
– А когда он уехал, вы помните?
– Очень хорошо помню, потому что из уезжавших был первым.
– Так когда это было?
– Практически в одиннадцать. В одну или две минуты двенадцатого. Еще продолжался фейерверк, а он длится всего три минуты.
– Откуда мистер Данфорд шел?
– Не понял, сэр?
– Он приближался к выходу сбоку, из парка?
– Нет, прямо, вот по этой дорожке, что идет от центрального здания.
– Уже без маскарадного костюма?
– Без. Сказал мне «Пока» и быстро уехал.
Лейтенант прикинул.
Стаут вышел из бара как раз в одиннадцать, уже заиграла музыка. Даже самым быстрым шагом до беседки... около двух минут. И убийце, ждавшему его там, – столько же оттуда. Стаут должен был еще успеть сесть, а убийца – выстрелить. Все равно еще секунд десять. А потом нужно было потратить тридцать секунд, чтобы пройти вверх по дорожке к выходу. Даже если бы оба бежали, в целом выйдет на три минуты. Но пространство хорошо освещенное, редкие елочки, бегущий человек обратил бы на себя внимание. Убийца на такое бы не пошел, тут, чувствуется, обо всем хорошо подумали. Да и с чего это вдруг сам Стаут побежал бы в беседку?


На этот раз главный администратор встретил его не у входа, а у себя в кабинете. Но все равно – та же непрекращающаяся любезность.
– Хотите, чтобы я прямо сейчас посмотрел фотографии, лейтенант?
– Нет, я оставлю их вам на время. А сам прогуляюсь по клубу, по территории, поговорю, может быть, с кем-то из служащих. Да, кстати, у вас здесь в карты играют?
– Случается. Есть кабинет для бриджа и отдельный – для покера.
– И классные игроки?
– Разумеется, сэр.
– Кто, например?
Администратор повел плечами:
– Не так уж мало, ну, мистер Данфорд, например.
– Крупные ставки?
– Это дело играющих джентльменов, сэр. У нас, разумеется, нет статуса казино, но мы и не публичное заведение. Никто не может «зайти с улицы» и играть.
– Я понимаю, – кивнул Блейк. – Здесь нет нарушений.
Он вышел из здания клуба, постоял немного, оглядывая изящную набережную, и медленно двинулся в сторону беседки.
Пуля... третья пуля, вбитая в самый низ живота. В ней, после двух первых в сердце, Стаут уже не нуждался. Как это похоже на месть, на тот грязный штришок, который подонки так любят всегда за собой оставить. Да, Макс получает дополнительный плюс к своей схеме... Но все же – тринадцать лет. Много это – тринадцать.
Стоп! Тринадцать. А бедному мальчику-инвалиду – двенадцать?
Следовательно, его мать, Мэри, как раз тогда вышла или готовилась выйти замуж. То есть наверняка знала друга Джона Стаута Риччи и, конечно, знала их образ жизни.
Теперь она боится, что кто-то придет и все отберет.


Вот он и дошел почти до беседки, которую видел вчера с того берега. Сколько здесь будет – от того до другого?.. Около полумили. Лодки и катера внизу, садись на любой и, дуй за одну минуту...
Тем более, вечер. Кто заметит, как лодка туда-назад сгоняла?..
Или, оттуда-сюда?
Как этот Риччи добрался до того места, где был прикончен? Никаких оставленных поблизости машин ведь не было.
Необходимо завтра направить людей с фотографиями для опознания среди таксистов. Если оно ничего не даст, значит: либо парень приехал из города автобусным маршрутом, а потом топал полторы мили пешком, либо его туда привезли.
Привезли, чтобы убить?.. Или, чтобы он сначала убил?
Тогда другой вариант.
Лодка оттуда-сюда, не из этих, чужая. Маскарадная одежда. Риччи проходит в беседку и убивает Стаута. Потом с вернувшимся Риччи разделываются, а лодку отгоняют куда-нибудь, к общей городской набережной и ставят среди многих других. Ищи-свищи...


Но Риччи приехал сюда в город за деньгами... Правильно, он их и получил. У убитого ведь, против обыкновения, в кармане оказалось всего сорок долларов. Эту мелочь Риччи естественно не взял, потому что Стаут приготовил для него совсем другую сумму.
Блейк направился от беседки в обратную сторону. Не спеша дошел до главного клубного здания и поднялся в кабинет администратора.
– А, лейтенант? Прошу вас, присаживайтесь. Я как раз успел просмотреть фотографии.
– Есть знакомые вам лица?
Он разочарованно развел руками:
– Увы! Кроме самого покойного мистера Стаута, конечно.
Лейтенант вынул из кармана и показал ему еще одну фотографию, не ту, разумеется, которая была сделана с трупа. А полученную из Сан-Диего.
– Вглядитесь в этого человека. Вы его никогда не видели?
Ответ прозвучал почти сразу:
– Ручаюсь, что нет, лейтенант. У меня, должен сказать, очень хорошая зрительная память.
– Тогда только еще один вопрос, и не буду больше отнимать ваше время. Стаут тоже был из тех, кто принимал участие в карточной игре?
– Возможно. Хотя не могу ручаться. Служащим не положено входить в кабинеты, когда там играют, сэр.


Блейка окликнули, когда он спустился на первый этаж и раздумывал, кого бы спросить – приехал ли уже в клуб Данфорд или нет.
Тот первый увидел его и, улыбнувшись, сделал знак рукой подойти, потому что сам был занят разговором с молодой ухоженной дамой в модной и дорогой теннисной экипировке.
– Это лейтенант Блейк, расследующий дело об убийстве Стаута.
– Джулия, – дама с любопытством посмотрела на него и протянула руку. – У вас уже есть версия, лейтенант? Неужели это сделал кто-то из членов клуба?
– Не думаю, мэм. Конечно же, у нас есть рабочая версия, но я пока не могу ее разглашать.
– Скажите мне только одной, лейтенант, – немного игриво начала она...
– И через два часа будет знать уже весь клуб, – закончил за нее Данфорд.
– Ты противный, Хью! Я тебя больше не люблю, так и передай своей очаровательной Элен. Не понимаю, кстати, как она позволила тебе изменить прическу и сделать эту безобразную короткую стрижку. Это ведь ужас, лейтенант, правда?
– Нет, мэм, я не нахожу.
– И не расскажите мне свою версию?
– Не могу, мэм.
– Тогда я вас тоже больше не люблю, лейтенант! – Она взяла стоявшую у ног сумку с теннисными ракетками и направилась к выходу. – Имейте в виду: мы расстались как в море корабли.
– После такой ужасной драмы для нас обоих, – улыбаясь, произнес Данфорд, – остается только пройти в бар, чтоб хоть на некоторое время забыться. Но в действительности Джулия не то, что кажется. Едва ли не самый лучший игрок в бридж в нашем клубе. Очень организованный и подвижный ум.
Они сели не у стойки, а за отдельный столик.
– Хотел показать вам некоторые фотографии, сэр. Может быть, вы кого-то на них узнаете.
– К вашим услугам. Только сначала скажите, что будете пить? Покрепче?
– Нет, крепкие напитки я не люблю.
– Я тоже.
Блейк затруднился...
– Тогда на ваш вкус, как и вы.
Данфорд повернул голову и только показал что-то тремя пальцами.
– Вот здесь, сэр, взгляните, много снимков, где Стаут находится в компании разных людей.


– Нет, лейтенант, никого из них я раньше не видел. А вам не кажется, что эти люди просто его клиенты?
– Очень похоже, что так, – согласился Блейк. – Тогда взгляните еще вот на эту фотографию.
Данфорд взял в руки фото и... пауза затянулась. Потом переложил фотографию в другую руку...
– Этот человек очень похож на Феликса Риччи, лейтенант. Приятеля Стаута в молодые годы. И я тогда его немного знал. Это он?
– Он, сэр.
Им принесли зеленоватые фисташковые орешки и в очень какой-то особенной корзиночке бутылку красного вина.
– Прекрасное трехлетнее «Бордо», – пояснил Данфорд, возвращая ему фотографию. – Вы не были там, на виноградных фермах?
– Я вообще не бывал во Франции.
– Тогда я скажу в двух словах, что будете сейчас пить. Высокого класса «Бордо», лейтенант, делают на специальных фермах по высочайшему, отлаженному десятилетиями культурному методу. Это именно культура, а не производство. И не только сорт винограда играет в ней роль. Почва, угол склона, на котором стоит виноградник и подвергается особому солнечному освещению, куча других параметров. При созревании винограда два неудачных облачных дня могут заметно повлиять на качество. – Он сам налил вино в два бокала. – И люди, которые ухаживают за виноградником: вот к тому, откуда эта бутылка, допускаются только семейные женщины после сорока. Темно-красное, и спокойная яркость. Идеально прозрачное, но такое впечатление, что поглощает в себе свет. Правильно, потому что склон получает солнце во второй половине дня и даже ближе к закату. Крайне уравновешенное по букету, вы сейчас это почувствуете. – Он, приглашая Блейка, поднял свой бокал. – Разве можно допускать на такой виноградник девушку, которая только и думает, что о будущей первой ночи. За ваши успехи, лейтенант!
Блейк сделал глоточек, стараясь подольше удержать вино во рту...
Потом сделал еще.
Можно было бы сказать, что это лучшее красное сухое, какое он когда-либо пил. Но было и другое ощущение – вино не лучшее, а совсем другое, и слившееся многообразие его оттенков так же не постигается до конца вкусом, как зрение не способно увидеть все небо, и только улавливает в нем бесконечное.
– Да-а, – вырвалось само собою у Блейка.
– Что вы сказали, лейтенант?
– Это вино, сэр. Наверное, оно сделано для того, чтобы человек хоть иногда задумывался. Если всего лишь в трехлетнем виноградном напитке столько глубин и красок, то сколько их должно быть в человеческой жизни?
Данфорд лишь на секунду взглянул ему в глаза.
Странно, какое вдруг мелькнуло там выражение. Как однажды у Мэри...
– Могу я спросить, лейтенант, почему вы показали мне эту фотографию Риччи?
– Да, сэр. Он тоже был недавно убит.
– Убит? Где, когда?
– На том берегу, почти напротив. Когда?.. Экспертиза определила время смерти лишь с точностью до нескольких часов. Но получается так, что он мог быть убит примерно тогда же, когда и Стаут.
Блейку, искоса наблюдавшему собеседника, показалось, что тот захотел подумать. Поэтому он протянул руку к бутылке, взял ее, зачем-то взглянул на этикетку и очень медленно подлил в оба бокала. Так же, медленно, вернул бутылку в корзиночку.
– Вы связываете эти два убийства, лейтенант?
– Их трудно не связать, сэр.
В ответ на жест-приглашение он тоже взял свой бокал и снова сделал глоток...
Как это Макс сказал про деньги? Красивые, если их много? Да, потому что люди чувствуют, что этот ключ все открывает. И очень некрасивые, когда их слишком мало? Тоже правильно. Вот, Риччи, отчаянно потянулся за иссякающим ручейком, и потерял свою жизнь.
– Их трудно не связать, потому что Риччи приехал сюда за деньгами. Приехал к Стауту. Вы, кстати, не сталкивались с тем, что у него всегда водились наличные крупные деньги.
– А они у него водились?
– Да, это установлено. Приехал через тринадцать лет. Все это время о нем никто ничего не слышал. Мы полагаем, что то давнее его исчезновение и два этих убийства – начало и конец одной, хотя и не известной пока нам истории.
Опять что-то мелькнуло в глазах его собеседника. Другое уже... Страх?.. И снова вспомнилась Мэри. Будто общее что-то есть между их такими разными глазами. А может быть, просто вино разыгрывает в нем фантазию.
– Вы время от времени ешьте орешки, лейтенант.
– Это что, тоже часть виноупотребительной культуры?
– Совершенно верно.
– Именно фисташки?
– Не обязательно. Просто не резкое, со специфическим ощущением, чтобы таким способом приводить в нейтральное состояние вкусовые рецепторы.
– Спасибо. Так все-таки, вернемся к Риччи и тому, что было здесь тринадцать лет назад. Что-нибудь вам вспоминается?
Данфорд подумал...
– Насколько я помню, было лето перед нашим со Стаутом последним университетским курсом. Компания молодых людей. Часто отдыхали здесь, на озерах.
– А кто туда входил?
– Ну, люди менялись...
– И все-таки?
– Из более или менее постоянных... нас трое... Мэри, Джулия, она тогда заканчивала химико-фармацевтический факультет... – Нет, лейтенант, все так давно, я толком не помню. – Он уже быстро потянулся к бутылке. – Ну, почему вы не пьете?


Блейк покидал клуб с неясными чувствами. То ли этот Данфорд знает что-то, то ли так кажется, потому что, когда следствие грозит оказаться в тупике, начинаешь не только хвататься за соломинку, а и сам себе ее придумывать.
– Ах, вот вы, коварный! – мелодично прозвучало сзади.
Лукаво улыбавшаяся дама стояла перед ним уже не в теннисной амуниции, а в красивом вечернем платье. – Посекретничаем?
– Честное слово, мэм, я ограничен процессуальными нормами.
– Проще говоря, продолжаете вредничать? И я сказала, что меня зовут Джулия.
– Вы очень красивы в этом платье Джулия.
– Не выйдет! Кто убил Стаута?
– А сами вы его не убивали?
– Ха, это отлично! У меня стопроцентное алиби.
– Какое, позвольте узнать?
– Пила рядом с ним два раза в баре.
– Когда в последний раз?
– Без четверти одиннадцать.
– Вы с ним разговаривали?
– Нет, до снятия масок я ни с кем не разговаривала.
– А в чем, я не понял, алиби?
– Зачем было стрелять, если, пользуясь своим маскарадным прикрытием, я могла бы просто его отравить. Вы знаете, что только я и Хью не были до одиннадцати ни кем узнаны. Он, правда, для этого еще и остригся.
– У вас негодное алиби, Джулия.
– Как это так?
– Просто вам не удалось достать хорошего яда.
Она искренне, как малый ребенок, расхохоталась:
– У меня его нет?! Я старший партнер нашего фармацевтического предприятия. Захочу – отравлю весь город!
«С какой странной точностью она указала время, – подумал Блейк, залезая в автомобиль, – в таких случаях добавляют «примерно». Или время было непроизвольно названо, потому что через минуту ее уже не было в баре?»

К середине дня были проверены все водители такси в городе. Феликса Риччи никто не опознал. Но что совсем завершило картину – водители обоих курсирующих между центром города и озерами автобусов заявили, что в тот день такого человека в своих салонах не видели.
– Может быть, просто он им не запомнился, Макс?
– Сказали, что людей на маршруте сейчас немного. И это почти исключительно молодежь. Точно, патрон, все как вы предполагали: его привезли туда на машине. Он в маскарадном костюме быстро перебрался на другую сторону. Взял деньги у Стаута, которыми тот, видимо, хотел откупиться, пристрелил его и вернулся. А ожидавшие прикончили уже его самого. Сделано было все наверняка. Просто они не знали, что у обходчиков есть собака, иначе бы труп пролежал там и до следующего лета... О чем вы опять задумались?
– Все хорошо бы, Макс, но только зачем было Стауту для передачи денег назначать такое странное место встречи?
– Чтобы никто и нигде не смог увидеть их вместе. Более чем вероятно, что по его первоначальному плану Риччи должен был взять прокатную моторку у общей набережной, встретиться с ним в беседке, получить деньги и убраться таким же способом. А потом вообще убраться из города. Но его сцапали. И план Стаута ловко переиграли.
– На кино похоже.
– Что?
– Для детективного фильма уж слишком подходит.
– Ну и пусть.
– Почему Риччи не попробовал с деньгами просто сбежать?
– А куда? Не исключено, они контролировали его и с воды, и со стороны дороги к клубу. К тому же вы знаете, как эта преступная сволочь умеет обманывать. Могли убедить, что лично против него зла не держат. Даже какие-то деньги обещать.
– Пожалуй, логично, – согласился Блейк, но как-то без энтузиазма.
– Патрон, почему вы оппонируете собственной версии, а я должен вас в ней убеждать?
– Это нормально, Макс. Это как раз нормально. – Он встал из кресла. – Прокачусь сейчас к Мэри Стаут.
– Правильно, надо брать ее в серьезную разработку. Не может она не знать, чем в молодые годы занимались ее жених и его самый близкий приятель. Что вы морщитесь?
– Да, потому что, может и не знать. У нее инвалид-ребенок к тому же. И муж ее и сына, судя по всему, многие годы в черном теле держал.
– Патрон, кто кого в чем держал, не наше сыскное дело. Вы же сами говорили, она все время чего-то боится.
– Она жизни боится.
– Вот и с чего это?
– С того, – возвысил вдруг голос Блейк, – что одни «Бордо» пьют или могут отравить целый город, а ребенок хороших конфет не ел!
– Ой, я не понял, патрон. Вы сегодня позавтракали?
– И прими в расчет,– спокойно уже проговорил лейтенант. – Если бы она действительно что-то знала об уголовных грешках мужа, то разве позволила бы так с собой обращаться?.. Да он бы и сам побоялся это делать.
Помощник, помолчав, неохотно кивнул:
– Пожалуй, что так.
– Ладно, поеду. А ты уточни у той престарелой тетки Феликса Риччи – кто его в первое время после исчезновения из города разыскивал.

– Да, это фотография Риччи, лейтенант. Но здесь он значительно старше. Значит, с ним ничего не случилось? Он так странно пропал из города...
– А что ваш муж тогда говорил об этом исчезновении?
– Ничего.
– Совсем ничего?
– Выглядело так, что он вообще не хотел говорить на эту тему.
– Не волновался, не собирался заявлять о пропаже друга в полицию?
Она отрицательно покачала головой. Потом без особого любопытства спросила:
– Так Феликс жив, просто уехал?
Лейтенант, будто задумавшись, не очень расслышал.
– Мэри, я опять хочу вас спросить про деньги. Может быть, вы обратили внимание: в тот вечер, когда муж отправлялся в клуб «Леопард», он не брал с собой крупной суммы денег?
Она пожала плечами:
– Если бы и брал, то сделал бы все возможное, чтобы я не заметила.
– Значит, вообще прятал их от вас, когда деньги были в доме? И вы, конечно, не знаете, где?
В ее глазах появилось что-то... одновременно и злое и веселое.
– Теперь знаю. Позвольте, я угощу вас очень хорошим чаем, лейтенант.
Она, не дожидаясь ответа, встала и быстро вышла. И очень скоро вернулась с подносом.
– Джем, печенье, лейтенант. И давайте немного выпьем, – неожиданно добавила она и тут же достала бутылку бренди. – Из запасов Джона.
– Вы сказали что-то про тайник мужа, если я правильно понял.
– Да, как чувствовала. Обследовала все его ящики, особенно те, которые он всегда запирал. Был в одном месте укромный уголок, а в нем – десять тысяч долларов. Они здорово меня теперь выручат.
– Мэри, это, разумеется, ваши деньги, но мне нужно на них взглянуть.
В соседней комнате она выдвинула один из ящиков письменного стола, и в глубине за бумагами открылась аккуратная пачка.
– Деньги вот так и лежали?
– Да.
– Вы их трогали?
– Раз это уже мои деньги, лейтенант...
– Я просто спрашиваю, сильно ли вы их трогали руками?
– Нет. Только надорвала банковскую бумажную ленту и взяла верхнюю стодолларовую купюру.
– А где эта банковская лента?! – так быстро выпалил Блейк, что женщина вздрогнула.
– В мусорном мешке.
– А мешок?
– Утром мусор забирает машина. Лейтенант, я что-нибудь натворила?
– Нет, Мэри, не волнуйтесь... Так вы трогали пачку только сверху, отодрали ленточку и взяли верхнюю купюру?
– Да.
– Тогда я должен буду забрать у вас самую нижнюю. На время, разумеется, и под расписку.
– Мне совсем не нужна ваша расписка, лейтенант... – проговорила она, глядя как Блейк аккуратно, через кончик платка, вытаскивает купюру и укладывает ее в прозрачный пакетик.
– Еще в другом ящике я обнаружила револьвер. Он вас интересует?
– Покажите.
Блейк увидел завернутый в целлофан небольшой пистолет четырнадцатого калибра. И модель довольно устаревшая.
– Это не револьвер.
– А что же?
– Пистолет. Он не стоит почти никаких денег, сдайте его в свой полицейский участок.
Они вернулись в гостиную, и Мэри разлила действительно превосходный чай.
– Он с жасмином, – принюхавшись, сообщил Блейк.
– Вы такой любите?
– Очень.
– Тогда и немножко бренди?
– Простите, Мэри, я не пью крепких напитков.
– Как жаль. А Джон пил только крепкие, поэтому других в доме нет. – Она изрядно плеснула себе в стакан. – Не беспокойтесь, я выпью это не сразу, а постепенно.
– Вы сказали, ваш муж пил только крепкие напитки?
– Исключительно. Бренди, а особенно любил «Скотч». – Она чуть приподняла стакан. – Это его обычная разовая доза. Что с вами, лейтенант?
– Какой же я болван!
– О чем вы?
– Позвольте от вас позвонить.
Он, торопясь, набрал номер «Леопарда»...
– Здравствуйте, это лейтенант Блейк. Мне очень нужно поговорить с вашим барменом... Да, с тем, что работал в тот вечер... Будет только через час?.. Нет, спасибо, я перезвоню.

Макс сидел в его кабинете с совершенно унылой физиономией.
– А ты никак затосковал?
– Вы тоже сейчас затоскуете.
– Ну?
– Вся версия под ударом, патрон. После тогдашнего исчезновения Риччи, его никто не искал. То есть позвонили с места работы, пригрозив, что уволят, если не явится. Один раз позвонил Данфорд и раза два позвонил Джон Стаут. Но это его приятели. Не заходил вообще ни разу никто.
– Очень хорошо.
– Хорошо?.. Вы даже не удивлены?
– Нет.
– По-вашему, это укладывается в версию?
– Совершенно не укладывается. – Помощник воззрился на него с полуоткрытым ртом. Но Блейк не стал разъяснять. – И одну мы с тобой допустили ошибочку. Вернее, я две допустил, но мне скоро на пенсию, так что, простительно. А ты, опытный уже полицейский, преемник мой, надежда и гордость всего управления...
– Хватит издеваться, патрон. Чего это я «допустил»?
– Машину Стаута мы с тобой осмотрели?
– Нет, а зачем?
– Положено. Все положено осматривать, что хоть косвенно относится к преступлению.
– Тьфу, да хоть сейчас поеду и осмотрю.
– Вот именно сейчас и поезжай. Мэри Стаут даст тебе ключ от машины. Только поедешь не один, а вместе с дактелоскопистом. Проверите салон на отпечатки пальцев: ручки, панели... ну, все, что можно.
Помощник повернул голову и по-птичьи уставился на лейтенанта.
– То есть... Вы что, всерьез думаете найти там отпечатки Феликса Риччи? Сам Стаут его туда отвез?!
– А ты убедись.
– Хотите, поспорим на обед в ресторане, что их там нет.
– Хочу.
– Жалко ваших денег, патрон. Я поехал.


Блейк посмотрел на часы: бармен появится в клубе уже минут через десять.
Он вышел в коридор и быстро направился в другое крыло здания, где помещался лабораторный комплекс.
Дежурный полицейский, мимо которого он проходил, насторожился и прислушался к бубнящему что-то себе под нос лейтенанту.
– Все нормально, сэр?
Тот лишь повел в его сторону глазами и на ходу очень странно ответил:
– Должно сойтись...
Блейк даже не стал входить в кабинет медэксперта, а только открыл дверь и просунул голову:
– Я с маленьким вопросом.
– Здравствуйте, лейтенант.
– Насколько вы могли ошибиться, определяя алкоголь в крови Стаута?
– Ошибиться?
– Возможно, я неудачно выразился. Меня интересует точность анализов.
– Плюс-минус десять процентов.
– Всего лишь?
– Вас это огорчает, сэр?


Опять очень быстро он проследовал в обратную сторону, но, проходя мимо дежурного, приостановился и поднял вверх указательный палец:
– Сходится!
Тот вежливо в ответ улыбнулся и, чуть подождав, сообщил другому полицейскому:
– Старик-то наш – плохой уже сделался.
– Да, – сочувственно вздохнул второй, – такие безнадежные дела в конце карьеры. Жалко его.


Блейк торопливо набрал номер телефона.
Его выслушали и пересоединили с барменом.
– Можете спокойно поговорить со мной пять минут?
– Да, сэр, – прозвучало на том конце, – я только что заступил, и в баре пока пусто.
– Прекрасно. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, сколько раз в тот вечер Стаут заправлялся у вас выпивкой.
– Секунду, сэр... – лейтенант услышал, как, не отрывая трубку от губ, бармен что-то шепчет. – Не менее четырех раз, сэр, – наконец прозвучал его голос.
– А что именно он пил?
– Если не ошибаюсь, каждый раз – «Скотч».
– Ничего слабого? Я имею в виду – вино, коктейли...
– Наверняка нет, сэр, это не его профиль.
– Какой была его обычная порция «Скотча», если перевести в миллилитры?
– Хм, пятьдесят. Иногда он мог попросить побольше.
– Значит, всего вместе он выпил не менее двухсот миллилитров?
– Именно, сэр. Я сейчас как раз прохожу с внуком арифметику.
– Сошлось, – пробормотал Блейк.
– Простите, я вас не понял.
– Ничего, это так. Вы мне говорили, что Стаут последний раз забежал выпить почти в одиннадцать.
– Да, уже начался фейерверк, когда он уходил.
– Он разговаривал с вами? Что он сказал, просто заказал выпивку?
– Просто заказал. Нет... Быстро очень подошел, торопился, ведь наступала вечерняя кульминация. Показал рукой на бутылку. Я поскорее налил, нельзя же в таких случаях задерживать или соваться с разговорами.
– Фу... я сделаю крошечную паузу. – И хотя в кабинете совсем не было жарко, Блейк протянул руку и включил вентилятор. – Слушаете меня?
– Конечно, сэр.
– Стаут пил крепкие напитки, так?
– Вы правильно запомнили, сэр. Я всегда говорю своему внуку: половина ума – это хорошая память.
– Благодарю вас. Тогда напрягите изо всех сил эту половину. За пять дней до своей гибели Стаут испортил свой вечерний костюм пролитым на него вином. Вином, а не «Скотчем»! Значит, кто-то другой это вино на него пролил. Кто?
– Не могу припомнить, сэр. Когда, говорите, это было?
– Скорее всего, за пять дней до бала.
– Теперь понял, сэр. Это был мой выходной, и работал сменщик.
– Как мне с ним связаться?
– Если не возражаете, я сам попробую прозвониться к нему в ближайшее время и задам этот вопрос.
– Очень вам благодарен.

Лейтенант, обдуваемый приятными струйками вентилятора, полуприкрыл глаза.
Осталось лишь немного подождать, и он раскроет до конца оба убийства.
Расследовать их в минимальные сроки, притом, что и ниточек, за которые следовало тянуть, не было видно, это же мечта для любого сыщика.
Достойное окончание его честной и очень длинной профессиональной карьеры.
А шуму будет! И в прессе, и по телевидению...
Отличная работа для послужного списка.
Да, только вот сам этот список уже у предельной черты.
А почему у предельной? Сил и здоровья пока достаточно.
Блейк вдруг резко изменил положение в кресле и выключил вентилятор.
Он всегда почти с ужасом гнал от себя мысль о том, что будет делать после выхода на пенсию. Вот в первый, начинающийся уже не для него рабочий день. А в голову сейчас вдруг пришла совсем простая мысль – частная детективная практика.
Тут нет возрастных ограничений.
Конечно, потребуется психологическая перестройка. Привычка действовать под очень удобным государственным зонтиком избаловала его. Но разве лучше цепляться за свой стереотип и – жить теперь только памятью?
Кто-то из восточных мудрецов сказал: «Судьбу совсем не трудно изменить, для этого просто не нужно ее бояться».
А что или кого ему бояться?
Тем более, реклама в средствах массовой информации обеспечена теперь на весь город.
Счет личный в банке, при скромной жизни, накоплен не маленький. Да и кредит получить проблем не составит.
Решено! И вон из головы дурацкие мысли о каком-то бунгало у озера. Завтра он все закончит и будет слушать аккорды своей победной музыки!


Дверь в его кабинет как-то необычно медленно открылась, и также медленно в нее не вошел, а вплыл Макс. Что называется, «без выражения на лице».
– Прибыл уже?
– И побывал в лаборатории, – глядя поверх головы начальника, произнес тот.
– Ну, убедился? А еще на ресторан спорить хотел.
Макс все с той же опущенной физиономией уселся в кресло.
– Грустно, патрон, нет у меня настоящего сыскного класса. Я бы без вас не догадался.
– Глупости, просто ты привык ко второй роли. Начнешь работать самостоятельно, и сам быстро научишься связывать очень многое.
Блейк вдруг привстал и, перегнувшись через стол, хлопнул помощника по плечу так, что у того замоталась голова.
– Взбодрись!
– Спасибо, патрон. Думаете, я не безнадежен?
– Послушай, Макс. Главное ведь заключалось в том, что мы полностью отработали твою гипотезу о карточном притоне и деньгах, уведенных тринадцать лет назад у контролировавшей его криминальной структуры.
– Дурацкая идея.
– Совсем не дурацкая. Мы исследовали единственно возможную на тот момент реалистическую версию. То есть версию, так сказать, о людях со стороны. Но они не искали Феликса Риччи и не взяли под контроль его тетку. Хотя такие преступные группировки всегда не задумываясь идут на насилие в отношении людей, у которых может быть ценная для них информация. Второе, что меня смутило с самого начала: за тринадцать лет эта преступная группировка не попала в наше поле зрения. Поверь моему опыту, таких чудес не бывает. Значит, вся эта история касается некоторого закрытого круга людей. Тогда, только кто-то из них и мог привезти Риччи в тот лес у озера. Осталось только соединить. Во-первых, странную запасную маску Стаута, закрывавшую не только лицо, а, заметь, всю голову. Ты же сам после телефонных опросов членов клуба сказал: «Стаута в волчьей маске узнали очень многие. Такое впечатление, что он там нарочно светился».
– Чтобы в другой маске проскочить на тот берег и убить Риччи?
– Именно. И надо было на всякий случай что-нибудь изменить в одежде. Поэтому он оставил пиджак в беседке, а оттуда до крайних лодок на набережной – всего-ничего.
– Две хвойные иголки в его рубашке?
– Да. Либо он, пробегая, задел у беседки одну из елок, либо прихватил те иголки на другом берегу. Видишь, простое соединение: маска-иголки.
– Умный вы у меня, патрон.
– Следующий очень важный момент, на который следовало обратить внимание, это визит Риччи в наш город. Он позвонил Стауту, к которому, это ясно, приехал за деньгами, именно отсюда. Понимаешь? Почему он не позвонил ему точно также из Сан-Диего?.. Деньги можно переслать, а договориться, не называя ничего важного вслух, по телефону. Но он приехал сам.
– Шантажировать Стаута?
– Несомненно. Но чем? Можно ведь было, опять же, намекнуть ему о чем-то на расстоянии. Наконец, потребовать встречи где-нибудь в другом месте. Например, в аэропорту какого-то города между Севером и Югом.
– Безопасно и незатруднительно, – согласился помощник.
– И какой вывод следует сделать?
– Патрон, не травмируйте меня! Нету в вас жалости.
– Очень простой, Макс. Сам его визит сюда уже был шантажом, точнее, его началом.
– То есть... постойте. Не Риччи боялся быть обнаруженным, а Стаут должен был бояться, что его увидит кто-то другой?
– Молодец! И вот, замыкающее звено цепочки: это до конца еще нам неизвестное дело связано не только со Стаутом, Риччи и кем-то третьим. – Блейк на секунду задумался... – А возможно, еще и с четвертым. Тут клубок с очень глубоко спрятанными концами. Но они появятся, и очень скоро.
– Когда?
– Когда мне позвонят вот по этому телефону.
– Но письмо, патрон. Риччи, стало быть, опасался Стаута, а следовательно, предупредил его о письме на случай, если с ним что-то случится.
– Конечно.
– Почему же Стаут не побоялся его убить?
– Потому что письмо было адресовано именно этому третьему лицу. Человеку, который, не исключено, был объектом шантажа самого Стаута. Помнишь добытую тобой информацию от его сотрудницы. «Скоро у меня будет целая куча денег».
– Стаут хотел прекратить дойку и взять сразу крупные отступные?
– Опять ты попал в яблочко. Только добавлю: он должен был обязательно взять отступные в тот самый вечер. До того как на следующий день письмо попадет к адресату.
– Последний вопрос, патрон. Почему Стаут не чувствовал опасности получить вместо денег пули?
– Значит, был уверен, что его не станут убивать из-за тех денег.
– Тогда из-за чего?
– Пока не знаю. Но завтра уже буду знать. И давай закончим сегодня на этом.
– А вы остаетесь, патрон?
– Да, буду ждать звонка.

Телефон зазвонил через полчаса.
Лейтенант, немного волнуясь, взял трубку и узнал голос бармена...
– Здесь не может быть никакой ошибки? – выслушав его короткое сообщение, переспросил он. – ... большое спасибо, и передайте привет вашему внуку.

– Наручники брать?
– Прихвати, но оставишь в машине. И в бар войдешь первым, сядешь где-нибудь подальше ко мне лицом. Но умоляю тебя, Макс, там все безумно дорого.
– Не делайте из меня монстра, патрон.
– Значит, ты понял – только апельсиновый сок.

Обстановка была на редкость удобной: кроме них – в стороне еще теннисная пара и Макс.
Фу, поросенок! Уже пригубливает пиво.
– Мне среди дня неожиданно сообщили, что вы просите встретиться. Что будете пить, лейтенант?
Блейк предупреждающе поднял руку:
– Боюсь слишком избаловаться в вашем шикарном заведении, – он скосил глаза на помощника, – просто пиво. Сегодня мне надо быть ближе к жизни.
Данфорд спокойно и несколько холодно на него взглянул.
– Ну что ж, тогда и я не буду от нее отдаляться.
Им тут же принесли керамические кружки с красочными эмблемами той знаменитой датской фирмы, пенная шапочка которой спокойно удерживает на себе монету.
Блейк неуверенно посмотрел на это белоснежное чуть поднятое покрывало.
– Вы отхлебните, – проследив его взгляд, посоветовал Данфорд, – губы можно промокнуть салфеткой. А то пена двадцать минут вот так будет стоять.
– Наверное, специально присылают из Дании? – не удержался Блейк.
– Конечно, в магазине такого не купишь. Так я вас слушаю.
– Я разобрался с двумя этими убийствами, сэр, – он осторожно отхлебнул, и странное дело, салфетка не понадобилась. Плотная шапочка послушно выпустила из-под себя золотую пузырчатую влагу.
– Знаете уже кто убил Стаута и Риччи?
– Как и вы, сэр.
Ни что не изменилось у того в лице. Он спокойно и оценивающе смотрел на лейтенанта.
– То, что Риччи был задушен Стаутом, вы догадались из полученного на следующий день письма. Ну а Стаута убили вы сами.
– И можете изложить факты?
– Я для этого сюда и приехал, сэр.
– Ну, пожалуйста.
«Хороший противник, – подумал Блейк, – и сейчас пробует сбить его своим хладнокровием».
– Просто расскажу, как вы это сделали.
– Интересно.
«Ни одного суетливого движения. Даже кружку в руки не взял. Просто сидит и слушает».
– Один частный детектив, сэр, получил заказ на слежку за Стаутом. На фотофиксацию всех каких-либо его дел в городе. – Блейк нарочно заговорил с максимально ровной и безразличной интонацией. Против всякого психологического оружия нужно, прежде всего, выставить ему подобное. – Этот заказ поступил к нему в тот самый вечер, когда вы пролили вино на костюм Стаута. И со следующего утра детектив приступил к работе. Заказчику, то есть вам, требовалось только одно – увидеть на фотографии тот костюм, который приобретет себе будущая жертва. В остальном – вы со Стаутом одного роста и одной и той же спортивной комплекции. Волосы очень близкого цвета, только вам пришлось их укоротить на манер его стрижки. Вы предложили Стауту очень крупные откупные, чтобы прекратить тот шантаж, который начался тринадцать лет назад и длился все эти годы. Такие большие, что он согласился и ожидал получить от вас чек в тот самый вечер. – Блейк сделал вид, что на ходу чуть подумал. – Вернее, вы построили дело так, что должны будете после одиннадцати уехать, а чек передадите ему раньше. И либо сделаете это прямо на карнавале, либо, если по каким-то причинам не получится, вблизи одиннадцати Стаут должен был ждать в беседке. Скорее всего, предупредили вы, это будет на карнавале, поэтому пришлете ему для узнавания маску. Такую же, естественно, вы заготовили себе. И Стаут ничего не заподозрил. Более того, он облегчил вам задачу, потому что его голова была занята другим – запланированным убийством Риччи. Он делал все, чтобы быть очень заметным и в удобное время избрать короткий момент для поездки на ту сторону. Сменив маску, разумеется. Потом, ближе к одиннадцати он отправился ждать вас в беседку. Теперь о том, что делали вы...
Лейтенант приостановился для глотка из кружки. Данфорд все так же спокойно смотрел на него, не притрагиваясь к своей.
– Вы, сэр, прибыли поздно. Вам не следовало быть на публике. И я полагаю, сели в катер и кружили в темноте где-нибудь подальше от клуба. Там вы сбросили в воду и утопили свой маскарадный костюм. И, примерно без четверти одиннадцать, вернулись уже в облике Стаута, не боясь с ним уже пересечься. Направились сразу в бар. Вам нужно было зафиксировать Стаута в памяти людей до и после убийства. Для этого пришлось пить «Скотч». Вот почему доза алкоголя в крови у жертвы оказалась вдвое меньше той, что следовала из суммарных свидетельских показаний. Время, когда вы убили, – примерно без шести-восьми минут одиннадцать. Вернулись в бар как «Стаут», а появились в карнавальной толпе как «Данфорд», и тут же быстро направились к выходу. Блестяще, сэр, это самое изящное убийство, которое я расследовал во всей своей уголовной практике.
Хью Данфорд в ответ улыбнулся.
Не иронично, не зло, а так, как улыбаются друзьям в разговоре.
Потом взял свою кружку и с удовольствием выпил сразу до половины.
– Вы знаете, лейтенант, – он подумал и сделал еще глоток. – Вы знаете, я мог бы вообще ничего не отвечать. Но история, которую вы рассказали так меня, – он, подбирая слово, покрутил пальцами в воздухе, – восхитила... вот, употребим именно это выражение, что я готов разговаривать дальше. Кстати, кто вам рассказал эту историю с пролитым на Стаута вином?
– Никто, я ее вычислил.
Его брови вскинулись вверх.
– Восхитительно, лейтенант!.. Ну, так вот. Все, что вы доказали, исчерпывается для органов правосудия только одним выводом. Стаута убил неизвестный, маскировавшийся под него здесь же на карнавале. Да, несоответствие алкоголя в его крови в этом вполне убеждает. Но причем тут я, лейтенант? – Он снова улыбнулся, дружелюбно и безмятежно. – Прическа? Хм... И даже если водолазы, трудясь целый год, найдут какие-то тряпки?.. Да, пусть они мои. И прическу я сделал так, как у Стаута. Захотел и сделал. Случайно пролил на него вино. – Он совсем весело посмотрел на Блейка. – Вам тот детектив назвал мое имя как человека, заказавшего слежку?.. А это письмо от Риччи. Даже если бы мне его кто-то дал лично в руки, я бы ответил, что выбросил и не читал.
– Вы здраво рассуждаете, сэр.
– Вот видите. Это красивая история, которая может называться совокупностью гипотетических косвенных улик. Но нужна хотя бы одна прямая. И нужны мотивы, лейтенант, нужны мотивы.
Блейк допил свое пиво до донышка.
– Повторить?
– Нет, спасибо, сэр. Лучше поговорим о прямой улике. Она у меня есть.
Он аккуратно достал из внутреннего кармана своего пиджака небольшой прозрачный пакетик.
– Что это, лейтенант, сто долларов?
– Совершенно верно, сэр. Я уточню. Это нижняя купюра из банковской пачки. Очередная ваша выплата Стауту. Он не успел ей воспользоваться, просто положил в ящик. Деньги прекрасно сохраняют отпечатки пальцев, и вы не могли передавать их в перчатках. Вы наверняка не учли этого, сэр. И еще одна косвенная, но очень сильная улика. Тринадцать лет назад Риччи приобрел в Сан-Диего авторемонтную станцию. Кто-то же перевел деньги на его счет. Потому что, если бы он стал платить наличными за недвижимость, налоговая инспекция потребовала бы объяснить происхождение денег. И я не сомневаюсь, что деньги пришли со счета вашего отца. Вы, наверное, просто тогда ему сказали, что для вас это жизненно необходимо. И он сделал.
Человек напротив вздрогнул. Блейк, по отработанной годами привычке смотреть чуть в сторону и видеть лицо, ждал, что сразу за этим последует растерянность... Не последовала. Вздрогнул, и больше ничего.
– Теперь о мотивах, сэр. Я за этим сюда и приехал. Мог бы сразу отдать эту купюру на экспертизу, запротоколировать результат и получить ордер на ваш арест. Большая разница, сэр, если вы сами сделаете признание. И я поступил так, потому что знаю, что Стаут вас много лет шантажировал, что они с Риччи сыграли в какую-то очень грязную игру.
Данфорд пристально посмотрел на него. Потом опустил глаза... а подняв, будто не было ничего, проговорил:
– А давайте, лейтенант, выпьем еще по кружке? Вам же понравилось.
– Понравилось, это правда, – согласился Блейк, подумав, что Хью Данфорду просто нужно сейчас собраться с мыслями и перестроиться.
Но ошибся.
– Хорошо, лейтенант, я расскажу вам мотивы. Расскажу только вам, потому что вы, я знаю, не имели служебного права раскрыть здесь следственные карты и дать мне возможность снизить себе наказание. Я хочу, чтобы ваша совесть была спокойна. Но вы не расскажите никому, договорились?
Он протянул руку к кружке... но раздумал и отодвинул ее в сторону. И сразу быстро, будто торопя себя, заговорил:
– Тринадцать лет назад у нас было что-то вроде землячества в Колумбийском университете. Собирались вместе те, кто из нашего города. Мэри, которая была только на втором курсе медицинского, я со Стаутом – на предпоследнем экономического, Джулия... И мы с Мэри уже к летним каникулам решили, что должны пожениться. Лейтенант, мы не валялись по койкам, как некоторые другие, были первыми друг для друга и должны были стать единственными. А Стаут... он всегда был сволочью... завистником, гадом. И очень красивая недоступная для него Мэри манила его как тот виноград лису. Ну и деньги моего отца... У Джона был очень поворотливый на подлости ум. А с Феликсом Риччи я познакомился только тем летом здесь, в городе. Он с детства был чем-то вроде прихвостня у Стаута. По молодости плохо понимаешь опасность таких людей. – Данфорд чуть приостановился от быстрой речи, повел шеей, расслабив галстук, и снова также быстро заговорил: – Джон знал, что у меня есть пистолет, выбрал момент, когда мы поехали только втроем отдыхать на природу. Туда, – он неопределенно махнул рукой, – в лес у озер. Что-то они мне подлили в спиртное, какую-то дрянь. Потому что сквозь дурман я помнил, что стрелял из пистолета, и помнил, как даже несмотря на это состояние испугался, когда Джон мне показал лежавшего навзничь Риччи с кровью на лбу. «Видишь, ты его укокошил! Ты его укокошил, Хью!». Утром я не понимал – что это было? Позвонил Феликсу, но его тетка сказала, что он не ночевал, она беспокоится, ну и прочее. А потом явился Джон.
Данфорд взглянул на нетронутый бокал с пивом и резко проговорил кому-то из служащих:
– Принесите мне бренди.
Подождал с полминуты, пока это сделают, и начал говорить уже медленней, с появившейся неизвестно откуда хрипотцой в голосе.
– Рассказал мне, что мы вчера перепили, а я – больше всех, и я начал вдруг игру с пистолетом. Выстрелил несколько раз в деревья, а потом, потеряв равновесие, угодил Феликсу в лоб. Джон отвез меня домой, вернулся назад с лопатой и закопал труп. «Место дикое, – сказал он, – никакая собака никогда не найдет. И пистолет твой с отпечатками пальцев у меня, в целлофановом пакетике. Десять лет, Хью, за такие штуки, сам понимаешь. Мэри все равно не будет ждать тебя десять лет. А если будет, значит, искалечишь жизнь и себе и ей. Выйдешь, когда тебе уже перевалит за тридцать. Дальше что? С репутацией уголовника, без профессии и диплома? И подумай об отце, у него ведь уже был один инфаркт»... Назвал сумму в несколько десятков тысяч долларов, которая должна быть перечислена на какой-то счет, и потребовал, чтобы я немедленно сообщил Мэри, что между нами все кончено.
Галстук уже не мешал ему, но он все равно порывисто за него ухватился и дернул из стороны в сторону.
– Выпейте бренди, сэр, – посоветовал Блейк. – Все-таки нужно, чтобы вы договорили до конца.
Он посмотрел на стаканчик и отрицательно повел головой.
– Я и так все расскажу до конца. И это уже не главное... Когда здесь стала функционировать моя корпорация, Джон, естественно, заявился. Намекнул о прошлом, но был не нахален, а скорее – просителен. Сказал, что и он ведь уголовное наказуемое лицо, как прикрывший то преступление. А главное, у них с Мэри родился больной мальчик. Да, лейтенант, я платил ему ежемесячно в течение нескольких лет, но никогда не жалея об этом. Мэри тогда сразу вышла за Джона замуж, хотя терпеть его не могла. Если женщина становится беременной в таком психическом состоянии, ничего здорового родиться не может. И этот несчастный ребенок – тоже моя вина. Вина моей трусости, не только их подлого обмана.
– Когда вы узнали об обмане? Чуть раньше, чем из письма Риччи, как я понимаю.
– Да, вернулся из поездки в Чикаго, и в нашем аэропорту... Выходили другие пассажиры, прилетевшие из Сан-Диего. Он мало изменился, лейтенант, я сразу его узнал.
– А он вас не успел заметить.
– Да. Потом нетрудно было проверить фамилию среди прилетевших и окончательно убедиться, что это он... А дальше вы уже рассказали сами.
– То что вы сообщили, сэр, такие мотивы для суда и присяжных сыграли бы огромную роль. Это минимальный срок, который только возможен за умышленное убийство. Реально это значит, что через два-три года вы вышли бы на свободу.
– Забудьте об этом, лейтенант. Я скажу только, что убил, потому что убил. Имя Мэри никогда и нигде не прозвучит. В конце концов, это мое собственное наказание. Справедливое наказание.
Блейк хотел возразить, но не сумел и опустил глаза вниз. Сейчас ему было трудно смотреть в лицо напротив.
– Если вы мне доверяете, лейтенант, я привезу вам письменное признание завтра в двенадцать. Надо будет многое сделать, ведь корпорация и ее вкладчики ни в чем не виноваты.
– Есть еще одна проблема, сэр. Тому бедному мальчику мало что доставалось. Стаут почти не тратил денег на лечение сына.
Он не видел сейчас лица и только услышал как у Данфорда скрипнули зубы.
– Не беспокойтесь, – вскоре произнес он, – из тюрьмы я имею право управлять личным капиталом. Все будет сделано. Я поручу отслеживать самые прогрессивные методики лечения этой болезни. По всему миру.
Блейк, также не глядя на него, кивнул головой и поднял руку, чтобы кто-нибудь из служащих подошел со счетом.
– Оставьте, пожалуйста, – сразу проговорил Данфорд и хотел что-то сказать приблизившемуся официанту, но лейтенант категорически помахал рукой в его сторону:
– Нет, сэр, меня и так угощали тут разными дорогими винами. Неприлично все время пользоваться чужой любезностью.
Он полез в карман и достал бумажник... Потом вдруг тряхнул головой, будто желая что-то оттуда выбросить, спрятал его назад и, вынув прозрачный пакет со стодолларовой купюрой, протянул ее официанту:
– Здесь, наверное, должно хватить?
– Конечно, сэр. Четыре пива и один бренди.
Блейк встал, взял у официанта сдачу и кивнул Максу «на выход».
– Прощайте, сэр.

Помощнику пришлось догонять его вверх по дорожке.
– В чем дело, патрон, почему мы его не взяли?
Лейтенант положил ему на плечо руку.
– Стар я, Макс, что правда то правда. Переоценил свои возможности. Нет у нас на него прямых улик. А на старости лет я не хочу стать посмешищем перед его адвокатами. Убийство Стаутом Риччи мы докажем, а остальное придется похоронить. И знаешь, после пива у меня сильное чувство голода.
– Не стыдитесь этого чувства, патрон! Оно самое чистое, самое искреннее! Только... – он с подозрением присмотрелся, – чего-то вы не договариваете. Чего-то главного, а?
– Макс, я же сказал тебе самое главное! Отправимся сейчас в ресторан и как следует поедим.
– Только не в тот, что на городской набережной.
– Это почему?
– Потянет еще вас потом в соседнюю дискотеку. А там, я же рассказывал, морды бьют.