***
Банкет в честь юбилярши закончился, гости разошлись, оставив гору подарков и пожеланий. В довершение праздника Петя отвез тетку и жену с дочками в местный театр на антерпризный чес столичных звезд. А сам, сославшись на срочные дела, решил прогуляться по городу, вспомнить приятные моменты из той уже, как ему казалось, чужой и далекой жизни. В родном городе он только с теткой поддерживал связь; изредка звонил и присылал на праздники денежные переводы. В этот приезд встречаться ни с кем не хотел, даже с друзьями юности и своей первой любовью. Не было ни малейшего желания показать всем, кем он стал и чего добился пьющий неудачник Петька Воропай. Раньше его грызла тщеславная задумка, собрать друзей и знакомых, накрыть поляну и явить себя во всей красе. Но все в жизни меняется, желание порисоваться исчезло и вызывало лишь снисходительную улыбку. Счастье любит тишину — с недавнего времени считал успешный бизнесмен. Сегодня ему хотелось со стороны понаблюдать за жизнью города. Взглянуть в мелькавшие лица, и через этих чужих, незнакомых людей вспомнить забытых приятелей. Получить некое удовольствие от такого странного наблюдения и сравнения. За прошедшие годы он сильно изменился. Сейчас в солидном респектабельном мужчине было невозможно узнать того забулдыжного Петруху.
Петр Петрович оставил возле гостиницы автомобиль и пошел в парк. Возле лодочной станции устроился на террасе небольшого кафе. Заказав апельсиновый сок и кофе, он проглядывал по сторонам, надеясь увидеть знакомых. Узнавал он не многих, но некоторые проходившие мимо люди вызывали у него усмешку, а наплывы приятных воспоминаний, легкое волнение под сердцем.
Вот проковылял по дорожке плешивый старик в очках, держа в руке прозрачный пакет, набитый собранными в парке лекарственными растениями. В нем Петр Петрович узнал своего школьного учителя немецкого, вспомнил его нравоучения:
— Рожденные ползать, летать не могут! — говорил учитель скороговоркой. Потом добавлял: — Как-то так, «гер» Воропаев. Садись, двойка. Стране всегда будет нужна тупая рабочая сила, — добавлял он на немецком.
«Ну-ну!» — ухмыльнулся «гер» Воропаев, поглядывая на часы стоимостью больше заработанных за всю жизнь денег умным стариком, цитирующий Канта и Гегеля. В толстой тетке ведущей за руку маленькую девочку, наверное внучку, Петр признал первую красавицу, за которую дрались на танцах все пацаны района. А в длинном, сутулом мужике — на стремянке и, менявшему лампочки в фонарях, Петя опознал заклятого соперника, грозу дискотечных разборок, от которого не раз огребал по полной.
Просидев часок на террасе, Петр прошел на деревянный пирс лодочной станции. Он долго смотрел на свое убежище на «остров удачи», где провел несколько мучительных дней. Напоследок Петр решил зайти в храм, поставить свечки за упокой усопшим родителям.
В церковной лавке он не удержался и купил на память небольшую репродукцию этого храма в серебряной рамке и две раскладные иконки с божьей матерью и спасителем — в подарок дочкам. Помолился у иконы Николая Чудотворца и с чувством выполненного долга покинул храм. На последней ступеньке, повернулся лицом к храму и, запрокинув голову, перекрестился на пылающие от заходящего солнца золотые кресты на куполах.
— Спаси и сохрани!.. — прошептал Петр и почувствовал боль в висках; в глазах потемнело. Он качнулся вперед. Чтобы не упасть, опустился на колени. Какой-то мужчина помог ему подняться, отвел за храм и усадил на лавочку. Петр поблагодарил незнакомца, но от вызова скорой, отказался.
Прилипшая к спине рубашка, влажные ладони и колокольный перезвон в ушах, реальный или кажущийся, всерьез обеспокоили Петра. «Это, простое переутомление: ночь за рулем, не отдохнул как следует. Вот и результат! Да кофе — полная дрянь!» — успокаивал себя Петр, потирая виски. Немного полегчало. Он откинулся на спинку лавочки, прикрыл глаза и незаметно задремал. Отключился всего на минуту, и снилось ему, что-то очень важное, пророческое, и надо было срочно действовать, а не то — беда.
Он открыл глаза, испытывая непонятную тревогу. Головная боль прошла. Петр собрался уйти, но его внимание привлекла странная пара. По дорожке, огибающей святое место, ковыляла худая старуха в грязно-синем халате. Ее седые волосы украшали пластмассовые цветы от венков, а в жидкие косы были вплетены черные траурные ленты. За руку она держала слепого, сгорбленного старика, в наброшенном на лицо капюшоне. Шаркая галошами, он водил перед собой лыжной палкой, будто что-то записывал на стелящейся под ногами тропинке. Странная пара подошла к Петру, старуха усадила слепца на край лавки. Петр Петрович хотел уйти, но полоумная старуха, замахала на него руками и на странном птичьем языке запричитала:
— Посиди с нами. Уйдешь — ничего не поймешь и себя потеряешь…
Петр Петрович с трудом разобрал ее слова и, словно в гипнозе, опустился на место.
На скамью старуха постелила мятый платок. Выложила из карманов: огрызок яблока, рыжий клок собачей шерсти, несколько окурков, дохлого воробья, засохший бутон чайной розы, смятую баночку от йогурта и прочий хлам. Внимательно все оглядев, она переложила птицу в середину, окурки ссыпала в треснутый пластиковый стаканчик, что-то прошептала бескровными губами и отошла к церковной ограде, выбирать из травы сор.
Подходившие к ним люди бросали монеты и мелкие купюры на тряпку с натюрмортом из мусора и, не задерживаясь, быстро уходили. Старуха кричала им в спины бессвязные слова:
— Земная жизнь — не злой палачь… Не бойся смерти, не грусти, не плачь.
Ничего не понимающий Петр удивленно смотрел на юродивую, игравшую сумасшедший спектакль.
— Это что за чепуха? — начал волноваться Петр.
Слепой положил возле себя палочку, из сумки, висящей на груди достал тряпку и бутылку воды. Он намочил тряпку, немного отжал ее. Скинув с головы капюшон, собрался вытереть лицо. Петр перевел взгляд на слепого и пришел в ужас! Дернулся в сторону и чуть не свалился с лавки.
У слепого не было лица! Уродливые рубцы покрывали его череп; расплавленным воском стекали на торчащие кости скул, скошенный подбородок. Расползались по тощей шее извивающимися червями. Из горла бедолаги торчала прозрачная трубка, закрепленная грязным пластырем. Петр Петрович не мог отвести взгляда от этого ужасающего зрелища. И вдруг он понял, что уже раньше видел в подсознании этого слепца, и юродивую старуху и себя, сидящего вместе с ними. И видел себя не солидным мужчиной, а грязным бомжем с опаленными волосами, одетым в рваный плащ на голое тело. И сидел он также, напротив церковной калитки и выбирал копейки из мусора разбросанного старухой. Он даже ощутил запах плесени из давно забытой полусгнившей деревянной часовни, которая раньше стояла на этом месте.
Слепец повернулся к Петру и уставился на него мертвым глазом. Из места, где должен находиться рот, послышались хрипящие звуки. Юродивая подошла к лавочке, сгребла в худую, похожую на птичью лапку, мелочь и стала совать Петру в карман его рубашки.
— Возьми, возьми, возьми… — настаивала она.
Петр отшатнулся. Монеты вперемешку с мусором посыпались на асфальт.
— Не надо мне! — крикнул Петр и вскочил с лавки.
— Возьми, Петя, пригодится,— прохрипел слепой и накинул на себя капюшон.
Ничего не понимающую жену с дочками Петр Петрович забрал прямо из театра и почти силой усадил в машину. Сунул в руку выбежавшей тетке пачку денег, сел за руль и рванул из города. Всю дорогу Петр молчал. Подъезжая к границе что-то прошептал. Уже на своей территории, немного придя в себя, объяснил жене.
— Проблемы на работе, надо срочно решить очень важный вопрос.
Жена, молча, кивнула. Никогда она не видела мужа таким растерянным и насмерть перепуганным.
Вечером следующего дня Петр Петрович сидел на террасе своего дома и просматривал банковские документы. Поставив на столик чашку с душистым чаем, он потянулся и выдохнул остатки вчерашнего страха. «Ты, смотри, какая чертовщина приснилась. Чуть с ума не сошел. Кошмар со слепым и юродивой реально напугал меня, — со стыдом вспоминал Петр свое малодушие. — Хотя, если разобраться: чего испугался — непонятно. Нервишки шалят, переутомился. Надо пройти обследование и как следует подлечиться. Дела подождут. Здоровье важнее», — решил Петр Петрович и потянулся к телефону, собираясь предупредить заместителей.
На террасу вышла жена, наклонилась, обняла за шею мужа и чмокнула в щечку.
— Как ты дорогой? С отчетом все хорошо?
— Полный порядок, — успокоил ее Петр, поглаживая ниже спины.
— Петь, я рубашку твою решила постирать, а в кармане — непонятно что!
Мелочь, засохший бутон цветка и кучку серых перьев Петр с ужасом смахнул со стола вместе с чашкой чая и, закрыв лицо руками, сдавлено застонал…
Через несколько часов черный Мерседесс летел в белую ночь, стремительно приближаясь к границе России