9. У амазонок

У амазонок.
После возвращения от тестя, мы едва успевали на регистрацию. Срочно искали знакомых для участия в качестве свидетелей. Одних не было дома, другие отказывались. Надо было ещё успеть купить свадебные костюмы, заказать фотографа, заказать банкет. На всё это ещё требовались деньги, их надо было снять в банке. На вскидку требовалось около 400 – 500 тысяч рублей. Примерно такая сумма была у меня на счету.
После бешенного подготовительного дня, наконец, кажется, всё было готово. Спать ложились часа на два позднее. Но и после такого бешенного дня Дина не отказала в близости. Даже такой сумасшедший день не стал препятствием.
И регистрация, и банкет прошли без приключений, если не считать, что народу пришло меньше, чем мы пригласили. Моих друзей в городе не было, кто мог бы приехать, были на заданиях. Я даже свидетелем попросил быть профессора. Пригласили только однокурсников Дины.
Тёща с Диной теперь созванивались довольно часто. Тесть бросил пить, а Алия собралась замуж, уже ушла жить к жениху. Там это не принято, но русским многое прощается. Подали заявление в ЗАГС, теперь ждут положенный срок. Тёща подозревает, что она уже беременная. Через год тесть мечтает уйти в отставку. Год нужен, чтобы выработать все положенные сроки для всяческих надбавок. По окончании этого срока им должны дать сертификат на квартиру в указанном ими городе. Алия заочно ещё раз заканчивает одиннадцатый класс, чтобы сдать ЕГЭ. Тёща настаивает, чтобы мы сделали настоящую свадьбу.
Нам с Диной хватило свадебного банкета после регистрации. Фотограф оказался очень активный и наделал сотню фотографий. Во время торжества Дина была идеальна, но посмотрев фотографии категорически отказалась от свадьбы. На всех фото бросался в глаза не только наш разный рост, но и возраст. Отдельно от меня она выглядела очень очаровательной молоденькой женщиной, идеальной невестой, хоть в рекламу пускай. На фото трудно было понять, что рост её очень маленький. Но рядом со мной становилась похожей на ребёнка, девочку, одетую в свадебный наряд рядом с отцом. Не спасли от такого контраста и туфли на очень высоком каблуке и платформе.
На дебитовой карточке Дины появилось полмиллиона рублей. Это её родители сделали нам такой свадебный подарок.
Пошёл четвёртый месяц беременности Дины. К нам приехала тёща. У них было какое-то совещание в Москве. До Москвы от нас ходит электричка. Около 40 минут, и тёща либо в головном госпитале, либо у нас. В первый же день она договорилась о помещении дочери на углублённое исследование. С боем, но на второй день увезла её с собой. И вечером этого же дня нагло залезла ко мне в постель. Она не просто заменила дочь, а выматывала меня до предела. Привыкнув, нам с Диной хватало одной близости. Тёща с трудом останавливалась и после трёх. Но этого ей было всё равно мало. Просыпаясь рано утром, она ещё вынуждала сделать пару подходов. Я уповал на то, что Дину скоро выпишут, потому что и вид, и отсутствие каких-либо жалоб говорили о её хорошем здоровье.
Ежедневно вечером мы созванивались с ней. Она проходила какие-то процедуры для поддержания плода, для её здоровья, но все они были профилактическими, а не лечебными. У меня сложилось мнение, что тёща сделала это не столько для дочери и будущего внука, сколько для себя, чтобы дочь не мешала нам заниматься сексом. Первое время я внутренне сопротивлялся этой измене, но к концу недели сдался и «драл» тёщу так, что она едва не срывала голос. Последний день их совещания был сокращённый, поэтому Маргарита Ивановна поехала в Москву только к обеду. У Николая Максимовича были какие-то неполадки в оборудовании. Я в технике не разбирался, поэтому он дал мне неофициальный отпуск. Скрыться от тёщи на работе тоже не получалось. Вот и пришлось заниматься ею всё это время.
Наконец, закончилось её командировочное время. Задержавшись на один день, она вернула мне Дину. После истощающих ночей я с трудом смог сделать к жене один подход. Дина успокаивала меня: мама её уже проинструктировала, что после длительного перерыва у мужчин бывает состояние нестояния. Не стану же я говорить ей правду! Такая измена может привести к непоправимым последствиям.
Вполне возможно, что тёща правильно сделала, поместив дочь на профилактику. До третьего месяца беременность была не видна, если не считать специфичное изменение тела Дины. Она буквально на глазах превращалась из девушки в женщину. В миниатюрную женщину. Чуть свободные прежде бюстгальтеры стали малы. При её миниатюрности к окончанию беременность размер чашек дошёл до третьего номера. То же происходило с трусиками. Нормальные прежде юбки перестали налезать даже для примерки – не пускал не живот, а будто растущий вширь таз. Скоро она раздала почти весь свой гардероб. Через месяц я услышал подобное в разговоре дочери с матерью про Алию. Она отставала от сестры в беременности примерно на пару месяцев. Но проблемы были те же – приходилось менять всю одежду.
Защищать диплом Дине пришлось уже с большим животом – шестой месяц. Искать работу она не стала – всё равно в сентябре родить. Николай Максимович настоял ей устроиться к нему лаборанткой. Доход не большой, зато пойдет стаж и можно оформить отпуск по уходу за ребёнком. Профессор после нашей регистрации брака считал себя настолько нашим родственником, что заботился о Дине не меньше матери, хотя был только свидетелем.
Как-то раз, перебирая бумаги, оставшиеся после смерти моих родителей, Дина обнаружила документы на дачу. Я слышал от отца, что они пользовались дачным участком, но из-за постоянного моего отсутствия не только в городе, но и в стране, совсем не интересовался этим. Родители умерли ещё до моего ранения. Мы тогда были в командировке в Южной Азии. Их даже похоронили без меня. Я только памятник им поставил. Почти сразу же другая командировка. Бумаги на квартиру были в отдельном файле, поэтому даже искать их не пришлось. Оформлял наследство наш юрист-адвокат. Он тоже был сильно загружен. Так и прошло моё вхождение в наследство сумбурно. А потом ранение и госпиталь, комиссование и оформление пенсии. Про дачу даже подумать не догадался. Да и как-то не нуждался я в ней. 20 лет военной службы не приучили меня заниматься картошкой и цветочками.
После получения диплома Дина, уставшая от вдруг навалившегося безделья, решила нагрузить себя тем, чем занимаются почти все замужние женщины. Разобравшись с местом дачного участка, она нашла на фото со спутника примерное расположение её. Договорившись с кем-то из однокурсников, она уговорила поехать на разведку на его машине. Тот приехал на внедорожнике. Однако, дорога оказалась относительно приличной. Не каждая иномарка проедет по ней безболезненно, но любая отечественная машина преодолеет её без проблем даже в бездорожье. Было непонятно, почему большая часть дач была заброшена. В таком же плачевном состоянии была и наша дача. А ведь место было очаровательное!  Один ряд дач шёл вдоль реки, а позади другого был строй сосен. У большего числа домиков росли фруктовые деревья. Они выросли даже у давно заброшенных строений.
Наш домик был на берегу. Даже в разлив его не затопляло, хотя вода поднималась до самого уровня земли. В домике не было ни окон, ни дверей. Украли и пол, и потолок. Чудом сохранились фронтоны и крыша. Наверно, тут иногда обитали бездомные.  Строил папа на совесть, ни одной трещины в стенах. В воде торчали два ряда деревянных свай – бывшие мостки. Настил то ли смыло, то ли украли. Не осталось даже перемычек между сваями. Не лучше выглядели и соседние строения.
Целая роща выросла на этих участках, почти заглушив фруктовые деревья. Под ними были сплошные заросли малины, смородины и крыжовника. Все заросли были пронизаны прутьями вишни с засохшими ягодами. На полянках в этих зарослях ковром стелились листья земляники. Пожалуй, чистой от поросли была только дорога. Наверно потому, что по ней ездили те, кто ещё занимался дачами, расположенными  дальше.
У меня вид дачи и всего дачного посёлка вызвал только равнодушие. Я представить не мог, с чего можно начинать восстановление. Зато очень воодушевилась Дина. У неё загорелись глаза. Не смотря на огромный живот, она облазила все заросли и определила, какие фруктовые деревья тут выжили, какие деревья появились самосевом, где границы участка. Если бы не живот, она облазила бы и остатки строения. Я только боялся, чтобы не провалилась в погреб, расположение которого я не знал. Согнав меня с небольшого листа, на котором я стоял, попросила его поднять. Он оказался крышкой погреба, а ржавая труба, которую я считал опорой разрушившейся крыши крыльца, была вентиляционной.
На обратной дороге достала меня покупкой какой-нибудь старой машины. Посмеивавшийся над ней водитель предложил свою, которую заменил этой. Отечественная ижевская «семёрка» только занимала место в гараже. Хотел оставить до поры, пока вырастет сын, но тот только недавно родился. А на продажу на рынке не хотел тратить время. Права у меня были – это входило в наши обязанности – но за руль приходилось держаться очень редко. А последний раз водил задолго до ранения.
Что хочет женщина, то хочет бог. Дина по дороге в город договорилась с одноклассником за столь скромную цену, что я стал опасаться, не металлолом ли мы купим. Для ускорения решения вопроса договорилась о продаже по генеральной доверенности. Я слышал о таком виде, но не представлял, что это такое. Сразу же заехали в гаражный кооператив, где стояла машина. Одноклассник завёл её и поездил, показал её исправность. Тут же выяснилось, что после продажи машины он продаст и гараж. Тут же Дина стала просить продать его ей. Но гараж одноклассник продавал дорого. Никакой торг не позволил снизить цену. В конце концов ударили по рукам и сразу же поехали к нотариусу для оформления машины. Оформили на Дину. Гараж требовал более сложного оформления. Пока он будет как бы в аренде. Машину оформляли на меня, а гараж будет на Дине.
Заражённый азартом жены, я только дома осознал, что все мои запасы и половина приданного Дины уйдут на эту покупку. На следующий день (воскресение) мы пошли к «своей» машине. Прежде всего тщательно осмотрели её. Не смотря на большой возраст, она хорошо сохранилась. Я попробовал ездить. Несколько раз едва не таранил то стены гаражей, то ворота. Пока я восстанавливал свою способность водить машину, Дина нашла в гараже багажник на крышу машины.
Целую неделю профессор продержал меня в клетке, но что-то не получалось. Возможно, не срабатывал аппарат, возможно, не улавливались нужные пси-волны. Дина даже обрадовалась, что у нас ничего не получилось. Она каждый день приходила навестить меня. А когда Максимыч решил отложить эксперимент, встретила меня, как после командировки.
В пятницу в гараже обнаружилась стандартная пластиковая туалетная кабина, водружённая на установленный на крышу машины багажник. Пока я отсиживался в лаборатории, Дина не только оформила нужные документы на гараж, но и купила эту кабину. По её словам, она упросила приехавших с кабиной рабочих, и багажник поставить, и кабину на него положить. Отказать беременной женщине они не смогли. Мне оставалось только качественно привязать её.
Из-за отсутствия опыта с подсказками Дины и карты города я, выпустив тысячу матюгов, обливаясь потом, по боковым объездам и дворам вывел машину на дорогу из города. Ехать медленно и нерешительно по улице я опасался. Но выехать пришлось, когда улица перешла в загородную дорогу. Тут объездов не было. Ехать пришлось около 10 километров. За мной образовался даже хвост из машин не могущих обгонять из-за дорожной обстановки. Свернув на грунтовку ведущую к дачам, я не смог ехать – вымотался с непривычки. Было бы легче, если бы не кабина над головой. Она угрожающе качалась при любых рывках или рытвинах.
-- Дима! Пожалуйста, не матерись больше при мне.
-- Почему?
-- Я завожусь от твоего мата так, что едва не изнасиловала тебя ещё в городе. До сих пор не могу успокоиться.
Меня это так насмешило, что легко расслабился и быстро отдохнул.
Ехать по грунтовке пришлось совсем медленно из-за неровностей, зато никто не нервировал обгонами и сигналами. Только подъехав к участку осознал, что не только машину с дороги не убрать, но и кабину не снять. Первую проблему предусмотрела Дина. Она вынула из багажника лопату и топор. Я восхитился её предусмотрительности и принялся вырубать в зарослях проезд к домику. Убрав машину с дороги, стал думать, как снять такой груз. Площадку рядом я расчистил. Дина показала, где она хочет установить её. Пришлось сделать целый разруб. Хорошо, что деревца были тонкими, а топор довольно острым. Да и место установки не так далеко от машины. Я ещё махал топором, когда увидел четырёх здоровяков, несущих кабину. Это Дина перехватила дачников, ехавших отдохнуть. Кроме редиски земляники и малины собирать было пока нечего. Женщины дачников оставались в микроавтобусе. Я начал было извиняться, но мужики, махнув рукой, уехали дальше.
-- Люди должны помогать друг другу.
Весь остаток дня я замерял окна и двери, размеры пола и потолка.
Дома Дина быстро разделась и потянула меня на кровать. С некоторого времени она допускала близость только сзади – опасалась за беременность.
-- Что с тобой?
-- Не могу успокоиться после твоих матюгов.
На следующий день я вел машину хоть и спокойнее, но всё ещё медленно. Под контролем жены вырубал указанные ею деревья и кустарники.
В буднее время Дина привезла доски, кирпич, пластиковые окна и металлическую дверь. Дверь и окна установили в тот же день, а кирпичи сняли манипулятором прямо с поддоном. Мне оставалось только переносить его и доски в домик. Досок было немного. Зато кирпича было две упаковки.
На даче Дина получила СМС, что Алия едет поступать в институт. Наверно, там не знают, что она беременная. Дина обрадовалась, а я напугался – опять изменять жене!
Целую неделю жил напряжённым ожиданием. Профессор отложил эксперименты, уйдя в теоретические размышления. Кроме того, начались собеседования с абитуриентами. Его привлекали в комиссию. Я опять не мог удалиться даже в иное время. Но вместо беспокойства за свою судьбу пришлось беспокоиться о своячельнице. Она исчезла. До неё не могла дозвониться мать, не отвечала она и сестре. А у Дины появился печник, который должен класть печь на даче. Если Дина откажется, то следующая её очередь будет, дай бог, если не зимой. Когда она вернулась с дачи, то пошла в полицию подавать заявление на розыск. В дороге получила СМС: «Собеседование прошла, жду результат.» Через несколько минут позвонила мать, обрадовав дочь полученной СМС.
Алия появилась неожиданно. Мне профессор дал выходной, Дина уехала на дачу, когда появилась Алия. Я готовил обед. Мы с Диной давно стали варить с запасом. Она так и не научилась приемлемо готовить. А меня могли в любой день отправить «в командировку» на неделю, а то и больше. Когда открыл дверь по звонку, обалдел: передо мной стояла сильно вытянутая Дина. То же лицо, та же беременность, то же тело, только очень вытянутое.
Алия бесцеремонно отстранила меня, вошла в квартиру и спросила, где Дина. После моего ответа она будто размякла, подошла ко мне и, обняв, поцеловала. Ей потребовалось не менее получаса, чтобы я пришёл в себя. Но едва взял себя в руки, как она опять огорошила тем, что отцом её будущего ребёнка являюсь я. У меня достаточно закалённые нервы – других в спецназ не берут, а в спецгруппы тем более, – но заявления Алии одно за другим лишали меня самообладания.
Беременность она почувствовала буквально на следующий день после нашего отъезда. Чтобы не подставлять меня и заполучить законность беременности дала согласие на брак тому парню, с которым танцевала перед нами в кафе. По словам Дины, Алия ещё до слепоты занималась с ним в школьном танцевальном кружке. Потому они так быстро подготовили танцевальные номера на прощальном вечере в части. Едва подали заявление в ЗАГС, как перешла жить к нему. После регистрации их совместная жизнь не пошла – слишком противоположные характеры. Через две недели после регистрации брака они развелись. Зато беременность теперь стала обоснованной. И опять, едва я осознал произошедшее и взял себя в руки, как она запросила близости. Говорит, до невероятности соскучилась. Не меньше двух минут я приходил в себя от такого заявления. Раз, говорит, ты его зачал, то пусть последним в близости со мной будет его отец. Вот и поверь теперь, что беременные женщины не хотят близости, а лишь уступают желанию мужчины.
Я пытался несмело отказываться, говорил, что это измена жене, её сестре. Алия же приводила свои доводы. В конечном итоге пригрозила рассказать о происхождении её беременности сестре и о моей связи с тёщей. Не мытьём, так катаньем она добилась своего.
Чувствовалось, что с ней давно не было мужчины. Поначалу я даже удивился, что она стала ощущаться, как тёща – довольно широко. Только гладкость стенок влагалища говорила о том, что она ещё не рожала. Кончила довольно скоро. Запросила повторения, чтобы я кончил в неё. Разгорячённый начавшейся близостью, я и не захотел её прекращать.  Дав ей передышку, задвигался не торопясь, стараясь получить максимум удовольствия. После первого оргазма она стала неотличимой от сестры. С закрытыми глазами я, пожалуй, не различил бы их по ощущениям. Как и Дина, жалея будущего ребёнка, она стояла на четвереньках.
Получив желаемое, своячельница заявила, что обещает больше не приставать ко мне с близостью. Ей теперь хватит полученного удовольствия надолго. Словно став другой, стала рассказывать про жизнь в части, про моих знакомых там. Даже я удивился этому преображению. Едва попытался приласкать её, как-никак мы только что были в близости, она отстранилась, заявив, что ни каким образом не желает быть соперницей сестре. А случившееся я могу считать хоть шалостью, хоть прихотью. И просила никому не рассказывать о нашей связи с ней. Об этом знаем только мы двое.
Будто между нами ничего не произошло, она приняла участие в приготовлении обеда. Только редкий влюблённый взгляд говорил, что я ей не равнодушен. Во всём остальном она была достаточно холодна. К возвращению Дины мы заканчивали кухонные работы. Рабочую посуду я мыл один, женщины ушли делиться новостями. Не знаю, о чём были их разговоры, но обе были рады и довольны.
За обедом Дина предложила сестре жить у нас. В её комнату просится Дуся, бывшая свидетелем на нашей регистрации. Отказать было неловко, а повода не находилось. А тут повод напрашивается сам собой. Прислушиваясь к их беседе, я понял, что Алия достаточно хорошо знает сестру. Она отказывалась ровно столько, чтобы в последний момент поддаться уговорам сестры.
УЗИ показало, что у нас с Диной будет девочка, а Алия сказала, что у неё – мальчик. Разница в сроках два месяца. Они пришли к выводу, что почти одинаковый размер их животов объясняется именно этим. Мальчики всегда рождаются более крупными. Если верить их рассуждениям, то я к её беременности не имею отношения. Но ведь Алия могла обмануть врачей, чтобы скрыть истинный срок. Тогда зачатие совпадёт с нашим приездом в часть и разница в сроках всего месяц.
Дина доложила о положении дел на даче. Она нанимала отдельных рабочих и заключала договоры с фирмами, чтобы привести «имение» в должный порядок. За две недели, которые я пропустил, дачу было не узнать. Я даже едва не проехал мимо. В расчищенном от диких зарослей красовалось строение мало похожее на то, что было при первом знакомстве. Деловитости и организаторским способностям жены можно было только поражаться. Новый пол, потолок, пластиковые окна, обрезанные по науке деревья, рассаженные на новые места ягодники. На втором этаже маленький камин. Я подумал, что он декоративный. Но, когда в нём загорел огонь, все сомнения прошли. Если бы не посеревший от времени кирпич, можно было бы подумать, что дача давно используется.
Пока Дина была дома, Алия не подавала никаких признаков хоть какой-то связи между нами. Насторожённая в начале её появления Дина так успокоилась, что полностью доверяла нам, оставляя в любое время вдвоём. До самого отбытия в роддом не пропускала ни одной ночи без близости. Мы с Алией постоянно готовили вдвоём на кухне. Не редко оставались наедине на даче, собирая ягоды, грибы и фрукты. За три недели до предполагаемого срока рождения Дина едва могла передвигаться из-за громадного для её комплекции живота. Видимо она чувствовала ненормальность своего состояния. В последнюю близость попросила не кончать во влагалище. А рано утром её увезли на скорой.
Я не понимаю тонкостей физиологии, а женской особенно. Две недели ей делали удерживающие процедуры, а потом целую неделю она мучилась в схватках. Несколько раз ей предлагали кесарево сечение, но она категорически отказывалась. Когда вопреки её отказам решили сделать операцию, она вдруг разрешилась. По доходившим до меня сведениям, было невероятно большое число разрывов, но ни одного серьёзного. К моменту выписки с них даже швы сняли.
Алия в первый же вечер после помещения Дины в роддом переселилась ко мне в кровать. Я пытался воздерживаться, даже уходил от неё, но соблазн оказался больше моей совести. Обе сестры носили одинакового размера одежду. Только рост был разным. Обе ощущались и реагировали настолько одинаково, что я, порой, забывал, что занимаюсь любовью не с женой. Объятия и поцелуи в темноте были настолько жаркими и страстными, что представить, что со мной не жена не получалось. Но днём Алия не допускала не малейшей вольности, ни со своей, ни с моей стороны. Днём мы были лишь родственниками. Только другая длина тела и неограниченный ни по времени, ни по количеству доступ к телу отличали сестёр друг от друга.
Мы с Алией каждый день навещали Дину. Лишь пару раз она смогла выйти к нам. В палату пускали только Алию. О чём они говорили друг с другом, для меня осталось тайной. Каждый раз, уходя домой, мы махали Дине руками. Она отвечала в окне своей палаты.
Без Дины все строительные работы на даче остановились. Мы с Алией собирали фрукты и ягоды, а дома консервировали. Алия оказалась очень хорошим поваром и кулинаром. Но готовить без меня категорически отказывалась. Мы пытались принести что-то из варений и солений Дине, но персонал категорически запретил, зато с удовольствием приняли в качестве подарка себе.
Выписали Дину в нормальные сроки. Она вышла в сопровождении врача и сестёр-акушерок прежняя и в то же время совсем иная.
Я не был голодным до секса, Алия не допустила этого. Но Дина в первую же ночь соблазнила меня на близость. Показать нежелание было нельзя, чтобы не выдать мою неверность. Как ни осторожничал, Дина реагировала болезненно. Видимо не все разрывы и растяжки восстановились. Я не стал двигаться, поэтому она разрешила спать с членом во влагалище. Виновато оправдывалась, что отвыкла и сделает всё, чтобы поскорее восстановиться. На третью ночь мы уже осторожно добились первого оргазма. Мешало только выделение молока почти при любом касании грудей. А ещё через неделю она будто и не страдала от недавних родов. Мне показалось, что она мало изменилась внутренне. Лишь стенки влагалища стали бугристыми. А когда она полностью адаптировалась, то понял, что можно, как делал тёще и другим рожавшим бабам, «рыскать» по боковым стенкам. Хотя знали, что родится дочь, об имени вспомнили, когда надо было её регистрировать. После некоторых споров назвали Ниной.
Алия абсолютно не изменила дневное поведение, будто совсем ничего между нами не было. По её словам роды должны быть в ноябре. Это соответствовало оплодотворению её мужем. А отправлять её в роддом пришлось в октябре, что соответствовало оплодотворению от меня. На сколько я слышал, восьмимесячные недоношенные дети имеют какую-то сложность в здоровье, а мальчик родился совершенно нормальный. Как и Дину, Алию довольно быстро выписали домой. Тёща приехала, когда дочь уже рожала. В отличие от Дины Алия родила быстрее и легче, хотя новорожденный оказался на полкило тяжелее и на 3 сантиметра длиннее.
Из роддома её встречали мы с тёщей. К обычным подношениям врачам тёща добавила специфичные кавказские вкусности. Я исполнял обязанности мужа-отца. Наверно, в роддоме меня не запомнили или подумали, что я отец роженицы. Никто не удивился, что я приехал за другим новорожденным через месяц. Это слегка успокоило.
Можете представить, как я мог себя чувствовать дома среди трёх женщин, две из которых были моими любовницами, при этом все трое были самыми близкими родственниками. Но я очень любил жену и больше всего на свете боялся её потерять. Поэтому вёл себя тише воды, ниже травы. Мальчика назвали Егором. Алия категорически не захотела вписывать отцом бывшего мужа. Вместо его поставили прочерк. Отчеством вписали Дмитриевич.
Когда два малыша предстали передо мной, поразился их схожести. Только половые органы были разными. За месяц дочь чуть подросла и почти не отличалась от мальчика. Мне показалось, что и лицами они были одинаковы. Женщины практически вытеснили меня из дома. Я решил уехать на дачу. Только ближе к вечеру позвонила Дина. Она даже не поняла, что я ей сказал перед отъездом. А я к этому времени натопил печку. В домике стало даже прелестнее, чем в квартире. В городе ещё не включили отопление. В квартире стояли три электрических радиатора, а всё равно было прохладно и влажно.
Узнав из моих рассказов о том, как хорошо на даче, тёща настояла на поездке туда. Как ни отказывался, пришлось ехать. На следующий день мы были там. Единственным недостатком было отсутствие электричества. Даже по прошествии ночи в домике было довольно тепло. Обследовав домик, тёща соблазнила меня на близость. Хоть и нехотя, но пришлось заняться ею. Хотите верьте, хотите нет, но в этот раз тёща показалась мне более привлекательной. Да и получилось у нас довольно сладко. Хоть и но очень привычны были её внешние габариты, своеобразные ощущения вызывали не меньшее удовольствие, чем с женой. Возможно, это было из-за того, что жена становилась привычной. Будто оправдываясь сама и оправдывая меня, тёща успокаивала, что мы не так часто этим занимаемся, и она не собирается соперничать с дочерью. А целовала взасос и страстно, лишь опасаясь поставить засос.
После этого она обследовала участок. Очень порадовалась наведённому на нём порядку. Позвонила Дине, чтобы разобраться с водой. Оказалось, что через три участка от нашего из берега бьёт ключ. В четыре руки мы принесли четыре ведра чистейшей и вкуснейшей воды. Темперамент и хозяйственность Дина приобрела от матери. Только готовить её мать не научила. Зато замечательно готовила Алия. Она же отлично стирала и гладила одежду. Обе сестры тщательно делали уборку, но лучше получалось у Алии. Зато Дина просто и быстро могла организовать связь с внешними организациями.  Тёща хорошо разбиралась в ещё более высоком уровне. Однако, как ни пыталась она перевестись поближе к нам, у неё что-то не получалось. Было большое предложение чуть ли не по всей Сибири, на Урал, а в Москве и Подмосковье вакансий не было. Маргарита Ивановна выслужила всё, что могла, поэтому дальнейшая служба ей ничего нового не приносила. Хотя она была отличным хирургом, работа её не вдохновляла. С рождением двух внуков она настроилась стать настоящей бабушкой.
Так же настроился и тесть. Только ему надо было доработать год, чтобы получить сертификат на жильё. У него был замечательный заместитель. На него можно было спокойно оставить часть на любое время. Ему тоже надо было прослужить ещё год, чтобы получить звание, позволяющее стать командиром части. Наверно, поэтому у них было полное взаимопонимание и взаимная поддержка. Если с тестя снимут командование частью, то его заменят кем-то, а тот может не дать хода заместителю. Поэтому заместитель покрывал и пьянство тестя, и сам исправлял его оплошности.
Обследовав окрестности, тёща осталась довольной. Настолько довольной, что, вернувшись в домик, ещё раз соблазнила меня. В принципе, я ожидал это. Уж очень ей нравилось заниматься сексом именно со мной. А здешнее пребывание наедине располагало к этому. По известным причинам сопротивляться этому я не мог. Но меня удивляло ещё и то, что, получив достаточную порцию спермы, она не спешила освободиться от неё. Вот и сегодня она приняла вторую порцию, а в туалет не спешила. Я смотрел на неё и удивлялся этому.
-- Вы не боитесь забеременеть?
-- Нет. Я уже не способна к этому. Зато ощущение непередаваемые. А! Вам, мужикам, это не понять! Поехали домой. Дине ни слова об этом. Если вечером почувствуешь мужскую слабость, дай знать. Только потом дочку не замучай.
Больше о произошедшем она даже не намекала.
Вечером они стали обсуждать, как с малышами продержаться до пуска тепла. Тёща сразу же предложила дачный вариант. Там можно сделать такую температуру в помещении, какую захотят. Идеальный воздух, кристальная вкусная природная вода. Не хватает только света и дров.  Дина уже прорабатывала этот вопрос. Есть фирма, которая быстро проведёт проводку по зданию. У них же есть и передвижные малогабаритные электрогенераторы. Проводка останется, а генератор можно сдать, как дадут тепло в городе. Его же можно только арендовать.
Утром Дина звонила в эту фирму, а мы с тёщей поехали на деревообрабатывающий комбинат. Там были только обрези. Нас это не устраивало. Кто-то из рабочих подсказал фирму, которая поставляет им сырьё. У них могут быть готовые дрова.
С трудом нашли и эту фирму. Они занимались раскряжовкой, распиловкой кругляка. У них были все виды дров от нестандартного кругляка до даже расколотых дров, готовых к применению. Их тёща и купила целую машину. Заплатила за берёзовые. Когда привезли дрова на дачу и самосвал выгрузил их, тёща возмутилась, что третья часть дров совсем не берёзовые. Они были на самом дне кузова, чтобы их не сразу заметили. Может быть, кто-то и стерпел бы такое, но не тёща. Мы вернулись на базу. Скоро по базе началось движение народа. Оно ускорялось и начинало походить на броуновское. Из конторки выскочила тёща и, схватив кого-то за ворот, едва не подняла его. Я, было, бросился спасать женщину, но когда оказался рядом, мужик уже отдавал распоряжения.
-- Всё нормально, зятёк! Дяденька ошибся. Он благородно исправляет свою ошибку. Вам хлам обратно отправить? А то посылайте рабочих, у нас ваш обман исправлять некому.
-- Нет! Нет! Оставьте себе. Но колотых у нас нет, хоть режьте.
К вечеру пришла Газель с неколотыми чурками. Мы с Мараритой Ивановной как раз носили колотые дрова за домик. Пришлось ещё их разгружать: Газель была бортовая. Позвонили домой, предупредили, что заняты дровами и задержимся.
Уже смеркалось, а у нас нет и половины убранных дров. Пока было ещё немного светло, тёща промчалась по посёлку и у кого-то купила авоську картошки. При прошлом посещении была привезена соль. Нашли её. Зачем привезли свечи, не помню. Но найти их не смогли. Так и не переносив дрова, затопили печь внизу и камин вверху. Тёща позвонила дочери и рассказала ситуацию. Посоветовала оба электрических радиатора поставить в одну комнату, но подключить из разных комнат, чтобы выдержала проводка. Спросила, где свечи. Оказывается, свечи забыли выложить из машины, а потом оставили в гараже. Я поднялся на второй этаж и в камине стал печь картошку. Тёща суетилась внизу, дотапливая печку. Тепло снизу и от камина создавали отличный микроклимат. Особенное очарование вызывал аромат печёной картошки. Я не сомневался, что тёща не упустит момента и очень будет рада. Слишком она сексуально озабочена. Не надо было показывать свои способности во время первого знакомства. Но кто же мог предполагать, что она такая? Я давно не тренировал управление телом, поэтому удержаться от возбужденья не смогу. А тёща – врач, как совладать с возбуждённым мужиком, ей объяснять не надо. Как бы ни пытался сохранить целомудрие для жены, перспективы не вижу. Если идти на обострение, тёща выложит дочери все прошлые близости. Как отнесётся к этому Дина я не знаю. Но даже мысль о её потере меня страшит. Во всех веках и во всех странах нынешнего времени я не встречал более милой сердцу и душе женщины. Мне кажется, это и есть любовь. Раз богу надо поиздеваться над моими чувствами, может, не стоит идти против его? Действия оставлю тёще, а чувства – жене. Только бы она правильно поняла весь этот клубок проблем!
Я хорошо ориентировался в боевой обстановке, чувствовал и понимал как соратников, так и противников, для меня было пустяком разобраться в местной географии, но разобраться в женском мышлении я при всём напряжении мысли не мог. Ещё недавно Дина довольно легко отдавалась своим друзьям, играя в студенческую сексуальную игру. Но став моей женой не только прекратила её, но и не допускала мысли даже о попытке вспомнить это. Её коробили описания моих сексуальных связей в другом времени, хотя там было не моё тело. Моё тело было у неё на виду каждый день. Но ревность не скоро оставляла её после каждого возвращения. Если я изменял ей фиктивно, только разумом и необходимостью того момента, то она-то в своё время использовала своё тело. И не считала это отрицательным явлением. Просто, отбросила прошлое.
Конечно, если она отринет меня, вряд ли это упустит Алия. Хотя она практически не отличается от Дины ничем, кроме внешнего тела, мной воспринимается совсем не такой родной, как Дина. Меня смущает разница возрастов с Диной, а Алия ещё моложе. Одно это охлаждает во мне всякие чувства к ней.
Пока я пёк картошку и размышлял, Маргарита Ивановна закрыла задвижки и поднялась на верх.
-- «Здравствуй, миля картошка-тошка-тошка! Низко бьём тебе челом-лом-лом…». Одуряющий аромат! Как давно я её не ела!
-- Здесь остывшая, давно испечённая, а с этой стороны только вынутая из углей. Нам, наверно хватит? Соль на бумажке, чтобы удобно было макать.
Мы сидели у камина и ели испечённую картошку, освещаемые огоньками и всполохами догорающего топлива. Другого освещения не было. Камин плохо нагревал помещение, зато очень хорошо грел обращённую к нему сторону. Чуть в стороне от зева камина лежал ватный одноместный матрац. Нам предстояло спать на нём в обнимку с тёщей. Или кому-то спать на полу. С первого этажа начало через перекрытие пробиваться тепло от нагревающейся печи. В принципе, я лёг бы на пол. На заданиях спать приходилось не только на земле, но и на холодных каменных россыпях. А здесь был всё-таки гладкий и тёплый пол.
Из-за наступившей темноты спать было рано, но отсутствие освещения и занятия вынуждало заняться этим. В угасающих сполохах догорающих углей тёща становилась всё красивее. Темнота уносила видимые днём морщины, скрадывала недостатки полноты. Мы были одинакового возраста, что уравнивало нас в опыте жизни и её осмыслении.
-- Дима! Расскажи что-нибудь из историй путешествия во времени.
-- Из прошлого или будущего?
-- На твоё усмотрение. Но лучше что-нибудь из будущего. Это интереснее. Расскажи о том, как там живут многозвенные семьи. Мне бы хотелось там пожить. Там можно было бы безболезненно выйти за тебя замуж не опасаясь потерять ни дочь, ни мужа. За 22 года муж надоел, особенно вызвал отвращение, когда начал пьянствовать. Он не только стал противным, но и перестал интересоваться не только мной, но и другими женщинами. Алкоголь вызвал у него наркотическую кастрацию. Ты думаешь, я от похоти тебя тогда соблазнила? Как врач, я пыталась определить твои способности и возможности. Ведь моя дочь собиралась выйти замуж за мужчину возраста её отца. Она очень молода. А сможет ли этот мужчина не только обеспечить её существование, но и удовлетворить её сексуальные потребности? У меня не было других мужчин, кроме мужа. Были случайные связи в студенческие годы. Это было тогда своего рода модой. Девушки влюблялись в красивых парней, а парни пользовались этой любовью. Чаше всего девственность терялась на «картошке», когда молодёжь оставалась под значительно меньшим контролем взрослых. Разочаровавшись в своей любви, девушки влюблялись в других парней, но теперь близость с ними становилась более простой. Ведь самое главное препятствие для этого – девственность – уже отсутствовала. Кто-то совсем скатывался к частой смене партнёров, кто-то разочаровывался в институте любви и семьи. Сейчас более свободные нравы. Возможно, корнем их появления стало наше поколение.
До мужа у меня было три любовника. Я сумела не скатиться к разврату, не разочароваться в любви. Встретив достойного меня молодого офицера, ответила ему взаимностью. Молодостью и терпением удерживала мужа от пьянства, довольно распространённого среди офицеров, страстью – от походов на сторону, что среди офицеров распространено с самых старых времён. Терпела неустроенность жизни, подлость и карьеризм вышестоящего руководства и подчинённых, как у мужа, так и у себя. Первенца муж принял относительно равнодушно. Он родился в довольно трудных условиях, а я требовала от мужа создания хоть минимальных условий хотя бы для него. Возможно, это и остудило его отношение к семье.
Видя его бессилие, которое привело к первой его измене, я решила наказать его своей изменой. Объектом первой измены стал главный врач головного госпиталя. Я была лишь врачом санчасти своей небольшой воинской части на дальнем севере. Погода и отсутствие нужных препаратов не дали возможности избавиться от ребёнка. Пришлось родить Дину. Наверно, она потому и выросла такой маленькой, что не хватало нужных витаминов, не хватало нужных белков и другого строительного материала для организма. Любовник утверждал, что это его заслуга, что меня перевели в его госпиталь, а я потянула за собой мужа. Даже военная служба не имела права разлучать семью. Прошёл всего год, а мы оба с мужем получили повышение звания и уровня командования. В звании старшего лейтенанта он стал командиром роты. А мне дали операционную. Очень редко приходилось делать операции раненных. Основные операции: аппендицит, прободная язва, удаление желчного пузыря и протоков и прочие невоенные операции. Бывали времена, когда едва успевала отдыхать. Если бы не детские ясли и садик, не знаю, как бы вырастили, и Марата, и Дину. Мой протеже неоднократно предлагал оставить мужа и жить с ним. Едва успев родить Дину, встала к операционному столу. Хорошо помогала тогда ещё живая мама. Я не могла переступить через совесть, чтобы бросить мужа.  По сути, я должна была быть в декретном отпуске, а я выслуживалась, чтобы укрепить  своё положение. Очередная серия измен с главврачом, и я опять беременна. За это становлюсь заведующей хирургического отделения.
Отец Алии не успел узнать, что Дина его дитя, а я ношу в себе ещё одного ребёнка. Его повысили в звании и перевели в госпиталь воздушно-десантных войск. Только благодаря моей маме Дина выжила и выросла. Алия родилась полной копией Дины, но с нормальным развитием. После отбытия моего любовника я узнала о его многочисленных связях с большинством женского персонала госпиталя. Он не брезговал даже медсёстрами и санитарками, как в два раза моложе его, так и старше. Кто не соглашался добровольно, того он вынуждал либо уйти, либо уступить. И перевод он получил именно через такую же связь, но с влиятельной любовницей. Наверно, он забыл горские обычаи. Его нашли убитым ритуальным кинжалом опозоренных женщин во время отпуска на его родине.
Ещё одно разочарование в мужской верности и честности позволило использовать себя для достаточно быстрого подъёма по служебной лестнице. Поднимаясь, я тянула за собой и мужа. Но теперь я научилась избегать беременности. Трудно было сделать первые два аборта. А потом они стали привычными. Долго подбирала подходящую спираль. После достижения должности главного врача достаточно крупного госпиталя, добилась перевода в госпиталь миротворческих сил в Южной Осетии. Кто-то уже здесь донёс мужу, что Дина и Алия не его дети. Он до беспамятства любил обеих. Сюда его перевели замом командира части, чтобы после отставки командира сменить его. Узнав такую новость, он стал прикладываться в бутылке. Но похищение Алии показало, что его любовь к дочерям не иссякла. Тогда он только успел подняться в должности. Высшее командование, я думаю, не хотело получать наказание за его проступок, поэтому инцидент замяли, тем более, что мужа поддержало местное население. Но повышение звания отложили. Частые запои не проходили бесследно. Если бы часть хоть где-то прокололась, был бы он разжалован. Однако, так сложились обстоятельства, что он не получал повышения звания из-за себя, а удерживался в должности из-за хороших показателей. Не знаю, присвоят ли ему звание в связи с отставкой. Но я надеюсь.
Первая связь с тобой была проверкой твоей способности полноценно жить с моей дочерью. Но я впервые получила то удовлетворение, которое ждала всю жизнь. Как врач, я знала о сильных оргазмах, слышала о них от пациенток и персонала, но никогда не испытывала ничего подобного. Ты был не первый, кто добивался оргазма у меня, но такого сильного и сладостного сделать никто не мог. Меня будто перевернуло. Залезая в твою постель, я была настроена против вашего союза и хотела разрушить его в зародыше. А выходя из спальни, я уже была за него обеими руками. Дина ничего не умеет на кухне. А ты оказался на недосягаемой высоте даже для меня. Интереснейшие рассказы о путешествиях по времени, излечение Алии от слепоты, лёгкость в общении, простота поведения вызвали небывалые чувства. Я уже не только была за вашу свадьбу, но в случае отказа от неё Дины была готова заменить её. Понимаю, что её молодое тело не идёт ни в какое сравнение с моим. Да и счастье дочери во много раз важнее моего. Вряд ли ты способен понять, как невыносимо хотелось ещё раз испытать кроме возвышенного состояния души ещё и возвышенное ощущение тела. Иначе я это назвать не могу. Ты думаешь, я не чувствую твою внутреннюю борьбу за честность перед Диной? Сама такой была когда-то. Уверена, что в твоей жизни Дина не первая женщина и даже девушка. Ты рассказывал, что из дальних времён вспоминал ощущения, запахи, чувства. А ведь это и есть измена. Когда испытываешь что-то сравнимое с любимым человеком. И при этом Дина оставалась для тебя единственной любимой женщиной. Мне кажется, что ты даже всё сильнее любишь её. Вот и представь, что чувствую я, встретив тебя.
Но счастье дочери, а она хоть, возможно, и не понимает этого, тоже любит тебя, важнее самых сильных чувств матери. Я могу поклясться, что ни она, ни кто-то другой не узнает от меня о моей грешной страсти к тебе. Если можно, подкармливай мою похоть изредка подачками сладострастия. Я буду самой верной и самой тайной твоей любовницей. Невыносимо хочется получить то, чего не получила за всю жизнь. Я ведь уже похоронила надежду получить то, что испытала с тобой. Сделаю всё, чтобы не помешать вашему счастью.
Давай спать. Если, всё-таки, не хочешь вступать со мной в близость, я пойму это. Но всё равно буду до самой смерти мечтать о твоей милости.

К окончанию её монолога, в камине погасли последние угольки. Лишь то там, то тут вспыхивали светлячки искр, не нашедших выхода в слое пепла. Вспыхивали и гасли. Я двинулся в сторону затихшего голоса. Рассказ, больше похожий на жалобу, вызвал в душе жалость. Не знаю, как я буду глядеть в глаза Дине, но я представил, что со мной Дина в моём возрасте. Говорят, если хочешь посмотреть на жену в старости, посмотри на тёщу. Но в той ситуации я не смотрел, а пользовался сорокалетней Диной. Отсутствие соседей позволяло дать ей от всей души накричаться, полной мерой получить то, что ей было недоступно с молодости. Если она не обманывала, конечно.
Маргарита Ивановна была выше Дины, но чуть ниже Алии. Быть с ней в близости было удобнее, чем с любой из дочерей. Более крупное тело позволяло не зависать над ней, а лежать, как на матрасе. И я пользовался этим в полной мере. Как и другим женщинам такой комплекции, ей это нравилось. Только широкая задница не позволяла спать с ней, как с Диной.
Я проспал часов до девяти. Проснулся один. В помещении было довольно тепло. Придя в себя, вспомнил про тёщу. Её не было в комнате. Спустился вниз. Но её не было и там. Увидел в окне, она несла охапку дров. Когда вышел, оказалось, она сносила половину остатка колотых дров.
-- Я разговаривала с девочками, чтобы приготовили припасы еды. Ты езжай за ними. С часу на час должны приехать электрики. А я пока буду дрова таскать. Давай поедим, что бог послал. Не голодным же ехать.
Картошка была холодной и не такой вкусной, как вчера. Но чувство голода заглушила.
-- Дима! Никому не говори про то, что было вчера. Мне было очень хорошо. Думаю, тебе тоже было не плохо. По крайней мере, тебе не надо будет искать что-то подобное на стороне. Я всегда готова быть для тебя этой стороной. Только Дину не обижай.
-- И сейчас готова?
-- А тебе надо?
-- А чёрт его знает, когда такая возможность появится?
Тёща подошла вплотную, обняла и поцеловала.
-- Я тебе понравилась?
-- Не скажу, что очень. Но ведь тебе ЭТО больше нравится, чем мне.
-- Заметно?
-- Заметно. Но только в постели. Вставай на четвереньки.
Я не только не торопился, но специально двигался очень медленно, как бы наслаждаясь ощущениями. Что-то подобное было и с тёщей. Она пыхтела и постанывала, но не торопила. Из всех сношений с ней это было самым длинным. Когда оргазм достаточно приблизился, задвигался быстро, чуть быстрее обычного. Такого активного движения её спины я не ожидал. Когда всё кончилось, Маргарита Ивановна не меньше минуты стояла на четвереньках, всё ещё наслаждаясь полученными ощущениями.
Когда я собрался ехать, она не сразу отпустила, облив слезами моё плечо. Не навязывалась с поцелуями. Это меня больше всего радовало.
После обеда сёстры с детьми были уже на даче. Женщины радовались теплу, оголили малышей, чтобы погрелись и они. Дети спали, раскинувшись на матраце. Мы привезли их ещё два. Если бы был только один этаж, без коек было бы не обойтись, а на втором этаже можно было спать прямо на полу.
Газель с электриками подъехала перед закатом. Они быстро пристрелили кабельканалы, подвесили светильники, закрепили выключатели и распределительный щиток. Встал вопрос о генераторе. С ними было два. Один простейший, при каждом включении надо заводить мотор. Второй чуть мощнее, но с аккумулятором и самозапуском. Если потребления электричества нет или очень мало, освещение работает от аккумулятора. При большем потреблении запускается двигатель и электричество вырабатывается генератором. Только смотри за наличием бензина. Но стоимость аренды в три раза больше. Тёща без разговоров отдала деньги за 10 дней за автоматический. Подписав бумаги, они уехали уже со светом.
На фронтоне фасада и над крыльцом висели лампочки. Уже при их свете мы прикатили последние кругляки дров.
Всё, что планировали привезти, не вошло в машину. Остались дома коляски, не смогли привезти кровати. Мало вошло кухонной посуды. Тёща с Алией готовили на непривычной после газовой чугунной плите печки. Тёща учила дочь, как регулировать температуру нагрева. У неё был достаточный опыт при жизни на Севере. Дина занималась детьми. Я уже не помню который раз ходил за водой. Последние вёдра принёс в темноте. Водой заполнены все ёмкости. Одно ведро поставили на плиту.
-- Дина! Идите с Димой наверх. Отдохните.
-- Я не устала.
-- Ты его жена. А он две ночи уже спал отдельно.
-- Мама…!
-- Что мама? Ты в любых условиях должна быть женой, а не спутницей. Мы достаточно взрослые, а эти ещё ничего не понимают.
-- Ну, зачем так? Может, объявление на стену повесить?
-- Я не посмотрю, что ты уже взрослая и что уже мать. Возьму ремень или прут хороший и нарисую на твоей заднице объявление. Марш на верх! Когда ужин будет готов, позовём.
Тёща взяла тонкое полено и пошла к дочери.
-- Мама! Ты что? Ты что?
-- Я сказала: марш наверх! И Диму возьми. За детьми мы присмотрим.
Дина не на шутку испугалась. Видимо, мать их не очень щадила в детстве.
Мы сидели на матраце в обнимку.
-- Дима! Тебе очень надо? Что она так взбесилась?
-- Не знаю.
-- Белым днём посылает заняться сексом. При сестре! Что ты ей вчера наговорил?
-- Ничего. Нам и разговаривать-то некогда было. Потом она печку топила, а я в камине картошку пёк. Потом спать легли. Я только слышал от неё песенку про картошку и что очень вкусно. Ни о тебе, ни обо мне разговора не было.
-- Она здесь какая-то незнакомая стала. Будто в ней батарейки поменяли.
-- Лесной воздух, родниковая вода, тёплое помещение.
-- А я думаю, с папой давно не спала. Потому и нас сюда послала. Мужика ей надо.
-- А тебе не надо? Я тебе надоел?
-- Не надоел. Но не могу возбудиться принудительно. Будто на сцене себя ощущаю. Ночь для этого есть.
-- Ночью всей кучей спать будем. Внизу довольно прохладно бывает. Особенно, когда печь остывать будет.
-- И ты туда же? Не могу возбудиться. Потерпи до ночи. Что-нибудь придумаем.
Маргарита Ивановна, кажется, догадалась, что у нас не получилось. После ужина пошли укладываться спать. Под руководством тёщи разложили матрацы. Два матраца положили рядом, а один отдельно. Тёща с Алией взяли детей себе и расположились на сдвоенной постели, а нас с Диной отправили спать отдельно. Дина только рот открыла, как Маргарита показала ей кулак.
Дина привычно свернулась калачиком, а я обнял её со спины. Любые мои посягательства на желание погладить лобок и ниже, Дина пресекала ударами кулачка. Зато я возбуждался всё больше. Свет выключен давно, а генератор работал и работал. Под лёгкое сопротивление жены я стащил с её ягодиц резинку трусов. Она хоть и сопротивлялась, обратно её не возвращала. Возбуждённый член она зажала между бёдрами. Это плохо походило на секс, но всё равно было мне приятно – в моих объятиях была самая любимая женщина. Даже на её отказ обида не возникала.
Она не противилась едва заметным движениям, а я чувствовал, как по средине члена появляется мокрота. Дина ладошкой легонько прижимала конец члена к своему животу. Похоже, ей тоже нравится.
-- Заело что-то? Что не выключается-то? – проворчала тёща.
Дина под шумок сдвинулась к голове и пальчиками направила член в нужное место.
-- Аккумулятор, наверно, сильно разрядился. Вот и заряжает.
Я ощущал, что у Дины поднялась ножка, а пальчики раздвинули половые губки. Не упускать же момент? Я с наслаждением продавился в содрогающуюся мякоть. Дина помогла, сдвинувшись к ногам. Отпустила ножку и обняла мою руку, располагающуюся между её грудей. Мне показалось, что она даже облегчённо вздохнула. И тут выключился генератор. В домике наступила гробовая тишина. Возиться сколько-нибудь активно было стыдно, поэтому я только чуть-чуть двигался. Поначалу Дина только мышцами влагалища давала понять, что я делаю правильно, да обнимала мою руку, иногда касаясь губами пальцев. Я чувствовал, и трепет её тела, и задержку дыхания, и попытки помогать  встречным движением. Когда у неё начался оргазм, она вся напряглась. Я понимал, что ей хочется кричать от удовольствия, хочется получить активное воздействие. Будто ворочаясь на постели, я сделал несколько широких движений и сам провалился в оргазм. Мы несколько минут, как мне показалось, сдерживаясь, тихонько бились в судорогах. Что удивительно, более сладкого состояния я никогда не испытывал. Думаю, это так же понравилось и жене. Она перецеловала каждый палец. Я поднялся на руке. Поняв меня, Дина повернула верхнюю часть тела, и мы слились в любовном поцелуе. Всё это делалось тихо, чтобы не слышали Алия и тёща.
Дина не прогоняла меня, и мы так и уснули. Во сне несколько раз слышал, как начинали хныкать дети, Дина пыталась несколько раз встать к ребёнку, но тёща с Алией быстро успокаивали младенца. То есть, тёща создавала все возможные условия для нашего интима. Вряд ли какая-то любовница способна на такое.
Всё то время, пока мы жили на даче, Маргарита Ивановна всячески стимулировала нашу с Диной интимную жизнь.
В городе дали тепло. Ехать сразу не решились, в ещё недавние времена бывали повторные отключения. Как командующая в нашей семье, тёща велела съездить в город нам с Алией. Своячельница слегка упёрлась, не желая оставить малыша, но пришлось матери послушаться.
В квартире было достаточно тепло, но от стен ещё тянуло холодком. Горячая вода была немного мутная. Так всегда было в нашем городе. Собрав то, что мы должны привезти на дачу, осталось лишь сходить в магазины. Алия всё время была сама не своя. И в машине ехала, замерев и напрягшись, как статуя. И дома ходила, как робот, по несколько раз открывая один и тот же шкаф. Когда я спросил, не заболела ли она, она посмотрела таким сжигающим взглядом, что у меня по спине побежали мурашки. Потом как-то странно села на стул и заплакала. Я попытался успокоить, но это не дало результата. Женские слёзы всегда били меня ножом по сердцу. Встал перед ней на колени, чтобы сравняться ростом.
Алия уронила голову на моё плечо и зарыдала. Из обрывков фраз между рыданиями и всхлипываниями, понял, что её очень обижает моё отношение к ней и к сыну. Я не понимал, как я должен поступать, что делать. Всхлипывая, она заявила, что мог бы вот в такой ситуации, в какой мы сейчас, хоть немного приласкать, сказать доброе слово, поблагодарить за сына. А я даже не подхожу к нему. Я пытался объяснить, что боюсь младенцев и даже дочь опасаюсь брать на руки.
Но исправить свою холодность к ней был не против. Тем более, что своячельница была достаточно прелестна, и лицом, и фигурой. Она вновь скопировала всё это с Дины. Как и Дина она раздалась в тазе, в талии, совсем не отличалась размером грудей. Разница была в росте и более классическим видом лица. Но это очень мало привлекало меня. Моей богиней была только Дина. Пытаясь успокоить женщину, я несколько раз поцеловал в мокрую и солёную от слёз щеку. Борясь с собой, она сначала очень робко поцеловала меня в губы, а потом, будто спохватившись, начала осыпать моё лицо поцелуями. И всё это перешло на постель.
В первом подходе Алия напомнила мне тёщу. Только тело было другим, но и широта родовых путей, и активность, с какой принимала меня, были, пожалуй, чуть более горячими. Алия понимала, что она не дала мне то, что мужчины хотят от женщины. Изголодавшись по сексу, она провалилась в оргазм всего после нескольких движений.
-- Дима! Пожалуйста, спусти! Мне важен не секс. Его я могу сделать фалоимитатором или вибратором. Мне важно почувствовать себя полноценной настоящей женщиной.
Второй подход был всеми ощущениями похож на секс с Диной. Только целоваться было значительно удобнее. Но и второй раз она опередила с оргазмом. Одновременно сталкивая меня с себя, она цеплялась, и руками, и ногами, чтобы не отпустить. Успокоившись, исцеловала всё лицо. Совсем была не против ещё одного подхода. Перевозбудившись, я уже не мог оставить её, не кончив.
Третий подход был даже более страстным, чем все предыдущие. Она будто адаптировалась ко мне, к ситуации, к происходящему. Хоть провозились мы значительно дольше, оба получили полноценное наслаждение. Наши оргазмы совпали, и мы едва смогли остановить завершающие спазмы. Наверно, если Дина пропустит несколько недель разлуки, она будет такой же, так же будет широкой в начале близости.
Мы, не сговариваясь, завершили этот секс. Надо было заниматься и делами. Мне показалось, что Алия не выпустила полученную сперму.
-- Почему? А если забеременеешь?
-- И пусть! Зато почувствую себя так же, как Дина. Теперь и аборт можно сделать – не девушка уже.
-- Мне будет неловко перед Диной.
-- Если она начнёт тебя обижать, я приму тебя. Так что можешь не опасаться. Да не бойся! Не стану отбирать тебя у сестры. Это, если она бросит тебя или станет отказывать в близости. Только не прогоняй меня, не отвергай. Я не буду излишествовать, чтобы не подставлять тебя. Я тебе обязана жизнью. Ты не представляешь, что значит жить в сплошной темноте. Я была согласна на любые муки, чтобы повидать белый свет. Потому и спрашивала, буду ли видеть в другом времени.
Мы шли по улице под руку. На лестничной клетке Алия прижималась, как жена. А на улице приняла приличное расстояние. Часть продуктов надо было оставить дома: приготовить к приезду, а остальную привезти на дачу. Рассовали продукты, что в холодильник, что по шкафам.
-- Спасибо тебе! Я хоть несколько минут почувствовала себя женщиной. Пусть ты равнодушен ко мне, я представляла себя любимой. И ты не испортил этого настроя. На какое-то время этого хватит.
Алия слишком затянула поцелуй. Почувствовав мою реакцию, она несмело потянула на кровать. А я не отказался. Почему? Как-то жалко её стало. Любовь я впервые испытал к Дине. Теперь сочувствовал её сестре. По всему было видно, что девушка влюбилась. Я надеялся, что со временем она остынет. Но пока это не наблюдалось. После возвращения в город пойдёт учиться, а там полно парней. Может и прилипнет кто? Но скоро тёща уедет к мужу, тогда заниматься с Алией сексом будет невозможно – Дина всё время будет рядом. Тайные сочетания с собственной женой уже надоели. А здесь никто не мешает. Да и воспринимается Алия абсолютно такой же, как Дина. Только рост разный. С ней даже удобнее этим заниматься.
Будто чёрт дёрнул. Алия наклонилась над кроватью, поправляя всклоченную нами постель. Ну, и приласкал её в такой позе. Сначала обнимал, а потом и большее пошло. Тут никто не мешал, поэтому очень не спешил. Представлял, что это Дина. Со спины Алия и не отличалась ничем, кроме роста. А в запале страсти это не замечалось никак. То же ощущение живота, грудей, плеч, спины и талии. Даже стрижка та же. Из-за маленького роста Дины мы почти не пользовались такой позой. Поэтому и это не отличало Алию от сестры.
С этим представлением я двигался достаточно медленно, чтобы получить максимум наслаждения. Как и тёща, Алия довольно скоро созрела. Наверно, молодёжь более вынослива. Алия не теряла сознание и не кричала, но была на пределе терпения. И так было два раза. Я уже думал, что сам не дойду до финала. Однако Алия изменила своё состояние и вынудила двигаться быстрее. Кончили мы одновременно. Вот тут уж она не смогла сдержать крик наслаждения.
Я чувствовал себя опустошённым. Не потому что устал, а от осознания измены. Даже не измены, а чего-то гадкого. Закрыл глаза. Ещё не разъединился с ней, едва только отпустился от её таза, как почувствовал, что она выпрямилась, повернулась и, как Дина, обхватив одной рукой за шею, поцеловала в губы. Поцеловала абсолютно так же, как Дина. И всё положение наших тел показалось таким же. Только Дина так целовала лёжа, а Алия – стоя. Наверно, поэтому и совпало ощущение абсолютной идеальности. И ощущение губ, и руки, и нечаянно коснувшейся талии, и влагалища, и даже его пульсация были неотличимы от Дининых.
-- Алия! Ты представить не можешь, каким подлецом сейчас себя чувствую.
-- Представляю! Я почти три месяцы себя так чувствовала. Только я предавала свою любовь и обманывала хорошего человека. Теперь всё наоборот. Мне легче, но я понимаю тебя и сестру, и не хочу портить никому жизнь. Мне ничего ни от кого не надо. Вот этой любовной встречи с поцелуями и сексом мне хватит до следующей такой встречи. Обман? Но ведь это обман без перспективы. Я буду ждать тебя до самой своей смерти. И без обиды умру, если этого не случится. Но если у вас с Диной произойдёт разрыв, я тебя ни кому ни за что не отдам. Даже если ты этого не захочешь. Ты меня можешь убить только тем, что разрушишь эту мою надежду. Ты можешь потом гулять налево и направо, если сможешь после меня. Я буду из тебя высасывать всю сперму, чтобы она не досталась никому. Я буду вылезать из своей кожи, чтобы быть лучше всех, на кого ты только посмотришь. Прости меня! Больше никогда такого тебе не скажу. Я буду делать всё, чтобы у вас с Диной были самые идеальные отношения. Чтобы ты был счастлив с ней. Прости меня! Прости, пожалуйста! Постараюсь больше никогда не говорить на эту тему. Поехали на дачу, пока ещё хуже не стало.
Что бы ни происходило на дороге, что бы я ни говорил, Алия сидела манекеном, отвечая односложно и монотонно, не реагируя на происходящее ни испугом, ни радостью. Я не знаю, каких усилий это требовало, но вернувшись, Алия абсолютно не изменила своего поведения. Она стала такой же, какой уехала. Даже при желании, ни тёща, ни Дина не смогли бы заметить что-либо в наших отношениях. Скорее всего, я выдал бы нас своим поведением, стараясь скрыть это.
Посоветовавшись, решили, что вернёмся в город послезавтра. Чтобы окончательно прогрелись стены квартиры. А, кроме того, мы привезли достаточно топлива в генератор для этого срока.
Две ночи, проведённые на даче, я удивлялся идеальному сходству абсолютно всех ощущений Алии и Дины.
И так, мы в городе. Всё расставляется по своим местам. Тёща осталась на даче охранять оставшееся имущество и генератор. Я привёз в машине женщин с тем, что вошло в багажники. Машина была похожа на ослика, нагруженного узлами. Осталось не меньше. Чуть не до обеда только выгружали привезённое. Это без кастрюль, которые останутся там. На даче останутся кровати, эти самые кастрюли, лопаты, вилы и прочий специфический инвентарь.
Мне надо ехать завтра на дачу за остатком скарба и тёщей. Я почему-то не сомневаюсь, что там будет. Алия с сыном удалилась в свою комнату, мы с Диной и дочерью остались в своей. После высказанных мыслей Алии я не опасался ночью довести Дину до белого каления. И выкладывался до изнеможения. Только плачь дочери останавливал нашу с женой возню. Разбуженный ночью её плачем, я вновь атаковал жену, пока мог. Пришлось её слегка насиловать. Утром на это уже сил не было. Не было сил и на даче. Тёща приготовила что везти, что оставлять. Пожалуй, вошло бы всё, но к привезённому из города прибавились банки солений, сушёных и свежих ягод. Тёща наскупала их у жителей близлежащей деревни и дачников, которые всё ещё занимались своими участками.
После загрузки мы пили с ней чай и беседовали на разные темы. Ждали, когда приедут электрики, чтобы забрать генератор. Вечером кончается срок аренды. Хорошо разбираясь в законах, она заявила по телефону, что с 18 часов вечера согласно договора не несёт ответственности за его сохранность. Заявила кому-то, что соберёт с десяток свидетелей, в 18 часов соберёт их подписи и бросит генератор на произвол судьбы. Её не волнует, кто тогда украдёт или изуродует его. Дача будет заперта и любой способ попасть внутрь, чтобы отключить кабели и аккумулятор, будет считаться взломом. Похоже, что дослушивать ответ она не стала.
-- Ну, что, зять? Придётся ждать часа два, не меньше. Чем займёмся в это время?
-- А что Вы предложите?
-- Я бы предложила одно занятие. Думаю, оно тебе понравится.
-- Секс?
-- Неужели тебе не нравится? Ты становишься импотентом? Нет. Давай напишем шуточные объявления и развесим их по стенам. Представляешь? Заходит жулик в домик, а на стене объявление: «Улыбнитесь! Вас скрывает скрытая камера.» На косяке двери объявление: «Не крутитесь! Снимаем профиль». На другой стене: «Здесь камера инфракрасная. Можете снять маску, она просвечивает материю». И всё в таком духе. Или тебе лучше сексом заняться?
-- Я согласен.
-- На секс? Тебе Дина сегодня отказала? Ну, я ей дома всыплю, не посмотрю, что она уже мать.
-- На объявления. Секс отложим на потом.
Мы писали фломастером на стандартных листах как можно более крупными буквами. Часть листов загубили, то написав слишком мелко, то не вместив в текст в лист. Расклеивали скотчем. Для разных мест придумывали разные надписи. При входе на лестницу, например, было написано: «Здесь камер нет – темно. Маску можно снять.» А на обратной стороне написано: «За рентгеновским снимком черепа обращаться по телефону: (выдуманный номер)».
-- Вот теперь можно и сексом заняться.
Закончив работу, тёща подошла ко мне.
Скорее всего, тёща заварила чай с каким-то афродизиаком. Будто у меня не было изнуряющей ночной шалости с женой. Даже потом вечером на жену хватило. Только в присутствии в квартире тёщи Дина опять соглашалась лишь на затаённый секс.
На следующий день мы с Алией пошли в институт. Я давно получал СМСки от Николая Максимовича. А Алия шла восстановиться после родов. Было очень холодно. Своячельница сначала несмело сунула руку под мою, а потом, осмелев, уже шла рядом, будто мы близкие родственники. Даже в искажённом отражении витрин мы виделись идеально соответствующей ростом парой. Алия даже на высоком каблуке была на несколько сантиметров ниже меня. И в том же отражении она смотрелась очень уж тоненькой. Не значительно полнила даже курточка, которая была на ней.
Профессор приготовил очередное путешествие. Опыты на животных показали восстановленную работоспособность установки. Мы обсудили мою задачу. Николай Максимович всё не терял надежду определиться с градацией пси-волн. Пока пропорциональность между установками регуляторов и временем-рецепиентом не соответствовало никаким градиентам. Небольшое смещение регулятора может сместить время на тысячу лет, а почти полный поворот рукоятки посылает испытателя на несколько лет, а может, и на несколько дней. Несколько экспериментов так и не дали никакого соответствия. Профессор предположил, что параметры пси-волн зависят от напряжённости того времени. Наверно, поэтому небольшое смещение регулятора может переместить испытателя в следующем эксперименте из военного конфликта одного времени в военный конфликт другого времени. Приблизительно так же обстоит дело и в мирные времена. Каким-то образом влияет и состояние испытателя. Более агрессивные люди оказываются в более конфликтном времени, как было с военным испытателем. А меня всё время заносит во времена любовные, как добровольные, так и насильственные. Но пока это лишь предположение профессора.
Мы договорились, что в очередное путешествие я отправлюсь завтра вечером.
Алия ждала меня в фойе института. За время её родов была одна лабораторная работа, которую она обязана отработать. А лекции нужны ей. Их пропуски могут только отразиться на отношении преподавателя на экзамене. Поэтому кроме объяснительной записки и справки из роддома ничего не требуется. Мы пошли домой. Дорогой Алия предложила поучаствовать в эксперименте. Но я такие вопросы не решал.
На следующий день я был в лаборатории после обеда. Ближе к вечеру заглянула Алия. Познакомил их. Алия стала проситься участвовать в экспериментах вместе со мной. Профессор стал говорить, что испытателям нужны крепкие нервы.
-- Но я же буду с ним. А он меня в обиду не даст. Зато проверим, в одно ли место мы попадём.
Похоже, профессора этот вариант заинтересовал. Но так как он был не готов, отложил до следующего испытания.
Почти две ночи я проспал в лаборатории. Только в конце второй ночи попал куда-то, похоже, в Южную Америку. Я там был рабом в каменоломне, поэтому кроме штольни, где рубили камень, ничего не видел. Задача моя и работавших со мной таких же рабов вырубать из горного массива огромные прямоугольные глыбы. Другие рабы утаскивали их за поворот. Что было дальше я не знал. Надсмотрщик был жестокий, поэтому даже вникнуть в память хозяина тела не было никакой возможности. По сигналу надсмотрщика мы бросали работу и замертво падали от усталости. Не успев отдохнуть, приходилось вновь подниматься и опять махать рубилом. Никто не знал, какое время суток было вне штольни. Кормили какой-то похлёбкой. Она не была пустой, но и насыщала довольно плохо. Сил хватало, чтобы весь день махать рубилом. На третью ночь меня вернули обратно. Не очень много информации почерпнули и гипнологи. Тело, в которое я вселялся, с молодых лет было рабом. Прежний хозяин помнил мать, набег каких-то воинов, которые взяли хозяина тела в плен и заставили работать в шахте. И это всё.
И снова Николай Максимович не мог определиться, куда заносили меня пси-волны. Было предположение, что я был в плену у какой-то ветви предков инков. Но никаких свидетельств их существования пока не обнаружено. Гипнологи по несколько раз прополаскивали мои мозги, но ничего найти не могли. По виду добываемого материала пытались определить, что из него могло быть построено. Из известных древних строений подобного материала не было ни в одном. Либо эти постройки ещё не обнаружены, либо камень добывался не для строительства.
Почему-то ничего не получилось у них и с тем, кто был в моём теле. Психологически человек был так измучен, да ещё от стресса с переменой времени, что больше спал, чем бодрствовал. С трудом вытянули из него описание местности, которую он видел перед помещением его в шахту. Ни путешественники, ни даже компьютер не могли найти сходного места ни по рельефу, ни по окружающему пейзажу. Запутавшись в поисках описанной местности, сразу не догадались вытащить из него более ранние воспоминания – до попадания в рабство. Когда такая идея пришла кому-то, в моём теле был уже я. А эта информация мне не передалась.
Целую неделю обрабатывали меня. После этого неделю профессор осмысливал полученные результаты. Между делом он договорился с деканатом по освобождению Алии от занятий. Я поворчал на него, что он не освободил Алию от лабораторной работы, которую она пропустила.
Дома была целая война. Тёща возмущалась, что Алия, по сути, бросает ребёнка. Днём на занятиях, а ночью нашла подработку. Если бы хоть Дина работала. А то Дина на пособии по рождению, сама Маргарита Ивановна ушла в последний отпуск и не хотела возвращаться. С дачей разорились. Теперь повиснут на шеях отца и меня все четверо. Тесть мечтал купить коттедж недалеко. Накрывается мечта ржавым тазом! Алия молча кормила сына грудью. Дина попыталась успокоить мать, что это на пользу учёбе сестры. Она сама в своё время думала попробовать путешествие, но опоздала. Я молчал. Излишнее заступничество может сыграть против меня. Мать и сестра могут подумать, что я заинтересован в путешествии вместе с Алией. Не хватало мне ещё их ревности.
После учебных занятий Алия пришла в лабораторию. Нашей задачей было уснуть вместе. И как только попадёт соответствующая волна, аппарат отправит нас в другое время. Профессор опасался, что наши волны могут не совпадать и нас разбросит в разные временные периоды и разные места. Чем это плохо? Как и в первом моём путешествии, никто не знал, кто и что встретит в другом месте. В случае, подобном попаданию меня в бой на Курской дуге, возможно неадекватное восприятие и потеря разума, как случилось с военным от Министерства Обороны. Его так и не смогли вернуть к действительности. Излишняя секретность не всегда бывает положительной. Военные не пожелали дать нам побеседовать перед его экспедицией, не объяснили ему результат гибели тела в другом времени для испытателя.
Я надеялся, что мы с Алией попадём вместе в одно время и одно место. Шла третья ночь нашего ожидания. Днём я был дома, а к вечеру приходил в лабораторию, где встречался с Алией. Если у Алии занятия кончались рано, то она успевала побывать дома и покормить сына. Не раздеваясь, мы ложились на кровать, которую поставили в клетку вместо кресла, я обнимал со спины Алию и мы старались уснуть. Почему-то я надеялся, что в такой позе эксперимент нас не разделит, и мы попадём в одно место и одно время. Профессор запирал клетку и включал установку. Будь наши отношения нормальными, возможно, чувствовал бы себя более-менее спокойным. Но мы были ещё и любовниками. Как я ни сдерживался, ночью, особенно ближе к утру, начинал подпирать её ягодицы всё более крепчающим членом. Из-за того, что все предыдущие перемещения происходили во сне, кроме возвращения с Курской битвы, экспедицию в другое время назначали ночью.
Днём я был дома, исполняя требования жены и тёщи. Мы каждый день гуляли с ней и детьми по двору. Из-за того, что небольшой парк был относительно далеко, бывали там редко. Я мог целовать Дину, как дома, так и на прогулке, мог прижимать её в объятиях, но постоянное присутствие тёщи, пока мы были дома, не позволяло заняться близостью. А ночью я был в лаборатории, ожидая очередного перемещения.
Лишь однажды она собралась выйти в город, оставив нас одних. В её планах было посещение парикмахерской и на обратном пути покупка продуктов. Дина не была готова к столь неожиданной свободе. Да и, как назло, расплакались дети. Пока их успокоили, пока Дина «потекла» прошло некоторое время. Мы только сбросили первые одежды, как загремел ключ во входной двери. Тёща вернулась домой – второпях забыла деньги. Обнаружила, когда дошла до парикмахерской, которая к тому же оказалась закрытой на ремонт. У меня складывалось впечатление, что Маргарита Ивановна несознательно ревнует к дочери, потому и всячески мешает нашей близости. Возможно, она даже не сознаёт это, обосновывая своё присутствие рядом с нами какими-то причинами. Я, по понятным причинам, смущался сказать ей про это, не решалась и Дина.
И вот я просыпаюсь в другом времени. Уже привыкнув к таким перемещениям, сначала озираюсь. В моих объятиях никого нет. Но место рядом ещё тёплое. Я в хижине. Сознание прежнего хозяина тела подсказывает, что рядом была жена, что у меня шесть детей: три мальчика и три девочки. Я занимаюсь скотоводством. Только-только начал теплиться рассвет. Жена ходила до ветра. Она ощупью находит ложе и едва ложится, как начинается крик и шум. На нас нападение амазонок. Я не успеваю даже вскочить, как в хижину врываются три женщины, связывают нас с женой и выволакивают наружу. Связывают только руки. Где-то недалеко шум боя, который очень быстро заканчивается. Амазонки связывают других пленённых верёвками в колонну, которую цепляют к седлу одной из конных воительниц. Не обращая внимания на плач детей и причитания стариков, конная женщина куда-то тащит свою колонну пленных. Кто-то из пожилых жителей селения выскакивает из укрытия на напавших с мечом и тут же падает, убитый одной из амазонок. Больше никого не трогают. Такими цепочками нас ведут из деревни. Все пленные не старше 40 лет и не моложе лет 15 – 16. Я вижу несколько колонн человек по 10. Женщины и мужчины полуголые – кого как схватили.
Часов через шесть пешего хода оказываемся в чужом селении. Пленных разделяют на женскую и мужскую часть. Мужчин копьями и мечами заталкивают в загон из трёхметровых заточенных вверху кольев. Перед входом развязывают руки. В щели между кольями видна охрана. Даже если перелезть через изгородь, пробраться между охранницами не получится. Кто-то из пленных говорит, что из мужчин живыми отсюда никто не возвращался. А сбежавшие из плена женщины рассказывали, что пленённых женщин здесь держат рабынями. А мужчин после пребывания в лагере убивают.
Из этой загородки нас выводят по одному и сразу же срывают всю одежду. Приказывают сцепить руки на затылке, копьями подталкивают идти куда-то. Приходится идти между двумя рядами вооружённых женщин. Они бессовестно рассматривают нас. Кто-то из мужчин впереди попытался прикрыться руками, за что получил хлёсткий удар плёткой. Мужчину впереди меня одна из амазонок выдёргивает из живого коридора и уводит за собой. Узнаю в ней одну из нападавших. На женщинах минимум одежды: нечто похожее на кожаный пояс целомудрия (видимо, защищающий интимное место от натирания о седло и спину лошади), кожаный пояс для подвески короткого меча, кожаный бюстгальтер, почти не прикрывающий груди, зато совсем не позволяющий им болтаться как в бою, так и вне боя, и небольшой шлем с кожаным подшлемником. Если шлем защищал макушку головы от удара мечом сверху, то подшлемник должен был отводить соскользнувший меч, но не мешал ему попасть на плечо.
Амазонки не стеснялись обсуждать наши достоинства вслух. Некоторые даже трогали руки, ягодицы и даже члены. Среди женщин, разглядывающих пленённых мужчин, были как совсем молодые, так и более старшие почти всех возрастов. Не было только детей. Чем старше были эти дамы, тем больше шрамов было на их телах. У некоторых шрамами так были обезображены лица, что они казались ведьмами. Самым молодым среди них было лет по 13 – 14, самым старым (и большей частью самым безобразным из-за шрамов) было за 50. Возможно, они были моложе, но полученные уродства очень изменяли возраст. Среди них не было полных. Все поджарые, как гончие псы. Одни чуть-чуть полнее, другие тощие, как из концлагеря. Но у всех мышцы, как у бодибилдеров.
Мы оказываемся на площади. Это что-то вроде рынка рабов. К выстроенным голым пленникам подходят другие амазонки и выбирают себе понравившегося мужчину и куда-то уводят. Около выбирающей амазонки обязательно молодая девушка. По ней видно, что она ещё не рожала и с любопытством разглядывает мужчин. При возможности некоторые трогают члены, особенно напрягшиеся. Одни выбирают тщательно, заглядывая в рот, щупая мошонку и проверяя члены, другие, менее щепетильные, берут мужчину без оценки. Женщины разного возраста от молоденьких до пожилых. Но все вооружённые. Некоторых сопровождают рабыни. Их легко узнать по одежде. Только рабыни в платьях. С другой стороны площади разбирают плененных женщин. Женщины одеты и их немного. В основном все молодые. Среди них не вижу жену.
Меня выбрала молодая амазонка лет двадцати. Несколькими массажными движениями возбудила член, проверила его твёрдость, заставила дыхнуть ей в лицо. Видимо, удовлетворённая проверкой, взяла за руку и повела за собой. За мной шла рабыня с какими-то узлами, похоже, с тем, что награбили в нашем селении нападавшие. Позади всех шла молодая, но не менее вооружённая девочка-прислужница. Коротким кнутом она грозила, если я или рабыня отставали от хозяйки.
Метрах в двадцати шла такая же группа. Ведущая амазонка была с обезображенным шрамами лицом. На вид ей было лет сорок. Но из-за шрамов было трудно понять. Вполне вероятно, что она была, как старше, так и моложе. В группе пленных был молодой парень, ещё не выбравший себе жену. Я разумом хозяина тела помнил, что он жил в нашей ограбленной деревне дома через два. Это его дед пытался напасть на амазонок и был убит. Его вела за собой довольно старая амазонка, лет пятидесяти. Видимо, потянуло старушку попробовать молодого тела.
Мы вышли из селения к большой площадке, заставленной шатрами. Из них был составлен небольшой городок с улицами и переулками. У некоторых из них в землю воткнуто копьё с флажком, рядом горел костёр, над которым висел котёл. Около костров суетились рабыни, готовящие еду. Городок окружён заставами из вооружённых женщин. Ни войти, ни выйти из городка незамеченным невозможно. Я оглянулся назад и тут же получил довольно болезненный удар плёткой по спине.
-- Не оглядываться! Не отставать!
Молодая амазонка с довольным, но злым лицом замахнулась ещё раз. Похоже, ей понравилось причинить мне боль. Пришлось поспешить. Шагать босиком по каменистой почве было довольно трудно. Далеко позади шла ещё одна группа из двух амазонок, рабыни и голого мужчины. Но разглядеть их возраст не успел. В одном из первых шатров раздался томный вопль женщины. Туда тут же юркнула молодая амазонка, прежде наблюдавшая за рабыней у костра.
Моя ведущая амазонка выбрала шатёр без копья, вонзила своё копьё у входа. Молодая амазонка повесила на него косынку, сделав, таким образом, флажок. Меня затолкнули внутрь.
Весь пол шатра был устелен матрацами, циновками и одеялами. На очень низком столике стояли блюда с холодной едой и закусками. Через минуту в шатёр вошла совершенно голая главная амазонка в сопровождении вооружённой и одетой молодой спутницы.
-- Что не ешь? Мне нужен сильный мужчина. Будешь слабым – убью!
Голое тело женщины подтверждало её возраст. На непривычно широкой грудной клетке одна грудь была довольно маленькой, размером с грудь девочки лет пятнадцати, вместо другой был безобразный шрам ожога. На спине боку и животе её было несколько мелких шрамов от порезов. Голая амазонка подала мне чашку с холодным мясом и села напротив, скрестив голени. По небольшой выпуклости живота можно было предположить, что она была рожавшей не меньше года назад. Но уцелевшая грудь, похоже, ни разу не кормила младенца. Подмышки её были выбриты, а лобок коротко пострижен. Между широко раздвинутых бёдер виднелась слегка раскрытая половая щель с выглядывающим оттуда клитором. Тело женщины отличалось от мужского лишь отсутствием члена и сильно заметной талией. У редкого мужчины бывает такое заужение тела. Относительно широкой груди маленький таз создавал вид мужской фигуры.
Ничуть не смущаясь, амазонка рассматривала мой член, поворачивая его пальцами, будто проверяла, то ли она выбрала. Похоже, кроме этого её ничего не интересовало. С другой стороны за её манипуляциями наблюдала молодая спутница. Которую тоже интересовала только эта часть моего тела. От касания рук женщины член возбудился, что усилило интерес обеих воительниц. Старшая разрешила молодой потрогать интересующую их деталь. Молодая не только потрогала, но и попробовала сжать и согнуть. Подвигала кожу, запустила пальцы под мошонку. Видно было, что она впервые разглядывает особенности мужчины.
От щекотки мошонки я сделал непреднамеренное движение, за которое получил чувствительный удар кулачком в бок. Старшая сделала младшей замечание, чтобы не портила меня. Похоже, им надоело заниматься рассматриванием. У меня отобрали еду и велели выходить из шатра.
Около костра с котлом женщина рабыня стала обмывать меня водой, натирая меня травой и тряпками. Другая женщина так же обмывала старшую амазонку. Вторая женщина пришла, похоже, от соседнего шатра. Молодая амазонка стояла, помахивая плетью. Нас вытерли сухими тряпками и меня вновь затолкнули в шатёр. Напряжённость обстановки снизили напряжение члена, и он немного ослаб. Голая амазонка легла на мягкий матрац и раздвинула ноги.
-- Ну-ка, полижи у меня, а то что-то не завожусь.
Я подневольный. Хочу или нет, это никого не волнует. Слава богу, амазонки были достаточно чистоплотны.
По моим приметам эта женщина давно не была с мужчиной. Она  быстро пришла к первому оргазму, отдаваясь на четвереньках. У моего тела, видимо, был контакт с женщиной (его хозяин был женат), поэтому с первого подхода оргазм не получился. Получив первое удовлетворение, дама бросилась на спину и потребовала повторения. В этот раз всё получилось, как надо. В одновременном со мной оргазме женщина вдруг вскрикнула:
-- Дима!!
Обессиленный завершившимся актом, я, задыхаясь, лежал на бурно дышащей даме, которая хоть и перестала целовать, всё ещё обхватывала меня конечностями. Хотя широкая грудная клетка и едва заметное ощущение одной маленькой груди больше соответствовали мужскому складу тела, мягкая выпуклость на животе, гладкая кожа и мокрый охват члена говорили о том, что подо мной была женщина. Это подтверждали вздрагивающие сжатия влагалища. Молодая амазонка ползала где-то около наших ног, всё ещё пытаясь увидеть что-то необычное.
-- Ты – Дима, – еле слышно шепнула моя партнёрша в самое ухо.
-- Да, – автоматически ответил я, с опозданием осознавая, что в этом времени у меня совсем иное имя.
-- Я узнала тебя. Чудо, что не выбрала на рынке другого. Я – Алия. Сама не узнаю себя в этом теле.
Здесь Алия ничем не походила на ту, которая осталась в нашем времени. Здесь она была ростом выше меня, с широкой грудной клеткой, маленькой грудью и маленьким тазом. Только наличие пусть и маленьких, но грудей, половыми органами и более тонкой талией её тело отличалось от мужского. Даже выпуклые мышцы под кожей прорисовывались, как у борца. Пожалуй, ещё небольшое жировое отложение на животе могло подсказать, что это женщина. Но оно было так мало, что только опытный мужчина может его заметить.
Так же заметно отличалось и моё тело от собственного. Здесь оно было более жирным. Мышцы были заметно слабее, задница ощутимо толще. Да и член во всех измерениях казался раза в полтора меньше. Только вино способствовало стабильному поддержанию его тонуса.
Шли третьи сутки нашего пребывания в этом времени. Я ничего не повидал здесь, кроме этого шатра, голой мужеподобной Алии-амазонки, полуголой её охранницы и изредка входившей в шатёр рабыни, которая молча приносила горячую еду и убирала использованную посуду.
Наблюдавшая за нашим сексом малолетняя амазонка была возбуждена до такого предела, что похотливо протекла сквозь кожаный пояс целомудрия. Мы привыкли к её присутствию и не обращали внимания на её попытки чуть ли не засовывать голову между нашими ногами, чтобы посмотреть на процесс сношения. Осмелев, она трогала мой член, проверяла подвижность кожи на нём, щупала мошонку. По всему, она и мужчину-то видела впервые.
-- Подмойся, а то скоро всё здесь перемочишь.
Девчонка выскочила из шатра.
-- Поработай с ней языком. Может, немного успокоится.
-- И ты не заревнуешь?
-- Здесь – нет. Тут тела не наши. Дома убью за такое. Не переживай за неё. При инициации её уже дефлорировали. Только после этого ей разрешают иметь настоящее оружие и участвовать в набегах. Можно даже насиловать мужчину, который ей понравится. Но в набегах это не получается. А такой вот праздник делается раз в год. Её отправили сюда, потому что на будущий год она будет принимать мужчину, чтобы забеременеть. Дефлорацию делают во время ритуала для того, чтобы при пленении уменьшить её страдания, если враг придумает использовать половое насилие.
В нашем времени, не смотря на ослепительную красоту Алии, я не был очарован ею. А здесь тем более. Тело амазонки было не только мужеподобно, но и покрыто шрамами, некоторые из них уродовали и без того некрасивое лицо женщины. Только характер и склад мысли напоминали об Алие настоящей. Не будь у меня Дины, я, без сомнения, влюбился бы в неё. Скорее всего, из-за разницы в возрасте скрывал бы это. Меня смущала разница с Диной, а Алия была ещё не два года моложе.
Вернувшаяся спутница Алии держала в руках промытый «пояс целомудрия». Увидев это, старшая амазонка спросила:
-- Хочешь попробовать языком?
У девчонки отвисла челюсть. Некрасивое прежде злое лицо стало растерянным. Будто сомневаясь и опасаясь, она легла рядом и развела колени.
-- А ты не скажешь никому?
-- Никому, что б мне не разродиться!
Наверно от истомления девочка взвыла при первых касаниях языком её клитора. Пока доводил её до оргазма, сам возбудился от её соков и ощущения юного тела. Пришлось расслабляться с Алией.
В средине ночи не удержался и, доведя девочку до экстаза, «оприходовал» её. Она была в таком состоянии, что осознала случившееся лишь после того, как наполнил её спермой. Придя в себя, она начала возмущаться, колотить меня кулачками, но как-то не очень уверенно, будто жалея меня.
Перед утром я уснул, обнимая Алию со спины.
Проснувшись, чувствуя сильнейшее возбуждение, легко возбудил партнёршу и соединился с ней. Мне показалось, что вместо Алии в моих объятиях была её спутница. Более узкие родовые пути вызывали значительно более мощные ощущения. Начавшийся у партнёрши оргазм совпал с моим. Слегка удивило обилие спермы, которой в средине ночи выходило совсем мало. Недосып предыдущих ночей не дал проанализировать необычность ощущений. Сон смежил мои глаза и отключил мозг.
В очередной раз проснулся, когда стало довольно светло. Но глаза не увидели стен шатра. Я был в знакомой клетке, а в моих объятиях лежала Алия. Моя ладонь, охватывающая её титечку, намокла от выделившегося молока. Пальчики своячельницы едва ощутимо гладили тыльную часть ладони. Я вдыхал знакомый аромат её волос, зарывшись в них носом, и совсем забыл про всё на свете. Чуть шевельнувшись, почувствовал, что мы с Алией сцеплены половыми органами. Чуть качнул тазом и тут же почувствовал осторожный ответ. С каждым следующим движением, не проронив ни слова, мы задвигались всё шире, пока не получили яркий одновременный оргазм.
-- Алия! Прости! Я думал, что мы ещё «там».
-- Это ты меня прости, что не предупредила. Мне показалось, что ты осознаёшь это. Ведь я «там» была совсем иной.
-- Мне показалось, что я был с твоей спутницей, поэтому не сразу понял.
-- Я здесь так похожа на её там?
-- Ощущалась, а внешне ничего общего. Ты здесь невероятно красива и стройна. Я о другом, об ощущении.
-- Спасибо за своеобразный комплимент. Приятно слышать моё сравнение с девушкой. Давай подниматься, вот-вот сюда придут. Не говори дома, что у нас получилось здесь и там. Я не понимала, пока сама не испытала, как всё это происходит. Нас тоже не поймут.
-- Самому совестно. Ты не забеременеешь? Я же понял, что вернулся, когда кончил.
-- Это мои проблемы. Раз допустила до такого, значит, на что-то надеялась.
Мы привели себя в порядок как раз вовремя. Я умывался, когда вошёл профессор. Некоторое время он старательно отворачивался, а потом уводил глаза, будто смущался увидеть что-то срамное. Убедившись, что перед ним мы с Алией, отпустил нас отдохнуть. Работу с нами гипнологов назначил на завтра.
Думая, что Алия зашла в туалет, я прождал её в фойе около получаса. На мой звонок по сотовому она прошептала, что сидит на лекции. Пришлось идти домой одному.
Маргарита Ивановна и, особенно, Дина встретили меня очень радостно. Я отсутствовал-то всего трое суток. Поев, почувствовал такое утомление, что уснул на диване. Вечером меня разбудили поужинать. Алия была дома, но не вышла из своей комнаты. Чувствовалась напряжённость отношения к ней женщин. Она проскакивала в случайных фразах, касающихся моей своячельницы. С трудом закончив ужин, я опять уснул, теперь в своей постели. Сквозь сон чувствовал, как рядом легла Дина, но побороть сон не смог. А утром она не дала возможности к близости.
Был вторник. Мы с Алией шли в институт. Она умело уходила от вопросов связанных с напряжённостью в домашних отношениях. В лабораторию она не пошла, не желая пропускать занятия. Гипнологи собраться не смогли, поэтому я написал всё, что мог вспомнить, затратив на это весь день. Ближе к концу дня пришла Алия. Она написала свою часть воспоминаний. Меня поразила чёткость и краткость её мыслей. Объём её записей был почти в три раза меньше, но в три раза больше нёс информации.
Со следующего дня меня обрабатывали гипнологи до обеда, после обеда – Алию. К концу недели из меня вытянули уже всё, что только можно, а у Алии, похоже, не добрались и до половины. В своё первое путешествие я тоже имел информации много больше, чем в последнее. Возможно, потому, что со временем моя роль в обществах, куда я попадал, становилась всё менее значимой и сводилась всё к более узкому назначению. Только путешествие в будущее принесло довольно много информации.
Остальную информацию с неё сняли в выходные – в субботу и воскресение. Я помогал профессору систематизировать записи, управлять записывающей аппаратурой, сортировать стенограммы студентов. Профессор настолько не доверял современной записывающей аппаратуре, что пополнял её студентами-стенографистами.
Едва кончили записи, как пришёл Новый год. Пользуясь рождественскими скидками, Маргарита Ивановна приобрела билеты для поездки в Южную Осетию. У Дины был последний срок для въезда туда. Новое разрешение надо будет оформлять заново. Алия ехать не могла, потому что после Рождества у неё начинается сессия. Рождественские каникулы студенты использовали для подчистки хвостов. Пропущенную лабораторную работу ей пришлось отрабатывать как раз в это время, а потом сдавать зачёт по этому предмету. Я не мог ехать, потому что моё прошлое разрешение было одноразовое, а оформление нового было затруднительным из-за моей военной службы.
Мне показалось, что Дина ехала без желания. Маргарита радовалась, что покажет тестю внучку. Почему-то об Алии и внуке она совсем не беспокоилась. Профессор опять собирался в уединение для обработки результатов, да ещё сессия, поэтому я два месяца считался абсолютно свободным. Я оставался с сыном, пока Алия была в институте. Она сдаивала лишнее молоко, которым я кормил его в её отсутствие. По пути домой Алия покупала ещё детское питание. Пока её не было дома, я готовил еду, продукты для которой покупал после возвращения Алии домой. Таким образом устраивал себе прогулки.
Дина каждый день звонила нам. Иногда мы разговаривали с тестем и тёщей. Прошла всего неделя после их отъезда. На следующий день после Рождества звонок Дины был очень раздражённым. Она сказала, что получила по интернету материалы последнего моего путешествия. Я не мог вспомнить ничего подозрительного, но её вечерний звонок сестре был очень раздражённым. Не давая ей вставить даже слово, Дина высказывала свои слова ревности. Она предъявляла претензии по поведению Алии в стране амазонок. Когда Алия успела вставить слова, что там было только её сознание, а не тело, и поступать иначе она не могла, Дина заявила, что и здесь её тело вело себя не лучше. «Раз вас так тянет друг к другу, то и живите друг с другом. Я ему больше не жена.» Отключилась. Попытки набрать её номер с наших телефонов оказались бесполезными.
Мы стали звонить Маргарите Ивановне, но её номер тоже был отключен. Тесть оказался на учениях, поэтому позвонить ему было невозможно. Дежурный пообещал соединить тестя после окончания учений. Алия расплакалась: накануне сессии такое напряжение!
В институт своячельница ушла с опухшими глазами. Днём у малыша разболелся животик. На ночь Алия ребёнка грудью уже не кормила, а когда сынишка уснул, разрыдалась. Чтобы её успокоить, пришлось сломать замок на её двери. Рыдая на моём плече, она между всхлипываниями и стонами рассказала, что переживая случившееся, провалила экзамен. Из-за её мы поссорились с Диной. Из-за нервного напряжения стало вредным молоко, почему стало плохо нашему сыну. Она чувствует себя во всём виноватой и несчастной.
Я очень тяжело переживаю женские слёзы. Вот и тут не понимал, что делать. В конечном результате причиной её бед был я. С огромным трудом удалось её успокоить. Она так и уснула на моём плече. Хотя, скорее всего, она, просто, выплакала свою беду. Осторожно уложил её на кровать. Но она и во сне не отпускала мою шею. Так и пришлось лечь рядом.
Глядя на заплаканное и всё равно очень красивое лицо, испытывал к ней невероятную жалость. Похищение с изнасилованием, два года слепоты, страшнейшее для меня напряжение при подготовке к ЕГЭ. А теперь ещё такой удар от сестры и матери даже для меня был бы труднопереносимым. А эта девочка старательно переживает все невзгоды. И если она действительно влюблена в меня, то моё показное равнодушие ещё больше давит на неё.
Два дня между экзаменами Алия может быть дома и заниматься сыном. Я собрался в институт, чтобы навестить профессора. Тот ещё не удалился на осмысливание полученного материала – принимал экзамены. Я рассказал ему о случившемся. Взяв меня под руку, он почти потащил к преподавателю, провалившему экзамен Алии. Около часа убеждали его повторно принять экзамен. А у того был принцип не давать поблажки студентам. Профессор напомнил упрямцу, как выручил его в подобной, но более простой ситуации, когда тот провалил экзамен профессору, в те времена бывшему рядовым преподавателем. Когда сопротивление было сломано, заставил подписать направление на переэкзаменовку. За направлением Алия должна зайти к профессору в лабораторию.
Алия была хоть и подавлена, но не плакала. А узнав, что ей разрешено пересдать экзамен, расцеловала меня. Возможно, из-за непредвиденного воздержания мне стало очень неловко ощущать касание её грудей, рук, губ и тела. Сказав пару успокаивающих слов, я вышел из её комнаты. На меня нахлынули воспоминания наших сношений как в гостях у тестя, так и в лаборатории, после возвращения из страны амазонок. Пытаясь отвлечься от дурных мыслей, стал на кухне обрабатывать принесённые из магазина продукты. Но это помогало слабо. Организм соскучился по женскому телу. Зайдя в кухню подогреть молоко для ребёнка, она не могла не заметить выпуклость на трико.
Укачав сына, она пришла ко мне. Я уже лёг спать и мучился бессонницей. Надеясь, что она пришла поцеловать меня на ночь, сделал вид, что уже сплю. Алия тихонько легла рядом и прижалась всем телом. Она двигалась очень осторожно, стараясь не потревожить мой сон. Легла, прижалась и притихла.
Прошло не менее получаса, но она не двигалась, хотя и не спала.
-- Алия! Ты чего?
-- Не знаю. Мне хорошо рядом с тобой. Я забываю про всё на свете. Пожалуйста, не гони меня! Я только полежу рядом.
-- Я же могу не сдержаться.
-- Я не девочка, ничего страшного не будет. А если честно, то буду даже рада: я люблю тебя.
-- Девочка моя! Я люблю Дину. Ты невероятно красивая и очень молода. У тебя вся жизнь впереди. Ты встретишь своего принца и будешь с ним счастлива. Не зацикливайся на мне. Ведь я скоро стану совсем старым и немощным.
-- А мне от тебя ничего не надо. Мне очень хорошо рядом с тобой. Я пробовала выйти замуж, когда вы уехали от родителей. Он очень хороший. Мне завидовали все. А я с каждым днём всё больше чувствовала отвращение. В конце концов уже не могла даже видеть его. Он настолько хороший, что понял меня и отпустил. Только рядом с тобой я чувствую, что живу. Я завидовала Дине, но не могла сделать тебе неприятность. И в путешествие по времени собралась для того, чтобы побыть рядом с тобой. И в постели в лабораторной клетке я наслаждалась твоими касаниями. Даже в стране амазонок что-то толкнуло выбрать именно тебя. Наверно, сердце почувствовало, в кого ты вселился. Мне не обязательна близость. Ты, думаю, убедился в этом, когда я отдавала тебя моей спутнице. Мне показалось, что тебе хочется её попробовать.
-- Я не смогу обещать тебе свою верность, если что-то будет у нас.
-- А мне не важно это. Главное, чтобы ты был рядом. Можешь любить других, можешь спать с ними и не трогать меня. Главное, чтобы не отталкивал, чтобы иногда был рядом. Я на всё согласна.
-- Я ведь могу не сдержаться. Ты хоть и молода, но, всё-таки, женщина.
-- А разве я против? Я не навязывалась тебе, но ведь и не отказывала. Это не меньшая награда мне от жизни.
-- Алия! Я ведь могу и сейчас захотеть в тебе женщину.
-- Это правда, или ты смеёшься?
-- Не знаю. Я боюсь тебя. Ты слишком красива.
-- Если тебя пугает это, то я схожу к косметологу, чтобы меня сделали некрасивой.
-- Боже упаси! Я буду чувствовать себя виноватым. Женщина должна быть ослепительной. Но меня пугает твоя красота и молодость.
Рука её поглаживала мою грудь. Внезапно она сместила её под низ живота и наткнулась на восставший член.
-- Не сдерживайся, раз тебе это надо. Я буду только рада.
-- А если опять забеременеешь?
-- И пусть! Сделаю, как ты скажешь. Хоть и аборт.
Мы лежали на боку. Она прижималась ко мне спиной. Повернув мою голову и перегнувшись через меня, она поцеловала. Её ручки попытались повернуть меня на спину.
Ночь прошла в любовном угаре. Она была похожа на первую брачную ночь молодожёнов. Только плачь сына да провалы в сон прерывали это безумие.
Утром Алия упорхнула в институт. Сдала она на «хорошо», что при пересдаче означало «отлично». Рассказывая о переэкзаменовке, сказала, что Николай Максимович пришёл на экзамен вместе с ней и проконтролировал правильность приёма. Даже немного поспорил с экзаменатором по поводу оценки. Но Алия не противилась и этой.
Перед сном я сомневался, стоит ли идти к ней. Алия сама подошла и повела в свою комнату – там была колыбель с сыном. С этого времени началась наша «семейная» жизнь. Алия принимала меня активнее, чем Дина. Она не противилась сексу в любое время ночи и даже дня. Ей нравилось спать с членом во влагалище. Не отказывала даже утром, когда ей очень не хотелось секса. Каждый раз благодарила горячими поцелуями, будто она получала от меня удовольствие, а не я от неё. В отличие от Дины, старалась всюду помочь мне во всех делах, научиться делать то, что не умела. При этом сдавала один экзамен за другим с оценками «отлично». Но больше всего меня смущало то, что не требовала предохраняться. Она не навязывалась ни с сексом, ни с поцелуями. Не требовала от меня признаний в любви. Просто, жила со мной, казалось, в моё удовольствие. Её совсем не раздражало, если она не получала оргазм в результате секса.
Наши отношения стали настолько естественны, что я забывал, что женат на другой. Наши попытки связаться с родственниками в Осетии ни к чему не приводили. Все телефоны были заблокированы. Не было ответов ни на СМС, ни на телеграммы. Мы договорились, что на летних каникулах съездим в Осетию сами. Я подал документы на разрешение такой поездки.
Профессор обработал результаты нашего путешествия. Но от следующих экспериментов пришлось отказаться. Пока Алия была на занятиях, я оставался с сыном. Оставлять её на несколько дней я не решался. Можно было нанять няньку, однако слишком много негатива про них показывали по телевизору. Так и пришлось уволиться из ассистентов профессора.
Алия ела очень мало, но всё равно медленно полнела. Как-то раз сказала, что это из-за калорийности спермы, которой она была обеспечена ежедневно. Опасаясь, что ей может не хватать секса, я пользовался ею каждую ночь. Каждый раз старался сделать ей как можно большее удовольствие, но получалось не всегда.
Алия в первое время нашей жизни будто немного подурнела, но довольно скоро не только восстановилась, но и стала ещё более красивой. Пронзительная девичья красота перешла в спокойное женское очарование. Небольшое пополнение придало ей особую женственность, взрослость, плавность в движениях и в чертах лица и тела. Всё её существо излучало беспредельное женское счастье. Иногда в моём сердце проскакивали беспричинные искры ревности. Ни к кому персонально. Наверно, они вырывались наружу. Алия перед выходом из дома смотрелась в зеркало лишь для того, чтобы не оказаться неряхой. Зато вернувшись домой обязательно делала лёгкий макияж. Особенно старательно делала его, когда мы собирались на прогулку.
Куда бы мы ни направлялись вместе, она обязательно шла со мной под руку. Первое время я стеснялся катить коляску с сыном, но вскоре перестал смущаться даже нести его на руках. В отражении витрин мы смотрелись, как отец с обожающей его дочерью и внуком на руках. Хотя это слегка коробило, Алия ничуть не смущалась прижиматься к моему боку как можно плотнее. Я был в равной степени счастлив и смущён жить с ней. Настолько счастлив, что к лету забыл и про Дину, и про дочь. Мы уже и звонить им пытались только раз в месяц. В конце марта пришло исковое заявление Дины на развод. От моего принятия решения Алия устранилась. Только будто опасаясь потерять меня, она стала относиться ко мне с ещё большей нежностью и вниманием. Порой не обращала внимания на нечаянно вырвавшиеся резкости. В очередное свидание с адвокатом Дины я дал согласие и на развод, и на судебное разбирательство без моего присутствия. Мне показалось, что это слегка обидело Алию. Оказалось, она переживала за сестру.
К очередной учебной сессии Алии состоялся суд, на котором нас с Диной развели. Я предложил Алии зарегистрировать наш с ней брак. Она твёрдо отказала. По её словам не потому, что не уверена в себе, а давала свободу мне. Пообещала подумать к следующему Новому году. После этого в моей квартире стали появляться её однокурсницы и знакомые, с которыми обязательно знакомила. Потом наедине нахваливала каждую, особенно тех, кто были постарше. Стоило мне встретить на улице знакомую и заговорить, как Алия отходила в сторону, чтобы не слышать наш разговор. Никогда не интересовалась, о чём шла речь. Подозревая, что женщина хочет разорвать наши отношения, я несколько дней понаблюдал за ней, нанял на неделю сыщика для этой же цели. Но даже случайных контактов мы не обнаружили. Не думаю, что она заметила слежку.
На дачу мы стали ездить с началом весны. Её не разграбили и не повредили. Ездить приходилось по выходным из-за учёбы Алии. Только в конце июня мы перебрались на постоянное проживание. Я с большим трудом, но уговорил Алию зарегистрировать наш брак. Срок регистрации пришёлся на конец лета. Из-за вдруг закапризничавшей машины мы едва не опоздали на регистрацию. Алию веселило случившееся. У неё всё равно не было свадебного наряда. Мы оба были разведены, то есть вступали во второй брак. Регистрация была не торжественной, поэтому мы расписались в каком-то боковом зале. Сын был с нами. Отчество у него уже было моё. Осталось изменить фамилию. Этому тормозили только бюрократические проволочки. Мы подали заявление на смену фамилии сына и поехали домой.
Алия покормила малыша в машине и заторопила меня домой, чтобы насладиться сексом в честь регистрации. В столь оригинальном состоянии я её не видел. Не будь с нами ребёнка, она подставилась бы на лестничном марше. Едва мы вошли в квартиру, как она, перегнувшись через ребёнка у меня на руках, прилипла ко мне поцелуем. Боковым зрением заметил движение в комнате. Там с дочерью на руках появилась… Дина! Алия срывала с себя кофточку, не прерывая поцелуя.
-- Пойдём скорее! Я с ума схожу от желания.
Я глазами показал ей в комнату. Растерянно обернувшись, она увидела сестру. В таком состоянии я её не видел. Даже не предполагал, что она может быть такой. Увидев Дину, она как-то сжалась, напряглась и будто амазонка угрожающе пошла на противницу. В одной юбочке и бюстгальтере, держа в одной руке волочащуюся по полу кофточку, Алия шла на Дину, как гладиатор с сетью на противника. Даже мне стало не по себе. Дина прижала дочку к груди и отступала.
-- Что приехала? Почувствовала, что я стала счастлива? Я не мешала твоему счастью, не мешай и ты мне! Не посмотрю, что ты сестра – уничтожу!
-- Алия! Алия!
Я пытался ухватить её за поясок бюстгальтера, но сдвинутые вперёд плечи плотно прижали его в спине. Мои пальцы лишь скользили ногтями по её спине. Другой рукой я прижимал к себе сына. В последний момент, когда Алие оставалось запустить пальцы в волосы Дине, я ухватил её за плечо и дёрнул к себе. Руки жены поймали лишь воздух. Не ожидавшую такого рывка Алию развернуло. Такого страшного лица я представить не мог. Запредельно красивое, оно стало столь же запредельно страшным и жестоким. И, не смотря на искаженное гримасой звериного оскала, её личико было не менее прекрасным, чем в спокойном состоянии. Потеряв из поля зрения противницу, Алия обняла нас с сыном, будто закрывая нас своей спиной, и зарыдала, поливая ребёнка слезами. Сынишка расплакался. По щекам испуганной Дины потекли слёзы. Напуганная криком дочь присоединилась плачем к брату. Среди этого рёва мой голос был не слышен.
С трудом удалось успокоить всех. Алия так и не отпускалась от меня, будто боясь, что Дина заберёт меня. Я протиснулся в комнату. Прежняя любовь полыхнула в сердце, встретившись с яростной любовью нынешней. Я не знал что делать. Пройдя к кровати сел на неё. Алия, всхлипывая и не говоря ни слова, села рядом, продолжая ограждать меня от Дины.
-- Я приехала…. – дрожащим голосом еле слышно сказала Дина.
-- Зачем? Ты же бросила его!
-- Так получилось…. Я не виновата…. Это мама так сделала.
-- Есть на кого валить свою вину.
-- Я люблю его….
-- Я тоже люблю его. Никакая сила не заставит меня сделать так, как сделала ты. Я его тебе не отдам. Лучше убейте меня.
-- У меня его дочь….
-- А у меня его сын!
-- Но он же от….
-- От него! Тот был лишь прикрытием. Я не хотела портить ему счастье. А ты предала, бросила его. Зачем ты явилась?
-- Мне некуда деваться. Я сбежала из Осетии. Вчера приехала…, прилетела. Хотела объяснить….
-- Поздно! Он мой законный муж. Вот свидетельство!
В руке Алии откуда-то появилось свидетельство о регистрации брака.
-- У меня тоже свидетельство…. Я не дала его забрать…. Сказала, что потеряла…. Меня заставили…. Шантажировали….
-- Пусть Дима решает, кто ему ближе, кто дороже. Но я его законная жена. Я не предала его, как некоторые.
-- Я тоже не предала. Меня хотели выдать замуж…. Я сбежала….
-- Кто?
-- Мама.
-- И мне всю жизнь портила мама. Дима! Скажи своё слово.
-- Девочки! Я вас обеих люблю. Вы обе замечательные. У вас обеих мои дети. Я не знаю, кто дороже.
-- Так не бывает! Кто-то должен нравиться больше.
-- Не знаю…, не чувствую…. Обе любимые. Пока не пожил с Алией как-то не ощущал такого чувства к ней. Но когда Дина уехала, Алия постепенно затмила её. Теперь не знаю, кто ближе, кто дороже.
-- С кем жить хочешь?
-- Не знаю. Можно, я уйду. Я боюсь Алии, но я с ней зарегистрирован. И люблю обеих.
Я передал сына Алие и попытался встать.  Обе бросились ко мне, не давая подняться.
-- Не уходи! Я согласна, живи с Диной, только не бросай нас с сыном.
-- Нет! Раз уж вы поженились, то живите. Мне только идти некуда. Я вам мешать не буду. Только не прогоняйте. Ведь со мной его дочь.
-- Дайте мне побыть одному, собраться с мыслями.
Обе встали и вышли в другую комнату. А мне в голову не шла ни одна мысль. Жалко было терять обеих. Обе были по-своему хороши. И в то же время обе были настолько одинаковыми, что выбрать одну из них я не мог. Пока Дины не было рядом, я как-то привык к Алие. Но с появлением её, не хотелось терять ни ту, ни другую. Говорят, что любить можно только одну, а мне дороги были обе и одинаково.
Я пошёл на кухню, чтобы отвлечься от слишком сильного напряжения мозга. Едва начал работать с продуктами, как рядом оказалась Алия. Она не говорила ни слова. Взяла нож и стала шинковать зелень. Я привлёк её к себе и поцеловал в лоб. Едва оторвался от неё, как на кухню пришла Дина. Она притянула мою голову к себе и поцеловала куда-то в подбородок. Говорить начала Алия.
-- Мы договорились спать с тобой по очереди, пока ты не определишься, с кем останешься.
Дина достала из холодильника картошку и стала мыть её в раковине. Каждый без команды занимался знакомым и привычным делом. Сообща мы приготовили обед. Женщины периодически выходили проверить сон детишек. Потом мы обедали с бутылкой вина. Вино больше походило на сок и совсем не пьянило. Сёстры помирились. Мы пообедали в очень мирной обстановке. После обеда пошли прогуляться с детьми. Они ещё не научились ходить. Многие знакомые знали как Дину, так и Алию. Здоровались с нами и с удивлением смотрели на нас. Хорошо, что никто не приставал с расспросами.
После прогулки я поиграл с детьми. Они ползали по ковру, хватали друг у друга игрушки. Я брал за ручки то одного, то другого, и они, смеясь, неуклюже ковыляли по ковру. Женщины о чём-то разговаривали в другой комнате. Пришла пора спать. Из-за неожиданного стресса я чувствовал очень сильное утомление. Хотел лечь в большой комнате, где стояла полутораспальная койка, но меня отправили в маленькую, на двуспальную. Женщины тихонько перенесли колыбель и укатили коляску. Они чем-то ещё занимались, но я настолько был утомлён, что не помог даже колыбель перенести.
Я уже разоспался, когда кто-то забрался ко мне под одеяло. Я привычно обнял Алию. Но через несколько минут осознал, что передо мной свернулась некогда привычным клубочком Дина. Почти не сознавая, я с наслаждением прижался к ней, обнимая так, что ладонь ложилась на абсолютно такую же грудь, как у Алии. На Дине была только ночная сорочка. Всё больше приходя в себя, стал гладить её тело, наслаждаясь воспоминанием знакомыми ощущениями. Но тут же осознавал, что она почти ничем не отличалась от Алии. Только длина грудной клетки и живота была другой. Мне показалось, что даже образующиеся в такой позе складки на животе были точно такие же и на том же месте. Опасаясь получить отпор, пустил руку под низ живота и не заметил отличия лобка Дины от лобка Алии. Дина молча повернулась на спину и раздвинула ноги, давая возможность проникнуть ладонью дальше. Она обхватила мою шею в объятия и осыпала лицо поцелуями. Отвечая поцелуями, я пустил руку между её ног. Утром я так же гладил между ног Алие и теперь не переставал удивляться, на сколько абсолютно одинаковы были ощущения. Я был достаточно опытен и перещупал множество женщин не только в нашем времени, но и в прошлом, и будущем. Каждая отличалась хоть чем-нибудь. А сейчас мне казалось, что даже «неправильные» волоски растут точно в тех же местах.
Дина была более чем готова к спариванию.
Я лежал на спине, а расслабленная Дина полулежала на мне, лаская и целуя лицо. Влажные волоски лобка щекотали мое бедро почти у живота. Утомлённый бурным сексом я незаметно задремал. Не могу сказать, сколько спал. Проснувшись, стал осторожно ласкать спину Дины. Приходя в себя начал осознавать, что на мне полулежала Алия – спина оказалась длиннее, чем у Дины. Да и лобок прижимался ко мне значительно ниже. Мокроту можно было посчитать подсохшей.
Почувствовав, что я проснулся, Алия осторожно поцеловала меня. Я ответил и едва не очумел от её страсти. Когда она немного затихла, я стал гладить её, как чуть раньше делал с Диной. Меня больше интересовало сравнение их тел, чем подготовка к сексу. И каждое место, где оказывалась моя рука, всё больше удивляло одинаковостью сестёр. Только длина тела была разной. На ощупь я, пожалуй, не смог бы различить наружные половые органы сестёр. Абсолютно не отличались и ощущения родовых путей. Они даже не отличались и темпераментом. Только с Алией можно было без проблем целоваться во время секса, что с Диной было немного проблематично. Мне показалось, что даже дно влагалища было точно на одинаковой глубине. Неотличимы были и ощущения валика матки. Точно одинакова была и шероховатость шейки матки.
Наласкавшись в благодарность за доставленное удовольствие, Алия повернулась ко мне спиной, будто одеялом накрыла плечи моей рукой, покрутив тазом, нашла влагалищем конец члена и сдвинулась к ногам, поглощая его. Затихла, а через пару минут её дыхание стало размеренным и спокойным – уснула. Уснул и я.
Утром проснулся один. Скрипнула дверь. Кажется, заглянула Алия. Короткий разговор за дверями и в комнату входят обе. Одна несёт поднос с чашками горячего кофе, другая – поднос с бутербродами. Обе дружно ставят их на журнальный столик и подносят его к койке. Такое впечатление, что они договорились и потренировались так ровно переносить столик.
-- Доброе утро!
Обе целуют меня.
-- Доброе утро! Девоньки мои! Как можно выбрать кого-то из вас? Вы на столько одинаковы и милы, что я, хоть режьте, не могу дать предпочтение любой из вас. Делите меня сами.
-- Значит, так и будем жить по очереди, пока не выберешь кого-то. Тебе не стыдно будет?
-- А вам? Вы не брезгуете друг друга?
Оказалось, не брезгуют.
После кофе я умылся. Мы собрались и поехали на дачу. По пути пришлось купить адаптированные сиденья для малышей. Из-за них одна из женщин ехала между сиденьями малышей сзади, другая – рядом, на пассажирском.
В этом году мы не арендовали генератор, пользовались свечами. И ложились спать, как стемнеет, а вставали хоть и не с рассветом, но всё равно рано. Купленные детские сиденья довольно удобно подходили ребятишкам в качестве кроваток. Алия помечтала приобрести солнечные батареи и аккумулятор, чтобы днём заряжать его, а ночью пользоваться накопленным электричеством. В этом году мы уже ничего не планировали.
Весь день мы собирали урожай и консервировали. От длительной топки печка нагрела верхний этаж, поэтому спать решили на матрацах, постеленных на полу. Дина посмеялась: «скрипу хоть не будет». Вечером посидели у камина, поговорили, попели песен. Камин затопили, чтобы хоть немного вытянул лишнее тепло. Трудно сказать, снизил ли он нагрев в комнате, зато создал условия для особой дружеской, почти интимной обстановки. Дети с интересом разглядывали языки пламени, а потом мерцающие огоньки на углях.
Я не знал, как мне поступать, когда пошёл спать. Только улёгся, как обе женщины легли с разных сторон рядом. Дети уже спали, поэтому нам ничего не мешало. Они тут же повернулись на бок и с двух сторон полуобняли меня. Обе стали целовать в щеки со своей стороны. Две руки заскользили по моему животу. Мне тоже пришлось использовать обе руки, когда их руки встретились на моём члене. Это очень оригинально и необычно каждой рукой одновременно шарить по лобкам и промежностям двух женщин.
-- Вчера я была первой. Сегодня твоя очередь.
-- Ты не уйдёшь?
-- Куда в такую темень? Будет неприятно, уберусь куда-нибудь. Хочу попробовать привыкнуть. Когда он кого-то выберет?
-- А если не выберу никого?
-- Значит так и будем жить ожиданием.
Алия настойчиво опрокидывала меня на себя. Дина отодвинулась и затихла. Она будто исчезла куда-то.
Только когда я скатился с Алии, почувствовал её на прежнем месте. Обе ласкались с двух сторон. Нежные ручки довели моё состояние до нужной кондиции. Теперь на себя потянула Дина. Алия легонько подталкивала в её сторону.
Отдышались.
-- Обними её, как меня вчера.
-- Может, она не хочет?
-- А как было вчера?
-- Я же рассказала. Повернитесь на бок.
Я засыпаю с членом во влагалище Дины, обнимая её, а нас обоих обнимает Алия, прижавшаяся к моей спине.
Утром прохладно. Женщин рядом нет. по лестнице кто-то поднимается. Это опять одна несёт кофе, а другая бутерброды. Они садятся рядом, целуют меня, и мы завтракаем. Обе ведут себя так, будто ночью ничего не было. И в то же время, обе будто мои жёны, старательно ухаживают, словно хотят переплюнуть одна другую. Мне это начинает нравиться. После завтрака и умывания мы с Алией уходим в лес собирать ягоды и грибы. Алия хорошо разбирается в травах. По пути набираем трав для приправы. Дина осталась на даче. Она смотрит за детьми и делает уборку. Перед обедом женщины идут на заброшенные участки и собирают впустую созревающий урожай ягод и фруктов, а после обеда в лес идём мы с Диной. Оставленные доращиваться грибы за полдня заметно увеличиваются. Алия в это время моет собранный урожай, чистит и сортирует грибы. К нашему с Диной возвращению всё готово для консервированию. Чтобы не перегревать помещение в домике, я сложил, как мог, подобие печки и очага во дворе, где и варили варения и пастеризовали тару. Дети ползали по старому ковру, расстеленному не далеко. До вечера почти всё собранное мы успеваем упрятать в банки, которые возили сюда почти всё лето. В случае дождя прячемся в домике и занимаемся отложенными делами.
Нас заставляет заниматься консервированием не нужда, а своеобразный спортивный интерес. Да и чем ещё заниматься на даче?  У председателя этого дачного кооператива узнаём имена и адреса соседей. У Дины мечта купить ещё один участок рядом с нашим. На нашем участке растёт почти всё, что можно выращивать.  По выходным мы с Алией насажали тут всякой растительности, рассаду которой покупали на рынке. Половина погибла из-за редкого нашего появления. Но остальная часть развивалась довольно хорошо – почва достаточно хорошая.
Прожитую здесь неделю мои женщины спали вместе со мной. Они завели очерёдность, кто занимается мной первой. Обстановка настолько была спокойной, что разговора о другой жизни никто не заводил. Вполне возможно, что которой-нибудь из них могло не хотеться заниматься сексом в тот или иной день. Но так или иначе, она заставляла себя, чтобы быть не хуже соперницы.
Подходило первое сентября. Алие надо было готовиться к учёбе. Тридцатого августа мы вернулись в город. Женщины поднялись с детьми в квартиру, а я нагрузился пакетами и сумками с дачными продуктами. Детские кресла мы оставляли в машине. Едва я протиснулся в подъездную дверь, как услышал громкий говор на верху. По голосам было похоже на моих женщин. Я кинулся к ним, на сколько позволял мой груз.
На нашей площадке Дина и Алия ругались… с тёщей. Они не хотели пускать её в квартиру. А она с большой сумкой ждала это. Мои женщины пытались немедленно отправить её обратно. Пришлось прикрикнуть на них, потому что даже сверху и снизу начали выглядывать соседи. А соседки на нашей площадке высунулись из дверей, прислушиваясь к крикам. Разборка продолжалась и в квартире. Пришлось приструнить ещё раз.
-- Это же ваша мама!
-- Мы её уважаем, только пусть не лезет в нашу жизнь. От неё идут все беды. Она папу до алкоголизма довела, теперь в нашу жизнь с ногами лезет.
-- Я вам добра желаю. Я жизнь прожила, знаю, что делать.
-- Я хочу жить своей жизнью и делать свои ошибки. Для чего ты развела меня с Димой? Что тебя не устраивало? Я была с ним счастлива, а не с твоим занудой лейтенантом.
-- А меня для чего за меня заставила замуж выйти, едва я только зрячей стала?
-- Я же вам только счастья хотела. Твой Дима мой ровесник. Он тебе в отцы годится, а не в мужья. А твой бывший уже иномарку купил и в России собирается по ипотеке квартиру купить.
-- По мне хоть в деды пусть годится, главное, чтобы я с ним счастливой была, чтобы хотелось от него детей рожать, а не выдумывать, как и где деньги достать.
-- В общем, вот тебе деньги на обратную дорогу, и езжай обратно. Я боюсь, что ты и за один день тут бардак устроишь. Я счастлива и хочу оставаться такой.
-- Родную мать из дома гоните!
-- У тебя есть свой дом. Ты его почти разрушила, нам не хочется, чтобы ты ещё и наш разрушала.
-- Дайте хоть переночевать. Куда я в ночь поеду?
-- В гостинице переночуешь. Сейчас их полно в городе. Ты же нас через час уже перессоришь.
-- Да ни слова не скажу. Делайте, что хотите.
-- Завтра ты уезжаешь домой. Хоть обижайся, хоть нет.
-- Билетов не достать.
-- Сейчас посмотрим.
Алия включила компьютер. Минут через десять она уже искала билеты в сторону Кавказа. И нашла-таки билет на вечерний рейс самолёта. И даже забронировала на него билет.
Я в это время готовил на кухне. До меня доносился только громкий разговор. Алия металась между кухней и комнатой. Она дополняла не расслышанные слова. Рукоприкладством никто не занимался, никто не говорил оскорбления, но мои женщины высказали все свои обиды матери. Оказалось, она наделала не мало дел, повредивших жизни, идущих против воли дочерей. Особенно обижалась Дина, которую мать насильно устроила в этот институт, практически развела её со мной и попыталась выдать замуж за какого-то перспективного офицера. Чтобы не сорвались её планы, она заблокировала все возможные телефоны для связи со мной. Так бы и получилось, если бы Дина не сбежала ко мне. Но она чуть-чуть опоздала – мы с Алией зарегистрировали свои отношения. Свои претензии высказывала ей и Алия. Я в их разговоры не вмешивался.
Ужинать никто не стал. Пришлось мне ужинать одному. Пока я насыщался, сёстры перенесли колыбель и все детские вещи, которые были в большой комнате в спальню. Матери они постелили в большой комнате. Убрав посуду, я пришёл в спальню. Алия сидела на кровати, Дина нервно ходила по комнате. Дети тихонько играли друг с другом. Они уже могли сидеть и ползать. Но, видимо, нервная обстановка сказалась и на них. Я сел рядом с Алией.
-- Девочки! Это ваша мама. Как бы вы на неё не злились, как бы она вас ни обидела, она вас выносила и родила, а потом воспитала из вас хороших женщин. Уважайте её за это.
-- Мы и не пытались её оскорбить или обидеть. Пусть перестанет лезть в нашу жизнь. А то ведь приехала, чтобы опять переустроить наше существование.
Алия обняла меня одной рукой и положила голову на моё плечо. Дина села с другой стороны сделала то же, но голова её доставала только до моего плеча. Я обнял их обеих.
-- Была бы она другой, мы не встретились бы никогда. Извините, если не могу дать вам большего счастья. Сделать больше я не умею.
-- Мне достаточно.
-- Мне тоже. Сама виновата, что безвольно поддалась маминому давлению. Вообще не надо было ехать в Осетию. Подумать не могла, что она устроит такое.
-- Завтра проводите её достойно. Всё равно она вам мать. А теперь давайте спать.
Женщины пошли укладывать спать детей.
Не спалось. Мы втроём лежали на кровати. Сёстры полулежали на мне с обеих сторон, но никто не пытался возбудить и возбудиться.
-- Девочки! Что бы вы хотели от жизни?
-- Мне вроде бы всего хватает. Не помешало бы квартиру побольше. Дети скоро подрастут. Да и заниматься места нет.
-- У меня где-то есть сертификат на покупку жилья, но, кажется, он аннулирован из-за того, что квартира мне от родителей досталась.
-- Дина! А ты роди ещё одного и получишь материнский капитал.
-- А почему я, а не ты? Ты же здесь не прописана.
-- Зато я за ним замужем. Кончу учиться и обязательно рожу. А ты разведена, хотя и прописана. Дим! А ты не бросишь меня, если я институт не кончу?
-- Почему не кончишь?
-- Я хочу ещё родить и получить материнский капитал. С двумя детьми трудно будет учиться.
-- А куда торопишься?
-- Пока дети вырастут тебе будет за шестьдесят. Хочу, чтобы ты на внуков порадовался. Может, ещё и правнуков увидишь. Ты не думай, я тебя детьми напрягать не буду. Сама буду ими заниматься.
-- Я про это не подумала. Давай я рожу. Я же закончила учёбу. Всё равно с работой трудно. Мне ещё и пособие платить будут, как матери одиночке.
-- А давай обе родим! Два капитала, его сертификат и эта квартира…! Комнат на пять квартирища получится! А то поменьше, но в престижном районе!
-- Ага! И платить за неё будешь столько, что на еду ничего не останется.
Помолчали.
-- Да! Всё не так просто. Но мне хорошо с Димой. Так хорошо, что я бы штук десять родила. Дим! А тебе с нами…, со мной хорошо?
-- Не поверите, но мне невероятно хорошо! Я даже про свой возраст забыл, и про раны тоже. А ведь ты права! Детям будет двадцать, а мне уже 60, если доживу.
-- Попробуй не дожить! Я умру вместе с тобой!
-- И я тоже. Так что не торопи нас туда. Ты должен помочь нам детей поднять.
-- Пока я в силе, рожайте, если никого другого на примете нет.
-- У меня нет и не будет! Даже в другом времени никого не нашлось.
-- Девчонки! Хватит мечтать. Давайте спать: утро вечера мудренее.
-- Нет уж! Я решила родить и получить материнский капитал. Если забеременеть, то надо сейчас – рожу как раз после сессии, а к следующему курсу успею восстановиться.
-- А кто с ребёнком сидеть будет?
-- Дима. Он же на пенсии. Пока молодой позанимается детьми, а когда закончу институт, подключусь я. Тогда, может, и ещё рожу.
-- Планы наполеоновские!
-- А у тебя их нет?
-- У меня один план – устроиться на работу, всё остальное потом. Для этого надо садик найти, куда ребёнка принять могут. Давайте спать.
В эту ночь мы спали без близости. Утром так и проснулся, под полулежащими на мне сёстрами.
Они отправили тёщу в аэропорт на такси за два часа до указанного в бронировании времени. Им хотелось поскорее освободиться от материнского давления.
Мы с Алией сходили в институт, оставив с детьми Дину. Алия просмотрела все объявления и расписание её курса. Потом зашли в лабораторию к профессору. Он очень обрадовался нам. Очень убедительно просил зайти по поводу дальнейшего сотрудничества.  Мне позвонила Дина и попросила зайти в два детских садика по пути, где есть свободные места для детей, начавших ходить. Мы зашли, взяли их рекламные буклеты, побеседовали с заведующей. Места были уже заняты. Надо было обращаться раньше.
Дома я позвонил в нашу службу. Обращаться туда всегда не любил. Когда назвал свой позывной для идентификации, оказалось, что разговариваю с одним из нашей группы. Его списали по ранению, но предоставили место для внешней связи. Он быстро нашёл два места в закрытых садиках нашего ведомства. Места предоставлялись только для детей служащих и отставников. Садик был не близко, зато принимали детей и младенческого возраста. Мы договорились встретиться в кафе недалеко от моего дома.
На встречу мы пошли с Диной. С детьми осталась Алия. Я не сразу узнал старого товарища. Он был молод, но его лицо было обезображено жуткой травмой. Прямо перед ним разорвался безоболочечный боеприпас, по-просту, взрывпакет. Осколков не было, но ему обожгло лицо, выжгло один глаз и повредило другой. Из-за этого приходилось носить тёмные очки в пол-лица и отпустить бороду и усы. Слух восстановился, а зрение испорчено напрочь. Вот и дали ему работу телефонной связи. Своего рода телефонного диспетчера. Во время беседы оказалось, что он может помочь устроить на работу и Дину. Я не очень поверил ему, но перед расставанием он дал два талона на ясли-сад.
-- А что сразу не дал?
-- Ты же знаешь, надо было проверить твою благонадёжность. Мы же не простые смертные. Мне пора. По поводу устройства твоей жены я позвоню. Надеюсь, мы с тобой ещё свидимся?
-- Я же тебе телефон не дал.
-- Дима! Ты совсем гражданским стал. Забыл, где мы работаем? Я про тебя могу узнать даже то, что ты не подозреваешь. Про каждую твою любовницу даже за границей сведения у нас есть.
-- Прости, если оскорбил этим.
-- Будь здоров!  Я всё же надеюсь встретиться ещё раз, а, бог даст, будем дружить семьями.
Товарищ встал, отдал честь и ушёл. Я смотрел на него, когда он повернулся. В щель между очками и телом мелькнула бугристая обожжённая красная кожа. Это вызвало почтительное отвращение. Не представляю, как отреагируют мои женщины, имеющие идеальную женскую кожу, увидев такие ожоги. Семьями дружить…. Значит, он женат? Максимальное сочувствие и уважение его жене!
На следующий день, проводив Алию в институт, мы с Диной поехали по адресу, указанному на талонах. Пришлось заказать такси. Хорошо, что наша машина стояла во дворе, не пришлось ехать в гараж за детскими креслами. Не смотря на то, что мы заказывали оборудованную машину, нам дали простой экипаж.
Зато очень удивили работники ясли-сада. Приняв от нас талоны, охрана набрала код талонов и в течении трёх-пяти секунд нас пропустили во двор. Наружный вид смутил своими неприглядными старыми стенами. Это было строение большого типового старого садика советского проекта. Намётанный когда-то взгляд отметил камеры видеонаблюдения. Несколько камер были тщательно замаскированы. По моим понятиям, они не оставляли «мёртвых зон».
За входной дверью нас встретила медицинская сестра, видимо, извещённая с проходной. Она провела к врачу. Детей положили на мягкий ковёр, понаблюдали за их поведением, попросили поставить на ножки. Русланчик уверенно стоял, держась за мои пальцы, и даже сделал несколько шагов. Нина тоже стояла, но перемещаться не могла. Зато оба довольно шустро ползали по ковру. Потом врач осмотрела и прослушала обоих. Меня удивили заведённые на них медицинские карточки. Первый приём, а в карточках уже несколько листков с какими-то данными.
После осмотра детей врач сделала несколько замечаний Дине, и дала пару советов. Я и не знал, что она проходила в Осетии профилактику мастита. К Алие у неё замечаний не было. Увидев моё изумление улыбнулась:
-- Мы свой контингент знаем от рождения до смерти их родителей. Положение обязывает. Сестра проведёт вас к заведующей.
Заведующая дала нам листочки с правилами ясли-сада. Попросила отметить, кто имеет право забирать детей. Перед нами выложила фото моё, Алии, Дины, тёщи, тестя и незнакомого мне молодого человека.
-- А это кто?
-- Это мой брат Марат.
-- Вы ещё незнакомы со своим шурином?
-- Так получилось.
Три наши фото заведующая отдала медицинской сестре, а остальные положила в конверт и вложила его в папку с моим именем. Я приметил стопку папок, на верхней было имярек Алии. Видимо, остальные были папками остальных родственников.
-- Если хотите сегодня оставить детей, их унесут в группу. Если не сможете вовремя забрать, сообщите по телефону, их оставят в ночной группе. По вашей заявке можем привозить детей на спец-транспорте. Эта услуга для инвалидов. Вы хоть и ходячий, но входите в этот контингент. Всё есть в буклете.
Детей мы оставили. На проходной нам дали ДВД-диск. Добираться домой пришлось на такси – слишком неудобно ехать с двумя детскими креслами. Ездить по городу на машине я опасался, добираться до садика слишком далеко и накладно. Пришлось позвонить, что для нас удобнее будет доставка детей в нашу сторону. Заведующая уже просмотрела этот вариант и предложила ждать детей в районе рядом с нашим домом. Этот вариант нам тоже не очень понравился. На следующий день попробовал ехать на машине. Путь проходил по тихим улочкам. Он оказался самым приемлемым. Дина отыскала удостоверение водителя, полученное ещё в школьные годы, но ездить боялась.
Хотя я был женат на её сестре, оставаться с ней наедине остерегался. Алия была красивее, стройнее и выше, но к Дине всё равно были более возвышенные чувства. Чтобы не искушать себя, поехал в институт. Профессор дал почитать материалы нашего с Алией путешествия во времена амазонок. Для ревнивой супруги это был хороший повод для развода. Если в чужом времени я сознательно изменял жене в чужом теле и с чужой женщиной, в которой было сознание Алии, то здесь моё тело с сознанием жителя того времени изменяло с телом Алии с сознанием амазонки. Из материалов следовало, что и там, и здесь это дело было достаточно интенсивным. Именно этим и воспользовалась тёща, чтобы добиться нашего с Диной развода. Она не знала, как мы познакомились, при каких обстоятельствах.
Не могу утверждать, но не только душа привлекает нас друг к другу. Попробовав секс с другими партнёрами мы больше утверждаемся в правильности конечного выбора. Нас начинает связывать не только психологическая совместимость, но и совпадение физических данных. И уже при виде привлекательной для других мужчин женщины не рождается в подсознании вопрос: «А какая она в постели?». Ты уже знаешь, что твой выбор самый лучший. Думаю, что-то подобное происходит и с женщинами. Может быть, из-за малого количества половых подвигов до супружества так велико количество измен в семейной жизни.
Дина до знакомства со мной побывала, как минимум, в постели девяти парней. Я не интересовался количеством, потому что был уверен, что она пришла к своему выводу. По её поведению видел, что другие постели теперь её совсем не интересуют.
Что-то подобное думал и о Алие. Кроме меня она побывала с четырьмя насильниками, мужем, когда была замужем и с пленным в стране амазонок. Хотя понимала, что в чужом теле был я, физические данные того тела были совсем иные. И хотя все ощущения оставались в памяти абсолютно такими же, как если бы это было с твоим телом, чужое тело было иным.
А вот разобраться в отношениях нашего треугольника я разобраться не мог. Внешние данные обеих сестёр были разными, а всё остальное было удивительно одинаковым. Настолько одинаковым, что без ощущения роста их тел я не смог бы разобраться, с кем я занимаюсь сексом. Иногда удивлялся, что у маленькой Дины влагалище совершенно ничем не отличалось от высокой Алии. Их различал только рост. Даже после родов у них была вся одежда одного размера. Одинаковыми были груди, охват грудной клетки, таза, живота, талии, бёдер, туфель, головы.  Они не разделяли бюстгальтеры и трусики, шляпки и обувь. Могли запросто меняться юбками и кофточками. Но эти вещи после обмена на одной казались длинноватыми, на другой коротковатыми. Наверно из-за роста Дина казалась чуть полнее и шире, а Алия чуть тоньше сестры. Однако небольшая разница в характерах всё равно больше привлекала к Дине. Но я старался не показывать это им.
Свои измены в другом времени оправдывал тем, что при ином поведении выглядел бы чужаком, чем подставил бы хозяина используемого тела в неловкое положение после обратного обмена. А, кроме того, мне нужно было вживаться в роль, чтобы передать всю особенность той эпохи. Иначе, путешествие будет неполноценным. Кстати, как бы не возносили поэты и писатели, историки и философы свою эпоху, потребность в еде и сексе мало отличалась между веками. Всё ограничивалось лишь моральными принципами того времени. Романтические века порой оказывались более сексуально распущенными, чем те, в произведениях которого секс проходит красной нитью.
Необходимостью оправдывал и сексуальную связь с тёщей. Она не привлекала меня постелью с ней, хоть и не была в ней худшей из женщин. Первое посещение было вызвано стремлением показать, что Дина выбрала не худшего из мужчин. А дальнейшие связи получались из опасности шантажа с её стороны.
И Алия, и Дина любили меня. Я в этом ни сколько не сомневался. Это подтверждала и их сексуальность в постели, и отсутствие близких знакомых мужчин в их окружении. Любые звонки на их сотовые телефоны они не скрывали ни в каком месте. И вообще, при мне у них никогда не появлялось  желание скрыть от меня хоть что-то.
Я только не мог понять, как и почему у них не было ревности друг к другу. Они очень поровну делили со мной постель, стараясь достигать одинакового состояния себя и меня. В дни месячных одной другая заменяла сестру, чтобы у меня «сохранялась сексуальность». Они даже не уходили из постели, когда я занимался другой сестрой. Возможно, этим они компенсировали какое-то сексуальное любопытство, передачу опыта. Возможно, между ними была скрытая конкуренция. Уходя из дома, мои дамы делали менее тщательный макияж, чем тот, который был на них при мне.
Не смотря на всё сказанное, они никогда не позволяли днём никакие сексуальные действия. Я мог днём пристать к одной из них, если другой не было дома, и соблазнить на близость. Это удавалось с обеими, особенно когда вернулась Дина, на даче, когда мы были там вдвоём. Но втроём мы могли заниматься этим только ночью в постели. И не только могли. Мои девочки не пропускали ни одной ночи, даже если днём удавалось соблазнить одну из них. Но, самое удивительное, я не мог и не хотел отказаться от очередной близости, она была мне интересна и привлекательна.
Через месяц после встречи с прежним коллегой пришёл звонок Дине. Ей предлагали место экономиста в какой-то малоизвестной фирме. Мы решили, что это лучше, чем ничего.
Я считаю, что так закончилась эпопея, связанная с моим путешествием в страну амазонок. Об общих итогах этого эксперимента разговор будет отдельный.