В гостях у тестя.
Мы едем на юг для знакомства с родителями Дины. Только в поезде я стал смущаться предстоящей встречи. И чем сильнее приближались к конечному пункту, тем больше во мне разрастался самый настоящий страх. Состояние вида Дины было ещё хуже. Только после бурной близости, как дома после посещения хорошего кафе, она немного упокоилась и уснула. Близость она не пропустила даже в поезде. В Ростове-на-Дону пересадка. Ждали поезд всего полчаса. Дорогу Дина знала отлично. Поезд мы покинули через почти полторы суток. На станции прибытия сразу же повела в небольшую уютную гостиницу и сняла номер. Была средина дня. Едва вошли в номер, как начала раздеваться. Я посчитал, что хочет поменять платье. Её почти трясло от нервозности. Увидев, что я всё ещё одет, чуть не плача стала трясущимися ручками расстёгивать мои одежды. Такого секса я от неё не ожидал. Она будто с ума сходила. И, как в поезде, вымотала меня до крайности. Теперь у меня руки тряслись от изнеможения.
Успокоившись, ласками после секса едва не довела меня до нового возбуждения. Спрыгнув с кровати стала спешно одеваться, торопя и меня. Я, было, подумал, что она хочет успеть в ресторан. Но велев взять чемоданы, она почти бегом повела на автостанцию. У меня дрожали руки и ноги от изматывающего секса, а её пальчики абсолютно спокойно держались за мои, в которых была ручка чемодана.
На автобус мы успели. Полчаса ещё ждали, пока он придёт и ещё столько же ждали посадки.
-- Куда так заторопилась? Нам же в гостинице можно было до завтра отсыпаться.
-- Разнервничалась очень. Меня могут многие помнить, поэтому стыдно было снимать гостиницу на пару часов. Ты недоволен?
-- Неожиданно как-то. Я же тоже нервничаю.
-- Помогло?
-- Что?
-- Гостиница.
-- Конечно. А ты в туалет после этого не ходила. В себе оставила?
-- Ага. Не хорошо, да?
-- Мне-то без разницы. Тебе, наверно, трудно?
-- Зато отвлекает хорошо.
Я поцеловал её в темя. Она обняла меня за грудь и прижалась, как ребёнок, у меня подмышкой. Мне показалось, что уснула, поэтому я едва дышал, оберегая её сон. Автобус был маленький. Мало было и народа. Хорошо, что дорога асфальтовая. Она крутилась по серпантинам, «как уж на сковородке». Вспомнив это выражение Дины, я едва не рассмеялся точности этого сравнения. Водителю приходилось безостановочно крутить баранку то в одну сторону, то в другую. Поднявшись почти до облаков, дорога начала нырять в тоннели, а потом пошла вниз.
-- Скоро уже.
-- Я думал, что ты спишь.
-- Даже не дремала. Мне так спокойнее.
Только теперь почувствовал мелкую дрожь её рук и всего тела, которое считал вибрацией машины.
Выйдя из автобуса, она опять потянула меня куда-то. Мы были в большом кавказском селе. Я шёл, крутя головой – слишком давно не бывал в подобных местах.
-- Дядя Кабо! Не пустите передохнуть после поездки, пока папа машину пришлёт?
-- Кто это?
-- Это я, дядя Кабо, Дина Сабиева.
-- Вах! Вах! Вах! Диночка! Как давно ты не приезжала! Вот радость-то родителям! А какая красавица стала! Глаз не оторвать! Нино! У нас самые дорогие гости! Встречай скорее!
Прибежала такая же пожилая женщина. Она заговорила на своём языке. Дина приподняла мою руку и что-то сказала. Тут же, видимо повторив, по-русски:
-- Это мой муж. Я его безумно люблю! Не взыщите за просьбу. Устали мы очень. Дорога дальня.
Опять разговор пошёл на местном языке. Во время представления меня хозяевам Дина как обняла меня, обхватив под подмышками, так и не отпускала, хотя это очень мешало идти. Как только я поставил чемоданы, меня по очереди обняли дядя Кабо и тётя Нино. Все трое почти без передышки говорили на своём языке. Некоторые, видимо важные фразы, Дина переводила мне.
Нас пытались сразу же посадить за стол, но Дина умолила хозяев разрешить отдохнуть. Нам отвели небольшую комнатку. В первую очередь она помчалась в туалет. Уходя, велела мне раздеться и лечь. Похоже, здесь она чувствовала себя, как дома, знала расположение и назначение строений.
-- Димочка! Прости, здесь негде подмыться.
-- Ты о чём?
-- Ну, чтобы ты не побрезговал.
-- Ты опять… разнервничалась?
-- А ты спокоен? Меня скоро трясти будет. Я же три года сюда не приезжала.
-- Ты не русская?
-- А ты меня бросишь, если не русская?
-- Я тебя люблю любой национальности. Я тебя просто люблю.
-- И я тебя безумно люблю! Ты мне и защитник, и помощник, и охранник. Ты для меня сама жизнь!
-- И ты мне тоже.
Дина обняла меня. Так как мы были в кровати, то как-то само собой ласки переросли в бурный секс. Так как я лежал на спине, то она оказалась сверху. За сутки это был третий раз. Будь я с другой женщиной, вряд ли она смогла бы сделать со мной хоть что-то. Дина хорошо изучила, как меня завести. Её пальчики и поцелуи, касание её сосков и вообще всего тела всегда меня возбуждали. Дина уже добивалась третьего оргазма, когда, постучав, тётя Нино что-то сказала на незнакомом языке. Дина ответила, не прекращая движений. Через минуту она кончила, едва не закричав. Хоть всего один раз за это время, но получилось и у меня. Дина была более чем довольна и осыпала меня горячими поцелуями.
В этот раз она велела надеть мундир со всеми наградами, который мы везли в отдельном чемодане. Она даже не оделась, пока не смахнула с меня последние пылинки. Сама надела довольно строгое платье и всю бижутерию из натуральных камней, дополнив её красивой, но более дешёвой. Я был удивлён её новым видом. Она стала похожа на тех восточных женщин, которых я видел в заграничных командировках. Только комплекция была очень маленькой. Пустой чемодан она велела оставить под кроватью. У хозяев отвисли челюсти. Солдатик, приехавший за нами, встал по стойке «смирно», отдавая честь.
Дина рассмеялась.
-- Всем «вольно!» Дядя Кабо, тётя Нино! Спасибо вам за радушный приём! Если вам помешает чемодан под кроватью, уберите его, куда хотите.
Дальше пошла речь на их языке. Дина благодарно поклонилась, как принято у горцев. Дядя Кабо встал было на колени, но Дина бросилась к нему и заставила подняться. Тётя Нино стояла с умоляюще сложенными ладонями.
-- Дима! По здешним обычаям мы обидим их, если не посидим за столом. Ты как на это смотришь?
-- Я здесь гость. Как ты скажешь, так и будем делать. Я этих обычаев не знаю.
-- Тогда вымой руки и садись с ними. Я на минутку в туалет сбегаю.
Сказав пару слов на своём языке, она умчалась за угол одного из строений. В одиночестве Дина выглядела идеальной осетинкой. Та же утончённость фигуры, та же грация в движениях. Национальный костюм подчёркивал кавказскую красоту её фигуры. Но стоило ей приблизиться к кому-нибудь, сразу бросалась в глаза её миниатюрность. Она становилась маленькой осетинкой, но ничуть не похожей на ребёнка. После жизни со мной очень много ребячьего в ней как-то ушло. Она стала выглядеть миниатюрной молодой женщиной. Хотя я был очень наблюдательным, указать конкретные приметы этого не мог. Она, просто, стала женщиной.
За стол она успела вместе с нами. Хозяин посадил меня рядом с собой. Дина села рядом. Она то и дело прижималась ко мне. Из курса обычаев разных народов помнил, что осетинки должны держать себя достаточно строго, а она то и дело срывалась. Хозяевам было трудно разговаривать по-русски, поэтому Дина переводила значимые фразы. В остальном они говорили по-своему. Если бы не Дина, хозяин сильно напоил бы меня. Она всё время твердила, что мне надо ещё встретиться с её папой. Дядя Кабо согласно кивал и вновь предлагал поднять тост.
Напоследок он угостил нас шашлыком из свежей баранины. Его делал кто-то из соседей, не принимавших участие в застолье.
До машины нас провожали с песнями. К нашему отъезду за столом оказалось уже не мало селян, пришедших на празднество со своими угощениями. К дому дяди Кабо на встречу машине шло ещё не мало людей, но нам была пора уезжать. Чтобы не смущать солдатика, едва ли не при каждом моём движении встававшем по стойке «смирно», я сел на заднее сиденье. Машиной, присланной за нами, оказался обычный военный УАЗик. Чтобы Дина не мёрзла, накинул на неё свою шинель, которая иногда касалась земли. В машине скоро стало тепло и она, скинув шинель, опять прижалась ко мне.
Я едва дождал, когда мы выедем из села. Как только на горной дороге оказались одни, попросил водителя остановиться. Он понял цель остановки и нашёл нужное место. Его тоже подпирало. Мы зашли за камень и отлили. Не более чем через километр показались огни воинской части. Дина меня уже предупредила, что поведение отца может быть оригинальным. УАЗик подлетел в штабу. В сопровождении водителя, я прошёл в кабинет командира. На всех постах охрана пропускала нас без требования предъявить документы. Ординарец открыл дверь в кабинет командира.
-- Товарищ подполковник! Подполковник Карпов прибыл для знакомства с родителями Дины Сабиевой.
-- Вольно подполковник!
И в тот же момент в мою сторону полетела нераспечатанная бутылка водки, а следом за ней стакан. Нас тренировали, как увёртываться от летящих ножей, так и ловить их. Мгновенно поняв, что не надо увёртываться, я поймал их.
-- Наш человек!
Подполковник с силой стукнул ладонью по столу и шагнул на встречу.
-- Добро пожаловать, дорогой зять! О лучшем я даже не мечтал! Будем друзьями!
Пожимая руку, он обнял меня другой. Прятавшаяся за моей спиной Дина обняла нас обоих и уткнувшись в мою шинель заплакала.
-- Ты что, доча! Именно о таком зяте я и мечтал.
Подхватив её под подмышки, он поднял её и поцеловал, как ребёнка. Если бы не национальный наряд её, было бы похоже на встречу школьницы с отцом. Ловко посадив её на руку, как ребёнка, он опять устремился ко мне.
-- Ты что, папа! Я же беременная! Отпусти на пол!
-- Вот это по-нашему! Пришёл, увидел, убедил! Беги к матери, пока мы с зятем потолкуем.
-- Только не мни его, он после ранения.
-- Приведу в лучшем виде! Хорошо, что предупредила. Беги, сами разберёмся, а то мать сюда примчится.
Едва за ней закрылась дверь, как он открыл бутылку и налил полный стакан водки, выпил и налил мне. Столько водки за один раз я ещё не пил. Но пришлось не уронить честь офицера.
-- Ну, зять! Я всё больше восхищаюсь тобой! Где служил? Как ранили, давно ли? Да расслабься, мы с тобой в одном звании и ты мне очень понравился!
Мы сели за стол и стали разговаривать. Я коротко рассказал о себе и своей службе. Чуть осоловевший тесть смотрел на меня всё с большим восхищением. Было впечатление, что он готов мне руки целовать. Опустошив бутылку, он продемонстрировал свою трезвость, пытаясь пройти по одной половице строевым шагом. Но на последнем шаге не удержался. Зато получилось у меня, хотя я здорово опьянел. После этого тесть уже влюбился в меня, не меньше своей дочери. Подписав у дежурного по части какие-то бумаги, он повёл меня домой. Перед домом в группе ДОС он встряхнулся и, подхватив меня под руку, повёл на третий этаж.
-- К тебе дочь приехала, а ты опять нажрался, как свинья!
Нас встречала обычного русского типа чуть полноватая женщина, по-видимому моя будущая тёща. На лице хранились остатки былой красоты. Подбежавшая к нам Дина стала помогать мне снять шинель. Чувствуя предстоящую взбучку, я взял себя в руки и старался до минимума показывать своё опьянение.
-- Мама! Не надо! Разве ты не рада, что я привезла познакомить вас с будущим зятем? Ну, выпили мужчины для знакомства. Так на то они и мужчины.
-- Зять – не хрен взять! Я думала, приедешь с ровесником, а привезла такого же старика, как отец. Год-два и чернила у него кончатся.
-- Мама! Я его люблю и в любом виде любить буду! Это мой выбор. Если не нравится, мы сейчас же уедем. Я своё обещание выполнила – привезла его до свадьбы. Насильно милы не будем.
-- Ладно уж, заходите! Цыплят по осени считать будем.
На столе была собрана нехитрая закуска. При столь неприветливой встрече ни есть, ни пить не хотелось. Тесть опять схватился за бутылку. Я только пригублял свою рюмку. Остальное выпил тесть. Тёща выпила две рюмки, чтобы меньше тестю досталось.
Из-за усталости от дороги и от трехкратного успокоения Дины, даже держа её в руках, я не смог возбудиться. Вполне возможно, это была реакция на алкоголь. Дина и не настаивала. Наверно, ей хватило дорожных совокуплений. Я привычно обнял её, как всегда свернувшуюся калачиком, и уснул.
Проснулся утром один. Заглянула тёща. Я поплотнее укрылся одеялом. Тёща скоро вошла с небольшим подносом, на котором стоял графин с бордовой жидкостью, пара бокалов и два разрезанных яблока.
-- С добрым утром, зятёк! Пришла вот похмелить тебя! Небось, голова трещит?
-- Нет. Я в норме. А где Дина?
-- Они с отцом ни свет, ни заря на рыбалку уехали.
-- А почему меня не взяли?
-- На тебя пропуска нет, а там зона особого контроля. Сильно напугала тебя вчера? Уж извини. Иначе, мой до одурения напился бы.
Держа поднос одной рукой, она смела с моей груди невидимые крошки, потом так же махнула рукой в сторону ног. По утрам у меня даже после вечернего секса было напряжение. Я не трогал Дину утром, потому что женщины утром не хотят, а мне её с избытком хватало и вечером. В этот раз из-за пьянки вечером «клёв» сорвался. Наверно поэтому возбуждение было особо сильным. Когда рука тёщи сметала невидимые крошки над членом, мне показалось, что она содрогнулась. Поставив поднос на мой живот, она присела на край кровати, чуть придавив мне бедро, придерживая его одной рукой, налила жидкость в бокалы.
-- Давай зять, выпьем за знакомство. Дай бог моей дочери хорошего зятя!
-- Я постараюсь.
Чокнув своим бокалом по моему, она неторопливо выпила его до дна.
-- Что же ты, как женщина? Я выпила, а ты только пригубил. Моих рук брезгуешь или меня?
-- Ну, что вы? Вы мне очень понравились. Я Вас даже почти люблю!
-- Тогда давай выпьем, чтобы любил полностью, до озноба, до тошноты!
Я тогда не понял скрытого смысла её слов. Едва успел закусить кусочком яблока. Вино почти не пьянило, приятное тепло разливалось от желудка во все стороны.
-- За любовь пьют с левой руки.
Пришлось взять бокал левой рукой. Тёща, придерживая поднос левой рукой, поставила графин, взялась правой рукой за край подноса как раз над самым членом. Теперь её пальцы как бы опирались на член. Взяв бокал левой, она вновь предложила чокнуться. Я напрягся, надеясь, что она не поймёт моё неловкое положение. Наверно, она не думала, что под одеялом моё хозяйство.
-- Люби мою малышку так, чтобы она не могла полюбить никого другого. Пусть у вас будет любовь всем на зависть! Только не забывай и меня, хоть изредка вспоминай.
Между тем волна тепла докатилась до шеи и до ног. Приятное тепло потекло в ноги, в голову и член. Он будто с ума сошёл. Напряжение стало нарастать так, что я стал бояться, как бы он не взорвался. Торопливо выпил за предложенный тост. Глядя на тёщу, всё больше удивлялся, что вижу её совсем иной. Она, оказывается, очень даже красивая. Не зря такой очаровательной получилась у неё дочь. Хотя тёща чуть полноватая, это совсем её не портит и даже наоборот, придаёт особую заманчивость своей пышностью. На шее заложились морщинки возраста, но и они ни чуть не портят её. Полные бёдра без знакомых по другим женщинам её возраста квадратикам целюлита. И вообще, чем дольше я смотрел на неё, тем больше она нравилась. Теперь уже не помню, о чём мы разговаривали. Скоро тёща разлила остатки вина и предложила выпить на брудершафт. Она сняла с меня поднос, поставив куда-то на пол, скрестила со мной руки и выпила. Во время поцелуя я потерял над собой контроль. Мне показалось, что прошло не больше минуты, но очнулся я уже на ней. Тёща старательно поддавала мне снизу. Одеревеневший член буравил её.
Она была выше среднего роста, поэтому мы в засос целовались. Вспомнив наставления тайландской учительницы, я стал шарить по сторонам. Скоро она поплыла в оргазме. Добивая её, поцелуями не давал кричать. Довёл почти до беспамятства. Только после этого вспомнил про Дину. Это первая преднамеренная измена ей. Если в других временах я пользовался чужим телом, то сейчас тело было моё. Я хотел было слезть с разомлевшей тёщи, но она крепко обхватила меня руками и ногами, совсем не желая этого.
-- Дима! Димочка! Спасибо тебе! Не знаю, сколько лет уже не была с мужчиной.
-- Я не знаю, как это получилось. Я не планировал изменять Дине. Даже в голове такого не было.
-- Я что-то одурела, увидев тебя. Захотелось проверить, кто дочь так с ума свёл. Была настойка для мужа, но на него уже и она не действует. Они тебя дома одного оставили, вот и воспользовалась моментом. Ты же Дине ничего сказать не сможешь, а я тем более молчать буду. Так что это останется нашей тайной.
-- Вы не будете против нашей свадьбы?
-- После этого? – тёща двинула тазом, - разве я враг себе и дочери? Мне кажется, ты не кончил?
-- Нет.
-- Можно мне ещё почувствовать, что я женщина?
-- Я нас не застанут?
-- Они раньше обеда не вернутся. Магнитный ключ он дома оставил, значит, в подъезд без вызова не войдут.
-- Могут с кем-нибудь войти.
-- Так ключ же в связке. И от квартиры ключи дома.
-- Какая Вы предусмотрительная!
-- Так сложилось. Ложись на спину. Я сверху хочу.
Пожалуй, с ней могла соперничать только тайландская знакомая. Только широкие родовые пути и в этот раз не смогли привести меня к оргазму. После Дины с такими трудно с ней сравниваться. Но к моему удивлению напряжение всё ещё не ослабло. Тёща на мне просто с ума сходила. Мне кажется, ей особенно нравилось когда конец члена скользит по дну влагалища. Пришлось помочь. Тёща взвыла, но теперь мне нечем было её заткнуть.
-- Спасибо, Дима! Я впервые за последние 10 лет почувствовала себя женщиной. Если бы ты не был женихом моей дочери, никому бы тебя не отдала!
Усмехнулась.
-- Неужели это всё (постучала пальцем ниже пупа) в неё входит? Она же такая маленькая!
-- А это Вы сделали? – я постучал пальцем в том же районе.
-- Имеешь ввиду возбуждение? Я! Это древний рецепт местных жительниц. Они этим поддерживали мужскую силу старых мужей. Многих молоденьких девушек ради богатств и княжеского имени выдавали за старых вдовцов. Вот и придумали такой рецепт. Не умирать же в девственницах?
-- А мне-то что теперь делать?
-- Ничего. Дина приедет, трахнешь её, он и опустится. Главное, кончи.
-- А сама что не добилась?
-- Видно неспособная я стала. Давно мужчинами не занималась. Да и устала уже.
Тёща неторопливо поднялась. Слезая с постели, посмотрела на мой живот, где распростёрся так и не остывший член. Удивлённо мотнула головой.
-- Ну, уж нет! А если они к вечеру приедут? Мне так с часовым и ходить? Дай-ка я сам этого добьюсь!
Встав с кровати, обнял её сзади и повернул лицом к постели. Согнулся, сгибая её. Она покорно наклонилась, опершись руками на простыню. Неторопливо направил рукой в нужное место и вдавил. Выпрямившись, взял её за пухлую широкую талию и начал двигаться. Размеренно, широко, каждый раз скобля головкой разные стенки влагалища. Тёща, охая, начала помогать. Сбив ритм задвигался быстро, как мог. Тёза взвыла и напряглась. Снова перешёл на нормальный ритм. Раз пять таких переходов и тёща выгибает широкую поясницу, дёргается, воет, подтаскивает к голове подушку и воет в неё. Но мне ещё далеко до конца, поэтому штурмую её зад, применяя разные тактики. Едва она начинает остывать, как меняю тактику и атакую иначе. Её снова сгибает. Скоро она уже не успевает выпрямлять спину. Наконец пришла и моя разрядка. Почти поднимаю её членом. Чувствую, что упёрся концом в шейку матки. В момент разрядки даже помогаю выстрелить сперму. Тёща пищит, едва успевая вдыхать. Она падает животом на постель, сваливаясь с члена. Её половые губы двигаются, будто ища потерянную соску. Хорошо, что хоть вид не безобразный.
-- Изверг! Убить ведь мог!
-- Ещё не одна из женщин не умерла от этого, если сама хочет.
-- Ляг хоть рядом. Пожалей несчастную растерзанную женщину.
Видно было, что женщина невероятно довольна случившимся. Она истомлено лежит, чуть подогнув колени спиной ко мне. Чтобы не видеть и не чувствовать её «растерзанное» место, переваливаюсь через непривычно толстые ляжки. Прямо напротив глаз одна на другой лежат громадные, после Дины, груди. Беру губами сосок. Действительно, сосок! Есть что сосать. Она томно прикрывает глаза, рука ложится на мою голову, нежно ласкает её. Я глажу ей живот. После Дины непривычно большой и выпуклый. Периодически запускаю пальцы в густые и относительно длинные волосы лобка, легонько скоблю их ногтями. Она совсем тает и чуть постанывает.
Вдруг она крупно содрогается.
-- Ты и с другими так делаешь?
-- Зачем мне другие, когда у меня есть Дина? Это лучшая женщина мира!
-- А я?
-- Ты – тёща. Я пытаюсь задобрить тебя, чтобы не было препятствий для нашей свадьбы. Это жертвенная измена.
-- Я поняла! Не будь я её матерью, сделала бы всё, чтобы вас разлучить. Теперь буду просто завидовать. Мы же с тобой одного возраста. Ты скоро завянешь. Пусть она хоть немного поживёт с мужчиной, умеющим делать настоящий секс. А потом жизнь сама всё покажет. Только не мучай её. Отпусти, когда кончатся мужские силы.
-- А ты не дашь ей свой травяной рецепт?
-- Эти травы растут только на Кавказе. И собирать их можно только в определённое время и при определённой погоде. Для некоторых трав это условие бывает раз в два-три, а иногда и в пять лет. Я лучше буду привозить вам готовую настойку. Может и мне что-то перепадёт в благодарность.
-- Не была бы ты моей тёщей, я при первом же посягательстве на близость просто выкинул бы тебя и опозорил. Надеюсь, ты довольна тем, чего от меня добивалась?
-- Опозорить мне тебя намного проще. Стоит только закричать, что ты меня изнасиловал, как тебя и арестуют, и осудят, и опозорят. Биологический материал? Да пожалуйста! 20 граммов гарантирую. Может чуть больше, чуть меньше.
-- Не стану спорить. Вижу, что мои старания оказались напрасными. Передай мои извинения Дине. Пусть она решает, будет со мной жить после этого или бросит. Алименты я буду платить двойные.
Поднявшись, я стал одеваться.
-- Тебя же не выпустят отсюда. Тут три кольца контроля.
-- Ха! Я служил в таком подразделении, которое могло без приглашения во дворец любого президента незаметно пробраться и так же уйти. Пусть твой муж поставит по два солдата на метр, я всё равно пройду через цепь. Так что прощайте!
-- Дима! Дима! Я пошутила! Я никогда никому про нас не скажу. Прости меня! Мне не безразлично счастье дочери, поэтому проверила твою способность и не более. Моему-то никакие настойки не помогают, а он только на 5 лет тебя старше. Спасибо, что ты помог мне вспомнить, что я ещё женщина. Я буду благодарна судьбе, если она даст мне возможность ещё хоть раз испытать такое наслаждение. Как это ни стыдно, я завидую собственной дочери, что у неё будет такой муж. Давай помиримся. Мы не поняли друг друга. И всё. Я очень рада, что ты такой.
-- То шантаж, то лесть. Что дальше? Покажи мне тёщу, которая заступилась за зятя. Поверить не могу, что ты иной будешь. Понимаю, почему Дина так боится домой даже на каникулах приехать.
-- Наверно. Нетраханная женщина всегда злее. Может быть, я срывалась, говорила напраслину. Обещаю! Никогда не буду вмешиваться в ваши дела. Дай только надежду ещё хоть раз испытать такое удовольствие. И клянусь, что никто и никогда не узнает об этом. Прости! Хочешь, на колени встану?
Кажется, мы пришли к компромиссу.
-- Дима! Я буду ещё немного злой и вредной, чтобы не догадались никто, что у нас было. Но имей ввиду, что я за ваш брак. Я даю согласие. Всё остальное – ширма. Раздевайся и ложись отдыхать. Тебя нечем без Дины занять.
-- Как хоть Вас звать? Мамой назвать сложно, потому что Вы даже моложе меня.
-- Класс! Пользуешь мою дочь, чуть не затрахал меня, а сам даже не знаешь, как меня называть! В таких случаях называют мамашей. Но я не хочу чтобы ты так называл. Называй Маргаритой Ивановной.
-- Хорошо! Но у вас другие и имя и отчество.
-- Я всех здесь приучила к такому имени. Марфа Ионовна мне с детства не нравится. Она запахнула халат и ушла с подносом и пустой посудой. Мне показалось, что даже не очень разбирающийся человек может догадаться, что в моей комнате она получила мощное удовлетворение. Утомлённый таким длинны сексом и последующим разговором, повернулся на бок, укрылся одеялом и уснул.
Меня разбудил лёгкий знакомый поцелуй. Дина с отцом вернулись с рыбалки и даже уже начали жарить рыбу. Чтобы не смущаться случившегося в их отсутствие, я внушил себе, что это приснилось. Нас учили когда-то такому самовнушению.
Маргарита Ивановна в их отсутствие накрыла стол, на котором места для рыбы уже не было. Пока я умывался, на него взобралась и рыба. Весёлый тесть чуть не приплясывал от предвкушения предстоящего пиршества. Как ни пыталась тёща выглядеть прежней, нет-нет, а проглядывало не её лице удовольствие.
С тёщей мы уже познакомились довольно тесно. За столом оказалась невероятно красивая высокая тонкая и стройная девушка. Если Дину вытянуть до её роста, комплекции и фигуры будут идеально совпадать. Девушка всё время смотрела в одну точку. Представляя её, Дина сказала, что это младшая сестра Алия. Она временно не видит.
-- Прямо скажи – слепая.
У неё оказался не менее красивый, чем сама, голос. Очаровательное личико совсем не походило ни на мать, ни на отца. Зато очень походило на лицо Дины. Это было лицо кавказской княжны.
За столом меня попросили рассказать о себе, о своих занятиях. Услышав о ранении, Маргарита Ивановна затребовала уточнения. Надеясь, что она не поймёт, я сказал точное написание состояния из медицинской карточки.
-- Тебе же противопоказано пребывание даже на такой высоте, на какой мы находимся сейчас! Теперь понятно, почему так долго спишь.
Я вопросительно посмотрел на Дину.
-- Мама – врач хирург.
-- Так что, отец, никакой дачи и бани! Ему всюду положен щадящий режим.
Пытаясь меня возвысить, Дина сказала, что я ещё работаю в институте ассистентом – путешествую во времени. Хозяева не поверили. Пришлось рассказать. Когда я начал описывать, что видел, даже у слепой своячельницы отвисла челюсть. Если я пропускал что-то интересное, Дина напоминала. Она не только читала отчёты и стенграммы о моих путешествиях, но и сама помогала их записать.
Тесть едва моргал глазами. Под шумок он выпил бутылку водки и откупорил вторую. Тёща смотрела такими влюблёнными глазами, что я стал бояться, как бы она не выдала нашу близость.
После обеда Дина выпросила разрешение погулять по городку. Меня предупредили, чтобы в селение за забором мы не выходили. Хотя местные жители здесь русских военных любят, находятся и ненавистники. Для нас Южная Осетия – заграница.
Тестя увели спать. Слепая сестрица исчезла незаметно. Хотя тёща слушала мои рассказы с открытым ртом, Дина настояла на прогулке.
Если бы не памятные для неё места, городок как городок. ДОС, ГОК, солдатские казармы, плац, штаб. Сотни таких городков по всей России. Все типовые. Разве что расположение объектов разное из-за особенностей рельефа. Комплектация отличается из-за размеров. Всё остальное почти одинаковое. Если бы не памятные для Дины места, достаточно было бы посмотреть план городка, чтобы познакомиться с ним. Встречные солдаты отдавали честь, видя незнакомого офицера с увешенной орденами и медалями грудью. Дине было интересно вспоминать былое, а для меня прогулка была довольно скучной. Ещё надоело почти через два шага отвечать на приветствия.
Тёща правильно заметила, что на высоте меня будет тянуть в сон. Вернувшись, я прилёг отдохнуть и незаметно уснул. Проснувшись, обнаружил Дину, свернувшуюся калачиком у меня под боком. Больше часа лежал, не двигаясь, чтобы она выспалась.
Ни тестя, ни тёщи дома не оказалось. Тесть ушёл в штаб, тёщу вызвали в госпиталь – появился операбельный больной. Со стола использованная посуда и скоропортящиеся блюда были убраны, расковырянные блюда поправлены, но нового ничего не появилось. Дина просит приготовить борщ, пока мамы нет. Продукты все нашлись, но я совсем не знал о местных приправах. А в борще они играют большую роль. Дина зовёт Алию. Та пробует мельчайшие кусочки приправ и даёт их характеристики. Я начал готовить, Дина помогала чистить и шинковать овощи. Алия пыталась участвовать, но Дина её потихоньку оттесняла. Я нашёл повод отвести её подальше и сказать, что не надо заострять внимание на недостаток сестры.
-- А нечего тебе пялиться на неё! Пусть лучше совсем уйдёт.
-- Ей и без того плохо, а ты ещё напоминаешь, что она слепая. Что ей ещё без нас делать?
-- Мне без разницы, какая она. Нечего на неё смотреть! Девок не видал? Смотри на меня.
Мне стало смешно от такой ревности. Но присутствие сестры я отстоял. Пришлось старательно отводить глаза. Зато борщ получился невероятно вкусным. Тесть с тёщей пришли как раз вовремя. Но к моему удивлению этого блюда не хватило. Теперь родители Дины смотрели на меня совсем другими глазами. Тесть спросил, умею ли я уху готовить. Я решил попробовать, но на следующий день. Для хорошей ухи требуется много приправ. В холодильнике запасов нет. Тёща тут же ответила, что почти всё это растёт на даче. А недостающее можно купить на рынке, как раз по пути. Если утром привезут, то к обеду постараюсь сделать уху по собственному рецепту.
Вечером обиженная ревностью Дина выговорила свои претензии, не переставая возбуждать меня. Я ответил ей равнодушием, тогда она забирается на меня и сама начинает заниматься сексом. Только оргазм останавливает её. Пришлось принять участие. Не бросать же любимую женщину в таком состоянии на произвол судьбы. Вся обида прошла, когда она со всей страстью стала целовать. Уснули мы примирившимися.
Утром проснулся в одиночестве. Рядом с кроватью стояла на коленях Алия.
-- Проснулся? Можно, я потрогаю тебя, чтобы представить, какой ты? Дина не разрешит сделать это.
-- Это как?
-- Вот так.
Алия осторожно кладёт на моё лицо пальцы и проводит ими, трогает уши, подбородок, шею. Руки смещаются на грудь. Легонько отводит мешающую руку. Непреднамеренно попадаю кистью ей под живот. Делаю вид, что не осознаю, а через руку в меня будто ток идёт, даже в глазах темнеет. Через одежду всё равно плохо чувствуется тело, вечером насытился Диной, но всё равно ощущение тела такой невероятной красавицы вызывает почти непреодолимое желание не убирать руку, случайно попавшую в района женской прелести. Единственным желанием остаётся определиться, что задевает рука. Хочется, чтобы это были половые губы. Для чего?
Руки Алии, продолжая ощупывание, пробегают по бокам, по животу, она ощупала даже член. Он по-утреннему был напряжён. Её пальчики проскользили по ногам.
-- Какой большой! Дина не обижается?
-- На что?
-- Ты такой большой, а она маленькая.
-- На что обижаться? Природа так сделала.
Алия снова пальчиками находит мою голову, берёт за виски и нежно целует. При её наклоне чувствую проскальзывание её тела по руке. Мне показалось, что пальцы почувствовали волосы и гладкий выпуклый бугорок. Алия поднимается и уходит, ощупью определяя дорогу. Хотелось верить, что нечаянно пощупал её интимное место. Помечтав о прелестях красавицы, опять засыпаю. Мала вероятность, что она приходила ко мне в одном халате. Если Дине 20 лет, то Алие должно быть всего 18. В этих мечтах уснул, коря себя за столь глупые и пошлые мечты. Наверно, сказывается недостаток кислорода.
Разбудили тесть с Диной. Они привезли целые охапки всяких трав. Те, которые я знал, отсортировал. Не все пойдут для ухи. Незнакомые травы дают замечательные ароматы, но мне не известно, как они поведут себя при варке. Без Алии не разобраться. Хоть Дина недовольна, приходится звать её сестру. Тесть участия в готовке не принимает. Он опять пользуется водкой, сев к телевизору. Для ухи тоже требуется водка. Пришлось уговорить его поделиться. Здесь половина передач на осетинском языке. К обеду уха раздражает его ароматом. Но мы ждём тёщу.
Она приходит усталая – операция была тяжёлой. Необычное блюдо и бокал вина восстанавливают её настроение. Дина сидит, обнимая меня. Иногда поднимает голову, чтобы проверить, не смотрю ли я на Алию. А мои глаза сами нет-нет да и зыркнут в её сторону. Ну, ослепительно красивая девочка! Как удержаться?
Разомлевшие от ухи, мои будущие родственники просят рассказать что-нибудь из путешествий. Едва я начинаю описывать одну из командировок в Африку, разумеется без боевых тонкостей, как меня перебивают и просят рассказать про путешествия во времени. Вчера я рассказывал общую картину. По просьбе Дины и с её дополнениями рассказал про путешествие в войну и про поиски артефактов. Разумеется, про лёгкое поведение Дины не было даже намёка. Сегодня решил начать с самого дальнего путешествия – в каменный век. Все слушали, как говорится, «приложив уши». До вечера не уложился. Тесть забросил телевизор. В комнате оказались ещё двое соседей, за чем-то пришедшие к тестю. Алия нашла место где-то за моей спиной.
Ничего особенного до следующего утра не произошло. Тесть с Диной уехали куда-то в горы. Тёща сказала, что к знакомому чабану за свежей бараниной. Сидя на краю моей кровати, она стала расспрашивать более тонкие подробности жизни за пределами нашего времени. Я решил, что она хочет узнать про отношения полов. И поставил акцент рассказа на этом.
Угадал! Тёща слушала, иногда задавая дополнительные вопросы. Я рассказывал даже, как приходилось пользоваться женщинами. Чем больше распалялось её воображение, тем больше разгоралась её страсть. Всё чаще целуя меня в губы, будто незаметно или нечаянно положила руку на мой живот и скоро член сначала через одеяло, а потом и под ним был в её руке. Уже считая нас любовниками, она полезла на меня сама. В этой позе добилась лишь оргазма для себя. Это ей не очень понравилось. Зато хорошо «полетала» в классической позе. Уже, собираясь уходить, долго тянула время. И ушла только тогда, когда «отодрал» её «раком». Возможно, мне показалось, но она всячески сохраняла в себе сперму.
В этот раз удалось кончить ей два раза. Она едва не зацеловала меня перед уходом. Такое разнообразие сексуальной жизни вызывало особую страсть вечером с Диной. Уже обострённо понимаешь ценность жены в сравнении с другой женщиной, даже если она тёща. Я надеялся, что тёща не станет глупить, не дойдёт до такого, что часто показывают по телевизору – оспаривать у соперницы права на меня. Поэтому в этот раз я занимался ею без смущения и жалости, даже немного жестоко. Как и все женщины, она восприняла эту жестокость, как благо. Этому я удивлялся, и в этом времени, и в прошлых веках.
Пока она посещала госпиталь, я с помощью Алии начал готовить обед. Тесть с Диной приехали довольно поздно. Они привезли не только свежую баранину, но и готовую для шашлыков – только одевай на шампуры. Дина устала с дороги. На перевале они попали метель, а там, куда приехали, выпал снег. Старенький «Москвич» на летней резине хоть и попугал скольжениями, но не подвёл. Мы её отправили отдохнуть. Тёща пояснила, что с непривычки в начале беременности, особенно первой, очень быстро устаётся. Тем более, на высокогорье.
Послушать мои «сказки» пришли все соседи и соседи соседей. Нашлись специалисты по шашлыкам. Гости не вмещались в доме, поэтому вынесли большой стол во двор. Скоро на него уже было невозможно ничего поставить. Гости несли свои угощения. Не смотря на большое количество людей, тишина была почти идеальная для подобной лекции. Мне не удалось отведать горячих шашлыков. Пока я рассказывал с шампуром в руках, не только остыл мой шашлык, но гости съели и остальной. Дина хоть и принимала участие, вставляя некоторые пропущенные моменты, была восхищена моим рассказом, особенно придуманными мной вставками.
Меня же восхитило дружеское отношение людей из одного двора. Двор образован четырьмя пятиэтажками. Почти все жители пришли послушать.
Следующим утром я опять проснулся один. Будто поджидая этот момент, в спальню вошла Алия. Она сказала, что Дина с отцом уехали за билетами, а маму вызвали к недавно оперированному пациенту. У того начался сепсис.
Прослушав вчерашний рассказ, она хотела узнать, будет ли она видеть в другом времени. Порассуждав, я пришёл к выводу, что будет. Я стал рассказывать и объяснять, что переселяется только разум, мышление. Вся биологическая материя остаётся в своём времени. Алия не решилась сесть на край постели. Натолкнувшись на табурет, она передвинула его к кровати и села. Села так, что я мог видеть между чуть раздвинутых ножек её лобок. Мог, но подол одежды создавал такую тень, что было трудно разобрать, есть на ней трусики, или их нет. Её поднятое чуть вверх лицо и неподвижные глаза позволяли бессовестно и нагло разглядывать её тело.
-- Мне хочется хоть ненадолго вернуть зрение. Хоть чуть повидать мир.
-- А как случилось, что ты его потеряла?
-- Стыдно рассказывать.
-- Я отвернусь, чтобы тебя не смущать.
-- Я всё равно ничего не вижу. Лучше дай твою руку. Я по ней почувствую твою реакцию.
Я протянул руку в её сторону. Она, не видя её, попыталась нащупать её на постели. Её рука легла на одеяло как раз в том месте, где был мой член. Моя попытка увидеть, что в том месте, где соединяются её ножки с туловищем не дали ему возможности ослабнуть. Наверно, не поняв, что попало в её пальцы, она перехватилась чуть ближе к пупку, где кончался член. Осознав, что нащупала, быстро убрала руку к коленям, ударившись запястьем о мое предплечье.
-- Прости! Очень плохо не видеть.
-- Мне показалось, что так лучше. Ты не осознала, на что натолкнулась.
Схватив мою руку чуть выше запястья, она взяла её за кисть другой рукой. Наверно, девушка не осознала, что прижимает руку к своей стройной ножке.
-- Мне было 16 лет, когда меня решили похитить парни из другого села. Я ещё не окончила школу и совсем не собиралась замуж даже в обозримом будущем. В моих планах была учёба в медицинском институте. Тому парню, который хотел взять меня в жёны таким способом, я удачно пнула между ног. Изнасиловать меня он уже не мог. В качестве мести остальные пятеро меня изнасиловали. А таких девушек уже здесь начинают презирать. За два дня проведённых в их подвале у меня от переживания пропало зрение. Если бы там было хоть что-то для самоубийства, меня сейчас уже здесь не было. Папа поднял всю часть, и меня нашли. Насильники сбежали. А «жених» мог едва двигаться, поэтому взяли только его. Мама отказывалась делать операцию. Парень едва не умер. Операцию с опозданием сделали в Северной Осетии с полной ампутацией мошонки. Следствие было по двум заявлениям: моих родителей и родителей получившегося евнуха. Если бы не операция, его посадили бы и довольно надолго, ведь я была несовершеннолетней. Суд решил, что он достаточно наказан. А у меня признали вынужденное преступление в пределах самообороны.
Чем дольше она рассказывала, тем сильнее дрожали её руки. От волнения ножки чуть раздвинулись, и мне стало видно отсутствие трусиков. Заволновался и я. Тоже не мог удержать тремор. Только меня дрожь била от пошлых мыслей.
-- Двое насильников обнаружились в только что появившемся ИГИЛ. Двое других до сих пор в федеральном розыске. В здешних сёлах допускается воровство невесты, но и по старым законам запрещено изнасилование даже женихом. Родители насильников не могли уехать из-за подписки о невыезде. Но сразу после суда исчезли из села. Иначе их уничтожили бы свои же селяне и даже собственные родственники. При таком преступлении несмываемый даже кровью позор ложится на всё село. Ни одна порядочная девушка не пойдёт замуж за парня из села, в котором живёт семья насильника. Ни один парень не женится на девушке из такого села. Семью насильника не пустят для поселения ни в одно осетинское село, где знают, за что их изгнали. Только согласие изнасилованной девушки выйти замуж может ослабить позор. Так и то, если об изнасиловании не узнает никто.
Алия совсем разволновалась.
-- Из-за самоуправства папу едва не выгнали из армии, потому что Южная Осетия считается грузинской территорией. За него заступились все окружающие сёла. Может, помогло что-то ещё, я не знаю. С той поры он запил.
Меня пытались лечить от слепоты, но она оказалась неизлечимой, потому что произошла на психическом уровне. В институте психиатрии дали заключение, что вернуть зрение может только сильный положительный стресс. Пока ничего не случается.
Если бы можно было побывать в другом времени, где я буду видеть, для меня был бы сильный положительный стресс.
-- Боюсь, что тебя не допустят к этой попытке. Я могу попробовать посодействовать, но буду первым противником этого. Мне везёт, я попадаю в хорошие условия. Попадание в ужасные условия может вызвать не положительные, а отрицательные эмоции, что только ухудшит твоё состояние.
-- Я не знаю, что ещё может дать положительные эмоции. Каждый день слышу, как ты добиваешься положительного безумства мамы и Дины. С Диной вы живёте уже давно, а она всё ещё от секса с ума сходит. Мама хотела соблазнить тебя, чтобы разрушить ваши с Диной отношения. Даже если не удастся обвинить тебя в изнасиловании, то известность о близости с тобой вызовет отвращение у Дины. Потом она долго плакала. А по тому, что через день опять пришла к тебе, я поняла, что она всё передумала. Наверно, это были сильные положительные эмоции, раз она вопреки совести и порядочности стала любовницей жениха дочери. Теперь она первая твоя защитница, хоть и возраст у вас с Диной очень разный. Ты, наверно, не заметил, как она изменилась. Папе говорит, что рада за Дину, потому и радуется так. А я во всём её поведении не узнаю. Может и мне попробовать сделать такое с тобой?
-- Алия! Это очень опасно! Вместо положительной реакции может получиться отрицательная. Вдруг не смогу избежать болезненности. Ты же боишься, что будет так же больно, будет так же позорно. Надо кроме желания ещё и настрой иметь.
-- В первый день, пока Дина не стала ревновать тебя ко мне, она рассказала, как ты её возбуждал, когда она не хотела. Попробуй. Я обещаю сказать, если почувствую что-то нехорошее. Если в это время должно быть немного больно, предупреди, и я выдержу. На всё согласна, лишь бы зрение вернуть.
Понимая и сочувствуя, я всё равно опасался не только её негативной реакции, но и возвращения тёщи или тестя с Диной.
-- Не бойся, нас не застанут. Мама звонила, она на операции. Мама велела обедать без неё. А папа вызвал из части техничку – проколол два колеса. Машина только уехала. Если тебе надо потрогать у меня…, ну, что насиловали, я приготовила и подмыла.
-- Алия! Девочка! Ты невероятно красива и очень молода. Мне страшно даже касаться тебя. Наверно чувствуешь, что меня давно бьёт дрожь от того, что я касаюсь этого места (пошевелил пальцами). Как бы мне не потерять самообладание. Уж очень ты очаровательна! Если с тобой случится что-то плохое, мне совсем жизни не будет. Я потеряю не только доброе имя, но и Дину, и работу, и друзей, а твой отец прикончит меня прямо здесь.
-- Дима! Я могу поклясться, что никто ничего не узнает, ни в положительном, ни в отрицательном случае.
-- Давай начнём с поцелуев. Если тебе будет неприятно, обязательно скажи. Ляг рядом.
-- Халат снять?
-- Как хочешь.
У лежащей девушки личико стало ещё более красивым. Настолько красивым, что от волнения у меня пошло расслабление члена. Я решил продолжать до последнего предела. Не обязательно проникать в женщину для оргазма. Можно это сделать и другими способами. Тем более девушке.
Дрожа, как юнец, я осторожно поцеловал её в висок, в щеку, в другую. Постепенно распаляясь, осыпал поцелуями её шею, такие же, как у Дины, груди. Мои руки гладили её тело в разных местах, медленно приближаясь к самому интимному месту. Иногда одурение немного отступало, и я мог хоть немного осмыслить её состояние. Довольно холодная и напряжённая, она начала расслабляться. Первой реакцией при касании клитора языком было сжатие коленей. Чуть отступив, снова коснулся клитора. Дёрнувшиеся было на сжатие колени, медленно начали раздвигаться. Слюна придала тканям между половых губ скользкость. Язык заметался по всей длине половых губ, всё чаще ныряя во влагалище. Сжатое в первое время, оно начало раскрываться. Не останавливались и мои руки. Они, то скользили по животу, по такой же, как у Дины, талии, по гладким девичьим бёдрам. Если у Дины тело было немного мягче, то тело Алии было удивительно упругим: сказывалось отсутствие в ней привнесённых мужских гормонов. Похоже, я добился её первого оргазма, играя с клитором. Девушка стонала и рыдала, то убегая от языка, то едва не одевая половые губы на мой нос. Я сам в тот момент едва не кончил.
-- Так хорошо это бывает?
-- Значительно лучше! Это же только наружные ощущения.
-- Тогда продолжай, пожалуйста!
-- Мне нужна передышка. Да и тебе надо убедить себя, что будет ещё лучше, если мы сделаем, как положено. Ты же ещё боишься? Когда тебя насиловали, там было сухо. А теперь ты хочешь близости и там всё смазалось твоей смазкой. Главное, чтобы ты не напрягалась, чтобы можно было проникнуть вглубь. От этого будет ещё приятнее.
-- Ещё приятнее? Я от этого-то едва сознание не потеряла.
-- А ты поверь мне. Ведь я сделал тебе сладкое состояние, ещё не внедряясь внутрь. Слышала же, как реагировали мама и Дина? А я им кричать не давал. Тебе может быть ещё слаще.
-- Слаще…! Тогда давай скорее!
-- Отдохни, настройся. Ты же пока только хочешь сознанием. Когда будет нестерпимо хотеться, тогда и сделаем, как надо. Надо чтобы захотело и тело, чтобы не могла себя удержать. Не напрягайся, отдавайся желанию, не сопротивляйся похоти, если хочешь получить предельное. Если хочется двигаться – двигайся. Хочешь целоваться – целуйся. Плыви по течению желаний. Только тогда всё получится, как надо.
Я начал всё снова. Нестерпимо хотелось немедленно влететь в это страждущее молодое тело. Даже голова кружилась. Но я понимал, что это может не дать нужный результат. Даже небольшая боль в яичках появилась.
В этот раз клитор встретил меня раздутым и довольно большим. Слегка вздулись и поверхности между половыми губами. После первых касаний их языком, дрожащие ручки потащили мою голову к её голове. Со стоном девушка прилипла ко мне поцелуем. Я специально завис над ней, чтобы чуть касаться сосков и живота. Алия значительно выше Дины, поэтому головка члена слегка влезла в трепещущее влагалище. Я страстно ответил на её поцелуй и задвинул член как можно глубже. Влагалище резко сжалось.
-- Алечка! Алиечка! Я же не сделал ничего неприятного. Расслабься, не напрягайся. Разве тебе плохо? Чувствуй хорошее, приятное, сладостное. Отдавайся этому.
Целуя её в лицо, чуть прижался к грудям к животу, слегка подвигался по ним. Девчонка обхватила грудь руками, бёдра отошли от моих бёдер – раскинула колени. Влагалище открылось, став почти таким же, как у матери. Воспользовавшись этим, дотолкнул член до конца, и сам слегка напугался – он упёрся в дно и вытянул влагалище в длину. Но, кажется, больно не сделал.
Чтобы девушка не вскрикнула, я в этот момент взасос поцеловал её в губы. Она, действительно, вскрикнула бы. После нескольких коротких движений почувствовал её робкие встречные.
-- Если тебе хочется помогать мне, помогай, не стесняйся. Двигайся, как тебе хочется. Ведь тебе очень хорошо? Очень сладко?
-- Очень…! Очень…!
Девчонка задвигалась неожиданно широко и стремительно. Я даже побоялся помогать ей. Девушка напряглась, завизжала. Руки неожиданно сильно прижали меня к себе, пальчики впились в кожу. Ноги обвили мои бёдра, таз задвигался с трепетом и заторможено. Теперь задвигался я. Алия едва не отрывала мои губы поцелуем.
-- Хва…тит! Не могу… больше!
Девушка резко повернула голову, вырвав свои губы из моих. Я остановился с опозданием, двинув ещё пару раз, за что едва не лишился кожи на боках.
Отдышались.
-- Тебе хорошо?
-- Очень! Кажется, я что-то вижу! Не пойму что!
-- Вот видишь? Ты послушалась меня, и всё получилось, как надо. Не торопись увидеть. Всё должно придти само собой. Девочка моя! Мы тебе сделали хорошо. Но мне от этого может быть плохо.
-- Почему?
Девушка ещё задыхалась, и от секса, и от радости, и от волнения.
-- Я не кончил. Наверно, слыхала, что у мужчин от этого больно бывает.
-- Слышала, когда маленькой была. Папа маме говорил, что если она не даст, то у него яйца взорвутся.
-- У меня тоже взорвутся, если я не кончу.
-- А что я должна сделать?
-- Позволить мне достигнуть такого же состояния.
-- Я согласна! Я на всё согласна! Ведь я вижу что-то! Делай, что хочешь! Это что?
Она обвела моё лицо пальцем.
-- Моё лицо. Помогай мне немножко.
Немножко! От её немножко я едва не слетал с неё. Откуда столько сил в этой тоненькой девушке? Забрезжил мой оргазм, но её скрутило своим. Глуша её крики поцелуем, я задвигался быстрее, чтобы кончить. Когда пошла разрядка, она выпучила глаза, сделала страшное лицо и откинулась на подушку. Из полуприкрытых век видны были только белки. Справившись с оргазмом, сделал несколько лёгких пощёчин. Алия глубоко вздохнула.
-- Что со мной было?
-- Лёгкий обморок.
-- От чего?
-- От избытка удовольствия.
-- Ты кончил?
-- Ага.
-- Дима! Я вижу! Представляешь? Я вижу! Вот твоё лицо. Это глаз, нос, рот. Я хорошо вижу! Как тебя благодарить? Десяток врачей не могли ничего сделать, а я вижу!
-- Ты уже отблагодарила меня своим телом, разрешением кончить.
-- Это же пустяк! Мне не пришлось прилагать усилия. Всё сделал ты! Мне даже невероятно сладко было!
-- Мы этого и хотели. Но ты уже видела, а разрешила продолжить. Чтобы добиться разрешения делать такое, мужчины женятся, платят женщинам лёгкого поведения хорошие деньги. А ты мне ни за что такое разрешение дала.
-- Как это ни за что? Я вижу! Я всё вижу! Хорошо вижу! К тому же получила немалое удовольствие! Ой! Зачем? Я ещё хотела!
-- От этого дети бывают. Ты как будто не знаешь. Тебе сейчас надо посикать и проспринцеваться, а то забеременеешь.
-- И пусть! Ради такого можно и забеременеть! Ты же меня от инвалидности спас!
-- Ты же говорила, что для местных девушек это большой позор.
-- Если что, мама аборт сделает. Никто даже не узнает.
-- Узнает мама, а если узнает Дина и бросит меня, я покончу с собой.
-- Так её любишь?
-- Даже сильнее! Давай будем всем говорить, что я тебе сделал массаж затылка и сильно ударил по нему. И ты после этого прозрела. Нас учили этому когда-то. Можешь даже маму попросить посмотреть, нет ли там синяка.
-- Ну, ты конспиратор! Наверно так и Дину обманываешь?
-- Как плохо ты теперь обо мне думаешь! Её я никогда не обманывал до приезда сюда. Маме пришлось это сделать, чтобы она разрешила Дине выйти за меня замуж, а тебе, просто, хотел помочь. А ты теперь будешь такого плохого мнения обо мне!
-- Прости! Прости! Прости! Я от радости пока не нормально соображаю.
-- Первое время походи в тёмных очках. Когда зрение нормализуется, можно их снять.
Я перелез через неё. Увидев член, девушка осторожно погладила его. Как бы не испортилась, не скурвилась после этого! Алия крутила головой, вновь узнавая вещи.
Она ходила по дому, рассматривая всё. Что-то гладила рукой, будто здороваясь или сравнивая увиденное с ощущением от пальцев. Встречаясь со мной, обнимала и целовала, порой в засос. От её объятий я едва не возбуждался. Счастливое от случившегося лицо стало ещё прекраснее. Особо выделялись огромные глаза. Казалось, они освещали своим излучением всё, что видели.
-- Дима! Пойдём к маме! Я с ума сойду, если не похвастаю перед ней сейчас же. Я тебе и госпиталь покажу. Ты такого не видал.
-- Я полгода провалялся в госпитале, поэтому меня от одного названия воротит.
-- Полгода? А что было?
-- Маленькое ранение. От заражения стало большим.
-- Дима! Ну, пожалуйста, проводи туда меня. Вдруг по дороге у меня все опять испортится? Я же могу заблудиться и упасть с обрыва.
Одевшись для выхода, мы пошли. Алия в тёмных очках не справляясь с радостью, срывалась, и то кружилась вокруг меня, то, забежав вперёд, танцевала, пока не подходил я. Подходя к госпиталю, взяла меня под руку и успокоилась.
-- Устала?
-- Нет. Это, что во мне, наружу просится.
-- Ты не заходила в туалет?
-- Нет! И никто не заставит это сделать! Я так хочу!
-- А если «залетишь»?
-- И пусть! Одно другого стоит! Если родится мальчик, назову его Димой, если девочка – Диной. Это будет памятник тебе, твоему умению, моему излечению.
-- Я не смогу быть спокоен, зная, что моё дитя растёт без отца.
-- А вы приедете сюда, мы поселимся в селе, где разрешено иметь две жены. Я согласна быть самой униженной женой.
-- Мне не вынести двух красавиц. Рано или поздно я сойду от них с ума.
Алия поставила меня в такое положение, что я не знал, что делать.
-- Мы с Диной тебя беречь будем. Я теперь знаю, что такое зеница ока!
Многие встречные узнавали Алию и провожали удивлённым взглядом. Они привыкли видеть её с неподвижной поднятой головой – слепой. А сегодня она весело крутила головой, давая всем понять, что она всё видит.
Маргариту Ивановну мы нашли в ординаторской хирургии. Со сверкающей глазищами Алией меня пропускали беспрепятственно. Медики и некоторые пациенты смотрели удивлённо в след. Я шёл по коридору, удивлённо разглядывая окружающее пространство. В таком госпитале я согласился бы пролежать и год. Чувствуется истинная любовь к своему делу главного врача госпиталя.
Маргарита Ивановна долго не могла поверить в исцеление дочери. По внутренней связи попросила немедленно зайти офтальмологу. Видимо тот шёл за выговором. Когда узнал причину вызова, при нас осмотрел глаза Алии, увёл её для осмотра прибором. Скоро появился психиатр. Никто не мог поверить в произошедшее. Дошла очередь и до меня. Смешивая мои мизерные познания в анатомии и физиологии, я наплёл им что-то вроде своего понятия причины потери зрения и сказал, что, просто, применил один из секретных боевых приёмов. Промассировав некую зрительную точку, провёл рискованный, но надёжный способ возвращения зрения в боевых условиях.
Трудно сказать, поверили ли мне.
Отдав распоряжения, Маргарита Ивановна поспешила с нами домой. Проходя мимо магазина военторга, шепнула что-то заведующей. Домой я принёс большой пакет. Дома нас встречали тесть с Диной. За перевалом был сильнейший снегопад, и они так и не доехали до российского села. Мы оставались без билетов. Тесть позвонил в штаб и спросил кого-то, что можно сделать. Отключив абонента, позвонил в казарму, приказав прислать к нему домой какого-то бойца. Одновременно пришли три человека: щуплый худенький солдатик, офицер и гражданский. На полуслове остановив офицера, подполковник повёл бойца к компьютеру. Тот пощелкал клавишами, но что-то не получалось. Спросив разрешение на что-то, солдатик долго щёлкал клавишами, пока не получил таблицу расписания поездов и наличия билетов.
-- Тут два билета можно взять только на завтра и через два дня. Вы когда собираетесь ехать?
-- Я думаю, завтра, чтобы иметь запас до дня регистрации. Из-за опоздания нам снова придётся подавать заявления.
Нарушая военную субординацию, к командиру, чуть не падая на колени, бросились офицер и гражданский. Они умоляли уговорить нас ехать послезавтра. Офицер клялся, что у него есть друг в ФСБ, который, если что, поможет перенести дату регистрации. На внеплановом совещании решено просить меня рассказать о перемещении во времени. Если мы уезжаем завтра, то всё срывается. Он гарантирует, что будет полный зал народа. Горестно вздохнул и солдатик. В ГОК поместятся только офицеры и их семьи, да ещё придут вольнонаёмные. Никому из рядового состава там не побывать.
Получилось что-то вроде срочного совещания. За военных заступилась Дина. Она согласна ещё раз подать заявление. Офицер попросил солдатика вызвать на связь его знакомого из ФСБ. Связь была плохая, но офицеры поняли друг друга. ФСБшник обещал сделать всё возможное. Гражданский предложил собрать народ в спортзал. Туда поместится и рядовой состав. Тесть пригласил заместителя из штаба. Через пять минут тот был в квартире. Обсудили меры безопасности. Заместитель должен обеспечить перемещение кресел в зал, временный демонтаж и уборку мешающего спортивного оборудования, безопасность собрания и непрерывность военной службы. Начальник ГОКа должен сообщить личному составу о месте и времени проведения лекции, обеспечить усиливающей аппаратурой, указать места изъятия сидений и контроль за их перемещением. Гражданский, оказавшийся начальником спорткомплекса, должен организовать оборудование спортзала. Чтобы избежать возможных диверсионных действий, решили сообщать не загодя, а за пару часов до начала. Нас уговорили уезжать через двое суток. Солдатик тут же забронировал места.
Женщины, не принимавшие участия в совещании, к его окончанию собрали стол. Всех, в том числе и солдатика, пригласили принять участие в торжестве. Заместитель клятвенно пообещал придти после окончания смены. Солдатик сказал, что его отпустили всего на час. А из-за того, что прямой связи не было, и из-за экстренного совещания он уже опоздал на час. Тесть попросил зама решить этот вопрос. Пусть рядовой пробудет столько, сколько затребуется.
-- Как это прямой связи не было?
-- Ну, что-то мешало, может где снегопад, или противник блокировал. Я вышел на Ирак, оттуда на Саудовскую Аравию, на Турцию, на Болгарию. Далее через Германию на Финляндию, а оттуда на Москву. А сервер расписаний и билетов там. Потому и скайп так плохо работал. Зато с сервером связь была отличной.
Тесть покрутил головой.
-- Если не загордишься, обещаю от меня одну лычку к тем, какие заслужишь. Нас не победит никто, пока такие солдаты служат!
-- Дорогие однополчане, гости! Я попросил вас остаться, чтобы не в одиночестве отметить прозрение моей дочери. Все знаете, что она два года ничего не видела. Из-за этого много несчастий свалилось на нашу семью. К нам приехал свататься жених средней дочери. Несколько его секретных манипуляций, и моя красавица прозрела. Я предлагаю помочь нам отметить это счастливейшее событие и обручение другой дочери. Не побрезгуйте, коллеги и друзья.
Собравшиеся люди думали, что будут участвовать в проводах гостей, а тема оказалась неожиданной. Женщины уже приготовили рюмки и места для сиденья. Пригласили за стол Алию. Она вышла, сверкая счастливыми глазками, от этого ещё более очаровательная, чем прежде. Появившись в стиле осетинского танца, закончила у стола русской плясовой. Коротко одно за одним произносились пожелания и выпивались рюмки. Я пожелал ей хорошего, под стать её красоте, жениха и выпил. Она добавила, что после института и не хуже меня. Дина ревностно вздохнула.
Когда пошла вторая рюмка, Алия подошла к Дине, взяла её за руку и сказала, что безмерно благодарна сестре за то, что она выбрала меня, который осчастливил не только сестру, но и её. Только тот, кто не представляет, что значит, ничего не видеть, не поймёт её. Пусть наше с Диной счастье будет безмерным и бесконечным. Алие хотелось выпить вместе с сестрой. Но тёща сказала, что Дине сейчас пить нельзя. Тогда девушка встала перед сестрой на колени, поцеловала её, а потом наклонилась к её животу, поцеловала его и пожелала будущему дитю быть достойным родителей.
Тёща наливала Алие, себе и солдатику красное вино. Теперь была её очередь высказаться. Она подняла тост за меня. Наговорив правду и неправду, предложила выпить за её согласие создать с её дочерью семью. Более культурного, скромного и всё умеющего мужчину она ещё не встречала в своей жизни, поэтому смело отдаёт в мои руки судьбу своей дочери.
Пришла очередь тестя. Он уже немного захмелел. Подняв руку с рюмкой, задумался, а потом сказал:
-- Мой зять – наш человек! До мозга костей, до последней капли крови! Я пойду с ним хоть в разведку, хоть в партизаны! Счастья тебе, доченька! Береги своё счастье! Другого такого не будет!
По сложившейся обстановке пришла очередь моя. Я поблагодарил родителей невесты за необычайно милую, умную и очаровательную дочь и пообещал беречь её, как тончайшую хрустальную вазу. Младшей дочери, теперь моей своячельнице, такого же счастья, как её красота. И не надо переживать при несчастьях, значит так предписано судьбой.
Потом высказались случайные гости. По сути, им было уже нечего говорить. Аля включила музыку, но танцевать первой вышла тёща. При её немного грузной фигуре танцевала она довольно хорошо. К ней присоединилась Алия. Через минуту она вызвала на танец солдатика. Тот немного осмелел после выпивки, но всё равно смущался. Скоро танцевали все присутствовавшие. Сменилась музыка. Пошла плясовая. На стук каблуков и музыку пришли соседи снизу, потом соседи по площадке. Скоро в квартире было негде яблоку упасть. Чтобы не смущать присутствующих погонами и наградами, я переоделся. Тёща пощупала мой пульс и велела посидеть. Дина осталась в кругу. Скоро рядом присела Алия.
-- Как тебе нравится праздник?
-- Классный! Это в честь тебя!
-- В честь твоего выздоровления! Ты витамины-то выплюнула?
Алия непонимающе поглядела на меня, а догадавшись покраснела и отрицательно замотала головой:
-- У нас вообще подарки не положено выбрасывать. Он на всю жизнь будет со мной.
Подошла Дина. Мы сменили тему разговора. Алия взяла руку сестры и многократно поцеловала, благодаря за то, что нашла меня, вылечившего её. Пожелала нам всяческого счастья.
По русскому обычаю пришедших гостей уже многократно «обнесли» водкой. Все устали от буйных плясок. Наверно, из-за этого Алия пустила медленный танец. Дина смущалась танцевать со мной из-за роста. Меня пригласила на танец Маргарита Ивановна. Она была ростом до моего носа. За счёт взбитых волос казалась чуть выше. Сразу прижалась ко мне. Немного полноватая, она почему-то вызывала возбуждение.
-- Неужели я никогда больше не порадуюсь нашей близости? Такого наслаждения у меня не было ещё никогда. Если бы кто знал, как я завидую дочери! Ты замечателен не только днём, но и в постели. Приди завтра в госпиталь. На полчасика всего. Я хочу попрощаться.
-- Маргарита Ивановна…!
-- Не зови меня так. Называй Ритой. Каждый раз, как захочешь со мной близости, называй меня Ритой.
-- Рита! Я же твой зять!
-- Я голову потеряла. Не понимаю, что со мной творится. Вот хочу тебя и всё, хоть режь.
-- Сама себя возбуждаешь и меня тоже. Чувствуешь ведь, наверно.
-- Ещё как! От этого ещё хуже становится. Прямо тут бы совратила!
Разумеется, разговаривали шёпотом, едва слыша друг друга. В большом зеркале мы отражались достаточно гармонично. И рост, и возраст были соответствующими. Соседка перебила наш танец. Пришлось идти с ней. Как можно, я отстранился от неё, чтобы не задевать её тело в районе ног. Эта была потоньше, но более рыхлой. По моим приметам муж не слишком щадил её по ночам. Только в таких случаях бывает такое тело. Женщине было лет тридцать, одинакового роста с тёщей. И с ней мы в зеркале смотрелись довольно прилично.
Следуя поведению старших, нас перебила Алия. Она, как и мать, прильнула ко мне. Юное упругое тело немедленно вызвало всплеск возбуждения. Никакие усилия воли не ослабляли напряжения в брюках. Казалось, даже плавки, которые я одел из-за отсутствия чистых трусов, вот-вот треснут. Будто издеваясь, Алия слегка извивалась в моих руках, почти непрерывно массируя член прижавшимся бедром. Желая отвлечься, разглядывал стены комнаты. В зеркале мы отразились хоть и почти идеальными ростом, но очень несоответствующими комплекцией и возрастом. Дина очень сильно походила фигурой на ребёнка, но всё равно даже видом казалась взрослее сестры. А тут в зеркале танцевали выпускница школы с отцом. Её тело мало отличалось полнотой от тела Дины, но рост выше среднего делал её ещё тоньше. Короткое облегающее платье ещё сильнее подчёркивало эту особенность. При этом она ни на ощупь, ни на вид не казалась худенькой. Наверно, привычка разгульно пользоваться в чужом времени чужим телом вызвала невольное сравнение моего члена с её чуть удлинённой талией. Я почти никогда не видел себя в зеркале голым в состоянии возбуждения, но, хоть и редко наблюдал за собой во время секса. Там и тело было не моё, но даже с чужим телом трудно было представить секс с этой девочкой.
От дурных похотливых мыслей закружилась голова. Плюхнувшись на стул, чуть не опрокинулся с него. Подбежавшая тёща схватила за руку, проверяя пульс. Я и сам осознавал его излишнюю частоту.
-- Дорогие гости! Зять приехал с равнины, к нашему высокогорью не привык. Танцы и шум утомили его. Просьба дать ему отдохнуть, чтобы он смог провести с вами завтра беседу.
Рядом оказалась Дина. Она едва не плакала, не зная что делать. С другой стороны в похожем состоянии была Алия. Тёща с Диной повели меня в спальню, уложили на постель. Велев расстегнуть всё, что хоть немного сжимает меня, тёща скрылась за дверями. Дина расстегнула рубашку, брюки. Ей показалось, что мне мешают и плавки, Не слушая моей мольбы, она стащила с меня брюки и, засунув под опушку плавок руку, накрыла член, чтобы он не пострадал от резинки. Как раз, когда плавки оказались на бёдрах, вошла тёща со шприцем. Думаю, мой член предстал перед ней во всей красе возбуждённого состояния. Велев лечь на живот, тёща вонзила иглу в ягодицу. Медленно выпуская лекарство почти неслышимым мне шёпотом спросила Дину:
-- Как ты выдерживаешь такое чудовище? Даже мне его размеры кажутся великоватыми. А ты такая миниатюрная!
-- А мне как раз! Просто, идеально! Что это с ним?
-- Недостаток кислорода. Сейчас пройдёт.
-- Он не от Алии так возбудился?
-- Ну, что ты? Она же такая тоненькая! Ей он вообще запределен!
-- А спать…, ну, с сексом ему сегодня можно?
-- Можно. Только он сейчас спать будет.
В отличие от большинства медсестёр, тёща поставила укол почти незаметно. Едва я перевернулся на спину, как меня оглушил сон. Не знаю, было у нас что с Диной этой ночью или нет. Ночью на миг проснулся, мне показалось, что член был в ней.
Но утром я был один. Судя по ощущениям ночь прошла не без секса. Разбудила Алия. Съедая очаровательными глазищами, она нежно целовала меня, пытаясь этим разбудить. Колпачки упругих титечек щекотали мою грудь. Согнутая ножка бедром придавливала мой инструмент, слегка перекатывая его по животу при поцелуе и последующем отстранении, чтобы оценить мою реакцию. И без того напряжённый, он напрягался ещё сильнее. Увидев, что я проснулся, она сделала долгий поцелуй, во время которого продвинула согнутую ножку через моё тело. Я ещё не пришёл в себя, когда понял, что она сдвигается в сторону ног, принимая его в себя. Пушистый хохолок лобка ползёт по животу. На боку моего бедра, к которому до этого прижимался её лобок, мне показалась мокрота.
-- Дина…, ой, Алия! Зачем это? Я не хочу!
-- Не обманывай! Я в этом уже немного разбираюсь. Едва дождала, пока ты проснёшься. Может, последний раз есть такая возможность. Я хочу отблагодарить тебя, и, может, последний раз насладиться неожиданным состоянием. Ведь я, теряя девственность, до ужаса и омерзения восприняла это действие, а оно оказалось изумительным и прекрасным. Ты мне вернул самое главное – зрение.
Перемежая эту речь тихим оханием и замиранием, она, покачивая тазом, всё дальше надвигала влагалище, источающее сколькую влажность. Когда добралась до упора, по мошонке, мне показалось, уже стекали капли жидкости.
-- Я не хочу этого. Не хочу изменять Дине. Я люблю её.
-- Люби! И очень люби! Всё равно тебе хочется и меня. Я это вчера почувствовала. Хватит оправдываться!
Алия, делая долгий поцелуй, осторожно сдвинулась вперёд-назад. С нарастающей страстью она не только целовала меня в губы, но и, постанывая через нос, замирая дыханием, вздрагивая телом, задвигалась всё шире. Её живот то втягивался, то легонько шлёпал по моему животу. Скоро она уже не могла совмещать поцелуи и движения. Приподнявшись на руках, задвигалась совсем широко. Гладкие стенки заскользили по всему телу члена.
Довольно быстро девочка добралась до оргазма. Я не мог не посочувствовать её страданиям и стал помогать ей завершить процесс. Изнемогая от сладострастия, она бессильно упала на меня, почти плавая по моему телу. Пришлось обнять её, чтобы толчки стали ещё действеннее. Алия была готова выскочить из собственной кожи.
-- Никогда не думала, что это может быть так сладко, так притягательно, так восхитительно! Спасибо тебе за всё! Ты настоящий мужчина! Как же повезло Дине!
-- Встретишь и ты своего мужчину.
-- После такого позора? Здесь меня могут взять только в любовницы. А я соглашусь быть любовницей только твоей. Других мне не надо.
Алия помотала головой. Чёрные густые волосы струёй слились с одной стороны головы, сделав лицо очень женственным и взрослым.
-- Ты удивительно красива! У меня глаза режет от такой красоты!
-- Вы ещё не зарегистрированы. Возьми меня в жёны вместо Дины. Я буду тебе ноги лизать. Дина ничего не умеет, я умею всё, чего не умею, научусь. Я пошутила! Возьми меня в любовницы. Я договорюсь с Диной, мы будем спать втроём. Если тебе будет не хватать её, я буду вместо её. Если мне после её ничего не останется, я буду рада просто быть рядом с тобой. Пожалуйста, дай мне хоть какую-то подсказку на малейшую надежду.
-- Алия! Ты очень красива и до одурения нравишься мне. Но я люблю Дину. Я обещал ей стать её мужем. Мне пока хватало её. Думаю, придёт время, когда меня не будет хватать.
-- Тогда вынь сегодня из меня душу, чтобы было противно даже думать о сексе. Я хочу набраться его столько, чтобы хватило до самой смерти.
-- Я не способен на это.
-- Мне много не надо. Я же впервые такое испытываю. Ну, пожалуйста, хоть сколько-то на память.
-- Ладно! Только пообещай, что мы повторим это при следующей встрече.
Слова девушки вызвали неприятные подозрения, поэтому заручился её обещанием. Сюда я вряд ли приеду, а если приедет она к нам, придумаю срочную командировку, чтобы избежать встречи.
-- Я клянусь ждать тебя хоть всю жизнь!
Мы поменялись местами, и я раз за разом доводил её до изнеможения, пока не кончил сам. По всем ощущениям, не находил разницы между ею и Диной. Лишь разный рост был их отличием. Это позволяло целовать Алию в губы в любое время.
По утрам у меня, я думаю, и у других мужчин, бывает крепкое напряжение, но пониженная чувствительность. Девушка кончала по несколько раз, пока кончал я. Лишь после третьего моего оргазма мы завершили это любовное приключение. Было впечатление, что Алия размазана по постели. Обессиленная, она лежала на спине с безвольно раскинутыми тонкими ручками и полусогнутыми ногами. Чтобы не дать ей понять своего равнодушного отношения, поднимаясь, я процеловал своего рода дорожку от её подбородка до лобка. За пределами своего времени я, пользуясь чужим телом, делал это и до клитора. Но то было чужое тело. Своим почему-то брезговал. Во время этого действия удалял из её полубесчувственного тела своё. Не смотря на красивое личико и прекрасную фигуру, девушка не казалась мне привлекательной. Внутри меня было впечатление, какое чувствуешь после секса с обычной ****ью, с банальной потаскухой. И даже гладкая упругая кожа не улучшала это впечатление. Хотя разницы в ощущениях между сёстрами не отмечал, Дина мне была дороже и роднее.
Напоследок, как можно ласковее, погладил её чуть осевшие слегка отдалившиеся к бокам тела груди, не потерявшие ни упругости, ни формы, провёл руками гладящие движения по бокам тела, обрисовав ладонями грудную клетку, талию, таз и бёдра до коленей. Но во всём этом не было ни капли любви и даже недавнего восхищения. Алия бесчувственно лежала, повернув голову на бок, почти не реагируя ни на мои поцелуи, ни на мои манипуляции. Она не двинулась даже, когда я встал с койки, не мешая ей соединить колени. Только бурное дыхание, поднимавшее грудь и пульсирующие движения половых губ могли дать понять, что она не спит. Движение половых губ было похоже на движение рыбьего рта на воздухе. Они будто пытались замкнуться, но, не осилив вспухших между ними розовых поверхностей, бессильно раскрывались, и после секундной передышки снова пытались закрыться. Её вид не был безобразным, но не был и манящим. Очаровательную симпатию вызывали лишь красиво разбросанные пряди смолисто-чёрных волос, беспорядочно лежащих на подушке.
Я оделся, умылся, сполоснулся под душем и пошёл на кухню. По пути заглянул в спальню. Алия лишь сдвинула колени, не изменив остальной позы. Только это сделало её совсем иной. Стало как-то жалко, будто уставшего ребёнка. Я поднял с пола съехавшее во время нашей возни одеяло и осторожно накрыл её. Поворот головы и мгновенный взгляд вернули к ней восхищённое отношение. Алия снова поворачивает на бок голову и замирает.
Я сделал кофе, несколько бутербродов и на тарелках принёс ей. Девушка удивлённо поднимает глаза, чуть подвигается, чтобы занять полусидячее положение. До подмышек прикрыта одеялом, она опять стала обаятельной и очаровательной. Трудно было представить, что я несколько минут назад наслаждался её телом.
-- Мама велела тебе придти к ней в госпиталь. Дина рассказала ей о твоём ранении. Она хочет убедиться, что рана не скажется на вашей с Диной совместной жизни. Мама классный врач. Пока ты себя хорошо чувствуешь, она запасёт нужные лекарства, которые потом потребуются. Пока мы здесь, некоторые лекарства, не разрешённые для ввоза в Россию, можно относительно просто приобрести здесь.
-- У нас, в спецназе, замечательные врачи. За нами наблюдают, как ни за кем и никогда.
-- Сходи для её успокоения. Она не тебя, так Дину достанет своими приставаниями. А так хоть успокоится, раз вас контролируют.
-- Ты как себя чувствуешь?
-- Нормально. Слабость с непривычки. Можно, я на вашей кровати посплю?
-- Если Дина вернётся, она поймёт? Кстати, где она?
-- Не поймёт, конечно. Я не долго. Они с папой опять на то озеро уехали. Рыбу ещё прошлую не съели, а им ещё надо.
-- А почему не ели?
-- Не очень готовить получается. Ты отдохнёшь, приготовь травы. У тебя это хорошо получается. Будем потом рыбу готовить.
-- У тебя же лекция!
-- Я совсем про неё забыл! Я пошёл в госпиталь. Ты тут потом приведи всё в порядок.
Алия притянула меня и крепко поцеловала, легонько оттолкнув после поцелуя. Забрав посуду, ушёл.
Маргарита Ивановна согласилась с моими доводами по поводу врачебного осмотра, но настояла на рентгеновском снимке. Снимки проявили очень быстро. Я едва вернулся к ней, как принесли результат. Посмотрев снимки, Маргарита сказала, чтобы секретарша никого не пускала. Она будет работать со мной.
Я не подозревал, что за кабинетом главврача была небольшая комната с кушеткой и мизерным столиком.
-- Дима! Это последняя возможность нам встретиться наедине. Я прошу, умоляю напомнить мне, что я женщина. Такого секса у меня никогда ещё не было.
-- Рита! Я тебя не люблю. Сама знаешь, что это не стимулирует возбужденье. Поэтому ты меня не заводишь.
-- Я тоже не пылаю к тебе любовью. Но прошлый секс оказался таким безумным, что не могу удержаться от попытки повторить наслаждение. Извини! Давай хоть кофе выпьем, что ли? Посидим на прощание вдвоём.
Разговаривать у нас получалось. Маргарита стала расспрашивать о моих материальных возможностях, о наличии недвижимости, о работе, о том, как мы встретились с Диной. Кое-что я уже рассказывал. Наверно, она, просто, тянула время, пока закипит вода для кофе. В свою чашку она добавила измельчённые травы. Аромат из её чашки соблазнил согласиться. Мне она кинула маленькую щепоть одной из трав.
Выпив по чашке, посидели ещё. Я стал чувствовать, что началось возбуждение.
-- Это ты вызвала возбуждение?
-- А как иначе тебя заставить удовлетворить меня? Если женщина чего-то очень хочет, она всё равно добьётся своего. Не пойдёшь же ты с поднятой пушкой? От тебя не убудет, зато память останется неповторимая.
-- Но Дина твоя дочь! Неужели не стыдно соблазнять будущего зятя?
-- Я не собираюсь тебя уводить от дочери. Может, мы никогда больше не встретимся. Как мне пережить это? А наша близость для меня будет самым лучшим подарком зятя. Ни от тебя, ни от неё не убудет, зато наши отношения будут на зависть всем.
-- А Вам не стыдно мужу изменять?
-- Не стыдно. Он уже почти 10 лет меня не трогал. Изменять здесь невозможно, да у меня как-то до тебя и потребности не было. Из-за большой разницы ваших возрастов я решила проверить твою возможность. Вместо убеждения в твоей способности, сама будто с ума сошла. Ты уж извини. Успокой мою похоть пока вы здесь. Потом, когда тебя не будет рядом, я легче успокоюсь. Ну, пожалуйста!
Маргарита встала передо мной на колени и, взяв мою руку, нежно поцеловала её. Возбуждение и жалость к ней смешались в непонятное состояние.
-- Как тут этим заняться? Кушетка того гляди развалится.
-- А помнишь, как было последний раз? Сними китель, а то награды звенеть будут.
Женщина повернула ключ в двери. Смущаясь своей наглости, приглушила свет и, отвернувшись, расстегнула и отпустила юбку на пол. Оглянувшись, приподняв подол кроткой сорочки, сняла трусики. Подошла ко мне и прильнула к груди.
-- Прости! Прости! Никаких претензий не будет.
Взяла у меня китель и положила его на край кушетки. Я взялся за ремень, а она принялась за пуговицы ширинки. Руки её дрожали. Едва показался бугор моих трусов, как она страстно обхватила его руками и стала целовать через материю. Пришлось поднять её. Мы обнялись. Мясистое тело её прижималось к моему. Никогда не думал, что большое тело может мелко трепетать.
-- Дима! Умоляю, прости за наглость! Как скажешь, так и отблагодарю тебя! Сделаю самое невозможное!
-- Мне ничего не надо. Только не мешайте нам с Диной. Я люблю её, она, кажется, меня.
Мы шли домой. Маргарита Ивановна держала меня под руку. Наверно, мы хорошо смотрелись со стороны. В этот раз наше любовное свидание было иным. Я невольно посмотрел вниз, и теперь видение стоит перед глазами. Полураскрытые половые губы показались громадными после аккуратных губок сестёр. И вид члена перед погружением казался не таким уж и большим. Но больше всего меня удивила неожиданная узость родовых путей. Конечно, размеры всё равно были разными. Начав процесс, не захотелось даже останавливаться на одном оргазме. После утренней близости с Алией мне показалось, что и спермы почти не было, но удовольствие от этого было не хуже.
Не смотря на слишком активный интим, я чувствовал себя другом тёщи. Да и её поведение соответствовало этому.
Дома я сразу же занялся рыбой. Алия помогала, чем могла. Больше присутствовала и смотрела на меня большими глазами, чем всё время смущала. Пока тёща была в душе, мы начали жарить рыбу. Каждый вид требовал разного подхода и разных приправ. За время моего отсутствия девушка мелко нарезала сухие и зелёные стебли и листья. Мне оставалось лишь посыпать, беря приправы из разных банок.
Хотя я рассчитывал на всю семью, еды осталось меньше порции. Обе дамы попросили добавки, а Алия даже две. Никогда прежде не замечав подобного, я удивился и неожиданно подумал: не забеременела ли она?
Телефонный звонок не дал мысли созреть. Меня приглашали в ГОК на совещание по поводу лекции. Похоже, мероприятие получается довольно серьёзное, а я, из-за возни с бабами почти забыл про него. Не смотря на закалённые нервы, некоторое волнение появилось и у меня. Перед выходом женщины почти вылизали меня. Пока тёща обхаживала мой мундир щёткой и влажной тряпкой, она несколько раз, будто нечаянно, провела ими так, чтобы задеть через брюки мой член. Я хотел сделать замечание, но, кажется, она действительно не подумала об этом, просто, у неё получилось нечаянно. Алия начистила мои туфли до небывалого блеска. Вычищенная ею шинель была такою, пожалуй, только в первый день своего существования. Провожая меня у двери, женщины разволновались, будто я отправляюсь на фронт.
Через 2 часа руководители проекта планировали начать мероприятие. Перед началом лекции будет несколько гарнизонных объявлений, затем небольшой, минут на 15 – 20 концерт местной самодеятельности. Время на лекцию отводилось неограниченное, но рекомендовали часа полтора на рассказ и полчаса на ответы. В любом случае через три часа мероприятие должно быть закончено – у рядового состава ужин. Мы конкретно выбрали тему лекции – путешествие в будущее, набросали план. В начале лекции я должен рассказать в общих чертах об общей истории путешествий, очень коротко об эпохах, в которых побывал, а остальное время посвятить описанию будущего с последующим ответом на вопросы. За час до начала из динамиков местной радиосети прозвучало объявление о проведении мероприятия. За пятнадцать минут до начала его повторили.
Меня провели в спортзал части – огромный легко утеплённый авиационный ангар. Здесь могло бы поместиться целое футбольное поле. Возможно, оно даже и было, но кроме разноцветной разметки на полу ничего не напоминало о спортивном назначении помещения. Вокруг ангара уже были расставлены часовые. Некогда опытный глаз уловил на крышах соседних зданий пулемётчиков и снайперов. Как говорится, мероприятие переставало быть томным.
Внутри ангара в одном конце были расставлены театральные кресла, демонтированные из зрительного зала ГОК, перед ними стояло с десяток длинных скамеек и даже несколько парковых диванов. В другом конце помещения возвышался небольшой подиум. Меня удивило слишком большое расстояние между креслами и подиумом. Шли последние приготовления. Электрики проверяли работу освещения, микрофонов и динамиков. Буквально за десять минут до начала в гулкое и пустое помещение с нескольких входов начали входить солдаты и под командованием сержантов занимать отведённые места. Одновременно с ними со стульями, табуретами и скамейками разных видов пошли гражданские в сопровождении офицеров – офицерские семьи.. Вольнонаёмные из местного села заняли места на скамьях и парковых диванах. Не мало народа поместилось стоящими вдоль стен. К назначенному времени всё помещение было почти переполнено.
У меня складывалось впечатление, что такие мероприятия здесь проводятся не редко. Организация начала мероприятия была идеальной. Были предусмотрены даже места для инвалидов-колясочников. Чуть сбоку перед подиумом разместили несколько кресел из штаба. Мне предложили одно из них.
После сигнала «Слушать всем» вышел какой-то офицер и сделал общебытовые объявления о графике отключения воды, об изменении графика движения автобусов из части и ряд других объявлений. За его спиной раздвинулся занавес из брезента и началось представление местной самодеятельности. Где-то не очень далеко послышался шум вертолёта. По малозаметному усилению движения военных понял, что за стенами ангара что-то происходит. Во время вынужденно удлинённого перерыва между номерами самодеятельности в зал вошли несколько полковников и генерал. С ними был и мой тесть. При их появлении все присутствующие офицеры и солдаты вскочили с мест. Начальник ГОК строевым шагом подошёл к генералу и доложил, что в спортивном зале части проводится согласованное с высшим руководством мероприятие. Передал генералу переносной беспроводной микрофон. После положенных у военных приветствий прибывших разместили в креслах из штаба. Солдаты и офицеры сели. Концерт продолжился. Сидевший рядом со мной начальник ГОК шепнул, что это прибыл зам командира миротворческих сил в Осетии.
Потом пришла моя очередь. На подиум вынесли небольшой столик, рядом поставили стул, установили несколько микрофонов. Я вышел на импровизированную сцену. Никогда в жизни я не выступал перед столь огромным для меня собранием. Невольно чуть заволновался. Представился. Чуть с опозданием на стол поставили бутылку минеральной воды и стакан.
Лекцию слушали на удивление внимательно. Лишь короткие волны кашля проносились по залу. Выложенный на стол сотовый показывал отсутствие связи, но он мне был нужен для наблюдения за временем. Пришлось извиниться, что из-за низкого знания технических вопросов я не могу описать тонкости виденных устройств. Всё остальное время рассказывал о том, что успел увидеть. Из-за присутствия детей совсем коротко описал половые отношения. Много времени уделил деторождению и детопроизводству, обучению и воспитанию детей, бытовому оборудованию жилищ.
В точно очерченное время закончил лекцию. Вопросов было так много, что времени они заняли едва ли не больше, чем сам мой рассказ. Ответ на вопрос генерала о военной службе в будущем почему-то вызвал бурные аплодисменты. На сколько я успел узнать, были подразделения с армейской дисциплиной и соответствующим оружием для борьбы с опасными астероидами, а воевать больше было не с кем и не зачем. Много вопросов было на тему уточнения половых отношений, но их пришлось ограничить из-за присутствия в зале детей. Не мало вопросов было и по бытовым проблемам. Пришёл вопрос о доказательствах реальности услышанного. Я коротко описал гибель солдата на Курской дуге и о прошлогодней экспедиции. Уже давно заметив в зале тёщу и Дину, предложил невесте подтвердить мои слова. Она хорошо начала описывать события из зала, но когда ей предложили рассказать со сцены, на подиуме растерялась. Наверно, тоже смутило количество присутствующих.
Я отдыхал от напряжения, пока она немного путано рассказывала и про то, как нашли скелет обезглавленного солдата и бутылки в его окопе, про совпадение мест моего описания с реальными на местности. Кто-то из организаторов догадался выключить свет в зрительной части помещения и её рассказ стал значительно понятнее.
Я смотрел на мою избранницу и не мог поверить, что она маленькая. От огромного количества присутствующих в помещении стало так тепло, что многие давно уже сидели без верхней одежды. Вот и она вышла в одной кофточке и так идущей ей короткой юбочке в клетку. Стоя чуть в стороне от стола, она казалась значительно выше и выглядела абсолютно пропорциональной очень молодой женщиной. Я впервые отметил тогда, что моя девочка начала превращаться в женщину. Даже огорчился, когда возвращая на стол микрофон опять превратилась в маленькую. Только рядом с объектами известного размера становилась видна её миниатюрность.
Количество записок с вопросами увеличивалось. Пошли записки и командованию. К начальнику ГОК подходили не только обслуживающие зал девушки, но и военные из технической части. После короткого совещания начальник ГОК объявил, что мероприятие закончено. Устал не только лектор, но и оборудование. Просьба всех покинуть зал. Для отсутствовавших будет трансляция по местной радиосети. «Давайте аплодисментами попросим лектора ещё раз приехать к нам.» Аплодировали даже солдаты, покидавшие помещение по командам сержантов. Струйками потекли к выходам гражданские, унося свои сидения. Присутствовавшие в зале офицеры не решились покидать помещение без разрешения. Заметив это тесть обратился к генералу за разрешением. Тот махнул рукой. Начальник ГОК объявил, что только для офицерского состава в офицерской столовой будет прямое общение с лектором. Приходить только в военной форме. (А меня об этом не предупреждали!) Извиняясь, начальник ГОК сказал мне, что будет банальный банкет. Зал опустел. Перед сценой оставалось несколько забытых стульев и табуретов.
Ко мне подошла тёща и взяла за запястье. Так как она была в гражданской одежде, то по гражданскому оттеснив толпящихся около командования офицеров сказала генералу, что мне нужен отдых. Генерал усмехнулся – как он понимает, в столовой и планируется отдых. Подойдя ко мне, он взял меня под руку и повёл к выходу. От подходящих к нему офицеров, просто, отмахивался. Тёща ещё раз попыталась побеспокоиться, сказав, что у меня было тяжёлое ранение.
-- Ну-ка, военврач! Марш одеваться! Не хватало нам к раненому герою ещё иметь простуженного врача. А ты, друг, расскажи, что было за ранение.
После зала стала особо чувствоваться влажность внутри помещения. Будто тяжелее и холоднее стала шинель, струйками потек холодок сквозь мундир. В ангаре на полную мощь зашумели вентиляторы, над вентиляторными трубами появились зыбкие столбы едва заметного пара.
Я рассказал про ранение и последующее лечение.
-- И где же тебя так угораздило?
-- В Африке, на спецзадании. Извините, но большего сказать без разрешения не имею права даже Вам.
Генерал одобрительно похлопал ладонью по моему локтю. Мы входили в столовую. В чуть отделенной от общего зала части были накрыты столики на четверых. Очаровательные официантки вежливо размещали высшее командование на видимо заранее расписанные места. Среди присутствующих только официантки и Дина были в гражданской одежде. Не пустили в помещение даже тёщу. Но она минут через 15 пробилась к мужу уже в военной форме.
-- Ну, что это? Собирались пообщаться, а всех разделили. Давайте-ка сдвинем столы в один. Мы здесь не для попойки собрались. Последний мой приказ: не нажираться до свинского состояния. Всё остальное пусть будет по-домашнему товарищеским общением. Договорились?
Под одобрительные возгласы по залу будто побежали столы, выстраиваясь в одну линию. Места для непрерывной линии не хватило, поэтому наши столы всё равно оказались на небольшом возвышении. Не смотря на такой демократизм генерала, всё равно к нему все прислушивались. Он сел во главе стола и предложил мне место по правую руку. Слева предложил сесть тестю с тёщей. Несмотря на распоряжение генерала, Дина заняла моё место, вынудив меня сесть дальше. Тёща было шикнула на дочь.
-- Я так понял, что ты, девочка, его жена? – получив подтверждение кивком её головы, продолжил, – Правильно делаешь! Жена всегда должна быть ближе к сердцу. И не важно, кто рядом с твоим суженным, жена всегда рядом и всегда у сердца. Предлагаю первый тост поднять за наших жён, за наших женщин, за тех, ради кого мы носим нашу форму, за кого погибаем, если это требуется. За наших любимых милых дам, вместе с нами переносящих наши трудности, воодушевляющих и помогающих, поддерживающих и жалеющих. Спасибо им за всё, что они для нас делают!
Зычный голос генерала и так был слышен сквозь людской шум, а тут он звучал, как голос Левитана.
-- Между первой и второй промежуток небольшой! Следующий тост за тобой.
Генерал наливал рюмку тестю, сам разлил коньяк по ближайшим рюмкам.
Встал тесть.
-- На подобных фуршетах принято в ответном тосте возносить хвалу высшему руководству, но я отступлю от этого обычая и предложу выпить за обручение моей дочери с нашим героем не только сегодняшнего дня, но и наших Вооружённых Сил. Пусть он не Герой России. Не всем выпадает возможность стать ими, но количество наград на его груди говорит о близком к такому званию положении. Желаю молодым и в семейной жизни проявлять такое же мужество и терпение, какое мой будущий зять проявил в службе.
Махнув рюмку, он будто опомнился.
-- А Вас, товарищ генерал, прошу стать почётным свидетелем их обручения.
-- Свадебным генералом, что ли? – генерал.
-- Скорее обручальным – тонкий голос Дины.
В зале будто граната взорвалась от смеха.
-- А я согласен! Даже если и на свадьбу пригласите, согласен и свадебным быть. Для того и существуют Вооружённые Силы, чтобы свадеб было больше.
Генерал опять встал и торжественно медленно выпил свою рюмку.
Скоро попойка приостановилась – объявили танцы. В зал вошли музыканты, разместились и заиграли что-то плавное осетинское. Вышла осетинская девушка в национальном наряде. В очаровательном личике я не сразу узнал Алию. Она сделала плавный круг по свободному пространству. Едва круг завершился, как загремел барабан и к девушке будто вылетел молодой осетин. Быстро перебирая ногами он закружил вокруг неё. Мы тысячу раз видели подобные танцы по телевизору, но увидеть это воочию совсем иное. Ты будто в мыслях становишься участником этого танца. Ещё круг девушки, будто отбивающегося от приставаний парня и пара исчезает из зала.
Минута, и в зале та же пара, но в русском наряде. Теперь звучит Калинка. Оба танцора приглашают в круг одного за другим участников банкета. Выходит и генерал. Дина тянет в круг меня. Я тысячу лет не танцевал подобное, но, глядя на неё, пытаюсь даже пойти в присядку. Танцующая тёща грозит пальцем. Появляются первые уставшие. Скоро в кругу остаются генерал, тесть, тёща и Дина. Их окружает плотное кольцо аплодирующих. Никто не хочет сдаваться. Капельмейстер залез на стул, чтобы видеть танцующих. Оркестр, точнее, ансамбль, играет просто изумительно! Мгновенно изменяется ритм или стиль мелодии, подстраиваясь по танец. Первым сдаётся генерал, за ним выходит Дина. Тесть с тёщей выбились из сил, но не сдаются друг другу. Тёща хлопает в ладоши и оба останавливаются, обнявшись. Едва занимаем свои места, как к генералу подходит пилот вертолёта.
-- А отложить до завтра нельзя? Узнай у диспетчера и доложи.
Вечер продолжился. В качестве отдыха генерал попросил рассказать, как проводятся в будущем празднества. Я в праздниках не участвовал, однажды видел. Пользуясь памятью моего сменщика, немного представлял. Ничего особенного. Все присутствующие веселятся, как хотят.
-- И свадьбы так же?
-- Люди живут по 180 – 200 лет. Моей старшей жене было 180. За свою жизнь она сменила 10 мужей. Я – одиннадцатый. У меня было три жены, с четвёртой разошёлся. Во время отпуска приехали навестить две жены, одна с мужем. Это официальные. Никто не запрещает одноразовые встречи или кратковременное совместное проживание. Регистрация всё равно роднит людей.
-- Три жены. Гарем, что ли?
-- Как хотите считайте. Одна из жён два года не могла из-за работы пересечь орбиту Марса, другая – увлеклась путешествиями по Солнечной системе. Самая молодая училась в институте космической геологии. Их передвижная межпланетная аудитория только раз в полтора месяца пересекала орбиту Земли. Как людям встречатся?
-- А жёны не конфликтуют между собой?
-- Специальная компьютерная сеть собирает характеристики людей, анализирует их и на основе полученных результатов даёт рекомендации совместимости. Там учитывается и совместимость жён. По совместимости я был рекомендован шестнадцатилетней девушке одним из лучших кандидатов в мужья. Она в рекомендациях мне была в первой десятке. Система устраивает встречу. Если мы понравимся друг другу, то регистрируем это и становимся семьёй. Девушка, пока не родит, не имеет права заводить других мужей. После определения её беременности она может сближаться с другими мужчинами. Как правило, такое почти не бывает.
-- А до беременности?
-- Как правило, такого не бывает. Сами девушки не идут на это. Ведь компьютерная система подсказывает лучшего партнёра не только по физической, но и по психологической совместимости. Зачем начинать жить с кем-то, вызывающим в скором времени отвращение, если есть кандидат и с идеальной совместимостью по всем категориям? В том числе и по совместимости с другими жёнами.
-- И с какого возраста разрешено выходить замуж и жениться?
-- Там нет определённого возраста. Половая близость разрешена с момента полного созревания половой системы. Это определяется автоматически. Данные о здоровье постоянно поступают в систему от датчиков, установленных в санкабинах. В санкабине на сиденье есть специальный мундштук. Если не хочешь очистки прямой кишки, нажимаешь сенсор, и мундштук не входит в тело. Сенсорами выбираешь желаемую опцию, и тебе машина произведёт все виды обработок тела вплоть до промывки носовых полостей. Как устроены женские и детские кабины я не знаю. Вода проходит через специальные аналитические устройства, где определяется наличие гормонов и микроорганизмов. По ним мгновенно вычисляется необходимость дезинфекции, и в орошаемую воду вводится необходимый препарат. Человек может даже не заметить это. Сигнал об опасном заболевании появится, если требуется серьёзное лечение, не предусмотренное санкабиной. В некоторые кабины встроены специальные устройства, имитирующие половое сношение. В них мужчины и женщины могут получить половое удовлетворение, как говорится, не отходя от кассы. Но, как правило, люди предпочитают живое общение. Желающие сделать это немедленно могут найти такого же партнёра в своём компьютере, могут заказать в специализированном агентстве партнёра имитирующего совместимого. Всё зависит от желания человека. Там полная свобода выбора. Преследуется только то, что не желает твой партнёр и сексуальные связи с недостигшими половой зрелости детьми. Некоторые из молодых людей могут созреть для этого в 12 лет, другие – в двадцать.
-- А у Вас не было встречи сразу с несколькими женщинами?
-- Поймите правильно. Моё тело было дома. Там был только мой разум и ощущения. Я не мог поступать по-другому, стал выглядеть бы белой вороной. Оставшаяся часть разума и память тела того человека, который был в другом времени подсказывала правильность поступков. Я мог в своё время принести из его памяти только то, что поместилось в моём разуме. Остальное было не доступно. Сколько было таких встреч у него, я не знаю, но в момент моего пребывания там тело было в отпуске. Сначала приехала самая старшая жена. Едва она уехала, как прибыла младшая – студентка, после её средняя с мужем, а потом они пару дней были вместе.
-- И какая из них оказалась лучше?
-- Компьютер так подбирает пары, что большой разницы нет. Я же говорил, что идеально совмещается даже физическое совпадение. Девушка чувствуется своей прелестью, женщина – своей. У каждого возраста свои особенности. Если что-то серьёзно изменится, компьютер предложит развестись.
-- А как же дети?
-- С рождёнными детьми женщины могут поступать так, как им пожелается. Одна может сдать его в родильном заведении, даже не повидав новорожденного. Другая будет растить ребёнка до полного совершеннолетия. Кто-то пожелает рожать детей и воспитывать их, кто-то только производить оплодотворённых зародышей. Всё зависит от их желания. Так как люди ежедневно хотят ходить в туалет, то санкабина ежедневно определяет состояние организма. Как только появляется оплодотворённый зародыш, выдаётся сигнал об этом. Практически во всех санкабинах имеется устройство для его вымывания, пока он не закрепился на стенке матки. Из специальных кабин зародыш поступает в лабораторию, где производится анализ на отсутствие генных отклонений. Если создаётся необходимость пополнения населения, качественные зародыши поступают в инкубаторы, где из них получаются дети. Остальные утилизируются. Не знаю почему, но от девственниц требуют обязательного рождения ребёнка.
В дальнейшем, по мере взросления, ребёнок будет воспитываться в детских яслях, в садике, в школе. Родители могут курировать своё дитё от рождения, при этом по мере возможности брать его в семью, могут забыть о нём, общество вырастит и воспитает. Кто-то может сдавать зародышей и брать своё дитё или полюбившееся в любом возрасте на воспитание и содержание. Общество принимает любые варианты, которые не связаны с насилием.
-- А кто платит за все эти удобства? Деньги там есть?
-- Денег нет. Я не был связан с этим напрямую. Но понял, что каждый зарабатывает своим трудом определённое количество благ. Кто-то больше, кто-то меньше. Общество позволяет расходовать необязательные блага по мере их наличия. Там нельзя бездельничать будешь получать только самое необходимое. Да там и нет таковых. Ещё на генетическом уровне потенциальные бездельники отсеиваются, и эти зародыши утилизируются. Благо количество их огромное. Женщины не знают даже слова «аборт» или «контрацептив».
-- А как же определяется, чей тот или иной зародыш?
-- У каждого человека в руку при рождении вживляется чип, который даёт адрес в ячейке сервера, где хранятся все необходимые данные, в том числе и генетический код. Видимо, для этого и вынуждают девушек рождать первенца, чтобы по нему корректировать возможность отклонений. Хотя, возможно, это надо для перевода их организма на женский гормональный режим.
-- Неужели там нет отклонений и извращений?
-- Например?
-- Гомосексуализм, инцест, ну, и других.
-- А зачем? Удовлетворение любых необходимых потребностей человека обеспечивается в любых местах Солнечной системы естественным путём. Например, моя старшая жена для обеспечения такой необязательной потребности, как космические путешествия, нанимается на корабли дальнего следования гейшей. Там этим считается не только оказание сексуальных услуг, но и время препровождения в беседах, подвижных играх. Кто-то пользуется ею только как женщиной для секса, кто-то использует в других вариантах. Она очень образована, умеет найти подход к любому человеку. У неё давно кончилась детородная функция, поэтому её часто берут в дальние опасные полёты в мужские экипажи. Это упрощает устройство санкабин и помогает избегать беременностей и родов вдали от необходимых для этого мест. Есть у того тела знакомые, которые не только встречаются, но и живут со своими взрослыми детьми. Правда, компьютер считает это проживание нежелательным и отсеивает их зародышей, как только определит инцестное его происхождение. Сами подумайте, если взять началом половой жизни 20 лет, то к 200 годам сколько воды утечёт? Только мощный компьютер может удержать в памяти, кто кому родственник. В чисто мужских экипажах случаются гомосексуальные отношения, но это крайняя редкость, потому что их корабли или станции обеспечиваются устройствами для удовлетворения сексуальных потребностей, если нет возможности включить в состав женщину по большинству характеристик совпадающую с характеристиками членов экипажа. Но в этом случае она должна быть ещё и стерильна по возрасту.
-- Какой же мощности должен быть компьютер у каждого?
-- Минимальной. Он должен обеспечивать связь с главным компьютером, выводить на экран нужную информацию и принимать вводимые запросы. Всё остальное делают большие региональные компьютеры.
-- Кто же руководит всем этим? Не компьютер же?
-- Пожизненно выбранные руководители. Если по какой-то причине они перестают удовлетворять большинство выбравших его граждан, он автоматически отключается от системы управления, а его право передаётся тому, кто больше удовлетворяет население. Это происходит настолько естественно, что смена руководства происходит постоянно и незаметно. Эти люди решают те вопросы, которые не может решить компьютер, или может, но с несколькими вариантами. Более точно сказать не могу, потому что не сталкивался с этой проблемой. А из памяти того тела мне пришло не много.
-- При возвращении из другого времени не возникает ревность между супругами или любовниками?
-- Вы, наверно, не поняли. Тело того, в кого вселяется разум, и моё остаются в своём времени. При этом его разум вселяется в моё тело. Любые биологические контакты остаются прежними. То есть там я осеменял женщин семенем того человека, а здесь он мог сделать моим семенем. При этом все мои ощущения там, а его здесь, воспринимаются, как свои. Мне будет так же больно, как здесь, если мне отрубят там палец. Но вернувшись в своё тело я буду только помнить эту боль. И не больше. Здесь у меня будет и палец, и отсутствие боли. Именно так случилось со мной, когда в окоп хозяина тела, в которое я вселился, влетела мина. Ему оторвало голову, которая видела некоторое время происходящее. Но с потерей моего сознания там не удержалось здесь и его. Мы каждый вернулись в свои тела. Он погиб, а я запомнил всё происшедшее. Поэтому я буду чувствовать женщину там так, как если бы она была здесь. А он наоборот.
-- А Вас могло забросить в женское тело?
-- Не знаю. Профессор говорил, что такое невозможно, потому что у нас разные пси-волны. Такие вопросы надо задавать ему.
-- А Вы могли бы изменить мир, попав, например, в тело какого-то вождя или убив там кого-то.
-- И снова не знаю. Вполне вероятно, что мы живём в таком изменённом мире, раз не почувствовали никаких изменений. А вот будущее, похоже, изменяется. Посланный вдогонку за мной второй подопытный попал там в какую-то передрягу, которая изменила его сознание. Предположительно, в его будущем шла глобальная война. Вполне возможно, в наше время в промежуток между моей и его отправкой был насильственно умерщвлён какой-то человек, жизнь которого так повлияла на будущее. Кое-кто из учёного мира предполагает, что в момент нашего пребывания на этом свете существует множество параллельных реальностей, в которых наши двойники или потомки наших предков проживают свою жизнь. Но я об этом знаю только понаслышке.
Подошедшая ко мне тёща ещё в средине моего последнего высказывания взяла руку, чтобы пощупать пульс.
-- Товарищи! Подполковник прибыл из равнинной местности. В горах и после тяжёлого ранения лёгкого ему трудно привыкнуть к нашей высоте. Дайте человеку отдохнуть. Товарищ генерал! Ему завтра уезжать, а он уже за пределом выносливости. Разрешите ему отправиться домой.
-- Товарищи офицеры! (Все вскочили, отяжелевших подняли соседи) Присутствовавшие здесь гражданские лица! Давайте поблагодарим подполковника за невероятно интересное общение. Просто, фантастические рассказы! И отпустим его отдохнуть. Завтра ему в дорогу. Поблагодарим так, чтобы ему захотелось поскорее приехать ещё раз. Наливаем на посошок и провожаем аплодисментами!
Зазвенела посуда. Те, кто был поближе, протягивали рюмки, чтобы чокнуться, выпившие принимались аплодировать. Выходя из столовой действительно почувствовал довольно плохо. В гардеробе меня посадили на стул. Кто-то из относительно трезвых офицеров подогнал машину. Дина с тёщей не отпускали меня, хотя в помощь им из охраны послали двух крепких бойцов. Я категорически отказался ехать в госпиталь. Тогда тёща велела привезти походный кислородный баллон к ней домой.
После укола и нескольких вдохов кислорода почувствовал себя почти прежним. Но тёща велела лежать. Хотела даже Дину положить отдельно. Но тут мы запротестовал оба. Тёща запретила Дине заниматься со мной сексом. У меня было кислородное истощение организма сразу по нескольким причинам: непривычная высота, длительное нахождение в переполненном народом помещении и какая-то физическая нагрузка (будто она не знала! А ведь до неё была ещё Алия!).
Ну, разве я могу удержаться от лежащего рядом со мной соблазна? Как Дина не сопротивлялась, я сумел её довести до безотказного состояния. Так как было довольно рано, то она, свернувшись привычным калачиком, позволила поместить мой член в её влагалище. Она была на пределе страсти. Сначала едва заметно, постепенно увеличивая амплитуду, я начал двигаться. Первое время Дина дёргала меня за обнимающую её руку, стучала по ней кулачком, а потом обняла и прижала к груди и животу, как делала всегда в такой позе. А вскоре и она задвигала тазом, облегчая мне движения. Забрезжил оргазм. Затрепетал живот Дины, показывающий её подобное мне состояние. В дверь постучав тут же вошла тёща со шприцем в руке. Мы замерли.
-- Дина! Слезь на секунду, надо ему ещё один укол поставить.
Накрывшая лицо уголком одеяла девушка отрицательно замотала головой. Её влагалище трепетало, сжималось и расслаблялось. Такого прежде я не замечал за ней.
-- Внутримышечный укол. Мне что ли через вас перелезать? На минутку только.
Тёща, растерявшись, попыталась откинуть одеяло. Свободным был только угол у лица Дины. Она прикрыла лицо ладонью.
-- Ставьте в руку. Тут же тоже мышцы.
Я убрал ладонь из-под груди Дины и протянул руку для укола. Вряд ли тёща не заметила, что моя ладонь накрывала титечку дочери, забравшись под бретельку её сорочки.
-- Только не надорви его, - шепнула еле слышно на ушко в конец смущённой наследнице.
Поцеловала дочь в щеку, меня через неё в губы и вышла, выключив свет.
-- Чуть не попались!
Дина повернулась лопатками на простыню, повернув ко мне лицо. Смущение придавало ей такую прелесть, что она выглядела в этот момент даже красивее Алии. Я поцеловал её в губы. Дина тут же приняла прежнюю позу, своими ручками сунула мою ладонь под прежнюю грудь. Повернув голову, несколько раз поцеловала мой бицепс под её головой. Мы тихонько продолжили.
-- Я чуть не кончила в её присутствии.
-- У меня тоже едва не началось.
-- Я это чувствовала. Тебе хорошо?
-- До невозможности!
-- Если устанешь, так и спи. У меня что-то отошло.
-- А у меня нет.
-- Не обращай на меня внимание, если я усну.
Однако, когда я тихонько добился желаемого, она тоже шёпотом застонала.
-- Кончил?
-- Ага! Извини, что у тебя не получилось.
-- Получилось! Очень получилось! Спи.
Пожала влагалищем член, прогнулась, будто поглубже заглатывая его, и затихла. Я был не против сна в такой позе. В такой позе и проснулся.
Было ранее утро. В доме полнейшая тишина. Чуть-чуть двинул тазом. Тут же почувствовал ответное пожатие. Осторожно, чтобы не разбудить, задвигался по чуть-чуть. Дина тихонько повернулась.
-- Не спишь?
-- Нет.
-- Тогда делай, как полагается. Я тоже не сплю.
-- А ты хочешь?
-- Неважно. Дорогой может не получиться.
Первый раз у неё и в самом деле не получилось. Зато мы оба едва не кричали, когда начали кончать второй раз. Едва я попытался продолжить, как тёща постучала в дверь:
-- Молодые! Пора подниматься! Вертолётчики мотор прогревают! Генерал обещал вас до вокзала подбросить.
Я поднялся. У Дины всегда под подушкой чистая тряпочка. Она завела такое правило с первых дней нашей жизни. Протирать член она мне не доверяла. Мне кажется, она испытывала наслаждение от манипуляций с нею.
-- Потерпи, малыш! Если не получится в дороге, я тебе разрешу подольше побаловаться дома. Ах ты, мой маленький!
Она обняла его ладошками и поцеловала в самый кончик.
-- А меня?
-- Нагнись. Он-то прямо передо мной был. Не надо было столько спускать, если хотел, чтобы я поднялась.
Поцелуй маленьких губ пробрал до самого сердца.
Тёща уже выкинула из чемодана часть одежды Дины и укладывала туда мой китель. Рядом стояла большая спортивная сумка. Тёщу было не обойти. Пришлось скользить по стене, чтобы пройти в ванную комнату. Пришлось проскользить по круглым ягодицам выпирающим в трусах членом. Женщина замерла будто наслаждаясь ощущением. После душа меня у двери встречала Дина со спортивными брюками. Скрестив ножки, она ждала, пока я выйду из двери.
-- Одень под низ. За хребтом, говорят, мороз.
Она заняла ванну. Во время одевания член слегка выглянул в штанину трусов. Тёща, наблюдавшая за нами, криво улыбнулась. Но меня смутила не она, а вышедшая из своей спальни Алия. Привыкшая дома появляться одна, она была в небольшом бюстгальтере и тонких узеньких плавках. Увидев меня, она выронила гребень, которым расчёсывала волосы. Он отскочил в сторону. Ей пришлось повернуться ко мне спиной и наклониться. Перемычка плавок чётко обрисовала половые губы в широком промежутке между узкими бёдрами. Как раз в этот момент я потянул опушку брюк, чтобы натянуть штанину на ногу и член выглянул почти на половину. Тёща к этому моменту уже отвернулась, зато Алия глянула из-под туловища, шаря пальцами мимо гребня. Мы оба смутились. Я едва не упал, пытаясь спешно засунуть в штаны другую ногу, Алия, схватив гребень, юркнула обратно, почему-то прикрываясь спереди. Хвост чёрных волос потянулся за ней. Я поспешил повернуться к тёще спиной, хотя самое стыдное уже прошло. Я был полностью готов, когда из ванны вышла Дина. Если к Алие меня тянуло какое-то любопытство, то при виде будущей жены будто что-то плавилось в сердце или где-то рядом.
Дина начала привыкать к макияжу, но в этот раз краситься было некогда. Едва зашла в комнату, как уже вышла одетой. Даже успела надеть тёплые колготы.
-- Тут кирпичи, что ли?
Сумка была ужасно тяжёлой.
-- Отец наложил туда рыбы, а я разных фруктов и трав. Если тебе тяжело, чемодан пусть Дина несёт.
-- Ага! У него награды больше моей одежды вместе с чемоданом весят.
-- Она сама-то с чемодан. Я лучше сумку оставлю, чем её тяжестью нагружать. Давайте прощаться.
Подошла тёща и, обняв, поцеловала. Наверно, она специально плотно прижалась, придавив коленом член. Я тоже оказался не промах: чуть согнул колено, чтобы придавить ей лобок. Тёща переключилась на Дину, а мы обнялись с Алией. Достаточно высокая, она лишь чуть приподнялась, чтобы поцеловаться. С ней не надо было что-то придумывать. Её бедро попало мне между ног, а моё ей. Достаточно было просто прижаться. Обнимая Дину, Алия заплакала.
-- Долгие проводы – большие слёзы!
Дина открыла дверь и вышла. Я подхватил сумку и чемодан и выставил их на площадку.
-- Подожди! Сумку так не донести.
Одел её через плечо и подхватил снизу. Чемодан взял в левую руку. Дина попыталась мне помочь, тогда я переложил его в правую, и подхватил левой Дину. Я не в форме, поэтому честь отдавать не надо. У подъезда нас ждали соседи. Кто-то отнял чемодан, кто-то снял с шеи сумку. Мы шли в полукруге соседей, которые на ходу пытались что-то говорить, перебивая друг друга.
Вертолёт стоял на стадионе. Около ограждения собралась небольшая толпа провожающих. Скоро у Дины в руках появился букет цветов и пакет с ручкой. Кто-то сунул несколько таких же пакетов и мне. Широко улыбаясь, генерал открыл пассажирскую дверь и подал Дине руку. Пилот высунулся из кабины и махал рукой, чтобы не подходили к вертолёту. Народ, особенно в гражданском, подбегали к открытой двери и совали пакеты и свёртки, обнимали на прощание. Охрана, сидевшая в салоне, тут же проверяла содержимое, видимо, опасаясь диверсии. Нашу сумку и чемодан проверять не стали.
Наконец, мы залезли в салон и дверь закрылась. Дине места не было, поэтому посадил её на колени. Расстегнув шинель, одной полой прикрыл её колени, другой – спину. На моих коленях она выглядела ребёнком и была чуть выше моей головы. Положив голову на моё плечо, затихла. Кажется, уснула. Генерал с восхищением смотрел на неё, охранники, сидевшие рядом с ним – с тупым выражением. Одна моя рука обнимала её относительно тела широкий зад, другая рука – провалилась в изгиб талии. По давлению в ушах понимал, что мы поднимаемся вверх. По проплывающим почти рядом вершинам – движемся вперёд. Скоро горы уже обступали нас. На поворотах виднелась дорога, наверно, по ней мы ехали на УАЗике.
Когда стало казаться, что лопасти вот-вот заденут за скалы, они расступились. Здесь горы покрыты снегом. Уши снова стало закладывать – пошли вниз. На поворотах видно сплошной снег. Скорее всего, перевал закрыт. Наконец, горы в иллюминаторах исчезли – мы выбрались на равнину. Летели ещё некоторое время, и вертолёт пошёл на посадку. Шум турбин стал тише, хлопки лопастей изменили звук.
-- Здесь соседняя станция. Но билеты продать должны. Если что, припугните связями с генералом Горшковым.
-- Товарищ генерал! Возьмите что-нибудь в подарок, а то нам не унести. По горскому обычаю выбрасывать нельзя. И ребята пусть возьмут, всё нам легче будет.
Мы оставили несколько пакетов, нас выгрузили на большую площадку около вокзала, и вертолёт улетел.
-- Что они так торопятся?
-- Не совсем законно нас привезли. Крюк большой сделали.
Мы собрали мелкие пакеты в два больших и пошли к вокзалу. Я отдал их Дине, она нашла выход – полиэтилен хорошо скользил по снегу. Мне чемодан и сумку пришлось нести почти по колено в снегу. Перед вокзалом мы едва дышали. До поезда оставалось два часа. Вокзал не отапливался, поэтому укутал Дину в шинель. За полчаса до поезда открылась касса. Как ни уговаривали кассиршу продать заказанные на предыдущую станцию билеты, она отказывалась. Лишь за пять минут до прибытия с помощью одного из пакетов и пятитысячной купюры удалось добиться билетов.
В поезд я вошёл в состоянии психоза. Слава богу, доехали без приключений. Дина почти половину пакетов с подарками отдала проводнице. В пакетах были самодельные угощения и деликатесы. В одном была самодельная куколка из тряпок, но не такая, какие делали в старину, а красивая, очень похожая на настоящую.
На следующей станции поезд стоял 15 минут. Я успел получить заказанные через интернет билеты, и теперь мы ехали на законных основаниях.
На обратном пути Дина была спокойной. Она не сумасбродствовала в сексе, но ночной близости не пропустила. Похоже, она пытается сделать близость регулярной и привычной. Следующая ночь была уже дома.
Если у тестя было начало зимы, то здесь по всей дороге были снега. И чем ближе мы подъезжали к дому, тем толще был снеговой покров.