Москву не люблю!

 
Насколько дед любил свою Родину, настолько он не любил её столицу — Москву! А путь в гости к внучке в Светлогорье, что находится под Москвой, и обратно в Питер проходил как раз через это нелюбимое место и частенько с приключениями, связанными с этой нелюбовью!
Этот случай произошел вблизи Ленинградского вокзала, когда дед с Машей и её мамой отправлялся на поезде в Петербург.
Дед ещё в Светлогорье начал зудеть о гигантомании городских чиновников, о вредном влиянии мегаполисов на экологию, о засилье приезжих и о самом населении Москвы, которое уже давно состоит не из москвичей, а из «понаехавших», которых, если спросить «Как пройти туда-то, туда-то?», так они  просто не знают, а ещё хуже, наврут и покажут в другую сторону!
Речь сопровождалась «взрослыми словами» с применением татаро-монгольского фольклора. «Глубина» фольклора ограничивалась только присутствием рядом внучки, и дед заметно нервничал, пытаясь сделать перевод с татарского на русский. Получалось не всегда.
Мама не была коренной москвичкой и часть реплик касательно «понаехавших» относила в свой адрес, но не обижалась на деда и даже рассказала свою историю в поддержку его неприязни к Москве.

ИСТОРИЯ С МАМОЙ.
(рассказанная самой мамой по дороге к Ленинградскому вокзалу)

Когда я в первый раз приехала в Москву, то подумала, что здесь всё, как в Ленинграде, только намного больше! Больше и выше дома, больше народа, а значит, больше интеллигентных людей, у которых можно спросить «куда и как пройти?»
Все так и вышло, только вот «интеллигентов», которые с удовольствием отвечают на вопрос «куда?», оказалось намного больше, чем предполагалось! На этот, казалось бы, простой вопрос были самые изощренные ответы, и все, в основном, с указанием в одну известную многим сторону, о которой можно было догадаться и не задавая вопросов! Дедушка со своим татаро-монгольским фольклором был просто «пацан в коротких штанишках»!
От «приветливости» москвичей мама растерялась! Она отошла к стене вокзала и заплакала. Ее пожалела сердобольная старушка в разбитых пенсне и  большой синей сумкой в крупную клетку. Мама решила, что это и есть настоящая интеллигентная москвичка:
— Бабулечка, дорогая! — обратилась она к старушке. — Вы-то хоть скажите, как мне попасть на Ярославский вокзал? Там меня встречают подруги.
— А ты сама откуда будешь, дочка? — прошепелявила старость редкими зубами.
— Я из Ленинграда, это мой родной город, а сюда приехала поступать в консерваторию по классу скрипки! — с гордостью отвечала мама (хотя тогда она еще не была мама, а просто молодая девушка, скромная и доверчивая).
— Знаю, знаю я ваш Ленинград! Это где революцию сделали, а потом у моего прадеда завод отобрали! Что же вы так, девушка, несправедливо поступили с моим предком? Нехорошо! — огорчилась старушенция и собралась уходить.
 — А я-то тут причем? — недоумевала девушка-мама — Когда жил ваш прадедушка, меня еще и на свете то не было!
— Как это не было? — закачались бабкины зубы. — Ты что, с Луны свалилась? В общем, ты должна мне компенсацию за предка! Сто рублей!
Насчет Луны девушка спорить не стала:
— Ну ладно, Вы меня простите, пожалуйста, за Вашего прадедушку, как-то нехорошо получилось, и правда! Вот вам сто рублей, только скажите мне, как попасть на Ярославский вокзал? Меня ждут подруги.
— Слушай сюда! — как-то неинтеллигентно начала «коренная москвичка», сунув в карман «компенсацию за   историческую несправедливость». — Всех приезжих мы посылаем на этот вокзал самой короткой дорогой! Садись в метро, доезжай до станции Мякинино, а потом садись на поезд до Комсомольской. Поднимешься наверх, а там недалеко до Ярославского! Давай, шевели ходулями!
Доверчивая молодость побежала в метро! А старушка достала сторублёвку, проверила её «на свет» на предмет подделки, хихикнула, качнув своими гнилушками во рту, и добавила:
— Надо было ее куда-нибудь подальше послать! Сторублевка какая-то подозрительная!

— О том, что меня крепко одурачили, я узнала только от подружек, заждавшихся на Ярославском вокзале, который находился всего в ста метрах от места встречи с этой интеллигентной старушкой! — продолжала мама. — Я до сих пор не могу забыть этот случай и хочу также нагадить кому-нибудь! Ну, не любому, конечно, а тому, кто сильно не понравится. Так что, дедушка и Маруся, если какой-нибудь вредный тип спросит про Ленинградский или Ярославский, посылайте его прямо в Мякинино! И, как говорит наша  Афа, «Чтоб ему пусто было!»
Дед послушал историю мамы и сделал вывод о влиянии мегаполисов на «доброту и человеколюбие» его обитателей:
— Вижу, дочка, ты тоже не любишь Москву! Правильно! Дай я тебя за это поцелую!
Но дед промахнулся и поцеловал Машеньку, которая была на руке у мамы. А в другой руке у мамы был телефон. Она, как обычно, с кем-то болтала. Сам дедушка тащил тяжелые чемоданы.
И вот тут случилось то, о чем мы обещали рассказать в самом начале!
К маме подошел какой-то низкорослый мужчина средних лет в цветной тюбетейке и с двумя большими сумками, перевязанными лохматыми веревками. Он запрокинул голову наверх к маме и произнес на чисто нерусском языке:
— Слушай, дэушка! Гавари мене, гаде Ленинградская вакзала есть? Там мая вагона на Питер едет, однако! К бабушка надо!
Мама была занята телефоном и не слышала просьбы мужчины под ногами в  тюбетейке. Зато все отлично слышала Маша на руках, которой этот тип не понравился. Да еще он собирался в Питер! К бабушке!
«А вдруг он хочет к нашей бабушке? — подумала она. —  Этого никак допустить нельзя!»
И тут она вспомнила мамину историю:
— Вам, дяденька, надо срочно в метро, доехать до станции Мякинино, а потом — до Комсомольской! И поторопитесь! «Вагона» ждать не будет!
Сумки с лохматыми веревками двинулись в сторону метро вместе с дяденькой, который и не понял, что отвечала не «дэушка», а Маша.
Он сильно разогнался, и сумки столкнулись с дедушкиными чемоданами. И вот тут-то дед показал незнакомцу все свои знания татарского фольклора! А тот даже совсем не возмутился, и даже, наоборот, с улыбкой внимательно слушал его, а потом спросил:
— А ты, дарагой, тоже узбека? Как хорошо говоришь, однако! Как горная речка! Слушал бы, да слушал, но в Мякинино надо, на Ленинградскую вакзалу! Мне к бабушка надо! А вагона не ждет, однако!
А наш дед был по жизни хохмач и решил временно стать узбеком.
— Салям алейкум, учкудук! — сказал дедушка единственное, что он запомнил от узбека, который делал ему забор на даче. — Могу показать тебе более короткий путь на вокзал!
Поначалу дед хотел послать его еще дальше этого Мякинино, но других станций он не знал! Потом вспомнил, что забор на даче получился хороший, и остановил свой вредный позыв, пригласив узбека с собой на Ленинградский вокзал!
Настоящий узбек и наш «дед-узбек» направились в сторону поездов и по пути болтали на-узбекском. «Дед-узбек» понял только одно, что какая-то «дэушка» послала его дальней дорогой, и он на нее в обиде!
Но пути господни неисповедимы!!!
Оба «узбека» оказались в одном вагоне на соседних местах! Конечно, узбек, который настоящий узбек, узнал недобрую «дэушку». Но другой узбек, который дедушка, быстренько выкрутился и объяснил своему «земляку», что это его дочка и внучка, и они ошибочно приняли его за террориста, идущего на Ленинградский вокзал для совершения теракта. А все женщины теракты недолюбливают и поэтому его специально направили в другую сторону!
— Дяденька, а вы к своей бабушке едете или к моей? — спросила Маша.
Дед с легкостью осваивал разные языки и быстро перевел «земляку» вопрос внучки на «родной» узбекский. Услышав ответ, что у дяденьки есть своя личная бабушка, Маша успокоилась. Да и все успокоились. И даже подружились!
«Узбеки» всю дорогу совершенствовали знания родного языка с применением татарского фольклора. А мама и Маруся до самого Питера кушали восхитительный узбекский урюк из сумки, перевязанной лохматой веревкой.