Вдоволь наобнимавшись и нацеловавшись, давние подружки не могли наглядеться друг на друга. Лолочка, такая же живая, как и в молодые годы, с теми же голубыми озорными глазами, но значительно отяжелевшая от неизменных немецких колбасок, сдобренных традиционным пивом, не могла нарадоваться долгожданной встрече. Все-таки почти сорок лет она не виделась с однокурсницей. Так получилось, что обеим им суждено было оказаться в Германии. Лола вышла замуж за военного офицера, командированного сюда в составе советских войск. А Клава приехала в гости к родственникам, вскружила голову молодому немецкому фермеру. Не побоявшись препонов со стороны советских властей, осталась. Но две подруги оказались по разные стороны баррикад. Одна в ГДР, другая в ФРГ. А между ними на сорок лет Берлинская стена, разделяющая две идеалогии. Так они стали случайными жертвами политических игр. Когда после долгих усилий генсека Горбачёва, стена всё-таки рухнула, границу открыли, Германия объединилась- народ ликовал. Во время вывода наших войск в 94-ом Лолочка, как настоящая еврейка, решила не уезжать на родину. Все-таки, не хотелось менять насиженное место на «не пойми что». В Союзе неразбериха, которую звучно и без изысков обозвали «перестройкой».
Так у двух давних подруг появилась, наконец, возможность встретиться.
Через десять минут все уже сидели за сервированным овальным столом с белоснежной скатертью и поедали знаменитые пироги тёти Клавы.
Вдовец оказался Робертом, специалистом по озеленению территорий и ландшафтному дизайну. Дело в Германии прибыльное, учитывая педантичность и страсть немцев к упорядочиванию окружающего пространства.
Он вежливо представился хозяйке дома и её гостье, и по всему было заметно, хотел произвести хорошее впечатление на женщин. Лия наблюдала за ним с противоположного конца стола. Типичный представитель Арийской расы. Высоченный, под два метра ростом, широкоплечий, со светлыми, слегка вьющимися волосами, с правильными чертами лица, с хорошими манерами. Его голубые глаза смотрели с особой проницательностью, что выдавало живой ум. Аккуратно одет, прекрасный собеседник, при этом с чувством такта и собственного достоинства. Всё это Лия моментально считала.
Пока подруги трындычали, как сороки, обмениваясь подробностями личной жизни, Лия, извинившись, вышла из-за стола и решила прогуляться по саду.
- Лиечка, душечка. Покажи Роберту наш пруд в саду, возможно, он как специалист сможет дать дельный совет на счет фонтана, - с чрезмерным заискиванием обратилась к племяннице тётя Клава.
- Хорошо, идемте со мной, Роберт.
Лия, как ни странно, чувствовала необъяснимую лёгкость в общении с новым знакомым. Он пытался в меру шутить, а его русский был не так уж и плох, и недопониманий в разговоре практически не возникало.
Роберту с первого взгляда понравилась симпатичная незнакомка. Ему всегда нравились женщины славянского типа.
Он хотел, чтобы его дети были светлыми, голубоглазыми немцами, под стать ему самому. О своих русских корнях он предпочитал не вспоминать. Здесь в Германии даже стеснялся говорить об этом.
На вид Лии было лет двадцать. Только начинающий распускаться бутон прекрасного цветка. Всегда, глядя на женщину, Роберт неосознанно сравнивал её с каким-нибудь цветком. Темнокожие мулатки напоминали ему розы насыщенных оттенков, светлокожие шатенки - простоватые полевые цветы, холодные скандинавки - гордые эдельвейсы, грубые голландки – это жёлтые тюльпаны, утонченные француженки - весенние ландыши. Лия же предстала в его воображении белой лилией, такой же нежной, в меру строгой и изысканной.
Вот уже три года он забывал свою жену. Некогда молодая и весёлая, она долго и тяжело боролась с раком, так что смерть для неё оказалась избавлением от страданий. Она когда-то тоже была похожа на этот нежный цветок…
Роберт быстро уловил что-то общее между ними.
До полдника они гуляли в саду, качались на самодельных деревянных качелях. Лия рассказывала о Москве, а Роберт о своём родном селе неподалёку от Мюнхена. Воздушное светлое платье Лии колыхалось на ветру при каждом новом взлёте качелей, и на Роберта волнами веяло нежным ароматом белой лилии.
После лёгкого ужина Лия согласилась сыграть на флейте. Программа экзамена была готова, и ей не составило большого труда покорить своих немногочисленных зрителей виртуозной игрой. Это была пьеса Листа. Грустная и проникновенная. Когда отзвучали последние ноты, глаза женской половины были мокрыми от слёз, а сердце Роберта трепетало от переполнявших его, давно забытых чувств.
Наутро Лолита засобиралась домой. Роберт попросил разрешения у Лии иногда звонить ей на домашний. Лия согласилась,почему бы и нет . Друзей здесь у нее было немного и она была рада знакомству с Робертом. Он внушал ей уверенность, к тому же пообещал познакомить с местными достопримечательностями, показать Германию. Они по - дружески обменялись телефонами и попрощались. Из машины он еще несколько минут наблюдал, как крепко обнимаются на прощание закадычные подруги, но больше его интересовала девушка в белом кружевном платье. Девушка-лилия.