Участковый подходит к моей калитке. Встаю с завалинки, отпираю.
- Доброе утро, Яков Федотыч! Вызывали? - тянет руку. Жму в ответ.
- Доброе, проходите. Юрий Фонтанов в меня ночью картечью стрелял. Смотрите. -
Мы подходим к углу дома. На побелке остались длинные глубокие царапины. Дальше участковый не идёт.
- Понятно. -
Достаёт лист бумаги. Я тяну паспорт. Серия... Номер... Выдан... Код подразделения... Ставлю подпись под заявлением. Мы выходим за калитку и идём вниз по улице. Дом Фонтанова, его мама-старушка.
- Илья Никитич! Доброе утро! -
Она пока ничего не знает. Участковый взвешивает "за" и "против". Всё равно придётся, рано ли, поздно ли...
- Ваш сын стрелял в Якова Федотовича ночью. -
- Ой, что ж он, совсем озлился? Что ж будет? - начинает причитать старушка. Участковый молчит. Год назад Фонтанов пытался убить меня ножом. Отбился. Двенадцать швов наложили. Теперь Фонтанов два года должен ходить к участковому - отмечаться.
- Ушёл он вечером, не возвращался... -
- Ясно, - отвечает участковый. - Не сказался, куда? -
- Нет. -
Фонтанов свою двустволку продал год назад - по тем же причинам. Старику Евсею Антипычу. Старушка в упор не замечает меня. Странно...
Мы продолжаем путь к Антипычу. А вот и Фонтанов, во двор вышел. И у Евсея будут неприятности...
- Добрый день, Юрий Германович! -
- Я всё отметил! Чин чином хожу... -
- На вас заявление от Якова Старателева. Вы стреляли в него прошлой ночью. А ствол свой старый взяли? -
Фонтанов изменился в лице.
- Ух, гад! Вот это живучий, оборотень... Я ж ему в прошлый сердце ножом проткнул - выжил, зашили... А ночью - два дуплета волчьей картечи - всю грудь разворотило! Думаю, всё - труп. -
Теперь наступает мой черёд говорить.
- Сам гад! Верно я у тебя Карину отбил. Ты б её прирезал. А мы с ней пять лет, душа в душу жили. А что умерла - так то и врачи говорили, что не лечится. -
Ни участковый, ни Фонтанов не реагируют. Я же громко сказал...
- Пойдёмте! -
Участковый удивлённо смотрит прямо на меня. Оборачивается, ищет глазами. Потом идёт обратно вверх по улице. Фонтанов бредёт за ним. И я следом. Старушка уже не причитает, только молчит, ещё согнувшись. И так всё понятно. Фонтанов чуть поднимает глаза, потом отводит. И тоже молчит. И говорить нечего.
Моя калитка распахнута. Оттуда выскакивает Шарик со станичной помойки, унося в зубах Рябку. Рябка обречённо молчит, поджав назад лапы. Заходим во двор, за угол. Дверь распахнута. Я лежу у крыльца на спине, грудь разворочена. Участковый ничего не понимает. Обходит меня, заходит в дом. Фонтанов остаётся снаружи.
Илья Никитич садится на диван.
- Алло, лейтенант Кедров. Да, нужна помощь... Да, экспертизы. Проверьте, не было ли брата-близнеца. Хорошо, жду. -
Ничего это не даст. Нету брата-близнеца у меня. Отпечатки пальцев мои, и подпись под заявлением - тоже моя. Разведут руками, скажут - что ничего не можем объяснить. И всё. Участковый рассматривает моё заявление.
- То-то я думаю - в рубашке домашней, по холоду. И в тапках по двору! И за мной он пошёл по улице в этом... -
Участковый вышел во двор, прошёл мимо Фонтанова, около завалинки подобрал паспорт, долго изучал. Но во дворе есть и четвёртый...
- Ты - мой ангел-хранитель? -
- Да. -
- Пора? -
- Через два дня. Пока можешь оставаться здесь. -
- А что со мной будет? -
- Шансы есть. Это хорошо, что ты ночью не стал выпивать, а взял читать "Молитвослов". -
Вот так случайная мысль может спасти. Если поймёшь, что не вечен, и притом в любую секунду. Впрочем, случайная ли?..
- Так это был ты?! -
Ангел развёл руками и выразительно воздел глаза к небу.
- Я лишь исполнитель. -
- А Карина? То есть, Мария в крещении? -
- Имей терпение. Ещё наговоритесь. -
Фонтанов молчит обречённо. Никто б ничего не доказал - тут у половины охотничьи ружья, со мной вздорили многие, а у него вообще оружия нет, по судимости. Вот он ночью вломился во двор, я спускаюсь с крыльца, он стреляет в упор... Потом я очнулся, ощупал грудь. Ничего... Запах пороха, след от картечин на стене. И я ни разу не обернулся.