Без родины 2 - Глава 8

               
                ГЛАВА ВОСЬМАЯ

    Утро перед молебном радует  на редкость удачной погодой.  Ветра нет,  на синем  небе неподвижно застыли белые облака, такие же, как и в тот день, когда я впервые оказался  в России.  Я принимаю это за добрый знак, когда  в радужном настроении выезжаю из своего поселка.
    В Настино  кипит бурная деятельность под руководством Валентины  Николаевны  и Нади. Похоже,  они  с  вечера  в процессе:  администрация района  дала  им указание – заодно  отметить  и  день села.  И теперь на лужайке перед сельским советом стоят грубо сколоченные столы, а чуть поодаль сооружается сцена для самодеятельного певческого  коллектива.
    Столы заполняются всем, что можно найти в деревне летом. Я пытаюсь стащить румяный пирожок,  но получаю по рукам. Меня вместе с председателем совхоза  отправляют раскатывать красную ковровую дорожку, по которой якобы  ступал сам Георгий Константинович Жуков, бывавший в этих местах.
  Местные, в основном пожилые крестьяне,  уже идут  на праздник, неся букеты. Это чудо, как развалины преображаются: гладиолусы, ирисы, розы, другие цветы, названия которых я не знаю, заполняют  стены  храма  и ложатся пышным ковром  там, где когда-то был алтарь.
  Из транспорта официальных лиц первым появляется  старый микроавтобус УАЗ.  На нем приезжает  о. Лаврентий,  староста Ольга,  и хор,  которым регентует  архитектор Вера. Я помогаю освободить   микроавтобус  от  подсвечников и другой  церковной утвари, необходимой  для молебна. Отдельно достаем чудотворную икону,  которую несем на специальных носилках.
    Икону  устанавливаем на горнем месте. Староста  Ольга  тут же  начинает продавать свечи и принимать записки. «Замечательно!  – думаю я, глядя на это, – мероприятие  организовали  мы, а прибыль получит  приход о. Лаврентия?»
    Следующим приезжает красивый  автобус  с владыкой Георгием  и семинарским хором.  Семинаристы, которыми  командует о. Андрей Петухов,   сразу  уходят, вместе с хором  Веры,  распеваться в храме.
    Народу уже собралось  уже много, пора приступать. Но Валентина Николаевна   настаивает на том, что мы должны  дождаться  районное  начальство.   Выполняя ее просьбу,   епископ  Георгий терпеливо  сидит  в нагревающемся под солнцем автобусе, в компании с о. Лаврентием и еще несколькими людьми. Я улучшаю минуту   и  вхожу в автобус: хочу  взять у  владыки  благословение.  Но  с удивлением  вижу, что  к епископу уже проник бывший милиционер Олег, с которым я сцепился в поселковом  доме культуры. Он завладел вниманием священнослужителей   и что-то горячо им рассказывает. Заметив меня,  Олег кривится лицом, и, когда я целую руку епископу,  говорит противным голосом:
– Вот, я про него  говорил! Он и есть тот человек! Рвач,  патологический обманщик, драчун, алкоголик, бабник! Он всем говорит, что будет храм восстанавливать, а на  деле преследует  свои,  шкурные интересы!
О. Георгий неопределенно покачивает  головой,  а о. Лаврентий, устало потирая виски,   спрашивает у Олега:
– А вы,  что вы за человек? Что  о  себе  скажете?
– А я тут при чем? – не поняв, к чему этот вопрос,   Олег  огорченно  покусывает  нижнюю  губу, а затем с недоумением повторяет, – а я тут причем?
    Не желая остаться в долгу,  я собираюсь вклиниться в  разговор и сказать, что  Олег – это фанатичный  сектант и яростный противник православия. Однако  тут раздается звук полицейской сирены, и  рядом с  автобусом паркуются, сверкая полированными боками,  шикарные лимузины. Они привозят  районную верхушку,  а так же  прессу и телевидение. О. Лаврентий  сразу  гонит меня из автобуса,  на охрану красной ковровой дорожки. Он не хочет, чтобы по ней, позируя,  ходили странные личности в дорогих костюмах   из числа вновь прибывших.
  И вот, наконец, епископ  появляется из автобуса, одетый в красивую черную мантию и клобук. Устанавливается тишина. О. Георгий идет, благословляя  двумя руками. Я вижу, что это не формальное благословление, а нечто большее, что чувствуешь только сердцем, то, что называется благодатью.
– Владыка  по-настоящему любит народ. А люди  искреннее любят владыку, – я говорю  о. Андрею, который, стоя рядом со мной, фотографирует.
– Да, – соглашается он, и добавляет, – а разве так  не   должно быть?
– Святый боже…,  начинает петь  семинарский хор.
– Святый боже …  высокими женскими голосами  отвечает  хор Веры.
Мужские голоса  вновь  поют  вдохновенную молитву,  совершеннее и громче, чем звучало у них в первый раз.  Другой хор вторит им, и  вот ангельская песня  вырывается из храма  и летит  сквозь нас и над нами,  облетает  село, и улетает куда-то вверх.
  И в третий раз  поют семинаристы, и поют женщины, и вдруг неожиданно народ, которым  дирижирует   староста Ольга,  поет в третий раз, так мощно, так сильно, что кажется, будто сам   Святой Дух сошел, чтобы  вдохновить нас.
    Люди начинают плакать. Плачет старушка Иванова в инвалидной коляске, плачет Валентина Николаевна  и Надя. Несколько слезинок роняет  и  приехавший с  районным начальством  Афанасий Юрьевич, едкий  одеколон которого является  оправданием, почему плачу я.
  Епископ тихим, слегка дрожащим голосом произносит  запевы на молебен. Запевы величественно, по очереди, повторяют хоры. Мне кажется, что ничего прекраснее я в жизни не слышал. Так звучать может только гимны  верующих  сердец.
  Время  пробегает незаметно, молебен закончен. Епископ кропит святой водой всех присутствующих  и  храм. Семинаристы поднимают на плечи носилки с чудотворной иконой, идут к выходу. За ними следуют хоругвеносцы.  Народ расступается,  начинается крестный ход вокруг храма.  Он немного суетен. Дети под предводительством  уже  знакомой мне синеглазки  забегают вперед и  бросают цветы пред  процессией,  а телевидение и фотографы путаются под ногами, выискивая удачные ракурсы  районного начальства. Однако торжественность события сохраняется до самого конца, до тех пор,  пока все желающие не прикладываются к иконе.
    Валентина  Николаевна рассаживает гостей за столы. Естественно, самое почетное место у о. Георгия  и о. Леонида.  Каждый из присутствующих  хочет сесть к ним поближе, чтобы услышать   их возможную беседу,  а заодно оказаться и на «исторической» фотографии.  Мне не удается попасть в число избранных.  Я наблюдаю за происходящим издалека, прислонившись плечом к тому, что было когда-то  частью колокольни.   Ко мне подходит о. Андрей.
– Что  ты,  так  скромно стоишь?– спрашивает он.
– А кто есть  мы, чтобы лезть в первые ряды? – отвечаю я вопросом на вопрос.
– Все рифмуешь! – улыбается о. Андрей,– хочу тебя поздравить. Хороший праздник, удался!
– Да, удался! – соглашаюсь я.– Все счастливы.
– Нет, не все. До полного счастья семинаристам не хватает немного наличных денег. И за автобус  заплатить, мы его в прокат взяли! – застенчиво улыбаясь,  объясняет он.
– Так...– я  сильно теряюсь, – а чего-то я про это не подумал.
– А чего не  подумал? Записок много было, свечей продали несколько коробок. Деньги должны быть. Нам много не надо, только  на поддержку штанов. У семинаристов стипендии нет, такие выезды для них единственная возможность   подработать, – с извинительной интонацией  говорит  о. Андрей.
– А что, владыке тоже надо что-нибудь дать? – уточняю я.
– Немного. У него запросы маленькие, берет, сколько дадут.  Он скромный. Живет в комнате семинарского общежития. Только одна слабость, этот фотоаппарат. – О. Андрей трогает висящую  на шее камеру. – У владыки  все шкафы  заняты альбомами с фотографиями, он их сам печатает.
– Что ж, попробую  решить, – говорю я,  и отхожу в сторону.
    Вся  команда о. Лаврентия, собиравшая деньги на празднике,  сидит за столом,  и сейчас их неудобно беспокоить. Мне  вспоминается мимолетный разговор,  перед самым началом молебна,  с дачником. Интеллигентный   мужчина лет сорока  представился историком и пообещал помощь в восстановлении храма.  Какого рода помощь, не уточнил. Я ищу его взглядом и вижу, что он садится в новенький  «Мерседес».
– Можно вас на секундочку?– спрашиваю я, подойдя к нему.
– Что-то случилось?– спрашивает он, от неожиданности вздрогнув.
– Случилось. Вы мне помощь обещали! Ну вот,  деньги нужны срочно! Сколько не жалко! – говорю я,  жутко краснея.
– Ну, вы, церковники, даете! – засмеявшись, дачник  ищет по карманам, и   дает мне довольно большую сумму денег. Я благодарю  его, нахожу о. Андрея, и спрашиваю, достаточно ли.  Глянув на пачку,  он кладет  в карман, не считая, и говорит, что более чем. Я испытываю облегчение.
    Застолье продолжается недолго.  Как только Валентина Николаевна объявляет, что сейчас будет выступать коллектив современного танца, епископ встает, и, прочитав благодарственную молитву, направляется к автобусу.  Сразу начинает расходиться и районное начальство.  Появившийся  откуда-то  семинарист говорит,   что епископ хочет пообщаться  со мной.  Я иду  с неохотой:  мне,  не знаю, почему,  кажется, что денег не хватило, и  сейчас пошлют искать еще.
– Значит, так, так... – говорит  мне  епископ, стоя перед автобусом в окружении священнослужителей, – не могу  уехать, не поблагодарив тебя за проделанную работу.  Молодец! А что касается  цели приезда,  хочу сказать, что восстанавливать храм  – это дело тонкое. Для начала нужно  создать приход и написать прошение митрополиту.  С его благословления, и  под руководством о. Лаврентия, возможно,  получится. Да, получится!
– А кто будет создавать здесь приход? – ненавязчиво  осведомляюсь  я.
– Как всегда,  самый сложный вопрос, – говорит владыка,– ведь служить можно не только в храме,  подойдет любое пригодное помещение. Были бы верующие люди!  А без них, этот храм, другой храм,  разрушенный или восстановленный, все равно, что пустая  земля!
– Я думаю,  приход в Настино, судя по сегодняшнему дню, создать можно. Но  работы  предстоит много, здесь нужен  подходящий человек, и  на месте! –  произносит стоящий  по правую руку от владыки, о. Лаврентий.
– Я знаю, что мы сделаем!– обычная улыбка  о. Георгия становится шире, а в глазах появляются огоньки радости от того, что в голову пришла удачная мысль, –  в епархии открываются  экспериментальные заочные  трехлетние   курсы. Ты как? –  вопросом обращается ко мне владыка.
– Разве эти курсы помогут восстановить храм? – еще не понимая, куда гнет  епископ, в замешательстве спрашиваю я.
– Еще как помогут!– весь сияя, говорит владыка, и неожиданно, осенив меня крестным знамением, говорит: – благословляю тебя поступить на  наши курсы! Аминь!
– Для чего это мне? – спрашивая я,  ошарашенный таким «поворотом».
– Чтобы ты понял, в чем воля Божия  заключается. Что для тебя Бог уготовил?  Храм восстанавливать, или какой  другой жребий выпал в жизни? –  говорит владыка, и, хитро  блеснув глазами,  подает мне  крест для  целования. На этом мы с ним расстаемся: о. Лаврентий помогает  епископу взойти по ступенькам, и автобус  уезжает. А  я   остаюсь   стоять с открытым ртом, глядя  владыке  вслед..