Расследование.
Вроде бы относительно простое дело с чёткими свидетельскими показаниями и вполне внятными видеодоказательствами вины мужа Даши затягивалось. Мало того, расследование открывало новые факты его прежних преступлений, не имевших срока давности. С начала девяностых он, оказывается, был в одной из ОПГ и выполнял в ней роль палача. На его счету было около десятка жизней не всегда замешанных в преступную сферу. По словам Даши, часто навещавшей его в СИЗО, ему грозило пожизненное заключение.
Мужу Даши требовался адвокат. У неё денег на него не было, а я не давал. Да и не было у меня столько денег. Обращение её к бывшим подельникам супруга ничего не давало. Одни давно отошли от этих дел и не имели за собой ничего, другие любой ценой открещивались, давно прекратив общаться даже с бывшими друзьями по ОПГ. Тем более, что кое-кто из них занимал теперь относительно высокие государственные посты. Муж злился, всю злость срывая на жене, угрожая её убить, как только выйдет на свободу. Он почему-то считал, что во всех его бедах виновата жена, будто бы закладывающая его, желающая отправить его за решётку, не желающая передавать его просьбы бывшим коллегам.
Даша хоть и проходила одним из свидетелей, но знала про его преступления мало. Её даже на детектор лжи возили куда-то.
Женщина как-то призналась, что с моим появлением в её жизни ей захотелось освободиться от мужа. Слишком много бед и неприятностей было связано с ним. Ни она, ни дочери не могли вспомнить что-либо положительное в их жизни. Пожалуй, только эта квартира досталась от него. Так и то при вселении тут были одни голые стены. И всю отделку, и всю мебель добывала сама Даша, экономя на всём, вплоть до еды.
Муж Даши не стеснялся и при следователе угрожать Даше убийством. У него было просто маниакальное желание причинить ей боль. Скорее всего, это было бессилие перед сложившимися обстоятельствами. У него не складывалась защита, не было денег на адвоката и слишком много появлялось доказательств. Во всём винил жену, которая будто бы не хотела нанять хорошего защитника. А у неё, просто, не было на него средств.
Хотя муж Даши был под следствием и находился в СИЗО, кто-то начал охотиться за ней. Возможно, это были те, кто поднялся в администрацию или в депутаты. Даша всячески доказывала полное неведение в делах мужа. Но желающие убрать её, как свидетеля, видимо, не верили в это.
Первым случаем была попытка наезда на неё автомашины. Ещё зимой после очередного снегопада мчавшаяся по улице старенькая Лада вдруг свернула с проезжей части и поехала прямо на тротуар, где шла Даша. Скорее всего, водитель был не местный. Он не знал, что в этом месте между тротуаром и дорогой были невысокие столбики. К счастью Даши коммунальщики успели очистить только тротуар и дорогу, оставив столбики под снегом. Свернувшая машина наткнулась на них, перевернулась на крышу, прокатилась вверх колёсами до стены здания, задев по дороге другую прохожую. Водитель выбрался из салона и скрылся в ближайшем дворе. Всё произошло так быстро, что никто его не запомнил. Пострадавшую увезла скорая помощь, а полиция в машине узнала числящуюся в угоне. Если бы в этот момент хозяин не зашёл в ГАИ, чтобы узнать о её судьбе, скорее всего подозрения пали бы на него.
Через неделю Дашу чуть не завалило снегом, съехавшим с одной из крыш. Потом с крыши к её ногам упал кирпич. В одном из тёмных переулков сильно порезали женщину, фигурой очень похожую на Дашу. Это было уже весной. И такие случаи пошли чередой. Следователь добился для неё программы защиты свидетелей. Программу в нашей стране только начали вводить, поэтому многое было непонятным и не отработанным. Ей предложили переехать в другой город со сменой фамилии, обещали помочь в трудоустройстве. Девчонок по линии МВД пообещали отправить в молодёжные лагеря на всё лето. А пока разбирались, куда и как устроить женщину, дошла очередь и до меня. Кто-то наговорил мужу Даши, что она путается со мной, что это я её подбиваю засадить его в тюрьму. Вызвали на допрос и меня. Следователь рассказал, что вместе с Дашей её муж стал угрожать и мне. Чтобы избежать неприятности, посоветовал куда-нибудь на время уехать.
Вполне возможно, не всё было так просто, возможно, я не всё правильно понял.
Мама долгое время была в скрытой ссоре со своей сестрой, работавшей на Урале прокурором. Она не говорила о причинах ссоры, да и о ссоре не говорила. Просто, они лет 15 не общались никак. Ни мама сестре, ни сестра маме не только не писали писем, но и по телефону не общались. Вроде бы как тётя слегка зазналась, став прокурором, а мама унижаться не хотела. Со временем потеряли адреса, а сотовые телефоны появились не так уж и давно.
Года два назад вдруг зазвонил мамин сотовый. Мама в это время купалась в ванне. Она не общалась с незнакомыми людьми и на незнакомые номера не отвечала. Телефон звонил долго, поэтому я не посмотрел, кто на связи, опасаясь отключения. Женщина на той стороне спросила, правильно ли она попала, назвав фамилию, имя и отчество мамы. Я подтвердил. Тогда она представилась маминой сестрой Полиной. Мы поговорили, пока мама вышла из ванны. Первый раз сёстры проговорили больше часа. После этого их разговоры стали регулярными.
Через это общение тётя Поля узнала про нас с Дашей почти всё. Знала она и про сложности Дашиной жизни, и про её образование. С её подачи Даша попросилась под программу защиты свидетелей, а тётя Поля подсказала, куда ей податься. Возможно, с её подачи и направили Дашу в её город. А я хоть и не попадал под эту программу, поехал сам.
Даша, надо сказать, в первые отсидки мужа сумела заочно получить высшее образование в институте тяжёлой промышленности. Как раз в те времена на инженерные специальности института был хронический недобор, что и помогло ей не только поступить, но и закончить с двумя академическими отпусками. Для тех, кто не знает, этот институт готовил специалистов в большей части для военных заводов. А город, в котором жила тётя Поля, как раз имел такой завод, потому город был закрыт для иностранцев. Наверно поэтому там не было такого разгула преступности, какой был в других городах России.