Вчера ты была у меня,
Но тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня
Ты мне стала казаться женой...
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один — без жены...
(И. Бунин)
Это был дождливый вечер февраля. Промозглый воздух пах мокрой грязью.
Мне очень хотелось домой. Я с самого утра плохо себя чувствовал. Казалось, что мое тело весь день боролось с армией вирусов, и теперь ему срочно была нужна помощь. Оно проигрывало битву. Я шел по коридору театра и представлял, как разожгу дома камин, приготовлю себе глинтвейн и лягу на теплый и мягкий диван читать книгу. На журнальном столике уже неделю валялся сценарий сериала, куда меня настойчиво звали сниматься. А я так же настойчиво откладывал его прочтение. Я знал заранее, что он мне не понравится.
К моему ужасу у черного входа еще не разошлись поклонницы. Как же они мне надоели! Они делали селфи с моими коллегами по спектаклю, визжали и прыгали, от чего я сморщился и,накинув капюшон, побежал к своей машине, припаркованной на противоположной стороне улицы. У калитки я увидел её. Точнее не увидел. Потому что бежал глядя под ноги и налетел на нее, чуть не уронив.
-Ой, простите,- испугавшись, произнес я и выглянул из глубины капюшона, с которого мне на нос капала вода. Она не шелохнулась. Не испугалась. Она просто стояла и смотрела на меня. И улыбалась.
-Я совсем замерзла и промокла.
Я почувствовал, что начинаю злиться. Она стояла у калитки и мешала мне выйти. И я не понимал, как я должен был реагировать на ее слова.
-Мне жаль. Да, погода на этой неделе ужасная.
-Отвезите меня куда-нибудь, где тепло.
-Извините, но я спешу домой. Может Вам вызвать такси?
-Нет. Мне не нужно такси. Я Ждала именно Вас.
Она взяла меня за руку и повела к моей же машине.
-Вы знаете, я очень хочу домой.
-Отлично! Отвезите меня к Вам домой, - спокойно ответила она, и по ее виду я понял: она ждет, что я открою ей дверь. В ее руках я заметил вымокшую программку спектакля с моей фотографией.
-И почему же Вы не просите у меня автограф?
-Не хочу.
-Странно. Все хотят.
-Я из-за Вас сейчас умру от холода.
Я открыл ей дверь. Она села на переднее сидение. Я не хотел ее никуда везти. Но привез. К себе. По дороге до моего дома мы почти не разговаривали. Она смотрела в окно. А я на каждом красном светофоре смотрел на нее, пытаясь разглядеть в желтом свете фонарей какая она. И если она в этот момент поворачивалась, то улыбалась и тут же отворачивалась. Я думал, что нужно было бы спросить как ее зовут, но решил, что меня это не интересует. Когда мы вошли в квартиру, я помог ей снять пальто и проводил в гостиную.
-Хотите вина?
-Хочу. «Праздник, который всегда с тобой»,- прочла она на обложке и положила книгу на свои худые угловатые колени.
-Как Вас зовут? - наконец поинтересовался я.
Она подняла на меня глаза. Они оказались зеленые. - А какое имя Вам большего всего нравится?
-Какое это сейчас имеет значение?
-Ответьте же,- улыбнулась она.
Я задумался. - Маша. Наверное, Маша.
-Вы читали Элис Токлас?
-Нет, не читал.
-Мне очень понравились ее воспоминания о Гертруде Стайн. Прочтите. Хемингуэй тоже много пишет о ней.
-А какое имя нравится Вам?
-Ваше. Мне очень нравится ваше имя.
-Вам повезло, Вы знаете его.
-Вам тоже повезло. Меня зовут Маша.
-Неправда.
-Неправда. Но кому она нужна?- пожала она плечами и отпила немного вина из бокала, который я ей протянул.
В тот момент я совсем забыл, что хотел отдыхать, что уже почти заболел, что хотел разжечь камин и побыть один, вдали от всех этих назойливых поклонниц... Забыл все. Она говорила, говорила, а я слушал. И я смотрел. На ее улыбку и ее безумные, сумасшедшие зеленые глаза. И я все никак не понимал, для чего именно она тут. Зачем она сидит на моем диване, пьет мое вино, листает без спроса моего Хемингуэя. Но с каждым ее словом она становилась мне все ближе. Движения ее тонких рук и длинных пальцев были мне удивительно знакомы. К утру голос ее казался мне родным.
-Я закурю?- вдруг спросила она, потянувшись к моей пачке сигарет.
-Да, если хотите.
Я чиркнул зажигалкой. Она приблизилась, чтобы прикурить, и я поймал себя на мысли, что хочу ее поцеловать.
-Я могу сходить в душ?
-Да,- с трудом ответил я, пытаясь преодолеть неожиданность ее вопроса.
Когда она вышла из ванной в моей старой желтой футболке с вытертым до неузнаваемости рисунком, я сидел на полу перед камином и смотрел на огонь. Она села рядом и прислонила голову к моему плечу. От ее распущенных мокрых волос пахло моим шампунем.
-Я приехала в Москву, чтобы посмотреть ваш спектакль. Завтра я должна лететь в Питер, а потом в Брюссель.
-Я тоже улетаю завтра. На гастроли во Владивосток.
-Видишь, мы с тобой живем похожими жизнями,- произнесла она очень тихо, перейдя неожиданно на "ты", и вложила свою ладонь в мою. И мне наконец стало тепло.
Потом я очень часто вспоминал фразу, сказанную ей в тот вечер, о том, что больше всего на свете она любит аэропорты и самолеты. Мог ли я знать, что возненавижу эту ее любовь? До рассвета мы пролежали обнявшись у догорающего камина. Она ушла утром, пока я спал.
Мы не виделись, как мне показалось, целую вечность. Я вспоминал о ней каждый день. В самолете во Владивосток, мучаясь бессонницей, я проживал снова и снова нашу с ней ночь и понял, что так и не знаю, как ее зовут на самом деле. «Ладно, пусть будет Маша»- подумал я и усмехнулся. Иногда мне начинало казаться, что она была моим видением. Казалось, что ничего этого не было. Только с тех пор я не мог никак найти мою старую желтую футболку.
Она пришла. К театру. Рано. Перед спектаклем. Это было в мае. Я шел к служебному входу, лицо обдувал прохладный ветерок.
Она стояла с букетом ярко-желтой сирени, одетая в черное длинное платье до пола.
-Привет. Я решила подойти к тебе до спектакля. Боюсь, что после не успею.
- Привет! Ничего страшного... Пойдем ко мне в гримерную,- предложил я и открыл дверь. - Ты так надолго пропала. Я думал, что уже не увижу тебя никогда.
-Я скучала по тебе. Очень!
Она положила сирень на стол и подошла ко мне. Я снова видел ее глаза, почувствовал запах ее тела. И наконец почувствовал ее губы. Она поцеловала меня, и я словно погрузился в темноту. Все исчезло. Не было ничего, кроме нее и ее тела, которое я сжимал руками, дышал им, целовал его. Она просто снова появилась в моем мире спустя три месяца, в одном черном платье с букетом желтой сирени.
Уходя, она остановилась у двери и посмотрела на цветы.
-Их лучше поставить в воду. Иначе они умрут.
-Они уже мертвы. Их срезали.
-Да, но мы еще можем насладиться ими.
-Почему ты не можешь остаться после спектакля?- спросил я, одеваясь.
-Просто мне нужно бежать, я прилетела всего на несколько часов.
-Куда бежать?
-В Париж. Хочешь, прилетай, погуляем по Парижу.
-Прилетай, погуляем по Парижу?- переспросил я, не осознавая смысла произносимых мной слов.
- Да. Прилетай ко мне.
И она ушла. А мне остались только цветы и мое любимое имя. Не ее имя.
Той же ночью я заказал себе билет на самолет. Поселился в отеле на набережной Турнель. Напротив Нотр-Дама. На той стороне Сены, где располагается множество маленьких картинных галерей и магазинчиков для художников. Бросил свой чемодан в номере и пошел прогуляться. Было жарко и светило солнце. Я шел по набережной и поймал себя на мысли, что даже не ищу ее. Люди проходили мимо, а я все шел и шел вперед. Зашел в любимый Хемингуэем магазинчик «Шекспир и компания» и купил там книгу «Моя жизнь с Гертрудой Стайн». Вечером я поужинал в одиночестве в одном из ресторанчиков, которых в районе отеля было великое множество. Потом переоделся и вышел подышать воздухом вечернего города. Мимо меня прошли несколько пар, одетых в вечерние наряды. Они вошли в картинную галерею на улице Гран Дегре. Я последовал за ними.
Вход был свободным, со мной все здоровались, официант тут же подал мне бокал шампанского. В галерее проходил вернисаж какого-то художника. Места было мало, а людей очень много. Все они разговаривали на разных языках, пили, смеялись. Играла музыка. Я остановился у большой картины, на которой был изображен сам художник в окружении танцовщиц Мулен-Руж.
- Сергей- гений!
- Что, простите?- повернулся я к девушке, которая незаметно подкралась ко мне с бокалом вина в руках. Говорила она по-русски. Ей было лет 25 на вид, она была одета в джинсы, черную футболку, и на шее ее был повязан красный шарфик. Она странно и откровенно выбивалась из общей массы посетителей вернисажа в дорогих дизайнерских платьях и бриллиантах.
-Сергей Чепик- гений,- повторила она и улыбнулась мне. - Вы попали сюда случайно?
-Можно сказать и так.
-Эта выставка восхитительна. Вам повезло. Я пойду возьму себе еще вина.
И девушка скрылась за моей спиной так же неожиданно, как и появилась.
Я повернулся, чтобы посмотреть, куда она пошла, но вместо нее я увидел мою Машу. Она стояла в противоположном углу галереи. По ее телу струилось светло-бежевое шелковое платье на тоненьких бретельках. Она разговаривала по-французски с какой-то дамой преклонного возраста. Пока я думал, что делать, к ней подошел мужчина в костюме, ласково обнял ее за талию, а она быстро и почти незаметно поцеловала его. В этот момент рассудок мой помутнел- я не помню, куда дел свой бокал, не помню, как вышел на улицу. Помню только, как очнулся на жестких и холодных камнях ночной набережной лежа на спине. Почему в Париже на небе нет звезд? Я огляделся. Она сидела в своем вечернем платье прямо на брусчатке рядом со мной и наливала вино в фужер на тонкой ножке. Я с трудом поднялся.
-Я увидела тебя и хотела подойти поздороваться, но ты так быстро убежал, что я даже испугалась.
-А где же тот..? Твой... Ну..,- замялся я, пытаясь подобрать слова.
-Так вот почему ты убежал! Не знаю. Я оставила его в галерее, но это было минут пятнадцать назад, так что, возможно, он уже куда-нибудь с кем-нибудь уехал. С тобой случилось что-то вроде обморока. Хорошо, что ты в воду не свалился! Держи, - и она протянула мне бокал вина.
Мы сидели у самой воды и смотрели на отражения городских огней. Под утро мы вернулись в отель и провели весь следующий день вместе. Мы заказали обед в номер. Я не хотел ее отпускать от себя ни на шаг - боялся, что она снова улетит. Несколько раз ей удавалось выскользнуть из моих объятий. И тогда она, обмотавшись белой простыней, выбегала на крошечный балкончик и закуривала сигарету, а я лежал на постели и смотрел на нее. Ужинать мы поехали на Монмартр, в маленький ресторанчик со скатертями в красно-белую клетку, а потом снова занимались любовью. И так до самого моего отлета.
- Скажи, тебе не странно от того, что я не знаю до сих пор твое настоящее имя?- спросил я ее, когда мы зашли в аэропорт.
-А зачем тебе мое имя?
-Чтобы ты хоть чуть-чуть стала ближе ко мне.
-А разве не такой ты меня любишь, какая я есть?
-Я не знаю, люблю ли я тебя... А ты? Ты любишь меня?
-Я люблю. Всем сердцем люблю!
-Почему тогда ты постоянно улетаешь куда-то? Почему ты постоянно с другими мужчинами? У меня нет никакой связи с тобой, я даже не знаю, в какой стране ты окажешься завтра...
-Я сама не знаю, где я окажусь завтра. Даже сегодня вечером. А разве не в этом счастье?
Она поцеловала меня и пошла к выходу. Через четыре часа я был уже в серой и дождливой Москве. Снова спектакли, поклонницы, друзья, съемки. Женщины в моей жизни сменяли одна другую. Но ни одна из них не была похожа на нее.
Дни тянулись, а она все не приезжала. Я ждал ее когда пожелтели листья, я ждал ее с первым снегом, но даже к Рождеству она не приехала.
В марте я был с театром на гастролях в Питере. И я знал, что там она обязательно меня найдет. Я увидел ее в первом ряду во время спектакля. Она улыбалась. На ее коленях лежал букет мимозы. Мы встретились на улице, и весь вечер гуляли по городу. И я читал ей стихи.
-Знаешь, я влюбилась,- сказала она мне, когда мы пришли в отель.- Я переезжаю в Париж. Мы будем жить вместе.
-Поздравляю!- вырвалось у меня, но я чувствовал, как голова моя становится тяжелой, и к горлу подступает ком. - Переезжаешь откуда? Я даже не знаю, где ты живешь!
-Я хотела бы тебя с ней познакомить. Она восхитительная. Тебе понравится.
-С ней?- не понял я.
-Да. Ее зовут Элизабет. Она художник. Мы познакомились на ее выставке в Марселе.
Я растеряно смотрел на нее. - Зачем ты мне все это говоришь?
- Потому, что я безумно влюблена. Я не могу без нее. Но я знаю - это пройдет. Просто решила, что ты должен знать.
- А как же я? Что я для тебя? Кто я для тебя?
- Я люблю тебя! Я не разлюблю тебя никогда!
- Как ты так можешь? - произнес я, обхватив голову руками. В ушах что-то начало пульсировать, а комната поплыла в тумане. - Уходи! Уходи! Уходи!- кричал я.
Она взяла свою сумочку и вышла. А я сполз на пол и заплакал. Я рыдал, но надеялся, что вот-вот она вернется. Но она не пришла. Я выбежал на улицу и пошел по проспекту. Я хотел попросить прощения, но ее не было. И осознание собственного бессилия душило меня, а редкие прохожие косились на меня как на сумасшедшего, потому что я шел по Невскому в одних брюках и рубашке.
Больше я ее не ждал, но знал, что она когда-нибудь придет. Придет и улыбнется так, как никто и никогда кроме нее мне не улыбался.
Звонок в мою дверь раздался солнечным осенним утром три года спустя.
- Привет,- улыбнулась она. И улыбнулся я, сняв с ее плеча красный кленовый листочек.