Вышли по озеру в ночь. Решено было оставаться на воде до утра. Нерада с Камнем устроилась на носу. Альяр и Кила по очереди на корме сменили погибшего рулевого. Остальные взяли вёсла.
Хорт решил поберечь плечо, перебрался на нос и устроился рядом с Нерадой, укрыв её волчьей шкурой от ночной прохлады. Сначала они молчали, слушая равномерный плеск вёсел и журчание воды, рассекаемой носом лодьи. Потом потихоньку начался разговор. Слово за слово и Нерада сама не заметила, как стала понемногу рассказывать свои воспоминания. Она не чувствовала перед Волком вину, как перед Альяром, поэтому свободно могла поделиться с ним тем, что её тяготило.
Хорт слушал её внимательно и дополнял тем, что знал и помнил сам, сплетая в прочную цепь те трагические события двенадцатилетней давности.
Началось с того, что пятилетней княжне подарили деревянную куклу, которой позавидовала старшая сестра. Кто подарил и откуда взялась эта кукла, Нерада толком не помнила, но из-за этой куклы у девочек вспыхнула ссора. Маленькая Горислава разозлилась и стукнула Злату куклой по руке. Та заплакала и убежала. Девочки часто ссорились и дрались из-за игрушек. Старшая Злата не хотела играть с младшей сестрой и часто убегала от неё вместе с другими детьми.
«Не хочу, чтобы у меня была такая сестра. Пусть лучше кукла станет моей сестрой!» - кричала ей вслед Горислава.
- Ты хочешь, чтобы твоя сестра умерла? – спросил её человек, подаривший куклу. Горислава не запомнила его лица, зато запомнила длинные, тёмные волосы.
- Да, хочу! – капризно ответила девочка, не сознавая, насколько страшные слова она произносит, - Пусть лучше кукла будет моей сестрой.
Незнакомец с длинными волосами ответил, что нет ничего проще. Вскоре, он повёл девочку куда-то вниз, в подземелье. Они оказались в комнате, где горели светильники, стояло зеркало и были разложены странные деревянные дощечки и кожаные свитки. На столе находилось что-то, накрытое полотном.
Девочке стало страшно, но незнакомец успокоил её, сказав, что ему нужно только совсем немножко её крови и он сделает ей новую сестру, которая будет всегда с ней играть. Он надрезал запястье Гориславы и слил кровь в деревянную чашку. Руки его были холодны как лёд. Потом он велел Гориславе произнести какие-то слова, смысла которых девочка не поняла и пролепетала их, не помня себя от ужаса. Ей сделалось так жутко, что она зажмурила глаза, а когда открыла, то увидела перед собой Злату, только с очень страшными, мёртвыми глазами.
Горислава вскрикнула и отпрянула назад, зацепив покрывало на столе. Покрывало сползло и открыло, лежащую на столе другую Злату. Только у этой другой Златы глаза были закрыты, а на руке её Горислава успела заметить синяк от удара деревянной куклой.
Злата, лежащая на столе, была мёртва. Но рядом стояла другая Злата, живая и здоровая, только глаза её были пустые и не было на руке синяка.
Горислава вырвалась и с криком выбежала вон из этой комнаты. В страхе неслась она по опустевшим тёмным коридорам, кричала, звала на помощь. Но напрасно. Шум, похожий на хлопанье крыльев, скрежет и пронзительные крики наполняли терем.
В родительской опочивальне было темно и тихо, отец и мать спали. Как не будила их Горислава – они не просыпались.
Дверь распахнулась, и в опочивальню ворвался воевода арконский Врамир с факелом в руке. Лицо его было бледно и устало, одежда запачкана чем-то тёмным, блестевшим в свете факела масляным блеском.
Она попыталась объяснить ему, что отец с матерью почему-то не просыпаются, но он не стал её слушать, а закрыл за собой дубовую дверь на засов. Потом зачем-то распахнул окно, и взял на руки плачущую Гориславу.
В этот момент с ужасным грохотом дубовая дверь слетела с петель и на пороге появилась Злата с белыми пустыми глазами, вокруг неё клубилась тьма и во тьме были видны какие-то жуткие фигуры.
Врамир бросил в сторону двери факел и выпрыгнул вместе с Гориславой из окна. Окно княжеской опочивальни находилось высоко, под самой крышей, но они не упали на землю, а словно поплыли над ней. Они пролетели над площадью, потом над домами, над городскими стенами и только на берегу залива стали снижаться. Спустившись, Врамир ничком рухнул на песок, уронив Гориславу у самой кромки воды, и больше не шевелился.
К берегу причалила лодка, в которой сидел старик. Старик вышел из лодки и склонился над воеводой. Он обшарил его тело и забрал какой-то предмет. Потом закрыл павшему воину глаза, снял с него оберег в виде фигурки ворона и надел на шею девочке. Вскоре, лодка со стариком вновь отошла от берега, увозя княжну подальше от страшных событий.
- Потом Варуна дошёл на лодке до безопасного места, где отдал тебя цыганам, которые спустя год оставили тебя в Резунах. Видимо, чтобы к тому времени окончательно потерялись твои следы. Там и нашла тебя твоя бабка, которую Варуна, наверное, позаботился предупредить. Камень же он отдал нам на хранение с условием, что если ты появишься, передать его тебе и оказать всяческое содействие его возвращению в Аркону. – закончил Хорт.
- Выходит, я виновата во всём! – печально подытожила Нерада, после некоторой паузы. – И как мне теперь с этим жить?
- Ты была пятилетним ребёнком, какая твоя вина! Твой отец так боялся моего отца, что начал искать защиты у чужих чародеев, с его попущения развелась в Арконе эта нечисть.
- У правителей даже дети должны нести ответ за свои поступки, - возразила Нерада, - наши шалости и капризы стоили многих жизней. И теперь я должна всё исправить.
Хорт с сомнением покачал головой. – Я не сильно разбираюсь в магии, но должно быть тебя использовали для какого-то обряда, который помогает Нежити перебраться в наш мир. Значит, чтобы всё исправить, надо знать хотя бы что-то об этом обряде. Это, наверняка, не просто, если вообще возможно. Вряд ли в наших краях бывали такие чародеи. Кстати, поспрашивай своего Ворона – он бывал в дальних странах и, возможно, в этом что-то понимает.
- Я очень попрошу тебя ничего ему не рассказывать, – призналась Нерада, кутаясь в волчью шкуру.
- Понимаю, - ответил Хорт, - он дорог тебе. Но он имеет право знать как погиб его отец. Мне придётся это ему рассказать. Обещаю, что про твоё участие в колдовстве я упоминать не буду.
Нерада согласилась и некоторое время они плыли молча, сквозь зыбкую темноту весенней ночи. Лодка неслышно скользила по глади воды. Тишину нарушали только тихий плеск вёсел. Молчание не было тягостным, просто оба обдумывали то, что было сказано.
Нерада в отличие от Волка немного разбиралась в магии. Но бабка никогда не прибегала к навьему колдовству. Того, кто решился отрыть для Нежити ворота в Явь ждала жуткая гибель. А то, что обряд с жертвоприношением и кровью был «чёрным» девушка не сомневалась.
Чтобы разрушить чары, необходимо было разорвать связь между проводником и участниками обряда. Проводником скорее всего была кукла княжны Гориславы. Вероятно, её и надо будет уничтожить. Тогда возможно уничтожение вурдалака и возможно уничтожение её самой – задельщика.
Нерада содрогнулась – должно быть, ужасная гибель её ожидает в когтистых объятиях навий. Но слёз больше не было. Она недостойна жалости, недостойна любви, недостойна жизни. Холодная решимость овладела ей – она должна понять, что надо делать, и она пойдёт туда, в Аркону, пойдёт одна и попытается всё вернуть, пусть даже ценой собственной гибели.
– Ты ведь не владеешь Камнем? – прервав, наконец, молчание глухо спросила Нерада у Волка.
Тот усмехнулся, но ответил не сразу. – Не владею, конечно. И отец мой тоже. Но мало кто об этом догадывается. Мы не люди, а волкодлаки, сестрёнка. И мой отец – брат Борисвета по отцу, хоть и потомок Свентовита, но человек лишь наполовину. Потому Борисвет и не захотел делить с ним Аркону, потому арконцы нас и прогнали. Потому что мы, видите ли, – не люди. Но вместо нас к ним пришли НЕлюди. А это две большие разницы. Мы – дети природы, как и вы, а они – Нежить, мертвяки одним словом…
- Альяр тоже не человек? – перебила его Нерада.
- Альяр – человек, владеющий Силой, он связан с Вороном духовно, через множество поколений. Его род почитает эту птицу и поэтому пользуется её способностями, приобретает её свойства. Мы же рождаемся волкодлаками, даже если наш отец или наша мать – человек.
Они говорили тихо, но их слышали, навострившись, два внимательных и любопытных уха. Шнырь, даже грести перестал, затаив дыхание.
- Как вам удалось сохранить Камень? – снова спросила Нерада, - Упыри обладают страшной силой им ничего не стоило бы покорить и Чую.
- На самом деле упырей не так много. По - настоящему опасны только упыри-чародеи, но их очень мало. Нас, правда, тоже немного, но в схватке оборотня с упырём один на один у нежити нет шансов. Поэтому они и налетают внезапно и стаями. Но даже человек, знающий свойства огня и металла способен противостоять этим тварям. Их преимущество в том, что их нельзя до конца уничтожить, можно только отправить в Навь, но если они найдут дорогу в наш мир, то будут постоянно возвращаться.
- Должно быть про эти Врата говорил Альяр? Что Алатырь – ключ. Кстати, а кто их тогда открыл?
- Они пытались их открыть, возможно с помощью твоей сестры или ещё кого-то, но Врамир и волхв Свентовита им помешали. Это не такие Врата, не ворота в нашем понимании, которые в состоянии открыты – закрыты. Пока Алатырь на месте – они закрыты, а когда его нет – чародеи могут протаскивать сквозь Врата всякую нечисть из Нави. Алатырь не ключ, он, скорее страж, – сказал Хорт, устраиваясь поудобнее.
- И вы никогда не пытались захватить Аркону? Восстановить справедливость? Вернуть Камень?
Хорт презрительно фыркнул.
- Кому вернуть? Жители Арконы нас прогнали, как собак! Ради них мы должны были положить не одну сотню верных лютоборов и братьев - волколаков? Арконцы получили то, что заслужили. Они захотели получить с помощью магии то, что другие зарабатывают трудом. Да и сейчас в Арконе правят те, которых всё устраивает. Вурдалаки оказались бы бессильны, но им позволили, им помогли, с ними – договорились. Ты думаешь, почему твой отец не использовал Камень, ведь он владел его Силой? – Волк ненадолго замолчал, но не дождался ответа, - Потому что его убили люди, и его жену тоже. Они же убили волхва и смертельно ранили Врамира, который не позволил им захватить Алатырь. И люди эти живы и по сей день здравствуют. Но тебе мы обязаны помочь, ибо ты – законная властительница Арконы. Мы дали слово и сдержим его.
- Зачем упырям нужен Камень? Они же не могут использовать его против людей? – опять спросила Нерада.
- Не знаю, - мрачно ответил Хорт, - Может быть им нужен Камень, чтоб в страхе всех держать. Потом они посылают за Камнем тех, кто им мешает, кого они боятся. – Хорт внезапно замолчал, потом продолжил, - Одно я знаю точно - беды и несчастья Арконы не оттого, что Камня в храме нет, а оттого, что святыни поруганы, оттого что совести у людей не осталось и вера потеряна. От того, что власти законной нет в городе. От колдовства чёрного их напасти и горести. А всё на нас сваливают, винят во всём, людей обманывают. Надо же придумать себе оправдание.
Понемногу рассвело, подул свежий ветер. Но Хорт, казалось, не чувствовал ни холода ни усталости. Он сидел рядом с Нерадой, могучий, уверенный, словно каменный монолит. От него пахло зверем. Простая льняная рубаха обтягивала его мощные руки и плечи. Поверх рубахи была надета грубая шерстяная безрукавка. Руки по локоть были затянуты в кожаные наручья с серебряными вставками. Таким же был и пояс.
Хорт был тремя годами старше Альяра, ростом пониже, но шире в плечах и более коренастый. Черты его лица были грубоваты, но в целом приятны и не лишены благородства. Длинные прямые тёмные волосы на затылке были скреплены кожаным ремешком. Глубоко посаженные зеленоватые глаза, крупный нос, высокие скулы, короткая чёрная борода – всё это создавало облик человека властного, обладающего сильной волей и незаурядным умом.
Нерада как-то сразу почувствовала к нему расположение и видела удачу в том, что он оказался рядом в такой непростой момент. Остаться наедине со своими внезапно нахлынувшими воспоминаниями было для неё равносильно безумию, поделиться ими с Альяром – равносильно гибели. Укутавшись в волчью шкуру, Нерада свернулась калачиком на носу лодки и задремала.
Альяр, сидя на корме, сперва провалился в сон, но ненадолго, жгучее чувство обиды разбудило его и больше уже не давало уснуть. Он сменил на руле Килу, который немедленно растянулся на досках и захрапел. Лодка шла не спеша по озёрам, иногда ускоряясь на протоках, мерно скрипели в уключинах вёсла. Альяр видел на носу лодки, прямо перед собой, силуэты Нерады и Хорта и ощущал ревность и досаду.
«Ишь, чего возомнил, - язвил он себя, - так тебе и надо, знай своё место, холоп. Твоё дело служить господам и отвечать, когда спросят, а не высовываться. Это в Гимерии тебе цены не было, а здесь ты так себе, не пришей кобыле хвост».
Альяр скрипнул от злости зубами. Его разочаровало поведение Нерады в котором он усматривал обычную княжескую спесь.
«Надо же, королевна, - думал он, - пока была девочкой из леса – на шею вешалась, как узнала, что высокородная – глядеть не хочет. Не положено ей, видите ли, по статусу».
И ещё одна дума гвоздила его - слова Хорта про упырей арконских. Гинда, ясное дело - упырь упырём, но Злата. Альяр вспоминал их последнюю встречу, её тусклые неживые глаза и томный голос, сочные губы и затхлый вкус поцелуя. Всё это не вязалось в его голове. Что она хотела от него? Неужто близости? Альяру стало не по себе, он вытер губы рукой, словно пытаясь стереть саму память о поцелуе. Потом нащупал на груди вороний оберег - вот обо что обожглась тогда Злата, догадался он. Сомнений не было, он побывал в объятиях Нежити и сам едва не стал упырём.
Небо на востоке стало светлеть, и у горизонта протянулась красная нитка зари, которая вскоре погасла в тучах. Начинал накрапывать дождик. К полудню, когда добрались до Лисьего носа, дождь полил как из ведра. Лисий нос представлял собой длинный выступ суши, на котором располагался рыбацкий посёлок и пристань. К пристани время от времени причаливали суда, всё больше урманские торговые или дракары, реже – лодки с запада.
Здесь, в этом местечке решено было дождаться князя Люта с дружиной и лодьями. Хорт облюбовал для себя и своих дружинников каменный дом на погосте, вместе с ним поселилась и Нерада, с ней увязался Бажен. Альяр ещё надеялся, что она подойдёт к нему, что-нибудь объяснит, но она прятала от него глаза, явно избегая встречи.
Альяр с остальными ватажниками предпочёл ветхую лачугу неподалёку от пристани, всё убранство которой составляла печь да несколько деревянных чурбаков.
- Слышь, Ворон, давай, чтоб без выкрутасов, – предупредил Альяра Хорт.
- А то что? – огрызнулся Альяр.
Хорт ничего не ответил, только бросил на него выразительный взгляд исподлобья. Альяр, несмотря ни на что, чувствовал к Хорту расположение, и возможно рад был бы считать его в числе своих друзей, но обстоятельства складывались так, что им приходилось быть если не противниками, то соперниками.
В тот же вечер Шнырь отправился на поиски женщин в расчете на ласку, а Кила приволок откуда-то бочонок браги. Альяру казалось, будто в груди у него застряла большая заноза, обида на Нераду застила ему всё, но где-то на заднем плане маячила ещё одна дума, которую он никак пока не мог осмыслить. Что-то не нравилось ему, не сходилось в этой истории с княжной и Камнем, и это тревожило, не давало покоя.
Кила протянул ему ковш, наполненный брагой, предварительно сделав несколько глотков. Альяр, пребывая в задумчивости, осушил ковш до дна. Кила наполнил ковш снова и так, довольно скоро, в бочонке поубавилась половина.
Вернулся Шнырь утомлённый бесплодными поисками сговорчивых женщин, проклиная Лисий нос, как убогую дыру, лишённую простых плотских радостей. Он тоже присоединился к употреблению содержимого бочонка. От выпитой браги Шнырь и Кила вскоре размякли и пребывали в том благодушном настроении, которое бывает у людей уставших и заслуживших отдых после хорошо сделанной работы.
У Альяра хоть и шумело в голове, но облегчения он не чувствовал, напротив, обида и злость, которые мутной осадочной горечью плескались где-то на дне души теперь стали закипать, подниматься вверх и, наконец, полезли наружу. Он резко обернулся, услышав за спиной осторожный скрип двери, и почувствовал, как его повело в сторону.
На пороге хижины стояла Нерада, она держала в руках Врамиров оберег. Она кивнула головой в знак приветствия ватажникам и хотела что-то сказать, но Альяр перебил её.
- И что её светлости угодно? – с деланным подобострастием спросил он, - За какие это заслуги мы удостоились такой чести?
- Я поговорить с тобой хотела, – произнесла она, запинаясь, не смея поднять на него глаза.
- А-а! Поговорить? – Альяр возможно был бы и рад примириться, но накопившаяся в нём желчь, подгоняемая брагой, выплеснулась через край, - Поговорить? - повторил он с издёвкой,- Великая княжна хочет поговорить с холопом?
- Эй, перестань, какая муха тебя укусила? – воскликнул Кила.
- Молчи, не лезь! – Альяр сжал кулаки, желваки заходили у него на скулах, - Не пристало княжне со всяким сбродом водиться! Волки ещё рассердятся. Так я говорю?
Нерада взглянула на него своими полными слёз глазами. Альяра обожгло стыдом от этого взгляда, но ему было больно и хотелось, чтобы она тоже почувствовала эту боль. Княжна закрыла лицо руками, отвернулась и выбежала прочь из избушки.
- Пусть убирается к своим оборотням! - вдогонку ей крикнул он.
Повисла тяжёлая, гнетущая тишина. Альяр опустился на деревянный чурбак и обхватил руками голову. Шнырь и Кила, ставшие невольными свидетелем этой сцены чувствовали себя не в своей тарелке. Наконец, Шнырь произнёс – Ну и дурак ты, ватаман! – он сплюнул на земляной пол.
- Я смотрю, ты сильно поумнел, – вскинулся Альяр.
- Я – поумнел! – нагло ответил Шнырь.
Они вскочили, готовые броситься один на другого.
Между ними встрял Кила, - Хорош, парни! Хватит! – Несколько минут он сдерживал натиск обоих, пока они, рыча от ярости лезли друг на дружку. Впрочем, сдвинуть такую глыбу даже им обоим оказалось не по силам.
– Кончайте, братцы! – рявкнул на них Кила.
– А что он такое говорит? – тяжело дыша произнёс Шнырь, - Он же не знает ничего!
- Чего это я не знаю? – к Альяру тоже вернулся дар речи. – Что она нос задрала, когда княжной оказалась?
- Да причём тут это? Это из-за вины всё! Она же вину свою перед тобой чувствует! Она прощения хотела попросить! Я слышал как на лодке, они с Хортом толковали, про какой-то обряд, про кровь… Я не понял толком. Она кровь свою дала, чтобы сестру извести. В общем, из-за неё вся эта канитель с Камнем случилась.
- Так, стой. Вот с этого места поподробнее…
Шнырь, одним махом выдул ковш браги, и рассказал, как мог всё, что слышал ночью на лодке. И вдруг Альяр внезапно понял, что навьям нужен был не только Камень, им нужна была и сама Нерада. Изничтожить Свентовитов род – вот их цель.
Его пробрала оторопь – за ними следили с самого начала, с самого начала знали каждый их шаг. В голове его плавал хмель, и мысли были скользкие, расползались, как тараканы по щелям. Вспомнилась свита, которую Шнырь отдал Нераде. Верно, была на ней пуговица. Он ещё обозвал Шныря щёголем из-за этой пуговицы. Куда она делась? Или Хорт ему зубы заговаривал, а сам и навёл упырей? Подставил своих людей? Нет, не похоже.
Альяр опрокинул в себя ещё ковшик браги.
- Эй, с тебя хватит! – одёрнул его Шнырь, - И так шальной!
Альяр ничего не ответил, вытер губы, обвёл всех тяжёлым взглядом и, покачиваясь, вышел из избушки. Кила и Шнырь переглянулись. – Пойду и я тоже, мало ли что, – тихо произнёс Кила вставая.
Каменный дом, где разместился Хорт со своей дружиной располагался на другом конце посёлка, ближе к лесу, на вершине холма. Дождь перестал и с моря задувал леденящий ветер. Альяр миновал пристань, потом заплутал в наступающих сумерках, свернул с тропинки, продираясь через заросли, вскарабкался по круче и вышел к задней его стене. Он обогнул здание вдоль стены и остановился в нерешительности у высокого крыльца.
Альяр уже намеревался подняться по ступеням, но тут услышал сверху, на крыльце знакомые голоса – это были Хорт и Нерада. Альяр притаился под крыльцом, словно почувствовав, что его появление будет сейчас не к месту. Они стояли так близко, что Альяру было прекрасно слышно каждое слово из их разговора.
- Я не прошу твоего ответа сейчас, - голос Хорта казался спокойным, - но подумай сама, как ты собираешься вернуть себе престол? Скажешь – вот она я, явилась – не запылилась? В этой развесёлой компании, с человеком, отца которого считают в Арконе предателем? С тобой просто не станут разговаривать. Подумай, мы могли бы объединить наши государства в одну великую державу.
- Думаешь, явиться на лютоборских копьях будет лучше? И вообще, мне не кажется правильным, когда в основе родственных отношений лежат государственные интересы, – осторожно возразила Нерада.
- Вот именно, ничего личного – только государственные интересы. Мы должны думать о своих народах, Горислава, а не о чувствах. Я всё понимаю, что ты не можешь так сразу… - он запнулся, подбирая слова, - так сразу принять решение. Но я прошу всего лишь подумать.
- Но ты же знаешь, что...мне бы не хотелось... - Нерада замялась.
- Кому-то придётся пострадать? – продолжил за неё Хорт. – Это не суть важно. Мы, волкодлаки, немного звери и не столь щепетильны, как люди.
Нерада молчала. У Альяра прыгнуло сердце, ему казалось, что земля уходит у него из-под ног.
- Дай мне твою руку,- услышал он голос Хорта.
- Нет, Хорт, нет, это дорогая вещь, я так не могу, - заупрямилась девушка.
Альяр чувствовал, что ещё немного и он не выдержит, выйдет из своего укрытия и собственными руками задушит этого оборотня.
- Ты княжна и достойна такого подарка. Пора привыкать к красивым вещам. Потом, не забывай, что мы всё-таки родичи, и я имею полное право тебя одарить.
- Хорошо, я подумаю. – согласилась Нерада со вздохом, - Пойдём в дом, а то холодно стало.
На крыльце скрипнула, отворяясь, и снова затворилась дверь. Альяр стоял некоторое время, словно оглушённый, осознавая, что ничего уже не воротишь. Его решимость что-либо разузнать про обряд, совершённый над княжной пропала.
«Какого лешего мне всё это надо? Пусть сами разбираются. Надо же, как быстро она нашла ему замену, а ещё плакала. Слёзы-то фальшивыми оказались. Вот и жених сыскался с княжеством и с войском...» - он махнул рукой и, шатаясь, побрёл через двор к воротам, где горел костёр и грелись возле огня сторожа.
- Эй, ты чего здесь бродишь? – окликнули его у костра.
- Не твоё дело! – грубо отвечал Альяр.
Сидевший у огня воин встал, приблизился к Альяру и, разглядев его, усмехнулся, – А, это ты, Ворон? Что ты здесь позабыл? Иди, иди, проспись лучше!
- Каждая собака будет указывать мне, что делать? – внутри него снова закипела злоба. Он искал повода для драки, чтобы унять жгучую душевную боль. Наверное, драка бы и состоялась, если б из темноты не вынырнул Кила.
- А, вот ты где? – он взял Альяра под руку, намереваясь увести. – Пойдём отсюда.
- Скажи ему, чтоб за языком следил, а то терпежа не станет, – с напускной важностью произнёс стражник.
Альяр попытался вырваться и что-то ответить, но Кила держал его крепко и настойчиво тащил в сторону от княжьего погоста, - Пойдём уже, скаженный! Слышь, брат, не обижайся, он сегодня малость не в себе, - добавил он, обращаясь к стражнику.
- Да, вижу, - согласился тот и добавил уже миролюбиво, - С кем не бывает.
Они спустились с горки, Кила предусмотрительно держал Альяра за плечо.
- Отцепись же ты от меня, наконец! Что ты за мной ходишь? Что я, маленький что ли? – Альяр скинул руку товарища. Кила ничего не ответил, отпустил его, но продолжал идти рядом по тропке.
- Всё, уходите все, идите, куда хотите, в Аркону, к лешему, к водяному, к хрену лысому! - воскликнул Альяр в сердцах, размахивая руками, - И Шнырю скажи, пусть уходит! Все пусть расходятся! Всё, хватит! Надоело всё! Дело сделали, Камень достали, княжну нашли. Всем спасибо – все свободны. Не ходи за мной, я один хочу побыть.
Альяр зашагал к морю, а Кила постоял какое-то время, провожая его взглядом, хотел было пойти за ним, но потом передумал и направился в сторону своей лачуги.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/10/07/1563