«Находчивый студент писал лекции прямо в
шпаргалки»
Шапиро А.И. - учитель физики
Выпускном классе у нас появился новый предмет - обществоведение. И уже первые уроки повергли всех в шок Не успев поздороваться и сесть за стол, наш новый преподаватель Вашнев, попросил открыть чистые общие тетради и принялся буквально под диктовку давать новый материал. Он предупредил, что все записанное, а это то, что он будет диктовать, нужно на самоподготовке выучить наизусть, или на худой конец близко к тексту. Проверку выполнения домашнего задания он, как и подполковник Мишин, старший преподаватель истории и обществоведения, тоже проводил путем массового опроса, одновременно вызывая несколько человек. Они вертикальными линиями делили классную доску на 8-9 узких полос, на которых каждый должен был в течение 15-20 минут написать ответ на полученный вопрос.
Один человек в это время отвечал у стола. Таким образом на каждом уроке получала оценки почти половина всего взвода. При этом такие основные формулировки, как определение понятия «Коммунизм», Вашнев проверял постоянно и крайне желательно действительно было знать его наизусть.
Помимо обществоведения нам приходилось ежедневно учить слова и тексты (обычно в объеме одной страницы) по английскому языку, и военному переводу. Их знание тоже проверяли на каждом уроке у всех сразу.
На физике и математике регулярно практиковались контрольные и летучки, которые требовали знания формул, определений и справочных величин. Помочь себе в такой ситуации мы могли лишь совершенствуя и до того хорошо отлаженную систему списывания.
Как и в любом деле, здесь тоже существовали, у каждого свои, многообразные приемы и способы. Главное было в том, чтобы не только успеть изготовить шпоры, а еще суметь ими незаметно воспользоваться. То есть быстро найти в них нужные данные, формулу, или определение. И сделать это нужно было, как правило, под зорким оком опытного преподавателя.
Кстати, некоторые учителя негативно воспринимая использование шпаргалок в целом, одобрительно относились к их изготовлению, так как считали, что подбор и оформление нужных данных способствуют лучшему запоминанию материала, в отличие скажем от простого чтения. К выпускному классу я пришел к выводу, что для подготовки к экзаменам в выпускных классах желательно составить краткий конспект ответов на экзаменационные билеты, если их удавалось достать, или на вопросы программы. После этого за оставшееся время (а на подготовку к экзаменам нам обычно давали от трех, а бывало даже и до пяти дней) я успевал проштудировать конспект два, а иногда даже три раза, при этом проверяя свою память и уточняя то, что все-таки не успел усвоить. При этом оставалась еще и возможность подстраховаться, прихватив с собой на экзамен отдельные листки этого конспекта, с ответами на особо сложные вопросы из билетов. Их можно всегда было засунуть под гимнастерку на груди, или за поясной ремень. В общей сложности за все годы обучения по моим скромным подсчетам мне пришлось сдать около 80 экзаменов (в СВУ, училище связи и академии) и, как правило, на любом экзамене появлялась возможность оказаться вне поля зрения экзаменаторов, быстро достать из-за пазухи листки и уточнить что-то, что вылетело из памяти.
Для того чтобы подготовить целевые шпоры, то есть шпоры с полным ответом на вопросы конкретных билетов, необходимо было каким-то образом получить их список. Это в каждом случае удавалось сделать по-разному. Иногда перечень вопросов по билетам давали сами преподаватели. Иногда, если наш взвод сдавал экзамен по какому-то предмету не первым, мы просили ребят из сдававшего перед нами взвода, выходя после экзамена из класса, записывать свои вопросы и номера билетов, составляя таким образом нужный список.
Без ложной скромности скажу, что в деле списывания мне удалось достигнуть за 7 лет довольно больших успехов. Я не только никогда не попадался, но и отточил мастерство до такой степени, что пользовался шпорами во всех условиях обстановки, по всем необходимым предметам.
Мне удавалось списывать почти на глазах преподавателя, стоя к нему спиной, например, у доски. Для этого я научился хорошо пользоваться боковым зрением и слухом. Написанная микроскопическим почерком шпора помещалась в ладони. И в случае опасности немедленно убиралась в щель образованную складкой поясного ремня возле бляхи. Все было продумано и если бы каким-то образом учитель увидев, что я списываю, потребовал бы показать руки или снять поясной ремень, шпаргалку обнаружить не удалось бы. Она оказалась бы тут же надежно зажатой в складках поясного ремня. Для этого нужно было просто держать его рукой в том месте возле бляхи, где лежала шпора. А случаи, когда кто-то из преподавателей ловил ребят на списывании у доски, бывали и не раз.
В выпускном классе нам выдавали гимнастерки в которых на груди были застегивающиеся на одну пуговицу накладные клапаны карманов, предназначенных для хранения личных документов: ученического билета суворовца и комсомольского билета . При желании эти карманы тоже удавалось использовать в качестве удобного тайника для шпаргалок.
Тогда многие наши преподаватели отрицательно относились к «шпаргальщикам», клеймили их позором, обвиняя в нечестности, называя лентяями и бездельниками, не желающими учиться, сурово их преследовали и наказывали.
Мы же наоборот особых угрызений совести не испытывали, так как оправдание этому было очевидным – во-первых, как нам казалось, просто невозможно физически изучить такое огромное количество материла, ежедневно в совокупности задаваемое по всем предметам. Каждый преподаватель видимо полагал, что задания на самоподготовку задает только он, его предмет самый важный. И уж никто и никогда не интересовался, сколько всего нам приходиться учить на самоподготовке и можно ли успеть выучить все это даже при самом оптимальном использовании времени.
Во-вторых, целесообразность заучивания наизусть множества формул, формулировок и значений, скорее справочного характера, казалась более чем сомнительной. Тем более что в то время в стране обсуждалась на все лады неразумность и вредность зазубривания множества информации, которую всегда можно уточнить в справочнике. Причем многие учителя в целом были согласны с этим веянием, и придерживались мнения, что главное – научить суворовца творчески мыслить, но продолжали тем не менее требовать свое. Даже наиболее продвинутый в этом смысле Анатолий Израилевич Шапиро, учитель физики, больше всех призывавший учиться думать, а не зубрить, тем не менее, не разрешал пользоваться справочниками и уточнять формулы при выполнении контрольных, все же считая, что все их нужно знать наизусть. Впрочем, это было и понятно: играть по отдельным правилам в отдельно взятом учебном заведении, а тем более, классе было невозможно.
У каждого преподавателя была свои метода проведения опросов и контрольных. Кто-то проводил контрольную, не вставая со своего места, за учительским столом, Кто-то прохаживался по классу, стараясь делать эту бесшумно. И если в первом случае можно было, сидя на втором или третьем ряду уже списывать почти открыто, накрывая шпаргалку учебником или тетрадью, лежащими на столе, то во втором случае для списывания необходимы было быть крайне осторожным и внимательным. Так как те из ребят, кто забывался и терял бдительность, упускал из вида преподавателя, попадался. Результат был естественно неизменен – два балла.
Бывали случаи, когда кто-то из ребят забывал убрать шпаргалку или засовывал ее недостаточно далеко и после сдачи контрольной работы она выпадала из бокового брючного кармана или из-под листка с контрольной.
В целом же, приобретенные в училище навыки списывания сослужили мне очень большую службу в дальнейшем: в высшем военном училище и в военной академии. В условиях постоянного недостатка времени это мое мастерство давало возможность не утомлять себя тупым зазубриванием формулировок, справочных данных и формул, а вникать и постигать главное. И как показал впоследствии опыт службы в войсках, в том числе и в сложных боевых условиях, как раз более важным всегда было знать, где найти необходимые сведения, в каком документе: справочнике, или пособии, как и где его раздобыть.
На фото- 3 взвод 1 роты в 1963-1964 гг. (5 класс)