Миниатюры. В поиске здравомыслия

   
    ГОЛУБИНАЯ ПРЕДАННОСТЬ

    Во дворе возле дома, где я живу, был когда-то огромный совхозный фруктовый сад. А сейчас на этом месте, где в перемешку с разнопородными лиственными деревьями доживает свой век полдюжины одичавших плодоносящих яблонь. А еще, кроме того, во дворе две площадки-спортивная и детская, тенисный стол, беседка...
    И вот как-то солнечным летним днем я присел во дворе на скамейку с растущими не в далеке липой и ясенем. Подошла пожилая, лет семидесяти, женщина. Примостилась. И вытащив из сумки батон белого хлеба, стала его крошть. Тут же, в несколько секунд, возле нее образовалось голубиное столпотворение, а в след за тем прилетели и воробьи.
    Чуть в стороне от шустро расклевывающей хлеб птичьей ватаги сиротливо и одиноко стоял голубь с привязанной к лапе длинной полутораметровой гибкой и тонкой электропроводкой.
    -Ну-ка иди сюда, ко мне,- строго сказала женщина. Привстала и взяла голубя на руки.
    К моему удивлению, он ничуть не испугался, не отпрянул, а покорно и доверчиво прижался к ее коленям.
    -Какой же это сукин сын тебя повязал,-сказала женщина и начала распутывать петлю.
    Но узел е поддавался.
    Я проянул ей перочиный нож.
    Освободив голубя от пут, женщина бережно опустила его на землю. Однако он, будто в знак благодарности, и полшага не сделал в сторону своих пирующих собратьев.
    -Голубя этого кто-то, видимо, намеревался употребить в пищу, - высказал я предположение.
    -Вполне возможно,- согласилась женщина. И прибавил с пессимистично-горькой усмешкой:-Каких только живодеров нет на нашем белом свете.


ВЕЩИЕ СЛОВА

    Моей дочер Ольге в январе 2018 года исполнилось 46 лет. У нее две дочери Олена (Оликуша) 26 лет, а Лизе без нескольких месяцев 8.
    Ольга внешне пхожа на мою мать, у нее черные вьющиеся волосы, она выше среднего роста. И так же хороша лицом.
    А на днях она приснилась мне десятилетней девочкой. Будто я сижу за столом, она стоит рядом, глубоко вздыхает и дует мне прямо в лицо. Я спрашиваю, зачем ты это делаешь? Она отвечает, что от ее дыхания пропадут все мои болезни. Ну что ж, спасибо! Да будут твои сова вещими!

    НЕ ВЫШЛИ ИМЕНЕМ-ФАМИЛИЕЙ

    Первыми космонавтами по представлению академика Королева могли стать военные летчики Нелюбов и Титов. Но Хрущев забраковал обоих. В первом ему не понравилась фамилия. "Был бы он Любов, тогда другое дело", сказал первый секретарь ЦК. А у Титова его насторожило имя - Герман. "Он что,-спросил,-обрусевший немец, что ли?"
    Хорошо хоть, что ни сам он не знал и ни кто из помощников ему не подсказал, что фамилию Гагарины носили русские князья, один из которых был государственным деятелем, премьер-министром и Председателем Государственного Совета, а другой - в    роду не без урода - прославился по-черному тем, что присвоил себе несметные богатства и был за это казнен Петром I.

    А БОРИС-ТО ВСЕ-ТАКИ ОКАЗАЛСЯ ПРАВ

    Я понял, почему Борис Николаевич Ельцин сделал Путина своим приемником. Потому что когда на мэра Петербурга Собчака после поражения на выборах было заведено уголовное дело, и он тяжело заболел, Путин тайно вывез его на самолете во Францию.
    Технически или, может быть, правильнее сказать, практически, осуществить такого рода операцию ему было несложно - в то время он возглавлял Федеральную спецслужбу России. Но поступил он так ни с кем не посоветовавшись, и подобная "самодеятельность" могла стоить ему карьеры. А Ельцин, напротив, увидел в этом поступке рыцарскую доблесть и благородство. Ельцин, что бы там ни говорили о нем, был проницателен и дальнозорок. Он понял: человек, способный на такой рискованно-дерзкий поступок, не предаст друга за тридцать сребреников. Такого склада люди умеют быть благодарными.
    Разумеется, Путин достоин уважения не только за то, что выручил своего бывшего шефа ( продолжительное время работал заместителем мэра Петербурга по международным связям), но и потому, что стабилизировал Чечню, не реанимировал большевитские порядки, то есть все осталось, как при дедушке: бесцензурная печать, рыночные отношения, свобода слова ( достаточно сослаться хотя бы на "Эхо Москвы" и просоветские газеты), наполнение магазинов и рынков импортными товарами, беспрепятственный выезд за рубеж и т.д. и т.п.
    Разочаровался я в Путине только после того, как он пошел на третий президентский срок. Неужели, думал я, не навластвовался за восемь лет руководством страной и четырех лет премьерства?
    Однако в марте две тысячи четырнадцатого года мое отношение к Путину диаметрально переменилось после присоединения Крыма к России. Это случилось не только из-за моего ура-патриотизма, а потому, главным образом, что этот прекрасный южный причерноморский и приазовский край был несколько веков назад завоеван нашими предками и служил военно-морской базой, за которую после развала СССР Россия вынуждена была платить Украине баснословную дань. И вот по этому я решил подарить Путину свою книгу "Жалость" с таким автографом.
        "Президенту России В.В.ПУТИНУ.
         Восхищен Вашим политическим здравомыслием, волей, бесстрашием, с чем,
         конечно же, связана постсоветская социально-экономическая стабильность,
         а так же блистательные победы на Кавказе, в Крыму, в спорте.
         Спасибо!
         Михаил БРОДИН,
         член Союза писателей
         и Союза журналистов России.
         Март 2014 года. Москва".

   

    ПО-ПРЕЖНЕМУ ЖИВ

    Великий английский драматург Бернард Шоу заметил как-то с юморной печалью:
    -На протяжении многих лет лечащие меня врачи настоятельно рекомендавали прекратить вегетерианскую диету. Иначе, утверждали они, она преждевременно сведет меня в могилу... К сожалению, все эти врачи уже умерли, а я по-прежнему жив...
    И между прочим он, Бернард Шоу, прожил 94 года и умер не от болезни, а из-за несчаснтого случая - упал в своем саду со стремянки.

    АНЕКДОТЫ О НАШЕМ ПРОШЛОМ И НЫНЕШНЕМ
               
                ...

    Шестилетняя девочка спросила:
    -Мам, ты почему вышла замуж за моего папу?
    -Хороший вопрос,-улыбнулась мать.-Потому что он красивый, добрый и умный.
    -Самый-самый?
    -По крайней мере для нас с тобой-да!
    -А почему тогда воспитательница в саду сказала, что лучше всех на свете товарищ Сталин?
    Мать отвернулась, чтобы скрыть неловкость. И не ответила.

                ...

    На уроке физкультуры преподаватель спросил у старшеклассника Игоря Кузнецова, откуда у него такой роскошный лиловый фингал под глазом?
    -С Игнатом Ковальчуком подрался,-Игорь кивнул в сторону дюжего парня.
    -Из-за чего?
    -Заметил при нем в шутку: Скоро, мол, хохлов, среднеазиатских чучмеков и кавказцев будет в нашем интернате больше, чем русских... А он завелся. Пятую часть планеты захапали вы, кацапы оголтелые, и все вам мало, сказал. А я ему в ответ-дурак!.. Ну и сцепились.
    -Н-да,- раздумчиво произнес физрук.-Оба, вижу, хороши. Два сапога пара.

                ...

    Пожилые интеллигентные супруги серьезно повздорили между собой. Поводом послужило нежелание мужа участвовать в предстоящей выборной кампании.
    -По-моему, после того, как Владимир Вольфович прислал нам денежный перевод твой демарш будет выглядеть бестактно,- укоризненно заметила жена сидящему у телевизора мужу.
    -Абсолютная несуразица,- хмуро отозвался муж. Выключил экран. И после короткой паузы прибавил:- Жириновский презентовал нам ту тыщу накануне выборов в Госдуму. И мы за него проголосовали. Главный же кандидат, баллатирующийся на третий президентский срок, и рублем не раскошелился ради своих неизменных выборщиков-пенсионеров.
    -Ну как знаешь, а я пойду и проголосую. Без тебя,-огорченно сказала жена. И направилась в другую комнату-переодеваться.
    -Не забудь на участке заглянуть в буфет. Надо отдать им должное: пироги с грибами у них превосходные,-миролюбиво в след жене проговорил муж. И снова включил телевизор.


     ВОПРЕКИ ЖЕСТОКОСТИ И ВСЕВЛАСТЬЯ

    Появившиеся в первой четверти двадцатого века устойчвые слухи о том, будто
Сталин страдает тяжелой формой психичского расстройства, были отнюдь не кощунственным наветом. Диагноз "прогрессируящая тирания" после глубокого обследования в 1927 году установил известный российский невролог В. М. Бехтрев.
    О достоверности медицинского заключения, кроме того, свидетельствовали проходившие в стране, инспирированные лично вождем, огульно-массовые репрессии. Орестовывались бывшие дворяне, офицеры, предприниматели, священнослужители, интеллигенты, самодостаточные ремесленники, зажиточные крестьяне... Перестраивались в подсобные помещения, а то и вовсе рушились, церкви, мечети, молебные дома. И даже делегаты семнадцатого съезда ВКП(б), отказавшиеся проголосовать за переизбрание генсека, подверглись мстительно-жестокому наказанию.
    Подобные патологические черезвычайные акции насторожили самых преданных тогдашних соратников и вызвали у них тревожные сомненья: не впал ли Коба в безумие?
    А между тем создание первой фазы казарменного коммунизма успешно и неуклонно продолжалось. Миллионы заключенных, строющих заводы, электростанции, каналы, добывающие кустарно в рудниках, шахтах, лесоповалах металл, уголь, древесину, от непосильного рабского труда, холода, голода и болезней, превращались в бросовый лагерный пепел. Подвергалась идейному разгрому буржуазная генетика и кибернетика. Омертвлялись промышленными и ядерными отходами климатически-благодатные земли. Оскудевали урожаи злаков, овощей, фруктов...
    Крупный госсударственный деятель, премьер-министр англии, нобелевский лауреат Уинстон Черчилль иронически-горько по этому поводу заметил:"Я думал, что умру от старости. Но когда Россия, кормившая хлебом Европу, стала покупать зерно, я понял, что умру от смеха."
    В одном ряду с приведенными выше негативно-разительными примерами находится за гранью здравого смысла и деятельность Верховного главнокомандующего накануне и в период Второй мировой войны. Уничтожение с применением изощренных пыток выдающихся полководцев. Содержание в тюремных шарашках талантливых конструкторов, изобретателей, инженеров и высококлассных рабочих. Вероломный пакт Молотова-Риббентропа о содружестве с нацистской Германией. Варварская депортация чеченцев, ингушей, поволжских немцев, калмыков, крымских татар. Дилетански-нелепые директивные диспозиции для командующих фронтами... Все это напрямую связано с оккупацией, увечьем, пленом и гибелью катастрофически-гигантской численностью советских граждан.
    Тем не менее апологеты сталинизма по-прежнему как и семдесят лет назад, считают, что ключевая роль в разгроме фашизма принадлежит самопровозглашенному генералиссимусу и дважды герою.
    В действительности все произошло с точностью наоборот. Победа в Великой Отечественной войне была достигнута не благодаря, но вопреки беспощадности мстительности и маниакальной жажде всевластья душевно-нездорового диктатора.


    ЛЮБИМЫЙ ЭПИТЕТ ТОВАРИЩА СТАЛИНА

    Одним из часто употребляемых товарищем Сталиным было площадно-грубое существительное "дурак". Три конкретных примера.
    Первый.
    В середине тридцатых годов после разгрома и ликвидации троцкистско-бухаренско-тухочевской оппозиции, товарищ Сталин решил провести отпуск на своей малой родине - Кавказе. Посетил Тифлис, Батуми, заехал в Гори, где одиноко и скромно жила мать.
    И вот она, сидевшая рядом с ним за праздничным застольем, робко спросила у него:
    -Ты что же теперь самый главный, да? Вроде царя?
    Товарищ Сталин, лукаво усмехнувшись в рыжеватые усы, пояснил:
    -Моя должность называется по-другому - вождь. Поняла?
    Родители товарища Сталина относились к так называемому древнему податному сословию - мещанству. И хотя Вессарион Жугашвили считался искусным сапожных дел мастером, семья жила скудно из-за его вздорного характера. Иосиф, знала мать, как и отец, был заносчив, злопамятен, жесток. И она, тяжело вздохнув, проговорила с горечью:
    -Лучше бы ты, Сосо, сделался священником.
    Товарищ Сталин резким движением отодвинул недопитый бокал с вином. Встал. Медленно направился к выходу. В дверях оглянулся. И негромко, внятным шепотом произнес:
    -Дура!
    Больше свидеться им не довелось. На похоронах матери товарищ Сталин не присутствовал.
    Пример второй.
    Внук товарища Сталина, режиссер, Народный артист и Заслуженный деятель искусств Александр Бурдонский, в телепередаче "Наедине о всеми" рассказал такую историю.
    Его отец, военный летчик Василий Сталин, и мать, студентка вуза Галина Бурдонская, поженились вопреки воли товарища Сталина. И несмотря на то, что у них родилось двое ребят, довольно продолжительное время они ютились в коммуналке. Но затем все же товарищ Сталин сжалился, и им была выделена на Гоголевском бульваре в старинном особняке отдельная просторная квартира.
    Однако вскоре семья распалась. Василий запил-загулял, начал бегать по бабам. Галина ушла. Одна - детей он оставил у себя. Родная сестра Василия, Светлана Алиллуева, обратилась к отцу с просьбой заступиться за невестку.
    -Нашла за кого ходатайствовать, - сказал товарищ Сталин.- Ее как козу Сидорова драть надо, что бы не бросала, дура, своих дэтэй.
    Соединились Галина Бурдонская с сыном и дочерью после смерти товарища Сталина и ареста Василия, затеявшего какой-то бесцельно-нелепый публичный аффронт против верховной власти.
    Пример третий.
    Рассматривая в кремлевском кабинете миниатюрный макет реконструированной Красной площади, товарищ Сталин, сурово нахмурившись, спросил у главного зодчего столицы:
    -Пачэму народные герои Минин с Пожарским, спасшие от польских и литовских интэрвэнтов Русь, задвинуты к чертям собачьим на куличку.
    -Центр площади, Иосиф Вессарионович, в прежней композиции был перегружен... И я полагаю...
    -Пастав на мэсто, дурак!-Не дослушав ответа архитектора, угрожающе-угрюмо промолвил товарищ Сталин.
    А через неделю все те, кто в какой-либо мере были причастны к реставрационным работам Красной площади, словоохотливо давали признательные показания органам государственной безопасности.


РУССКОЯЗЫЧНАЯ КАЛЬКА С НЕМЕЦКОГО

На окраине Ташкента, невдалеке от глинобитной обшарпанной детдомовской двухэтажки, находился глубокий загородный водоем. Мы, пацаны и девчонки, ловили в нем самодельными бреднями мелкую рыбёшку, раков. Учились плавать. И укрывались от жары в его густой прибрежной ветловой поросли.
Но вот однажды на исходе тропически-знойного дня, перекупавшись, я стал тонуть. Выручил меня рыбачивший вблизи на надувной резиновой лодке узбекский юноша, имя которого, к стыду своему, я позабыл.
Вообще, приключение это, не такое, в сущности страшное, со счастливым к тому же финалом, вряд ли запомнилось бы на всю жизнь, не начни я после него заикаться. Причем как-то не по-обычному странно. Наедине с собой, например, мог свободно читать вслух любой текст. Но стоило кому-либо оказаться рядом, тут же возникал спазматический речевой затор. То же самое происходило со мной в школе во время устных ответов. И чем старше становился, тем сильней угнетала меня эта моя логопатическая ущербность.
Ни в одной из местных амбулаторий и клиник, в том числе и в ведущем из них ТашМИ, меня не вылечили. А между тем, выяснил я, в Ленинградском научно-исследовательском институте уха, горла, носа и речи, давно и успешно, как сказано в каталожном списке, блокируются различные виды косноязычных аномалий. Написал письмо. Прислали вызов. Поехал. В НИИ наконец-то был установлен точный диагноз: психастения.
То есть завышенная неуверенность в себе, болезненная мнительность, тревожность, пугливость...В связи с чем назначили ежедневные внутривенные инъекции нейролептических препаратов. А в остальном ленинградская дефектологическая методика не отличалась от ташкентской. Все тот же гипноз, тренаж со специальными фонетическими упражнениями, удвоенная продолжительность сна.
И опять мне не повезло. Коэффициент полезности оказался нулевым. Но эта неудача огорчила меня гораздо сильнее, чем предыдущая. Исколесить в плацкартном вагоне тысячи верст, целый месяц проваляться на больничной койке, влезть по уши в долги - от всех этих никчемно-зряшных передряг я стал к медицине относиться более чем скептически.
И все-таки когда в Узбекистан прибыл с гастролями знаменитый экстрасенс и иллюзионист Вольф Григорьевич Мессинг, я не устоял перед искушением вновь попытаться освободиться от постылого и сковывающего недужья.
В его рекламных афишах меня, прежде всего, конечно же, привлекло, цитирую, «эффективное купирование всевозможных хронических депрессиогенных патологий».
...Участники сеанса, человек двадцать пять-тридцать, были рассажены на открытой летней эстраде Центрального парка культуры и отдыха. Именитый маэстро появился на сцене в строгом однобортном темно-сером костюме и черных роговых очках. Просмотрев поданные ему записки, неспешно стал прохаживаться взад-вперед, делая при этом руками гармонично-плавные, пластичные пассы. Остановился. Обвел всех зорким остро-пристальным взглядом. И размеренно и четко произнес:
– Я высвободил из-под спуда заторможенную вашу волю, физическую и духовную энергию. И вы, отныне и навсегда, избавлены мной от своих бывших многолетних неодолимых пороков. (Следовал поименный перечень).
И это телепатическое заклинание было повторено им троекратно. Я украдкой огляделся. И вижу: кто-кто обмяк, кто-то, напротив, замер, а кто-то уснул и сомнамбулически с опущенными веками разговаривал с самим собой. На меня же все эти шаманоподобные телодвижения, магический взор, и волхвовое пророчество ни тогда, ни потом не оказали никакого целебного воздействия. И я окончательно утратил веру в выздоровление.
Разумеется, пробовал себя ободрить. Живут же люди с действительно трагической немощью: слепотой, безножьем, параличом. И не скулят, не отчаиваются, не впадают в прострацию... Однако от такого вот лукаво-обманного само¬утешения не делалось легче. Я все больше становился угрюм, нелюдим, мрачен.
Но, как выяснилось, я разуверился в возможности справиться со своею опостылевше-угнетающей неполноценностью, прежде-временно. От чего не избавили меня среднеазиатские и северо¬столичные логопеды, а также ясновидящий чудодей и провидец, сумел оградить доцент Литинститута им. А.М. Горького, поэт и переводчик Дмитрий Михайлович Ковалёв.
...Познакомились мы во Льгове, куда он, приезжая в каникулярные месяцы, иногда захаживал в редакцию местной межрайонной газеты, где я заведовал отделом.
Отдыхать на Курщине у него было два резона: жена льговянка и, кроме того, в этом нешумном, чистом и уютном южнорусском городке можно надышаться вволю и запастись впрок освежающе-стойким озоном и тишиной в пику московскому смраду и сутолоке.
И вот как-то в одном из таких посещений он подошел к моему письменному столу, поздоровался за руку, и сказал: – С интересом читаю твои фельетоны. Не мелкотравчато. Азартно. И на вполне приличном литературном уровне. Молоток. Так держать!
– Буду стараться,– ответил я.– Спасибо.
– Погоди благодарить. Еще не все.
Достал из бокового кармана видавшей виды, но все еще добротной походно-будничной замшевой куртки небольшую, в мягком бирюзовом переплете книжицу: «Озимь. Стихи». Подписал и вручил её мне...
А следующая наша встреча произошла много позже, более десяти лет спустя. В ту пору я редактировал газету Московского авиационного института и одновременно с тем пробовал себя в беллетристике. И когда журнал «Байкал» опубликовал мою первую повесть «Отпуск в страду», мне очень захотелось поделиться этой своей удачей с Ковалёвым.
Позвонил домой.
– Приезжай, – пригласил. И продиктовал адрес.
Он сильно внешне изменился. До изможденности исхудал. Побледнел. Под глазами матово-серые отеки. Я не удержался, спросил:
– Болеете?
Он утвердительно кивнул:
– На прошлой неделе вернулся из госпиталя. Всю Отечественную провоевал на подлодке. Тонул. Был ранен. Теперь вот аукнулось. Диабет. Да тут еще простыть угораздило. Плевра воспалилась.
– А я сдуру притащил вам мармелад в шоколаде.
–Всё путём, как гутарят у нас на Курщине. – Светло улыбнулся. – Внучата мои в выходные нагрянут. Будет кому полакомиться.
Полдничали мы глазуньей. Пили чай вприкуску с сорбитовой пастилой и диетическим овсяным печеньем.
Полистал «Байкал». Прочел из "Отпускника" пару абзацев.
–Не ограничился фельетонами? Взял новую высоту, - сказал одобрительно. – Молоток. Так держать!
– Пытаюсь...Недавно вот сочинил еще одну повестушку. «Жалость». Может, как-нибудь посмотрите на досуге? –стеснительно произнес я.
– Она у тебя с собой?
– Да. В машинописном варианте.
– Ну ты хитрован, – добродушно усмехнулся. – Ладно, валяй.
Послушаю, кого это ты там жалеешь. – Внятно прочесть при вас не сумею, – сказал я грустно.
– Почему? – удивился он.
Я объяснил.
– Сделаем вот что, - проговорил задумчиво. – Перед тем как читать, будто бы повинишься… Ну, скажем, так: за не вполне отчетливую дикцию.
– Думаете, поможет? – осторожно, с безнадёжно-унылым сомнением спросил я.
– Гомеопатический этот метод не мной придуман. Его открыл около двухсот лет назад немецкий врач Ганеман. Подобное лечится подобным. Я предлагаю тебе психологический аналог, который мною неоднократно опробован в Литинституте. Он и вправду небезупречен. Результативность, к сожалению, невелика: один к трем. Но кто знает, может, тебе повезёт? Терять все равно ведь нечего.
Попробовал.
И вопреки своему, как мне казалось, неодолимому маловерию, ошелом¬ляюще-изумленно понял – могу! И в тот момент я был беспредельно, до крайности, чертовски счастлив!..
С тех тогдашних молодых моих лет и поныне, состарившийся, если приходится на людях читать или что-либо декламировать, непременно произношу ставшее для меня сакральным извинение: не обессудьте, мол, если буду перед вами слегка спотыкаться. Срабатывает безотказно. Клин вышибается клином. А еще, когда я гостил у Ковалёва, он перед моим уходом спросил: Бываешь во Льгове?
– Ездил в позапрошлом году,– ответил я.
– Как там наш Сейм? Лесопарк? Загорал? Ходил по грибы?
Наступила продолжительная пауза.
И, наверное, в эти минуты он, как и я, мысленно представил себе широкий извилисто-волнистый речной плёс и просма-тривающийся от кромки песчаной отмели до самого горизонта высокоствольный кряжистый хвойно-лиственный бор.
…А «Жалость» моя тогда, в последнюю нашу встречу, ему понравилась.
Похвалил.
– Молоток, – сказал. – Так держать!..
Однако, к великой моей печали, нам никогда не суждено будет больше увидеться…

ОТВЕТ НА КРИТИКУ ПРОФЕССОРА
МГУ ИМ. ЛОМОНОСОВА М.Д. КОВАЛЕВА

Уважаемый Михаил Дмитриевич, несмотря на то, что моя "РУССКОЯЗЫЧНАЯ КАЛЬКА С НЕМЕЦКОГО" Вам решительно не понравились, Ваша интернетовская рецензия предельно уравновешена, сдержана и корректна. Спасибо.
Что же касается критических замечаний, то кроме одного со всеми остальными, уж извините, я согласиться не могу. Ну например, обложка книги Вашего отца, Дмитрия Михайловича Ковалева, "Озимь" не бирюзовая, поправляете Вы меня, а черная. Это не совсем так. Два раскидистых кустарника, четыре крупных птицы над ними, имя и фамилия автора, а также название сборника выполнены в белом цвете и занимают почти половину обложки. И мне захотелось понурый, резко-контрастный, пессимистичный колорит заменить на что-то более светлое и оптимистичное. Думаю, Вы как профессор МГУ не хуже моего должны знать: в художественно-мемуарной прозе допустима некоторая неточность, если, разумеется, она не является порочащей. Это во — первых.
Во-вторых, Вы утверждаете, будто Дмитрий Михайлович во время Отечественной войны не был ранен и не тонул. И тут же вслед за тем сами себе противоречите, говоря, что у него на передовой были обморожены ноги. Но разве лечившиеся в полевых госпиталях с такими травмами воины не считались ранеными? Да и миллионы ветеранов, по счастью не получившие физических увечий, возвращались с фронта искалеченными душевно, уходил из жизни совсем еще молодыми людьми.
Что же касается смертельно опасного морского ЧП, то в бою, после атаки немецкого эсминца, рассказывал мне Дмитрий Михайлович, подводная лодка, на борту которой он находился в качестве военкора, вынуждена была лечь на дно. Почти сутки в экстремальных условиях, при недостатке воздуха и света, экипажу все же удалось запустить поврежденный двигатель и возвратиться в свою гавань.
В-третьих. Должен Вам заметить, сорбит в качестве сахарозаменителя существует не только в виде леденцов. Он широко используется в варенье, джеме, конфетах, пирожных, вафлях, халве, пряниках, зефире, соках и т.д. и т.п. Лично меня Дмитрий Михайлович угощал диетической пастилой.
В-четвертых. А вот с внуками я промахнулся. Дмитрий Михайлович сказал мне буквально следующее: "Парни мои полакомятся".
И я подумал, наверное, подразумеваются и внуки. Ошибся. Винюсь.
И наконец, в-пятых. Льговская роща, пишете Вы, не может называться хвойно-лиственным бором на том основании, что Вам никогда не случалось встречать в ней сосен. Однако к хвойным породам относится не только сосна. Это и ель, и можжевельник, и пихта, и туя, и кедр, и кипарис и лиственница. Не может быть, чтобы в многокилометровой приречной пуще не росло ничего подобного. Льговчане серьезно могут на Вас обидеться за такую недостоверную констатацию.
А напоследок, если не возражаете, я позволю себе процитировать четыре заключительных строки из стихотворения "Долина Смерти", напечатанного в поэтическом сборнике "Озимь" — книги в изящной мягкой бирюзово-черно-белой обложке....

В бесчеловечной той метели,
На той кроваво-снежной полосе,
Остаться все же мы людьми сумели
И даже человечней стали все!..




ОБВЕТШАЛОЕ КОЩУНСТВО

Не так давно в эфире "Эхо Москвы" услышал высказывание главного редактора этой радиостанции Венедиктова о том, будто один из блистательных корифеев мировой классической литературы, родоначальник современного русского языка А.С. Пушкин был якобы аморален и ветрен.
Неужели, подумал удивленно, мимо такого дотошного книжного червяка прошло незамеченным полное горечи письмо поэта к князю Вяземскому, где с разяще-точным психологизмом обнажены мелкотравчатые, грубые и ханжествующие циники.
Впрочем, вполне возможно, здесь имеет место типичная возрастная патология-амнезия. Но тогда, извините за монтальную лексику, придется воспользоваться существующим в натуре вещдоком..
"Толпа в подлости своей, – цитирую по книге "Письма друзьям", – радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок не так, как вы, – иначе".
И еще подумалось, каким же, однако, ресурсом поистине фанаберийной дремучести надо обладать, чтобы подобно патентованным сутягам оскорбить память величайшего национального гения обветшалым кощунственным наветом полуторавековой давности. И тут уж, конечно, пресловутая новоарбатская "Аптека за углом", чье снадобье с маниакальной настойчивостью рекомендует Венедиктов своим оппонентам, увы, лично ему помочь не сможет. Необходима клиника.

Погиб поэт! — невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
М.Ю. Лермонтов


ОН БЫЛ ДАРОВИТ И СОВЕСТЛИВ
Памяти Савелия  Кашницкого

С журналистом Савелием Кашницким меня связывала давняя и продолжительная дружба. Последнее время, правда, мы, к сожалению, общались редко и только по телефону.
И вот месяца полтора-два тому назад на мой звонок жена Савелия Светлана сказала мне:
– Савелия, Михал Сергеевич, больше с нами нет. Упал. Сломал ногу. Началась гангрена. Спасти его врачам не удалось.
"Ему было всего чуть более шестидесяти,– подумал я с горечью.– Четверо толковых взрослых сыновей. Любимая жена. Блестящие публикации в газетах, журналах, книгах – и такая нелепая трагическая смерть".
...Познакомились мы с ним в 1976 году. В ту пору я редактировал газету Московского авиационного института "Пропеллер".
И как–то однажды ко мне в редакцию пришел по–восточному красивый молодой парень – ладный, поджарый, черные вьющиеся волосы, орлиный нос.
– Я к вам насчет работы,– с некоторым, как мне показалось, оттенком безнадежности произнес он.
По его преимущественно джинсовой одежде и пацански–моложавой внешности я понял: вчерашний студент.
Уточнил:
– Журфаковец?
– Выпускник МАИ.
– Даже так... Давно окончил?
– Прошлым годом.
– Где служишь?
– На часовом заводе.
– Кем?
– Инженером–механиком.
– И что? – Хочу попробовать себя в профессиональной журналистике.
Вытащил из сумки объемистую пачку газет со своими заметками и стихами.
– Это, конечно, здорово, но...
– Надо что-то для вас сварганить,–договорил, улыбаясь, за меня он.
– Совершенно верно. Идешь в ОСКБЭС первого факультета и делаешь оттуда материал об их знаменитом биплане–"Кванте". Согласен?
Савелий благодарно кивнул:
– Спасибо
...Репортаж из Опытного студенческого конструкторского бюро экспериментального самолетостроения начинался юмори-стически-потешной сценой. Савелий открывает дверь, и вдруг откуда-то сверху, из-под самого потолка, на него с металлическим грохотом обрушивается поток холодной воды. Его тут же окружают испуганные, смущенные, извиняющиеся эскэбешники. Оказывается, в это самое время здесь ждали вернувшегося из французского аэропорта Бурше студента-летчика, виртуозно пилотирующего "Квант" на престижном звездном международном спортивно-показательном шоу. И весь остальной текст был так же остроумен и, кроме того, по-деловому серьезен и занимателен.
Через неделю примерно Савелий позвонил и подавленно сообщил мне: в отделе кадров ему отказано.
– Причина?
– За разъяснениями посоветовали обратиться в партком.
Я хлестко выругался. Разумеется, про себя. Не знаю как нынче – тогда разговоры номенклатурных лиц бесцеремонно прослу-шивались первым отделом.
Курировал в семидесятых годах газету МАИ доцент, кандидат технических наук Владимир Михайлович Анисимов. Авантажен, спокоен, статен, он к тому же еще обладал редким бархатным баритоном. Думаю, именно поэтому, то есть за благозвучность и представительность, его неоднократно назначали заместителем секретаря парткома по идеологии.
– Да, это я не рекомендовал кадрам оформлять Кашницкого,– сказал мне Анисимов.– Полагаю, вы в курсе: после образования Израиля миллионы советских евреев эмигрировали на родину своих предков. Среди них десятки тысяч видных ученых, конструкторов, деятелей культуры... И все мы, я имею ввиду руководителей любого уровня, должны не поощрять, но напротив, решительно бороться с этим позорным космополитическим шабашем. И если, будучи сотрудником МАИ, Кашницкий переселился бы на берег Мертвого моря, виновным окажитесь не вы, а ректор. И еще кое-кто.
– А на меня он произвел хорошее впечатление. Оперативно выполнил редакционное задание. Деликатен. Умен. Скромен. И без всякого сомнения, даровит,– попытался я заступиться за Савелия.
Анисимов, не отвечая мне, встал из-за стола и покинул собственный кабинет.
 Однако месяца через полтора нежданно-негаданно произошли какие-то прямо-таки чудеса в решете. В коридоре административного здания навстречу мне идет Анисимов.
– Ну вот, на ловца, как говорится, и зверь бежит,– произнес, радужно улыбаясь.– Хотел вас видеть... На днях в Министерстве высшего и среднего спецобразования состоялась беседа с партактивом ведущих столичных вузов. Речь шла о разном. В том числе и о печати. Некоторые газеты цитировались под общий саркастический хохот. А наш "Пропеллер", посвященный началу учебного года, по выражению министра Елютина, "достоин высшего балла"... Будем вас представлять к нагрудному знаку "Ударник соцсоревнования". Не возражаете?
– А нельзя мне в качестве поощрения взять Кашницкого?– спросил я.
Наступила продолжительная пауза.
Подставит он нас... Ну да ладно, рискнем.– Анисимов меланхолично махнул рукой.– Берите...
Через два года действительно Савелий ушел из МАИ. Но не Израиля ради – был зачислен в штат "Московского комсомольца".
...И еще вот какой был случай, связанный с Савелием. Получив по почте авторский экземпляр журнала "Байкал" со своей повестью "Отпуск в страду", я в тот же день обошел дюжину киосков периодической печати, но ни в одном из них журнал обнаружить не удалось.
В кабинет заглянул Савелий. Поговорили. Уходя, он с проницательной догадливостью спросил:
– Что-то случилось?
Выслушав ответ, обнадеживающе пообещал:
– На одной лестничной клетке со мной живет товаровед печатной продукции. Ровесник мне. Потолкуем...
И вправду, на следующий день притащил шесть экземпляров "Байкала". Взять с меня потраченную сумму наотрез отказался.
– Подпишите, если можно, журнал на память,– сказал.– И будем квиты. 
...А еще благодарно вспоминаю такой случай. В Магадане, куда я прилетел как собкор журнала "Гражданская авиация", мне порекомендовали встретиться с прорабом, под чьим руководством реконструировались аэропортовские взлетно-посадочные полосы.
Написал очерк объемом 500 строк. Однако ответсекретарь оставил от него одну четверть. Дело в том, что в этом узко-ведомственном издании был заведен порядок – печатать зарисовочные материалы только о представителях так называемого первого ряда – летном составе. Наземные служащие и рабочие относились к ряду второму. Тексты о них не должны быть, по выражению главного редактора, "стержневыми".
Прошло какое-то время, и я узнаю: Савелий перебрался из "Московского комсомольца" в "Строительную газету". Созваниваюсь с Магаданом. Мой герой жив-здоров и работает на прежнем месте.
Пересеклись мы с Савелием в метро. И через неделю очерк появился в "Стройгазете" целиком и без единой поправки.   
...А напоследок хочется мне рассказать вот о чем - о нашем с Савелием споре. В предстоящем матче на первенство мира по шахматам он считал, победит Фишер, а я ставил на Карпова. Свою гипотезу Савелий выстроил на действительно беспримерном успехе американца, разгромившего в отборочном цикле и финале со счетом 6:0 гроссмейстеров Тайманова и Ларсена, а затем с перевесом в 4 очка экс-чемпиона и чемпиона мира Петросяна и Спасского.
Прав оказался я. Шахматная корона досталась Карпову. Но поскольку матч по вине Фишера не состоялся, пари в нашем споре никто не выиграл.
И все равно Савелий, несмотря на мой протест, вручил мне приз – книгу сатирических стихов и афоризмов Козьмы Пруткова.
Таков он был всегда и во всем. Помимо недюжинного журналистского и поэтического дара (писал и печатал прекрасные стихи) обладал к тому же глубокой порядочностью, скромностью и совестливостью.

НЕОДОЛИМЫЕ РАЙСКИКУЩЕВСКИЕ ВЫСОТЫ
ФАНТАСМАГОРИЧЕСКИЙ ЭТЮД

Это происходило давным-давно, в позапрошлом тысячелетии. К Райским Вратам подошёл апостол Пётр. Однако архистратиг херувимского воинства архангел Михаил войти в Обитель Блаженных ему не позволил.
Спросил строго:
– Достаточно ли у тебя резонов для такой высокочтимой чести?
– Полагаю, что да, – ответил апостол.
– А конкретно?
– В подвижническом моём реестре семикратно употреблён эпитет «Первый», – начал Пётр. – Первопрестольный апостол. Первый римский епископ. Мною заложен краеугольный камень в первый христианский храм. Написаны два ранних Соборных послания. И я был первым, кто обагрил меч кровью илона Малха, арестовавшего Иисуса Христа. Наконец, меня первым из иерархов публично казнили фанатичные языческие изуверы.
– Все эти твои подвиги, увы, меркнут после того, как ты в роковую для Иисуса ночь в подворье главного иудейского священника Каиафы трижды отрёкся от Учителя, – возразил архангел.
– Этот твой упрёк напрасен. Моё отступничество не есть результат трусости. Оно продиктовано боязнью уйти из жизни, не оправдав надежд, возложенных на меня Искупителем. И ты совершишь кощунство, если Райскикущевские Врата окажутся передо мной заперты, – произнёс угнетённо Пётр.
Но архангел Михаил остался непреклонен.
…Вслед за Петром к Райским Вратам Обители Блаженных приблизился апостол Павел.
– За свою миссионерскую деятельность я был возведён в высшее апостольское звание. И без ложной скромности считаю, вполне заслуженно, – сказал Павел. – Сотни общин и посадов, созданных мной в европейских и азиатских странах, и поныне самодостаточны и многолюдны. Кроме того, четырнадцать моих Соборных Посланий внесли значительный вклад в упрочнение фундамента нашего светоносного мировоззрения, за которое я, подобно Сыну Божьему, стоически принял лютое издевательство и смерть.
– Но ты, я надеюсь, не станешь отрицать, что будучи талмудистским фарисеем, нещадно гнобил тогдашних своих иноверцев? И побитие камнями преподобного страстотерпца Стефана напрямую связано с твоим подлинным именем – Савл. Как же ты с таким тяжким греховным бременем дерзнул явиться к подножию элитарного нашего святилища? – неприязненно спросил архангел.
Павел медленно, дрогнувшей рукой, перекрестился смиренно. И сказал:
– Прости, Господи, архистратигу Михаилу его мелкотравчатое и агрессивное злопамятство.
…Третьим после Петра и Павла у Врат Обители Блаженных оказался апостол Иоанн Богослов.
– На мою долю выпала великая честь быть любимым учеником и сподвижником Промыслителя. И именно мне завещал он посмертную опеку над Богородицей Пресвятой Девой Марией. Мною созданы также три Благовествованных Соборных Послания, Новозаветное Евангелие, Апокалипсис…
– Весь этот вышеприведённый ряд, – перебил апостола архангел, – полностью обесценен твоим Откровением…
– Ты так считаешь? – недоуменно проговорил апостол. – Почему?
– Потому что духовные тексты не должны быть натуралистично грубы и несуразны. По-твоему выходит, будто в День Второго Пришествия все дружно вдруг оживут. Но со времени сотворения мира в недрах земли скопились миллиарды людских останков. И если они одновременно воскреснут, дышать станет нечем и ступить будет некуда. И в этом месиве, пишешь ты, Иисус Христос учинит, цитирую, «Страшное Судилище, и кровь прольётся даже до лошадиных узд». Однако так поступают не Спасители, а безбашенные паталогически лютые тираны.
– Своим Апокалипсисом я призываю к борьбе с обвально нарастающим грехопаденьем, которое, если его не остановить, приведёт ко вселенской неминуемой погибели, – сказал апостол.
Архангел иронически-колюче улыбнулся:
– Благими намерениями вымощена дорога в Ад… После твоих леденящих душу откровений христиане не только перестают ждать, но, напротив, опасаются прихода Второго Пришествия и теряют веру в грядущую победу Добра над Злом.
– Все до единого? – ядовито-усмешливо переспросил апостол.
Ответа он не дождался.
…Появление у Райских Врат Иисуса Христа серьёзно насторожило архангела.
– Незваный гость хуже мокропогодицы? – проницательно заметил Иисус.
Архангел не стал лукавить. Утвердительно кивнул.
– Ты прав, я пришёл сюда не с благой вестью. Хочу знать, по какой причине отринуты стержневые, беззаветно преданные мне апостолы.
– Мёд и дёготь, выражаясь фигурно, хранится у них в общей посуде.
– В каких пропорциях?
– Пополам.
– Не может быть. Не верю! – возразил Христос.
– Естественно. Ведь ты и сам до распятья бывал в кое-каких поступках небезупречен.
– Располагаешь вещественными примерами?
– К сожалению!
– Выкладывай.
– Это значило бы тебя огорчить, – осторожно предупредил архангел.
– Ты и с апостолами был так же деликатен?
– Нет, разумеется. Но одно дело полемизировать с равными по сану архиереями, и совершенно другое с самим Мессией.
– Мне не в диковину ни наветы, ни брань, ни кликушество. Закалён. Говори!
– В таком случае ничего нового я тебе не открою. И выходит, попусту буду сотрясать воздух Толочь воду в ступе.
– Замахнулся – бей! – настойчиво произнёс Иисус. И повторил строго: – Говори!
– Ладно…попробую, раз ты настаиваешь. Но при условии: мои критические замечания воспримешь без раздражения и обиды. Договорились?
– Ты должен бы знать: меня на этом сатанинском свете ничем ни удивить, ни смутить, ни оскорбить невозможно, – обречённо-раздумчиво проговорил Иисус. И повторил сурово: – Говори!
Однако какая-то странная и чуждая командирской натуре неловкость мешала архистратигу вести себя уверенно и храбро.
– Понятно… Ясно… Тогда такой вот несуразно-курьёзный случай, – после длинной паузы заговорил архангел. – Проповедуя кротость и всепрощенье: ударили в левую щеку, подставь правую, ты по-разбойному грубо, взашей изгнал из синагоги лавочников, торгующих испокон веков в молельных домах мелким бытовым скарбом и снедью… Или однажды в дальней дороге вешним погожим днём, проголодавшись, ты попытался отыскать на смокве спелые плоды, созревающие к началу осени. Не нашёл. И в гневе проклял и иссушил раритетное цветущее винное дерево… Или намереваясь помпезно въехать в Иерусалим, ты вопреки библейской заповеди «не кради» велел ученикам своим без спроса увести с чужой усадьбы необъезженного ослёнка и ослицу… Или исторгнув из душевнобольного сонмище бесов, ты переселил их в стадо свиней и утопил в море. И в результате этого благонелепого фокуса были обездолены сотни многодетных крестьянских семей, зарабатывающих на жизнь животноводством… Или… Мне продолжать? – прервал самого себя архангел.
– Продолжай, – сдержанно отозвался Христос.
– Впрочем, довольно… Всего не перечислишь: слишком список длинен. – Архангел участливо вздохнул.  И умолк.
– Ну тогда так я тебе скажу. Этот твой одиозный перечёт свидетельствует о том, что в окружающем тебя бескрайнем многоцветье ты видишь только одну краску – чёрную, – удручённо произнёс Иисус. – Вывод: должностному лицу с подобным психофизическим изъяном противопоказано в качестве арбитра распоряжаться чужими судьбами.
– Все мои чины и полномочья жалованы мне Богом-Отцом задолго до твоего мистического рождения, – отчуждённо проговорил архангел. – И никто, в том числе Вторая Ипостась Святой Троицы, не вправе упразднять вердикты Высшей Инстанции.
– Не заносись, – негромко и миролюбиво сказал Христос. – Гордыня ещё никогда и никому не прибавляла благости.
Они несколько минут постояли молча. А затем Иисус не спеша, устало и чуть сутулясь стал спускаться с Райскику¬щевской возвышенности вниз, к галечной морской отмели.
Архистратиг архангел Михаил неотрывно и тревожно смотрел Иисусу Христу вслед до тех пор, покамест он был отчётливо виден на фоне туманного тёмно-багрового солнечного заката.


НОВОЗАВЕТНЫЕ  АБСУРДЫ

1. Суррогатное зачатье и рождение непорочной замужней Девой Марией Иисуса Христа.
2. Язычески разноликая, в трёх ипостасях Троица: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой.
3. Монастыри, скиты, лавры с подневольным безвозмездным трудом, убогим бытом, невежеством и развратом.
4. Чудотворные воскрешения покойников.
5. Переселение в стадо свиней исторгнутых из душевнобольного бесов.
6. Пешая прогулка по штормовому морю.
7. Насыщение многотысячной толпы пятью хлебами и двумя рыбами.
8. Превращение колодезных вод в высокоградусные вино-градные вина.
9. Императив, повелевающий любовно относиться к врагам своим. Ударили в левую щеку, надо подставить бьющему правую. Укравшему нательное бельё следует отдать и верхнюю одежду.
10. Иконное мирослезоточение.
11. Вознесение в Царство Небесное после распятья и смерти на кресте.
12. Первое Пришествие. Сорокадневные нравоучительные собеседования с апостолами вперемежку с обильными заздравными трапезами.
13. Грядущее Второе Пришествие, на котором Саситель учинит Страшное Судилище над умершими и живущими на Земле грешниками.
14. Всё во власти Божьей. Стало быть, и эпидемии, и стихийные бедствия, и войны, и тирания… Ай, какой молодец! Спасибо!..



ДИАМЕТРАЛЬНАЯ ТРИАДА: ЛЕВ ТОЛСТОЙ,
КАРЛ МАРКС и МАРКЕЛ КОНДРАТЬЕВ

К 100-летию Октябрьского переворота

    Один из персонажей романа Л.Н.Толстого "Воскресение" политзаключенный Маркел Кондратьев, отбывающий затяжной срок за участие в фабричной стачке, несмотря на тяготы каторжного труда и тюремного быта, не только не раскаивается, но напротив, решает всю свою жизнь посвятить борьбе с тоталитарным царизмом.
С этой целью, пишет Толстой, "Он теперь изучает первый том Маркса и с великой заботливостью, как большую драгоценность, хранит эту книгу в своем мешке... Маслову он жалел, видя в ней образец эксплуатации низшего класса высшим. По этой же причине он не любил Нехлюдова".
    По приведенному выше извлечению может показаться, будто Толстой приязненно относится к бредовой теории, призывающей пролетариев всех стран к разбойному грабежу и бунту – бессмысленному и беспощадному.
    Разумеется, это не так. В 1900 году, то есть несколько месяцев спустя после выхода в свет "Воскресения", болгарский литератор Димитр Ризов опубликовал в журнале "Мысъл" -интервью с автором романа, где сказано буквально следующее:
"Было бы прискорбно допустить, чтобы какая-то часть нашей интеллигенции могла длительное время быть введена в заблуждение столь очевидной нелепостью, каковой является марксистское учение. Тем не менее "Капитал" провозглашен Евангелием, и у нас носятся с ним как с писаной торбой. Но только самый большой враг русского селянина может желать его обезземеливания и превращения в заводского рабочего. Человеческое достоинство базируется главным образом на чувстве собственности. Лишаясь своей земли, народ превращается в беспомощного раба. И действительно, рабство процветает там, где народ лишен собственности. Долговременному лишению собственности обязан больше всего и рабский дух нашей народной массы".
Бесспорная истина. За три четверти века строительства казарменного социализма с его гражданской войной, национализацией промышленности, голодомором, раскулачиванием и обвальными репрессиями было угроблено и изувечено свыше двухот миллионов людских судеб.
    Почему же тогда по-сердечному тепло и дружелюбно изображен в романе тот, кто так напористо штудирует тексты, которые Толстой считал откровенно нелепыми? Потому, возможно, думаю я, что гениальный писатель и психолог не мог не почувствовать в рыцарски благородном и отважном юноше мятежной враждебности к социальному антагонизму, полицейско-чиновничьему произволу, религиозному ханжеству и дремучему невежеству архаичного посткрепостного самодержавия. И он, конечно же, оказался бы на революционных баррикадах в девятьсот пятом и седьмом годах. А затем сыграл бы, несомненно, значительную роль в Октябрьском перевороте семнадцатого года. Однако если бы ему случилось дожить до марксистско-большевитского мракобесья тридцатых годов, его наверняка постигла бы расстрельная участь видных партийных и государственных деятелей, полководцев, ученых, поэтов и т.д. и т.п.
    Всякая чрезмерная коррумпированная власть криминальна, демагогична и жестока. Во сто крат смертельно опасней власть абсолютная – тирания.

   ПОДПОЛЬНО-ЗЛОДЕЙСКИЙ СНАЙПЕРСКИЙ ВЫСТРЕЛ В СМОЛЬНОМ

    Трагически погибший Член Полит Бюро, секретарь ЦК, 1-ый секретарь Ленинградского губкома и горкома партии С.М.Киров был блестящим оратором, публицистом и, кроме того, обладал не показным, а подлинным человеколюбием.
    Такой пример. В 1924 году, будучи руководителем Азербайджана,он, несмотря на облыжную идеологическую травлю Сергея Есенина, предоставил ему возможность провести лето в элитном республиканском санатории,где поэт создал свой неувядаемый лирический шедевр - "Персидские мотивы".
    Кирова знали и любили не только в возлагаемых им регионах. И потому вполне закономерно на семнадцатом съезде большинством голосов он был фактически избран Генеральным секретарем ЦК. Однако лидером партии не стал. Председатель счетной комиссии нарком Каганович в соответствии с циничным изречением вождя-"важно не как проголосовали, а как посчитали" - сфабриковал результат в пользу Сталина. Вслед за тем, по окончании работы съезда, две трети его участников были объявлены врагами народа и репрессированы.
    1 декабря того же, рокового 1934 года, крутые энкавэдэшные криминалы профессионально-четко осуществили в Смольном вероломную террористическую акцию. Одиночным снайперским выстрелом сразили наповал Великого гражданина - Сергея Мироновича Кирова.
    Давняя ветхозаветная истина: безбашенные диктаторы к соратникам, что отвагой, умом и сердцем превосходят их по всем статьям, испытывают зоологическую неодолимую смертоносную зависть.



    РОЗГИ И ЛАВРЫ С ДЕТСТВА ДО ЗРЕЛОСТИ

    Начал читать роман Тынянова "Пушкин", и был поражен избыточной неприязнью к главным персонажам книги.
    Надежда Осиповна, внучка воспитанника Петра Первого, генерал-аншефа Ганнибала, узнав о любовной интрижки мужа, Сергея Львовича Пушкина, приходит в ярость.
    Со стола на пол летит дорогая посуда, скатерть, опрокидываются стулья.
    Сергей Львович молча наблюдает африканское бешенство жены. А затем со словами о том, что он вернется в гвардию и уедет на Турецкую войну, хлопнув дверью, уходит из гостиной.
    Но эта угроза не действует на Надежду Осиповну. Она вбегает в комнату, где десятилетний Саша прячется от материнского гнева. Хватает сына за темные курчавые волосы и кричит прислуге:
    - Розги!
    Няня Арина Радионовна в своей коморке, успокаивая любимого мальчишку, тихонько плачет и пытается заглушить сердечную боль самодельным хмельным напитком.
    ...Сергей Львович навещает в Царском Селе сына. И ведет он себя в присутсвии лицеистов, преподавателей, и гостей высокомерно, задиристо, бестактно. Александр сгорает от стыда и мысленно просит Бога, что-бы отец поскорее убрался восвояси.
    ...Известный поэт того времени Василий Львович Пушкин, друживший с Державиным, Карамзиным, Жуковским, изображен в романе мелким мошенником. Его сестра, Ольга Львовна, передает ему 100 рублей для племянника Александра, из которых 97 он бессовестно присваивает.
    После этих трех эпизодов надо было бы отложить книгу в сторону. Но я упрямо продолжал читать в надежде найти наряду с площадным фельетонным текстом что-то стоящее.
    Не нашел.
    Впрочем, понять его, Тынянова можно. Роман писался в середине 30-х годов, то есть в зените сталинского террора и за реалистичное изображение добольшевистской России можно запросто было оказаться в ГУЛАГе. Но тогда уж не о дворянстве, выпестовавшим великих полководцев, ученых и писателей, а о троцкистско-бухаринских врагах народа следовало ему угодливо сочинять свои злободневные пасквили.

    ВСТРЕЧА С СОЛЖЕНИЦЫНЫМ

    В конце 90-х годов мне повезло встретиться и поговорить с последним советским русским писателем-классиком Александром Исаивичем Солженицыным.
    А получилось это вот как. Часть тиража своей второй книги "Турусы на колесах", Вышедшей в 1997 году в издательстве "Советский писатель" я отвез в книжный коллектор, что находится в Козитском переулке неподалеку от Елисеевского гастронома.
    Не помню сколько, но кажется какую-то приличную сумму, мне там, в коллекторе, выдали, и я, "разбогатев" решил посетить знаменитый столичный магазин.
    Иду и вдруг вижу: у подъезда соседнего с гастрономом дома возле блестящего черного пикапа стоит Солженицын. Я подошел к нему и как-то несмело и потому тихо произнес:
    -Здравствуйте Александр Исаевич.
    Он приветливо взглянул на меня и протянул руку. Хорошо помню, ладонь его руки была небольшой, узкой и прохладной. Все это происходило летом, и одет он был легко и по-будничному просто, во что-то неярко хлопчатобумажное. Еще я помню, он показался мне, несмотря на свой тогдашний солидный возраст, человеком крепким, бодрым, здоровым.
    Разумеется, я сказал ему, что приклоняюсь перед его литератрным даром и гражданским мужеством. И что мои родители, тоже, как и он, были репрессированы, но не пережили сталинского лихолетия. Отца, собкора "Правды", затем ответственного советского работника в Дагестане и Крыму, расстреляли в тридцать восьмом. Мать умерла в магаданском каторжном концлагере в сорок четвертом.
    Он сочувственно и внимательно слушал и извинившись, отошел от меня только тогда, когда из подъезда с картонной коробкой вышел его шофер. Коробку эту с папками они погрузили в багажник и сели в машину.
    И еще мне очень понравилось, что когда пикап начал медленно отъезжать, Солженицын кивнул мне на прощание. А три года спустя у меня снова появилась возможность пообщаться с Солженицыным. На это раз, правда, заочно. В 2000 году в русско-немецком издательстве "Готика" вышла в свет моя третья книга "Жалость"-роман, повести, рассказы и художественная публицистика. И я отправил ее писателю с таким автографом.
   "Уважаемый Александр Исаевич!
    В 1997 году мне посчастливилось повидаться и поговорить с Вами в Козицком переулке. Я по-прежнему восхищаюсь Вами, и потому дарю Вам свою книгу "Жалость". Хочу надеяться, что некоторые вещи, если бы Вы нашли время их прочесть, показались бы Вам стоящими. Но один рассказ "Ташкентский блюз" мог бы, по-моему, особенно заинтересовать Вас. Речь в нем идет о городе, где Вас вылечили от смертельно-опасного онкологического заболевания.
    С уважением и пожеланием здоровья и долголетия Михаил Бродин."

    СВЕТЛАЯ ЗАВИСТЬ

Я по-хорошему завидую своей внучке Олёне-Олекуше Бродиной. В ее возрасте если я был бы так же целеустремлен, как она, то наверняка добился гораздо большего в своей литературной судьбе.
    Первый свой рассказ (назывался он "В трамвае") я напечатал в республиканской газете, когда мне было около двадцати четырех лет. И вместо того, чтобы попытаться развить эту свою творческую удачу, я сдуру переменил рабочую профессию механика телеграфа на канительную репортерскую суету. И таким образом бездарно истратил многие годы сочиняя всевозможную стереотипную дребедень.
    А вот Оликуша, обнаружив способности к рисованию, не стала, подобно мне, петлять вокруг да около. Окончив театральный колледж, поступила на бюджетное отделение одного из самых престижных в России художественных вузов - Академию им.С.Г.Строганова. И учится уже на шестом курсе.
    Видимся мы, к сожалению, редко. Общаемся в основном по телефону и интернету. И вот какую, например, я недавно написал ей записку.
    "Бабуля Вера показала мне в ноутбуке твою последнюю по времени учебную студенческую работу. И я, признаюсь, не без зависти( разумеется, светлой) подумал о том, что твоя непреклонная целеустремленность в выборе ВУЗа была бесконечно верна и оправдана. Ты становишься настоящим художником."