Чаепитие в шкафу
«У всех в шкафу есть скелет, у некоторых два, а бывает и кладбище…»
Уинстон Черчилль
«Седой Граф» был подлинный и вкусный, пахнущий чайными плантациями Цейлона, свежим горным воздухом и отсутствием привкуса химикатов. Солидный хозяин дома получил его в подарок от богатого индуса. Купаж из корок горького апельсина и какой-то горной травки был необычен и давал странный совершенно неизвестный привкус и аромат. Такой чай сюда не завозят, один фунт его стоит около двадцати тысяч долларов. Вот почему вкус изысканного чая известен совсем немногим. Большинство пьют мусор в пакетах при вскрытии которого, можно обнаружить нитки и волосы, жмых чего-то, опилки чего-то, мусор чего-то и стручки…, но пакеты эти никто не вскрывает, смысла нет, ведь просто хочется чаю.
Мировая элита давно не покупает себе продукты в супермаркетах и магазинах общего завоза, потому что давно очень тихо отделилась от остальных миллиардных ртов земли. Богачи всё закупают на продуктовых биржах под хитрым флагом благотворительной организации «V&B» в Новой Зеландии. Наверное, так делал бы каждый если бы был тем самым богачом… Но все не могут ими быть по жестокому закону судеб. В Новой Зеландии горный воздух, никогда не было заводов и вредных производств, там работают умные и трудолюбивые головы выращивая фрукты и овощи, которые растут сами по законам земли и по воле Божьей, как когда–то везде… А овцы на лугах Новой Зеландии имеют довольные моськи и от сочной травы квадратные мясные бока…, шашлык из которых грузинам и не снился… Там никогда не было революций и чьих-то сумасшедших идей от невменяемых воров и ненасытных проходимцев… Там хрустальная природа и четыре миллиона свободных и, может быть, счастливых людей, занимающихся любимым делом вдали от демонстраций, полицейских дубинок и бесноватых идей больных негодяев…
Каждый день в некоторые сраны мира улетают самолеты из Окленда и Крайстчерча и отходят грузовые суда из Веллингтона, набитые самой чистой едой на земле, на упаковках которой стоят маленькие циркули масонов и особый, известный узкому кругу людей значок чистоты продукта. Так уж повелось по думающей логике имущих. И это еще один шаг к отделению меньшинства от большинства, последовательный шаг согласно давнему плану, как у продуманных людей с приоритетом логики будущего и мозгов настоящего. Людоеды мыслят всегда иначе, чем массы их собственной еды питающихся гамбургерами…
Чай был великолепный и просто невероятный с неземным привкусом чистоты и блаженства.
- Как вам чаёк…? – зная ответ наперед в расслабленной вежливости спросил Николай Николаевич, откусив кусочек французского круассана с малиновым джемом.
- Чай неземной какой-то…! – ответил Игорь и поставил фарфоровую чашку на блюдце.
- Такой чай, между прочим, каждый день пьет английская королева. Это уж можете мне поверить на слово. Мне подарил эту коробку сам Амитабх Фататэ. Девяносто лет его семья поставляет этот чай ко двору Виндзоров в Лондон.
- От одной этой мысли я уже чувствую себя Сэром Полом Маккартни на приеме у Её Величества! – ответил Игорь и все улыбнулись.
- Лучше чувствовать себя сэром Полом Маккартни, чем Элтоном Джоном, - быстро подхватил молодой человек рядом и грубо засмеялся в одиночестве.
Он имел в виду голубой отлив жизни певца в очках.
За домашним московским столом Главы Торгового Представительства России в Индии сидели четыре человека. Сам Николай Николаевич Барх и его жена Нина Петровна. Они были весьма оригинальной парой...
Он был большой любитель гимнасток, балерин и цирковых танцовщиц, как и старичок коммунист Калинин - всесоюзный староста и сексуальный тихушник. Нина Петровна об этом всегда знала и помалкивала, охраняя свой собственный покой и достаток на будущее, часто напоминая мужу о его служебном преступлении перед Родиной за рубежом. Как бы солидный Барх не хотел развестись с Ниной Петровной и заменить её на свежую цирковую «лошадку», ничего у него не получалось даже в уме. Это был тупик нерешаемой задачи и совершенно не разыгрываемая шахматная партия. Николай Николаевич постоянно боролся со своим навязчивым желанием пригласить очередную девушку на вечерок в шикарную гостиницу, но…, увы, в Москве под локаторным присмотром многих ушей и глаз нужно было свое желание давить, душить и мечтать о скором возвращении на недорогие девичьи поля в Индусию. Седина в бороду, бес в ребро…! Николай Николаевич седую бороду не носил, а был гладко выбрит, но бесы сексуального воображения посещали его ребра очень часто.
«Сам виноват, нечего было рассказывать ей все, про свои делишки и тем более, показывать документы, старый идиот…!» - часто пенял он на себя, рассматривая в телевизоре очередную вкусную балерину или тонкую гимнастку с обручем.
Нина Петровна предусмотрительно и очень далеко спрятала копии документов по продаже оружия в Пакистан под видом поставок гуманитарной помощи, чтобы в нужный момент ее обеспеченная старость никуда от нее не делась, под самый сквозняк ее жизни. Таким образом Барх был на двойном крючке: один крючок- тайная продажа оружия, другой- вечный шантаж жены…
Они были пожилой парой, скрепленной честными узами шантажа, неприязни и обоюдного благополучия. Она поправляла бриллиантовое кольцо на пальце левой руки, а он смотрел на нее сверху вниз своей искренней и безграничной ненавистью. Так смотрят вековые сосны на туриста со спичками. Но за столом в воздухе висела наигранная музыка семейной идиллии, тягучая, милая и постоянная. Они улыбались друг другу, изредка увлекаясь игрой в нежность. Он и она хорошо знали, что любые эмоции научно не прописаны, поэтому театр, театр и еще раз театр приходил к ним на помощь. Только тренированный профайлер мог бы вскрыть истинное лицо этих пожилых лиц.
Они пили чай и мирно беседовали с двумя молодыми людьми напротив, одним из которых был Игорь - студент Московского Института Международных Отношений, а другим их племянник, тихо работающий у дяди под крылом в торговом представительстве в Бомбее. Племянник был обыкновенной мужской марионеткой и, сам не понимая, ходил по различным адресам в Дели и разносил какие-то письма, прямо в руки разным непонятным мужчинам с темной от местного солнца кожей. Он всегда ждал ответ и приносил его дяде в офис, а затем ехал в бар «Беззубая кобра» поглощать виски и играть в биллиард под прохладным вентилятором. Он любил биллиард, играя слабенько и учась медленно. Руслана там всегда поджидали несколько ловких индусов, играющих в американку с детства и постоянно выигрывающие у него деньги. Ставки были не большие по пять долларов, но играли долго и часто, потому что Руслан был туп, азартен и олицетворял собой гнусную темную личность с инфекционными мыслями. Он напивался виски порцию за порцией и, даже однажды, где-то потерял письмо индуса для дяди, соврав родственнику, что ответа не было. Он вел за рубежом глупую жизнь настоящего ленивца. Любой китаец-работяга, назвал бы его «ловцом жемчуга в унитазе».
- Мистер Фататэ, между прочим, рассказал мне изумительную и дивную историю о жене полковника Коллинза еще во времена английской оккупации Индии, - дипломатично поддерживал чаепитие товарищ Барх, – вам, Игорь, как будущему дипломату и шпиону она будет тоже интересна. Культурно съязвил он, внимательно посмотрев Игорю в глаза.
Игорь приподнял брови домиком и сразу его лицо накрыла тренированная маска невинности, искренности и преданной внимательности. Старый лис Николай Николаевич ничего и не разглядел в лице молодого человека, а очень уж хотелось...
- Любая история, рассказанная вами, забудется очень нескоро, - витиевато ответил Игорь и подлил себе королевского чаю в фарфоровую чашку с летящими феями по бокам.
- Пейте, пейте Игорек, а то он всех уже заговорил. Я бы послушала с удовольствием о вашей английской практике в Шотландии, а не про эту Индию. Лично мне, она уже в печенках сидит...
- Ниночка, в печени твоей сидит правильное лекарство, прописанное Ароном Исааковичем, а не сказочная Индия. Так вот, однажды, жена полковника Коллинза решила повидать мужа и прямиком из Дувра, направилась к Индийским берегам. А время было тогда бандитское, смутное…
- Как, впрочем, и сейчас! – быстро вставила Нина Петровна и зло улыбнулась.
- Нинок, я тебя прошу… Капитан корабля - Мистер Молтом, причалив к индийским берегам на бриге «Девоншир» высадил ее с багажом и отдал в руки проводников на слонах. Дорога была дальняя, проводников было двое, а носильщиков пятнадцать, итого в их караване было восемнадцать душ. Слоны были привычны к тем переходам и пошли по джунглям медленно и вразвалочку. На Миссис Коллинз одето было много английского платья, а это джунгли, а не берег Темзы, там влажность и жара… Она обливалась потом и терпела из последних сил, обтираясь батистовыми платками. И вдруг на их пути появился водопад с камнями и прохладной водой. Она слезла со слона и, подойдя к водопаду и подставив руки, стала пить воду прямо из ладоней. Затем…, как закричит и в обморок. Все индусы бросились к ней, положили ее на землю и смотрят, пока она очнется. Миссис Коллинз вскоре пришла в себя, бледная, перепуганная и трясущаяся…, она сказала, что проглотила маленькую, ярко-желтую лягушку. Когда индусам перевели, что она сказала, все поняли, что она уже труп. Эти маленькие лягушки древолазы выделяют яд батрахотоксин, а это уже билет прямо туда, без какой-либо надежды и налогообложения…
Собравшись в группу, индусы стали рассуждать: если они не привезут полковнику Коллинзу его жену живой – их всех быстро скормят тиграм. И тогда один старый индус в разорванной повязке и таких же сандалиях, ну…, прямо как персонаж из «Рамаяны», подошел к розовому кустику взял с него листик и положил его в чашку с прозрачной водой. Затем он ушел на несколько минут в джунгли и скоро вернулся. Он подвел бледную Миссис Коллинз к воде и дал ей глотнуть из чашки, у нее немедленно началась рвота и судороги живота, потому что в чашку, он положил листик куста хармитифана. Затем Миссис Коллинз увидела, как у ее ног лежит дохлая, ярко-желтая лягушка, незаметно подброшенная индусом… Ей стало немедленно легче и она, взяв флягу у проводника Ратчипа, напилась свежей воды. Старик сказал всем индусам громко, на каком -то отдельном диалекте хинди, что белая женщина, не могла проглотить листолаза. Ей это показалось, иначе она умерла бы в агонии немедленно, выделяя из горла белую пену, а она лежала полчаса на земле и плакала. Позже Полковник Коллинз в награду этому старику подарил новенький мундир английского солдата, который тот никогда не надел, так как всю жизнь проходил в набедренной повязке и почти голый. Вот такая сила женского самовнушения и невероятная щедрость английского служаки.
- Как познавательно…, спасибо вам, Николай Николаевич, за интересный рассказ! - искренне сказал Игорь, вызвав на лице Нины Петровны большое умиление. Она просто мечтала, чтобы Игорек стал их зятем.
- Пейте, пейте чай..., и никуда не торопитесь, скоро Леночка придет! - быстро напомнила она всем.
- В свою очередь, - сказал Игорь, внимательно глядя в глаза хозяину дома, - я тоже припас вам одну историю китайского происхождения, которую мне рассказал замечательный доктор Сюй Шен Цай. И так как у нас идет обмен интересной информацией за чаепитием в вашем гостеприимном доме, я тоже хочу рассказать одну поучительную историю, расширяющую понимание человеческой алчности и хитрости. Я не буду оригинальным, если начну по старинке:
- Давным-давно, в провинции Пон-Та, встретились два Гуань, ненавидящих друг друга. Оба были богаты и носили титулы китайских вельмож по указу Императора Сяо И. Оба были жирными хвастунами, собирали дань с торговцев и быстро казнили провинившихся крестьян без суда и следствия. Также, они тайно от Императора торговали оружием, как и многие чиновники в наше время, потому что торговля оружием- это один из трех самых прибыльных бизнесов на свете, после торговли наркотиками и проституцией.
Игорь сделал небольшую паузу с придыханием и вгляделся в лицо Барха. Николай Николаевич замер на мгновение и его зрачок дернулся, брови подтянулись друг к другу, голова слегка повернулась в реакции внимания, рука застыла на фигурной ручке чашки и не шевелилась, как прежде. Его мысли тихо взорвались, мгновенно примерив себя к данному повествованию. Искусственно созданный словесный костюм, примерила на мужа и его жена. Края губ Нины Петровны слегка дернулись наверх и сузились глаза. Все это произошло очень быстро. Игорь, незаметно заканчивая энциклопедический трюк профессионала, незаметно набрав воздух в легкие, продолжил:
- Вся власть в их городах полностью принадлежала Гуань. И сказал один из них:
- Меня так бояться в городе, что даже голая девушка с мешком золота может пройти через город днем и её никто не тронет без моего приказа, - со смехом и необузданной самоуверенностью, покачиваясь в седле, сказал Он.
- Быть такого не может. Твой город наводнен отбросами и бандитами, нищей сволочью и матерыми убийцами. Ты не можешь контролировать все улицы и подворотни. Золото у нее не только отберут, но и изнасилуют в один миг. Клянусь Красным Лоном (Драконом)!
- Что ставишь, Лао? – ухмыляясь, спросил Гуань зачинщик.
- А ты?
- Если голая девушка с мешком золота пройдет днем сквозь город, ты отдашь мне тысячу мешков риса и такой же мешок золота.
- Согласен, если нет, ты мне отдашь этот самый мешок золота и еще тысячу мешков риса!
- Согласен!
На следующий день после полудня по назначенному маршруту проехала конница с чужим Гуань во главе. Они осмотрели весь путь девушки и увидели страшную картину, кругом сновали калеки и грязные мерзавцы, торговцы с охраной и какие-то подозрительные личности с мечами за поясом. Гуань был удовлетворен. Он отдал приказ, что маршрут он проверил и, остановившись у выхода из города, сел у шатра и стал пить чай, улыбаясь выгодным предложением безумца-богача. Через час из ворот города вышла голая девушка с развивающимися волосами, она была немного сгорблена, потому что за спиной несла тяжелый мешок. Подойдя к Гуань она бросила ему под ноги мешок, заполненный золотыми монетами. Сзади палатки появился местный Гуань с прислугой и отрядом своих бойцов.
- Ты мне должен тысячу мешков риса и такой же мешок золота! - властно сказал он, покачиваясь в седле.
- Слово мое твердое, как мой меч. Присылай людей и я отмерю тебе тысячу мешков риса и мешок золота, как этот! - гордо парировал второй Гуань и, собрав свиту, медленно удалился в свой город, озадаченный и разочарованный…
Игорь замолчал, взял фарфоровую чашку, отпил вкусного чаю и держал паузу... Барх молчал и его жена тоже. Они были людьми другой закалки и понимали, что нужно немного времени, чтобы логика стала на свое место и открылась загадка. Они молчали красиво и также красиво пили чай тоже из фарфоровых чашек.
- Так, а в чем фишка, я чего-то не просек, – с глупым лицом спросил Руслан, - как это она прошла, а? Что за мулине такое? - раздраженно выпалил Руслан и посмотрел на пьющего чай Игоря.
- Ты, племянничек, не суетись, Игорь в любом случае вскроет тайну. Человек захотел чаю отпить, не мешай. И пусть плоды твоего любопытства лопнут и накормят не тебя, а пробегающих мимо ящериц, как сказано в «Праджняпарамите». Игорек, еще возьмите круассанчика, чистая Франция, а крошиться так, как будто, только что с Ле Блан-Мениль.
- Да я просто хочу знать, как она прошла голая и с золотом? – нервничал племянник и теребил скатерть.
- Таких нетерпеливых как ты в индуистских трактатах характеризуют, как людей, продающих расчески для львов! - спокойно сказал Барх и намазал круассан шоколадным маслом.
- Я вас, дядя, иногда совсем не понимаю! – раздраженно бросил Руслан и, достав пачку сигарет, отправился на балкон, смотреть на Московские проспекты сверху вниз и заполнять свои единственные легкие отравленным дымом, разбавленным парами хитрого соуса для привыкания.
Его всегда раздражали поучения дяди и тети, второй план жизни и отсутствие алкоголя на столе. Он курил и злился, глядя сверху на вереницы машин снующих по делам их хозяев. Ни тетю, ни дядю он не любил, а использовал и всегда притворялся, мечтая однажды завладеть огромной квартирой в центре Москвы или второй квартирой, или огромной дачей во Внуково или четырехкомнатной квартирой в Ялте. Он мечтал…
- Как вы уже поняли, уважаемый Николай Николаевич и Нина Петровна, для того чтобы закончить легенду нужно вдохновение. Я его немного потерял, а хлебнув вашего королевского чайку, оно меня снова посетило. Хочу поинтересоваться, отложим концовку легенды до возвращения Руслана или прямо сейчас?
- Он сам виноват, не выдержан и не сдержан. Трое одного не ждут! Он не Горбачёв и не Ельцин, мы внимательно слушаем вас Игорек… - мягко произнесла жена Барха.
- Все просто, после инспекции улиц все живые по маршруту девушки были тихо убиты самым зверским образом. Она шла с мешком золота по лужам крови, а перед выходом из города, ей вымыли ноги и пустили вперед. Вот так выиграл свое пари еще один человеческий урод.
Балконная дверь отворилась и Руслан снова сел за стол, сглатывая слюну при виде стола без водки. Ему тошнило от пирожных, круассанов и чая, он хотел мяса и виски или на худой конец, колбасы и водки.
- Ну че там с этой девчонкой? Сколько ждать можно? – бросил Руслан, и за столом пахнуло сигаретным дымом.
- А пока ты надрывал себе легкие, мы дослушали конец истории до конца. Я тебе скажу, Русланчик, что концовка просто невероятная! – с удовольствием и улыбкой сказал Барх.
- Как…, а я? – с удивленной обидой спросил он.
- Повторяю, ты курил на балконе. Ты что же думал, что мы будем сидеть и считать кольца дыма из твоего рта? Мы занимались беседой и слушали интересное повествование от Игорька. Нина Петровна сказала, что трое одного не ждут. Так и сталось. Это ты понял, или на пальцах тебе опять нужно объяснять? - сердито зарядил хозяин стола.
Леночка стояла у края фонтана. Какой-то сумасшедший дизайнер, сделал так, что вместе с красными рыбами, плавали красные листья клена. Зрелище было невероятно красивым. Как кружились клиновые листья, известно не было никому, но жирным и красным рыбам это было безразлично, они не знали, что они часть дизайна и чей-то выдумки. Они исполняли свою жизнь, забавляя высшую жизненную форму своим примитивным плаваньем туда и сюда…
Леночка молча смотрела на воду в центре супермаркета и решала важнейшую задачу ее жизни, как достать кокаин, потому что таблетки экстази с зайчиком ей уже не открывали дверь в лабиринт вечного праздника. Она мечтала, однажды, забежать подальше от этого мира, который ей зверски надоел. Она была поздним ребенком, избалованным по высшему разряду богатой семьи... Ее родители были не молоды и жили старыми понятиями старого мира, но они были ее собственным денежным насосом, и о завтрашнем своем дне она никогда не задумывалась. Ленка всегда намекала папе, что знает, где хранятся документы о теневых сделках, что странно пугало старого отца и приводило его лицо в потный ступор. Любые уговоры что-либо рассказать её только забавляли. На самом деле она знала больше, часто подслушивая информативные ссоры родителей и больше содействуя маме в сохранности компромата, чем отцу.
Нужно было ехать домой, переодеться перед заездом в дискоклуб «Лабиринт». Там ее ждали друзья, кокс, выпивка и Эдик - крутая сволочь и звериный любовник с рожей молодого Антонио Бандераса и манерами самоубийцы. При мысли об Эдике она улыбнулась, а перед глазами мелькнула картинка последнего фака на парапете высотки. Она орала, как ведьма, выгнанная слетом ведьм с немецкой горы Вальпургий, орала не то от страха упасть с крыши, не то от ужасного прихода внизу живота. Она помнила все отдельными кадрами, как в кино: его наглые руки, мягко-горький запах французского одеколона и калейдоскоп каких-то огней внизу… Он смотрел на нее, как на добычу, а не как на человека, ему не хватало черных перепончатых крыльев за спиной и ужасного голоса с хрипом омерзительного чудовища…
В доме напротив кто-то вернулся с работы и зажигал кухонные огни, разогревая скудный ужин на плите, а в это время, Ленка висела на краю крыши бетонного небоскреба напротив, совсем без крыльев и без метлы, и представляла, что Эдик и не Эдик вовсе, а настоящий черный Демон, рвущий её сознание и скуку напополам. Она истерически орала во всю глотку, пока четвертая волна электро богомолов и сколопендр, не пробежала в глубине живота и не забрала все силы из тела и помутневшего от кокса и виски сознания. После удачного спермодесанта, Эдик застегнул свои кожаные черные брюки, вытер свой лоб Ленкиными трусиками и бросил их вниз. Он был похож на племянника Дракулы, нажравшимся крови молодой девицы.
«Ты бешеная Валькирия с нежностью крокодила…!» - сказал он тогда, подкурив какую-то бумажную гильзу и плюнув в нижнее пространство, вдогонку за трусиками…
Правильно выстукивая длинными шпильками наглый мотив, Ленка ловила мерзко-заинтересованные взгляды взрослых мужиков и наслаждалась своим присутствием в этом мире. «Долбаное бычье!» - подумала она в тысячный раз и открыла дверь БМВ. Нужно было ехать домой переодеваться в легкие, открытые и зверски дорогие тряпки. Ночной клуб ждал денег её папы и денег других пап и мам, труба зовет! Новенькое достижение немецкой технической мысли взревело табуном проснувшихся лошадей и рвануло на проспект, унося Лену в сторону денег ее родителей и внутреннего мирного чаепития.
- Игорек, - обратилась Нина Петровна, - нам доподлинно известно, что вы читаете какие-то замечательные стихи, не ваши, а какой-то поэтессы, родившейся раньше грубого времени, когда свои гении убегали подальше от бездуховных оболочек, сидящих в кабинетах и творивших свои делишки! – она мимолетно взглянула на мужа и продолжила. - Вот, Елена Васильевна из нашего посольства, рассказывала нам, что вы читали у них на вечере что-то необычное и восхищалась вами, как, впрочем, и все остальные... Вы прочтете нам что-нибудь из тех времен, той самой поэтессы.
- С удовольствием! –ответил Игорь и боковым зрением заметил, как вся эта тирада не понравилась Руслану. - Скажу, что в далеком 1970 году, вместо этой поэтессы, печатали умопомрачительный словесный идиотизм одного «поэта» по фамилии Гноевой. За одну только эту фамилию сегодня его не подпустили бы на пушечный выстрел к редакции любого издания. Такие были времена и такие люди. Игорь изменился в лице, стал совсем другим, и начал медленно читать, прекрасно выговаривая слог и каждую букву:
Всем поровну любовь не разделима, всем не бывает поровну тепло
И ожидая с невозможной силой, вдруг понимаешь – встретить, не дано.
Крылатое, стремительное, злое, не злостью злое - страстностью и жаждой,
Собой вокруг все щедро беспокоя, подхватит на руки защитное однажды.
Замучит нежностью, фантазией и страстью, и бережностью душу покорив,
Ворвется в жизнь под странным словом счастье, сам любящий, и преданно любим.
И сердце носит собственной печатью, весенний призрак- нежность без лица,
Перебирая старенькие платья, ты понимаешь, нет и нет конца
Погоне, ожиданию, печали, за ласковым, уверенным, большим
Быть может, где-то, вы его встречали? Скажите –ждут, скажите, что любим!
Николай Николаевич, медленно снял очки и стал протирать стекла батистовым платком. В его голове что-то было затронуто и, не смотря на чистоту стекол, его руки выполняли механическую занятость без контроля. Голова была занята воспоминаниями, его лицо стало романтичным и мягким.
- Огромное спасибо, Игорек! А вот, кажется, и Леночка пришла, - Нина Петровна посмотрела в сторону коридора и приподняла шею.
Послышались звуки открывающихся дверей и удары каблуков о паркет. Руслан отправился на балкон снова курить, Нина Петровна пошла звать Лену за стол, Николай Николаевич отправился в холодильник за водкой «Белуга», которую принес Игорь. Вечерок продолжался.
- Вот мы теперь все вместе за столом! – с удовлетворением сказал Нина Петровна и с любовью посмотрела на Игоря.
Лена в прозрачном и очень коротком платье сидела рядом и нагло обрабатывала жвачку. Немного кривя красивый рот в презрении к скуке, она часто поглядывала на маленькие бриллиантовые часики. Руслан нагло пялился на ее голые ноги и полуоткрытую грудь.
- Может что-то бы поскромней одела? – осторожно спросил Барх свою дочь.
- Ну, па…! – капризно крякнула она, зло посмотрев на отца. - Ща, одену форму с белыми бантами и на комсомольское собрание попрусь, узкоколейки строить с красными фанатиками и голосовать единогласно. Ты че? Не понимаешь ничего, что ли? Вон лучше водки хряпни!
Игорь взял холодную «Белугу» и быстро налил себе, затем незаметным движением повернул дозатор и разлил всем. Николаю Николаевичу полную рюмку, Руслану и Ленке тоже, Нине Петровне половинку. Затем, он взял пальцами полную хрустальную рюмку на хрустальной ножке.
- Я хочу сказать важный тост, - уверенно сказал Игорь, - я люблю пить за справедливость, которой в этом мире очень мало, пусть она будет всегда…! – и опрокинул рюмку вверх.
Не задумываясь над сказанным, Барх тоже запустил в себя прозрачного дракона. Руслан выпил быстрее всех, уже поглядывая на красивую бутылку в желании добавить ещё через 3 секунды. Ленка к водке не прикоснулась, скорчив лицо печеного капризного яблока…. Не вынимая жвачку из рта, она взяла серебряную ложку красной икры и немного лизнула с кончика, обронив две икринки на стол.
- Может еще чайку? -спросила Нина Петровна для проформы, приличия и разрушения непонятной тишины. –Леночка, здесь Игорек читал невероятные стихи из далекого прошлого, прекрасной поэтессы, он еще почитает сейчас, ведь правда Игорек?
- Не только для вас, но и для Леночки, - сказал Игорь, тщательно замаскировав свое откровенное вранье.
Золотой венец волос и святости, я тебя святой не назову.
Лучше счастья две большие малости, не жалея, щедро подарю!
А оно – большое и весеннее, пусть захочет искупить вину
Разогнать глупейшее забвение, и сложить очаг в твоем дому.
А оно с добром и справедливостью, пусть само ворвется за порог
Почему-то горе без стыдливости, никогда не жмется в уголок.
Сколько одинокого моленья, и ночей холодных маета…
И не просит разум ни спасенья, ни конца, ни правды, ни добра.
Только все усталыми глазами, у которых боль и васильки,
Обнимает молча эту память, от которой душу не спасти.
Губы не капризны, не в изломе, горьки от печалистых тревог
Если бы пришли сегодня к дому, кто понять и отогреть бы смог?
И опять усталым, легким жестом, словно отрекаясь от судьбы,
Проведешь тихонечко по креслу, и сотрешь у памяти следы.
Капелька, искристая, хмельная, в золоте улыбчивых волос,
Оставайся долго вот такая, девочка невысказанных грез!
- Так… ну, мне надо ехать! - быстро выпалила Лена, поднимаясь из-за стола. - Ты со мной тусанешься, Капитан романтики? - спросила она, провокационно дотронувшись до плеча все еще сидящего Игоря, повернув к нему свой открытый пуп, пробитый золотым гвоздиком с золотым змеиным глазом.
Игорь, не глядя на ее пуп быстро согласился и красиво поблагодарив добрых хозяев за чаепитие ушел с Ленкой к лифту.
- Надо сделать все, чтобы он стал ее мужем! – четко произнес Николай Николаевич. - Хотя между ними пропасть, она тусовочная кобыла, а он умный будущий шпион и романтик с прекрасной памятью и воспитанием.
- Только Игорек, только он… Я все сделаю, я даже с Леночкой поговорю. - быстро отреагировала Нина Петровна.
- Ага, она так вас и послушалась! - включился в разговор темный племянник. - Она еще гудеть будет, как трансформатор лет десять и ей ваш Игорек, просто до её красивой задницы. И самое смешное в этой ситуации и это тот редкий случай, когда вы со мной полностью согласны. Ленка за возможность одну ночь подрыгаться на танцполе, голыми руками разберет мавзолей с Лениным на мраморную плитку для ее ванной. У нее приоритеты совсем другие и образ жизни…, и образ мышления, и, вообще, образ…, полностью все другое, в Абсолюте все… А семья ей нужна, как владыке всея Руси бесплатные церкви, как шахтеру маникюр и как индусам восьмое марта, поняли, да?
- Ты прав, Русланчик. Ты прав…, но у меня есть интересная комбинация, после которой Игорь женится сразу! - сказал Николай Николаевич и сильно зевнул, раскрыв широко рот и забыв прикрыть его рукой.
За ним зевнула Нина Петровна и Руслан, по очереди… долго и с закрытыми глазами. - Че то я переутомился сегодня, и голова кружиться…, как в карусели! - тихо сказал Барх, посмотрев в сторону жены.
- Я тоже устала…! – тихо согласилась Нина Петровна и посмотрела на Руслана, наливающего еще водки.
Стоя в лифте за спиной у Ленки, Игорь слегка улыбался, слушая разговор в столовой, из которой он только что ушел. То, что осталось за спиной, ему было уже не интересно. Он поднял руку и отключил маленький наушник, спрятанный в ушной раковине. Он анализировал поход в дансинг «Лабиринт» задолго до приближения к нему. Лифт медленно шел вниз, а Ленка, все еще разочарованно ждала, когда Игорь начнет нагло трогать руками ее грудь и задницу.
- Медвежонок, мои старики пророчат тебя мне в мужья, а у меня, Игорек, есть правило, мне нужно попробовать тебя как мужчину... А вдруг ты импотенто, и не можешь ни фига в постели? Тогда пусть мой папа сам выходит за тебя замуж, вместе с дебильчиком Русланом. Вам будет весело втроем, скажи?
Она подошла к Игорю ближе и медленно поставила свою руку с растопыренными пальцами на его пах. Игорь слегка дернулся внизу и, крепко схватив её за волосы на затылке, впился ей в губы своим ртом.
- Это я тебя буду проверять…, а не ты меня, похотливая ты сука…! Может быть, ты Фрида фригидная и сама ни хрена не можешь в постели, а только болтаешь, что ты Таис Афинская и Мессалина в одном лице. У меня у самого такое правило, я тебя жестко проверю на умение летать без кокса. Может быть, ты в минете слаба и понятия не имеешь, что такое знаменитый финский «микиколи»! Общаешься, наверное, с чухонцами, так минетить и не научилась, понты одни, а не минет, да? Сдашь мне все экзамены на аттестат зрелости, сучара…, после дискотеки, экстерном, за весь семестр, студентка Леночка- взбитая сладкая пеночка…!
- Ого-го! Да ты просто аллигатор… Договорились, зверюга заморская! Это уже лучше, I like it…! - прошептала Ленка и приоткрыла рот для поцелуя, прижавшись к Игорю всем телом и крепче сжав свои пальцы на его выпуклом гульфике.
До открытия дверей на первом этаже лифту оставалось две секунды.
Перед входом в «Либиринт» стояла охрана. Их было трое и они, как на подбор были с лицами грозными и неприятными. Их молодые спортивные мозги были отравлены маленькой властью над людской очередью в заведение. Это придавало им значимости в огромном городском человейнике. В руках у них были новенькие переговорные устройства добавляющие серьезности в их сложной работе. Охранники вели себя так, как будто никто и никогда не проводил с ними инструктаж, как нужно вести себя с людьми, несущими деньги. Кукольная ненависть брала верх над инструктажем. Они были типичными представителями молодых идиотов с натруженными челюстями и уверенной безнаказанностью за все.
- Девушка, вы проходите, а вы, молодой человек, нет! Это фейс-контроль и наше заведение не желает вас видеть внутри! – медленно, чеканя каждое слово и упиваясь маленькой бесовской властью, сказал «шкаф» в черном костюме, глядя прямо в глаза Игорю.
Ленка быстро хохотнула и исчезла за дверями в дансинг, выкрикнув на ходу:
- Жду внутри, Медвежонок!
Игорь удостоверился, что Ленка уже не вернется, подошел к охраннику ближе, прочитав его имя на груди и, глядя ему в глаза, сказал:
- Владимир, у вас, сейчас есть судьбоносные три секунды, чтобы впустить меня в заведение. Я вас прошу сейчас же мобилизовать все свои возможности в головном мозге по максимуму и поверить мне на слово, так будет лучше…
- А если нет! – грозно завелся тупой качек, выплюнув жвачку под ноги Игорю, - че ты мне сделаешь, суслик? Ты не попадешь внутрь, я сказал…!
- Твоя мама ждет тебя! - начал Игорь медленно, плавно и монотонно, глядя ему в глаза. - Ей очень плохо, твоей единственной маме… Спаси свою маму, она прислала меня, чтобы тебя предупредить, ей нужна твоя помощь, она тебя любит, помоги ей, своей маме… Случилось ужасное, она попала в больницу, она зовет тебя, только тебя, ты ее опора и любящий сын, помоги маме, отправляйся в больницу срочно, она ждет тебя прямо сейчас, иди скорей… Володя, не медли, спасай маму, она тебя очень ждет, она ждет, она ждет, она ждет…Володя, помоги ей! Взгляд охранника помутнел и веки прикрылись, лицо побледнело, он был растерян и, не сказав никому ни слова, медленно развернулся и пошел в сторону от «Лабиринта». Переходя через широкий проспект его быстро сбил черный «Лексус» с громкой пьяной компанией внутри. Игорь быстро открыл дверь и зашел во внутрь, сморщившись от запаха духов, пота, сигаретного и сигарного дыма, пьяного перегара и дикой бессмысленной музыки. Он попал на территорию бесятни, территорию всплесков и выплесков, ненависти к наружной жизни, добровольного безумия, понтов и наркоты… В центре зала дергалась большая масса молодежи, окруженная тридцатью прожекторами, искусственным дымом и велосипедными тумбами с почти голыми, танцующими девицами в клетках.
«Твою мать! Куда я попал!» - подумал Игорь и стал искать Ленку у барной стойки.
- Ой, какой у тебя галстук! – воскликнула девица с размазанной помадой и протянула руку вперед к галстуку.
Игорь быстро перехватил ее запястье и оттолкнул в сторону, продолжая продвигаться к барной стойке. Музыка рубила по ушам стальным кастетом. Все двигалось и шевелилось по всем углам этого замкнутого пространства. За барной стойкой стоял гладко выбритый юноша с лицом красивой загорелой девушки. Он был с голым худым торсом и гладко выбритой грудью. На его плече красовалась татуировка с цифрой 69 и красными губами, пробитыми черным кольцом с красной цепью. Он умело жонглировал бутылками и разливал содержимое в многочисленные стаканы и бокалы. Ему помогала девушка с выбритыми висками, черным маникюром и пробитыми губами, бровями, носом, ушами, и даже переносицей. Девушка пританцовывала под монотонную гипнотическую музыку, выжовывая огромную жвачку во рту и часто надувая ее в пузырь и лопая, к всеобщему удовольствию ее друзей. Пояс ее желтых штанов сидел так низко, что грозил упасть вниз в любую секунду и обнажить место выбритого слияния ее ног. Она подавала стаканы, нужные бутылки и раскладывала листочки с заказами. Сбоку от стойки на высоком красном стуле сидела Лена и кокетничала с каким-то парнем с длинными волосами и черной бородой. Вокруг них толпилась уйма народу и все были в особом режиме рысканья глазами. Все смотрели на всех, пили, курили, танцевали, шевелились, хохотали, толкались, смеялись и даже целовались в засос, что в клубах не запрещено. Игорь направился прямо к ним.
Протискиваясь и приближаясь к Ленке, Игорь выхватывал отдельные картинки с публикой, стоявшей у стойки и мелькающей мимо него в электронной эйфории. Это был разный люд, но приблизительно одного возраста…, кое-где встречались люди постарше в диковинной одежде и черных очках, яростно не желающие мириться с собственным возрастом и промелькнувшей молодостью в советские времена, под странным девизом «Все нельзя!». Они добирали радость восхищения собственной осознанностью присутствия, а не лежкой у тупого телевизора с буграми и пролежнями от боков. Они веселились и вели ночной образ жизни, даже иногда осознавая преимущества своего возраста над молодежью, умудренные опытом и долгими годами познания. Они, глядя в глаза всем, сразу понимали, кто дышит каким видом кислорода, а кто его остатками или парами.
Возле Ленки на красном удлиненном стульчике восседала красивая женщина, являя собой типичного представителя старой гвардии охотниц на мужских крокодилов с кошельками из их же рифлёной кожи. Она охотилась и на недобрых и толстых панд, жующих день и ночь свою единственную судьбу и на мужчинских лохов, желающих потрогать плоды совершенно неизведанного дерева, под нежно-американским сленговым названием от Ферджи - «My Humpp!». Она поигрывала стопой, держа нежно-розовый туфелек на кончиках пальцев ноги, и рассматривая всех особей мужского пола, мелькающих мимо, как назойливые трутни вокруг сиропного пирожного. Её псевдо-добрый и слегка опьяненный взгляд был отработанной ловушкой для несмышленой молодежи, желающей заполучить внимание всех и выкупаться в замкнутом позитиве дансинга. Она ждала, сидя на стульчике и поигрывая красивой туфелькой без задника, как будто проверяя паутинку или размахивая фонариком-отростком, как жестокий удильщик в кромешной океанской глубине. Длинные пальцы ее руки нежно ерзали по ножке высокого бокала с розовым шампанским, вниз и вверх, заставляя некоторых юношей, поглядывать именно на этот бокал и рисовать в голове одну и ту же картинку на уровне сексуального голюциноза. Это была визуальная ловушка или ароматный позывной номер два, потому что женщина с прекрасной улыбкой блестящих губ была ярким представителем тех времен и знала о Мэнах все, даже больше, чем Мэны знали сами о себе. Она рассматривала мужиков по самой выверенной охотничьей схеме: выпуклость брюк, ценность туфель и только потом лицо.
Вся эта эйфория выпендроса друг перед другом навела Игоря на быструю мысль о пещерах с первобытным человеком, у которого, кроме убийства чего-то мясного, должен был быть хоть какой-то досуг с развлечениями. Полуголые девицы, искренне наслаждаясь своими сексуальными конвульсиями, на высоких тумбах крутили педали в такт музыке, иногда демонстрируя свои трусики, разделяющими красивые попки только на цифру «Два». Они показывали природу собственных телодвижений, вскрывая тайну будущих тайн… Игорь не знал, как называется эта профессия, крутить педали на тумбах к всеобщему обозрению, но он точно знал, что это осознанный генолис для людей, повелителей собственных чувств.
Ленка демонстративно улыбнулась, заметив приближающегося Игоря и, взяв за руку бородатого парня, пошла с ним на танцпол выкручивать мышцы бедер в нижнюю спираль позвоночника и поглядывая на восхищенных парней, кто еще не заголубился. Она этими взглядами питалась как фиолетовая и лимфопоедающая вампириха, будучи еще молодой и подготавливая себя к будущему восхождению в орден женщин Вамп.
Игорь присел на ее место и посмотрел на точеный профиль красавицы 80-х годов. Она была занята разглядыванием худого негра в прозрачной футболке и с крупными каплями пота на лице. Он танцевал тот самый дикий танец, который много веков назад танцевали его кровные афро- родственники. Он был похож на одичавшего африканского кентавра с густо пахнущим запахом мускуса и непристойными мыслями в движениях. Его пластика заставляла многих девушек сглатывать слюну вожделения и быстро рисовать картинки его изуверских фрикций в душных комнатах без свечей, и их крики, спрятанные мудрой природой внизу живота. Он был настоящий, выносливый человеко-конь, благородно коричневый и развратно- сексуальный. Он был номер один и купался в желаниях чужих взглядов без тропического одиночества. Неожиданно к нему подошел высокий парень с рельефным торсом и, обняв Афра, быстро вцепился в его губы своим ртом, обозначив свою собственную территорию для женского коллектива шумной бесятни. Они стояли…, крепко обнявшись в долгом фиолетово-синем поцелуе, обняв тугие задницы друг друга, и нанося фантомный удар по женскому нежному воображению и черному разочарованию.
Эротический фон всего заведения зашкаливал, как новенький дозиметр в убитом Чернобыле. В воздухе пахло попурри чужих запахов пота и спиртного, музыка била по вискам, отбивая последние ступеньки самоконтроля. Кто-то полуголый стоял на сцене в наушниках и крутил какие-то ручки, управляя ушами узаконенной пьяной пляски. Он был счастлив, на него смотрели все, как на демона, управляющего отбоем потных сердец в такт английского бессмысленного текста. Все, кого окружали внешние проблемы, там, где-то снаружи, извивались на танцполе под громкую музыку с узлами разноцветных прожекторов, погружаясь все глубже и глубже в мир таблеточной эйфории и травяного забытья, разного кайфа и посылания реальности к настоящей чертовой матери. Рядом с каждым танцевали бесы…- это был их военный мир, мир тонких, улыбающихся существ, пожирающих своё будущее.
- Мисс, я долго искал повод, чтобы с вами заговорить и познакомиться, но повод этот так и не нашел. Разрешите познакомиться без всякого повода? –быстро, отработанным заранее словесным трюком, атаковал Игорь.
Красавица обернулась и, бросив взгляд на брюки ниже пояса, затем на бардовые итальянские туфли, подняла глаза и всмотрелась в его лицо взглядом капитана очень дальнего плавания.
- Как мило, дорогой, как мило! - ответила она почти сразу и погладила его щеку своей холеной рукой.
Ее золотые браслеты упали почти до локтя, зазвенев едва уловимой мелодией золотых колокольчиков. Меня зовут Стелла…, и это мое настоящее имя, всем, кто смеет сравнивать меня с пивом Стелла Артуа, никогда не достается десерт, я надеюсь, что ты …
- Я, Игорь…, что вы! Это невозможно, Мисс! – быстро перебил Игорь. - Такое сравнение может прийти в голову только невоспитанному человеку, место которого на помойном свинарнике, а не рядом с такой Клеопатрой, как вы! Разрешите вас угостить хорошим «Гленфидиком» с выдержкой лет в тридцать? –красиво и ненавязчиво предложил Игорь, дотронувшись до ее пальцев руки своей наглой ладонью.
- Я согласна! –томно ответила Стелла, бросив быстрый взгляд на его «Юлис Нардин» на запястье. Игорь выбросил руку вперед, жестом, напоминающим дисциплинированное приветствие СС и, заметив на себе взгляд бармена, полу девочки или полу мальчика, выкрикнул:
- Гленфидик, 30, два раза по сто!
- Игорек, я жду приглашения на долгий танец и обязательно медленный!
Стелла смотрела гипнотическим взглядом в мудрой полуулыбке анаконды, обещающей и десерт, и опыт, и мудрость, и то, чего не может быть у молодых сучек, ищущих сытую океанскую волну жизни, и часто там, где ее не может быть никогда, даже в разгар Пасифик изобилия. Ее красиво накрашенные веки были дополнением гипнотического взгляда, усиливающего эффект добровольного плена.
- Стеллочка, с удовольствием и только с вами! -ответил Игорь, разглядывая ее красное платье, похожее на красивый японский фонарик.
Вскоре зазвучало что-то гармоничное с лидирующими нотами саксофона, приятными паузами и терциями. Мелодия была завораживающей и незнакомой. Мужской голос пел о любви. Он пел о том, что он нашел и затем потерял, только ради того, чтобы весь этот путь повторить снова и заслужить найти еще раз. Стелла обволакивала его плечи своими руками и запахом чего-то вкусного. Он переливал ее запахи сквозь себя и наслаждался необычными ощущениями новой радуги. Ее бедра немного дрожали, вселяя в Игоря мысль, что дрожат они только от его прикосновений. Приближая свое лицо к его лицу, Стелла давала дьявольский аванс на необычайное приключение, сквозь заросли томного взгляда. Ее лицо было безразлично к окружающему миру, она искала что-то для себя, для глубин ее души, для согласования своих мыслей с реальностью музыкального воздуха. Она давала аванс тренированному и выносливому Игорю с походкой пружины и скрытыми движениями карточного азарта. Танцуя с женщиной на близком расстоянии, Игорь всегда проверял себя на восприятие партнерши, где-то в центре солнечного сплетения. Иногда, там ничего не отзывалось, но в случае со Стеллой, отозвалось сразу и ощутимо, подняв волну желания на запахах ее волос, губной помады и волшебной шеи.
Ленка внимательно наблюдала за Игорем, ощущая странные позывы омерзительной ревности. Она стояла в пол-оборота, разговаривая со знакомой девушкой в очень короткой юбке с пробитым пупом, в котором блестел серебряный дельфин. Подойдя к Игорю, Ленка прикоснулась к его уху губами и стала громко шептать, шелестя пальцами в его волосах на затылке и стараясь слегка придушить затылок ногтями.
- Мне плевать, что ты нарисовал эту старуху себе на завтра, сегодняшняя ночь моя. Ты мужчина или ты пластилин? Ты дал мне слово и держи его теперь, а то я буду считать тебя фуфлыжником или несостоявшимся кенгуру, и мне придется подарить тебе мой лифчик и колготки. Вопросы есть, капитан?
- Я никогда не курю чужое доверие… Если я дал слово, значит так и будет, а колготки с ажурным бронежилетом носи сама. Это ты девочка, а не я! - четко ответил Игорь.
Взяв у Стеллы телефон и обозначив свой, Игорь поцеловал ей руку, как не вписывающийся в общие рамки винтажный мужчина, и отправился в сторону выхода, где у зеркала уже крутилась Ленка, оглядывая линию своей правой груди. Игорь смотрел на нее со стороны и думал, что жить, чтобы нравиться всем, это внутренняя смерть. И у нее день за днем жизнь вытекает из вен, но не кровью, а мелким, бессмысленным песком. Заметив напротив заведение четыре милицейские машины и скорую помощь и уже прыгая в ее немецкую машину, он взглянул на ее профиль и мысленно сфотографировал на прощанье. Она олицетворяла большую коллективную проблему, сама того не ведая.
- Поведу, я! –бросил он, забрав ключи из рук.
- Но…
- Ты пьяна, и эйфорийна…! В этом состоянии тебе можно доверить вести детскую коляску без ребенка, а не БМВ с моей жизнью внутри. Любой гаишник тебя разорвет умело и по закону. А если полиционер будет с мозгами и спец подготовкой, то он увидит твой зрачок после употребления какой-то дряни. У тебя в глазах сейчас холод, ты часто моргаешь - это защитная реакция организма, согреть зрячую поверхность. Вся гадость, чтобы сбежать из реального мира, придумана людьми, которые ее никогда не употребляют и их дети тоже. Им нужны только твои деньги, а тебе нужен всплеск адреналина с пост депрессией. К сожалению, я не смогу увидеть тебя завтра утром и помогать твоему организму вылезать из ямы. Поэтому думай и долго размышляй. Любой доктор лечит болезни, и еще не дали диплом ни одному врачу, лечащему понтовую дурь или балетную травму головы.
- Воспитываешь? Ну-ну! – безразлично ответила Ленка и включила громко музыку, где какая-то девушка пела хриплым голосом про одиночество –сволочь и про одиночество –суку, навевая настроение номер минус.
Подъезд элитного дома сверкал огнями и свежестью мытых полов. Такие подъезды должны существовать везде, но везде они не существуют. В них есть здравый смысл существования подъездов, как таковых, в самом здравом смысле. В нем был красивый и чистый ковер, множество цветов, зеркала и ни одной надписи на русском языке, написанных среднестатистическим ублюдком, указывающих на мужские или женские гениталии. Стены были чисты и улыбались бежевым оттенком, успокаивая глаза сразу… Люди, жившие в этом доме, летали где-то далеко в своих мыслях, и ни им, ни их детям, не хотелось гадить там, где они живут, вопреки другим людям, думающим редко, давно не летающим даже над поломанными детскими качелями во дворе.
Приятноглазая женщина с лицом угодливой гувернантки, но очень скорбным ртом, бросив замысловатое вязание, кивнула в сторону Игоря и Ленки, автоматически посмотрев на часы и отметив половину второго ночи. Она исполняла древнюю роль контроля и надзирателя, собирателя информации и знаний о живущих здесь людях. Она была незаменима в случае любой пиковой ситуации и еще выполняла роль думающей кнопки. Над ее столиком висел листок с телефонами всех вспомогательных служб города, чтобы вовремя спасти, потушить, быстро арестовать или даже сделать искусственное дыхание рот в рот…, без марли.
Лифт раскрылся на десятом этаже. Лампа не была украдена или разбита, а была на посту и исполняла свою давнюю роль по обслуживанию человеческих глаз. На этом этаже тоже жили странные люди, они упорно не хотели разбить эту лампу и остаться во тьме. Они поддерживали свет. Толстый коврик у дверей ее квартиры был сдвинут немного вправо от центра и возле левого уголка лежала переломанная пополам спичка. Игорь отметил это сразу и, наступив на коврик, точно понимал, что делать дальше. Квартира была большой и неуютной, везде валялись знаки взбалмошной хозяйки и избалованной неряхи. Журналы мод были залиты чем –то мокрым, но уже высохшим, похожим на красное вино… Одежда лежала везде, разбросанная в спешке, не вчера, а несколько дней назад… Экран телевизора был покрыт тонким слоем пыли, цветы в вазе, напоминающие трупы бывших роз, опустив бывшие головы, кланялись хозяйке квартиры последним поклоном мира теней.
- Я в душ, а ты нам чего-то налей…! - бросила Ленка и, освободившись от совсем не хрустальных туфелек, исчезла в ванной.
Игорь вышел на огромный балкон и достав телефон нажал на слово «Нянька».
- Мы не успели осмотреть холодильник, когда закончишь, вызови скорую! - прозвучало в ответ из телефона.
- Один, два…! –ответил Игорь и быстро отправился на кухню.
Разлив «Гуляющего Джонни» он бросил внутрь своего бокала одну черную маслину, а в ее бокал совсем другую, тоже черную, хранящуюся у Игоря в кармане пиджака в спец пакете. При близком рассмотрении можно было увидеть, что маслина необычайно насыщенного цвета. Но кто и когда-нибудь присматривается к их цвету? Это же просто маслины… какие-то заморские плоды, которые и есть- то не обязательно, кроме улыбчивых греков... На мойке лежала грязная посуда и стаканы с тремя видами разной помады по краям. Пепельница на столе напоминала ожиревшего ежика с торчащими сигаретными иголками, тоже с тремя разноцветными отметинами на фильтрах. Везде мирно спал бардак и хаос, изредка нарушаемый громким жужжанием счастливой мухи, не знающей ни отдыха, ни сна, в своих полетах от окна, до остатков колбасы, лежащей на обглоданных кусочках позавчерашней пиццы. Муха была уверенна в собственном одиночестве и моталась из кухни в комнату, наслаждаясь свободой полета и отсутствием птиц, пауков и среднерусских, коварных хамелеонов.
Он искал ту самую баночку на кухне… Ту самую, которая есть у всех или почти у всех, но она есть. Однажды его друг из Шотландии, бегал по неумытому и безразличному супермаркету в пригороде огромного города и искал «МИА». Он искал долго и не смог найти исконно славянский продукт под незнакомым интерпретированным понятием «МИА». Затем он позвонил Игорю и попросил срочной лингвистической помощи. Игорь дружил со своей единственной головой и сразу стал задавать правильные вопросы.
- Крис! – начал расследование Игорь. – «МИА» - это ты где прочитал?
- (перевод с английского его слов) «МИА» - это то, что продают в ваших Молах, а я не могу никак найти…
- Крис, это название продукта русское или английское?
- Русское, черт бы вас побрал…!
- Это что-то вкусное?
- Конечно же вкусное, и весь мир ест его каждый день, я так думаю…
- Ты прочитал это на этикетке на русском языке или на английском?
- На русском, конечно же!
- Пожалуйста, крис, напиши мне СМС, как на русском языке пишется этот продукт «МИА»! Через минуту телефон Игоря подал голос о приеме чего-то сногсшибательного. Это было нечто, говорящее снова о том, что мир разнообразен и удивителен и еще, говорящее о том, что нужно изучать человека и его мозги еще тысячи лет. Пришло сообщение со словом «МЕД». Бедный шотландец с его знанием кириллицы, прочитал слово «МЕД», как «МИА», потому что буква «Д» в русском языке для любого сканда, кельта или англа, юта, бритта или сакса, будет буквой «А». Игорь искал на кухне «МЕА» улыбаясь и вспоминая доброго Криса и его родного брата английского головореза Питера, любящего только Миссис Элейн, его родную маму, и теплую Африку в районе Зимбабве, где целых пять лет расстреливал черных браконьеров без суда и следствия. Мед был найден в углу шкафчика, где все было забито вскрытыми банками Бразильского кофе, испускающих божественный запах.
- А на фига здесь мед? - безразлично спросила Ленка, схватив бокал с виски, где на дне почивала необычно яркого, черного цвета маслина. Мед стоял в позе чайноложечного вопроса.
-Елена, - начал Игорь торжественно, - мир многообразен и удивителен. Я всегда пью виски и коньяк с медом, это необычайно вкусно, меня научила этому в Эдинбурге одна милая особа, дотошно изучающая русский язык.
Игорь смотрел на ее мокрые волосы, а затем разглядывал шелковый халат, едва прикрывающий колени.
- Ты мыслишь, как уважаемый дедушка Крыладзе писал сто пятьдесят лет назад в басне «Сорока и бусы». Ты читала?
- Да, конечно же читала, еще в школе! - хладнокровно ответила Ленка, автоматически закрывая голое колено шелковой полой испанского халата и прикуривая черную тонкую сигарету.
- Дорогой, Хелен, никогда русский баснописец Иван Андреевич Крылов не сочинял басню «Сорока и бусы» - это старинное японское повествование «Уато моку Даку» мораль которого, не задавать вопросы о еде.
- Ты какой-то сложный, меня это даже харит… Давай-ка лучше выпьем!
- Какая гадость, этот твой русский язык. Ты разговариваешь, как бедная девушка в Парагвайском поселении. Что значит тебя «харит»? По-моему, ты свежа и жива после душа. Ты свежа снова, как одуванчик в рассвете славянского поля. И ты пахнешь, как сверкающий Париж или где-то там, куда стремиться сознание среднестатистической девушки-романтика. И не «харит» тебя вовсе…
- Ой…! Умеешь…, умеешь налить меду и словами и в виски. Только не воспитывай мои мозги. Я ненавижу чьи-либо поучения. Сами с усами. Читала я и Кастанеду – параноика и одинокую деву Блаватскую без крепкого члена в руке, и продуманного Вольтера и хитротрахнутого Карла Маркса, просидевшего всю жизнь на шее у Фридриха Энгельсовского и проматывающего его миллионерское бабло от папиных фабрик! Они все были с умыслом. Романтик ты романтовский, путешественник по путям истинным, а не железнодорожным… Я уже не спотыкаюсь и не упоминаю о демоне Ульянове, великолепном гнидо-человеке, умудрившимся создать своей личный ад и не вдаваясь в нечто, более мудрёное! Fuck them! Хочу выпить, Макаренко, с тобой! Без разговоров о справедливости, потому что весь мир дерьмо и справедливость ищут только те, у кого не потушено пламя одноразовой китайской зажигалки в печени или почках!
Ленка уверенно взяла бокал с черной оливой и, опрокинув шотландского Джонни в горло, задержала черную сливку в зубах, разрывая ее белоснежными, отрепетированными зубами. Игорь смотрел на ее губы, затем на руку, держащую пустой бокал и думал о своем.
- Как тебе напиток с медом, Великая Елена? Троя, наверное, вздрогнула? Я уверен! – с красиво подделанным энтузиазмом спросил Игорь, демонстративно облизав верхнюю губу и удовлетворенно вздохнув, от проглоченного Ленкой яда «ЛУВ 12, ЭйТ».
- Ммммммммм…
- Это пьют в Клубе «Старая Эльза». Они без меда, ни виски, ни коньяк не употребляют. Это новый вкусовой мир.
-О, Игорек, необычно как! - закатив глаза вымолвила Ленка, еще находившаяся под кайфом. -Коньяк с медом нужно осмыслить. Столь необычно. Уф! Опять ты говоришь загадками, что за клуб «Старая Эльза»? Ты видел наш клуб? Аут…! Здравый смысл, тоже аут… Скромному человеку с образованием смешно до селезенки, до надпочечников, до грыжи, удаленной гениальным профессором Сергеем Петровичем Михно, до пустой бесконечности о праве жить и мыслить, и видеть все вокруг… наслаждаясь осознанием идиотизма смертных капричос. Уф! Могу я воображать, что ты меня понял!
Её несло по страницам собственных мыслей, спотыкаясь и останавливаясь, что-то говоря и сверяя это что-то с чем-то. Он слушал ее и явно видел между ними толстое прозрачное стекло, по которому стекали ее мысли, взбудораженные химической реакцией в крови. Он знал такое состояние не понаслышке и стал ей подыгрывать, слушая ее легкий бред и думая о завершении своей неприятной работы.
- Твое воображение принял сразу. Вот это словообразование, словно ветер в трамвайном депо. Я вижу, ты поклонница Гойя. Вот не ожидал, что ты знакома с его творчеством. Я понял каждое твое слово, твой намек, твой отрез или срез, я вижу и мыслю, этим ты мне и интересна! – с сожалением и злым сарказмом сказал Игорь, зная, что будет в ближайшие 27 минут.
У него оставалось только 27 минут на циферблате «Юлиус Нардин», на циферблате его нетронутого никем мозга, на циферблате законов его государства, его работы, его начальства, машины слежения внизу на асфальте и на циферблате самого Бога, если он есть, и видит все без немецких биноклей «Цейс». Это был выбор сердца и хладнокровия, что часто путают люди. Игорь посмотрел на нее, отметив мокрые волосы и неправильно заправленную полу халата. Она смотрела на него, мало понимая, что ее собственная жизнь уже почти закончилась.
- Скажи, Хелен, где находятся копии документов по последней сделке продажи оружия в Пакистан, которую провернул твой папа? - четко выговаривая каждое слово, произнес он, глядя в ее мутные глаза.
-Че? Ты че больной? Какие документы, придурок? – встрепенулась Ленка и зло посмотрела в его сторону.
- Ты знаешь какие. Ты трещала по телефону со своими подружками, о том, что твой отец торгует оружием. Это очень неразумно и очень плохо. Ты разговаривала по телефону со своей мамой, открытым текстом. Это тоже очень плохо. Нина Петровна сняла копии этих документов, и они хранятся у тебя дома. Скажи мне, где? Это очень важно для безопасности твоей семьи и твоей лично!
- Игорь, мельком посмотрел на часы. Оставалось 18 минут.
- А ты откуда знаешь? – недоумевала она.
- Это вопрос уже не важный. Это вопрос только твоего любопытства! - быстро ответил он. - Сейчас решается безопасность твоей семьи, это ты понимаешь?
- Уже понимаю! - испугано ответила она, приходя в себя. – Мне надо позвонить маме!
- Сейчас почти три часа ночи, если решила звонить, звони…
- Черт, они уже спят…, что же делать?
- Ты сейчас мечешься между вашей тайной с Ниной Петровной и безопасностью твоей семьи? Это понятно. Но поверь мне, что отдать документы будет гораздо умнее, чем дальше шантажировать твоего папу.
- Все- то ты знаешь…, откуда…, почему ты все знаешь? – нервно спрашивала она, испуганно глядя Игорю в глаза.
- Ну, теперь уж не секрет, работа у меня такая.
- Какая такая работа? Подслушивать мои телефонные разговоры?
- Нет, обезопасить твою семью от роковой ошибки. Вопрос же государственный. Ты думаешь, что продажа оружия за спиной у государства, это бирюльки? Ты ответь себе на вопрос: в кого это оружие будет стрелять? Какое государство граничит с Пакистаном, а? Просекла уже или по географии снова был учитель мудак? Это реальный приговор по всей строгости закона. Я вижу, что ты хочешь вместе с Ниной Петровной очень долго ездить в Воркуту к папе в лагерь. Будешь возить ему обыкновенный опилочный чай и макароны, гречку и сечку рисовую. Ты этого хочешь? Тупица! Ко мне твой отец и мать всегда относились замечательно, я не могу не протянуть руку помощи в этот страшный час для твоей семьи. Я очень люблю твою семью, я обязан был вмешаться и помочь. Сыграй прямо сейчас последний акт. Скажи, Леночка, где документы?
Ее глаза бегали из стороны в сторону, она старалась мыслить, как можно быстрее, но процесс шел тяжело, останавливаемый наркотической химией в крови.
- Эти бумажки …, задняя стенка холодильника…, под решеткой! – тихо ответила она, испуганно подобрав ноги под себя и укутавшись с шелковый халат, как в горячую шубу.
Ее воображение нарисовало отвратительно холодные картины ближайшего будущего с пакетом дурацких макарон и лязгом железных засовов.
- Слава тебе. Господи! Вразумил ты ее наконец-то… Теперь ты, Ленка, молодец! Теперь твоя семья в относительной безопасности! – не спеша ответил Игорь, отпив виски из стакана и нечаянно проглотив маленький кусочек льда.
Он медленно поднялся и пошел на кухню к холодильнику. Отодвинув его от стены, он протянул руку и нащупал бумажный пакет глубоко за решеткой. Вытащив, Игорь вскрыл пакет и бегло взглянул на листы бумаги с английским текстом, цифрами, подписями и печатями. «Есть!» - отметил он про себя и направился в комнату с улыбкой сожаления.
Уважаемый читатель! Продолжение на авторском сайте.