Июнь – месяц, насыщенный памятными для семьи нашей событиями: дни рождения сына, дяди и племянников, даты смерти свекра и свекрови, дяди и его жены, двоюродного брата. Причем, дядя Коля отметился крайними датами в этом месяце дважды: родился 27-го, а через 64 года ушел в мир иной 18-го числа. Именинников поздравляем. Усопших всегда поминаем за утренним чаем. А в этот раз 18 июня случился сбой…
Помыв после завтрака посуду, я поспешила в огород полоть грядки, пока не подступил полуденный зной. Тщательно выщипывала траву, и вдруг неожиданно для самой себя запела:
Стоить гора высокая,
Попид горою гай, гай…
Зэлэный гай, густэсэнький,
Не йначе, справди рай!
Песня заполонила все мое существо щемящими слезами, и грусть и боль неотвратимого ощущались физически:
Осыпэцця з ных лыстячко,
И понэсэ вода, вода…
А молодисть не вэрнэцця,
Не вэрнэцця вона…
Перепутала содержание куплетов, чуть запнулась, безуспешно вспоминая слова. Но мой собственный голос продолжил свой плач, довольствуясь помнившимся текстом:
Стоить гора высокая,
Попид горою гай, гай…
А память на крыльях понесла в далекие времена детства, извлекая родные голоса мамы и ее братьев. Не раз певали они эту песню вместе, когда собирались в родительском доме. Замечательно пели. Но на передний план воспоминаний выдвинулся силуэт дяди Коли: вот он один сидит за столом под хмельком и до озноба пронзительно выводит:
Пид гаем вьецця риченька,
…………………………..
Кудысь вона бижить…
Прерывает пение, горестно опустив на лежащие на столе руки голову, и на какое-то время затихает. Затем достает и раскуривает папиросу, делает пару глубоких затяжек, выпуская клубы едкого дыма, и опять поет эту песню, наращивая трагизм к ее окончанию:
А молодисть не вэрнэцця,
Не вэрнэцця вона…
… Дяде Коле было 17 лет, когда я родилась. Когда-то его, в двухлетнем возрасте помахавшего ручонкой вслед отправившемуся на войну и погибшему там отцу, довелось растить старшей сестре - моей маме. А он потом успел понянчиться со мной. Где-то утешал, в какие-то моменты специально досаждал, чтоб разревелась и ушла от него, и он мог бы убежать к друзьям. Повзрослел со временем, женился. Семья прирастала: появилась на свет одна девчонка, другая. Страстно мечтал о сыне. Но родившемуся наконец-таки Юрочке не исполнилось и года, как семья распалась. Был он вредным, не умел беречь жену и детей, наоборот, нередко кочевряжился перед ними. Может, корни такой его натуры были из военного и послевоенного детства, где злость тоже помогала выжить? Выросший на подзатыльниках, он не научился быть семьянином. А ведь труженик был отменный. И сердечности в нем хватало. И каялся искренне. Но терпеливая его жена, до этого уже не раз пытавшаяся уйти, в конце концов, ушла бесповоротно.
- Мамо, айда до Варьки просыть ее вэрнуцця, я ж умру бэз нэи, - вспомнилось, как отчаянно уговаривал он когда-то бабушку помочь ему помирится с молодой женой. И вот остался жить без нее. И жил.
Много воды с тех пор утекло. Стал горожанином. Со временем сошелся с неплохой, но бесхарактерной женщиной. Вроде и жили в согласии, но выпивка многое портила. Поначалу понемножку вместе застольничали: за знакомство, удовольствия для, по случаю праздника. Позже он уже за стол без стопки не садился. Пил за обедом один, не взахлеб: стопку-другую «для аппетита», недопитую бутылку убирал в холодильник до следующего раза. Но хмелел значительно, а во хмелю бесчинствовал отвратительно. Впрочем, одновременно с отталкивающим буйством все его существо неизменно представлялось надрывно-трагичным - такая боль-тоска от него исходила.
Богатырским сложением никогда не отличался. А тут посыпались диагнозы один серьезнее другого. Чем слабее становился, тем более раздражался по поводу и без. Курил по-прежнему много: пачки «Беломор-канала» частенько на день не хватало. Многолетним ритуалом подготовки ко сну было обеспечить пепельницу, папиросы, спички и кружку воды близ спального места.
При всем при этом родственность в нем жила необыкновенная. Быть может, потому что в памяти держал, как самоотверженно старшие в семье – мать и сестра – в тяжелейшие военные и послевоенные времена кусок получше и слаще несли ему, самому маленькому, он не упускал теперь случая позаботиться о них. Привозил из города дефициты и нужные в хозяйстве вещи. Пока позволяло здоровье, приезжал помочь во дворе и в огороде. Когда после школы я поехала поступать в институт, очень опекал меня, особенно на первых порах, когда деревенского несмышленыша нетрудно было обидеть любому постороннему. Вместе с другим братом разделил с моей мамой большие хлопоты по подготовке моей свадьбы.
Уже оставалась пара месяцев до конца службы моего младшего сына, когда дядя Коля стал стремительно угасать.
- …там какой-то мужчина кричит и требует Вас к телефону, говорит, что кто-то умирает, - вызвал меня с урока обескураженный директор.
- Аня!.. Аня, мне совсем мало осталось, я уже ухожу... мы больше не увидимся… Аня!.. – от природы зычный и бесконечно родной голос прерывался тяжелым дыханием. Невероятно трудно было отвечать, и было необходимо ну хоть как-то утешить. Это был наш последний разговор. Через несколько дней его не стало…
Так отчетливо представились эти картинки из прошлого, так разбередила душу эта самовольно пришедшая и чуть не полдня не покидавшая меня песня, что я была обескуражена. Поняв, что весь текст не знаю, решила по возвращении с огорода поискать его в интернете.
- Стоить гора высокая,
Попид горою гай, гай…
Зэлэный гай, густэсэнький,
Не йначе, справди рай! – продолжала петь по дороге к дому, когда зазвонил сотовый телефон.
- Юра!.. Здравствуй, Юрочка! Как хорошо, что ты позвонил! Рассказывай! – обрадовалась двоюродному братику. Затем поведала ему сегодняшнюю историю, добавив:
- Ты представляешь! Ни с того, ни с сего.… Так давно они ее пели вместе: мама, дядя Ваня и дядя Коля.… Я тогда еще небольшой девчонкой была... Слушай, так ведь это ж не случайно: 27-го же день памяти дяди Коли…
Разговор наш через какое-то время завершился. Продолжая держать его в мыслях, я стала соотносить: вот так ляпнула! Это же день рождения у дяди Коли 27-го, а умер он за 10 дней до него.… Набрала Юру:
- Ты меня прости, надо же так было напутать: день рождения твоего отца назвала датой смерти… Вчера, 17-го, была годовщина смерти…
В нетерпении включила компьютер и набрала в поисковике: «Стоить гора высокая».
«СТОЇТЬ ГОРА ВИСОКАЯ (муз народна, слова: Л.Глібов)…», «Анатолий Соловьяненко…», «…слушать онлайн,» - пошел исчерпывающий поток информации. Прослушала и спела разом с Соловьяненко. Скопировала текст. Но что-то внутри меня не успокаивалось, продолжало будоражить.
Уже выйдя из сети, глянула на файл на рабочем столе. «Ушли в другой мир, - начато маминой рукой, - мама -…, Ваня - …, Коля – 18 июня 2003г».
Невозможно было передать мое потрясение! Как настойчиво прорывался он сегодня к моей памяти: песню свою послал, сына позвонить отправил, а я необъяснимым образом блукала мимо. Наконец мамина запись вернула меня к истине: сегодня, сегодня день его памяти!
«Вспомни, вспомни!..» - взывал ко мне с небес мой дядя.
«Вспомни меня!..» - его любимой трепетною песней просила слёзно его душенька.