Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2017/09/15/1152
«Под слоем толстенным пыли схоронен наш ветхий дом.
И я погружаюсь дальше, и я отдаюсь могиле
из светлых воспоминаний, где были с тобой вдвоем.
Там солнце сияло ярче, там губы твои – в улыбке,
там девять миров тропою – хватайся за руки, бежим!
Но всё это бесполезно, но всё это не поможет –
здесь правило: потеряешь, как сильно б ни дорожил».
Поэт Императорский Лилий. «Тоска. Фандомное».
Саунд: Two Steps From Hell – Thomas Bergersen – «Undying Faith».
Последние несколько дней прошли для Тора в крайнем напряжении. После того как Один назначил день коронации, царевич был вынужден оставить друзей и развлечения и всё время, с утра и до самого вечера, проводить в своей комнате с учителями, покорно заучивая необходимые для царя придворный этикет, экономику, дипломатию и ораторское искусство. На исходе третьего дня он был готов биться головой о стены. Но не только занятия, которые Тор ненавидел с детства, не давали наследнику покоя. В ночь перед коронацией он никак не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок, размышляя о том, что завтра судьба его сделает крутой поворот, и жизнь разом изменится, словно захлопнется дверь, отсекающая его от вчерашнего дня. Словно в ярком калейдоскопе перед ним возникали картины его детства и юности. Прошлое выступало из глубины, словно верхушки скал из моря во время отлива – детские игры и проказы, увлечения, пиры, походы и опасные приключения. То были хорошие времена, ясные и простые, когда они с братом доверяли друг другу без тени подозрений, нависшей сейчас над ними.
Какими глупыми мальчишками были они тогда! Да, видно, и не поумнели с тех пор. Даже сейчас, через множество лет, Громовержец не мог вспомнить, когда же возникла тайная вражда, когда что-то сломалось между ними, вытекло, словно вода из треснутой посуды. Они всегда были рядом – во всех их совместных проделках и безумных выходках. Именно Локи вечно выдумывал разные проказы, до которых Тор, сколько ни думай, не додумался бы и за сто лет. И именно блестящий магический дар брата спасал наследного принца и всю их компанию в ситуациях, когда грубая сила оказывалась бесполезна, столько раз, что и не сосчитать. Но, несмотря на это, он всегда оставался среди них чужаком. Мелкий, щуплый, с вечно упрямым выражением на угловатом лице, Локи обладал ужасным характером и ядовитым языком, не дававшим спуску ни одному из обидчиков. А обидчиков было много. Да что говорить, сам Тор зачастую был инициатором подобных насмешек из-за того, что было в младшем что-то неуловимо чужое, что отличало его от них, да и от всех остальных асгардских детей. И дело было не в том, что волосы его, тяжелыми волнами спадающие на плечи, были черны, как ночь, черты лица – резче и острее, а сам он – легче, тоньше и стремительнее всех прочих. А в какой-то неуловимой неправильности, которая словно трещина проходила сквозь него и росла, и ширилась по мере того, как взрослел Локи, всё больше отдаляя его от прочих.
И всё же, несмотря ни на что, Тор любил брата. Он был неотъемлемой частью его жизни, словно кирпич, накрепко вмонтированный в стену.
Тяжело вздохнув, царевич перевернулся на другой бок, но спасительный сон всё никак не приходил. Больная ли совесть была тому виной, или все эти нелегкие для него дни, но на сердце у наследника было неспокойно. Эмпатическое воздействие Фенрира давно рассеялось, и принц вспомнил все подробности последней безобразной ссоры с братом. Раз за разом, прокручивая в голове события того рокового дня, когда они устроили ту злосчастную драку, Тор корил себя за вспышку гнева, вынуждено признавая, что сам спровоцировал Локи, действуя исключительно на эмоциях. На самом деле царевич не был так уж сильно влюблён в Сигюн. Это было просто очередное его увлечение. Одно из многих. Баловень красивых и знатных женщин, которые вечно вились плотным роем вокруг перспективного наследника, он не привык уделять слишком много времени кому-нибудь из них. Ни одна из девушек, надеявшихся на взаимность, не трогала его душу и сердце, и ни с кем из них у него никогда не было серьезных отношений. Тор мечтал о воинской славе, о великих победах, и перспектива жениться устраивала его менее всего. Сигюн разительно отличалась от всех девушек, которые постоянно крутились вокруг старшего сына Одина, стараясь заслужить его расположение. Каким-то непостижимым образом она умела одной своей улыбкой озарять и согревать всё и всех вокруг себя. И он увлекся ею. Ему захотелось покорить неприступную «ванахеймскую зазнайку», как прозвали Сигюн отвергнутые придворные невесты.
Узнав о том, что принцесса гораздо больше интересуется не им, а младшим братом, Тор разозлился, так как привык всегда и во всём быть первым, а Локи ещё и подлил масла в огонь, дав понять, что и он неравнодушен к дочери Фрейра. Всё это вылилось в дикую вспышку ревности, закончившуюся дракой, в которой они дошли до того, что пытались убить друг друга.
Теперь Тор искренне сожалел о своей несдержанности и был решительно настроен загладить свою вину. Всё-таки только благодаря Локи все они выбрались из Йотунхейма живыми и здоровыми.
Обладая крутым нравом, наследник престола на удивление легко забывал обиды и теперь, перед самым важным днём своей жизни, очень хотел помириться с братом. Но самым ужасным было то, что Локи не давал ему ни единого шанса на примирение, всё время проводя в своих покоях с этим жутким йотунхеймским волчонком, которого он приволок из их похода, и который постепенно превращался в настоящее лохматое чудовище.
Саунд: Hans Zimmer – Catatonic (OST Sherlok Holmes).
Тор устало вздохнул и, сев в кровати, провел ладонями по лицу, словно снимая налипшую паутину. Он пообещал себе во что бы то ни стало поговорить с братом до коронации, добиться его прощения, чтобы прекратить, наконец, это безумное противостояние. Остаток ночи, уже перед самым утром, Тор провёл на балконе опостылевших покоев. И лишь только краешек солнца появился над низкими облаками, раскрасив крыши Асгарда всеми оттенками розового и золотого, громовержец оделся и направился к Локи. Дойдя до конца коридора, он некоторое время потоптался на месте перед дверью, обдумывая детали предстоящего разговора, а затем осторожно постучал. Не дождавшись ответа, толкнул дверь.
– Брат!.. – начал было Тор, да так и замер на пороге.
Дар красноречия никогда не был сильной стороной старшего сына Одина, а теперь и вовсе покинул его. Локи стоял, абсолютно обнажённый, рядом со своей кроватью, лениво потягиваясь и играя мышцами под молочно-белой кожей. Услышав стук резко распахнувшейся двери, он грациозно обернулся и, увидев брата, ничуть не смущаясь, склонил голову в издевательском полупоклоне. А затем, хитро сверкнув глазами из-под упавшей на лицо завесы взлохмаченных волос, произнес, обращаясь к полуодетой, красной, как рак, служанке, спешно собирающей, разбросанную по всей комнате, одежду:
– Подай мою рубаху.
Опустив покрывшееся некрасивыми лихорадочно-красными пятнами лицо, девушка быстро сняла повисшую на ручке двери рубашку и, протянув её принцу, не поднимая глаз от пола, молча выскользнула из комнаты мимо замершего в дверях наследника престола.
– Ну, ты даёшь, Локи. Это же служанка! – пробасил Тор, громко захлопывая двери за девушкой и шутливо погрозив брату пальцем.
– А что? Принцу позволительно спать только с благородными? – проигнорировав насмешливый тон Громовержца, недобро усмехнулся Фенрир, бросив на него холодный вопросительный взгляд.
– Да нет, я не это имел в виду. Просто не похоже на тебя, – подобрав с пола штаны, Тор швырнул их брату. – Оденься хоть, оболтус!
– Я же не ты. Мне жениться не надо. Делаю, что хочу, и сплю, с кем хочу, – настойчиво прыгая на одной ноге и безуспешно пытаясь натянуть на другую сапог, ответил Фенрир.
В конце концов, устав бороться с непослушным и, на его взгляд, совершенно бесполезным предметом туалета, волчонок отбросил сапог в сторону и принялся неспешно натягивать штаны. Одевшись, он выпрямился и, скрестив руки на груди, произнёс с вызовом, стремясь подражать манере Локи:
– Чему обязан удовольствием видеть тебя вновь да ещё в такой ранний час?
– Вообще-то, я пришёл извиниться, – нехотя пробурчал Тор. Больше всего ему сейчас хотелось провалиться куда-нибудь сквозь землю.
Фенрир уселся на кровать, поджав босые ноги, с интересом рассматривая старшего брата своего хозяина. Тор явно чувствовал себя не в своей тарелке, и волчонок не собирался упускать случая воспользоваться моментом и сделать так, чтобы наследник престола окончательно уверился в том, что сам во всём виноват. Демонстративно откинувшись на спинку и задумчиво побарабанив пальцами, хитрец вздернул брови, так, как это всегда делал Локи, и с видом полного недоумения произнес:
– Что, и это всё?
– А какого йотуна тебе ещё нужно, – начал снова злиться Тор. – Ты мой брат, и мне жаль, что всё так произошло. Я не хочу, чтобы между нами были тайны и недомолвки.
– Между нами старые счёты, и нет ничего хорошего в том, чтобы прощать долги, – тонкие губы разошлись в хищной улыбке, обнажив влажно блеснувшие зубы. Это была странная улыбка, не затронувшая глаз, которые смотрели на наследника насмешливо и холодно.
– Прошу, Локи, давай поговорим, как братья. Я знаю, я был идиотом… – Тор поёжился и тяжело вздохнул: извинения давались ему нелегко.
– О, мне нравится ход твоих мыслей, – продолжал язвить Фенрир, с удивлением отмечая про себя, что в голосе Громовержца слышалось искреннее раскаяние.
– Просто я жутко разозлился, когда узнал, что ты и Сигюн...
– Между мной и принцессой ничего нет и быть не может, – резко перебил волчонок, вспоминая отчаянные сны Локи, полные боли и одиночества.
– Да-а? – удивлённо протянул Тор. – Но ты же сказал, что любишь её?
– Это не имеет значения. Зачем мне эта любовь, когда вокруг полно хорошеньких служанок, – безразлично ответил Фенрир, не меняя ни тона, ни громкости речи – только лёд зазвенел в голосе. – Тем более, Сигюн – наследница престола Ванахейма и будущая царица Асгарда, а мне, как ты знаешь, трон не светит.
Тору показалось, что при последних словах воздух словно заполнился крошечными острыми льдинками – таким холодом повеяло от младшего брата, и царевичу захотелось плотнее завернуться в свой алый плащ.
– Ты же понимаешь, Локи, двух царей в Асгарде быть не может, – хрипло произнес он, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, словно льдинки эти застряли у него в горле и кололись там острыми краями.
– Тор, ты действительно идиот, если думаешь, что я не осознаю своего положения, не слышу перешёптываний и сплетен за своей спиной, не замечаю подозрительных взглядов. Я никогда не мечтал о троне. Мне всегда было ясно, что царем станешь ты – великий воин, любимец Асгарда, золотой мальчик. Это тяжёлая доля, и я не завидую тебе.
Фенрир едко ухмыльнулся. Он был зол, как аспид, и ему нравилось дразнить Тора. Старший брат Локи не отличался мудростью или хитростью, и ему было трудно даже представить себе, как это – понимать замыслы врагов или принимать решения, от которых зависела судьба Асгарда, а то и всех Девяти миров. Едва заметно изменившееся выражение лица наследника, сердитый огонёк, промелькнувший в его глазах, свидетельствовали о том, что небрежно завуалированная насмешка попала точно в цель. Громовержец нервно сглотнул, предпочтя пропустить мимо ушей иронию, прозвучавшую в словах брата, и, как показалось волчонку, с облегчением ухватился за иную тему беседы.
– Так значит, мы на одной стороне? Поверь, Локи, никто не собирается задвигать тебя в тень. Ты будешь заседать в совете, заниматься бумажной волокитой, станешь моим помощником – мы разделим ответственность по управлению страной, – голос Тора просто звенел от волнения и уверенности в своих словах.
– Кто бы сомневался! – Фенрир не смог удержаться от усмешки. Злая и острая, как бритва, она некрасивым оскалом перерезала его лицо. – Трон один, зато ответственность – общая!
Волчонок вскочил с кровати, озираясь в поисках недостающих предметов своей одежды.
– А теперь оставь меня. Тебе пора готовиться к коронации, да и мне нужно привести себя в порядок.
Тор кивнул и хотел уже было уйти, но внезапно, окинув покои брата беглым взглядом, спросил:
– Кстати, а где твой волк, что-то я не видел его в последнее время?
Фенрир замер, зелёные глаза его опасно сверкнули. С языка чуть было не сорвалось колкое: «Да вот же – стоит перед тобой, глупец!», но он вовремя сдержался.
– Отправился в сад ворон погонять или поискать какую-нибудь валькирию, что не откажет ему за ухом почесать. А может, разлёгся где-нибудь в Вальхалле с косточкой под троном, да дрыхнет, – произнес он с едва обозначенной иронией.
Однако Тор не поддержал шутливого тона брата и сурово произнес:
– Не могу понять твоей привязанности к этому зверю. В нём течет дурная, дикая кровь наших извечных врагов. Как бы ты ни пытался приручить это чудовище, в нём всегда будет таиться угроза. Пусть пройдёт хоть тысяча лет, он не забудет, чего лишился по нашей вине. Ему самое место в клетке или на цепи.
Фенрир оцепенел. Каждое слово Тора, словно наконечник копья, смазанный ядом, вонзалось в его сердце. В голове волчонка промелькнула шальная мысль: как славно бы летел наследник престола с балкона. Он бросил на брата Локи обжигающе холодный взгляд и голосом, в котором слились все ветра Йотунхейма, произнес:
– Ещё не скована та цепь, которая бы могла удержать Фенрира в плену у асов.
– Это дело времени. Цверги – искусные мастера. Они скуют любую цепь, – уверенно констатировал Тор и направился к дверям.
Около порога его остановил ледяной, бесстрастный голос:
– Удачи тебе на троне, братец.
Громовержец обернулся. Со знакомого, абсолютно спокойного, улыбающегося лица Локи на него смотрели прозрачные, холодные глаза. Нелюдские. Совсем. Секунда – Фенрир моргнул, отчего лёд тут же сменился привычной зеленью.
Тор крепко зажмурился и потряс головой, прогоняя наваждение.
«Показалось. Впрочем, после бессонной ночи и не такое может привидеться», – ошеломлённо подумал он и быстрым шагом покинул комнату брата. Он был разочарован поведением Локи, свидетельствовавшим о том, что тот не забыл и не простил обиду. Но сейчас было не время развязывать междоусобные разборки, впереди были дела поважнее, поэтому, тяжело вздохнув, громовержец отправился прямиком в Валаскьяльв к отцу.
Только за Тором закрылась дверь, Фенрир со всей силы впечатал кулак в подушку. Следовало как можно быстрее заканчивать с этим рискованным экспериментом, пока они с наследником не наговорили друг другу хорошенько так лишнего. Волчонку уже не было так весело, как в первый день. Поначалу он думал, что вытянул счастливый билет, когда получил возможность ненадолго оказаться в теле аса. Но оказалось, что вместе с возможностью сидеть за одним столом с богами да западать на симпатичных девушек, волчонок получил ещё целую кучу неуместных опций. Например, каждое утро нацеплять на себя несметное количество ненужной одежды, а ещё – выяснять отношения с наследником престола, который и так уже начал что-то подозревать. Волчонок совершенно не был уверен в том, что Локи, вернувшись, одобрит его поведение. К тому же, пошёл уже третий день с момента перевоплощения – безукоризненно круглый диск луны идёт на убыль, и принцу пришла пора возвращаться.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2017/10/10/2179