Иногда, не обязательно слюнявить палец, чтобы перевернуть страницу книги…, это можно сделать чужими руками залетного ветра или обыкновенного сквозняка…
«Чашка яда для Пилигрима» (1992)
Где-то в Сибири в пещере тройной скалы после земного заката горел небольшой очаг, сделанный из двух толстых бревен. Бревна не горели огнем, а тлели в шести глубоких прорезях постоянно давая тепло. Небольшой голубой дым со странным запахом какой-то травы поднимался вверх, разгоняя веселую стайку мошкары с гнусом и исчезал в протяжно-сквозняковых расщелинах холодного каменного потолка. Вход в пещеру был завален небольшими камнями на уровне колен среднего человека. А снаружи по всему периметру были разбросаны сухие ветки, мгновенно взрывающиеся сильным хрустом при малейшем нажатии на них. Войти в пещеру тихо было невозможно ни человеку, ни зверю. Победитов был занят он собирал помет летучих мышей, валяющийся у дальней стены, что-то туда добавлял и выкладывал его равными кучками возле тлеющих жарких бревен. Запах от влажного мышиного гумуса наполнял пещеру не смрадом, а каким-то неуловимым странным запахом, на который в пещеру заползли уже четыре змеи, семь ящериц и слетелось бесчисленное количество цикад на радость летучим мышам.
- После моего обучения у Сюй Шен Цая еда сама приползет, конечно, если правильно ее попросить об этом, используя старинные китайские рецепты пожелтевших книг. – негромко сказал Победитов и камнем разбил голову очередному полозу, который захотел полакомиться детенышами летучих мышей.
- Джин, я очень удивляюсь и у меня единственный к тебе вопрос…
- Откуда я все это знаю? – перебил карлика Победитов. - Это очень просто, но долго… Вот тебе небольшая, но фактическая статистика любого живущего на земле человека. В году - 365 календарных дней и чуть больше космических. Если ты прочтешь по одной странице в день, какой-то интересной информации и запомнишь ее, то за год ты освоишь книгу по страницам равную этой цифре. Это значит только одно, что ты лентяй и тебе совершенно плевать на собственное образование и скажу больше, ты сформировавшийся недалекий человек. А невежественный человек сам по себе уже жертва любых будущих обстоятельств. Людей, которые не читают книги с опытом предыдущих поколений бесчисленное множество, а значит они автоматически попадают в разряд глупырей для самих себя и не знают об этом, думая, что они ого-го!
Но они совсем не ого-го, а даже наоборот: они мелочь, пескари, плавающие в закрытых квартирных водоемах и живущие по законам, в которые их загнала сильная, невидимая, чужая рука… Идем дальше в нашем вечернем логическом размышлении… Если ты подымешь свою задницу и свою само оценочную планку, ты будешь читать каждый день по 10 страниц в течение года, и ты прочтешь 3650 страниц текста с интересными знаниями, которых ты не знал никогда. Никогда, понимаешь? Я относился и отношусь к себе жестоко и требовательно, читал каждый день от 50 страниц и больше, стараясь привязать все знания к своей жизни в особых ситуациях. Я это делал для того, чтобы выжить везде и всегда. Представь себе ответ на логичный вопрос: сколько людей живут и не знают даже 5% того, что могло бы им пригодиться? Сотни миллионов! И при этом они себя безгранично уважают. В этом-то и заключается их личная не ошибка, а уже готовая сформировавшаяся личная катастрофа.
- Но столько информации запомнить, это же надо …
- Ерунда…, это снова оправдательные отговорки для самоуспокоения. Кто ленив и туп всегда имеет оправдание своему бездействию. Наш мозг перекрыт специальной программой, мы не перегружаемся и работаем на запоминание только 4 % информации. Срабатывает у многих людей самооправдание, мол…, я не смог потому, что… Всегда слабохарактерный найдет причину в природе, неожиданности, обстоятельствах, неудачах, погоде и еще черти в чём. А это никого не интересует, нужно только желание, чистое, настоящее, собственное желание запоминать. Когда ты не знаешь, что делать, у тебя обыкновенный дефицит знаний и всё, а в дефиците знаний кто виноват? Ты сам и больше ни один живой организм на свете. Только ты…
Я жалею только об одном, что у меня в детстве не было правильного мудрого учителя и наставника, я бы знал гораздо больше, чем знаю сейчас. Великому Александру Македонскому сильно повезло, у него был мудрый Аристотель, а мне не нашелся человек, словам которого я бы внимал до глубины души, слушая его с открытым ртом. Ты видел много учителей в школах, чтобы дети, все без исключения, слушали его с открытым ртом? Нет. А ведь должно быть только так и никак иначе, учитель — это путеводная звезда для молодости, потому что молодость всегда глупа. Когда нет достойного учителя, все дети делятся на две неравные категории, минимум идут в самообразование, максимум идут в никуда. Пришлось все учить самому, лазить в электронных библиотеках, снимать файлы, вырывать страницы умных книг, воровать чужую информацию, конспектировать, красть книги и заниматься только одним, очень приятным делом – делать выводы и запоминать. У одних жажда наживы, а у меня жажда знаний…, сколько себя помню.
Победитов снял шкуру с третьей змеи и аккуратно выложил мясо на тлеющее бревно.
- Кожа любой змеи, снятая по-мексикански, как это только что сделал я, является природной флягой для дождевой, речной или ключевой воды, или даже для собственной мочи, которая всегда пригодна к питью. Плюс - это пояс, веревка и охрана своего тела от змей, когда спишь на земле. Видишь…, завязывать змеиную кожу нужно всегда выше этой дырочки перед концом хвоста, тогда вода будет удерживаться внутри и не утечет через змеиный «морфус».
- Джин, я никогда не ел змей, я вырос в жестоком городе. Я, в основном, воровал белый хлеб с ореховой начинкой и черствые старые бублики с изюмом, которые никто не покупал! – сказал Карл и бросил в пакет двадцать восьмую цикаду, предварительно оторвав от нее трапециевидную голову с выпученными глазами.
- Воровать не хорошо, но это можно допустить в твоем прошлом. Что оставалось делать одинокому карлику в огромной стране? Карлик среди людей - это всегда приговор, это изгой, несущий грехи предыдущих родственников. Тебе приходилось выживать и бороться за жизнь - это твой путь, дружище. Будешь сегодня поедать змеиное мясо, чтобы не умереть, скажу тебе больше, всё, когда-нибудь бывает в первый раз, это не удивительно…, мясо, как мясо. У нас даже есть каменная соль, которой в любой пещере завались, нужно только знать, где ее искать. Будешь ты и цикад поедать, меня вьетнамцы научили их готовить в пригородах Сайгона. Вкусная вещь…, хрустящий протеин. Надо будет и мочу будешь пить, такова нынче наша ситуация. Но это не навсегда…, уж поверь, такова природа любой жизни: меняться или в плюс, или в минус, а потом снова меняться…, и так до самого затихания любой жизни. Ананасы, залитые жидким шоколадом, будем кушать позже, когда наступят другие времена, – продолжал Победитов, выравнивая змеиные мясные тела вокруг тлеющего бревна и внюхиваясь в запах печеного мяса, - а сейчас я расскажу тебе одну прелюбопытную историю из моей жизни.
- С удовольствием послушаю! – вставил Карлуччо.
- Однажды восемь лет назад моего бывшего друга вывезли на носилках из очень неприятного шахматного турнира. Играли там тайно в древние арабские шахматы по всем положенным правилам, вот только ставки были изуверски- невероятными. Тому, кто проигрывал - отрезали нос, тот, кто выигрывал становился на 50% юридическим владельцем огромного круизного лайнера с обслуживающим персоналом в 5000 человек, на целый год! Как тебе ставки? Только настоящая больная сволочь, пресытившись богатством, могла устраивать такие шахматные турниры, наблюдая за лицами игроков. Все ради развлечения, чтобы себя потешить, потому что есть редкие сволочи на земле, и они наши с тобой современники, которым все далось с шелковых пеленок по наследству от родителей, и они по жизни едут на золотом танке и давят всех вокруг, и меня, и тебя, и наши мысли, и наши потуги построить свою хлебную рощу. В жизни этой они не сделали ничего, но у них есть свой дом от папаши, а у нас с тобой костяная голова с памятью испытаний и пустые карманы…
- Золотой танк…? А если вдруг ничья у игроков? – быстро переспросил карлик, поймав очередную цикаду.
- Слово «вдруг» в шахматах не существует, там все многократно продуманно, и «вдруг» не бывает никогда. Это же шахматы. Ничья- это тоже приговор. И одному и второму отрубали большие пальцы на обеих руках и ногах, затем отрезали одно ухо на выбор и отпускали восвояси. Вдумайся, какая разница, отрежут тебе левое ухо или правое? Эклер судьбы в твоем рту! Ты думаешь, Карлуччо, что идиотов поиграть с судьбой было мало? Я тебе скажу, что там стояла очередь и все мечтали стать владельцами круизных лайнеров, которые приносят огромные барыши даже за один год. Психология такова, что каждый хочет лучшего, остальное наука свыше. Лично для меня вся эта ситуативная паранойя заключалась еще и в том, что каждый идущий на турнир думал, что он непревзойденный шахматист. Идиоты! Многие из них заблуждались, но природа человека- глупого такова, что он прет напролом в западню, не соизмеряя свои силы. Нужно трезво смотреть на себя в зеркало и сопоставлять свои умственные возможности с реальностью, но это из области самоанализа и самокритики, к которым 95 % народа вообще не готовы. Ты можешь себе представить человека, который знает, что в шахматах он тупица и бездарь и признается в этом вслух при аудитории, от которой зависит его будущее? Редкий был бы экземпляр, уважаемый мною сразу и навсегда. Шахматы - это не удар в челюсть, это мыслительные коридоры тысяч и тысяч комбинаций с запоминанием всех ходов и внутренним коварством.
- А были случаи, чтобы кто-нибудь…
- Завязывай с привычкой меня перебивать… Включи терпение и слушай не спеша мое повествование в пещере. Ты куда торопишься? Назад в тюрьму? Слушай и собирай цикад, ночное время точно такое же время сбора еды, как и днем. Случаи такие были: был нотариус во время турнира, он и вписывал нового совладельца на 50% в реестры и юридические документы. Это логично, когда мы имеем одного проигравшего без носа, то обязательно имеем и одного выигравшего с кораблем и деньгами. Включай логику всегда и всю свою жизнь, без логических заключений живут неудачники и наркоманы. Все игралось по-честному, в том-то и дело. Там работал открыточный новогодний принцип – есть надпись судьбы и есть обратная сторона открытки, где тоже, что-то всегда написано. Так вот, я продолжу, это еще не конец истории…
Мой бывший друг приехал с перевязанной рожей, болью и ненавистью в глазах с приговором на лице и желанием вернуть себе нос. Из него был шахматный гроссмейстер, как из бабушкиной кастрюли Луноход. Он обошел многих пластических хирургов и все сказали ему хирургическим хором, что сформировать ему новый кожаный «клюв» не смогут, даже не получится из кожи его задницы. Его нос был удален умело и навсегда одним из зинданских палачей, прошедших пятилетнюю практику в Китае в известном городе палачей Фай Ну, где я пять месяцев работал грузчиком и шпионом. А Китай, как ты знаешь, во все века умел истязать любое мясо, похуже чем маньяк- шизофреник Торквемада. Там, в Фай Ну, жили и работали умельцы своего дела, филигранщики-ювелиры, могли кожу со спины снять таким тонким слоем, что она заживала через две недели обкусанная личинками мух, а затем восстанавливалась, но пытка была не для стальных нервов, как только она восстанавливалась, ее снимали еще и еще, помогая сто тридцать пятому поколению мух вылететь в китаезовское пространство. Словом, однажды, один пластический хирург выродок предложил ему усыпить сына и сделать пересадку сыновьего носа на лицо проигравшего. За деньги, конечно же, за не малые деньги. Группа крови одна и та же, гены те же, приживется. Каково тебе решение, гребаный бронепоезд? Просто университет Садома и Гоморры! И это предлагал врач, твою мать! Мир сошел с ума с самого детства этого мира. Люди, в большинстве своей массы, есть сволочи и никто не доказал мне обратного за всю мою жизнь и навряд ли докажет…
- Ни хрена себе, родного сына завалить…, и что? – разрывался от нетерпения карлик.
- А ну-ка замри, - тихо произнес Джин и протянул руку к автомату, –ты не слышал, как хрустнула ветка у входа?
- Нет! – испуганно прошептал Карлуччо и быстро схватил в руку заостренный кол.
Победитов медленно поднялся с камня, выставив прихваченный во время побега автомат в сторону входа в пещеру, и дотронулся указательным пальцем до холодного курка. Джин стоял молча и не шевелясь целых пять минут, затем, взяв камень, бросил его в сторону предполагаемого звука. Камень вылетел из пещеры, громко ударился о землю и, прокатившись несколько метров, затих…
- Лучше переоценить ситуацию и опасность, чем недооценить ее, – прошептал Джин и прислонил автомат рядом с удобным камнем, не поставив его на предохранитель, – эта формула всегда спасает жизнь.
- Джин, а что же было дальше? – с нескрываемым нетерпением спросил карлик.
- Что дальше, что дальше? Ну ты любопытный… А дальше мой бывший друг согласился - безнравственная сука, гребаный шизоидный утконос! – резко ответил Победитов и надломив гибкий позвоночник, отрезал кусок мяса от первой змеи. – У, какая вкуснятина, просто шедевр повара Кван То Пау в Бейджине. Попробуй, старина!
Джин протянул кусок змеиного мяса карлику.
- Он что, согласился забрать себе нос сына, сука?
- Как ты поразительно догадлив… С такой догадливостью тебе надо рисовать последовательность Фибоначчи. Я уже несколько раз тебе сказал фразу «мой бывший друг», учись читать между строк будущую информацию. Этот убитый горем психопат, каждый день рассматривал фото с огромным белым лайнером «Гавайский Бриз», который он проиграл и отдал за проигрыш свой нос. Читай тему – нос против круизного лайнера. Любой сойдет с ума, кроме меня. У него была мания этого выигрыша, уразумел, это был пост психоз навязчивого шизоида? Его параноидальные мысли, превратившись в электросигналы, разрывали ему мозг, и он убивал себя каждый день, истязаясь изнутри. Его желудок был колючей проволокой для владельца, а печень, как вечный санитар, сортировала мертвые клетки, как убитых окровавленных солдат.
И вот…, когда дошло дело до его сына, чтобы заманить его в больницу, якобы сдать кровь больному папаше, здесь Всевышний Кукловод подтянул в эту пьесу и меня. Он же умный…, не то, что мы: гуляющие по земле от роддома до могилы. Я-то, слава Богу, понимаю, в какой омут меня затягивает верхний Мудрец для очередного испытания. Разъяснив мне ситуацию, мой бывший друг оставил меня ночевать у себя дома. Я не спал в ту ночь, потому что много размышлял и не мог ответить себе на несколько вопросов.
Вопрос первый, практический: что я должен сделать, чтобы оправдать свое присутствие в этой чужой судьбоносной ситуации? Ситуации, в которую меня вовлекает Всевышний. Я знал, что это экзамен для меня лично и я помню всю жизнь, что в любой ситуации нужен поступок, по которому тебя будут судить после смерти…
Вопрос второй философский и пространный: почему его невинный тридцатилетний сын должен остаться без носа на всю жизнь только потому, что его папаша потерял свой шнобиль по вине своей собственной дури и алчности? Живет себе человек, ни о чем не подозревает, и вдруг его родной папа заманивает в больницу, где он проваливается в глубокий сон, а затем, проснувшись, обнаруживает неприятный факт, что его личный нос куда-то исчез! Как тут Гоголя не вспомнить Николая, так сказать, Васильевича? Ты понимаешь, о чем и о ком это я…?
- А кто такой этот Гоголь? – серьезно спросил карлик.
- Санта Мария Вера Круз…, ясно! Для тебя лично, это твой пробел в русской литературе. А для меня, выравниватель моего воображения! – медленно и внятно сказал Джин. – «Пусть будет так», как сказал гений Пол Маккартни. Третий вопрос вопросительно-невероятный, вопрос, убивающий всех наповал, в любой стране у всех народов и во все времена: что же делать, едрена мать? Нужен поступок! Не вздумай меня перебить именно сейчас, Карлуччо, я переживаю тот момент снова, а свое неуправляемое любопытство задуши зубами.
- Я молчу…
- Утром перед отъездом в больницу мы позавтракали, а в такси мой бывший друг умер от какого-то страшного отравления. Умер минуты за две, а должен был за двадцать секунд, я просто недосыпал пропорцию одного вещества и бросил меньше, чем надо было по формуле великого человеконенавистника профессора Буливэраса ван Мартолини, с которым я сидел в Санта Фе по ложному обвинению в контрабасе дубовой древесины.
- Фу ты, слава Богу! – только и вымолвил Карлик.
- Вот, вот… и ты туда же, уровень справедливости на высоте. Правильная общечеловеческая реакция на убийство подлого человека. Ты уже поблагодарил Бога, испытав облегчение от справедливости за мой выбор. Это точно. Я знал, что я инструмент спасения его единственного сына. Это Кукловод меня так запряг вовремя, как скаковую лошадку, я был осликом, тем самым, который ходил по минному полю, и ни разу не наступил на мину. Его сын, до сих пор, не знает ничего и никогда не узнает. Вытирает сопли из своего родного носа, дышит кислородом и стрижет волосы в ноздрях, как и раньше понятия не имея, какую трагедию я предотвратил. Все мы узнаем в своей жизни не сразу, а постепенно, а иногда и в самый первый раз. Когда неожиданно проходит муть и почему-то приходит просветление, ты начинаешь видеть все вокруг в другом свете без этой самой мути. У меня нет больше того друга, его сын остался с собственным носом, я взял грех на душу по Верхней воле. А «Гавайский Бриз» - это корабль, на котором я хочу однажды прокатиться по шести морям и трем океанам с красивой и обязательно умной женщиной, каких страшный дефицит в природе, но они все равно где-то обедают, ужинают в одиночестве без меня и даже спят на шелковых простынях с рисунком хризантем, и тоже без меня. Неправильно это… Мечтаю лично исправить расклады судьбы.
- И я с тобой, Джин! – быстро вставил Карл.
- На простыни или на корабль? Для этого нужно будет…, а, впрочем, об этом потом. Возможно, и ты…, куда без тебя, если только ты меня не предашь? После нашего успешного побега у тебя «сепарационная тревожность». Так психиатры, которые очень хорошо учились своей профессии, называют быструю переоценку своих взглядов после стрессовой ситуации. Ты помнишь, тебя хотели сожрать? Я спас тебе жизнь, теперь твоя очередь и ты мой должник по воле свыше и мой личный доризо. Но сначала у нас море работы и насущных проблем по выживанию в огромной и очень опасной Сибири. Теперь насчет нашей еды, для тебя небольшая лекция по выживанию из истории старинного козацтва, которое я изучал по некоторым обветшалым книгам неизвестного автора. Слушай и запоминай. Однажды это может спасти тебе жизнь, твоей жене и даже твоим детям.
- Я предам? Да ты что? Да, я…, да я! Никогда… Ты же мне жизнь спас. Клянусь, Джин! Каким таким моим детям? – переспросил карлик с откровенным удивлением на лице.
- А как же? Именно твоим. Никто не знает будущего. Бери и учись пока мы вместе. Я учился всегда и у всех, кто делился со мной знаниями. И запомни, если кто-нибудь, когда-нибудь тебе скажет о твоем будущем, что оно у тебя плохое, без любви и без детей, знай - перед тобой обыкновенный дурак! Я очень люблю это слово, которое имеет массу эквивалентов оскорбительного содержания, но само слово «Дурак» — это не оскорбление, это хуже, это ужасная констатация непоправимого, свершившегося, очень грустного, фатального факта.
- Я понял!
- Давным и весьма давно, где- то в степях без лесов, где жили такие же люди, как и мы с тобой, называвшие себя луговики- сечевики, жрать было совсем нечего. Не от изобильной или хорошей сытой жизни ходили там поговорки, пересказанные в старинной книге – «Хоч с корыта, або сыта», «В степи и хрущ мясо», «Лакомая еда с чесноком лебеда».
- А что такое хрущ, Джин? – спросил карлик, удобно устроившись слушать непознанное, неизвестное и неведанное бродяжьей душой.
- Хрущ- это жук с пластинчатыми усами и без человечьих ушей. Были даже люди с такой фамилией, как Хрущев, приспособленцы и редкие тупицы. Понял? Вредитель по житию, Божьему предназначению и природному приговору, скачущий под дудку черного голоса. Это вредитель и чья-то жратва в пищевой цепочке, – быстро ответил Джин. – Когда в месте обитания мало еды, то люди включают другую страницу своего восприятия и начинают выживать.
Солнце использовали, как природную печь для груш-гниличек, лежали они под солнечными лучами и пеклись. Называли их еще дули, кукиши, гливы, хранили под соломой, чтоб подгнило, потому и гнилички. Ели тогда такой сякой бурьянец, заболонь, стрелолист, кубышку желтую, жидкие юшки, заправленные дикими травами, терн-дикую сливу. Заболонь- это такая прослойка белого цвета у деревьев под корой. Набирали заболонь и стряпали знатный обед. Из тернослива делали муку, вареники с терном были роскошной едой, как говорили для «заготовки в рот». Когда варили юшку в казаны набивались комары и юшка такая называлась гнусной, потому что комар –это гнус и есть, мать его, подлеца! Тоже протеин, хоть и маленький... Мы близки с тобой к изготовлению гадючьего кулеша, гадюки, ящерицы, ужи и полозы в казане с пшеном. Но я пошел другим путем, китайским, и при разогреве помета летучих мышей с секретом, пресмыкающиеся ползут и бегут на запах сами, потому что тоже хотят подкрепиться. В те времена знали, что голод -это лютый зверь и порой, горсть зерна из хомячьей норы, спасала жизнь путнику в степи.
- А хлеб, как же хлеб, Джин? – в недоумении спросил карлик и выдернул голову крупной цикаде.
- Это вопрос интересный, но мною пробованный. Саранчи и кузнечиков было много, вот из них муку мололи и делали хлеб. Цикады у тебя в кульке, это уже и есть заготовка для муки. Древний хлеб у них назывался пряжмо –опреснок, хлеб из зелени с луковыми перьями и щавлем назывался –зельник. Муку делали из желудей, где дубы росли, а если была торба с мучным припасом, делали саламаху- затираху –это жидкое тесто вливали в подсоленный кипяток, а заправляли туда сухую рыбу, сало и зелень. Пшено ели с мукой, называлось это тетерей или за серо-желтый цвет тетерю звали рябком. На завтрак шли слизни, цикады, муравьи, улитки, ели яйца птиц и маленьких птенцов в гнездах, куриное и сорное просо, ячмень дикий, перловник, колосняк, овсюг, толокнянку, орех-водяной чилим, ели семена лебеды и говорили – «Как уродиться лебеда- то уже не беда!». А сковородой в бескрайних степях был обыкновенный разогретый у костра камень. Такое им досталось место для жития, вот там-то и имел свой здравый смысл совсем другую интерпретацию, чем здесь и сегодня. Это тебе не в тупой супермаркет сходить, тут выживать надо каждый день. Нынешний человек ни хрена не умеет, слабый он, писклявый, нервный, все чужими результатами живет, двумя словами -самовлюбленная сволочь, пискля на бобах. Запусти его сейчас в те условия, девяносто процентов через пару недель умрут от голода и собственного, ничем не подтвержденного, величия.
- Да-а-а…, –протяжно сказал карлик, аккуратно прикрывая ладонью мешок, забитый мертвыми цикадами, – выживал народ, не на готовеньком, жили люди тяжко, это не «Кока Колой» башку мыть, как я в приемнике в 2088 году. Я о таких знаниях и предположить не мог…
- Это снова просто. Если раньше жили люди, то у них обязательно есть опыт выживания. И кто сказал, что они были глупее нас? Нет, они знали толк в завтрашнем дне. Любой опыт нужно изучать, потому что он дороже холодного куска золота. С изученным опытом можно и змеиное мясо раздобыть и слиток золотой, а уж потом и ананас, залитый шоколадом. Пробуй мясо, имеешь право…, наш побег прошел успешно, а в рожу охраннику ты плюнул древним китайским ядом, который сделал я. Мы это мясо и теплую пещеру заслужили, а завтра будет кислород и новая жизнь. Ложись у костра, а я подальше лягу в темноте и в холоде, если кто в пещеру ночью войдет, сразу накинется на тебя, а я его из автомата и порешу, лады?
- Лады, Джин! Я с тобой уже перестаю дрейфить. А что, ты думаешь кто-то заявиться? – шепотом спросил карлик и посмотрел на вход в пещеру.
- Ха…, конечно, заявиться! Мы с тобой не на самом верху пищевой цепочки в этой местности, но у нас есть автоматик, да еще и с разрывными патронами. Любую шкуру можно продырявить даже в бронежилете. В этом месте тайги живет около десяти новых мутированных видов животных, не считая старые виды медведей людоедов, таких же не сытых тигров и голодных волчар. Запах жаренного змеиного мяса, медленно оповещает воздух тайги и чьи-то мокрые носы о том, что здесь кто-то сдох и его поджарили и едят. Все хотят подкрепиться, не только мы с тобой, вот эти ублюдки скоро и заявятся сюда, посмотреть тебе в глаза и попробовать твои нервы на прочность.
- Джин, мне страшно, а если…
- Никаких если. Захочешь жить, воткнешь в пасть какой-то мутированной бродячей собаке свой кол и всех делов-то. А если будет их много, я прицельно их уложу одиночными. Я думаю сейчас о другом: у нас нет документов и мы в розыске с завтрашнего дня по всей Империи, а еще у нас нет денег, чтобы добраться до моих ближайших консервов…
- До каких таких консервов? – снова прошептал карлик, сжимая длинный кол.
- Консервы- это законсервированные полезные люди, которые мне должны, кто денег, кто шикарный ночлег с вкусным столом и веселыми женщинами, кто недвижимость, кто транспорт, а кто и саму жизнь.
- Свою жизнь?
- Да…, это те, кому я спас их житие в пиковой ситуации. Они лежат, как консервы в моем мысленном холодильнике, на той самой полке, где находишься и ты! – ответил Джин и откусил толстый кусок змеиного мяса с пучком дикого лука. – Какая вкусная змеиная мышца…
- Да, я не забуду никогда! – шептал карлик.
- Это утверждение или клятва? Никто не знает будущего. Все думают, что они будут поступать благородно, как джентльмены, начинают себя заранее самоуважать и выпрямлять от этого позвоночники, а когда приходит время икс и пора взлетать без керосина, тут Верховный правитель компьютерной игры и создает облом. Облом серьезный и невыносимо полировано- гранитный. Знаешь, что делают потом люди, которые клялись, что они будут джентльменами, но ни хрена сделать не могут? Они начинают себя оправдывать, а это уже чистый пластилиновый ход по горячей батарее, это желе, трясущееся за свою серебряную ложку, это муть и трусость. Запомни, Карлитто, меня можно предать только один раз, второго не было и никогда не будет. Трус умирает сто раз в день, а настоящий товарищ- мужик, один раз в жизни! Я видел много сучиных падл, кто поменял меня на золото, деньги и жирную котлетную тефтельку. Золото всегда путешествует от одного к другому, как шлюха, деньги- это всего лишь сигналы, что у тебя почти все в порядке, а жирные котлеты перевариваются в желудках и хотят срочно свалиться в унитазы. Это все тривиально, но абсолютно логично, это ловушка от Всевышнего для сдачи главных экзаменов, экзаменов на совесть. Ведь человек, по большому счету, - это ходячий мешок микробов и бактерий, и только поступки делают его личностью. Чесать, как расческа по кожаным ушам, это не поступок, это передача звуковых волн. Так что делай выводы и всегда думай, прежде чем сварганить какую-то подляну. Карлини, а ты за что первый раз уселся за забор?
- За борщ! – тихо ответил карлик.
- Смешно и печально. А поподробней…
- Я хотел кушать и увидел во дворе, что старуха поставила кастрюлю с борщом на подоконник первого этажа…
- Не продолжай… Дальше было так, ты кастрюлю стырил и стал жрать, не отходя от кассы. Затем у тебя даже была мысль, что ты сожрешь не все и вернешь кастрюльку на место с половиной борща, чтобы старуха потрапезничала тоже. При этом ты руками выхватил горячий мясной масел из кастрюли, потому что при виде мяса ты терял разум всю твою жизнь. Соседи или бабуся подняли вой…, тебя схватили, и ты получил пятерик за грабеж, а не за воровство, потому что у долбаных писак-законников, есть резкое разграничение по этим двум понятиям. Да, смешно и горько! Стране с миллиардным населением был нанесен страшный ущерб, когда голодный гражданин этой страны сожрал половину кастрюли чужого борща. Тебе страшно повезло, как говорили сто лет назад - ты фартовый. Если бы ты украл кастрюлю борща в Йемене или Саудовской Аравии, хотя там о борще не слыхали и никогда не пробовали, тебе бы отрубили руку, а еще отрезали бы ступню, затем прочитали бы вслух суру из Корана «Ля тага вай ну халя ит ми вэ аль эдвайн!» и, пригрозив пальцем, отпустили ковылять по миру дальше. Я знаю точно, если бы ты не съел тот бабушкин борщ ты бы не умер с голоду, потому чтобы сдохнуть от голода, человеку сложновато и нужно много времени, недели две, а может и месяц. Во всем, абсолютно во всем, что с нами происходит виноваты только мы сами и никто больше. А контуженный народ, любящий себя, всегда обвиняет кого угодно и что угодно, но только не главного героя его собственной пьесы. Драматурги хреновы так и живут: все виноваты, а они нет. Космический мусор!
- Да-а-а, – вздохнул карлик, – почти так и было и дали мне четыре года за борщ. В камере было страшно холодно, и мы все мерзли, особенно ночью. На стене возле наших шконок, были нарисованы батареи отопления, и когда мы загинались уже от якутского колотуна в минус тридцать пять, надзиратель подходил к кормушке и показывал нам картонный градусник, на котором красная линия была нарисована до корявой цифры плюс тридцать пять. Затем он снимал свою куртку, вытирал лоб мокрым платком и выжимал его перед нами. Рано или поздно мы все начинали думать, что у нас белая горячка и мы идиоты. Нам холодно, а он пот вытирает со лба. Шмара конячная! Это же визуализированный идиотизм.
- О…, да ты растешь в определениях. Веселый вам попался надзирала, ничего не скажешь с воображением, настоящая сволочь! В поле событий за издевательства над людьми ответит он или его дети. Печально для него, но он об этом не знает, в том то и сюрприз, в том и справедливость. Для них мир очень узок и счастье лучезарит только наличием колбасы на столе. Завтра будем ставить точку в нашей партизанской жизни и пробираться на трассы, где ездят разные машины. Всегда молчи, когда я буду разговаривать с народом, придуривайся немым, можешь помычать, как Герасим с собакой на руках или махать головой, как китайский чиновник- мандарин, но ни слова в эфир, пока я тебе не скажу. Задача номер раз, добраться до моего старого должника, там нас ждет стакан свежего кефира с водкой, сливочное масло и даже крепкое яблоко с рынка, расслабон в передышке и наши настоящие новенькие документы. Спокойной ночи, Карлуччо!
- Спокойной ночи, Джин!
……………………………….
Солнечное утро разрезало тайгу лучами, отбрасывая свежие, новенькие тени на скалу. Радуясь новому дню, птицы орали со всех направлений, предвкушая теплый воздух и какую-то семечковую и гусеничную еду. Победитов сидел на корточках у ручья и промывал два змеиных чехла, заполняя их водой и взбалтывая. Сгустки крови выливались все меньше и меньше пока вода не стала чистой. Джин набрал головки ромашек и заполнил каждый змеиный чехол на четверть. Дезинфекция будущих фляг для воды началась. Сзади раздался негромкий хруст.
- Я вижу ты разоспался на свеже-вонючем пещерном воздухе, Карлуччо! – весело сказал Джин не оборачиваясь.
- Да уж, сидел у бревна на ужасе полночи и заснул. Слава Богу, никто к нам не приходил…
- Кто тебе сказал, что не приходил, смотри сколько волчьего помета перед входом. Ходили аккуратно ни одна веточка не хрустнула. «Кто умеет ходить, того не услышишь!» - гласит древняя японская поговорка школы Кога –Рю. Были бы голодными, напали бы, а так, скорей всего, из-за любопытства приперлись, понюхать, обнюхать, внюхаться, пометить местечко, воды заодно попить. Наш запах человечий им не по нутру. Может и сейчас за нами наблюдают, кто знает?
Карлик осторожно обернулся и стал вглядываться в ближайшие кусты. Лес просыпался, принимая гуляющий ветер и махал ветками, подставляя свои иголки и листья солнечному свету. Вода продолжала бежать вниз, омывая камни и давая жизнь всем вокруг. Новый день манил своей неизвестностью, диктуя неписанные правила поведения. Через пять часов непрерывной ходьбы Джин и карлик вышли на асфальтированную дорогу без дорожных знаков. Победитов поцеловал автомат в черный холодный бок и запрятал его под большой камень у дороги.
- Вечная тема у всех путешественников. Если ты вышел на дорогу из леса, и сзади и спереди деревья и кусты, то никогда не знаешь, куда ехать влево или вправо. Но я знаю, сверив угловое время, расположение солнца, цветность коры на деревьях и мох на камнях. Нам, туда… Логика одна: и влево и вправо есть конец дороги, который начинает другую дорогу, люди есть и там, и там. Повторю, мой друг, ни слова, мычи как теленок и иногда делай разные жесты руками и пальцами, а я буду читать твой экспромт. Яволь? Внешний вид у нас военно-приличный, я выгляжу, как профессор рекогносцировщик –геолог, а ты, как мой молчаливый помощник картограф-иллюзионист. Итак, немного мозгов и мы на колесах с километрами за спиной.
Через полчаса из-за поворота появилась большая грузовая машина с уложенными бревнами за широкой кабиной. Джин стал по стойке смирно и вытянул вперед руку, издалека похожую на короткий шлагбаум. Машина заметно сбросила скорость и остановилась в тридцати метрах от голосующих. Над кабиной висел красивый полированный динамик переливающийся на солнце. Оттуда послышался какой-то хрип, а затем и слова.
- Хм- гым…, але, чудаки! Предупреждаю, если это нападение, расстреляю к чертям собачим, пни залетные! – эхо, оторвавшись от слова «собачим», улетело в тайгу и не вернулось.
- Многоуважаемый товарищ-водитель, мы не бандиты, мы отставшие геологи. Весь край набит не бандитами, а бокситами, вот мы и брали пробы. Наши улетели на вертолете пока мы работали в дальней пещере. Просим помощи подвести нас до Красновилюйска или Лучеграда, можно до Краснопогорельска… Ну вот так случилось, что же нам тута погибать в тайге, товарищ дорогой? Не бросай своих, братан! Нельзя геологов бросать на волчий обед и на произвол сатанированной судьбы. Страна не простит тебе потери специалистов геологов и будущих достижений народного хозяйства!
- Сколько вас! – снова крикнул полированный динамик, отбрасывая острый солнечный луч прямо в глаза.
- Двое. Наш немой картограф и я, больше никого, клянусь своей чистой печенью непьющего человека…!
Водитель улыбнулся и махнул рукой.
- Запрыгивайте, геологи! – громко произнес динамик и зашипел, как гюрза, отключив контакт.
В кабине было уютно и воняло убитыми хлопковыми носками. Сзади была постель, на которой храпел напарник, выставив из-под одеяла ногу в вонючем носочном лоскуте с дыркой. Это были правильные издержки мужского мира без назойливых женщин. Победитов удобно устроился на сидение, а рядом между ним и шофером сидел тихий карлик, разглядывающий открытки голых аппетитных девиц на панелях управления и над головой. Сам шофер был здоровый мужчина с коротко стриженной головой, в несвежей майке со старыми поблекшими татуировками парашютов, самолетов, кинжалов и судьбоносных надписей, не решивших судьбу. Он крепко держался за широкий руль мощными руками, похожими на стальные могильные лопаты. Победитов ждал вопросы и готовил ответы, потому что любой шофер, всегда рад новому собеседнику в длинной дороге, это закон прописанный Богом в головах правильных шоферов, а не хмурых зануд, у которых неуютные и нелюбимые жены, невкусные обеды дома и жесткие диваны старых пружин.
- Как же это вас угораздило пропустить вертушку? – громко спросил водитель, не обращая никакого внимания на храп напарника за спиной.
- А черт их знает, чем они думали. Сергей Михайлович хоть и рассеян, но я не думал, что настолько. Это профессор наш по поиску образцов бокситов. Мы, значит, с Лехой маленьким, еще с утра ушли в дальний разлом в скале, поближе, так сказать к залежам. Я ж Сергея Михайловича предупреждал, вернемся к полудню с образцами. Вернулись на свою голову, лагеря нет, записки нет, еды нет, вода в ручье, скажи Леха?
- Угу! – ответил карлик и махнул короткой рукой с короткими пальцами.
- Уже, наверно кипишь подняли, вас ищут, поди? – продолжал водитель с улыбкой.
- Какой там ищут, Красновилюйск, Краснобийск, Красношвайск, Краснобалабайск, Краснобайск, Краснобаб, далеча- малеча, пока то, пока се, можно и загнуться в тайге. Мы с Лехой шли восемь часов до трассы, топтали ежей, убили две лисы и по пути съели шесть кадоимов. Ольхой заедали, шмызой запивали, волк смотрел на наши спины и плакал…
- В Краснобалабайске будем к вечеру, возьми братан сумку, там термос и жратва, сеструха напихала вчера к ночи, свежак... Подкрепитесь пока. А че это за бокситы такие, а? Че то я никогда про эту херь не слышал.
- Это просто до шахматной доски. Бокситы –это алюминиевая руда. Используется также в качестве флюса в металлургии. Это просто гидроксиды алюминия, понимаешь, оксиды железа и кремния, это так просто. Скажу тебе, капитан, что на бокситах базируется вся мировая алюминиевая промышленность, это стратегическое сырье, мы его ищем везде, где может быть хоть намек на бокситы. Это же наши самолеты, это непобедимая авиация прежде всего для нашей страны. Основную рудную массу образуют окислы и силикаты, бокситы - это сложная горная порода, там есть и опал и коалинит, карбонат кальция и магний, нередко мы находили даже примеси пирита…, а еще… физические свойства бокситов весьма разнообразны, а внешние отличия столь непостоянны, что определение боксита на глаз очень затруднительно. Этим обуславливаются большие трудности в поисках бокситов там же дисперсность компонентов, понимаешь? Сама твердость бокситов по шкале Мооса варьируется от 2 до 7, ты представляешь, Брат, какой промежуток в показателях, черт его побери? Это же сплошное чудо! Вот мы ищем образцы для лабораторных исследований, ищем, а нас забыли, ну просто какой-то цирк. Профессор Крупкинович вообще из ума выжил, не профессор, а забывчивый идиот. Сука намаханая! Мы с ним попозже поговорим, скажи коллега…
- Угу…
- Да, ребятки, попали вы в передрягу! – вставил водитель, с удовлетворением поглядывая на карлика, жующего кусок белого хлеба с куриной отбивной обильно усыпанной луком и петрушечной петрушкой. –Рубайте, ребятки, проголодались, тайга вам, это не Красная Площадь, это тайга! – высказал мудрую мысль водитель и переключил скорость. – Бокситы- шмакситы, ну надо же а…, чем только народ не занимается?
- Капитан, мы очень благодарны тебе, что есть на свете люди, которые верят своему чутью и могут враз на глаз определить порядочных людей на дороге. Спасибо за помощь, брат, спас ты нас. Две души спас, это дело Божье! Отплатится тебе еще в этой жизни и детям твоим поможет в будущем, за дело твое праведное, спасибо, Капитан!
Карлик спал, прислонив голову набок к Победитовскому плечу. Джин вглядывался в дорогу и смотрел на время, он рисовал ближайшие планы и их осуществление. Он прорабатывал возможные сюрпризы судьбы, сволочную дурь человеческого фактора, нештатные случайности и сам маршрут следования, он пил грузинский черный чай и думал о старом и одиноком старике Пиросмани, который никогда не пил такой грузинский чай. Укачивание большой машины сделало свое тихое дело и Джин провалился в сон горячо натопленной машины. Он и карлик сомкнулись коробками черепов и, покинув тела без наркоза, витали где-то там в неизведанных отсеках отдыхающих мозгов.
………………………………………….
Давид Иосифович Коперник был человеком тихим, скрытным и почти незаметным. Он жил со своей женой уже 55 лет, и никто в доме ничего не знал о его прошлом и настоящем. Он тихо здоровался со всеми жильцами дома и даже с детьми, медленно ходил в магазин за молоком и белыми булками с маком, а иногда и в скверик, посидеть на лавочке под солнцем. Он ходил в черном пиджаке инспектора По, тихо перебирая ногами в сюрреализме своего бытия. Он был человеком крупных дождей и тихих воспоминаний, шлепая по сухим лужам старых асфальтовых остатков. Его никто не замечал, он был незаметным домиком собственных мыслей. На его старческом лице сохранились ноты сарказма к самой жизни, к его личной судьбе и к окружающим людям. Одет он был аккуратно, но по- старому, а на лацкане его пиджака всегда висел необычный значок. Никому и в голову не могло прийти, что значок, в виде кареты Людовика какого-то там латинского номера, сделан из чистого золота с тремя маленькими рубинами. Тонкая работа, где можно было рассмотреть даже спицы на колесах. Сам значок вставлялся в лацкан пиджака золотой иглой, а сзади крепился золотым зажимом с отпечатанной цифрой «1». Таких значков было сделано всего пять, и только Давид Иосифович знал, кто, где и когда вручил ему этот отличительный признак на пиджак, чтобы узнать того самого человека, среди множества в огромной империи.
Его жена Циля Моисеевна Кизильштейн была человеком старинной еврейской закваски, закалки, зажарки, потомственным выходцем из глубинных коридоров города Одессы, мастером кашрута, то есть кошерной еды, умной домохозяйкой и хранительницей очага, который заменяла современная печь из какого-то стойкого ко всему стекла с кнопками, переключателями и еще инструкцией на 198 страниц. Она всегда знала, что нужно сказать в магазине или во дворе на лавочке, она могла по виду определить свежесть курочки, а дотронувшись к телу птицы, она могла сказать, чем кормили эту птицу в течении последних трех часов до забоя. Свежесть рыбы определялась, не заглядывая в рыбные гланды и даже не на нюх, а на очень мимолетный взгляд. Она знала наизусть биографии Голды Мейер и Доктора Евы Круцман, Фимы Бляйшица, Миши Шлафмана и Мойши Даяна, товарища Щаранского и Сифи Голдберга, и даже биографию древнего владыки Иосифа Сталина, а также, причудливые повороты еврейских судеб за последние 300 лет. Их небольшая трехкомнатная квартира с маленьким, но очень вместительным чуланом, была обвешана фотографиями родственников из разных стран, в разных одеждах и с разными отсветами солнца. Под каждой фотографией были надписи, отвечающие на вопрос- Кто это? Были там и сорок очень важных фотографий, на которых в торжественной обстановке, среди множества людей в костюмах, стоял Давид Иосифович и держал какие-то разные металлические горшки, цветы, красные папки и еврейскую улыбку на своем лице. Это были фотографии его личных побед на каких-то заумных турнирах прошедших прекрасных лет.
Почти каждый солнечный день, он высиживал на лавочке свои положенные два часа в глубоких раздумьях. Разглядывая стайки неугомонных воробьев, он старался предугадать дельнейшие передвижения некоторых выбранных особей и ему это всегда удавалось. Но его внутренний вопрос был не в этом, а в том, что работало у него внутри, чтобы знать наперед передвижение всех живых организмов? У него, как у человека анализирующего, всегда были вопросы, на которые он искал ответы сутками, неделями, годами. Он не плевал на поставленные себе вопросы, а упорно искал ответы.
Перед уходом домой, Давид Иосифович, выбирал мужского или женского человека и пристально вглядывался ему или ей в лоб и очень редко в затылок. После этого люди подходили к нему и сами предлагали кошельки и бумажники с деньгами, продукты, телефоны, паспорта, портфели, сумки, чемоданы, бадминтонные ракетки и даже свою обувь. Он отказывался от всего, кроме денег, и то, только в тех случаях, когда видел, что человек питается не из рога изобилия. Деньги он клал в черную папку из кожи старого страуса и медленно уходил домой к заботливой жене и к горячей манной каше с изюмом…, уже стоявшей на столе. Давид Иосифович благодарил Бога за непонятный дар, открытый ему в четырнадцать лет, который тихо кормил его и жену всю жизнь. Детей у них не было из-за проблем с женским здоровьем Цили Моисеевны и проблем с мужским здоровьем самого Давида. Так уж распорядились там, нажимая на клавиши небесного компьютера. Он никогда не переступал красную черту дозволенного, потому что много лет назад нарисовал ее сам. Прекрасно понимая свой единичный промысел на земле, осознавая, что это даже не гипноз, а что-то совсем другое. Перечитав горы книг по психологии и психиатрии, старый Давид всегда соблюдал нормы собственного приличия до подхода к красной запретной черте. Он знал, что нет дороги за красное, все будет, как всегда, а это его «всегда» было уже жизненной привычкой, то есть второй натурой. Тихий уклад жизни, называемый странным словечком - «размеренный», иногда порождает стабильность, в которой нуждается каждый думающий на земле. Стабильность - какое-то положительное понятие, дающее уверенность в завтрашнем дне и не только, но не в восходе солнца или погодных изменениях освещенности, а в том, что завтра, будет все так же тихо и хорошо, как и сегодня и тридцать пять дней назад.
Стабильностью у семьи Коперник был утренний поцелуй Давида руки Цили, но поцелуй не простой, а точно в пульс на запястье. Навряд ли в многочисленных и разнообразных миллионах семей страны, каждое утро муж, просыпаясь, первым делом не бежит в туалет, настраивая свой мозг на новую чашку кофе, а целует пульс на руке родной жены. Это было больше, чем ритуал, это была Цилина охранная грамота от всех бед, невзгод и еще черти чего, придуманного для темного противовеса не громких человеческих счастий. Только в тех семьях, где есть внутренний кодекс и особые ритуалы любви она и живет, не валяясь на полу из дорогого мрамора или дешевых скрипучих досок, а пульсируя в сердцах и под кожей на запястьях, вот там, где пульс. Она мудрая, эта любовь, она сама знает, где ей жить, а где исчезать. Приходит внезапно, осмотрится, выводы сделает и уходит.
Закончив очередной «рабочий» день и вернувшись домой с деньгами, Коперник медленно прошел мимо лавочки, поздоровавшись со всеми, кто там сидел и разглядывал его, как знакомую колбасу на витрине магазина «Сладкая Пустыня».
- Добрый день, Давид Иосифович! Как там Циля поживает, что-то давно ее не было видно? – вставила в тишину бойкая старушка в грязных туфлях.
- Ой, а я ее видел совсем недавно, еще утром, а зачем вам ее видеть, она шо портрет Президента или громкий салют? Достаточно мине того, шо я ее вижу каждый день! - быстро ответил Давид и продолжил свой путь, крепко сжимая папку под мышечной областью руки.
- А как ваше здоровье, Давид Иосифович? – не унималась баба в грязных туфлях с торчащими треснувшими пятками.
- Мое здоровье очень плохо, слишком мало аминокислот в современной еде из магазина, приходиться дико экономить и все покупать на рынке! – быстро ответил Давид и скрылся в сумраке подъезда.
Дойдя до двери, он отдышался и с улыбкой нажал на кнопку старого звонка.
- Эта старая накейва снова спрашивала про твое здоровье? Я слышала через открытую форточку на кухне. И ты скажи, шо им до нашего здоровья? Не соседи, а просто какой-то сорес. Сами глушат водку вечерами и интересуются нашим здоровьем, как будто хотят умереть позже нас. Додик, иди кушай манную кашу, там уже нет ни одного шарика, я разминала тебе еду целых пять минут своего личного времени, шоб ты был здоров и встретил Рокфеллера однажды у скверика, и отомстил за судьбы американских ирокезов. Звонила твоя сестра Люся и сказала, что твой племянник на хорошем счету в музыкальной школе, а я боялась, что она хочет уже приехать и раньше ее выступления по телефону сказала, что нас затопили соседи сверху и мы имеем хай. Ты же в курсе, так бывает, когда работаешь на опережение. Выпей шарик мумие, не забудь деньги положить в стиральную машину, а я пошла читать Комментарии к Галльским войнам. Какие они были подлецы- эти галлы, и у них совсем не было наркоза и мозгов, не народ, а сборище каких-то варваров…, если бы у них был Моисей, они бы вышли из лесов и научились добывать брильянты. Одень тапочки…, сегодня пол холодный на целых три градуса, если ты меня спросишь, соткудава я это знаю, то ты меня не спросишь.
- Ой, моя дорогая Звездочка, я тебя умоляю. Моя манна небесная эта манная каша, она главней, чем какие-то там градусы, я иду на кухню кушать, а ты не бери в голову уклад жизни древних галлов. Тогда не было народа, который жил бы головой, они махали мечами и топорами, не чистили зубы и все время хотели чужого добра. Шо ж ты хочешь от дикарей, разумной жизни? Они ж ничего не читали и были чистые идьеты? Во все времена одно и то же, кто пролез наверх, тот кушает самые чистые продукты и спит на лебединых перинах, тот кто не пролез наверх, тот как-то живет, причем, слово «как-то» читается трагически и имеет паровозный смысл. Ты помнишь Забигайло - бывшего директора рынка? Так он уже беспокойно спит на казенной кровати, а мог бы послушать меня, включить остатки мозгов и сидеть на хорошем проценте моего умного бухгалтера, а не воровать вагонными нормами только четыре раза. Жадность –это явление скоростное и очень неполезное, тут оно появилось, а тут уже и трагедия на последней странице жизни. Ой, какой он был дурак, этот Забигайло, вылитый жадный человек. Слушай, сегодня манная каша совсем невероятная, такую кашу не ела даже Голда Мейер, я целую твои волшебные руки и спасибо твоей любви ко мне, шо она не берет отпуск! А ты говоришь какие-то галлы, шоб они были здоровы во веки веков, твои галлы!
- Кушай, на здоровье! У моей любви не было выходных с тех пор, как ты посмотрел мне в глаза первый раз и дотронулся до моей руки. Это ж надо было вырабатывать для моего сердца столько электричества, сколько не успевала Саяно-Шушенская ГЭС? А помнишь, как мы с тобой у покойной Аделаиды Михайловны… ой! Ну хватит воспоминаний…, я уже читаю книгу, а ты ешь и пусть так будет всегда.
- А ты не заметила, что нам никто не звонил по телефону уже целых пять дней и два часа? Меня интересует правда, куда делся молодой человек филателист с его затертой маркой с изображением английской королевы черного цвета. Она же стоит четыре самосвала денег, хотя я ему сказал, что ее максимальная цена, как и всех остальных цветовых гамм-10 имперских рублей.
- Дай ему сто рублей! Он же студент, он хочет кушать. Ты внушил ему мысль, что это подделка, вот он и не приходит. Звони ему в уши прямо сейчас.
Старый Давид взял телефон и быстро набрал номер.
- Илюша, а шо вы не звоните мне, молодой человек? Здравствуйте! Вы шо, расстроились? Как здоровье вашей распроединственной мамы? Вы купили ей то лекарство, шо стоит целое состояние, аж пятнадцать имперских рублей? Как самочувствие Елизаветы Андроновны, она уже встает с постели? Я вам скажу, когда моя мама не вставала с постели, это были жуткие времена моей молодости, я был студентом-практикантом психиатрического стационара и я переживал очень сильно и готов был разбиться, как ваза, шоб только мама моя была жива и здорова. Я работал, как египетский раб на постройке этих высоких пирамид. Мы тут посовещались с моей женой и решили дать вам сто имперских рублей за эту фальшивую марку, вы же студент сельскохозяйственного Университета, пока вы начнете выпекать хлеб из свежей сельскохозяйственной продукции по технологиям будущего или давать стране свежее молоко, то уже солнце остынет, а жить надо сегодня и вчера, дорогой Иллия! Как вы знаете у меня в альбоме есть все цвета марок Английской Королевы, царство ей небесное, какая приятная была женщина на вид! Так пусть эти сто рублей помогут вам в учебе и поставят на ноги вашу единственную маму! У вас шо сразу две мамы? У вас одна –так надо ж ее беречь, как кошелек! Когда зайдете с маркой, Иллия?
Давид замер, дотронувшись до оправы старых очков, внимательно слушая ответ Ильи.
– Нет, нет, сейчас мы не можем вас принять, сейчас я стою по щиколотки в воде, потому что нас снова затопили соседи сверху, дай им Иегова крепкого металлургического здоровья на силикатных заводах Урала и вечной Воркуты, там, где солнце редкий гость. Мне ваша фальшивая марка не к спеху, заходите через час, не раньше и не трогайте перила в автобусе, идет какой-то новый вирус под названием «Дублинатор», а противоядие еще никто не придумал. Вы слышите слово? Это же не слово, а настоящий страх! Это почти приговор! Ах…, вы ничего не слышали об этом? А я только что вам уже сказал, теперь вы слышали, и я очень рад, что снова стал вам полезен. Шо надо делать с вирусом? Это не очень сложно, надо тщательно мыть руки только хозяйственным мылом с 79%, черного цвета, а не этими новшествами в жидком виде с голыми, шустроглазыми, гулящими девицами на этикетках. Мыло должно быть едреным, убивать всякие микробы и оставлять чистоту на ладонях, а не показывать покупателю сиськи с острыми сосками, которые мы все сосали в детстве. Илюша, я черпаю воду и нагибаюсь, как японская сатарин-токунэ, как гимнаст-чемпион, как раболепный идьет во времена Флавия, а для моего позвоночника, это не полезно и не уютно, через час добро пожаловать к нам, у меня есть настоящий чай, а не английские опилки. Не чай, а двенадцатая часть 75 –й фуги Бетховена! Если бы я вас ждал прямо сейчас, то я бы сказал- ждем, но я черпаю воду и жду вас отчасти, большой моей мокрой части…
- Нет никакой 75-й фуги у Бетховена! Не ври ребенку…, – крикнула из комнаты Циля, - шо ты мальчика уводишь у музыкальные дебри твоих фантазий, не приведи Господь, он начнет еще верить в твои эссе? Он и так, агицин паровоз, на их уровне! Когда ты имеешь дело с пластилиновым организмом, то делай все медленно с уклоном на большую правду, и не надо столько меду, он же не пчела, он студент, а студенту надо есен и тренен!
- Ой, моя ты радость, шоб твое женское начало работало до четвертого рейха! Это для тебя нету и для Ильи, а для меня есть! Но я тебе скажу, что и лично для самого Людвига вана Бетховена, наверное, она была. Ты что можешь поручиться за все, что творилось в его музыкальной голове? Ой, конечно, нет! Так я тебе скажу, логически, была и 75-я, и 115-я фуги, а вот записал ли он их в нотную тетрадь, это вопрос уже к Богу, а не ко мне. Чернила были тогда дорогими, у него была аллергия на тополиный пух, депрессия, глухота, промозглая погода, мыши в щели, холодная служанка, не дававшая ему трогать свою грудь, да мало ли причин написать новую фугу, а сколько угодно? Я сам могу написать на досуге…Утверждаю, что у него были произведения, не записанные в тетрадь, это к ювелирам не ходи, так и было… На то он и гений, чтобы что-то припрятать от мира идьетов, протереть и заныкать… Это ж Бетховен, это ж…, как директор рынка Забигайло!
- Ты прохвост всех логик! – крикнула Циля, перелистывая девяносто седьмую страницу восьмой книги Авла Гирция «Комментарии к Галльским войнам», где описывался галльский топор, как особое изобретение изощренных лесных парней в шкурах. Топор галлов мог снимать тонкую кору деревьев на лесной пурш в кипятке, он мог рубить кости до костного мозга и даже листать кожу жирной свиньи, перерубить непослушную собаку, срубить сосну с шишками и быть братом на лежанке, во сне или без сна.
- Это спорный штамп, это русский словесный негатив в литературной литературе. Ха, прошу прощения за тавтологию, ответил Давид и зачерпнул ложку остывшей манной каши, - в его годы, я читал множество книг и напитывался информацией по всем направлениям, как губка на подводной скале. Если я знаю, что эта черная марка стоит двадцать миллионов фунтов стерлингов в Сингапуре, а у нас один миллион имперских рублей, то что мешает любому студенту это знать? Информация правит не только миром, но и судьбами людей, и это факт, а факт, самая гранитная и базальтовая вещь на земле, которую крошили в Баальбеке 40 000 лет назад неизвестные парни, неизвестными инструментами, неизвестного происхождения, неизвестной страны, неизвестной планеты. Он принесет марку…, я дам ему целых сто имперских рублей, он поможет себе и маме, я продам марку в Гильдию Филателистов в Рим и будут все в зефире, как говорил мой старинный, пропавший без вести и очень умный товарищ Победитов. Царство ему небесное! Большой был копф, ему бы руководить странами, а он по зонам, все по зонам… Не любит государство свой редкий народ, не любит. Все фальшивомонетчики русского происхождения, могли бы имперский рубль защитить на бумаге так, что Америка, просто рыдала бы со своими черными спецами, а их расстреливают, как улиток на виноградной лозе. Да, был Победитов, крутой человек в кипятке купаный, алмазами точеный… Эх!
Как только Давид произнес эти слова, в коридоре раздался звонок.
- Ой, это не Илья… Он не мог физически так быстро приехать. Я чувствую это что-то посерьезней пришло или надуло новости с других берегов, - воскликнул Давид.
- Спроси, кто? Это может быть Жанна принесла отрез на платье, у нее же девочке скоро восемнадцать лет, не девочка, а невеста из особого теста, так и ходят самцы и слюну выпускают на асфальты, только успевает отбиваться от некрасивых ухаживаний. Разучился народ воспитывать сыновей красиво ухаживать, разучился! – крикнула из комнаты Циля Моисеевна. – Не народ, а потовыделение с запахом имбиря.
- Ну, а как же, дорогая, конечно…, спрошу, кого это занесло к нашим дверям. Кто там? – тихо воскликнул Давид Иосифович, внимательно рассматривая маленького человека на экране новейшей защитной системы двери.
- Давид Иосифович, вам большой привет от Джина, он меня прислал к вам и сказал передать две цифры - 33! - громко произнес карлик в микрофон.
- Ой, какие цифры, молодой человек! Сколько вам лет, шо вы беспокоите пенсионеров своими звонками, вы что восточных сказок начитались, какие Джины? Это дверью левее, там у нас живет Алладин, это к нему… Не хулиганьте…, я звоню в патрулирующую полицию уже, а там солдаты не подарки, там закон уважают, порвут на пикульки за двадцать имперских копеек…
- Победитов такой ответ предполагал, меня проинструктировал и далее просил влить вам в уши следующее, чтобы вы меня обогрели и накормили и просил вам напомнить, что ровно сто три золотые Тройские Унции, которые принадлежат ему хранятся у вас в стиральной машине, куда вы вместе с ним их и спрятали пять лет назад. Он передает привет вашей кожаной папке из старого страуса, которую он вам подарил. Если вы не верите и до сих пор, то Джин просил напомнить вам факт, известный только ему, вспомните встречу 2090 года, вы подарили своей жене Циле Моисеевне, то, что Джин привез из Александрии в большой желтой сумке!
Давид быстро открыл кодовый замок. Перед ним стоял неопрятный карлик в мятых штанах не по размеру, и широко улыбался разбитым заживающим ртом. Неожиданно из-за левой колонны подъезда появился Победитов и крепко обнял Давида.
- Ну здравствуй, Рэбэша! – тихо шепнул Джин.
- Санта Мария…, Победитов…, человек с того света, шоб я так встречался на Кипре с Иеговой! Пахнешь партизанским костром, лесной мочой, дальней дорогой и отсутствием зубной пасты. Я очень рад! Не проходите мимо будем вас делать в горячей воде и мыле! Все разговоры потом! Циля, бросай книгу, до нас гости заявилися похуже твоих галлов с живыми комментариями, а не на бумаге.
- Додя, это мой напарник Карл, пока еще не великий шведский король, но есть предпосылки... Мы к тебе по делу, – начал первым Победитов.
- По делу? А ты думаешь, что я уже такой старый и решил, что ты зашел ко мне на партию в преферанс или засеять мой дом пшеницей? Конечно, ты зашел ко мне не на свежий цейлонский чай, которого у меня нету, ты зашел не измерять мне давление или принести моей Циле цветок с домовой клумбы, ты зашел по делу. А как же может быть иначе, ой вейзмер? Только не надо бикыцер, идите в ванную и снимайте дух лесной жизни, мине запахи ваших скитаний нюхать не к чему! Циля накроет вам на стол, чем богаты, то и наше. Но знайте, что вы попали не в дом к Шпильману, а к обыкновенным пенсионерам Великой Империи. А что такое пенсионеры, так это не рассказать даже в ночной радиопрограмме «За рулем»!
- Ну скажи ты мне, дорогой Додик, на хрен тебе так много денег? Ты же очень богатый еврейский хомяк. Легенды не ходят, но я это знаю! – продолжил Победитов.
- Ой, легенды? За что ты меня так пугаешь? Может ты мне расскажешь, что все- таки сказал конь вещему Олегу перед смертью? Ты шо считал мои чугунные монеты? Это же не деньги, это выстраданные грошевые копейки. Я всегда ишел к светлому будущему, но никогда не забывал, что будет дорога и назад, так и вышло. Так вот, милый товариСч Победитов, вернемся в наш сарай по поводу вашего прибытия до меня.
- Додя, зачем так сильно опустошать мою фантазию? Информативную труху можешь насыпать своей клиентуре, а не мне. У тебя где-то есть и моя часть сохранившегося, не так ли? Я пришел по серьезному делу, не на разносолы с форшмаком, не на чесночную фаршированную рыбу, я пришел к твоим мозгам, обсудить интересный вопрос, после которого ты перестанешь пенсионерить до последнего своего вздоха, а тетя Циля будет иметь десять цветочных магазинов на центральных улицах Цюриха, Пномпеня и даже процветающего Южно-Алябьевска. Как ее подагра, ей нужна новая обувь в виде удобных лодочек, так я приехал, шоб это обеспечить. Рэбэ, вы мужчина или где?
- Беседер! Ты меня напугал уже следующий раз. Кто ж отрицает очевидное? Твоим деньгам тепло и у меня дома, хай лежат тихо и никого не искушают. Ты рассказал уже красивое будущее за подагру моей жены, ты чешешь информацию, как Леонид Ильич Брежнев двести лет назад? Все расклады по жизненным ловушкам потом, сейчас идите в ванную, как на холм славы, на вас еще сидит дух побега, тюрьмы и лесной беготни. Я хоть и старый, но голова у меня варит быстро, уголовному розыску во главе с господином Дураковым и не снилось. Это не водку жрать, не писульки писать, это проницаловка, вперед у мозг для истины человеческой...
Победитов и карлик переглянулись и ушли в ванную комнату, где пахло свежестью и чистотой, на полках лежали четыре вида мыла, три новых толстых полотенца, двенадцать бутылок начатого шампуня фирмы «Бабушка Агафья» с добавками мыльного корня, шалфея, ежевики, малины, крапивы, дубовой коры, ряски болотной, корня красавки, березовых почек, пшеницы кедровых орехов и желудей. На всех бутылках была яркая надпись: «Все Русское- лучшее!» и внизу, мелким шрифтом была черная приписка «Только больной американский мозг мог назвать шампунь «Голова и Плечи», потому что у них никогда не было своей Бабушки Агафьи и правильного воображения!». Победитов включил воду, быстро разделся, намылил темя и стал его брить, образуя искусственную лысину, затем, он сбрил промежуток волос на щеках между висками и желваками и, посмотрев в зеркало, остался доволен новым образом чужого человека с лысиной, усами и бородой. В таком образе он был похож на профессионального профессора математики, с невозможным хаосом внутри головы из цифр, диких формул и бессонницы.
Старая тетя Циля медленно перемещалась по кухне, накрывая стол и приговаривала.
- Если он называет тебя уже Рэбэ, то уже включи мозги на красный свет. Не вздумай залезть в какую-то грязную игру, старый ты йидлык-шлема! Мне это появление двух космонавтов из ниоткуда, совсем не нравиться. Жили тихо и на тебе, рыба в подарок от марахин… Ты же знаешь, когда я начинаю чувствовать, то не надо смотреть на часы, надо слушать только сюда. Тебе шо не хватило раньших приключений, кому рассказать, никто не поверит, где тебя носило и что ты прошел? Мине задумается, что это приехал до тебя настоящий Вирус. Сиди дома и никуда не лезь тебе надо кушать манную кашу, а не участвовать в забегах на лево для молодых оленей. У тебя болит поясница, ты уже давно не тот Додик, который был Давидом, ты, Додя, уже совсем старый! Тебе нужно носить носки из толстой шерсти. Беседер?
- Это какой-то некрасивый комплимент ты мне прислала по домашней почте, слова ты обидные мне говоришь, совсем неприятные моей голове. Я тебе рассказывал много раз, что этот человек спас мне жизнь двадцать лет назад, и, между прочим, только благодаря этому я вернулся домой невредимый и очень живой, прямо у твои руки, и у ноги. Он не Вирус, он Бонус и Нахес, там, где Джин, там случаются чудеса! Отказать такому человеку, это настоящее хамство с моей стороны, он со мной делился последним за Уральским Хребтом, он лечил меня от смертельной инфекции на моей ноге, а Давид всегда помнит добро, дай Бог мине здоровья! И потом, что мы знаем о его приходе, он хочет получить совет от меня, а получить совет, это не сходить на рынок во время бомбежки Хиросимы, это сесть на кухне и выпить настоящего чаю без опилок. Я чту твое мнение много лет, потому что мы с тобой больше чем родственники, поэтому будем думать потом, а не сейчас, логики нет, нет информации, выводы делать не на чем, нет базиса для выводов и для ранних обвинений. Одно известно мне, и ты знай тоже, к нам в дом пришел совсем не Поц и не Ганеф, это умный человек, который видит завтрашний день без календаря и без прогноза погоды по телевизору. У него на затылке сидит сахарное будущее. Когда мы будем беседовать, так тебе и не обязательно быть на кухне, моя правильная судьба…
- Беседер! Ой, мине уже все понятно… Даже если меня не будет на кухне, я все и так услышу. Береги себя и никуда не засовывай свою голову, пустых дыр много, а настоящего сыра мало. Садись покушай с ними, когда ты сытый…, ты еще умней, чем вчера… Кефир тебе, а им газировка, резник правильно отрезал голову этой курочке, смотри, как она переливается в лучах солнца, не курица, а настоящая лошадь. Все, мне некуда больше стоять. Будь умней Циолковского –это был очень умный человек, ты видел его руки? Он был не только умный, но еще и страшно порядочный!
Циля Моисеевна закончила давать указания и поставила на стол кастрюлю с разогретым картофельным пюре. На столе уже стояла холодная буженина, пять помидоров, красивая вазочка с уксусом, свежий хлеб, масло сливочное, аджика, немного майонеза, нарезанная докторская колбаса, кастрюлька с бобами в томате с луком, три большие ноги позавчерашней курицы, целый селедочный хвост с ее мясом, бутылка Столичной водки, стакан кефира и горячий чайник.
Джин и карлик уютно устроились на старом диване у окна напротив микроволной печи, холодильника и очень старых часов с боем, похожих на безразличный элитный гроб с никому ненужной резьбой. На часах была старая, частично поржавевшая табличка с надписью на немецком языке, которого никто из домашних не знал. На лице у карлика был восторг и удивление, его лицо излучало полную отрешенность от домашнего уюта, для него всё это было новым и неизвестным. Вымытые лица, старые, но чистые пижамы, стриженные ногти и чистые руки, запах разных одеколонов и новые носки из Цилиной заначки, все это дополняло интерьер кухни и тайного застолья троих.
- Скажу тебе сразу, копф, прошла по всем каналам информация, что в тайгу побежало очень много народу и побежало одновременно, то есть в одночасье… По телевизору вчера устроили-таки страшный фильм про этот побег. Как это могло произойти, я не знаю точно, там же гиблые лагеря с билетами на тот свет, это ж невозможно изначально. Скажу тебе больше, тут попахивает настоящим чудом колдовским, и я очень догадываюсь, что ты приложил к этому олимпийскому забегу не только свои руки и ноги, но и в первую очередь свою умную копф. Конечно же вас пропихнули на всеобщий поиск, сигнал был, но фотографий не показали, сбежавших больше двухсот человек, какие к чертовой тете Хае фотографии… Конечно же я рискую, принимая тебя здесь, но ты рисковал больше, когда спас мою единственную жизнь. Я все помню, я этого не забыл. Как бы там не случилось дальше здесь тебя искать никто не будет ближайшие 500 часов, ты ж не золотой дирижабль, чтоб тебя искала вся полиция этого края от Касновилюйска до Кораснобарабайска и дальше. Живем мы тихо, я промышляю все тем же подарком небес и не жалуюсь на революции, перевороты, бунты, войны, грабежи, пожары, человеческую дурь и перемену погоды. Если бы я был молод меня бы сжирало любопытство, зачем тебе понадобился старый Давид на горизонте? Если деньги, то твоя доля таки спит в стиральной машине под дном, хочите получить? Но я не молод, поэтому кушайте задаром и медленно рассказывай мне, какая мысль напечаталась на твоей газете. Если там есть искра, то товарищ Ленин - европейский шпион и рецидивист много лет назад был прав, насчет «Из искры возгорится пламя!».
- Я хочу получить больше, чем есть в стиральной машинке. Я тебя внимательно понял, Рэбушка! – медленно ответил Победитов и опрокинул стакан водки в горло, закусив пахучим помидором и куском холодной буженины.
–Чтобы тебя не смущал мой напарник, я тебе скажу сразу — это Карлуччо, мы с ним там выживали вместе, так же подготовили рывок, развели управление лагеря, подготовили толпу и в марафон ушли тоже вместе. Перед началом забега он лично убрал охранника рискуя своей жизнью ради всех. Разговаривать будем при нем, потому что сумма денег, которая лезет в наши карманы очень большая. Мой план, твое тихое участие с небесным подарком и тихая роль Карлитто в небольшой пьесе. Рискую только я один, но без тебя ничего не выйдет.
- Беседер! Звучит красиво, потому что ты читал Достоевского и Толстого, но хотелось бы почитать твою заметку для моей личной стенгазеты, услышать, так сказать, сценарий в целом на этот фильм, чтобы заглянуть в конец тоннеля. Только Джин, я тебя умоляю не шнуруй как там, ты уже тут, а здесь, совсем не так, как там. Ну ты меня понял…!
- Рэбе, я тебя понял! Скажу прямо и прямей не бывает под транспортир из готовальни, так сказать… Я хочу сыграть с шахматы на круизный корабль, но только с твоей помощью и давлением на мой личный мозг всей твоей гроссмейстерской мыслью. Считаю, что мы с тобой созрели и можем забрать себе этот подарок судьбы. Пора нам отправляться на теплые моря в первоклассных каютах со стаканом не кефира, а тертой маракуйи с клубничкой.
- Н-да…, это же надо, Святая Мария! Тут я вижу и мои трудозатраты… Ну, в общем, это давно входит и в мои планы, это можно. Я не удивлен, я даже рад, потому что эту мысль, я вынашивал последние семь лет, но человека, которому можно доверить мой небесный дар, так сказать, настоящего камикадзе, я не встречал. А сам я не полез бы, потому что есть шахматеры и повыше меня, хотя…, я бы засомневался сразу…
- Что, хотя, Давид? Хочешь я продолжу после твоего – «хотя»? Хотя, ты никогда и не встречал шахматеров поумней тебя, не правда ли? Помнишь ты делал замечания по разбору шахматных партий всех великих игроков прошлого и говорил, что половина из них мыслила хаотично, неверно, не изыскано, не утонченно, можно было сыграть более удачней и короче. Я играть умею, мыслить умею на три, четыре хода вперед, но не на сто сорок пять, как мыслишь ты. Ты особенный, ты видишь за горизонт, как плавающая волна и как сорок пятая небесная туча двести третей грозы.
- А что за небесный дар такой? – вдруг встрял в разговор карлик и оссекся, быстро сообразив, что надо молчать, раздираемый любопытством и урчанием в животе.
- Не мешай, идет серьезный базар за денежный торт! – бросил Джин.
- Молодой человек, вы еще не старый, не мешайте…, идет судьбоносный анализ денежного мешка, – тут же сказал и Давид, отмахнувшись от карлика, как от мухи, продолжил. – А ты знаешь, что перед игрой два претендента проходят полный медосмотр, осмотр у проктолога и рентген, сидят за шахматной доской голые при температуре плюс 29 по Цельсовичу, им просвечивают уши на предмет передатчика, сама доска стоит в прозрачном стеклянном кубе, изолированном от внешнего мира. Более того, время игры ограничено, всего лишь три часа, вместо двух дней, как десять лет назад. Нос проигравшего отрезают здесь же на глазах у зала, в котором сидят пятьдесят богатых кексов. Билет в зал стоит один кисло-желтый лимон, то есть, устроители шахматной партии зарабатывают на кексах сразу пятьдесят желтых рублей, а еще богатые суки делают ставки на выбранного игрока в течение игры и если ставка правильная, то он получает три лимона сверху. Там же лежат документы на круизный лайнер, новенький Договор и сидит нотариус с печатью, чернильной ручкой и скучной рожей плебея. На двух экранах показывают крупным планом лица двух игроков и их пульс, их эмоции в реальном ужасе остаться без носа сравнить ни с чем невозможно. Каждый удачный ход противника приводит игрока напротив в кошмар и кидает в пот, отпечатанный на лице, что сразу мешает мыслить стратегически. Всего три часа и кто-то в раю, а кто-то в аду, если ничья- оба без уха и без пальцев, это вам не русская рулетка, это тоньше, это тихий ужас и стук в адскую дверь. Я знаю, кто это все выдумал, он уже мертвый, но подлец был редкий, колированный, так сказать, наследственный…
- Ну хватит страшилок, пострашней видали разную жуть, такую, что мама вытри слезы и одень шерстяной платок! Теперь расскажи, Рэбик, что ты можешь противопоставить всей этой продуманной программе? Ведь у такого человека, как у тебя не восемь, а пятнадцать козырных тузов на руках, я-то знаю. И поверить в то, что ты смерился с их правилами и у тебя нет ни одного контрхода, я не могу, ты давно уже изучил все их порядки, чтобы найти капилляры, как их нарушить! – сказал Джин и укусил холодную куриную ногу до самой кости.
- Мой дар работает через стекло, это правда и это хорошая новость, вторая хорошая новость - я попаду в зал с документами эксперта- гроссмейстера, их там будет двенадцать человек, и они все расписывают партию для «ЖЧГУ» ход за ходом и пишут свои комментарии. Я буду с ними, потому что мой золотой значок открывает туда дверь, и я там был не раз благодаря официальному распоряжению.
- Что за ЖЧГУ? - тихо поинтересовался карлик.
- Это такое специальное издание, единственный правдивый журнал в мире - «Журнал Человеческих Глупостей и Удачи» - ответил Давид и отхлебнул чай.
- А какая плохая новость? – спросил Победитов.
- Она в общем-то и не совсем плохая, это как посмотреть. С учетом моих самонаблюдений и моего опыта, мне нужно видеть сквозь стекло твой лоб, а не твой затылок. Через затылок приказы идут не очень четко и быстро, а ты должен понимать, что только один раз ты поставишь фигуру ни туда и весь дальнейший ход игры полетит к собачьим чертям, произойдет нарушение логики моей тактики, тайного задуманного капкана для противника, чтобы довести игру в шах и в мат. Тебе не кажется, что здесь слишком много случайностей? Как тебя посадят, за белые фигуры или за черные, лицом к залу или спиной к залу, желательно боком, как тебе дать подтверждение правильного шахматного хода? Мы выиграем только в том случае, если я буду видеть твой лоб, если затылок, я не отвечаю за результат. Вот в чем усатый Шекспир и его трагедия, вот в чем реквием по удаче! Капиш?
- Я внимательно понял тебя. Никакой трагедии. Первое, я с новым лицом и без видимых изуверских и двусмысленных татуировок на теле могу сидеть голым у всех на виду, я простой человек со стороны с придурковатым лицом математика в очках, использующий свой шанс, второе, я сяду к тебе лицом, я в этом уверен, третье – мы должны пару дней потренироваться с моим лбом и затылком и сбоку тоже на прием твоего внушения. Свой лоб я тебе подставлю в любом случае. Нам нужно договориться о специальных сигналах для различных внештатных ситуаций, согласен? - Нет, не согласен! Ты что думаешь там босяки сидят или глупые поцы? Они держат там целый штат колдунов из фирмы «Пятая Вальпургиева Ночь». У них система отработана почти досконально. Любые движения руками, запрещены, руки скованны сзади за спиной мягкими наручниками, поэтому никаких знаков руками ты мне подать не сможешь. Работает только мозг, ты произносишь название фигуры и двойные параметры, куда ее передвинуть, а ассистент в маске, который у тебя за спиной, это делает вместо твоих рук. Ну–ка, Джин, помолчи и принимай мои тонкие позывные, проверим время исполнения прямо сейчас, даже, когда ты после стакана водки! – тихо сказал Давид.
Карлик замер, внимательно наблюдая за глазами старого загадочного еврея. Джин замолчал, через двадцать секунд он дернул головой и быстро встал с места, прошел к холодильнику, открыл дверцу, уверенно взял бутылку молока, взболтал его по часовой стрелке девять раз, затем против часовой стрелки двенадцать раз и подойдя к Давиду, налил ему в стакан. При этом лицо Джина было отрешенным и задумчивым.
- Ну, вот…, прием сигнала идет замечательно. Взболтал молоко ровно столько раз, сколько я тебе внушил. Но все случайности нужно продумать и исключить, потому что любая случайность уничтожит все задуманное, и ты останешься без носа, Карлович без обеспеченного будущего, а я без своей мечты вместе с женой. А теперь я принесу лист бумаги и ручку распишем роли для всех, и у меня есть специальные предложения для нашей совместной операции под названием «Pars Pro Toтo».
- А…, ты это имеешь ввиду… Старая латынь. Карл, ты тоже понял смысл этой фразы, я надеюсь? – с издевкой в голосе спросил Джин и налил еще водки себе и карлику.
- Я ни черта не понял, потому что имею пропасть в образовании, потому что нигде не учился, не было у меня такой возможности! – быстро ответил карлик, не пряча позывы внутренней печали и тоже быстро опрокинул пол стакана водки в себя.
- Не беда, Старина, не оправдывайся. Одной латынью меньше, одной больше, главное, что у нас большое будущее, как говорят в тайных подвалах Ватикана «Ars longa vita brevis!» – весело ответил Джин. – Мне понравилось, что ты, Рэбушка, сказал – система отработана почти досконально. Это твое – «почти» не прошло мимо моих ушей, меня оно не только радует, но и окрыляет, настраивает, вдохновляет и потом радует. Карлито, будем спать сегодня на перинах, как счастливые лорды, маркизы, графья, мать их…, это тебе не скрипучая шконка в переполненной вонючей камере смертников. Правильно глаголят с древних времен- «Утро вечера намного умнее!». Завтра будем мыслить с Давидом очень глубоко, катать различные смертельные ситуации для меня и полировать наш план, а ты будешь квартиру пылесосить, отрабатывать, так сказать, наше бесплатное пребывание здесь и помогать Циле Моисеевне делать кошер для застолья. Хотелось бы, Давид, за несколько дней отожраться, после лесных калорий из ядовитых грибов. Больше витаминов, больше правильных мыслей внутри. Ну…, за продолжение нашей жизни и скорый счастливый конец этого мероприятия! На кону двадцать девять самосвалов имперских рублей на всю оставшуюся жизнь хватит.
- Хай так с нами и будет, а иначе, хай у других! – ответил Давид и отпил чаю.
- А скажи, Рэбик, может ли тот человек, что будет стоять у меня за спиной и двигать мои фигуры по моему указанию, почесать мне нос, вытереть платком пот на лбу, на носу, под глазами, под мышками, в конце концов? У меня же руки будут сзади в наручниках… Где обыкновенный, общечеловеческий сервис? Я, так сказать, обязан нервничать, суетиться и дергаться от нервов, это же любому колдуну понятно, что я буду сидеть выжимаясь, как лимон, за свои лимоны. А я сыграю нерву так, что будет- мама вытри слезы! На кону мой любимый нос, с которым я знаком всю мою жизнь, а не пачка казначейских билетов или платиновый «Кадиллак».
- Джин, а куда это ты клонишь мой баобаб? Ага, вот куда, в левый анализ… Я тебя очень сильно понял, Джин! Да конечно же может. Еще и пришпорить его можно, приказать, чтобы вытирал пот именно в том месте, куда мы сейчас и распишем. Ну, ты идише копф, настоящий. Теперь внимательно прожевывай мой штрудель, этого тебе никто не расскажет, ни профессор МГУ, ни тетя Ляля из продовольственного магазина, ни старый молитвенник в сухих пустынях Дунаевского. Когда ты играешь у шахматы…, то твои нейроны рвутся навстречу друг другу, сбиваясь лбами и производя сигналы, которые надо запоминать. Средний человек без привычки и тренировки не сможет сразу выкатать позицию и предположить игру соперника напротив, но… Есть великое «НО» - это как химическая формула воды, но только без цифры 2.
Так вот, когда два человека сидят напротив друг друга, они выбрасывают сигналы тонкой материи в пространство. И побеждает часто тот, кто, даже не думая об обмене информацией принимает сигналы противника. Ты обязан сидеть спокойно и не ерзать на жопе, туда- сюда, как будто у тебя пятнадцатая стадия геморроя. Я буду не только считывать, что делается в башке у твоего противника, но и обработав его мышление, делать выводы и засылать тебе мои контрходы. Уразумел, Мыслитель? Для таких маневров, мине надо будет сигнал от тебя, сигнал правильный, обыкновенный, простецкий…, вне всяких подозрений с учетом ситуации твоего положения в колбе со скованными руками. Когда я думаю не вздумай цокать языком, дергать ногой или лизать губы- эти манипуляции будут мне делать помехи, понял? Таким образом от тебя понадобиться несколько вещей, которые ты должен соблюдать неукоснительно, иначе, нам будет всем очень неприятно, так неприятно, что воровство одной бутылки кефира в моем далеком детстве, это просто шутка полусвятого Моисея. За пару дней мы разработаем систему подачи сигналов и отшлифуем ее до блеска.
- Рэбе, я не идише копф, я Джин, мне чудеса нужны, как и всем вам… Самая большая ошибка устроителей твоего шахматного банкета с кровью, это их успокоенность и уверенность, что комар носа не подточит в их продуманном процессе. Но я тебе скажу, всегда найдется комар-мутант, который все-таки подточит свой шнобиль на чужой, дубленной в тайге шкуре. Я с тобой согласен, будем крепко думать над коммуникативными передачами друг другу…
- А что буду делать я, товарищи хорошие? – неожиданно встрял карлик, скривив заживающую губу. - Я тоже хочу на корабль, я никогда на кораблях не был, я был только в вонючих подвалах с пауками, мокрицами, тараканами и крысами, мать их…!
- Какой у тебя богатый опыт общения с архитектурной фауной. В будущем и для тебя роль найдется, Карлуччо! Пока тихо будь... Будет и твой выход на сцену! – ответил Победитов и сильно укусил толстый помидор до красной мякоти с витаминным соком.
………………………………………….
Загородный дом был странным в своем непонятном архитектурном решении, если рассматривать все в целом и особенно его фасад. Сбоку он уже не казался странным, потому что продуманная геометричность нависания верха над низом уже выделялась гармоничной линией, хотя и выбивалась из всех видимых канонов и постулатов архитектуры разных времен. Дом был неординарный и построенный с тщательно продуманным умыслом, производить впечатление сразу, как удар мягкого молотка. Тесаный большой камень серого цвета вместо обычного кирпича сразу заставлял уважительно относиться к постройке. Ветвистый решетчатый орнамент обнимал только углы строения, заменяя настоящие кусты роз и ветви винограда на ветви железа, с тщательно выпуклыми ягодами и листьями. Над оформлением углов работал настоящий мастер - искусник, передавший жизнь в застывшей железной лозе. Дом хотелось рассматривать с нескрываемым любопытством, но особенно хотелось увидеть его хозяина или хозяйку, проводивших свое драгоценное время в такой рукотворной красоте с таким качеством жизни. Стоянка для машин была забита полностью, окруженная высоким забором и очень бодрой охраной с потомками немецких овчарок. Камеры фиксировали любое движение и информативное поле, вплоть до пролетов воробьев, состояния мусорных баков и номеров дорогих машин. Изоляция собранного железа была на самом высоком уровне, чтобы во время отсутствия хозяев никто и близко не мог приблизиться к их четырехколесным домам.
На стоянке распоряжалась высокая женщина в фирменных обтягивающих брюках с большим пистолетом на боку. Ее русые волосы были собраны в идеальный толстый пучок на голове, лицо закрывали черные очки и специально спущенная прядь густых волос, закрывающая полностью левый глаз. Кто проходил мимо, оставляя свою машину на тщательно охраняемой стоянке, тот задерживал взгляд на ее лице, на котором был виден прикрепленный, искусственный, каучуковый нос телесного цвета. Ремешок такого же цвета, держащий нос, обнимал скулы и уходил за уши, прячась за волосами. Ее хриплый голос, отдающий приказы, запоминался навсегда. Он был груб и диссонировал с ее внешностью. Но посетители не знали и не догадывались, что под тонким индийским шарфиком на ее шее, был широкий шрам, пересекающий всю шею от уха до уха, вместо левого глаза, стоял фарфоровый белый шар с цифрой 7 вместо глазного яблока, а второй глаз был жив и наполнен полным безразличием. Для людей с воображением, заглянувшим в ее правый глаз, было сразу понятно, что женщина в очках ужинала с самим Люцифером и осталась жива. Она руководила охраной четко и быстро, исполняющей все ее приказы на высочайшем уровне умственного подчинения и дисциплины.
Посетители дома прибывали и исчезали в высоких дверях, открываемых мощным мужчиной, одетым в идеальный костюм древней фирмы «Кито». На улице царила дисциплина процесса, проходящего быстро и понятно. Дом принимал гостей, охранял их дорогие машины, провожал внутрь себя и молчал, поглядывая на длинную аллею ухоженных тополей. В большом холле, заставленном зеркалами и диванами, было мягко и прохладно. Большая оранжерея, освещенная лучами солнца, создавала большую иллюзию присутствия джунглей. Двенадцать больших попугаев, сидевших парами на пальмах и прижавшись друг к другу, мирно наблюдали за людьми. Там был создан микроклимат, регулируемый специальными установками, вмонтированными в потолок и работающими круглые сутки. За вентиляционными решетками стояли датчики пролета насекомых, которые реагировали управляемым электрическим разрядом на любую попытку летучего проникновения. Прибывавшие гости проходили сквозь единственный красный флокс, тщательно осматриваемые охраной, четырьмя кокер-спаниелями, тремя экстрасенсами, двумя маститыми колдунами и тремя парапсихологами, сидящими поодаль на диванах. Они внимательно рассматривали старого еврея в поношенном костюме, прошедшего флокс без замечаний.
Давид не суетился, но только часто почесывал свои густые брови, явно подсказывая разглядывающим, что это привычная механика его старого возраста. Свою неуклюжесть он мягко выпячивал для наблюдающих за ним, контролируя ритм своего сердцебиения. Трогая брови, он прикрывал глаза и не давал возможности никому прочитать мысли, выходившие из его глаз. Вытащив из рентген- ящика свои шахматные рукописные тетради, он неуклюже упустил две из них и, болезненно наклоняясь в пояснице, стал собирать их с пола, кряхтя и внутренне матерясь, давая читать настоящее раздражение, замыливая восприятие сидевшим на диване чувствительным колдунам. Его новые туфли, прошедшие просвечивание, заметно скрипели усугубляя картинку его болезненности и старости. Нерасчесанные волосы, смешная медлительная походка и стопа тетрадей под мышкой придавали ему вид чудаковатого, старого фанатика шахматиста и супер –эксперта, очень уважаемого в окружающей среде. Такого уровня прочтения его персоны Давид и добивался, будучи человеком продуманным и осуществляющим специальный план, разработанный на кухне неделю назад с двумя беглыми путешествующими смертниками. Заметив на лацкане его пиджака значок с золотой каретой и рубинами, внимательно-сканирующие взгляды сразу же оставили старика в покое, следуя ясной инструкции поведения по отношению к таким редким и очень уважаемым гостям.
Давид повернул направо, слегка прихрамывая и незаметно разглядывая камеры слежения. Он направился в освещенный зал, где стоял огромный стол с цветными напитками разных стран и свежей немыслимой едой, вплоть до экзотики. Там уже были люди, поедающие виноград с виноградными улитками, запивающие их старым виноградным вином с голландских плантаций Ямайки и разглядывающие друг друга алчными, жадными глазами. Они жили предвкушением победы и старались угадать, кто сегодня проиграет, а кто, наоборот, возьмет новую ступень своей жизни. В зале разговаривали шепотом богатые мужчины и женщины, разделившись на мелкие группы и держа бокалы с рубиновыми напитками. Все сделали ставки и старались ненавязчиво выяснить друг у друга, кто на кого поставил.
На автостоянке, закончив процесс размещения машин всех гостей, женщина в очках, обтягивающих брюках и с пистолетом на боку, пристально вглядывалась в аллею. Она смотрела на соединение деревьев и линию дороги правым глазом, задумавшись над какой-то очень важной тайной мыслью. Она размышляла о своем одиночестве, как о живом палаче. В ее обыденной жизни все мужчины, подходившие к ней со спины, были готовы к общению, знакомству и флирту, но, взглянув в лицо и увидев фарфоровый глаз, шрам через всю шею и каучуковый нос, они делали пораженное вирусом страха лицо и иногда извиняясь, уходили прочь и навсегда, а некоторые и не извинялись вовсе… Когда она бросала реплику в ответ, своим изуродованным хриплым голосом оперированной трахеи, все быстро растворялись, боясь за свою жизнь в ближайшее время. И никто из них не знал, что более надежного и нежного человека они никогда не встречали в своей жизни. За что так жизнь распорядилась с ней, она думала все четыре года после пробы своего шанса на счастливую беззаботную жизнь. Использовав свой шанс, проиграв в турнире и лишившись носа, попав пьяной от горя в страшную драку в баре и лишившись глаза, попав в руки к гастролерам-садистам и получив шрам от уха до уха, она все чаще задавала себе вопрос - за что? Посетив черную колдунью «Союза Высшей Карты Судьбы», она получила стандартный ответ, что все её беды - это цена за грехи давно умерших родственников, трижды проклятых за очередную неудачную попытку переворота в Империи, где пролились четыре озера крови и одна ревущая красная река. Трупы порождали трупы, вот и вся логика больных и уверенных, что они здоровы, потому что трупы – всегда порождают трупы…
- Однажды проклятых трижды? Целых три раза проклятых! – шепнула она, вглядываясь в аллею.
На самом деле все свершилось три раза и всего за одну неделю – нос, глаз, шрам, а голос это уже, как следствие пореза трахеи. Она осталась жива и ее бывший любовник, миллионер со смешной контр- фамилией Нищий, заплатив все медицинские счета, устроил ее на хорошо оплачиваемую работу экзотической куклой распорядителем авто стоянки: привязанной, управляемой, никому не нужной, живущей по солнцу - от зари до заката. Литиция смотрела вдаль на геометрический конец аллеи, как на последнюю точку жизненного пути, она не хотела больше жить на этой земле. Трогая золотой крестик на груди, подаренный отцом, она думала о грехе самоубийства, который звал ее из дальних уголков мозга каждый день, отдаваясь мягким навязчивым эхом. Она понимала, что она умрет рано или поздно, что весь ее дыхательный путь перемещений на земле, все равно закончиться смертью и захоронением на отведенном людьми месте. Она хотела уйти раньше, а не позже, потому что ее жизнь была лишена всякого смысла и не лишена постоянных страданий отражением в зеркале…
Одна предсмертная свеча для инвольтации, ее широкая постель, целая упаковка сонников «Антислиплеснес» бутылка водки «Великая Сибирь» и любимая музыка Вивальди! Финиш, как обыкновенный результат любого забега на сто метров, на пять километров или на толстый календарь в тридцать четыре года. Она всматривалась вдаль и обдумывала сегодняшний вечер, последний вечер в ее жизни, когда она уйдет в другой мир, для принятия нового наказания, не дожив свой срок, не сдав экзамены до конца и вопреки планам Всевышнего.
«Пора кончать с этой проклятой жизнью…, я задержалась в этой реальности…, пора уходить прочь!»
На душе стало легче и чугунный груз, давящий на ее душу, быстро сполз вниз по воле земного притяжения. Литиция натянуто улыбнулась, быстро взглянув на свой тридцати четырехлетний путь на этой земле. Она улыбнулась, окончательно решив закончить свое путешествие сегодня вечером и не позже, именно сегодня вечером. Ей стало легче от принятого решения самоубийства, она зашла в помещение охраны и нажала на кнопку приготовления крепкого кофе. Отсчет приближения ее конца уже начался, она ощутила это всем своим внутренним миром. На столе лежал запечатанный конверт со знакомым почерком, который заставил ее остановиться и замереть.
В зале по правилам турнира соблюдалась абсолютная тишина. В затемненных ложах с мягкими креслами сидели все, кто сделал ставки и терпеливо вглядывались в большие мониторы на стенах. На сцене стоял стеклянный куб, едва отражающий матовый свет от маленьких ламп. В центре куба стоял стол с шахматной доской и расставленными фигурами и два удобных стула. Свет зажегся внезапно, осветив центр кубической площадки. Два абсолютно голых человека, с руками скованными наручниками за спиной и в сопровождении охраны вошли в куб и заняли стулья возле стола. Они сидели к залу боком и могли свободно поворачивать голову в сторону наблюдавших. Один из голых игроков был крепок в торсе и руках, лыс до макушки, а затылок был закрыт кучерявыми волосами, что придавало его виду весьма глупый вид, усугубленный дурацкими очками в старинной роговой оправе. Под верхней дугой оправы виднелись укороченные брови, придававшие его лицу еще более комический вид. Он кротко смотрел в зал, прищуривая глаза и разглядывая посетителей, сидевших в первом ряду в огромных кожаных креслах. Второй голый игрок был худ, тоже в очках с двойными стеклами, грязными жирным волосами на голове и сосредоточенным лицом. Он бил пальцами по стулу, дергал ногой и покусывал губы, украдкой разглядывая соперника напротив, тоже с усиленным придурковатым видом. Обоим игрокам было очень неуютно сидеть голыми к разодетому залу, мирно попивающему напитки. Они были похожи на двух выбранных экспериментальных крыс перед забегом по лабиринту с использованием сырных кубиков, умственных способностей и обязательных электрических разрядов.
- Дамы и Господа! - раздался приятный неторопливый голос. - По правилам игры время ставок закончено! Два добровольных, неизвестных участника, номер 1 и номер 2, подписывают у вас на глазах Контракт Сделки о личном принятии решения идти на риск, после чего проигравшему в шахматной игре отрежут нос. Выигравший, подпишет новый Контракт на владение круизным лайнером с его экипажем, обслуживающим персоналом и прибылями в течении трехсот шестидесяти пяти дней, начиная с завтрашнего дня. Круизный лайнер, предлагаемый победителю, является двадцать пятым в мире под названием «Тихий Бриз-2» длина полтора километра, ширина 136 метров. Количество гостей каждый месяц 17 000 человек. Игра заканчивается после истечения трех часов… Если в конце игры нашими экспертами будет определена ничья, то обоим участникам отрежут ухо и большой палец на добровольно предоставленной участником правой или левой руке. Таким образом, все юридические процедуры соблюдены. Дамы и Господа! В процессе игры, кто захочет удвоить или утроить свою ставку, наблюдая перевес своего избранного игрока, просто нажмите на желтую кнопку на вашем столе, и ваша ставка будет увеличена автоматически с видео фиксированием вашего нажатия.
Давид удобно устроился в первом ряду в кресле почетного гостя и разложив свои старые тетради на столе, схватил ручку и стал что-то писать, сгорбившись и сощурив глаза. Вид у него был великолепно придурковатый, в который можно было поверить сразу. Большие часы без стрелок с электронным табло и четырьмя нолями, ожидали своего стартового запуска на жизнь двух живых людей. В закрытую колбу на сцене вошли двое мужчин, одинаково одетых в черных матерчатых перчатках и с серьезными лицами. Каждый из них стал позади игрока и замер. На сцену вышел пожилой мужчина во фраке, он внимательно посмотрел на заполненный зал, подал знак убраться всем официантам вон и, посмотрев на голых игроков, выкрикнул в микрофон.
- Начали!
Джин играл черными, но мимолетно глянув в лицо Давиду, он прочитал быстрый знак под номером 3 – «Все в порядке. Не волнуйся!». После первого хода голого очкарика, Джин сидел не шевелясь и смотрел на фигуры, затем…, сглотнув слюну и передернув кадык, как затвор старой винтовки, он назвал свой ход человеку за спиной. Его ход быстро отобразился на табло и Джин бросил взгляд на кресло Давида, чтобы прочесть подтверждение…
Старика на месте не было.
Крупные капли пота, пробиваясь сквозь лобные поры Победитова, стали быстро спускаться по щекам и носу, накапливаясь в бровях и меняя свой путь вниз. Он глянул на очкарика и стал молиться господу Богу, с которым он разговаривал, как с товарищем всю прошедшую ночь. На всех экранах крупным планом висело лицо Победитова, облитое крупным каплями пота, как прозрачными марайскими блохами. Миллионеры и миллиардеры были очень довольны, смакуя холодные стаканы «Травелиды» со льдом. Сердце билось учащенно, напоминая ускорение поезда на открытом и ровном участке дороги. Ладони вцепились друг в друга, скованные наручниками, палач с лицом безразличной Горгульи зевал в стороне, прикрыв узкие глаза. Что-то двинулось с места и большой куб с шахматистами медленно повернулся влево, выставив голую спину, поясницу и затылок Джина на обозрение жрущей и выпивающей публике. Очкарик напротив сделал непонятный ход по боку доски, явно задумав что-то нехорошее. Джин закрыл глаза и приподнял подбородок, еще раз сглотнув вязкую слюну будущего страха. Ему это чувство было знакомо много раз, он знал, что с ним делать и как управлять собой дальше. Это состояние в немецком учебнике по психиатрии оценивали романтически, как «шепот смерти». Джин зажал веки со всей силы и увидел разноцветные круги внутри закрытых глаз, они переливались, играя безумным калейдоскопом и разбрызгивая четырехугольные звездочки во все стороны.
«Извини, у меня очень старый мочевой пузырь, я уже здесь… я …, уже…, здесь…здесь…здесь» - раздалось в голове.
Джин замер и, приняв в голову новый ход, быстро продиктовал помощнику за спиной. После очередного хода очкарика, стеклянный куб снова сделал пол оборота и Джин увидел лицо Давида, сидящего в кресле с незастёгнутой ширинкой. Победитов открыл ноздри и втянул в себя большое количество кислорода, который успокоил его сердцебиение и прогнал лихие кладбищенские мысли прочь. После очередного хода очкарик покрылся испариной и задергал ногой, его глаза расстреливали доску, поливая ее различными комбинациями ходов, а губы кусали сами себя, нос шмыгал и подбородок стал дергаться в нервном тике. Давид снова показал знак номер 3 и опрокинул стакан дорогой чистой воды «Антарктида 21», добытой из айсберга, который подтягивают для богачей один раз в месяц в порты южной Аргентины.
Игра продолжалась уже полтора часа, поведенческие изменения игроков были на лицо. На это тоже делалась ставка, расшатывая нервы, перед предчувствием сатанинской физической боли. В зале сидел сытый народ и сами шахматы их не интересовали вовсе, их захватывал приближающийся финал и потные, нервные лица игроков, поведение их тел со скованными руками за спиной... Алогизм наблюдения был замешан на сытости и безнаказанности. Опытные колдуны отдавали свое предпочтение голому очкарику и его ярким проявлениям нервозности страха. Они наблюдали за ним, перешептывались и изредка бросали взгляды на эмоциональные фальшивки Победитова. Игра шла к финалу в равной степени без чьего-либо преимущества. Победитов начинал подозревать, что будет ничья и никак иначе, он не понимал смысла своих ходов, потому что играл не он, а Давид, первоклассно вбрасывая в мозг, все новые и новые ходы. Гроссмейстеры перешептывались, о чем- то споря все громче и громче. С их мест несколько раз прозвучали фразы – «…этого не может быть…, это не его уровень…, какое изящество…, немыслимый профессионал!». Этого Победитов не слышал, он принял очередной сигнал от Давида сделать предсмертное лицо, на которое все чаще стал поглядывать голый очкарик. После неожиданного Слоновьего хода через все поле, Победитов отчетливо понял, что это не шах, а мат очкарику. Он сидел, не двигаясь…, и прислушивался к звукам головного мозга, где звучал голос Давида – «…это мат, твою мать, это уже мат… слушай меня, внимание… это мат…, не поворачивайся ко мне лицом, я ухожу, остальное все по плану, по плану… плану…ну…ну…».
………………………………………
Джин сидел с довольной улыбкой Хаммурапи в новенькой льняной рубахе, в светлой комнате и после душа. Он разглядывал суетливого юриста, который подсовывал ему многочисленные документы на подпись. Он ловил себя на мысли, что ровным счетом ничего в его жизни не изменилось. Его новый статус совладельца огромного лайнера радовал меньше, чем те новенькие документы, которые ему сделали умельцы тайного коллектива Давида. Умные друзья и соратники Коперника, тоже читали книги и никогда не повторяли ошибку немецкого агронома Гиммлера, которая стоила ему привкуса цианида в ротовой яме. По новому документу, который на самом деле был потрепан, затрепан и истрепан, а вовсе не нов, Джин значился заносчиво, солидно и красиво Сперанский Сальвадор Сергеевич.
Эти три «С» убивали наповал сразу, добавляли южноамериканского смысла, далеких исторических побед и добавляли сразу три оттенка гениев Пушкина, Лермонтова и Есенина. Отпечатков такого человека в базе Империи не существовало, потому что носитель пальцев, только недавно прилетел с дальних островов Океании, где описывал жизнь доисторических жуков малатериев в многочисленных навозных кучах. Джин давно хотел прыгнуть в новый свой собственный позывной на этой планете, чтобы информативные поля, о которых знают немногие, рисовали ему совсем другую судьбу без лязганья чужих челюстей, без голода среди голодных людей, без запаха смерти и сплошного предательства. Фотография на паспорте была смешной и придурковатой: с неясными усами, глупой вяло очерченной бородой и совершенно новыми отпечатками тайных достижений искусственной дактилоскопии, все того же, тихого коллектива умельцев совсем ненужных государству. Победитов знал, что любой таможенник с незапамятных времен по святым правилам всех таможен мира, сличает рисунок глаз, а не бороду и усы. Победитов машинально потер подушки указательного и большого пальцев и ощутил далекую уходящую боль от быстрого ожога две недели назад. Все было новым, отпечатки подушек на пальцах, совершенно невидимые линзы, документы, имя, настроение, жизненные потоки и завтрашний день. Старым оставалась его душа, в которой слышалось эхо давно ушедшей маминой песни...
Выйдя из дверей пасмурного дома, Победитов уже никуда не спешил и ощущал прилив самоуспокоения. Хотелось холодной водки и правильного собеседника рядом, чтобы сыграть мелодию раскрытой души с нотами триумфа. Он обратил внимание на статную блондинку с потрясающей фигурой и с пистолетом на боку. Сделав вдох и ощутив себя мальчишкой, он тихо подкрался к ней со спины.
Уважаемый читатель! Продолжение на авторском сайте.